Ник сидел на крыльце хижины Шептуна. Настроение было паршивое. Да и чему собственно радоваться. «Вот и слетал на Эксельсиор…» — в который уже раз Ник горько усмехнулся. После того как он принял решение изменить заданный маршрут, события стали развиваться слишком стремительно. Он просто не успевал осмыслить одно, как наступало другое. Ситуация будто развивалась сама по себе, отведя ему роль постороннего наблюдателя. Особенно эта неожиданная атака на «Валькирию». Сейчас Ник понимал, что он чудом уцелел. Энергетический удар, уничтоживший корабль, должен был быть огромной мощности. Смять, словно скорлупу, защитное силовое поле «Валькирии» можно было только импульсно-волновым оружием. «Как ещё спасательную капсулу не зацепило?» — Ник непроизвольно поёжился. Он вспомнил, что мозг корабля с огромным ускорением выбросил его в сторону планеты.

Потом произошёл ещё один неприятный сюрприз. Пожалуй, здесь он мог погибнуть уже и во второй раз. При входе в плотные слои атмосферы отказали антигравитационные двигатели, что само по себе было неслыханным делом. Прекрасно зная принцип их работы, Ник, как ни пытался, не мог мысленно смоделировать ситуацию, приведшую к сбою в их работе. Как говорят местные аборигены — «Хвала Ушедшим Богам!» Правда, лучше сказать — «Хвала Неизвестному Конструктору!» По возвращении обязательно выясню, в чей светлый ум пришла идея оснастить, казалось бы, абсолютно безопасную спасательную капсулу давно устаревшей парашютной катапультой.

«По возращении» — Ник в который раз поймал себя на мысли, что никак не может заставить себя реально оценивать сложившееся положение. Он оказался полностью отрезанным от своего привычного мира. Закапсулированная звёздная система. Гибель «Валькирии». Он без каких-либо технических средств на чужой планете.

Даже с Умкой и с той происходит что-то странное. После аварийной посадки ему только два раза удалось с ней коротко пообщаться. По её словам, произошёл сбой в субквантовом процессоре. Дестабилизировались почти все волновые связи. Как он понял, она пытается себя переформатировать, но, похоже, ей плохо это удаётся. Как это могло произойти?

Сплошные вопросы. Да и с местной цивилизацией не всё понятно. Правда, приняли его хорошо. Народ хоть и дикий, но гостеприимный. Ник задумался. Ему никак не удавалось определить ступень развития их общественной формации. Возможно, потому что он пытался провести параллель с историческим развитием земной цивилизации? Немного поразмыслив, он понял, что нет, тут что-то другое. Возьмём всё по порядку.

Налицо явно племенное устройство социума. Есть разделения на собирателей и на охотников. Это тоже проверенный факт. Только вот собиратели не совсем собиратели, как успел заметить Ник. Их можно было бы спокойно отнести к этой категории, если бы они не возделывали свои поля. Значит, что, они крестьяне-землепашцы? Тоже нет. Как оказалось (это ему с большим трудом удалось выяснить у Сита), саженцы, которые они культивируют, приносят из леса охотники. А те же охотники — не совсем охотники, во всяком случае, не в том смысле, какой вкладывал Ник в это слово. Когда Ник спросил у мальчика, какие звери съедобные, то не получил вразумительного ответа. Чуть больше он смог добиться от Рона. Оказывается, здесь на зверей охотятся не для того, чтобы использовать их в качестве пищи. Ну, если только в случае крайней необходимости. Вот, правда, для чего, Ник так и не понял. Видимо, сказывался его ещё скудный словарный запас.

Ну ладно, пусть пока будет так — охотники охотятся в лесу за саженцами, а собиратели эти саженцы выращивают и кормят себя и охотников. А что? Жизнеспособная модель жизненного уклада. Здесь ещё более-менее логично. А вот с орудиями труда была полная неразбериха. Тут словно кто-то разом перемешал несколько исторических эпох. Ещё в лесу, когда он шёл вместе с отрядом Рона, Ник обратил внимание, что у Гоби и Валу копья имели наконечники, изготовленные из кости какого-то животного, а у того же Рона был явно железный. Что касается кинжала Сита, то он был и вовсе довольно искусно сделан. Ник не был специалистом по древнему оружию, но то, что кинжал был выкован из закалённой стали, не вызывало сомнений. Ник обошёл всю округу, но не нашёл ничего, что могло бы хоть отдалённо напоминать кузницу.

Посуда аборигенов в большинстве своём была деревянная или из обожжённой глины. Но встречалась и керамическая, а также, что самое интересное, сделанная из толстого матового стекла. И она была небьющейся! Это Ник, улучив момент, пока никто на него не смотрел, специально проверил, несколько раз незаметно долбанув по тарелке камнем.

Но больше всего Ника поразила находка в доме Шептуна. Да что там поразила, у него чуть глаза на лоб не вылезли. Ник случайно заглянул в ящик, который накануне старик вытащил из своего подвала. К слову, это было единственное место в доме, которое он всегда держал под замком. Так вот, Ник без заднего умысла заглянул туда и остолбенел. Там аккуратными стопочками были разложены чашки Петри.

Поморгав с минуту, безуспешно ожидая, что наваждение исчезнет, Ник достал одну из них. Сомнений не было, это действительно была чашка Петри. Раньше, на Земле, она широко использовалась в микробиологии для культивирования колоний различных микроорганизмов.

Посуда, названная так в честь её изобретателя, немецкого бактериолога Рихарда Петри, была настолько универсальна и практична, что до сих пор встречалась в современных лабораториях.

Ник ещё долго крутил её в руках, тщетно пытаясь придумать какое-то другое, более соответствующее местному уровню развития, предназначение находки, пока не вернулся Шептун и не уволок свой ящик в подвал. На все его расспросы старик делал вид, что не понимает Ника. При этом его умные глаза хитро блестели из-под кустистых бровей.

Шептун был интересной личностью. В деревне все относились к нему с уважением. Он тут был то ли шаманом, то ли колдуном. Держался от всех обособленно, но в то же время принимал активное участие в жизни племени. Сит был у него вроде ученика. Работа по дому целиком лежала на мальчишке, но того, судя по всему, это особо не тяготило.

Шептун в первый же день приставил мальчика к Нику, обязав всячески помогать тому поскорее освоиться в деревне. Сит воспринял это задание с большим воодушевлением и ни на шаг теперь не отходил от него. Мальчик говорил без остановки, и временами Ник уже не знал, куда ему от него скрыться, чтобы в тишине сосредоточиться на своих мыслях. Однако в этом был и большой плюс. Обучение местному языку шло ускоренными темпами.

Ник с улыбкой вспомнил, как глупо он выглядел, когда в тот первый день пытался установить контакт со встреченными им в лесу аборигенами. Тогда он нарисовал круг, подразумевая их планету, а треугольниками изобразил пирамиды, наивно считая, что уж такие огромные сооружения они наверняка встречали или хотя бы что-нибудь о них слышали. Охотники его, естественно, не поняли, а он долгое время продолжал считать, что их планета называется «Колесо». Только недавно выяснилось, что настоящее название планеты Териус, а тогда в лесу мальчик решил, что Ник нарисовал им колесо от повозки.

Так что Ник усердно учил местный язык. Удивительно, но для столь примитивно развитого социума охотников он был очень богат и описателен. То и дело Нику встречались слова, смысл которых никто ему объяснить не мог. Приходилось идти к Шептуну за разъяснениями. Но и это не всегда помогало. Зачастую то ли Шептун сам не знал точного значения слова, то ли у Ника пока не хватало достаточного словарного запаса, чтобы понять объяснения. Вот, например, Ник полдня пытался добиться от Сита, что обозначает слово «звезда», «звёзды». Оно довольно часто встречалось в устойчивых выражениях типа: «Пропал, как звёзды», что означало — безвозвратно исчез, потерялся, заблудился и так далее. Или существовала присказка: «Когда звёзды на небе зажгутся», что, как понял Ник, означало невозможное в будущем событие. Вроде земного выражения «когда рак на горе свистнет».

