Успешно миновав заграждения, грузовик въехал на территорию Старого Токио и затормозил посреди улицы. Надувшаяся Канзаки выскочила наружу первой, даром что с простреленным плечом. Следом из кабины выбрался крайне довольный собой Сэм. Он так и не сказал девушке ничего конкретного, кроме того, что верить его предыдущим объяснениям не стоит. И в принципе, это принять было несложно, учитывая общую бредовость легенды о древних разумных машинах из мощей святых.

   Мастер и ученые уже заканчивали запихивать Ривареса в его "Доспех", чему лейтенант порывался сопротивляться. Однако суровой непреклонности англичанина и суетливому безразличию к судьбе испытателя со стороны ученых было трудно что-либо противопоставить в данной ситуации. Так что недовольно бубнивший что-то из недр грудной клетки железного экзоскелета молодой человек покорно не шевелился. Ховер с Джойсом копались в хитросплетениях внутренней панели "Доспеха", отодвинутой для удобства в сторону. Вернувшихся в их теплую компанию Ватанабэ и Канзаки встретил полный суровой насупленности взгляд эмбриона-переростка из вскрытой утробы железной матери.

   - Хорошо смотритесь, Риварес, - прищурил правый глаз Сэм, оценив всю прелесть картины. - Может, лучше засунете голову в шлем, а то какой-то гомункул прямо.

   Похоже, к толстяку возвращалось его изначальное состояние язвительного раздолбая.

   - Успею еще, - скривился Риварес. - Там жарко.

   - Мы почти закончили, - прервал его Мастер. - Через минутку будем снаряжать вас, лейтенант Канзаки.

   - Я все еще не уверена, что от меня будет польза с такой рукой, - сказала Мегуми. - Будет сложновато просто забраться в "Доспех". Он, конечно, удобно раскрывается, но...

   - Не беспокойтесь, - коротко ответил англичанин.

   - Готово, - подал голос Джойс, помогая Ховеру задвинуть грудную пластину "Доспеха", сокрывшую от взоров собравшихся недовольную физиономию Ривареса. Стальная фигура "Доспеха" серебристо сверкнула, заканчивая переход в рабочий режим, и лейтенант оказался надежно упакован внутри. Исполин дождался, покуда зажимы отпустили его плечи, и медленно отстранился от стены.

   - Все работает нормально, - донесся через внешний динамик голос Ривареса.

   - Отлично. Теперь наружу, - велел ему Мастер и указал Мегуми на второй "Доспех". - Ваша очередь.

   Канзаки коротко кивнула. Шагнув к своему экзоскелету, она окинула раскрытую грудную клетку машины, прикидывая, как бы удачнее забраться внутрь, не слишком потревожив раненую руку. Как ни прикидывай, а придется засовывать ее в крепление руки-манипулятора. Что будет больно, и даже очень. Но ничего не попишешь, хотя Инквизиторам стоило бы в будущем припомнить такое эксплуататорское отношение к честным христианам.

   - Ни о чем не беспокойтесь, - словно в ответ на ее размышления бросил в своей вечной сдержанной манере Мастер. - Главное - зафиксировать руку, а дальше не будет никаких проблем.

   - Надеюсь на это. Не хотелось бы быть обузой.

   Канзаки отстранила здоровой рукой суетившегося возле "Доспеха" Джойса. Оказавшись возле самого люка в груди экзоскелета, она взялась за перевязь, сооруженную из остатков пошедшего на перевязывание плеча бинта.

   "Плохое у меня предчувствие", - подумалось девушке, когда она осторожно снимала повязку с плеча, стараясь не ронять руку слишком резко. Но поврежденные мышцы все равно отозвались тупой и одновременно жутко режущей болью сквозь успокаивающий мозг туман обезболивающих. И как, спрашивается, ей с этой сосиской вместо конечности драться с трикстерами, да еще сидя в "Доспехе"? Ох уж эти Инквизиторы с их странными идеями...

   - Канзаки-сан!

   Она обернулась на голос за спиной и увидела Ватанабэ, непонятно когда успевшего так близко подобраться.

   - Вам чего?

   - Давайте помогу, - он проворно ухватился за перевязь. Канзаки закономерно решила, что сейчас от его торопливости ей будет очень больно, но хватка Сэма оказалась неожиданно твердой. Поврежденная рука даже не шелохнулась. - Ничему не удивляйтесь, но боли не будет, когда вы окажетесь внутри этой вашей хреновины.

   Произнося эти слова, он непроизвольно слегка понизил голос.

   - О чем вы? - спросила Канзаки, не совсем понявшая, что это толстяк имеет в виду.

   - О том, что та самая система синхронизации со всеми ее человеко-машинными интерфейсами придумана не зря. Сами поймете. А пока - вот вам для облегчения.

   И Ватанабэ вдруг второй рукой крепко ухватил Канзаки за раненое плечо. Мегуми едва успела охнуть, когда здоровенная ладонь опустилась прямиком на рану. Немедленно последовала вспышка боли, длившаяся сотую долю секунды... а потом исчезнувшая. Девушка, уже собравшаяся панически дернуться под давлением рефлекса и возмущения, озадаченно глянула на самозваного целителя. Ватанабэ же молча стоял со своей неизменной кривой усмешкой на физиономии и держал руку на ее плече. Так прошло секунд десять, после чего недовольный, насколько это было в его случае возможно, голос Мастера известил их:

   - Может быть, хватит расходовать энергию на временную анестезию?

