Верховный сидел во главе большого овального стола. Тот был инкрустирован причудливой мозаикой. Считалось, что этот стол стоял здесь ещё со времён Арчи Мудрого, то есть уже больше трёх столетий. Верховный по привычке разглядывал его узоры, иногда проводил пальцами вдоль их шершавой поверхности. Это его почему-то успокаивало. Он уже давно смирился, что так и не поймёт, что именно хотел изобразить старинный мастер, но глаза сами собой пытались вычленить хоть одно мало-мальски узнаваемое изображение. «Может, мастер был сумасшедшим? Или, напротив, гением? Что он хотел этим показать? То, что жизнь нельзя полностью осмыслить и надо её принимать такой, какая она есть? Не по частям, а в целом?»

«Как мне всё надоело! — вдруг подумал он. — Особенно эти…» — Верховный попытался подобрать определение помягче, но в голову, кроме грязных ругательств, ничего не шло.

— Мы провели тщательный анализ данных образцов, — вывел его из задумчивости гнусавый голос. — Сказать с полной определённостью, что активность возросла, мы не можем.

— Алхимик, — перебил его лысый толстяк, сидевший напротив, — сколько лет тебя знаю, ты ни разу ничего определённого не сказал. — И по слогам добавил: Ни ра-зу.

— Это тебе не воров на виселицу тащить да отверженцам головы рубить, — огрызнулся гнусавый. — Это на-у-ка, — так же по слогам произнёс он.

— Ха-ха-ха! — Не унимался лысый. — Если бы это было так, как ты про меня говоришь, то добрая половина твоих подмастерьев, если, с позволения Ушедших, так можно назвать этих бездельников, уже побывала бы на эшафоте.

— Великорожденные! — поспешил остановить их извечную перебранку Верховный. — Давайте всё-таки ближе к делу. Хочу напомнить, что речь идёт о десятках тысяч человеческих жизней.

— Человеческих, — проворчал лысый.

— Да, человеческих! — с нажимом повторил Верховный и прямо посмотрел тому в глаза. Лысый, по обыкновению, быстро отвёл взгляд и торопливо забарабанил толстыми пальцами по столу.

— Как у тебя идёт подготовка? — Верховный кивнул в сторону крепкого с военной выправкой мужчины.

— Всё согласно ранее утверждённому плану, — начал чётко докладывать тот.

— Ремонт башен полностью завершён, сейчас занимаемся доставкой горючей смеси. К заданному дню гарнизоны будут полностью укомплектованы.

— И усилены?

Военный скосил глаза на сидевшего в самом конце стола сухонького старичка. Все тоже посмотрели на него. Тот сидел с отсутствующим видом. Казалось, он просто присел на минутку передохнуть и заснул.

— Казначей! — повысил голос Верховный.

— А? Что? Это вы мне? — спохватился старичок.

— Вы решили со Стражем вопрос о дополнительном довольствии?

— Ваша Великосветлость! — казначей принялся быстро потирать своими стариковскими ладошками приговаривая. — Вы же знаете, на носу празднование Первого Исхода. А если учесть, что многие горожане считают по старому стилю, то это вообще юбилейная дата. Получается, ровно пять столетий тому назад. Мы не можем экономить на таком событии. Вы же понимаете?

— И всё же постарайтесь изыскать возможности, — спокойно ответил Верховный.

— Эти вояки, — старичок бросил надменный взгляд на Стража, — уже забыли, как оружие в руках держать, а хотят двойное довольствие за каждый день дежурства в башнях. И ещё набираются наглости просить деньги вперёд! — Казначей перешёл на фальцет. — Вот я помню, во времена моей молодости со степняками воевали, так никто о деньгах даже не заикался! А степняки — это вам, уважаемые, не эти безмозглые лесные твари!

— Ну, знаете ли! — не удержался Страж. — У меня в каждый Исход почти четверть личного состава гарнизонов гибнет. Я уж не говорю о раненых и покалеченных.

— Так я же и говорю, что воевать совсем разучились, — невозмутимо парировал старик. — Вот я помню…

— Так, хватит! — Верховному давно надоел весь этот сыр-бор. Он мог наперёд с точностью предсказать, что, кто и кому что дальше скажет. Эти диалоги повторялись каждый раз с удивительной точностью. Зачем все эти совещания? Дань какой-то древней традиции? Но он заставил себя продолжать дальше: — Вы все прекрасно осведомлены, об этом докладывают многие проверенные источники, что активность Леса возросла. Если мы не хотим повторения событий столетней давности, а уж тем более времён Арчи Мудрого, то надо хорошо подготовиться.

— Помнится, десять лет назад мы тоже готовились — переготовились, а Исход дальше Прилесья и не пошёл. Так же, как и предыдущие разы, собственно. — Лысый потянулся в своём кресле. — Я вообще считаю и вам всем об этом уже неоднократно говорил, что, похоже, уже наступила Эра Равновесия, предсказанная небезызвестным пророком Синг-Сином.

— Если ты так увлекаешься древними пророчествами, — вступил в разговор до сего молчавший сухопарый человек с длинным с небольшой горбинкой носом, — то должен знать, что до Эры Равновесия должен сначала случиться Страшный Исход. А если уж совсем углубляться в древние трактаты, то можно вспомнить и о приходе Мессии, или Человека Издалека, или Посланца Ушедших Богов. Можешь выбрать любое название на свой вкус.

— Слушай, Лесничий! — повысил голос Лысый. — Если ты такой у нас умный, то почему до сих пор не разобрался с тварями? Деньги-то на исследования регулярно из казны получаешь. А куда они утекают? Надо было бы уже давно моему ведомству с этим вопросом разобраться.

— Это те жалкие крохи ты называешь деньгами? — вскочил со своего места сухопарый. — Да если бы мы снарядили экспедицию к Старому Городу, как я прошу уже который год, то давно нашли бы ответы на многие вопросы. Так нет, большая часть денег уходит на содержание твоих агентов-провокаторов и стукачей всех мастей. Они уже всех новорождённых готовы записать в отверженцы, лишь бы только их не лишали премиальных.

— Так, всё! — Верховный почувствовал, что у него начинает раскалываться голова. Верный признак надвигающейся многодневной мигрени. — На сегодня хватит. Собираемся тем же составом через декаду. Все свободны. Лесничий и Алхимик, останьтесь.

Когда троица важно удалилась, Верховный позволил себе помассировать пальцами виски.

— Когда твой человек появится? — поморщившись, обратился он к Алхимику.

— У меня уже два месяца как травяной сбор закончился, мигрень постоянная, ночью заснуть не могу.

— Должен сейчас на пароме плыть, — прогнусавил тот, — значит, завтра днём уже в Городе будет.

— Хорошо, до завтра дотерплю. — На лице Верховного промелькнуло подобие улыбки. — Ну, что там всё-таки с Исходом? Что говорят учёные мужи?

— С точностью на этот вопрос ответить сложно, — начал Алхимик, но увидев нетерпеливый жест Верховного, быстро продолжил: — мои архивариусы из магистратуры раскопали в библиотеке один интересный манускрипт, датированный началом второго столетия, по всей видимости, как раз времён Арчи Мудрого. Так вот, там оказалась интересная сравнительная таблица значений активности подпочвенных спор. Вообще-то этот манускрипт мне попадался и раньше в руки, но подлинность его мы смогли подтвердить совсем недавно. Вы же знаете, как много развелось за последнее столетие подделок.

— Прошу тебя, — поморщился Верховный, — избавь меня от ненужных подробностей.

— Простите, мне показалось, что это важно. Так вот, чтобы быть совсем кратким, мы сопоставили значения таблицы трёхсотлетней давности с данными, полученными от недавнего образца. Я, конечно, не знаю, какой именно методикой расчётов пользовался мой неизвестный предшественник, но надо заметить, что и тогда каким-то образом умудрялись достигать весьма недурственных результатов. Возможно, в арсенале учёных той поры были какие-то утерянные со временем реагенты или даже приборы, позволяющие…

— Алхимик! — в очередной раз прервал того Верховный.

— Давай лучше я, — пришёл к тому на помощь Лесничий. — Данные той таблицы практически идентичны с полученными нами. Точнее сказать, наши цифры по ряду показателей даже превышают старые значения.

— И? — нетерпеливо протянул Верховный.

— Из различных летописей той поры мы знаем, что как раз тогда и происходили сильнейшие Исходы.

— И?

— Можно ожидать чего-то подобного, — осторожно закончил Лесничий.

— Вот как? Значит, можно ожидать? — Верховный взглянул на него из-под своих кустистых бровей. — А также можно не ожидать?

— Всё-таки лучше ожидать, — неуверенно проговорил тот.

— Почему вы оба не можете это озвучить на общем собрании? Вы все привыкли возлагать ответственность на вашего Верховного? Вот Страж, например, уверен, что его доблестные воины отразят любое нападение на гарнизоны. Естественно, если получат двойное довольствие. — Он недобро усмехнулся… — Судья, тот вообще решил, что живёт в Эру Равновесия. Хотя, судя по тому, что у него слуг вдвое больше, чем у меня, а про количество жён и малолетних содержанок я вообще молчу, то да, он живёт даже не в Эру Равновесия, а в Золотом Веке, по меньшей мере! — Верховный постепенно распалялся. — А я вам отвечу почему. А потому, что вам всем просто всё равно, что происходит за Быстрой Водой. Когда вы последний раз сами были в Лесу? А? Экспедиция! — передразнил он Лесничего. — Где ты был, когда мой сын семь лет назад ушёл с группой добровольцев в Лес и не вернулся? Где?

