Первым докладывал о результатах дневной разведки Цыган. Он был краток: выложил на ящик револьвер.

— Есть ещё винтовка и патроны — у моста спрятал!

Глаза у Трясогузки и Мики заблестели. До этого момента все вооружение армии состояло из топора и перочинного ножа. Но командир постарался скрыть свой восторг. Он сдержанно спросил:

— Где взял?

— Где! — ухмыльнулся Цыган. — Спёр! — по привычке сказал он.

Сказал и отскочил от Трясогузки, вспомнив вчерашний подзатыльник. Но командир даже не замахнулся.

— Спёр! — насмешливо повторил он. — Серый ты человек, Цыган!. Мика, как это называется?

Мика задумался.

— Либо конфискация, либо экспроприация.

— Во! — подтвердил Трясогузка и, чтобы не повторять незнакомые трудные слова, сказал Цыгану: — Выбирай любое!

— Первое тогда! — пробормотал Цыган.

— Какое это первое? — грозно спросил командир.

— Ну… это… фиксация, что ли?

— То-то! — удовлетворённо произнёс Трясогузка. — Вот и запомни! А то — спёр! Я тебе дам — спёр!… Молодец! Получай за это! — И командир вытащил из-под ящика пару изрядно поношенных ботинок. — Обменял на сахар.

Цыган не ожидал такого подарка и стал растерянно пихать грязные ноги в ботинки.

— Обожди! — Трясогузка порылся в бездонных карманах френча и вытащил два дырявых шерстяных носка. — Надевай!… А ты докладывай, Мика!

В трудное положение попал Мика. О чем мог он рассказать? Цыган раздобыл оружие, а Мика всего-навсего узнал, что арестованы невинные люди. Он придумал, как им помочь, но для этого надо было получить согласие Трясогузки. И тут Мика допустил ошибку. Чтобы разжалобить командира, он несколько раз повторил, что заложников морят голодом и, наверно, расстреляют из-за того поезда, который они с Трясогузкой пустили под откос.

Командир слушал, слушал и вдруг спросил:

— Если б они сами устроили крушение и попались, тогда б ты не ныл?

— Тоже было бы жалко, — ответил Мика. — Но они бы хоть дело сделали!

— А почему ж они не сделали это дело? — возмутился Трясогузка. — Струсили?… Выходит, по-твоему, мы тоже не должны ничего делать, чтобы этих трусов никто не тронул? Может, прикажешь распустить армию?

Трясогузка горячился потому, что и сам почувствовал за собой какую-то вину, но тона не сбавлял.

— Хватит нюни распускать! Ещё начальник штаба называется!

Мягкий по натуре, готовый идти на уступки, Мика иногда становился каменным. И тогда он ни на шаг не отступал от своего. Так было и в этот раз. Он будто не слышал запальчивых слов командира и сказал убежденно и твёрдо:

— Помочь надо.

— Как? — быстро отозвался Трясогузка.

— Надо отнести им еду и питьё. Там окошко есть.

— Выдумал ещё! — воскликнул Цыган. — Нашу еду раздавать!

— Я свою порцию носить буду.

— Чумовой! — выругался Цыган. — Да за еду!… — Он окинул взглядом мешки и ящики с продовольствием и вытянул руки, словно хотел обхватить это все и прижать к себе. — За еду вот так держаться надо!

Трясогузка ударил его по рукам.

— Убери лапы, загребала!

Мика и Цыган выжидательно уставились на командира.

— Кормить будем! — объявил своё решение Трясогузка. — Но и работать заставим!

Никто в армии не догадался, какую работу придумал командир для заложников. А пока работать пришлось самим ребятам. Мика получил задание уложить в мешок продовольствие. Он остался в штабе. Цыган с Трясогузкой взяли десяток пустых бутылок из-под вина и пошли к реке.

Было тихо и так темно, что мальчишки не сразу попали к берегу. Только журчание воды помогло им выбраться из кустов. А дальше дорога прямиком привела их к мосту.

— Где винтовка? — шёпотом спросил Трясогузка.

— В воде… И патроны там, — ответил Цыган и лязгнул зубами, предчувствуя, что сейчас ему придётся купаться. — Неужели полезем?

— Нет, подождём! — усмехнулся Трясогузка. — Всплывают только утопленники, да и то не всегда!… Положи бутылки и раздевайся!

Цыгана охватила дрожь.

— Б-р-р! — вырвалось у него, когда он нагнулся и снял ботинки.

— Х-х-х! — услышал Трясогузка, когда Цыган стянул с плеч рубашку.

— Прекрати! — сердито сказал командир.

— Н-не я… С-само!… Это опасная пантомима!

— Гогочка какая! — прикрикнул командир и, помолчав, добавил: — Одевайся!

Трясогузка сам сбросил одежду, вошёл в воду по колено, спросил:

— Здесь?

— Поглубже! — ответил Цыган с берега.

Трясогузка сделал ещё несколько шагов. Вода дошла до пояса.

— Ещё немножко! — сказал Цыган.

Над водой остались плечи и голова командира.

— Тут вроде! — произнёс Цыган.

— Не мог уж поближе к берегу бросить! — прошипел Трясогузка и, вдохнув воздух, без всплеска погрузился в воду с головой…

* * *

Мика был удивлён, когда на кучу соломы из люка упали цинковая коробка с патронами и винтовка. Появился Трясогузка с мокрой головой и синими губами. Он принял от Цыгана бутылки с водой, поставил их к стене, уселся у печки и выдавил из себя:

— П-пороху!

Цыган бросился к бочкам, принёс две пригоршни пороху и осторожно, по щепотке, стал сыпать на угли. Подвал озарился яркими вспышками и наполнился запахом пороховой гари.

Ведро раскалилось докрасна. Губы у Трясогузки порозовели.

— Я бы сам полез, да он не дал! — объяснил Цыган Мике.

— Холеру какую-нибудь подхватил бы — потом возись с тобой, — сказал Трясогузка. — Тебе ещё будет работа сегодня. Гитара в порядке?

— В порядке!

— А у тебя, Мика, все готово?

— Флажки остались.

— Пиши скорей!

Мика разложил на ящике заранее приготовленные куски батиста и спросил у командира:

— Три?

— Зачем это? — удивился Цыган.

— Нас трое стало, — ответил Трясогузка.

— А если десять будет или сто?

Вопрос заставил командира задуматься.

— Да и к чему они? — продолжал Цыган. — С этими тряпками только попадёшься!

— Ты что ж, против знамён? — строго спросил командир. — Нет знамени — нет и армии!

Когда Мика сделал надпись на одном флажке и взялся за второй, Трясогузка неохотно добавил:

— Сегодня одного хватит, а потом посмотрим…