Тропа круто вильнула в сторону, всю дорогу окружавшие идущих низкорослые деревья, будто сговорившись, расступились в стороны, и отряд, не сбавляя шагу, высыпал в широкий пролесок. Мужчины резко остановились, точно наткнувшись на невидимую преграду. Клео же, задумавшись, по инерции прошла еще шагов десять, прежде чем заметила засаду.

Все повторялось с удивительной точностью. Ник даже сморгнул, чтобы отогнать наваждение. Перед ними полукругом стояли семеро мужчин, одетых в легкие меховые накидки из шкур неизвестных Нику животных. Трое были вооружены луками. Остальные держали в руках длинные копья.

Их явно ждали. Об этом недвусмысленно говорили лежащие на тетивах стрелы. И хотя луки были полуопущены, не оставалось сомнений, что их в любое мгновение могут привести в действие. Ник скорее почувствовал, чем увидел, еще нескольких южан, прильнувших к деревьям неподалеку. Он присмотрелся, стараясь не выдать свою осведомленность. Одежда южан настолько сливалась с ложными моховиками, облепившими коричневые стволы деревьев, что глазу практически не за что было зацепиться.

«Почему ложные? – совершенно некстати промелькнула мысль. – Может, вполне себе и обычные». Ник так с уверенностью и не научился отличать простых моховиков от ложных. Мешкообразные наросты выглядели для него одинаковыми. Разница заключалась лишь в том, что обыкновенные моховики, словно огромные гусеницы, жрали кору деревьев, тогда как ложные предпочитали белковую пищу и углеводы. Они были медлительные, поэтому охотились преимущественно ночью, нападая на спящих или раненых – сначала впрыскивали в жертву разлагающие плоть ферменты, а потом обволакивали тело коконом и высасывали содержимое.

– Стой, где стоишь! – грозный окрик вернул Ника в реальность.

Клео перестала пятиться, остановилась и, справившись с волнением, гордо вскинула подбородок. Гунн-Терр сделал было шаг вперед, но южане молниеносно вскинули луки, метясь в девушку.

«Как глупо попались!» – Ник лихорадочно прикидывал, успеет ли он прикрыть собой Клео. Скорость стрелы из такого лука вряд ли больше пятидесяти метров в секунду. Скорее, не больше сорока. Плюс прицеливание, плюс натягивание тетивы. Значит, у него в запасе не меньше секунды. Ему с лихвой хватит и половины этого.

Однако Ник медлил. Если что-то пойдет не так, он себе не простит. Жизнь – бесценный дар. Особенно чужая. Своей ты еще можешь распоряжаться, как посчитаешь нужным. Но чужой… Это аксиома. Но на Земле. А на этой планете были свои правила.

Один из южан поднес ладонь ко рту и несколько раз прерывисто крякнул, явно имитируя крик какой-то болотной твари. С другой стороны пролеска тут же раздалось ответное кряканье, и на поляну буквально выпрыгнул обнаженный по пояс мужчина. Мощный торс, длинные черные как смоль волосы, в сильных руках по короткому охотничьему копью. Ник от неожиданности открыл рот и ошалело уставился на пришельца.

– Валу! – первым опомнился Сит и, не разбирая дороги и не замечая направленные в его сторону стрелы, кинулся к здоровяку навстречу.

– Ого-го-го! – зычно на весь лес протрубил Валу и, отбросив в стороны копья, поймал прыгнувшего ему в объятья мальчишку.

Ник бросил быстрый взгляд на южан. Те с видимым облегчением опустили луки и поспешили вернуть стрелы в меховые колчаны. Только сейчас Ник сообразил, что и южане были напуганы этой встречей не меньше их самих.

* * *

В небольшое прорубленное под самым потолком окно пробивались теплые лучи местного светила. Ник с удовольствием потянулся. Вставать не хотелось. Он уже позабыл, когда в последний раз вот так безмятежно мог валяться в постели. Конечно, среднестатистическому землянину назвать постелью этот топчан, сколоченный из наспех обструганных бревен, и в голову бы не пришло, но только не Нику после стольких ночевок на сырой земле под открытым небом.

Снаружи доносились перестук молотков и повизгивание пилы. В отдалении слышались голоса и детский смех. Деревня, несмотря ни на что, продолжала жить своей жизнью. Прошлый день вымотал Ника почище бешеного марш-броска к Костяному Хребту. С того самого момента, как на поляне появился Валу, друзья перестали сами себе принадлежать. Весть о том, что в целости и сохранности вернулись Шептун и Сит с Найденышем, распространилась по лесу со скоростью ветра. А то, что они пришли не одни, а привели с собой двух путников из-за Быстрой Воды, еще больше разогрело любопытство к их неожиданному возвращению.

Встречать отряд высыпала вся деревня. От желающих пригласить их в свой дом не было отбоя, поэтому после недолгого препирательства решили собраться в доме Старосты. А чтобы все желающие смогли хоть как-то разместиться, из ближайших домов стащили столы, лавки и всю посуду. Хотя двор Старосты был велик, большинству все же пришлось пировать за изгородью. Детвора оккупировала весь забор и исполняла роль пересказчиков того, что происходило в доме. Женщины, одна за другой, сновали между столами, не успевая подавать все новые угощения и напитки.

У Ника сперва закружилась голова от всего этого калейдоскопа людей и лиц. Все стремились его поприветствовать, по-дружески ткнуть в плечо, похлопать по спине. Кого-то он знал, кого-то видел впервые. Молоденькие девушки и женщины постарше, все радостно улыбались и все норовили всучить ему угощения. Вскоре он уже еле держал в руках гору вкусно пахнущих плодов, боясь уронить и не зная, куда их пристроить.

Гунн-Терр с Клео поначалу держались настороженно, но общее настроение вскоре захватило и их. В ответ на радостные приветствия, сыпавшиеся со всех сторон, Клео сначала просто кивала, а потом начала мило улыбаться. Женщины племени с интересом разглядывали ее одежду. Крутящиеся под ногами у взрослых ребятишки то и дело хватали за инкрустированные камнями ножны и закинутый на плечо лук. Мамаши безуспешно отгоняли своих чад, а те с веселым визгом разбегались в стороны, чтобы спустя какое-то время вернуться.

Гунн-Терр, поняв, что его подопечной ничего не угрожает, расслабился и даже дал одному, самому настойчивому, пареньку подержать в руках боевой нож. Мать паренька одарила альвара таким благодарным взглядом, что воин на мгновение смутился и, скривив лицо в подобие улыбки, взъерошил мальчишке волосы.

Шептун ловко проскользнул сквозь приветствующую его толпу, занял место за столом по правую руку от Старосты и теперь с удовольствием наблюдал за произведенным ими фурором. Сит же, напротив, чувствовал себя в толпе как рыба в воде. Казалось, его сейчас разорвет от распирающего чувства своей значимости. Опытные охотники приветствовали Сита как равного, а сверстники, стоящие поодаль, не решались подойти ближе, кидая на него завистливые взгляды.