— Но вы же сами были против этого, — залепетал сухопарый. — Я не решился ослушаться.

— А, видимо, надо было. — Верховный как-то сразу сник. — Идите, — махнул он рукой.

Уже когда они были в дверях, он окрикнул:

— Алхимик! Стой! Что там с твоими хвалёными приспособлениями, как их там? Огнебросами?

— Огнемётами, Ваша Великосветлость!

— А попроще никак нельзя было назвать? — проворчал Верховный и, остановив взмахом руки готовый политься на него поток ненужных объяснений Алхимика, продолжил: — Пусть будет огнемёт. Ну, так и что с ними, когда будут доставлены к башням?

— Уже доставлены, — поспешил заверить его Алхимик. — Начинаем уже их монтировать на стенах. Я сам лично отправлюсь после Празднования проверить, как они пристрелены.

— Вот это правильно. Вы вдвоём лично за это отвечаете. Поручать это Стражу не хочу. Вечно его вояки всё напутают.

Тогда его в два голоса заверили, что непременно так и будет.

Когда же наконец за этими двумя закрылись тяжёлые распашные двери, Верховный позволил себе откинуться в кресле и закрыть глаза. Эта чёртова мигрень, преследовавшая его с того самого дня, когда ему сообщили о гибели сына, совершенно выбивала из колеи. Помогал только отвар лесного сбора, который доставал для него Алхимик.

«Интересно получается, — подумал он о жителях Прилесья, — несмотря на постоянные опасности, таящиеся в Лесу, и практически полное отсутствие всяческих удобств, которых в изобилии хватает в Городе, они здоровые как стинхи. Да и шептуны Прилесья не чета местным доморощенным костоправам. Если верить Судье, так каждый сотый ребёнок рождается с дефектами. Мы все, всегда и во всём виним Лес. А может, прав был Лео, когда говорил, что причина кроется в нас самих?» Он почувствовал лёгкий сквозняк от открывающейся двери и приоткрыл глаза.

— Клео, девочка моя, это ты? Иди, обними своего старика.

— Отец, — девушка внимательно посмотрела на него, — опять эти бездельники довели тебя до мигрени?

— Да заберут их Ушедшие, — с улыбкой проговорил он. — Когда я вижу тебя, у меня всё как рукой снимает. «Вылитая мать, — открыто любуясь ей, подумал он. — Такая же густая копна чёрных, как смоль, волос и неуловимая плавность в движениях».

— Что на этот раз? — положив ему руки на голову, спросила она. — Опять грызню между собой устроили?

— Их сейчас больше волнует подготовка к Празднованию, — Верховный скривил губы в недоброй усмешке. — Можно подумать, им и так праздников не хватает.

— Ты же знаешь, народ любит зрелища. И тебя любит, — она погладила его по голове, — а это дорогого стоит.

— Нехорошие у меня предчувствия, дочка, — вздохнул он, — сам не пойму, что со мной. Эх, если бы была жива твоя матушка. Вот у кого был настоящий Дар предвидения! Не то что у площадных крикунов, величающих себя оракулами и провидцами. Им только на ярмарках выступать да людей пугать очередным Последним Исходом.

— Так всегда перед его приближением, папа. Мне тоже последнее время сны неприятные снятся. — Она замолчала, потом добавила: — Лео снился…

— Давай не будем об этом, — сжал он её ладонь.

— Не вижу я его мёртвым, отец! — Она выдернула свою руку и отошла на шаг. — Как ты этого не можешь понять!

— Дочь, прошло семь лет. Семь!

— Да, я понимаю. Но ведь никто так и не нашёл их тела.

— Это Лес. Там и месяц — огромный срок. Не мне тебе это объяснять, — он старался говорить спокойно.

— Ты всегда говоришь, что я похожа на мать в молодости. Может быть, у меня нет того Дара, что был у неё, но и я могу слышать сердцем.

— Хорошо. — Верховный о чём-то задумался. — Ты уже выросла. Как же быстро бежит время. — Было видно, что он хочет что-то сказать, но не решается. — Я тебе раньше об этом не говорил. — Он опять замолчал, — помнишь, мы снарядили тогда спасательную экспедицию?

— Конечно, и что?

— Тогда ничего не нашли. Только место последней стоянки. Вещи кое-какие.

— Он опять замолчал.

— Отец, что? — Клео уже почти кричала.

— Была ещё одна экспедиция, — через силу проговорил он.

— Ещё одна? — она непонимающе захлопала ресницами.

— Да. Ещё одна. Спустя год после его… — он запнулся, словно подбирал слова. — После их исчезновения. Я попросил об этом одного человека из Долины.

— И что? Он их… — она не решилась закончить.

Вместо ответа Верховный грузно поднялся из кресла и прошёл в дальний угол к несгораемому шкафу, искусно задекорированному под общий интерьер залы. Клео знала, что отец хранит в нём важные бумаги. Верховный открыл один из ящиков и поманил её к себе.

— Охотник мне рассказал, что в этот раз он углубился в Лес так далеко, как никогда прежде. С большим трудом ему удалось обнаружить ещё один их стояночный лагерь. Там было всё перевёрнуто и разбросано в разные стороны. Конечно, всё уже густо заросло растительностью, но он всё же кое-что нашёл. С этими словами Верховный протянул в её сторону руку и разжал ладонь. Клео ахнула. Эту вещь невозможно было ни с чем спутать. Это был кулон Лео. Точно такой же, как тот, что висел сейчас у неё на груди. Два одинаковых кулона. Это был им подарок от матери, сделанный незадолго до её смерти. Клео никогда его не снимала, даже когда ложилась спать.

— Открой его, — отец внимательно следил за дочерью и понял, что она хотела спросить. — Охотник нашёл его высоко привязанным к ветке дерева.

Клео дрожащими пальцами нажала на скрытый механизм. Крышка кулона съехала в сторону, и в её ладонь скользнул сложенный вчетверо затёртый листочек бумаги. Она осторожно его развернула. Сомнений не было. Размашистый почерк своего брата она бы ни за что не спутала. Клео начала быстро читать.

«Нас осталось трое. Вчера похоронили Шона. Его укусила какая-то болотная тварь. Но смерть его была не напрасной. Шон нашёл неопровержимое доказательство, что здесь раньше жили люди. Мне трудно это описать. В одной старой книге я видел похожие картинки. Там была изображена большая самодвижущаяся машина. Она ездила по двум специально проложенным, скорее всего железным полотнам. Так вот, Шон нашёл остатки этой дороги. Я ещё больше убеждаюсь, что Старый Город — не миф. Сегодня мы отправляемся в путь. Решено идти вдоль неё. Да помогут нам Ушедшие Боги!»

Клео ещё несколько раз прочитала письмо. Потом аккуратно свернула его и спрятала на место. Слёзы душили её. Верховный хотел обнять дочь, но она отстранилась.

— И ты всё это время скрывал от меня?

— А что ты хотела? — Верховный избегал смотреть на дочь. — Я потерял жену, потом сына, потерять ещё и тебя? Прости, но это было выше моих сил.

— Ты обязан был мне всё рассказать! — её глаза были полны гнева.

— Да? Чтобы ты взяла своих дружков и рванула на его поиски? Я прекрасно помню, как мы с Гунн-Терром искали тебя в землях степняков. А тебе было тогда всего одиннадцать лет. Что вы в тот раз хотели найти? Книгу Пророчеств?

— Книгу Просвещения, — поправила она, — и не одиннадцать, а двенадцать.

— Это всё Лео со своими вечными фантазиями о прошлой жизни. Видишь, куда это его завело?

— Я, если честно, ему не верила, — Клео сглотнула слёзы, — наверно, просто больше подыгрывала ему. А он верил. И оказался прав.

— Ценой своей жизни, — Верховный не удержался, но под взглядом дочери осёкся. — Только прошу тебя, не предпринимай ничего без моего ведома. Обещаешь?

— Ты сведёшь меня с тем охотником? — вопросом на вопрос ответила девушка.

— Да, давай так договоримся, — отец посмотрел ей в глаза. — Через декаду начинаются Празднования. Потом будет Исход. Как всё закончится, мы вернёмся к этому разговору.

— Я согласна, отец. Но только не думай, что сможешь уйти от этого разговора.

— Вылитая мать, — Верховный улыбнулся, — давай ступай, тебе ещё к Ритуалу готовиться. Не забыла?

— Тебе что, так не терпится меня посватать? — наигранно насупилась Клео.

— Не говори глупостей! — расхохотался Верховный. — Со времён Арчи Мудрого никому ещё не удалось победить в Большой Охоте. Мне вообще кажется, что этот Ритуал выдумала его младшая дочь назло всем мужчинам. Она была до того страшная, что даже запрещала себя рисовать. Несмотря на её влиятельного папашу, её никто в жёны не брал. Так, говорят, девицей и померла.

