ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

1. Мины на дороге

Вернувшись на «Люцифер», Алесь точно и подробно рассказал Капитану обо всем, что произошло с ним и Мартой во время пребывания в столице, – и о беседе с Фредо Виктуре, конечно. Эрнан Рамиро слушал молча и сосредоточенно. Алесь рассказывал и видел, как хмурится лицо Седого Капитана, как на него ложится тень. Один раз юноша даже остановился: ему показалось, что Эрнан Рамиро хочет перебить его. Это произошло тогда, когда Алесь пересказывал слова Фредо Виктуре о подпольном комитете и его руководящих указаниях, обязательных для всех патриотов, в том числе и для человека, который владеет «Люцифером». Но и на этот раз Седой Капитан сдержался, промолчал и только еще больше нахмурился.

Когда Алесь закончил, Эрнан Рамиро поднялся и сказал:

— Спасибо, ты выполнил поручение. Не твое вина, что эти люди не понимают, с кем имеют дело. Но об этом потом. Можешь идти, мы отправляемся.

И это было все, что счел нужным сказать Седой Капитан! Видимо, он не заметил, как был смущен Алесь, рассказывая ему все это, как горячо хотелось юноше услышать от него что‑нибудь, что помогло бы ему разобраться в сложных мыслях и чувствах, с которыми он не мог справиться!.. Но Капитан считал достаточными несколько этих сдержанных, гордо брошенных слов. И Алесь остался со своими глубокими сомнениями.

«Люцифер» снова отправился в путь. Куда именно – это не было известно ни Алесю, ни Марте, которые сидели, разговаривая, в каюте Валенто Клаудо. Вдруг раздался глухой удар, от которого вздрогнул пол и задрожали стены. И сразу скорость «Люцифера» уменьшилась. Через открытые двери каюты донесся чей‑то возбужденный голос:

— Алонсо, к ручному насосу!

Кто‑то пробежал по коридору, прозвучали обеспокоены голоса.

Марта испуганно смотрела на Алеся, ожидая от него объяснений. Но юноша и сам ничего не понимал. Он прислушался к неясному шуму голосов, которые было слышно в каюте, и решительно поднялся:

— Пойду к Капитану! Надо же узнать, в чем дело…

Но Эрнана Рамиро не было в кабине управления. Вместо него за штурвалом стоял Валенто Клаудо который, не столько управлял машиной, сколько напряженно следил за показаниями приборов. И когда Алесь тревожно обратился к нему, Валенто даже не ответил, а только отмахнулся: не мешай, мол, и без тебя хлопот много!.. Выходит, произошло что‑то серьезное.

Седой Капитан вошел в кабину быстрым, энергичным шагом. Лицо его было сосредоточено, густые брови гневно нахмурены. Увидев в кабине Алеся, он только кивнул и сразу обратился к Клаудо:

— Идите к резервуарам, Валенто. Там надо все время присматривать. Автомат еще долго не будет работать. Следите за ручными насосами.

Клаудо вышел. Капитан занял его место за штурвалом. Алесь вопросительно смотрел на него. Сказать что‑то он ни осмеливался, слишком Капитан был мрачен.

Но Эрнану Рамиро сейчас было не до него. Он заметно нервничал – и это очень беспокоило юношу, потому что до сих пор ему не приходилось видеть Капитана таким. Вместо того, чтобы спокойно и уверенно вести машину, только изредка поглядывая на циферблаты приборов, на этот раз Капитан неоднократно переводил разные переключатели, нажимал на рычаги и рукоятки, как будто ничто не могло удовлетворить его. Чаще он останавливал взгляд на маленьком светлом циферблате у самого пульта управления, и каждый раз на его лице появлялся выражение недовольства.

Алесь тоже посмотрел на циферблат. Стрелка на нем нервно качалась из стороны в сторону. Она, то бросалась влево, почти до нуля, то медленно, будто с усилием, отодвигалась вправо, чтобы потом снова резко передвинуться влево. Это свидетельствовало о какой‑то серьезной неисправности, Алесь помнил, что стрелка обычно стояла раньше почти неподвижно между цифрами «3» и «4».

Вдруг Рамиро заговорил – будто сам и собой. Голос его звучал необычно глухо: так говорит человек, который едва сдерживает себя от гнева.

— Они начали против меня войну, мерзавцы! Так коварно, жестоко! Расставить на дорогах мины, чтобы уничтожить «Люцифера»!.. Уничтожить машину, равной которой нет в мире! Разве это не дикость?.. Я всегда знал, что фалангистские убийцы не способны на честную борьбу, они слишком тупы, слишком трусливы для этого. Их оружие – подлость, они хуже змей! Они пытаются укусить исподтишка! Что же, я должен терпеть это, что ли? Я, который на десять голов выше их всех?.. А эти подпольщики во главе с прославленным Фредо Виктуре еще считают, что я обязан с чем‑то считаться, ждать каких‑то указаний от комитета или от кого‑то еще… Глупости! Это не для меня, не для человека в чрезвычайном положении, не для хозяина «Люцифера»! И я докажу это. Фалангисты объявили меня вне закона, – хорошо, теперь я заставлю всех считаться с моими собственными законами!

Взгляд его упал на Алеся, будто только сейчас заметил юношу.

— А, ты здесь? – Сказал Капитан. – Вот видишь? Да ты не знаешь, в чем дело… Они, эти негодяй, поставили в разных местах мины. И среди мин есть такие, которые взрываются не от нажатия на них, а, наверное, от колебания воздуха или от звука… не знаю еще; ручаюсь только, что колеса «Люцифера» не нажимали на них; он шел вдоль дороги, поддерживаемый потоком антигравитонов. И все же одна мина взорвалась! Хорошо хоть, что с опозданием, уже под кормой машины. Но она все же повредила автоматический аппарат, который подавал водород для реакции соединения!

Теперь Алесь начинал понимать, что произошло.

А Седой Капитан продолжал:

— Подача водорода ручным насосом очень ненадежная, время от времени возникает недостаток водорода. А это приводит к уменьшению количества необходимой для действия всех аппаратов энергии… в частности электромагнитного генератора, от действия которого зависит безопасность «Люцифера», его электрическая защита, которая отталкивает пули и снаряды… Понимаешь?

Алесь кивнул.

— И вообще, я должен сейчас тратить значительно больше водорода, – продолжал уже спокойнее Капитан; разговор о любимой им технике, очевидно, помогал ему владеть собой. – Мины могут быть везде, значит, надо вести «Люцифер», нигде не касаясь колесами земли. Для этого нужна отлаженная, четкая подача водорода, потому что генератор антигравитонов пожирает много энергии…

— А машине все время не хватает водорода, – добавил Алесь невольно, глядя на маленький светлый циферблат, на котором все так же неспокойно прыгала стрелка.

Эрнан Рамиро удивленно посмотрел на юношу, пораженный его замечанием. На мгновение его лицо посветлело, насупленные брови разошлись. Но только на мгновение.

— Ты умный парень, Алесь, – сказал он с оттенком одобрения. – Не помню, чтобы я когда‑нибудь говорил тебе об этом приборе и о значении того, что он показывает. Значит, ты сам успел додуматься? Хорошо, хорошо! Тогда мы используем это не откладывая. Сейчас мне нужны все силы, каждая пара рук. Становись сюда. Ты будешь помогать мне. Хочешь?

Вопрос явно был лишним, весь вид Алеся свидетельствовал об этом. Капитан чуть заметно улыбнулся.

— Следи за стрелкой. Как только она будет опускаться ниже отметки с цифрой «2», не говоря уже о приближении к нулю, открывай этот кран дополнительного резервуара водорода. А я займусь другим. Мы быстро доберемся до базы, где починим повреждения!

Стоит ли говорить, с какой готовностью Алесь приступил к выполнению первых своих обязанностей на «Люцифере»?.. И на минуту даже подумал: есть и польза от того, что «Люцифер» поврежден! Но повреждения вскоре починят, это несомненно. Зато он, Алесь участвует в управлении машиной.

Если бы юноша только знал, что ждет его впереди!

2. Слово имеет генерал да Хуранито

Все склонялись перед Мигелем Хуанесом в управлении полиции. Низкие поклоны чиновников, усердное козыряние полицейских агентов, двери, словно сами широко растворялись перед особо уполномоченным, перешептывание при его появлении, завистливые взгляды – все это свидетельствовало о том, что где–где, а здесь точно знают, с кем имеют дело! Даже если бы в управлении откуда‑то узнали, что Мигеля Хуанеса назначают начальником государственной иберийской полиции, – то и тогда нельзя было бы проявлять к нему более выразительных знаков уважения и предупредительности.

Небрежно отвечая на приветствия, и не показывая, как радуется его душа этой пьянящей атмосфере, Мигель Хуанес непринужденно вошел в кабинет начальника полиции заранее готовый выслушать новую серию заслуженных комплиментов. Чутье не обмануло его. Карло Кабанерос бросился ему навстречу, неуклюже переваливаясь на коротеньких толстых ножках, затянутых в красные рейтузы.

— А, Хуанес, наконец! Где же вы пропадаете, друг мой? – Услышал он знакомый хриплый голос, которому начальник зря пытался придать мягкий оттенок. – Я жду вас, уже несколько раз звонил вам. Отдыхали, наверное? Понимаю, понимаю…

— Да, господин Кабанерос, – подтвердил, садясь в кресло, Мигель Хуанес. Слишком устал за последние дни. Но…

— Конечно, конечно, – перебил его начальник, – я же говорю, что понимаю. Мы с вами заслужили отдых, Хуанес! И я никогда бы не побеспокоил вас, если бы не вызов министра внутренних дел.

Министра? Самого министра внутренних дел, правой руки каудильо, напыщенного генерала Франческо Альдумеро да Хуранито?.. Видимо, на лице Мигеля Хуанеса слишком явно проявилось удивление, потому что начальник полиции, улыбаясь, подтвердил.

— Да, да, друг мой, нас вызывает сам генерал Альдумеро да Хуранито! Полчаса назад звонил его адъютант и передал этот вызов. Больше ничего пока не могу сказать, потому что не знаю сам. Министры, видите ли, не сообщают, зачем они вызывают. Но мне кажется, что это может быть связано с вручением орденов… вам, ну и мне тоже, – добавил он, скромно опуская свои темные глазки.

Ах, вот оно что! Значит, Карло Кабанерос, этот старый, опытный лис, все‑таки использовал положение, добился, чтобы и он был награжден орденом за успешное окончание дела Седого Капитана. Ладно, Мигелю Хуанесу не жалко, пусть начальник также получит орден, черт с ним!

— Так поедем, дорогой мой Хуанес. Через четверть часа мы должны быть у министра! А он не привык ждать…

* * *

…Сладостное волнение охватывало душу Мигеля Хуанеса, когда вытянувшийся адъютант министра открыл перед ним и начальником полиции тяжелые двери кабинета министра внутренних дел Иберии генерала Франческо Альдумеро да Хуранито. Их не заставили ждать и минуты в большой приемной. Адъютант министра щелкнул каблуками блестящих лакированных сапог, от чего нежно зазвенели серебряные шпоры, и предупредительно, как и надлежит хорошо вышколенному адъютанту, негромко сообщил:

— Министр ждет вас, господа. Прошу!

Они вошли.

В большом кабинете министра царила мрачная торжественность. Тяжелые шторы на окнах скрадывали свет, толстый мягкий ковер на полу заглушал звуки. Далеко в глубине кабинета, возле противоположной стены, возвышался массивный письменный стол, за которым сидел человек в расшитом золотом генеральском мундире. Блестящая полированная поверхность стола была залита ярким светом настольной лампы; в этом свете ослепительно сверкали золотые нашивки на груди человека в генеральском мундире. Но выше груди свет лампы не достигал, непроницаемый темный абажур оставлял лицо этого человека в тени, что резко контрастировало с сияющей поверхностью стола.

Мигель Хуанес и раньше слышал об этой привычке генерала Франческо Альдумеро да Хуранито. Говорили, что генерал не переносит дневного света и скрывается от него за глухими гардинами кабинета; что он не любит показывать свое лицо, которое пугает людей своим жестоким выражением, и поэтому почти никогда не появляется на публике, желая оставаться в полутьме своего кабинета и оттуда управлять огромной армией чиновников, полицейских и жандармов фалангистской Иберии. Таким был генерал Альдумеро да Хуранито, министр внутренних дел, ближайшее лицо и помощник всесильного каудильо.

Начальник полиции и особо уполномоченный подошли к письменному столу министра и застыли в уважительных позах.

— Здравствуйте, господин начальник полиции, – раздался из‑за стола бесцветный, глухой голос, лишенный, казалось, всяческих человеческих интонаций. – Это и есть тот особо уполномоченный, который выполнял поручение в деле Седого Капитана? Э… Мигель Хуанес, кажется?

— Так точно, ваше превосходительство, – с поклоном подтвердил Карло Кабанерос.

— Что ж, садитесь, господа. Э… поговорим…

Теперь, когда глаза Мигеля Хуанеса привыкли к полутьме, царившей в кабинете, он получил возможность убедиться, что и в самом деле лицо генерала Альдумеро да Хуранито не вызывало симпатии. Оно очень напоминало череп, обтянутый желтой сухой кожей, на которой не было и следа растительности. Длинная голова сужалась кверху, тонкие бледные губы не прикрывали больших желтых зубов; и холодные колючие глаза словно прятались в глубине этого черепа под припухшими веками, только время от времени выглядывая оттуда.

— Час назад мой адъютант звонил господину Мигелю Хуанесу, – говорил тем временем министр, – чтобы достать нужную мне справку. Но господина Хуанеса не было еще в управлении. Видимо, господин Хуанес несколько устал в последнее время, ему был нужен отдых?

Что‑то в этом голосе было явно неприятное, какой‑то оттенок насмешки, что ли. Во всяком случае не чувствовалось, чтобы министр начинал разговор в приветливом тоне, хотя и говорил с тем, кто должен получить орден за успешное уничтожение неуловимого «Люцифера»… Что‑то здесь было не так. Мигель Хуанес почувствовал это сразу. Он заколебался, не зная, что ответить. Его выручил начальник полиции.

— Некоторые срочные дела, ваше превосходительство, – предупредительно отметил он. – В нашей работе всегда случаются неожиданности, которые нуждаются в немедленных действиях.

— Да, да, – небрежно сказал генерал, – неожиданности… Лучше бы их было меньше, ваших неожиданностей, господин Кабанерос. – Его темные глаза остро взглянули на Хуанеса и снова скрылись под веками. – Вот об этом и пойдет речь, если уж вы нашли время оторваться от вашей напряженной работы и пожаловали ко мне…

Мысли Мигеля Хуанеса разбегались. Он сидел в кресле перед столом генерала и напряженно размышлял: что это значит? Может что‑то, изменилось, появились какие‑то новые обстоятельства, неизвестные им обоим до сих пор? Но что именно случилось? И главное, что спросить ничего нельзя, надо покорно ждать, пока всемогущий министр не скажет сам, в чем дело…

— Сегодня утром я еще раз просмотрел ваши отчеты, – продолжал министр, вопросительно поглядывая то на начальника полиции, то на Мигеля Хуанеса, словно он неотрывно следил за реакцией на его слова. – В частности вы хорошо сделали, господа, что использовали глубинные бомбы…

Мигелю Хуанесу показалось на мгновение, что все становится на места: ведь министр вроде бы хвалит их? Он даже скромно склонил голову.

— Я только не уверен, не слишком ли мощные бомбы вы применили, господа, продолжал министр задумчиво.

«Что это значит? Как это глубинные бомбы могут быть слишком мощными? Прыгали в голове особо уполномоченного лихорадочные мысли. – Он смеется над нами обоими! Может, он недоволен тем, что газеты и радио слишком расхвалили полицию, предпочел бы, чтобы эти похвалы были в его личный адрес? Черт их разберет, этих генералов и министров, им всегда мало славы и почестей! Вот оно и есть, вот оно, объяснение!» – Решил в уме Хуанес. Ну что же, в конце концов это не так уж страшно. Пусть возьмет себе славы, сколько ему нужно, все равно и им что‑то останется…

— Простите, ваше превосходительство, мне, откровенно говоря, не ясна ваша мысль, – почтительно отозвался Карло Кабанерос. – Ведь так или иначе, а операция прошла успешно. И этот успех…

— Да что вы мне одно и то же твердите уже который раз: успех! успех! – Вдруг как будто рассердился министр. – Мне болтовня ни к чему! Мне дело нужно, факты, вот что!

— Но…

— Молчите! Если бы вы работали как следует, если бы у вас по–настоящему была поставлена ​​служба, если бы у вас были надежные агенты и информаторы, а не хлам, вы давно поняли бы, что никакого успеха нету. Да, да, нету! И на вашем месте, господин Кабанерос, я не напускал бы сейчас вида оскорбленного индюка! А если вы действительно индюк, то вам не следует занимать дальше должность начальника государственной полиции.

В другой раз Мигель Хуанес радовался бы, что может быть свидетелем того, как кто‑то из большого начальства задает трепку его самоуверенному и чванливому шефу. Но сейчас особо уполномоченному было не до того; он хорошо понимал, что в этом деле начальник полиции и он сам связаны одной веревкой. И потому, все что касалось Кабанероса, в равной степени било и по нему… Хоть бы знать, в чем дело, откуда надвинулась на них эта грозная туча?

А генерал Альдумеро да Хуранито уже окончательно бросил свой до этого сдержанный, почти равнодушный тон. Он выкрикнул:

— Ага, молчите? Вы думали, что все так и обойдется, господа? Нет, не получится! Ну, что вы скажете по поводу этого?

И министр бросил через стол начальнику полиции бумажку, лежавшую до этого перед ним.

— Читайте вслух! – Зловеще приказал он.

Крайне растерянный начальник полиции взял листок и начал читать. Его голос прерывался, толстые короткие пальцы дрожали. И Мигель Хуанес, слушая содержание бумаги, чувствовал, как под ним шатается пол. Это был рапорт начальника жандармского управления на имя министра внутренних дел Иберии, в котором говорилось:

По вашему личному приказу, ваше превосходительство, жандармерия провела тщательное обследование озера Фонтиверос. Специально вызванный отряд военных морских водолазов тщательно обыскал дно озера. Докладываю, что во время обследования на дне озера не найдено ни одного обломка, ни одной вещи, которую можно было бы связать с «Люцифером». Не найдено также ни одного трупа кого‑либо из команды. Обследование озера длилось двое суток. Для окончательной уверенности, по вашему указанию, применялись также военные драги. Их работа также не дала никаких результатов. Найдены только отдельные куски оболочек глубинных бомб. Поскольку озеро обследовано полностью, дальнейшая работа водолазов и драг прекращена. Жду ваших распоряжений.

Начальник полиции, который потерял сразу всю свою самоуверенность, не поднимал глаз от рапорта, словно пытался отыскать в нем еще что‑то утешительное. Мигель Хуанес не понимал ничего. Это какая‑то фатальность, чушь, этого просто не может быть! Но вот он, рапорт начальника жандармерии, – споры излишни… Конечно, жандармерия всегда рада подложить свинью полиции, выслужиться перед министром и каудильо. И полиция, когда находится удобный случай, тоже не остается в долгу перед жандармерией. Но на этот раз полиция была побита, безнадежно побита – и прежде всего ее начальник и особо уполномоченный… А над Мигелем Хуанесом гремел раздраженный, злой голос генерала Альдумеро да Хуранито:

— Вы что же, господин начальник полиции, думали, что достаточно составить громкий доклад, этакий красноречивый отчет о ваших чрезвычайных успехах – и конец делу, а?.. Мол, раз–два, и появляются ордена и премии и вам и вашему разрекламированному особо уполномоченному? Э нет, всем этим вы могли заморочить головы каким‑нибудь болванам из канцелярии каудильо, – слава ему! – А не мне. Я вас насквозь вижу! Мне болтовни не надо! У меня еще тогда, сразу, как вы послали пышный рапорт, возникли подозрения: слишком уж гладко все это у вас получилось. Но я промолчал, потому что решил проверить. И проверил! Хорошо проверил, как видите! Где ваш «Люцифер», который, по отчетам, должен лежать, разбитый глубинными бомбами, на дне озера, а? Может, он полностью растворился в воде, как кусок сахара, а? Может, его так повредили, что от него ничего не осталось, только прах, незаметный в воде? А? Да отвечайте же, чтоб вас черти взяли! Где были ваши глаза? Бездари! Опять выпустили Седого Капитана, дали ему ускользнуть сквозь пальцы?

Начальник полиции растерянно развел коротенькими толстыми ручками: что он мог ответить?

— Отвечайте, когда вас спрашивают! – Гремел министр.

— Ваше превосходительство… ведь в моем докладе все было именно так, как рапортовал мне особо уполномоченный… если это не подтверждается, то виноват он… за обман меня, как его начальника… – Попытался отвести в сторону удары Карло Кабанерос. Мигель Хуанес похолодел: все время он со страхом ожидал такого хода своего коварного шефа!..

К счастью, генерал Альдумеро да Хуранито даже не обратил внимания на этот ход. Он с новой силой набросился на начальника полиции:

— Бросьте лепетать, милостивый государь! Вы отвечаете передо мной и перед каудильо! А кто там отвечает перед вами, мне безразлично. Где доказательства гибели «Люцифера», я вас спрашиваю? Где?

Вдруг Мигель Хуанес встрепенулся: ведь есть, есть такие доказательства! Только – разве может он вмешаться в разговор двух таких высокопоставленных особ, как министр внутренних дел и его собственный шеф​​?.. Наконец, Карло Кабанерос, очевидно, тоже вспомнил об этом одновременно со своим особо уполномоченным, потому что ухватился за это воспоминание, как за спасительную соломинку:

— А колесо, ваше превосходительство? Колесо, которое взрыв глубинной бомбы оторвал от «Люцифера» и выбросил на поверхность? Разве же это не доказательство, ваше превосходительство?

Однако министр только отмахнулся от него, как от назойливой мухи, раздражающей своим жужжанием:

— Да замолчите вы с вашим колесом! Я слышал уже о нем, слышал! Я вас спрашиваю – где «Люцифер», а вы мне твердите о каком‑то там колесе. Разве вы не понимаете, что наделали всей этой бучей об уничтожении Седого Капитана и его «Люцифера»? А? Все уверены, что с Седым Капитаном покончено: и газеты, и население… и сам каудильо, – слава ему! Слышите, сам каудильо! Представляете ли вы себе, что это значит? Он, любимый наш каудильо, – слава ему! – Приказал наградить вас обоих орденами и деньгами! А за что? За чистейшую липу, а? И что будет потом? Вы подумали об этом? А если снова появится этот «Люцифер», Седой Капитан, чтоб он лопнул и провалился сквозь землю, провозгласит вновь какую‑нибудь дерзкую речь… что тогда будет, а? Что сделает со мной каудильо? И что я тогда сделаю с вами? О, да от вас пыли не останется, будьте уверены! Вы обманули самого каудильо! Седой Капитан вновь выскользнул из ваших рук! Это ясно как день. «Энергичная государственная полиция во главе с ее начальником»!.. «Особо уполномоченный полиции»… Громкие названия – и больше ничего… Вы – хлам, ветошь, вот вы кто, господа!

Оба – и начальник полиции, и его особо уполномоченный – давно уже не сидели в креслах. Они стояли, вытянувшись перед столом грозного министра, и беспомощно хлопали глазами. Все пропало, все надежды, все блестящие перспективы, на которые они надеялись всего полчаса назад… Из прославленных государственных деятелей, и победителей Карло Кабанерос и Мигель Хуанес вдруг превратились в мелких агентов, которых безжалостно разносит грозное начальство. Но если бы дело ограничивалось только этим! Оба хорошо понимали, что повисли над самой пропастью. Если «Люцифер» действительно появится где‑нибудь снова, тогда… тогда даже страшно представить себе, что произойдет с ними.

И все же… «Люцифер» никуда из озера не выплывал! Он погрузился в воду и не появлялся больше на поверхности. Все озеро было как на ладони. Мигель Хуанес мог поклясться в этом! А если бы «Люцифер» вынырнул, то его ждали заранее наведенные пушки. Разве же можно быть более предусмотрительным, еще больше учесть все возможности?..

Но все эти доказательства ничего не давали. Генерал Альдумеро да Хуранито свирепствовал и ругался, пропуская мимо ушей беспомощные объяснения, которыми пытался оправдаться красный, как свекла, начальник полиции. Наконец министр закричал во весь голос:

— Достаточно! Достаточно детских разговоров и оправданий! Я знаю только одно: «Люцифер» не мог раствориться в воде. Вы не оправдали государственного доверия. И поэтому теперь я должен исправлять ваши ошибки, браться сам за дело. Ну, только попробуйте напутать что‑нибудь! Вот мой первый приказ. Усилить надзор за озером: ваш «Люцифер» прячется где‑то поблизости. Далее. Не снимать пушечных батарей. Более того: расставить новые замаскированные артиллерийские посты на всех близлежащих дорогах. И где бы ни появился этот проклятый «Люцифер» – немедленно его расстрелять! Никаких переговоров с Седым Капитаном! Достаточно, уже поговорили! И чтобы вы, господа, с этого времени ни говорили газетным репортерам ни слова. Пусть газеты считают, что и в самом деле с Седым Капитаном покончено!.. А когда он появится, тогда – сразу! – И министр сделал выразительный жест, словно прихлопнул что‑то на столе. – Понимаете? Имейте в виду: или новое появление Седого Капитана будет его последним появлением, или это будет вашим последним заданием. Кажется, я достаточно ясно выразился, господа?

Начальник полиции и его особо уполномоченный покорно молчали, склонив головы Или — или… третьего выхода перед ними не оставалось.

— Я больше вас не задерживаю, господа. Всего хорошего. – Голос министра звучал снова так же сухо и бесцветно, как и в начале разговора. Генерал Франческо Альдумеро да Хуранито, правая рука всесильного каудильо, очень редко позволял себе проявлять какие‑либо чувства или эмоции, если вообще они у него были. И теперь на растерянных, неуклюже пятящихся Карло Кабанероса и Мигеля Хуанеса снова холодно смотрело застывшее желтое лицо зловещего черепа, который прятался в глубокой тени, отбрасываемой абажуром настольной лампы.

Когда посетители вышли, министр нажал кнопку электрического звонка. Таким же бесцветным голосом человека, на вес золота ценящего каждое свое слово, он приказал адъютанту:

— Договоритесь с министром обороны о немедленном секретном распоряжении всем вооруженным силам армии и флота: где бы ни появился «Люцифер», расстрелять его без всяких переговоров.

Следя рассеянным взглядом за стройной фигурой адъютанта, который беззвучно выходил из кабинета, генерал Альдумеро да Хуранито пробормотал:

— Полиция и жандармерия свое сделают. Но введем на всякий случай в игру и военную силу… оно не помешает…

 

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

1. Под огнем глубинных бомб

С того момента, как Алесь встал возле циферблата, он уже не выходил из кабины управления. «Люцифер» промчался по Фонтиверосу, не касаясь дороги колесами. Вот почему не взорвалась ни одна из фугасных мин, расставленных саперами по плану Мигеля Хуанеса! Однако Седой Капитан, а вместе с ним и Алесь ясно видели на экране еще ​​и замаскированные в лесу артиллерийские пушки, и, конечно, это не улучшало настроения капитана.

Алесь не спрашивал, почему Эрнан Рамиро вел «Люцифер» именно сюда, в центр леса Фонтиверос, где на каждом шагу были расставлены для него ловушки. Очевидно, на то были какие‑то важные причины.

А на центральной поляне, у самого озера, «Люцифер» беспомощно остановился. Стрелка циферблата, за которым следил Алесь, прижалась к нулю и не отходила от него. До отказа открытый кран дополнительного резервуара не помогал. В нем уже не осталось водорода.

— Не успели! – Спокойно констатировал Седой Капитан. – Это следствие перерасхода водорода… а может, и повреждения трубопроводов, по которым подается водород, сейчас нельзя ничего определенного сказать. Теперь надо заменить баллон. Оставайся здесь, Алесь. Следи за экраном.

Он вышел из каюты. Алесь остался один. Передвигая регулятор телевизионного экрана, он видел солдат, которые прятались за кустами и деревьями, видел длинные стволы пушек, нацеленные на поляну, на которой стоял «Люцифер». А вот из‑за деревьев появился тот высокий худощавый человек с горбатым носом, которого Алесь уже видел и слышал раньше, а за ним – короткая крепкая фигура с круглым красным лицом.

Именно тогда, когда юноша рассматривал этих двух людей, которые приближались к поляне, Седой Капитан вернулся в кабину. Алесь расслышал, как Капитан, входя, бросил через плечо в коридор:

— Надо выиграть еще несколько минут, Валенто! Электромагнитный генератор не действует из‑за отсутствия водорода, «Люцифер» беззащитный… Только несколько минут, пока я подготовлю погружение. Поговорите с ним о чем‑нибудь, понимаете?

Издали донесся сдержанный, приглушенный голос Валенто Клаудо:

— Есть, Капитан!

Не обращая на этот раз никакого внимания на Алеся, Эрнан Рамиро склонился возле пульта и принялся регулировать, держа перед собой переносной индикатор, который все время вспыхивал – то красным, то зеленым светом.

Алесь слышал разговор Валенто Клаудо, стоящего на крыше «Люцифера», с тем худощавым человеком, которого он называл Мигелем Хуанесом. Откуда‑то юноша помнил это имя… А, именно так было подписано объявление, в котором обещали высокую награду за доставку в полицию Седого Капитана живым или мертвым!..

Валенто, говоря с Хуанесом, явно выигрывал время. Это было необходимо, потому что если бы особо уполномоченный отдал приказ стрелять по «Люциферу» сейчас, когда не действовал электромагнитный щит – пули и снаряды достигли бы цели, и тогда… Нет, об этом лучше не думать!..

Наконец Эрнан Рамиро облегченно вздохнул. Он выпрямился, нажал кнопку сигнального звонка, оповещая этим Валенто Клаудо, чтобы он заканчивал вынужденный разговор. И сразу же после этого «Люцифер» медленно, почти незаметно тронулся с берега в воду. Алесь понимал и это: Капитан намеренно дал самый малый ход, потому что хотел использовать первые минуты, чтобы враг на берегу не успел сразу сориентироваться. А потом уже «Люцифер» начал быстро погружаться!

«Успеем ли? Успеем ли? – Билась в голове юноши мысль. – Ведь генератор электромагнитной защиты все еще не действует: если начнут обстрел, «Люцифер» будет поврежден, а может уничтожен…»

И вот прозвучали выстрелы, которые заставили Алеся побледнеть. Ему показалось, что все погибло, что вот сейчас автомобиль будет расстрелян… ничто не сможет спасти «Люцифер» от смертоносного, сокрушительного действия снарядов, когда не работает электромагнитная защита! Скорее, скорее под воду, в этом единственное спасение! Неужели погибнем из‑за этого повреждения от коварной мины, которая испортила систему подачи водорода?.. Нет, нет! Хотя сухой треск, который раздался вверху, доказывал, что что‑то было все‑таки повреждено выстрелами, «Люцифер» все быстрее погружался. И приборы не сигнализировали о новых неисправностях в механизмах машины.

Туманная темно–зеленоватая полоса затянула экран полностью. «Люцифер» погрузился и теперь опускался все ниже и ниже под воду. Звуки выстрелов доносились уже еле слышно, как сквозь толстое одеяло. Наконец они утихли совсем. Стало так тихо, будто весь мир остался где‑то далеко.

Безудержная радость охватила Алеся. Спаслись! Ему хотелось горячо пожать руку Эрнану Рамиро, поблагодарить его. И в то же время было немного странно: почему даже теперь, когда «Люцифер» спокойно плыл в глубине озера, ни Седой Капитан, ни Валенто Клаудо не обрадовались? Почему на их сосредоточенных лицах не заметно облегчения?

— Надо попробовать еще раз, Валенто, – тихо сказал Эрнан Рамиро. – На ручном насосе мы далеко не уедем…

— Есть, Капитан, – как всегда, ответил Клаудо и вышел.

Ручной насос?.. Итак, автоматическую подачу водорода к центральному механизму не исправили? Придется и дальше тратить большое количество водородного топлива? Вон стрелка указателя снова прыгает, как в лихорадке…

И еще подумал Алесь о том, что теперь пришли новые заботы. Долго ли сможет пробыть «Люцифер» под водой? Ведь кислорода у них мало. А если не хватит?.. Надо будет подниматься на поверхность озера, где ждут пушки? Нет, подниматься нельзя, это ясно; и остаться под водой – тоже бесперспективно. Что же тогда делать? Здесь – не море, не отплывешь под водой подальше в сторону, чтобы вынырнуть там, где враг не ждет. Это же просто озеро, хотя и достаточно большое. Значит, рано или поздно, а придется все же всплывать…

— Как же мы поднимемся на поверхность? – Несмело спросил Алесь Седого Капитана. – Они же нас…

Эрнан Рамиро поднял на юношу свои серые глаза. Видимо, он о чем‑то настойчиво думал, потому что какое‑то время не отвечал, словно пытался осознать, о чем его спрашивают.

— На поверхность? – Наконец сказал он. – Я не собираюсь подниматься на поверхность озера, Алесь.

— Но…

— Ты еще многого не знаешь, – сказал Эрнан Рамиро. – Подожди, скоро…

Дальнейшие его слова утонули в неожиданном оглушительном грохоте. Словно одновременно со всех сторон загремел продолжительный и оглушительный гром. Весь корпус «Люцифера» бросило в сторону. Алесь едва удержался на ногах. Впервые за все время пребывания на «Люцифере» он увидел, как побледнело лицо всегда уравновешенного и сдержанного Седого Капитана.

— Глубинная бомба! – Воскликнул Эрнан Рамиро. – Они бомбардируют меня! Они хотят уничтожить меня здесь, на дне озера! А, значит, они захлопнули свою ловушку?.. Нет, мы еще поборемся!

Он наклонился над пультом управления, держась одной рукой за штурвал, и нажал второй на рычаг ускорения хода. Вспыхнули сигнальные лампочки. Стрелка на указателе подачи водорода сразу прижалась к нулю, центральный механизм забирал топливо без остатка. Но сейчас Эрнан Рамиро не обращал на это внимания и продолжал нажимать на рычаг. Почувствовалось ритмичное содрогание пола. «Люцифер», дрожа всем корпусом, ринулся вперед. Куда?..

И еще раз ударил страшный гром. Он прозвучал теперь ближе, чем раньше, или это только показалось? Капитан быстро повернул штурвал. Мгновение он прислушивался, как бы проверяя сквозь шум направление, в котором надо вести «Люцифер», и снова быстрым, решительным движением повернул штурвал. «Люцифер» куда‑то поворачивал, хотя его и бросало из стороны в сторону, поворачивал и двигался дальше и дальше под водой… Еще взрыв глубинной бомбы – где‑то позади…

И тогда прогрохотал четвертый взрыв, сильнейший из всех! Стена, возле которой находился Алесь, словно сорвалась с места и ударила его по голове. В глазах потемнело, будто погасли все лампочки.

Шум моторов «Люцифера» словно захлебнулся. На мгновение машина остановилась, потом снова начала работать, – неровно, прерывисто, с перебоями.

Эрнан Рамиро, вцепившись в штурвал, управлял «Люцифером», который качался из стороны в сторону и дергался вперед и назад, как человек, который вдруг потеряла равновесие. На щеке Капитана Алесь заметил красную полосу, из которой сочилась кровь. Видимо, он ударился обо что‑то во время этого ужасного взрыва. Алесь услышал голос Эрнана Рамиро:

— Иди снова к циферблату, Алесь. И, как раньше, поддерживай подачу водорода краном дополнительного резервуара. Мы идем под водой вслепую. Следи за указателем.

Где‑то позади еще несколько раз прозвучали взрывы. Но они были слишком далеко и уже не пугали. «Люцифер», очевидно, отдалился от опасности. А впрочем, преследователи также могут продвинуться со своими бомбами в эту сторону озера. Наконец, оно же не такое большое, чтобы можно было долго прятаться… О чем думает Капитан? Ну, можно доплыть до противоположного берега. А потом?

Молча; склонившись над картой, лежавшей на пульте, – Алесь и не заметил, когда карта оказалась на нем, – Эрнан Рамиро управлял «Люцифером». Время от времени, когда центральная машина давала заметные перебои, как бы захлебываясь, Капитан морщил лоб, словно чувствовал от этого физическую боль. Но вот он облегченно вздохнул и выпрямился.

— Ладно, – сказал он. – Если все пойдет нормально, то можно считать, что опасность миновала. Дело теперь в запасах воздуха. Это самое главное, что угрожает нам. Пополнить запасы его негде… пока не выйдем на поверхность. Но этого долго ждать.

«Значит, мы будем под водой, пока враги не устанут и перестанут ждать нас – подумал Алесь. – Возможно, Капитан хочет даже создать у них впечатление, что «Люцифер» погиб?.. Тогда они оставят нас в покое…»

Седой Капитан тем временем придвинул к себе микрофон.

— Валенто! Валенто! – Заговорил он. – Как слышите меня?

— Нормально, Капитан, – прозвучал из репродуктора ответ.

— Никто не был ранен во время взрывов?

— Нет, Капитан, с людьми все в порядке.

— А с машиной? С механизмами?

— Точно установить трудно, капитан. Думаю, что повреждено, если не оторвано совсем, правое заднее колесо. Потому что в этом месте корпуса появилась достаточно большая течь. Алонсо сейчас устраняет ее. Кроме того, пробит резервуар с маслом, которое через отверстие вытекает наружу…

— Один резервуар или оба?

— Один, Капитан. Правый.

— А что со сжатым воздухом? Прибор показывает уменьшение давления.

— Пока не проверял, Капитан. Сейчас приступлю. Возможно, баллоны тоже повреждены, потому что они находятся с той же стороны.

— Немедленно проверьте, Валенто. Надо знать, сколько мы имеем времени на подводное плавание.

— Есть, Капитан!

Эрнан Рамиро снова наклонился над картой. Алесь заглянул ему через плечо.

Это была какая‑то своеобразная карта, нарисованная от руки. Тонкие линии создавали на ней неправильной формы концентрические круги. В одном месте круги обрывались, и оттуда шли две параллельные извилистые линии, они, то приближались друг к другу, то отдалялись. Собственно, и картой этот рисунок нельзя было назвать.

Капитан сосредоточено изучал линии рисунка, то и дело поглядывая на показания приборов. Вдруг его руки крепче сжали штурвал. Казалось, что Эрнан Рамиро весь напрягся. Вот он повернул маленький выключатель возле пульта – и экран перед ним залило ярким зеленоватым светом. Какие‑то неясные контуры выступили на нем, они напоминали округлые скалы или холмы…

— Пошли теперь вниз, – сказал Капитан сквозь сжатые зубы. Он внимательно всматривался в экран. Алесь растерянно посмотрел на него: куда вниз?..

— Можешь оставить прибор, Алесь, – сказал Эрнан Рамиро. – Сейчас машина будет работать ровнее, потому расход водорода уменьшился. Отдохни, посмотри на экран. Найдешь кое‑что интересное для себя.

С нескрываемым удивлением юноша приблизился к экрану. Он увидел, что между неясными контурами скал что‑то двигалось, – быстрое и верткое. Темные округлые тени проплывали по экрану, одни медленно, другие, наоборот, будто куда‑то спешили. Внезапно что‑то мелькнуло перед глазами. Что это? Верткое, серебристое… Ну, ясно, можно было сразу понять!

— Рыба! – Вскрикнул Алесь.

— Да, рыба, немного удивленная ​​нашим появлением в их царстве, – ответил Седой Капитан. – Я включил прожектор, теперь мы с тобой можем видеть то, что происходит вокруг «Люцифера». Свет мне сейчас нужен, потому что дальше плыть вслепую нельзя. Придется сделать несколько поворотов, а некоторые из них очень крутые…

— Значит, что это уже не озеро, а что‑то другое? – Раскрыл рот от удивления Алесь.

— Да, – ответил Седой Капитан спокойно, будто ни ему, ни «Люциферу» не угрожала никакая опасность. – Мы вышли из озера и плывем сейчас большим подземным каналом, которым природа соединила озеро Фонтиверос с морем!

2. Воздух! Воздух!

С того момента, как Эрнан Рамиро произнес эти слова, прошло уже три часа. А как много за это время изменилось!

Прежде всего уже через несколько минут после разговора Капитана с Валенто вновь вспыхнула сигнальная лампочка, которая привлекала внимание к телефону. И когда Эрнан Рамиро включил репродуктор, из него раздался встревоженный голос Клаудо:

— Я проверил баллоны со сжатым воздухом, Капитан…

— И выяснили, что они повреждены?

— Да, Капитан. Два баллона из четырех вышли из строя, в них не осталось воздуха. Это тот самый взрыв глубинной бомбы который повредил и колесо, и резервуар с маслом.

Наступила долгая пауза. Только после нее Капитан приказал уже без тени колебания:

— Переведите автомат подачи воздуха на самый медленный режим. Будем экономить воздух, сколько сможем, перед нами еще долгий путь.

— Есть, Капитан.

— И сообщите всем, что ситуация требует внимания. Меньше движений, Валенто! Объявляется голодный воздушный режим!

— Есть, Капитан!

Алесь слушал разговор, и невольно ему становилось жутко. Страшно было представить себе, что «Люцифер» со всей командой не имеет сейчас никакой возможности выбраться наружу… Они были не только под водой, но и под землей, под толстыми скалистыми пластами грунта, которые образовывали этот таинственный канал.

Теперь Эрнан Рамиро уверенно вел поврежденный «Люцифер» по карте. Но Алесь понимал, какого самообладания требовала от Капитана эта уверенность! Ведь канал раз за разом делал повороты, и это требовало чрезвычайного мастерства, чтобы большой и неповоротливый в воде «Люцифер» выполнял все нужные маневры, проходя иногда вплотную к скалистым стенам канала…

«А автоматическое управление машиной, – подумал вдруг Алесь. – То самое управление, которое прекрасно работало тогда, во время поездки по извилистой дороге в пустыне Хоравенте? Почему не применить его и теперь, ведь это очень облегчило бы дело?..»

И сразу догадался сам, не спрашивая Седого Капитана, который с сосредоточенным, напряженным лицом вглядывался в экран и следил за узкими поворотами канала.

Все объяснялось тем самым повреждением, которое нанесла «Люциферу» коварно поставленная ​​полицией мина. Машине все время не хватало водорода, его не хватало для нормальной работы всех сложных и многочисленных механизмов. Прежде всего не работал электромагнитный генератор, оставляя «Люцифер» беззащитным перед пулями и снарядами. Поэтому, видимо, не действовала и сложная система автоматического управления машиной, которая тоже требовала большого количества энергии. Вот почему Капитан вынужден был вести «Люцифер» с помощью штурвала, – другого выхода не оставалось…

А когда прошли узкую более опасную часть канала с частыми поворотами и «Люцифер» вышел на относительно широкий путь под водой, Седой Капитан коротко рассказал юноше о том, как был открыт этот канал, своеобразное творение неисчерпаемой на выдумки природы.

В концентрационном фалангистском лагере заключенный № 467517, который носил когда‑то имя Эрнана Рамиро, познакомился с другим заключенным, старым профессором геологии. Вся вина этого профессора перед правительством генерала Фернандеса заключалась в том, что его единственный сын участвовал в движении патриотов и был расстрелян. Фалангистам этого было мало, и они бросили в лагерь отца расстрелянного патриота, несмотря на его преклонный возраст. Старый профессор уже не мог работать на каменоломнях, он покорно умирал на сырых дощатых нарах. И, видимо, давно бы уже умер, если бы другие заключенные ни ухаживали за ним.

Как‑то вечером профессор, которому Эрнан Рамиро принес его порцию нищенской лагерной пищи, рассказал о странном явлении, которое наблюдалось в лесу Фонтиверос, – об изменениях уровня воды в лесном озере. Об этом явлении знали, конечно, местные жители, но они давно привыкли к нему и не обращали внимания на то, что так заинтересовало профессора. А его больше всего поразило то, что загадочное озеро меняло свой ​​уровень периодически. Это означало, что изменения уровня не зависят от дождей или других местных причин. Профессор исследовал периодичность изменений уровня и установил, что они совпадают со временем приливов и отливов на море. Получалось, что большое озеро Фонтиверос, расположенное по крайней мере за двести километров от моря, было как‑то связано с морем. Но как?

