Потянулись дни.

Мою комнату, как я и просила, превратили в мастерскую. Вынесли из нее всю мебель, оставив лишь голые стены, на которые теперь опирались полотна разного размера: чистые и наброски, ждущие своего часа превратиться в картины с эмоциями и сюжетами. Окна я никогда не закрывала, поэтому запахи растворителя и красок не раздражали, а лишь создавали любимую творческую атмосферу. Ту, в которой казалось, все возможно.

Джиджи неожиданно оценил бусы из цветных стеклышек на окне, и теперь часами наблюдал за их покачиваниями и блеском солнечных лучей в неровных краях и щербинках. Странно, но копировать увиденное не спешил: то ли не мог, то ли не хотел. Звездным небом тоже перестал притворяться.

Мне казалось, что он так и не пришел в себя окончательно. По-прежнему был непривычно молчалив и апатичен. Вылитая медуза.

Я почти не выходила из комнаты. Два матраса на полу заменили мне кровать, а Эрику – больничную койку. Старалась сделать все, что в моих силах. Разговаривала с ним, рисовала, обсуждая процесс, читала книги о художественном искусстве вслух, держа его за руку. Иногда просто тихо просила вернуться.

Чувствовала себя рыбой, выброшенной на на песок. Казалось, что я бьюсь с обстоятельствами, но заведомо бесполезно. Все вокруг казалось чужим. Душой я стремилась далеко отсюда, оттого не находила себе места и в родном доме. Мне казалось, что я просто никак не вписывалась в композицию некогда родной картины. Меня швырнули в нее, как кляксу, по ошибке и недосмотру. Капли-кляксы на стене моей квартиры в Миарранде и то больше походили на авторскую задумку!

Отец проникся моим опытом и корил себя за то, что не подумал обсудить со мной манипуляции с имплантами Эрика заранее. Сказать, что он был удивлен – не сказать ничего. Тот факт, что Эрик умудрился сам вывести свои из строя, поразил его больше всего. Но дальше деловых разговоров у нас с ним так и не двигалось. Мы виделись вечерами на кухне, обсуждали прошедший день и состояние Эрика. Он приходил к нам осмотреть его перед сном, и мы расставались до следующего дня.

Все больше я обращалась к обычному листку бумаги и карандашам. Могла долго выводить и переплетать какие-то узоры, оживлять их очертаниями цветов или резко обрывать непонятными завитушками. Пока однажды меня не осенило: я рисовала узоры-татуировки на руках Дэйрана. Вспоминала каждую линию и знак, оберег, как объяснила Алика. Когда поняла это, почувствовала, что не могу больше. Мне показалось, что во мне вот-вот что-то хрустнет и обломается от бессилия и безвыходности. Мне срочно было необходимо обезболивающее!

К счастью, пригласить к себе «специалиста по маникюру» не составило труда. Охранник лишь задержался взглядом на выразительных рисунках-татуировках, которыми были покрыты все открытые участки тела моего «специалиста». Кроме, разве что, лица. Девушка лишь невозмутимо поправила внушительный рюкзак на плечах и очаровательно ему улыбнулась, от чего он нахмурился еще больше, но все же пропустил посетительницу.

Если у Алики узоры на руках Дэйрана заняли несколько дней, то мой был готов за несколько часов. На живую, конечно, делать тату я не решилась. Но эффекта это не уменьшило. Уже вечером, рассматривая результат, чувствовала, как становится легче. Яркие сочные цвета и замысловатые символы теперь красовались от левого плеча и до самой кисти, без пробелов, точно копируя оригинал. Хоть так, но я могла побороться за свою прежнюю жизнь и за место Дэйрана в ней.

Райан не трогал меня. Потребовал только, чтобы я прошла обследование в клинике, и то лишь на третий день после нашего возвращения из лаборатории. На этом и успокоился. Даже про татуировку ничего не сказал, едва удостоив обновку взгляда. И больше я его не видела.

