В начале данной главы я говорил о проблемах, которые занимали меня во второй половине 60-х и в начале 70-х годов, а именно о том, как можно привести в единый синтез богословие и аскетическую жизнь и в целом церковное управление и пастырское служение. И, как я уже отмечал, гармоничное соединение этих трех сторон церковной жизни я встретил в старце Софронии.

Старец Софронии был боговдохновенным богословом, истинным исихастом и настоящим отцом-пастырем. Полагаю, это достаточно ясно показано в предыдущих главах.

Бог даровал мне великое счастье знать старца Софрония, и сам старец Софронии отдал себя целиком, чтобы открыть мне богатство своего сердца и своего богословия.

Я сохраняю в простой памяти сердца образ блаженного старца и всегда молюсь ему и прошу его предстательства.

Также у меня хранятся три его посвящения, которыми он подписал три свои книги, которые подарил мне. В этих посвящениях отразилось все богатство его сердца, его богословский ум. Старец написал эти посвящения твердой рукой талантливого художника.

Первое посвящение старец написал в своей книге "His life is mine" ("Его жизнь — моя"), которую он подарил мне на Пасху 1977 года:

"Преосвященному Архимандриту Иерофею,

в знак братских уз любви во Христе,

Архимандрит Софронии,

Святая Пасха 1977".

Второе посвящение он написал в своей книге "We shall see Him as He is" ("Мы узрим Его как Он есть"), подаренной мне в июне 1989 года:

"Преосвященному старцу Архимандриту Иерофею

с многим почитанием и теплыми пожеланиями,

Архимандрит Софроний,

11-VI-1989".

И третье посвящение (автограф) написано в книге "Видеть Бога как Он есть", которую он подарил мне в сентябре 1992 года, за несколько месяцев до своего упокоения. Следует заметить; что тогда ему было 96 лет, но в его подписи все еще видна твердость его руки.

"Нашему возлюбленному брату и сподвижнику

Преосвященному Архимандриту Иерофею,

к утешению с вами верою общею, вашею и моею

(К Римлянам, 1:12).

Архимандрит Софроний,

26-XI-1992".

Старец Софроний почил 11 июля 1993 года. Господь сподобил меня присутствовать на его заупокойной службе, о которой позднее я написал статью. Там рассказывается о некоторых сторонах личности старца. Несколько фрагментов из этой статьи я привожу здесь.

"Этот новый патриарх Божественной благодати в новом народе Божием прервал свое слово, закрыл сладчайшие уста, радовавшие поколения людей, страдающих и скорбящих, и, "прострев на ложе стопы своя, соединился с народом своим". Он упокоился на простом и скромном ложе, в бедной келий, он простер свои стопы и воссоединился со святыми отцами, со своим Старцем, блаженным Силуаном Афонским, которого он горячо любил и прославлял всю свою жизнь, и со всеми своими собратьями, которых он исповедовал и духовно направлял.

Архимандрит Софроний почил во Господе 11 июля текущего года посреди своих духовных чад после длительной тяжелой болезни, когда смерть положила предел его земного пути. Заупокойная служба состоялась 14 июля в атмосфере радости и печали, в которой тесно сплетались слезы и радость, боль и утешение. Я не Иосиф, но и я, "припав к челу отца моего, оплакал и облобызал его", возглашая радостную триумфальную песнь: "Христос воскресе".

Заупокойная служба по приснопамятному великому старцу Софронию была воистину таинством. Сей великий патриарх покоился, окруженный возрожденными им духовными чадами. Казалось, в этом простом гробе возлежали святые мощи. Создавалось впечатление, что его рука, которую мы целовали, была прозрачной, как янтарь, а пальцы напоминали сверкающие белые бусины. Тело старца было светлым и источало сияние. Пальцы имели золотистый цвет спелой айвы. Должен признаться, что я никогда больше не видел таких святых мощей. Я чувствовал, как люди, стоящие рядом, горячо молятся об упокоении его души. Какая-то женщина сказала, что молитва к старцу восходит к Богу с великой силой. Я уверен, что слова эти были сказаны человеком, имевшим большой опыт молитвы.