Понятно, что Ник не ожидал от мальчика определения наподобие того, которое даёт Большой Всепланетный Информаторий: «Звезда'— небесное тело, представляющее собой массивный светящийся плазменный шар, в котором идут, шли или будут идти термоядерные реакции…» Нет, конечно. Но хоть что-нибудь! Хоть бог охоты, к примеру. Или забытая свеча Ушедших Богов, или что-то ещё в том же духе.

Нику как воздух нужна была информация. Любая. Мифы, легенды, сказки, всё, что угодно. Их, во всяком случае, можно было попытаться интерпретировать в нечто более-менее вразумительное. Что-то ведь на этой планете произошло. И это что-то не могло не оставить свой след, если не в документальных источниках, то уж в устных преданиях точно. Но пока он не получил даже наводящей информации ни от Сита, ни от других членов племени. Ничего.

А гигантские пирамиды? А боевая орбитальная станция, в конце концов? В том, что она боевая, сомневаться не приходилось, как и в том, что она не одна, тоже. На это указывало то, что все зонды-разведчики, находящиеся на разных сторонах планеты, были сбиты практически одновременно. Не говоря уже о пространственном «коконе», закрывшем их планетную систему от всей остальной Вселенной.

— Один сплошной ребус, — подвёл итог своим неутешительным раздумьям Ник и почесал Бантика за ухом. Точнее, там, где, по его мнению, оно должно было располагаться. Ну, во всяком случае, ядоплюю это нравилось. Он начинал по-особому шипеть и раскрывал свой шипастый воротник, который и становился похожим на большой оранжевый бант.

Бантик оказался смышлёным зверьком. В Нике он сразу признал хозяина и на руки шёл только к нему. Правда, иногда мог залезть на колени и к Шептуну. Отношение к Ситу у него было особенное. Зверёк словно чувствовал его страх. Он любил незаметно подкрасться к мальчишке, потом громко зашипеть, приняв угрожающую позу. Сит непременно вскакивал и, ругаясь, отбегал в сторону. Вообще-то, слюна ядоплюя, как смог Ник убедиться на собственном опыте, имела нервно-паралитическое действие. Плюс к этому сильно обжигала, попадая на кожу. Плевался он прицельно метров на десять-пятнадцать. В природе, скорее всего, ядоплюи использовали яд только в целях обороны. Это были травоядные животные. Как предположил Ник, токсины играли большую роль в их метаболизме. Поэтому они атаковали только в случае крайней необходимости. После этого, чтобы восстановиться, целый день объедались травой или корой деревьев.

В который уже раз Ник с теплотой вспомнил о бабушке. Вот бы её сюда. Да ещё и с современной аппаратурой. Она бы быстро разобралась в местной экосистеме. Как успел заметить Ник, на этой планете очень сложно отличить флору от фауны. С первого взгляда было просто не понять, что или кто перед тобой. Некоторые представители этой экосистемы, как например, бородавочники, возможно, и вовсе являлись странным симбиозом животного и растения. Часть времени они предпочитали проводить в болотистых местностях, где пускали корни и питались таким способом, как деревья, беря необходимые питательные вещества из почвы. В обычном же состоянии были весьма опасными хищниками. Зачастую, собравшись в стаю, не боялись нападать и на людей.

«Надо всё-таки насесть на Сита и убедить его больше времени уделять изучению письменности и чтению». Ник подозревал, что мальчик и сам не очень-то в этом силён, поэтому и старается всячески избегать этой темы. Но ничего, Ник знал, как его можно уговорить. Сит, как и любой подросток его возраста, хотел научиться хорошо драться.

После той памятной стычки в лесу он каждый день приставал к Нику с просьбой обучить его тем приёмам. Ник сначала отнекивался. В тот злополучный вечер он невольно стал причастным к гибели трёх людей из другого племени. И даже теперь, когда ему объяснили, что их самих не оставили бы в живых ни при каких условиях, вспоминание об этом вызывало приступы тошноты.

В школе, в младших классах, у них была любимая игра в салочки. Правила были простые. Двое или трое игроков пытались коснуться водящего, а тот должен был как можно дольше не позволять им этого сделать. Кто осалит первым, становился водящим. И так далее. Специальное устройство подавало сигнал, так что фиксировалось любое, даже самое лёгкое прикосновение. Аппарат также засекал и время. Кто дольше продержится, тот и считался победителем. Уже потом, когда стал ходить на занятия по суб-бою, он с удивлением узнал, что детские салочки являются одним из видов тренировки ближнего боя. Так быстрее достигалось состояние спидинг-ап — состояние ускорения.

В тот вечер, на поляне в лесу, Ник инстинктивно не дал себя коснуться, и произошла трагедия. То, что вакхи собирались его убить, причём без какого-то видимого повода, он хорошо понимал, но до сих пор не мог себе этого объяснить и, соответственно, принять. Похоже, на этой планете не очень-то ценилась человеческая жизнь. Аборигены набросились на него, ни слова не говоря, словно дикие звери. Потом практически в упор выстрелили из луков, метясь точно в грудь. Он ещё как-то попытался показать свои миролюбивые намерения, вернув одному из нападавших его стрелу. Но сделать это ему не дали. Просто набросились все вместе. Пришлось отключить их одного за другим.

«Планета сумасшедших, — с грустью подумал Ник, — и я таким же скоро стану. По возвращении точно понадобится курс психологической реабилитации».

Тут он увидел вышедшего из-за поворота Сита. Мальчик был явно чем-то взволнован. Ник уже научился определять его настроение по походке. Сейчас тот шёл торопливо, чуть подпрыгивая на ходу.

Приблизившись, он сначала подозрительно покосился на Бантика. Ядоплюй лежал на скамейке, греясь в лучах Орфиуса, всем своим видом давая понять, что пришедший его совершенно не интересует. Сит, всё же держась от него в некотором отдалении, быстро проговорил:

— Мы идём в Великий Город! И ты идёшь! — потом добавил: — Скажи спасибо Шептуну, это он настоял. Староста поначалу ни в какую не хотел соглашаться. Ты же знаешь, — чуть потупившись, добавил он, — тебя тут многие считают странным. Ну и Рон поддержал. Сказал, что без тебя грибницу бы не донесли.

Он что-то ещё говорил. Ник, по правде, половину не понимал, но главное уловил — появилась возможность попасть в их чуть ли не мифический город. Все о нём знали, бывали там единицы, но что-то конкретное никто сказать не мог. Возможно, это всё было из-за языкового барьера. Ник постоянно ругал себя за своё тугодумие, но ничего поделать не мог. Он уже практически свободно общался на бытовые темы с селянами, но когда речь заходила о лесе, о животных, его населяющих, или, например, как сейчас, о городе, тут начинались какие-то иносказательные повествования, и Ник сразу терял нить разговора. «Ну что ж, — подумал он, — как говорится, лучше один раз увидеть…»

Тем временем Сит продолжал тараторить:

— Рон хочет выторговать у Хранителей побольше железных наконечников для копий и, главное, ножи. Но не такие ножи, как мой, а такие… — он развёл руки в стороны. — Вот такие, длинные. Не помню, как называются, надо будет у Рона ещё раз спросить. Ну и, конечно, саженцы. — При этом мальчик смешно округлил глаза. — Знаешь, какие у них саженцы? Таких даже в Лесу нету. То есть, конечно, есть, но не такие, а гораздо вкуснее. Мы их потом собирателям дадим. Они знают, как их сажать. Потом целый год разные вкусности есть будем! — Тут он бросил в сторону Ника хитрый взгляд. — Ну что тебе рассказывать, всё равно ты вкуснее перевёртыша ничего не ел. Или ел? Что вы там у себя в степи едите, колючки, что ли, разные?

