Сторож подземного гаража, мирно дремавший в будочке у шлагбаума, мог бы попасть в крайне неприятное положение, окажись его лентяйский сон чуть более чутким. Но на собственное счастье сорокапятилетний пухлый мужчина с начинавшими седеть усами и ухом не повел, когда в дальнем углу гаража что-то осторожно заскрежетало. Продолжая сладко предаваться развлечением порождениями Морфия, укрытый газеткой, сторож не видел, как канализационный люк проворно отодвинулся в сторонку, выпуская под тусклый свет ламп физиономию бородатого толстяка в черных очках.

   - Шикарно, - с довольным видом сказал он, выбираясь на поверхность целиком. Как ни странно, выбравшись из явно не самой чистой части города, а точнее - из самой грязной и вонючей его части, странный мужчина сохранил почти слепящую белизну своего костюма. На ткани не наблюдалось ни пятнышка, ни даже намека на тень. Что самое странное - он оставался совершенно сухим, даже штанины не намокли после хождений по сточному желобу. Зато ботинки в противовес штанам чавкали и хлюпали с особенным упоением. Недовольно поперхнувшись и потопав, посмотрев на мокрые следы на бетонном полу, толстяк нагнулся к люку и протянул руки в холодную темноту, из которой только что выбрался. Подхватив нечто, он без малейшего усилия принялся тянуть свой груз наружу. Грузом оказалась юная девушка с длинными черными волосами, одетая в донельзя перепачканное белое платье. Извлеченная на свет божий, она безвольно осела на пол.

   Следом, уже самостоятельно, выбрался всклокоченный и не менее грязный юноша-азиат в рваной рубашке и брюках неопределенно-сырого цвета. Он почему-то смущенно оглядывался и порывался отряхнуться снизу и сзади. Стоило молодому человеку освободить люк, как наружу буквально выпрыгнула хрупкая с виду, но спортивная по повадкам юная девушка с длинными волосами, вымазанными в грязи и до ужаса растрепанными. Ее джинсы отсырели насквозь и пачкали бетон неряшливо стекавшими каплями воды. Она незаметно погрозила кулаком. На грозящей руке, под грязью, угадывалась глубокая багровая царапина, вполне способная считаться шрамом.

   Последней в гараж проникла молодая женщина в джинсовом костюме и свитере, впитавшем запахи канализации. На плече у нее висел автомат. Оружие сразу привлекло внимание толстяка.

   - Канзаки, ты обалдела! - сдавленно возопил он, сдергивая ремень с женского плеча. - Оно же громоздкое - с собой еще таскать.

   Настойчиво освободив Мегуми от ружейных пут, Сэм попросту уронил автомат обратно в люк. Нисколько не смутившись металлическому стуку, мужчина ловко воздвиг стальной люк на законное место.

   - Итак, дети мои, - произнес Ватанабэ, оглядев своих замарашек-подопечных. - На повестке дня обнаружение подходящего транспортного средства.

   - Может, ты просто своим позвонишь? - Эрика устало и безуспешно отжимала край брючины. - Черепом...

   - Ага, в такси я вам позвоню, - цыкнул на нее Сэм. - Учись, мелюзга, трупы обшаривать.

   Он показал ей руку с болтающимся на пальце кольцом от связки ключей.

   - У нашего бородатого мертвого знакомого тут стоит свой транспорт. Судя по ключу, это...

   Сэм огляделся, крутя головой. Взгляд его упал на неказистый темно-серый седан. Номера у машины были незапоминающимися ровно настолько, чтобы можно было пользоваться для дел, требующих соблюдения инкогнито. Под лобовым стеклом не наблюдалось украшений. И модель замка... Он вгляделся сильнее. Услужливое окошко информации, всплывшее на дисплее очков, подтвердило ожидания.

   - ... Это вот эта вот машинка.

   Ключ нашелся сразу. Отперев водительскую дверь, Ватанабэ проворно забрался в салон и разблокировал замки. Учики, поддерживавший едва плетущуюся Инори, открыл заднюю дверцу и принялся осторожно усаживать девушку в середину. Забравшаяся с другой стороны Эрика аккуратно тянула Кимико на себя, удерживая ее сидящей. Канзаки бесшумно юркнула на переднее сиденье. Когда молодежь уселась и закрыла двери, Сэм вставил ключ зажигания и включил автомобиль. То был довольно старый электрокар-циммер, а потому завелся он медленно. К счастью, все пятеро никуда не спешили.

   - Сидеть тихо, не обжиматься, не хихикать, - с притворной строгостью пробурчал толстяк. - Я не знаю, есть ли в бардачке презервативы, так что держите себя в руках там, коварные подростки.

   Не обращая более внимания на застывших соляными столпами "коварных подростков", толстяк тронул машину с места. Выбравшись из пустого ряда, седан добрался до шлагбаума, возле которого как раз располагалась будка со спящим охранником. Помахав камере наблюдения, уставившейся черным зрачком объектива, Сэм подождал, пока шлагбаум автоматически поднимется, и двинулся к выезду на улицу. Сторож вдохновенно зевнул, поворочавшись на стуле. Посторонние шумы мешали разглядывать сновидения.

   С неба все еще падал дождь, правда, заметно притихший и обещавший сойти на нет. Когда капли забарабанили по крыше, в салоне само по себе почувствовалось странное умиротворение. Каждый из сидевших на потертых кожаных сиденьях вдруг осознал, что стрельба, угроза гибели и взрывов, страшные битвы на ножах и пистолетах в подземельях - все позади. Близость смерти и запах крови ушли, разве что накапавшее из ран Учики с Эрикой немного пачкалось. Андерсен перестала слышать едва слышный напряженный гул, что звучал в ушах с самой первой минуты захвата. Завязавшийся узел под сердцем расслаблялся. Теперь можно.

   Инори с зарытыми глазами полусидела-полулежала, откинувшись на спинку. Дыхание девушки было ровным, но неглубоким, ладонь шарила по сиденью, как будто в поисках чего-то. Учики почувствовал эти движения и, не зная, что делать, застыл. На юношу напало непонятное отупение, не давшее произнести ни слова, да и вообще не издать ни звука с той самой секунды, когда прервалось большое сияние. Он двигался и действовал почти на автомате, повинуясь словам Сэма. Оказавшись на улице, молодой человек почувствовал себя лучше, но от ступора избавиться никак не мог.

   Больше всего сознания сохранилось у Эрики. Выглянув в окно, она задумчиво хмыкнула и, пробегаясь глазами по окрестностям, заключила:

   - Знакомый район.

   - А то, - вглядываясь в оперативно всплывшую мини-карту, подал голос Сэм, крутивший руль, чтобы повернуть. Машина въехала в жилой квартал, заставленный высокими многоэтажками. Прохожих загнал в квартиры дождь, а может, и разворачивавшаяся где-то рядом трагедия. Чисто умытые пролившейся с неба водой тротуары и почти пустая проезжая часть выглядели приятно и умиротворяли. Только одна легковушка, посветившая фарами на встречной полосе, резковато залила салон ненужным светом.

   - Знаешь, где мы? - спросила Андерсен, не переставая вглядываться в уличную темноту, разгоняемую желтыми фонарями.

   - Знаю-знаю, - Сэм сбавил скорость. - Мы в паре минут езды от твоего дома. Поэтому, мелкая, слушай сюда. Даю установку: тащишь этих двоих к себе домой, отмываешь, кормишь, поишь, спать укладываешь. Вас с завтрашнего дня будут таскать и дергать.

