Из маленькой баньки, которая стояла в огороде Ивана Прокофьевича — секретаря колхозной парторганизации, вышла ватага ребят. Миновав грядки, они направились на деревенскую улицу.

Они шли как всегда — двумя четверками: впереди старшие мальчишки, сзади — младшие. Всеми усачами командовал Мишук Клевцов, а у младшей четверки имелся еще и свой, командир — Геня Соков. Ребята учились в одной школе, но в разных классах. Все были пионерами. На лето они объединялись в одно звено, а звеньевым вот уже третий год подряд выбирали Мишука. Его любили и уважали, хотя многим мальчишкам он казался излишне рассудительным и серьезным. На сборах и собраниях Клевцов вдруг начинал говорить чужим, казенным языком. За это Мишука иногда называли попугаем. Но зато никто лучше Клевцова не мог организовать любое дело. Он хорошо знал мальчишек, умел подойти к каждому, и если давал поручение, то был уверен, что оно придется по душе исполнителю.

Летом звено работало в колхозе. Мишук вместе с бригадирами получал в правлении задание и каждое утро приходил с ребятами на работу.

Сегодня усачи должны были окопать яблони в саду. По дороге они завернули во двор нового агронома.

Санька встретил их радостным возгласом:

— Здорово! Залезайте ко мне!

Он сидел на верхней перекладине высокой лестницы, приставленной к стене дома. В руке был карандаш. На уровне Санькиной головы чернело квадратное отверстие — вход в его спальню.

— Залезайте! — повторил он и весело юркнул на чердак.

Ребята по очереди забрались наверх и разместились кто на кровати, кто на бревенчатом полу.

— Ну, как дела? — по-взрослому спросил Мишук. Санька скорчил пренебрежительную гримасу.

— Какие здесь дела? Вот в городе я бы с утра...

Санька так и не сказал, что бы он сделал с утра в городе. Он только присвистнул, дав понять, что словами это выразить невозможно.

— После пчел-то болит? — заботливо поинтересовался Вовка.

— А-а! Чепуха! — отозвался Санька. — Пройдет!

— А что это у тебя за план? — спросил Гриша Лещук, указав на большой лист бумаги, лежавший на столе.

— Карта окрестностей! — важно ответил Санька. Ребята окружили стол и стали рассматривать чертеж.

Они узнали свою деревню — пятнадцать домов-квадратиков, раскиданных вдоль дороги и окруженных изгородью. За околицей виднелось голубое пятнышко — силосная яма с водой. Санька охотно давал пояснения.

— Я считаю, — веско сказал он, — уж раз где живешь — эту местность надо знать как свои пять пальцев: где что растет, где родник бьет, а где озеро или река. Я в городе знал все, даже что под землей находится!

В голубых глазах Гриши Лещука загорелась искорка.

— Под землей? — переспросил он. — И что там?

— Как что? — удивился Санька. — Где труба с газом, а где электрический кабель или телефонный. У вас тут этого ничего нет!

— Ну-у! — разочарованно протянул Гриша. — Я-то думал!..— И добавил: — А карта — это все-таки здорово! С картой искать хорошо! Может, у нас за деревней...

— Золото? — съехидничал Санька.

— А что ж такого? В Якутии алмазы нашли? Нашли!

— Хватит спорить! — вмешался Мишук. — Карта картой, а дело делом!.. Мы в сад идем. Зашли за тобой...

— В сад? — воскликнул Санька и потянулся за брошенными под кровать ботинками. — Я мигом!

— Яблони будем окапывать, — добавил Мишук.

Санька сердито швырнул ботинки и свистнул. У него в запасе было штук сто разных присвистываний — на все случаи жизни. Сейчас его свист выражал полное разочарование.

А Мишук продолжал:

— В нашем звене — восемь человек. Я звеньевой. Ты будешь девятый. Мы тебя уже включили. А задание на сегодня такое: окапывать яблони.

— Ты эти штучки брось! — Санька даже задохнулся от негодования. — Я тебе что — рабочая сила какая-нибудь?.. С яблонями вы и без меня справитесь! Вот если что сложное попадется, — тогда приходите, консультация вам обеспечена!

— Консультация? — переспросил Мишук.