До сегодняшнего вечера.

Я не слышала, как он зашел. Когда обернулась, увидела его у двери, задумчиво смотрящего на меня. Одет он был непривычно: в светлые джинсы и белую рубашку. Обувь снял у входа в комнату и теперь стоял босиком.

Странно, но я ничего не почувствовала: ни испуга, ни гнева, как раньше.

– Чай будешь? – спросила, опуская скрещенные ноги.

– Ты хоть что-то, кроме чая, употребляешь? – не утрудился он ответом.

– Доложили? – беззлобно усмехнулась, вставая.

– По тебе и так видно, – он шагнул в комнату, осматриваясь.

– Ты по какому вопросу?

Потянулась, разминая затекшие плечи и скосила глаза на оживившегося Джиджи. Медуза высунулась из банки и настороженно изучала пришельца, не спеша принимать никаких хроматических решений.

– Чая захотелось, – вдруг усмехнулся он, не спускал с меня заинтересованного взгляда.

Наверное, будь я в здравом уме, стоило насторожиться. Но с недавнего времени мне было все равно. Райан опустил глаза на киборга и сощурился в своей любимой манере:

– Какие прогнозы?

Я молча присела рядом с Эриком и поправила капельницу.

Весь наш день с ним был расписан по часам: капельницу сменяла инъекция, и так несколько раз. Они поддерживали тело киборга в порядке, а также ускоряли регенерацию поврежденных током нервных тканей.

– Никаких, – ответила тихо.

– Пойдем, пройдемся, – после небольшой паузы, предложил-приказал он.

Кинула взгляд на капельницу: время было предостаточно. Пока делала чай на кухне, Райан стоял в дверях и не спускал с меня взгляда. Я чувствовала его внимание и неосознанно думала о его причинах. Зачем он пришел? Что хочет увидеть?

Кажется, он все же заставил меня начать нервничать.

– Какой будешь? – спросила не глядя, открывая шкаф.

– Ты правда не помнишь? – вдруг отозвался он совсем рядом.

Я съежилась и обернулась. Райан стоял в шаге от меня, убрав руки в карманы, и всматривался в мое лицо.

– Нет, – пожала плечами.

– Я не пью чай, – после некоторой паузы выдохнул он, грустно улыбнувшись уголками губ.

– Ты же говорил… – нахмурилась я, раздражаясь.

– Я много всего говорил в последнее время.

– Хочешь попросить прощения?

Было неприятно это осознавать, но я слишком хорошо его понимала! Он говорил, казалось, о чем-то своем, но я видела, как разрывают его противоречивые эмоции и чувства. И пришел он лишь для того, чтобы хоть как-то их усмирить и понять самому. Ему было плохо. Не так, как мне, конечно. На такую глубину эмоций он был просто не способен. Хотя, откуда мне знать?

– Нет, – покачал он головой. – Пока нет.

Вот что можно сделать с железобетонной невзрачной стеной? Ничего, кроме как надругаться над ней каким-нибудь граффити! С каким бы удовольствием я сейчас вывела на ней пару заковыристых стилизованных ругательных фраз!

Обошла его и направилась прочь из дома. Он же приказывал пройтись? Или опять говорил что-то не то?

Райан молча последовал за мной, и мы вышли на улицу. В лицо призывно ткнулся теплый ветерок, пропитанный морской горечью. Пара охранников, неизменно торчавшая у подножия лестницы, даже не обернулась на меня. А вот Райану они принялись учтиво кивать.

Только сейчас заметила, что забыла обуться, и теперь шла по гравийной дорожке вглубь сада босиком. И он тоже.

– А если он не придет в себя? – бросил вдруг Райан за моей спиной.

Я застыла, глядя перед собой невидящими глазами. Думала ли я об этом? Каждый миг. Эта мысль словно жила с нами в мастерской, так явно ощущалось ее присутствие в каждой секунде нашей с Эриком жизни. Она обесцвечивала все мои чувства и надежды на то, что все наладится. Разъедала душу, словно растворитель краску.