   - Ладно, ладно, - Сэм оторвал ладонь от ее плеча, слегка чиркнув большим пальцем о рваную борозду на куртке, оставшуюся от пули, выпущенной Анной. - Не думайте о том, что я вам рассказал, Канзаки-сан. И главное - не верьте. Ведь чем более нелепа ложь, тем легче в нее поверить.

   - Тогда зачем вы мне врали? - слегка озадаченная его словами, Канзаки пристально вгляделась в лицо Ватанабэ. Он стоял рядом с ней, криво усмехался, сунув одну руку в карман брюк, а другой теребя снятую с плеча Мегуми повязку. - И вообще, зачем вы мне голову морочите? Вы ведь так и не сказали, кто вы такой.

   - Вам очень надо знать, кто я? - прищурил свои хитрые карие глаза Сэм, и только теперь девушка заметила, что в зависимости от настроения, они меняют оттенок. Возможно, раньше она могла принять это за игру света, но теперь стало ясно видно, что глаза, потемневшие в кабине, когда он рассказывал ей то, что потом назвал ложью, сейчас стали заметно светлее. - Узнаете, узнаете. У вас будет выбор. Вот зачем я рассказал вам все то, что рассказал. Выбирайте, чего вам достаточно.

   - Не понимаю... - Канзаки вдруг посетило весьма и весьма странное ощущение. Стоявший перед ней тип, которого она за прошедшую неделю успела тихо возненавидеть, затем столь же тихо испугаться... После чего испытать в отношении к нему сильнейшее раздражение, оплакать его смерть, чуть не упасть в обморок после его воскрешения и ошеломленно выслушать его же рассказ о больших секретах... Почему-то от этого самого типа исходил мощнейший, практически ощутимый кожей, поток доброжелательности. Он коротко глянул на нее своими посветлевшими глазами с котовской хитринкой, и Мегуми поняла, что, видимо, ошибалась на его счет. Мысль пришла мгновенно, минуя разнообразные процессы формирования в голове. Просто вдруг ударило: "Да он же добрый".

   - Поймете, куда ж вы денетесь, - и вдруг волна доброжелательности исчезла, столь же быстро, сколь появилась. Взгляд и усмешка Ватанабэ вновь превратились в мерзкие взгляд и усмешку Ватанабэ. - Сейчас, главное, не теряйтесь.

   - Ты, надеюсь, понимаешь, что Вендиго тебя по головке не погладит за твои художества? - не глядя в сторону Фрэнки, произнесла Анна.

   Оба трикстера стояли на вертолетной площадке облюбованного для встречи здания. Внушительная платформа-надстройка с буквой H, обозначавшей место приземления, оказалась совершенно свободной от заполнившего улицы далеко внизу хлама и обломков - следов рождения Старого города. Анна стояла аккурат на середине перекладины, соединявшей линии буквы в единый знак. Девушка всматривалась в налившееся ночной синевой небо, ожидая прибытия их транспорта. Фрэнки же расслабленно облокотился о край платформы, оставаясь внизу, возле ступеней, на которых рядом друг с другом сидели молчавшие юноша и девушка.

   - В отличие от тебя, мне при общении с ним вовсе не нужно, чтобы кто-то из нас гладил другого по головке, - ощупывая пальцами приходящее в норму лицо, с которого практически сошла трупная синева, огрызнулся Фрэнки. - Для меня главное - сделать, о чем просили.

   - И о чем же тебя просили? - язвительно осведомилась Анна, оборачиваясь к собеседнику. - Натворить глупостей, достойных полоумного ребенка? Хотя нет, половина ума - это для тебя многовато будет.

   - Язви сколько хочешь, рыжая, - массируя щеку, фыркнул он. - Я сделал то, что было нужно. А остальное тебе пускай Ок... Пускай Вендиго рассказывает.

   - Какой ты смешной, - в голосе девушки было столько яда, что случись кому травить этим ядом крыс, бедные животные были бы обречены на жесточайший геноцид без шансов на выживание. - Не понимаю, как мужчина может так трепетать перед другим мужчиной. Если ты, конечно, не...

   - Твои шуточки на эту тему устарели года три назад. Но новых ты, видимо, придумать просто не можешь.

   - А зачем новые, если ты как был, так и остаешься вечным источником для старых? Ну да хватит лаяться...

   Анна, которой, видимо, надоело стоять на одном месте, парой плавных невесомых шагов пересекла площадку, оказавшись рядом с усаженными на ступени детьми. Хотя, конечно, назвать этих здоровых и, в общем-то, красивых молодых людей детьми можно было уже с трудом. Такова уж натура человеческая в самом наипошлейшем биологическом смысле - в позднем подростковом возрасте почти каждый из нас уже является вполне сформировавшимся человеческим телом. Беда лишь в том, что разум и сознание формируются намного, намного дольше, чем физическая оболочка.

   Разум Китами Дзюнко, семнадцати лет и семи месяцев от роду без каких-то копеек, наверняка уже считал себя совершенно сформировавшимся и не нуждающимся в дальнейшем росте. Так считает каждый подростковый разум, и неважно, считает ли так его обладатель. Но сейчас этот, несомненно, высший разум находился в некотором, а точнее, очень сильном замешательстве. Когда следом за Фрэнки, от которого исходили почти физически ощутимые волны незамутненной, чистейшей злобы, столь редко встречавшиеся Китами в последние годы, показался связанный мальчишка, Дзюнко едва не обозначила собственное удивление выкриком вслух. Однако присутствие рыжей женщины удержало ее от подобного проявления эмоций. Почему-то при ней не хотелось вообще выдавать себя, в чем бы то ни было.