Тогда же старый профессор пришел к выводу, что между озером и морем должен существовать какой‑то канал. Но на поверхности земли канала не было, следовательно, оставалось предположить, что он проходит под землей. Это было смелое предположение, и профессор не решался высказать его публично до тех пор, пока ему не удастся проверить его. Он собирался провести нужные исследования, но не успел: его бросили в концлагерь. Вопрос остался нерешенным, хотя профессор и был уверен, что не ошибается.

— Ничем другим эту смену уровня воды в озере объяснить нельзя, – закончил профессор свой ​​рассказ. – Жаль, что я не успел завершить свои исследования… теперь это уже никому не интересно в несчастной Иберии… а между тем этот подземный канал, если он действительно существует, был бы единственным в целом мире явлением такого характера.

Заключенный № 467517 горько улыбнулся, услышав эти слова. Разве только один старый профессор не закончил своей работы? Разве только его воображаемый подземный канал был бы интересным научным открытием?.. Ведь заключенный № 467517 знал и других научных работников, работа которых была оборвана фалангистским правительством, – и еще какая важная работа.

Но рассказа старого профессора заключенный № 467517 не забыл, хотя он и очень мало касался его специальности. Так уж был устроен его ум, который впитывал в себя интересные факты. Но, конечно, тогда ему и в голову не приходило, что этот рассказ пригодится Седому Капитану с его «Люцифером»…

— Однако очень пригодился, – заметил Алесь. – Иначе я не знаю, как можно было бы спастись из этого озера…

— А, вот ты о чем, – улыбнулся Эрнан Рамиро. – Нет, друг мой, этого было бы мало. Рассказ старого профессора дал мне значительно больше… правда, здесь помог еще один случай. Однако это уже потом, да ты и сам увидишь, что я имею в виду.

Алесь с восторгом посмотрел на него: сколько неожиданностей, сколько новостей, тайн и загадок приносит каждый день пребывания на «Люцифере»! А Седой Капитан говорит так, будто это только начало. Который раз уже он подчеркивает, что Алесю придется еще немало узнать. И какая чрезвычайная сила воли, настойчивость и изобретательность отличают все, что делает Седой Капитан! Если бы еще удалось избавиться от тех глубоких сомнений, которые зародились у юноши после беседы с Фредо Виктуре, как это было бы прекрасно!..

Вдруг Алесь судорожно вздохнул. Ему хотелось набрать в легкие больше воздуха, свободно и широко вдохнуть его. Но почему‑то это не получалось. Или нет, даже не так. Он дышал глубоко, во всю грудь, однако не чувствовал облегчения. Вдруг стало жарко, на лбу выступил пот. И еще вот закружилась голова… если бы подняться на ноги, видимо, он не смог бы сохранить равновесия…

— Ой! – Вздохнул он еще раз, сжимая руки.

— Что с тобой? – Озабоченно спросил Эрнан Рамиро. – Ты побледнел, Алесь!

— Я не знаю, – ответил юноша, пытаясь преодолеть слабость, мгновенно охватившую его. – Мне почему‑то жарко… и трудно дышать… но это пустое, не обращайте внимания…

— Так, понимаю, – тихо сказал Седой Капитан. – Ты не привык к таким вещам, к изменениям в давлении воздуха и его составе. Ничего не поделаешь, придется держаться, Алесь. У нас нет другого выхода. Остается еще по крайней мере час… потому что «Люцифер» не может сейчас плыть быстрее.

Он снова нажал на кнопку громкоговорящего телефона. Вспыхнула сигнальная лампочка.

— Слушаю, Капитан, – донесся из репродуктора хриплый голос Валенто Клаудо.

— Как с запасами воздуха, Валенто?

— Экономлю Капитан. В рамках голодной нормы, как вы приказали. Автомат подает не более трех четвертей литра в минуту.

Эрнан Рамиро взглянул на показания приборов.

— Надо еще уменьшить расходы, Валенто. Переведите автомат на пол–литра в минуту. Это тяжело, знаю, но иначе нам не хватит.

— Есть, Капитан!

Алесь испуганно посмотрел на Седого Капитана: как, еще уменьшить подачу воздуха? Что же тогда будет если и сейчас уже так тяжело?..

Лоб Эрнана Рамиро блестел, на нем выступили капли пота. Он провел по лицу рукой, вытер их. Видимо, ему тоже было нелегко. Вот он снова нажал кнопку.

Репродуктор ответил другим голосом:

— Пост машиниста слушает, Капитан.

— Мне не нравится ваш голос, Симон. Как у вас с воздухом?

— Все в порядке, Капитан. Конечно, немного душновато, но терплю.

— Держитесь, Симон. Мне пришлось еще уменьшить подачу воздуха. Как винт? Его же согнул этот взрыв?

— Да, Капитан, винт согнут и деформирован.

— Значит, ускорить ход нельзя?

— Это было бы большим риском, Капитан.

— Ладно. Будем идти так.

Эрнан Рамиро вновь склонил голову над картой. Его дыхание стало тяжелым, движения заметно замедлились. Алесю показалось, что лампочка над пультом потемнела, ее свет пожелтел. И стрелка указателя подачи водорода будто затянулась туманом… Нет, нет, это только так кажется, это изменяют глаза, это все из‑за недостатка воздуха! Надо держаться!

Усилием воли юноша заставил себя подтянуться. Вот и хорошо, лампочка уже горит ярко, как и раньше, и стрелку указателя видно четко! Держать себя в руках, держать во что бы ни стало!

Но почему же эта стрелка вдруг меняет цвет, из красного становится зеленой, потом медленно серой и вновь краснеет… Однако все это уже не имеет значения… только бы вот потолок не опускался ниже, потому что он и так почему‑то навис почти над самой головой… и воздух такой липучий, липучий… как густой теплый кисель… и руки тоже тяжелые, слабые… и что это, действительно, творится с ним?..

Собрав всю свою волю, Алесь пересилил себя. Только теперь он заметил, что стоит, опершись обеими руками на стену и прижимается лбом на тот циферблат, за которым он должен был следить. Что это? А Седой Капитан? Юноша перевел взгляд в сторону Эрнана Рамиро и окончательно очнулся, потому что то, что он увидел, было крайне угрожающим.

Голова Эрнана Рамиро медленно склонялась на пульт управления. Казалось, он засыпает или теряет постепенно сознание.

Алесь сорвался с места. Или вернее, с трудом переставил одну за другой тяжелые, будто налитые свинцом, ноги и схватив Эрнана Рамиро за плечо, встряхнул его:

— Капитан! Капитан! Что с вами?

Рамиро встрепенулся, поднял голову. Его глаза безжизненно посмотрели на юношу, словно не узнавая его. Но это продолжалось мгновение. Вот в этих серых глазах уже засветился ум. Капитан провел рукой по лбу, словно отгоняя что‑то. Потом включил громкоговорящий телефон, прислушался.

Репродуктор молчал.

Капитан резко нажал еще какую‑то кнопку. Зазвенел звонок, который должен был привлечь внимание вызываемого. Но репродуктор все еще ​​молчал. Тогда Капитан громко крикнул в микрофон:

— Симон! Симон! Отвечайте!

Только тогда из репродуктора раздался сдавленный голос:

— Есть, Капитан… простите, почему‑то не сразу услышал ваш вызов. Слушаю, Капитан!

— Будем рисковать, Симон! Давайте всю возможную скорость! Надо, чтобы интенсивной работы винта хватило всего на десять – пятнадцать минут.

— Есть, Капитан!

Эрнан Рамиро резко мотнул головой, отгоняя, видно, слабость, вновь надвигающуюся на него.

— Валенто! Валенто! – Крикнул он в микрофон, нажав другую кнопку.

— Есть, Капитан, слышу!

— Давайте больше воздуха! Сразу дайте литров пять! И дальше держите полную норму. Нам нечего больше терять…

— Есть, Капитан!

Острые глаза Эрнана Рамиро, вновь блестящие и ясные, впились в зеленый светлый экран. Темные тени и контуры, проходящие до сих пор по нему медленно и вяло, шевельнулись, побежали быстрее, еще быстрее… Наконец Алесь почувствовал, что ему стало легче дышать. Словно новые силы вливались в него с каждым вздохом. Все вокруг прояснилось. А тени и неясные контуры скал на экране уже неслись совсем быстро!

Весь – внимание, весь – напряжение, Седой Капитан вел «Люцифер» подземным каналом, уже не глядя на карту, а лишь неотрывно глядя на экран. И так же напряженно смотрел на экран Алесь, который понимал, что Эрнан Рамиро поставил сейчас на карту все: существование «Люцифера», жизнь всех, кто был на нем. На такой скорости показания карты канала были бы излишни. У Капитана все равно не хватило бы времени делать сложные расчеты, чтобы установить местопребывание «Люцифера», оставалось вести его, руководствуясь тем, что было видно на экране. Мощный прожектор бросал вперед яркий луч света, хотя этот луч не мог далеко пробить зеленую толщу воды. Поэтому при малейшем изменении направления скалистые стены канала выступали прямо перед «Люцифером», и каждый раз приходилось круто поворачивать, чтобы не врезаться в камни. Это был риск, страшный риск, незначительного промедления в управлении было бы достаточно, чтобы «Люцифер» разбился о скалы. Но, как сказал Седой Капитан, ему уже нечего было терять. Риск разбиться о подводные скалы уравновешивался риском задохнуться от недостатка воздуха! Значит, вперед, вперед как угодно!

Так проходили в молчании минуты смертельной опасности. Ритмичное содрогание пола свидетельствовало, что машина работает ровно и четко. Только бы не сломался деформированный взрывом глубинной бомбы винт… только бы он выдержал!..

И вдруг снова стало трудно дышать. Алесь пошатнулся. Неужели… неужели опять?..

Тревожно зазвонил сигнальный звонок. Голос Валенто Клаудо из репродуктора кратко доложил:

— Запас воздуха кончился, Капитан. Последний баллон пустой.

В голосе Валенто не было ни страха, ни безнадежности. Он сообщил об этом, как об обычном деле.

— Что ж, будем держаться так, – ответил Рамиро, не поворачивая головы от экрана.

В висках Алеся стучало. Широко раскрыв рот, он пытался ухватить как можно больше воздуха. Это не помогало. Ноги дрожали, подламывались. Юноша снова оперся о стену. Больше следить за указателем, и вообще что‑то делать он не мог. На этот раз недостаток воздуха был острее, видимо, сказывалась предыдущая усталость и острое отравление организма углекислотой.

Перед глазами вспыхивали разноцветные искры; сверкая, они плыли одна за другой, точно так же, как те быстрые тени на экране, набегали друг на друга, взрывались огненными фонтанами, рассыпались блестящими брызгами…

Подняв немного голову, Алесь снова увидел напряженное, бледное лицо Эрнана Рамиро. Капитан смотрел на экран. Или показалось это Алесю?.. Словно свет экрана стал ярче! Неужели выход? Выход из подземного канала?.. Да разве же можно верить сейчас каким‑то ощущением, сейчас, когда голова идет кругом, когда все плывет перед глазами, когда уже совсем нет сил?.. И все же экран светлеет, светлеет…

— Что… это…

Больше Алесь не смог сказать ничего. С глухим стоном он опустился на пол.

Однако юноша еще, словно во сне, видел, как Капитан тяжело поднялся на своем кресле перед пультом. Шатаясь, он сделал несколько шагов к большим рычагам другого пульта, нажал всем телом на них и вернулся.

«Люцифер» вздрогнул. Его нос начал подниматься вверх

На экране уже не было теней. Неровный, мерцающий свет заливал его, он становился с каждой секундой яснее, ярче. Темно–зеленый цвет экрана все более светлел, становился прозрачнее.

И вдруг на экране будто что‑то плеснулось. Засиял белый дневной свет. Еще несколько раз плеснули волны, каждый раз возвращая экрану бледно–зеленоватый его цвет. Но наконец волны исчезли, «Люцифер» окончательно вынырнул на поверхность, вынырнул!

Вспыхнули сигнальные лампочки, раздался на всю мощность звонок. Словно обрадованные, приборы оповещали всех, всех, что период страшной опасности миновал, что вернулась жизнь, солнце, широкий мир!

Поднявшись во весь рост, Эрнан Рамиро громко крикнул в микрофон, нажав на все сигнальные кнопки телефона, вызывая различные посты управления:

— Открыть люки! Наверх, друзья!

Едва заметно вздрогнул пол. Машина останавливалась. «Люцифер» мягко покачивался на волнах.

Эрнан Рамиро подошел к неподвижному Алесю. Мгновение он внимательно смотрел на юношу. Потом Капитан наклонился, взял его на руки и понес к выходу, прижимая голову к груди.

Алесь все слышал, ему казалось, что он даже видит все вокруг, только очень–очень смутно, все путалось, как у тяжелобольного. В голове бешено стучало, кровь билась в висках неровными, отрывистыми ударами. Двери, коридор, еще двери… открытые настежь двери, за которыми яркий свет, солнце… и душистый, чистый, прозрачный воздух морского простора… И люди в синих комбинезонах вокруг него.

Алесь сидел на палубе, в которую превратилась крыша «Люцифера», и жадно дышал. С каждой секундой к нему возвращалась жизнь. Вдруг юноша вспомнил:

— Марта? Что с ней?

Кто‑то коснулся его плеча. Это был Валенто Клаудо. Он показал рукой Алесю назад. Там, возле сломанного поручня, сидела Марта. Ее лицо было еще бледным, но она уже улыбалась юноше. В темных глубоких глазах сияла радость.

Спокойные волны набегали на серо–зеленые бока «Люцифера», плескаясь, разбивались белой кружевной пеной. Где‑то далеко на горизонте синел берег. Белые облака медленно плыли по прозрачному синему небу. Алесь посмотрел на них, вдохнул полной грудью и счастливо улыбнулся, как ребенок, который проснулся, наконец, от тяжелого кошмарного сна:

— Как хорошо!.. Как хорошо жить и дышать!..

 

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

1. Подземная база «Люцифера»

Веселая, легкая музыка, под тихие звуки которой так свободно говорилось, вдруг прекратилась. Алесь посмотрел на часы: через минуту будет час дня. Он остановил Марту, которая уже протянула руку к приемнику, чтобы выключить его.

— Постой, Марта. Сейчас же будут передавать новости. Может, услышим что‑нибудь интересное?

И действительно, раздался голос диктора. Он произнес привычные фразы о начале передачи последних новостей по радио. Потом сообщил о каком‑то большом военном параде, который очень мало интересовал и Алеся, и Марту. Они рассеянно прислушивались к голосу диктора, который так необычно было слышать в небольшой каюте «Люцифера», где они сидели вдвоем.

Подперев голову рукой, Алесь слушал диктора, одновременно вспоминая события последних дней. Страшное путешествие в подземном канале осталось позади, как призрачный сон.

Были еще тяжелые четверть часа, когда «Люциферу» пришлось вновь погрузиться, чтобы пройти под водой небольшое расстояние до входа в пещеру, совсем отрезанную от поверхности земли. Добраться к ней с суши было невозможно. Потому‑то Эрнан Рамиро и выбрал ее в свое время как надежное убежище. Но именно в этот раз добраться до пещеры было очень трудно: ведь на «Люцифере» совсем не осталось запасов сжатого воздуха и спускаться под воду пришлось только с тем воздухом, который был в каютах, проветренных во время пребывания на поверхности моря.

Ясное дело, этого воздуха не могло хватить для нормального дыхания во время перехода, хотя Капитан вновь повел «Люцифер» под водой на рискованной скорости. И Алесь снова почувствовал, как начинает задыхаться. К счастью, «Люцифер» уже выныривал из воды. А еще через несколько минут открылись люки, и струя свежего, влажного воздуха проникла в каюты, наполняя уставшие, измученные легкие, – так же, как тогда, во время первого выхода на поверхность. Только теперь уже не было яркого дневного света. В большой пещере царила тьма, в которой сначала ничего нельзя было разглядеть.

Только слышно было, как плескались мелкие волны, набегая на берег.

Но вот под белым ослепительным светом включенного на «Люцифере» прожектора блеснули верхушки округлых скал, стало видно, как поднимались и опускались волны черной воды, как круто возносились вверх своды пещеры. Когда глаза немного привыкли к этому необычному призрачному освещению, Алесь, к большому своему удивлению, увидел на берегу маленький городок. Стояли небольшие домики, какие‑то машины неподвижно протягивали вперед железные лапы. И все это было темное, мрачное, мертвое.

Но кто‑то из команды «Люцифера» был уже на берегу. Вдруг берег залило электрическим светом. Это произошло как в волшебной сказке! Вспыхнули мощные фонари, засветились окна в домах… Исчезло впечатление дикого безлюдья, мрачного запустения.

И если бы не тяжелый каменный свод пещеры, можно было совсем забыть, что все это находится под землей. Общая картина очень напоминала освещенный ночью морской берег в облачную и безветренную ночь…

Это и была скрытая от людей, от всего внешнего мира таинственная база «Люцифера», устроенная Эрнаном Рамиро в открытой им пещере. Когда‑то эта пещера имела свободный вход, в нее можно было попасть вплавь, с моря. Выход был очень узкий, и Эрнан Рамиро, уже после того, как в пещеру были привезены необходимые машины и оборудование, решил завалить его, оставив только подводный проход. Таким образом, пещера снаружи стала полностью отрезанной от мира.

Здесь были расположены склады и мастерские Седого Капитана, здесь хранились запасы жидкого водорода–дейтерия и воздуха, пресной воды и продовольствия. Здесь Эрнан Рамиро, его команда и огромный «Люцифер» могли скрываться столько, сколько требовалось.

Все это позже рассказал Алесю Валенто Клаудо, когда Капитан приказал команде отдыхать после тяжелого перехода из озера Фонтиверос по крайней мере двое суток. Так что времени на разговоры хватало. И во время этой беседы юноша узнал еще об одной чудесной вещи, поразившей его своей невероятностью. Было это так.

Валенто Клаудо рассказал Алесю о больших запасах, сделанных Капитаном в пещере–базе, о наличии в ней усовершенствованных машин, которые позволяли не только ремонтировать «Люцифер», но и производить для него запасные части. Слушая рассказ, юноша удивился: ведь все это стоило больших денег, все это надо было где‑то купить! Где Капитан мог взять средства? Он ведь не богач какой, и драгоценных сокровищ у него не было…

— Разве не так, Валенто? – Спросил он.

Валенто Клаудо в ответ значительно улыбнулся.

— Капитану не нужны обычные сокровища. Он имеет намного больше, чем любые сокровища. И если бы он захотел, то мог бы стать самым богатым человеком в мире.

Алесь недоверчиво посмотрел на него: не шутит ли Валенто? Но в тоне Клаудо не было и намека на шутку.

— Тебе это кажется странным, потому что ты до сих пор еще не представляешь себе, что это за человек Капитан! Я так тебе скажу: у него в голове вместилось все, что знает мир, а еще больше такого, чего мир не знает. Если Капитан чего‑то захочет, то так оно и будет. Если он решил достичь чего‑то, то его не сможет остановить ничто! Потому что в его руках не только высшая сила – знания, но и умение использовать эти знания. Поэтому я и говорю тебе: Капитан может все!

В словах Валенто Клаудо звучало искреннее и глубокое убеждение. Алесь чувствовал это. Но что‑то в этой речи было такое, что вызвало неосознанное сопротивление в душе юноши. Конечно, Алесь и сам считал Эрнана Рамиро чрезвычайным человеком, чертами и свойствами которого он восхищался. Большой талант изобретателя, твердая воля и решительность, благодаря которым Седой Капитан смело шел к намеченной цели и преодолевал невероятные трудности, строгая сдержанность, под которой скрывалась чуткая душа и мягкое, чувствительное сердце отличали от других этого благородного гордого человека, познавшего в своей жизни так много тяжелого и трагичного. И это не могло не вызывать уважения и глубокой симпатии к Седому Капитану. Все это так.

Но то, о чем говорил Валенто Клаудо, было уже чем‑то другим. В нем чувствовалось какое‑то безоговорочное преклонение перед Капитаном, покорное признание в личности Эрнана Рамиро странной сверхчеловеческой силы, даже могущества. И так относятся к Седому Капитану все, кто его окружает на «Люцифере», для них каждое его слово – неоспоримый закон. И Капитан привык к такому обращению, привык к слепому подчинению людей своей воле. А что говорил об этом Фредо Виктуре?.. Эх, как все это сложно, как трудно во всем разобраться…

Видимо, на лице Алеся достаточно красноречиво отразились сомнения и колебания, охватившие его. Потому что Валенто Клаудо внимательно посмотрел на парня:

— Так вот, я объясню, о чем тут речь. Капитан все тебе рассказывает, не скрывает никаких секретов от тебя, я думаю, что могу рассказать также и об этом. Ты знаешь, что Капитан умеет превращать одни вещества на другие?

— Конечно: ведь в центральной установке «Люцифера» атомы водорода соединяются и превращаются в гелий. При этом выделяется огромная энергия, – подтвердил уверенно Алесь. – Ну и что? Причем тут богатство?

— Но Капитан умеет и дальше соединять вещества. Не только из водорода делать гелий, а еще из этого гелия добывать более тяжелые элементы. Для этого нужно очень много энергии, однако ее у него сколько угодно. Что, до сих пор не понимаешь? Эх, ты! Так, превращая одно вещество на другое, Капитан может доходить и до создания золота!

— Что? Золота? – Вырвалось у крайне удивленного юноши. – Как древние алхимики – делать искусственное золото!

— Не знаю, так ли, как древние алхимики, – широко улыбнулся Валенто, – возможно, они и делали какое‑то искусственное золото. А Капитан может создавать золото из других веществ. И не искусственное, а вполне настоящее. И, кстати, столько, сколько ему нужно. А ты говоришь средства, сокровища!.. Все это для Капитана мелочи, которые его мало интересуют…

Так Алесю открылась еще одна тайна, которая объясняла очень многое. Валенто Клаудо рассказал ему, как Эрнану Рамиро приходилось преодолевать самые разнообразные трудности в период постройки «Люцифера». Сначала, когда он счастливо спасся из фалангистских застенков, из концлагеря, и разыскал записи и чертежи, спрятанные его женой Хуанитой, ему казалось невозможным продолжать работу по созданию «Люцифера». Ведь у Эрнана Рамиро не было никаких средств, кроме небольшой суммы денег, которую спрятала вместе с бумагами предусмотрительная Хуанита. Да и работать ему было негде, так как он был лишен возможности вернуться в научную лабораторию, где его немедленно схватили бы полицейские шпики. Не мог он устроить где‑то и собственной лаборатории, потому что это также привлекло бы внимание вездесущих фалангистских агентов и тоже закончилось бы провалом.

Поэтому Эрнан Рамиро решил покинуть Иберию. Он тайно перешел границу с одним лишь чемоданом, в котором лежали драгоценные бумаги. Более года он прожил в небольшом городке в соседней стране, строя первую действующую модель своей машины для добычи термоядерной энергии. Местные жители не обращали на него внимания, относились к неизвестному пришельцу как к чудаку, который упорно работает над чем‑то вроде вечного двигателя. Эрнан Рамиро охотно поддерживал такие мысли о себе, так было безопаснее и спокойнее. А когда первая модель была построена, Рамиро использовал ее для дальнейшего соединения атомов, создания все более тяжелых элементов. Он поставил перед собой цель сначала создать золото, которое дало бы ему возможность развернуть большую работу, которая потребовала, разумеется, больших средств.

И он достиг своей смелой цели, этот неутомимый и страстный исследователь, который умел преодолевать трудности и настойчиво идти по намеченному пути! После того, как его установка начала давать Эрнану Рамиро золото в неограниченном, по сути, количестве, все пошло несравненно легче. Можно было уже строить «Люцифер», заказывая отдельные его части и узлы на разных предприятиях. Дело заключалось только в том, чтобы владельцы предприятий не догадались, для чего заказные части и для чего предназначены узлы. Но владельцы предприятий, как всегда это бывает, были заинтересованы только в самих заказах, приносящих им прибыль: они охотно взялись бы за изготовление даже бессмысленных деталей для какого‑то вечного двигателя, только бы заказчик аккуратно платил им деньги…

Части и узлы будущего «Люцифера» прибывали к Эрнану Рамиро из разных предприятий. А он сам уже, с помощью нескольких механиков, которые тоже не знали, что они делают и с какой целью, постепенно собирал удивительную, странную, с их точки зрения, машину. Позже Эрнан Рамиро пригласил к себе трех своих бывших помощников–механиков, которые в свое время работали с ним в лаборатории. Это были надежные люди, патриоты, которые участвовали в сопротивлении фалангистам. Среди них был и Валенто Клаудо…

С этими испытанными, преданными ему людьми Эрнан Рамиро закончил сборку «Люцифера». И тогда он покинул чужеземную страну на своем огромном автомобиле так же тайно, как и прибыл в нее. Никто, конечно, не знал о возвращении Эрнана Рамиро и в самой Иберии. Фалангистская власть считала, что он давно погиб, как сообщали полицейские рапорты. Сам Рамиро решил до поры не открывать тайны, взяв себе имя Седого Капитана.

Эрнан Рамиро привел «Люцифер» к большой пещере на берегу моря, той самой, где они разговаривают. И сюда постепенно были привезены все нужные запасы. Прошло некоторое время, и в результате упорного, самоотверженного труда Капитана и его помощников эта пещера превратилась в тайную базу, на которую можно было попасть только под водой. И никто, а тем более фалангистское правительство с его полицией и жандармерией, не мог даже предполагать, что таинственный «Люцифер» имеет убежище под этими скалистыми берегами, да еще и такое, из которого можно выйти и в море, и к лесному озеру в Фонтиверосе.

Алесь уже знал, что здесь, на этой базе, хранились запасы топлива, продукты и все остальное, нужное «Люциферу» и его команде. А хорошо оборудованные мастерские позволяли исправить повреждения машины, так, как делалось это сейчас.

Их было, кстати, не так уж и много, этих повреждений, как казалось сначала. Взрыв глубинной бомбы сломал ось правого заднего колеса и оторвал его. Тот же взрыв повредил корпус машины в том месте, где были расположены баллоны со сжатым воздухом и смазкой и одновременно, разумеется, нарушил систему электромагнитной защиты; он же, этот злосчастный взрыв, вывел из строя автоматическое устройство, подававшее водород–дейтерий в центральную установку, которая снабжала «Люцифер» энергией. Если добавить к этому списку сломанные одним из артиллерийских снарядов поручни на крыше машины, то этим и ограничивались повреждения.

После того, как команда отдохнула двое суток, начался ремонт «Люцифера», на который ушло еще четверо суток. Потом они возобновили запасы жидкого водорода, воздуха, масла и т. д.

А сегодня утром отремонтированный «Люцифер» уже снова отправился куда‑то. Куда? Этого, как всегда, не знал никто, кроме Капитана. Команда не привыкла спрашивать о его намерениях. Возможно, знал что‑то Валенто Клаудо, ближайший помощник Седого Капитана. Но именно сегодня он был удивительно молчаливый и даже избегал разговоров с Алесем. К чему бы это?..

Вдруг Марта оборвала мысли юноши и показала на приемник, о котором Алесь совсем забыл, углубившись в свои размышления.

— Слышишь, Алексо? – Возбужденно сказала Марта. – Это про нас!

Действительно, диктор говорил:

— «… Правительственное сообщение о гибели государственного преступника Эрнана Рамиро, который называл себя Седым Капитаном, его автомобиля «Люцифер» и всей команды, подобранной из таких же преступников.

Слушайте сообщение!

Вследствие энергичных мер государственной полиции и жандармерии, которые осуществлял особо уполномоченный полиции Мигель Хуанес, автомобиль Седого Капитана (он же Эрнан Рамиро) был окружен около центрального озера в лесу Фонтиверос. В связи с тем, что так называемый Седой Капитан отказался сдаться, его автомобиль был обстрелян и поврежден, из‑за чего он затонул. Для большей уверенности в озеро были сброшены глубинные бомбы, которые окончательно разрушили машину государственного преступника. Это доказано тем, что на поверхность озера после взрывов глубинных бомб всплыли отдельные части разрушенной машины. Правительство твердой рукой пресекло дерзкие выходки так называемого Седого Капитана после того, как этот преступник отказался от гуманного предложения о сдаче. Такая же участь ждет каждого, кто осмелится мешать правительству и ведущей фалангистской партии в их постоянной заботе о создании новой Иберии под предводительством великого каудильо, генерала Фернандеса, который ведет Иберийский народ и страну к новым победам и всестороннему процветанию! Особо уполномоченный полиции, известный детектив Мигель Хуанес за образцовое выполнение важных задач правительства награжден, по приказу великого каудильо, орденом Белого Орла и деньгами в сумме двести тысяч пезет…»

Алесь невольно улыбнулся: «Мигель Хуанес, тот горбоносый чиновник из полиции, – награжден, а «Люцифер» в полном порядке, и его команда может слушать сообщения о собственной гибели! Удивительное положение! И что будет, когда каудильо Фернандес узнает о настоящем положении вещей? Орден Белого Орла заберут обратно у Мигеля Хуанеса, что ли?.. Смехота!..

2. Обреченный миноносец

В этот момент раздался сигнальный звонок, который оповещал о поднятии на поверхность. Через минуту Алесь стоял на палубе «Люцифера», с наслаждением вдыхая полной грудью свежий, даже острый морской воздух и смотрел на пенные волны и далекий берег, который синел на горизонте. Открытое море! Куда же плывет «Люцифер»?..

Неожиданно рядом с ним раздался голос Седого Капитана:

— Я вижу, что тебе нравится эта картина, Алесь?

Эрнан Рамиро стоял около юноши, заложив руки в карманы, в высоких сапогах, без шапки, в коричневой кожаной куртке. Всегда бледное его лицо немного порозовело от морского ветра, который развевал его каштановые кудри. И седая прядь в этих кудрях, словно серебряная лента… Ясные серые глаза вопросительно смотрели на юношу из‑под густых косматых бровей. Что‑то было сегодня в этих глазах необычное, какое‑то беспокойство, какая‑то забота… или, наоборот, скрытая угроза?.. Разве мог кто‑нибудь догадаться, что именно кроется под всегда сдержанным видом этого загадочного человека?.. А может, это только показалось Алесю? Пожалуй, да, потому что голос Седого Капитана звучал дружески и непринужденно.

— Очень хорошо здесь! Мне вообще больше нравится быть на поверхности, чем под водой, – весело отозвался юноша. И добавил лукаво: – В частности, для таких покойников, как мы с вами, Капитан!

— Что такое? Каких покойников? – Переспросил Рамиро, поднимая брови.

— А, вы еще не знаете! – Засмеялся Алесь и кратко пересказал капитану то, что слышал по радио. Он надеялся, что Эрнан Рамиро в ответ по крайней мере улыбнется, но случилось иначе. Капитан нахмурился. Он вынул одну руку из кармана положил ее на поручень, сжав его так, что побелели пальцы.

— Они все же хотят моей гибели, – сквозь зубы сказал он. – Но не дождутся! До сих пор я был мягкосердечным… даже слишком мягкосердечным! Я хотел наказать только тех, кто больше всего виноват, – самого Фернандеса и его гнездо. Я надеялся, что достаточно бросить искру надежды в народе – и люди зажгутся желанием мести кровавым фалангистам. Этого не произошло… люди не понимают того, что я хочу им помочь. Значит, нужно другое. Хорошо! Я знаю, что мне остается делать!

Что‑то до сих пор незнакомое Алесю зазвенело в его голосе: властное, сухое и угрожающее.

— Если люди не понимают моих слов, мне придется растолковать им действием. Если они сразу не бросились мне помогать, поддерживать меня, значит, они еще не понимают моей могущества. Ладно, я докажу им, на деле покажу мое могущество, хотя бы ценой жизни тех, кто окажется на моем пути. И начну делать это немедленно! – Голос Седого Капитана приобрел еще большую властность. – Моя месть Фернандесу и его шайке будет, как я и предупреждал, безжалостной. Но, кроме того, сейчас надо, чтобы все поняли: я буду просто стирать с лица земли всех тех, кто будет мешать моей великой мести! Другого пути у меня не остается. Они хотят моей крови, так пусть льется их кровь вместе с кровью тех, кто до сих пор не понял, на чью сторону надо стать. Оглянись, Алесь!

Юноша быстро повернул голову туда, куда смотрели прищуренные глаза Эрнана Рамиро. Не далее километра от «Люцифера» плыл легко разрезая острым носом пенные волны, серый приземистый военный корабль. Его средняя часть была будто срезана, палуба в этом месте очень близко подходила к поверхности воды, и казалось, что морские волны могут в любую минуту залить ее. Две широкие трубы выпускали густой дым который расстилался длинной темной тучей позади корабля. Миноносец на полной скорости мчался прямо на «Люцифера».

Эрнан Рамиро наклонился к тонкой переговорной трубе, которая служила столбиком поручней, и негромко сказал:

— Внимание Валенто! Миноносец приближается. Будьте наготове!

Алесь увидел флаг на корме корабля. Это был черно–сине–оранжевый флаг фалангистской Иберии. Вот на мачте миноносца появились еще и маленькие красочные флажки. Сигналы!

Седой Капитан проговорил тихо, будто про себя:

— Он спрашивает, кто мы. Ладно, вскоре они сами узнают меня!..

Миноносец тем временем приближался с большой скоростью. Вот уже на его низком борту стало видно отдельные фигуры офицеров в белых, расшитых золотом куртках, с биноклями в руках. Седой Капитан все еще ​​неподвижно стоял на месте, скрестив руки на груди. И так же оставался на месте «Люцифер», тихо покачиваясь на волнах.

«Да что же Капитан хочет сделать, – подумал Алесь, который не мог понять намерений Эрнана Рамиро. – Почему мы стоим? Зачем? Ведь так они смогут напасть на нас…»

— Эй, на судне! — Услышал он громкий голос с миноносца, усиленный мегафоном. – Кто вы такие?

Седой Капитан повернул голову. Ветер пошевеливал его кудрями.

— Невежливо спрашивать других, не назвав сначала самих себя, – громко и спокойно ответил он, презрительно глядя на миноносец, как будто перед ним был не грозный морской военный корабль, а какая‑то рыбацкая лодка.

Секунду царило молчание, которое нарушалось лишь тихим плеском волн. Офицеры на миноносце были удивлены независимым, даже дерзким ответом…

— Советую немедленно отвечать, когда спрашивает правительственный миноносец «Сан–Себастьян»! – Угрожающе прозвучал властный голос с корабля. Его обладатель нашел все‑таки форму ответа, которая одновременно сообщала о названии миноносца, и оставалась приказом.

— Это уже лучше, – еще более издевательски отозвался Эрнан Рамиро. – А мы туристы, которые плывут по своим делам и не хотят разговаривать с кем либо.

— Что за судно? Как называется? – Не унимался угрожающий голос с миноносца.

Эрнан Рамиро пренебрежительно пожал плечами:

— «Светоносец», частный корабль, если вы уж так настаиваете, – сказал он.

В ответ с миноносца донесся еще более грозный возглас:

— Уловки не помогут вам! Мы узнали вас! Держим ваш «Люцифер» под прицелом пушек! Сдавайтесь немедленно! Через минуту откроем огонь!

Седой Капитан с насмешливым удивлением развел руками:

— Вот странно! Да разве вам не известно из правительственных сообщений, что «Люцифер» вместе с его командой уничтожен? Или у вас нет радио?

И сразу после этого он, не меняя позы, тихо проговорил в переговорную трубку:

— Вниз Валенто! Немедленно!

Подтолкнув Алеся, Эрнан Рамиро исчез вместе с ним в люке. Крышка люка автоматически закрылась за ними. Алесь будто бы успел еще услышать выстрелы, но наверняка сказать не мог, потому что все звуки сразу пропали: «Люцифер» быстро погружался, как будто его что‑то тянуло вниз.

Эрнан Рамиро остановился только в кабине управления. Алесь шел вслед за ним. Капитан зловеще улыбался, подходя к пульту. Несколько быстрых движений – и он снова отошел на середину кабины. Валенто Клаудо стоял у второго кресла и вопросительно смотрел на Капитана.

— Достаточно, Валенто, – коротко распорядился Эрнан Рамиро. – Я включил генераторы. Можно идти вверх.

В этот момент «Люцифер» словно подпрыгнул. Весь его огромный корпус подбросило вверх. Алесь схватился за дверь, чтобы не упасть. Оглушительный грохот покрыл все. Эрнан Рамиро сжимал кулаки, точно грозил ими кому‑то наверху:

— Опять глубинные бомбы? Хорошо! Сейчас они поймут: ничто, никакие бомбы мне не страшны. О, они сами навлекли на себя беду! Пусть же теперь почувствуют на себе всю тяжесть моей кары! Это будет уроком для других!

Он схватил рычаги управления. «Люцифер» задрожал и ринулся вперед. Издалека донесся грохот новых взрывов. Но они становились все тише. Не зная, что «Люцифер» быстро отплыл в сторону, миноносец бросал одну за другой глубинные бомбы на том месте, где погрузился корабль Седого Капитана.

Молча, с нахмуренным, гневным лицом Эрнан Рамиро управлял «Люцифером». Вот он нажал большие рычаги, регулирующие погружение и всплытие. Нос «Люцифера» пошел вверх. Через несколько секунд на экране появилась поверхность моря. Эрнан Рамиро молча передал управление Валенто Клаудо и быстро вышел из каюты. Алесь шел вслед за ним. Что задумал Капитан? О какой мести, о какой беде говорил он только что? Зачем он пошел на такой риск и вывел «Люцифер» на поверхность, где его могут расстрелять из пушек?..

Люк на палубе был уже открыт. Седой Капитан вышел наверх и остановился у поручней, еще мокрых от морской воды. Недобро сощуренные его глаза смотрели на фалангистский военный корабль.

Миноносец был уже близко. По его палубе перебегали люди суетились возле орудий и механизмов. Конечно, они сразу заметили, что «Люцифер» вынырнул из воды. Из труб «Сан–Себастьяна» повалили густые клубы дыма. Корабль описал полукруг и ринулся прямо на «Люцифер». Одновременно начали опускаться ниже стволы его орудий, готовясь нащупать цель. Эрнан Рамиро будто не замечал надвигавшейся угрозы, он спокойно смотрел на «Сан–Себастьян», не делая ни одного движения и не вынимая рук из карманов.

Алесь растерянно смотрел то на него, то на миноносец. Что же произойдет сейчас? Ведь враг вот–вот начнет обстрел? С такого расстояния нельзя промахнуться, снаряды попадут в «Люцифер»… а Капитан ничего не предпринимает, оставляя «Люцифер» под угрозой неминуемого расстрела… неужели Капитан растерялся, колеблется? Но тогда окончательная гибель, конец…

А стволы пушек все опускались. Вот они уже оказались на уровне какой‑то воображаемой прямой линии, соединявшей «Сан–Себастьян», покрытый стальным панцирем грозный миноносец – с безоружным «Люцифером», который лениво покачивался на волнах. Сейчас, сейчас прозвучит оглушительный залп, который разнесет «Люцифер» в клочья…

И вдруг пушки миноносца остановились, застыли в неоконченном движении, будто у них застопорились механизмы. А «Сан–Себастьян» вместо того, чтобы держаться курса, при котором его пушки были бы наведены на «Люцифер», почему‑то продолжал разворачиваться, будто по инерции. Алесь начал догадываться, в чем дело.

— Ха–ха–ха! – Раздался около него сухой, короткий смех, в котором не было ничего веселого. Напротив, этот смех звучал угрожающе, в нем ощущался одновременно и гнев, и насмешка.

Алесь оглянулся это смеялся Седой Капитан, схватившись за поручни.

— Ха–ха–ха! – Раздался еще раз этот холодный смех. И Эрнан Рамиро заговорил громко и четко, так, чтобы каждое его слово долетало до людей на миноносце. – Вы не ожидали этого? Вы думали, что так легко будет расстрелять мой «Люцифер»? Напрасные надежды, фалангистские наемники!

Он наклонил голову к переговорной трубе:

— Вперед, Валенто !

«Люцифер» ожил. Его металлический корпус завибрировал от работы мощных механизмов. Нос медленно повернул в сторону «Сан–Себастьяна». «Люцифер» начал приближаться к миноносцу.

Алесь понял: действием своих направленных генераторов, их электромагнитными колебаниями Седой Капитан остановил все механизмы на миноносце, как останавливал ранее моторы танков и автомобилей. Грозный до сих пор «Сан–Себастьян» стал беспомощным! Он не мог больше самостоятельно двигаться, им нельзя было управлять, он стал игрушкой морских волн.

Метрах в ста от миноносца «Люцифер» снова остановился. Отсюда было видно беспомощную суету, которая началась на палубе «Сан–Себастьяна». Видимо, люди на миноносце не понимали, что произошло, почему застопорились все механизмы. Оттуда долетали возбужденные, сердитые возгласы, чьи‑то раздраженные команды, свистки.

В этом гомоне неожиданно раздался одинокий сухой выстрел. Пуля, выпущенная из пистолета, просвистела где‑то вверху, над «Люцифером». Седой Капитан, не обращая на это никакого внимания, поднял руку. Широким, повелительным жестом он протянул ее в направлении миноносца. Это был верный признак того, что он хочет что‑то сказать. На «Сан–Себастьяне» это поняли. На палубе миноносца сразу стало тихо, люди замерли там, где стояли, смолкли крики и шум, которые до сих пор доносились с военного корабля.

— Слышите ли вы меня? — Спросил громко Эрнан Рамиро.

— Что вы хотите сказать? – Донеслось в ответ с «Сан–Себастьяна». Голос был тот самый, который Алесь слышал раньше, но в нем не было уже ни уверенности, ни угрозы. Напротив, в нем чувствовалась растерянность.

— Мне не о чем долго с вами говорить, – спокойно и властно, с оттенком явного презрения сказал Седой Капитан. – Прежде всего не тратьте зря пуль из винтовок и пистолетов. Не долетев до меня, все пули упадут в море. Если вы узнали мой «Люцифер», то, надеюсь, помните о таком его свойстве, вы наверняка слышали об этом.

Ответа не было. Тревожное молчание царило на «Сан–Себастьяне».

А голос Эрнана Рамиро становился все более угрожающим, он звенел, как металл, в этой удивительной тишине.

— Я обезвредил ваше оружие. Электромагнитными волнами моих генераторов я остановил все электромеханизмы на вашем корабле. Ваши пушки, неподвижно застыли, так как их механизмы также отказались работать, покорные мне. Все это сделал я. Но это не все, что я сделаю с вами!

Казалось, многозначительная тревожная тишина стала еще глубже, и никто на «Сан–Себастьяне» не решался ее нарушить.

— Вы хотели расстрелять меня – за это вы погибнете сами! И так будет со всеми, кто в дальнейшем попытается мешать моей великой мести. С этого времени я считаю все разговоры излишними. Пусть теперь говорят не слова, а дела! Ваш Фернандес объявил мне войну – ладно, я принял ее. Ему все равно ничто не поможет, а вы, исполняющие его приказы и охотящиеся на меня, сами погибнете. Те из вас, кто случайно останется жив, смогут передать мои слова другим: пусть опомнятся, пока есть еще время! Ровно через пять минут «Сан–Себастьян» взлетит в воздух от взрыва собственных снарядов и бомб! Я, повелитель техники, человек, который не боится никого и ничего, ибо мной руководит святое чувство мести палачам, – теперь единственный, кто имеет право приказывать всем! Я не хотел вашей гибели. Но вы сами навлекли ее на себя. Пусть ваша судьба научит других. Такой мой приговор.

Наклонившись к трубе, Эрнан Рамиро приказал:

— Поставьте охранную защиту, Валенто! Приготовить электрическую мину!

— Есть, Капитан! – Донеслась глухой ответ из трубы.

— Иди вниз, Алесь, – не поворачиваясь к юноше, бросил Эрнан Рамиро. Это был холодный приказ. Это был совсем непривычный для юноши тон, в котором не оставалось и тени тех дружеских интонаций, к которым Алесь привык во время пребывания на «Люцифере».