— Мне мама рассказывала, как ты этот шрам получил, — Клео коснулась лба отца.

— Молодой был, — деланно вздохнул Верховный, — думал, что только так и смогу обратить на себя её внимание.

— Ну так удалось же? — улыбнулась Клео. — Мама говорила, что когда увидела тебя в луже крови, то дала себе слово, что если ты выживешь, убить тебя собственными руками.

— Да? Вот как? — поднял брови Верховный. — Она мне этого не говорила. — Потом, рассмеявшись, добавил: — Вообще-то, она всегда сдерживала свои обещания.

— Это любовь, да, папа? — Клео немного погрустнела — Мне кажется, я так сильно не смогу никого полюбить.

— Ну-ну, — Верховный нежно похлопал её по спине, — я ещё внуков понянчить собираюсь.

— Ну этого уж точно не дождёшься! — фыркнула девушка и, поднявшись на цыпочки, поцеловала отца в лоб. — Всё, мне пора идти готовиться, вдруг найдётся смельчак вроде тебя. Я должна быть неотразима!

— Беги-беги, — улыбнулся отец и уже вдогонку прокричал: — Я слышал, тётушка Лу тебе с нарядами помогает?

— Потом всё узнаешь! — уже из-за двери донёсся голос Клео.

* * *

Когда охотники сошли на берег, было уже темно. «Здесь быстро темнеет, — размышлял Ник, — наверно, я где-то в экваториальной зоне планеты. Что это мне даёт? — спросил он себя и невесело усмехнулся: — Пока, ровным счётом, ничего».

Доминия освещала порт своим уже ставшим для Ника привычным изумрудным светом. Он мог хорошо видеть практически в полной темноте. Но добавочное освещение, которое давала вторая планета этой звёздной системы, позволяло видеть гораздо дальше. Он с любопытством крутил головой во все стороны. Ник поймал себя на мысли, что похож сейчас на Сита. Мальчик с открытым ртом рассматривал неизвестные ему механизмы и погрузочные приспособления, которые в изобилии стояли на пирсе. Да и сам Ник не мог отделаться от ощущения, что они приплыли не на пароме, а как будто перенеслись на машине времени. «Из неолита прямиком в средневековье, — промелькнуло у него в голове, — какие сюрпризы ещё готовит мне эта странная планета?»

Его заинтересовал корабль, лениво покачивающийся в самом конце причала. Он был одномачтовый. По бокам в ряд с равными промежутками шли отверстия, предназначавшиеся, скорее всего, для вёсел. По всей видимости, там шли какие-то разгрузочные работы. Ник разглядел механизм, напоминающий подъёмный кран с длинной стрелой. Похоже было, что его приводили в действие с помощью сложной системы всевозможных лебёдок и противовесов.

В этот момент со стороны корабля донёсся громкий протяжный рёв. Охотники тотчас же остановились и напряжённо начали всматриваться в ту сторону.

— Рогач! — Валу непроизвольно схватился за висевший на поясе длинный нож.

— Взрослая тварь! — подтвердил его слова Рон.

— Мерзкие бородавочники! — выругался Валу в сторону оставшихся на пароме стражников. Он никак не мог смириться с тем, что их заставили оставить копья на том берегу.

— Зачем они его сюда привезли? — высказал общий вопрос Сит.

— К Большой Охоте готовятся, — ответил Шептун. — Празднование Первого Исхода уже скоро начнётся.

— Нашли что праздновать, — проворчал Валу и, скривившись, добавил: — Горожане, что с них взять…

Тем временем с пирса что-то закричали, и послышался звук работающей лебёдки. Над темнеющим бортом корабля медленно показалась огромная клетка. Послышался ещё один душераздирающий рёв, и клеть начало раскачивать из стороны в сторону. Теперь уже с баржи донеслись крики людей. До охотников долетали только обрывки ругательств. Сзади раздался топот. Мимо них пробежало не меньше дюжины стражников. У каждого за спиной болтался арбалет. Последним бежал, видимо, старший.

— Тысячу мерзляков вам в задницу! — орал он, подгоняя солдат. — Быстрее шевелите лапами, беременные желтобрюхи!

Тут он заметил замерших охотников и резко остановился перед ними.

— Чего глазеете, лесовики? — заорал он. — Своего сородича давно не видели? Пошли, пошли отседова!

— Уже уходим, уважаемый, уже уходим, — быстро залепетал Шептун и, обращаясь уже к охотникам, сказал: — Пойдёмте, пойдёмте. Что мы, правда, рогача никогда в жизни не видели?

Видимо удовлетворившись ответом, стражник окинул их напоследок недобрым взглядом и бросился догонять своих солдат.

Охотники немного потоптались на месте, ещё раз посмотрели в сторону корабля. Стрела крана уже перенесла клетку на берег и, сильно треща, стала медленно опускать ходящую ходуном клеть.

— Всё обойдётся, — буркнул Шептун и пошёл в сторону портовых ворот. Охотники потянулись за ним.

У ворот их снова остановили два заспанных стражника. Один покрутил в руках подорожную и, зевнув во весь рот, вернул её Шептуну.

— Что за манера по ночам шляться? — проворчал он, пропуская их к выходу.

— Пошли отсюда! И не забудьте отметиться в дорожной канцелярии!

Когда ворота за ними с лязгом закрылись, все вздохнули с облегчением.

— Какие-то эти горожане все нервные, — подвёл итог Валу, — никогда не любил сюда ездить.

— А где Город-то? — нетерпеливо поинтересовался Сит.

— Сегодня переночуем у одного моего знакомого, а завтра отправимся с утра пораньше, — сказал всем Шептун. — Если поторопимся, то уже до заката в Городе будем.

Дом знакомого Шептуна оказался, по счастью, недалеко. Старик как-то замысловато постучал в дверь, и вскоре она со скрипом отворилась. На пороге возник мужчина почтенного возраста. Он вместо приветствия кивнул и снова скрылся за ней. Шептун махнул охотникам рукой, предлагая следовать за ним, и прошёл в дом.

Комната оказалась довольно просторной. Посередине стоял небольшой стол, уставленный нехитрой снедью. По всему было видно, что их уже ждали. Вдоль стен располагались три топчана. Валу первым делом направился к столу, откупорил стоявший там бурдюк и сделал три добрых глотка.

— Единственно, что мне нравится у горожан, так это их вино, — рыгнув, произнёс он, — если бы в Долине такое делали, ноги бы здесь моей не было.

— Не увлекайся, Валу, — сказал Рон, отбирая у него бурдюк. Потом, тоже хорошенько отхлебнув, добавил: — Не забывай, мы тут по делу.

Охотники быстро перекусили и легли спать. Рон с Валу устроились на полу, подсунув мешки себе под головы, и дружно захрапели.

Сит, Шептун и Ник легли на топчаны. Они были жёсткие и пахли травой.

«Что день грядущий нам готовит?» — на ум Нику вдруг пришли строчки когда-то услышанного стихотворения, и он провалился в сон.

Ему опять снились звёзды. Было ощущение, что он стремительно летит в пространстве и его цель впереди — маленькая, еле мерцающая звёздочка. Ник чувствует, как его скорость стремительно возрастает. Звёзды вокруг него вытягиваются в тоненькие светящиеся нити. Звёздочка, наконец, начинает приближаться, увеличиваясь в размерах. Потом она раздваивается, и Ник понимает, что это глаза. Ник всматривается в них что есть силы. В лицо ему начинает дуть ветер. Ник пытается прикрыться от него рукой, но руки не слушаются. Он летит всё быстрее и быстрее. Постепенно вырисовывается какой-то силуэт, и ему приходится щуриться, чтобы разглядеть его получше. Тут время замирает, и Ник видит красивое лицо девушки, окаймлённое густыми каштановыми волосами. Большие чуть раскосые глаза смотрят на него внимательно и как бы удивлённо. Её полные, чувственные губы складываются в улыбку и голосом Умки произносят: «Я жду тебя, Большой Человек».

— Вставай! Все уже заждались тебя! — Сит тормошил его за плечо. — Сколько можно спать?

— Что, уже утро? — Ник протёр глаза. За окном светало. — Чертовщина какая-то! — по-русски выругался он.

— Что ты сказал? — Сит уже надевал свой заплечный мешок. — Догоняй давай! Скоро Город увидим!

* * *

Идти было легко. Дорога была ровная и широкая. За ней явно следили. По обе стороны её на всей протяжённости были прокопаны канавы. Ник, поразмыслив, решил, что это для стока воды. Дорога проходила вдоль людских поселений. Деревнями их назвать у Ника язык не поворачивался. Дома были добротные и, как правило, все в два этажа. Некоторые напоминали небольшие замки. Почти все были окружены высокими каменными оградами. Кое-где играла музыка, слышался детский смех.

Охотников несколько раз обгоняли повозки, запряжённые четвероногими животными, очень напоминающими земных лошадей. Ник, как в первый раз их заметил, так чуть дар речи не потерял. Издалека их вообще было не отличить. Может быть, гривы были менее густые, да хвосты короче. Вот и всё отличие. Да и мало ли разных конских пород на Земле. Может, и точно такие есть.