— Да! — гордо отрезал Санька. — Мы за тем и приехали. Отец научит вас урожаи делать, мать подскажет, как молока побольше добыть, а я по всем другим вопросам!

— Хы-хы! — хихикнул Геня Соков, но тотчас испуганно прикрыл рот ладошкой: младшим не разрешалось вмешиваться в дела старших.

— Он как кибернетическая машина! — насмешливо произнес Гриша Лещук. — Ему, значит, вопрос, а он глазами, как лампочками, поморгает — и — трык-трык — готовый ответ!.. А через год от такой работы он станет марсианином, как в «Войне миров». Одна голова — огромная!.. Ни рук, ни ног!

— Ни рук, ни ног? — грозно переспросил Санька. — А это что? — Он согнул руку и похлопал ладонью по мускулам. — Бицепс называется! Видали, как я вчера раскидал ту троицу? Кто хочет попробовать? Садись!

Санька кивнул головой на табуретку напротив себя и, поставив локоть правой руки на стол, с вызовом посмотрел на мальчишек.

— А что будет, если проиграешь? — многозначительно спросил Мишук и подмигнул Семе Лапочкину.

— Что хочешь! — беспечно заявил Санька. — Хоть яблони окапывать, хоть хвосты коровам заплетать!.. Садись любой!

За стол напротив Саньки сел Сема и неуклюже выставил руку. Только сейчас Санька заметил сильные, почти мужские пальцы Семы и широкую ладонь с загрубевшей кожей. Санька беспокойно заерзал на стуле, но руки со стола не убрал.

— Ну, давай, — лениво произнес Сема, и пальцы Саньки встретились с пальцами противника.

— Считаю! — предупредил Мишук.

Санька сгоряча не почувствовал боли, но у него заныло под ложечкой, когда он увидел налившиеся синевой кончики своих пальцев, зажатых в Семиной руке.

— Раз! — начал считать Мишук. — Два!.. Три!

И в то же мгновение рука Саньки оказалась прижатой к столу. Мальчишка не успел понять, как это произошло. Он с удивлением, как на чужую, посмотрел на свою ладонь.

— Э-э! Ты не по правилам! — растерянно пробормотал он. — Во-первых, начал раньше срока, а во-вторых... рывком!

— Считай сам, — покорно ответил Сема и принял исходное положение.

Ребята стояли вокруг них и молчали. Они знали, чем все кончится, и потому не испытывали спортивного интереса. А смеяться над Санькой не хотелось: слишком сконфуженным и растерянным было его лицо.

Но гордость не позволила Саньке сдаться без боя. Он второй раз вцепился в неподатливые пальцы Семы, сам сосчитал до трех и навалился на его руку, привстав со стула. Это было явное нарушение правил, но никто не запротестовал.

Рука у Семы дрогнула и остановилась в вертикальном положении. Как Санька ни тужился, она стояла свечой.

— Теперь можно мне? — спросил Сема.

Саньке ничего не оставалось делать, как кивнуть головой. И Сема начал медленно без особых усилий пригибать его руку к столу. На полпути Санька безнадежно махнул левой рукой и выдернул правую из Семиной ладони.

— Хватит! — буркнул он и подул на слипшиеся пальцы.

— Ну? — как ни в чем не бывало спросил Мишук.

— Чего ну? — огрызнулся Санька. — Я — человек слова!.. Сколько там у вас яблонь?

— Сотни три будет.

— Насажали на мою голову! — проворчал Санька и полез под кровать за ботинками.

Колхозный сад раскинулся на пологом спуске к неширокой речке, прозванной Болотнянкой. Она вытекала из огромного непроходимого болота, которое тянулось на многие километры к востоку от деревни. В центре сада стоял обширный новый дом — детские ясли. Сюда по утрам со всех пяти деревень колхоза свозили крикливую детвору и оставляли ее под присмотром нянек до вечерней зорьки.

Когда звено Мишука подходило к саду, Санька услышал разноголосый гомон.

— Гренадеры воюют! — объяснил Мишук.

— Кто-кто? — переспросил Санька.

— Гренадеры... У нас всех ребят гренадерами зовут.

— Дед Евсей рассказывал, — добавил Гриша Лещук,— до революции из нашей деревни в гренадеры брали! Тут парни росли здоровенные как Дима-гармонист... или Семка, например!