   - Не маленькая, знаю, - угрюмо отозвалась Эрика. - Вечно ты так: напихаешь кого попало ко мне в дом... Э, Ким-тян, я не тебя имела в виду!

   Девушка проворно обернулась к начавшей подавать признаки жизни Инори. Та приоткрыла глаза и попыталась оглядеться.

   - Эрика-тян... А где мы? - слабым голосом спросила Кимико.

   - Мы в машине, - заботливо произнесла Андерсен. - Нас этот, Сэм-сан фигов, везет ко мне домой. Все хорошо.

   - А где... - Инори приподняла голову со спинки сиденья. - Где Чики-кун?

   - Тут он, куда ж... - начала было Эрика, мгновенно прищурившись и приобретя не самое доброжелательное выражение лица. Но тут неожиданно подал голос вечный фикус собственной персоной.

   - Инори-тян, - сказал он. И как-то само собой так вышло, что ладонь юноши успокаивающе накрыла ладошку девушки. - Я здесь.

   - Чики-кун, - она попыталась слабо улыбнуться. - Как хорошо... Я думала, тебя застрелили...

   - Все в порядке, - тихо сказал Отоко.

   Инори вновь закрыла глаза, не произнеся ни слова. Юноша тоже молчал. Они просто сидели - два истощенных молодых Наследника - и держались за руки. Вряд ли хотя бы один из двоих понимал, что происходит. Странным образом такое единение оказалось совершенно естественным. Настолько естественным, что Эрика почувствовала себя неуютно, сидя рядом, как третья лишняя. Она видела, как в воздухе между двумя соседями творится ни на что не похожая химия. В прямом смысле - Наследница различала крохотные капельки света в воздухе, невидимые простому глазу.

   Сэм глядел в зеркало заднего вида с физиономией, которую можно было бы назвать перекосившейся, если бы не уравновешивающая все и вся чернота очков. Похоже, эпитет "фигов" ему не слишком понравился.

   - Мелкая, - страшным голосом произнес толстяк. - Иногда мне кажется, что тебе не помешала бы целебная порка.

   Эрика отозвалась мгновенно. Похоже, сказывался опыт.

   - Я всегда знала, что ты тайный педофил-извращенец! - нарочито громко ответила девушка, старательно отворачиваясь от Инори. От зоркого глаза Сэма не укрылась та неловкость, с которой Андерсен сторонилась взглядом соседей. Злобность ухмылки могла бы заставить зеркало треснуть.

   - Педофил-извращенец - это в твоем случае даже не тавтология, - надтреснутым басом загудел Ватанабэ. - Только очень извращенный педофил прельстится твоей неразвитой плотью. К тому же очень и очень грязной.

   - То-то, я смотрю, ты не спешил показаться, - Эрика сдаваться не собиралась. Даже не догадываясь о том, как ширятся глаза у слушавшей их перепалку Канзаки, девушка поправила испачканные волосы и заявила: - Подглядывал, небось, как нас режут и стреляют?

   - Не тебе жаловаться, - фыркнул по-кошачьи Ватанабэ. - Рука зажила?

   - Зажила, - Андерсен показала предплечье с разводами грязи, в которых уже не угадывалось ни следа пореза.

   Пока толстяк и вздорная девица обменивались любезностями, Учики лениво перевел взгляд на окно. Проплывающий мимо притихший город несколько убаюкивал, и голоса невольно начали звучать тише. Он понимал, что находится в шаге от позорной дремы. Веки становились тяжелее, глаза слегка ныли, прося закрыть их поскорее. И только вытянутая девичья рука привлекла внимание.

   Рана действительно исчезла. Как и дыры от пуль в его животе, груди, руках... Как пропала боль в ноге, на которую минут десять назад нельзя было встать. Лицо даже не опухло после ударов, которые должны были изуродовать его лицо безвозвратно. Скосив присыпанные песком сонливости глаза на грудь, видневшуюся в скривившемся вороте, Отоко не увидел за потеками крови ни синяков, ни ссадин, ни даже звездообразных шрамов, что остаются у переживших пулевые ранения. Ни следа.

   Он помнил первую волну боли. Волну, исчезнувшую за голосом. Намеком на голос, тот самый, говоривший с ним в пустоте. Этот голос, тот, кто стоял за ним, уберегал Учики от смерти, от увечий, от самих следов чужой жестокости. Но что это такое? Впервые после того, как попал в водоворот сверхъестественных событий, юноша по-настоящему, всерьез задался вопросом, который должен был мучить его каждодневно, не давая заснуть. Что же такое Наследники? Что за силы таятся в глубинах его тела и тела Инори? Почему он постоянно вспоминает об отрезанных крыльях и говорит с кем-то, кого нет? Почему, в конце концов, это состояние кажется таким естественным?

   Посмотрев на сжимавшийся кулак, лежащий на сиденье автомобиля, Учики мысленно запнулся. А ведь о том, что они собой представляют, он не думал по одной только причине. Причина эта сейчас беззвучно дремала, вложив тонкую ладошку в его вторую руку. С самого первого дня, с первых минут после выхода из двухнедельного карантина, она как будто заслонила сюрреализм случившегося. Столь легким было настроение Кимико, столь просто вошла девушка в новую жизнь, ведя его за собой... Тогда он не заметил, насколько странной была эта легкость и простота. Инори, казалось, не придавала никакого значения отлучению от родного дома и превращению в объект исследований. Отсутствие пояснений, которые обещали дать в академии, прошло для девушка незамеченным. И, не видя правды о себе и окружающих, она слепила и его. Глядя на беззаботную Кимико, радостно встречавшую его на крыльце общежития, Учики переставал задумываться, в нем умолкало сосавшее под ложечкой беспокойство. Зато просыпалось, мотая головой, запуганное чудовище первой любви.

   Незнание и нехватка стремления узнать едва не стоила ему жизни и свободы. Непонимание сделало из него почти зомби в те минуты, когда Отоко преследовал террориста с Инори в заложницах. Недоумение вбило его в канализационную грязь. Там Учики и оставался до сих пор.

   Кулак невольно сжался, царапнув ногтями обивку.

   - В... - произнес юноша неожиданно. Неожиданно в первую очередь для себя. - Ватанабэ-сан.

   - А? - отвлекшись от свирепо-состязательной физиономии Эрики в зеркале заднего вида, спросил Сэм. - Чего такое?

   - Ватанабэ-сан, - повторил Учики. - Вот насчет заживающих ран... Почему мы так можем? Как? Когда в меня попадали и били... Я даже боли почти не чувствовал.

   Дивясь собственному порыву, молодой человек резко замолк.

   - С болью все более или менее просто, - приподняв бровь, ответил Сэм. - Твой организм вырабатывает огромные количества белка, сильно напоминающего GIRK2. У мужчин этот белок отвечает за блокирование и глушение сигналов боли. Только твой белок сильнее и способен почти мгновенно заглушить даже такую боль, шок от которой обычно убивает. Причем у женщин-Наследников он тоже есть, в отличие от GIRK2, которого они лишены. Это одна из ваших особенностей.

   - А их много?

   Правое ухо Ватанабэ едва заметно дрогнуло. Говорила Канзаки, подавшая голос впервые с тех пор, как полезла в канализацию. Девушка, развернувшись к водителю, глядела решительно и вопрошающе.

