Дельфи толком не помнила, как очутилась в комнате Главного Хранителя. Азул усадил ее в большое кресло темно-орехового цвета с бархатными подлокотниками и опустился рядом с ней на корточки. Какое-то время он смотрел на ее опустошенное лицо, потом тяжело вздохнул:
— Это просто чудо, что ты здесь, — сказал он. — Прости, что не получилось у нас смягчить этот удар…
— Как это можно смягчить? — безжизненно откликнулась она.
В ее душе как будто все вспыхнуло огнем, а теперь покрылось коркой льда. Она боялась даже начинать прислушиваться к себе, потому что казалось, стоит тронуть этот лед, как он вновь вспыхнет и не оставит после себя больше ничего… Слова Кираны крутились и крутились в голове, и ей чудилось, что она уже не понимает их значения, лишь слышит непонятные ей фразы, которые почему-то продолжают обжигать, как ядовитые жала…
Азул пожал плечами.
— Кросстисс пытался…
Дельфи шумно втянула воздух, отвлекаясь от внутренней боли, и стиснула обеими руками ручки кресел. Старания Кросстисса вызывали сейчас глухую ярость, хотя она и понимала в глубине души, почему он это делал. Наверное… С ним нельзя быть уверенной никогда. И он все это время знал! Знал, что ни следа больше не осталось от ее народа! И молчал! Отправил ее восвояси на поиски, а сам и слова не сказал, что ничего она не найдет! И ведь удивительно, что в собранной ей информации нет и намека на то, что город погиб. «Погибший»… Дельфи прикрыла глаза и попыталась впустить это слово себе в сердце… Погибший Эльмхорас…
— Ты обещал рассказать… — прошептала она.
Теперь она не была уверена, что хотела бы это услышать. Она так долго искала правду, но никак не ожидала, что та окажется настолько сокрушительной.
В это время в дверь робко постучали, и в комнату бесшумно скользнула одна из Хранительниц. Она принесла поднос с чаем и сладостями и, поставив его на столе, также тихо вышла. Азул проводил ее взглядом, затем выпрямился и прошел к столу.
Дельфи же впервые огляделась. Жилище Главного Хранителя было непритязательным, но довольно уютным. У одной стены от пола до потолка возвышались книжные шкафы такого же цвета, что и в Хранилище. Несколько стопок каких-то книг высились рядом, сиротливо опираясь на один из шкафов. У противоположной стены стоял большой деревянный стол и два кресла, одно из которых она и занимала в данный момент. Через окно над столом в комнату светила ярко-желтая луна, словно еще один световой шарик, повешенный кем-то в небе в дополнение к тем, что были встроены в книжные шкафы комнаты в некоторых местах. Удивительное сходство…
Азул вернулся к ее креслу с двумя чашками чая, вручил ей одну и сел напротив нее в точно такое же кресло.
— Каждый год мы вспоминаем события пятидесятизимней давности, — устало начал он, — и поем особую песню, предназначенную тем, кто сгинул той ночью… Эта боль… она так и не ослабевает…
— Там были твои друзья? — поинтересовалась она.
— Моя мать, — глухо отозвался он.
Дельфи резко выпрямилась в кресле, чуть не расплескав чай, и изумленно покачала головой. Странно, но теплая волна крошечного облегчения прошла по телу от осознания того, что она была не одна с этой потерей…
— В Эльмхорасе жили драконы? — осторожно спросила она.
Азул отрицательно покачал головой.
— Моя мать не была драконом, она была Белой Хранительницей. Драконом был отец.
Он сделал глоток из чашки и продолжил:
— Белые Хранители испокон появляются по всему миру у разных народов. Когда Хранитель осознает себя таковым, он находит путь сюда на Северный Пик.
Азул усмехнулся.
— Сейчас для нас это целое событие. Но в Эльмхорасе все было по-другому. Один из сильнейших городов Севера, он имел собственную Академию Хранителей. Это было связано с тем, что в нем чуть ли ни каждый второй был Хранителем того или иного уровня…
Дельфи приподнялась в кресле, удивленно распахнув глаза.
— Да, — усмехнулся Азул, — в этом нашему с тобой городу равных не было.
Он заметно погрустнел.