Спускаясь в люк, Алесь еще раз посмотрел на Седого Капитана. Эрнан Рамиро неподвижно стоял на палубе, заложив руки в карманы кожаной куртки, нахмурив брови, не сводя взгляда с обреченного им на гибель миноносца. Резкие, глубокие морщины появились на его лице, которое сразу как будто постарело. Он что‑то тихо шептал. А на палубе «Сан–Себастьяна» суетились испуганные люди…

Алесь шел по коридору к своей каюте, чувствуя, что в голове у него все перепуталось; он не мог привести в порядок прыгающие мысли. Да, фалангисты объявили войну Седому Капитану. Они во что бы то ни стало, пытались уничтожить его вместе с «Люцифером». Что ж, старая пословица гласит: «На войне – как на войне». Чтобы тебя не убили, ты должен убивать сам. Это ясно. И если до сих пор Эрнан Рамиро по каким‑то причинам избегал столкновений, не отвечал ударом на удар, то это было странным проявлением непонятной мягкости, если не нерешительности. Сегодня Седой Капитан пошел в наступление сам. И это было закономерно, ведь Алесь видел, что никакие предупреждения не помогали, фалангисты все равно нападали. А что им оставалось делать? Не могли же они допустить, чтобы Седой Капитан на своем «Люцифере» свободно появлялся, где ему было угодно…

Однако никогда до сих пор Алесь не слышал, чтобы Капитан сам говорил о себе такие вещи, которые ему пришлось услышать сейчас. «Властелин техники» – ну, это так, Капитан держит в руках мощные орудия техники. Он мститель – и имеет право отомстить за то, что сделали с ним фалангисты. Но «единственный, кто имеет право приказывать всем»… ведь именно так он сказал! Страшные слова! Да разве может человек провозглашать такое о себе?.. И снова в памяти Алеся возникли другие слова, которые он слышал во время разговора с Фредо Виктуре: «самолюбие», «самовлюбленность»… «нам ни к чему заводить себе еще ​​одного диктатора»… Где же правда, кто поможет Алесю разобраться во всем этом сложном и странном, происходящем вокруг него… Обратиться к Валенто Клаудо? Но это также ничего не даст, потому что Седой Капитан для Валенто – наивысший авторитет и лицо, действия которого даже не подлежат обсуждению. Марта?.. Действительно, что думает обо всем этом черноглазая девушка с ее непосредственным характером, с ясным взглядом на вещи, простая и искренняя? Где она…

3. Был ли прав Алесь?

Марта все еще сидела в маленькой каюте, где Алесь оставил ее, когда пошел на верх, услышав сигнальный звонок. С первого взгляда он увидел, что девушка чем‑то очень обеспокоена. Она вскочила с места и бросилась к Алесю:

— Алексо, что же это будет? Неужели Капитан осуществит свою угрозу?

Значит, она все слышала? Да, конечно, слышала, потому что все, что делалось снаружи «Люцифера», улавливали чувствительные микрофоны, размещенные под его оболочкой достаточно было в любой каюте повернуть соответствующий выключатель, чтобы скрытый в стене репродуктор воспроизвел окружающие звуки.

— Это ужасно, Алексо, – взволнованно говорила Марта. – Ведь на этом корабле столько людей, матросов… Разве они виноваты, что их командиры приказывают им стрелять? Это такие же люди, как и мы! Только их заставили идти на военную службу!.. А Капитан хочет их всех уничтожить…

Вот что, значит, беспокоило Марту? Собственно, об этом Алесь и не подумал… Наконец…

— А что же, по–твоему, должен делать Капитан? – Сказал юноша. – Ждать, пока они расстреляют «Люцифер» и нас с тобой?

Однако эти доводы не действовали на Марту.

— Не знаю, не знаю, – повторяла она. – Но и так нельзя, это слишком жестоко!..

Алесь не успел больше ничего сказать, потому что в эту минуту «Люцифер» стремительно ринулся вперед, так внезапно, что юноша вынужден был схватиться за притолоку. Алесь бросился к окну, сразу забыв не только сказанное Мартой, но и о своих сомнениях. Ведь сейчас должно произойти то, о чем говорил Капитан, надо взглянуть в окно!

Тщетная попытка! Глухая крышка закрыла окно снаружи. А пол каюты ритмично вздрагивал в такт работы мощных двигателей. «Люцифер» развивал едва ли не самую большую скорость! И вот совсем неожиданно это размеренное содрогание прекратилось, словно замерло. Казалось, что «Люцифер» на мгновение напрягся всем своим огромным корпусом и вздохнул глубоким глухим вздохом, как гигантское животное. А потом возобновилось ритмичное содрогание, вновь заработали двигатели. Алесь почувствовал, что какая‑то сила прижимает его к стене: «Люцифер» круто поворачивал в сторону.

Только после этого издалека раздался громкий взрыв. Он донесся откуда‑то, будто сверху – раскатистый и долгий. Ему ответили другие, более слабые, более короткие. А потом вдруг стало тихо, невыносимо тихо, как это бывает только после оглушительного грохота…

Застывшая на месте Марта смотрела на Алеся широко раскрытыми глазами: она не понимала, что происходит с юношей, как может он радоваться ужасному приговору Капитана, который безжалостно решил уничтожить сотни людей на корабле. Однако Алесь не замечал ее удивления и возмущения. Все его сомнения в эту минуту отошли куда‑то в сторону: ведь если война объявлена, то надо наступать, побеждать. А это была победа!

Он представлял себе, что происходило снаружи. «Люцифер» выпустил электрическую мину. Какая она – неизвестно. Но мина попала в «Сан–Себастьян», обреченный фалангистский миноносец, который осмелился охотиться на «Люцифер», пытался уничтожить его глубинными бомбами. А они, эти фалангисты, думали, что это будет очень легко, что Седой Капитан не сможет защищаться, что они захватят его врасплох! Нет, получилось совсем наоборот, Капитан и его «Люцифер» действительно сильнее своих врагов!

Электрическая мина подняла в воздух «Сан–Себастьян», от нее взорвались склады снарядов и бомб, которые были на борту миноносца. Об этом свидетельствовали короткие, более слабые взрывы, которые были слышны после первого, более мощного. О, теперь фалангисты уже наверняка будут знать, с кем имеют дело! Седой Капитан на деле доказал, какой он могучий и непобедимый!..

«Люцифер», уничтожив врагов, снова стремительно несся куда‑то, слегка покачиваясь на морских волнах, покорный воле своего хозяина, властелина техники, Седого Капитана… единственного, кто имеет право приказывать… Какие страшные эти слова, которые употребил сам Эрнан Рамиро!.. Ну, все равно, не в словах дело. Главное то, что Седой Капитан победил, что он показал фалангистам свое могущество, и теперь не только они, но и все те, кто подчиняется им, наверняка вынуждены будут задуматься перед новыми нападениями на «Люцифер».

Так думал восхищенный Алесь, которому не хотелось сейчас даже вспоминать о своих колебаниях и сомнениях. Был ли он прав?..

4. Алесь молчит

Не забыл ли Олесь о своих предыдущих сомнениях, да еще и подкрепленных критическими замечаниями Фредо Виктуре?

Признаем, – об этих замечаниях, как и о собственных сомнениях, – Алесю не хотелось и вспоминать. Безусловно, вообще Фредо Виктуре был прав. Но это вообще, для обычных людей, для обычных условий. Седой Капитан был необычным человеком, его «Люцифер» не имел ничего равного себе на целом мире. А какая большая душа была у Эрнана Рамиро, какие благородные намерения священной мести ставил перед собой Седой Капитан, отважный, уверенный, непобедимый Седой Капитан, само имя которого постепенно превращалось для Алеся в символ беспощадной борьбы против кровавого фалангистского строя! Нет сомнения, Седой Капитан победит, он осуществит свои намерения, достигнет своей цели!..

И вдруг ход мыслей Алеся оборвался, словно кто‑то неожиданно схватил юношу за плечо и остановил его. Намерения Седого Капитана, его цель… А что знает об этом Алесь? Борьба против клики Фернандеса, месть фалангистам – это не цель, это скорее можно назвать путем к какой‑то цели. Ну, скажем, Капитан уничтожит Фернандеса и его приспешников. Ладно. А потом? Что будет потом, когда Седой Капитан отомстит?.. Да, да, он отомстит, это несомненно, иначе и быть не может. Но что потом?..

Сами собой в ушах Алеся вновь прозвучали странные, полные какого‑то угрожающего смысла слова, которые Седой Капитан твердо и самоуверенно сказал перед уничтожением «Сан–Себастьяна»: «Я, повелитель техники, человек, который не боится никого и ничего… единственный, кто имеет право приказывать всем…»

Разве не дают эти слова какие‑то ответы? О нет, такого не может быть! Седой Капитан сказал их в запале, пораженный жестокими поступками врага, готовящегося сокрушить «Люцифер» артиллерийский огнем. В этих словах нельзя искать ответы на вопросы о намерениях и целях Капитана. И все же…

Чья‑то рука легко коснулась плеча Алеся. Юноша резко повернулся. Это была Марта, которая тихо вошла в каюту. Красивое ее лицо было печально, большие глаза смотрели взволнованно, словно этим взглядом девушка искала у Алеся защиты.

— Что случилось, Марта?

— Ничего не случилось, Алексо. Мне страшно… я боюсь…

— Почему страшно, Марта? – Удивленно посмотрел на нее юноша. – Что тебя пугает? На «Люцифер» нечего бояться, последние события блестяще доказали это!

— Не это, Алексо, совсем не это…

— А что же тогда?

Марта оглянулась, словно хотела убедиться, что ее никто, кроме Алеся, не слышит. И тихо, почти шепотом сказала:

— Я боюсь Капитана…

— Что?.. – Даже немного растерялся юноша от неожиданности. – Что ты говоришь, Марта? Бояться Капитана, который так хорошо относится к нам обоим?.. Бояться человека, который решил помочь твоему отцу, освободить его от тюрьмы… нет, ты что‑то путаешь, Марта!

Девушка опустила голову. Во всей ее фигуре с беспомощно опущенными руками было что‑то трогательное, и у Алеся сжалось сердце: бедная Марта, с ней что‑то не в порядке, надо помочь ей, но прежде нужно выяснить, что же ее беспокоит.

— Послушай, Марта, – рассудительно начал Алесь, – расскажи мне, в чем дело. Что‑то случилось? Может, Капитан был чем‑то раздражен и накричал на тебя? Говори же наконец! Чем он тебя так напугал, что ты и слова сказать не можешь? Я не понимаю.

Марта подняла на него печальный, укоризненно взгляд.

— Я вижу, что ты действительно ничего не понимаешь, – сказала она.

— Так объясни тогда мне! Что случилось? И что тебя напугало?

— Ничего ни случилось, я тебе уже говорила. Ничего меня не напугало, я не из таких. Тебе пора бы знать это.

Действительно, трудно иметь дело с девушками! Только что у Марты был такой слабый, трогательный вид – и сразу на тебе! Говорит так, будто Алесь провинился, обвиняет, словно обиделась…

Марта продолжала, не дожидаясь вопроса:

— Да, Капитан обещал освободить моего отца, и я ему очень благодарна за это. И относится он ко мне хорошо, разве я спорю? Не в том дело, Алексо.

— А в чем же тогда?

— В нем самом есть что‑то такое, чего я боюсь. Что‑то страшное. Не знаю… ну, как тебе объяснить, Алексо, если ты не понимаешь этого, не понимаешь, правда?

Она с тоской смотрела на Алеся, пальцы ее нервно перебирали носовой платок. Юноше очень хотелось успокоить Марту. Но что мог он ответить, когда и вправду все это было для него непонятным? Поэтому он сказал, как можно ласковее:

— Марта, милая, лучше ты просто делись со мной своими мыслями. Ну, расскажи все–все, о чем ты думаешь.

— Не знаю, сумею ли, Алексо, – тихо сказала девушка. – Но мне так хочется, чтобы ты понял… потому что с кем же мне еще ​​поделиться здесь?.. – Она несмело вновь подняла взгляд на Алеся, обеспокоенный, полный искренней мольбы взгляд ее влажных темных глаз.

— Слушаю, Марта, любимая, слушаю тебя! – Вырвалось у юноши. – Ну, говори, что ты нашла такого страшного в Капитане?

— Нет, я начну не с этого, Алексо, так мне будет легче. Вот возьми Валенто: я знаю, что он хорошо относится ко мне…

— А Капитан разве плохо? – Возмущенно перебил Алесь.

— Не спеши, дай сказать. Когда Валенто о чем‑то говорит, я знаю, чувствую, что это у него идет от души. От хорошей, доброй души человека, который любит и меня и тебя и других своих товарищей, и я знаю, уверена, что на его руку всегда могу опереться, могу довериться ему всем сердцем: не раздумывая. Разве не так, Алексо?

— Да, конечно. А ты хочешь сказать, что Капитан другой? Не вижу в этом ничего удивительного. Но на него и ты, и я можем смело положиться, он мужественный и благородный. Только Капитан не так прост, как Валенто, он несравненно сложнее. Разве ты не слышала, сколько ему пришлось перенести в своей жизни? Поэтому он и стал закаленный, твердый, как сталь…

— Нет, нет, ты ошибаешься, – горячо перебила юношу Марта. – Это правда, что Капитан много пережил. Но разве мало пережил Валенто? Ты об этом знаешь.

— Знаю, – мрачно согласился Алесь. Он будто снова услышал проникновенный голос Валенто Клаудо, который рассказывал ему о судьбе расстрелянных иберийских патриотов.

— Дело не в том, кто сколько пережил, – настойчиво продолжала девушка, – а в том, какая у человека душа. Один может очень много пережить и выстрадать, но все равно он будет хорошо относиться к людям, любить их. А другой…

Она замолчала, собираясь с мыслями.

— Что другой?

И вдруг Марта заговорила тихо, почти шепотом, словно сама боялась своих слов:

— Алексо, Капитан не любит людей! Он гордый, самоуверенный, холодный. И жестокий! Для него на свете есть только одно: то, что он решил…

— А что он решил, по–твоему?

— Месть – и еще… не знаю! Откуда мне знать? Разве его можно понять? Но он, как игрок в шахматы…

— Причем тут шахматы? – Удивился Алесь.

— Я, наверное, очень глупая, Алексо. Но всегда, когда я смотрела, как играют в шахматы, мне было жаль пешек и другие фигуры…

— О чем ты говоришь? Как так жалко?

— Ну подумай немножко, Алексо! Игрок хочет выиграть партию, он хочет поставить мат противнику. И если он решил, как это сделать, тогда он безжалостно отдаст и пешек, и другие фигуры, и даже королеву, чтобы за счет этого поставить мат. Но пешки и другие шахматные фигуры – деревянные, они не чувствуют того, что их жизнью игрок распоряжается так безжалостно. А если бы они были живыми? Что тогда?

— Вот как ты рассуждаешь, – задумчиво сказал Олесь. – Живые пешки… гм… и игрок распоряжается их судьбой… – Кажется, юноша начинал понимать, что имела в виду Марта.

А она продолжала так же горячо:

— Так и Капитан. Он ведет свою игру. Он стремится отомстить… как, я не знаю. Видимо, жестоко. А люди вокруг него все равно, что пешки в сложной игре. Он относится к ним свысока, для него они ничто. Нужны ему – пусть живут. Прошла в них нужда, – он, не задумываясь, сбросит их с доски… уничтожит, как тех людей на миноносце! А разве они были в чем‑то виноваты? Просто они мешали Капитану, стали на его пути… Если бы он любил людей, он не мог бы так поступить! И я боюсь его, он страшный, Алексо!

Алесь молча удивленно смотрел на Марту. Никогда он не думал, что эта всегда молчаливая и робкая девушка, весь мир которого, казалось, ограничивался заботами о судьбе отца, может так рассуждать. Она говорила, и что‑то новое, до сих пор незнакомое постепенно открывалось перед юношей. Словно Марта заставила его увидеть то, о чем он сам не решался подумать; он чувствовал, что девушка неожиданно, хотя, пожалуй, и нежилая этого, выявила какие‑то его собственные потаенные, и до сих пор не ясные для него самого мысли, тревожные, запутанные. Эти мысли лучше всего было бы отбросить прочь, потому что они были нелегкими, неприятными, заставляли все дальше и дальше углубляться в них, напоминали о том, что так спокойно и уверенно говорил им тогда Фредо Виктуре. Но Алесь не мог избавиться от них, увы, раз придя, эти тревожные мысли не оставляли его, наверное, потому, что в какой‑то неясной, неосмысленной форме они уже существовали и раньше в глубинах его души.

— Ты молчишь, Алексо?.. А я так надеялась, что ты поймешь меня, что мне будет легче, когда я поделюсь с тобой всем этим…

Мягкий, нежный голос девушки звучал еще тише, чем раньше. Грустные глаза искали в лице юноши сочувствия, помощи. Что сказать ей, как подбодрить, как утешить, если и самому Алесю так тревожно, если Марта пробудила в нем давние неясные сомнения?..

— Ты молчишь, Алексо? – Повторила уже совсем тихо Марта, будто окончательно теряя надежду. – Ты бросаешь меня вот так?..

— Нет, Марта, нет! – Воскликнул Алесь. Он схватил узкую руку девушки, сразу почувствовав, как похолодели ее тонкие пальцы. – Нет, Марта, я не молчу! Я не бросаю тебя – и не брошу никогда! Как ты могла подумать такое? Я понимаю тебя, и мы будем с тобой вместе… и я сделаю все, все, что от меня зависит, чтобы ты… чтобы мы с тобой… Послушай, Марта, не надо плакать, все будет хорошо, дай мне руку, улыбнись немножко, Марта… вот так, еще немножко, еще!.. Видишь, насколько лучше, когда ты улыбаешься?..

Они сидели рядом. Алесь смотрел в еще влажные глаза Марты, держал ее руку, видел ее слабую, еще робкую улыбку, сбивчиво что‑то говорил и думал: как хорошо знать, что есть девушка, для которой ты был бы рад сделать все, все на свете.

 

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

1. Мелодия серебряных колокольчиков

Странными, полными растерянности и неясных тревог были эти дни для Алеся. И не только потому, что на него произвел большое впечатление последний разговор с Мартой.

Да, события последнего времени: охота полиции на «Люцифер», безжалостные попытки уничтожить и замечательную машину, и ее изобретателя – не могли не повлиять на Седого Капитана. Но разве можно было ожидать от него такого поразительного изменения, которое произошло?

Куда подевалась привычная мягкость и приветливость Капитана в разговорах с Алесем, которые так очаровывали юношу? Эрнан Рамиро, который до сих пор, встречая парня, всегда находил для него ласковое слово, теперь будто вовсе не замечал его.

Раньше с командой «Люцифера» Седой Капитан всегда говорил сдержанно, уверенно, несколько властно, но это был голос и тон старшего товарища, которого уважали. Теперь Седой Капитан только приказывал – коротко, отрывисто, как полновластный хозяин, который даже подумать не мог, что кто‑то осмелился бы возразить или не выполнить его категорического приказа. Более того. Уже несколько раз Алесь замечал, как Седой Капитан нервно сжимал кулаки, угрожающе хмуро косматые брови, когда, по его мнению, какой‑то приказ выполняли недостаточно четко. Этого также, безусловно, не бывало раньше. Неужели его действительно сделало таким жестоким стремление к мести, которое полностью овладело им?..

Эрнан Рамиро теперь все время находился либо в своей каюте, либо в кабине управления, возле приборов. На второй день после гибели «Сан–Себастьяна» Алесь решил, как и раньше, зайти в кабину управления и спросить о чем‑то Капитана. Но только он открыл рот, как Рамиро, не поворачивая даже головы, сухо отрезал:

— Я не звал тебя, Алесь. Когда ты будешь нужен, тебя позовут. Иди.

Склонив голову, ничего не понимая, юноша вышел. Разве он чем‑то помешал Седому Капитану? Разве тот сам не позволил ему обращаться к нему в любое время?..

За эти дни произошло несколько стремительных, молниеносных поездок «Люцифера» в разные концы страны. Большей частью отправлялись ночью: видимо, Капитан не хотел подвергаться опасности встречи с коварными врагами. Но это было лишь догадкой Алеся, который, ясное дело, ничего не знал о намерениях Эрнана Рамиро и о цели этих поездок. Возможно, что‑то сказал бы Валенто Клаудо, но коренастый механик был слишком занят, чтобы разговаривать с юношей.

Только в течение последних двух суток, когда «Люцифер» стоял в пещере–базе, добравшись до нее подводным путем с моря, Валенто Клаудо раза два забегал к Алесю, и то лишь для того, чтобы весело хлопнуть его по плечу и обменяться несколькими словами. Замечал ли Валенто какие‑то изменения в Капитане, для Алеся оставалось неизвестным. Собственно, и здесь, в пещере, также шла напряженная работа, которая отнимала все время и Валенто Клаудо, и всей команды.

Алесь видел, как загружают в «Люцифер» какое‑то снаряжение, как в разных отделениях машины заменяют детали или даже целые механизмы. Как сказал мимоходом Валенто, Седой Капитан осуществлял в «Люцифере» частичные усовершенствования, но какие именно, Алесь не знал. Люди здесь только руководили работой механизмов, которые делали за них почти все. Было что‑то удивительное и иногда страшноватое для непривычного глаза, когда какой‑то сложный механизм самостоятельно производил из куска металла заказанную ему деталь, а закончив работу, ложил свежую, блестящую деталь рядом с собой, подавал сигнал свистком или лампочкой, которая загоралась на нем, словно покорно ждал дальнейших распоряжений…

Собственно, рассуждал Алесь, иначе здесь и не могло быть. Если бы Эрнан Рамиро не побеспокоился о наличии всех этих механизмов и автоматических машин, разве смог бы он справиться с ремонтом огромного «Люцифера»? Но тогда бы здесь нужны были сотни мастеров и рабочих! Только эти умные машины, автоматические станки и механизмы делали возможным быстрый ремонт того, что приходило в негодность или выходило из строя на «Люцифере». Особенно теперь, когда не прекращалась охота на автомобиль часто приходилось устранять повреждения, причиненные «Люциферу».

Время от времени юноше было неудобно, неловко, от того, что они с Мартой ничего не делают в то время, когда все вокруг напряженно работали. Но здесь ничего нельзя было поделать: к чему бы среди сложных машин и механизмов могли приложить свои неумелые руки Алесь с Мартой? Когда‑то, правда, Капитан сказал юноше, что со временем дело найдется и для него; но это было давно, еще тогда, когда Седой Капитан замечал его говорил с ним…

Теперь Алесь разговаривал только с Мартой. Все больше времени проводили они вместе. Девушка охотно рассказывала ему о своей жизни, и Алесь слушал Марту с неослабевающим интересом. Он и не заметил, с какого времени решительно все, даже мельчайшие детали из жизни девушки начали глубоко интересовать его, так же, как каждый жест, каждая улыбка казались ему дорогими и близкими, полными какого‑то важного содержания. Одно только огорчало Алеся во время таких разговоров: это то, что он не мог так же искренне и непосредственно рассказать Марте о себе. Девушка удивленно смотрела на юношу.

— Неужели ты и в самом деле ничего не помнишь о своем прошлом? Ну, попробуй, вспомни хоть что‑нибудь!

Однако непроницаемая пелена еще не спала с памяти Алеся. Только и осталось воспоминание, о поезде, который куда‑то мчался на полном ходу… грохот, черная пропасть ничего больше…

И сейчас, когда они вдвоем сидели около приемника в каюте Алеся, слушая однообразные мелодии танцевальной музыки, парень безутешно склонил голову на руки. Как трудно осознавать, что у тебя неизвестно каким образом исчезло прошлое! Если бы он только знал, как вспомнить его!..

А тут еще раздражительная музыка, которая, кажется, вся полностью состоит из воющих труб и оглушительных барабанов, хриплых возгласов какой‑то неистовой женщины и кошачьего визга пронзительных дудочек…

Вдруг Алесь вздрогнул. Что это? Что за странная смена?

В репродукторе исчезли завывания и барабанный грохот. Сквозь сухое потрескивание атмосферных разрядов откуда‑то, очень издалека, будто из какого‑то другого мира, доносились мягкие мелодичные звуки, нежный перезвон. Эти спокойные звуки несли с собой что‑то родное, до боли в сердце знакомое: они появлялись один за другим, создавая выразительную мелодию, хотя и короткую, хотя и несложную… и эта мелодия неоднократно повторялась, заставляя сердце сладко сжиматься одновременно и от тоски и от радости… Но что это? Почему в груди вдруг стало так жарко, почему у Марты взволнованное, сияющее лицо, словно и она чувствует то же самое?

Пальцы девушки замерли на ручке приемника, словно она боялась неосторожным движением спугнуть эту нежную, едва слышную мелодию, которую наигрывали далекие серебряные колокольчики. Тихо–тихо, одними губами Марта заговорила:

— Как приятно, Алексо, как нежно звучит этот сигнал, правда? Я всего раз или два в жизни слышала его у Фредо Виктуре… ведь это так далеко от нас и поймать по радио очень трудно… Алексо, ты узнаешь этот сигнал? Дядя Фредо говорил, что это отрывок из какой‑то песни, песни о Москве и о Советской стране, да, Алексо?..

О Москве? О Советской стране? Да, да, вот оно: «Широка страна моя родная!.. Широка страна моя родная!» Сигнал, позывные московской радиостанции!

— Москва! Родная Москва!

Косточки пальцев, которыми Алесь сжимал край кровати, побелели от напряжения. Москва!.. Он переводил широко раскрытые глаза с Марты на приемник, снова на Марту хотел что‑то сказать, что‑то крикнуть – и не мог.

— Алексо! Что с тобой? Ты побледнел! Тебе плохо? Алексо! Да скажи же, в чем дело!

Алесь с трудом произнес:

— Подожди… подожди, Марта… я сейчас, сейчас…

Что‑то большое, еще не осознанное, но такое большое и важное, что закрывало собой все остальное, – медленно поднималось из глубины души Алеся. Оно заполняло грудь, оно непреодолимой, мощной волной заливало душу, грудь, голову, которая шла кругом. Один за другим появлялись еще неясные образы, картины. Они наплывали горячими толчками, смешивались, исчезали – и снова возникали, все более ясные, более красочные… И одновременно понемногу сдвигалась тяжелая, непроницаемая пелена, которая до сих пор окутывала черным одеялом то, что юноша тщетно пытался вспомнить. Светлые проблески разрывали эту пелену, так же как острые яркие лучи солнца пронзающие иногда густые облака. Пелена расступалась неохотно, она сразу смыкалась и сливалась снова, сразу гася еще непрочные проблески памяти. Но зато и проблесков становилось все больше, они рвали тяжелую серую пелену на куски, расталкивали ее, открывая, будто ясное чистое небо, широкие пейзажи и картины, которые Алесь уже отчаялся вспомнить…

Советская страна… родной город… залитые солнцем улицы, которыми он мальчишкой возвращается из школы… прощание с отцом и матерью, когда он отплывал юнгой на теплоходе… пожатие отцовской руки и короткие объятия, как и надлежит мужчинам… и слезы матери, ее поцелуи, от которых было и немного стыдно, и несказанно приятно… плавание в далекие края… нападение фалангистского военного корабля… плен… концлагерь… долгое–долгое ожидание… отъезд многих товарищей… и вновь ожидание… и наконец разрешение ехать на Родину… поезд… длинноносый человек в широком пальто… грохот железнодорожной катастрофы… Валенто и Седой Капитан…

Все это пронеслось почти мгновенно, обгоняя друг друга, заливая ярким светом прошлое юноши, будто кто‑то повернул электрический выключатель, и от этого исчезла темнота, и стало видно все–все, хоть касайся рукой.

Алесь боялся пошевелиться: а что, если вдруг он снова все забудет? Он осторожно повернул голову налево, направо, как бы проверяя, крепко ли держится в нем память, не исчезает ли что‑то? И тогда он заметил, как тревожно смотрит на него Марта. А, ведь и правда, она же не понимает, что произошло!

— Марта, дорогая, все прошло! Я помню! Все, решительно все помню! Ко мне вернулась память!

Красивое лицо девушки засияло искренней радостью.

— Ты вспомнил, Алексо! Действительно? И теперь тебя ничего не будет мучить? Вспомнил, кто ты и что с тобой было раньше?

— Да, Марта, да! Все знаю, все вспомнил. Я выздоровел, Марта!

— Да ты и не был болен, Алексо, я тебе говорила, только ты не верил мне, что все будет хорошо!

— Ой Марта, как хорошо! И какая ты умная, какая красивая!

Он вскочил и бросился к девушке. Схватил ее в объятия и горячо поцеловал, вкладывая в этот поцелуй всю свою безмерную радость. Марта покраснела, она стыдливо сопротивлялась, хотя глаза, большие и блестящие, выдавали ее, красноречиво говорили о такой же радости и волнении.

— Да погоди, погоди, Алексо! Да что же ты делаешь? Ну, погоди! Я тебе говорю, Алексо, – выкрикивала она, едва переводя дыхание.

Но Алесь не слышал ничего и опомнился только тогда, когда услышал удивленный голос Валенто Клаудо:

— Вот это картина! Как я вижу, ты, юноша, времени не теряешь. И Марта тоже тихая – тихая, а видишь, что оно выходит!

2. Не спрашивай меня, Алесь

Теперь настала очередь покраснеть и юноше. Действительно, как‑то оно получилось немного не так… Валенто Клаудо стоял у дверей и покачивал головой, поглядывая то на Алеся, то на Марту которые чувствовали себя очень неловко. Первой пришла в себя девушка. Она бросилась к механику и обхватила его шею руками:

— Дядя Валенто, да ты пойми, что произошло! Алексо все вспомнил!

— Что вспомнил? – Не понял сразу Клаудо.

— Все о себе, что с ним раньше было. Мы слушали радио, и вдруг мне повезло поймать московские колокольчики, как они отбивали мелодию… Алексо вдруг побледнел, и я подумала, что он заболел… а он сказал мне молчать, а сам такой бледный и напряженный… а потом все и вспомнил, понимаешь, дядя Валенто? И тогда мы оба очень обрадовались… Ну, и потом Алексо…

— Гм… – Немного недоверчиво пробормотал Клаудо, все еще вопросительно поглядывая на Алеся.

— Это правда, Валенто, – глядя ему прямо в глаза, сказал юноша. – Я не знаю, как это произошло, но я вспомнил все. И теперь ты, наконец, поверишь мне, поймешь что я ничего не хотел от тебя скрывать. Теперь я могу рассказать о себе все–все… всю жизнь!

— Так‑таки сразу все и вспомнил? – Переспросил Валенто.

— Не знаю… может, и не сразу, а через несколько минут. Я не могу сказать, как это произошло. Но сейчас будто я никогда ничего и не забывал.

— Ну, тогда мне остается только поздравить тебя, Алесь, – широко улыбнулся честный Валенто Клаудо. Он открыл объятия: – Иди‑ка сюда, я тоже расцелую тебя! Возможно, это тебе будет не так приятно, как предыдущий поцелуй, но…

И он прижал к себе юношу.

— А теперь расскажи мне, хотя бы вкратце, что же ты вспомнил о себе? – Спросил, отпуская Алеся, Валенто. Он сел на кровать, внимательно вглядываясь в взволнованное лицо юноши.

Но как рассказать вкратце о целой жизни? Сбиваясь, перескакивая с одного на другое, Алесь рассказывал о том, что вспоминалось первым, что казалось самым важным. И хотя это был очень корявый, несвязный рассказ, оба его слушателя, и Марта, и Валенто Клаудо, слушали, не пропуская ни одного слова. Ведь перед ними был теперь и тот же, и несколько другой Алесь. Тот самый, потому что он оставался привычным для них, непосредственным, живым юношей; другой – потому что с его разума спала пелена, которая мешала ему, угнетала. Алесь помнил! Он помнил все–все, словно никогда не страдал от этого черного провала в памяти!

Вдруг юноша остановился. Он посмотрел на Марту, потом на Валенто Клаудо, немного поколебался и наконец сказал:

— Как же мне хочется домой! Ой, и сказать не могу! Вот когда не помнил ничего, это было как‑то по–другому. Казалось, есть где‑то дом, далеко–далеко… как в тумане, смутно. А сейчас так ясно вижу любую мою Родину, так она мила моему сердцу, что даже сжимается все внутри… Когда только мне удастся его увидеть?..

Действительно, когда это может произойти? И разве тут зависит что‑то от воли самого Олеся, заброшенного судьбой в бурный водоворот событий, запутанных и сложных?.. Конечно, нет; ему остается только ждать и мечтать, мечтать о далекой Родине, о возвращении…

Валенто Клаудо сочувственно посмотрел на юношу:

— Все придет в свое время, друг! Видишь, хотя ты и не верил, а получилось, как тебе говорили и я, и Капитан: ведь память к тебе вернулась? И дальше тоже будет все прекрасно… Кстати, ты сказал Капитану о том, что произошло с тобой? Нет? Эх ты, а он наверняка очень обрадовался бы, услышав о таком приятном событии!..

Капитан?.. Алесь растерянно посмотрел на Марту. Ее глаза были опущены.

— А почему, действительно, ты до сих пор не сказал Капитану об этом? – Продолжал Валенто, не замечая, как с лица юноши понемногу сбегала радость.

— Ну… когда бы я мог?.. – Медленно сказал Алесь. – И я не знаю, будет ли это ему сейчас интересно… возможно, Капитану это и ни к чему…

— Как так? Что ты говоришь? – Искренне возмутился Валенто. – Как ты вообще можешь говорить такое? Капитан, который так любит тебя…

Алесь еще раз посмотрел на Марту. Она будто ничего не слышала. Только ее тонкие пальцы, нервно перебирая край накинутого на плечи платка, выдавали ее внутреннее напряжение. И тогда Алесь быстро сказал, словно бросаясь в воду:

— Капитан никого не любит. Он не любит людей.

Валенто Клаудо не смог скрыть своего удивления. Видимо, он никак не ожидал таких слов. Его рот открылся, потом закрылся, будто возмущенный механик не мог найти слов. И уже после этого Валенто взорвался:

— Ты… ты говоришь такое! Как ты осмелился судить Капитана, который спас тебя? Капитана, который относится к тебе, как к родному сыну! Он не любит людей, да? И ты говоришь это о человеке, который держит тебя при себе, который на твоих глазах решил помочь моему другу, Педро Дорильо? Нет, это ни на что не похоже! Марта, ты слышала это?

И тогда наступила минута, когда хорошего и честного Валенто Клаудо как будто поразило громом. Потому что именно тогда, когда он перевел взгляд на Марту, ожидая, что девушка выразит по крайней мере такое же возмущение словами Алеся, как и он сам, – она ​​, все еще не поднимая глаз, тихо сказала:

— Я, наверное, очень плохая, дядя Валенто, но Алексо сказал то, о чем думала и я. Мне все время страшно, дядя Валенто! Ты понимаешь, я знаю, что теперь вся моя жизнь зависит от Капитана. Потому что он обещал освободить отца, а… а потом как будто совсем забыл об этом. И ни разу не вспомнил о своем обещании… А мой дорогой отец сидит в тюрьме, его, возможно, пытают…

— Глупости! – Снова вспыхнул Валенто Клаудо. – И твоего отца никто не пытает, и Капитан наверняка хорошо помнит обо всем. С какой это стати ты выдумала, что Капитан не выполнит своего обещания? Разве до сих пор он не делал все так, как говорил? Напрасно волнуешься, Марта. Капитан не терпит несправедливости, он рад был бы всем помочь, сделать всем лучше… Капитан знает все, вот что!

Алесь увидел, как Марта на мгновение подняла взгляд на Валенто. В глазах ее стояли слезы. Конечно, она волнуется, она привыкла относиться к Валенто Клаудо, как к лучшему другу отца, чьи слова и мысли всегда были для нее очень весомыми, она просто не решается сказать Валенто то, что говорила так искренне Алесю. Ну ладно, тогда он скажет это сам! И, не думая больше ни о чем, юноша горячо заговорил:

— Капитан знает все, ты говоришь, Валенто? И если он что‑то сказал, то все это, наверняка, будет выполнено, так?

— Конечно. Да какая тебе муха укусила, парень? Что ты имеешь в виду? – В голосе Валенто Клаудо звучало искреннее удивление.

— Тогда, значит, верно и то, что Капитан объявил себя властелином, единственным, кто имеет право приказывать всем и решать судьбы людей? Он хочет отомстить фалангистам, хорошо. Но он посылает на морское дно сотни людей, которые были виноваты только в том, что ими командовали офицеры, командиры миноносца, так? За что Капитан убил их, скажи, Валенто? И не об этом ли, что может именно так случиться, говорил тогда Фредо Виктуре? Говори, Валенто! Ведь это не только, мои мысли, так думает и Марта. Ну, отвечай нам искренне, как всегда, как мы привыкли говорить с тобой!

Валенто Клаудо даже отшатнулся от неожиданности, так удивила его внезапная вспышка Алеся.

— Ну, знаешь… – Уже нерешительно пробормотал он, не находя нужных слов.

— Нет, ты скажи! – Настаивал Алесь. Юноша хорошо понимал, что разговор приобрел очень острый характер и неизвестно, чем он кончится. Но он заметил, что Валенто Клаудо колеблется, колеблется… О, наверное, и в его душе, где‑то в глубине, тоже шевелятся сомнения…

— Скажи, Валенто!

Лицо Клаудо нахмурилось. Казалось, что в нем борются сложные чувства. Наконец он произнес :

— Я знаю Капитана давно, парень. И знаю его сердце… как и все мы здесь, на «Люцифере». А сколько времени знаешь его ты, чтобы иметь право не только рассуждать так о нем, но и осуждать его?

Горечь и боль звучали в словах Валенто. Сердце Алеся сжалось: впервые он видел хорошего и искреннего, всегда жизнерадостного и бодрого механика таким неуверенным в себе, впервые слышал глубокий упрек в том, что он говорил. Бросить бы все, не огорчать бы больше этого хорошего, честного человека… но нет, раз начав, Алесь обязан не сдаваться, а довести до конца свои мысли!

— Я не осуждаю его, – твердо ответил юноша. – Я говорю тебе, Валенто, о том, что в свое время говорил нам с Мартой Фредо Виктуре. Ты же сам говорил, что Виктуре настоящий человек, который хорошо разбирается во всем. И ты видишь, что слова Фредо Виктуре сбываются… Капитан делает так, как и предвидел Виктуре. А ты сам, Валенто, разве не видишь этого?

Клаудо молча смотрел на Алеся. Он заметно колебался, и это смог бы прочитать на его лице каждый. Честный и искренний Валенто не умел скрывать своих чувств. Он искал и не находил ответа, только лицо его все больше хмурилось. Будто с последней надеждой, он перевел расстроенный взгляд на Марту. Но и девушка смотрела на него так же вопросительно, как и Алесь. Тогда Клаудо беспомощно махнул рукой, с трудом повернулся и молча шагнул к двери. Сердце Алеся стонало: неужели, неужели Валенто так и уйдет, ничего не сказав? Ему тяжело, очень тяжело, потому что слова его друзей, и Алеся, и Марты, глубоко поразили его… броситься бы к нему, утешить… но нет, нельзя, нельзя поддаваться чувству! Дело слишком серьезное!

Уже у самой двери Валенто остановился. Держась за ручку двери, но еще не открывая ее, он повернулся к юноше и девушке, которые смотрели на него, затаив дыхание. Печально, с большой неподдельной искренностью он сказал:

— Я не могу ответить тебе, Алесь… Все это так неожиданно для меня… Но скажу тебе, что я и сам многого не понимаю. Но я верю, как верил всегда: Капитан знает, что делает! Я привык к этому. Иначе не могу. А еще я хочу попросить тебя, Алесь… лучше не спрашивай меня о таких вещах! Капитан сделает все, что обещал, он поможет, он спасет Педро Дорильо. Потому что он Капитан! А об остальном… не спрашивай, Алесь! Особенно в такие минуты, как сейчас, когда мы должны отправиться… отправиться в бой…

— В бой? – Одновременно вырвалось и у Алеся, и у Марты.

— Да. Разве вы не знаете, что каждый выезд «Люцифера» теперь означает возможность жестокого боя? Ведь на нас охотятся и жандармерия, и полиция, и войска… Разве сейчас можно говорить о чем‑то другом, что‑то взвешивать, о чем‑то спорить? Надо просто выполнять приказы… поговорим как‑нибудь потом, я обещаю тебе это, Алесь…

Дверь за ним закрылась.

Марта растерянно смотрела на Алеся.

— Снова схватки, снова бой?.. – Тихо сказала она. И, не дожидаясь ответа, добавила: – А у него так тяжело на душе, ты видел, Алексо?

— Видел, Марта. И за это я еще больше люблю его! Потому что он честный человек и ответил нам, то о чем действительно думал…

Алесь остановился. В коридоре раздался сигнальный звонок, который обычно призывал команду «Люцифера» готовиться к отплытию. Еще несколько секунд – и огромное тело машины дрогнуло. Задрожал пол. «Люцифер» отправлялся с подземной базы, он погружался в воду, чтобы глубокий каналом выйти в открытое море. А потом… кто мог сказать, что было на уме Седого Капитана, куда он решил направить «Люцифер», для какой цели?..

Марта тихо коснулась руки Алеся. Голос ее на этот раз был особенно мягкий, ласковый и родной:

— Ты сказал, что теперь еще больше любишь дядю Валенто, Алексо?

— Сказал, потому что так оно и есть. А что?

— А я добавлю, что и я теперь еще больше люблю тебя, Алексо. Ты смелый и решительный… и сказал все то, о чем думаешь… и о чем думаю я… И, если ты действительно хочешь этого, тогда…

— Что тогда, Марта?

— Тогда мы действительно будем с тобой вместе… потому что судьба связала нас, и нам больше не на кого положиться, некому больше довериться… Да, Алексо?

— Да, Марта! – Горячо подтвердил юноша.

 

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

1. Действуют электрические мины

А правда, что же решил предпринять Седой Капитан? Возможно, что‑то об этом мог знать Валенто Клаудо, как его ближайший помощник. Но Валенто молчал. Его до сих пор жизнерадостное, энергичное лицо, готовое раньше в любую минуту осветиться веселой улыбкой, блеснуть снежно–белыми зубами под тоненькой черной полоской аккуратно подстриженных усиков, теперь оставалось все время сосредоточенным и мрачным.

Да и с чего бы это Валенто Клаудо улыбаться, если, как он сказал тогда Алесю, «Люцифер» отправился к новым жестоким боям. Но ради чего велись эти бои?

Такой вопрос Алесь задавал себе не раз. Но ответить на него, конечно, не мог. Если бы Капитан имел целью просто прорваться куда‑то в определенное место, скажем за границу, его действия были бы другими. Но «Люцифер» не придерживался какого‑то определенного направления, наоборот, он все время менял направление своего передвижения по стране, словно стараясь не оставить ни одного ее района, где бы люди не признали его страшную силу. А может, это и стало теперь главным намерением Седого Капитана?..

Ведь сказал он перед уничтожением миноносца «Сан–Себастьян», те жестокие слова:

«Я докажу, я на деле покажу мое могущество, хотя бы и ценой жизни тех, кто окажется на моем пути!»

Эрнан Рамиро надеялся, что его появление тотчас же изменит положение в стране. Он считал, что действия «Люцифера», как факел, зажгут сердца людей и вдохновят их на решительную борьбу против фалангистов. Этого не произошло. И Рамиро объяснял для себя это только одним: тем, что люди недооценивают силу его «Люцифера» и, наоборот, продолжают переоценивать силу фалангистов, их полиции и жандармерии, особенно теперь, когда их поддерживали еще и воинские части. Эрнан Рамиро был оскорблен и разгневан. Он решил, очевидно, действительно показать на деле свое могущество. И действовал именно так.

«Люцифер» появлялся в окрестностях столицы неожиданно, как молния, несмотря на всю бдительность и предусмотрительность жандармских и военных постов. Он появлялся неизвестно откуда, наносил сокрушительный удар и исчезал снова, будто проваливался в неизвестность, до нового своего появления, до нового безжалостного удара. И путь его, в котором нельзя было найти никакого определенного направления, никакой определенной цели, был отмечен разрушениями, пожарами и смертью.

Это происходило, например, так.

Часовые безупречно замаскированной артиллерийской военной заставы № 314 только что сменились. Уже смеркалось. Часовые ожидали, пока офицер, который сменялся, передал командование заставой сменщику и, как обычно, заняли свои посты. Как и вчера и позавчера, и в остальные дни. Дежурство, которое, казалось, было совсем бессмысленным, дежурство в безлюдной местности, в бездействии, без развлечений было для солдат очень скучным. Но на военной службе нужно выполнять то, что от тебя требует командование, и знать, что твое настроение и твои желания никого не интересуют, за исключением разве что ближайших товарищей, которые томятся не меньше тебя.

Офицер, который сменялся зевая сказал своему сменщику:

— Надеюсь, вы хоть книгу какую‑нибудь взяли с собой? Ужасно скучно столько времени ничего не делать!..

— А может, что‑нибудь и случится? – Возразил тот, потому что в глубине души надеялся, что именно ему повезет принять участие в какой‑нибудь важной операции.