   - Ты ведь мне так и не рассказал всего, хотя мы и договаривались, - сказала Мегуми, буравя суровым взглядом пухлую щеку Сэма. - Да и ребятам наверняка интересно.

   - Канзаки, - скрытые очками глаза устремились к ней. - Оно тебе надо?

   - Надо, - не задумываясь, ответила Мегуми. - Я насмотрелась такого, что лучше не спать от понимания, чем от незнания.

   - Не скажи, - криво дернул ухмылкой толстяк. - Эй, Учики! Тебе тоже рассказать?

   - Да, - тихо произнес юноша.

   - Лектор, - фыркнула Эрика.

   - Двоечница, - ядовито парировал ремарку Ватанабэ. Поворачивая руль, он цыкнул в пустоту. - Ну, как знаете.

   Наследники. Считалось, что они начали активно проявлять себя после Явления. Но задолго до того, как была предотвращена гибель человечества в ядерной войне, люди с нечеловеческими силами жили на Земле. Их было не очень много, но очень многое они могли. Вывод, к которому пришли исследователи, был жуткой крамолой, но Иисус Христос как историческая фигура негласно считался одним из Наследников. Такие люди способны были повелевать материей там, где законы физики, химии, биологии и логики всегда главенствовали безраздельно. Их тела представляли собой ничто иное, как оформившиеся телесно концентрированные сгустки энергии. Природа энергии до сих пор оставалась загадкой, а воздействие ее на мир поражало воображение. Тело всякого Наследника было прочным, долговечным, сильным, быстрым, заживляющим почти смертельные раны. Когда-то Сэм был знаком с парочкой Наследников, живших за счет постоянного донорства органов на черном рынке. Оба продали по паре десятков печеней прежде, чем организованная преступность посадила их в подвал, чтобы брать все бесплатно. Преступность горько пожалела о собственной жадности, когда подпольная клиника взорвалась. Взорвала ее та самая энергия, что таилась внутри таинственных существ.

   Ученые, конечно, старались извлечь выгоду из непосредственной физической неуязвимости Наследников. Были попытки выработать вакцину против рака на основе их клеток. Исследование все еще шло, и результаты подавали надежды. Способности к заживлению ран и иммунитет ко всем известным науке болезням позволяли надеяться на будущее трансгуманистам. Собственно говоря, именно благодаря сыворотками экспериментальным данным, полученным от Наследников, кое-кто заполучил в череп имплантат, дававший возможность выйти на связь с ближайшим обладателем такого же без помощи внешних устройств. Протезирование, излечение инвалидности, восстановление после парализующих травм - перспективы имелись немалые. Тот же белок, останавливающий боль, был сенсацией. Сенсацией вообще были любые подробности биологии Наследников. Но все же, самым главным приобретением человечества стали не сами тела, а заключенная в них мощь.

   - Ты когда-нибудь задумывался, Учики, о том, откуда взялись генераторы нового типа, заменившие умершую атомную энергетику? Каким образом с нефтепродуктов люди безболезненно перепрыгнули на альтернативное топливо и ток? Приготовься вздрогнуть. Энергию, питающую большую часть земного шара, дают такие, как ты. Ты помнишь, что сделалось в Токио, когда вы с Инори целовались? Огромнейшая мощь, заключенная в твоей худосочной тушке, вырвалась во внешний мир. Самым краешком. Умные и циничные головы своевременно додумались превратить вас, ребятишки, в ходячие батарейки. Исполинские такие батарейки. Того, что ты можешь дать, хватит, чтобы несколько десятков лет обеспечивать теплом, светом, транспортом и черт знает, чем еще, все человечество. Вот такие вы мощные, дорогие дети.

   Сэм видел их. Огромные закрытые станции, внутри которых жили, не выходя наружу и не имея контакта с миром, Наследники. Не так уж много, около дюжины в разных частях континентов. Единственной целью существования тех, кто был отправлен на станции, являлась непрерывная генерация энергии. Они работали посменно, поддерживая жизнь и цивилизацию. Как их энергия перерабатывалась и распределялась, он не знал. Зато процесс создания искусственных материалов, получаемых непрямым воздействием энергетического потока, Сэм знал прекрасно.

   - При желании вы можете играться в философский камень. На моих глазах один Наследник взял в руку камень и, раздавив, смял осколки в жижу, ставшую водой.

   Широчайший спектр необычных способностей сильно затруднял научное исследование феномена Наследников. Ученые просто не знали, за что браться. За живучесть? За преобразования физических предметов? За энергетические потоки, обуславливающие эти превращения? В конце концов, за источник подобных людей? Самое страшное заключалось в том, что практически ни на один вопрос ответ не находился. Описать, что могут Наследники, особого труда не составляло в сравнении с попытками понять, почему и зачем они все это могут. Конечно, наиболее практичными оказались люди из структур, подчиненных нынешнему Синоду. Они первыми предложили разработку и применение энергии Наследников в качестве замены классической энергетической промышленности. Как выяснилось, адаптация таинственных существ к функции обеспечения энергией заняла куда меньше времени, чем изучение состава их крови. Вот почему последние лет десять вместо глобального голода по свету и бензину царят благоденствие машин-циммеров и неоновые рекламы.

   Те же, кто приспособил Наследников под реакторы, и развернули небывалой мощи пропагандистскую компанию. Взяв за основу недавно возникший и активно растущий культ церкви Спасителя, любой факт о котором дружно прятали все партии и правительства, будущий Синод провозгласил Наследника, способного отправить энергетический импульс на земную орбиту, новым Мессией. Так уж вышло в ходе истории, что большинство людей удовлетворит любой, даже самый неправдоподобный ответ, если будет достаточно элегантен, привычен, не потребует напрягать мозг и заденет нечто привычное в сознании. Поэтому пристегивание невероятного, поворотного в истории момента к христианским клише сознания прошло на ура. Новая церковь в течение первого же года после оглашения официальной версии стала второй по количеству приверженцев в мире, заставив плакать расстроенный ислам. Затем она быстро съела старое христианство, попросту поглотив его и сделав собственной частью. Бешено бились реформы, священники отказывались от сана, сменился Папа в Ватикане. Эхо мировой войны давало о себе знать, и Европа, сильно изменившаяся границах и внутренней иерархии, откровенно порвала все вязи с Америкой, в которой кризисы вспыхивали один за другим, и каждый штат все сильнее стремился отделиться и зажить по-своему. Как раз тогда-то и ввели в эксплуатацию первую станцию с Наследниками, начавшими выскакивать повсюду, словно грибы после дождя. Пользуясь этой новой картой, Европа под руководством партии, выигравшей в череде локальных конфликтов послевоенного времени, преобразовалась в Союз христианских государств. Влияние его было неоспоримо, разбомбить обнаглевших жителей Старого Света не получалось, потому что ядерные потенциалы всех держав были уничтожены Спасителем. Даже те, которыми не успели воспользоваться. Войсковые же операции оказались бесполезны, ибо от Азии Европу отделяла огромная, ощетинившаяся закрытыми границами Россия, с которой предпочли теперь осторожно дружить. Америке за океаном было не до внешних войн, а внутренние дела уладились с боевым взятием Ватикана, ознаменовавшим рождение Крестоносцев как главной воинской организации молодого Союза.

   - Ага, - фыркнула в этом месте Эрика. - Я тогда была очень маленькая, но даже я помню, как Евросоюз треснул от гражданской войны.

   - Тебе три года было, - фыркнул в ответ Ватанабэ. - И вообще, цыц.