— Это, на мой взгляд, и послужило причиной всего произошедшего. Эльмхорас стал сильным и независимым, средоточием военной силы и центром торговых путей Севера… Последний правитель Эльмхораса — Маэтрисс Ноэр однажды решил, что пришло время показать свою силу не только верхнему, но и нижнему миру.
Дэльфи неодобрительно покачала головой. Азул тяжело вздохнул, глядя перед собой.
— Все произошло так стремительно, что никто и опомнится не успел… Маэтрисс противостоял Кайтиффу, пришедшему на его зов, какое-то время даже успешно, но обычному Белому Хранителю это не под силу.
Дракон стиснул кулаки.
— Да и смысла в этом нет никакого! — рыкнул он. — Целый город поплатился за амбиции молодого заносчивого монарха!
Он помолчал какое-то время.
— Я не успел всего на несколько мгновений…
А Дельфи вдруг уставилась перед собой невидящим взглядом. Обесчувственный разум цеплялся почему-то за детали рассказа, лишь бы не начинать осознавать масштабы ее личной потери. "Обычному Белому Хранителю не под силу противостоять Кайтиффу… Кто же тогда Кросстисс?"
* * *
Кирана вылетела стремглав из зала и бросилась вниз по ступенькам. К сожалению, она слишком быстро все поняла. И теперь от этого хотелось сброситься к демонам со скалы и запретить крыльям раскрываться… Отец просто разменял ее на очередную маленькую победу в своей интриге. С каким лицом он вещал ей, какая это будет честь, если она в этот раз начнет традиционную молитву…
Она стиснула кулаки и вдруг резко развернулась и кинулась вверх в центральную башню… Надоело все! Эта ненависть, вранье, одержимость властью и подмена благих намерений… И теперь вот этот вечер, который не оставил ей выбора. Какой позор! Она выглядела так жалко там, под взглядами Хранителей. А Дельфи? Кирана зарычала, вспоминая ее глаза, когда она произнесла свои слова… Какой теперь смысл объяснять что-то кому-то? Никакого… Нет никакого смысла.
Она скинула туфли, едва ступив под купол башни. Ее ноги призывно лизнул морозный ветер, врывавшийся в распахнутые врата. Он закрутился вокруг нее нетерпеливым щенком, рванул подол платья, спутал волосы… Кирана улыбнулась.
— Я иду, — прошептала она.
И вдруг рванулась в сторону балкона. Стоило ей выбежать за пределы башни, ветер из робкого приглашающего друга обернулся властным и жестким хищником, вцепившись в девушку ледяными когтями. Как будто он тоже все понял. И не готов был теперь отступить, присвоив эту стихийную жертву себе.
Кирана даже на миг не задумалась более. Она оттолкнулась босой ногой от заледенелых перил и сорвалась в пропасть. Сотни раз она так делала… Только этот был последний.
Она неслась в темноту, чувствуя, как стынет и разрывается ее тело от жажды раскрыть крылья, но стальные путы обиды и безысходности намертво спеленали вокруг нее кокон, через который дракону было не прорваться. Она плакала… и ей казалось, что этот миг — все, ради чего она жила на самом деле. Вся ее жизнь скрутилась в тугой жгут снега, ледяного ветра и тьмы. Жаль только, что так высоко… Слишком долго падать…
Но вдруг тьма разорвалась от оглушительного рева, раздался хлопок крыльев и вокруг ее тела сомкнулись когти, вырывая ее обреченное тело из лап неотвратимой смерти…
* * *
Дельфи сидела некоторое время, обдумывая слова Азула.
— Прости, а можно узнать, как так вышло, что… — она замялась, — что твоя мать не была драконом?
Хранитель не ожидал такого вопроса. Он перевел на нее глаза и мгновение молчал, возвращаясь мыслями от того жуткого дня к сегодняшнему. И от осознания этого Дельфи стало стыдно. Но почему-то это показалось ей очень важным… Наконец Азул спокойно вздохнул и ответил:
— Если пара Хранителей связывает свою жизнь, у них независимо от расы будут дети. Единственное, отец решает, какого племени будет ребенок — племени матери или его.