Первый офицер слабо махнул рукой.

— Э нет, об этом бросьте и думать, дружище, – сказал он. – Здесь не может произойти никаких неожиданностей. Ведь наши посты, как вам известно, расположены цепью и соединены телефонной связью. Если бы что‑то произошло хоть за сотню километров, мы сразу узнали бы по телефону. Нет, не ждите. Будьте здоровы, до утра!

И он вышел, радостный от того, что может заняться наконец чем‑то полезным, более интересным, чем бессмысленное дежурство.

Новая смена, как мы уже сказали, заняла посты. Наблюдатели проверили состояние стереоскопических труб и других аппаратов. Все оставалось таким же, как и раньше, во время предыдущей смены. Безлюдная дорога извиваясь исчезала на севере за дальним пригорком, а на юге пряталась в большом лесу, едва заметно маячившем темно–синей полоской где‑то на горизонте. Пустая и безлюдная дорога, по которой после предупреждений полиции никто не ездил, казалась особенно скучной и мертвой.

Батарея, которая имела задачу расстрелять «Люцифер» при первой же его появлении, была хорошо замаскирована, так умело, что даже опытный командир дивизиона едва заметил ее, да и то уже совсем приблизившись к ней. Два старых, ободранных стога сена, неуклюже торчавших в стороне от дороги, вот и все, что видел в этом месте людской глаз.

Однако в этих стогах были спрятаны четыре скорострельные автоматические пушки. Две из них смотрели своими жерлами на север, две – на юг. Достаточно было нажать на сигнальную кнопку, чтобы пушки засыпали дорогу в обе стороны смертоносными снарядами. А сигнальная кнопка находилась тут же, рядом с телефонным аппаратом, который соединял эту батарею с соседними постами, рядом со стереоскопической трубой, рога которой непрерывно вращались с юга на север с севера на юг.

Точно такие же замаскированные артиллерийские заставы были размещены во многих пунктах. И все они имели одинаковое задание: немедленно открыть сокрушительное огонь по «Люциферу», где бы и когда бы он ни появился.

Прошло около часа. Дежурному офицеру, который тщательно осматривал оба направления, глядя в стереоскопическую трубу, показалось, что его прибор вращается не так легко, как прежде. Он уже собирался позвать техника и приказать ему проверить и, возможно, смазать шарниры, но тут в ящике телефонного аппарата будто что‑то зашуршало. Офицер удивленно посмотрел в его сторону. Если бы это был сигнал, то из ящика раздался бы пронзительный зуммер. А что это за шуршание невыразительное и сухое?.. Может, что‑то испортилось в телефоне?

Он взял трубку, поднес ее к уху. Да, странное шуршание доносилось из нее! Словно кто‑то шептал издали: был слышен чей‑то приглушенный голос, быстро–быстро что‑то говорящий, но все слова сливались в однообразное гудение, нельзя было ничего разобрать.

— Алло! – Крикнул офицер. – Алло! Что такое? Говорите яснее и медленнее. Не спешите, как на пожар! Алло! Слышите?

В ответ он услышал далекий голос, который старательно выговаривая слова по слогам, заикаясь, так и не сумевший ничего сказать толком. Офицер рассердился:

— Да что вы там, говорить разучились, что ли? Я не пойму ни слова! Медленнее, четче, говорю я вам! Это юг или север?

В трубке что‑то забулькало, затрещало. Но теперь офицеру повезло разобрать несколько отдельных слов:

— Повреждены… минут назад… север… остался один… все другие…

— Что за ерунда, черт возьми! – Выругался от досады офицер. Толи это говорит пост «Север», Толи что‑то о северном направлении хотят сказать? А если что‑то повреждено, то надо немедленно починить! Черт знает что! – Эй, ​​вы там! – Закричал он снова в трубку. – Что случилось? Нельзя ничего…

Он вдруг замолчал, и трубка выпала из руки. Офицер услышал испуганный крик сержанта, который вместо него смотрел в окуляры стереоскопической трубы:

— «Люцифер»! «Люцифер»! Выезжает из леса, господин офицер!

Офицер прильнул к окулярам, оттолкнув сержанта. Да, даже в сумерках было видно, как со стороны леса Фонтиверос к заставе вдоль дороги движется каплевидный вытянутый корпус большого автомобиля. Сомнений не было: это «Люцифер»! Рука офицера нащупала кнопку и нажал ее. Сигнал подан! Но, словно, не доверяя этому, офицер закричал во весь голос:

— Огонь! Огонь! Немедленно!

Это было лишним. Еще до того, как к артиллеристам около пушек, направленных на юг, донесся голос офицера, они уже нажали на механизмы затворов. Щелкнула сталь. Но… но выстрела не произошло! В мертвой тишине звякнул второй затвор. И вторая пушка тоже не выстрелила! А огромный серо–зеленый автомобиль, страшный «Люцифер» приближался, казалось, с невероятной скоростью, его изображение в окулярах стереоскопической трубы очень быстро росло…

— Огонь! – Яростно закричал офицер. – Под суд! Расстреляю на месте! Огонь!

Артиллеристы засуетились возле затворов, чтобы заменить снаряды, которые, очевидно, дали осечки, – оба одновременно. Однако затворы не открывались! В сложном механизме скорострельных пушек что‑то заело, затворы словно приросла. И самым удивительным было то, что это случилось одновременно у обеих пушек.

Развернуть в нужном направлении две другие пушки, которые были нацелены на север?.. Но на это уже не хватало времени. Артиллеристы стояли как вкопанные. Они услышали властный громкий голос, гремевший в воздухе, видимо, усиленный громкоговорителями. Это был голос с «Люцифера», который приближался к батарее, спрятанной в стогах.

— Значит, вы готовились расстрелять мой «Люцифер»? Вы не обратили внимания на мои предупреждения и продолжаете помогать фалангистской полиции охотиться на меня? Ну что ж, вы сами приготовили себе смерть!

«Значит, он видит нас, несмотря на маскировку!» – Мелькнула у дежурного офицера молниеносная мысль. Отчаяние охватило его, потому что он, как и другие, слышал тревожные рассказы о судьбе уничтоженного Седым Капитаном миноносца «Сан–Себастьян». Неужели и с его батареей произойдет нечто подобное?..

Офицер увидел, как из короткой толстой трубы, торчащей над крышей ужасного автомобиля, появилось голубоватое пламя. Выстрел?.. Но вслед за пламенем не появился дым и не было слышно никакого звука.

На батарее все замерло. И офицер, и каждый из солдат, которые неотрывно смотрели в сторону «Люцифера», видели, как из загадочной трубы вылетело небольшое странное кольцо. Оно крутилось в воздухе, будто брошенное в направлении батареи. Оно чем‑то напоминало небольшую накачанную камеру автомобильного колеса и казалось вполне мирной вещью, такой неестественной в этих угрожающих обстоятельствах. Словно кто‑то, играя, бросил сюда эту камеру.

Через мгновение черное кольцо упало на ближайший стог сена и мгновенно рассыпалось на мелкие частицы, на почти невидимую пыль. Вместо него в вечернем небе вспыхнул сияющий голубой шар, словно сотканный из искристого пламени. Длинные ослепительные искры разлетались от него во все стороны.

Все, к чему прикасался сияющий шар, загоралось жарким пламенем. Но и это продолжалось лишь несколько секунд, потому что шар взорвался, заливая все вокруг невероятно жарким светом, который проникал сквозь глаза до самого мозга.

Это было последнее, что успели увидеть в своей жизни солдаты и дежурный офицер замаскированной артиллерийской заставы № 314.

Через несколько минут «Люцифер» исчез, оставив за собой только пылающие стога сена.

2. Рассказ сапера

Таким было первое появление «Люцифера» в зоне артиллерийских батарей, расставленных на подступах к лесу Фонтиверос и на других дорогах этого обширного района, где, по мнению фалангистского командования, можно было скорее ожидать Седого Капитана. И это появление было только началом тех страшных событий, которыми Эрнан Рамиро ответил на объявленную ему войну.

Вынырнув в тот день недалеко от морского берега, «Люцифер» в течение вечера промчался более трехсот километров на север. На его пути оказалось шесть замаскированных батарей. И ни одна из батарей не успела сделать по нему не одного выстрела, хотя каждая из них держала пушки заранее наведенными в обоих направлениях шоссе. Каждую из батарей ждала судьба заставы № 314.

Несмотря на установленную между заставами телефонную связь, ни одна из них не предупредила другие о внезапное появление «Люцифера», а тем более о том, что случилось с ней самой. Повсюду по неизвестной причине в критичный момент портились телефоны, а пушки отказывались стрелять, хотя еще за несколько минут до того все было в полном порядке.

Так продолжалось до поздней ночи. А утром «Люцифер» появился снова.

Словно не зная об опасности, Седой Капитан будто нарочно выбрал на этот раз дорогу, где были расставлены электрические мины, расположенные под проезжей частью шоссе. Эти мины были соединены проводами с хорошо замаскированными наблюдательными постами. Опытные саперы сидели на этих постах за километр от шоссе. Выполняя строгий приказ командования, они не сводили глаз с белой ленты дорожного полотна. Населению было запрещено даже подходить к этому шоссе, которое соединяло лес Фонтиверос с районом столицы. Командование объявило, что на всей этой территории будут проводиться большие военные маневры. И этого было, конечно, достаточно, чтобы никто не осмелился приблизиться к запрещенным участкам: иберийцы знали, чем грозит каждому нарушение предписаний фалангистской власти.

Саперы поощренные обещаниями щедрой награды тому, кто уничтожить «Люцифер», неусыпно следили за дорогой. Достаточно было в случае появления разыскиваемого автомобиля нажать на кнопку контактов, как тут же взорвется мина, соединена с саперным постом проводами. Нужно было только выбрать подходящий момент, когда «Люцифер» окажется как раз над заложенной миной, место которой каждый из саперов знал по незаметным для постороннего глаза приметам. Кроме того, между электрическими были расставлены и обычные фугасные мины, которые автоматически действовали от малейшего нажима на поверхность шоссе. Полиция и жандармерия, усиленные воинскими частями, приняли все меры, чтобы уничтожить «Люцифер». Они как будто все предусмотрели.

Но на самом деле все обернулось иначе.

Вот что рассказывал потом, во время допроса, чинам высшего командования один из дежурных саперов, которому довелось в тот день собственными глазами увидеть таинственный «Люцифер».

— Мой наблюдательный пост находился в маленьком лесочке метрах в шестьсот от дороги, которая подходит к лесочку, а затем вновь отдаляется от него. Поэтому я видел очень далеко, километра на четыре–пять в обе стороны.

Сменив своего предшественника, я в полевой бинокль осмотрел все вокруг. Ничего подозрительного не заметив, я положил бинокль, проверил аккумуляторы и контакты. Все было в порядке.

После этого я снова осмотрел свой участок. Мне было известно, что, кроме моей электрической мины, на этом участке установлено еще несколько фугасных мин. Поскольку они действовали автоматически, я не следил за ними да и не знал точно места, где они расположены.

Потом я связался с соседними постами, как и было предусмотрено инструкцией, по которой я должен был время от времени сообщать соседним постам об обстановке на моей участке, а также узнавать от них, не возникло ли опасности в том или другом направлении. Телефон работал исправно, на соседних постах было все в порядке.

Все выглядело спокойно.

Но вдруг я заметил в бинокль вдали, справа по шоссе, там, где дорога поворачивала к моему лесочку, какую‑то темную точку. Она двигалась вдоль шоссе и приближалась ко мне. Сначала я удивился, потому что знал, что в том направлении находится соседней пост, с которого меня, по инструкции, немедленно должны были предупредить по телефону о появления любого транспорта, да еще такого, который движется в мою сторону. Но все происходило слишком быстро, и у меня не было времени на размышления.

Точка быстро росла, и через несколько секунд я уже разглядел, что это «Люцифер», общий вид которого был мне хорошо известен по фотографиям. Да, это был он! Я не мог ошибиться, потому что узнал его продолговатый серо–зеленый корпус! Автомобиль быстро мчался по шоссе, приближаясь к тому месту, где была заложена моя электрическая мина.

Держа руку на контактной кнопке, я уже без бинокля следил за движением машины, чтобы не упустить нужного мгновения. Автомобиль двигался совсем бесшумно. Я хорошо помню, как подумал об этом, потому что рядом со мной щебетали какие‑то птички, и ничто не заглушало этого щебета, так было тихо.

До моей мины автомобилю осталось примерно с полкилометра, как вдруг я увидел перед «Люцифером», так метров за сто до него, черный столб дыма, который вынырнул из‑под земли, грибом раскинулся в воздухе и медленно начал оседать вниз. Потом до меня донесся хлопок. Я понял, что это взорвалась фугасная мина. И это очень удивило меня, потому что мина взорвалась еще до того, как автомобиль оказался над ней. Значит, он не успел нажать на почву, почему же тогда она взорвалась?..

Опять‑таки думать мне было некогда. Я увидел, как «Люцифер», не сбавляя скорости, пролетел, видимо, по инерции, над большой воронкой, образовавшейся в земле от взрыва фугасной бомбы. Мне показалось, что «Люцифер» пролетел над воронкой, как на крыльях, совсем не опираясь на почву колесами, потому что он даже не качнулся при этом.

Так или иначе пора было действовать, потому что до моей электрической мины «Люциферу» оставалось не более трехсот метров. Я приготовился нажать кнопку, как только автомобиль приблизится к мине на пятьдесят метров, учитывая его скорость. Но не успел ничего сделать!

Моя мина взорвалась сама, без моего вмешательства, раньше, чем я успел нажать на контактную кнопку! Взорвалась тогда, когда между ней и «Люцифером» оставалось еще метров двести! Это был страшный взрыв, мне показалось, что в том месте взорвалась не одна, а несколько мин. Я никогда не видел ничего похожего на этот взрыв. На мгновение «Люцифер» закрыло от меня огромным облаком дыма, выброшенной земли и обломков камней. А потом я увидел, как серо–зеленая машина словно выпрыгнула из этой тучи, быстро повернула и начала отдаляться от моего наблюдательного поста… видимо, нисколько не поврежденная.

Я долго смотрел вслед «Люциферу», ничего не понимая, будто обалдевший. Как мог он подорвать секретные мины, и фугасные, и электрические, даже не касаясь их, не доезжая до них сотни метров?.. Я не знаю этого. Все то, что я видел тогда, мне кажется каким‑то чудом или сном. Но все это было именно так, как я рассказал вам, господа. Я ничего не добавил и ничего не забыл…

3. Комитет выносит решение

Ясное дело, этот сапер ничего не мог понять в том, что произошло тогда на его глазах, как не понимали ничего и другие саперы, мины которых «Люцифер» одну за другой взрывал в этот день. Удивительный автомобиль, само название которого уже стало символом чего‑то грозного и неодолимого, мчался над воронками от взорванных мин, сквозь клубы дыма и пыли. Под вечер его след снова потерялся, словно он растаял в синем сумраке, и нельзя было понять, куда он мог деться. По крайней мере ни один из полицейских или воинских постов не посылал командованию никаких сообщений.

А тем временем командование нервничало. И оно имело для этого основания.

Ведь еще до того как исчезнуть, «Люцифер» неожиданно появился, из неоткуда посреди чистого поля, не замеченный ни одним из наблюдательных постов, совсем рядом, всего километрах в пятидесяти от столицы, около выездного штаба управления жандармерии, который отсюда руководил операциями против Седого Капитана в центральном районе. Создание этого штаба было последним мероприятием министра внутренних дел, который учитывал возможность того, что Седой Капитан по какой‑то причине решит вновь появиться в столице. А это было очень нежелательно.

Опровергать многочисленные слухи, которые ходили по столице, что якобы «Люцифер», вопреки предыдущим сообщениям, не уничтожен, генерал да Хуранито считал не только излишним, но и вредным. Однако еще более нежелательным было бы появление Седого Капитана в столице, потому что можно было ожидать, что он обязательно совершит какую‑нибудь акцию, опасную для правительства. А это даст крайне нежелательную огласку за пределами страны. Генералу Альдумеро да Хуранито было хорошо известно, как ждут новостей жадные до сенсаций зарубежные корреспонденты газет и телеграфных агентств.

Поэтому перед выездным штабом жандармерии стояла задача руководить действиями военных и полицейских частей, размещенных вокруг столицы, чтобы любой ценой задержать «Люцифер», если он появится в этом районе. А вооруженных частей собралось здесь немало! И все они были связаны со штабом и телефоном, и телеграфом, и радио, а значит, имели возможность немедленно сообщить руководителям штаба о появлении «Люцифера» в любом месте этого района.

Все было налажено наилучшим образом. Штаб имел точные сведения о состоянии дел во всех направлениях на расстоянии стокилометрового радиуса от столицы. Вполне понятно, что в самом штабе не беспокоились о собственной опасности: слишком крепкое кольцо вооруженных застав было расположено вокруг него.

Тем более неожиданным и страшным оказалось то, что произошло в этот вечер.

Штаб жандармерии разместился в бараках военного городка, окруженного заграждениями из колючей проволоки. В обычное время, когда здесь располагалась военная часть, входить в городок было запрещено. А теперь на всех проездах стояли еще и многочисленные патрули.

Как мог «Люцифер» вдруг оказаться у самого штаба, не замеченный никем из жандармов? Это оставалось необъяснимым.

Факт оставался фактом: «Люцифер» появился перед бараками штаба жандармерии, словно с неба свалился, будто Седой Капитан с совершенной определенностью знал, что именно здесь, в этих невзрачных деревянных бараках, и находятся те, кто руководит непосредственными операциями против него.

Никто по сути не успел ничего понять, когда «Люцифер» уже подошел вплотную к баракам, в штаб жандармерии, откуда никто не успел даже выйти, без предупреждения выпустил одно за другим два смертоносных черных кольца. Одно, кружась в воздухе, упало на бараки штаба, второе перелетело через них и попало в толпу перепуганных жандармов и полицаев, которые бежали куда глаза глядят, увидев страшный автомобиль Седого Капитана. Они уже слышали о том, как «Люцифер» накануне уничтожил одну за другой несколько артиллерийских батарей вместе со всей их прислугой. Попытка побега не спасла никого и здесь, у штаба.

С ужасным грохотом первое черное кольцо разорвалась в бараках, которые сразу вспыхнули жарким пламенем, превратившись в огненную ловушку для всех тех, кто был внутри. Второе кольцо, из которого также выскочила сияющая шаровая молния, которая сразу же взорвалась, убив на месте и разорвав на куски большинство из толпы жандармов и полицаев. Спастись удалось только некоторым из них, да и то они получили сильные ожоги.

И уже совсем непонятным казалось то, что после этого страшного события «Люцифер» исчез так же внезапно и бесследно, как и появился. Никто не заметил ни направления, в котором он двинулся, ни каких‑либо его следов. Ужасный автомобиль будто растаял в воздухе, между заревом горящих бараков штаба и черными вечерним тенями, которые быстро надвигались с запада…

* * *

— Проклятье! – Выругался начальник полиции Карло Кабанерос, подняв голову от рапорта о событиях этого вечера, уставившись красными от бессонной ночи глазами в растерянное лицо своего особо уполномоченного, который сидел напротив него. Но Мигель Хуанес только беспомощно развел руками: он уже потерял способность удивляться чему‑либо, связанному с Седым Капитаном и его «Люцифером».

* * *

— Безумие! Настоящее безумие! – Яростно стукнул сухим кулаком по полированной поверхности большого письменного стола генерал Альдумеро да Хуранито. – Что я доложу каудильо? Ведь это невозможно скрыть от иностранных газет…

И действительно, положение становилось угрожающим даже для всесильного министра внутренних дел. Скрыть такое ​​событие от корреспондентов невозможно. Пытаться опровергнуть их сенсационные сообщения было бы глупостью. Если эти сообщения появятся на страницах иностранных газет, если их будет передавать зарубежное радио – а этом можно не сомневаться, – то нельзя же заставить молчать иберийские газеты. Все равно население будет слушать зарубежные радиостанции, будет читать иностранные газеты, словом, знать обо всем этом. Разве можно при таких условиях замалчивать эти события и приказать иберийским газетам ничего не печатать о них, а иберийскому радио не упоминать об этих событиях в своих передачах?.. Но это же станет поводом для новых сенсационных корреспонденций за границу! Нет, не годится. Тогда, выходит, ничего не остается, кроме…

Генерал Альдумеро да Хуранито нажал кнопку звонка.

— Сообщите департаменту прессы, что я позволяю газетам и радио информировать население о новых ужасных действиях государственного преступника Эрнана Рамиро, известного как Седой Капитан, – сказал он сухо и спокойно адъютанту. – Характер сообщений должен непосредственно вытекать из квалификации, которую я только что дал. Надо еще подчеркнуть что правительство принимает все меры для того, чтобы обезвредить этого преступника и защитить население, которое, безусловно, страдает от его действий. Все. Можете идти.

Министр внутренних дел выбрал свою линию поведения…

* * *

На следующее утро все столичные газеты вышли с сенсационными новостями.

И так же, как всего неделю назад газеты взахлеб сообщали о гибели Седого Капитана и о победе полиции, так и теперь они захлебывались, описывая во всех деталях своевольные и кровавые действия этого государственного преступника, который пытается навредить и правительству и всему иберийскому народу.

Столица бурлила от возбуждения. Люди расхватывали газеты, искали в каждой из них какие‑нибудь новости. На перекрестках, в садах и скверах, в кафе и ресторанах, в аристократических кварталах и рабочих предместьях – везде не утихали разговоры об одном и том же. И раньше о Седом Капитане говорили немало, еще с тех пор, как он со своим «Люцифером» впервые появился во время военного парада на Авеню–дель–Прадо. Однако даже беспристрастный и не слишком внимательный слушатель сразу заметил бы разницу в этих разговорах. Теперь характер разговоров изменился, изменился кардинально.

Если раньше, до событий последних дней, подавляющее большинство людей так или иначе проявляло определенные симпатии к таинственному Седому Капитану, то теперь это странное имя у большей части вызывало страх и опасения. Жандармов и полицаев, которых уничтожил «Люцифер», не жалел никто. О, в этом иберийцы были единодушны! «Собаке – собачья и смерть!» – Это было общим мнением.

Но, кроме жандармов и полицаев, кроме гнусных фалангистов, во время нападений «Люцифера» погибло немало и мирных людей, молодых иберийцев, которых фалангистское правительство заставило одеть военную форму. За что погибли они? Разве виноваты они в том, что их заставили охотиться за «Люцифером»? А между тем, Седой Капитан, очевидно, не делал никакой разницы между жандармами и полицаями, с одной стороны, и ни в чем неповинной молодежью в военной форме, которая была вынуждена выполнять приказы командиров, возможно, внутренне протестуя при этом.

Люди рассуждали так: фалангистское правительство генерала Фернандеса принесло им бедность и жестокость. Но чем лучше жестокие поступки самого Седого Капитана? Он вышел на борьбу с правительством Фернандеса? Хорошо. Но, даже если он победит, что принесет он народу, если и сейчас его действия оставляют кровавые следы?..

* * *

…В небольшой комнате одного из серых невзрачных домов на рабочей окраине столицы было тесно и накурено. Фредо Виктуре обвел внимательным взглядом присутствующих. Лицо его было мрачное и усталое. Несколько часов обсуждения дались нелегко, тем более, что вопрос был слишком важным и вызвал немало споров. Теперь стало ясно, что устал не только он один. Споры понемногу утихли, основные линии наметились.

Фредо Виктуре поднялся и постучал карандашом по столу, призывая к вниманию. Но если бы он и не сделал этого, все равно присутствующие сразу бы замолчали, ожидая, что наконец скажет председатель подпольного комитета патриотов, который до сих пор большей частью слушал остальных, только изредка вставляя то или иное замечание, будто неутомимо впитывал, в себя мысли и настроения членов комитета.

— Что ж, товарищи, будем выносить решение, – сказал Фредо, не повышая голоса, как всегда, спокойно и ровно. – Мы обменялись мнениями, высказались. Кажется, можно подвести итоги и прийти к общим выводам. Да?

— Да, – раздались крики.

— Часть товарищей сначала заняла непримиримую позицию. Мол, у нас нет ничего общего с Седым Капитаном, самолюбивым и властолюбивым индивидуалистом, ставшим на путь террора который тем самым перестал отличаться от любого претендента на диктаторство. По мнению этих товарищей, нужно забыть о возможной пользе, которую мог бы принести нашему движению Седой Капитан с его «Люцифером», потому что с ним, мол, не о чем говорить, он – чуждый и совсем посторонний нам человек. Это – один из крайних взглядов некоторых членов комитета. Но не большинства. Скорее, меньшинства, как я заметил. Большинство, на мой взгляд, придерживается другого мнения…

— Покориться, навязать себе на шею условия Седого Капитана, которые он предложил тебе? Так, что ли?

— Нет, не так. И вы хорошо знаете, что на это я первый не согласился бы, – четко ответил Фредо Виктуре. – Более того, я, как мне кажется, могу еще острее охарактеризовать те особенности Седого Капитана, которые мешают ему стать действительно прогрессивным деятелем, который принес бы большую пользу трудящимся нашей страны… имя которого вошло бы в историю…

— Ну, говори, говори, – иронично заметил кто‑то.

Фредо Виктуре пожал плечами:

— Пожалуйста. Седой Капитан, он же Эрнан Рамиро, прежде всего не политический деятель, он очень мало понимает в политике вообще. Его ум – это ум выдающегося ученого, физика, техника, словом, человека науки, который всю свою жизнь гордился именно тем, что он стоит в стороне от политики, он выше ее. Жизнь и трагическая судьба его близких заставили Эрнана Рамиро понять, что в наше время никто не может оставаться вне политики. И он сам тоже, особенно после того, как ему удалось построить свой ​​«Люцифер»… машину, силу и мощь которой он, кстати, преувеличивает. Но это другое дело. Для самого Эрнана Рамиро «Люцифер» является воплощением могущества и непобедимости. Он убежден, что с помощью «Люцифера» можно достичь всего, чего ему хочется. Чего же? К чему стремится Седой Капитан? Вы удивитесь, когда я скажу: по сути, ни к чему! Он хочет отомстить Фернандесу и его клике – хорошо. Но разве это – политическая цель? Нет! Он хочет, как говорит, освободить народ из‑под ига фалангистов. Но – как? Он и сам не знает этого, надеясь, что народ, убедившись в могуществе его «Люцифера», поднимется против фалангистского строя… а Фернандес и его приспешники, увидев это, покорно уступят местом для другой, демократической власти …

— Детская выходка! – Отозвался тот же голос.

— А я разве говорю, что это разумно? – Улыбнулся Фредо Виктуре. Конечно, все это глупость. Но чего же другого вы ожидаете от Эрнана Рамиро? Ведь он, хотя и выдающийся, талантливый ученый, но не имеет, как мы видим, никакого представления об основных законах развития общества, о классовой борьбе и ее суровых основах. Ему кажется, что для исправления общественного положения, для преодоления фалангизма достаточно добрых намерений, подкрепленных силой «Люцифера». Политически говоря, это – прекраснодушный либерализм, отсутствие каких‑либо четких политических позиций. К сожалению, с такими мелкобуржуазными, интеллигентскими взглядами довольно часто приходится встречаться именно среди ученых… хотя они прекрасно владеют своей специальностью, но остаются иногда политически неграмотными… Сам по себе Эрнан Рамиро, очевидно, честный и порядочный человек. Но очень самолюбивый, даже самовлюбленный, а к тому же и вспыльчивый. Во всем, что не касается науки и техники, он руководствуется не разумом, а чувствами. В этом его заблуждение и противоречивость, которые привели уже к сложному положению… а возможно, и еще больше усложнят его. Ибо без чьей‑либо помощи Эрнан Рамиро, действуя вслепую, не зная настоящего пути борьбы, в пылу своей стихийной ненависти к фалангистам может запутаться еще больше, даже принести много бед… самовлюбленный, ослепленный бурными чувствами, он действительно может попытаться захватить власть, и стать диктатором… вместо Фернандеса…

— Что же тогда делать? Ты видишь, что он – чужой!

— Не чужой, а заблудший и противоречивый, – отрезал Фредо Викторе. – И мы должны не отмахиваться от него, а попытаться повлиять на этого запутавшегося человека. Разве можно недооценивать той пользы, которую мог бы дать общему делу Седой Капитан, если бы повезло повлиять на него, если бы он стал на настоящий путь борьбы? Разве трудно представить себе, какой поразительный эффект дал бы приход талантливого и, если хотите, по–своему могучего Седого Капитана в наши ряды? Представьте на минуту, что он понял безнадежность, обреченность своей ожесточенной индивидуальной борьбы с фалангизмом. Представьте, что он с его «Люцифером» не тратит силы на бессмысленные схватки с полицией и жандармерией, на уничтожение нескольких десятков врагов, на место которых правительство Фернандеса завтра поставит сотни других. Представьте, наконец, что он выступает вместе с нами в нужный момент в решающий бой. Разве же вы не согласитесь, что это в значительной мере помогло бы нашей победе?.. Что скажете, товарищи?

— Представить можно, но осуществить это не удастся. Он чужой человек. Его поступки доказывают это, – отозвался тот же непримиримый голос.

— Если можно представить, то надо и попробовать, – твердо ответил Фредо Виктуре. – Мы должны принять все возможные меры, чтобы мощное оружие Седого Капитана, его «Люцифер», его технические способности, талант и умение послужили нашему общему делу. Было бы преступлением перед народом не сделать этого, потому что это сократит наши жертвы во время решающих боев, день которых приближается. Каким бы это тяжелым ни казалось, надо попытаться повлиять на Седого Капитана…

— Так, может, ты, Фредо, и сделаешь это?

— А хоть бы и я! Я согласен взять на себя переговоры с Седым Капитаном. Через некоторых известных мне людей я могу предложить ему такие переговоры. Конечно, я не могу ручаться за их успех…

— Еще бы!

— Но в случае согласия комитета я сделаю это. Признаюсь, что и у меня не очень много надежды на положительные результаты. Однако тогда мы честно сможем признать, что сделали все, зависящее от нас. А если результаты будут положительными, то еще лучше. Во всяком случае, товарищи, я считаю, что мы не имеем права не использовать всех возможностей. Дело слишком важное! Поэтому, если нет возражений, я ставлю на голосование это предложение. Кто за то, чтобы еще раз попробовать договориться с Седым Капитаном и поручить мне вести с ним переговоры, прошу поднять руки!

Предложение Фредо Виктуре было принято единогласно. За него голосовали даже те несколько членов комитета, которые все время перед этим выкрикивали о нецелесообразности любых переговоров с Седым Капитаном. Вдумчивые и убедительные слова председателя комитета заставили их согласиться с тем, что нужно сделать еще одну, хотя и не слишком надежную попытку.

Дело приближения победы, дело сплочения сил народа в его борьбе против фалангистского режима заставляло согласиться с Фредо Викторе. Это понимал каждый.

Но, верил ли Фредо Виктуре в то, что достигнет успеха?

Пожалуй, нет. Председатель подпольного комитета осознавал это, тем более, что и у него было немало сомнений.

Но, как сказал Фредо Виктуре, дело было слишком важным, – и он шел на этот шаг.

 

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

1. Единственный закон – это мой закон!

Вечерние газеты не принесли жителям столицы никаких важных новостей, они лишь вновь и вновь повторяли то, что было напечатано в утренних. Люди ждали какого‑нибудь официального правительственного сообщения о деле Седого Капитана. Но правительство все еще ​​отмалчивалось. И это еще больше нервировало.

Вечером из каких‑то неизвестных источников по городу поползли слухи о том, что через некоторое время по радио будут передавать важное сообщение министерства внутренних дел. И хотя никто не знал, имеют ли эти слухи реальные основания, или являются чьей‑то выдумкой, около радиоприемников и уличных репродукторов собирались люди и ждали: каждому хотелось первым узнать о мерах, которые правительство собирается предпринять против человека, объявленного вне закона.

И вот пришло время передачи вечерних новостей. Диктор своим поставленным голосом произнес несколько вступительных слов и потом торжественно сообщил:

— Внимание, внимание! Сейчас мы будем передавать сообщение министерства внутренних дел о государственном преступнике, так называемом Седом Капитане. Слушайте, слушайте!..

Слушатели насторожились, переглянулись: вот оно! Слухи были не напрасны!

Их ждала неожиданность. Но не только их, но и самого министра внутренних дел!

Голос диктора вдруг будто захлебнулся. В репродукторах что‑то хрипло зашуршало, раздался пронзительный свист, похожий на вой сирены, тревожный, предостерегающий. И тогда репродукторы заговорили вновь, однако уже совсем другим голосом, несколько напряженным, но четким и ясным:

— Да, слушайте сообщения о так называемом государственном преступнике Седом Капитане! Только это сообщение будут делать не министерство внутренних дел преступного генерала Фернандеса, которому, по сути, нечего сказать, а сам Седой Капитан! Слушайте, люди, с вами говорит Седой Капитан, который, через голову фалангистского правительства обращается ко всем! Слушайте, это говорит Седой Капитан!

Толпы слушателей замерли возле репродукторов. Где‑то зазвонили тревожные звонки телефонов, где‑то забегали и засуетились полицаи и жандармы. Из гаражей вырвались мотоциклы и автомобили, в них на ходу прыгали вооруженные агенты, разгоняя прохожих пронзительными сигналами. Возможно, они спешили к радиостанции, к радиопередатчику столицы, чтобы остановить его работу, чтобы прервать речь Седого Капитана?

Между тем голос из репродукторов не умолкал. Те, кто слышал Седого Капитана раньше, замечали некоторые изменения в его голосе, который звучал теперь напряженно, угрожающе, лишенный спокойной несколько презрительной окраски, свойственно ему раньше. Да, это говорил тот же Седой Капитан, но вместе с тем и не тот!

Этот голос звучал повсюду в столице, раздавался из всех репродукторов, из всех приемников. Слышно его было и в маленькой каюте «Люцифера», где около приемника сидели и, глядя друг на друга, слушали речь Капитана Алесь и Марта.

– …Да, говорит Седой Капитан. Тот самый Седой Капитан, которого покорные фалангистскому правительству газеты и радио изображают сумасшедшим и жестоким преступником. Я говорю с вами на этот раз сам, иберийцы! Я никогда не был преступником, ни тогда, когда меня звали Эрнаном Рамиро, ни после того, как я стал капитаном моего «Люцифера». Все мое преступление заключается в том, что я отказался отдать мои изобретения в руки фалангистов, отказался покориться им и кричать «Эввива каудильо». Я хотел работать в интересах науки, а не для кровавого фалангизма. Вот за что фалангисты преследуют меня. Разве вы не понимаете этого, иберийцы? Вспомните всех тех, кого замучили фалангисты только за проявление недовольства, за попытку протестовать против преступлений их правительства! Так же фалангисты хотели бы замучить, уничтожить и меня. Но я достаточно силен для того, чтобы не покориться им!

Седой Капитан сделал маленькую паузу, словно подчеркивая этим всю важность последней фразы.

— Фалангисты вновь напали на меня. Они требуют, чтобы я сдался, отдал в их грязные руки мои изобретения. А когда я отказался, они решили уничтожить меня и мой «Люцифер». Они начали охотиться на меня. И я вынужден был защищаться, вынужден был тоже применить оружие, но такое​​, против которого не может устоять никто. Мое оружие! Из газет и радио вы уже знаете, какое это страшное и смертоносное оружие! Но в моем распоряжении есть много и других средств нападения, которые я пока не считаю нужным применять. А против пуль, мин и пушек, которые выставило против меня правительство Фернандеса, мой «Люцифер» надежно защищен, и вы знаете это. Время понять всем, что я непобедим и ничто не может помешать мне, ничто не в силах помешать осуществлению моих намерений!

И снова наступила выразительная пауза. Алесь боялся проронить хоть одно слово. В его голове бурлили, обгоняя друг друга, лихорадочные мысли: вот сейчас, сейчас Капитан объяснит все, он расскажет о своих благородных намерениях, расскажет, что он не желает никому зла, а мстит только фалангистским преступникам, которые принесли ему столько горя… все поймут Эрнана Рамиро, увидят, какая у него большая душа, он привлечет к себе симпатии всех! Ах, как хотелось этого юноше! Он скажет, Седой Капитан скажет!

Но произошло совсем не так. В тишину, царившую вокруг репродукторов, начали падать тяжелые, суровые, будто каменные слова. И в каждом из них звучала неприкрытая угроза. Это было и то, чего страстно ждал Алесь, и в то же время совсем, совсем не то!.. Седой Капитан говорил:

— Пришло время, когда разговоры становятся лишними. Того, кто до сих пор не понял моей непобедимости, я заставлю понять это силой. Я, Седой Капитан, который раньше носил имя Эрнана Рамиро, провозглашаю себя мстителем, который заставит фалангистов во главе с Фернандесом и его бандой заплатить своей грязной кровью за кровь честных людей, пролитой ими. Этой моей мести никто и ничто не остановит! И те, кто будет мешать мне, погибнут сами. Не оказывайте помощь фалангистам, люди! Потому что я вынужден буду уничтожать всех, кто будет помогать правительству охотиться на меня! Я объявляю законы и приказы кровавого правительства Фернандеса недействительными. С этого времени единственный закон в Иберии – это мой, закон святой мести!

Еще раз Седой Капитан остановился, угрожающе произнеся последние слова. Алесь затаил дыхание. Он слышал, как рядом с ним тяжело дышит пораженная Марта.

А Эрнан Рамиро – или человек, который родился в последние дни вместо Эрнана Рамиро, – продолжал:

— Чтобы избежать лишнего кровопролития, я предлагаю Фернандесу и его министрам, полиции и жандармерии немедленно прекратить борьбу со мной. А всем, кто слушает меня, приказываю, чтобы они своими действиями помогали мне, а не выполняли распоряжения фалангистов. Потому что теперь я буду безжалостным. Это касается прежде всего солдат и офицеров, которым я призываю не выполнять приказов командования, а слушать меня, предвестника большой мести. Я принесу народу волю и счастье, помогу установить демократическую власть, правительство, которое он сам выберет. Но для этого надо прежде всего уничтожить фалангистское отрепье, и я требую, чтобы все вы поддержали меня в борьбе с правительством. Обещаю мою благодарность и щедрую награду всем, кто немедленно перейдет на мою сторону. И одновременно еще раз предупреждаю: неминуемая смерть, гибель ждет тех, кто станет мешать осуществлению моих намерений. Помните, люди, теперь я единственный, кто имеет право приказывать, и рассказывайте об этом друг другу!

Казалось, что последние слова своей речи Седой Капитан произнес в абсолютной тишине. Но не было ли так и в действительности? Все, кто слушал его, замерли от неожиданности около репродукторов, пораженные страшными угрозами, пораженные тем, что Седой Капитан объявил себя единственным хозяином страны? Что же теперь будет? Гражданская война? Однако нет; ведь в гражданской войне класс воюет против класса. А здесь было совсем другое: Эрнан Рамиро, пользуясь могуществом своего «Люцифера», его смертоносным оружием и непобедимостью, своими силами собирался отомстить фалангистам. Правда, он призывает народ встать на его сторону, обещая ему свободу и счастье, обещая демократический строй. Но кто из предыдущих диктаторов Иберии не обещал того же, захватывая власть? Разве не обещал того же теперешний властелин Иберии, кровавый генерал Фернандес?..

Об этом помнили все. Разве можно верить словам человека, который стремится к власти? Да еще такой, который с первых шагов начинает проливать кровь?.. Ведь это предвещает мало хорошего, тем более, что Седой Капитан с первых своих шагов уже объявляет себя по сути полновластным диктатором. Нет, все это выглядит очень плохо…

2. Как же быть теперь?

Еще более страшным, более угрожающим показалось все это Алесю, который не пропустил ни одного звука из полной гнева и обиды речи Капитана. И хотя в ней не было слова «диктатор», оно само собой возникло в сознании юноши. Да и как иначе можно понять Капитана? Какой другой вывод можно было сделать из всего, что он сказал?

Седой Капитан – диктатор! Эрнан Рамиро, само имя которого после рассказа Валенто Клаудо стало для Алеся символом благородных порывов, несокрушимого мужества, воплощением лучших человеческих черт и непреодолимой стойкости, – Эрнан Рамиро – диктатор! Какое отвратительное, чужое слово! За ним для юноши всегда стояло олицетворение жестокости, произвола, нежелание ни на что обращать внимание, кроме собственной гордости и самолюбия, опьянения властью. Диктатор…

Нет, это невероятно… но Алесь слышал это собственными ушами!

Да, Эрнан Рамиро в свое время испытал много бед от фалангистского правительства, от полиции, жандармерии. Только железное мужество помогло ему спастись из фалангистских застенков, только нечеловеческая выдержка и настойчивость позволили ему осуществить свою мечту и построить «Люцифер», стать вновь независимым хозяином собственной судьбы. Зачем он создал «Люцифер»? Только ли для того, чтобы осуществить свою давнюю мечту, которую он выпестовал вместе с Анхело Альваресом и Хуанитой? Ясное дело, и для этого тоже.

Но, наверное, Эрнан Рамиро сделал это и для того, чтобы доказать фалангистскому правительству, что он не боится его и может отомстить за себя и своих друзей. Все это так, все это можно понять…

А потом …

Потом, с самого начала событий, когда полиция начала преследовать его, у Рамиро с новой силой вспыхнула безудержная ярость против фалангизма. Перед ним, как живые, предстали невыносимо тяжелые воспоминания о том, что совершили фалангисты с ним самим… нет, больше того, что сделали с его другом Анхело Альваресом, верной женой Хуанитой и маленьким сыном Лорхе! Это были ужасные воспоминания человека, который потерял все, что любил, для чего жил. И ярость, которая вспыхнула в сердце Эрнана Рамиро, превратилась во всемогущую жажду страшной мести фалангистам. Ведь теперь Эрнан Рамиро имел для этого неограниченные возможности!

Алесь подумал, что такой человек, как Эрнан Рамиро, потерявший в своей жизни всех близких, должен был полюбить, как живое существо, свое удивительное творение, полуфантастический «Люцифер». Фалангистская полиция нанесла урон «Люциферу», в котором для Эрнана Рамиро сосредоточилось все то, что оставалось для него от счастливого прошлого, в чем он нашел для себя отраду и новый смысл жизни. Это еще больше разозлило Эрнана Рамиро. И тогда Седой Капитан решил, что и он должен применить оружие! Раздраженный и разгневанный, он принял на себя роль мстителя, который должен отомстить фалангистам за все–все. А чем дальше разворачивалась борьба, тем больше Эрнан Рамиро терял свою привычную сдержанность, самообладание. Он распалялся больше и больше. Опробовав могущество своего оружия в деле, Седой Капитан словно опьянел и не думал больше не о чем, кроме мести фалангистам. Эта мысль полностью завладели им, и он, увлеченный ею, пришел в конце концов к тому, что объявил себя фактическим диктатором.

Так представлялось Алесю то, что произошло с Эрнаном Рамиро. Рассуждения юноши помогали понять те поразительные изменения, которое произошли с Седым Капитаном. Понять – да, но не примириться с этими изменениями! Слишком уважал Алесь своего спасителя, слишком много симпатии вызвал у него Эрнан Рамиро, чтобы можно было оставаться спокойным, сторонним в этом деле! А что же делать?..

Только одно: как честный человек, Алесь обязан помочь Капитану понять то, чего тот, ослепленный гневом, не замечает. Пусть Капитан сначала, возможно, и не захочет прислушаться к его словам. Но все равно надо сделать это! Он поймет, он задумается, он увидит, что выбрал ложный, бесперспективный путь! Но как, каким образом подойти к Капитану, уговорить его выслушать то, что так горячо хочет сказать ему Алесь?..

Юноша сидел на своей узенькой кровати, опустив голову и обхватив ее руками. Он ни замечал, как Марта уже несколько раз пыталась привлечь его внимание, но тщетно. Но вот Олесь поднял голову и сам посмотрел на Марту, как будто собирался что‑то у нее спросить.

— Что‑то решил, Алексо, наконец? – Мягко спросила она.

— А откуда ты знаешь, что я решал какой‑то вопрос? – Удивился юноша.

— Не так трудно догадаться, когда человек сидит едва ли не полчаса молча, о чем‑то размышляет и при этом не обращает никакого внимания на тебя. – улыбнулась Марта. Но в голосе ее Алесь почувствовал едва уловимый упрек.

— Ой, прости, Марта, – виновато сказал он. – Я и в самом деле очень задумался. И все о том же… Ну, ты знаешь, о чем, правда?