Санька оценивающе посмотрел на Сему, на его руки, с которыми успел познакомиться, передернул плечами и спросил:

— А кто этот Димка ваш, гармонист?.. Вчера его тоже вспоминали...

Ему не ответили, потому что из садовой калитки навстречу ребятам вышел председатель колхоза, за ним — Санькин отец. По обвислым, но очень широким плечам, по тяжелой медвежьей походке Санька узнал в председателе того человека, который перенес его из кузова машины в дом.

Ребята поздоровались и с любопытством уставились на нового агронома. Тот оглядел мальчишек, весело подмигнул сыну и вдруг повернулся к председателю.

— Да вот же тебе, Павел Николаевич, рабочая сила! — произнес он, продолжая начатый в саду разговор. — Уверен, что справятся. И лопаты у них наготове!..

— Сколько, по-твоему, земли нужно вынуть? — спросил председатель.

— Ты об этом не заботься — к сенокосу успеют! И такой силос из разнотравья заложим!.. Я хоть и не животновод, но уверен: коровы жевать да похваливать будут! Я и место для траншеи приглядел — рядом со старой силосной ямой...

Председатель подумал, посмотрел на ребят и спросил у них:

— Куда это вы, усачи, путь держите?

— Согласно наряду, Павел Николаевич! — ответил Мишук. — Яблони окапывать.

— Сколько ж в твоем звене голов буйных?

— Все тут... Девять!

— Так вот что, усачи... Временно будете звеном землекопов. А еще такая вам задача... Агроному свет нужен. Сделайте в доме проводку. Не успели, когда строили...

Не заходя в сад, ребята повернули обратно — к деревне.

— А я что говорил! — ликовал Санька. — Яблони окапывать — дело пустое! А траншеи — это как на фронте! Мужское занятие! Учтите — со мной на чепуху не пошлют!

— Сема! — очень торжественно произнес Гриша. — От имени звена пожми Саньке руку!

Сема Лапочкин повернул голову к звеньевому и, получив от него молчаливое одобрение, протянул Саньке широко раскрытую ладонь. Крыльев хотел увильнуть от опасного рукопожатия, но чувство мальчишеского достоинства толкнуло его навстречу Семе,

— Ну и что? — запальчиво крикнул Санька. — Ну и жми!.. На!

Сложив пальцы хитро — лодочкой, он вложил их в Семину ладонь и тотчас почувствовал, что кисть руки обхватил стальной обруч.

— Время есть? — лениво спросил Сема.

Вовка замигал глазами, замотал круглой, как арбуз, головой, подсказывая Саньке, что времени у него не должно быть. Но тот с вызовом ответил:

— Ну... есть!..

— Давай тресть, — спокойно предложил Сема и начал трясти Санькину руку, все крепче и крепче сжимая пальцы.

Санька попробовал неожиданным рывком выдернуть свою руку, но где там! От резкого движения стало еще больней.

— Ты не дергайся, — миролюбиво пояснил Сема. — Скажи: «Время кончилось» — и я отпущу.

— Да уж кончилось! — выпалил Вовка. — Кончилось!.. Не видишь, что ли!

Сема испытующе взглянул на Саньку. Голова у того беспомощно дергалась в такт рукопожатию, но он молчал, сжав зубы. Тогда Сема посмотрел на Мишука и спросил:

— Кончилось?

Звеньевой кивнул головой, и Сема выпустил Санькины пальцы. Они были белые и приплюснутые, будто лежали под прессом.

Санька поспешно сунул руку в карман и окинул негодующим взглядом ребят. Это была решающая секунда. Если бы Санька заметил хотя бы одну усмешку или услышал всего одно обидное словечко, он бы ушел. Но мальчишки и не думали смеяться над Санькой. В глазах у Вовки светилось явное сочувствие. Остальные ждали, когда Мишук скомандует двигаться дальше.

— Пошли! — обыденным тоном произнес звеньевой и тихонько хлопнул Саньку по плечу. — Ты только в своих ботинках не вздумай копать — порвешь! Я тебе старые сапоги дам.

И Санька пошел за всеми, удивляясь своей покладистости. Обида у него пропала. Осталось одно удивление: что за лапы у Семки? Любил Санька сильных людей. Только потому он и не рассердился на Сему.