Потом он стал размышлять: а что, собственно, его так это поразило? Почему-то, когда он в первый раз на болоте увидел охотников, его совсем не удивило, что они как две капли воды похожи на среднестатистического землянина. Ну, может, пониже ростом, а так если помыть как следует, да и постричь, что желательно, так и не отличишь. «Вообще-то помыться и мне совсем бы не помешало», — скептически осмотрел себя Ник. Но всё равно весь оставшийся путь у него в голове крутилась какая-то мысль, которая никак не хотела формулироваться. Из задумчивости его вывел восторженный возглас Сита:

— Город! Великий Город! — Мальчик, пока шли, всё время вглядывался вперёд и заметил его первым.

В течение последующего часа охотники миновали ещё три контрольно-пропускных пункта. Проблем не возникало. Беглый взгляд на подорожную, быстрый визуальный осмотр, и они продолжали свой путь. Единственно на последнем, третьем, им пришлось с полчаса подождать. Там скопилась большая группа таких же, как и они, пеших путников и дюжина гружёных повозок. Стоял шум голосов, звучала лёгкая брань. Торговцы, которым и принадлежали эти повозки, вели словесную перепалку со стражниками.

— А я вам опять говорю! — красномордый страж, то и дело поправляя висевшие у него на поясе внушительного вида ножны, пытался перекричать толпу. — Центральные ворота закрыты! И будут закрыты до начала Празднования. Что тут непонятного? Повозкам въезд через Западные, пешие идут через Восточные!

Толпа в ответ возмущалась, кто-то тянул ему какие-то бумаги, другие обещали пожаловаться на самоуправство. Шептун подал незаметный знак охотникам. Они, не останавливаясь, обогнули кричащую толпу и подошли к пропускному пункту с левого края. Старик ловко проскользнул прямо к здоровенному стражу, с безразличным видом взирающему на гомонящих торговцев, и протянул ему подорожную.

— А ну расступись! — бросив на неё один только взгляд, заорал тот. Толпа шарахнулась в разные стороны. Понизив голос, он уже тише добавил охотникам: — Проходите живее. Туда идите, через Восточные.

— Что это со стражей такое случилось? — удивился Валу, когда охотники отошли на почтительное расстояние. — Никак Ушедшие вернулись, что нас вперёд всех везде пропускать стали?

Шептун в ответ только рукой махнул.

«А город-то и впрямь Великий, — думал Ник, глядя на возвышающиеся белокаменные стены. — Из чего они сложены, интересно? Как будто отполированный мрамор». С этого расстояния стены казались сплошным монолитом. Не было видно ни стыков, ни швов. «Высота не меньше тридцати метров, — мысленно прикинул Ник, — а с башнями и все сорок. Интересно, откуда строители взяли столько камня? Я ещё ни одной мало-мальской горной гряды здесь не встречал…» «Ты многое тут ещё не видел», — назидательно напомнил он себе.

Шептун уверенно вёл их по узким улочкам. Видно было, что он чувствует себя здесь как рыба в воде. Чего нельзя было сказать об остальных. Каменные стены домов, возвышающиеся над их головами, и множество снующих по своим делам горожан действовали на охотников раздражающе. Да и они явно выделялись в этой суетливой, галдящей и пёстро одетой толпе. Ник шёл по скользкой брусчатке, аккуратно переступая через валяющийся под ногами и плохо пахнущий мусор, стараясь не задеть быстро идущий навстречу народ. «Муравейник просто какой-то». От этой суеты у него уже начало рябить в глазах. Охотники миновали большую оживлённую площадь, потом прошли вдоль шумных торговых рядов и, следуя за Шептуном, свернули на узкую тихую улочку.

— Вот и пришли, — наконец произнёс старик, останавливаясь возле небольшой двери, над которой был прибит кожаный сапог. — На всякий случай запомните, улица называется Скотобойная, а это сапожная мастерская Реда. Его тут все знают. — С этими словами он три раза постучал в дверь.

Дверь со скрипом отворилась, и на пороге возник кучерявый мальчуган.

— Здравствуй, Соня! — поздоровался с ним Шептун. — Отец дома?

— Здравствуй, Шептун, — быстро оглядев охотников, ответил на приветствие мальчик. — Заходите, он вас уже заждался.

К удивлению Ника, дверца вела не в дом, а в довольно просторный квадратный двор. Там стояло несколько станков, по всей видимости, с ножным приводом и ещё какие-то не совсем понятные ему механизмы. В углу двора находились несколько больших чанов, соединённых между собой трубами. Рядом была навалена целая куча разной величины отрезков шкур.

— Приветствую тебя, Шептун! — навстречу им вышел невысокий мужчина с закатанными по плечи рукавами. На нём был надет основательно потёртый кожаный передник.

— Приветствую тебя, Ред! — в тон ему ответил Шептун. — Вижу, мы оторвали тебя от работы?

— Не говори глупостей, — обнимая Шептуна, проговорил хозяин, — ты же знаешь, двери моего дома всегда открыты тебе и твоим друзьям. — И уже обращаясь к сыну: — Соня, а ну-ка дуй быстро к матери, пусть стол накрывает! Люди, поди, проголодались с дороги.

* * *

Шептун шёл не торопясь. Перед выходом он сменил свою одежду и теперь походил на зажиточного горожанина, не спеша прогуливающегося по улицам Великого Города. Шептун никому бы в этом не признался, но, пожалуй, он любил этот город. Сейчас его ждала важная встреча. Ради неё он и проделал весь этот путь. Спутники были просто прикрытием. Все, кроме Ника. Неожиданно Шептун почувствовал слабость в ногах. «Ну-ну, — сказал он себе, — соберись, ты на верном пути. — Однако тонкий голос подсознания ехидно напомнил: — Двадцать лет тому назад ты точно так же шёл по этим улочкам и думал: — Вот оно! Наконец-то это случилось! И что потом? Ты ошибся».

— Не в этот раз! — Шептун не заметил, как выкрикнул это вслух. Запоздалый прохожий испуганно шарахнулся от него. «Надо успокоиться, это никуда не годится. На карту поставлено слишком много». — Он вдруг улыбнулся неожиданному воспоминанию — можно сказать, с игры в карты всё то как раз и началось.

Уже стемнело, когда Шептун подошёл к нужному дому. Он специально так подгадал. Афишировать свой визит явно не входило в его планы. Он не спеша, прогулочным шагом обошёл дом вокруг. Дом был большим. Его окружал высокий каменный забор с часто торчащими острыми пиками. По периметру дома шла плотная живая изгородь. У входных ворот несла караул вооружённая стража. Слышался лай собак. Шептун подошёл к малоприметному проходу и, убедившись ещё раз, что за ним никто не следует, нырнул туда. Калитка оказалась не запертой. Его ждали. Так и есть. Под навесом стоял слуга, держа в руке переносной фонарь. Он молча кивнул Шептуну, давая понять, что узнал его и, повернувшись, пошёл по тропинке в сторону дома. Шептун также молча последовал за ним.

В большой зале, потрескивая, горел камин. По стенам висели бездымные факелы, приглушённо освещая полумрак комнаты. Из-за массивного стола, стоящего в углу, вышел грузный, невысокого роста человек, и слегка гнусавым голосом проговорил:

— Здравствуй, Рич! Вот и опять свиделись. Не говори, что я ещё больше потолстел и почти облысел. Я и сам это знаю.

— Привет, Фрайс! Время не остановить. Я тоже рад тебя видеть.

— Ну, давай, садись, устраивайся поудобнее. Вижу, с дороги ты, сейчас распоряжусь с ужином.

— Не утруждай себя, я не голоден, — остановил его Рич.

— Ну а бутылочку «Лаврейского», как в старые добрые времена?

— От «Лаврейского» не откажусь, — улыбнулся Рич.

— Пока Чёт поднимет его из погребов, расскажи, как добрался? — Фрайс позвонил в колокольчик, который стоял на столе.

В дверях тотчас появился слуга.

— Чёт, принеси-ка нам бутылочку «Лаврейского» урожая 170 года по старому летоисчислению, и фруктиков там организуй.

Слуга исчез в дверях так же молча, как и появился.

— Что рассказывать? — Поудобнее устраиваясь на мягком диване, начал Шептун. — Вояки на границе совсем обнаглели, жителей Прилесья совсем за людей не держат. Уже и подорожная от Арчи им не указ.

— Да, это может стать проблемой, — кивнул головой Фрайс. — Выписать тебе бумагу за личной подписью Стража мне труда не составит. Но люди Судьи сразу об этом пронюхают. Тогда каждый твой шаг будет под контролем его ищеек.

— То-то и оно, — охотно согласился Рич. — Пока как-нибудь сам. Шептуну многие стражники чем-то да обязаны.

— Наслышан, наслышан, — заулыбался Фрайс. — А правда, что ты начальнику пристани зелье от бессилия даёшь?

— Это врачебная тайна! — в тон ему ответил Рич.

— То-то я смотрю, Арчи на молодухе жениться собрался! — загоготал Фрайс.

Сзади бесшумно появился слуга с большим подносом в руках. Поставив его на стол, он протёр своей белоснежной салфеткой чуть подёрнутую старой пылью бутылку и ловко откупорил крышку.