– Леа, – тихо позвал Райан, приближаясь почти вплотную, – не надо.

– Что не надо, – зло процедила я, отшатываясь.

– Не надо думать, что на этом жизнь закончится, – спокойно сказал он.

– Ты издеваешься?! – вскрикнула я, резко оборачиваясь к нему. – Думаешь, что ты предлагаешь мне жизнь?!

В его глазах, еще секунду назад смотревших на меня с таким живым интересом, зажегся темный злобный огонь.

– А ты считала жизнью ту мусорку, из которой я тебя вытащил?! – зарычал он, не оставаясь в долгу.

– В этой «мусорке» я была свободна!!! – крикнула ему в лицо. – И я лучше бы провела там все оставшиеся дни, чем жить так, как предлагаешь ты, играя в любовь на публику!

Развернулась и кинулась обратно в дом. В груди нестерпимо жгло от ярости и бессилия. Влетела в мастерскую и, схватив первую попавшуюся картину, запустила ее в стену вместе с палитрой.

Следом полетели банки с красками. Они красиво разлетались густыми цветными брызгами, сталкиваясь с поверхностью. Издавали при этом не очень приятный глухой звук, зато какой был результат! Безликие холсты, стоящие вдоль стены, в секунду ожили, стремительно покрываясь все новыми и новыми узорами под цветным дождем смешивающихся в воздухе капель.

От окна заверещал Джиджи, не любивший шума и хаоса. Зато сразу определился с настроением: шустро покрылся разноцветными пятнами и выпучил черные глаза на мой внеплановый шедевр.

Когда кидаться было уже нечем, я отвернулась к окну и вцепилась в подоконник пальцами до побелевших костяшек. Жаль, что у Райана не было привычки за мной гоняться, как у Дэйрана. С каким удовольствием я бы сейчас запустила в него какую-нибудь баночку!

Только Мотик на миг сунул свою озадаченную морду в двери, сморщил ее брезгливо и уселся на пороге, желая, очевидно, досмотреть невиданное представление до конца. Когда б он еще увидел такое в своем доме?

– Леа…

Я резко выпрямилась и затаила дыхание.

– … ну ты даешь!

Обернулась и вскинула руки к дрожащим губам. У уцелевшей стены рядом с матрасом стоял Эрик и восхищенно осматривал место побоища.

Стоял.

И только тут я поняла, как ошиблась с руками: нужно было хвататься за что-то более надежное. Но было поздно. Перед глазами стремительно забегали черные пятна, а потом и вовсе стемнело.

***

– Марио, я буду завтра. Смутно знакомый голос вдруг прорвался сквозь уютный ватный кокон, в котором я наслаждалась тишиной и покоем. Повела осторожно головой, надеясь, что это временное явление, и мне дадут поспать еще.

– Перезвоню, – разрушил мои иллюзии кто-то, с кем не хотелось сейчас ни встречаться, ни разговаривать.

Послышались тихие шаги. Он подошел ближе и склонился надо мной.

– Леа…

Поежилась и отвернулась.

– Уходи, – выдохнула одними губами, но он услышал. Шумно втянул воздух и отстранился.

– Доктор Грин, она пришла в себя, – послышалось после некоторой паузы. – Да, подожду.

Открыла глаза и огляделась. Бесцветная больничная комната и высвеченный гладкий потолок.

– Как ты? – поинтересовался холодно Райан.

Он не спешил удовлетворять мою просьбу и уходить.

– Что со мной?

Я быстро училась плохому. Игнорировать его вопросы также, как это делал он, было невероятно приятно.

– Эмоциональное перенапряжение, физическое истощение и обморок, – не стал он уменьшать своих заслуг.

«Опять гемоглобин подвел», – отметила машинально.