— Знаю, – подтвердила коротко девушка.

— И я пришел вот к какому выводу, – продолжал Алесь. – Я должен поговорить с Капитаном, объяснить ему все…

— Да он и внимания на тебя не обратит, – пожала плечами Марта.

— Посмотрим. Тебе неизвестно, как он был поражен всеми этими событиями, которые так повлияли на него. И он поймет, он не может не понять, я уверен в этом!

Марта молчала, опустив голову, как она всегда это делала, когда избегала ответа, неприятного для собеседника.

— Ты не согласна? Ну, скажи, неужели можно так и оставить это все? Ведь Капитан ошибается, он делает не так, как надо было бы! И, кроме меня, здесь никто ему не скажет, даже Валенто…

Алесь вдруг остановился. Валенто… ведь именно Валенто может помочь ему, попросить Капитана, чтобы тот выслушал… иначе, действительно ничего не получится. Капитан просто не замечает Алеся, погруженный в свои мрачные мысли…

— Марта, ты видела, где Валенто?

— Недавно прошел в заднее помещение.

— Прошу тебя, очень прошу: позови его сюда! Мне очень нужно с ним поговорить, и лучше это сделать здесь… где никого больше нету.

— Такой секрет? – Снова улыбнулась девушка.

— Нет, нет, никаких секретов, по крайней мере от тебя. Но не спрашивай пока у меня ни о чем. Позови Валенто и скоро обо всем узнаешь.

Но в этот раз Алесю не удалось осуществить свое намерение. Только Марта вышла из каюты, как юноша услышал пушечный выстрел. И вдруг пронзительно зазвонил сигнальный звонок, зовущий каждого из команды на свое место. Через мгновение задвинулись непроницаемыми занавесами окна, качнулся и задрожал пол. «Люцифер» тронулся. А вслед за тем прозвучало еще несколько выстрелов.

Что случилось?..

3. Броневики атакуют!

По–разному ведут себя люди во время опасности, сильных нервных потрясений, под влиянием тяжелых обстоятельств. Некоторые набираются новых сил, которые поддерживают его, какие бы тяжелые не складывались условия; некоторые приходят в ярость, забывают о страхе и опасности, в запале бросаются вперед, готовые умереть или преодолеть препятствие, а некоторые теряют мужество, теряют вкус к борьбе и рады были бы только одному: бросить все и уйти прочь.

Что касается Мигеля Хуанеса, то он был способен проявлять свои способности детектива, искать решения тех или иных проблем и энергично действовать только тогда, когда чувствовал определенные шансы на успех. Если шансов, по его мнению, не было, он чувствовал усталость даже от малейшего усилия, охотно передавал дело кому‑то другому или, если была возможность, просто бросал его. Поэтому он принадлежал к третьему типу людей, о которых мы только что говорили.

Если бы можно было передать кому‑то или бросить дело Седого Капитана, Мигель Хуанес так бы и сделал. Но это было невозможно, он должен был во что бы то не стало вести его дальше – в отчаянии, с внутренними проклятиями, но вести. Здесь же заметим, что начальник полиции Карло Кабанерос в этом отношении мало чем отличался от своего особо уполномоченного. Его преимущество заключалось только в том, что Кабанерос благодаря своему положению мог ругаться и срывать злость на Хуанесе, а Хуанес был лишен такой возможности. Оставался еще, правда, Хосе Фрэнко, на которого Мигель Хуанес мог кричать вволю. Но что может быть приятного в том, чтобы ругать человека, который воспринимает это как должное, покорно и смиренно, не отвечая ни единым словом, ни даже жестом?..

Мигель Хуанес мог теперь только механически выполнять приказы начальства, так же, как Карло Кабанерос мог только добросовестно выполнял распоряжения и указания министра внутренних дел.

Что касается этого властного лица, то на генерала Альдумеро да Хуранито события повлияли совсем не так. Он видел на своем веку немало – и не случайно каудильо ценил его именно за то, что генерал да Хуранито никогда не терялся и не поддавался настроению. Он хорошо знал, что в политике все зависит от выдержки и настойчивости. Тот, кто владеет собой и имеет запас терпения, всегда имеет наибольшие шансы на успех.

Паутина, сотканная пауком, может быть порвана ветром или насекомым и раз, и два, и три раза, это неважно. Хладнокровный, настойчивый паук терпеливо чинит ее, укрепляет еще больше, еще старательнее: и можно быть уверенным, что рано или поздно жертва запутается в его сетях, безнадежно запутается и попадет наконец в когти хищника.

Сидя в центре своей хитроумно, широко раскинутой паутины, генерал Альдумеро да Хуранито взвешивал все возможности, анализировал положение. Ход его рассуждений был таков:

«Седой Капитан владеет чрезвычайным оружием, начиная от его электромагнитной завесы, которую не могут пробить ни пули, ни гранаты, и кончая смертоносными черными кольцами, которые он выпускает из «Люцифера». Что это за кольца – не знает никто. Почти все, кому пришлось их увидеть, были убиты на месте. Ученые высказывают предположение, что это неизвестное до сих пор оружие имеет в своей основе так называемые сверхпроводники, в которые заложен большой электрический потенциал. Они несут в себе электрическую силу большой мощности. Кольца сделаны из хрупкого материала и поэтому распадаются, столкнувшись с чем‑то. И освобожденный электрический заряд убивает все вокруг, действуя, как молния… так, все это надо учесть и поставить перед учеными соответствующие задачи, как уже сделал генерал относительно некоторых новинок из области снарядов и гранат, которыми, кажется, можно будет досадить «Люциферу»… Пока противнику удалось достичь некоторых успехов, не станем закрывать на это глаза. В нескольких столкновениях он вышел победителем. Надо называть вещи своими именами, нечего врать самому себе. Ладно. Эти успехи обязательно должны опьянить Седого Капитана, такова уж природа этой запальчивого человека… Значит, он станет неосторожным, слишком уверенным в своих силах. Хорошо, это и есть его слабое место, которое следует полностью использовать. Готовить ловушку за ловушкой не переставая, терпеливо. Пусть он разрушает их одну за другой, это даже лучше. В конце концов, опьяненный от успехов, он обязательно когда‑нибудь потеряет бдительность и попадет в очередную ловушку. Тогда уже смеяться буду я!..»

Именно по этому принципу и действовал министр внутренних дел, спокойно относясь к неудачам и настойчиво изменяя коварную сетку многочисленных ловушек для «Люцифера».

Когда голос Седого Капитана вдруг раздался из всех репродукторов столицы, генерал да Хуранито только на минуту нахмурился. Взволнованный и растерянный начальник департамента прессы и радио, стоявший перед его письменным столом, предложил было немедленно выключить трансляционные линии, а также ток из электросети, как это было сделано в первый раз. Но министр внутренних дел только покачал головой, недовольно взглянув на начальника департамента колючим взглядом из глубины впадин своего желтого черепа. Конечно, речь Эрнана Рамиро по радио довольно неприятная вещь. Но надо найти хорошее в каждой неприятности. Ни в коем случае не выключать электричества, нет. Есть лучшие возможности, более остроумные.

Генерал да Хуранито холодно сказал:

— Не надо. Так или иначе, население уже относится недоверчиво к этому Седому Капитану, он не повлияет на слушателей, по крайней мере так, как ему хотелось бы. Пусть поговорит. А мы тем временем тоже кое‑что сделаем. Вы свободны, господин начальник департамента. Сейчас я буду разговаривать с военным министром.

Итак, голос Седого Капитана беспрепятственно раздавался из репродукторов, на удивление всех, кто считал, что правительство немедленно прекратит это выступление. Между тем несколько бронированных военных автомобилей с усовершенствованными радиопеленгаторами выехали в район передатчика и сразу же начали свою работу.

Техники–операторы умело работали с подвижными рамками пеленгаторов в поисках лучшей слышимости голоса Седого Капитана. И это было не трудно, потому что генератор «Люцифера» был очень мощный! Несколько пеленгаторов одновременно с разных сторон ловили направление, с которого шли радиоволны «Люцифера», мощные колебания его передатчика, подчинили себе не только радиостанции столицы, но делали антеннами каждую металлическую вещь в зоне его действия. А водители автомобилей, выполняя указания техников–операторов, постепенно и осторожно направляли свои бронированные машины ближе к воображаемому центру, откуда неслись мощные колебания. Вслед за этими машинами бесшумно двигались другие броневики, вооруженные скорострельными пушками, которые могли выпускать в минуту добрый десяток разрывных и бронебойных снарядов.

В этих броневиках были не только водители и артиллеристы. По приказу генерала да Хуранито, в каждом из них сидели также инспекторы тайной полиции, испытанные во многих карательных операциях. Эти инспекторы имели специальные категоричные инструкции: передвигаться быстро, но незаметно по указаниям пеленгаторов: не подходить слишком близко к «Люциферу»; открывать массовый артиллерийский огонь только наверняка, не теряя ни секунды после того, как «Люцифер» окажется в поле зрения; помнить, что любая задержка очень опасна: противник должен быть захвачен врасплох.

Это главное условие успеха операции!

Очевидно, на «Люцифере» не ожидали опасности: автомобиль стоял скрытый среди густого леса, даже незащищенный мощной электромагнитной завесой. Броневики успели подойти к нему достаточно близко. Они подкрались неслышно и осторожно, скрытые густыми летними сумерками. На «Люцифере» их не замечали.

Перед главным инспектором тайной полиции, руководившим операцией, встал вопрос: по инструкции он должен начать обстрел только тогда, когда «Люцифер» окажется в поле его зрения. Но автомобиль Седого Капитана был скрыт за густыми деревьями. Радиолокатор показывали место его пребывания очень четко, и скорострельные пушки были уже наведены. Однако глазом «Люцифера» не видно, а подкрасться ближе нельзя, потому что тогда Седой Капитан сможет заметить броневики… Пришлось нарушить инструкцию.

Главный инспектор решил действовать. Он подал сигнал.

Скорострельные пушки сразу начали обстрел «Люцифера». Артиллеристы, ясное дело, не видели противника, но это было не важно, потому что локаторы так точно показывали его на своих экранах, что промахов быть не могло. Их и не было.

Загремела первая серия выстрелов, вторая… Затрещали высокие деревья. И все же снаряды не попали в «Люцифера», потому что на их смертоносном пути стояли толстые стволы деревьев. Снаряды крушили эти стволы, взрывались в них, не долетая до «Люцифера».

— Огонь! – Нетерпеливо выкрикивал главный инспектор, лихорадочно вглядываясь в разорванную отблесками взрывов темноту сквозь смотровую щель броневика.

Вновь прогремела серия выстрелов. Теперь уже надо было заканчивать дело во что бы то ни стало. Иначе Седой Капитан может сам перейти в наступление и, наверное, так и сделает. Если бы удалось повредить его проклятую загадочную машину хоть одним выстрелом, попасть хоть одним разрывным снарядом!

— Огонь! Огонь! – выкрикнул побледневший главный инспектор. Он понимал, что сейчас на карту поставлено все…

Но выстрелов больше не было. Обстрел внезапно прекратился. Стало тихо, поразительно тихо после предыдущего грохота. Лишь чуть слышно работал приглушенный мотор броневика, – это главный инспектор слышал хорошо. И еще рядом вполголоса ругался артиллерист: он суетился возле затвора пушки, который вдруг заело, он больше не открывался, не двигался, словно заклепанный. То же самое происходило и с другими орудиями. Все они словно вышли из строя в одно мгновение.

— Назад! Полный ход назад! – Угрожающим шепотом приказал главный инспектор водителю. В его голове промелькнули ужасные рассказы о том, как безжалостно Седой Капитан уничтожал артиллерийские батареи. – Назад! Давай!

Водитель переключил рычаги, нажал на педаль газа. Тщетная попытка! Тяжелая машина оставалась неподвижной. Мотор, тихую механическую песню которого было только что отчетливо слышно, теперь заглох, он был мертв. Повторилось то же самое, что произошло когда‑то на Авеню–дель–Прадо!

Главный инспектор конвульсивно перекрестился, хотя и не верил ни в бога, ни в черта. Что будет, что будет теперь? Может, Седой Капитан не увидит броневика среди этих высоких кустов? Может, спасет тьма?.. Если он заметит, тогда конец. Черное кольцо… электрическая мина… ослепительный взрыв таинственной молнии… да именно так рассказывали счастливые одиночки, которым удалось спастись с некоторых артиллерийских батарей, уничтоженных Седым Капитаном. И некуда бежать… а может, выпрыгнуть из броневика и спрятаться в кустах?..

Но на это уже не было времени.

Сквозь смотровую щель броневика главный инспектор, руки которого дрожали от страха, заметил, как из леса, из‑за густых деревьев выдвинулась большая черная тень. Округлая и угрожающая, она медленно передвигалась вдоль лесной дороги. «Люцифер! В мертвой тишине было отчетливо слышно, как шуршали ветви кустов, которые зацеплял, двигаясь мимо них, огромный корпус «Люцифера».

«А может, еще не заметит, – беззвучно, одними губами шептал главный инспектор, – может он пройдет дальше, мы останемся позади… хотя бы не заметил, хотя бы…»

Вдруг темноту прорезал луч мощного прожектора, вспыхнув на крыше страшной большой машины. Этот луч, похожий на длинный блестящий палец, качнулся во мраке, переметнулся влево, залив светом ближайшие деревья, выделяя на них каждую ветку, каждый листок. Потом он перепрыгнул вправо, промелькнув всего в двух–трех метрах от броневика, откуда на него со страхом смотрели широко раскрытые глаза главного инспектора и водителя. Тут луч словно заколебался, застыв на месте. Если он сейчас сдвинется хоть на метр…

Главный инспектор услышал рядом с собой сдавленный возглас водителя:

— Нащупает!.. Нащупает!..

Не поворачиваясь, главный инспектор крепким коротким ударом кулака в лицо заставил водителя замолчать. Не хватало только, чтобы на «Люцифере» услышали этот крик!

Между тем луч начал двигаться дальше, прощупывая темноту. И вот в его ярком, ослепляющем световом пятне показались округлые очертания одного из застывших военных броневиков. Длинные стволы спаренных скорострельных пушек неподвижно торчали из его передней части, все еще направленные туда, где раньше стоял «Люцифер». Луч вздрогнул и остановился…

И в тот же миг на темном корпусе «Люцифера» вспыхнуло голубоватое сияние, а через несколько секунд на месте светового пятна которое образовывал на броневике луч прожектора, возник ослепительно–огненный шар, который тут же разлетелся во все стороны острыми пламенными языками. Из броневика выползли клубы желтого огня и черного дыма, разрывая его корпус на куски. Это взорвались разрывные снаряды. Струи горящего бензина извергались вверх и растекаясь, поджигали кусты. Главный инспектор вздрогнул: так минуту назад могло быть и с броневиком, в котором находился и он сам… смерть в огненной железной коробке… а может, она еще подстерегает его?.. Ведь он не способен и на шаг сдвинуться, уклониться от нее, если его броневик будет обнаружен…

Луч прожектора уже оторвался от клубов желтого дыма и длинных языков пламени, покрывших место, где минуту назад стоял мощный военный броневик с его командой. Теперь луч медленно, но уверенно двигался дальше влево, будто сознательно нащупывая то, что скрывалось в темноте.

— Да что же это, неужели они видят в этой тьме? – Снова так же беззвучно прошептал главный инспектор. – Ведь именно там стоит следующий броневик… и они ищут его…

Да, безжалостный свет прожектора выхватил из густой темноты второй броневик, такой же беспомощный и неподвижный, как и первый. А через несколько секунд и здесь взвились огненные змеи горящего бензина, разлетелся на куски тяжелый панцирь и вздрогнул воздух от разрывов снарядов…

Бесшумно, как тень, понесся «Люцифер» дальше. Еще мгновение – и он исчез из узкого поля зрения, которое открывалось перед глазами главного инспектора через смотровую щель его броневика. И вокруг стало бы совсем темно, если бы там, где недавно прятались в высоких кустах бронированные военные автомобили, не пылал разлитый бензин. И было бы совсем тихо, если бы рядом с главным инспектором не раздавалось, отрывистое дыхание водителя, который уже пришел в себя после удара, на время лишившего его сознания. Да еще неудержимо дрожали руки у самого главного инспектора и мелко–мелко клацали зубы…

Через несколько минут прозвучали новые взрывы, и новые вспышки осветили желтым заревом темное небо над лесом, который, по замыслу министра внутренних дел, должен был стать могилой «Люцифера». Это Седой Капитан безжалостно истреблял другие броневики, лишенные защиты, беспомощные и неподвижные…

Только теперь главный инспектор, не помня себя от страха, осторожно отворил тяжелые двери броневика и выскользнул из него. Вслед за ним выбрался и водитель, с разбитым в кровь лицом. Оба они долго бежали среди кустов, налетая вслепую на стволы деревьев, падали, поднимались и вновь бежали прочь из этого ужасного леса, прочь от «Люцифера», бежали, пока несли их ноги, забыв обо всем на свете, кроме одного: бежать, бежать как можно дальше, спрятаться, не видать и не слышать ничего…

И только утром, когда главный инспектор добрался, оборванный и залитый кровью, до ближайшего полицейского поста, он бессвязно рассказал о том, что произошло ночью на его глазах, о гибели броневиков, обо всей большой операции, которая закончилась совершеннейшим провалом. Только из рапорта этого человека, который случайно спасся и избежал неминуемой смерти, можно было установить неопровержимые факты, касающиеся еще одной, очередной неудачи, провала замыслов генерала Альдумеро да Хуранито…

 

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

1. Пусть Валенто поймет все!

Ночные события не прошли бесследно и для «Люцифера».

Но перед тем, как говорить об этом, следовало бы задуматься, каким образом Седой Капитан при всей его проницательности и предусмотрительности допустил такую поразительную ошибку, такую недопустимую небрежность? Ведь, остановив «Люцифер» в лесу, хотя и глухом, хотя и безлюдном, в стороне от проезжих дорог, где за десятки километров не было никаких населенных пунктов, он увлекся речью к населению и не принял мер от внезапного нападения. На верхней палубе «Люцифера» на этот раз не дежурил часовой наблюдатель, что раньше было обязательным во время каждой остановки где‑нибудь в глубине страны. Даже надежнейшую электромагнитную завесу, которая охраняла бы машину от пуль и останавливала действие моторов врагов, не включили. Чем объяснить все это?

Неужели хитроумный паук, генерал Альдумеро да Хуранито был прав, рассчитывая на то, что успехи, достигнутые в предыдущих столкновениях с полицией и военными частями, усыпят бдительность Эрнана Рамиро, лишат его обычной осторожности и облегчат охоту на него? Ведь надо признать, что в эту ночь только счастье спасло «Люцифер» от гибели и уничтожения. Достаточно было одному только разрывному снаряду из броневиков попасть, и он нанес бы такие повреждения внутри машины после чего ее можно было бы без проблем уничтожить совсем. Одно лишь обстоятельство спасло на этот раз «Люцифер» и самого Эрнана Рамиро: это то, что вокруг автомобиля был густой лес, а главный инспектор, руководивший операцией, не решился подойти ближе. Вместо того, чтобы нанести непоправимый вред автомобилю и вывести его сразу из строя, снаряды попадали в деревья. Задержка позволила Седому Капитану включить электромагнитную завесу, остановить двигатели броневиков и обезвредить пушки. Потому что иначе…

А впрочем, как мы уже сказали, эта схватка все же не прошла для «Люцифера» бесследно.

Несколько осколков разрывных снарядов, взрывающихся, от попадания в ближайшие деревья повредили оболочку корпуса машины. Эти повреждения, не слишком значительные, чисто внешние, опытные мастера из команды починили еще до утра.

Но один осколок пробив заслонку иллюминатора и сам иллюминатор кабины управления ранил в руку Эрнана Рамиро.

Брызнула кровь. Не теряя присутствия духа, Седой Капитан здоровой рукой включил электромагнитную завесу, подал команде тревожный сигнал. Валенто Клаудо, который вбежал в кабину на вызов Капитана, сразу же принял управление «Люцифером». Эрнан Рамиро молча, яростно стиснув зубы, перевязал раненую руку и встал у пульта управления, отстранив Валенто Клаудо. Так же молча, хладнокровно и безжалостно расстрелял обнаруженные военные броневики своими страшными электрическими снарядами.

А потом Капитан вновь передал управление «Люцифером» Валенто Клаудо и пошел в свою каюту. В дверях он сказал холодно, сквозь зубы:

— Так будет и дальше. Если и этого им мало, если и теперь они не примут мои требования и не покорятся, я еще яснее докажу им, что такое настоящее могущество!

Сквозь открытую дверь своей каюты Алесь услышал эти слова. И еще он заметил, как Эрнан Рамиро, проходя по коридору, чуть повернул голову и невидящими глазами посмотрел в его сторону. У юноши вдруг возникло решение, хотя от этого и забилось вдруг бешеными ударами сердце:

«Если он что‑нибудь скажет, хоть на миг остановится, я постараюсь изложить все, что думаю. Будь что будет, я должен рассказать Капитану, должен!»

Но Эрнан Рамиро, видимо, не заметил Алеся. Его невидящий взгляд скользнул дальше. Бледное лицо было застывшим, как гипсовая маска. Капитан был погружен в размышления, для него сейчас как бы ничего и не существовало, кроме собственных мыслей. И юноша не решился ничего сказать…

Да разве можно надеяться, что он согласится выслушать? А если бы и согласился, что значат для него слова парня, которого он из жалости оставил при себе?.. Нет, в такую ​​возможность трудно было поверить. И все же…

Алесь выглянул из каюты. В коридоре не было никого. Капитан, видимо, сейчас будет отдыхать. В кабину, где дежурит у пульта Валенто Клаудо, он в ближайшее время не вернется, тем более, что у него ранена рука. Валенто, милый Валенто, хоть ты и отказался тогда говорить, но не может быть, не может, чтобы и на тебя это не повлияло! У тебя доброе сердце, ты добрый, честный чуткий, нам нужно, очень нужно поговорить с тобой, именно с тобой!

Неслышными шагами Алесь прошел коридором и заглянул сквозь прозрачные двери кабины управления.

Вот он, Валенто, в своем неизменном синем комбинезоне, тот же Валенто, который так ласково склонялся над кроватью Алеся и весело, искренне разговаривал с ним, утешал и подбадривал юношу в тяжелые часы, когда Алесь был таким беспомощным. Валенто, дорогой, не откажись и сейчас быть таким же другом, ты не мог измениться, так же как Капитан! И если ты и в самом деле так любишь Капитана, как говорил, тогда и тебе должно быть больно, тогда и ты должен без опасений сделать все для того, чтобы повлиять на Капитана, который ошибается, несмотря на свой ​​светлый ум…

Валенто оглянулся. На его широком лице появилась радостная улыбка.

— Алесь, ты? – Сказал он. – Заходи, заходи.

Юноша вошел. Он не знал, с чего начать. Конечно, значительно лучше было бы, если бы этот разговор возник как‑то сам собой, во время тех непринужденных дружеских разговоров в маленькой каюте, которые так любил Алесь и где так легко говорилось обо всем. Но нечего и думать о досуге в такой напряженной обстановке, когда на каждом шагу поджидают опасности, когда вокруг происходит такое, что страшно вспоминать.

— Что‑то у тебя, парень, измученный вид, – сказал Валенто Клаудо, присматриваясь к Олесю. – Не заболел ли ты, часом? Имей в виду, на это я согласия тебе не давал. Ну, говори, в чем дело?

Эх, зачем думать о каких‑то там подходах, подготовке! Не лучше ли начать сразу, так, как бросаются в холодную воду, а не колебаться и пританцовывать на берегу, робко пробуя эту воду?.. И Алесь бросился.

— Я не болен, Валенто. Меня мучают раздумья. И я хочу поговорить с тобой.

— О чем?

— О том, о чем мы недавно уже говорили… после столкновения «Люцифера» с «Сан–Себастьяном». Тогда я говорил тебе…

Валенто Клаудо, нахмурившись, прервал юношу:

— Да, и тогда я просил тебя…

— Ты сказал, чтобы я не спрашивал тебя о таких вещах, – не дал ему закончить Алесь, который чувствовал, что уже не может остановиться: ему очень, очень нужно было сломить сопротивление своего друга. – О, все я помню! И ты знаешь, с того времени я не спрашивал тебя.

— Очень мало было «того времени», – мрачно заметил Валенто.

— Но сколько событий произошло! – Воскликнул Алесь. – И я не могу, не могу больше молчать! Если бы Капитан не был так нелюдимым, если бы он ни отгораживался от меня этим высокомерным молчанием, если бы он ни делал вид, что не замечает меня, я сказал бы ему сам. Но это невозможно. И так же невозможно молчать дальше! Если мы с тобой любим и уважаем Капитана, мы не имеем права молчать, Валенто! Ты же сам слышал, что он говорил по радио? Он угрожал всем именно так, как угрожают…

— Замолчи, Алесь! – Сурово сказал Валенто Клаудо.

— Нет, я не замолчу! – Горячо возразил юноша. – Я должен сказать тебе то, что думаю. Опровергни, докажи, что я неправ, если сможешь… И ни говори, пожалуйста, что я не имею, мол, права судить Капитана, что я неблагодарный или еще что‑то! Я люблю и уважаю Капитана, ты знаешь, Валенто. Если бы мне было безразлично, я ничего не сказал бы. Но в том‑то и дело, что мне не безразлично, меня это мучает и не дает покоя… а тебя разве нет, Валенто?

Клаудо не ответил, вглядываясь в экран.

— Ага, ты не отрицаешь, потому что и сам видишь, чувствуешь, как и я! – будто обрадовался Олесь. – Валенто, милый, я помню, как Капитан и вся команда «Люцифера» выходили тогда к могиле расстрелянных фалангистами патриотов… И помню все то, что ты рассказывал мне о жизни и судьбе Эрнана Рамиро… Тогда я готов был поклоняться Капитану, такой он был благородный, выше всех, необычный! А теперь? Что случилось с ним? Теперь он объявил себя мстительным диктатором, который сеет вокруг смерть! А за что он воюет? Ты скажешь, повторяя его слова: он хочет отомстить и имеет на это право! Он хочет уничтожить Фернандеса и его приспешников. А кем он сам становится, не замечая этого? Таким же диктатором! Это так, Валенто; так! Он сам сказал это сегодня. А ты молчишь? Ты говорил мне, что ты республиканец, Валенто. Твои друзья умерли в борьбе против Фернандеса. А теперь что получается? Ты помогаешь другому диктатору, Валенто?.. И молчишь?..

Нахмурившись, сжав крепкие челюсти, Валенто Клаудо неотрывно смотрел на экран, держа в напряженных руках рычаги управления. Алесь слышал, как он тяжело дышит. Время от времени он будто порывался что‑то сказать, но снова отворачивался. Алесь понимал: честный и искренний Валенто очень волновался и не мог скрыть этого.

— Я хотел сказать об этом самому Капитану, но он, я знаю, и слушать меня не захочет, – горячо продолжал юноша. – Ты видишь, каким нелюдимым, холодным стал Капитан. В нем что‑то будто сломалось, он будто уже не доверяет никому, он прислушивается только к голосу мести, стремление к которой завладело им. Капитан стал совсем другим человеком… он или сошел с ума, или…

— Замолчи, Алесь! – С усилием, глухо сказал Клаудо.

— Нет! Если он не сошел с ума, то превратился в жестокого, бессердечного, мстительного человека, опьяненного огромной силой, которую дает ему «Люцифер». Только даже этой силы ему не хватит, Валенто.

— Ты повторяешь то, что говорил тебе Фредо Виктуре…

— А разве это не верно? Я говорю то, в чем я уверен. Фредо Виктуре, видимо, коммунист. А я комсомолец. Коммунисты и комсомольцы думают одинаково, у них одна цель, одни и те же оценки и стремление, Валенто! И они честно выражают их, не боясь ничего и никого. А ты боишься не только сказать это, а даже и подумать, прячешь свои мысли и сомнения. Если ты действительно любишь и уважаешь Капитана, Валенто, разве ты имеешь право молчать, а не помочь ему разобраться в том, в чем он запутался? Скажи, разве не так?

И вновь Валенто Клаудо некоторое время молчал, не поворачивая головы к Алесю, который не сводил с него глаз, взволнованно ожидая: что же он услышит сейчас?..

Наконец Клаудо заговорил – медленно, как бы подбирая слова.

— Я выслушал тебя, Алесь. И снова могу сказать тебе пока только одно: не спрашивай меня о таких вещах! Мне трудно и без твоих вопросов…

Сердце Алеся подпрыгнуло. Он обрадовавшись сказал:

— Тогда получается…

— Ничего не получается, – решительно перебил его Валенто. – Я привык считать, что Капитан лучше всех знает, что делает. Ты спрашивал, люблю ли я его, уважаю? Зачем об этом спрашивать. Как и каждый из нас, я многим обязан Капитану. И глубоко уважаю его. Он – это он, Алесь! И этим все сказано. Он имеет право отомстить фалангистам так, как захочет. Да, Капитан в последнее время изменился. И мне очень тяжело видеть это. Но я не хочу, не могу, понимаешь ты, не могу судить его. Он слишком много пережил, ты знаешь это. И не спрашивай меня больше! Я не хочу кривить душой. Мне трудно, но я верю, все еще верю, что Капитан лучше меня и тебя знает, каким путем ему идти. Видимо, я слишком привязался к тебе, парень, если позволяю себе такие разговоры с тобой… И достаточно! Пусть даже Капитан в чем‑то ошибается, это бывает со всеми. Но он сам потом поймет все. А я… я привык выполнять его приказы и верить ему…

В голосе Валенто Клаудо звенела неприкрытая боль. Но разве могло это остановить сейчас Алеся, заставить его замолчать и не высказать до конца то, что было для него самого и для Валенто также – в этом юноша был уверен! болезненным?

— Ладно, я понимаю тебя, Валенто, – сказал он, пользуясь тем, что Клаудо на минутку остановился. – Но выслушай то, что сейчас самое важное. И тогда я уйду, даже не требуя от тебя ответа.

Валенто не ответил, как бы давая этим Алесю молчаливое разрешение говорить.

— Пойми, Валенто: то, что делает в последнее время Капитан, называется преступлением! Он обещает убивать всех, кто не будет помогать ему. Он хочет, чтобы его боялись, чтобы его приказы и призывы выполняли под угрозой мести. А мстить он умеет! Значит, он и сам чувствует, что это единственный способ заставить слушаться себя. Средство устрашения! А разве не то же самое делает генерал Фернандес и его приспешники? В чем же заключается разница, Валенто? Генерал Фернандес опирается на своих приспешников, на жандармов и полицейских, на фалангистов. А на кого опирается Капитан, угрожая убивать, уничтожать всех, кто не присоединяется к нему? На тебя, Валенто, на команду «Люцифера». Вы помогаете, новому диктатору! И кровь тех, кого он убивает, и на твоих руках, Валенто!

Это было уже слишком. Валенто Клаудо резко повернулся к Алесю. Глаза его горели гневом. Казалось, он еле сдерживается.

— Хватит! – Гневно крикнул он. – Замолчи! Ты не смеешь так говорить со мной. Иди, я не хочу больше слышать тебя. Иди!

Он дрожал от гнева. Алесь твердо выдержал его испепеляющий взгляд, не склонил головы, не отвел глаз. Юноша был решительно убежден, что говорит правду, чистую правду.

И он победил: Валенто Клаудо первым отвел взгляд, не выдержал напряженного молчаливого поединка!

Теперь можно идти.

Вдруг Клаудо заговорил вновь. Голос его звучал уже не гневно, но остро, когда он сказал:

— Иди же, Алесь. Я не могу больше говорить с тобой сейчас. Мне очень трудно… Возможно… возможно, мы с тобой еще поговорим позже, не знаю… но не сейчас. Ты смелый, добрый парень, и я не жалею, что люблю тебя. Иди, оставь меня…

Алесь вышел в коридор. Мысли его разбегались. Да, Валенто вновь не сказал ему ничего определенного. Даже все время останавливал его, избегал прямого ответа. А с другой стороны, что он мог сказать? Валенто же признал, что ему самому очень тяжело. И конечно, он сказал правду. Значит, в глубине души он соглашается с Алесем. А тогда…

Что именно означало это «тогда», Алесь не знал еще и сам. Но в одном не оставалось сомнения: теперь они с Мартой были на «Люцифере» не одиноки!..

2. Ночная встреча

Два дня прошли без каких‑либо происшествий. После столкновения с бронированными автомобилями Седой Капитан привел «Люцифер» в подземную базу для того, чтобы исправить повреждения от осколков снарядов, обнаруженные в корпусе машины. Хотя они были и незначительные, но Капитан считал, что в такой напряженной обстановке, когда ежеминутно следует ожидать новых коварных действий полиции, «Люцифер» должен быть в безупречном состоянии.

Только вечером третьего дня «Люцифер», вынырнув из моря, оказался вблизи дикого скалистого берега, безлюдного и пустынного. Но и здесь были свои мало кому известные проходы среди скал, пользуясь которыми Валенто Клаудо, который, видимо, хорошо знал эту местность и потому дежурил возле штурвала, без труда вывел машину на сушу.

Алесь с интересом следил, как Валенто выбирал для громоздкого «Люцифера» дорогу среди огромных глыб дикого камня, которые возвышались справа и слева, а время от времени, казалось, и вовсе сходились впереди. Наконец он не выдержал.

— Ну откуда ты можешь знать, есть ли дальше какой‑то проход? – Спросил он своего друга. – Ведь если скалы не пропустят дальше машину, что тогда делать? Среди этих камней и развернуться нельзя, чтобы поехать назад…

Валенто едва заметно улыбнулся.

— Поэтому Капитан и поручил мне управление, он знает, что я здесь не заблужусь, – ответил он, не поворачивая головы. – Если бы ты родился в этом краю, Алесь, и провел здесь свое детство, ты бы тоже не заблудился.

— Ты родился здесь? – Недоверчиво переспросил Алесь. – Но я не вижу нигде ни одного дома, ни даже признака человеческого жилья.

— Теперь нет, – спокойно подтвердил Валенто. – Потому что те, кто жил здесь раньше, были рыбаками. А лет пятнадцать назад, после землетрясения, напуганная рыба ушла куда‑то в другие места. Рыбакам стало нечего делать, и они также ушли отсюда. Теперь здесь только кое–где можно встретить небольшие фермы, и то значительно дальше от берега, там, где исчезают скалы и начинаются леса. Поэтому здесь, как видишь, и полиции нет, не кому приготовить для нас хитромудрые ловушки и мины.

— А откуда, ты это знаешь?

— Потому что на «Люцифере» включены электрические миноискатели, парень. Как же иначе? Ты же не хочешь взлететь в воздух от взрыва. Ну, и я тоже. А наши миноискатели устроены так, что они взрывают любую мину на расстоянии около полкилометра перед машиной. Взрывов нет – значит, и мин нет. Совсем просто, как видишь. Электричество – очень послушная, надежная сила. Если ему что‑то поручишь, оно выполнит это безотказно.

Электричество!.. Как широко и всесторонне использовал его Эрнан Рамиро, создавая своего ​​«Люцифера»! Хотя Алесь уже много знал о необычных свойствах этой удивительной машины – из рассказов самого Капитана, и из собственных наблюдений, – но до сих пор не переставал удивляться. А главное – электричество, которое здесь лежало в основе всего, послушно работало в бесчисленных сложных приборах и аппаратах – от маленьких и мирных до страшного оружия Эрнана Рамиро, электрических мин, которые несли в себе уничтожение для всего вокруг…

Или взять хотя бы электрические снаряды в форме черного кольца, которыми Эрнан Рамиро взрывает целые артиллерийские батареи и дома. Эти снаряды «Люцифер» выбрасывает из широкой трубы на крыше, похожей на короткий миномет, они создают после вылета что‑то похожее на шаровую молнию, которая, взрываясь, уничтожает вокруг все живое и вызывает одновременно взрывы артиллерийских снарядов.

Что это за удивительные кольца–молнии, никто не знает. Однако ясно одно: это оружие «Люцифера» тоже устроено на основе электричества. Но и это еще не все. После того, как Седой Капитан в своей речи по радио упомянул о том, что в его распоряжении есть еще и другие смертоносные виды оружия, кроме электрических мин, Алесь спросил об этом Валенто Клаудо. И получил ответ, который поразил его.

— В руках Капитана есть такая сила, Алесь, – с глубоким убеждением сказал Клаудо, – что ты и представить себе не можешь. Как тебе кажется, если Капитан владеет тайной водородного преобразования атомов, сложным ли делом была бы для него атомная бомба или по крайней мере атомный снаряд? Поверь мне, это пустяк для него! Но Капитан отказался от использования такого оружия, потому что оно слишком широко действует, и кроме того, очень вредно влияет на людей. Ну, ты же слышал об отравляющем воздействии на человека искусственных радиоактивных веществ, возникающих после атомных взрывов?.. Было время, когда Капитан почти решился вооружить «Люцифер» пушкой, которая выстреливала бы – по его выражению! – Чистые атомные снаряды…

— А что такое – чистые снаряды? – Удивился Алесь.

— Ну, это такие снаряды, в которых атомные взрывчатые вещества подобранны особым образом и поэтому после взрыва почти совсем не дают искусственных радиоактивных элементов. Значит, они уничтожают только взрывом, а не последующим воздействием на людей… Капитан добился такого подбора веществ, но изготовление подобных снарядов отложил: зачем они ему, если «Люциферу» вполне хватает электрических мин? А впрочем, если бы возникла необходимость, то мы на «Люцифере» имели бы и эти снаряды, и многое другое… Думаю, что Капитан, если бы захотел, мог бы каждый день удивлять мир какими‑нибудь техническими новинками…

Но и без этого на «Люцифере» было чему удивляться, было чем увлечься, особенно для юноши, который всегда больше всего интересовался техникой. И Алесь искренне, не скрывая этого, восхищался тем, что видел.

Позднее, когда «Люцифер» выбрался из скал и Валенто включил электрическую защитную завесу, команда, за исключением дежурного, отдыхала. Юноша долго лежал на своей узенькой кровати в каюте и перебирал в памяти все, что знал о чудесном творении Эрнана Рамиро. И не заметил, как заснул.

Ему казалось, что он только на минутку закрыл глаза, что и не спал вовсе, как вдруг услышал над своей головой возбужденный шепот. Кто‑то тихо и встревожено звал его:

— Алексо !.. Алексо!.. Да проснись же, Алексо!

Кто это? А, конечно, Марта. Кто же другой называет его так? Но почему девушка такая возбужденная?

— Что случилось, Марта? – Спросил Алесь, приподнимаясь на локте.

Девушка наклонилась над Алесем и быстро заговорила, вернее, зашептала, будто опасаясь, что ее кто‑то услышит. И очень трудно было понять ее отрывочные слова.

— Алексо, он отказался!.. Он не хочет! Он говорит, что ему не требуется ничья помощь… что его могущество неодолимо!

— Кто говорит? О ком ты?!

— Капитан! Фредо, видимо, хотел его убедить, а он… Ой Алексо, это ведь недаром Фредо решил убедить его! А он, Капитан, все свое и свое, и никак…

Окончательно проснувшись, Алесь сел на кровати. Это было что‑то очень серьезное, хотя юноша пока и не понимал ничего. Причем здесь Фредо? О чем говорит Марта? Ее красивое лицо при свете маленькой лампы, которая горела в каюте, казалось очень бледным, глаза были расширены, как от испуга или от большого волнения. И губы болезненно искривлены, словно она еле сдерживалась, чтобы не зарыдать.

— Подожди, Марта. Что произошло? Расскажи не спеша. И успокойся. Ну, говори, только не торопясь, чтобы я понял.

Алесь ласково погладил руку девушки и почувствовал, как тонкая рука дрожит под его пальцами.

— Ну же, рассказывай. Успокойся, дорогая! Я слушаю.

Постепенно Марта успокоилась. Она начала рассказывать все по порядку, все как было. И лицо юноши все больше хмурилось: да, все это окончательно проясняло тревожное и неутешительное положение…

Вот что рассказала Марта.

Она уже собиралась лечь спать в своей каюте, которая располагалась рядом с каютой Капитана. Было уже поздно, сквозь иллюминатор пробивался серебристый свет луны. И вдруг Марта услышала, как по коридору кто‑то прошел, постучал в дверь каюты Капитана. Потом голос Валенто сказал:

— Капитан, время!

Капитан что‑то ответил, после чего они оба вышли из «Люцифера». И в свете луны Марта увидела, как Капитан остановился возле машины, а Валенто Клаудо быстро пошел к большой скале, откуда навстречу ему кто‑то вышел. Кто?.. Через минуту Марта чуть не вскрикнула: это был Фредо Виктуре! Сначала девушка не поверила своим глазам: откуда может взяться здесь, в этой пустыне, Фредо Виктуре? Но это был он, его быстрая ходьба и особое, присущее только ему размахивание одной рукой. А когда он подошел ближе, Марта отчетливо разглядела при лунном свете и его лицо.

Фредо вместе с Валенто Клаудо подошел к Капитану и поздоровался с ним. Капитан и Фредо начали разговаривать, а Валенто остался в стороне, не вмешиваясь в беседу, даже отвернулся и лишь время от времени оборачивался, как будто услышал что‑то, что поразило его.

О чем говорили Капитан и Фредо Виктуре, Марта не смогла узнать, потому что толстое стекло иллюминатора, сквозь которое она смотрела, не пропускало звуков. Но она видела, что сначала говорил Фредо Виктуре, а Капитан только коротко отвечал ему. Потом заговорил Капитан, не так, как он обычно говорил, а как то возбужденно, беспокойно. И теперь уже Фредо Виктуре только коротко кивал, потому что Капитан говорил настойчиво, не давая ему возможности и времени ответить.

Разговор длился довольно долго. Валенто не принимал в нем никакого участия, хотя Марте казалось, что он несколько раз словно порывался что‑то сказать. Но сдерживал себя.

А потом Капитан пожал плечами, так, как он умеет это делать, презрительно и недовольно, сухо кивнул и ушел. Фредо Виктуре сказал еще что‑то в спину Капитану, будто выкрикнул. Но тот не оборачиваясь пошел к машине. Фредо Виктуре как‑то грустно (это Марта хорошо видела !) посмотрел ему вслед, покачал головой, пожал молча руку Валенто Клаудо и пошел назад, к большой скале, где его кто‑то ждал. А Валенто двинулся вслед за капитаном.

Через минуту Марта вновь услышала в коридоре шаги двух человек. Перед дверью каюты Капитана они остановились. Было тихо, так тихо, что Марта, казалось, слышала, как пульсирует кровь в ее висках.

Вдруг возбужденный, какой‑то неестественный голос Капитана сказал:

— Сколько же надо было бы ждать, пока они подготовятся? И это он называет взаимодействием, и помощью! Нет, это мне не нужно! Он, как и раньше, не понимает, какая у меня сила!

Валенто Клаудо молчал. Но Капитан, видимо, и не ожидал ответа, он будто просто думал вслух, будто советовался сам с собой. Через мгновение он сказал опять:

— «Люцифер» неодолим, а они не понимают этого. Видите ли, они решили убедить меня! В чем? Бесполезная болтовня! Их дело – подчиниться и выполнять то, что скажу я. А не советовать мне и, тем более, не ставить своих условий. Хватит!

После этих раздраженных, гневных слов снова наступила короткая пауза. Валенто Клаудо все так же молчал. И тогда Капитан сказал еще, уже немного другим тоном:

— Идите, Валенто, в кабину управления. Нам здесь больше нечего делать, отправляемся.

Голос Валенто Клаудо ответил – впервые за все время :

— А Кристобаль, Капитан?

— Да, да, Кристобаль, это верно. Ну что же, надо сделать это. Он надежный человек.

— Да, Капитан.

— Хорошо. Мне надо еще с полчаса, чтобы закончить вычисления. А через полчаса берите их обоих и идите. Скажите им, что это мой приказ. В дальнейшем я их верну к себе… когда закончится горячая пора. Это все, Валенто.

— Есть, Капитан!

Двери каюты Капитана закрылись, а Валенто Клаудо прошел назад, наверное, в кабину управления. Марта подождала еще немного. Стало вновь тихо. И тогда, убедившись, что Валенто что‑то делает в кабине управления, девушка прибежала сюда и разбудила Алеся, чтобы рассказать ему о случившемся.

Нахмурившись, юноша смотрел в ее лицо, на котором сейчас было столько тревоги. Он молчал, пытаясь разобраться во множестве мыслей, которые теснились в его голове. Теперь он все понял.