Ник лежал на жестком топчане, с удовольствием вытянувшись во весь рост, и улыбался, вспоминая подробности вчерашнего вечера. Что ни говори, а стоило это того, чтобы пройти все испытания и вернуться домой, где тебя любят и ждут. Домой… Ник помрачнел. Земля, родители, прежние друзья – все это как-то померкло, отдалившись и уступив место новой действительности. Нет, конечно, он ничего не забыл, но… Ник задумался. Ноющая тоска по дому никуда не исчезла, он просто загнал ее в самую глубину сознания, чтобы она не мешала ему действовать, деморализуя и сковывая волю.

Дверь со скрипом отворилась.

– Ну, слава Ушедшим, проснулся! – Сит смешно боком протиснулся в узкую дверь, еле удерживая в руках сложенные пирамидкой плоды водянки. – А я уж подумал, что ты все, – Сит ногой прикрыл за собой дверь, – в спячку опять заляжешь! На-ка, держи, – он бесцеремонно высыпал плоды прямо на живот Нику, выбрал который побольше и, ловко срезав ножом верхушку, протянул приятелю. – Знаешь, сколько уже времени? – И не дожидаясь ответа, продолжил: – Нормальные люди уже пообедать успели.

Ник понял, что к нормальным людям Сит его категорически относить не желает, усмехнулся и в три глотка осушил водянку.

– Благодарю тебя, Сит, – он вытер рот тыльной стороной ладони. – Не бросишь в беде товарища!

Сит подозрительно на него покосился, но все же срезал ему второй плод.

– Пока ты тут бока належивал, я уже со многими переговорить успел, – он скорчил загадочную физиономию. – Ну и дела, скажу я тебе, – Сит ногой придвинул табурет и сел. – Шептун сейчас у Старосты совет держит. Там много кто из важных собрался, – мальчишка сделал театральную паузу. – В общем, пока нас тут не было, много чего переменилось, – он опять замолчал, хитро сверкнув глазами.

– Да давай уж, говори, – Ник знал Сита как облупленного. – Что за новость раздобыл?

– Ха! – удовлетворенно хмыкнул Сит. – Если б только одну! Во-первых, – он начал загибать пальцы, явно копируя Шептуна. – Теперь с южанами бок о бок жить будем. А? – мальчишка бросил быстрый взгляд на Ника – мол, не ожидал? – Как тебе такой поворот?

– С южанами? – Ник решил подыграть мальчишке, изобразив удивление. Он еще вчера обратил внимание, что в деревне полным полно новых семей и, судя по их одежде и утвари, люди эти раньше проживали вдоль южной границы Прилесья.

– Ну и дела, если б кто такое раньше сказал – ни в жизнь бы не поверил! – Сит почесал затылок. – С южанами еду делить. Это ж надо, нарочно не придумаешь, – он на секунду замолк, интенсивно теребя затылок, потом закончил мысль: – Тем более с вакхами.

– С вакхами? – непроизвольно вырвалось у Ника.

А вот этого он и вправду не ожидал. Вакхи считались самым агрессивным и, пожалуй, самым многочисленным племенем на южной стороне Леса. Если северяне жили разрозненными общинами, пересекаясь друг с другом только по мере необходимости, то у вакхов была централизованная структура с вождем и постоянным советом. На этом скудные познания Ника об устройстве местных обществ заканчивались. Он и эту-то информацию собрал воедино только из обрывков разговоров да рассказов охотников. Но в этой истории, пожалуй, был другой, скажем прямо, негативный аспект, касающийся самого Ника и его друзей. В памяти промелькнули события возле Гнилых болот. Короткая схватка с южанами, отвратительный хруст копья Рона, насквозь пробившего грудь Уло, одного из старейшин вакхов. И последующая череда кровавых событий, тянущаяся с той чертовой встречи.

– В том-то и дело, что с вакхами, – вывел его из задумчивости голос Сита. – Я Шептуна сегодня мельком видел, торопился он уж дюже на совет к Старосте. Сказал только, что последний Исход южан сильно потрепал. А подробности, мол, позже расскажет. Но я тут с Роном поболтал немножко… – Сит вдруг понизил голос, еще ближе придвинулся к Нику и совсем уже шепотом произнес: – Рассказывают, что перед самым Исходом у вакхов…

Сит вдруг замолчал и принялся шевелить губами, словно подыскивал подходящие слова. Ник с нескрываемым удивлением взглянул на него: уж кто-кто, а мальчишка никогда за словом в карман не лез.

– В общем, большой разлад у них вышел, – Сит опять на миг запнулся и с большим трудом проговорил: – Часть их племени в Лес ушла.

– И? – не понял Ник.

– Что «и»? – Сит округлил глаза. – Семьями. Весь скарб оставили, детей только взяли и ушли.

Ник непонимающе смотрел на мальчишку. Он чувствовал, что Сит говорит о чем-то из ряда вон выходящем, но никак не мог взять в толк, что именно пытается до него донести.

– Прям с детьми? – Ник попытался закинуть пробный шар.

– Ну да, а я о чем тебе толкую. Перед самым Исходом. Тут, как говорится, и пню трухлявому все ясно.

– Кхм, – осторожно кашлянул Ник. – А разве это не опасно, вот так перед самым Исходом в Лес ходить? Да еще и с детьми?

– «Опасно», – передразнил его Сит. – Это смерть верная! – Сит понизил голос и еще больше придвинулся к Нику. – Если только ты не переродок, – он резко откинулся назад. – Или, брр, – его даже передернуло от отвращения, – собираешься им стать.

– Переродки, – Ник постарался придать голосу понимание. – Ясно.

– Ты только это, Ник, – Сит вскочил с табурета. – Не вздумай об этом южанам сказать! Обидишь кровно! А то знаю я тебя, – он почесал затылок. – Вообще ни с кем не обсуждай!

– Да понял я, Сит, понял, – Ник слез с топчана и принялся одеваться.

«Обязательно у Шептуна узнаю, – думал он, натягивая рубаху. – Вот только случай представится. Переродки, значит, – он запрыгал на одной ноге, натягивая штанину. – Ну что за планета такая? Что ни день, так новая пакость обязательно открывается».

– Вот черт! – выругался он на интерлинге: штанина прилипла к ноге и никак не хотела надеваться.

– Есть еще и хорошая новость, – Сит подхватил Ника под локоть. – Наши: Валу, Риго, Гоби – ну, в общем, все, кого знаешь, ждут тебя вечером. У Рона собираемся. Риго говорит, хочет тебя за спасение отблагодарить. Случая, говорит, до этого не было. Ну, это ж и понятно: когда мы тогда в Великий Город собирались, он не то что ходить – говорить не мог.

Сит двумя точными ударами снизу и сверху проделал в кожуре водянки отверстия и жадно припал губами к плоду. Напившись, продолжил:

– Валу с утра пораньше в Лес подался. Сказал, что как раз к такому случаю у него там пьяное дерево припасено. Так что ждут тебя – не дождутся… – Сит вдруг смерил Ника подозрительным взглядом и шумно шмыгнул носом. – Ты только это, не налегай особливо на бражку-то.

Ник с искренним негодованием заверил его, что он вообще и никогда, ну, если только один раз, и то по недоразумению. Сит хмыкнул в ответ и, уже выходя из комнаты, проворчал, что, мол, все так говорят, а потом клянчат у него по утрам водицы. А Сит вам не это – подай-принеси.