   Так и сложился мир, каким его знает нынешнее поколение. Война и ее предотвращение породили изменения. И изменения эти смогли удержаться благодаря большим и маленьким секретам победивших в резне, которой заканчивается любой исторический поворот. Девяносто процентов верующих на сегодняшний день считали Спасителя божеством, не зная, что подобные спасители каждый день позволяют им смотреть телевизор. Не зная, что в двигателях их машин крутятся частички Наследников.

   - Помнишь, Канзаки, как я нежно лапал машину под капотом? Это потому, что двигатели циммеров в основе принципа работы имеют ту же формулу, что и тела Наследников. Для этого, правда, приходилось производить с бедолагами довольно болезненные манипуляции. Но большинство не жаловались.

   И тут стоило бы прояснить еще кое-что. Наряду с большим секретом Наследников, о существовании и возможностях которых были осведомлены лишь люди на верхах немногих правительств, имелась в мире еще одна тайна. На этот раз менее загадочная, но оттого не менее важная. В отличие от той версии, что Сэм озвучил раньше, в реальности Наследники сами по себе являлись носителями огромной силы, преобразующей мир. Но в каждом из них эта сила проявлялась спонтанно, а зачастую и вовсе спала. Учики по совершеннейшей случайности дошел до выброса энергии тем вечером в Токио. Контролировать себя как Наследника просто так было невозможно. И тут на сцену вышел препарат DQD175. Сам по себе он вполне мог сойти за продукт нанотехнологий, если бы происхождение этого вещества не оспаривалась даже в среде тех, кто его изучал. По официальной версии, пронизанной многослойной пропагандой и удобными объяснениями, DQD175 в законсервированном виде был обнаружен в мощах святых исследователями незадолго до Явления. Якобы те принялись мироточить и подарили человечеству манну небесную. Только вот эта манна оказалась достаточно злой и агрессивной. В организме простого человека она мгновенно трансформировалась в яд или раковые клетки. И лишь Наследники выживали, привитые загадочным веществом. И не просто выживали. Колонии крохотных организмов, из которых состоял DQD175, каким-то образом будили в Наследниках дремавшие и не поддающиеся контролю силы. Именно благодаря подобному симбиозу и смогли начаться исследования. И появились энергоресурсы.

   - Прямо как ключик к замку.

   - Я так и знал, - неожиданно пробормотал Учики. - Я ведь еще в Токио задумался, почему смог сделать то сияние сам, без этой штуки...

   - Ага, ага, - хмыкнул Сэм. - Ты меня разоблачил задним числом. Но не переживай - сейчас и в тебе, и в твоей подружке, и даже в этой вот сикильдявке рядом с вами, ключ уже есть. Вот почему вы тогда летали в Токио. Это были первые реакции на симбиоз. Удачные такие реакции, которые нас неслабо выручили. Мне чуть голову не сняли за самовольный ввод вам имевшегося в распоряжении вещества. Но все-таки не сняли.

   Разумеется, сказав о DQD175, нельзя не сказать о трикстерах. Тех самых трикстерах, в число которых входили их токийские знакомые Анна и Фрэнки, а также упокоенный в канализации Ясфир. Насчет них ничего нового Сэм не сказал. Они действительно появлялись, в результате экспериментов со "смазкой" для Наследников, и их действительно было мало. Выжившие после чудовищных терзаний меняющегося организма, трикстеры приобретали некое подобие возможностей тех, для кого вещество было предназначено. Было только одно "но". В отличие от Наследников, генерирующих энергию и меняющих себя вместе с окружением безболезненно, мучительно измененные трикстеры были пусты. Они нуждались в чужой силе, в чужой энергии. Поэтому всякий трикстер отнимал ее у других. Одни через физический контакт втягивали жизненные соки из людей, начинавших болеть, уставить и преждевременно стареть. Другие попросту прибегали к грубому каннибализму, поглощая плоть и переваривая ее как еду. Третьи и вовсе не могли жить без регулярных совокуплений. Питались трикстеры самыми разными способами, и до сих пор не было установлено, чем обуславливались эти разности их голода. Проявляемый способности тоже разнились, как, впрочем, и у Наследников. Кто-то мог летать, а кто-то - читать мысли. Общим у всех трикстеров было только одно - прямое взаимодействие с энергией Наследников буквально сводило с ума колонии DQD175 в их телах. Вот почему так корчился Фрэнки после вспышки Учики, вот почему после поцелуйчиков в зоне отчуждения пришлось таскать на носилках Китами.

   - Да, кстати, - прервался Сэм. - Китами теперь будет ошиваться академии. Так что даже не думайте рядом с ней обнажать свои силовые узлы. Загрызу.

   - А ведь верно... - снова заговорил Учики. - Мы же ее видели...

   - Угу, угу, - покивал Ватанабэ. - Только вот в отличие от вас, курепчиков, ей не посчастливилось оказаться не-человеком в паре с другим таким же. Этого трикстерам тоже не хватает. Поэтому нечего ее обижать.

   - Опекун, - с издевательским пафосом проговорила Эрика.

   - Недоросль, - суровым деловым тоном отозвался толстяк. - Будешь тут опекуном... Мало мне вас из-под пуль таскать, так еще и эта туда же...

   - В смысле, - не обидевшись на недоросль, переспросила Андерсен.

   - Китами тоже была в театральном центре, - пояснил Сэм. - Я ей немножко помог.

   - Дзюнко-сан... - зашевелилась безжизненная Инори. Учики и Эрика мгновенно встрепенулись, обратившись взглядами к ослабленной соседке.

   - Она самая, - подмигнул слабо щурившейся девушке Сэм. - Приказываю дружить.

   Державший Кимико за руку юноша сидел и молчал. Когда завяла последняя сказанная им фраза, а разговор некстати соскользнул на Китами, на Учики словно опустилось темное облако раздумий. Рассказ Ватанабэ, прояснявший многое, но еще большее запутывавший, давал почву для шевеления извилинами. Сидевшая рядом Кимико, возможно, и думала о чем-то, но с виду сказать было сложно. Девушка все еще была очень слаба. Единственная бойкая пассажирка заднего сиденья, Эрика, перестав препираться с Сэмом, разглядывала двух новых товарищей по группе, гадая, как же воспримут они сегодняшний небольшой срыв покровов. Не вовремя эти ликбезы, совсем не вовремя. Только что ведь из такого страшного выпутались...

   Стоило отметить, что держались все на удивление стойко. Инори, конечно, довели до почти растительного состояния, но даже она сейчас находилась в состоянии куда лучшем, чем Эрика могла предположить, став свидетелем ее трансформаций в зале с заложниками. Правда, еще неизвестно, что случится, стоит лишь оказаться вне салона машины, где-нибудь в безопасности и уюте. Многие именно там начинают вываливать в окружающий мир сдерживаемые переживания и страхи экстремальных ситуаций. Однако парень вроде бы выглядел достаточно собранным и признаков истерики не подавал. Ким-тян явно уже была не в силах, а внимательно-молчаливая женщина на переднем сиденье буквально источала дух человека волевого. Такая не будет биться в конвульсиях, Эрика отлично знала подобный типаж.

   Сама же она точно не станет истерить. Ни за что на свете...

   - Приехали.

   Когда машина замерла у тротуара, дождевые капли принялись с непонятным злорадством долбить по крыше сильнее. Эрика сквозь темноту, разгоняемую жидким светом фонарей, увидела подъезд высотного многоквартирного дома. Ее дома.