Дельфи вдруг зажмурилась, стараясь из последних сил удержать слезы. Азул еле успел перехватить падающую из ее рук чашку.
— Эй, что с тобой? — он опустился рядом с ней на колени и заглянул в ее лицо.
— Можно мне… побыть одной… — прохрипела она не открывая глаз. И тут почувствовала, что Азул поднялся, подхватил ее под спину и коленки и понес куда-то. Открыв полные слез глаза, она увидела, что они вошли в смежную с кабинетом комнату, дверь в которую оказалась за ее креслом. Комната была небольшая. У противоположной стены стояла внушительных размеро кровать, над ней располагалось такое же окно, что и в кабинете, только распахнутое настежь. Азул усадил Дельфи на покрывала, еще раз заглянул в глаза:
— Если что, зови.
Дельфи благодарно кивнула, зябко поежившись. Он поднялся, закрыл плотно окно и вышел. Когда за ним тихо прикрылись двери, девушка сползла с кровати на пол, подтянула к себе коленки и горько разрыдалась.
* * *
В башне царила суматоха.
Когда до Лоаденхайта вдруг донесся далекий отголосок предсмертного отчаяния его дочери, он не сразу осознал, что могло произойти. Но следом услужливо пришло ощущение, что он безвозвратно опоздал.
Советник отчаянно вскрикнул и стремглав вылетел из праздничного зала. За ним тут же бросились его сыновья, а следом и все Хранители. Предчувствие общей беды вмиг связало их, безошибочно указывая путь в сторону самой высокой башни Храма. Топот сотни ног оглушил тихие коридоры, и те отозвались призрачным звоном витражей. Храм, казалось, завибрировал и застонал, предчувствуя недоброе.
Советник взбежал по ступеням башни и ринулся через зал к открытому настежь балкону. Вьюжный ветер встретил его с ревностью цепного пса, ударив в лицо сотнями снежных иголок. Глазами, полными слез не пойми от чего — то ли от стылого ветра, то ли от предчувствия потери — он всмотрелся в ночную мглу. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как на балкон снизу взлетел черный дракон. Он сразу же вперил свой злобный взгляд в Советника и грозно развернул огромные крылья. В передних лапах он бережно сжимал Кирану.
Лоаденхайт вскрикнул и бросился к дочери, но дракон злобно ощерился и так рявкнул, что Лоаденхайта отбросило назад к двери. Братья Кираны попытались сменить отца в наступлении, но громогласное: «А ну назад!» осадило их, словно бестолковых шавок. Показавшийся в этот момент за их спинами Азул оттолкнул их в сторону, закрепляя эффект от своих слов, и поспешил к Ааргарду. Тот уже в обычном облике держал девушку на руках, опустившись на одно колено, и вглядывался в ее лицо.
— Что случилось?! — твердо потребовал Азул, подойдя к ним.
Тот сжал Кирану сильнее и выпрямился с ней.
— Я еле успел! — гаркнул он. Его руки подрагивали, глаза зло смотрели в сторону семейки Советника, желваки свирепо ходили на лице от судорожно стиснутых зубов. — Она решила броситься в пропасть! — добавил он, переводя взгляд на Азула.
Тот мгновение осознавал его слова, затем вскинул ладонь и смущенно потер лоб. Вина, что ни говори, была общей.
— Отдай ее мне, — хмуро проговорил Лоаденхайт, вновь делая шаг в сторону Ааргарда.
В его голосе звенели властные нотки, но дрожал он отнюдь не от злости. Приятно было видеть в чертах его лица следы глубокой тревоги.
— Нет, — рыкнул Ааргард, — тебе не нужна ее жизнь!
Он вдруг выпрямился, вокруг него крутанулся вихрь седого пепла, глаза полыхнули.
— Я забираю ее и ее жизнь у тебя по праву! — свирепо прорычал он.
Лоаденхайт рванулся было вперед, но Азул предупреждающе поднял руку и шагнул Советнику навстречу. Хранители, толпившиеся за его спиной, удивленно загомонили.
— Имеет право, — кивнул Главный Хранитель.
— Какое к демонам право?! — взревел Эйден, выдвигаясь из — за спины отца.