* * *

– Не отпущу! Вон что удумал! – лицо Старосты приобрело синюшный оттенок.

Разговор не заладился с самого начала. На все доводы Староста отвечал кратким «Не пущу!» В общем, Шептун ожидал нечто подобное, но сейчас не на шутку встревожился. Не хватало еще, чтоб Старосту хватил удар.

– На-ка, Бен, глотни чуток, – Шептун вытащил из нагрудного кармана маленькую темно-зеленую склянку.

– Не надо мне ничего! – Староста расстегнул ворот рубахи и принялся растирать грудь и шею.

– Бери, бери! Не упрямься, – Шептун не убрал протянутую руку. – Чай, не мальчик, о возрасте своем вспомни – орешь, как молодой стинх по весне.

– На себя посмотри! – огрызнулся Бен, но все-таки взял склянку и, вырвав зубами пробку, сделал аккуратный глоток.

– Уф! – просипел он. – Ядреная!

На лице старика тут же проступили крупные капли пота. Он откинулся на спинку стула.

– Посиди так чуток, – Шептун забрал у него настойку, плотно вставил пробку в горлышко и убрал в карман. – Сейчас полегчает.

– Полегчает, – проворчал Бен. – Как же! – он отер рукавом лицо. – Вот скажи мне, Шептун, что ты за человек, а? Вот что тебе спокойно не живется? Такой Исход пережили! Людей сохранили. Лес дары принял. Вся округа саженцами взошла – за день не обойти. А ты… – он махнул рукой. – Нам с тобой пора уже о вечном думать, о вечнозеленых лугах Доминии, – он снова махнул рукой. – А ты все со своим Старым городом носишься, – Староста вздохнул. Его лицу постепенно возвращался нормальный цвет. – Я, право дело, решил, что ты одумался после того, как Лес Диго забрал, – он хотел еще что-то добавить, но, наткнувшись на мгновенно заледеневший взгляд Шептуна, осекся на полуслове.

– Ди-и-го, – тихо протянул Шептун, отрешенно уставившись куда-то поверх головы собеседника.

В комнате повисло тяжелое молчание. Бен клял себя последними словами, что затронул столь болезненную для его друга тему. Думал, с годами позабылось. Ан нет, не все, значит, время лечит…

– Ди-и-го, – опять протянул Шептун. – Вроде уже два десятка лет прошло, а как вчера, – он замолчал. Потом медленно начал говорить: – Глубоко тогда мы в Лес ушли. Я уже бояться стал, что дорогу назад не найду. Путал он нас, тропы по нескольку раз на дню менял. Со всех сторон окружил. Сверху, снизу, сбоку. Уже понять не могли, день сейчас или ночь. Одно марево зеленое вокруг стоит. За двадцать шагов ничего не видать, – Шептун замолчал, словно вспоминая. – Вот тогда Он меня и позвал. Знаешь, что это такое? – Шептун посмотрел Старосте в глаза и удовлетворенно кивнул. – Зна-а-ешь. Зов ни с чем другим не спутаешь. Мне бы тогда, дураку, развернуться и уйти, но нет, – он вздохнул. – Любопытство сильнее оказалось. А Диго знай себе шагает, по сторонам головой вертит. Не слышал он Зова, будто только мне Лес в уши шептал, – Шептун снова посмотрел на Бена. – Ты ведь помнишь Диго: не от мира сего мальчик был. Не чувствовал он Лес. Вот не чувствовал, и все тут! Как я только с ним ни бился. Не то что тварь заблудшую заговорить, водянку от гнилой ягоды отличить не мог. Только потом я сообразил, что это не от глупости и лени, а по рождению ему дано. Да и твари его будто не замечали. На всех бросались, а его стороной обходили, словно не видели, – Шептун задумался. – Вот я, дурак, и решил, что если мальчик Лес не чувствует, то и Он его так же.

Староста поднялся со своего места, тяжело протопал в дальний конец комнаты. Там что-то звякнуло, и вскоре перед Шептуном уже стояла початая бутылка «Лаврейского».

– Твой подарок, – Бен ловко откупорил бутылку и принялся разливать вино по глиняным чашам. – Хранил… – он протянул одну Шептуну. – Ну вот и пригодилось.

Они молча выпили. На лице Шептуна не дрогнул ни один мускул. Оно словно застыло, сохраняя все то же печально-отрешенное выражение. По всему было видно – ему едино, что сейчас пить: вино, простую воду или яд.

– Пошел я на Зов, – монотонно продолжил он. – И Диго за мной. Прошли шагов триста, не больше. Зеленое марево слегка развеялось, и впереди, чуть сбоку, увидели насыпь. Странная такая насыпь. Вроде и невысокая, и ровная такая, и уходит так далеко, насколько глаз позволяет. Меня будто озноб охватил. Не знаю, как и объяснить… Просто неестественная она какая-то была, эта насыпь. Не из нашего мира. Не знаю, – он в задумчивости покачал головой. – Чужеродная. Не вписывалась она в Лес, да и он будто ее сторонился. Ни травинки на ней, ни мха. Земля серая, старая, да камешки мелкие. Под ногами хрустят. Так вот – хрусть, хрусть. Пошли мы вдоль нее, а Зов все сильнее, уже не на ухо шепчет, а в голове свербит, мысли путает, ни за одну не ухватишься. О том, чтоб закрыться, тогда даже не подумал. Одна только мысль колокольчиками так динь-динь, динь-динь. Мол, иди-иди, иди-иди…

Сколько так шли, не скажу. Опомнился только, когда насыпь меж двух холмов пошла. Что-то екнуло в самом сердце – стою и думаю: как пить дать ловушка! Лучше не придумаешь. Звон из головы пропал, как и не было. Остались страх и любопытство. Будь оно неладно!

Присмотрелся – а на насыпи что-то есть. Большое, темное. Из-за дымки не видать, что именно. Но не тварь, это точно. Что-то неживое, будто давно тут стоит. Словно оставил кто-то, да так и не вернулся. И Диго подтвердил. Он-то, конечно, не чувствовал, как я, но дело молодое – глаза-то, знамо, дальше моих глядят. Интересное, говорит, что-то там стоит. Пойдем, говорит, поближе подойдем, рассмотрим.

А меня страх сковал, да так, что ни рукой, ни ногой не двинуть. Объяснить не могу, но чувствую – ждет Он меня там. Притаился, манку подбросил и ждет.

Диго на меня так посмотрел, с сочувствием как-то. И говорит, мол, давай, я схожу посмотрю, что там да как, а ты, мол, передохни пока, – Шептун вздохнул. – Подумал, небось, что учитель просто устал с дороги, – он снова вздохнул. – Хороший парень был, отзывчивый.

Я тогда и подумал: а что, пусть сходит, осмотрится. Да и я понаблюдаю, округу просмотрю. Лес мальца не тронет, как всегда было. Не нужен он ему. Я нужен.

Староста разлил остатки вина и подвинул чашу Шептуну. Тот, словно не замечая, продолжал:

– Пошел он в полный рост, не таясь, – Шептун запнулся, но все-таки заставил себя продолжить. – Так всегда по Лесу ходил, ничего не боялся. Идет – кажется, даже марево перед ним расступается. Я весь в слух превратился – но нет ничего, никакой опасности не чувствую, – Шептун вдруг с силой стукнул кулаком по столу. Глиняная чаша от удара подпрыгнула и опрокинулась, вылив все содержимое на стол. По белой скатерти, быстро разрастаясь, поплыло красное пятно.