   Тем не менее, Китами была удивлена. Мальчишка, которого притащил на веревке Фрэнки... Им оказался парень из ее школы. Как-то его еще звали так... Странно и смешно... Учики... Учики Отоко. Как ни странно, Китами его помнила. Получается, он - тоже? Значит, с ним тоже что-то делали? Но почему тогда она ни разу не слышала о чем-нибудь необычном, что было бы связано с этим парнем? Ведь она всегда очень внимательно относилась к подобным вещам, знала же, что может за ними крыться. И если бы рядом оказался кто-то еще, такой же, как она, он непременно бы хоть чем-то выдал бы себя. Однако этот Отоко никогда не обращал на себя внимания, разве что иногда она слышала от помощниц насмешки над этим дурачком, то в одиночку таскавшим спортинвентарь из кладовки, то подметающим полы вместо уборщика, то еще чего... Собственно, так она и запомнила этого малохольного.

   Учики же, в свою очередь, чувствовал себя еще более сконфуженным, чем раньше. Над ним черными воронами летали три неприятных фактора. Первый заключался в том, что его, словно жертвенного агнца, притащили непонятно куда. Второй заключался в присутствии рядом самой Китами Дзюнко, кошмара и ужаса его родной школы, который, правда, в свете недавних событий напоминал теперь детскую страшилку, а не что-то по-настоящему пугающее. Третий же фактор был наиболее сокровенен и таинственен, хотя в списке приоритетов мог бы вполне занять первое место. Беда была в том, что в ситуации, что тяжелым кузнечным молотом долбила молодого человека по голове, совместились первый и второй факторы. Результатом же стало не на шутку уязвленное мужское самолюбие. Посудите сами - когда ты молод и не лишен природой нормальных мужских задатков и достижений, быть таскаемым на веревке на глазах у сверстницы, пусть и какой-то там ведьмы - страшное дело, ранит похуже кирпича в лицо.

   Девушка сидела на холодных железных ступенях спокойно, если, конечно, не учитывать ее постоянного беспокойного одергивания плиссированной школьной юбочки в присутствии товарища по несчастью. Будь мышление Учики чуть вульгарнее, а мысли чуть менее загружены существующим положением... Да вообще - имей он сейчас смелость смотреть в сторону девушки, отметил бы, что чулочков, что носили как часть формы, на Китами не было, а усердное хватание за подол могло означать, что кое-чего еще в ее одежде тоже недостает.

   Отоко и сам был неподвижен. Стоявший рядом Фрэнки его откровенно пугал, до такой степени, что шевелиться было бы трудно, даже захоти юноша это сделать. Учики никогда не был особо чутким к подобным вещам, но убийца с синюшным лицом буквально транслировал внутренней антенной на всю округу свои отталкивающие биоволны. Видимо, это и заставляло неизвестную девушку, что привезла с собой Китами, разговаривать с Фрэнки в неуловимо ядовитом тоне, как будто мысленно морщась от ощущения его присутствия. Таких людей на свете довольно много, но лишь самые эмоционально чуткие из нас способны уловить отторжение и понять, почему в компании некоей персоны нам так неуютно. Однако мало кто был способен столь явно вызывать неприязнь одним своим присутствием, как Фрэнки. Сидевший на ступенях всего в паре метров от него Учики невольно поежился, когда мужчина в очередной раз взялся массировать приходящее в норму лицо.

   - И как же ты ухитрилась раздобыть нам воздушное такси? - помяв щеку, снова обратился Фрэнки к Анне, остановившейся позади юноши с девушкой и нависавшей теперь над ними с загадочным видом.

   - Ищущий да обрящет, - не глядя на него, ответила девушка. - Мало кто готов добровольно приземлиться в этой дырище, тем более, гражданским сюда нельзя. Но у меня свои методы.

   - Даже не буду спрашивать, каким это образом ты раздобыла частный вертолет, - Фрэнки скривился в понимающем сарказме. - Коварная маленькая шлюха.

   - Выбирай выражения, - не повышая голоса и не меняя полубрезгливой интонации, Анна лениво сунула руку под плащ. - Или тебе мало тех дырок, что уже заросли?

   - Ой-ой-ой, какие мы нежные, - погано усмехнулся Фрэнки.

   - Это не мы нежные, это вы тошные, - едва удостоив вульгарного коллегу взглядом, Анна носком изящного полусапожка легонько ткнула в плечо Учики. - А ты-то кто такой?

   Невольно вздрогнув, юноша испуганно обернулся. Обернулся только для того, чтобы встретиться со все тем же носком, упершимся в лицо. Чуть приподняв ногу, рыжая флегматично ткнула каблучком в щеку поворачивающегося подростка, тем самым заставив его вновь замереть, глядя поверх лакированного носка на красивое умиротворенно-рассерженное лицо.

   - Я не сказала, чтобы ты на меня таращился. Я спросила, кто ты такой.

   Покорно убрав физиономию из-под подошвы, он успел заметить довольно оскалившегося Фрэнки, наблюдавшего за столь унизительной сценой. В сторону Китами смотреть совсем расхотелось.

   - Меня зовут Учики Отоко.

   - Очень признательна, - кажется, настроение у Анны улучшилось, поскольку даже брезгливость в голосе заметно поблекла. Очевидно, мимолетные радости вроде этой ей нравились. - Сколько тебе лет?

   - С-семнадцать.

   - Свеженький. Это ты отвесил Фрэнки хорошую плюху неделю назад?

   - Не понимаю, о чем вы.

