В воскресный полдень на Приморской площади громко играла музыка. Над театром наших друзей развевались по ветру разноцветные флаги: белый с красными полосками, голубой, чисто белый и еще с разноцветными ромбиками. Перед входом на высокой тумбе стоял Арлекин и нараспев выкрикивал:
Мальчики и девочки останавливались и с интересом спрашивали:
— А сколько будет стоить входной билет на этот самый «та-ра-рам»?
— Для друзей — вход бесплатный, — приветливо отвечал Арлекин.
Тут на площадь перед театром выбежали: Буратино, Мальвина, Пьеро — и вместе с Арлекином стали плясать и приглашать гостей:
Зрители валом валили в театр. Синьор Карабас со своей компанией стояли поодаль. От зависти он весь кипел и фыркал, как разогретый котел, размахивая плеткой, и ругался:
— Тысяча чертей! Десять тысяч чертей!!! Сто тысяч чертей!!!
Но никто его не боялся. Испугалась только лиса Алиса. Она представила, что, когда счет чертей дойдет до миллиона, синьор Карабас вдруг лопнет от злости. Вот будет смеху-то! С помощью кота она с трудом увела упирающегося Карабаса домой. А Дуремар остался.
Скоро полотняный балаган театра был набит до отказа. На праздничный концерт пришли не только дети, их мамы и папы, бабушки и дедушки, но и их кошки и собачки всех возрастов, размеров и пород. Три раза ударили в колокол — и занавес поднялся. На сцене стоял Пьеро. Костюм на нем был белоснежно-чистый, а воротник-жабо — тщательно выглажен. Лицо его было обсыпано толстым слоем белой пудры. Ведь во время путешествия на юг он загорел, а ему полагается быть бледным. Он был ведущий концерта — конферансье. Пьеро поднял одну руку вверх, другую положил на сердце и, обращаясь к залу, прочел стихи:
Все зрители тоже стали радоваться и хлопать в ладоши, а Пьеро продолжал:
На сцену поднялся смущенно улыбающийся папа Карло. Зрители закричали, залаяли, замяукали:
— Папе Карло ура! Мяу-мяу! Гав-гав!
Старик низко поклонился публике и произнес такую речь:
— Дорогие друзья! Сегодня мы празднуем победу и снова открываем родной театр «Молния»! Не удалось нашим врагам завладеть им.
Тут выступил Пьеро и добавил:
А папа Карло продолжил:
— В этом заслуга не только моя, но и моих верных маленьких друзей: Буратино, Артемона, Мальвины, Пьеро, Моны, Перико и всех тех, кто помогал нам в опасном путешествии. Мы чуть не утонули в море, нас могли съесть дикие звери, мы поднимались на вулкан, нас мог убить кровожадный и беспощадный разбойник. Но мы победили, вернулись домой и очень рады встрече с вами, нашими дорогими зрителями.
Начался праздничный концерт. Пьеро объявил:
Аисты недавно обосновались в городе, но общительный Буратино уже успел с ними подружиться и попросил выступить на концерте. Из-за длинного носа мальчишки они решили, что он их родственник, и охотно согласились.
Аисты исполнили старинный грациозный танец «Ухаживание».
В зал налетели стаи воробьев. Выступление танцоров им очень понравилось, и они стали громко хлопать крыльями и чирикать.
— Чирик! Чирик! — что означало — Браво! Браво!
Пришлось попросить присутствующих в зале кошек помяукать.
Когда воробьи угомонились, Пьеро оглядел ряды зрителей и произнес:
Девочки громко зааплодировали.
Мальвина появилась в длинном голубом платье. Оно предназначалось для выхода на сцену и в гости. Она была особенно прекрасна в нем со своими голубыми, тщательно расчесанными кудрями.
Затем она вышла в костюме для опасных путешествий и приключений. Главным в костюме были панталончики на бретельках с карманом, где надлежало держать самые важные в поездке вещи — расческу и зеркальце.