– И ты все еще не хочешь просить прощения? – скривила пересохшие губы в усмешке. – Можно воды?

Он секунду смотрел на меня с прищуром, потом отвернулся и направился к тумбочке.

– Ты переезжаешь ко мне, – бросил, не глядя.

– Что?! – подскочила я на кровати, едва не выдернув иглу капельницы. – Нет!!!

– Если твой отец не в состоянии следить за твоим образом жизни…

– Райан!!! – донеслось от входа, и в палату быстро вошел отец в сопровождении врача – невысокого мужчины средних лет. – Я же просил не усугублять ее состояние!

– Куда уж больше усугублять? – Райан говорил негромко, но его словами можно было заколачивать скобы в бронированную обшивку корабля.

– Если тебе нужна причина ее состояния, загляни в зеркало!!! – с ненавистью выплюнул отец.

– Я сейчас выведу вас обоих не только из палаты, но и из моей больницы!!! – неожиданно рявкнул врач. – Имейте уважение!

Меня же сейчас беспокоило одно – Эрик. Мне показалось, или он пришел в себя?

Осмотр врача и его наставления прошли мимо меня, зато «мои» мужчины слушали его очень внимательно. Райан застыл с одной стороны койки, отец – с другой. Казалось, стоит врачу закончить осмотр, и они бросятся меня перетягивать каждый на свою сторону.

Так почти что и случилось.

– Леа, я забираю тебя, – начал Райан, едва за врачом закрылись двери.

– Не выдумывай, – парировал отец, – хочешь ее вообще до срыва довести? В чужом доме без меня и Эрика ей станет только хуже!

– Она и так была без тебя и Эрика! – не сдавался Райан. – Ты – на работе, киборг в коме!

– Пап, пусть забирает, – тихо сказала я.

Но они оба услышали.

– Леа… – начал было отец, но я перебила.

– Пусть забирает меня! – повысила голос. – Я не могу больше это слушать.

Отец побледнел, уставившись на меня, но я тут же опустила глаза и слезла с койки. Чувствовала себя так себе, голова немного кружилась, но мне было все равно. Душа требовала покоя. Я зверски устала.

– Райан, можно я поговорю с Леа? – сухо потребовал отец.

– Не надо, – мотнула головой. – Я не хочу давать ему повод давить на тебя. Я ничего не хочу. Только расскажи, как Эрик.

Отец молчал, огорошенный моей капитуляцией, и был не в силах отвечать. Так и стоял, опустив глаза и хмурясь, словно держал изо всех сил удар от моих последних слов. Я постояла еще пару секунд, убеждаясь, что он не ответит.

– Пошли, – Райан попытался взять меня за руку, но я увернулась.

Мы вышли в такой же безликий коридор больницы и направились к лифтам. А я все думала, когда все же он успел меня сломать? Почему вдруг так захотелось сдаться? Держать Райана в поле зрения и не бояться его незримого давящего присутствия в камерах наблюдения собственного дома? Скорее всего. Но кто даст гарантии, что он не наставит их в своем доме? Если уже не наставил.

А если дело не в этом?

– Мистер Вайс, как чувствует себя ваша невеста?!

Оказывается, я так задумалась, что не заметила, как мы оказались у выхода. Стоило нам показаться на улице, как на нас ринулись журналисты. Райан уже держал меня за руку, а второй рукой прижимал к себе за талию. Я мазнула равнодушным взглядом по толпе людей с камерами и микрофонами, как вдруг мое внимание привлекло нечто далеко за спинами собравшихся.

Я не увидела, а скорее сначала почувствовала, как чувствуешь блик солнечного луча на сомкнутых веках утром в постели. Сердце пропустило удар, потом еще один. Я задышала чаще, приоткрыв рот, так как мне казалось, что воздуха стало не хватать.

Всего секунда, и за углом больницы скрылся высокий мужчина в темной футболке. Воображение утверждало, что у него были яркие цветные татуировки на обеих руках.