   - Слушай, ты специально от страха так лаконичен или машинально? Не бойся, я не буду тебя пилить тупой ножовкой. У нас по этим делам Фрэнки спец. Отвечай обстоятельно. Я тебя спрашиваю, это ведь ты тогда помешал Фрэнки работать? Конечно, это был ты, но я-то задаю вопрос, подразумевая, что в ответ ты мне все расскажешь. Так что не тормози, мальчик.

   - Да... Это был я.

   - Ну и?

   - Я, честно говоря, сам не знаю, что это было. Яркий свет и... И дальше появился тот человек... Я правда ничего не понимаю.

   - Эх, какие вы скучные, когда уже напуганы, но еще не проходите через пытки! - безнадежно вздохнула Анна. - Никакого с вами развлечения.

   - А ты-то что за булочку притащила? - подал голос Фрэнки. Он достал откуда-то из-под полы пиджака небольшой складной нож и принялся выковыривать грязь из-под ногтей. - Хорошенькая.

   - Даже не думай, - сказала, как плюнула, женщина-трикстер. - Перебьешься.

   Фрэнки выковырял, наконец, грязь из-под ногтя на безымянном пальце и заговорил медленно, обстоятельно.

   - Во-первых, откуда тебе знать, думаю я или не думаю о чем-то таком? Во-вторых, не слишком ли ты раскомандовалась? - тон его стал угрожающ, нож в руке выразительно закачался. - Сама знаешь, что со мной тебе лучше бы держаться поскромнее.

   - Тогда перестань меня раздражать.

   - А ты на меня пожалуйся.

   - Может, и пожалуюсь.

   Вступившие в ленивую, явно привычную и ставшую уже подобием ритуала, перебранку, трикстеры начисто забыли о жертвах. Учики, столь поспешно лишившийся внимания Анны, чуть заметно сглотнул, справляясь с внутренним волнением. Только теперь он решился скосить глаза в сторону Китами. Девушка, прикованная к его левому запястью наручниками, сидела неподвижно, крепко держась за юбку и глядя прямо перед собой. Выражение ее лица показалось Учики слишком уж суровым для ситуации, в которой они оба находились. Нет, радостных улыбок, конечно, он не ожидал, но Китами сидела со столь угрюмо-решительной физиономией, словно собиралась встать и хорошенько надавать по всем незащищенным частям организма обоим похитителям. Опасное выражение лица для пленницы, опасная тяжесть устремленного в пространство взгляда.

   А Дзюнко думала. Она думала о том, что ждет ее впереди. О том, куда и зачем ее увезут эти странные, ненавидящие друг друга люди. О том, что с ней сделают. И любой из возможных вариантов, что всплывали в ее голове, представлял собой судьбу куда худшую, нежели та, что Китами приняла этим вечером, готовясь повторно заложить душу. Она готова была даже умереть, когда руку ее остановил сын Кобаяси, решивший притвориться ангелом мщения. Жизнь и смерть - эти два понятия давно утратили для нее свою значимость, оставив лишь равнодушие к собственной участи. Однако...

   Однако на миг, на долю секунды ей показалось, что она увидела за широким занавесом темноты, что окутала ее, лежащую на полу с перерезанным горлом, короткую вспышку света. Странного, жгущегося света, который, тем не менее, вдруг оказался таким манящим. Кратчайший миг, как при работе фотоаппарата. Короткая фраза, сопровождаемая ироничным смешком, сводившим на нет весь пафос: "Смерть - это только начало".

   Кто же был этот Ватанабэ? Куда он хотел увести ее? Было бы это место иным, нежели то, что теперь уготовано ей и этому малохольному, что сейчас косится на нее взглядом? И почему он смотрел на нее так понимающе?

   Этого уже не узнать. Человек, смерти которого Китами желала еще пару часов назад, теперь действительно был мертв. Но именно теперь Китами поняла, что... сожалеет. Именно теперь, когда за внешним фоном публичного унижения она начала улавливать отзвук чего-то, о чем он пытался рассказать ей.

   Вялотекущая склока все продолжалась. Внезапно Дзюнко почувствовала дикий прилив злости. Он пришел так неожиданно, что у нее перехватило дыхание. Как будто кто-то закачал в нее пару бочек разных сортов адреналина, закрыл крышку и хорошенько взболтал получившуюся смесь. Взаимно раздраженные голоса пленителей показались скрежетанием гвоздя по стеклу. Сидящий рядом перепуганный идиот вызывал желание распороть ему рожу ногтями. Мертвого Ватанабэ хотелось разделать на ингредиенты для сукияки. Но больше всего раздражали эти проклятые ступеньки, холодившие спину. Сидеть на них и ждать, как жертвенное животное... Надоело!

   Учики так и охнул, когда Китами вдруг резко вскочила, позабыв о юбке, колыхнувшейся при столь резком движении. Еще сильнее он охнул, когда девушка развернулась к стоявшей у нее за спиной Анне, при этом дернув его за прикованную к ней руку.

   - Слушай, ты... - спокойным, но от этого чертовски угрожающим голосом произнесла Дзюнко. - Я устала слушать ваш дрязги. И я устала от неизвестности. Так что либо рассказывай, что происходит, либо оставляйте себе этого придурка, а меня избавьте от всей этой ерунды.

   - Чего-чего? - зловеще прищурилась Анна, глядя на обнаглевшую девчонку в упор. - Ну-ка сядь, дуреха.

   - Ты слышала, что я сказала, - не утратив ни капли своей мрачной решимости, ответила Китами.

   В ответ женщина-трикстер только коротко хмыкнула, выбрасывая вперед левую ладонь. Удар, пришедшийся в грудь, отшвырнул девушку назад, заставив упасть со ступеней наземь. При этом Дзюнко невольно увлекла следом Учики, затормозившего о поверхность крыши коленями возле упавшей.

