Колп вел караван по узкой тропинке, вьющейся, словно естественный туннель, среди огромных деревьев, перепутанных лиан, кустов и высокой травы. Несмотря на начавшийся день, Клео казалось, что Орфиус внезапно зашел: вершины колоссальных деревьев были сплошь увиты лианами, что создавало плотное покрытие, сквозь которое еле-еле пробивались солнечные лучи. Время от времени среди лесного мрака несмело проглядывал кусочек голубого неба, освещая темную путаницу буйной тропической растительности. С ветвей деревьев свисали густые космы эпифитов и тонкие воздушные корни, напоминающие руки ужасных чудовищ. В такие моменты Лес казался Клео живым. И хотя она понимала, что это глупые беспочвенные страхи, но ничего поделать с собой не могла. В один из таких моментов девушка не удержалась и, быстро выхватив из ножен меч, в два удара перерубила колышущуюся над ней лиану. Как ни странно, ей стало от этого легче. Гунн-Терр внимательно посмотрел на нее, но ничего не сказал.

– Будьте бдительны! – донесся до нее голос Колпа. – Ветер изменился, мы теперь идем с наветренной стороны.

Клео не поняла, о чем идет речь, но в этот момент с ней поравнялся Сит и, заметив на ее лице недоумение, с радостью пояснил:

– Ветер теперь дует нам в спину, а это значит, что твари, если они впереди, учуют нас раньше, чем мы их заметим, – видимо, решив, что он успокоил Клео, Сит пришпорил ленивца и поспешил к ехавшим в авангарде Рону и Валу.

Через некоторое время Колп остановил отряд, слез с ленивца и стал внимательно рассматривать следы на берегу ручья. В этом месте русло расширялось, образуя у одного из берегов маленький залив, где почти не было течения. Клео подъехала к Шептуну:

– Он что-то нашел?

Шептун жестом попросил говорить тише и пригнулся к девушке:

– Да, там много разных следов.

Потом подумал и пояснил:

– Здесь ночью твари пьют воду. Днем они спят в кустах. Не хотелось бы их разбудить.

Клео посмотрела на мутную воду в заливчике.

– Мне кажется, эти твари не так уж умны. Почему они пьют мутную воду, когда рядом течет чистый ручей?

– Грязная вода для них лучше. Все твари лесные любят стоячую воду, – возразил Шептун.

Вскоре Колп дал сигнал ехать дальше. Охотники почти час двигались по вьющейся тропе, как вдруг она исчезла в довольно густых зарослях кустарника редколесья.

– Надо спешиться, – после долгого молчания произнес Колп. – Дальше пойдем пешком – Лес сейчас кончится.

– Хорошо, – Шептун махнул рукой. – Рон, Валу, теперь вы нас ведете!

Охотники углубились в кусты. Остальные, чуть выждав, последовали за ними. Рядом с Клео, у самых ног, крался Серый. В последнее время он почему-то старался держаться поближе к ней. Иногда девушке казалось, что зверек чувствует ее страхи и тем самым пытается ее подбодрить. Сейчас Серый был явно возбужден, и Клео на минуту отвлеклась, обратив на него все внимание.

Тут впереди раздался громкий крик Валу. События развивались так быстро, что девушка действовала уже машинально. Она повернулась на зычный голос Валу и увидела мощную спину твари, мчащейся во всю прыть. Голова животного была вооружена огромными кривыми и острыми рогами. Несмотря на свою внушительную комплекцию, Валу подскочил так высоко, что словно мячик прокатился по широкой спине набегающей твари, в последний момент избежав сокрушительного удара.

К счастью, Рон не растерялся – увидев, что бросить копье уже не успеет, громко крикнул: «Прячьтесь за деревья!» И тут же сам метнулся за большой ствол, спасаясь от грозных копыт взбесившегося монстра.

Альвар шел недалеко от Клео: он вырвал из ее рук поводок ленивца, за который она уцепилась, как за спасительную соломинку, и толкнул девушку к толстому стволу дерева. Клео, не раздумывая, прыгнула на нижнюю ветку и молниеносно вскарабкалась повыше. Гунн-Терр с Серым укрылись за стволом этого же дерева. Остальные охотники, словно духи, бесшумно исчезли в кустах. Прежде чем Клео сообразила, что случилось, топот твари утих вдали.

Рон показался на тропинке, держа копье наготове.

– Оставайтесь на местах! – предупредил он. – Тварь может вернуться!

Клео замерла на ветке, обнимая руками ствол. Рон помог подняться слегка ошеломленному Валу. Здоровяк, быстро подхватив оброненное им оружие, громко всех заверил, что с ним ничего не случилось, и сразу же пошел вслед за скрывшейся тварью, желая проверить, не повернет ли она обратно. Через несколько томительных минут вернулся с криком:

– Его нет, нет! Он убежал!

Охотники тут же высыпали на тропинку. Все выглядели немного ошарашенными. Заметно повеселевший Валу, потирая ушибленное бедро и задрав голову вверх, со смехом сказал Клео:

– Ха-ха-ха! Ну ты даешь! Прыгнула на дерево быстрее древолаза! Жаль, что я это пропустил. Можно было бы от смеха живот надорвать, видя тебя скачущей по дереву при встрече с каким-то рогачом-недоросликом! Правда, Серый? Великолепное зрелище!

Клео слезла с дерева и подняла оброненный лук. Охотники безуспешно старались скрыть улыбки, и девушка в ответ окинула их мрачным взглядом. Залезая на ленивца, тяжело вздохнула: ей казалось, что ее достоинство после этого случая сильно пошатнулось.