— Всё, Чёт, свободен! — махнул рукой хозяин. — Дальше мы сами. Затем, обращаясь уже к Ричу: — Ну, что, как в молодые годы, до краёв?

— Ты ещё помнишь, как мы с тобой познакомились? — Рич улыбнулся.

— Точнее сказать, подружились, — наполняя бокалы, ответил Фрайс, — знакомы мы с тобой были, если мне не изменяет память, ещё с первого курса магистратуры?

— Славное было время, — чуть отпивая из бокала, улыбнулся Рич. — Весьма недурственно!

— Недурственно! — с деланным возмущением воскликнул Фрайс. — Эта бутылка из погребов самого Арчи Мудрого!

— Превосходное вино! — успокоил хозяина Рич и, сделав большой глоток, спросил: — Вот, Фрайс, ты обратил внимание, что всё более-менее ценное и полезное было сделано во времена Арчи Мудрого? А прошло уже триста с гаком лет.

— Нечасто хорошие правители рождаются, — со вздохом подтвердил Фрайс.

— Да и времена были смутные, не чета нынешним. Череда сильнейших Исходов, постоянные набеги степняков, внутренние распри вдобавок ко всему. — Он махнул рукой. — Да что я тебе рассказываю, ты же не хуже меня знаешь историю.

— Боюсь, что грядут перемены, и не в лучшую сторону, — Рич отодвинул бокал.

— Ты об Исходе? — Фрайс залпом допил вино и тоже отодвинул свой бокал в сторону.

— Не только. Что показали исследования грибницы? — он внимательно смотрел на Фрайса. — Хотя я и без твоего ответа уверен, что Исход ожидается большой силы. Но насколько большой?

— Мнения, как всегда, расходятся. Я лично согласен, что готовиться нужно к худшему. Но вопрос стоит в другом — какие меры мы можем предпринять?

— Я тебе писал ещё в прошлом году свои соображения, — Рич не сводил взгляда с Фрайса. — Ты довёл их до остальных?

Фрайс встал и несколько раз прошёлся по залу. Наконец, подбросив сухое полено в камин, он вернулся в своё кресло.

— То, что ты предложил, рушит многовековые традиции, — Фрайс поднял кулак, как бы намереваясь стукнуть им по столу, но посмотрел на него и медленно опустил. — Я уже не говорю, что это прямое нарушение основных законов.

— Эти законы писались во времена вашего любимого Арчи Мудрого. Они уже давно устарели и не отвечают сегодняшним реалиям.

— «Вашего», — скривился Фрайс. — Я смотрю, ты совсем перестал отождествлять себя с Городом? Сорок лет в добровольном изгнании не прошли для тебя даром? — Фрайс чуть было не перешёл на крик, но совладал с собой. — Прости. Я не должен был этого говорить. Последнее время нервы подводят меня.

— Граница Леса приближается с каждым годом, — не обращая внимания на вспышку Фрайса, продолжил Рич. — Вам из Главной башни этого не видно, но мне, — это он выделил с нажимом, — жителю Прилесья, это очень хорошо ясно. Это простому горожанину, ни разу не бывавшему дальше Быстрой Воды, может казаться, что Лес слишком далеко, чтобы его взаправду можно было бы бояться. Хотя мне начинает казаться, что и Хранители не вполне отдают себе отчёт, как на самом деле обстоят дела. Ведь так?

— Ну ты сказал! — Фрайс откинулся в кресле. — Мы со всей серьёзностью относимся к любой полученной на этот счёт информации. — Он помолчал. — И не только твоей, смею тебя заверить.

— Хотелось бы этому верить, — Рич чуть подался вперёд и, глядя прямо в глаза Фрайсу, неожиданно спросил: — Ответь мне, когда были построены оборонительные башни?

— Позже правления Арчи Мудрого, — чуть задумавшись, ответил Фрайс. — Намного позже…

— Примерно сто пятьдесят лет назад. Плюс минус два десятка, — уточнил Рич. — А почему до этого их не было? А? Не думал об этом? Я тебе сам отвечу — потому что они были не нужны. Лес был так далеко, что охотники брали свой нехитрый скарб и просто отходили на безопасное расстояние. А после Исхода возвращались обратно в свои деревни. Некоторые и вовсе в схронах нашествие тварей переживали.

— Ну и что? Башни неплохо справляются с этим, — возразил Фрайс. — Насколько я знаю, охотников не меньше гибнет в Лесу в обычное время, чем при Исходе.

— Всё ты понимаешь, — глядя в глаза Фрайсу, сказал Рич. — Ты можешь хорошо прикидываться глуповатым Алхимиком перед Верховным и его компанией, но я-то тебя хорошо знаю. Не перебивай, — Рич поднял руку. — Наступает время перемен. Хотим мы этого или нет.

Я вижу два пути развития событий. Первый — это то, что Лес будет всё так же неспешно наступать. Тогда, быть может, ты спокойно доживёшь до глубокой старости. Я знаю, что для тебя предпочтителен этот вариант. Но будешь ли ты спокоен за будущее своих детей? Не думаю. Не говоря уж о внуках. Первый путь даст отсрочку на двадцать, максимум тридцать лет. И даже если это так, то именно сейчас самое время начинать проводить преобразования.

— Второй вариант… — Рич тяжело вздохнул. — Мне кажется, что нам просто везло. Последние десятилетия Исходы были слабые. До башен докатывалась лишь слабая их волна. Я сам не сразу понял. А теперь просто уверен. Лес всё это время копил силы. Представь, что случится, если Исход ударит по башням всей своей силой? — Рич ещё раз тяжело вздохнул. — Да, ты прав, я сжился с этими людьми. Моим домом уже давно стало Прилесье. Но дело даже не в этом. Я давно ещё, будучи студентом магистратуры, задумался об одной вещи. Тогда мне пришлось перекопать кучу архивных документов, но я нашёл любопытные, подтверждающие мои мысли факты. Получалась интересная картина. С одной стороны, Город во все известные нам времена старался всячески дистанцироваться от жителей Прилесья. Как и сейчас, передача любых технических изобретений, машин и так далее, не говоря уже о снабжении современным оружием, преследовалась по Закону. С другой стороны, в тяжёлые времена Город всегда приходил Прилесью на помощь. В приснопамятную эпоху Арчи Мудрого, после особо сильных Исходов, горожане помогали восстанавливать разрушенные поселения охотников и собирателей. Снабжали одеждой, давали различные орудия труда и так далее. Или, как сравнительно недавно, Город выступил примиряющей стороной в столкновениях северян с южанами.

Я задался естественным вопросом, почему так происходит. Ответ один. Городу выгодно использовать в качестве живой преграды людей Прилесья. Они в процессе своего существования сдерживают быстрое распространение Леса. То, что остаётся после очередного Исхода, или съедается, или выкорчёвывается для дальнейшей культивации, или просто уничтожается. С другой стороны, Город всегда боялся, как бы охотники не позарились на его сытую жизнь. Вследствие этого всем известные запреты, облечённые в Законы. — Рич остановился, чтобы передохнуть. — Плесни мне ещё вина Фрайс, давно не приходилось так много говорить.

— Ты умный, Рич, — с уважением проговорил Фрайс, наливая тому вина. — Не зря Главный Архивариус выделял тебя на нашем курсе. — Теперь послушай меня, — он секунду поколебался, потом наполнил и свой бокал. — Ты мой старый друг. Пожалуй, единственный. Поэтому буду честен с тобой. Хранители прекрасно понимают это. Но что должно произойти, чтобы изменили Законы, я не представляю. Наверное, если только Лес прорвётся за Быструю Воду.

— Но тогда будет слишком поздно! — Не удержался Рич.

— Что вилять нам с тобой? — Фрайс одним залпом осушил свой бокал. — Люди давно уже проиграли эту схватку. После того самого Первого Исхода. С тех пор так и повелось. Лес наступает, люди отходят. Мы-то с тобой знаем, что это только вопрос времени. — Он плеснул себе ещё вина. — По молодости казалось, что мы-то сумеем всё изменить. Конечно, мы же такие умные! Найдём Старый Город, откроем всем глаза. — Фрайс глотнул ещё вина и, с горечью в голосе, продолжил: — А сейчас я понимаю, что даже если бы нам тогда и удалось осуществить задуманное, то это ничего бы не изменило. Людям не нужна правда. А главное, никому не нужны перемены. Как столетиями праздновали Исход, укрывшись за высокими стенами, так и будем праздновать. А как же Старый Город, спросишь ты? А пусть он так и останется просто красивой легендой. Всё это всегда держалось в строжайшем секрете от обывателей. И сейчас я уверен, что это правильно. Вот ты мне всё пытаешься рассказать о надвигающейся угрозе со стороны Леса. Возможно, ты и прав. Да, да, я говорю совершенно серьёзно. Тебе наверняка виднее, ведь ты прожил там столько времени. А знаешь ли ты, что существует и другая, ещё более реальная угроза? — Фрайс принялся ходить взад-вперёд.