Ник поморщился. Как он ни пытался кому-либо объяснить, откуда он, все решили, что он из какой-то далёкой степи. Один Шептун только заинтересовался. Сказал, что вернётся к этому разговору, когда Ник получше их язык выучит.

— Подожди, подожди, Сит! — решил он наконец прервать этот словесный поток, — ты-то вроде за другим в город мечтал попасть?

— Ну, да, — потупился тот сразу, — ну интересно же посмотреть?

С этим трудно было не согласится.

— А далеко находится этот город? — Ник решил перевести разговор на другую тему. Сит как-то разоткровенничался и рассказал ему, что часто видит этот город во сне. Когда Ник спросил его, а что в этом особенного, Сит поведал ему, что его сны часто совпадают с описанием охотников, побывавших в нём. Вот он и хочет сам побывать там и убедиться. Или наоборот. Ник тогда промолчал. Мог бы сказать, что так бывает. Может, Сит в детстве слышал уже эти рассказы, а потом забыл, что слышал, и теперь воспоминания приходят к нему через сны. Такое в медицине называется deja vu. Хотя это-то как раз он объяснить ему вряд ли смог бы. Ну да ладно, в любом случае, зачем расстраивать мальчика. Больше они к тому разговору не возвращались.

— Дня три пути, не меньше. Мы с собой ещё и повозку возьмём. Чтоб побольше всего из Города привезти. Староста сказал, что поговорил с собирателями из Ближней Долины. Вроде старый Иго обещал ему двух ленивцев для похода одолжить. Ленивцы медлительные, конечно, но все сборы были недолгими. У Ника из его пожитков был только небольшой свёрток. Шептун настоял, чтобы он переоделся в одежду людей Прилесья. Специально для него лучшие прядильщицы деревни сшили широкие штаны и свободную рубаху без рукавов. Он подпоясал её верёвкой, подсмотрев, как делают это охотники. Рубашку можно было также застёгивать с помощью специально нашитых петелек. Нику одежда показалась вполне сносной. Тело поначалу чесалось, но потом кожа привыкла, и зуд прошёл. Это, конечно, не лётный костюм из высокотехнологичной наноткани. Но с местными обычаями приходилось считаться. Поэтому Ник свернул его и убрал в заплечный мешок. Многие местные жители носили на шее что-то, напоминающее обереги, поэтому на Умку никто внимания не обращал. Благо она ещё в первый день их пребывания на планете мимикрировала под фактуру распространённой в этой местности растительности. Аборигенам должно было казаться, что у Ника на шее обычный коричневатый ремешок из древесной лианы.

Единственно, что его очень расстроило, это то, что Бантика пришлось оставить в деревне. В этом все были категоричны. Как понял Ник из объяснений, существуют кордоны, через которые нельзя провозить даже семена местных растений. Не говоря уже о лесных зверях.

Сейчас, следуя за повозкой, Ник опять попробовал вызвать Умку. В ответ почувствовал лишь слабое покалывание в области шеи. «Что могло произойти со столь совершенной машиной? — в который раз задал себе этот вопрос Ник. — Какая-то дестабилизация квантовых полей. И что-то она говорила про утечку заряда из энергонакопителей». Ник уже и не помнил, когда в последний раз заряжал её. Да этого и не требовалось. Умка подзаряжалась от любого открытого источника энергии. А уж энергии местного светила для неё было более чем достаточно. Напрашивалась аналогия с той же проблемой, обнаруженной ещё на «Валькирии»: практически полное отсутствие флуктуации в этой звёздной системе. Плюс искусственно наведённый кем-то квантовый резонанс и его явная связь с гигантскими пирамидами. Можно добавить к этому и сбой в работе антигравитационных двигателей спасательной капсулы в верхних слоях атмосферы. Ник чувствовал, что всё это — звенья одной цепи. Но не знал, с какой стороны эту цепочку лучше ухватить. Да и как дальше её разматывать, было вообще не понятно.

Одно только совершенно ясно — случайно встреченные им на болотах аборигены не имеют ничего общего с этими загадками. Надо всё-таки определить для себя какую-то реальную цель и двигаться в её направлении. Ну, что бы я хотел сейчас получить? Помощь с Земли отбрасываем сразу. Это от меня не зависит. Ну, тогда, например, вступить в контакт с существами, создавшими пирамиды. Очевидно, тут он поправил себя — возможно, они были созданы как раз для получения эффекта квантового резонанса. Нет, не так. Скорее квантовый резонанс является побочным эффектом. Он возникает обычно при искривлении пространственного континуума. Насколько помнил Ник из общеобразовательной программы, КР считается одним из негативных факторов в работе с настройками субполей и, например, влияет на точность джамп-прыжка. Существа, создавшие пирамиды, естественно, знакомы с волновой теорией поля. Тогда… Что тогда? Дальше он заходил в тупик. Точнее, появлялось бесчисленное множество вероятностей. Ник несколько раз пытался провести экстраполяцию какой-нибудь на первый взгляд понравившейся гипотезы, но залезал в такие дебри противоречий, что, в конце концов, решил бросить это занятие. «Всё, хватит! — остановил он себя. — Надо просто найти ближайшую пирамиду. Атам будет видно».

Как ни странно, ему стало легче. Мысли перестали скакать хаотически, как молекулы при броуновском движении. Мозг начал ставить конкретные вопросы. «Первым делом надо найти информацию о пирамидах, — думал он.

— Любое их упоминание. У Умки могли сохраниться в памяти точные координаты этих гигантов. Хотя нет. Когда зонды-разведчики засекли эти объекты, она уже не управляла «Валькирией». У неё, как и у меня, остался только визуальный ряд. Но и этого для Умки было вполне достаточно, чтобы по косвенным данным рассчитать хотя бы приблизительные их координаты. Я же не могу с определённостью сказать, в каком полушарии нахожусь, Северном или Южном? Сколько на планете материков? На каком континенте я?» Мысли опять побежали, обгоняя друг друга. «Так, спокойнее, — остановил Ник себя, — так не пойдёт. Нельзя понять всё и сразу. Будем действовать поступательно. Пока надежда на город. Города подразумевают сосредоточение знаний и технологий. Во всяком случае, так было на Земле. Будем надеяться, что и здесь с этим так же обстоят дела. Вот и хорошо, — он немного повеселел, — мы туда как раз и направляемся».

Помимо Шептуна и Сита, к большой радости Ника, в дорогу с ними отправились Рон и Валу. Гоби остался в деревне. Его жена была на сносях и вот-вот должна была родить. Риго, благодаря вмешательству Шептуна, медленно шёл на поправку. Правда он был ещё настолько слаб, что о его участии в этом походе в город не могло быть и речи.

Долина осталась далеко позади. Пейзаж как-то резко изменился, без заметного перехода. Вроде только что ноги ступали по мягкой траве, а колёса повозки неслышно катились по ней, если не считать лёгкого скрипа. А сейчас стучат по сухой каменистой почве. Наверное, этот звук и вывел Ника из задумчивости. Он оглянулся назад. Так и есть. Трава резко заканчивалась, словно её срезали гигантским ножом или какая-то невидимая стена не пускала её дальше. И так было на всём протяжении дороги, насколько хватало взгляда. Дальше практически без всякого перехода начиналась каменистая безжизненная почва. Ник даже хотел вернуться и рассмотреть эту естественную границу, но, взглянув на равнодушное лицо Сита, решил провести исследования на обратном пути.