– Что-то тренькнуло у меня в голове, страх словно языком слизало. Разом понял, что к чему. Как заору: «Назад!» Думаю, всю округу переполошил. А Диго как шел, так и идет, даже не обернулся. Марево его со всех сторон окружило, густеть начало, только силуэт и виден.

– Желтый туман? – пробормотал Староста.

– Он самый, – Шептун печально кивнул головой. – Я бросился за Диго, но куда там… – старик махнул рукой. – Облепил меня всего – ни зги не видно, дышать нечем. Думал, там и останусь. Потом поредел, хлопьями на землю выпал и все. Ни Диго, ни следов, ничего не осталось. Потом тело жечь начало. Не помню, как на водоем вышел. Несколько дней у берега отмокал, кожа лоскутами сходила. Хорошо, что смола мандры с собой была.

Мужчины молчали. Староста поднял опрокинутую кружку Шептуна, плеснул в нее из своей. Не сговариваясь, выпили.

– Вот так, Бен, – Шептун посмотрел прямо в глаза Старосте. – Я раньше тебе всего, ну, совсем всего, не рассказывал… Видишь ли, по всему выходит, что я его жизнью свою откупил…

Староста опустил глаза.

Вдруг Шептун резко подался вперед:

– Ты понимаешь, в чем дело, Бен, – взгляд Шептуна стал злой и колючий. – Лес играет с нами, со всеми нами играет, как со щенками новорожденными. Хочет – берет! Хочет – дает! Вот все радуются, как дети: саженцев уродилось! Ешь – не переешь! А дальше-то что? А? – Шептун прямо буравил взглядом собеседника. – Задумывался?

– Ну… – опешил от его напора Староста. – Как всегда…

– А вот и не как всегда! Вот ты спросил себя, почему Лес оставил вас всех в живых, а? Такой Исход прокатился! Стены Башен как языком слизнул. Всех слизнул, кто не успел за Быстрой водой укрыться. А вас не тронул.

– Ну ты спросил, Шептун! – Староста даже крякнул с досады. – Хвала Ушедшим, пронесло…

– Ни при чем тут Ушедшие. Для себя он вас тут оставил. Видать, понадобились ему.

– Ты говори, да не заговаривайся! – Староста начал багроветь. – Да зачем это Лесу мы понадобиться можем?

– А вот ты у вакхов об этом спроси, – Шептун откинулся на стуле. – Зачем их ведуны перед Исходом в Лес ушли? Да половину племени с собой забрали, а?

– Дык, – Староста даже поперхнулся от неожиданности. – Дык они же вакхи, кто их разберет?!

– Не глупей нас, – Шептун нервно принялся теребить бороду. – А их ведуны посильней наших шептунов будут.

– Ну, – развел руками Староста, – это как сказать…

– Умнее, – Шептун вздохнул. – Поэтому и поняли, что заберет скоро всех Лес. По – доброму или по-плохому, а конец один будет.

– Дык ты это что, Шептун, на старости лет умом двинулся? – Староста резво вскочил с места, чуть не перевернув стол. – Предлагаешь добровольно переродками стать?

– Да погоди ты, успокойся! – Шептун примиряюще вытянул руки. – Прыткий ты какой, однако, – он успокаивающе улыбнулся. – Прям молодой древолаз перед случкой, не иначе, – он подождал, пока Староста, отдуваясь и смахивая пот с лица, вернется на свое место, и уже серьезно продолжил:

– Лес докатился до Быстрой воды. Сам видел. Туда дороги теперь нет. Впереди – сам знаешь. Может, у нас в запасе до следующего Исхода время и есть, – Шептун провел ладонью по мокрой от вина скатерти. Посмотрел задумчиво на окрасившуюся ладонь: – А может, и нет, – он брезгливо стряхнул на пол стекающие по пальцам красные капли.

– Огородимся частоколом, стены поставим, ров выкопаем, – в голосе Старосты не было ни капли уверенности. – Ну, надо же что-то делать?

– Тут ты прав, – неожиданно согласился Шептун. – Скоро, думаю, сюда переродки повадятся ходить, за ними мерзляки придут, а потом и твари пожалуют.

– Думаешь? – Староста совсем сник.

– У вакхов много сильных мужчин, а с ними еще больше женщин и детей пришло. Они понимают, что одним, без нас, им не выжить, – Шептун забарабанил пальцами по столу. – Еды пока много, внешняя угроза скоро появится. Лучший момент для объединения трудно представить. Воспользуйся этим. А там, глядишь, общие дети пойдут, и скоро никто и не вспомнит, что порознь столько лет жили.

Староста почесал лоб, переваривая информацию.

– Ну, я и так им место под строительство домов выделил, женщин с детьми приютили, кто сколько мог. Открытых столкновений пока не было.

– Вот и отлично, – Шептун согласно кивал. – Ты все правильно делаешь.

– Ну, а ты? – Староста вопросительно посмотрел на Шептуна.

– Доберусь я до него, Бен, – Шептун с силой сжал кулаки. – Доберусь! Есть у него слабое место. Только найти надо, – Шептун посмотрел на свои побелевшие костяшки и медленно разжал кулаки. – Чувствую, он тоже боится. Поэтому растет, торопится.

Староста встал, прошелся по комнате, выглянул зачем-то в окно.

– Твоя взяла, Шептун, – он повернулся к другу вполоборота. – Может, что у тебя и получится. Рона и Валу удерживать не буду. Как-нибудь без них обойдусь. Тем более что, – тут Бен хитро усмехнулся – вакхи не забыли, кто именно не так давно их старейшину Уло на Доминию охотиться отправил.

Когда Шептун уже открывал входную дверь, собираясь выйти во двор, крикнул ему вслед:

– Колп Следопыт намедни тобой интересовался. Он в Исход к южанам прибился, вот с ними и к нам пришел.

Шептун застыл в дверях.

– Колп, говоришь? – старик развернулся всем телом. – Меня спрашивал, говоришь? – он постарался спрятать в бороду довольную улыбку. – Вот это, Бен, хорошая новость! – Шептун все-таки улыбнулся, кивнул на прощание Старосте и вышел из дома.

* * *

Снаружи раздался истошный женский крик. Ник от неожиданности вздрогнул. Он высунулся по пояс в окошко, но ничего не увидел. За углом дома послышалась возня, и вновь уши пронзил отчаянный вопль.

Ник, в чем был, перемахнул через подоконник и, в два прыжка обогнув дом, остановился как вкопанный. Посреди центральной улицы, поднимая клубы пыли, боролись двое. Пожилая женщина тянула на себя какой-то небольшой предмет, мужчина же силился его отобрать. Ник замер, пытаясь переварить в мозгу эту нелепую сцену. Мужчиной был не кто иной, как Гунн-Терр, а присмотревшись, Ник узнал и женщину: Айо, тещу Гоби. В племени все за глаза называли ее умалишенной, а он про себя окрестил бабой-ягой. Айо была худой, вечно сгорбленной старухой с длинными костлявыми руками, покрытыми сеткой выпуклых вен под бледной синеватой кожей. Образ завершали абсолютно седые волосы, паклями свисающие до поясницы, крючковатый нос и блеклые, словно выцветшие, глаза. Увидев Ника, старуха явно воспрянула духом. Издав еще один пронзительный визг, она ловко вырвала из рук опешившего альвара неизвестный предмет и быстро спрятала его за спину.