Целых три ночи народ Божий, возрожденный богословием старца, служил ему панихиды. Кроме того, приснопамятный старец был утешением для всех наших братьев, которые страдают и мучаются на чужбине. Заупокойная служба была одновременно и праздничной, и умилительной. Погребение совершилось согласно воле и скромным пожеланиям этого святого человека. Перед кончиной он говорил только о ничтожности своей души и с глубоким смирением заповедовал следовать учению и слову святого Силуана. Никаких заветов от себя лично он не оставил.

На заупокойной службе собрались люди самых разных слоев общества, пожелавшие получить благословение старца и благодать его. Мы верим, что старец Софроний был одним из самых великих старцев нашего времени.

…По успении старца Софрония я вспомнил слово пророка Исайи: "Блажен, кто имеет семя в Сионе и сродников в Иерусалиме" [624]Ис. 31:9 (по Септуагинте).
.

Мы счастливы, что принадлежим к Православной Церкви, к этой многодобродетной Матери, которая рождает таких детей — благословение всему миру. Мы рады, что имеем домашних своих в горнем Иерусалиме и род наш на Сионе. Приснопамятный старец Софроний соединился на небесах с отцами своими, с торжествующей Церковью, но и оставил на земле для нас, возрожденных чад своих, свое учение, свои писания, свою жизнь. Здесь уместно привести изречение пророка Давида: "Сильно на земли будет семя его, род правых благословится" [625]Пс. 111:2 .
. Сила его богословского дара запечатлелась в книгах и написана на "сердцах телесных". Она весьма действенна и плодотворна: надо только, чтобы нашелся род правых, т. е. люди, хотящие исполнить слово его.

В одной своей книге старец Софроний говорит, что благодатная молитва о всем мире подобна молнии, которая озаряет светом всю вселенную. То же самое мы можем сказать и о жизни самого старца. Его жизнь на планете Земля была яркой и блистательной, она осветилась благодатью Божией. Всю свою жизнь старец творил молитву в глубоком покаянии и созерцании, и мы верим, что он молится и сейчас. Сейчас его молитва даже еще сильнее, ибо много может усиленная молитва праведного [626]Иак. 5:16 .
.

Я смиренно прошу у старца благословения и прощения. Во время заупокойной службы мне живо вспомнилась картина вознесения пророка Илии и крик Елисея: "Отец мой, Отец мой, колесница Израиля и конница его" [627]4Цар. 2:12 .
. Действительно, приснопамятный старец Софроний жизнью своей, своим словом был колесницей и конницей Израиля Божественной благодати. Поэтому я и заканчиваю эти простые и скромные слова сердечным взыванием: "Отец мой, Отец мой, колесница Израиля и конница его, благослови нас и мир"".

Cлово Иерофея, митрополита Навпакта и Святого Власия, на успение старца Софрония, исихаста и богослова

Благослови, Отче!

Велика и притягательна сила Божественной мудрости. Как говорит мудрый Соломон: "Я полюбил ее и взыскал от юности моей, и пожелал взять ее в невесту себе, и стал любителем красоты ее… Она таинница ума Божия и избирательница дел Его" [628]Прем. 8:2–4 .
. Эта внутриипостасная мудрость Божия есть Слово и Сын Его, открывшийся бестелесно пророкам и открывающийся во плоти апостолам и святым в последние дни.

Други Божии являются в веках любителями этой мудрости. Возлюбив ее, они ищут ее душой и сердцем, эту приседящую престолу Твоему премудрость [629]Прем. 9:4 .
. Как люди, они были слабыми и неуверенными в соединении суда и законов, но, облеченные Духом Святым, они жаждут только Желанного и ждут самого Последнего суда.

Богословие Православной Церкви, отождествляемое с учением о нетварном свете и знании, происходящем из него, есть мудрость. Богословие есть и опытное знание, и "незнание, превосходящее знание", и знание, которое есть "образ будущего в чистом единстве разума, проникающее в таинства будущего". Так что я, вслед за Исааком Сирином, скажу, что оно есть плод безмолвия о Боге. Таким образом, безмолвие есть преддверие православного опытного богословия.

Безмолвие, согласно великому светочу Кесарии — Василию, есть "начало очищения души"; согласно же святому Иоанну Лествичнику, "есть наука размышлений и неисчерпаемый смысл". Как говорит святой Григорий Синаит, "начало тишины есть учение", от которого происходят "просвещающая сила и созерцание и, наконец, экстаз и восхищение ума к Богу". Согласно же святому пастырю Солунскому Григорию Паламе, безмолвие есть "забвение низшего, тайна высшего, лучшее хранилище смыслов".