Шептун полулежал в повозке, откинувшись на мешки. Глаза его были прикрыты. Казалось, он спал. Сит бодро вышагивал справа от повозки, держа наперевес длинную жердь. Ей он время от времени бил по чешуйчатым спинам ленивцев. Тогда они начинали быстрее переставлять свои тяжёлые когтистые лапы. Рон с Валу шли впереди на значительном удалении. Ник замыкал шествие. Делать было совершенно нечего, и он решил использовать время для добычи информации.

— Сит! — позвал он мальчика. — А ты раньше здесь бывал?

— Конечно! — тот удивлённо взглянул на него, — раз в десять лет мы все здесь проходим. Перед каждым Исходом. Странный ты всё-таки какой-то. А у вас, у степняков, Исхода нет, что ли? Да нет, такого не бывает. Видимо, ты заболел сильно, вот и не помнишь ничего. Даже как на болота попал. Повезло ещё тебе, что я тебя нашёл, а то бы всё, того. Шептун рассказывал мне, что если человеку по башке сильно треснуть, то он может всё забыть. Вот ты, Ник, не помнишь? Может, тебе кто по башке стукнул, вот ты всё и забыл? Хотя если тебе по башке кто-то и стукнул, то ты и этого не должен помнить. Фу-у-ух, запутал ты меня совсем. Но так вроде бы всё сходится. Но ты, Ник, это, не переживай сильно. Шептун говорил, что бывает, что и вспоминает кто потом.

«Вот так всегда, — размышлял Ник, — как на что-то интересное натолкнёшься, то начинается чепуха какая-то. Вот возьмём их «исход». Все о нём говорят, а спросишь про него, ничего толком объяснить не могут. Какие-то общие, ничего не значащие фразы. Или как сейчас. Мол, по голове стукнули. Нику порой начинало казаться, что так оно и есть. Однако сейчас делать было нечего, идти, судя по всему, ещё не один день. Да и Ситу деваться некуда. Не убежит, сославшись на неотложные дела, как всегда, когда Ник слишком уж допекал его своими расспросами.

— Сит, — начал он издалека, — возможно, ты и прав. Может, меня кто и по голове стукнул, может, я сам головой ударился. От этого много чего и забыл. Так?

— Ну вот, я же тебе об этом и талдычу всю дорогу, — радостно закивал мальчик. Видно было, что гордится собой. Надо же, сходу такой правильный диагноз поставил. Не зря учеником Шептуна считается.

— А вот я тоже слышал от Шептуна, — тут Ник слукавил, — что людям с таким… м-м-м… с такой болезнью надо всё объяснять, как, скажем, ребёнку маленькому. Тогда они быстрее смогут всё и вспомнить.

— Ну… — Сит явно задумался, — так я ж тебе и так всё объясняю. По несколько раз объясняю. А день проходит, ты опять за своё. Может, ты забываешь, что я говорю? Вот сейчас говорим, а завтра ты опять меня об этом спрашивать будешь, да, Ник? Надо сказать Шептуну, пусть он тебя в Городе целителю какому-нибудь покажет. Там знаешь какие там целители? Кого хочешь вылечат. Шептун в Городе многих знает. Как доберёмся, я сразу его попрошу. Чай не ты, не забуду.

«Вот и поговорили», — Ник всё же он заставил себя ему улыбнуться. Обогнав повозку, он зашагал впереди неё своим размашистым шагом. «Даже в сложной ситуации есть позитивные моменты, надо просто постараться их разглядеть», — вспомнил он слова отца. Наверно, тот знал, что говорил. Больше тридцати лет заниматься гуманоидными цивилизациями, хочешь не хочешь, научишься. «А ведь мы с ним так редко общались, — с какой-то тоской вдруг подумал Ник, — даже когда он прилетал в свой очередной отпуск. Домашние посиделки всей семьёй за круглым столом, где все обмениваются общими фразами, не в счёт. Сейчас бы ой как кстати пригодились его советы».

Хотя — Ник вдруг взглянул на ситуацию с другой стороны — любой сотрудник Комитета по Контактам, начиная от захудалого стажёра, заканчивая самим Епифанцевым, не раздумывая, поменялся бы с ним местами. Ник усмехнулся, вспоминая курс лекций «Поведенческие аспекты контактов с представителями разумной гуманоидной расы. Теория и Практика». Он прослушал 40 часов занятий плюс сточасовой ускоренный гипнокурс. Там было собрано великое множество рекомендаций от специалистов самых высоких научных степеней и званий. А также воспоминания звездолётчиков — первооткрывателей внеземных цивилизаций, имена которых Ник знал с самого детства. Даже описывались весьма занятные курьёзные случаи при первых контактах. Заканчивался же курс довольно лаконичным параграфом № 747-А из Устава Звездоплавания.

«При обнаружении на планете признаков деятельности (в т. ч. бывшей деятельности без срока давности) инопланетного разума предписывается в кратчайший срок покинуть объект, предварительно уничтожив все следы своего пребывания».

Далее следовало, что о находке полагалось немедленно сообщить куда следует, а именно в Комитет по Контактам или его ближайший филиал. Одним словом, надо было сразу бежать как от чумы, предоставив разбираться со всем этим профессионалам. Становилось сразу понятно, что весь прослушанный курс лекций и выеденного яйца не стоит. Предсказать, как, где и когда, а, тем более, что'нужно будет делать в конкретной ситуации, было не под силу ни одному специалисту.

Вот и сейчас Ник шагает по доселе не известной планете, вращающейся вокруг никому не известной звезды, а рядом преспокойненько идёт представитель разумной гуманоидной цивилизации и доводит его своей тупостью до белого каления. Надо будет порекомендовать специалистам разработать дополнительный курс по контактам. Так часов на десять, нет, лучше двадцать. Он даже название им подскажет: «Как не выглядеть дураком в глазах тринадцатилетнего гуманоида». Нет, слово «дураком» лучше изменить на семантически близкое — «идиотом».

Настроение, как ни странно, улучшилось. Впереди показалась небольшая деревушка. «Весьма кстати, — подумал Ник. Начинало темнеть. — Рон, скорее всего, специально подгадал, чтобы успеть добраться до неё засветло».

Когда они подъехали, Валу уже договорился с местным старостой насчёт ночёвки. Рона видно не было. Наверное, уже прошёл в одну из хижин. Шептун, кряхтя, выбрался из повозки и, ругаясь про себя, начал растирать затёкшие ноги. Сит тем временем распряг ленивцев и повёл их на задний двор к стойлу. Ник вздохнул полной грудью. Воздух пах чем-то цветочным и был слегка сладковатым, как на пасеке где-нибудь на Алтае. «Что-что, а с экологией здесь на пять с плюсом», — констатировал Ник.

— Давайте сюда! — повернувшись на голос, он увидел Рона. Тот стоял на крыльце бревенчатого дома и махал им рукой.

Ник закинул за спину довольно внушительный мешок Шептуна и не спеша зашагал к нему.

Дом имел два этажа и отличался от соседствующих с ним хижин размером и какой-то солидностью. Он напоминал постоялый двор, во всяком случае, как представлял себе его Ник. Внизу располагалась просторная зала. Посередине стояли три длинных грубо сколоченных стола с такими же длинными скамьями рядом. По углам находились ещё четыре столика с массивными стульями. В правом дальнем тёмном углу виднелась лестница, которая, как понял Ник, вела на второй этаж.