— Степняки расплодились уже настолько, что все пристальнее поглядывают в нашу сторону. Верховный, по подсказке Судьи, пытается приобщить их к ценностям Великого Города и таким образом избежать открытых столкновений. Все дороги забиты идущими туда обозами с дармовым продовольствием. Но мне кажется, что это заигрывание ни к чему хорошему не приведёт. Это же надо, открыли границы, и теперь эти дикари целыми ордами заселяют Средние Земли. Как результат, коренные жители вынуждены уходить подальше от своих родовых мест. То там, то здесь вспыхивают вооружённые конфликты. Судья твердит, что это временно, что, мол, в скором времени произойдёт смешение народов и настанет Эра Равновесия. Это же полный бред! Каждый ребёнок знает, что у дикарей во все времена было табу на браки с иноземцами. Они искренне верят, что их прародительницей была священная Кобыла Лау-Тын, которая родила и вскормила первых степняков. И теперь в их жилах течёт её молоко. А кровосмешение с иноземцами есть страшный грех. — Фрайс остановился, чтобы перевести дух. — Так что не ровён час, тут такое может начаться, что впору будет всем взывать к Ушедшим Богам и просить вернуться.

— До меня доходили слухи об этом, — Рич невозмутимо выслушал длинную тираду Франса.

— Слухи, — Фрайс снова уселся в своё кресло. — Знаю я, о чём ты думаешь. Конечно, сейчас бы очень пригодились древние технологии Старого Города. Но это лишь недостижимая мечта. И ты это не хуже меня знаешь.

— Есть ещё один шанс, — тихо сказал Рич. — Я, кажется, нашёл Его.

— Кого его? — не понял Фрайс.

— Его, — так же тихо повторил Рич.

Фрайс набрал в лёгкие воздух, потом тихо выдохнул и принялся молча расхаживать по залу. Он всегда так поступал, когда находился в возбуждённом состоянии. Рич это знал, поэтому просто наблюдал за ним.

— Ты уверен? — нависнув над Ричем, спросил наконец он.

— Тогда, двадцать лет тому назад, я был уверен, — Рич отвёл глаза, — сейчас я хочу, чтобы ты тоже посмотрел на него. Второй ошибки быть не должно.

— Где? — Фрайс снова заходил от камина к столу и обратно. — Где ты его откопал?

— На болотах. Охотники нашли. — Рич с хрустом откусил яблоко. — Да перестань ты ходить туда-сюда. У меня скоро шея отвалится!

— На болотах? — Фрайс остановился. — Это не та история со стычкой южан с северянами?

— Быстро до вас информация доходит, — жуя, пробормотал Рич.

— Судья тут рвал и метал вовсю, — улыбнулся Фрайс, видимо, вспомнив что-то забавное, — ты же знаешь его благосклонное расположение к югу.

— Нет, — Рич насторожился. — Первый раз слышу.

— Ну, это давняя и долгая история, — Фрайс тоже взял яблоко и наконец уселся в кресло. — Расскажу как-нибудь в другой раз. Так что,' правду рассказывают, что твой найдёныш пятерых один уложил, или врут, как всегда?

— Десятерых, — Рич взглянул на Фрайса. — Голыми руками.

— Интересно, — Фрайс погладил себя по лысине. — Но ты же не из-за этого решил, что это Он?

— Естественно, я его в первую очередь прощупал, — в негодовании Рич вскинул брови.

— И?

— И ничего. Никакого контакта. Ни в одну, ни в другую сторону.

— Может, хорошо закрылся? — недоверчиво произнёс Фрайс.

— Я уже обжёгся двадцать лет назад, ты помнишь, — Рич отпил один глоток.

— У тебя Дар сильнее, поэтому я и хочу, чтобы ты с ним встретился лично. Что-то исходит иногда от него. То, что можно по ошибке принять за Дар. Это случается редко, только когда он сильно взволнован. Или во сне, когда что-то ему снится, наверное. Мои охотники рассказали, что он взял ядоплюя на руки и тот спокойно пошёл к нему. — В голосе Рича прозвучали нотки лёгкой зависти. — И это после того как тот атаковал его.

— Интересно, — Фрайс внимательно слушал Рича.

— Меня убеждает, конечно, не это. То, что он обладает огромной силой и говорит на несуществующем языке, да и не понимает простейших вещей, это, конечно, очень странно. Но я пошёл на одну хитрость, — Рич сделал паузу.

— Свёл его с Нийей.

— С той отверженкой с Приграничья?

— Да. С той самой.

— Интересно, — в который раз произнёс Фрайс, — и что она ему сказала?

— Вот это самое интересное, — Рич наклонился вперёд. — Она ему не сказала. Она у него спросила. Точнее, попросила. — Рич откинулся на диван.

— Я следил, покуда мог, но она увела его так глубоко, что я не рискнул последовать за ними. Понял только, что она попросила его показать ей то, чего нет. И он ей это показал.

— То, чего нет, — повторил Фрайс, — интересно…

— Тут впору и Ушедших вспомнить, — как бы извиняясь, добавил Рич.

— Надеюсь, ты не стал их приверженцем? — проговорил Фрайс, но было видно, что он думает о другом. — Ты что, и в самом деле думаешь, что он с Дальних Земель? — чуть слышно произнёс он.

— Похоже на бред, понимаю, но по-другому я объяснить не могу, — Рич не заметил, как тоже перешёл на шёпот, — но двадцать лет назад я понял, что сделать то, что мы давно задумали, сможет только человек, родившийся не здесь. Пусть даже и на мифических Дальних Землях.

— Может, я уже стар стал, но признайся, Рич, ты и впрямь до сих пор считаешь, что если и сумеешь найти тот самый Старый Город, то это что-то изменит?

— Не знаю, — Рич вздохнул. — Но в одном я точно уверен. У Леса есть сердце, и я хочу его найти. Вопрос, где оно? Ответ на это я и надеюсь получить в Старом Городе. Ну и древние технологии, естественно…

Фрайс помолчал, словно переваривая слова своего старого друга. Потом в который раз слез со своего кресла и несколько раз прошёлся из одного угла залы в другой. Подбросив полено в камин, он, наконец, проговорил:

— Ты слышал об одном охотнике по имени Колп? Он, если я не ошибаюсь, живёт в одной деревушке у самого Леса на южных территориях.

— Ты имеешь в виду Колпа-отшельника? — удивился Рич.

— Да, вроде так его и называл Лесничий.

— Доводилось встречаться. — Фрайс почувствовал в голосе Рича нотки уважения, — превосходный следопыт.

— Так вот, — Фрайс по обыкновению сделал паузу, — помнишь ту историю, когда у Верховного бесследно канул в Лесу его приёмный сын и все его сопровождавшие?

— Это та история, которая произошла лет семь назад?

— Да, именно. А знаешь, что он искал в Лесу?

— Ну, мало ли какая блажь могла прийти в столь юную голову! — Рич презрительно усмехнулся.

— Блажь? — Фрайс явно получал удовольствие от этого диалога. — Это ровно то, что и нам с тобой пришло в голову, если мне не изменяет память, почти сорок лет назад. Старый Город!

— Старый Город? — Рич был явно озадачен. — А при чём здесь Колп?

— Как я уже говорил, мальчишка бесследно исчез. Верховный был вне себя от горя и снарядил розыскной отряд. Правда, они ничего не нашли. Но старик не сдался и вышел через Лесничего на Колпа. Как он сумел его уговорить отправиться на поиски, я не знаю, но тот, в конце концов, согласился…

— И? — Рич даже не пытался скрыть своего любопытства.

— Колп нашёл след пропавшей группы, — Фрайс победно смотрел на Рича. За всю жизнь можно было по пальцам пересчитать моменты, когда ему удавалось по-настоящему заинтриговать друга. — Но это не всё. Видимо, и впрямь Ушедшие Боги благоволят дуракам и новичкам. Мальцу повезло. Он наткнулся на дорогу вроде той, которая описывается в древних трактатах по самоходной механике.

— Как? Где? — Рич не заметил, как вскочил со своего дивана. — Ты ничего не путаешь?

— Мне Лесничий рассказал, он в таких делах врать не будет. Вроде как малец записку оставил, там всё и описывает. Да и Колп на словах то же самое подтвердил.

— А что Лес? Не противился?

— Колп ничего такого не говорил, — задумался Фрайс. — Правда, дальше вдоль той дороги не пошёл.

— Так это что же выходит, дорога может прямиком привести к Старому Городу?

— Ну, вроде того. Только это совсем в другой стороне от того места, где мы с тобой предполагали.

— Можешь показать?

— Точно нет, но со слов Лесничего выходит, что на ладонь ближе к Северу.

— Почти на краю карты, — не то спросил, не то сам себе ответил Рич. — Странно это, но по любому мне надо будет переговорить об этом с Колпом.

— Значит, пойдёшь? — Фрайс помрачнел. — Или всё-таки ну его, этот Лес. Оставайся. Будешь жить у меня. Вместе старость коротать будем, а?

— Самое благоприятное время идти в глубокий Лес сразу после Исхода, — как будто не слыша его слов, сказал Рич. — До следующего я уже могу и не дожить. Так что пойду, непременно пойду. А после твоего рассказа уже и подавно.

— Ну и ладно, старый пень, — снял общее напряжение Фрайс, — права была моя покойная матушка, когда говорила, что горбатого только могила и исправит. Давай тогда выпьем по последней.

— Давай, — устало согласился Рич, — мне давно пора обратно.