– Где ты это взяла, женщина?! – Гунн-Терр был сам не свой. От волнения на лице воина выступили красные пятна. – Просто скажи, – альвар уже кричал. – Где?

– Боги пришли, благо людям принесли, – вдруг скороговоркой забормотала Айо. – Звезды забрали, людям благо дали, – в ее глазах вдруг мелькнул безумный огонь. – Людям благо дали, да ума не додали. Ума не додали, люди все потеряли!

Выдав этот бредовый набор слов, старуха быстро засеменила прочь, то и дело оглядываясь через плечо на оставшихся стоять в полной растерянности мужчин.

– Пойдем, – Ник тронул за плечо альвара. – Смотри, народ взбаламутился, не нужны нам сейчас лишние пересуды.

Он чуть ли не силой увлек за собой Гунн-Терра. Тот еще раз посмотрел в сторону убегающей старухи, затем, с видимым трудом заставив себя не броситься за ней следом, удивленно прошептал:

– Откуда Оно здесь? – и послушно поплелся в дом за Ником.

* * *

Ник сидел на крыльце хижины Шептуна и размышлял над превратностями судьбы. Темнело рано. Это объяснялось близостью к экватору и, конечно, полным отсутствием звезд на небосклоне. Сегодня, правда, было безоблачно, и нависающая над головой большим зеленоватым блюдом Доминия с лихвой компенсировала этот местный дисбаланс, обильно поливая округу своим изумрудным светом. Ник уже давно заметил, что растительный и животный миры по эту сторону Быстрой Воды значительно лучше приспособлены к такому естественному ночному освещению. Тут фосфоресцировало практически все – начиная от земляных спор, травы, коры деревьев и заканчивая более сложными живыми организмами.

Ник взглянул на Серого, разлегшегося у него в ногах, положив морду на лапы. Сейчас его шерсть приобрела изумрудный оттенок, и если зверь долго не шевелился, то заметить его в такой же фосфоресцирующей траве было практически невозможно. Ник улыбнулся. Одно ухо Серого было постоянно направлено на него, второе, словно локатор, следило за охотившимся где-то в темноте Бантиком. Ядоплюи, как оказалось, были хищниками, хотя на этой планете, заметил Ник, такое понятие довольно условно. Тут даже травоядные не упускали случая сожрать ослабленного раной или болезнью сородича.

Прошедший Исход «под корень» срезал дома и другие строения жителей Ближней долины. Не пощадил даже погреба́ и подземные хранилища собирателей. В общем, уничтожил все, не оставив и намека на прежнюю жизнедеятельность людей. А вот дом Шептуна самым чудесным образом обошел стороной. Старик сам был удивлен не меньше других. Постоял, почесал затылок, потом, покряхтев немного, изрек, что, видать, такому чудесному избавлению они обязаны Приживале, как он в шутку звал Бантика.

Ядоплюй, признаться, во время их долгого отсутствия времени даром не терял. Привел в дом подругу, и та, судя по доносившемуся из-под крыльца шуршанию и повизгиванию, успела благополучно разродиться. Самка никогда не покидала облюбованное место и, стоило кому-либо заглянуть вниз, принималась угрожающе шипеть, защищая своих детенышей. Бантику же как единственному кормильцу в семье приходилось теперь охотиться и по ночам.

Ядоплюй с деловым видом прошествовал мимо Серого, волоком таща неизвестную Нику тварь, раза в два переросшую самого Бантика. Судя по усилившемуся повизгиванию под крыльцом, добытчика радостно встречало все семейство.

Ник вздохнул. Как он ни отгонял мысли о доме, в такие вот минуты редкого затишья они постоянно возвращались. Если раньше в голове свербел один и тот же вопрос – как же его, дурака, угораздило поменять введенный Овсянниковым в мозг корабля полетный маршрут? – то сейчас вдруг он посмотрел на случившееся под другим углом зрения.

Действительно, а была ли это случайность? Ник задумался. Он уже не был тем самонадеянным юношей, который полгода назад совершил экстренную посадку на эту планету. Череда дальнейших событий научила с большим уважением относиться к совпадениям и такого рода «случайностям».

Ник, к явному неудовольствию Серого, встал. Надо было пройтись – так ему лучше думалось. Действительно, он наконец решился задать себе вопрос, который раньше так легко отбрасывал в сторону: а почему именно ему, стажеру, доверили пилотировать ультрасовременный корабль «Валькирия»? Можно сказать, штучный экземпляр? Насколько он знал, челноков этого типа насчитывалось не более дюжины на весь обитаемый космос. И тут вдруг нате вам – стажер Ник Соболев, летайте на здоровье! А заскучаете во время полета – не беда. Замените искин корабля на свой персональный компьютер и общайтесь с ним на любые интересующие вас темы. Параллельно пусть он и «Валькирию» пилотирует по новым, прямо скажем, взятым с потолка координатам!

Ник остановился. Да, тут явная нестыковка. Давай с самого начала. Он развернулся у калитки и зашагал обратно в сторону дома.

Так, с чего все началось? Экстренный вызов к Шефу, Глебу Ивановичу Шульгину, капитану космической базы «Тау Кита-1», краткий инструктаж и приказ доставить срочный груз на исследовательскую базу. Или нет? Инструктировал его уже Овсянников. Шеф только упомянул конечную цель – исследовательскую базу в секторе F-14056. И все, ни слова больше. Ах да! Ник остановился, словно врезавшись в стену. Точно! Странная встреча в приемной Шульгина. Он практически столкнулся лоб в лоб с человеком из Центра. Тогда он не придал этому никакого значения, а зря. Мужчина был спецом. Причем спецом экстракласса. Наверняка имел за плечами не один десяток лет прогрессорства. В этом Ник совершенно уверен, потому что его отец, Роман Соболев, был самым что ни на есть прогрессором. В семье об этом старались не говорить, но как еще можно интерпретировать работу человека, проведшего без малого одиннадцать лет на Земле Обетованной?

Ник нахмурился, стараясь не упустить ход своих размышлений. Человек из Центра ставит задачу Шульгину, Шульгин, не раздумывая, принимает ее к исполнению, что о-о-очень странно. Любой курсант, мало-мальски знакомый с капитаном базы «Тау Кита-1», скажет, что это человек со стальным характером. И тут он просто (да что там просто – незамедлительно!) берет под козырек и отправляет стажера Соболева выполнять задание чужого ведомства.

Ник тяжело опустился на крыльцо и машинально погладил морду Серого.

«О чем я думал? – спросил он себя и тут же ответил: – Мотануться туда-сюда на “Валькирии”, с чувством выполненного долга рвануть на Эксельсиор и зависнуть там с друзьями по гражданке на целых тридцать дней очередного отпуска».