Навстречу им вышла дородная пожилая женщина с длинной седой косой и молча, кивнув головой, направилась наверх. Все сочли это приглашением и последовали за ней. Один Валу, как ни в чём не бывало, уселся за самый большой стол, не удосужившись даже снять заплечный мешок.

— Пак, дружище! — во всю глотку заорал он. — Кто-то в прошлом году проспорил мне бурдюк медовухи! — В тот же момент из-за неприметной дверки показался щупленький мужичок неопределённого возраста с взлохмаченными волосами.

— Валу, толстяк, ты ещё жив? А мне давеча рассказывали, что тебя сожрал бородавочник. То-то я не поверил. Такого толстопуза, как ты, ни одной твари не переварить!

По тому, как они начали ржать и хлопать друг друга по спине, стало понятно, что состоялась долгожданная встреча давних друзей. Уже поднявшись наверх, Ник услышал, как мужичок фальцетом причитал:

— Осторожней, жирный стинх, ты так мне все кости переломаешь!

Женщина, всё так же молча, указала охотникам на две свободные комнаты и заторопилась вниз. Одна была чуть попросторнее. В ней решили разместиться Шептун, Сит и Ник. Другая комната досталась Рону и Валу. Побросав прямо на пол свои нехитрые пожитки, все поспешили спуститься в залу. У Ника заурчало в животе. Из кухни доносился аппетитный запах жарившегося мяса.

Ужин удался на славу. То ли сказался длительный переход, то ли еда и впрямь была вкусной, но смели её в один присест. Потом хозяин, старый знакомый Валу, выставил на стол бурдюк с золотистой жидкостью. Напиток оказался весьма недурственен. По вкусу он в лучшую сторону отличался от браги, которую гнали в Долине из пьяного дерева. Ближе к ночи в дом ввалилась другая группа охотников. По приветственным возгласам Ник понял, что это люди из соседней с ними деревни. Они, наоборот, держали обратный путь из Города и, судя по восторженным выкрикам, были полны впечатлений. Столы сразу сдвинули вместе, и трапеза продолжилась с новой силой. Ник время от времени ловил на себе любопытные взгляды, но никто так ни разу к нему не обратился.

— Я слышал, что ты со своими ребятами отправил к Ушедшим Уло, старейшину вакхов? — сказал один из них, глядя на Рона.

— Да, это верно, — нехотя подтвердил Рон.

— Когда придёте в Город, держите ухо востро. Там целая делегация южан. Как мы слышали, к самим Хранителям пожаловали. Требуют справедливого возмездия.

— Справедливого возмездия! — тут же встрял в разговор Валу. — Эти лживые детёныши желтобрюха заманили нас в ловушку, и если бы не этот Найдёныш, наши души собирали бы сейчас нектар на Доминии.

— Не кипятись, Валу. Вы же у нас герои, добывшие грибницу. Я просто предупредил. Ты же знаешь мстительный характер вакхов. Кстати, — меняя тему, продолжил он, — городские предсказатели на каждом углу кричат о необычайно сильном Исходе в этот раз.

— О! Да вернутся Ушедшие Боги! — Валу деланно поднял глаза к потолку. — Ты что, не знаешь горожан? Чуть что — сразу в панику! У меня племянник, сын двоюродной сестры, в городской кузне работает. Так он рассказывал, что после Исхода те месяц из дома нос показать боятся, не то что за стены Города выйти.

Все загоготали в один голос. То ли от удачной шутки Валу, то ли, что скорее всего, над ним самим. Все знали, что у здоровяка чуть ли не в каждой деревне Долины, а может, и за её пределами есть внебрачные дети. Причём, всех их Валу неизменно звал племянниками или племянницами.

— Ну не знаю, в башнях работа уже вовсю кипит. А стражники на переправе всех проверяют, как никогда. Вон, Руби до исподнего раздеться заставили.

Все снова загоготали.

— Что, Руби, показал им своего ядоплюя? — подлил масло в огонь Валу.

От хохота, казалось, рухнет крыша. Ник не заметил, как стал смеяться вместе со всеми. В кругу этих простых, беззлобных, но мужественных людей он на время перестал ощущать своё одиночество.

— Жаль, конечно, что празднования Первого Исхода не увидим, — чуть погодя, когда все отсмеялись, произнёс кто-то из охотников. — Но, может, вам повезёт. Есть где в Городе-то остановиться?

— Да найдутся люди добрые, — как всегда уклончиво ответил Шептун. — А где твоя дочь? — обратился он уже к хозяину. — Я ей настой целебный приготовил и мазь кое-какую привёз.

По лицу хозяина промелькнула тень, но он тут же подозвал жену:

— Лола, будь добра, позови-ка сюда Нийю.

— Ты знаешь, сколько времени? Дети уже спят давно! — набросилась она на него.

«Я уж начал думать, что она немая», — про себя подумал Ник. И словно подслушав его мысли, женщина накинулась на охотников.

— Вы что тут, до утра пьянствовать собираетесь? Завтра вас не добудишься!

— Лола, ты что, нас первый год знаешь, что ли? — раздались одновременные голоса охотников. — Ну у тебя она и бой-баба, Пак! Как ты с ней уживаешься-то столько лет?

В этот момент Ник почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Он повернулся и увидел девочку. Та стояла под лестницей, скрытая её тенью, и внимательно смотрела прямо на него. Ник поёжился. Её облик был необычен. Большая грушеподобная голова и маленькое хрупкое тельце настолько не гармонировали между собой, что он не смог скрыть своего удивления. Но что больше всего его поразило, так это её огромные, в пол-лица глаза. У девочки была длинная коса, и Ник с запозданием сообразил, что это, вероятно, и есть дочь хозяев.

— Нийя, девочка, иди сюда! — Шептун тоже её заметил. — Не обращай внимание на этих дремучих лесовиков, — кивнул он на охотников. Те одобрительно загоготали, но сразу смолкли, увидев её.

Девочка, нисколько не смущаясь, подошла к столу и, глядя прямо в глаза одному из охотников, сказала:

— То, что везёшь из Города, выбрось. А лучше закопай подальше от жилища людей.

Тот, несмотря на хмель, прямо позеленел на глазах.

— Нийя, опять ты за своё, хватит честных людей пугать, — тут же вмешалась Лола.

— То, что в Городе добро, здесь зло! — упрямо повторила девочка. — Закопай.

— Да, хозяйка, ты права, что-то мы и впрямь засиделись, — проговорил один из охотников, поднимаясь, — пойдёмте, мужики, завтра ни свет ни заря в путь.

Охотники, бормоча слова благодарности хозяйке, один за другим загрохотали по лестнице. Тот, кого предостерегла от чего-то девочка, ни слова не говоря, вышел во двор. Рон, сославшись на хмель в голове, поднялся к себе, предварительно поручив Ситу проверить перед сном ленивцев. Воспользовавшись моментом, Валу с хозяином, прихватив недопитый бурдюк, устроились в углу залы.

— Ну вот, Нийя, как всегда! — всплеснула руками Лола. — Не даёшь добрым людям отдохнуть по-человечески.

Похоже было, что она уже забыла, как минуту назад сама разгоняла захмелевших от медовухи охотников. Лола чмокнула дочку в её несуразно большую головку и отправилась убирать со столов.

Они остались втроём. Нийя залезла Шептуну на коленки и внимательно посмотрела на Ника. В её взгляде он прочёл непонятный интерес, даже скорее узнавание вперемежку с недоверием. Ник не знал, как реагировать, и просто улыбнулся ей в ответ. Вдруг девочка резко вздохнула, словно только этого и ждала всё это время, и произнесла:

— Так вот ты какой, Большой человек.