   - Знаешь что, Фрэнки? Я передумала, - щелкнув пальцами ударившей руки, произнесла Анна. - Отрихтуй-ка маленько эту наглую дрянь. Я не люблю наглых.

   - Слушаю и повинуюсь, - с огромной долей злорадства изобразил полупоклон убийца, шагнув в сторону утробно кашляющей Дзюнко и стоявшего на коленях Отоко. Нож трикстер предусмотрительно убрал, дабы не заиграться. Но вот он уже нависал над упавшей девушкой.

   "Проклятье..." - думала она про себя, слыша, как дыхание с хрипом вырывается изо рта. - "Она сильна... Ну и черт с ней!"

   Дзюнко непримиримо глянула на Фрэнки снизу вверх.

   - Посмотрим, как ты на меня глянешь потом, - радостно осклабился он и занес над ее головой ногу.

   Учики понял, что сейчас мучитель ударит каблуком в лицо, сломает ей нос, возможно, вышибет зубы. Это был подлый и жестокий удар расправы. Если сила Анны способна была тычком ладони отбросить человека назад с такой силой, удар ногой Фрэнки наверняка мог бы и убить.

   Перед глазами юношу мгновенно предстала картина: лежащая на земле Дзюнко Китами с лицом, превращенным в кровавый фарш. Одним ударом дело не ограничится.

   - Мама, почему ты плачешь?

   - Ничего, сынок, не обращай внимания... Маме просто немножко больно.

   - Мама ударилась?

   - Да, Учики, мама ударилась.

   - А почему папа так кричал?

   - Потому что мама ударилась. Не бойся, сынок, все хорошо, все хорошо...

   - Мама, у тебя кровь идет.

   Он и сам не понял, как оказался между ногой Фрэнки, несущейся навстречу Китами, и самой Китами, даже не успевшей сообразить, что произошло. Молодое тренированное тело Учики вдруг вклинилось в крохотный промежуток пространства, разделяющий бьющую конечность и напряженное девичье лицо. А в следующий миг каблук Фрэнки со всей силы въехал в грудь юноши, заставив того захлебнуться воздухом. Как будто кто-то ткнул его заостренной пикой прямо в сердце. В глазах вспыхнула багровая молния.

   - Эт-то еще что такое?! - по-змеиному зашипел трикстер, отводя ногу для нового удара. - У нас тут рыцарь объявился?! Ну, получишь тогда свою порцию, щенок!

   Он снова замахнулся.

   - Это тебе еще раз за прошлый раз!

   И тут Фрэнки опять захлестнуло ослепительно-белое сияние.

   Каким-то чудом удалось просунуть руку в уютные объятия гермоткани и не заорать.

   "Доспех" встретил ее прохладной темнотой, рассеиваемой лишь бледным свечением контрольной панели справа. Через секунду перед глазами заплясали и огоньки MMI. Ободок визора, похожий чем-то на солнечные очки, мигающие разноцветным неоном, медленно прижался к лицу, виски аккуратно обхватил держатель. Глаза сразу же заморгали от обилия проносящихся рядом цветных линий загрузки. Затылок мягко подперла подстроившаяся под контур головы гермоткань. Канзаки почувствовала, как следом за головой все остальное тело мягко фиксируется внутри железного тела. На окраине сознания мелькнула мысль, не будет ли руке чертовски больно, если ткань зажмет ее как-нибудь неудачно. Но перевязанное плечо почувствовало лишь мягкое прикосновение, напоминавшее о плюшевом пледе, а все еще растекавшаяся по венам боль даже поутихла.

   Бешеные полосы сменились, наконец, крупнозернистым полотном помех. И сразу же в центре ее нынешнего поля обзора вспыхнула яркая точка, разложившаяся в полноценное изображение, улавливаемое красным глазом "Доспеха". Доктор Джойс стоял у противоположной стены и махал ей рукой.

   В самом уголке, на краю зрения появился крохотный красный значок. Канзаки помнила его. С этого самого значка начиналось ее обучение. Овладеть MMI с непривычки было непросто, так что тяжелее всего новоявленным испытателям пришлось с нажатием кнопки громкой связи.

   Не пытаясь скосить глаза вниз, как это было в первый раз, а просто совершив волевое усилие, Канзаки отправила сигнал по вибрирующим ножкам держателя прямо в ЦПУ "Доспеха". Значок в углу обзорного окна погас, сменившись зеленой иконкой открытого канала.

   - Вижу вас, док, - ответила она на махания Джойса. Встроенные динамики донесли ее голос до всех, кто сейчас находился внутри грузовика. - MMI вроде работает как надо. Запускаю диагностику.

   Чуть дернув левой бровью, Мегуми все тем же усилием воли открыла поверх обзорного окна меню. Сфокусировав взгляд на строчке "Стандартная диагностика", она мошеннически ткнула в него не мыслями, а пальцем на специальной кнопке и принялась считать секунды на выпрыгнувшем таймере. Вскоре, получив, ожидаемое сообщение "Все системы функциональны", она прищурилась, свертывая меню, и сообщила докторам о собственной полной боеготовности.

   - Рука не беспокоит? - Джойса заслонил собой загадочный Ватанабэ.

   Кстати, да. Когда крепежи, державшие прикованную к стене стальную фигуру, оказались сняты, Мегуми осторожно попробовала пошевелить раненой рукой. Как ни странно, плотно сжатая гермотканью и управляющая тяжеленным манипулятором конечность подчинилась с небывалой легкостью и даже не зачесалась. И это после пулевого ранения.