   - Значит, так, - обернулся не глушивший мотора Сэм. - Берешь этих двоих, отмываешь, кормишь, поишь, спать укладываешь. Завтра явитесь в академию, будут с вас снимать показания. Новеньких - под твою ответственность.

   - Поняла, - кивнула Андерсен безо всякого намека на пикировку, присущую их общению. Вмиг посерьезневшая, она обратилась к Учики. - Помоги мне Ким-тян до квартиры довести.

   - А... - отозвался вздрогнувший юноша. Задумавшись, Учики не очень четко осознавал, что происходит вокруг, и только теперь понял, что надо вылезать наружу. - Конечно.

   - А мы, Канзаки, поедем дальше.

   - Э... - Мегуми, доселе самая молчаливая из пассажиров, посмотрела на толстяка с непониманием. - Куда?

   - Я объясню, - Сэм глянул в спину Учики, придерживавшего Кимико. Эрика уже стояла снаружи, нещадно поливаемая дождем и держащая японскую подругу за руку.

   Андерсен снова кивнула Ватанабэ. Толстяк мимолетным движением показал ей растопыренные буквой V пальцы. Дождавшись, пока Отоко закроет заднюю дверцу, он тронул машину с места. Нещадно намокающие фигуры молодых людей, торопливо двигавшихся в сторону дома, поплыли в зеркале заднего вида. Мегуми посмотрела в их сторону и обернулась к ведущему машину Ватанабэ.

   - Так куда мы едем?

   - Выдохни и расслабь пресс, - вместо ответа произнес толстяк. - У тебя скоро в глазах начнет мутиться от напряжения.

   - Ничего я не напряжена, - она стиснула ручку автомобильной дверцы.

   - Ага, а я танцую балет, - хмыкнул Ватанабэ, заворачивая за угол.

   - Куда мы едем-то? - раздраженно повторила девушка. Ей не слишком нравилась прозорливость широкоформатного шофера.

   - Да так...

   В плохо освещенном салоне трудно было разглядывать лица. Но, когда отсвет уличного фонаря упал на пухлую физиономию Ватанабэ, Канзаки отчетливо увидела, как по ней расползается нехорошая кривая ухмылка.

   - Мы будем мило шалить и баловаться. Мы пойдем убивать альфу.

   Учики Отоко сидел в углу большой неосвещенной комнаты и глядел на темно-синий квадрат окна. Сбросившие основную тяжесть дождевой воды тучи слегка разошлись, и с улицы вместе с подсветкой болезненно-желтых фонарей пробивалось немного чернильного света ночного неба. Восседал юноша на мягком пушистом ковре с причудливым узором, которого, к сожалению, не мог разглядеть. Неподалеку вольготно изогнул спинку диван, но на него садиться было нельзя. Как пояснила, сверкая глазами, хозяйка, он был слишком грязный, а убирать за кем попало она не собирается.

   Эрика поспешно увела их с Кимико из-под дождя и, затащив в лифт, подняла на седьмой этаж. Ее квартира располагалась в самом конце ухоженного коридора, в котором горели все до единой лампы, и не виднелось ни единого грязного следа на полу. В сознании юноши даже проскользнула виноватая мысль о том, как они наследят перепачканными канализационной грязью ботинками. Дверь в обиталище Андерсен оказалась широкой и крепкой, совсем непохожей на некрупную девушку, ее отворившую. Заведя их с Инори в прихожую, юная хозяйка первым делам велела Отоко разуться, а с Кимико стянула туфли самостоятельно. Как выяснилось, несчастная ковыляла не только от упадка сил, но и на сломанном каблуке.

   Свирепо велев Учики ничего тут собой не пачкать, Эрика повела шатавшуюся подругу в ванную, где тотчас же заперлась. Зашуршала вода в душе. А Отоко, не находя себе места, уселся на пол в углу. Комната рядом с коридором оказалась гостиной. Ковер, диван, телевизор в соседнем углу - от всего веяло уютом и даже некоторым гостеприимством. Не ощущалось даже намека на запах пыли, и Учики начал испытывать угрызения совести даже от сидения на ковре и пачкания его измазанными брюками. Скрестив ноги по-турецки, он разглядывал край соседнего дома на фоне забранного тучами неба. Занавеска на окне была педантично отодвинута ровно настолько, чтобы не сбивать в ком, но и не маячить сбоку, портя вид. Снаружи по стеклу ползли ленивые толстые капли, падавшие медленно и как будто с неохотой.

   Темнота и тишина окружали Учики. Мирный шорох воды мог убаюкать, если бы не мысли. А мысли носились в голове юноши диким галопом, смешиваясь в кучу.

   Итак, он - ходячий реактор, сравнимый с атомным. Он может лечить рак и выращивать себе новую печень. Так сказал Ватанабэ. Ватанабэ, однажды уже обманувший, но вроде бы в этот раз говоривший правду. Вот только от этой правды легче не становилось. Объяснение в каком-то смысле подробнее объясняло, что же такое Наследники. Но вместе с тем оставалось непонятным, откуда взялись эти их силы, зачем они... И, самое главное, ничто из рассказа толстяка не приблизило Отоко к пониманию происходивших с ним событий.

   Откуда у него эти странные видения? Чужие голоса, сны, странные обрывки воспоминаний, ощущений... Учики постоянно вспоминал горечь. Горечь и решимость кого-то, чьими глазами не мог смотреть. Эта горечь возникла еще в самый первый раз, в Токио, и сопутствовала каждому проявлению сил Наследника. Значит, видения как-то связаны с его природой. Они каждый раз вытаскивали его из небытия, в котором возникали. Как будто кто-то посторонний тянул Отоко за ниточки, и тот послушно начинал шевелить сломанными руками и ногами, выворачивающимися под самым невероятным углом. И раны исцелял, и вслепую бродил, и шеи ломал...

   Да, Учики ведь сегодня убил человека. Того самого типа, что схватил Эрику. Только очнувшийся, ведомый голосом, он ударил и сломал взрослому мужчине, выше и тяжелее себя, шею. Вот так запросто. С хрустом и хлынувшей кровью. И вспомнил об убийстве только сейчас. К горлу подкатила тошнота. Как бы не вырвало. На чистый-то ковер...

   Глубоко задышав, юноша прикрыл глаза. Нет, он не будет выворачиваться наизнанку. Только не из-за того подонка. Ощущая на душе тяжесть, которую всегда навешивает совесть, Учики все же не испытывал ни малейшего стыда и раскаяния. Террорист был преступником, трусом и заслужил смерть. Падать же в обморок от самого факта отнятия жизни не стоило. В конце концов, Отоко не был уверен в том, что тогда, в зоне отчуждения, не убил пару десятков японских полицейских. В тот самый раз, когда они Инори поцеловались.

   Да, Инори. Его парный Наследник. Наследница. Девушка, в которую окончательно и бесповоротно влюбился. Девушка, которая постоянно оказывалась рядом в поворотные моменты его жизни. Девушка, о которой плакали его видения. Ее голос смешивался тем далеким, хрустальным, вопрошающим о потерянных крыльях. Ее печальное лицо заставило парализованную волю взбунтоваться и шагнуть навстречу таинственной черной массе. Мысли о ней помогли таинственному внутреннему собеседнику вытащить Учики с того света. Само наличие Кимико где-то рядом служило для Отоко барьером, огораживающим от дурных мыслей и дурной воли.