Фредо Виктуре попытался лично убедить Эрнана Рамиро в необходимости объединить силы. Капитан ответил на это решительно отказом. Итак, он твердо решил воевать самостоятельно… без поддержки патриотов республиканцев, без согласия с ними… решил быть полновластным властелином, диктатором… Да, это понятно, хотя вовсе не утешительно…

Но что же это за Кристобаль? И кого именно, идя к нему, Валенто должен взять с собой… и якобы оставить там?..

Молниеносная догадка мелькнула в голове юноши. Неужели?..

— Марта! Это о нас с тобой!

— Что? – Не сразу поняла девушка.

— Валенто должен взять нас с тобой отсюда и оставить у этого Кристобаля!

— Почему?

— Наверное, Капитан решил, что мы ему сейчас будем мешать… Не знаю. Но именно о нас было это сказано. Это же только мы – двое, ненужные на «Люцифере».

Марта вздрогнула. Она схватила руку Алеся:

— А отец ?

— Что отец? – Не понял Алесь.

— А что будет с моим отцом? Он же обещал освободить, спасти его! А теперь…

— Не знаю. Ничего не знаю. Но слушай, что я тебе…

Алесь не успел закончить.

Двери каюты открылись. Вошел Валенто Клаудо. Его лицо было серьезным, сосредоточенным. Он даже не удивился тому, что увидел в каюте Марту, не пошутил, как обычно, а просто сказал:

— А, и ты здесь, Марта? Ладно. Одевайтесь, друзья. Нам с вами нужно предпринять небольшую прогулку к одному моему старому другу. Только быстро, пожалуйста! Так приказал Капитан!

 

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

1. Что такое тюрьма Сан–Сальвадор

Если спросить у кого‑нибудь из иберийцев, что это за городок такой – Кодуранца и где он находится, наверное, мало кто на это ответит, хотя от этого городка до столицы было всего–навсего восемьдесят километров. Да разве мало в стране вот таких небольших городков, о которых никогда ничего не было слышно, которые ничем не отличались от десятков, а может, и сотен других?.. Кодуранца – как будто знакомое название, но в нем нет ничего значительного, видимо, какая‑то глухая провинция…

А если бы этого же человека спросить о Сан–Сальвадоре, даже не спросить, кто же спрашивает о таких вещах в фалангистской Иберии, а просто упомянуть это название, – человек сразу поймет, о чем идет речь, хотя, наверное, не изъявит желания поддержать разговор на эту опасную тему.

Сан–Сальвадор – так называется большая тюрьма для политических заключенных, которая располагается на окраине Кодуранцы. Сказать, что кто‑то попал в Сан–Сальвадор, означало почти то же самое, что сообщить о бесследном исчезновении человека. Редко, очень редко кто возвращался из этой центральной тюрьмы к своим родным. Часть заключенных из Сан–Сальвадора со временем пересылали в концентрационные лагеря, часть не выдерживала жестоких «допросов третьей степени», что в переводе на человеческий язык означало безжалостные пытки с целью добиться от заключенного тех признаний, которые были нужны полиции и жандармерии. Значительную часть казнили во внутреннем дворе Сан–Сальвадора, казнили средневековым ужасным способом: отсечением головы топором. Фалангистское правительство считало, что казнь человека должна психологически воздействовать на всех остальных, на все население страны, и поэтому восстановил этот давно забытый во всех цивилизованных странах кровавый способ.

Но и освобожденные узники после пребывания в тюрьме, после допросов и пыток становились уже неполноценными людьми и чаще всего вскоре умирали от тяжелых болезней, приобретенных в страшных фалангистских застенках.

В эту тюрьму был брошены и Педро Дорильо.

Большое здание тюрьмы Сан–Сальвадор еще издали бросалось в глаза каждому, кто только приближался к Кодуранце. Многоэтажное, сложенное из глыб дикого камня, оно было окружено еще и высокой каменной стеной. На каждом углу этой стены высились наблюдательные посты с пулеметами. Вооруженные до зубов часовые обходили здание тюрьмы вдоль широкой полосы отделяющей его от высокой стены. А на самой стене были протянуты провода, которые находились все время под электрическим током высокого напряжения. Малейшее прикосновение к которым, сжигало человека на месте.

Понятно, что проникнуть в тюрьму никаким другим способом, кроме как, через главный вход, было невозможно, так же, кстати, как и выйти из нее. Об этом все знали.

Так что, совсем не для того, чтобы удостоверится в этом, ехал сюда начальник государственной полиции Карло Кабанерос в сопровождении своего особо уполномоченного Мигеля Хуанеса. И не об особой неприступности тюрьмы Сан–Сальвадор шла речь у него во время конфиденциальной беседы, для которой его несколько дней назад вызвали к министру внутренних дел, всесильному генералу Альдумеро да Хуранито. Но после этой беседы начальник государственной полиции немедленно отправил к Кодуранцу Мигеля Хуанеса с четкими и нерушимыми инструкциями, которым обязана была подчиняться и местная полиция, усиленная на этот раз военными подразделениями, и комендант самой тюрьмы. А теперь и сам Карло Кабанерос, сопровождаемый Мигелем Хуанесом, который только вчера ночью вернулся в столицу с исчерпывающим докладом о сделанном им в Кодуранце, прибыл сюда для окончательной личной проверки.

Начальник государственной полиции держался несколько торжественно. На это давали ему право не только предыдущий разговор с генералом Альдумеро да Хуранито, но и важность особого задания, возложенного на него во время этого разговора. Он многозначительно сказал Мигелю Хуанесу, подъезжая к Кодуранце:

— Мы с вами, Хуанес, без лишней скромности говоря, знаем свое дело. Но министр! О, это действительно замечательный человек! Такое знание психологии человека, такая смелость!.. И мы с вами должны считать большой честью то, что именно нам поручено выполнить его замысел! Ну, показывайте. И расскажите при этом, как вы сами представляете себе то, что должно здесь произойти.

Они ехали уже по улицам городка. Мигель Хуанес указал рукой на тротуары. На них виднелись странные бесформенные сооружения, будто кто‑то собирался здесь что‑то строить и набросал на тротуаре множество различных материалов. У стен лежали груды камней, бревна, мешки с песком и т. д. Но проезжая часть улицы была полностью свободна.

— Как только «Люцифер» появится здесь, – тотчас же из всего этого будут сооружены высокие непроходимые баррикады поперек улицы. И одновременно, по телефонному сигналу такие же точно баррикады будут построены на всех остальных улицах, по которым в том или другом направлении можно уехать из городка, – доложил Мигель Хуанес.

— Хо–хо, – хохотнул довольно Карло Кабанерос, – он только въедет в ловушку, а тут – раз! – И она захлопнулась! И выхода нет, хо–хо! Так, так…

— Только бы он появился, господин начальник, – заметил Мигель Хуанес.

— А у вас остаются в этом сомнения, дорогой мой? – Насмешливо отозвался Кабанерос. – Э, бросьте это! Можно голову дать на отсечение, что Седой Капитан появится, чтобы освободить своего сообщника! Но тут же он и завязнет, ручаюсь вам, хо–хо!

Хуанес покорно склонил голову: это было бы прекрасно, нечего и говорить. Но столько уже неожиданных осложнений возникало до сих пор с «Люцифером», что особо уполномоченный не стал бы ручаться ни за что.

— Пушки? – Спросил его Кабанерос, указывая на темные тени в воротах дома.

— Да, господин начальник. Их привезли сюда позавчера. И специальная обслуга при них.

— Так–так! Эти пушки уже не откажутся стрелять по «Люциферу», хо–хо! Вы не осматривали их затворы, Хуанес?

— Нет, господин начальник, не успел. Да это и не входило, по инструкции, в мои обязанности.

— Жаль, жаль! Потому что, по приказу генерала, эти затворы срочно были изготовлены из какого‑то особого сплава, который не поддается намагничиванию. Так что Седой Капитан может сколько ему угодно воздействовать на них своим электричеством, – они все равно будут стрелять! И снаряды для этих орудий так же не из стали, боже упаси! они сделаны из пластмассы, кажется, точно не знаю, но они также не магнитные! – И их «Люцифер» уже не отбросит от себя, хо–хо! Пусть только появится, и мы ему здесь покажем, какие для него подарочки приготовили!..

Начальник полиции ехал дальше и везде убеждался, что маленькая Кодуранца действительно успела превратиться в вооруженный лагерь, в крепость, с той только разницей, что крепость обычно готовится с целью не впустить никого внутрь, а подготовка в Кодуранце была рассчитана, наоборот, на то, чтобы не выпустить отсюда противника.

Каждая улица, каждый перекресток в районе тюрьмы Сан–Сальвадор были превращены на коварные ловушки. Не оставалось ни одного прохода или проезда к тюрьме, где бы не дежурили со вчерашнего вечера вооруженные люди, где бы не притаились и не стояли наготове пушки, где нельзя было бы в любую минуту соорудить неприступные баррикады, которые делали невозможным движение по проезжей части улицы.

Автомобиль Карло Кабанероса остановился наконец возле тяжелых, окованных железом ворот тюрьмы. Эти ворота сами смогли бы выдержать даже артиллерийский обстрел. Узенькая железная дверь справа от ворот служила входом для служащих и охранников. Около нее стояли двое вооруженных часовых с автоматами.

— Вы видите, господин начальник, и здесь все готово, – отметил Мигель Хуанес.

Карло Кабанерос тяжело вылез из автомобиля и осмотрелся. Так, так… Его опытный глаз заметил над высокой каменной стеной несколько темных теней. Свет тускло поигрывал на матовых стволах крупнокалиберный пулеметов, которые смотрели со стен вниз.

Железные двери с готовностью открылись перед знатными посетителями. Дежурный охранник проводил их дальше по каменному коридору, который пронизывал толстую внешнюю стену. Здесь их ждал неизменный помощник Мигеля Хуанеса Хосе Фрэнко. Его красное толстое лицо сияло от старательности и служебного рвения, рука будто прилипла к козырьку фуражки.

— Имею честь приветствовать господина начальника! – отрапортовал он.

— А, и вы здесь, – небрежно бросил Кабанерос.

Мигель Хуанес, склонив почтительно голову, доложил ему:

— На время своего отсутствия я поручил Хосе Фрэнко присматривать за выполнением инструкций. Уверен, что дополнительная проверка не помешает, господин начальник.

— Ладно, ладно, показывайте, что здесь и как, – благодушно ответил Кабанерос.

Хуанес сделал знак рукой.

Хосе Фрэнко пропустил их вперед и пошел следом.

— Как гранатный отряд? – Спросил Кабанерос.

— Расположен группами в назначенных местах, – четко ответил Мигель Хуанес. – Проверено? – Коротко спросил он у Фрэнко.

— Так точно, господин Хуанес, – отрапортовал тот. И уже тихо, хитро улыбаясь, добавил: – Я и себе взял на всякий случай две эти игрушки. Он указал на две ручные гранаты странной неправильной шаровидной формы, которые висели у него на поясе. Они были неказистые, серые, неуклюжие.

Это была такая же техническая новинка, как и противомагнитные затворы на орудиях. По приказу предусмотрительного генерала Альдумеро да Хуранито, конструкторы военного завода срочно изготовили пробную серию ручных гранат с оболочками без металла. Их оболочки были сделаны из очень твердой пластмассы. Была надежда, что электрическая защита «Люцифера» будет не способна отбросить эти немагнитные гранаты.

Посетители шли теперь по коридору самой тюрьмы. Большое каменное здание тюрьмы было, собственно, только гигантским футляром, внутри которого, на некотором расстоянии от стен, располагались камеры для заключенных. По сторонам проходили железные платформы с перилами, переходы, куда открывались двери камер. Даже если бы заключенному удалось продолбить каменную стену своей камеры, на что нужны были бы годы работы, все равно он оказался бы не за стеной тюрьмы, а в одном из внутренних коридоров или железных переходов, где постоянно дежурили жандармы. Нет, бежать из Сан–Сальвадора было невозможно, это было известно каждому. Поэтому история тюрьмы за все время ее существования не знала подобных случаев.

— Не желает ли господин начальник осмотреть камеру Педро Дорильо? – Спросил Мигель Хуанес. – Она здесь, поблизости.

Карло Кабанерос молча кивнул головой. Хосе Фрэнко подал знак охраннику, стоявшему неподалеку. Тот привычными бесшумными шагами подошел к железной двери, на которых висела табличка с надписью «№ 306», и отодвинул небольшую, железную заслонку. Открылся маленький глазок. Начальник полиции с любопытством заглянул в него.

В продолговатой без окон камере, которая освещалась яркой электрической лампочкой под потолком, возле привинченного к полу стола на привинченном же табурете сидел неподвижно коренастый человек в арестантской одежде. Подперев голову руками, он смотрел прямо перед собой, в каменную стену, глубоко задумавшись. Видимо, глазок открывался очень тихо, потому что заключенный не услышал ничего и даже не повернул головы. Это был Педро Дорильо.

Начальник полиции тихо спросил:

— Он так ничего и не сказал до сих пор, не признался ни в чем?

— Очень упрямый человек, господин начальник. Молчит, – так же тихо доложил Хосе Фрэнко.

— А может, он действительно ничего не знает, черт его разберет, – уже громче сказал Карло Кабанерос, выпрямляясь.

Охранник задвинул глазок заслонкой.

Начальник полиции пошел дальше. Небрежно махнув рукой в сторону камеры № 306, он сказал:

— А впрочем, все равно, знает он что‑либо или не знает. Нам он сейчас нужен для другого. В качестве приманки, хо–хо! Между прочим, – обратился он к Мигелю Хуанесу, вы заметили, какой он крепкий? По такой шее надо очень хорошо ударить, чтобы перерубить ее с одного раза, даже тяжелым топором, хо–хо !..

Мигель Хуанес незаметно поморщился его интеллигентная натура не переносила подобных шуток. Зато Хосе Фрэнко позволил себе широко улыбнуться: высказывание начальника полиции пришлось ему по вкусу…

Широкая железная платформа привела почетных посетителей во внутренний двор – место кровавой казни заключенных. Автоматические двери здесь открывались только тогда, когда два охранника одновременно нажимали на рукоятки с обеих сторон. Это было сделано везде в Сан–Сальвадоре, чтобы заключенный, если бы ему удалось вырваться из рук охраны, сам не смог бы открыть дверь. Начальник полиции осмотрел двор с большим помостом в центре и кивнул еще раз головой – все в порядке.

— Теперь можно зайти и к коменданту тюрьмы, – сказал он благодушно, – а то он и обидеться может, за то, что мы решили сделать осмотр сами, без него. А потом уже поедем обратно. Здесь, как будто все подготовлено хорошо, к нашему возвращению утром ничего же не случится, а?

— Будьте уверены, господин начальник. – Мигель Хуанес посмотрел в сторону Хосе Фрэнко. Тот выразительно положил руку на одну из гранат, висевших на поясе. И Хуанес закончил с уверенностью: – Все наготове – и снаружи, и внутри тюрьмы, господин Кабанерос!

Когда они, уже после разговора с комендантом Сан–Сальвадора, выходили из ворот, Мигель Хуанес поделился с Карло Кабанеросом своими мыслями:

— Педро Дорильо, господин начальник, конечно, сам по себе не имеет значения. Как вы правильно сказали, это только приманка в нашей ловушке. Но наверняка у Седого Капитана есть какие‑нибудь сообщники, которые сообщают ему обо всем, что происходит в столице…

— Ну и что?

— Боюсь, господин начальник, как бы эти сообщники не сообщили ему об этих наших приготовлениях. Тогда все это вновь может не дать результатов. Ведь не такой он дурак, чтобы сознательно лезть в ловушку ради какого‑то Педро Дорильо…

Карло Кабанерос с сожалением посмотрел на своего особо уполномоченного:

— Хуанес, я не узнаю вас! Разве мало мы с вами говорили о характере Эрнана Рамиро, Седого Капитана? О его уверенности и самолюбии? Именно на этом и обосновал свой ​​замысел генерал да Хуранито, друг мой! Ах, какой он проницательный, умный человек! Он понял сразу, какие именно черты характера следует использовать у Эрнана Рамиро. Ударить по самолюбию, вот что! Разбередить его! Это на него влияет, как красный тряпка на быка, хо–хо! И здесь ошибки быть не может. Ручаюсь вам, что министр прав: Эрнан Рамиро уже наверняка прочитал наше объявление! Недаром же я распорядился расклеить его даже в самых глухих уголках, хо–хо! И это объявление, также ручаюсь вам, довело Седого Капитана до бешенства. Теперь он, видимо, уже мчится на своем «Люцифере» в столицу, в Кодуранцу, в Сан–Сальвадор, чтобы доказать всем, какой он отважный, что, мол, его ничто не может остановить, если он что‑то решил. А решил он конечно: защитить своего сообщника, помочь ему, спасти его! Хо–хо–хо! А нам это и надо, только это!

2. Иди прочь, Валенто Клаудо!

Луна заливала своим прозрачным, причудливым светом скалы и отдельные высокие сосны, мимо которых проходил Валенто Клаудо. Следом за ним шли Алесь и Марта. Глубокие черные тени падали от деревьев на тропу, и тогда казалось, что она исчезала, что юноша и девушка идут куда‑то в неизвестный, призрачный край, откуда сквозь тишину сюда только изредка доносился заунывный крик какой‑то ночной птицы. И действительно, разве они знали, куда вел их Валенто?

С того самого времени, как они вышли из «Люцифера», Валенто Клаудо упорно молчал. Хотя Алесь несколько раз и обращался к нему, он отделывался отрывистыми ответами и вновь умолкал. Юноша чувствовал, что его что‑то очень гнетет. Так проходили минуты. Гнетущее тяжелое настроение не покидало и Алеся. Он слышал, как время от времени рядом с ним вздыхает Марта, и тогда юноша мягко касался ее плеча, девушка поворачивала к нему голову и коротко кивала, как бы говоря: да, да, ты хочешь меня подбодрить, я понимаю, но не надо, это все равно ничему не поможет… и вновь склоняла голову, погружаясь в свои мысли.

Так они шли все дальше и дальше.

И только когда перед ними открылась широкая долина, в которой среди деревьев можно было заметить небольшие строения какой‑то небогатой фермы, Валенто Клаудо остановился и повернулся к своим спутникам. Видимо, как раз в это время он пришел к определенным выводам в тяжелых раздумьях, которые владели им до сих пор.

Он указал на темный силуэт фермы:

— Вот мы почти и пришли. Послушайте теперь, что я вам скажу.

Валенто Клаудо говорил сдержанно, тщательно подбирая слова. И это не было похоже на его обычную манеру разговаривать с Алесем и Мартой.

— Здесь, на этой ферме, живет мой старый приятель Кристобаль Гомец. Вы его, конечно, не знаете, но это не имеет значения, он хороший и честный человек. Я привык верить ему, как самому себе. И вам следует также во всем доверять ему. Вы на некоторое время останетесь у него. В этой местности редко кто бывает, следовательно, здесь для вас будет вполне безопасно.

— А зачем нам оставаться у него? – Спросил Алесь.

Валенто нахмурился.

— Подожди, я все скажу. Не перебивай. Наверное, вы и сами видели, что в последнее время «Люциферу» приходится попадать в сложные положения. Капитана даже ранило. Такое может произойти с каждым из нас. И с вами также… Капитан не хочет, чтобы вы подвергались риску. Поэтому он решил, чтобы некоторое время вас не были на «Люцифере»… пока все это закончится…

— Чем закончится, Валенто? – Снова не выдержал Алесь.

— Я уже сказал тебе: не перебивай меня. Это приказ Капитана. И на твоем месте, Алесь, я бы не спорил и не задавал таких вопросов. Потому что Капитан еще раз показал, что он заботится о тебе… И о Марте, вот.

— А о моем отце? Ведь он обещал? – Вырвался, теперь уже у девушки, болезненный крик.

— То, что Капитан обещал, он выполнит, – твердо ответил Валенто Клаудо.

Марта промолчала, склонив голову.

— А когда все кончится, мы снова встретимся с вами, – продолжал Валенто. – И все будет хорошо…

— Хорошо? – Резко спросил Алесь. – Несмотря на то, что Капитан все‑таки решил остаться в стороне ото всех, кто ненавидит фалангистов? Он же отказался от предложения Фредо Виктуре, да? – Юноша почувствовал, как предостерегающе дернула его за рукав Марта, но уже не мог остановиться. – Капитан же хочет быть мстительным диктатором и убивать всех, кто окажется на его пути? Да, Валенто? Почему же тогда он помиловал Фредо Виктуре, который тоже не соглашается с ним?

Валенто Клаудо удивленно смотрел на Алеся. Он спросил:

— Откуда ты знаешь об этом, парень? А, наверное, ты слышал, как Капитан разговаривал со мной в коридоре… Так вот, я уже не раз говорил тебе не веди со мной таких разговоров. Они ни к чему. Я не могу судить Капитана, а ты тем более. Скажу тебе только одно, ты неблагодарный. Да, да! Капитан спас тебя отнесся к тебе, как к своему сыну… я долго удивлялся, почему так произошло… и только потом узнал, потому что он сказал мне, что ты чем‑то напомнил ему маленького Лорхе… глаза у тебя такие, что ли… а ты…

Голос Валенто сорвался. Он волновался, он не находил нужных слов, только глаза его с упреком смотрели на юношу. Но и Алесь был не менее взволнован и поражен. Вот чем объяснялось то, что Капитан так ласково, так благосклонно относился к нему, так беспокоился о его судьбе! А он, и правда…

— Валенто, я… Валенто, я очень–очень уважаю Капитана… я совсем не хотел, чтобы ты… я хотел только… – Слова путались у растерянного неожиданным открытием Алеся, он никак не мог сказать то, что ему хотелось, чтобы Валенто понял его. Ведь все это не так, Олесь вовсе не неблагодарный, наоборот, именно потому, что он очень уважает и любит Капитана, именно поэтому он и…

Валенто махнул рукой:

— Мы еще успеем поговорить об этом, Алесь, – сказал он, уже овладев собой, – а сейчас у нас слишком мало времени, мне нужно возвращаться. Поэтому пойдем к Кристобалю. Вот удивится старый друг, увидев меня! Обрадуется не меньше, чем я!.. Это настоящий, честный человек, который никогда в жизни не поступался своей совестью. Сейчас вы оба увидите его, моего старого Кристобаля Гомеца, который так же всегда рад помочь мне, как я ему. Пойдем, мне не терпится скорее обнять его!

Быстрыми шагами Валенто направился к ферме, которая словно мирно спала в густой тени раскидистых деревьев, окружавших ее. Невысокий каменный дом с маленькими темными окнами, с грубо врезанной деревянной дверью, имел невзрачный, даже несчастный вид. Да и каким еще мог быть в фалангистской Иберии вид дома обычного крестьянина–фермера, обязанного платить многочисленные налоги и местные сборы, которыми его щедро обложили и государство, и провинциальная власть?..

Оставив Марту и Алеся в нескольких шагах от дома, Валенто Клаудо шепнул им:

— Вот посмутрите, как обрадуется старый Кристобаль, увидев меня! Последний раз я был здесь давно, месяца два назад. Эх, жаль, что надо быстро возвращаться! Не успеем и поболтать как следует…

Он подошел к окошку, ближайшему к двери, и постучал. Прислушался: ответа не было. Валенто постучал еще раз, уже по–иному, несколько длинных ударов и несколько коротких.

Изнутри донесся голос:

— Кто там?

Валенто Клаудо обернулся к спутникам и хитро кивнул им головой: мол, вот сейчас увидите! И весело сказал:

— Кристобаль, открывай! Это я, Валенто Клаудо, твой давний друг. Принимай гостя, старый, и даже не гостя, а гостей!

Провозгласив это, Валенто снова повернулся к Алесю и Марте и сообщил им:

— Сейчас выбежит старый. Это хорошо, что мы его застали дома, потому что когда он сразу не откликнулся, я подумал, что он куда‑то подался…

Однако двери не открывались. Тогда Валенто крикнул еще раз, уже с удивлением:

— Эй, Кристобаль, чего ты возишься? Или надеваешь праздничный наряд для встречи гостей? Не надо, друг, мы свои люди!.. Ну, вот и хорошо, – добавил он заметив, что тяжелая деревянная дверь медленно открывается.

В темном проеме появилась высокая фигура. Но человек этот не выходил из дома, а неподвижно стоял на пороге, осторожно вглядываясь в темноту. И он держал в руках наготове большое охотничье ружье, это Алесь ясно видел.

— Вот каким осторожным ты стал, Кристобаль, – засмеялся Валенто Клаудо, с ружьем выходишь! Ну, оно сейчас ни к чему, иди сюда, лучше обними меня, друг!

Он сделал шаг к двери. И вдруг остановился как вкопанный. Потому что человек, стоявший в дверях, быстро поднял ружье и холодно, предостерегающе сказал:

— Не подходи! Стой, где стоишь!

— Да что с тобой, Кристобаль? Не узнал меня, что ли? Это я, Валенто Клаудо, слышишь? Протри глаза, старый… ты что с ума сошел?

Мужчина в дверях так же холодно ответил:

— Я вижу, что ты, Валенто. Но нам не о чем с тобой говорить. И с твоими спутниками тоже. Иди своим путем и чем скорее, тем лучше.

— Ты с ума сошел, Кристобаль, ей–богу! – Уже возмущенно крикнул Клаудо. Что ты несешь?

— Нет, я не сошел с ума, Валенто. Ты был моим другом, и я всегда был рад видеть тебя и принимать у себя. Но это прошло. Потому что тогда ты был человеком, которого я любил и уважал. Вместе с тобой мы сражались против фалангистов, защищая республику, защищая народ. А теперь кто ты? С кем ты? Молчишь? Я скажу тебе: ты против народа, значит против меня. Иди прочь, Валенто!

— Кристобаль, я не понимаю тебя, – уже растерянно возразил Клаудо. О чем ты говоришь? Я – против народа, против тебя?.. Ты что‑то путаешь, друг…

— Нет, я не путаю. Я говорю то, что есть на самом деле, как привык это делать. Не притворяйся, Валенто!

— Да разве я притворяюсь? Я просто не понимаю тебя… будто это и не ты совсем, Кристобаль…

— О нет, это я, Кристобаль Гомец. А вот ты уже не тот Валенто Клаудо. Вместе с твоим Седым Капитаном ты идешь против народа, поэтому обрекаешь его на новые страдания. Разве я неправду говорю?

В ночной тишине голос высокого мужчины звучал четко и строго, хотя заметно было, что он говорит с большой внутренней болью. Видимо, многое пришлось передумать и преодолеть в себе этому человеку, чтобы такое говорить старому другу…

Валенто Клаудо хотел что‑то ответить, но Кристобаль Гомец остановил его взмахом руки:

— Молчи, Валенто! Твой Седой Капитан провозгласил себя мстителем: это его дело. Но он пытается стать хозяином страны, он сам это сказал! И если ему это удастся, он, вероятно, будет не лучше генерала Фернандеса. Ведь и теперь уже от его рук льется кровь невинных людей. А тем временем фалангисты расстреливают таких же невинных людей. Фернандес и твой Седой Капитан будут мстить друг другу, бороться за власть, а люди, простые люди будут из‑за этого гибнуть? Да, Валенто? Седой Капитан с твоей помощью уничтожает людей своими молниями, а фалангисты тем временем казнят арестованных рабочих, единственная вина которых состоит в том, что их подозревают в сочувствии твоему Капитану! Нет, нам больше не по пути с тобой, Валенто Клаудо.

— Кристобаль, ведь я твой друг…

— Друг?.. Ты был другом и Педро Дорильо, не так ли?

Марта, все время державшая руку Алеся, вздрогнула.

— Ты называл себя его другом, – продолжал гневно Кристобаль Гомец, а его, Педро Дорильо, завтра утром казнят полицаи, казнят из‑за тебя и твоего Седого Капитана. А в чем он виноват, скажи, бывший его друг?..

Алесь едва успел поддержать Марту, которая тихо вскрикнула и пошатнулась.

— Что? – Неистово воскликнул Валенто Клаудо. – Педро Дорильо завтра казнят?

— Ты знаешь это не хуже меня, Валенто, – так же холодно и безжалостно сказал Кристобаль Гомец. – Ведь об этом говорится в полицейских объявлениях, расклеенных повсюду. А если не знаешь, можешь посмотреть. Полицейские собаки побывали и здесь, прицепили вон там такое объявление…

Его рука указала на придорожный столб. Действительно, на нем белел лист бумаги. Валенто Клаудо бросился к нему.

Еще мгновение – и он громко читал, разбирая при лунном свете текст, напечатанный большими черными буквами:

ОТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПОЛИЦИИ

ОБЪЯВЛЕНИЕ

ПУНКТ ПЕРВЫЙ. С ЦЕЛЬЮ ОХРАНЫ НАСЕЛЕНИЯ ОТ ПРЕСТУПНЫХ ДЕЙСТВИЙ ТАК НАЗЫВАЕМОГО СЕДОГО КАПИТАНА (ОН ЖЕ ЭРНАН РАМИРО) ПОЛИЦИЯ ПРОВЕЛА РЯД АРЕСТОВ ЕГО СООБЩНИКОВ…

ПУНКТ ВТОРОЙ. КАЖДЫЙ, КТО БУДЕТ УЛИЧЕН КАК СООБЩНИК ЭТОГО ОПАСНОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПРЕСТУПНИКА, БУДЕТ БЕЗЖАЛОСТНО КАЗНЕН…

ПУНКТ ТРЕТИЙ. ЗАВТРА, В ДЕВЯТЬ ЧАСОВ УТРА, В ТЮРЬМЕ САН–САЛЬВАДОР БУДЕТ КАЗНЕН ЧЕРЕЗ ОТСЕЧЕНИЕ ГОЛОВЫ ПЕРВЫЙ ИЗ ОБНАРУЖЕННЫХ СООБЩНИКОВ СЕДОГО КАПИТАНА ПЕДРО ДОРИЛЬО…

— О проклятые!.. – Вырвалось у Валенто.

Алесь, пораженный и растерянный, держал в своих руках Марту, которая вздрагивала от рыданий. Валенто Клаудо сделал движение, словно хотел сорвать объявление.

— Стой! – Остановил его решительный голос Кристобаля Гомеца. – Не делай этого. Я не хочу, чтобы завтра арестовали и меня. Иди прочь, Валенто Клаудо! Ты знаешь: если я что‑то сказал, то мое слово твердое. Оставь меня и не ходи сюда больше никогда. В противном случае я уже не буду говорить с тобой, ты встретишься с моим ружьем. Я все сказал, Валенто Клаудо.

И он исчез внутри дома, плотно закрыв за собой тяжелую дверь. Мгновение Валенто стоял молча, сжимая крепкие кулаки. Потом он еще раз воскликнул:

— О, проклятые негодяи!

Его взгляд остановился на Марте, которая рыдала, припав головой к груди Алеся. Он глухо пробормотал, овладевая собой:

— Марта… детка…

Девушка не поднимала головы, вздрагивая от безудержного рыдания.

Валенто провел рукой по голове. К нему возвращалось самообладание.

— Нет, этого не будет, этого не может быть! – Воскликнул он. – Скорее назад, к Капитану! Еще есть время!..

О каком времени сказал Валенто? Ведь вскоре рассветет, разве же можно успеть что‑то сделать?

— Скорее, скорее! Девочка, успокойся! Нельзя тратить ни единой минуты! Бегом к Капитану! О, ты не знаешь, не знаешь, на что еще способен «Люцифер»!.. Скорее!

Он схватил Алеся и Марту за руки и потянул за собой.

— Еще есть время, мы успеем! Скорее!..

Они бежали изо всех сил туда, где стоял скрытый между скалами «Люцифер», где никто еще не знал о страшном объявлении, бежали, задыхаясь, вслед за Валенто, который уже не выбирал дороги и только время от времени повторял:

— Еще есть время… мы успеем… скорее, скорее!..

И луна, которая опустилась уже совсем низко, казалось, бежала вместе с ними над горизонтом, чтобы помочь им своим призрачным светом, помочь бежать быстрее. А Валенто хватал воздух широко раскрытым ртом и отрывисто бросал, будто подгоняя себя:

— Еще есть… есть время… мы успеем… успеем!..

 

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

1. Перед лицом смерти

Маленькая стрелка больших часов на стене вплотную подошла к цифре «9». Большая, минутная стрелка, приближалась к цифре «12». А телефонные аппараты упорно молчали, не подавая никаких признаков жизни!

Седой Капитан не появлялся.

Начальник полиции, который вместе с Мигелем Хуанесом вновь приехал в Сан–Сальвадор еще в семь часов, нервно постукивал кончиками пухлых пальцев по краю стола и время от времени беспокойно переводил взгляд с телефонных аппаратов на часы и обратно. Неужели и на этот раз дело сорвется?..

Все было наготове. Все посты ждали появления «Люцифера», чтобы сразу отрезать ему пути к отступления и расстрелять в упор. Все посты имели категорический приказ: немедленно сообщить на центральный пункт о появлении «Люцифера». А центральный пункт находился здесь, в кабинете коменданта тюрьмы. Даже это предусмотрительный Карло Кабанерос хорошо продумал.

— Там будет стрельба, – сказал он еще вчера Мигелю Хуанесу, – там, где появится «Люцифер», он, черт его возьми, может, чего доброго, бросить какую‑нибудь электрическую мину. Одним словом, зачем нам рисковать? Лучше занять позицию за крепкими стенами, оно, знаете, безопаснее. Они справятся и сами. Сообщат же нам немедленно, мы будем все знать и здесь. Даже сможем сразу информировать министра. – Он имел в виду установленный в кабинете коменданта дополнительный телефон прямой связи, который соединял Сан–Сальвадор с министерством внутренних дел.

Мигель Хуанес, само собой, не имел никаких возражений против этого решения Кабанероса. Здесь, в кабинете коменданта тюрьмы, было значительно спокойнее. Только бы зазвонил один из телефонов! Только бы Седой Капитан попался в подготовленную для него ловушку!

Карло Кабанерос все еще не терял надежды. Хитрая психологическая игра, затеянная генералом Альдумеро да Хуранито, должна была дать, наконец, желаемые результаты! Вот еще минутка, полминутки, еще несколько секунд – и один из телефонов обязательно зазвонит. Не может быть, чтобы дело провалилось, не может быть, чтобы самолюбивый Эрнан Рамиро не попробовал освободить Педро Дорильо!

Но телефоны молчали.

В кабинет вошел комендант тюрьмы. Он вытянулся по форме и доложил:

— Простите, господин начальник, если не будет вашего приказа отложить исполнение приговора, время вести заключенного на казнь. У нас все готово.

Отложить исполнение приговора? Нет, об этом не может быть и речи! Тем более, что, в конце концов… Ну, да, Седой Капитан не решился на попытку спасения Педро Дорильо, очевидно, он понял, что это было бы безнадежной делом. Что ж, казнь Педро Дорильо, объявленного государственным преступником и сообщником Эрнана Рамиро, сама по себе докажет две вещи. Первое: правительство и полиция не шутят, и действительно решили безжалостно наказывать всех, кто связан с Седым Капитаном. И второе: казнь покажет, что Седой Капитан не способен выполнить свое торжественное обещание помогать тем, кто присоединится к нему. Это тоже имеет значение. Ладно!

Карло Кабанерос бросил последний взгляд на молчащие телефонные аппараты и ответил коменданту тюрьмы:

— Начинайте! Мы с господином Хуанесом тоже будем присутствовать на казни.

Во внутреннем дворе, который находился в центре огромного каменного здания тюрьмы и был таким образом полностью отрезан от внешнего мира, собралось уже немало людей. Неподалеку от высокого эшафота с большой деревянной плахой отдельной кучкой стояли чиновники, присутствие которых на казни было обязательным по закону: прокурор, чины жандармерии. Ближе к двери главного входа толпились вездесущие корреспонденты с фотоаппаратами в руках: газеты не могли оставить без внимания такую ​​сенсационную казнь. Еще дальше, около стен, теснились неизбежные в таких делах зрители, которым удалось достать пропуск на кровавое зрелище. Они были наиболее возбужденные, они напряженно впитывали в себя каждую деталь, каждую черту, каждое движение прокурора или кого‑нибудь еще из официальных лиц. Они с удовольствием предвкушали, как после казни будут взахлеб рассказывать о случившемся другим любопытствующим, которые не попали сюда.

Ни на кого не глядя, Карло Кабанерос, сопровождаемый Мигелем Хуанесом, прошел к одной из стен двора остановился там, привычным театральным жестом опираясь на позолоченный эфес сабли.

Комендант тюрьмы подал знак.

Открылись автоматические двери главного входа. Из них с саблями наголо вышли жандармы. Следом за ними шел толстый католический падре в длинной сутане, набожно приподняв голову с чисто выбритой на макушке круглой розовой тонзурой и держа в коротеньких руках большой черный крест. Губы его все время шевелились, глаза смотрели вверх, в голубое утреннее небо: он сосредоточенно, будто не замечая никого вокруг, молился богу за грешную душу человека, которого должны были казнить. Ведь за каждую такую ​​душу падре аккуратно получал от комендатуры тюрьмы кругленькую сумму песет…

По толпе зрителей пробежал шепот: на эшафот взошел палач – высокий, широкоплечий человек с топором в руках. Лицо его скрывала зловещая маска. Он стал на эшафот, опершись обеими руками на топор.

И вдруг стало тихо. Все смотрели в сторону главного входа, откуда вышел Педро Дорильо. Он шел легким медленным шагом в своем арестантской одежде, коренастый и крепкий. Худое, измученное допросами и пыткам лицо его было спокойным. Оказавшись во дворе, он осмотрелся. Взгляд его упал на высокий эшафот и палача на нем. Презрительная улыбка появилась на губах Педро Дорильо, когда он увидел, как суетятся корреспонденты, как они направляют на него фотоаппараты.

Процессия двинулась дальше. Не останавливаясь, падре подобрав одной рукой длинную сутану и ловко взошел по деревянной лестнице на эшафот: было видно, что он давно привык к установленному церемониалу и проделывал его далеко не впервые. Здесь падре стал рядом с высоким палачом, который так же небрежно, в привычной, заученной позе опирался на свой блестящий, остро заточенный топор. Палач ждал: его очередь еще не наступила. Сначала представитель святой католической церкви должен был позаботиться о душе осужденного на казнь.

Падре повернулся и протянул Педро Дорильо черный крест.

— Примирись с Господом Богом, сын мой, – сладким, елейным голосом произнес он. – Тяжкие грехи твои, о, заблудший агнец! Однако милость господня всеобъемлюща. Помолись вместе со мной, преклони колени перед святым крестом. И бог простит тебя, примет душу твою бессмертную в лоно свое, если ты хоть в последнюю минуту твоей земной жизни покаешься, сын мой!.. Преклони колени, примирись с волей божьей, признай свои грехи!..

В тишине, которая царила во внутреннем дворе тюрьмы, было отчетливо слышно каждое слово падре. Палач переступил с ноги на ногу: видимо, ему очень наскучили такие речи.

— Помолись вместе со мной, сын мой! – Продолжал падре заученные призывы. – Всемилостивый Господь Бог смотрит на тебя с высоты своего святого престола. Покайся, и душа твоя очистится перед смертью, войдет в вечную жизнь, где нет ни боли, ни печали. Преклони колени и молись со мной! Кайся, сын мой!..

Педро Дорильо спокойным движением отвел в сторону черный крест вместе с рукой его владельца, с нескрываемым отвращением посмотрел в лживое лицо падре с его елейно сжатыми губами и громко сказал:

— Мне не в чем каяться. Посторонитесь, отец мой, не мешайте вашему соседу делать свое дело.

Падре, всплеснул руками, словно в отчаянии от такого упрямства закоренелого грешника, отшатнулся, но тут же деловито перекрестил своим черным крестом осужденного, хотя тот уже не смотрел на него. И тогда, вновь сомкнув губы, отошел в сторону. На этом его обязанности официального представителя святой католической церкви заканчивались.

Педро Дорильо неподвижно стоял на эшафоте, будто задумался о чем‑то, известном только ему. Палач выпрямился, сделал едва заметное движение головой. Два его помощника появились на эшафоте позади осужденного. Они положили крепкие руки на плечи Дорильо, чтобы вести его к плахе, около которой ждал палач.

Неожиданным резким движением Педро Дорильо оттолкнул обоих сразу, хотя эти люди, видимо, были не намного слабее его самого. Он выпрямился во весь рост, глаза его блеснули.

— Э, пожалуй, его зря вывели со свободными руками, – пробормотал начальник полиции, невольно отступая на шаг ближе к стене. – Как бы не стал сопротивляться…

Нет, Педро Дорильо не собирался оказывать сопротивление. Зачем? Вокруг было столько вооруженных врагов, что об этом не стоило и думать. Но он не хотел и того, чтобы его кто‑то вел, подталкивал, держал. Как отважный человек, перед расстрелом срывает со своего лица повязку, чтобы смотреть прямо в глаза смерти, так и Педро Дорильо хотел мужественно и твердо дойти до неизбежного сейчас конца. У него хватит решимости, он не потеряет самообладания перед всеми этими людишками, которые собрались сюда пощекотать себе нервы кровавой казнью!

Помощники палача колебались, словно взвешивая силу мощных мышц своей жертвы.

А Педро Дорильо стоял одиноко на эшафоте, высоко подняв голову всматривался вдаль, будто искал кого‑то запавшими усталыми глазами. Столько мыслей, столько воспоминаний нахлынуло на него в эту последнюю минуту! За мгновение пролетели они одна за другой, эти горячие, неукротимые мысли, будто вся жизнь с непостижимой скоростью пронеслась перед ним. Но среди мыслей была одна, которая подчиняла себе все другие, несущая боль мысль о единственной, любимой дочери, черноглазой Марте.

Где она сейчас? Что с ней? Как она будет жить одна без него, среди чужих людей?..

Дочка, дочурка, хотя бы раз взглянуть на тебя, увидеть твое милое, еще такое детское личико, прижать к сердцу, поцеловать! Доченька, милая, хотя бы минутку побыть с тобой!

Но вокруг только чужие, холодные, безжалостные враги, любопытствующие людишки, которые сошлись сюда, чтобы развлечься, собственными глазами увидеть, не дрогнет ли перед топором палача затравленный, измученный человек в полосатой одежде арестанта. Не будет этого! Он будет держаться мужественно, хоть для этого и потребуется собрать последние силы, он не дрогнет, окруженный равнодушными врагами. Держись, Педро Дорильо, держись так, чтобы Фредо Виктуре, старый и испытанный друг, узнав о последних твоих минутах, сказал растроганно: «Да, Педро не сдал, он прошел последний путь с честью, как и надлежит мужественному рабочему!»

Худощавое лицо Педро Дорильо просветлело, словно его осветил какой‑то теплый внутренний свет. Теперь он чувствовал себя иначе, выше всех тех, кто окружал его сейчас в этом замкнутом каменном мешке. Он обвел взглядом людей внизу, которые враждебно, но с нескрываемым любопытством смотрели на него, задрав головы. Их интересовало, наверное, что еще сделает этот коренастый, непримиримый заключенный.

А, вы ждете, хищники, звери! Вы хотите еще ​​что‑то увидеть, услышать? Ладно! Педро предоставит вам такую ​​возможность, только сделает это по–своему, так как он предпочитает. И громко, четко выговаривая каждое слово, Педро Дорильо заговорил, гневно бросая тяжелые слова в отвратительные, враждебные лица людей, скопившихся вокруг эшафота.

— Вот вам мое последнее слово, палачи! Запомните его! Вы убиваете меня, как раньше убили сотни и тысячи других честных людей в стране. Эти люди боролись с вами, с кровавыми фалангистами, они погибли за святое дело!..

— Остановите его! – Крикнул возмущенно начальник полиции. Но жандармы только переглянулись: как остановить? Ведь этот человек сейчас ничего уже не боится, никаких угроз, потому что он стоит перед неизбежной смертью…

Педро Дорильо заметил, как помощники палача двинулись к нему. Э нет! Не получится, господа!

— Не подходите! – Гневно крикнул он. – Остановить меня вам все равно не удастся! А когда окончу, можете делать что угодно… да и ничего вам будет делать, я не буду сопротивляться. Поняли? Вот и хорошо. Так вот, господа, – продолжил он, в его голосе зазвенела горечь, – я жалею только об одном. Слишком мало, почти ничего не сделал я для святого дела, за которое умирали мои друзья. И если бы вновь передо мной открылась жизнь, о, я уж знал бы, как ее использовать! Для борьбы с вами, безжалостной борьбы не на жизнь, а на смерть, вот для чего использовал бы я тогда свою жизнь! Теперь можете казнить меня, господа. Но рано или поздно народ казнит вас самих! На вас, угнетателей и кровопийц, падет гнев его! Да здравствует свободный народ!