– … когда состоится ваша свадьба?!

Я оглядывалась, вытягивая шею, но толпа людей, сплотилась вокруг нас теснее, видя, что двери автомобиля уже распахнуты. Я даже попыталась дернуться в руках Райана, но он этого даже не заметил.

– Через полтора месяца, – неожиданно ответил он. – Леане нужно время, чтобы поправиться.

– Нет! – выдохнула я, но меня никто не услышал.

– Вы сказали, что Леана все эти четыре года была в клинике на Ирзиаде, а вам лишь приходилось скрывать об этом правду. Вы теперь – национальный герой, мистер Вайс, – улыбнулась темнокожая журналистка. – Вашей свадьбы ждут как главное событие года! Что скажете?

Я дернулась сильнее, и Райану пришлось больно сжать меня за талию. В свою очередь, вцепилась ногтями в его руку.

– Я лишь выполнял долг перед своей женщиной, – бесстрастно проговорил он. – Прошу извинить нас.

И стремительно потащил меня в сторону автомобиля. Но, вопреки ожиданиям, молча усадил на заднее сиденье и отвернулся к окну.

– Лицемер! – процедила я с ненавистью, потирая руку. – Это и есть та твоя легенда, которой я должна была, по твоему плану, прекрасно соответствовать?!

Райан болезненно поморщился и перевел на меня свой коронный темный взгляд.

– Надо было сказать, что моя невеста танцевала стриптиз все четыре года на Шевве и работала в эскорте? – сощурился он.

– Не надо было делать меня своей невестой!!! – вскричала я. – Тогда всем было бы плевать!!!

– Может, – неожиданно пожал он плечами и тяжело вздохнул, обескураживая. – Но я не откажусь от тебя, Леа. Не могу.

***

Последние слова Райана испугали меня больше, чем все угрозы до этого. Его можно было понять по-разному: «не могу отказаться от тебя, потому что ты поставила мою репутацию и карьеру под угрозу», или «не могу отказаться от тебя, так как мне нужны рычаги давления на твоего отца, чтобы контролировать деятельность его корпорации». Только я видела в его глазах совсем другое: «не могу отказаться от тебя, потому что хочу, чтобы ты была моей». По какой причине? Сложно сказать однозначно. Но он не смог больше держать ту планку уровня безразличия и озлобленности, которую сам себе поставил в Миарранде.

Он больше не давил на меня. Наоборот.

Поселил в шикарной гостевой комнате, пристально следил за тем, чтобы у меня было все, и даже больше. Оборудовал в доме художественную мастерскую.

Когда я впервые ее увидела, потеряла дар речи. Совершенно не знала, как реагировать, да он и не ждал моих впечатлений. Завел меня молча внутрь, а сам вышел.

Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: эта комната – мечта любого художника. Даже новейшее искусственное освещение здесь имелось, заменяющее идеально правильный дневной свет.

Лучше бы Райан злился и запугивал меня, как раньше. Я хоть знала, что с этим делать! А новый, он лишь усугублял мое и без того неустойчивое состояние.

Я больше ни разу не зашла в мастерскую, но он не сказал ни слова.

Миссис Грейди в доме не оказалось, а позже выяснилось, что она спешно уехала в Гринберг по делам своего благотворительного фонда. В доме был только один человек помимо Райана – Мишель Данст. Он ненавязчиво прислуживал мне, например, принося еду в комнату, когда я в очередной раз отказывала хозяину в компании за обедом или ужином, или свой телефон, вежливо прося ответить Райану на звонок, который я не принимала на свой смарт.

Целыми днями я пялилась в плазму, пролистывая новости и кино. Временами в ленте проскальзывала тема нашей свадьбы, и перед глазами снова мелькали кадры из моей прежней жизни. Потом освещали мое возвращение и открытие Райаном «правды» всему миру. О том, что я четыре года избегала внимания массмедиа на Ирзиаде, так как скандал вокруг киборгов существенно подорвал мое психическое здоровье.