   - Ух, ты... - донесли до Сэма динамики. - Как ни в чем ни бывало...

   - Я же говорил, - довольно прищурился он. - Наши ученые ведь не сказали вам, что ваша гермоткань и мой костюм... - он вновь зачем-то одернул воротник пиджака. - ... Слеплены на одном заводике?

   Точно! Его костюм! Ведь его костюм остался целым после перестрелки, когда Анна всадила в Ватанабэ целый револьверный барабан!

   - Нет... А что это за материал? Он же у вас и пулевые отверстия...

   - Потом как-нибудь расскажу. Сейчас вам важно только одно: болеть рука не будет и драться сможет. Это я вам гарантирую.

   Возможно, находившаяся сейчас в полном экзоскелетном вооружении Канзаки все же не утерпела бы и при помощи огромных стальных кулаков своего "Доспеха" сумела бы убедить Сэма в кои-то веки объяснить ей по-человечески, что и как. Ибо терпение, даже женское, даже женское японское, даже женско-японско-христианское далеко не безгранично. Однако именно в этот момент не так уж далеко от них Учики Отоко поймал грудью ногу Фрэнки.

   Муранаки, забытый всеми и каждым, тихо сидел на своем любимом ящичке и надеялся, что все-таки переживет сегодняшнюю ночь. Однако переживать ее он предпочел бы у себя дома, в кровати, под одеялом. А лучше - под двумя. Хотя, конечно, сидеть вот так в уголке было еще куда как безопасно. Пусть и останется он совсем один в компании двух безумных ученых, пока остальные пойдут навстречу опасности, совсем беззащитный... Зато в относительной безопасности. А там видно будет... Может, и уехать никогда не рано, пока они там...

   Внезапно зоркий подслеповатый глаз старого японца уловил на улице нечто странное. Муранаки давненько косил взглядом на открывавшийся из кузова кусок улицы, где сейчас стоял в ожидании экипированный Риварес. Старику откровенно хотелось поскорее закрыть за уходящими дверь и всласть подрожать. Однако сейчас его внимание привлекло нечто весьма и весьма странное. Над пустынной проезжей частью светился воздух. Тонкое, почти незаметное свечение появилось ниоткуда и слегка оттеняло наступившие густые сумерки, уже готовые провалиться в ночь. Голубоватая дымка над асфальтом, не более. Но зоркий до потенциальных опасностей глаз Муранаки сразу вычленил эту неестественную особенность местного пейзажа. И, разумеется, мозг пожилого господина не преминул воспользоваться услугами голосовых связок.

   - Что это?!

   Обернувшись на выкрик фальцетом, Ватанабэ, Мастер и ученые увидели, что Муранаки с выпученными глазами тычет пальцем им за спины.

   А на лице свечение уже перестало напоминать легкий отблеск далеких огней, становясь все ярче, теряя синеватый оттенок и напоминая уже своей осязаемой формой тяжелый болотный туман. Развернувшиеся люди увидели, как на улице прямо перед ними из пустоты возникает целое северное сияние, набитое ватой и раскаленное добела. Резкий скачок неведомой силы словно щелкнул выключателем гигантской потолочной лампы, в одно мгновение из тлеющего огонька превратившейся в пылающий бесформенный костер. Дорога исчезла с ослепительно-белом свете, словно порушившем серые стены, стискивающие его со всех сторон. Первым увидевший вспышку Мастер схватился за глаза, пытаясь заслониться от этой дикой слепящей белизны.

   Где-то наверху, на крыше выбранного Анной здания, корчились в судорогах три наполненных болью до последней крохотной клетки тела. Четвертый же сосуд души в этот момент находился в эпицентре точно такой же вспышки, как та, свидетелями которой стали самозваные спасатели.

   А через огромный мегаполис, пересекая городские улицы с невероятной скоростью, заставляя сходить с ума светофоры и компьютеры, утихомиривая лающих собак и вызывая огромное недоумение, несся над крышами еще один, совсем крохотный, сгусток белого света.

   Дикая боль вгрызалась во внутренности пастью некормленого цепного пса. Хотелось скрутиться в тугой неразвязываемый узел, чтобы только эта тягучая боль не ломала так каждый миллиметр тела. Настолько больно не бывает нигде и никогда. Удары, порезы, ожоги, переломы - все это и рядом не стояло. Боль была столь сильна, что, казалось, обладает собственной волей, намеренно грозит свести с ума за какие-то секунды своей невероятной мощью. Она словно разделилась надвое, на красную и черную. Красная боль превращала мышцы в пар и заставляла спазмы сотрясать тело без секунды передышки, а органы - почувствовать себя зараженными раком в терминальной стадии, чувствующими смертоносные метастазы, причиняющие неимоверное страдание. Черная засела в голове и перемалывала содержимое черепа невидимой мясорубкой. Глаза почувствовали бы себя лучше, выскочи они из орбит и оторвись ко всем чертям от этого буквально истекающего физическим страданием тела.

   Но никакая боль не вечна. Вот и эта живая, осознанно терзающая ее боль наконец-то ушла. Дзюнко смогла ощутить вкус крови, вытекшей из закушенной губы. Когда вернулись остальные чувства, девушка обнаружила себя лежащей на все той же крыше, согнувшись в позе эмбриона. Где-то в стороне натужно хрипел Фрэнки, уткнувшись лбом в поверхность крыши и взбрыкивая ногами. Анна изо всей силы стискивала зубами рукав своего плаща, уцепившись руками за край платформы, с которой она едва успела спрыгнуть.