* * *

Клео прислушалась к себе. Головокружение, тошнота, постоянная слабость и учащенное сердцебиение, преследующие ее с того самого дня, как они вошли в Лес, отступили.

Сейчас стало казаться, что она свыклась с этой дикой растительностью, плотной стеной нависающей со всех сторон. Девушка даже позволила себе мысленно посмеяться над прежними страхами, наблюдая за тем, как невозмутимо вели себя вьючные ленивцы.

«Я не знаю, правильно ли судят о ленивцах, что они самые глупые создания в мире, – думала девушка. – Почему же я должна быть глупее их, при любой опасности сохраняющих полное спокойствие духа? А кроме того, собственно, чего мне здесь опасаться? Может быть, во мне просто говорит укоренявшийся столетиями страх городского жителя перед чем-то другим, неведомым, и только поэтому кажущимся опасным?»

Но именно теперь, как назло, ей стали приходить на ум все ужасные рассказы о Лесе, которые она во множестве слышала с самого детства.

Тихое ворчание Серого вернуло ее к действительности. На тропинку внезапно упал обломок сухой ветви. Если бы зверь вовремя не отскочил в сторону, тяжелый сук ударил бы его по голове. Клео внимательно всмотрелась в темнеющие кроны деревьев. Высоко над землей она заметила небольших существ бурого цвета, перескакивавших с ветки на ветку.

Древолазы – это были они, – увидев Серого, оскалившего зубы, подняли веселый крик. Клео погрозила им кулаком, и тогда с деревьев на нее посыпались ветки и перезревшие плоды. «Ну и наглость!» – девушка стащила со спины лук и, молниеносно положив на тетиву стрелу, прицелилась.

– Погоди, – Шептун тронул ее за плечо. – Если разозлишь древолазов, они будут преследовать нас всю дорогу, и каждая тварь в этом лесу будет знать, где мы находимся.

По совету Колпа караван повернул на юго-запад, направившись прямиком к Большим южным болотам. Валу какое-то время ворчал, что там легче всего повстречаться с мерзляками, но потом это ему, видимо, надоело, и он, чтобы скоротать время, вполголоса стал рассказывать Нику разные небылицы.

Ник в последнее время был задумчив и даже, как показалось девушке, несколько рассеян. Она списала все это на влияние Леса. «Хорошо этим толстокожим охотникам! – Клео взглянула на неунывающего Валу. – Родились, можно сказать, под кустом, им Лес – что дом родной».

Ник ей нравился, хотя она каждый раз гнала это чувство от себя. Но его такая открытая, чуть детская, точнее, дурацкая улыбка каждый раз смущала девушку, и в то же время она подспудно всегда желала ее увидеть. Вот и сейчас, словно почувствовав взгляд Клео, Ник повернулся к ней вполоборота и подбадривающе кивнул, ухитрившись при этом еще и подмигнуть. Ее всегда раздражало, когда ей подмигивали. Возникало чувство, что тем самым пытаются влезть в ее личное пространство, навязывая эдакую панибратщину, которую она ненавидела. Но Ник делал это как-то по-особенному, еле заметно, чуть прищуривая один глаз, неуловимо для других посылая так нужный ей в какой-то момент сигнал. Вот как сейчас: «Все хорошо. Выше нос. Не грусти».

Клео в ответ изобразила непонимающий, чуть отсутствующий вид, потом же, словно спохватившись, вежливо кивнула.

– Никто не верит, Ник, – тем временем продолжал Валу, – а я точно тебе скажу, – Валу отхлебнул что-то из своего походного бурдюка, – есть в Лесу люди. Нет. Не мерзляки там всякие или переродки недобитые, а самые что ни на есть люди. Ну, как мы с тобой, – он рыгнул. – Будешь? – Валу протянул бурдюк Нику, дыхнув на него чем-то неприятно кислым. Тот покачал головой. – Как хочешь, – пожав плечами, здоровяк тщательно перетянул горлышко и убрал бурдюк в притороченный к седлу мешок. – Ну так вот. Не то чтобы как мы с тобой, но точно люди. Только дикие. Хочешь, расскажу?

Ник согласно кивнул. Валу славился умением сочинять небылицы. Но что, как не затейливый рассказ, могло лучше скрасить монотонную дорогу.

– Я тогда совсем малец был. Ну, может, как Сит, не старше. Помню, только Исход прошел, все старшие, понятное дело, в Лес ушли, а нас – меня и моего приятеля Таго – к собирателям в Нижнюю долину отправили. Саженцы сторожить, понятное дело, – Валу хмыкнул. – Ну, мы-то себя мальками уже не считали. А тут саженцы. С ними и пятилетки будь здоров как справлялись. А тут мы, – Валу вытащил из сумки неизвестный Нику овощ, отдаленно напоминающий земной огурец, и с хрустом откусил солидный кусок. – Ну, мы, понятое дело, – не переставая жевать, продолжал Валу, – на второй день в Лес и сбежали. У Таго старший брат был, да будет Доминия к нему благосклонна, – здоровяк на мгновение погрустнел. – В прошлый Исход его зубоскал помял сильно. И трех дней не прожил… – он откусил еще кусок. – Ну так вот. Таго по секрету мне рассказал, что брат его намедни матери хвастался, что, мол, неподалеку нашел поляну, всю саженцами хлебного дерева усеянную, – он торжественно взглянул на Ника. – Представляешь? Ну, мы недолго думая в Лес и рванули. Обычно после Исхода Лес мирный стоит. Совсем не такой, как в этот раз. Поэтому мы так налегке и пошли, прям в чем были. Вот втемяшилось нам в голову, что именно хлебные саженцы нам подавай. Но оно-то понятно: за них собиратели бы нас год за так кормили. Ну, мы одну поляну пройдем, другую. Все не то. Корнеплоды одни только и попадаются, а с ними всегда беда: пока не взойдут, не поймешь, что принес. Ладно бы сорняк несъедобный, так можно и того хуже, – Валу снова потянулся к бурдюку. – Вон недавно случай один был у собирателей Верхней долины, знакомый рассказал. Собиратели – они же у-у-у-мные, – с сарказмом протянул Валу. – Считают, что это мы дураки: всякий раз непонятно чего им из Леса тащим. А им все не так и не эдак, – он громко фыркнул. – Ну и один там самый умный нашелся, решил сам в Лесу чем-нибудь поживиться. Сдуру клубни у Гнилых болот накопал да и у себя в огороде высадил. Нет бы сразу шептуну деревенскому показать, – Валу сделал из бурдюка добрый глоток. – Ну нет, зачем? Мы же у-у-у-мные. В общем, в один прекрасный день, точнее ночь, вместо хлебного дерева или не знаю, что он там ожидал у себя вырастить, из земли полезли… – он хохотнул. – Знаешь что? Не поверишь. – Валу выдержал паузу, дождался, пока заинтересованность у слушавшего его Ника достигнет критической массы, потом выдохнул: – Пожиратели!