Начальник полиции яростно ругал коменданта тюрьмы:

— И часто у вас бывают вот какие сцены? Черт знает что! Разве можно допускать такое? Это что вам, трибуна для антигосударственных выступлений или эшафот? Безобразие! Я вам покажу!

Комендант что‑то пытался объяснить, но Карло Кабанерос не слушал его, крайне взбешенный тем, что ему пришлось увидеть и услышать. Он оборвал коменданта грозным приказом:

— Достаточно! Заканчивайте уже! Казните его!

Но и без этого приказа помощники палача сами накинулись на Педро Дорильо, схватили его за руки и потащили к плахе. Педро не оказывал никакого сопротивления. Это было бы ни к чему. Он сделал последнее, что мог сделать, он высказал палачам то, что думал. Пусть заканчивают.

Он сделал несколько шагов к широкой плахе, возле которой стоял наготове палач с топором, и остановился, чтобы еще раз полной грудью вдохнуть воздух. Подняв голову, будто не замечая усилий помощников палача, которые пытались наклонить его к плахе, напрягая свое крепкое тело, Педро Дорильо смотрел в чистое голубое небо, чтобы еще раз перед смертью увидеть не мерзкие лица врагов, а белые ясные облака, на которые они с Мартой так любили смотреть…

Невольно Мигель Хуанес, как и многие другие присутствующие, также посмотрел вверх, куда был направлен последний взгляд Педро Дорильо, в небо, глубокое, бездонное небо над каменным двором тюрьмы. И вздрогнул. Нет, ему, видимо, мерещится, он сходит с ума, это сказывается бессонница, тревожная ночь и усталость последних дней!.. Такого не может быть!

Неизвестно откуда, с чистого ясного неба на тюремный двор надвигалась темная тень. Это было что‑то удивительное, оно напоминало дирижабль, продолговатое, тяжелое… и это «что‑то» быстро увеличивалось в размерах, росло на глазах! Оно быстро, опускалось на двор, где должна была состояться казнь, опускалось все ниже и ниже, прямо на людей, которые тут же бросились врассыпную к стенам, ища спасения, крича, задыхаясь.

— «Люцифер»!..

2. Спасение с воздуха

— «Люцифер»! – Воскликнул Мигель Хуанес. В отчаянии он отмахнулся руками, словно от страшного призрака.

— «Люцифер»! – Раздавалось вокруг в дикой суете и панике, охватившей стадо испуганных животных, в которое превратилась толпа в тюремном дворе.

С отчаянным криком, крайне перепуганные неожиданным появлением «Люцифера», люди, которые до сих пор чувствовали себя хозяевами положения, бросились к двери главного входа. Но дверь не открывалась. Люди стучали в нее кулаками, кричали, но дверь не поддавалась, как не нажали жандармы и охранники на рукоятки с обеих ее сторон. Дверь будто заклинило. Наверное, это было магнитное воздействие электрических приборов «Люцифера».

А серо–зеленый корпус огромной машины опускался все ниже, и непонятно было, какая необъяснимая сила держала его в воздухе. Вот он замер над эшафотом. Его толстые колеса лениво вращались, «Люцифер» висел в воздухе метрах в двух–трех от поверхности эшафота, не поддерживаемый ничем, не опираясь ни на что. И сквозь бешеные крики людей внизу, слышалось напряженное шипение какой‑то большой машины, ровное и непрерывное, как будто откуда‑то вырывалась под давлением мощная струя пара.

Высокий палач в маске давно уже потерял свой ​​топор, соскочил с эшафота и бросился к толпе испуганных чиновников и жандармов, которые все еще ​​пытались открыть тяжелые двери, ища выход из проклятого двора. Вслед за ним, подобрав до пояса длинную черную сутану, бежал падре, беспомощно размахивая ненужным крестом, один за другим скрылись помощники палача

На эшафоте остался один Педро Дорильо. Он не мог ничего понять, все это произошло так внезапно, так неожиданно. Широко раскрытыми глазами он смотрел на «Люцифер», который упал с неба как будто специально в последние минуты, последние секунды. Ведь еще мгновенье – и Педро Дорильо уже ничего не успел бы увидеть, ничего не смог бы услышать… Он почувствовал, как дрожит все его тело. Почему появился здесь «Люцифер», Педро Дорильо не думал; да разве он сейчас способен был вообще о чем‑то думать? Он знал только одно: произошло удивительное чудо, смерть, которая была до сих пор неизбежной, отошла куда‑то в сторону, он вновь свободно дышит, видит солнце, небо… слышит отчаянное вопли толпы внизу. Но это его не касается, потому что не может, просто не может уже быть чего‑то страшнее того, что было с ним перед этим…

Красное, налитое кровью лицо Карло Кабанероса перекосилось, на нем появились какие‑то серые пятна. Губы его прыгали, когда он, заикаясь и совсем уже не думая скрывать страха, быстро–быстро бормотал, дергая Мигеля Хуанеса за руку:

— Да откройте же… откройте эту проклятую дверь… скорей!.. Он сожжет нас здесь заживо…

Хуанес лихорадочно осматривался: не может же быть, чтобы отсюда, из этого каменного двора, который вдруг превратился в ловушку для всех, не было еще какого‑нибудь выхода! И вдруг он почувствовал, как слабеет, становится вялым все его тело: Надежды нет… Он увидел, как суетится возле главного входа комендант тюрьмы, также пытаясь открыть дверь. Если и он не видит другого выхода, он, комендант тюрьмы, значит, надежды нет; нет спасения…

— Ой, он сейчас будут стрелять! Своими электрическими минами! – Вопил рядом с Мигелем Хуанесом тоненьким, странным для его плотного тела голоском прокурор. – Помогите! Помогите!

Но его никто не слушал. Под ногами ошалелых, охваченных паникой людей трещали и ломались брошенные корреспондентами фотоаппараты и лампы — «молнии», плющились украшенные золотом пышные фуражки полицейских, жандармов и чиновников. А сами эти люди, сошедшие с ума от ужаса, недавно такие важные и чванливые чиновники, жандармы и палач, с лица которого давно спала зловещая маска, его помощники, и католический падре, который потерял в суматохе свой ​​большой черный крест, – все эти бледные людишки, больше похожие теперь на испуганное, озверелое стадо двуногих животных, толпились в самых дальних углах тюремного двора. Они отталкивали друг друга, пробивались куда‑то, сами не зная куда, прижимались к каменным стенам, словно пытаясь вдавиться в них, искали выход, стучали в железные двери, которые упорно не открывались.

И вдруг стало тихо, так тихо, как будто у всех вдруг перехватило дыхание от безграничного страха. Сверху раздался насмешливый, холодный голос Седого Капитана, стократно усиленный репродуктором.

— Чего же вы так испугались, господа? Вы же были уверены, что уничтожите меня вместе с «Люцифером» при первом же моем появлении. И вдруг такая паника. Ай–ай, уважаемые господа, не намного же вас хватило! Боитесь? Да стойте вы, не суетитесь! Пока что я не собираюсь сделать с вами ничего плохого, слишком вы мелкие трусы. Но имейте в виду: если кто‑нибудь из вас решится на какое‑либо действие против меня или моих людей, пощады не будет! Вы в моих руках! Всем стоять на месте, господа!

Голос Седого капитана смолк. Люди во дворе замерли – каждый там, где оказался в эту минуту. И только сотни испуганных глаз впились в неподвижные очертания «Люцифера»: что хочет сделать Седой Капитан?

В боковой стенке «Люцифера» бесшумно открылась дверь. Одновременно с этим прямо на эшафот спустилась лестница.

По ней легко сбежали вниз два человека в синих комбинезонах. Один из них моментально оказался возле плахи, где стоял ошеломленный всем, происходящим вокруг него, Педро Дорильо, и громко крикнул:

— Педро! Старый мой друг!

Дорильо вздрогнул. Этот голос… знакомый голос Валенто Клаудо!.. Да это же он сам… Нет, это было уже слишком, все вокруг прыгало и смешивалось, вырастало и уменьшалось, как в калейдоскопе, или странном фантастическом фильме, где нельзя было понять, что к чему и откуда берется. Нервы Педро Дорильо не выдержали, он пошатнулся, как человек, который теряет равновесие, пошатнулся почти теряя сознание.

Но его подхватили крепкие дружеские руки. И вот Педро Дорильо уже обнимал своего приятеля и сбивчиво, волнуясь, чувствуя, как увлажняются глаза, говорил:

— Валенто, мне кажется… кажется, что все это только странный сон… откуда?.. Откуда ты появился?.. так неожиданно, ведь это был уже конец… и я думал… думал, что… ну, еще минута… Валенто, друг!

Поддерживая Дорильо, Валенто Клаудо шел с ним к «Люциферу», к лестнице. Крепкий, мужественный Педро, который еще несколько минут назад бросил смелый вызов палачам и, гордо выпрямившись, презрительно смотрел на них с эшафота, такой несгибаемый и твердый, – теперь словно потерял всю свою силу, тяжело переступал с ноги на ногу, как больной. Видимо, всю свою силу, всю выдержку вложил он в те минуты, когда приближался неизбежный конец, чтобы выстоять, не сдаться. И теперь наступила бурная реакция, слабость, которая пришла на смену нервному напряжению.

— Мне даже стыдно, Валенто, – вяло говорил он, – я вдруг стал таким слабым… но до сих пор я держался хорошо, Валенто, уверяю тебя! А вот сейчас… ты как с неба…

— А разве не с неба? – Весело отозвался Валенто Клаудо. – Конечно, с самого неба, Педро. И с подарком для тебя, друг. Да еще с каким! О, этот подарок ждет тебя там, внутри, – указал он рукой на «Люцифер». – Держись, друг! Ведь ты не хочешь, чтобы твоя дочь увидела тебя слабым, а?

— Марта! – Воскликнул радостно Педро Дорильо. – Марта!

Он почувствовал, как снова прилила сила в его руки, как окрепли вдруг ноги – и все тело, только что слабое и хилое, налилось новой энергией, которая пришла неизвестно откуда. Он вырвался из рук Валенто Клаудо, потому что разве нужна была ему сейчас чья‑нибудь помощь, если поблизости ждала его встреча с любимой дочерью? – И, прыгая сразу через несколько ступенек, как безудержный в своем пылу юноша, вбежал в дверь «Люцифера».

— Марта! Доченька! Марта! – Кричал Педро Дорильо.

Откуда‑то изнутри он услышал звонкий, взволнованный девичий голос:

— Папа! Наконец‑то!

Люди в синих комбинезонах также исчезали вслед за Педро Дорильо в распахнутой двери огромной машины, загадочного «​​Люцифера», который все еще висел в воздухе неподвижной громадой, не касаясь земли, словно не желая испачкаться об эту мерзкую, оскверненную фалангистами, жандармами и полицейскими землю…

Молча, затаив дыхание, прижимаясь друг к другу, боясь шевельнуться, следили за всем этим чиновники и жандармы снизу. Возможно, все еще обойдется, возможно, и в самом деле ужасный Седой Капитан в этот раз не применит своего смертоносного оружия, они уцелеют, спасутся из этой каменной мышеловки?..

Мигель Хуанес стоял вместе с другими, рядом с Карло Кабанеросом, который тяжело, прерывисто дышал. Раз или два начальник полиции что‑то шептал Хуанесу, но тот ничего не слышал. С тех пор, как панику толпы сменила парализующая неподвижность, Мигель Хуанес почувствовал, что к нему возвращается сознание, возвращается способность думать, размышлять. Кажется Седой Капитан, действительно, по неизвестным причинам решил помиловать тех, кто был в тюремном дворе. То ли на него так повлиял успех его появления здесь, то ли что‑то еще, неизвестно. Ясно одно, что он не знал об устроенной ему в Кодуранце западне, иначе он обязательно отомстил бы. А если Эрнан Рамиро не знал о ловушке, почему тогда он не явился раньше, почему он выбрал на этот раз такой способ упасть прямо с неба? Кто знает… Но он все‑таки появился, прилетел сюда… и тем самым избежал опасности от всех орудий и засад, которые были приготовлены вокруг Сан–Сальвадора. Ему все время везет! Прилетел, прилетел, как на крыльях…

Только этого не хватало! На нет свелись все хитроумные приготовления… но, кто же мог предположить такую ​​возможность, кто предугадал бы, что машина Седого Капитана способна еще и летать по воздуху?..

Так же, как он отвесно спускался, так же «Люцифер», наверное, и поднимется в чистое небо. Как? А черт его знает как! И ничто его не остановит, как не остановило и тогда, когда он летел сюда. Поэтому и наблюдательные посты ничего не сообщили. Теперь понятно, ведь они следили за дорогами, за улицами Кодуранцы, за тем, что происходило на земной поверхности, а не в небе. Может кто‑то и видел «Люцифера» в полете, но, наверное, и подумать не мог, что это летит удивительная машина Седого Капитана, а не какой‑нибудь обычный самолет или дирижабль, наконец. Э, да что теперь думать об этом! Все равно дела уже не поправишь, по крайней мере в этих условиях.

И еще одна мысль пронзила мозг Мигеля Хуанеса: вот где скрывалась загадка таинственного письма, которое так неожиданно появилось, словно из воздуха, в кабинете начальника полиции! Да, да, теперь все складывалось! И если бы он сам, знаменитый детектив Мигель Хуанес, хорошо подумал, он бы додумался до всего еще тогда. Действительно: он слышал за окном странное шипение, но не связал его с таким же шипением, которое поразило его впервые, в лесу Фонтиверос, когда он приблизился к «Люциферу» на лесной опушке. Это своеобразное шипение, словно из парового котла, у которого лопнула какая‑то труба, свидетельствовало о действии механизмов, двигателей «Люцифера». Поэтому и тогда, когда появилось таинственное письмо, легко можно было догадаться, что его бросили в окно кабинета начальника полиции с «Люцифера», который летел над столицей, прячась в ночной темноте. Все очень просто, когда знаешь, в чем дело…

Когда знаешь, в чем дело… Конечно, если бы знали раньше о способности «Люцифера» летать, то можно было бы совсем иначе подготовиться. Не тратить силы на все эти уличные засады и баррикады, а собрать близ Сан–Сальвадора хорошие зенитные орудия и встретить Седого Капитана по–настоящему. Если бы знали…

А теперь, что можно сделать сейчас? Применить ручные гранаты из пластмассы? Вполне возможно, это могло бы дать эффект. А впрочем, подходящий момент давно прошел, сейчас Седой Капитан хозяин положения. Выражаясь образно, он держит под прицелом весь этот тюремный двор со всеми, кто здесь находится. Если бы удалось открыть эту проклятую автоматическую дверь, вот тогда под защитой крепких каменных стен тюрьмы пригодились бы и ручные гранаты. Но Седой Капитан, видимо, намагнитил двери и замки. И если он бросит сюда, в эту мышеловку, электрический снаряд, тогда… Э, не стоит об этом думать!

Так лихорадочно рассуждал Мигель Хуанес, перебирая в голове все варианты, взвешивая их, отвергая один за другим, пока не исчерпал все.

Совсем другое направление имели мысли у его помощника Хосе Фрэнко. Сказать правду, сначала и он испугался не меньше других. И ни о чем не думал, а делал то же самое, что и все. Собственноручно Хосе Фрэнко пытался как‑либо открыть железную дверь главного входа, прикладывая к этому всю силу своих длинных мускулистых, хоть внешне и неуклюжих рук. Эти попытки, конечно же, ничего не дали и не могли дать: к чести Хосе Фрэнко следует отнести то, что он одним из первых понял их безнадежность и, выругавшись, отступился от дверей.

Сейчас же у него мелькнула мысль: а что, если подорвать эту проклятую дверь ручной гранатой? Ведь у него на его поясе до сих пор висели целых две пластмассовые гранаты, из тех новых, предназначенных для преодоления электромагнитного защиты «Люцифера». Но где там, к двери нельзя было приступиться, не то чтобы взорвать их. А уговорить ошалевшее стадо сошедших с ума жандармов и чиновников о таком не возможно было и думать, кто же из них был сейчас способен прислушаться даже к самым убедительным словам?..

Хосе Фрэнко нашел себе место в углу двора и оттуда наблюдал за тем, что происходило. Он видел, как Валенто Клаудо помогал Педро Дорильо дойти до двери «Люцифера», видел, что носовая часть машины висит над самым эшафотом. Эшафот… каменный эшафот… если бы оказаться с обратной стороны, прижаться к нему… там было бы вполне безопасно, даже если бы Седой Капитан применил свое оружие! И как только никто не додумался до этого, ведь там по сути самое безопасное место для ловкого человека? Не перебежать ли туда, пока никто другой этого не сделал?..

Хосе Фрэнко прикинул на глаз расстояние, которое отделяло его от намеченного места. Оглянулся на соседей… все взгляды были направлены на «Люцифер»…

Последний из команды машины скрылся внутри. Дверь в огромном серо–зеленом корпусе будто сама втянула в себя лестницу и закрылась. Почти сразу усилилось шипение, которое доносилось откуда‑то из нижней части «Люцифера». И оттуда вырвался горячий порыв ветра, который упругой волной прокатился во все стороны, поднимая с земли пыль и бросая ее в лицо и глаза людей, смотревших на «Люцифер».

Серо–зеленая продолговатая машина качнулась и медленно начала подниматься прямо вверх, как воздушный шар, который постепенно отпускали. Вот просвет между колесами «Люцифера» и поверхностью увеличился до двух метров… до двух с половиной…

— Остановите его! Остановите! – Хрипло крикнул Карло Кабанерос, хватая Мигеля Хуанеса за руку. Голос его сорвался от пугливого возбуждения. Что такое? Кого остановить? Не с ума ли сошел начальник полиции, приказывая остановить «Люцифер»?..

Нет, не о машине Седого Капитана кричал Карло Кабанерос. Его дрожащая рука указывала на другое. Теперь Хуанес, увидел.

Из противоположного угла двора выбежал Хосе Фрэнко. Он направлялся к эшафоту. В руке он держал одну из своих пластмассовых гранат и на ходу замахивался ею вверх. Он хочет бросить гранату? В «Люцифер»? Несмотря на угрожающее предупреждение Седого капитана?..

Со всех сторон раздались возбужденные предостерегающие крики:

— Стой!

— Остановите его!

— Он погубит нас всех!

Но Хосе Фрэнко не слышал ничего. Он решил бросить свою гранату и приблизился с ней к «Люциферу», пользуясь тем, что из окон машины его уже нельзя было увидеть.

Что случилось с помощником Мигеля Хуанеса? Неожиданное проявление смелости и отваги? Внезапное решения пожертвовать собой для того, чтобы уничтожить, наконец, «Люцифер»?

Ни то и ни другое.

Хосе Фрэнко рассуждал просто, на это его натолкнули мысли о безопасном месте за эшафотом. Если он сможет бросить гранату снизу в носовую часть «Люцифера», то она, скорее всего, значительно повредит машин, возможно, даже, ее управление. Бросив гранату, он упадет за каменный эшафот. Пусть тогда Седой Капитан применяет свое оружие. Ему, Хосе Фрэнко, оно будет не страшно, он будет лежать за каменным укрытием, как в надежной тени. А что произойдет с другими во дворе, безразлично. Пусть погибнут, черт их побери, все эти начальники. Он, Хосе Фрэнко, останется в живых, это наверняка. И тогда уже его, а не кого‑то другого щедро наградит каудильо!

— Стой!

— Остановись, Фрэнко!

— Стой !

Поздно! Широко размахнувшись, Хосе Фрэнко бросил свою пластмассовую гранату вверх, прямо под передние колеса «Люцифера», который успел подняться лишь на три–три с половиной метра. Пока граната летела вверх, Хосе Фрэнко прыгнул в сторону, ища защиты за эшафотом. И вдруг он обомлел. Ошибка, случилась страшная ошибка!

С другой стороны эшафота, где он рассчитывал спрятаться за отвесной каменной стеной, была вторая лестница, которую он не увидел с противоположного конца двора. Места для того, чтобы спрятаться, не было!

С пронзительным, отчаянным визгом Хосе Фрэнко бросился назад, ничего уже не соображая от внезапно напавшего животного страха. Он не видел, как брошенная им граната пролетела у самых колес машины, перевернулась в воздухе… Отбросит ли ее электромагнитная защита «Люцифера», как отбрасывала перед этим другие гранаты и пули?..

Нет!

Громкий взрыв потряс воздух. Из‑под передних колес «Люцифера» вырвалось пламя и черный дым. Что‑то просвистело в воздухе. Еще, еще…

Раздался стон. Хосе Фрэнко лежал на земле с разбитой головой, большой кусок оторванной взрывом обшивки машины догнал его и врезался в череп.

Другие куски летели в разные стороны. Кто‑то возле Мигеля Хуанеса упал, крича:

— Убили! Убили!

Может, это был Карло Кабанерос? Хуанес не знал, оглядываться не было времени.

Мигель Хуанес видел, как огромный корпус «Люцифера» резко вздрогнул, будто кто‑то подтолкнул его снизу. На блестящей поверхности между передними колесами появилась большая темная дыра, с краев которой свисали рваные куски обшивки. Оттуда показалось облачко серого дыма, и блеснули яркие голубые искры, как при коротком замыкании проводов.

«Люцифер» замер. Передняя его часть опустилась ниже задней, будто раненая, бессильная. Громкое шипение усилилось. «Люцифер» подрагивал. Из темной дыры между колесами появлялись одно за другим облака дыма, пронизанные искрами. Потом, отдельные искры слились в голубое пламя, ослепительное и жаркое, которое вырывалось из пробоины.

Вдруг «Люцифер» резко поднялся вверх, будто прыгнул сразу на несколько метров. И опять замер. Может он потерял управление, стал беспомощным?..

Нет, «Люцифер» начал вновь медленно подниматься. И одновременно он медленно разворачивался, нацеливая нос в сторону охваченной возобновившейся паникой человеческой толпы на тюремном дворе. Правда, это были не такие уверенные и четкие движения, как раньше, корпус машины все еще ​​вздрагивал, ему было тяжело, как раненые человеку. Но «Люцифер», всем корпусом настойчиво поворачивался так, чтобы передняя часть его смотрела прямо на толпу во дворе.

И тогда раздался громкий голос Седого Капитана. Он был совсем не такой, как прежде. Несдерживаемое раздражение, гнев и ярость звенели в угрожающем голосе.

— Вы осмелились повредить мой «Люцифер»? Несмотря на мое предупреждение? Ладно! Вы навлекли на себя смерть. Готовьтесь встретить ее!

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

1. Мы летим, Марта!

Все, что происходило этой бурной, полной невероятных событий ночью, и на рассвете, трудно собрать во что‑то целое, представить себе как нечто реальное. Словно это был какой‑то длинный сложный сон, в котором всплывали какие‑то причудливые видения, неожиданные и враждебные. Каждое из них было неоспоримым фактом, хоть этот факт и вызывал предельное удивление, поражал. Но, всего этого было слишком много, – как будто время до предела спрессовалось, и поэтому одна ночь вместила в себя столько событий, что сознание отказывалась принимать их как реальность.

Алесь, правду говоря, и не пытался тогда задумываться над тем, что происходило вокруг него и с ним самим. Не только потому, что на это у него не оставалось времени, а еще и потому, что каждый раз то или иное событие как бы втягивало его в себя, делало непосредственным участником, поражало, угнетало или наоборот, захватывало.

Взволнованный рассказ Марты о ночной встрече Седого Капитана с Фредо Виктуре, окончательно прояснил заносчивую и самонадеянную позицию Эрнана Рамиро, который отказался от любого союза с патриотами–республиканцами и решил действовать самостоятельно; решительно и жестоко…

Приказ Капитана об удалении Олеся и Марты с «Люцифера», хоть и временно… это говорило о том, что Эрнан Рамиро хорошо осознавал себе опасность, которой он подвергал и себя, и своих помощников, выходя на отчаянный бой с фалангистами. Он не хотел рисковать жизнью юноши и девушки, которые были непричастны к его замыслам и поступкам, это так. Но это же говорило и о том, что Рамиро был внутренне не так уверен в своей непобедимости, как это показывал в своих речах…

Гнетущее путешествие с Валенто Клаудо к одинокой ферме Кристобаля Гомеца, где они с Мартой должны были остаться, и неожиданная, поразительная перемена в отношении этого человека к своему давнему другу Валенто… Как повлияло это на Валенто Клаудо, который, наверное, с тяжелой внутренней болью почувствовал, как начинают отворачиваться от него те, кого он любил и уважал, с кем был связан дружбой всю свою жизнь!

Ужасное объявление полиции о казни Педро Дорильо, которое Валенто читал вслух при лунном свете, о казни, которая должна была состояться на следующее утро, рыдания Марты… и внезапное решение Валенто Клаудо немедленно возвращаться, бежать к «Люциферу», чтобы рассказать об этом Капитану, его уверенность в том, что еще можно успеть спасти Педро Дорильо, хоть это и звучало неправдоподобно, просто невероятно.

Возвращение на «Люцифер», короткий доклад Валенто Клаудо помрачневшему Капитану, который он сделал, задыхаясь после безудержного, отчаянного бега каменистыми тропами, едва освещенными последними лучами заходящей луны…

Суровое и решительное выражение лица Капитана, когда он молча слушал Валенто Клаудо, не сводя с него пристального взгляда прищуренных серых глаз, и короткая, властная команда Эрнана Рамиро, его решение, которого так напряженно ждала Марта, ждала с горячими слезами на глазах…

А потом… Потом произошло невероятное!

«Люцифер» тронулся, но совсем не так, как обычно, мягко и почти незаметно. Нет, на этот раз пол задрожал значительно сильнее, весь корпус машины будто напрягся с усилием. «Люцифер» качнулся. Алесь почувствовал, как его тело вдруг стало тяжелее. Еще качание, и странное ощущение, которое бывает в лифте, стремительно поднимающегося вверх, все более увеличивая скорость.

Ощутимая вибрация пола продолжалась. Однако мелко и напряженно дрожал не только пол, но и весь огромный корпус «Люцифера», будто он с усилием преодолевал какое‑то сопротивление. Такого Алесь еще никогда не чувствовал, даже тогда, когда «Люцифер», собирая остатки своей механической силы, плыл по подземному каналу. Может, Капитан решил сразу набрать как можно большую скорость, ведь у него очень мало времени, и поэтому он включил механизмы на полную мощность?

Алесь подошел к иллюминатору, заглянул в него и вскрикнул от удивления, схватившись руками за его края.

— Что с тобой, Алексо? – Испугалась Марта, которая, видимо, не замечала ничего из того, что привлекло внимание Алеся. Ведь ею владела сейчас только одна мысль, одна забота: о судьбе ее отца, над которым нависла страшная угроза смерти. Она еще надеялась, она горячо хотела верить, что Капитан осуществит свое обещание, спасет отца, но как, каким образом он сможет сделать это? Оставалось так мало времени… Как добраться до него, как сломить сопротивление охраны, даже если Капитан очень хотел сделать это…

— Что случилось, Алексо? – Повторила она с тревогой. – Что‑то не так, какая‑то задержка? – Этого девушка боялась больше всего.

— Иди сюда. Посмотри сама! – Коротко отозвался Алесь, не оборачиваясь. Он не мог оторваться от зрелища, которое открывалось перед его глазами в иллюминаторе.

Марта недоверчиво приблизилась, посмотрела – и так же вскрикнула, пораженная.

В предрассветной мгле далеко–далеко под ними плыли поля, холмы, рощи. Кое–где мигали одиночные желтоватые огоньки: это, наверное, на фермах просыпались крестьяне для нового трудового дня. Светлой змейкой извивалась капризная река. Как овальные блюдца, полные серебристого молока, сверкали озера. Они медленно проплыли внизу и исчезли позади. Откуда‑то сбоку возникла тоненькая, будто аккуратно начерченная на рельефной карте линия железной дороги. Она вдруг разветвилась на множество других линий, среди которых ярко горели огоньки: очевидно, это была станция. А за ней темным пятном угадывался большой лес, похожий на пушистый ковер, который заботливо покрывал тихую, спящую землю.

С востока небо заметно посветлело, на его фоне уже выделялись легкие облачка, а позади, на западе, догорали последние звезды, особенно яркие теперь, когда победоносный рассвет уже готовился смести их с небосклона.

— Мы летим! – Восторженно всплеснула руками Марта.

— Летим! – Отозвался в тон ей Алесь.

Так вот что имел в виду Валенто Клаудо, когда говорил им еще около фермы Кристобаля Гомеца, что «Люцифер» может успеть на помощь Педро Дорильо, что есть еще время и они еще не знают, на что способен мощный «Люцифер»!

Капитан спешил. Он решил, видимо, что обычным путем «Люцифер» не сможет преодолеть большое расстояние до Сан–Сальвадора за то ограниченное время, которое еще ​​оставалось до назначенной казни. Да и по дороге могут произойти какие‑нибудь задержки, ведь везде можно было ждать коварных засад врагов. И потому он выбрал другой, быстрый и неожиданный для врагов путь, – воздушный. Капитан сразу поднял «Люцифер» в воздух: этим объяснялась напряженная работа механизмов.

«Поднял в воздух»… Это легко сказать, но как же трудно осознать этот неожиданный факт, то что «Люцифер» способен не только ездить по земле и скользить над ней, не касаясь ее колесами, не только плавать по воде и под водой, но и свободно летать в воздухе! Летать без крыльев… Тут Алесь вдруг остановился и, насколько было возможно, заглянул в иллюминатор слева и справа: а может, у «Люцифера» появились крылья?.. Нет, крыльев не было. Тогда, как же «Люцифер», хотя он и был полон техническими секретами, может летать?

Алесь на мгновение задумался и почти сразу нашел ответ на этот вопрос. Он вспомнил, что Эрнан Рамиро в свое время рассказывал ему об антигравитонах, как с помощью генератора антигравитонов «Люцифер» может преодолевать земное притяжение и скользить над землей. Это же очень просто: если «Люцифер» может отрываться с помощью антигравитонов от земли на метр, – а это Алесь видел собственными глазами! – То почему, усилив действие генератора, он не мог бы взлететь и выше? Почему он не мог бы просто летать по воздуху, высоко над землей, ведь это по сути одно и то же?

«Очень просто»… Вспомнив эти легкомысленные слова, которые чуть не вырвались у него вслух, Алесь почувствовал смущение. Где там «просто»? Напротив, чрезвычайно сложно, так сложно, что никто, кроме Эрнана Рамиро, до сих пор не додумался до этого! А он, Седой Капитан, не только открыл это, но и воплотил в своем действительно чудесном «Люцифере».

Повернувшись к Марте, Алесь сказал:

— Ну, теперь ты сама видишь, что Валенто Клаудо был прав: мы успеем. И Капитан выполнит свое обещание! Ты видишь, Марта, он действительно все может. Разве не так? Он поможет твоему отцу, он спасет его, я уверен в этом!

Марта уже овладела собой после первого впечатления от полета «Люцифера». Глаза ее вновь погрустнели. Она тихо спросила:

— Но как? Даже если мы успеем… не опоздаем…

Девушка не закончила своей мысли, слишком уж страшной она была. Но Олесь понял.

— Успеем, Марта, это же ясно. Что именно сделает Капитан, я, конечно, не знаю, но что‑нибудь сделает такое, что поразит всех. Недаром же «Люцифер» упадет на них прямо с неба!..

2. Новое решение Эрнана Рамиро

Мы уже знаем, что так и произошло. «Люцифер», который спустился на тюремный двор Сан–Сальвадора прямо с неба, спас Педро Дорильо, ошеломив всех своим неожиданным появлением.

Тяжело поврежденный гранатой, «Люцифер», как огромная глыба, навис над каменным двором, над замершей от страха толпой фалангистов. На неподвижное тело Хосе Фрэнко, которое лежало посреди двора, не смотрел никто. Все взгляды были обращены на «Люцифер», на грозную машину, которая неровными, будто судорожными движениями медленно поднималась вверх, все еще будто нацеленная передней частью вниз, на окаменевшую толпу.

Что сделает Седой Капитан, гневный голос которого звучал в ушах каждого из этой уже полумертвой от ужаса толпы? «Люцифер» поднимался все выше и выше, понемногу отдаляясь от двора. Может, он так и исчезнет, может, он не способен из‑за повреждений применить свое оружие? Но почему же он все еще ​​держит под прицелом носовой части этот трижды проклятый каменный мешок, из которого нет выхода? Дрожащие и испуганные, фалангистские наймиты чувствовали себя обреченными. И все же где‑то глубоко в душе у них еще крылась надежда: а может… может…

Напрасные надежды!

Все они еще успели увидеть застывшими остекленевшими глазами, как из носовой части «Люцифера» одно за другим вылетели в их направлении два черных кольца. Потом на месте этих колец ослепительно вспыхнул отблеск голубого пламени. Но никто из них не успел ни закрыть ослепленные глаза, ни услышать грохочущего взрыва, который потряс каменные стены тюремного двора Сан–Сальвадора. Для тех, кто был в нем, не существовало уже ничего.

А усталый «Люцифер» медленно поднимался, хотя и с усилием, хотя и какими‑то рывками, над тюрьмой, над ее огромным каменным корпусом, внутри которого, там, где был неприступный тюремный двор, с клокотом бушевало пламя, поднимались клубы черного дыма.

Выше и выше в небо, дальше и дальше от зловещего Сан–Сальвадора летел раненный «Люцифер»; все еще покорно, хотя и с заметным усилием, содрогаясь, будто со стоном он выполнял, все что требовал от него Седой Капитан, который, стиснув зубы, напряженно вел его. Куда?

Этого не знал пока даже Валенто Клаудо, который уже с минуту стоял у дверей кабины управления, не решаясь отвлечь внимания Капитана от аппаратов. Кто‑кто, а Валенто хорошо понимал, в каком сложном и угрожающем положении они находятся. Ведь он только что закончил поверхностный осмотр тех повреждений, которые нанес «Люциферу» и его многочисленным механизмам взрыв гранаты.

Наконец Валенто Клаудо решился:

— Капитан…

Эрнан Рамиро повернул к нему бледное, напряженное лицо. Его острые глаза на мгновение остановились на Клаудо. Только на одно мгновение, потом Капитан перевел взгляд вперед, в том направлении, куда летел «Люцифер». Но Валенто Клаудо не мог отделаться от впечатления, что Капитан за это мгновение узнал обо всем, что он собирался рассказать.

— Докладывайте, Валенто. Я слушаю.

— Не очень хорошие вести, Капитан, – осторожно начал Валенто Клаудо.

— Это я знаю. Точнее.

— Разорвана обшивка корпуса. Нарушена электромагнитная защита, она не действует, Капитан.

Валенто остановился. Ему было очень трудно делать такое доклад.

— Далее?

— Антигравитонное действие передней части также нарушено. «Люцифер» держится только за счет действия заднего генератора.

— Да. Это совпадает с показаниями индикаторов. Отремонтировать по крайней мере систему электромагнитной защиты на ходу можно? Вы выяснили?

Валенто беспомощно развел руками:

— Невозможно, Капитан. Слишком большие повреждение, взрывом вырваны несколько слоев обмотки корпуса. Без базы не обойтись.

Он видел, как шевельнулись стиснутые челюсти Эрнана Рамиро .

— Большая пробоина в обшивке, Валенто?

— Около квадратного метра, Капитан.

— Отремонтировать на ходу можно?

Валенто Клаудо заметно колебался. Наконец он ответил:

— На ходу нет, Капитан. Пластыря такого размера у нас нет. Работу нужно проводить на земле.

— На земле? И дать себя при этом расстрелять? Да, Валенто? – Впервые за все время разговора в голосе Эрнана Рамиро зазвенело раздражение.

Валенто вновь развел руками: у него не было ответа, который смог бы удовлетворить Капитана.

Наступила пауза, длинная и болезненная. Капитан упорно смотрел вперед, не находя утешения. Молчал и Валенто, понимая, что он не может предложить никакого выхода. Ведь только на базе, только там можно устранить эти серьезные повреждения. Но…

Эрнан Рамиро первым нарушил молчание. И его слова были именно о том, о чем не решался говорить Валенто Клаудо.

— С такой пробоиной «Люцифер» не может не только погрузиться под воду, чтобы добраться базы, но и плыть по поверхности воды. Значит, это исключено.

— Да, Капитан, – подтвердил Валенто Клаудо то, что, как он знал, было не преодолимым в их положении.

— Остается только посадка на землю, – продолжал Эрнан Рамиро. Куда?

Под ними, далеко внизу, проплывала земля фалангистской Иберии, и везде на этой многострадальной земле их ждали ловушки, расставленные полицией и жандармерией. На этой земле их ждала неминуемая гибель, ибо лишенный электромагнитной защиты «Люцифер» был беспомощен перед нападением на него. Но и оставаться надолго в воздухе также было опасно: первая же встреча с каким‑нибудь самолетом была бы фатальной для «Люцифера». Ведь теперь машина Эрнана Рамиро не имела ни электромагнитной защиты, ни нужной маневренности…

Кроме того, «Люцифер» сейчас держался в воздухе только с помощью одного генератора антигравитонов, размещенного в задней его части. Этот генератор все время принимал на себя двойную нагрузку и очень разогрелся. Он также мог выйти из строя. Надо было как можно быстрее отремонтировать поврежденный генератор, а для этого не обойтись без посадки на землю. Где?..

Где найти такой кусок земли, ​​хоть крохотный участок, где «Люцифер» встретил бы друзей, которые стали бы на его защиту на время ремонта или хотя не выдали его? Нет таких друзей у «Люцифера», у Седого Капитана, и даже у самого Валенто Клаудо ни стало их в последнее время. Горький опыт с Кристобалем Гомецом красноречиво доказал это…

И вновь Валенто Клаудо невольно вспомнил о ночной встрече Капитана с Фредо Виктуре.

«Капитан, Капитан, верный ли вы выбрали путь? Может быть следовало принять предложение Фредо Виктуре? Мы же остаемся одни, одни среди бесчисленных врагов!..» – Эти слова готовы были уже вырваться у Валенто Клаудо. Но он снова сдержался, не смог преодолеть требований строгой дисциплины: нельзя, нельзя высказывать какие‑либо сомнения, упрекать в чем‑то Капитана, когда ему и без того тяжело, когда создались такие сложные, угрожающие условия!..

Валенто Клаудо молчал. Молчал и Седой Капитан. О чем думал этот загадочный человек? Может, вспомнились ему трагические страницы далекого прошлого, может, наоборот, в воображении Капитана рисовалось будущее? Или ум его был занят сложным решение вопроса о том, как и где найти возможность исправить повреждения «Люцифера», чтобы снова вести его в бой против ожесточенных врагов?..

Пожалуй, последнее, потому что Эрнан Рамиро решительно тряхнул головой, как бы отвергая ненужные сомнения. Его руки энергично повернули штурвал управления. Солнце, которое до сих пор заливало своими уже горячими лучами правый иллюминатор, будто прыгнуло назад, заглянуло еще раз в кабину и исчезло. «Люцифер», подчиняясь Капитану, круто повернул на север.

Почти обычным своим уравновешенным голосом – разве только, звенела в нем какая‑то неестественная напряженность! – Эрнан Рамиро приказал, поворачиваясь к Валенто Клаудо:

— Становитесь за штурвал, Валенто. Держите этот курс. Вам он должен быть знакомым. Мы летим на остров Тарквенидо. Там вряд ли кто‑то будет мешать нам. А я тем временем сам осмотрю повреждения. Все понятно?

Валенто Клаудо кивнул.

— Да, Капитан! Курс на остров Тарквенидо. – Он взял штурвал. Капитан принял решение, а его обязанность – точно и неуклонно выполнять приказ.

3. Курс на остров Тарквенидо

Далеко на север от суши, километров за сто от берегов Иберии, затерявшийся среди открытого моря, лежал небольшой остров, которым никто с давних времен не интересовался. Стратегической ценности он ни представлял; лишенный каких‑либо природных богатств и расположенный достаточно далеко от суши, остров этот не возбуждал аппетита мощных империалистических государств. Правда, мимо проходил морской путь на северо–восток, но почти никогда пароходы не бросала якоря у его берегов. Ведь на маленьком острове не было ничего, кроме рыбацкого поселка, и скалистые берега не привлекавшие никого. Официально остров Тарквенидо принадлежал Иберии, этому никто не возражал. И даже жадное и корыстное фалангистское правительство, которое не упускало и малейшей возможности получить выгоду, только изредка присылало сюда кого‑нибудь из третьестепенных своих уполномоченных, чтобы попробовать еще раз собрать налоги с бедных рыбаков. Этим и ограничивалась обычная связь правительства с маленьким скалистым островом Тарквенидо.

Седой Капитан не мог сделать лучшего выбора в их положении.

Дело заключалось лишь в том, чтобы благополучно добраться до острова Тарквенидо, не обратив на себя внимания морских постов наблюдения. Поэтому Седой Капитан, несмотря на повышенный расход драгоценного в этих условиях топлива, вел «Люцифер» на большой высоте. Это увеличивало шансы на то, чтобы пролететь незамеченными, если иметь в виду оптическое наблюдение. Но в прибрежной полосе, возможно, существовали также и радарные посты, а для их радиолокационных приборов высота уже не имела значения. И это, очевидно, было сейчас наиболее опасным.

Понятно, почему на «Люцифере» царило тревожное настроение. Эрнан Рамиро вновь сам взялся за управление, используя все возможности, всю мощность поврежденных механизмов для того, чтобы пройти угрожающую прибрежную полосу на как можно большей высоте, подальше от населенных пунктов. Он лично проверил перед тем размеры и характер повреждений машины. Все сходилось со словами Валенто Клаудо; да и наперед можно было знать, что зоркие глаза его опытного помощника не пропустят ничего. Состояние «Люцифера» было тяжелым.

И главное, что на ходу ничего нельзя было исправить, все работы требовали посадки!

— До того, как «Люцифер» приземлится где‑нибудь в безопасном месте, ничего нельзя сделать, – мрачно говорил Валенто Клаудо Олесю, сидя в маленькой каюте. Его большие руки не находили себе места, они скучали по работе, словно знали, как требуется сейчас раненой машине их помощь.

— Капитан остался один возле штурвала, он хочет сейчас побыть в одиночестве… такой мрачный, сосредоточенный, такой, что жалко смотреть на него…

— Он, наверное, очень расстроен из‑за того, что машина повреждена. Ведь для него «Люцифер» все равно, что живое существо, – заметил Алесь.

— Это я и сам знаю, – нетерпеливо ответил Валенто. – Но ты не представляешь себе, как теперь сложно вести «Люцифер» в воздухе, когда машина работает через силу, в это время нужно внимательно следить за всеми показаниями приборов. Это мог бы делать я, и тем облегчить дело. А он не хочет…

— Валенто, я знаю, почему это!

Валенто Клаудо вопросительно посмотрел на юношу:

— Почему?

— Потому, что Капитан хочет сейчас быть как можно больше занятым. Чтобы у него не оставалось ни времени, ни возможности думать о чем‑то ином, кроме самого управления. Потому что ему очень больно, ты понимаешь?

— Что ж, возможно, ты и прав, – согласился после паузы Валенто. – Но и я хочу что‑нибудь делать, а не сидеть так, сложа руки, пока мы не минуем прибрежную полосу. Да и после этого до острова Тарквенидо еще будет не близко… Эх! – Тяжело вздохнул он. – Хоть бы проскочили, на душе бы стало легче!..

Хотя бы проскочили… Алесь хорошо понимал опасения своего друга: ведь Валенто Клаудо рассказал ему и о тяжелых повреждениях «Люцифера», и о решении Капитана относительно курса на остров Тарквенидо, и об опасностях, которые могли возникнуть, если их обнаружат радарные посты. Он говорил с юношей, ничего не скрывая, делясь с ним всеми своими опасениями и мыслями, так, как никогда до этого не разговаривал. Никто из них не вспоминал сейчас о предыдущих спорах, Алесь больше не рвался ни в чем убеждать Валенто Клаудо, а тот словно забыл об этом. Но юноша всей душой чувствовал, что в этом больше не было никакой необходимости. Ночная встреча с Кристобалем Гомецем будто сломала, что‑то в корне изменила у Валенто. Возможно, немалую роль в этом сыграли и нелегкие разговоры его с Алесем. Но переломным пунктом стала встреча со старым другом, который так резко осудил поступки и Седого Капитана, и самого Валенто Клаудо.

