Не знаю, о чем хотел поговорить этот Абрамов с отцом, но чувство, что замышляется нечто нехорошее не оставляло меня в покое ни на минуту.

Я, как мне и было велено (словно бы мне можно было что-то велеть), поднялась к себе в комнату, где, тешась надеждой, что смогу выйти в любой момент, и укрылась от вездесущего взгляда моего родителя. Меня это, конечно, жутко раздражало, потому что сидеть в четырех стенах, когда ТАМ творится нечто, казалось сущим наказанием и вовсе не грело мое самолюбие.

Почему я, и вдруг должна прятаться, как партизан?! Скрываться, словно провинившаяся девочка?! Почему не могу спокойно передвигаться по собственному дому?!! Словно я что-то натворила!!

Громко фыркнув, я, скрестив руки на груди, опустилась на кровать с хриплым сопением.

Я, естественно, понимала, почему отец запретил выходить. Но от этого факта легче мне не становилось.

Я рухнула на кровать, раскинув руки в стороны и закрыв глаза.

Пришлось признать очевидный факт. Да, да, да, в порыве эмоций я могу болтнуть лишнее. Точнее, нечто очень лишнее. То, о чем потом буду жалеть, раскаиваться, ходить, словно тень, признавая ошибку.

Но все же… Разве это повод для моего «заточения»?!

Я снова фыркнула и перевернулась на бок, поджав под себя ноги.

Хотя и «заточение» здесь звучит уж слишком пафосно. Никакое это и не заточение вовсе.

Просто отец надеется на мою… порядочность.

Тяжело вздохнула и надула губы.

Пропади она к чертям эта самая порядочность, которая и заставила меня сидеть в комнате, словно в тюрьме. Тюрьма… Черт, собственная комната!! И все же это наказание, как не крути. Только за что?.. За то, что я такая вот эмоциональная уродилась?! Так это, извините, все вопросы к маме с папой. Какую сделали!!

А теперь мне приходится сидеть здесь и гадать, над тем, что происходит. И думать, размышлять…

Почему Абрамов?! Почему к отцу?! Почему именно сейчас, немедленно, срочно?! Почему не мог отложить этого на другой день?! Что такого важного случилось?! Что задумал этот наш конкурент?!

Эти и еще десятки других вопросов словно насиловали мой мозг, пока я, безуспешно, надо отметить, пыталась занять себя чем-нибудь полезным. Не вышло.

Я перевернулась на другой бок, распахнула глаза и уставилась в потолок.

Еще до появления нежданного гостя его внезапное желание «пообщаться» с отцом стало выводить меня из себя. Слишком неожиданно, внезапно. Слишком… стремительно, резко. Слишком настойчиво.

И как бы я ни старалась унять свою буйную фантазию и скручивать ей руки, ничего не получилось. Навязчивые мысли и идеи терзали меня своей дотошностью.

Я ходила по комнате туда-сюда, надеясь хоть чем-то себя занять. Садилась за работу, пытаясь набросать эскизы нового заказа, кстати сказать, очень важного заказа, но карандаш выпадал из рук, словно специально. Пыталась слушать музыку, включая звук на полную мощность, чтобы заглушить голоса внутри меня и не слышать стука собственного сердца, грохочущего в груди. Думала почитать книгу, надеясь этим занять время. Ходила по комнате, выглядывая в окно. Но… Ничего не помогало.

В голову лезли различные непозволительные мысли, — одна лучше другой, такие, что хотелось кричать в голос.

Выйти, выследить Абрамова и «поговорить с ним по душам». Выяснить, что происходит. А в том, что что-то происходит, я не сомневалась. Чувствовала, знала…

Почему сердце так тревожно билось в груди?! Почему клокотало как сумасшедшее не в силах замереть ни на секунду?.. И почему руки так неестественно дрожали, посылая дрожь даже в кончики пальцев?..

Я всегда верила своей интуиции, она никогда меня не подводила и не обманывала.

И я знала, что не обманывает и сейчас.

С тяжелым вздохом я села на кровати, а потом встала и зашагала по комнате, заламывая руки.

Я пыталась отругать себя. Не может же быть дело в неожиданном визите этого Абрамова?! Не может быть дело только в нем!! Кто он вообще такой, я впервые о нем слышала!? И не видела ни разу, даже в журнале или на экране телевизора… Он словно черное пятно, о котором мне ничего не было известно. И это тоже было странным. Если он наш конкурент, то так или иначе, рано или поздно, я должна была о нем узнать…

Но я его не знаю.