Ник, видно, не сумел скрыть своего удивления. Валу в ответ довольно хрюкнул и расхохотался во все горло. Впереди идущие охотники разом повернулись в их сторону, и даже всегда флегматичный ленивец Валу от неожиданности рванулся вперед, чуть не выбив наездника из седла.

– Тпр-ру! – Валу, довольный произведенным эффектом, с силой натянул поводья, осаживая зверя. – Ага! – Валу смахнул выступившие от смеха слезы. – Теперь ты представляешь, как этот умник чувствовал себя, когда с утра вышел на крыльцо полюбоваться своим огородом? А? – Валу замотал головой, с трудом сдерживая смех. – А новорожденные пожиратели – это, я тебе скажу, еще то! Они ж голодные десятерых взрослых стоят. В общем, сожрали они за ночь его огород да еще дюжину соседских в придачу. Говорят, староста ихний, орал так, что аж в Дальней долине слышно было!

Ник с трудом выдавил из себя улыбку. В памяти всплыла первая ночь Исхода. Сотни тысяч пожирателей, клокочущей лавиной накатывающие на защитные стены Башни. Ник непроизвольно поежился. Ту кошмарную ночь он, пожалуй, уже никогда не забудет. Как и две последующие.

То ли повлияла неискренняя улыбка Ника, то ли укоризненный взгляд Рона – мол, что раскричался? – но Валу на время утих.

– Так о чем это я говорил? – надолго здоровяка не хватило. – А! Так вот, значит, бродим мы по Лесу, бродим. Ни-че-го. Приятель, конечно, сам не свой. Получается, понапрасну из деревни сбежали. Если бы кто другой, я бы наверняка дал разок в голову, вот и весь разговор. Но Таго врать бы не стал, это точно. Значит, или не так понял слова брата, или Лес нас путает, от поляны нужной отводит.

Ближе к вечеру поняли, что пора возвращаться, да ночью по Лесу даже дураки не ходят. Решили переночевать. Благо небольшая мандровая роща на пути попалась. Залезли мы под корни да так и уснули. А утром, – Валу задумчиво провел рукой по черным как смоль волосам, – поняли, что заблудились.

Местность новая, совершенно нам не знакомая. Со всех сторон болотами потянуло. Почва вязкой стала, вместо травы мох один. Наступишь – а под ним вода хлюпает. Испугались, конечно. В первый раз такое, – Валу вытащил было бурдюк, но, немного подумав, вернул его в заплечный мешок. – Ну, что делать? Решили идти обратно на восток, навстречу восходящему Орфиусу. Прикинули, что не больше чем в одном переходе от долины оказались. А значит, если идти прямо, никуда не сворачивая, то при любом раскладе к следующему вечеру к деревне и выйдем. Но легко сказать, да трудно сделать. В Лесу прямых дорог не бывает. Ни в этот вечер, ни к следующему так к долинам и не вышли, – Валу приподнялся на стремени и ловко сорвал со склонившейся над тропой ветви гроздь мелких зеленоватых плодов, похожих на земной виноград. – Древесный орех, – скривившись, пояснил он. – Вот этим мы с Таго тогда и питались, – подержав некоторое время плоды в руке, он без сожаления выбросил их в ближайшие кусты. – К исходу третьего дня мы поняли, что это будет последняя для нас ночь. Сил даже говорить уже не оставалось. Да и бородавочники по ночам ухали с каждым разом все ближе и ближе. А у этих тварей чутье, я тебе скажу, – Валу замолчал. – Бородавочники медлительные, это правда, но если учуют, что кто-то ранен или ослаб, на след встанут – не собьешь, – Валу посмотрел на Ника. – И вот тут нам повезло – вышли мы с Таго на поляну. Вот странно: только что еле-еле продирались сквозь стену Леса, а тут раз – и вывалились на опушку. Не знаю, что первое бросилось в глаза. То ли тлеющие красноватым светом угольки костра, то ли старый котелок, подвешенный на палке между рогулек. В нем булькало что-то вкусное, и от ударившего в нос запаха у меня аж живот скрутило. Понятное дело – три дня орехи недоспелые жрать!

Видимо, чтоб заглушить столь неприятные для него воспоминания, Валу вытащил из притороченной к седлу сумки здоровый кусок копченого мяса.