Это безмолвие о Боге горячо возлюбили поклонники Божественного, алчущие и жаждущие небесного. Они возжаждали ее, как лани, идущие усердно к источникам вод, по выражению пророка Давида: "Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже! Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому: когда приду и явлюсь пред лице Божие!" [630]Пс. 41:2–3 .

Это алчущее и жаждущее состояние рождает Божественную любовь, полноту которой мы понести не можем. Эта Божественная любовь есть скрытая в нас искра Божественного желания, которая "естественно пребывает в нас", и ее-то не хватает. Когда ее невозможно утолить, она становится "невыносимей всех страданий", как говорит великий знаток божественного Василий.

Согласно третьему светочу богословия, Симеону Новому Богослову, "безмолвие есть нетревожное состояние ума, спокойствие свободной и радостной души, невозмутимое и безмятежное основание, созерцание света, пленение ума, чистое слово к Богу, неусыпное око, умная молитва, единение и родство с Богом и, наконец, обожение и безболезненное отдохновение в упражнении великих страданий".

Светоч Кесарии Василий Великий чувствовал такое невыносимое желание и узрел такую чудесную красоту, что вопрошает: "Что чудеснее красоты Бога… какое желание душевное так сильно и невыносимо, так что и я есмь возрожденный Богом, с душой, очищенной от зол и говорящей по истинному расположению к любви?"

Плод этого безмолвия, воспламеняющего Божественной благодатью желание Божественной любви, ведет обожаемого к обожению не действием, что немыслимо людям пред Богом, но к обожению страданием, к созерцанию нетварного света Божия, не видимого людям с незрячим умом и сердцем, но видимого обоженным, которым сие возможно. Поэтому великий светоч Кесарии опять возвещает: "Невыразимы словом и совершенно неописуемы молнии божественной красоты. Ее не передает слово, не воспринимает слух… Эта красота невидима телесным очам, но открывается только одной душе и разуму, если воссияет какому-нибудь из святых. Но невозможно вынести это желание, и оно уходит…"

Симеон Новый Богослов, возлюбивший мудрость сию, говорил:

И сердце вновь уязвлено любовью,

И не могу я на Тебя смотреть,

Но не смотреть мне тоже невозможно…

Ведь неприступна красота Твоя,

Прекрасен облик, слава несказанна.

Кто из людей мог созерцать Тебя?

Кто мог когда-либо увидеть Бога?..

Однако вижу я Тебя, как солнце,

Тебя я созерцаю, как звезду,

Тебя ношу я в сердце непрестанно,

Как дорогой сияющий алмаз,

Смотрю я на Тебя, как на светильник,

Горящий ярко в глубине сосуда.

Отсюда и православное опытное богословие, которое не есть "мыслительная аналогия", всегда свойственная одним рационалистам, чья мудрость не есть мудрость, нисходящая свыше, но земная, душевная, бесовская [631]Иак. 3:15 .
. Отсюда потоки Духа, исходящие из преобразившегося сердца обоженных; отсюда истинное понимание Священных Писаний; отсюда твердое руководство верных; отсюда дар исцеления; отсюда святые, страждущие "немыслимо Божественного", как говорил святой Григорий Палама. Отсюда "высшее желание", которое "есть благодать богословия", как говорит святой Диадох Фотикийский.

Истинно, "вершина чистоты, дело богословия", по святому Лествичнику, "есть знание и о Боге и о Его догматах, учение, которое мы называем богословием", по святому Григорию, пастырю Солунскому и богослову.

Одним словом, поклонники мудрости Божией возлюбили мудрость о Боге, которая через Божественную любовь возносит их к высотам созерцания. Благодать и энергия богословия возрастает у достойных, и так силою Духа и через таинства Церкви достигается попечение о душах человеческих.

Многие поклонники Духа и истинные богословы прославились в лоне Церкви. Они стали близкими и друзьями Бога и воспитали многих друзей Его, среди них и блаженный иеромонах отец наш Софроний, исихаст и богослов.