Мне казалось, что, если бы не татуировка, еще чуть-чуть, и я тоже в это поверю. А прежняя жизнь и Дэйран покажутся мне просто сном и игрой моей больной, как оказалось, психики.

На третий день моего пребывания в доме Райана позвонил отец. Сначала разговор не клеился: спросил о моем самочувствии и коротко дал знать о делах. Чувствовала, что он злился, но боялся за меня больше. Про Эрика рассказал мне сам:

– Мечется по дому так, что даже Мотик не рискует пересекаться с ним где-нибудь, – невесело усмехнулся он, но тут же поменял оттенок собственной фразы: – Теперь, когда ноги в порядке, мне кажется, он даже спит стоя. И я поняла – отец мягко осудил меня за решение. Но главное, что киборг был в порядке и действительно распрощался с коляской.

– Прости, – выдавила я.

– Леа, потерпи немного, слышишь? Держись. – вдруг сказал он, заставив меня насторожиться. Мне не нравился его настрой все больше: зачем усложнять себе жизнь, если все бесполезно? Главное – защитить Эрика. При мысли, что киборг все еще может быть в любой момент изъят, и мы ничего не сможем сделать, хотелось впасть в истерику.

Я сидела в своей комнате у стенки на полу, подтянув под себя босые ноги, и ковыряла ногтем бархатный ковер. Запускала в него пальцы, как в шерсть, лишь бы не сжимать их до крови в кулаки.

– Пап, главное – Эрик. Слышишь? Постарайся не отдать его никому.

– Не отдам, обещаю, – «улыбнулся» он в трубку.

– Можешь не бояться за киборга, – послышалось вдруг рядом, и я испуганно вскинула голову, – у входа в комнату стоял Райан. – Я не трону его, – холодно сказал он, глядя на меня. – И никто не тронет.

Мы встретились взглядами.

– Появился какой-то более серьезный повод для шантажа? – попыталась вернуть его в оппозицию.

– Нет, – спокойно ответил он, все также не спуская с меня взгляда и не поддаваясь.

– Я не люблю тебя, слышишь?! – вскочила на ноги. – Я тебя ненавижу, Райан!

Приблизилась к нему и толкнула его в грудь, хотя это было лишним. Мои слова били больнее.

– Хочешь свести меня с ума сменой своих настроений?! Это тебе надо лечиться! Убирайся! – выкрикнула я, толкнув его сильнее.

Но все было бесполезно: того злобного огня в его глазах больше не было. Он отвернулся, так и не ответив, и ушел. А я почувствовала вдруг, что не могу больше.

Дом Райана был трехэтажным, с круглой плоской крышей и потрясающим видом на горы и море. Но последний меня сейчас интересовал меньше всего. Я выбежала наверх и бросилась к краю. Залитая розовой вечерней пастелью площадка обжигала босые ноги, щедро отдавая им тепло, собранное за день. Но оно лишь подстегивало бежать быстрее. Ветер трепал волосы, и те, падая на глаза, расчерчивали горизонт красными линиями, словно перечеркивали что-то важное.

Зачем я здесь? Неужели могу сделать что-то страшное, или просто хочу привести растрепавшиеся чувства в порядок? Быстро запрыгнула на ограждение и глянула вниз. Сердце колотилось в страхе, как бешеное. Мне не хотелось падать! Хотелось бежать! Действовать! Бороться! Я не могла больше ждать.

– Прости, – прошептала одними губами не пойми кому. Дэйрану? Он не простит. Отцу? Он же просил держаться. Эрику?

Вдруг почувствовала надрывное жужжание в руке и опустила глаза. Я все еще машинально сжимала смарт после разговора с отцом. Не думая, подняла гаджет к глазам и забыла, как дышать.