   Только вот... Если вдуматься, влюбленный, годами учившийся в одном классе с Инори Учики практически ничего о ней не знал. Ведь он только помнил ее адрес неподалеку от родительского дома. Кем были ее родители, о которых она не вспоминала ни разу? Откуда она была родом? Что ей нравилось, кроме риса с подливкой в столовой академии? В прежней школе, до насильственного переезда в Европу, она дружила со всеми вокруг. Но ни с кем не сближалась всерьез. Все видели в Инори ходячее солнышко. Но никто не видел, какой она человек. И Учики не видел. Слишком ярко и тепло она светила, чтобы задумываться о мелочах. Только вот этих мелочей как будто бы и не находилось. Ага, у нее, кажется, был парень. Которого Учики тихо ненавидел, но не особенно помнил. Ибо даже с тем Кимико видели крайне редко.

   Выходило, что ни он, ни кто-либо из окружающих сверстников не знал о Кимико Инори практически ничего. Даже в разговоре с Эрикой, который он слушал вполуха, девушка рассуждала о вкусах, моде и прочем предельно обтекаемо. Хотя, возможно, тут она просто осторожничала, боясь обидеть несовпадением предпочтений. Она всегда старалась быть приятной другим. В этом заключалась вторая странность. Учики никогда не видел Инори в дурном настроении, злой, рассерженной, ругающейся или просто резко разговаривающей с кем-то. Полная противоположность Эрики, она сумела даже эту воинственную Наследницу приручить практически в мгновение ока. Сходиться и ладить с людьми Кимико умела как никто. Но только на внешнем, поверхностном уровне. Почему-то раньше он этого не видел, но сейчас, сидя в темной молчащей комнате, Отоко с какой-то даже болезненностью осознавал, сколь одинокой выглядела любимая им девушка. Ведь он начал понимать неестественность ее солнечности. Но слишком мало, слишком неочевидно... А теперь она едва сумела вырваться из лап очередного трикстера. Со словами "Никто, нигде и никогда не должен плакать". Так может, в этой фразе и находится разгадка? Может быть, Инори не хочет, чтобы кому-то рядом с ней было некомфортно? Поэтому она так осторожна и ласкова с первым встречным?

   Как бы там ни было, окончательно оформившаяся непонятность тревожила Учики. Юноша чувствовал, как сильно тянет его к Инори. Пусть немел при каждом разговоре язык, и блуждали по сторонам не находящие себе места глаза. Она была хорошей. Не просто солнечной для всех. Отоко знал, что она просто хорошая. Без объяснений. Такое невозможно описать пошлым инструментарием глаголов и междометий. Возникающее в молодой душе чувство не поддается анализу, препарировать сердечное томленье не смог еще ни один, даже самый талантливый, хирург. Учики был влюблен. Влюблен впервые и накрепко. Молчаливо, смущенно, забито, он хранил греющий душу огонек глубоко под рубищем нищего, каковым была его неказистая жизнь для чужих глаз.

   Конечно, имелся еще пунктик об их парности. Как утверждалось, Наследники могли существовать исключительно парами. Если примерить объяснения Ватанабэ, наверное, из-за того, что взаимно питали друг друга какой-нибудь энергией. Возможно, их связь не ограничивалась невидимой физической зависимостью. Учики был склонен думать, что видел Инори в моменты забытья как раз благодаря незримому контакту. Так может, и его чувства к ней обусловлены тем же?

   Да ну к черту... Думать, что твои мысли диктует непонятная сила, природный феномен, не хотелось. Но ведь сказал же тогда собеседник: "Твоя роль - обеспечивать ее функционирование". Что он этим имел в виду? Или слова принадлежали самому Учики, облеченные затуманенным разумом в форму откровения? Как он дожжен обеспечивать функционирование Кимико? Зачем? "Функционирование" - сухое определение для живого человека... Человека ли? Они ведь Наследники.

   Черт побери! Голова начинала раскалываться от хоровода мыслей по одному и тому же кругу.

   Одно Учики решил для себя твердо: функционирование или нет, но защитить Инори он хотел сам. Безо всяких там таинственных голосов в голове. И тогда, в зрительском зале, бросившись на схватившего девушку террориста. И тогда, когда, ослепленный повелительными командами чужого сознания внутри своей головы, брел по следам ее сияния. И тогда, когда в белоснежном небытии освободился от оков, чтобы уберечь Кимико от неведомой тьмы.

   Совершенно естественное стремление любого нормального мужчины - защитить женщину, которую любишь. И совершенно естественное отчаяние, приходящее в тот момент, когда мужчина осознает свою неспособность защитить. А ведь Учики не смог. Ослепленный вспышкой злобы, он не достиг ничего, напоровшись на очередь в упор. Ведомый чужой волей, он лишь добрался до места, где был побежден. Освободившись, он не успел. Ни разу, ни единожды не удалось помочь, защитить, спасти Инори. И даже в самом начале, в Токио, когда окружали силы полиции, это она поцеловала Учики. Первой. Она высвободила их силу. Она, а не он.

   Так не должно быть! Мужчина обязан защищать женщину. Всегда, до последнего вздоха, изо всех сил. Он не мог, не имел права оставлять ее одну в том страшном здании, захваченном убийцами и бандитами. Отоко не так страшила и ужасала сама мысль о теракте, как осознание того, что его жертвой могла стать Инори. И стала бы. Не расстрелянная, так взорванная. Не взорванная, так захваченная трикстером Ясфиром. А Учики ничего не смог поделать. На кой нужна огромная, если верить Сэму, сила Наследников, если он даже не может защитить любимую девушку? И лишь таинственная программа в голове заставляет идти за ней следом.

   Он ничего не мог. Как раньше, в детстве, глядя на мать, избиваемую в кровь опьяненным алкоголем и безнаказанностью отцом. В те годы он и стал пустым. Воистину tabula rasa. Зрелище женщины, давшей Учики жизнь, падающей на пол и получающей пинок по ребрам на прощание, заставляло детскую кровь кипеть. Это он помнил отлично. Один-единственный раз, первый на своей памяти, сын бросился на отца, когда тот обижал маму. Тяжелый на руку Кинпати Отоко с размаху отвесил мальчику, которому было пять лет, такую плюху, что тот просто улетел в угол. С тех пор он стал тормозить в развитии, мало говорил, не общался со сверстниками. Но охотно слушался команд и соглашался на просьбы. Удар, хлестнувший по лицу, выбил из ребенка ощущение соприкосновения с миром. Учики перестал понимать, чего можно ждать от людей. Каждый ли озлобиться, если повести себя неправильно? Нужно ли быть покладистым, чтобы просто не ссориться? Нужно ли сторониться агрессии и общения, чтобы быть оставленным в покое?

   Ха! Так ли уж он отличался от Инори? Она старалась быть со всеми дружелюбной. Он пытался быть со всеми вежлив и незаметен. Вот ведь какое дело - оба Наследника обладали набором тараканов в голове. И, судя по Эрике, насекомые ползали в мыслях у каждого представителя их таинственного племени...

   Как будто дождавшись очередного витка невеселых размышлений, дверь в ванную, где давно затихло шуршание душа, приоткрылась.

   - Эй, ты там! Глаза закрой! - повелительно крикнула Андерсен. Выходя в коридор. Когда она босыми ногами ступила на ковер гостиной, вырванный из потока собственных мыслей Отоко обернулся.