Лоаденхайт застыл, свирепо раздувая ноздри, его губы кривились, собираясь выплюнуть ответные слова, но Азул его опередил:
— Он спас ее, Советник, будьте благодарны.
Толпившиеся в башне Хранители одобрительно загудели. Несогласных с правом черного дракона не обнаружилось, тем более, что для всех было очевидным, кто был повинен в произошедшем.
— Мне нужен Кросстисс, — прервал стихийное собрание голос Ааргарда.
Он шагнул под купол башни, унося Кирану. Хранители расступались перед ним, давая ему пройти. Многие укоризненно поглядывали на Лоаденхайта. Советник стоял в свете луны, сгорбившись, не спуская растерянного взгляда со спины черного дракона, уносящего его дочь.
* * *
Кросстисс смотрел на лежащую без сознания девушку некоторое время, казалось, безучастно. Мягкое приглушенное освещение в комнате Ааргарда вычернило глубокие тени на лице нага и рельефе сложенных на груди рук. Казалось, он и не дышал все это время.
— Ты ее присвоил себе, — наконец, не глядя на дракона, заговорил он.
— Да какая к демонам разница?! Что с ней?! — вспылил Ааргард и подскочил с кровати, на которой лежала Кирана. Ее лицо было настолько бледным, что казалось, она умерла. Под глазами сиреневыми кругами залегли тени, губы обветрились и потрескались.
— Все с ней будет хорошо, — мотнул головой наг, — только ты усугубил ее положение, оторвав ее от семейной связи.
Ааргард зарычал и заметался по комнате.
— Он… ему же плевать! Он довел ее до самоубийства! Вот я и…
Он устало опустился на кровать.
— Когда она придет в себя? — спросил он, глянув на Кирану.
Кросстисс пожал плечами.
— Я вернул душу на место, поэтому, скоро…
— Что?! — вновь подскочил дракон и воззрился на нага, как на полоумного. — Вот так вот одним взглядом, даже руками не взмахнув?!
Кросстисс сгорбился и опустился в кресло рядом с кроватью.
— Мне уже давно не надо махать руками, Ааргард, — сказал он, устало прикрывая глаза.
Дракон мотал головой, пытаясь осознать услышанное.
— Паршиво… — наконец выдавил он.
Наг усмехнулся.
— Что смешного? — взъерепенился дракон.
— Еще за одной теперь придется приглядывать, — расплылся Кросстисс в улыбке.
Дракон вытаращился на нага и нервно сглотнул. Тот поспешил похлопать его по плечу, еле сдерживая смешок.
— Я на самом деле очень рад за тебя, — снисходительно добавил он, — для тебя это лучший вариант — привязаться с Киране…
— Это разве возможно? Поменять… — Ааргард не договорил, но этого было и не нужно, чтобы понять.
— Посмотрим, — в своем духе отозвался Кросстисс, — она отозвалась только на тебя.
Ааргард вскинул пристальный взгляд на нага. Тот улыбнулся ему ободряюще.
— Ну а ты? — дракон подсел к девушке ближе и осторожно взял ее руку. Ему показалось, что щеки Кираны наконец начали немного розоветь. — Где Шесс?
Наг заметно помрачнел и откинул голову на спинку кресла.
— Наверное, ты был прав, — выдохнул он устало, — надо было ей как-то самому рассказать…
— Я не был прав, — не отрываясь от созерцания лица Кираны, отозвался Ааргард. — То, что у нее творилось в душе…
Он помотал головой.
— Там в ущелье я чуть было не ослеп от ее переживаний… Амулет слишком ответственно информировал меня о ее эмоциональном состоянии. Думал, сам разобьюсь к демонам…
Кросстисс болезненно скривился, шумно выдохнув…
— Может, ты по — тихому проводишь душу Советника в какой-нибудь дальний уголочек, постоять некоторое время в сторонке? — вкрадчиво поинтересовался дракон.
Кросстисс его шутки не оценил.
— Не получится, — скрипнул он зубами, — только без возврата.
И Ааргард понял: его друг уже думал об этом. Пусть и не долго.