Поперек темного экрана несвойственным смарту шрифтом пульсировала белая надпись-послание:

«Любимая, отойди от края крыши.»

Из глаз все же рванулись слезы. Я стискивала смарт и зло смахивала их, потому что они мешали мне рассмотреть каждую букву и поверить, что я не сошла с ума.

– Леана! – послышался мужской рык за спиной, в котором я с трудом узнала голос Райана. Меня тут же сжали в стальные объятия и дернули назад. Смарт выпал из рук и с глухим стуком приземлился под ноги.

Райан развернул меня к себе. На его побледневшем лице жутко рефлексировали малиновые краски заката, а в глазах читался страх.

– Что ты делаешь?! – прохрипел он. – С ума сошла?!

– Отпусти, – шмыгнула я носом, но он только больнее сжал меня. – Я просто смотрела на закат!

Меньше всего сейчас хотелось его видеть! Но он продолжал смотреть на меня с таким отчаянием, что мне вдруг стало его даже жалко.

– Райан, успокойся, – с трудом выровняла голос, – я не боюсь высоты. Я постоянно рисовала на крышах домов в Миарранде, и даже на отвесных стенах со страховкой. Мне нравится забраться повыше и проветрить голову.

Видя неверие на его лице, добавила:

– Это не то, о чем ты подумал.

– У тебя слезы на щеках.

– Ну и что?! – укоризненно поджала губы. – Я много плачу в последнее время.

Он вдруг притянул меня к себе и сжал в объятиях так, что пришлось задержать дыхание: его судорожный глубокий вдох вытеснил весь воздух из моих собственных легких. А он все не отпускал, продолжая считать, что если держит меня в руках физически, то я – его.

Так мы и стояли, по ощущениям, вечность. Стук его сердца глухо отдавался под моими ребрами, неприятно напоминая мой собственный.

– Поехали. – прошептал наконец он, отстраняясь.

– Куда? – насторожилась, пытаясь выбраться из его объятий.

– Мне нужно уехать по делам, поедешь со мной, – прозвучал приказ, и только после он позволил мне отойти.

– Райан, я…

– Просто послушай меня, прошу, – устало перебил он. – Я не могу тебя сейчас бросить, а ехать нужно. Это ненадолго.

Я сжала губы, косясь на край крыши. Дэйран рядом! И он меня видит! Первый шок прошел, и меня скрутило от какого-то противоречивого предвкушения: апатия головокружительно сменилась надеждой. Но ведь это значило, что он в опасности!

Смарт я подобрала и быстро сунула в карман спортивных брюк. И лишь в комнате решилась украдкой взглянуть на его экран вновь. Чтобы увидеть, что тот был пуст, и никакой надписи нет.

Уже сидя в машине, продолжала вглядываться в окрестности района, хоть и понимала, что это бесполезно. Радость от послания быстро выцвела, оставив наедине со страхом и тревогой. Райан бросал на меня короткие напряженные взгляды, но продолжал молчать, а я не находила себе места. Видение на территории больницы теперь перестало казаться мне всего лишь игрой воображения. А если так, то это значило, что Дэйран рискует!

Я лишь надеялась, что им движет холодный расчет, а не эмоции. Я убеждала себя, что он – хладнокровный, опасный и опытный стратег. Наемный киллер, в конце концов, пусть и в прошлом! Он не позволит себе эмоций сейчас, он все обдумает!

Но память услужливо подкидывала воспоминания о дне нашего расставания. Каких усилий стоило ему отпустить меня тогда.

Тем временем наша машина и две ее сопровождающие съехали с привилегированной трассы в общий поток на развилке, и мы встали в какой-то затор. А у меня появилась возможность отвлечься. Город начинал блестеть ярче с наступлением сумерек, а количество авто в центре становилось больше. Но, когда мы уже начали движение, переднее стекло наверняка бронированного автомобиля вдруг разлетелось в пыль и усыпало охранника на переднем сиденье мелкими блестящими крошками.