Он жил целомудренной жизнью на Святой Горе, хотя был родом из царской России. Он прославился во Христе как гигант духа наших дней. В подвиге и безмолвии, в глубоком покаянии и ненасытной молитве, на высоте православного богословия старец воистину жил в Духе путь Господень, т. е. неистощимого истощания Его до нисхождения во ад, а затем пережил в своем смертном теле воскресение и Божественное вознесение Его.

Сначала он искал Бога в безличных учениях восточных религий, затем пережил глубокое покаяние за этот грех и тем удостоился редкого откровения истинного Бога в лице Иисуса Христа. Ему открылось умное Солнце правды в безмерной любви Его, и он познал чрез это любовь Его и свое ипостасное существо. Он постоянно предавался глубокому покаянию, все побеждающему, и даже кости его предались бесконечному и неутолимому порыву к Христу. Это покаяние было не от людей, а от Пресвятого Духа и личного созерцания и знания триединого Бога в Лице Иисуса Христа. Ибо, как сказал святой Григорий Нисский, "душа, соединившаяся с Богом, получает великое наслаждение и насколько обильнее проникается красотой, настолько сильнее процветает в желаниях". Отсюда и неудержимое стремление к покаянию как к постоянному возрождению падшего человека.

Так блаженный старец, живя "в чувстве и знании" память смертную как харизматическое состояние, в поисках неутолимой жажды божественной милости отправился на Святую Гору. Он оставил свою парижскую диссертацию, искусство и богословские занятия, чтобы в училищах Афона познать тайны Духа. Сначала он подвизался в монастыре Святого Пантелеймона, где познакомился с божественной мудростью у святого отца Силуана Афонита, сроднился с ней своим собственным опытом и затем ушел в пустыню. Ушел не для того, чтобы быть искушаемым от диавола, но для того, чтобы в непрестанном покаянии, неутолимой любви и полном безмолвии жить в своей смертной плоти таинства Духа, дарованные ему Богом по Его совершенному человеколюбию.

На Святой Горе знаменитая "грозная Карулия" приняла этого воина Христова, познавшего Господа славы, познавшего разницу между нетварным и тварным, жадно и непрестанно ищущего совершенства. Даже сама эта "ужасная" Карулия содрогалась от тяжелого напряженного труда этого святого человека, от его непрестанной молитвы, творимой с болью днем и ночью, от плача и рыданий, исходивших из всего его существа, от его покаянного духа до "ненависти к себе", взывающего вслед за псалмопевцем: "Быша слезы моя мне хлеб день и нощь, внегда глаголатися мне на всяк день: где есть Бог твой?" [632]Пс. 41:4 .
— ибо, как гласит аскетическое изречение, начертанное на одной монашеской могиле: "Красноречивее речей поток слезный".

На нем исполнилось бывшее с исихастом Иоанном Савваитом: он "упокоился там же, в пещере времен, удалившись от всякого человеческого общения, желая беседовать в тишине с Богом и очистить продолжительным размышлением зрительный ум свой таким образом, чтобы в нем отражалась слава Господа, совершая всякое учение из славы в славу, преуспевая в желании лучшего".

На Святой Горе и в пустыне своей старец Софроний приобрел сильный опыт, через покаяние перед Богом и через Бога, которое воспылало от созерцания живого Бога, от знания невыразимого человеколюбия и бескрайней милости Его. Покаяние этого блаженного старца, имевшее божественную, а не человеческую ипостась и образ, напоминает нам слово преподобного Иоанна Синаита, сказавшего: "Кающийся есть творец собственных адских мучений". Так и боголюбивый старец пережил в благодати огонь ада, став по благодати творцом собственных мучений. Он следовал непревзойденным путем глубочайшего покаяния и мог бы повторить вслед за псалмопевцем: "Одержаша мя болезни смертные… Болезни адовы обыдоша мя" [633]Пс. 17:5–6 .
и "И живот мой аду приближайся. Привменен бых с низходящими в ров, бых яко человек без помощи, в мертвых свободь" [634]Пс. 87:4–5 .
.

Душа, сокрушенная и утонченная истинным покаянием, как мука с закваской, "смешивается с водой неложной скорби о Боге, из которой и возжег я огонь Господень, и делается хлебом, и твердеет блаженное смирение, пресное и простое". Поэтому и слово старца, происходящее из истинного делания и истинного покаяния, есть хлеб крепкий ядущим, желающим насладиться хлебом, нисходящим с небес, т. е. Христом.