Буратино сидел на почетном месте в первом ряду. Смотреть на Мальвинины бантики, кружева, ленточки ему было скучно, и он начал зевать, но вовремя вспомнил, что делать это в театре неприлично. Тогда он снял с себя колпачок и стал любоваться кисточкой на его кончике. Кисточка была подарком Мальвины. Она сама ее связала и пришила.
— Хоть она и девчонка, а товарищ хороший, — решил он.
На сцену, легко пританцовывая, взволнованный успехом Мальвины, выпорхнул Пьеро:
На праздничной, сверкающей огнями сцене появился длинный человек в старом зеленом пальто, с удочкой и сачком. На его поясе болтались щипцы, крючки и шпильки. Ведь Дуремар никогда не расставался со своим снаряжением.
Зрители захихикали.
«Фу ты, какой противный, хоть и улыбается, — подумал Буратино. Ну да ладно, ведь он папу Карло вылечил. А интересно, сидит ли сейчас у него в кармане лягушка?»
Дуремар поднял руку вверх, открыл рот и тут обнаружил, что забыл начало стихотворения. А конец вспомнил и торжественно прочел его, перепутав всего только одно слово:
В зале засмеялись и захлопали в ладоши. Ободренный успехом Дуремар решил завлечь к себе будущих пациентов. Лягушка из кармана подсказала ему:
— Друзья, пока лечу я вас пиявками, но скоро…
Дуремар кивнул головой и гордо произнес:
— Друзья, покалечу я вас пиявками… — и опять заулыбался во весь рот.
В зале засмеялись еще сильнее.
— Во дает! — восхищенно закричал Буратино. — Ему бы клоуном быть. Здорово получается!
— Не так, не так! — в панике заквакала из кармана лягушка. — Говорите: «я вас лечу…»
Не дослушав ее до конца, Дуремар радостно провозгласил:
— Не так, не так я вас лечу!
Лягушка изловчилась и, в ужасе выскочив из кармана, с громким кваканьем запрыгала по сцене к выходу.
Пиявочник этого не заметил. Увидев лягушку, зал взорвался от хохота.
— Вот это лекарь!
— От него даже лягушка сбежала!
— Боится, что залечит!
— Да он еще и фокусник! — радовался кто-то. — Где это он ее прятал?
Дуремар сиял. Такого успеха он не ожидал. Под громкие аплодисменты, непрестанно кланяясь и пятясь, он скрылся за кулисами.
А на сцене опять стоял Пьеро. Когда публика утихла, он коротко объявил:
— Выступает иностранка — Мона-обезьянка!
Папа Карло заиграл на шарманке, и на сцену выскочила Мона в ярком наряде. Сначала медленно, а затем все быстрее она стала плясать задорный веселый танец мартышек. Мона дрыгала руками и ногами, подскакивала, перевертывалась и все это делала под музыку.
Тут сцену карнавальной толпой заполнили остальные артисты театра: девочки в черных масках, колдуны в остроконечных шапках со звездами, горбуны с носами, как огурцы… Прибежал и Арлекин. И все они стали дрыгать ногами и размахивать руками, точно обезьянки.
Буратино так и подбрасывало на скамейке в ритм общего танца, но это оказалось неудобно. Тогда он вскочил с места, взобрался на сцену и стал плясать со всеми вместе. Конечно же, он прыгал, дергался и строил рожи лучше, чем другие куклы, так как в этом деле у него был большой опыт.
Ребята и зверята в зале тоже не выдержали — стали плясать, кувыркаться, лаять, мяукать…
Начался настоящий та-ра-рам! Как и было обещано.
Когда все устали плясать и умолкла музыка, на сцену вышел на задних лапках ма-аленький лохматый песик Тяпа. На груди его висела табличка с короткой надписью: «Конец». Это был последний номер концерта.
Гости опять захлопали в ладоши и разошлись в веселом настроении.