Ник от досады сплюнул. Серый странно взглянул на него гипнотизирующими глазищами, широко зевнул, обнажив ряд острых, как скальпель, зубов, и снова уткнулся мордой ему в ногу.

«Значит, все было спланировано. Я оказался инструментом в чьей-то игре, – Ник в задумчивости почесал лоб. – Теперь хорошо бы понять, в чьей, и, собственно, какова цель всего этого представления. Так, ну тут все вроде как понятно. Цель – доставить “Валькирию” на исследовательскую базу. Так? Так. Вот только база эта не значилась ни в одном из навигационных каталогов. Ну, собственно, как и “Кокон”, который она исследовала.

Вот с этого и стоило бы начать рассуждать. Кто-то, когда-то и зачем-то сворачивает пространство, по сути, капсулирует планетную систему, по размерам не уступающую нашей Солнечной. Эти данные почему-то засекречиваются, а решение о засекречивании информации, которая наверняка вызвала бы повышенный интерес у подавляющего большинства членов Содружества, могло быть принято только с согласия Мирового Совета. Не меньше. Ого!»

Ник присвистнул. До него только сейчас стал доходить масштаб событий, в которые он был втянут помимо своей воли. Тут же вспомнились бесконечные проверки на идентификаторе, которым подвергались все без исключения сотрудники космической базы «Тау Кита-1».

«Так, – Ник снова повернул к калитке. – Это что же значит? Выходит, Центр опасался какого-то внешнего или, скорее, внутреннего влияния на задачу по доставке “Валькирии” конечному адресату? Влияния… – Ник передразнил себя. – Говори, как есть, – противодействия. Тогда получается, что, возможно, на базе “Тау Кита-1”, куда он был приписан, работали шпионы?» Ник остановился и принялся энергично массировать себе виски, словно проверяя, в порядке ли у него с головой. Через минуту напряженного размышления выдохнул: – Бред! – махнул рукой и несколько раз, как заклинание, повторил: – Бред, бред, бред.

«Нет, так не годится, – он подошел к сильно покосившейся калитке, машинально открыл-закрыл ее. – Нет, надо рассмотреть все с другой стороны. Секретность была? Была. О предстоящем задании знали Шеф, Овсянников и, собственно, человек из Центра. Меня вызвали среди ночи. Проинструктировали. Овсянников в очередной раз проверил на идентификаторе прямо в ангаре, перед вылетом, и – все. Через час “Валькирия” ушла в нуль-прыжок, – Ник стоял в задумчивости, ковыряя носком сапога землю. – Нет, не все. Я еще до первого прыжка поменял координаты выходов. Да, точно.

Отключил бортовой компьютер и подсоединил Умку. И потом еще раз перед вторым прыжком. Только после этого начались странности с флуктуацией. Умка доложила, что сенсоры отмечают возрастающую активность флуктуационного поля, что было не характерно для этого района», – Ник дошел до крыльца, остановился, затем круто развернулся на одной ноге и неспешно направился обратно к калитке.

Да, так оно и было. Средним натяжением поля по шкале Бернарда-Рихтера считается диапазон от 12 до 14 террагерц. Тогда оно резко подскочило до двадцати. Ник даже испугался, что начинается флуктуационная буря, а это означало только одно – придется отложить прыжок, пока не успокоятся волновые колебания. Странная такая буря, никогда прежде не регистрируемая в этом секторе пространства. Как будто кто-то нарочно мешал.

«Бред, конечно, – он хмыкнул. – Флуктуацией земляне еще управлять не научились, – Ник вдруг споткнулся об небольшой корень, притаившийся в траве, и чуть было не потерял равновесие. Еле сдержав готовое сорваться с губ ругательство, он все-таки закончил свою мысль. – Как, собственно, и капсулировать планетные системы».

Как это у него иногда случалось, в мозгу что-то щелкнуло, и все разрозненные мысли, незаконченные предположения и образы слились в одну единую, цельную картину.

Скитальцы. Почему он не подумал о них раньше? Возможно, потому, что в душе считал себя уже взрослым мальчиком и предпочитал придерживаться в своих размышлениях фактов или хотя бы понятных с точки зрения здравого смысла гипотез? А Скитальцев Ник всегда считал чем-то из области ненаучной фантастики, так, одной из космических баек, какие любят травить опытные звездолетчики, коротая время в ожидании очередного задания. Откровенно говоря, таких баек было великое множество. Да и в официальном информационном поле иногда проскакивали сообщения о «сенсационных» находках или, вернее, следах деятельности давным-давно исчезнувшей цивилизации.

Научный мир разделился на три лагеря. Представители первого считали, что это не одна, а несколько совершенно разных цивилизаций, существовавших в разные эпохи формирования нашей части Вселенной и, скорее всего, никогда не пересекавшихся друг с другом.

Вторые, напротив, стояли на том, что это была одна сверхцивилизация, по неведомой нам причине покинувшая галактику сотни тысяч лет назад. Правда, перед этим вдоль и поперек избороздившая просторы известной нам космической Ойкумены и оставившая после себя множество следов. С легкого словца одного из исследователей народ этот так и окрестили – Скитальцами. Ник слышал, что существуют добровольные сообщества поисковиков-энтузиастов, так называемых продолжателей дела ГСП, которые с упоением разыскивают эти самые «следы» и, судя по частым вбросам в открытую информационную сеть, находят их в великом множестве.

Однако третья часть научного сообщества, в которой было немало крупных специалистов по космологии, астроархеологии и космобиологии, крайне скептически относилась к выводам своих оппонентов, во всем видящих отголоски таинственных сверхцивилизаций. Прямо сказать, в большинстве случаев очередному «следу» находилось вполне банальное объяснение, никак не связанное с деятельностью гипотетических Скитальцев.

Ник поймал себя на том, что стоит с запрокинутой головой, вглядываясь в темное беззвездное небо.

История принимала совсем другой оборот. До сегодняшнего дня Ник исходил из предположения, что «Кокон» был создан местной цивилизацией. Для чего – вопрос, конечно, открытый: тут можно выдвинуть целый ряд предположений. Но его больше интересовало, где же эти высокоразвитые местные? Уже понятно, что это не Хранители, застрявшие в раннем феодализме. Еще теплилась надежда, что ответ можно найти, попав в Дальние земли.

Сейчас вся картина поменялась. Часть сознания Ника противилась, по-прежнему не желая принимать новую версию происходящего. С другой стороны, на него давили факты. Нет и не было никогда на Терриусе высокоразвитой цивилизации. Ник в который раз потер лоб.

«Тогда следует признать, что вера в Ушедших богов не просто дань религиозным убеждениям, а отражение давно минувших дней? – спросил он себя и, секунду подумав, нехотя согласился. – Допустим. Итак, – Ник продолжил свой внутренний диалог, – предположим – конечно, условно, очень условно, – что это и есть те самые Скитальцы. И зачем-то, опять же зачем-то, им понадобилось закрыть эту систему. Скорее, даже спрятать. Точно! – Ник не заметил, что произнес это вслух. – Наверняка снаружи “Кокон” не различим невооруженным глазом. Поэтому наткнуться на него можно только случайно. Хотя, в принципе, можно определить его по гравитационному возмущению или по другим косвенным признакам, но надо точно знать, что ищешь. Иначе сколько уйдет сотен или даже тысяч лет, пока прочешешь всю эту пылевую туманность размерами в десятки кубических парсек?»