* * *
Едва поблекли звезды над припорошенной снегом степью, и небо окрасилось в легкий румянец от показавшегося стеснительного солнца, Флорантиль вышла на порог своего дома и вдохнула морозный воздух. Полы теплого халата эльфийки распахнулись с порывом ветра, и она поспешила запахнуть халат поплотнее. Зима потихоньку набиралась сил, ее дыхание становилось все более ощутимым, а скоро и снежный покров из легкой шерстяной паутинки обернется толстым ватным одеялом.
Флорантиль направилась в свою выстуженную пристройку, чтобы поставить чай. Пока вода закипала, она навестила коня Дельфи в стойле. Сколоченное наскоро из необработанных досок, оно тем не менее было добротно утеплено. В Залатаре, кстати сказать, ее коня определили как южного пустынного скакуна, стоящего каких-то заоблачных денег. Торговец лошадьми обихаживал Флорантиль, уговаривая продать столь редкий экземпляр. Но она, ясное дело, отказывала. Черный вел себя хорошо, радуясь отсутствию нагов в поле своего зрения, с готовностью давал себя седлать и послушно объезжал с Флорантиль близлежащие степи в поисках трав.
Но этим утром он отчего-то нервно всхрапывал и настороженно прядал ушами, не обращая внимания на свежее сено в своей кормушке.
— Ну что ты, — встревоженно шептала Флорантиль, качая головой, — совсем не поел…
Черный жалобно заржал и затряс головой, как будто пытаясь высказаться о причинах своей тревоги. Флорантиль лишь вздохнула, погладила гладкую черную шерстку, потрепала загривок и заглянула с надеждой в настороженные глаза животного, но действия это не возымело.
Обескураженная и расстроенная, она вернулась в кухню и, подцепив горячий чайник, поспешила в тепло дома. Но стоило ей поднять глаза от порога, чайник едва не выпал из ее рук. В центре гостиной стоял наг и любопытно взирал на нее.
— Осторожней, — обеспокоенно вскрикнул он, когда Флорантиль едва успела перехватить горячий чайник другой рукой, — простите, не хотел вас напугать.
И, дождавшись, когда хозяйка совладает со своей ношей, почтительно склонил голову:
— Прошу прощения за непрошенный визит, я — Териасстрисс, Советник Правителя и отца Кросстисса, спутника вашей дочери.
Флорантиль смущенно кивнула и растерянно улыбнулась. К такому родству так сразу и не привыкнешь.
— Простите, — проговорила она, делая несколько шагов в гостиную, но вдруг застыла и обеспокоенно глянула на гостя, — неужели что-то с Дельфи?
— Нет-нет, — поспешил успокоить ее Териасстрисс, — я здесь не поэтому.
Она позволила себе рассмотреть гостя внимательней, пока он отвечал. Наг был в добротном теплом плаще на меху, практически скрывающем его хвост. Темные волосы были тронуты несколькими седыми прядями, а радужки глаз являли собой просто непроглядную черную тьму. Но черты лица были приятными и располагающими, и Флорантиль позволила себе мысленно выдохнуть.
— Хотите чаю? — предложила она, — я как раз собиралась завтракать.
— Не откажусь, — чуть склонив голову, отозвался наг.
Эльфийка накрыла стол и заварила чай, пуская по гостиной его сложный аромат, и отметила, что ее гость с любопытством принюхивается.
— Удивительный, однако, состав у вашего чая, — уважительно хмыкнул он, подтверждая ее наблюдения.
— Это хорошо или плохо? — усмехнулась Флорантиль, нарезая ломтиками сыр.
Наг тем временем опустился на стул подле стола, предварительно распахнув полы одеяний. Плащ он снял, как только получил приглашение.
— Просто для меня явилось сюрпризом, что кто-то умеет сочетать ядовитые растения в составе так, что они не могут навредить, а лишь укрепляют силы…
Хозяйка улыбнулась, кидая на него украдкой взгляды.
— В холодное утро — самое то, не находите?
Териасстрисс улыбнулся, принимая от Флорантиль горячую чашку. На среднем пальце его левой руки полыхнул камень глубокого зеленого цвета в обрамлении затейливой оправы.
И в этот миг окружающий мир ощутимо вздрогнул.