   Распущенные волосы мокрой тяжестью спадали на плечи Эрики, укрытые толстым махровым халатом. Высокий ровный лоб, подсвеченный сквозь окно фонарями, наморщился. Миниатюрная ножка свирепо топнула обнаженной пяткой. Длинные полы зеленого халата дрогнули, на миг дав возможность ухватить взором крохотный кусочек стройного бедра. Только молодому человеку было не до глядений ниже лица, на котором сурово сверкали синие глаза.

   - Ты что, бомж?! - голосом тещи, распекающей пьяного зятя, спросила девушка. - Ты зачем на пол уселся?

   - Э... - сбитый с мысли Учики неопределенно замычал. - Так я же грязный...

   - Вот и нечего пачкать ковер! - она уперла руки в бока. - Думаешь, его легче отмыть, чем диван? А ну!

   Под взглядом, напоминавшим прицел крупнокалиберного орудия, юноша поспешно перебрался на диванное сиденье, неловко поджимая ноги в сырых носках, чтоб не пачкать больше коврик. Удовлетворенно хмыкнув, Андерсен шагнула к двери в соседнюю комнату.

   - Э... - снова подал голос Отоко. - А что Инори?

   - Она в норме, - обернулась Эрика, стоя на пороге. - В чувства вроде как пришла, когда я ее водой окатила. Она еще посидит там немного... И не вздумай подглядывать!

   - Да я не к тому... - он помялся. - Как она вообще... с тех пор, как меня...

   - Плохо, - коротко ответила Андерсен и шагнула в комнату. - Сейчас уже не видно, но когда тебя уволокли, Ким-тян впала в истерику и рыдала.

   - Рыдала? - он не очень-то поверил своим ушам.

   - Ага.

   Дверь Эрика почему-то затворила неплотно. Видимо, чтобы продолжать разговаривать. В приоткрывшуюся щель Учики была видна чистая стена с белыми обоями. Девушка возилась где-то, невидимая, но хорошо слышимая.

   - Мне вообще показалось, что у нее страшнейший шок, - Эрика, оглянувшись на дверь, сбросила халат. Оставшись в полнейшем неглиже, девушка полезла на полку с нижним бельем. Натягивая взятое, она добавила: - Чуть не решила, что она с ума сошла. Но вроде обошлось.

   - Хм... - Учики за стенкой неопределенно хмыкнул. - Это хорошо, раз обошлось... Я беспокоюсь...

   - Оно и понятно, камикадзе ты безмозглый, - злобно фыркнула Андерсен, натягивая домашнюю футболку и шорты. - Очень ты беспокойный.

   - Ага... - не зная, что сказать, юноша просто согласился. - Хорошо, что мы сумели выбраться оттуда...

   - Ну, явно не плохо, - разглаживая одежду на плоском животе, Эрика снова фыркнула. - Только вот если бы не Сэм... Я бы тогда за эту беготню по канализации и драки тебя сама убила к чертовой бабушке!

   - Угу...

   - Угукает он... - Андерсен недовольно пощупала влажные волосы. Надо бы досушить, а то вон и спина чуть ли не вся мокрая. Вот же не сообразила... - Ты вообще одни глупости творил, в такой-то момент!

   - Угу...

   - Опять угукает, филин... - девушка остановилась перед зеркалом. - Слушай, Отоко...

   - Что? - донеслось из гостиной, где, ссутулившись, вновь задумался о собственной никчемности молодой человек.

   - Я вроде как должна тебе спасибо сказать, - голос Эрики звучал глухо, слова она выговаривала медленно, с неохотой. - Если бы ты тогда не сломал шею тому типу... Меня бы, как Инори, утащили.

   - А... - от неожиданности Учики чуть не поперхнулся. Меньше всего в этом не клеившемся разговоре он ожидал услышать слова благодарности. Тем более от Андерсен. - Э, ну...

   - Да не мычи ты, - нахмурившаяся девушка стояла перед зеркалом, собрав в хвост и держа в руке свои длинные волосы. Зачем-то дернула, слегка мотнув головой. - За мной должок, понял? Учти.

   - Э... - Отоко мучительно пытался подобрать слова. - Да не стоит... Я думаю, ты бы смогла осво...

   - Не смогла бы, - почти грубо перебила его Эрика. - Когда он меня схватил за волосы, я обо всем забыла. Дергаюсь, а он тащит, и ничего не сделаю... Все побоку...

   Взгляд ее упал на предмет, висевший на вешалке, вбитой в стену. Выпустив из рук распущенную косу, Андерсен шагнула к нему. В темноте за глубоким иссиня-черным цветом пряталась военная форма. Причудливые погоны, педантичные рукава, любовно расправленные плечи. Ни единой пылинки. Словно образцовый выставочный экспонат, на стене висело парадное обмундирование офицера-Крестоносца. Пустую грудь прикрывала подвешенная на ту же вешалку фуражка. Эрика поддела эту фуражку пальцами. Сняв головной убор с привычного места, она вернулась к зеркалу.

   - Сколько ни тренировалась, в критический момент так и осталась девчонкой глупой, - тихо сказала девушка. - Ты хоть представляешь себе, каково ощущать себя слабой и бесполезной? А, Отоко?

   Вот уж этого Учики ждал менее всего. Эрика, оказывается, испытывала те же чувства, что и он. Пусть не из-за неспособности защитить Инори, но она тоже считала себя слабой. Ее тоже что-то мучило.

   - Представляю... - тихо произнес он, не зная, услышит ли Андерсен.

   - Я ведь не просто так увлекалась тем, чем нормальная девушка увлекаться не будет, - за стенкой она качнула в руках фуражку. - Я хотела избавиться от слабости. Знаешь, зачем?

   Не дожидаясь ответа, Эрика вдруг заговорила громко и торопливо.

   - Ты читал про то, что творилось в Европе и вокруг нее сразу после Явления? Ну, конфликты, вооруженные столкновения... Тогда ведь объединенные армии разных стран и начали формироваться как Крестоносцы. Когда начались государственные перевороты, правительства в изгнании принялись перебираться в Ватикан. А Папа стал мишенью для атак пропаганды Синода... Ну, тогда еще не Синода... Мой отец, он... Он один из тех, кто стоял у самых истоков объединения Крестоносцев. Полковник Андерсен. Про него даже есть строчка в учебниках. Папа был одним из главных аналитиков штаба.

   Слегка ошалевший от столь резкого перехода к жизнеописанию невидимой собеседницы, Отоко слушал. Вот, значит, как. Отец Эрики - Крестоносец, да не простой. Юноша прекрасно помнил свежие разделы в учебниках новейшей истории. Там было написано, что сразу после Явления, когда не случилось ядерной войны, весь мир корчился в политическом коллапсе. Ахремов недавно упоминал это же в своей лекции. Начались хаотически протекавшие революции, страны корчились, меняясь в границах, их соседи начинали замиряющие операции. Вводились войска, вспыхивали конфликты. А потом пришли будущие Крестоносцы под руководством "CDM", организации, имевшей тесные связи с новой церковью и влияние в кругах европейской элиты. Организовав разрозненные, иногда враждующие, части войск в единую силу, они взяли под контроль большую часть континента. Поддержка населения и военная мощь позволили закончить стабилизацию почти бескровным взятием Рима, Ватикана, арестом глав "Комитета законных правительств" и гибелью последнего Римского папы.