Ник бросил недоумённый взгляд на Шептуна, словно ища у него поддержки. Старик сидел с отсутствующим видом, по своему обыкновению прикрыв глаза.

Ник не умел общаться с детьми. У него не было ни братьев, ни сестёр. Возможно, его родители так и не решились завести второго ребёнка из-за длительных командировок отца. Он опять улыбнулся и сказал:

— И где же мы с тобой встречались, маленькая леди?

— Мы с тобой не встречались, Большой человек, — спокойно глядя на него, ответила Нийя.

Вдруг Ника прошиб холодный пот: до него дошло, что он произнёс последнюю фразу по-русски. Видимо, на него так подействовала медовуха, что он непроизвольно перешёл на родной язык.

— Что ты сказала? — Ник впился в неё глазами.

Нийя всё так же спокойно смотрела на него. Её огромные глаза, казалось, затягивали его в свою бездну. Он резко тряхнул головой, сбрасывая наваждение.

— Да, это ты, — загадочно проговорила девчонка.

— Кто я? — глупо переспросил Ник.

Вместо ответа Нийя взяла его руку и, сжав её своими маленькими ладошками, умоляюще посмотрела на него.

— Покажи мне их. Я знаю, они есть. Иногда я вижу их отблеск в своих снах.

Ник внутренне запаниковал. Он никак не мог взять в толк, чего хочет от него эта странная девочка.

— Они дальше Доминии и дальше самого Орфиуса, они так далеко, что их свет ещё не озарил это небо.

— Звёзды? Ты хочешь увидеть звёзды? — Ник был ошарашен. Хорошо, что рядом не было Сита. Мальчик бы точно решил, что он безнадёжно болен. Ник даже не заметил, как опять перешёл на русский. Нийя молча кивнула. Ник на всякий случай посмотрел по сторонам. Не розыгрыш ли это? Валу с хозяином о чём-то оживлённо спорили в углу. Похоже, что они распечатали ещё один бурдюк и их кроме него ничего вокруг не интересовало. Шептун всё так же сидел, откинувшись на спинку стула. Лола что-то напевала на кухне.

— Покажи! — с какой-то мольбой в голосе произнесла девочка.

— А чёрт с этим со всем! — решился Ник. Звёзды? Хорошо. Звёзды, так звёзды. Он прикрыл глаза. На память сразу пришла их открытая терраса на Алтае. Последний семейный ужин. Это было в прошлом году, а казалось, прошла уже вечность. Он в тот вечер как раз и объявил родным о своём поступлении в Военную космическую академию. Он думал, что мама будет шокирована его решением, и полагался на заступничество отца. Ну и ожидал, конечно, поддержки от бабушки. Но всё оказалось наоборот. Мама, всплеснув руками, сразу заявила, что она давно мечтала о такой карьере для своего сына. По её глубокому убеждению, мужчины, так или иначе не связавшие свою работу с Космосом, априори не могут быть интересны. И она просто не представляет себе своего сына, протирающего штаны в какой-нибудь земной лаборатории. Бабушка была более сдержанна. Покачав головой, она просто напомнила, что этот хвалёный Космос забрал навсегда его деда и родного дядю по их линии. Не говоря уже об его отце, который потерял родителей, когда ему не было и десяти лет. Отец же просто назвал его болваном.

После ужина, когда страсти немного поостыли, они с отцом стояли на террасе и смотрели на звёзды. Небо было чёрное, практически без облаков. На его фоне мерцала россыпь звёзд. Глаза привычно находили знакомые созвездия.

«Считается, что человек всегда стремился узнать что-то новое, неизведанное. Подчинить себе законы природы. Заставить их работать себе на благо. Так уж мы все устроены, — сказал тогда ему отец. — Но я считаю, что не только это заставляет людей рваться всё дальше и дальше в Космос. По большому счёту, человечество уже достигло уровня полного самообеспечения. Нас больше сорока миллиардов. Мы расселились в радиусе десятков тысяч световых лет от старушки Земли. Мы научились добывать практически дармовую энергию, прыгать из одной точки пространства в другую за сотни парсеков. Средняя продолжительность жизни уже перевалила за двести лет. И это не предел. Так зачем нам ещё и ещё отправляться в Глубокий Космос? Рисковать своими драгоценными жизнями? В глубокой древности мужчины уходили из своей тёплой, хорошо защищённой пещеры, чтобы добыть себе и своим близким пищу. Тогда риск был понятен и оправдан. А сейчас? Скажи мне, зачем?»

Тогда Ник не нашёлся, что ему ответить. Действительно, зачем это лично ему? Просто интересно? Любопытно? Побывать в тех местах, где не ступала нога человека, а потом в красках рассказывать об этом своим друзьям? Что-то открыть новое? Но он прекрасно знал, что львиная доля всех открытий происходит в научных лабораториях. И если тебе нужна слава первооткрывателя, то незачем отправляться так далеко.

— Я тебе скажу так, сын, — закончил тогда отец. — Мы ищем себя. Отправляясь всё дальше и дальше в глубины Космоса, мы пытаемся найти ответ на вопрос: кто мы, откуда мы, зачем мы? Всё остальное, поверь мне, вторично.

— Как красиво! — вывел его из транса голос девочки. Глаза её горели. — А можно ещё?

Ник снова зажмурился. Абсурдность происходящего начала его забавлять. Ну, хорошо, вот тебе Туманность Андромеды. Сначала Ник представил, как она выглядит с Земли. Это он помнил ещё по школьной экскурсии на Тибетскую обсерваторию. В тот раз Ника поразила густота её звёздных облаков, свивающихся в сложные спиральные структуры. Это был целый звёздный мир, далёкая галактика, включающая в себя не менее сотни миллиардов звёзд.

Потом Ник представил её как бы уже изнутри. Вот так выглядит созвездие Андромеды. Это была та единственная поездка, когда они были втроём — мама, папа и он. Они летели на Эксельсиор. Трансгалактический звездолёт «Посейдон» специально вышел в этой точке пространства, чтобы дать возможность всем желающим полюбоваться на открывающийся вид звёздного скопления. Все туристы, и Ник в том числе, пришли в неописуемый восторг. Лайнер подошёл почти вплотную, естественно, по космическим масштабам, к тройной звёздной системе Аламак. Одной из составляющих этой системы была звезда ярко-оранжевого цвета, другой — изумрудно-зелёная. Чуть в отдалении можно было наблюдать захваченную в их гравитационную сеть третью — голубовато-белую звёздочку. Красота и масштаб увиденного не оставили тогда никого равнодушными.

Ник почувствовал боль в запястье и открыл глаза. Маленькие пальчики девочки так вцепились в его руку, что побелели от напряжения. Он аккуратно разжал их и посмотрел на неё. Глаза Нийи светились от радости. Ник не мог сдержать улыбку.

— Я знала, что ты придёшь, Большой человек, — прошептала она. — На, возьми это. — С этими словами Нийя сняла с шеи верёвочку, на которой болтался большой матовый коготь.

— Это коготь морока, — словно подтвердила она его мысль. — Он тебе поможет. Покажи его Ей, и она тебя не тронет. — С этими словами девочка вложила оберег ему в ладонь и, больше не сказав ни слова, убежала на кухню к матери.

Ник ошарашенно покрутил его в руках. Голова гудела. «Что со мной?» — вяло подумал он, машинально повесив верёвку с когтем на шею. Опираясь о стену, Ник на ватных ногах поднялся по лестнице. Уже укладываясь в кровать, подумал: «Странно, Шептун уже здесь. Спит. И Сит вон дрыхнет вовсю. А где Валу?» Словно в ответ, за тонкой стеной раздался богатырский храп здоровяка. Уже проваливаясь в сон, Ник опять увидел звёзды.