* * *
Дельфи снился Эльмхорас. Нет, сон не был воспоминанием, потому что не был никогда настоящий Эльмхорас таким: тихим, безлюдным, пугающим… Она брела по залитым солнцем улицам, хрупая снежной коркой под сапогами. Безжизненные каменные здания возвышались над головой, чернели проемами окон и распахнутых дверей, трепетали флагами на ветру. И ни души не было более.
Давнее воспоминание, даже не образ, а просто чувство, в мгновение затопило все тело и болезненно скрутило душу. Удивительно… А ведь казалось, что она и не помнит ничего…
Она бродила по городу весь день и весь вечер. А потом пришла ночь. А с ней и холод. И вот тогда стало совсем невыносимо. Как если бы некуда больше было идти, а ночь — такая обещающая, такая холодная — звала в тепло домашнего очага, в объятия любимых и любящих, в такие родные запахи разогретого дерева и смолы, дыма очага и еды, горячего чая и таких родных теплых рук. Отец пах снегом и выделанной кожей. А мама — теплым хлебом и пряным чаем с медом.
Но двери не было. Как и света в окнах. Только холодные звезды, поземка под ногами и равнодушно блестящий снег… В душу вцепилась зубами безысходность и паника. Дельфи металась по темным улицам и звала кого-то, и слезы замерзали на щеках…
Она вскинулась на кровати и огляделась. Ее окружала уже привычная обстановка их с Кросстиссом комнаты. Только пустой и выстуженной. Холод был везде — внутри и снаружи, и от этого стало казаться, что она так и не проснулась, а все еще парит в своей ледяной пустоте без возможности согреться.
Но тут же дверь комнаты распахнулась, и внутрь бесшумно скользнул Ааргард. В руках он держал поднос с завтраком. Бегло окинув свою подопечную колючим взглядом, дракон направился к возвышению, не сказав ни слова.
Дельфи подтянула коленки, обхватила их и съежилась, стараясь унять дрожь. Даже воздух врывался в легкие какими-то кусками, заставляя труситься в одеялах еще яростнее.
Хранитель же, водрузив поднос между подушек, вернулся к ней взглядом, нахмурился, покачал головой и направился в ванную. И что ему снова не так? Дельфи заерзала в одеялах, и, неуклюже наклонившись вперед, поползла на четвереньках к краю кровати. Чувствовала она себя так, как если бы махала мечом вчера весь день, или нет — летала на драконе! Не выдержав, в конце кровати она даже застонала, на что из ванной тут же возникла обеспокоенная физиономия Ааргарда.
— Что ты тут стонешь? — недовольно поморщился он. — Давай, немочь, ванная готова…
— И тебе доброе утро, — прохрипела она и спустила босые ноги на каменный пол.
Перед глазами стало воспоминание о самом первом сне, где она совсем маленькая вот точно также выныривала из-под теплого одеяла и бежала к маме, несмотря на стылое утро…. И душу вновь как будто прищимило и безжалостно дернуло, из глаз с готовностью брызнули слезы.
— Шесс, — неожиданно сочувствующе просипел Ааргард, а когда она сползла, подвывая, на пол, вдруг вообще сделал невероятное: сел рядом и притянул ее к себе. Стоило его рукам заключить ее в объятия, волны разрывающих эмоций хлынули из нее потоком. Дельфи стиснула пальцами куртку дракона и уткнулась лбом в его грудь, захлебываясь плачем. А Ааргард гладил ее по голове и сильнее прижимал к себе.
Постепенно отчаяние сменялось полным опустошением, дрожь — приятным обнадеживающим теплом, пусть и позаимствованным, но таким необходимым. Она затихла в руках дракона и наконец глубоко вздохнула.
— Давай, — подал он голос, — тебе нужно согреться…
Дельфи в мгновение ока оказалась в его руках на пути в спасительное тепло ванной.
— Справишься сама, или помочь? — слабо усмехнулся Ааргард, когда Дельфи, поставленная драконом на каменный пол, уставилась пустым взглядом на горячую воду. Она вдруг так посмотрела на него, будто увидела впервые.
— Я… быстро… — смущенно прошептала девушка. Ааргард серьезно кивнул и вышел.