Ник вернулся на крыльцо и устало сел, не обратив внимания на раздавшееся снизу гневное шипение. Похоже, только он не спал в эту ночь.

«Значит, спрятали, – он подпер руками подбородок. – А мы нашли, – Ник тихо прокашлялся. – Тогда остаются только два варианта. Либо они как-то об этом узнали и не хотят, чтобы земляне проникли в “Кокон”. Отсюда логически вытекает скрытое противодействие переброске “Валькирии” на исследовательскую базу, а впоследствии и ее прямое уничтожение при подлете к Терриусу, – он нервно почесал за ухом. – Либо я просто брежу, подтягивая под это объяснение непроверенные домыслы».

Ник почувствовал, что очень устал. Поднялся с крыльца, стараясь не шуметь, поплелся в свою комнату и в чем был, не раздеваясь, упал на кровать. Остаток ночи ему снились кошмары. Хмурый, чернее тучи, Шеф, у которого за спиной тенью маячил Овсянников. Ник не видел, но чувствовал, что в правой руке тот сжимает рифленую рукоятку армейского дезинтегратора. Потом он долго бежал по опустевшим коридорам базы, боясь заблудиться в мириадах однотипных туннелей, подсвечиваемых лишь красноватыми лампами аварийного освещения, мерцающими в такт его колотящегося сердца. Затем, почему-то с трудом протиснувшись в кабину «Валькирии», гнал ее на темнеющую громаду «Кокона», стараясь выжать из нее максимум. Космический челнок разгонялся плохо, точно это был не ультрасовременный корабль, а тихоходный пассажирский глайдер. Наконец «Кокон» начал поддаваться, проминаясь словно воздушный шар, и вдруг лопнул, а Ник почувствовал, как проваливается в черную пустоту, и забылся глубоким сном.

* * *

Дверь со скрипом отворилась, и просторная комната быстро заполнилась людьми. Первым вошел здоровяк Валу. Он пригнулся, чтобы не задеть входной проем, приветливо подмигнул Нику, небрежно скользнул взглядом по сидевшим за большим овальным столом Клео и ее телохранителю, бесцеремонно подвинул ногой тяжелый табурет и тут же уселся на него.

Более сдержанный Рон приложил раскрытую ладонь к груди и, коротко кивнув, молча поприветствовал присутствующих. Следом за ним в проеме показался Шептун, пропуская вперед себя незнакомца. Самым последним в дверь боком протиснулся Сит, держа в руках две плетеные корзины, доверху нагруженные спелыми плодами и разнообразными яствами.

– Ник, подсоби! – мальчишка с видимым облегчением опустил корзины на пол. – Как животы набивать – так все, а как тащить – так Сит, – пробурчал он себе под нос.

Ник подхватил корзины и поставил их рядом со столом. Клео, не обращая внимания на неодобрительный взгляд альвара, пошла на кухню и вскоре вернулась со стопкой тарелок. Пока девушка сервировала стол, мужчины, коротко поприветствовав друг друга, расселись по кругу.

Первым на правах хозяина взял слово Шептун.

– Сперва хочу представить вам моего старинного друга, – он повернулся к сидевшему рядом охотнику. – В этих краях его зовут Колп-следопыт.

Альвар коротко кивнул, Клео вежливо улыбнулась гостю. Ник приветствовал его по местному обычаю, приложив раскрытую ладонь к сердцу.

Колп принадлежал к той категории людей, о которых говорят «человек без возраста». Он был совершенно лыс и поджар. Его жилистые руки с проступающими узловатыми венами вплоть до кончиков цепких пальцев были покрыты многочисленными мелкими шрамами. Ник с интересом рассматривал гостя. По рассказам Шептуна у него сложилось стойкое впечатление, что старик с Колпом были как минимум ровесники. Однако назвать сидевшего перед ним человека старцем он не смог бы при всем желании. Если только глаза. Да, глаза выдавали его возраст. Возможно, в молодости они были голубые, но сейчас точно выцвели, сделавшись белесыми. Еще красноречивее о прожитом говорил ничего не выражающий, словно обращенный внутрь, взгляд. Неприятный такой взгляд.

Шептун как ни в чем не бывало продолжал, теперь уже обращаясь к Колпу:

– Это Ник, Найденыш, – он ткнул пальцем в сторону Ника. – Ты о нем, наверное, слышал. А это, – Шептун повел рукой в сторону сидевших рядом девушки и альвара, – это Клео и Гунн-Терр, они пришли с нами из-за Быстрой Воды.

Колп мельком взглянул на Ника, мазнул глазами Клео и изучающе уставился на Гунн-Терра. Альвар с безразличным видом выдержал этот взгляд. Однако Ник, сидящий справа от него, заметил, как рука воина потихоньку скользнула к голенищу сапога. Он уже знал – там Гунн-Терр держит боевой нож с широким утяжеленным лезвием.

– Аль-ваа-рр, – вдруг после долгой паузы протяжно произнес Колп. Слово прозвучало странно, словно состояло из двух частей. Пальцы Гунн-Терра сомкнулись на рукоятке метательного ножа, но Колп неожиданно перевел взгляд на Клео, словно потерял всякий интерес к воину.

Девушка осторожно сглотнула, вздернула подбородок и с достоинством встретила его тяжелый взгляд. Только рука, непроизвольно сжавшая висящий на груди медальон, выдала ее волнение.

Колп перевел взгляд на медальон.

– Я видел такой, – Он протянул жилистую руку. – Дай!

Клео вздрогнула, еще сильнее вцепившись в предсмертный подарок матери. Гунн-Терр осторожно начал подтягивать под себя ноги.

– В Лесу, – не обращая ни на кого внимания, сказал Колп.

– Где?! – Клео широко распахнула глаза и вся подалась вперед.

– У Каменных Крестов.

– Ты, – девушка, стараясь сохранить остатки самообладания, чуть откинулась назад, – ты тот самый человек из Долины, который нашел кулон моего брата?

– Брата, – эхом то ли повторил, то ли подтвердил Колп.

– На! – Клео быстро стащила через голову цепочку с медальоном. – Посмотри!

Колп взял протянутую ему вещь и несколько раз подбросил, взвешивая ее на ладони.

– Похо-ож, – пропел он и нажал большим пальцем скрытый механизм. Медальон мелодично щелкнул, открываясь.

На лице Клео отразились, сменяя друг друга, противоречивые чувства: радость, боль, сомнение. Девушка, не выдержав нахлынувших эмоций, опустила глаза.

За столом все разом зашумели. Даже Валу отложил в сторону кусок копченого мяса, громко отрыгнул и вытер рукавом рот.

– Так! Тихо! – Шептун поднялся со своего места. – Колп-следопыт вызвался идти с нами, – обведя глазами присутствующих, он задержал взгляд на притихшей девушке. – Я слышал, твой брат, Лео, тоже искал Старый Город, – Старик огладил бороду. – Колп считает, что если город и существует, то искать его надо как раз в той стороне, где нашли последний стояночный лагерь твоего брата.