Но если так, откуда же тогда это странное чувство дежавю? Словно бы я уже встречалась с ним, словно уже виделась, словно бы… уже знакома?.. И это знакомство не пришлось мне по душе.

Отругала себя в сотый раз. Чертыхнулась.

Не может этого быть!!

В голове тут же всплыла неожиданная встреча в клубе, и я нахмурилась.

Вот ее нужно вычеркнуть из памяти раз и навсегда!! С этим голубоглазым я больше никогда не встречусь!! Более того, чтобы исключить даже малейшую вероятность новой встречи с ним, я, чтобы не подвергать себя неожиданностям, больше никогда не пойду в «Зодиак»!!

И никто меня туда не затащит!!

Я села в кресло с ногами и прикрыла глаза.

Но если так, почему же странное чувство обреченности охватило меня?! Откуда это вязкое, противное чувство безысходности?! Ощущение какого-то решенного, но все же оставшегося открытым вопроса.

Такое гадкое, липкое, скользкое и противное ощущение безнадежности…

Когда около дома затормозила машина, я стремительно подскочила к окну, едва не сломав ноги, выпрыгивая из кресла, с намерением увидеть гостя. Но, к моему сожалению, так ничего и не заметила. Увидела только мелькнувшую внизу высокую фигуру мужчины в сером костюме и больше ничего.

Вероятнее всего, это и есть Абрамов.

Как жаль, что мои окна в отличие от окон Камиллы, выходящих на подъездную дорогу, выходят в сад!!

Сердце заколотилось с большей силой, врываясь в ребра сильными тяжелыми ударами и оглушительно врываясь в виски. И отстукивая тук-тук, тук-тук, тук-тук… Просто сводя меня с ума.

Сгорая от любопытства, я слонялась по комнате, заламывая руки и нетерпеливо прикусывая губы, приблизительно минуту после прибытия гостя.

А потом, не выдержав, все же выскочила из нее, и спустилась вниз.

Плевать, что скажет отец. Пусть он скажет много и отругает по делу. Все это я заслужила.

Слепая уверенность засветилась в глазах, ярко сверкая алмазами, и умоляюще и настойчиво нашептывал на ухо упрямый и неукротимый внутренний голос, призывая действовать. Наглый, противный, язвительный внутренний голос призывал меня совершить опрометчивый поступок.

Не хотелось подводить отца, но все же… нужно убедиться, что все в порядке.

И покажите мне того, кто посмеет сейчас меня остановить!!

Перескакивая почти через три ступеньки, я спустилась вниз, намереваясь незаметно подкрасться к кабинету отца. Именно там он будет разговаривать с гостем, и я это прекрасно знала.

Я постою немного, послушаю, о чем пойдет разговор, и сразу же уйду, уговаривала я себя. Нужно убедиться, что ничего серьезного не произошло, и что Абрамов не придумал никакой пакости.

Едва затормозив на углу, полностью поглощенная своими мыслями и планами «шпионажа», я стремительно развернулась и… со всего маху врезалось во что-то.

Точнее, в кого-то.

С намерением отчитать Камиллу, которая, как и я, не выдержала и спустилась вниз, чтобы подслушивать, я подняла глаза вверх и застыла с открытым ртом.

И почему мысль о том, что от сестры не может пахнуть ТАК, не пронзила меня насквозь раньше?!!

Слова порицания замерли на дрожащих губах и так и остались непроизнесенными. В горле вырос тугой острый комок и нещадно натирал нежную кожу. Сердце пропустило один глухой удар, замерло на мгновение, хотя мне показалось, что прошла целая вечность, а потом понеслось вскачь, настойчиво и надрывно стуча в грудь, словно разрывая грудную клетку. В ушах зазвенело, загудело, зашумело, словно я вмиг оказалась стоящей посредине железнодорожного вокзала, онемевшая, оглушенная, бесчувственная.

Создавалось ощущение, что я кричу, надрываясь, во все горло, но никто меня не слышит.

И это выводило из себя. Почему никому нет до меня дела?! Почему все молчат, не скажут ни слова?!!