   С трудом моргнув налитыми свинцом веками, Китами попробовала как следует оглядеться. Помимо отходящих от такого же приступа боли трикстеров... Стоп! С ними на крыше не было парня! Куда он делся?!

   Дзюнко глянула на свою руку, что была сцеплена наручником. Металлическая цепочка обрывалась аккурат на втором звене. Как будто дальше ничего никогда и не было. И не прицепляли этим самыми наручниками к ней Учики Отоко.

   Анна отпустила изгрызенный рукав и неуверенным движением обернулась к Фрэнки.

   - Идиот! - устало бросила она.

   - Сама не гений... - сквозь зубы прошипел он, поднимая лицо от пола. - Как будто не слышала о его спонтанном выбросе...

   - А кто тебя просил его бить?! - дыша носом, парировала девушка. - И вообще, какого черта?!

   - Хороший вопрос.

   Фрэнки уже перевернулся с живота на спину и сел, разглядывая одиноко лежавшую рядом Китами.

   - А где, собственно говоря, щенок?

   - Его нет... - констатировала очевидное Анна. - А это значит что?

   - Погоди... Это же значит, что выброс был не спонтанным.

   - Угадал. Вверх посмотри.

   А вверху, в полудюжине метров над крышей, парил в воздухе слабо искрящийся Учики Отоко. Беспомощно раскидав руки-ноги и походя на окоченевшую каракатицу, молодой человек беззвучно завис на высоте, чуть покачиваясь вверх-вниз. Обращенное в сторону ушедшего солнца лицо сейчас выглядело почти пугающим, с широченными зрачками и перекошенным ртом, как будто застывшим в немом крике.

   - Так, секундочку! - узрев сие непотребство, возмутился Фрэнки. - Если пацан там, а девка тут... - он указал Анне на лежавшую рядом Китами, остолбенело разглядывавшую Учики, - То какого хрена они еще не взрывают нам атомную бомбочку?!

   - А вот это действительно вопрос, - процедила Анна. - Если это был не спонтанный выброс, и парень каким-то чудом получил входящий вызов, то почему девчонка не висит рядом с ним? И ответ тут один...

   Отпустив платформу, женщина-трикстер шагнула к Дзюнко, доставая из-под плаща пистолет.

   - Меня накололи.

   Китами не успела даже испугаться, когда пуля ударила в крышу рядом с ней. Вскрик так и замер на губах, а черное дуло уставилось прямо в лицо.

   - Ноль реакции со стороны летающего мальчика, - констатировала Анна. - А это значит что?

   - А это значит, что ты, тупая тварь, прихватила не Наследницу, а кого-то левого! - почти радостно заорал Фрэнки. - И его настоящая пара сейчас...

   - Будет здесь в активном состоянии. И от этого нам с тобой вряд ли будет комфортно. Черт, в этот раз мне и сказать тебе нечего. Ублюдский Ватанабэ нас обставил.

   - Получается, эта мелкая - отвлекающий маневр? Но для чего?

   - А вот здесь самое интересное. Похоже, нас ждет неслабое лазерное шоу.

   - Какого дьявола тут происходит?! - вопрошал у Сэма Мастер, закрываясь рукой от слепящего света. Помогала подобная мера плохо - кроме полусмазанных очертаний фигуры напарника во всем этом проклятом свечении разглядеть что-либо было совершеннейшим образом невозможно.

   - Остаточная энергия, брат, - отвечал Ватанабэ, наглейшим образом нацепив темные очки, сохранившиеся при нем каким-то чудом, и прикрываясь ладонью. - Активация пары взбудоражила район. Ты же знаешь, что тут было.

   - Какая, твою мать, активация?! С какой стати?!

   - Я велел группе два ввести девочке ключ-код.

   - Ты что сделал?! - окончательно расставшийся с англосаксонской маской невозмутимости Мастер, позабыв о слепящем зареве, кинулся на коллегу. Сграбастав Сэма за грудки, он заорал ему прямо в лицо. - Какое ты имел на это право?! Ты понимаешь, что за это с нас не то что головы снимут, все мясо с задниц посдирают!

   - Какие, однако, пошлые сравнения, - нисколько не испугавшись, усмехнулся Сэм.

   - Ох, разбить бы тебе хлебало, скотина ты этакая! Ты понимаешь, что в этот раз тебя даже шеф не спасет?!

   - И когда меня волновали такие мелочи?

   Мастер титаническим усилием воли загнал подальше дикое желание расчленить Ватанабэ на пару сотен кусочков. Все равно бы не помогло. Англичанин отпустил толстяка, снова закрываясь рукой от сияния, сейчас уже утратившего прежнюю резкость и светившего почти мягко.

   - Ну, ясно. Но когда ты успел ввести ключ парню?

   - Тогда же, когда вырубил его в машине.

   - А можешь мне объяснить одну простую вещь? На кой черт ты это все сделал?!

   - А когда у меня была внятная мотивация? - Ватанабэ усмехнулся совсем нехорошо. - Просто захотелось посмотреть, что будет, если запустить парочку Наследников в место вроде Старого Токио. Догадаться, что трикстеры потащат кого-нибудь из них сюда, было нетрудно.

   - Откуда ты мог знать, что у них будет кто-то, кого можно потащить?! Парнишка был у нас, девчонка тоже!

   - А я не знал. Я просто понимал, что без добычи они отсюда не уйдут.

   Вовсю разгоравшийся спор был прерван самым что ни на есть радикальным образом. Огромные грубые ладони "Доспеха", практически целиком закованные в металл поверх искусственных мускулов и защитной ткани, аккуратно проникли меж разговаривавших мужчин и ненавязчиво отстранили их друг от друга.