Дальнейшие события понеслись с какой-то нереальной скоростью.

Райан схватил меня и дернул к себе, придавливая к сиденьям, а мужчина спереди кинулся наружу, выхватывая бластер. За пределами автомобиля взревела в панике толпа, улица заполнилась криками и сигналами автомобилей. Где-то совсем рядом бились стекла, а потом прогремел первый выстрел, и следом второй.

Вдруг заднюю дверь просто оторвало со всеми потрохами, и в дымке проема показался человек. Обтянутый черным, как второй кожей, он медленно приблизился, позволяя рассмотреть себя. Его лицо было скрыто за жуткой, бликующей в изгибах темной маской. Взглянув в нее, я увидела отражение своего испуганного лица и Райана, выхватывающего пистолет. Водитель опередил его всего на миг, поэтому и досталось ему лишь на один удар моего скачущего сердца раньше, чем Райану.

Обоих мужчин пригвоздило к стеклам, прижав намертво ловушками, которые я однажды уже видела. Ими Дэйран тогда обездвижил охранников, вытаскивая меня из клуба на Шевве. Райан сдавленно выкрикнул мое имя, но я даже не обернулась. Не могла оторвать взгляд от мужчины в черном.

А он вдруг вскинул руку к лицу, и маска исчезла, явив мне хорошо знакомые черты лица и безумный взгляд черных глаз.

Крист на миг застыл, глядя на Райана, и вдруг растянул губы в усмешке. Будто специально выжидал, наслаждаясь триумфом. Несколько мучительно долгих секунд. и все снова вернулось в прежний ускоренный темп.

Киборг схватил меня за руку и дернул из автомобиля. Под моими подошвами хрустнуло стекло, а перед глазами встал странный сияющий туман, скрывший из виду половину города. Звуки как будто увязли в нем и долетали лишь какими-то урывками. Остальные сопровождавшие автомобили оставались полностью скрыты густым облаком.

Крист дернул меня прямо в самую густую его часть, и вскоре мы неожиданно вынырнули в каком-то переулке.

– Крист! – позвала я, но он продолжал увлекать меня за собой вперед, не оборачиваясь.

Когда впереди замаячил выход из переулка, он вдруг остановился и выпустил мою руку. Я нерешительно застыла у стены, пытаясь поймать его взгляд. Но он не обращал на меня внимания. Быстро стянул с себя верхнюю часть черного одеяния и швырнул его к стене рядом со мной. Туда же отправил штаны, оставшись в обычных джинсах.

– Да, все нормально, – сказал кому-то, очевидно, в клипсу и снова бросил на меня взгляд, уже более пристально осмотрев с ног до головы. – С ней все в порядке! Нет, не ранена!

Последнее прорычал раздраженно и извлек из кармана какую-то капсулу.

– Иди сюда, – снова схватил меня за руку и подтянул к себе, а капсулу швырнул в кучу одежды. Та мгновенно вспыхнула фиолетовым пламенем, отразившись в темных радужках Криста, делая его взгляд еще более жутким и нечеловеческим.

– Крист, – попыталась снова позвать его, и он наконец удостоил меня внимания.

– С тобой мы поговорим позже, – глядя мне в глаза, процедил он. – Ты даже не представляешь, сколько всего я хочу тебе сказать.

– Леана, пригнись! – услышала издалека голос Райана и вяло прислонилась спиной к стене.

Все равно стрелять уже было не в кого. Не в людей же? А Криста и след простыл.

– Леана. – подбежал ко мне Райан и рывком привлек к себе, – что он тебе сделал?

И, не став слушать ответ, принялся осматривать меня и раздавать указания. Убедившись, что я не ранена, подхватил меня на руки и понес в сторону брошенных автомобилей. Я пыталась вставить хоть слово и объяснить, что со мной все нормально, но потом бросила эту затею. Райан все равно не слушал, как и всегда, а мне было, о чем подумать.