Лапочкин шел впереди. Санька засмотрелся на его загорелую, крепкую шею и случайно наступил ему на пятку. Сема обернулся.

— Я нечаянно! — буркнул Санька.

Сема улыбнулся и вдруг сказал одобрительно:

— Терпеливый ты.

— А тебе бы в цирке с такими ручищами! — отозвался Санька.

— Мне и в колхозе хорошо. Они пошли рядом.

— Покажи-ка! — попросил Санька и потянул к себе Семину руку.

Долго рассматривал твердую рабочую ладонь, потом сказал с восхищением:

— Законная рука!.. Ты, наверно, в колхозе любого побить можешь?

— Своих не трогаю, — ответил Сема, — а чужих могу.

— Я же тебе сигналил! — вмешался Вовка, обращаясь к Саньке. — Да ему только с медведями бороться!.. А ты полез!

Санька не ответил.

У силосной ямы, в которую вчера прыгнул Соколик, спасаясь от пчел, ребята подождали агронома. По его указанию были вбиты колышки. Получился длинный вытянутый прямоугольник, в середине которого голубел большой квадрат с оплывшими углами — заброшенная силосная яма с водой.

— Ну, землекопы! — сказал Санькин отец. — Ни пуха вам ни пера!

— А откуда начинать? — спросил Санька.

— Это вам прораб объяснит, — ответил отец и кивнул на Мишука.

Ребята остались одни.

Дело было незнакомое: силосных траншей никто из мальчишек не рыл. А тут еще яма с водой! Но Мишук не растерялся. Он разбил ребят на три группы. Самым сильным — Семе, Саньке и Вовке — звеньевой поручил откачивать воду. Гришу с младшими мальчишками поставил на правое крыло будущей траншеи — снимать дерн. А сам Мишук с двумя другими ребятами принялся за ту же работу на левом фланге.

Все взялись за лопаты охотно и дружно. И каждый в душе согласился с Санькой: рыть траншею интереснее, чем возиться с яблонями. В саду требовалась осторожность: глубоко не копни — корни повредить можно. А здесь загоняй лопату хоть на весь штык и отрезай любой кусок земли, лишь бы силы хватило поднять его и выбросить на сторону.

Поблескивали отшлифованные лезвия лопат. Корни травы сочно хрустели. Земля легко резалась ровными черными ломтями.

Вовка сбегал в деревню за ведрами. Началось осушение ямы. Зачерпнув по два ведра, мальчишки шли к придорожной канаве и выливали в нее воду. Сема легко справлялся с этой работой. Но Вовка и Санька вскоре почувствовали, что ведра с каждым разом становятся тяжелее. А уровень воды в яме, казалось, ничуть не понижался.

— Сколько же ее там! — вырвалось у Саньки. — Может, родник снизу бьет?

— Место сухое, — отдуваясь, возразил Вовка. — Это от дождя... Внизу глина. Вот вода и стоит, а то бы давно ушла в землю.

Работали часа три. Из воды, наконец, показалось верхнее ребро старой полусгнившей деревянной обшивки, сколоченной еще до войны. Мишук объявил перерыв. Мальчишки расселись на досках, по которым вчера выбрался Соколик.

— Ведер четыреста выкачали, — сказал Мишук. — Завтра к вечеру дно покажется.

— Завтра к вечеру? — переспросил Санька. — И все ведрами?.. Да разве это работа! Так предки — и те не делали! Я бы в городе за час все осушил — до капельки!

Гриша Лещук кашлянул и начал знакомым торжественным тоном:

— Сема! А не пожать ли еще раз усталую руку...

Мишук строго посмотрел на Гришу, и тот послушно умолк.

— Вот что! — сказал звеньевой. — Можно на воду поставить других, а вас на траншею перебросить, раз уж вы упарились. Я нарочно подбирал сюда самых сильных...

— Мне и на воде хорошо, — ответил Сема.

— Я тоже никуда не пойду! — крикнул Вовка.

— А я что — отказываюсь, что ли! — вспылил Санька и бросил на Гришу сердитый взгляд. — Я о механизации хотел сказать! Вы тут, в деревне, ничего не знаете! А механизация — железная штука! Работай одними извилинами, а руки и ноги отдыхают! Есть, например, центробежные насосы — они хоть озеро осушат! А вы ведрами!