– Будешь? – он разломил кусок и протянул половину спутнику. Нику есть не хотелось, но, не желая обидеть охотника отказом, согласно кивнул.

– Вот что мне хорошо запомнилось, так это тот самый котелок, – с набитым ртом проговорил Валу. – Странный такой, на шлем стражей городских похож, но другой все-таки. Круглый, и дырки по бокам, – Валу наконец прожевал, отер рукавом рот. – Странные такие дырки, круглые да ровные по краям. Копьем или даже стрелой такое не сделаешь, – он задумался, словно вспоминая. – И чтоб, значит, через них вода не выливалась, деревяшки обструганные понатыкали. Ну, об этом я уже потом подумал. А в тот момент жрать хотелось так, что ни о чем другом думать не могли, – Валу вздохнул. – Ну вот так и стояли, как два столба на площади. Огонь горит, еда бурлит, а никого в округе и нет. Мы, конечно, покричали немного для приличия. Но на зов так никто и не появился. Голод не тетка: набросились мы тогда на котелок, принялись хлебать как дурь-травой укушенные. На силу себя остановили, когда половина похлебки осталась.

– Ну а дальше-то что? – оказывается, к ним незаметно присоединился Сит. Когда именно, Ник и не заметил. Чем-то рассказ здоровяка его увлек. – Лесные человечки к вам вышли потом?

– Лесные человечки? – Валу усмехнулся. – Это их так в детских сказках называют, – пояснил он Нику и, повернувшись к мальчишке, ответил: – Нет, Сит, не вышли. Мы, как поели, от слабости прям у костра и завалились. Проспали, видать, долго. Когда глаза продрали, Орфиус уже над головой висел. Осмотрелись вокруг – а ничего и нет. Ни костра, ни котелка, никаких следов – словно привиделось нам все это. Однако силенок-то прибавилось, и пузо уже не как голодный скалозуб урчало. Стали собираться и одновременно решать, куда идти-то? Тут смотрим, а заплечных мешков-то и нет. Ни у меня, ни у Таго. Копья лежат нетронутые, а мешков нет. Не могли же мы их, право дело, обронить, пока по Лесу метались? Тут Таго – а он всегда глазастым был – рукой тычет куда-то в чащу. Смотрю, а в глубине, на ветке обломанной мешок болтается. Высоко так, случайно не оставишь. Подбежали – и точно, мой мешок. Я его оглядел со всех сторон, вроде ничего не пропало. Да и, по правде сказать, кроме орехов этих древесных там и не было ничего. Все, что с собой в дорогу брали, давно уже съели. Тут Таго опять рукой тычет. Мы туда. Опять ветка сломанная, а на ней второй мешок висит. Сняли мы и его. Тут уж и я чуть подальше увидел еще одну ветку, тоже сломанную, до земли болтающуюся. Сообразили мы тогда наконец, что кто-то нам метки специально оставил.

– Лесные человечки, да? – Сит от радости чуть не выпал из седла. – А я всегда говорил, что лесные человечки существуют! – гордо произнес он.

– Тьфу ты! – сплюнул в сердцах Валу. – Да я ж вам всю дорогу объясняю – люди это! Только ростом маленькие. Они скрытные очень. Следов не оставляют, – он вдруг весело хмыкнул. – Но я ж говорю, Таго – парень глазастый. Когда мы по меткам шли, в одном месте ручей переходить пришлось. Ну, там под камнем ил скопился, густой такой, словно глина. Вот там он след-то и углядел. Смазанный, правда. Человек, видно, когда шел, ногу на камень поставил да соскользнул на мокром, – Валу выдержал свою «фирменную» паузу. – След человеческий, тут двух мнений быть не может, только маленький, как у десятилетнего ребенка.

– Ну, так я же и говорю, что это лесные человечки вам помогали.

– Твои лесные человечки, – Валу презрительно скривился, – сказки для маленьких детей. А это, я тебе говорю, обычные люди, только дикие.

– А почему дикие? – встрял в спор Ник.

– Еще один! – Валу изобразил негодование на лице. – Вы сговорились что ли? Какой нормальный человек будет в Лесу жить? – спросил он и, выждав секунду, сам же ответил: – Только дикий.

– Ясно, – Ник не стал спорить. Он уже не раз убеждался, что логика у местных аборигенов бывает весьма прямолинейной. Если уж они что-то для себя решили, то никакие доводы и аргументы не способны повлиять на их взгляды. – Дикие, так дикие.

– Ну, так и как, Валу? – Сит тоже не стал настаивать на своем. – Вышли вы тогда с Таго из Леса?

Валу все-таки решил раскупорить бурдюк и сделал из него небольшой глоток.

– Ну, видишь же, перед тобой стою? – он хохотнул. – Не долго, я скажу тебе, мы по меткам шли. Когда на знакомый пролесок вышли, Орфиус только заходить за деревья начал. Так что последнюю ночь, хвала Ушедшим, уже далеко от Леса провели.

Караван резко остановился. Увлеченные разговором друзья еле успели осадить своих ленивцев, чтобы не наскочить на впереди идущих.

Колп поднял вверх руку, призывая всех к тишине. Шептун замер и, закрыв глаза, принялся шевелить губами. Через некоторое время тихо произнес:

– Скалозубы. Идут на нас. Много. Близко. Не успею.

– Всем спешиться! – тишину разрезал голос Рона. – Ленивцев привязать к деревьям! Быстро!

Караван пришел в движение. Все мгновенно соскочили на землю и потащили упирающихся животных к ближайшим деревьям. Ник, не до конца понимая, что происходит, последовал примеру товарищей.

