Я кинулась следом:

— Кайл…

Он резко обернулся, схватил меня и швырнул на диван, усаживаясь сверху:

— Что тебе нужно для счастья?! — прорычал в лицо. — Гарантия, что отпущу в любую секунду?! Это тебе нужно?! — Он долбанул кулаком по подушке в ладони от головы, потом резко обхватил руками мое лицо: — Я, может, и не нормальный мужчина, но тот, кого ты считала нормальным, вчера чуть не убил тебя! Может, пересмотришь критерии? — Глаза Кайла дико блестели, в гневе он был бы прекрасен, если бы не так опасен. — Я не отпущу. Просто так — нет. И я не понимаю, что, черт возьми, тебе еще нужно?!

Я обхватила его за шею, и он на секунду прикрыл глаза, болезненно жмурясь.

— Кайл, — я осознала, что боюсь за него. Что, кроме него, у меня больше нет защитников. Если бы не Денни, я бы отдалась ему целиком, и будь что будет. Но ребенок тянул вожжи эмоций — я не могла просто так сдаться на волю мужчины, от которого не знаю, что ожидать. Может, попробовать признаться честно? — Я боюсь за Денни.

— Что с ним? — на его виске блеснула капля пота, запульсировала вена.

— Кайл, — нахмурилась я. — Ляг, пожалуйста. Ты принимаешь обезболивающие?

Он послушно улегся с тяжелым выдохом, и мы поменялись местами.

— Правда, интересно? — мрачно выдавил.

— Я боюсь за тебя, — нависла сверху. вглядываясь в его лицо.

— Определись, боишься меня или за меня.

Я тяжело вздохнула:

— Боюсь за того мужчину, которым тебя считаю.

— И каким же ты меня считаешь? — от его голоса по спине прокатилась волна мурашек. Он сдерживал очередной приступ, и от бессилия хотелось грязно ругаться, но я взяла себя в руки:

— Ты… я не знаю. Такого никогда не встречала.

— Какого? — требовал он.

— Я никогда еще не хотела так сильно отдаться и довериться…

— Но тормозишь…

— Ты сам сказал, что тоже не поверил бы, — возмущенно напомнила.

— Начинаю ненавидеть блондинок…

Я прыснула.

— Сучка, — скрутил он меня и подмял под себя. — Как я хочу тебя выпороть!

— Садист, — зажмурилась, укладываясь на его руке удобнее. — У меня есть одно дело сегодня…

— Я говорил, никуда не отпущу, — напомнил он непререкаемо, и я открыла глаза.

Его были доверчиво прикрыты, и вдруг стало интересно рассмотреть моего «киборга» ближе.

— У тебя нос сломан.

— Это его еще восстановили…

Я провела пальцем по густой брови, под которой тоже виднелся шрам. скользнула подушечкой по едва заметной горбинке на носу, подмечая сетку мелких шрамов на виске. Кайл едва слышно напряженно выдохнул, когда я провела рукой по рубцу от ошейника. Испарина с висков исчезла.

— Почему те не говоришь мне правду про обезболивающее?

— Я свое только что принял… — напряженно произнёс он. — Так что ты хотела?

— Сегодня будут похороны Роберта… моего бывшего мужа. Я хочу… Мне надо сходить.

Когда он открыл глаза, я поняла, что слишком расслабилась. Прогноз погоды привычно не обрадовал — аномальный арктический шквал, что накрывал остатки Европы последние сто лет — ничто, по сравнению с моим личным приближавшимся штормом.

— Зачем? — сузил он глаза. — Так важен для тебя?

То, каким ребенком он был в отношениях, вдруг позабавило. «Мое, не отдам!» Хотя. а кто из нас был взрослым?

— Мне нужна эта «точка», — не придала значения его предположению. — Чтобы уже не вздрагивать ночами… Не знаю, как тебе объяснить. Хочу перевернуть страницу…

Он долго на меня смотрел в своей сканирующей манере, подумалось, что черта с два удастся его когда-либо обмануть, если понадобится.

— Во сколько? — потребовал сухо.

— В полдень.

— Хорошо, — и он поднялся с дивана и направился в кухню.

— Хорошо? — настороженно приподнялась я.

— Съездим на похороны, потом ты — вся моя.

— Может, меня спросишь? — усмехнулась я.

— Все утро спрашиваю — на сегодня хватит. Иди пить кофе.

— Я чаю хочу, — подначивала, еле сдерживая улыбку.

— Я тебя не спрашиваю сегодня больше, — напомнил он. — Села за стол и пьешь кофе…

Я уже улыбалась неприкрыто. Подошла к нему сзади не без опаски и обхватила руками, утыкаясь лбом между лопаток:

— Спасибо…

Кайл замер, будто стараясь не спугнуть, медленно поставил чашку. потянулся куда-то, словно не придавая значения. Он боялся меня не меньше…

* * *

Погода стояла солнечная, но уже чувствовалось дыхание осени.

Крематорий, в котором должна была пройти церемония, находился в живописном месте посреди парка, но чуждый запах, смешанный с густым ароматом хвои и прелого мха, все равно будоражил нервы. Когда-то здесь было кладбище, но уже давно места для погребений не выделялись — суши осталось и так мало, теперь усопших кремировали. Пепел не занимает места…

Кайл остался снаружи крематория, но, кажется, мой испуганный взгляд снова сказал ему слишком много. Например, что я уже жалела о своем порыве. Когда священник закончил с молитвами и гроб с Робертом медленно двинулся в печь, сбоку послышался сдавленный всхлип — его мать не выдержала:

— Это все ты… — сухо констатировала она.

Я набрала воздух в легкие, чтобы он хоть немного расправил внутренний стержень, который изрядно поистрепался благодаря ее сыну. Фелисс Эшлин изменилась не меньше Роберта, и ее было жаль. Некогда успешный врач и рассудительная женщина, она будто сгнила изнутри, а теперь треснула и снаружи.