— У тебя есть предложение? — холодно спросил Мишук. Санька сразу скис.

— Что тут предложишь?.. Вот если б в городе!..

— Ясно! — подхватил Гриша Лещук. — Там бы сразу прибыли центробежные насосы, шагающие экскаваторы, скреперы, бульдозеры — и пошло бы! — Гриша помолчал и добавил уже без иронии: — То в городе... А ты здесь придумай — шевели извилинами, если руки слабые!

Санька вскочил, но Мишук не дал разгореться ссоре. Он потянул его за штанину, заставил сесть и спросил у Гриши:

— А ты можешь придумать?

— Могу!

— Ну?

Гриша похлопал рукой по доскам, на которых сидели ребята.

— Надо сколотить лоток и в него выливать воду, — бегать с ведрами к канаве не придется!

— Принимаешь такую механизацию? — спросил Мишук у Саньки.

Тот посмотрел на доски, на луг, отделявший силосную яму от канавы, и вздохнул. Стало обидно, что неон додумался до этого простого способа. Очень не хотелось признавать, что Гриша дал полезный совет. Но Санька был честный парень.

— Это, пожалуй, мысля, — неохотно согласился он. — Можно попробовать малую механизацию... без автоматизации.

В деревню послали команду Гени Сокова. Ребята притащили еще две доски и гвозди. Сооружением лотков руководил Гриша. Доски попарно сколотили под прямым углом. Щели на стыках замазали глиной. У края ямы набросали земляную горку и укрепили на ней один конец лотка. Под другой конец, направленный к канаве, подвели второй лоток. А дальше до самой канавы прокопали неглубокий ровик.

Сема зачерпнул ведро, вылил воду, и ребята с радостными криками побежали вдоль лотков, стараясь не отставать от искусственного ручейка, заключенного в деревянные берега. Вода без задержек стекала вниз по желобу и, наполнив земляной ровик, устремилась в канаву.

— По местам! — скомандовал Мишук и, подумав, добавил: — Третий здесь теперь лишний! Сема, бери лопату — копать будешь!

У ямы остались Вовка и Санька. Работа пошла быстрее. Поддевай воду ведром и тут же, не сходя с места, выливай ее в желоб. Весело журча, вода торопливо бежала к канаве.

Чтобы ручеек не прерывался ни на минуту, мальчишки старались вовсю.

— Как там у вас? — крикнул Мишук.

— Иде-ет! — бодро ответил Вовка.

— А голова у вашего Гришки варит! — произнес Санька.

— Еще как! — сказал Вовка. — Он иной раз такое загнет! На выдумку ловчее его нету!

— Так уж и нету! — усмехнулся Санька.

— А вот увидишь! Ты его еще не знаешь!..

К обеду к ребятам пришло неожиданное подкрепление. На дороге показалась лошадь, запряженная в телегу с какой-то странной поклажей. Прежде чем ребята догадались, что это такое, женщина завернула коня к яме и крикнула:

— Усачи! Получайте! Новый агроном прислал!

На телеге стоял поршневой насос. Его сняли, установили на краю ямы.

Вовка сбросил рубчатый резиновый хобот в воду. Гриша приладил лоток к железному желобу помпы. Сема и Санька встали по бокам, взялись за деревянные палки коромысла и качнули раз, другой, третий. В хоботе хрюкнуло, пискнуло, и вода, сердито фыркнув, вырвалась из насоса. Пенистый поток побежал вниз по лотку.

— Сила! — восхищенно воскликнул Санька. — А я что говорил! Это вам техника, а не ведра допотопные! Про то я и толковал! Когда говорят, слушать надо!

— Сема! — произнес Гриша. — А не пожать ли...

Но ему не дали докончить. Ребята громко рассмеялись. Санька на мгновение нахмурился, но потом и сам расхохотался во все горло.

После обеда порешили: как только яма будет осушена, все пойдут на речку купаться.

Но план был нарушен.

Когда показалось глинистое дно и в шланге зачавкало и захлюпало от попавшего вместе с водой воздуха, ребята побросали лопаты и подошли к помпе. Гриша заглянул в яму и приметил какой-то странный плоский холмик. Он был правильной формы и напоминал ящик.