   - В тот год, когда началось то самое... - продолжала эрика. - Ну, когда стали появляться зоны отчуждения.... На следующий день после того, как в Палестине и Израиле была зафиксирована критическая обстановка из-за появления новой чумы... Моего отца попытались убить.

   Отоко вдруг понял, что разглядывает свои сложенные на коленях руки. Ногти бесстыдно чернели набившейся грязью. Грязь отвратной жирной колбаской лезла на брючину из-за того, что юноша сильно сжал кулаки.

   - Его ранили шесть раз. И он все-таки сумел убить одного из тех, кто пришел в дом под утро. Он сразу сообщил о нападении, как будто ждал. Убийцам пришлось бежать, не добив его. Мама еще в коридоре, рядом с лужей крови, упала. Инфаркт.

   Поразительно. Учики по-новому оглядел комнату. Каждый предмет, еще несколько минут назад всего лишь бытовая деталь, скрытая полутьмой, сейчас, казалось, изменился. В этой квартире жила девушка, пережившая ужас, способный сломать любого ребенка. Неудивительно, что Эрика сохраняла почти полное спокойствие при захвате. И неудивительно, почему она так быстро сообразила, что делают террористы. Семья дала ей страшные знания и опыт.

   - Представляешь? - прервала рассказ Эрика. - Шесть ранений почти в упор, и он смог убить одного из гадов. Вот он какой, мой папа.

   Фуражка в руке снова качнулась. Андерсен медленно, смущаясь собственного ребячества, надела форменный головной убор на совершенно неуставную девичью голову. Из зеркала смотрело нечто патлатое, с оттопыренными ушами и нависающим над глазами козырьком. Как будто малое дитя какое-то. Отражение ей не понравилось.

   - Я всегда им гордилась. И всегда поражалась, как мать смогла... умереть. Ее даже никто не тронул. Она просто умерла от инфаркта. От страха.

   Сердито сдернув фуражку, Эрика водрузила ее обратно на вешалку.

   - Я знаю, отец хотел сына. Но меня он тоже любил. Звал маленькой принцессой.

   Длинные волосы, сильнее всего портившие отражение, вновь оказались зажаты в девичьем кулаке. За эти волосы ее тянул террорист, лишая способности думать и сопротивляться. Тянул больно, унизительно... И совершенно не так, как она представляла себе. В итоге она должна этому дураку, этому японскому извращенцу. Тьфу ты!

   - Принцесса? Нет уж, на фиг! - зашептала выдвигаемая полка. Из тумбочки под зеркалом Эрика извлекла продолговатый узкий предмет. Свет уличного фонаря слабо отразился на тусклом металле. - Лучше тогда рыцарь.

   Учики молча сидел и слушал, как шуршит в своей комнате Андерсен. Рассказ девушки оказался сильнее рассказа Ватанабэ. Услышав ее историю, не слишком внятную и непонятно, куда ведущую, юноша попросту не смог дальше думать. Он лишь переваривал сказанное.

   - Я не хочу умереть от инфаркта.

   Дверь скрипнула, и Учики оторвал взгляд от своих рук. Посмотрел на вернувшуюся в гостиную Эрику. И едва не запачкал ковер своей упавшей челюстью, вполне способной отвалиться и шлепнуться на пол. По-прежнему босая, юная хозяйка квартиры была сейчас одета в просторную футболку с коротким рукавом и шорты до колен. Но не это главенствовало сейчас в облике Эрики. Ее длинные каштановые волосы, так яростно взметавшиеся в моменты гнева, пропали. Сейчас прическа девушки заканчивалась выше плеч неровными растрепанными концами. Кто-то грубо отсек лишние сантиметры. И этим кем-то могла быть только сама Эрика. Девушка устало терла веко прикрытого правого глаза.

   - Ох... Что-то утомление меня берет, - заметив очумелый взгляд юноши, она заговорила натужно и нервно. - Разболталась вот... Слушай, Отоко, не трепись только, ладно?

   Совместно с почти мальчишеской прической яростный взгляд действовал даже сильнее, чем обычно. Свернувшийся в трубочку язык распрямился с трудом, но Учики все же смог выговорить:

   - Ага... Хорошо...

   - Это у меня из-за стресса, - если бы не темнота, он мог бы подумать, что глядевшая себе под ноги Андерсен начинает краснеть. - Начинается словесное извержение. Так что не подумай там себе чего.

   - К-как скажешь.

   Повисла пауза, неловкость которой за те мгновения, что длилась тишина, подпрыгнула под потолок, невидимо проломила крышу и, безмолвно гигикая, устремилась в небеса. Ошарашенный нежданным рассказом, Учики никак не мог заставить себя оторвать взгляд от обрезанных волос Эрики. Андерсен, не до конца понимая, что она только что сделала, и зачем откровенничала с этим дураком, замерла в дверях. Еще позавчера утром она отправила его в нокаут. Еще вчера вечером он считал, что она агрессивная хамка. А сейчас оба, пережив невероятное, смотрели друг на друга, и понимали, что что-то изменилось.

   - Ты это... - она первой встряхнулась. Отгоняя неловкость. - Ты запомни, что за мной должок. Но учти...

   В этот момент с тихим шорохом отворилась дверь. Из осветившей коридор ванной, шлепая ногами по полу, завернутая в полотенце, вышла Инори Кимико. Едва прикрывавший ноги кусок ткани принялся нагло белеть во мраке, когда девушка зашла в гостиную. Обернувшийся первым Отоко ощутил, как челюсть окончательно отказывается от родственных связей с телом. Первым, что попалось на глаза, была тонкая девичья рука, придерживавшая край полотенца на груди. В глазах немедленно начало мутиться.

   - Ой... - тихо сказала Кимико.

   - Э... - судорожно выдохнул Учики.

   - Ким-тян, - нутряным голосом воскликнула Андерсен. - Я же сказала подождать, пока халат отдам...

   - А? - Инори непонимающе глянула в сторону подруги. Взгляд ее был откровенно сонным и безвольным. Но все изменилось, стоило лишь девушке разглядеть перемену во внешности Эрики. - Ой... Эрика-тя-я-ян!

   Мгновенно стряхнув с себя шоковое отупение, Кимико бросилась к Андерсен. Полотенце предательски перекосилось и начало сползать с молодого обнаженного тела. Отоко понял, что, не изменись что-нибудь в этой комнате в ближайшие тридцать секунд, он отправится на тот свет. В этот раз прикинуться фикусом удалось безо всяких усилий. Оцепенение просто не дало быть чем-то еще.

   - Эрика-тян, что с твоими волосами?! - подскочив к подруге, плачущим голосом спросила Инори. - Какой ужас!

   - Э... Да я... - смутившись резкой атаки, Андерсен отступила в свою комнату.

   - Ну как же так можно! - возопила японка, а спина ее уже почти целиком открылась предательски не уходившему в сторону взору Отоко. Одеревеневший юноша подумал, что неплохо бы качнуться и свалиться лицом в ковер.

   - Эрика-тян, ты меня совсем с ума свести хочешь?! - восклицала Кимико в том ужасе, что совершенно не заставляет сочувствовать. Скорее, услыхав подобный плач Ярославны, любой бы улыбнулся. - У тебя были такие замечательные волосы! Я же их лично шампунем мыла только что!

   Вот так, обескуражено, отходили от холодящего кровь страха смерти Наследники. И ни один из смущенных молодых людей в этот момент не вспоминал о смерти, по-прежнему таившейся где-то рядом.