   - Так, господа! - загудела на них сверху Канзаки. - Разбираться, кто кого подставил - это очень интересно, но все же скажите: что мы будем делать сейчас?!

   - А сейчас, Канзаки-сан, мы будем делать то, что и должны делать, но гораздо веселее, - повернулся к стальной фигуре Сэм.

   - Летим со мной.

   - Не могу.

   - Почему?

   - Ты знаешь. Он велел мне остаться. Моих крыльев больше нет.

   - Но почему тебе? Почему именно тебе?

   - Именно потому, что я больше всех хотел вернуться.

   -... Вер-нуть...ся... - с заметным трудом шевеля губами, прошептал Учики, по-прежнему подвешенный в воздухе. Невидящие глаза с расширенными зрачками бессмысленно таращились на восток, оттуда приближался сгусток белоснежной энергии, переливаясь ослепительным светом. И с каждой секундой, с каждым метром, что преодолевал неведомый светоч, тело юноши содрогалось все сильнее. Что-то перетряхивало его существо, почти разрывая на куски, разрушая едва ли не межклеточные связи. Но боли не было. Просто что-то ощутимо изменялось внутри. - Pater noster, qui es in caelis; sanctificetur nomen tuum...

   Он сам не понял, как начал говорить. Бедняга вообще мало что мог осознать в эту секунду, плавая где-то между бесцветным обмороком и ярко-синим расплывчатым пятном, что звало из глубин подсознания. Наверное, именно оттуда и пришли слова.

   - Adveniat regnum tuum; fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra, - донеслось до Учики. Голос был не тот, что говорил из синего видения, но все же странно знакомый.

   Снизу, от далекой-далекой земли, струилось тепло. Как будто потихоньку готовишься на решетке. Но это тепло было не палящим, сжигающим жир и превращающим сырое мясо в шашлык. Напротив, безвольно распластавшееся тело ощущало себя накачиваемым футбольным мячом, соприкасаясь с идущим от земли теплом.

   Сверкающий сгусток энергии уже был совсем близко. Он замер в метре от беспомощного Учики, не по собственной воле произносящего слова непонятной ему молитвы. И исчез. На месте светящегося бесформенного образования вдруг возникла тоненькая девичья фигурка в школьной форме. Кимико Инори висела в воздухе рядом с ним и выглядела совершенно потерянной. Как и глаза самого Учики, не способного сейчас разглядеть ее, глаза девушки были слепы. А губы точно так же дергались, произнося незнакомые слова.

   - Panem nostrum quotidianum da nobis hodie, - заговорили молодые люди в унисон. - Еt dimitte nobis debita nostra, sicut et nos dimittimus debitoribus nostris.

   Их тела, удерживаемые в небе неведомой силой, выпрямились. Теперь это уже не были тушки испуганных детей, загнанных в полубессознательное состояние. Как неотъемлемый атрибут вписывались они сейчас в сюрреалистическую картину: внизу - пустынные разрушенные улицы и брошенные дома, вверху - чернеющее сумеречное небо, а посередине - беззаботная пара ангелов, встретившихся среди облаков. Раскинутые в стороны руки Учики теперь спокойно опустились вдоль туловища, осанка поразила бы своей прямотой примерного строевого солдата. Точно также и почти сидевшая на несуществующей кушетке Инори выпрямилась и обратилась в сторону юноши.

   Невесомые создания потянулись одно к другому. Тела Отоко и Кимико начали сближаться. Вскоре они уже висели, ощущая кожей прерывистое дыхание друг друга. Лицо молодого человека оказалось прямо напротив лица девушки.

   - Еt ne nos inducas in tentationem; sed libera nos a malo.

   Договаривая последние фразы древней молитвы, юные ангелы, коими не могли не быть сейчас эти двое, взялись за руки, как будто повторяя привычный, давно разученный ритуал.

   - Amen.

   И вот, когда это слово, наконец, прозвучало, их губы соприкоснулись.

   - А теперь ложись!!! - заорал дурниной Фрэнки, когда потухшее было сияние, окружавшее витавших в облаках школьников, вспыхнуло с новой силой. И трикстер был прав. Ибо окутавший поцеловавшуюся парочку саван, гораздо толще того, что принес сюда девушку, свернувшись в широкий, чуть вытянутый шар, без размаха, грохота, трагической музыки и прочих спецэффектов рухнул вниз. Прямиком на крышу, где расположились похитители и оставшаяся на бренной земле жертва.

   Анна едва успела отскочить от злополучной посадочной площадки. Китами же, видя, как рыбкой ныряет вперед Фрэнки, успела лишь подобрать под себя ноги и зажмуриться. Снова становилось нестерпимо больно. И вряд ли в этот раз обойдется легче.

   Но боль даже не успела как следует начаться. Сияющий шар просто-напросто шваркнулся о посадочную площадку и, как будто здание было сделано из пластилина или являло собой гигантский поставленный на попа кусок сливочного масла, прошел сквозь нее, уходя далеко вниз. Спустя считанные секунды после вопля Фрэнки на крыше не осталось даже отсверков таинственного свечения. Однако дыра прямо посередине все равно нервировала.

   - Ф-фу... Пронесло, - облегченно вздохнул Фрэнки, поднимаясь.

   - А могли бы и того... - мрачно бормоча себе под нос, отряхивалась Анна. - Испепелить.

   - Видать, уличная остаточная энергия их сильнее нас потянула. Что не может не радовать... Эй, стоп! Где девка?!