– Вперед! – это был уже Колп. – Впереди открытая поляна. Встретим их там!

Мужчины, подхватив в каждую руку по копью, бросились вперед. Ник краем глаза увидел, что Клео на мгновение замешкалась, но потом все же последовала за всеми.

– Стой! – Рон поднял руку. – Устроим им здесь засаду. Без команды не стрелять!

Охотники затаились в высокой траве. Впереди как на ладони простиралась широкая, поросшая редким кустарником поляна. Все замерли, положив стрелы на тетивы.

Тварей не пришлось долго ждать. Из-за густых кустов внезапно показалась огромная голова, покрытая могучей гривой. Подозрительно оглядываясь кругом, скалозуб глухо и протяжно зарычал, обнажив ряд острых как лезвие зубов. Его рев тут же подхватили несколько других скрывающихся в кустах сородичей.

– Раз, два, три, четыре, пять… Забери меня Лес, сколько же их тут? – прошептал Сит, машинально считая тварей, почти одновременно оказавшихся на поляне. – А вот и шестой, седьмой, восьмой…

Сит не ошибся. На поляну мягкими, кошачьими прыжками выскочили пять самок и три самца. Впереди уверенно бежал великан с могучей гривой.

Шептун начал быстро шевелить губами. Ник, затаившийся в пяти шагах от старика, недоуменно взглянул в его сторону. Вдруг Шептун что-то выкрикнул и поднялся в полный рост над скрывавшей его доселе травой.

Твари остановились, словно наткнувшись на невидимую преграду.

– Бей!

Крик Рона резанул по нервам, и вслед за этим сухо защелкали спускаемые почти одновременно тетивы. Взвыли, рассекая воздух, стрелы, и через мгновение послышались глухие удары, ознаменовавшие попадание в цель. Округа тут же наполнилась диким ревом.

Попав в ловушку, твари как сумасшедшие бегали по поляне в поисках выхода, и целиться в них было трудно. Гунн-Терр и Валу выбежали на середину, не переставая стрелять на ходу. Вдруг одна из тварей в несколько прыжков метнулась к Валу. Гунн-Терр закинул руку к висевшему за спиной колчану, но пальцы нащупали пустоту. Воин понял, что израсходовал все стрелы, и закричал, желая предупредить Валу об опасности.

Поздно заметив маневр скалозуба, Валу второпях выстрелил и промахнулся. Пока он пытался положить стрелу на тетиву вторично, обезумевшая от боли тварь сбила его с ног, и он, кувыркнувшись, растянулся на земле, выпустив из рук оружие. На его счастье, тварь, не останавливаясь, исчезла в кустах; кто-то из охотников с громкими криками побежал за ней.

Клео, быстро справившись с охватившим ее поначалу волнением, размеренно, словно на тренировке, раз за разом точно посылала стрелы в цель. Где-то неподалеку от нее так же ритмично хлопал тетивой лук Ника.

Несколько тварей, зарывшись мордами в землю, лежали неподвижно. Другие, судя по удаляющемуся реву, пытались спастись в глубине Леса. Клео решила, что опасность миновала, и выбежала на поляну, чтобы лучше разобраться в ситуации. Это было ошибкой.

Из зарослей длинным прыжком выскочила обозленная тварь: из ее кровоточащего правого бока торчали сразу три стрелы. Мгновение – и их взгляды встретились.

Клео, вошедшая в охотничий раж, сделала несколько шагов вперед и, спокойно прицелившись между глаз скалозуба, спустила тетиву. Стрела, задев череп, хрустнула и отскочила рикошетом. Оглушенный скалозуб припал к земле и, широко оскалив пасть, заревел.

Тварь смотрела на девушку налитыми кровью глазами, в которых читалась решимость во чтобы то ни стало отомстить обидчику.

Клео почувствовала, как волна страха подкатывается к горлу. Судорожно сглотнув, она выхватила последнюю стрелу и, стараясь унять предательскую дрожь, прицелилась вторично. Девушка знала, что единственное для нее спасение это попасть твари точно в глаз. Затаив дыхание Клео спустила тетиву. Скалозуб махнул головой, и стрела, чиркнув по тяжелому надбровью, ушла в сторону.

Вот теперь ужас буквально парализовал девушку. Клео поняла, что ей не спастись. Скалозуб, не отрывая взгляда от обидчицы, полз к ней на брюхе, широко раскрыв пасть и неумолимо сокращая расстояние. Оставалось всего с десяток шагов.

Безоружные альвар и Валу были слишком далеко, чтобы помочь спутнице, да и любое резкое движение с их стороны могло только ускорить финал. О боевом ноже, болтающемся на поясе, нечего было и думать: против здоровенной твари он был все равно что зубочистка.

Клео смертельно побледнела. Скалозуб прильнул к земле еще больше и учащенно забил по своим бокам раздваивающимся на конце хвостом. Сквозь обнаженные клыки послышалось глухое рычание. Сомнений не было: тварь готовилась к прыжку. Грозное рычание раздалось еще раз. Скалозуб, прищурив глаза, ударил хвостом о землю. Клео показалось, что она уже чувствует, как зубы ужасного монстра рвут ее тело.

Вдруг между ней и тварью мелькнула чья-то тень. Клео вскинула голову и увидела перед собой широкую спину. Это был Ник, и к ней вернулась надежда. Сейчас она вдруг вспомнила, что этот улыбчивый и немного странноватый парень – не просто один из сопровождающих ее охотников, а тот самый Ник из рода Вестгейров, победитель последнего Ритуала. Теперь вооруженный одним только копьем, он защищал собой девушку. Раненый зверь дрожал от нетерпения. Только благодаря внезапному появлению Ника он не бросился тотчас на Клео. Ник обратил все внимание твари на себя, и едва скалозуб замешкался, Гунн-Терр закричал:

– На дерево, Клео! На дерево!