Из изданных сочинений сего прославленного великого старца мы можем увидеть, как в зеркальном отражении и загадочно, боголюбивую борьбу этого великодушного монаха-исихаста, превосходящую меру человеческую не только смертного тела его, но и его столь совершенного человеческого существа, пожелавшего, по слову Дионисия Ареопагита, не только лишь "удалиться от всякого зла, но и быть мужественным и непреклонным", отчего он приобрел немалый опыт. На нем повторилось сказанное апостолом Павлом о Христе, — оба они имели этот опыт, апостол Павел в пустыне Аравийской, старец Софроний — на Карулии — "Он (Христос), во дни плоти Своей, с сильным воплем и со слезами принес молитвы и моления Могущему спасти Его от смерти, и услышан был за Свое благоговение" [635]Евр. 5:7 .
. Блаженный старец принес сильную молитву в пустыне страшной Карулии с горячими слезами и непрестанной скорбью, потому и был услышан Богом, и были ему даны великие дары и [среди них] величайший дар богословия.

Воистину, жизнь во Христе не есть просто жизнь нравственная и религиозная, но живое общение и единение с Христом и через Него с триединым Богом, которое осуществилось во Христе и осуществляется с другами Христовыми, имеющими общение с Ним. Апостол народов Павел сказал: "Я не живу более, но Христос живет во мне" [636]См.: Гал. 2:20 .
. Такой жизнью жили други Христовы, как говорил святой Григорий Богослов: "Мы уже умерли в Адаме, ибо живем во Христе, соединившиеся с Христом, и сораспятые, и погребенные с Ним, и воскресшие с Ним". Ибо должно мне испытать благое преображение: и так как от пользы пришли скорби, так и из скорбей придет полезнейшее". Соединившиеся с Христом рождаются с Ним, сораспинаются с Ним, нисходят с Ним в ад и воскресают с Ним, становясь для верных виновниками спасения и образами жизни вечной.

Живущим во Христе присуще, по Григорию Нисскому, "жить ни человеческими, ни материальными бедами, ни печалью, ни гневом, ни страхом, ни робостью, ни устрашением, ни гордостью, ни дерзостью, ни памятозлобием, ни желанием защиты, ни корыстолюбием и ни чем иным, оскверняющим каким-то образом душу". Так как Христос есть любовь и ревнитель, то любящий Бога и любимый Им движется к Нему, принося достойное Ему. Согласно словам божественного Дионисия Ареопагита и святого Максима Исповедника, он движется беспрерывно к высочайшему из судов, ибо "движется, как жаждущий желает утолить жажду и любящий жаждет быть любимым". Бог есть Последний суд и желает благого преображения [человека], чтобы восхитить ум его в Царство Небесное. "Восхитить ум, как сказал святой Максим Исповедник, божественным и беспредельным светом, чтобы не иметь никаких своих, ни каких-либо чужих чувств и ощущать в себе через любовь только энергию этого сияния света".

Прямым и верным путем, трудным для непосвященных и слабых, следовал блаженный Софроний молитвами его духовного отца святого Силуана, от которого он получил откровение и духовный опыт. Он соединился с Христом, пережил Его Гефсиманскую молитву за весь мир, сораспялся с Ним, последовал за Ним в ад, претерпел блаженное и благословенное истощание и, вкусив пламя адово в своей смертной плоти, созерцал свет преображения и воскресения Христова. Созерцал не как тварный, но богословский и духовный, и познал божественное вознесение Христово.

Подобный ангелам святой Дионисий Ареопагит сказал: "Мы убеждены, что бытие проникнуто трансцедентно благоуханием богоначального Иисуса, передается умозрительно нашему уму, и он наполняется божественным наслаждением". Поэтому и "опьяненный любовью к Богу в этом мире (который есть дом плача) становится нечувствительным ко всем своим болям и печалям и ко всем страстям греховным, благодаря опьянению этому", как говорит святой Исаак Сирин. Этим трезвым духовным опьянением был охвачен и блаженный старец Софроний на Святой Горе, став созерцателем нетварного Царства откровения, будущего и нежданного Града, Царства Божиего. Старец Софроний, живя в постоянном изумлении пред Царством Небесным, явил свой великий опыт Европе, Парижу и Соединенному Королевству.