О нет, ни словом, ни одним звуком Валенто не показывал той острой борьбы чувств в своей душе, которая владела им, от которой кровоточило сердце. Ни слова упрека или осуждения чего‑то в Капитане не вырвалось у него: для этого Валенто Клаудо был слишком честным, слишком преданным человеком, не умевшим кривить душой.

Наоборот, Алесь заметил, что теперь Валенто говорит о Капитане с каким‑то особенно теплым сочувствием и любовью, но в его словах чувствовалась скрытая горечь. Словно Валенто Клаудо вдруг лишился привычки смотреть на Капитана откуда‑то снизу, считая каждое его слово непреложным законом, проявлением мудрости удивительного человека, который не может ошибаться. Словно Валенто Клаудо увидел в Капитане, кроме всего прочего, еще и простые человеческие черты, даже определенные недостатки, которых он раньше не замечал, – и это, не вредя большому уважению, добавило к его отношению еще ​​и теплоту, и сочувствие. Ведь он любил Капитана! И самым тяжелым для Валенто теперь было то, что он вынужден был признать правоту тех, кто осуждал горделивые поступки Капитана. Признать, мучиться из‑за этого и не иметь возможности изменить положение вещей. Ведь именно Валенто Клаудо лучше всех знал характер Эрнана Рамиро и потому понимал, что тот, раз выбрав свой ​​путь, уже не изменит его, а пойдет дальше и дальше этим путем, никуда не сворачивая.

Значит, тем же путем должен идти и Валенто – до конца, каким бы не был этот конец. Свою искреннюю душу и большое сердце такие люди, как Валенто Клаудо, отдают только раз и уже неспособны потом изменить отношение, изменить чувства, что бы ни случилось.

Так понимал Алесь своего друга, который в это время рассеянно следил сквозь стекло иллюминатора за далекой рельефной картой земной поверхности, которая медленно проплывала внизу. Куда делась привычная жизнерадостность, куда исчезла веселая улыбка Валенто Клаудо, его шутливость и хорошее настроение? Откуда взялись эти глубокие морщины на вдруг исхудавшем скуластом лице? И глаза утратили блеск… Где найти Алесю слова утешения, чтобы хоть немного отвлечь Валенто от его гнетущих тяжелых мыслей?..

Вдруг Валенто Клаудо встрепенулся.

— Нет, не могу больше так, – глухо сказал он. – Пойду к нему. Попробую зайти. Если не пустит, буду хотя бы смотреть из‑за двери. Все же лучше, чем сидеть здесь, в стороне…

Он вышел.

Алесь остался один. Но через минуту дверь снова распахнулась, и голос Марты спросил:

— Алексо, мы с отцом хотим зайти. Хорошо?

— Странный вопрос, – отозвался юноша, пожимая плечами. – Конечно, заходите.

Он смотрел на веселое, радостно лицо Марты, на котором яркими огоньками горели ее большие черные глаза, и почти завидовал девушке: все, все отошло сейчас от нее далеко – и сомнения, и заботы, и угнетающее настроение. Ею владело одно лишь счастье. Марта вновь обрела отца, он рядом с ней, он спасен! Бедная, она понятия не имеет о том угрожающем состоянии, в котором находится сейчас «Люцифер», а вместе с ним и все они… И зачем огорчать ее?

— Садись, отец, – уже распоряжалась Марта. – Алексо нам сейчас расскажет обо всем, что тебя интересует. Правда, Алексо, ты расскажешь? Ведь я не знаю ничего.

Олесь снова пожал плечами:

— Не думаю, чтобы я знал гораздо больше тебя. Особенно сейчас.

Он чувствовал на себе внимательный, вопросительный взгляд Педро Дорильо, и от этого ему было неловко. Можно было не говорить Марте о трудностях, которые их ждут, но какое он имел право не сказать правды отцу девушки?

Марта уже беззаботно спрашивала:

— Ну, например, куда мы летим? Ты, наверное, знаешь? Валенто сказал тебе?

— На какой‑то остров Тарквенидо.

— Тарквенидо? – Переспросил Педро Дорильо удивленно. – Зачем? Ведь, насколько я помню, это маленький пустынный остров в открытом море!

— Именно поэтому Капитан и выбрал его. Чтобы мы там устранили повреждения, полученные «Люцифером» от взрыва гранаты…

— И правда, мы летим над морем! – Всплеснула руками Марта. – Как красиво! Папа, ты только посмотри!

Алесь выглянул в иллюминатор. Действительно, земли уже не было видно, под ними раскинулась зеленовато–синяя морская поверхность. А он и не заметил! Получается, угрожающая прибрежная полоса позади? Проскочили?..

И сразу же он вспомнил: ничего еще утешительного, потому что неизвестно, заметили их или нет. Это выяснится только потом…

Они долго разговаривали. Марта шутливо упрекала Алеся, за то что он почему‑то очень озабочен, а это, мол, совсем не к лицу ему. Конечно, девушка просто не способна была сейчас почувствовать в сдержанных ответах юноши то, что он действительно глубоко обеспокоен, что ему тяжело отвечать ей. А Марта была полностью захвачена своим счастьем, своей радостью.

Зато ее отец все более внимательнее смотрел на Алеся и словно понимал, что в словах юноши звучит нечто большее, чем обычная сдержанность. По крайней мере лицо его уже не усмехалось, как было в первые минуты разговора. Наконец, он спросил прямо:

— А почему Седой Капитан не направил «Люцифер» к его базе, где проводить ремонт было бы значительно легче? На острове Тарквенидо нет ничего, что помогло бы ему.

Алесь заколебался. Он не знал, имеет ли право говорить что‑то о подземной базе. Но здесь его выручила Марта, ответила:

— Папа, как ты не понимаешь? База «Люцифера» находится под землей, и добраться туда можно только под водой. Ну, а как же «Люцифер» может погрузиться под воду, если у него большая дыра в корпусе? Его зальет вода!

— Понимаю, – сказал Педро Дорильо. И добавил: – Тогда дело серьезное… Ты, Марта, побудь здесь, а я выйду, спрошу кое‑что у Валенто. – Он посмотрел на Алеся, и юноша со всей очевидностью увидел, что Дорильо действительно кое‑что понял.

Но он не успел выйти.

В раскрывшейся двери, показалась высокая фигура Валенто Клаудо.

— А, вы все здесь? – Каким‑то безрадостным, тусклым голосом сказал он. – Могу вас проинформировать. Идем на посадку. Все в порядке.

Однако уже от самого его вида Алесь понял, что с делами у них далеко не все «в порядке».

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

1. Дай мне руку, Алесь!

Они сошли по лестнице на землю: Педро Дорильо, Марта и Алесь, в сопровождении Валенто Клаудо.

«Люцифер» стоял между двумя высокими южными соснами, раскидистые кроны которых будто прикрывали своими широкими крыльями великана от почти вертикальных солнечных лучей. Его механизмы, видимо, были выключены, потому что огромный корпус громоздко опирался на колеса. Не было слышно и привычного шипения, которое свидетельствовало бы о работе механизмов. Раненый «Люцифер» будто отдыхал, припав к земле.

Нерушимая тишина царила вокруг, только издалека доносились размеренный шум морского прибоя: Капитан выбрал место для стоянки машины недалеко от берега.

— А теперь немного подождем, Капитан сказал, что сейчас выйдет сюда, – сказал Валенто Клаудо. Казалось, что он ни к кому не обращается, а говорил будто сам с собой, отвечая на собственные мысли. Алесь еще раз взглянул на него: Валенто был все‑таки чем‑то озабочен, невнимателен. Из кармана его комбинезона выглядывала рукоятка большого пистолета, который ему, очевидно, мешал, потому что Валенто время от времени раздраженно засовывал его глубже в карман. Зачем Валенто вооружился пистолетом?

— Нам что, придется идти куда‑то? – Спросил Педро Дорильо.

Валенто Клаудо даже не повернул головы в его сторону, а лишь кратко ответил:

— Сейчас узнаешь.

В дверях «Люцифера» показалась знакомая стройная фигура Седого Капитана. Он на мгновение остановился на лестнице, держась рукой за перила, и поднял голову. Взгляд его острых серых глаз словно искал что‑то в небе, чистом синем небе, где высоко–высоко будто замерли неподвижные белые облака.

Он был такой же, как и всегда, в кожаной куртке, без шапки, вьющиеся волосы с седой прядью свободно спадали на высокий лоб. Такой же и не такой…

Худощавое тонкое его лицо осунулось, вокруг запавших глаз легли глубокие тени. Две резкие морщины соединили ноздри с краями рта, и это придавало бледному лицу выражение болезненной усталости. Только глаза светились, как и раньше, внутренним пламенем, словно вырывалось из них; но взгляд Эрнана Рамиро потерял свойственную ему твердость и уверенность, он горел каким‑то нездоровым лихорадочным огнем, неспокойным и тревожным.

— Он болен – Озабоченно, одними губами прошептала Марта, сжимая руку Алеся.

Эрнан Рамиро медленно спустился на землю и вновь поднял вопросительный взгляд вверх. Что он ищет в небе? Ведь там нет ничего, кроме солнца и облаков.

Видимо, и Капитан убедился в этом. Он внимательно, будто изучая, посмотрел на Марту. Какое‑то неясное подобие улыбки мелькнула на его лице.

— Думаю, что теперь ты уже полностью успокоилась, девочка, – сказал он. Рад за тебя. И вас также, Педро Дорильо, – повернул он голову к ее отцу.

— Я глубоко благодарен вам, Капитан, – ответил Педро, – вы спасли мне жизнь.

Эрнан Рамиро рассеянно махнул рукой:

— Я сделал то, что обещал вашей дочери. Здесь не о чем говорить…

— Но из‑за этого ваш «Люцифер» был поврежден, – заметил Педро Дорильо настойчиво, — попал в трудное положение. Это очень огорчает меня. И если бы в моих силах, я…

Седой Капитан остановил его:

— Не стоит об этом говорить. Потому что такое могло случиться и в другом месте, независимо от вас, Дорильо. Не о том сейчас речь. Вам придется где‑то найти убежище и для вас самого, и для Марты. На «Люцифере» вы оставаться дальше не можете…

Он перевел взгляд на Алеся. И юноше вдруг показалось, что этот взгляд будто потеплел, совсем чуть–чуть но потеплел.

— И с тобой, Алесь, мы тоже сейчас расстанемся. Помнишь, я когда‑то сказал тебе, что ты сможешь сделать выбор, оставаться на «Люцифере» или нет?

— Я тогда же ответил вам, Капитан: остаюсь! – Твердо ответил юноша.

— Это было давно, многое изменилось с тех пор, – устало заметил Эрнан Рамиро – И поэтому я уже не спрашиваю тебя. Ты тоже не можешь больше оставаться на «Люцифере».

— Почему? – Вырвалось у Алеся.

— Скоро сам поймешь… – И он еще раз посмотрел на небо. Но сразу продолжил: – Вы пойдете вместе с Валенто в рыбацкий поселок. Он устроит вас там… на время. Потом посмотрим. Вы взяли ракетный пистолет, Валенто?

— Да, Капитан, – безрадостным тоном ответил Клаудо, глядя себе под ноги .

— В случае необходимости вы сможете подать сигнал. Возможно, этого и не придется делать. А когда все устроите, вернетесь сюда. Все ясно?

Неожиданно для всех, а прежде всего для Эрнана Рамиро, Валенто Клаудо сказал:

— Они и сами могли бы дойти, Капитан. А мне лучше бы сразу взяться за работу… Ведь «Люцифер»…

Он сказал это, будто превозмогая себя, потому что еще никогда не спорил с Капитаном.

Эрнан Рамиро удивленно посмотрел на него и сдвинул лохматые брови. Голос его вдруг стал властным:

— Я уже сказал все, Валенто. Ясно?

— Да, Капитан.

Дисциплина победила: Валенто сдался; весь вид его свидетельствовал, что он подчиняется против воли. Эрнан Рамиро все еще смотрел на него, и Алесю вновь показалось, что в этом взгляде появилось что‑то удивительно теплое, дружеское. И вновь это продолжалось мгновение.

Вдруг Рамиро перевел взгляд на юношу. С минуту он молчал, будто обдумывая что‑то, а потом сказал:

— Мне жаль расставаться с тобой, Алесь. Нет, нет, молчи, – тут же возразил он, заметив, что юноша хочет ответить ему. – Мне хотелось бы, чтобы ты лучше узнал меня перед тем, как выносить приговор… Да, возможно, тогда ты иначе оценивал бы все…

— Но, Капитан…

— Я уже сказал тебе, молчи. Дай мне руку!

Алесь смутившись протянул Эрнану Рамиро руку. Он почувствовал крепкое пожатие увидел странную грусть в его серых глазах, которые неотрывно смотрели прямо на него. Да что же это происходит? Да разве можно так уйти, не сказав, как взволнованно бьется сердце, переполненное уважением и любовью к этому печальному человека, взгляд которого, теплый и отцовский, словно проникает в душу!

— Капитан, я… я хочу…

— Молчи. Алесь. Больше ничего не надо…

И опять эта глубокая, невыразимая печаль во взгляде! Нет, не только во взгляде, но и в словах Капитана идущих кажется, от самого сердца, измученного, окровавленного сердца Эрнана Рамиро. Никогда, никогда до сих пор не слышал Алесь в голосе Капитана такой безграничной скорби, как сейчас! Эрнан Рамиро говорил будто во сне :

— Как жаль, как жаль, что все обернулось так!.. Сколько мечтаний и стремлений наполняло душу!.. А жизнь прошла, прошло напрасно… зачем, зачем же было это все?.. Для мести? А где же она, эта месть? Разве я достиг чего‑то? Нет, ничего, и все кончилось, и все напрасно… и никакой пользы ни для кого… тогда зачем все это было?..

Алесь чувствовал, что не может дальше владеть собой. Вот сейчас он бросится к Капитану, обнимет его, скажет, как он… Но Эрнан Рамиро вдруг замолчал. Он резко тряхнул головой, будто отгоняя от себя что‑то, что мешало ему, мучило.

— Идите, друзья, – сказал он, указывая рукой на далекий берег. – Пора. Идите!

И сразу же оборвал разговор и прислушался. К размеренному однообразному шуму морского прибоя, который все время доносился сюда, добавилось сейчас еще что‑то, какое‑то гудение, которое все больше усиливалось, приближалось, росло. Самолет! Безусловно, это самолет!

Валенто Клаудо неуклюже переступил с ноги на ногу, кашлянул и нерешительно начал:

— Капитан, позвольте…

— Ничего не позволяю! Я сказал все, что надо было, Валенто. Идите, я говорю, пора!

Это был снова властный и неумолимый голос Седого Капитана, который не допускал возражений.

— Есть, Капитан!

Валенто вернулся к Педро Дорильо, Марте и Алесю.

— Пошли! Такой приказ Капитана… – Сказал он безнадежным тоном человека, который вынужден подчиниться…

Они шли вниз с пригорка друг за другом: впереди Валенто Клаудо, понурый, с тяжело опущенными руками, а за ним остальные. Алесь шел последним. Он обернулся и посмотрел назад.

Эрнан Рамиро неподвижно стоял у огромного корпуса «Люцифера» и неотрывно смотрел им вслед. Видимо, он увидел, что Алесь оглянулся, и поднял руку, еще раз приветствуя его… или прощаясь с ним, кто знает?.. Юноша также поднял руку в последнем приветствии. Ему хотелось бы выразить в этом молчаливом жесте все те чувства, которые владели им сейчас. Ведь вновь, как и раньше, он увидел в Седом Капитане того человека, который вызывал к себе его жаркие симпатии, который так искренне и тепло относилась к нему тогда, в первые дни его пребывания на «Люцифер»… Словно Капитан в эти последние минуты прощания раскрыл железный панцирь, который отгораживал его и от Алеся, и от остальных людей.

Марта повернулась к юноше. В глазах ее стояли слезы.

— Алексо, мне его так жалко… он был сейчас такой грустный… и мне почему‑то кажется, что я уже никогда не увижу Капитана…

Она говорила отрывисто, взволнованно:

— Теперь мне кажется, что… что ничего в нем нет страшного… он сейчас такой одинокий… и ему очень, очень тяжело… он так говорил, что мне плакать хотелось…

— Тебе плакать хотелось… А что же тогда говорить обо мне? – Глухо отозвался Алесь, несмотря на нее. – Я так упрекал, осуждал его…

— Самолет! – Воскликнул Педро Дорильо, показывая вверх.

В небе действительно появился самолет. Он вынырнул с той же стороны, откуда прилетел в свое время «Люцифер», и делал теперь широкий полукруг над островом Тарквенидо. Это был не пассажирский самолет, а небольшая военная машина, которая напоминала своими очертаниями истребитель. Всего минуту или две понадобилось ему для того, чтобы совершить этот широкий полукруг, – и истребитель вновь исчез в обратном направлении. Постепенно затихло его гудение. И снова в тишину, такую ​​привычную на этом пустынном острове, ворвался только, то нарастающий, то затихающий ровный гул морского прибоя.

Появление военного самолета не давало Алесю покоя. Зачем он прилетал сюда? И именно после того, как на острове оказался «Люцифер»? Нет ли здесь какой‑то связи?

Юноша вспомнил опасения Валенто Клаудо относительно того, что «Люцифер» может заметить какой‑нибудь радарный пост, расположенный в прибрежной полосе. Неужели так и ест? Надо спросить Валенто, что он думает по этому поводу.

Ускорив шаг, Алесь подошел к Валенто Клаудо, который шел впереди, низко склонив голову. Что это? Он что‑то говорит, будто говорит сам с собой? Алесь прислушался, тем более, что Валенто, казалось, не замечал никого. Так и есть, из уст Валенто Клаудо срывались отдельные слова, бессвязные и беспорядочные. Алесь разобрал:

— Вместо ремонта… могли сами… Не понимаю… а он знал!.. значит, намеренно… говорит, сказал все… Нет, не все, совсем не все!.. А что сделаешь… если он такой упрямый…

Так человек говорит во сне, в тяжелом сне, когда ее мучают кошмары, когда им владеет неотвязный бред. Но Валенто Клаудо не спит, он говорит осознано! Алесю стало жутко, и он неуверенно спросил:

— Валенто, о чем ты говоришь? И с кем?

С тревогой Олесь увидел, как Валенто Клаудо медленно, будто с трудом повернул к нему голову, посмотрел на него невидящими, какими‑то стеклянными глазами.

— А, это ты, Алесь, – отозвался, наконец. – Разве я говорил что‑то?

— Конечно, говорил, только я не расслышал. Ты думал вслух? – Попытался юноша сказать более бодрым тоном.

— Да, наверное, – нехотя согласился Валенто.

— А о чем ты так напряженно думал? – Продолжал юноша, которому очень хотелось вывести своего друга из угнетенного состояния. – Что на тебя так повлияло?

Это было сказано неосторожно, легкомысленно, и Алесь сразу почувствовал это, потому Валенто словно вспыхнул.

— Повлияло? И ты спрашиваешь? А ты сам не видел, не слышал? – Быстро, перебивая самого себя, заговорил он. – Что Капитан отправил вас всех с «Люцифера», это понятно. Но зачем, почему он приказал мне идти а вами? Разве вы сами не дошли бы? А когда я попытался что‑то сказать, что он ответил, ты думаешь, это случайно? Нет, он хотел, чтобы меня там не было, вот что! А кто будет ремонтировать «Люцифер», если не я? Ремонтировать надо немедленно, время не ждет, а он отослал меня!..

— Тогда почему же Капитан так сделал? – Удалось Алесю вставить вопрос в поток слов Валенто.

— Разве я знаю почему? Разве его можно понять? А ты думаешь, он не знал заранее, что прилететь этот самолет? Ты разве не помнишь, как он смотрел в небо? Он ждал, ждал, что самолет появится, Я тебе это точно говорю!

— Значит, нас все‑таки заметили с какого‑то радарного поста и прислали самолет?

— А, и это вполне понятно, – отмахнулся Валенто Клаудо. – Капитан знал, что заметили. Я тебе говорю, он знал, что появится самолет. И потому подгонял нас, говорил, помнишь: «Идите, уже пора», ты помнишь, Алесь?

— Но тогда надо было бы, наоборот, немедленно ремонтировать «Люцифер», если он знал, что нас заметили и могут послать за нами погоню, – неуверенно заметил Олесь.

— То‑то и оно! – Раздраженно воскликнул Валенто. – А вместо этого Капитан отослал меня, да еще и неизвестно зачем… я тебе все время толкую об этом! Почему он сделал так, ты можешь сказать мне?

— Нет, – признал Алесь. Действительно, все это казалось по крайней мере странным. Капитан знает, что «Люциферу» грозит нападение, и не принимает мер к подготовке, а наоборот, отсылает того, кто мог быть полезным в этом деле, своего помощника Валенто Клаудо…

— Нет, я этого не понимаю, – вздохнул юноша.

— И я не понимаю, – сердито подтвердил Валенто. – Но он именно так и приказал, ты слышал? Значит, он знал, что делает, у него была какая‑то цель. Но какая?..

Алесь молчал. Одна мысль, еще неясная, еще туманная, рождалась у него в голове. Но эта мысль казалась юноше невозможной, страшной, невероятной. И он боялся не только выразить ее, но даже допустить, чтобы она четко сформировалась. Нет, нет, эту ужасную мысль надо отогнать прочь, не думать о ней !..

Юноша оглянулся. Далеко на пригорке, который они покинули, был виден «Люцифер», все такой же неподвижный, будто припавший к земле. Отсюда, издалека, он казался не таким большим, как вблизи. А две человеческие фигуры возле него выглядели совсем игрушечными.

— Море! – Вскрикнула Марта.

Действительно, они уже подходили к берегу. Между утесов открывался широкий вид на море, бескрайняя и тихая, ленивая поверхность моря простиралась до самого горизонта, дальнего и недосягаемого. Там, где‑то за этим горизонтом, пряталась Иберия. Как хорошо, что сюда не дотянутся окровавленные лапы фалангистского правительства, этот тихий, пустынный остров отделен от него морем, таким кротким, синим, спокойным, с чистым, таким же синим небом над ним, где в величавой вышине плывут только свободные облака, и больше ничего…

Ничего?

Валенто Клаудо остановился как вкопанный. Вслед за ним замерли и другие, глядя туда же, куда и он.

Еще далеко, еще над самым горизонтом, но уже достаточно четко в синем, таком чистом и спокойном небе виднелись черные точки. Их было несколько, они, казалось, не несли в себе ничего угрожающего, просто – несколько черных точек в небе.

Но эти точки росли на глазах. И от них уже доносился мощный рев моторов, сначала слабый, едва слышный, но все более громкий, беспрерывный и назойливый.

Самолеты!..

2. Последний бой «Люцифера»

Эскадрилья фалангистских военных самолетов держала курс на остров Тарквенидо. С какой целью она летела сюда, гадать было не надо. Это было ясно и так.

Радарные посты заметили «Люцифер», засекли его направление, когда он пролетал над прибрежной полосой. Телеграфом оповестили правительство. Разведывательный самолет, совершивший полукруг над островом, был послан для того, чтобы окончательно выяснить местопребывание поврежденного «Люцифера». Сразу после того, как самолет доложил о результатах своих наблюдений, сюда отправилась целая эскадрилья боевых самолетов, которая имела только одну цель: уничтожение «Люцифера».

Эрнан Рамиро предвидел это! Он знал – это было видно из его слов и поступков! – Что ему не повезло пролететь прибрежную полосу незамеченным. Видимо, ультракоротковолновое излучение радиолокационных приборов, которыми радарные посты прощупывали пространство, в поисках «Люцифер», было замечено его чувствительными аппаратами. Эрнан Рамиро обратил на это внимание, сделал выводы. А предугадать после этого, что вдогонку «Люциферу» будут немедленно посланы боевые самолеты, было уже нетрудно. Капитан знал, что должно произойти! Он знал это еще до того, как повел «Люцифер» на посадку, он учел все, и еще в воздухе отдал Валенто Клаудо приказ сопровождать Педро Дорильо, Марту и Алеся, которых он не хотел оставлять при себе.

Почему Капитан сделал это? Потому что он уже не верил, что выйдет победителем, как это было раньше. Потому что он наглядно увидел обреченность «Люцифера», который не имел теперь возможности защищаться и нападать одновременно и на ремонт которого не было ни времени, ни возможностей. Но почему же тогда он сам, вместе с остальной командой, оставался на нем? Ведь дальнейшее сопротивление стало безнадежным…

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Алеся за те несколько секунд, когда он смотрел на зловещие черные точки, приближающиеся сюда из‑за моря. Он быстро обернулся: а что же делать теперь Капитан? Заметили ли на «Люцифере» страшную угрозу, которая надвигалась на него? А впрочем, если и заметили, что может теперь сделать Капитан?..

Отсюда до «Люцифера» было довольно далеко. Но Алесь ясно видел не только вытянутый корпус, но и маленькие силуэты людей, которые были заняты чем‑то возле передней части. Неужели они не замечают? Тогда надо им сообщить, обратить их внимание на приближение самолетов! Может, выпустить ракету, ведь Валенто имеет с собой ракетный сигнальный пистолет…

Юноша повернулся, к Валенто Клаудо, быстро говоря, как в лихорадке:

— Валенто, надо подать сигнал, надо…

И остановился, увидев, что Валенто и без его слов уже вынул пистолет и поднимал его вверх, в направлении «Люцифера». Но не выстрелил, потому что крепкая рука Педро Дорильо вдруг легла на его плечо:

— Стой, Валенто! Не стреляй, – сказал настойчиво Педро.

Валенто Клаудо резко повернул голову:

— Почему?

— Не горячись, Валенто. Этим ты только поможешь самолетам, указывая им местоположение «Люцифера». Да и поздно уже, посмотри!

Действительно, самолеты уже приблизились к самому острову. Они на ходу перестраивались, образуя одну изогнутую линию, заходя друг за другом. Обстреливать или бомбардировать они собирались?..

Валенто Клаудо опустил пистолет. Он переводил взгляд с самолетов на «Люцифер» – и снова на самолеты, которые наполняли воздух неистовым гулом. Он сжал кулаки, ярость, смешанная с отчаянием, охватывала его.

— Они все равно хорошо уже знают, где «Люцифер», они направляются прямо к нему! – Произнес он сквозь стиснутые зубы и снова поднял пистолет. И вновь медленно опустил его.

«Люцифер» оторвался от земли! Да, да, вот уже ясно видно просвет между его корпусом и краем пригорка! Значит, Капитан решил все‑таки что‑то сделать, он видит самолеты, которые надвигаются на него! Видимо, он нашел какой‑то способ борьбы!..

Но что это? Хотя «Люцифер» и поднимался вверх, все более увеличивая скорость, на пригорке под ним оставались люди. Один, второй, третий… а там же не было никого, кроме команды «Люцифера». Тогда кто же это?

Издалека нельзя было разглядеть ничего, кроме маленьких силуэтов, которые некоторое время оставались неподвижными, а потом быстро перебежали под деревья, словно ища защиты. И в чем же дело, что это за люди?..

— Кто это? – Невольно воскликнул пораженный Алесь.

В ответ он услышал сдавленный, неестественный голос Валенто Клаудо:

— Это наши люди… Капитан оставил их на земле и отправился на «Люцифер» в одиночку… оставил их, как и меня.

А «Люцифер» тем временем, поднимаясь выше и выше, будто скользнул в воздухе в сторону от той воображаемой линии, по которой неслись вниз атакующие самолеты. Это был смелый и ловкий маневр, поскольку какой бы намерение не имели пилоты самолетов, обстрелять «Люцифера» или сбросить на него бомбы, – все равно он вышел из под прицела, оказался в стороне. Самолеты же, развившие большую скорость, не могли уже повернуть вслед за ним. Они проскочили над высокими соснами, под которыми еще минуту назад находилась их выслеженная цель, они вновь начали набирать высоту, в то же время разворачиваясь в направлении «Люцифер».

— Все равно, все равно это только отсрочка… они быстроходнее… и Капитан не может их остановить, потому что генераторы повреждены, не работают, – бормотал пересохшими губами Валенто Клаудо. – И он один на «Люцифере»… один… а я здесь…

Алесь хорошо понимал то, что думал Валенто. Если бы система электромагнитной защиты ни была повреждена, если бы мощные ультракоротковолновые генераторы работали, Капитан мог бы не только защититься от выстрелов, но и остановить двигатели самолетов. Мог бы… Но сейчас у него такой возможности не было!

Самолеты с надрывным ревом проделывали друг за другом сложный маневр. Они взлетали выше и выше; в то же время они, поворачиваясь так, чтобы их крылья располагались под прямым углом к земле, делали крутой вираж с таким расчетом, чтобы он закончился как раз над «Люцифером» И перерезал ему путь. Тогда достаточно будет меткой очереди из крупнокалиберных пулеметов, и дело закончится.

Удивительно, но Эрнан Рамиро как будто отказался от дальнейшей попытки ускользнуть из‑под смертоносного обстрела, который должен состояться. Он вел «Люцифер» по прямой линии, никуда не сворачивая, прямо в море. Он словно забыл о нападении самолетов, которые, описывая в небе широкую и плавную кривую линию, неслись наперерез ему. «Люцифер» летел дальше и дальше в море.

— Но он же не сможет оторваться от них! Что он делает? – Воскликнул Педро Дорильо, не отрывая взгляда от самолетов, неуклонно приближавшихся к «Люцифера».

Валенто Клаудо молчал, сжав зубы. Он лучше всех знал и понимал, что спасения не было, что «Люцифер» обречен, а вместе с ним и Седой Капитан. Алесь услышал, как рядом с ним громко всхлипнула Марта, вцепившись в его руку.

Самолеты приближались. Они еще не стреляли, выжидая, более выгодной позиции. Их мощный рев то усиливался, когда отходили волны морского прибоя, то будто угасал в его нарастающем шуме.

И вдруг на том месте, где только что был первый, главный самолет, вспыхнула яркая молния. Будто клубок ослепительного пламени покрыл самолет. А еще через мгновение этот клубок пламени превратился в черный тяжелый дым.

Второй летящий следом самолет не успел изменить курс. Он шел точно вслед за первым и врезался в черную дымовую тучу, которая охотно поглотила его. Поглотила чтобы в тот же, казалось, момент расколоться новым сполохом пламени и выбросить из себя какие‑то черные ошметки, обломки стремительно полетели вниз, в море.

— Так их! Так! – С бешеной яростью воскликнул Валенто Клаудо, у которого вспыхнула новая надежда. – Одного за другим, Капитан! Одного за другим!

Олесь почувствовал, как и у него также лихорадочно застучало сердце. Смелый, отважный Капитан! Он вышел на безнадежный, казалось бы, бой и один против нескольких быстроходных самолетов, победно вел его! «Люцифер», тяжелораненый и обессиленный, не мог защищаться, как раньше, не мог быстро маневрировать. Но у него оставалось его электрическое оружие, страшные электрические снаряды–кольца, и Эрнан Рамиро мужественно использовал их. «Люцифер» нападал! Уже двух самолетов нет. Если бы Эрнану Рамиро удалось и дальше продолжить нападение… если бы ему удалось…

Однако самолетов было слишком много, Эрнан Рамиро не мог противостоять нападению целой эскадрильи. Самолеты успели изменить курс, они уже пролетели мимо черной дымовой тучи и летели почти параллельно «Люциферу. Очереди длинных желтых искр появились на двух из них: это крупнокалиберные пулеметы начали обстрел «Люцифера».

Один из двух самолетов тут же и вспыхнул, как предыдущие: электрический снаряд Эрнана Рамиро настиг его. Но на его месте оказался еще один, и из него в направлении «Люцифера» также протянулись одна за другой желтые искры. Нападавших было слишком много, и каждый из них тут же занимал место предыдущего сбитого.

Последний бой «Люцифера» заканчивался.

Побледневший от волнения Алесь видел, как сразу в двух местах из корпуса «Люцифера» вырвались черные клубы дыма. Они появлялись изнутри, их сносило, будто стирало ветром, но крупнокалиберные пули уже прошивали обшивку, лишенную электромагнитной защиты. Это было начало конца.

«Люцифер» закачался. Он словно нырнул передней частью вниз, потом на минуту выпрямился какими‑то страшными судорожными рывками, такими непохожими на его привычное плавное движение. А потом он полетел вниз, быстрее и быстрее, словно его с силой притягивала синяя поверхность моря.

— Он падает, падает! Его сбили! – Закричала Марта, пряча лицо в ладонях: девушка не могла больше смотреть на это ужасное зрелище.

Медленно кувыркаясь носом вниз, будто целясь в море, «Люцифер» падал. Но еще до того, как коснуться волн, он вдруг словно раскололся, распался на две отдельные части. Мощный взрыв расколол корпус «Люцифера», длинные языки огня вырвались из него, взмыли вверх, отделились и на мгновение остались в небе сияющим ореолом, словно это была непокорная, вольнолюбивая душа Эрнана Рамиро, которая не хотела гибнуть вместе с мертвыми обломками в море …

Спокойная и мирная до этого поверхность моря вздыбилась, забурлила и закипела, расступившись перед тем, что еще минуту назад было мощным, хотя и тяжело раненым «Люцифером». Высокие пенистые волны гневно и торопливо побежали от этого места, которое стало могилой Эрнана Рамиро, загадочного Седого Капитана, который нашел здесь конец своей трагической судьбы. Волны бежали дальше и дальше, во все стороны, словно куда‑то спешили, словно они несли с собой печальную весть о гибели «Люцифера» и его непримиримого, самолюбивого и властного творца…

3. Флаг в море

Самолеты, снова сомкнулись, сделали над морем один широкий круг, еще один. Их пилоты убеждались, что на этот раз с «Люцифером» действительно покончено. А потом самолеты повернули прочь от острова Тарквенидо, потому что их дело было сделано, и взяли курс на сушу. Вскоре они вновь превратились в маленькие черные точки в далеком синем небе и, наконец, исчезли за горизонтом.

Стало удивительно тихо. Так тихо, что это трудно было переносить. Морской прибой уже не шумел, не накатывался длинными, покрытыми седой пеной волнами на прибрежные камни. Или это только казалось так Алесю, который до сих пор не мог отвести глаз от моря, которое поглотило изувеченные останки «Люцифера»…

Педро Дорильо сидел на скале, хмуро глядя на волны, Марта глухо плакала, не стесняясь своих горьких слез и не скрывая мокрого лица. Время от времени она повторяла:

— Зачем, зачем я так говорила о нем… зачем?.. – И плакала еще горше.

Валенто Клаудо, как и Алесь, неотрывно смотрел в морскую даль, замерший, окаменевший от горя, будто воплощение скорби и печали. Он не видел и не слышал ничего вокруг себя: Капитан, его Капитан погиб!..

Да, Эрнан Рамиро погиб. Он принес себя в жертву для того, чтобы спасти своих товарищей. Теперь Олесю все–все было понятно, прояснилось все, на что до сих пор юноша не мог найти ответа. Это было тяжело осознавать, но все стало на свое место до последней, наймельчайшей детали.

Эрнан Рамиро еще в «Люцифере, во время полета сюда, понял, что спасения нет. Его выследили, ему не удалось осуществить свой ​​замысел и привести «Люцифер» для ремонта в безопасное место.

Впереди была неминуемая гибель. Бросить «Люцифер», свое любимое детище, Эрнан Рамиро не мог: слишком много труда, надежд и воспоминаний связано с ним. Что же оставалось, кокой выход?

Только последний бой, только гордая смерть человека, который никогда и ни при каких обстоятельствах не сдается, а идет навстречу судьбе!

Марта и Педро Дорильо были на «Люцифере» посторонними людьми, Капитан сразу же решил высадить их на острове и отправить подальше от обреченного «Люцифера». А вместе с ними и Алеся… того Алеся, который чем‑то, как рассказывал Валенто, напоминал Эрнану Рамиро маленького сына Лорхе… Олесь вспомнил трогательное прощание Эрнана Рамиро, его теплые, взволнованные слова, звучавшие так странно, так душевно, последние слова Седого Капитана, обращенные к нему, и какой‑то комок подступал к его горлу… О, Капитан, если бы вы знали, как сейчас грустно, как тоскливо Олесю, словно он потерял близкого, родного человека!..

Да, Эрнан Рамиро решил спасти и Марту, и ее отца, и Алеся. А вместе с ними и Валенто Клаудо, своего верного и преданного помощника. Поэтому он и приказал Валенто идти вместе с ними. И разгневался, когда Валенто Клаудо попытался спорить и напоминать, что он нужен для ремонта «Люцифера».

Какой ремонт? Разве можно успеть что‑нибудь сделать до того, как настигнет погоня, как произойдет нападение? Для ремонта пробоины, генератора, электромагнитной защиты нужно много времени. А погоню организуют немедленно, это же ясно. Поэтому Капитан и смотрел, прощаясь, все время в небо, ища там первого вестника последующей атаки – разведывательный самолет. Он все взвесил в эти последние минуты! Он так же подумал и о судьбе других его помощников и товарищей по «Люциферу», наверное, так же…

Алесь представлял себе, как Капитан, заметив приближение эскадрильи самолетов, приказал всем выйти из «Люцифера». Просто приказал, ничего не объясняя. Он‑то знал, что его приказ будет выполнен без какого‑либо обсуждения, без раздумий, как всегда. А потом, оставшись на «Люцифере» в одиночестве, он включил механизмы и поднялся в воздух, внезапно поднялся на свой ​​последний безнадежный бой, жертвуя собой для спасения других. Ничто уже не могло помочь ему самому, только гордость человека, который ни при каких условиях не сдается врагам, вела его вперед, придавала ему силы!

И вновь Алесь почувствовал, что какая‑то теплая волна поднимается в его душе, захлестывает его и заставляет сжиматься сердце, исполненное уважения к этому необычному, который был не только гордым, властным и даже своевольным, но нашел в себе силу пожертвовать собственной жизнью, спасая товарищей. Он печально склонил голову…

Около юноши раздался голос Валенто Клаудо, мрачный и бесцветный, лишенный жизни:

— Вы оставайтесь или здесь, Педро, или идите в поселок, все равно. А я пойду назад, там же наши… узнаю, что они и как. Потом вернусь, найду вас… здесь или в поселке, все равно. Наверное, уже с ними вернусь…

Педро не ответил, а Алесь отозвался:

— Но Капитан приказал…

— Ты мне не напоминай сейчас о Капитане, – неожиданно резко перебил его Валенто Клаудо. Юноша удивленно посмотрел: что случилось Разве он что‑то сказал не так?

Валенто все еще держал в руке большой ракетный пистолет, из которого он хотел недавно подать сигнал о приближении самолетов. Он рассеянно смотрел на него, словно не зная, что с ним делать. А потом бросил пистолет на землю:

— Это еще мешает здесь, – буркнул недовольно. Потом перевел отсутствующий, как чем‑то озабоченный взгляд на Алеся.

— Капитана нету, понимаешь? – Сказал он четко. – И нечего говорить о нем. Хватит! Наговорились!

Не говоря больше ни слова, Валенто повернулся и быстрыми шагами пошел в направлении взгорья. Юноша растерянно смотрел ему вслед.

— Не печалься, Алексо, – обратилась к нему Марта. Ее влажные еще ​​глаза сочувственно смотрели на Алеся. – Видишь, какой Валенто расстроенный… Ему, наверное, очень больно, ты понимаешь, Алексо…

— Понимаю. А разве мне не больно? Всем…

— Что же нам теперь делать, Алексо? – Продолжала Марта грустно. – Мы же никого не знаем… куда нам деваться?..

Алесь пожал плечами…

Он вновь посмотрел на море, бескрайнее, спокойное, тихое; будто и не было оно свидетелем того, что произошло здесь. Вечное, то бурное, то ласковое море, чего только оно не видело? Прошли тысячи, сотни тысяч лет, а оно все такое же. Пройдут еще тысячи лет, а оно останется таким же синим и невозмутимым, что для него все события, человеческие радости и горе, печали и надежды, грозовой ливень или жаркое солнце?.. Все проходит, не оставляя следа на широкой груди моря, как и корабли, проплывающие по нему, как и тот корабль, плывущий сейчас откуда‑то с юга, держа курс на северо–восток… Куда, в какую страну плывет он, этот корабль?..

На твоем борту, неизвестный корабль, люди. Они не знают и никогда не узнают о том, что произошло над маленьким островом, мимо которого ты проплываешь, чтобы потом исчезнуть. Какие края ждут тебя, большой белый корабль, плывущий уже совсем близко, какой флаг трепещет на твоей корме от дуновения легкого бриза, дующего с острова Тарквенидо?..

И вдруг словно горячая волна залила сердце Алеся, он вздрогнул и замер, вцепившись руками в скалу. Весь мир в этот момент собрался для него в маленьком пятнышке, которое краснело на корме белого корабля. Нет! Нет! В такое счастье нельзя поверить! Ведь это он, родной красный флаг!..

Как сумасшедший, Олесь вскочил и неистово размахивая руками, истошно завопил:

— Наш! Наш, советский корабль, Марта Педро! Наш!

— Что с тобой, Алексо? Что произошло? – Забеспокоилась Марта.

— Наш! Советский корабль в море! – Кричал Алесь. – Он плывет мимо острова! Это наше спасение!

— Где? Где? – Мгновенно оказалась возле него Марта. Она всматривалась в море, прикрыв глаза от солнца тонкой смуглой рукой.

— Красный флаг! Разве ты не видишь? На корме! – Продолжал неистово кричать юноша.

— Ой, вижу, Алексо! Отец, отец, посмотри! Красный, это же значит советский, да, Алексо?

— А какой же еще ​? Он возьмет нас на борт, он спасет нас! Потому что это наш, советский корабль!

Марта резко повернулась к Алесю:

— Но разве он знает, что мы здесь? Он пройдет мимо, Алексо.

— Нет!

Олесь бросился к ракетному пистолету, который лежал на земле, брошенный Валенто Клаудо. Как хорошо, что Валенто оставил его здесь!

— Советский корабль не может пройти мимо, если он видит, что кто‑то подает ему сигнал беды, – говорил юноша, взводя курок. – А две ракеты одна за другой, это именно такой сигнал! Вот!

Он поднял руку с пистолетом, нажал на спуск. Вложил вторую ракету, вынутую из рукоятки, еще раз выстрелил. Две красные линии пролегли с берега в направлении корабля, два красных сигнала, призывающие на помощь и одновременно указывали, в каком месте находятся те, кто просит помощи.

— Смотри теперь! Смотри! – Воскликнул Алесь.

Белый корабль, словно не замечая сигналов, продолжал идти тем же курсом, мимо острова.

— Они не видят нас, Алексо, – робко сказала Марта.

— Ты так думаешь? Ладно, на всякий случай я дам еще сигнал, сейчас, сейчас!

Он вновь перезарядил пистолет, радуясь, что в его рукоятке был запас ракет. И снова с острова в направлении белого корабля протянулись две тревожные красные линии.

Но, видимо, они были уже лишними. Потому что почти одновременно белый корабль подал свой ​​сигнал–ответ: длинный и протяжный гудок раздался над морем.

— Он останавливается, останавливается! – Изо всех сил радостно крикнула Марта, не помня себя от радости.

Да, белый корабль останавливался. Некоторое время он еще двигался вперед, но все более медленнее. И вот он совсем остановился. Было видно, как с него спускали шлюпку.

— Я все расскажу нашим, они заберут нас, – возбужденно говорил Алесь, и вас, и Валенто, и остальных… – И вдруг смолк.

Болезненная мысль пронзила его сознание. Да, корабль возьмет всех… всех, кроме Седого Капитана, который навеки останется в глубинах синего моря, где он нашел свою гибель вместе со своим чудесным созданием, «Люцифером»… Как живое, предстало перед юношей тонкое лицо Эрнана Рамиро, с его острыми светлыми глазами, с шапкой вьющихся волос, в которой белела седая прядь… и ласковая улыбка, которая украшала это суровое лицо, и голос Эрнана Рамиро, дружеский, теплый…

Это живое лицо вырисовывалось перед Алесем на синем фоне моря, такое ясное, такое четкое. А потом оно начало таять, стало туманным и, наконец, совсем прозрачным, как воспоминание, как несказанно печальное и в то же время близкое и родное воспоминание о дорогом и милом, которое никогда не оставляет нас, хотя навеки исчезло из нашей жизни…

Белая шлюпка приближалась к скалистому берегу острова Тарквенидо, белая шлюпка с красным советским флагом на корме…

1959 г.