— Смотрите-ка, клад! — крикнул Гриша.

Мальчишки столпились на краю ямы. Только такой выдумщик, как Гриша Лещук, мог подумать, что под слоем слежавшегося ила спрятан клад. А подумав, он заметил, что у холмика слишком четкие очертания — такие не возникают сами.

Дно вокруг было покрыто неглубокими лунками — заплывшими следами копыт Соколика. Плоский бугорок находился у самой стены, поэтому конь не наступил на него.

— Помоги! — дернув Сему за рукав, шепотом произнес Гриша и ухватился за лоток.

Помогать бросились все, даже Санька. Две сколоченные доски, которые служили лотком, теперь превратились в наклонные сходни, соединившие край ямы с дном. Первым спустился Гриша. За ним полез Санька, но Мишук остановил его.

— Подожди! Может, там мина!

О мине звеньевой подумал сразу же, как только увидел плоский холмик. Мишук и Гришу не пустил бы в яму, если бы в ней уже не побывал Соколик.

— Какая еще мина? — недоверчиво спросил Санька.

— Такая! Яма до войны выкопана!.. Осторожно, Гришка!

Увязнув чуть не по колено, Гриша Лещук легонько водил ладонью по странному бугорку. Из-под ила и глины показалась ровная темно-бурая поверхность таинственного предмета. Гриша колупнул ногтем. Верхний мягкий слой легко поддался. Это была перепревшая в воде кожа. Под ней показалось гнилое дерево.

— Футляр какой-то! — крикнул Гриша ребятам, замершим в выжидательных позах.

— Открой крышку! — нетерпеливо потребовал сверху Санька.

Гриша ухватился за угол облепленного илом предмета. Чмокнув, крышка приподнялась и осталась у него в руках. Бугорок исчез, под ним открылся маленький колодец с ржавой водой. Гриша не задумываясь запустил туда руку. И ребята увидели, как просияло его лицо.

— Что? — не выдержал Санька.

Гриша ничего не ответил. Он медленно вытащил из воды автомат. Под возбужденные крики мальчишек Лещук выбрался со своим трофеем из ямы. Автомат пошел по рукам.

— Фашистский! — определил Санька и потянул за рукоятку затвора.

— Осторожно! — предупредил Мишук.

Санька отмахнулся от него. Затвор хоть и с трудом, но все же отошел назад. В стволе вместо патрона виднелась слежавшаяся грязь.

— Пустой! — с сожалением произнес Санька и, направив дуло автомата в землю, нажал на спусковой крючок. Затвор не двинулся.

— Боевая пружина не работает! — пояснил Санька тоном знатока.

— Починим! — воскликнул Гриша. — Дай-ка посмотрю! Санька отдал оружие и, прыгнув на спущенный в яму лоток, крикнул:

— Где есть автомат, там должны быть и патроны!

Очень уж хотелось ему хоть в чем-нибудь перещеголять Гришу. На этот раз Саньке повезло. Запустив руку в мутную воду, он к полному удивлению ребят вытащил один за другим пять магазинов, набитых патронами.

— Вот так нужно искать! — произнес Санька и, положив магазины в валявшуюся рядом крышку футляра, выбрался наверх.

— Ты починишь автомат! — сказал он Грише. — А я приведу в порядок магазины и патроны! И будет у нас скорострельное оружие! Законненько!

Гриша почему-то не отозвался. Он пристально смотрел на гнилую крышку, обтянутую остатками сопревшей кожи.

— Знаете, что мы нашли? — взволнованно прошептал он. — Это же все — Димы-гармониста!.. Это футляр для баяна!

Гришина догадка ошеломила мальчишек. Один Санька ничего не понимал и потому рассердился. Ему думалось, что он станет героем дня. А тут опять какой-то Димка!

— Да скажете вы мне или нет, что за Димка-гармонист?

— Потом! — ответил Мишук и уже сам приказал Грише и Семе спуститься вниз и тщательно исследовать каждый сантиметр дна.

Жидкую грязь и ил вычерпали ведрами, вытащили из глины стенки и дно футляра. Больше в яме ничего не нашли.

— В штаб! — коротко скомандовал Мишук, и мальчики побежали в деревню, прихватив с собой находки.