А в центре этого хаоса, на самой вершине анархии чувств, в эпицентре событий — мой кошмар.

Тот самый голубоглазый незнакомец.

Сейчас, в этот самый момент стоит и смотрит на меня, приподняв брови и скривив губы.

Я стремительно отшатнулась от него, широко раскрыв глаза, споткнулась о палас дрожащими от испуга ногами, задела рукой перила лестницы, почувствовав острую боль, чуть не упала, растянувшись на полу во всем своем великолепии, но чудом устояла на ногах. Трясущимися пальцами хватаясь за воздух, я умудрилась принять более или менее вертикальное положение и уставилась на мужчину во все глаза.

А тот наблюдал за мной со спокойной миной на лице, лишь слегка приподняв уголки губ, не отводя испытывающего взгляда от моего бледного лица, на котором сейчас отразились все эмоции, которые только были мне присущи.

Удивление, шок, испуг, изумление, а потом неверие, раздражение, злость…

Какого черта он тут делает?!! Зачем он приперся ко мне в дом?!! Как он меня нашел?!! Что ему от меня нужно?!!

Холодно усмехнувшись и окинув мою фигурку быстрым взглядом, словно отпечаток оставил на ней или пробу, и остановил взгляд на моем лице.

— Как вижу, ты все же послушалась и не делала глупостей?

Захотелось послать его к черту. На языке так и вертелись подходящие ругательства, но я промолчала.

— Ну-ну, не стоит так бурно реагировать на мое появление, — улыбнулся он, но его глаза остались холодными — Я тоже очень рад тебя видеть.

— Что вы здесь делаете? — прошипела я, едва разлепив губы.

— О, мы на «вы»? — вопросительно приподнял брови — Кто бы мог подумать.

— Я вас не знаю, — выдала я — Кто вы такой?!

Голубые глаза блеснули, губы сложились в линию, уголки губ приподнялись.

— Как, отец разве не сказал тебе? — скрестил пальцы — Странно.

— Он вас даже не знает, как же он может…?!!

Я осеклась, замерев на полуслове. Отвела ошарашенный взгляд, затем опять посмотрела на мужчину.

Нет, этого не может быть!! Это просто невозможно!!!

Наверное, догадка, осенившая меня, читалась на моем лице отчетливее, чем это могли бы произнести мои слипшиеся вмиг губы, потому что мужчина рассмеялся. Каким-то жестким, невеселым смехом.

Дрожь пронзила меня стрелой от звука этого смеха, тяжелого, грубого с хрипотцой смеха.

— Я так понимаю, он меня все же знает? — поинтересовался мужчина, поцокав языком.

— Что вам нужно?! — перебив его, воскликнула я, сжимая руки в кулаки.

Мужчина пожал плечами и сделал шаг ко мне, сокращая то расстояние, что было между нами.

— Почему ты считаешь, что мне что-то нужно? — протянул он с удовольствием — От твоего отца. От тебя…

— А это разве не так?!

Он удовлетворенно улыбнулся. Разгладился его лоб, избавившись от морщинок.

— А как ты думаешь? — наклонившись надо мной, прошептал он.

Захотелось отскочить от него на расстояние ста шагов, лишь бы он не смог до меня дотянуться!!

Но я сделала назад лишь один шаг, отступая.

— Уходите!!

— Я же только пришел, — нахмурился — Это будет не очень прилично, ты так не считаешь?

— А вы считаете приличным врываться в чужой дом и…

— Стоп, стоп, стоп!! — в мгновение ока он преодолел то ничтожное расстояние, что отделяло нас, навис надо мной скалой — Я ни к кому не врывался. Меня пропустили. Поэтому воздержись от обвинений в мой адрес.

— Что вам нужно?! — прошипела я тихо, мгновенно потеряв способность кричать от близости его тела.

Тепло его дыхания грело щеку, и я знала, что нужно бежать, но так и не смогла сделать ни шага.

Вместо ответа он приподнял руку и коснулся пальцами моих волос, заправляя темный локон за ухо, провел подушечками пальцев по щеке, вызывая пьянящую дрожь в каждой клеточке тела, задевая нервы в каждой частичке моего существа, вынуждая холодок пробегать вдоль позвоночника, и возрождая огненную возбуждающую волну во всем теле.

Наклонился еще ниже, касаясь щекой моих висков, и прошептал мне на ухо.