— Решено, — подвёл итог Фрайс. — Завтра же жду вас у себя, — и, чокаясь с Ричем, добавил: — А что ты ему скажешь по поводу встречи?

— Я обещал познакомить его с человеком, у которого есть личная библиотека, — хитро прищурился Рич.

— Вот как? Он ещё и книгами интересуется?

— Я же тебе говорю, он не от мира сего.

* * *

Когда за Ричем закрылись двери, Фрайс подошёл к камину и подбросил в него сразу пяток поленьев. Его знобило. Он знал, что зала была хорошо протоплена. Но несмотря на выпитое вино, всё тело покрылось гусиной кожей.

«Грядут перемены», — с горькой усмешкой повторил Фрайс недавно произнесённые слова Рича. Он с трудом перетащил тяжёлое кресло поближе к огню. В голову лезли воспоминания далёкой молодости. Тогда он был ещё никому не известным студентом магистратуры. Его матушке стоило большого труда пристроить его туда. Как он узнал позже, она взамен отдала Городу остатки некогда огромной семейной библиотеки.

История рода Фрайса началась задолго до правления Арчи Мудрого. Их генеалогическое древо уходило корнями, возможно, даже во времена строительства Великого Города. Но страсть к азартным играм, словно проклятье, преследовала мужчин рода из поколения в поколение. От былого величия у них с матерью остался лишь небольшой домик, примыкающий к западной крепостной стене, и малая часть библиотеки. Денег катастрофически не хватало. И он, несмотря на строжайший запрет матушки, начал играть.

Надо сказать, что игроком Фрайс был отменным. Его многие считали везунчиком. Но он-то прекрасно знал, что дело было не в везении. У Фрайса с рождения был Дар. Или, как его по-другому называли, — Благословение Доминии. Фрайс был сообразительным молодым человеком. Он быстро смекнул, что не следует никому раскрывать свои способности. Поэтому играл он немного, зачастую специально проигрывал, а выигрывать старался не больше того, что в силах был заплатить проигравший. Жизнь потихоньку наладилась.

Но в один прекрасный день, точнее, вечер, он совершенно неожиданно для себя продулся в пух и прах. Фрайс в тот раз играл в карты. Он наметил себе цель обыграть торговца с Белых скал, приехавшего намедни по делам в Город. Чтобы не спугнуть толстосума, Фрайс три часа вёл игру, аккуратно повышая ставки. Потом он несколько раз подряд проиграл весьма приличную сумму, всем видом показывая, что собирается непременно отыграться. Ставки выросли уже настолько, что за столом остались только они с торговцем. Остальные игроки вышли из игры, решив не рисковать. Когда торговец потребовал «деньги на бочку», Фрайс понял, что клиент созрел. У него с собой не было столько наличности, поэтому пришлось отправлять посыльного за деньгами. Все присутствующие в этот вечер в игорном доме побросали свою игру и столпились вокруг их картёжного стола. Когда, наконец, деньги были доставлены, пересчитаны и аккуратными золотыми столбиками поставлены на бочку, за их стол неожиданно подсел худощавый молодой человек. Фрайсу он показался отдалённо знакомым, но если где-то он его и встречал, то явно не в таком заведении, как это.

Молодой человек с невозмутимым видом выложил на бочку стопку золотых монет, давая понять, что входит в игру третьим. Вокруг все зашептались. На кону стояла сумма, на которую можно было купить хороший особняк неподалёку от Главной башни. Фрайс бегло прощупал новенького и улыбнулся. Тот явно был новичок в игре и полагался на удачу. Деньги, которые тот поставил на кон, он как раз сегодня и стащил из сундука своего отчима. Фрайс отчётливо увидел этот старый сундук, обитый железом и накрытый сверху цветастым покрывалом.

Всё шло как по накатанному. Ещё не взяв сданные ему карты, он увидел, что ему пришли три картинки старшей масти и две высшей. Торговцу сегодня и впрямь везло. Ему выпала хорошая карта — три картинки высшей масти и две старшей. У новичка карта пришла вразнобой. Будет менять все, понял Фрайс. Наступил ответственный момент. Фрайс всё внимание сосредоточил на торговце. У того и так была выигрышная комбинация. Но он колебался: не улучшить ли её? Этого допустить было нельзя. Краем сознания Фрайс отметил, как новичок скинул все свои карты и набрал из прикупа, не намного лучше прежних. Торговец всё колебался. Фрайс ещё раз прощупал прикуп. Сверху лежали три картинки высшей масти. «Мне они нужнее», — усмехнулся про себя Фрайс и посмотрел в глаза торговцу. Тот взгляда не отвёл, но положил свои карты на стол, показывая, что менять не будет. «Ну и отлично! — Фрайс не спеша скинул две карты, — не буду переигрывать, четыре высшей масти более чем достаточно».

Фрайс незаметно выдохнул. Его четвёрка била тройку торговца. Картами же новичка можно было только людей смешить. «Впредь будет ему урок, как деньги у отчима воровать!» — с издёвкой подумал он.

— Открыть карты! — последовала команда распорядителя стола. Фрайс, не глядя, одну за другой выложил свои карты на стол. Торговец (видно, что нервничает) положил свои. Толпа, замершая на всё это время в полном молчании, пришла в движение.

— Вот это игра! — неслись с разных сторон голоса. — Четвёрка против тройки.

— Да ещё на высшей масти! Давно такого не видел!

— Не, а как он вытянул-то! Это ж надо, всё сбросил и четыре за раз одной масти вытащил!

— Да ещё и высшей! Во как, братцы-то, бывает!

— Правильно говорят — новичкам везёт!

«Кого это они новичком называют?» — Фрайс недоумённо взглянул на говорившего. Тот восхищённо смотрел на худенького паренька, сидевшего со смущённым видом. Фрайс вцепился взглядом в лежащие перед парнем карты. Но только взглянув в свои, он осознал, что его только что обвели вокруг пальца.

— Да уж, Фрайс, — кто-то успокаивающе похлопал его по плечу, — вот не повезло тебе, так не повезло. С такими картами даже на блеф идти было глупо.

Фрайс с трудом нагнулся и, крякнув по-стариковски, подкинул ещё одно полено в огонь. Так они и познакомились с Ричем. Тот его трюк он запомнил на всю жизнь. Несмотря на то что у Фрайса способности использовать Дар были намного выше, чем у Рича, тот сумел ловко обмануть его. «Какая тонкая работа! — в который раз восхитился Фрайс. — Так виртуозно подсунуть мне ложные мыслеобразы, что я до последнего момента ни о чём не догадывался».

Позже, когда после игры они сидели в соседнем заведении и заканчивали уже третью бутылку «Лаврейского», Рич признался, что долго к этому готовился. Это была, что называется, домашняя заготовка. Правда, ему действительно пришлось стащить из сундука отчима на время крупную сумму денег. После того как Рич предложил поделить выигранные у торговца деньги поровну, благодарный Фрайс спросил его, зачем он, собственно, всё это затеял. Рич ответил, что давно понял, что Фрайс обладает Даром, но боялся, что тот никогда в этом не признается.

«А ведь он так и остался моим единственным другом, — подумал Фрайс. — И ведь в том числе благодаря ему я сейчас занимаю такое положение. А могло бы быть совсем наоборот…»

Фрайс тяжело поднялся с кресла, подошёл к дальней, тёмной стене залы. Поморщившись, он отодвинул рукой тяжёлую, пыльную портьеру и нажал на скрытый механизм. Раздался едва слышный щелчок, и потайная дверка отскочила в сторону. Фрайс протянул руку и на ощупь достал маленький бархатный мешочек с золотистой тесьмой. Вернувшись в своё кресло, он бережно развязал тесьму и двумя пальцами вынул золотую монету. На ней был изображён блистательный правитель прошлых лет, незабвенный Арчи Мудрый. На его плече восседала с гордым видом птица. В древности, как помнил Фрайс, её называли крыланом. Этим птицам приписывалась мистическое свойство изменять судьбу в лучшую сторону, в общем, приносить удачу. Они вымерли задолго до правления самого Арчи Мудрого но почему-то на монетах его всегда изображали с ней на плече.

Фрайс несколько раз провёл пальцем по рифлёному изображению. Эта монета была очень редкой. В молодости Фрайс её получил, обыграв на крупную сумму сына главного казначея. Тому нечем было расплатиться, и он не придумал ничего лучшего, как стащить её из коллекции своего папаши. Ценность обычной на первый взгляд монетки была в том, что при её изготовлении лопнула форма, в которой она отливалась. Повреждение вскоре заметили, но пару дюжин таких монет всё же успели отлить. На них Арчи Мудрый получился изображённым и с одной и с другой стороны, вместо герба Великого Города. Так же была подпорчена и птица. Один глаз её плохо пропечатался, поэтому казалось, что она ехидно подмигивает.

Фрайс опять тяжело вздохнул. Мысли его снова и снова возвращались в тот злополучный день.

Они заканчивали последний курс магистратуры и оба были одержимы мечтой найти Старый Город. Друзья перелопатили огромное количество архивного материала, благо, являясь учениками магистратуры, имели почти неограниченный доступ к хранилищу. Это был титанический труд. Приходилось заниматься этим в свободное от учёбы время. К тому же каждый раз придумывать объяснения, зачем им опять понадобилась библиотека. Информацию собирали, что называется, по крупицам.