– Прыгай на дерево! – зарычал, словно раненый стинх, Валу. – Не медли!

Это был превосходный совет, потому что тварь неотрывно смотрела на Ника, выжидая момент для заключительного прыжка, а Клео стояла недалеко от высокого, раскидистого дерева. Однако девушка не двинулась с места, а только облизала языком внезапно пересохшие губы. На дерево? Да, ее и раньше обуревало желание спрятаться на нем. Но лучше умереть, чем вторично стать объектом насмешек этих лесовиков.

Кроме того, если не боится Ник…

Громкие голоса, крик вернувшихся охотников, которые в этот момент высыпали на поляну, подстегнули тварь. Под ее шкурой заиграли мускулы, короткая толстая шея сжалась, и огромное туловище палевого цвета взвилось в воздухе.

Клео замерла. И вместе с ней, казалось, замерло само время. Ей почудилось, что по телу Ника прошла легкая рябь, его силуэт словно размазался. В это же мгновение он правой рукой произвел короткое, но сильное движение и копье словно молния вылетело навстречу твари. В следующую секунду Ник прыгнул в сторону, резко потянув ее за собой. Скалозуб, с глубоко вонзенным в голову копьем, рухнул на землю на то самое место, где они только что стояли. Толстое древко сломалось как спичка, но острие засело глубоко в черепе твари. Ослепленный кровью и ошеломленный ужасной болью, скалозуб бросился на ствол дерева и когтями вырвал здоровенный кусок коры, но это уже была агония – в следующий момент тварь замертво упала на землю.

Гунн-Терр и Валу, бледные как полотно, подбежали к девушке. Альвар обнял ее и успокаивающе сказал:

– У меня самого дух захватило от ужаса! Совсем не удивляюсь, что у тебя не осталось сил влезть на дерево. Да мы все, от страха словно окаменели.

Клео оперлась о плечо альвара и ответила почти спокойно:

– Я… я могла спрятаться на дереве, но… не захотела.

– Почему? – сразу насупившись, произнес Гунн-Терр. – Ведь тварь перестала интересоваться тобой. Она готовилась броситься на Ника. У тебя было достаточно времени, чтобы успеть взобраться на дерево.

– Вот еще! – Клео гордо вскинула голову и, бросив торжествующий взгляд на Валу, закончила: – Чтобы некоторые потом обзывали меня паршивым древолазом?

Все укоризненно взглянули на Валу.

– С этой упрямой девчонкой даже и пошутить нельзя, – отходя в сторону, смущенно пробормотал здоровяк.

* * *

К концу следующего дня пути Колп остановил отряд.

– Скоро Лес поредеет. Впереди савана, а там один переход до Чистого озера. Предлагаю устроить у него длительный привал, запастись водой и провиантом. Дальше начинаются Южные болота. Помолчав, добавил:

– Вот там-то нам силы и понадобятся.

Поднявшись с первыми лучами Орфиуса и наскоро позавтракав, охотники тронулись в путь. Как и предсказал Колп, Лес неожиданно поредел, и караван выехал в саванну. Далеко впереди, у самого горизонта, зеленым частоколом темнела новая полоса Леса.

– Интересно, – озвучила свои мысли Клео. – А я-то думала, что Лес такой, ну, однородный что ли. А тут тебе и болота, и озера, да и степи не хуже, чем у пылевиков.

– Лес большой, – подтвердил ее слова Шептун. – Сколько по нему не ходи, а чтоб все тайны узнать, одной жизни не хватит.

Весь день отряд шел через саванну, поросшую колючим кустарником и карликовыми деревьями. К вечеру на пути стали встречаться довольно большие болота, покрытые растениями типа земных папоротников, только не зеленого, а красно-бурового цвета. Это затрудняло движение.

Предоставленный сам себе, Серый бушевал в кустах, бегал с поднятым кверху носом, с азартом что-то вынюхивая. Не было сомнения: местность изобиловала тварями. Поэтому Ник и другие охотники внимательно следили за поведением своего зверька.

– Опа-асное место, – слишком уж спокойно протянул Шептун.

– Да, – легко согласился с ним Колп. – Только по-другому никак не пройти. Что в обход, что напрямую, – он привстал на стремени, вглядываясь куда-то вдаль. – Только напрямик быстрее будет.

Когда их караван поравнялся с очередным густым кустарником, Серый вдруг глухо зарычал и неожиданно для всех скрылся в переплетениях шипастых растений. Очень скоро из глубины послышалось низкое, глухое хрюканье, сразу сменившееся громким ревом, а вслед за этим – нарастающим топотом.

Ник напрягся, сдернул с плеча лук, потом схватился за шершавое древко копья. Не прошло и минуты, как раздался треск ломаемых веток, и из кустов стремительно вылетел Серый, по пятам преследуемый огромным, выше человеческого роста, животным с толстыми складками шкуры на шее. Низко наклонив мощную голову, увенчанную коротким костяным рогом, тварь пыталась подмять беглеца под себя. Но Серый каждый раз ловко уворачивался от колоноподобных лап, то и дело меняя направление своего бега.

– Тупорыл! – прокричал Сит.

Строй каравана нарушился. Испуганные ленивцы встали на дыбы. Кое-какой порядок сохранился только впереди каравана, потому что Рон с Валу, прикрывающие спины Колпа и Шептуна, сумели удержать своих животных.