– Шептун прокашлялся и задумчиво произнес: – А это значительно севернее того, куда я когда-либо захаживал.

– Севернее, – ни глядя ни на кого, подтвердил Колп. – Но идти надо вдоль Больших южных болот…

– Вдоль Южных болот? – Шептун удивленно поднял брови. – А не быстрее будет сразу направиться к Каменным Вратам, дальше пройти через Поганую пустошь и выйти прямиком к Белому Клыку?

– Быстрее? – вопросом на вопрос ответил Колп. Он провел по блестящей от пота лысине ладонью и принялся внимательно ее изучать. Потом неожиданно изрек: – Самый короткий путь – это тот, по которому уже кто-то когда-то ходил.

Вдруг у Колпа в горле начало клокотать, он задрал подбородок к потолку, мелко подрагивая всем телом. Ник поначалу испугался, не подавился ли часом их новоявленный проводник, и только потом с удивлением сообразил – Колп тихо смеялся странным, если не сказать жутковатым, смехом.

* * *

Как и обещал Шептун, они вышли на рассвете четвертого дня. За это время проделано было немало. Шептуну – не без помощи Старосты – удалось выторговать у южан девять молодых ленивцев. Своих в деревне после Исхода ни одного не осталось. Как косой срезало. Что там Староста южанам пообещал, Ник не ведал, но после долгих споров стороны разошлись, довольные результатами переговоров.

После недолгого совещания решили помимо основного оружия все-таки взять в поход луки. Правда, пришлось заверить Шептуна, что применять их будут только в случае крайней необходимости. Гунн-Терр долго не мог взять в толк, почему северяне категорически отказываются использовать столь удобное оружие в охоте. Сит в излюбленной манере буркнул о каком-то древнем поверье, которое, по его мнению, знает любой младенец. А в поверье том довольно путано говорилось, что, мол, Лес этого не любит, а значит, и охоты хорошей не бывать. Гунн-Терр от такого объяснения долго чесал затылок, а Ник поймал себя на том, что ехидно улыбается. Мысль, что он оказался не единственным человеком на этой планете, которому приходится объяснять, по мнению мальчишки, прописные истины, его явно позабавила.

Однако альвар вскоре опомнился и заявил Ситу, что в Лес он идет не на охоту, а отыскать любимого братца Клео. И если какая-то тварь посмеет встать у него на пути, он прикончит ее без колебаний. Будь то стрелой, будь то копьем, а понадобится – и голыми руками. Для вящей убедительности Гунн-Терр вырвал из ограды здоровенный дрын, чуть поднатужившись, переломил его пополам и бросил две половинки под ноги Ситу.

Мальчишка, поворчав немного для порядка, все-таки притащил из сарая несколько старых охотничьих луков. Альвар тут же отверг их, скривив губы в презрительной усмешке. Потом они долго бродили по округе в поисках эбеновых зарослей и только к закату вернулись – усталые, но довольные, нагруженные большими вязанками длинных жердей.

Весь следующий день альвар мастерил боевые луки. Ник и не подозревал, что это целая наука. Они с Ситом были у Гунн-Терра на побегушках – подай, принеси, зажми, натяни. И так весь день по кругу. Хорошо, что Рон с Валу, а потом и Клео подключились к этому процессу. Рон где-то поймал шелкопряда и, провозившись с ним полдня, все-таки заставил того сплести нити нужной длины и толщины. Альвар их долго и придирчиво мял, растягивал, дергал что было сил, только лишь не кусал, и наконец признал несколько штук пригодными для тетивы. У Валу же обнаружилась завидная сноровка по вытачиванию стрел. Пока Ник успевал обработать одну, здоровяк уже заканчивал полировать третью. Клео Гунн-Терр доверил мастерить к стрелам оперенье.

Шептун тоже время даром не терял. К их дому лучше было не приближаться: у входа старик установил несколько казанов разной величины, и теперь они курились ядовитым зеленым дымом, распространяя на всю округу невероятную вонь. Одуревшее семейство ядоплюев в панике забилось под крыльцо, и Ник уже подумывал, не пора ли идти спасать бедолаг.

Но самым неприятным было то, что в одно и то же время три раза на день из дома выходил Шептун, зачерпывал горячую жижу в одном из казанов и, невзирая на ворчание охотников и жалобные просьбы Клео, заставлял всех глотать эту дрянь.

В первый день этой так называемой вакцинации у Ника начал прихватывать живот. На второй появились тошнота и головокружение. Другим тоже приходилось несладко. То один, то другой, охотники вдруг бросали работу и быстрым шагом скрывались в ближайшем кустарнике. Оставшиеся провожали товарища сочувствующими взглядами. Шептун же на любые выражения недовольства бодрым голосом отвечал, что все идет прекрасно и даже лучше, чем он сам смел предполагать.

Сейчас, сидя верхом на ленивце и покачиваясь в такт его тяжелым шагам, Ник признал, что старик не обманул. В теле чувствовалась невероятная легкость. Голова очистилась от тревожных мыслей, преследовавших его в последнее время. Навыки по самопсихокоррекции, полученные в учебке, вещь, конечно, хорошая, но сомнения в своих силах нет-нет да и просачивались в мозг, парализуя волю и ослабляя веру в правильность выбранного пути.

Они отъехали уже довольно далеко от деревни, когда из ближайшей рощи вдруг выскочил человек и бросился бежать наперерез отряду. Охотники осадили ленивцев. Ник присмотрелся, приблизив картинку, и ойкнул от удивления. Это была Айо, теща Гоби. Видно, узнал ее и Гунн-Терр. Воин пришпорил ленивца, направив его навстречу женщине. Остальные не двигались с места, с любопытством следя за происходящим.

Айо остановилась в каких-то двух шагах перед нависшим над ней альваром. Всклокоченные волосы, безумный взгляд – у Айо был тот еще вид. Гунн-Терр, чуть помешкав, все-таки соскочил с ленивца, пытаясь понять, что на этот раз от него надобно полоумной старухе. Женщина вдруг вынула из-за пазухи тот самый странный предмет, из-за которого совсем недавно произошел памятный инцидент, и что-то быстро зашептала альвару. Ник весь превратился в слух:

– Воины ушли, обещали придти, Оружие взяли, да в Лесу пропали, В Лесу пропали, видать, благо потеряли, Благо найди и обратно принеси!

С этими словами она вложила предмет в руку опешившему альвару и так же внезапно, как появилась, умчалась в сторону деревни.

Гунн-Терр так и застыл с вытянутой рукой, провожая взглядом удаляющуюся сумасшедшую. Ник вежливо покашлял. Альвар вздрогнул и принялся суетливо запихивать предмет в притороченную к седлу сумку. Его взгляд в этот момент не сильно отличался от взгляда полоумной тещи Гоби.

Ник отвернулся. Что-то было неправильное в этом предмете, похожем на небольшой шестигранный куб. Он словно вносил неуловимый дисбаланс в окружающую реальность. Но, как и в тот раз, все произошло слишком быстро, и Ник не успел как следует рассмотреть его. Однако сейчас интересоваться этим у Гунн-Терра было бы крайне неосмотрительно: альвара в таком взвинченном состоянии видеть ему прежде не доводилось.