— Скоро узнаешь, Кареглазка, — поцеловал мочку моего уха, как тогда, в клубе, заглянул в глаза и предупредил: — И готовься атаковать, дорогая. А я буду готовиться обороняться.

Я сглотнула болезненный ком, застывший в горле, не моргая, посмотрела ему в глаза.

— Что это значит?.. — прохрипели мои губы.

Легко рассмеялся, блеснули льдинки его глаз.

— А ты нетерпеливая, да? — помолчал, а потом задумчиво, с намеком проговорил, вглядываясь в мои глаза: — Но иногда это даже хорошо. Не правда ли?

— Не правда!! — отрезала я, отступая назад и чувствуя, что за спиной теперь стена.

— Еще и упрямая? — усмехнулся он, надвигаясь на меня — Хм, интересно…

— Интересно?

— Интересно будет посмотреть, как ты теряешь спесь.

Испуг завладел каждой клеточкой тела, окутывая его своими липкими путами-оковами.

— Что вам нужно от моего отца?!! — выкрикнула я нервно.

— Ничего из того, — проговорил он жестко, — что он не смог бы мне отдать.

В глазах стоит туман, в ушах невыносимый гул. Темнота накатывает на меня отрезвляющей волной.

Боже, неужели?..

— Так вы… и есть Абрамов? — решилась я, наконец, задать этот вопрос.

Мужчина рассмеялся грудным смехом. Как-то ласково, нежно, словно бы боясь обидеть ребенка.

— Тебе стоило задать этот вопрос намного раньше, дорогая…

— Я вам не дорогая!! — воскликнула я, раздражаясь — Не называйте меня так!! — вспыхнула я.

Он тут же помрачнел, глаза превратились в щелочки.

— Я делаю то, что хочу, — резко выдавил он, хватая меня за руку и притягивая к себе, к своему большому телу — Когда хочу, — наклонился надо мной, защекотав теплом своего дыхания губы, почти касаясь моих своими — И с кем хочу!! — выдохнул он, пронзая меня взглядом — Это ясно?! Дорогая?!

— Отпустите меня. Немедленно, — сглотнув, выдавила я из себя почти через силу — И делайте все, что хотите, когда хотите и с кем хотите, — осмелилась и заглянула ему в глаза, твердо, надеясь, что не выдаю своего страха — Но только не со мной!! Это ясно?!

Минуту он просто стоял и смотрел на меня, пристально, внимательно, глаза в глаза, словно надеясь, очевидно, подчинить меня себе этим взглядом. А затем, улыбнувшись уголками губ, подчинился.

Отпустил. Отошел на несколько шагов назад.

И я вздохнула полной грудью, только сейчас осознав, что боялась дышать, пока он стоял рядом.

Но пронизывающий взгляд продолжал прожигать меня, накаляя до предела нервные окончания.

Мужчина усмехнулся, скривил губы.

— Определенно, будет весело, — выговорил он.

Еще как!!!

Чтобы ответить у меня не хватает сил, хотя на языке вертится язвительный колкий ответ.

— Алина? — кажется, это отец.

Я резко оборачиваюсь на голос.

— Я же просил тебя не выходить! — укоризненно выговаривает он.

— Прости, — сухими губами прошептала я.

Мне действительно стыдно. И обидно, к тому же, что я его не послушала.

Я покосилась на Абрамова. И вот к чему все это привело!!!

Наглец, застывший в шаге от меня, тоже оборачивается и натянуто улыбается отцу.

— Ничего страшного, Владимир Кириллович, — бросил на меня мимолетный взгляд — Мы очень… мило пообщались с вашей дочерью, — смотрит на меня — Правда ведь… Алина?

Мне ничего другого не оставалось, как кивнуть.

Хотя так и хотелось закричать. Хотелось вопить, хотелось умолять отца не уходить.

Я чувствовала, что ничего хорошего из этого разговора выйти не сможет. Не для меня, по крайней мере.

Когда спина Абрамова вслед за отцом скрылась в дверях, я прижалась к стене и закрыла глаза.

Что он задумал, черт побери?!! Я знала, что он что-то задумал. Была уверена в этом!

Слишком уверенно, слишком развязно, слишком… откровенно вел он себя.

И что бы это ни было, я чувствовала, что это мне не понравится!!