Старец созерцал Бога в Его нетварном свете, и на нем повторилось сказанное святым Симеоном Новым Богословом, прозревавшим божественное и небесное: "Имеющий в себе свет Пресвятого Духа не в силах видеть его падает ничком на землю и кричит в изумлении и великом страхе, как зрящий и испытывающий нечто запредельное природе, слову и разумению. Он становится подобен человеку, нутро которого воспламеняется. Не имея сил вынести жар этого огня, он пребывает в изумлении и не может оставаться сам с собой, но проливает непрестанно слезы и утешается. В нем воспламеняется сильнейший огонь желания Бога. Тогда, омытый пролитыми обильно слезами, он облекается ярким сиянием и, воспламенившись всецело, сам становится огнем, и тогда исполняется реченное: "Бог богами мыслимый и познанный". И тогда он может соединиться с воспламененными и явиться познавшим его".

Сей блаженный муж получил благодать святого Бога и удостоился не только достичь высшего делания во Христе, в глубочайшем покаянии и самоукорении, но и подняться до уровня святого, т. е. состояния созерцания Бога, и видеть славу нетварного света в обоженной плоти Слова. Он стал истинным богословом опыта, ибо, по слову Григория Богослова, "философствовать о Боге… не всем (дано), но испытанным и утвержденным в созерцании кроткого и, прежде всего, очистившимся и душой и телом".

Сей [муж], Софронием именуемый, жил благоразумно, праведно и благочестиво, ожидая Царствия Божиего, и вразумил многих людей всякого племени, языка и нации, став таким образом вселенским учителем и наставником для многих на пути к прекрасному брачному чертогу Агнца Откровения.

Этот выдающийся отец, изрядно чтимый святыми и боголюбивыми мужами, приснопамятным отцом Порфирием и многими другими, оставил нам память о себе, как о благочестивом аскете и предобром отце, любезном старце и великом богослове, жившем священной церковной традицией православного богословия и отличавшемся той добродетелью разумения, о которой святой Лествичник сказал, что она "присутствует через Божественное сияние" и "в других тайно содержится и может осветить своим светильником".

За свою боголюбивую жизнь и высокое богословие он стал духовным магнитом, привлекавшим множество людей из академических и научных кругов всякого духовного возраста и положения в Церкви. Он стал всеобщим учителем, словом и делом, обхождением и любовью, разнообразием поучений и непрестанной молитвой.

Сочинения сего блаженного отца, переведенные на многие языки, и особенно его книга "Видеть Бога как Он есть", вызвали большие перемены и многих обратили к Православной Церкви. Они являются доказательством истинности того, что он редким и особенным образом обрел великое знание духовных тайн жизни во Христе.

Сей приснопамятный муж, обладавший глубоким умом и разнообразными дарами слова и мысли, стал в наши дни истинным учителем умного, исихастского и обоживающего делания и жизни, опыта, приходившего с посещениями и откровениями Божественной благодати. Он показал себя истинным учителем, на опыте познавшим великие учения истинного опытного богословия Православной Церкви: об истощающейся жизни Христа, о путях исполнения заповедей Его, о тайнах путей спасения, о духовной скорби, о свете Божием (который он отличал от всякого иного света, происходящего от диавола), об Ипостаси Бога.

Сего отца, равного апостолам, я знал лично в течение целых пятнадцати лет, наслаждался и наслаждаюсь до сих пор, пия из источника его богословского учения. Внимая его апостольскому слову, я был свидетелем его евангельской жизни, чувствовал его боголюбивое отношение, насколько мог его вместить. Я прославляю Бога за эту великую милость, уготованную мне, недостойному. Ибо истинно "мы узрели тайно хранимую в сокровищнице его сердца чистую отеческую любовь к нам". Мы горячо возлюбили его и были горячо любимы им, скорее, Он прежде возлюбил нас [637]1Ин. 4:19 .
. Поэтому я и повторяю слова одноименного со мной епископа Эврипского Иерофея, написавшего Никодиму Святогорцу: "Я подвластен моей к тебе (к нему, т. е. Никодиму) сладостной привязанности, возвышаясь моей к тебе любовью, как возрастает любвеобильный плющ, обвиваясь прочно вокруг ветвей древа".

Успение этого благочестивого отца было истинной кончиной во Господе в глубокой старости.

Молитвами его, Боже, помилуй и спаси нас. Аминь.