* * *

— Вставай, лежебока! — голос Сита вырвал его из забытья. — Ну, ты и спать горазд! Все уже давно собрались, ждут тебя.

Ник одним движением выдернул себя из кровати. Голова не болела, самочувствие было отличное. «Надо же такому присниться, — подумал он. — Впредь надо быть поосторожнее с местной медовухой». Уже выйдя во двор и на ходу застёгивая рубаху, он вдруг нащупал какой-то предмет на груди.

— О, нет! — не смог сдержаться Ник. Вчерашнее наваждение оказалось явью. — Интересные дела творятся в Датском королевстве, — только и смог прошептать он пришедшую вдруг на ум где-то давно услышанную фразу.

Охотники уже вышли за околицу и стояли рядом с запряжёнными в повозку ленивцами. Как ни странно, все выглядели довольно бодро. Валу что-то оживлённо втолковывал Ситу. Рон проверял сбрую. Шептун занял своё место в повозке. Ник было направился к ним, но тут его окликнули. Он повернулся на голос. В дверях хижины стояла мать Нийи.

— Большой человек, спасибо тебе! — тихо произнесла она.

— Это вам спасибо, Лола, — смутившись, пробормотал Ник, — ваше жаркое было божественным, никогда так вкусно не ел.

— За дочку спасибо. — Женщина внимательно смотрела на него. — Вчера я впервые увидела её улыбающейся.

— Ой! — Ник совсем смутился. — Что вы, пожалуйста. В смысле, я рад. Передавайте ей привет от меня. На обратной дороге я привезу ей что-нибудь из Города.

— Не надо, не утруждай себя. Не любит она Город и всё, что с ним связано.

— Женщина немного помолчала, словно намереваясь ещё что-то сказать, но передумала. — Прямого пути и мягкой травы тебе, Большой человек!

Ник кивнул ей в ответ и поспешил к ожидавшим его друзьям. Он ещё долго чувствовал на себе её взгляд, пока дорога резко не свернула в сторону и деревня не скрылась за поворотом.

— Ну вот, Ник, — Сит явно был в приподнятом настроении. — Ещё полдня пути, и мы доберёмся до башни, а там рукой подать — и переправа. Знаешь, что такое переправа, Ник? Не знаешь. Наверняка не знаешь. Это словами не объяснить. Сам всё увидишь. Ты Быстрой Воды случайно не боишься? А то я слышал, вы, степняки, воды как огня боитесь, или это на вас напраслину возводят? А, Ник?

— А что это за быстрая вода, Сит? — с интересом спросил Ник. Он уже понял, что всю оставшуюся дорогу ему предстоит выслушивать разглагольствования мальчишки. Самое сложное было отфильтровывать этот поток слов и выуживать из них хоть какую-нибудь кроху полезной информации. Дорога была длинной, и Ник мысленно набрался терпения.

— Как вы там живёте? — с деланным недоумением продолжал Сит. Было видно, что ему нравится поучать старшего товарища. — Простых вещей не знаете. Правильно вас дикарями называют. — Тут он понял, что слегка перегнул палку, и поспешно добавил: — Ну, я это не тебя имел в виду. Это так просто люди поговаривают. — Потом он вдруг понизил голос: — А правду рассказывают, что вы своих умерших не хороните, а прям как есть сырыми съедаете?

Ник даже поперхнулся. Потом выровнял шаг и, широко улыбнувшись, как можно небрежнее произнёс:

— Нет, это всё выдумки. Зачем нам есть мертвечину? — При этом он плавно скользнул и мгновенно оказался прямо перед мальчишкой. Скорчив зверское лицо, низким басом прорычал: — Обычно мы едим маленьких детей!

Сит от неожиданности отпрыгнул и, не удержавшись на ногах, упал на пыльную дорогу. Расхохотавшись, Ник добавил уже своим голосом:

— А в первую очередь, самых болтливых! Они, как правило, намного вкуснее.

— Ничего смешного! — проворчал Сит, отряхиваясь и незаметно потирая ушибленное место. — От вас, дикарей, что угодно ожидать можно!

Какое-то время он шёл молча, что-то бурча себе под нос. Вскоре дуться ему надоело, и он сказал примиряющим тоном:

— Я вот тоже Быструю Воду только один раз, да и то со стены башни видел. Взрослые говорили, что твари в тот раз аж до самой переправы добрались. Всех ленивцев сожрали, ну заодно и пристань.

— В какой тот раз? — ничего не понимая, переспросил Ник.

Сит, видимо, собирался опять ответить что-нибудь в своём духе, но, поймав суровый взгляд Ника, пояснил:

— Ну, как же, десять лет назад, когда последний Исход был. Тогда стражники столько тварей перебили! — У Сита от воспоминаний заблестели глаза. — Вся округа ими завалена была. Собиратели потом полгода убирались. Урожай хороший был, до сих пор запасы остались.

— А твари-то здесь откуда взялись? — Ник ничего из его слов не мог понять.

— Из Леса, дурья твоя башка! — не удержался Сит. — Откуда, по-твоему, они ещё могли взяться?

— Отстань ты от Ника, — раздался из повозки хриплый голос Шептуна. Оказывается, старик всё это время внимательно следил за их разговором. — Видишь, не понимает он тебя. Расскажи всё по порядку. Начни с предания, что я тебе поведал у Каменных Ворот.

— А это можно ему рассказывать? — У мальчика округлились глаза. — Он же потом всё своим степнякам передаст.

— Не велика тайна, — пробурчал в бороду Шептун. — Да и он, право, такой же степняк, как ты горожанин. Тут Шептун захихикал. Наверное, нашёл в этом сравнении что-то забавное.

Мальчик с минуту поколебался, обдумывая слова старика. Потом решился.

— Ну, если так, тогда слушай меня, Ник, — Сит понизил голос, сразу приняв загадочный вид. — И не перебивай меня, пока не закончу!

Пока Сит вёл своё повествование, Ник молчал, ни разу его не перебив. Вопросов в голове вертелось множество. Пожалуй, их даже прибавилось. С одной стороны, стало немного понятнее, что такое этот их Исход. С другой стороны, не ясно, как его можно было классифицировать. Что-то вроде стихийного бедствия, происходящего с равной цикличностью в десять лет? Как-то это странно. Да и лес получался какой-то библейский. Ник не был силён в истории земных религий. Смутно помнил только легенду об изгнании человека из Рая. Там тоже всё вроде бы росло на деревьях. Трудиться не было никакой необходимости. Сорвал себе плод с дерева, вот тебе и обед. С другой стороны, что я знаю об их земледелии? Собиратели, к примеру. Почему такое название? Не возделыватели, не землепашцы, а именно собиратели. Как будто всё само собой растёт, а они только собирают. Да и животноводства здесь явно не наблюдается. М-да… Стало не намного яснее. Ник бросил быстрый взгляд на Сита. И этот конспиратор хорош. Не мог мне эту историю раньше рассказать. Было бы больше времени одно с другим сопоставить.

Тут до них донёсся радостный возглас Валу. Он указывал рукой куда-то вперёд. Присмотревшись, Ник разглядел вдалеке силуэт, напоминающий средневековый замок.

— А вот и башня, Ник, — Сит подтвердил его мысль. И уже обращаясь к Шептуну, спросил: — А Город ещё больше, да?

— Больше, больше, — с улыбкой ответил старик, — а ну-ка, подгони ленивцев, а то так и до вечера не доберёмся. Как темнеет, переправу закрывают. Тогда под открытым небом заночевать придётся.