Серый мчался что есть силы, петляя из стороны в сторону, сосредоточив на себе все внимание твари. Он наискось пересек тропинку и нырнул в кусты на противоположной ее стороне. Сит и Клео не успели даже схватиться за оружие. Прежде чем удалось успокоить испуганных ленивцев, тупорыл вслед за Серым скрылся в зарослях. Шум погони и треск ломающегося кустарник слышался еще какое-то время, потом все затихло.

Вскоре Серый вернулся и как ни в чем не бывало, широко зевнув, остановился перед обеспокоенными охотниками. Ник соскочил с седла и, опустившись на одно колено, потрепал зверка по серебристой шерстке.

– Ты не ранен? – он внимательно осмотрел Серого, с тревогой ища следы крови. Судя по всему, тот был жив и здоров. Серый выжидающе глядел на Ника большими янтарными глазищами, явно рассчитывая на похвалу.

– Молодец, молодец, – Ник почесал зверька за ухом, словно тот был собакой. Но судя по раздавшемуся в ответ урчанию, тому это понравилось. – Ты только больше так не делай – Ник постарался добавить к своему голосу строгости, – в следующий раз может и не повезти.

– Твой зверь умный, – неожиданно сказал Колп. – Нам повезло, что он первым выследил тупорыла и увел его за собой. Если бы тварь заметила нас раньше, пришлось бы туго.

– Да, – поддержал его Шептун. – Как поведет себя тупорыл в тот или иной момент, предусмотреть невозможно. Иногда в панике бежит от одного громкого крика. Но чаще впадает в бешенство и бросается в атаку. И ему уже не важно, человек перед ним или даже стинх.

– Тупорылы плохо видят, – Рон тоже решил присоединиться к беседе. – Если кому доведется с таким встретиться, стойте до последнего и только в самый последний момент перед нападением отпрыгивайте в сторону. Тогда тупорыл проносится дальше, а теряя из виду своего противника, с бешенством бросается на первый попавшийся куст или дерево. Тут главное – сразу затаиться и спокойно дождаться, пока тварь уйдет.

– Надеюсь, не доведется, – пробормотала Клео, и Ник с ней мысленно согласился.

* * *

После встречи с тупорылом и храброго поведения Серого Колп, посоветовавшись утром с Шептуном, повел отряд более короткой, но и более опасной дорогой. Идти предстояло по саванне, поросшей высокой травой. Местами она превышала человеческий рост, и если кто-то слезал с ленивца по своим делам, то сразу пропадал из виду – растительность скрывала с головой.

Эти обстоятельства вынудили охотников принять особые меры предосторожности: Рон построил караван по-походному. Вместе с Ником они составили авангард, а Серого Ник усадил на край седла перед собой. Тот словно понял поставленную перед ним задачу и не сопротивлялся, хотя путешествие на спине ленивца его явно напрягало. Покрутившись немного, Серый успокоился и замер, положив мордочку на передние лапы.

Ник внимательно следил за поведением зверька, надеясь, что его обостренное чутье вовремя предупредит их о скрытой в высокой траве опасности. Рон ехал чуть впереди, всматриваясь в дрожащее марево на горизонте и внимательно оглядываясь вокруг. Время от времени он останавливал ленивца, вставал в полный рост на седло и долго изучал окрестности.

За ними ехали Колп и Шептун. Затем следовала Клео в сопровождении Сита, а в арьергарде бок о бок двигались Валу и Гунн-Терр. В таком порядке караван шел несколько часов.

К полудню саванные низменности постепенно начали уступать место лесистым холмам. На горизонте вырастала новая стена Леса с отдельными высокими вершинами, выделяющимися на фоне раскаленного добела неба, как древние рыцарские замки.

Некоторое время караван продолжал идти по широкой долине, но вскоре одинокие группы раскидистых деревьев превратились в сплошную колоннаду стволов, окрашенных в светлые тона красновато-желтой гаммы.

Рон остановился и в очередной раз влез на спину своего ленивца. Ник, подъехав, встал рядом. Серый, сверкнув хитрыми глазками, сиганул на землю и, тут же изменив окрас, затерялся в опавшей листве.

– Все ли в порядке? – воскликнул встревоженный Валу, который вместе с альваром быстро выдвинулся вперед.

– Пока что да. В порядке! – ответил Рон. – Впереди начинается Лес. Думаю, пора всем держаться кучнее и не растягиваться в слишком длинную колонну.

Клео закусила губу и внутренне собралась. Она боялась вновь испытать приступ той паники и липкого страха, от которого немели руки, а ноги вдруг становились ватными и не слушались, будто были чужими. «Нет! Не дождешься!» – девушка с силой ударила пятками брюхо ленивца, направляя животное в сторону замершего, словно тварь перед прыжком, Леса.

На этот раз удар был значительно слабее. Страха не было, но подступило гнетущее чувство собственной неполноценности. Клео почувствовала противоречивую смесь эмоций. От Леса веяло благоговейным величием и мощью, а в сгустившемся воздухе витала неуловимая тень таинственности и мистики, чего-то такого, что непостижимо для человеческого разума. Клео показалось, что она уменьшилась до размера букашки; вдруг накатила апатия, сдобренная сомнениями в собственных силах и целесообразности этого опасного путешествия. В какой-то момент девушка испытала прилив жалости к себе, глаза предательски наполнились слезами. «Что это со мной?» – всплыла запоздалая мысль.