Горячая вода окончательно привела в чувства и вернула Дельфи в реальность. Реальность была неумолима… И все же нужно было как-то принимать ее. Осторожно пошевелившись в воде, она вдохнула поглубже. Нет, все же она была благодарна за то, что ей вернули пусть и немногочисленные воспоминания и сказали правду о произошедшем, хотя, вопреки ожиданиям, это не заполнило пустоту внутри, а лишь ярче обозначило зияющую там дыру потери…
— Шесс, — обеспокоенно позвал дракон под дверью и более привычно проворчал, — вылезай…
Пришлось подчиниться. Беспокоящийся и переживающий Ааргард являл собой нечто настолько невероятное, что Дельфи даже отвлеклась от грустных мыслей в пользу последнего. Неужели она так жалко выглядела, что даже его проняло? Что-то сегодня совсем все не так… И главный вопрос, надсадно ковырявший ее изнутри на заднем плане все это время: где же Кросстисс? Боится показаться ей на глаза? Или осуждает за вчерашнее? Ни то ни другое на него похоже не было. Но и похожего еще не происходило… Когда Дельфи вспоминала его взгляд вчера, самой хотелось бежать без оглядки.
Высунув нос из ванной, она попросила дракона подать ей теплые вещи, и, одевшись, вышла наконец к завтраку.
Какое-то время они сидели молча, каждый в своих мыслях. Ааргард периодически кидал на нее хмурые взгляды, но молчание не нарушал, чем вконец и взбесил.
— Что не так?! — рявкнула она неожиданно даже для самой себя.
Дракон сначала непривычно растерялся, а потом и вовсе обиженно нахмурился.
— Все не так, — высказался он наконец, как обычно честно, что внезапно вызвало у Дельфи какую-то злую радость: как бы ни было безнадежно, этот не будет ее беречь и прятать от нее правду. Она пронзительно глянула на Ааргарда.
— А подробнее? — потребовала она.
— Ночка была у меня просто на зависть самой Пустоши! — наконец привычно съязвил он, и, отхлебнув горячего чая, продолжил уже спокойнее. — Демоны оживились… Кросстисс с Азулом всю ночь проторчали в Зале Нити… Паршиво все у нас, Шесс. Белые, похоже, проигрывают…
Она отчаянно глянула на него. Действительно, паршиво. И такое благородное оправдание нашлось у ее спутника, что все ее догадки приобретали совершенно недостойное звучание…
— И что делать? — спросила она.
Дракон с готовностью пожал плечами:
— Я не знаю. Помочь пока ничем не могу…
— Пока? — усмехнулась она, и тут же пожалела об этом, дав себе мысленный подзатыльник. Конечно, ему же нужно умереть ради кого-то добровольно, чтобы стать Белым. — Прости, пожалуйста.
Ааргард одарил ее одним из своих самых эффектных взглядов, но тут же примирительно махнул рукой.
— Вряд ли это что-то сильно изменило бы… — добавил он.
Но Дельфи явно видела, что он в это не верит. Вернее, не имеет это для него значение. Что значит не иметь возможности даже занять свое место в происходящем? Напряженные черты лица дракона красноречиво говорили об этом.
— А ты знаешь… — начала было Дельфи, но вдруг испуганно глянула на него и замолчала.
Тот выжидательно замер, демонстративно скрестив руки на груди.
— … ты знаешь, где находился Эльмхорас? — как можно спокойнее спросила она.
Ааргард прикрыл на миг глаза, качая головой, и Дельфи отчетливо поняла — каждый в Храме знает! Она было подалась вперед, решительно сжимая ладони, но тут же отпрянула от его резкого:
— Нет!
— Ааргард! — вдруг взвилась Дельфи. — Я…
Ее губы по-детски обиженно задрожали, глаза вновь заблестели, красочно обещая бедному Хранителю то, что за этим последует. Ааргард стойко нахмурился, готовясь к худшему. Но он ошибался. Дельфи не закатила ему истерики, не устроила нового приступа отчаяния и акта орошения его многострадальной курточки слезами… Это он бы вытерпел. Но когда она подняла на него глаза, внутри него что-то хрустнуло. В ее взгляде было столько молчаливой надежды! И лишь хриплое: «Я хочу его увидеть… в последний раз…» совершенно не оставило ему выбора.