* * *

По мере приближения Ник с некоторым удивлением отмечал, что строение действительно очень похоже на средневековые замки, виденные им на берегах Рейна. Те же крепостные стены с высокими прорезями бойниц. Возвышающиеся над ними округлые башни. Для полноты картины не хватало разве что рва с водой, тяжёлых кованых ворот и подъёмного моста.

«Ан нет, — поправил себя Ник, — ров есть, и даже не один». Их оказалось три, правда, без воды, но глубоких, по крайней мере, в четыре человеческих роста. Перед каждым торчали частоколом под углом в сорок пять градусов толстые грубо заострённые брёвна. Вся земля по краям рвов была обожжена и покрыта какой-то жирной копотью. Попахивало соответственно. «От кого же такой частокол? — размышлял Ник. — Мамонты у них тут, что ли, водятся?» От открывшегося вида ему стало немного не по себе.

В замке, или, как местные называли его, башне, кипела работа. По крепостным стенам сновало множество людей. Доносился перестук молотков и скрежет подъёмных лебёдок. Сквозь шум и лязг до охотников долетали обрывки витиеватых ругательств с упоминанием Ушедших Богов. На круглых сторожевых башнях мастеровые устанавливали какие-то механизмы. Об их предназначении Нику оставалось только догадываться. Снизу было невозможно всё в подробностях разглядеть. Из-за бойниц виднелись лишь их отливающие медью широкие раструбы.

Охотники обогнули замок по левой стороне и, к удивлению Ника, двинулись дальше. Дорога пошла вверх, и через какое-то время путники поднялись на пригорок. Отсюда открывался довольно живописный вид. В низине, километрах в двух, не больше, протекала широкая река. У причала, а то, что это был именно причал, у Ника не было сомнения, стояла пришвартованная баржа. Скорее, даже паром, поправил себя Ник. Там вовсю шли разгрузочные работы. С парома скатывали деревянные бочки и грузили их в большие повозки, запряжённые ленивцами.

— Что-то они загодя готовиться начали, — проворчал Шептун, — так ещё и не переправимся сегодня. Вон, видите, бочки разгружают? В них горючая смола. Рвы заливать будут. Давай Сит, что стоишь рот раззявил, подгоняй ленивцев!

Немного погодя их повозка остановилась у ветхой, грубо сколоченной будки. К её перекосившейся крыше было, словно наспех, прикручено древко. На нём болталась бесформенная тряпка, в которой, имея определённую долю фантазии, можно было угадать флаг. Он был настолько выцветшим и запылённым, что понять, что именно на нём когда-то было изображено, не представлялось возможным. Около будки сидели трое мужчин и оживлённо играли в игру. Один бросал кубики, двое других внимательно за этим наблюдали, не забывая комментировать каждый его бросок.

Ник присмотрелся. Их одежда разительно отличалась от знакомой ему одежды жителей Прилесья. «Очень уж напоминает военную форму, — подумал Ник, — фасон больно одинаковый и практичный. Ничего лишнего». Обуты мужчины были в кожаные короткие сапоги. Плотные полотняные шаровары тёмного цвета и грубые серые рубахи, поверх которых были надеты лёгкие кольчуги, спадающие до колен, подтверждали его догадку. «Это уже интересно. Регулярная армия указывает на несколько иной уровень развития», — размышлял он, не переставая внимательно разглядывать играющих. В глаза сразу бросились длинные ножны с мечами, прикреплённые к толстым ремням. Рядом с одним стражником небрежно валялся арбалет.

На путников стражники не обращали никакого внимания. Шептун, кряхтя, выбрался из повозки и направился к ним, держа в руке что-то, напоминающее скрученный папирус.

— Уважаемые! — с почтением в голосе произнёс он. — Вот наша подорожная. Мы бы хотели сегодня успеть на переправу.

— Старик, не видишь, мы заняты! — даже не взглянув на него, буркнул один.

— У меня подорожная, выписанная лично комендантом пристани, достопочтенным Арчи.

— Да хоть самими Хранителями. Шляются тут всякие! — стражник повернулся и длинно сплюнул Шептуну под ноги. — Чего разъездились тут? В Город их всех потянуло. Что вам в своём Лесу не сидится? Одна грязь и зараза от вас!

— Ладно, Хан, не заводись, — вступился за Шептуна другой. Видимо, ему сегодня везло в игре. — Знаю я этого старика, он у них там вроде колдуна. Давай-ка, дед, сюда свою подорожную.

Стражник, которого назвали Ханом, посторонился, дав пройти Шептуну, при этом брезгливо скривил губы и поплевал через плечо.

— Давайте, показывайте, что везёте, — стражник мельком взглянул на бумагу и вернул её Шептуну. — Правила все знают? — Он строго оглядел с ног до головы всех охотников.

Охотники стояли с каменными лицами. Валу даже отвернулся. Тогда один из стражников залез в повозку и ногами стал выпихивать из неё их нехитрый скарб. Другой бесцеремонно принялся копошиться в мешках, вытаскивая вещи и бросая их прямо на пыльную дорогу.

— Надо перчатки просить у Арчи, — процедил Хан, брезгливо доставая из свёртка Ника его лётный комбинезон. — А это ещё что за дрянь?

В этот момент со стороны пристани раздался долгий гудок.

— А вот и сам Арчи пожаловал! Говорил же я тебе старик, не произноси его имя всуе. — Стражники сразу оставили мешки охотников в покое и быстрым шагом поспешили к причалу, на ходу приводя в порядок свою форму.

— Они всегда так? — не удержался от вопроса Ник.

— От смены зависит, — неохотно пробормотал Шептун. — А ну-ка, Сит, собирай всё живее в повозку. Я же пойду поприветствовать своего старого знакомого. — И старик заторопился вслед за стражниками.

Смеркалось. Шептуна не было больше часа, и Ник уже начал волноваться, как заметил вдалеке его приближающуюся фигуру. Тот остановился и принялся призывно махать им рукой.

— Похоже, договорился, — Рон тоже заметил старика. — Он всегда договаривается. Мы с Валу пойдём вперёд, постараемся пристроить на время нашу повозку, а вы с Ситом следуйте за нами.

После этих слов охотники быстрым шагом направились в сторону причала. Когда ленивцы, наконец, доползли до реки, к ним подбежал Валу:

— Поторопитесь, скоро отплытие! Давай, Сит, распрягай скорее. Я тут договорился с одним местным стражем, он присмотрит за ленивцами и повозкой, пока нас не будет.

— А что, мы их здесь оставляем? — спросил Ник.

— Конечно! — удивился Валу. — Лесным тварям за Быструю Воду никак нельзя.

Ник понял, что дальше расспрашивать бессмысленно, и молча направился к парому. Издали он казался не таким большим, но отсюда выглядел весьма внушительно. Паром был разделён на две части. Которая поменьше, видно, предназначалась для перевозки людей, а та, что побольше, для грузов. Сейчас она была практически пустой. Видно, все бочки уже сгрузили на берег.

Внимание Ника привлёк громоздкий механизм. Он напоминал огромное колесо с отходящими в разные стороны грубо отёсанными брёвнами. В эти импровизированные оглобли были впряжены не меньше дюжины ленивцев. В середине располагалась большая бобина, от которой шёл толстый трос. Ник проследил за его направлением. Он тянулся явно в сторону противоположного берега.

«Всё понятно, — догадался Ник. — Интересное решение». В этот момент раздались подряд три протяжных гудка.

— Быстрее! Давай сюда! — прокричал Валу. — Отплывает!

Они заскочили на паром, можно сказать, в последний момент. Погонщики, услышав условный сигнал, принялись что есть силы колотить по чешуйчатым спинам ленивцев. Те понуро зашагали. Трос с натяжным скрипом начал накручиваться на муфту, и паром, медленно покачиваясь, стал плавно отходить от берега.