В глубине сознания в такт гулким ударам сердца стучала постоянно повторяющаяся фраза: «Не сметь себя жалеть!» Это же слова ее отца! Он говорил ей так, когда у нее что-то не получалось, и руки опускались в бессилии. Да, именно так: «Не сметь себя жалеть!» Иногда он добавлял: «Жалость к себе – удел простолюдинов и непозволительная роскошь для Великорожденных».

Клео вздрогнула и очнулась. Воздух наполнился звуками, потянуло прохладой. Она несколько раз судорожно вздохнула и отерла выступившие на глазах слезы. «Вухх», – Клео быстро огляделась. Похоже, ее кратковременный приступ остался для всех незамеченным.

В этом месте Лес выглядел по-другому. Здесь он не был той труднопроходимой сумрачной чащей туго переплетенных кустарников, лиан и деревьев, в которую несколько дней назад вошел их отряд. Сейчас они очутились среди высоких, слабо разветвленных деревьев с редкими листьями, пропускающих достаточно света. Даже там, где лианы сплошь опутали верхушки деревьев, лучи Орфиуса, отражаясь от глянцевых кожистых листьев, освещали путь тонкими полосками света и мерцающими бликами.

Клео поймала себя на том, что с нескрываемым интересом рассматривает этот новый, доселе совершенно ей не знакомый Мир. Вопреки представлениям, почерпнутым ею из древних книг и едва сохранившихся фолиантов, Лес отнюдь не был однородным ни по структуре, ни по колориту. Над вершинами низких деревьев высоко вздымались настоящие лесные великаны, на сотни шагов во все стороны раскидывая исполинские ветвистые руки. Это вызывало почти суеверную тревогу.

Кроны деревьев поражали разнообразием форм: одни были конусовидными, другие круглыми, третьи узкими, четвертые, наоборот, широкими… Отдельные стволы резко выделялись светлой окраской среди зелени подлеска.

Лесные деревья редко врастали глубоко в почву. Однако, чтобы противостоять сильным бурям, иногда свирепствующим здесь, они широко простирали когтистые корни по поверхности земли, а иногда из середины ствола росли добавочные корни, поддерживающие дерево на манер костылей. Срастаясь, они местами создавали мощные вертикальные ограждения, под защитой которых, возможно, именно сейчас за людьми недобро следило множество глаз.

Клео поежилась, хотя вокруг стояла влажная жара. Гунн-Терр, почувствовав на себе ее беспокойный взгляд, ободряюще кивнул. Ник ехал впереди, вяло обмениваясь с Ситом репликами. Чуть позади слышалась тяжелая поступь ленивцев: Валу и Рон надежно прикрывали всем спины. Вокруг было тихо и спокойно. Клео даже усмехнулась своим мыслям. «Тихо и спокойно». Применимо ли такое определение к этому вечно голодному миру?

Словно в ответ на ее немой вопрос, Орфиус, вроде только недавно скудно освещавший узкую тропу, точно испугавшись, принялся медленно, но верно втягивать в себя и так редкие столбы света. Его лучи оторвались от земли и, просачиваясь сквозь густую паутину лиан, потянулись вверх, скользя по толстым стеблям и россыпям причудливых цветов. На Лес опускались короткие сумерки.

– Поторопись! – ехавший рядом с Колпом Шептун обернулся к отряду, подняв вверх копье. – До Чистого озера не больше двух тысяч локтей! Надо успеть до темноты!

Повторять не пришлось. Охотники пришпорили ленивцев, и караван поспешно двинулся вперед, сопровождаемый нарастающей какофонией из тысячи звуков: жужжанием местных цикад, музыкальным стрекотом других бесчисленных насекомых, протяжными криками древесных лягушек, рыком невидимых тварей, хохотом беснующихся древолазов – единым беспрерывным вибрирующим гулом, от которого кровь стыла в жилах и сердце норовило выскочить из груди. Надвигалась ночь – Лес просыпался.

* * *

Отряд едва успел вырваться из смыкающегося капканом сырого полумрака Леса. Последние несколько сотен шагов беснующиеся твари преследовали людей буквально по пятам. Клео, вцепившись мертвой хваткой в поводья и уже практически перестав что-либо соображать, пригнулась, почти легла, вжавшись в спину бегущего во весь опор ленивца.

Спереди до нее долетали обрывки ругательств на непонятном языке, свист рассекающего воздух меча, пронзительные завывания и хруст перерубаемых тел. Чуть позади глухо работала тетива. Это альвар бил из лука по смыкающимся над тропой кронам деревьев. Там что-то ревело, ухало, сыпались ветки и сухие ошметки коры. Один раз какая-то подстреленная мелкая тварь рухнула прямо на девушку, едва не выбив ее из седла. По бокам от Клео скакали Рон и Валу. Судя по несмолкающим ни на секунду вою и визгу, перемежающимся мощными глухими ударами, и долетевшему пару раз треску ломающихся копий, охотников сильно теснили.

Клео понимала, что и ее меч сейчас мог бы внести посильный вклад в эту стремительную схватку, но заставить себя даже просто выпрямиться в седле девушка не могла. Мысль о том, что любая из множества провисающих над тропой лиан в один момент может сбросить ее на землю, и тогда точно конец, заставляла еще судорожнее хвататься за шею несущегося ленивца.

В голове вдруг сильно зашумело, послышалось заунывное бормотание, которое все убыстрялось и убыстрялось, а потом слилось в один нарастающий гул. Клео отчетливо поняла, что сходит с ума, и еще немного – и ее голова просто взорвется изнутри. Но… все закончилось так же неожиданно, как началось. Шум боя прекратился. Лес затих, и оставшуюся часть пути отряд проскакал в полной тишине, если не считать тяжелого переступа ленивцев и хриплого дыхания изнуренных схваткой охотников.