Большая часть сохранившихся рукописей представляла собой обычный эпистолярный жанр. Там было полно всевозможных хвалебных речей и воспеваний ратных подвигов Арчи Мудрого. Более ранних книг было очень мало. Создавалось впечатление, что их просто изъяли. Если вдруг кто-то из друзей находил хоть какое-нибудь упоминание о Старом Городе, они заносили информацию в специальную таблицу, придуманную Ричем. Там были такие графы: название источника, автор, датировка источника, ссылки на другие источники, примечания. По мере заполнения таблицы, становилось легче сортировать информацию по степени её достоверности. Если на источник вели три и более ссылки, то друзья ставили напротив пометку «считать достоверной». Через год они были уже уверены, что Старый Город действительно существовал, а не был просто красивой легендой. Проблема заключалась только в одном — установить его хотя бы примерное месторасположение.

Как это иногда бывает, им помог случай. А может быть, их труды были вознаграждены Ушедшими Богами? Как бы то ни было, до Фрайса дошёл слух, что некий старьёвщик, прибывший с пограничных земель, продаёт старинные вещи. Так как друзья интересовались любой стариной, Фрайс, не скупясь, выложил круглую сумму и купил всё, что у того было.

На поверку большая часть оказалась банальной подделкой. В лучшем случае это была просто старая рухлядь, не представляющая ничего для них ценного. В один из дней, копаясь в этом старье, друзья обнаружили странный рисунок, очень напоминающий топографическую карту. Поначалу они даже не поняли, что за местность была отображена на ней. Фрайс уже было собирался отправить его в помойку следом за остальным хламом, но Рич, присмотревшись к рисунку внимательнее, успел остановить его.

Все современные карты, по которым они учились в магистратуре, изображались одинаково. В центре размещался Великий Город. Чуть западнее проходил водораздел, называемый Быстрой Водой. За ним начиналось Прилесье с долинным рельефом, где самая высокая точка не превышала и тысячу локтей. Дальше начинался собственно Лес, и карта на этом обрывалась. На Севере, как всем известно, располагались Белые скалы с их каменоломнями и железными рудниками. Там брала своё начало Быстрая Вода и затем устремлялась, с небольшими изгибами, на юг к степнякам. Картину довершала Мировая Гладь, простирающаяся на востоке. Ясная и понятная даже ребёнку карта мира.

Карта же, как выразился Фрайс, сумасшедшего художника разительно отличалась от общепринятой. Рич, прищурившись, долго рассматривал её с разных сторон, крутил её так и эдак, даже смотрел на просвет. Потом, ткнув пальцем почти в самый верхний правый угол, сказал:

— Сдаётся мне, что мы как раз здесь.

Фрайс поначалу с недоверием и даже с опаской поглядел на друга. Не нагрел ли тому голову Орфиус?

— Сам посмотри, — оживлённо продолжал Рич, — вот Быстрая Вода, её ни с чем не спутать. Вот Белые скалы, а вот пустыня степняков. — Тут он немного задумался. — Лес только какой-то огромный получается. Хотя, с другой стороны, что мы о нём знаем?

— А, по-моему, это мазня умалишённого! — Фрайс, когда что-то не укладывалось у него в голове, сразу переходил на повышенный тон. — А это что такое по самым краям карты?

— Похоже на Мировую Гладь.

— Ха, я тебе и говорю, что это бред! — во весь рот заулыбался Фрайс. — Последнему дураку понятно, что Мировая Гладь находится от Города на Востоке. А у него, так и на западе, и на юге, и даже за Белыми скалами на севере.

Долго они потом спорили. Рич стоял на своём. Он говорил, что мы все настолько привыкли, что мир именно такой, каким мы его привыкли видеть. Но, во-первых, за многие сотни лет он мог сильно измениться. А во-вторых, это нынешние картографы, изображая мир, ставят в его центр Великий Город, а картографы, жившие пятьсот лет назад, видели его совсем иначе. В конце концов, Фрайс, уже почти убеждённый доводами Рича, воскликнул: «Слушай, Рич, а может, тогда этот самый рисовальщик и жил в этом самом Старом Городе, а?»

Потом они с линейкой в руках долго вымеряли точку по центру изображения. А затем всю ночь напролёт сопоставляли её с действующими ныне картами. Выходило, что с тех пор Лес значительно продвинулся на Восток, и если Старый Город находится там, где они предположили, то это означало, что его поиски будут сильно затруднены. Хотя правильнее сказать, и вовсе невозможны.

Тогда-то впервые Фрайс и высказал мысль, что кому-то из них придётся на какое-то неопределённое время отправиться к людям Прилесья. Возможно, пожив там, можно будет лучше узнать Лес, а если войти в доверие к охотникам, так и вообще набрать походную группу. Другой же, кто останется в Великом Городе, будет продолжать изучать архивы и готовить необходимые технические средства для экспедиции. А так как у него Дар сильнее, то и идти надо будет именно ему. Рич назвал эту затею идиотской, и какое-то время друзья о ней не вспоминали.

Ещё два года они собирали различный материал, касающийся Старого Города. Их интерес к нему не только не угас, а, наоборот, разгорался всё больше и больше по мере того, что'они узнавали. Теперь они удивлялись, как, казалось бы, такие простые вещи не пришли им в голову намного раньше?

Взять, например, те же приборы, на которых под строжайшим контролем одного из главных магистров проводились лабораторные занятия. Ясное дело, что сейчас такие приборы не делают. Максимум реставрируют отдельные детали. Как-то им с Ричем удалось попасть в святая святых, в саму мастерскую по ремонту точных приборов. То, что они увидели, не вызывало сомнений. Искусные мастеровые не делали новые. Они просто снимали целые детали с безнадёжно испорченных приборов и ставили их на ещё работающие. Теперь друзья были уверены, что всё это было изготовлено задолго до сегодняшнего времени. И след опять приводил их к Старому Городу. У товарищей захватывало дух от одной только мысли, какие ещё удивительные вещи могут находиться там.

Фрайс щелчком подбросил золотую монетку. Она высоко взлетела и, перевернувшись в воздухе несколько раз, неслышно упала на толстый ковёр перед его ногами. Фрайс по-стариковски крякнул и потянулся за ней. В этот момент отблеск камина причудливо упал на монету, и он невольно вздрогнул. Фрайсу показалось, что крылан, как и в тот предательский день, сейчас снова подмигнул ему.

«Почему я тогда смалодушничал?» — в сотый раз спросил он себя.

В тот выпускной вечер, когда они наконец получили долгожданные мантии магистров, Рич сказал:

— Ну что, Фрайс, тянуть больше нет смысла. Ты оказался прав. Без внедрения к жителям Прилесья нам не обойтись.

Фрайс тогда замешкался. С того самого разговора, когда он это предлагал, прошло два года. За это время в его личной жизни наметились перемены. Пассией Фрайса была не кто иная, как дочь самого Главного Архивариуса. Этот союз мог в будущем привести его к высокому положению в обществе. Почему он тогда не смог прямо сказать об этом Ричу, Фрайс до сих пор не мог объяснить себе. И простить.

— Давай отправимся вдвоём, — Рич продолжал, не замечая колебания друга.

— Боюсь, что Город нам в этом уже ничем не поможет.

— Нет, Рич, — возразил ему Фрайс, незаметно нащупывая в кармане заветную монетку, — если идти, то одному. И, как я уже говорил, мне будет намного сподручнее.

— У меня тоже достаточно Дара, чтобы сыграть роль местного шептуна! — завёлся Рич. — Если так стоит вопрос, то давай тогда уж бросим жребий.

— Прям так сразу? — Фрайс еле удержался, чтобы тотчас же не согласиться. Всё на редкость удачно складывалось.

— А что тянуть? — Рич был полон решимости. — Время не ждёт!

— Ну, если ты так настаиваешь, — как бы с сомненьем протянул Фрайс.

— Будем тянуть на палочках? — начал Рич.

— Давай лучше бросим монету — перебил его Фрайс, доставая из нагрудного кармашка свой золотой.

— Давай! — как-то весело согласился Рич.

— Если выпадет мудрец, ты идёшь за Быструю Воду, если герб, то я, — стараясь говорить твёрдо, произнёс Фрайс.

— Договорились, кидай!

Большой палец Фрайса выщелкнул монетку вверх. Она несколько раз крутанулась в воздухе и как бы нехотя упала на землю. В последний момент своего падения монетка блеснула в лучах Орфиуса, и Фрайсу тогда показалось, что крылан ему подмигнул. Конечно, это была игра его воспалённого воображения.

— Мудрец, — выдохнул Рич. — Ну вот, всё и разрешилось. — Он даже не стал нагибаться, чтобы ещё раз удостовериться. — Вот видишь, как судьба подмигнула тебе.

— Да. Конечно. Жребий. Ничего не поделаешь — залепетал Фрайс, быстро поднимая с земли монетку с двухсторонним изображением Арчи Мудрого и пряча её обратно в кармашек.

За окном завыла сторожевая собака. Фрайс, откинувшись в кресле, несколько раз подбросил и поймал золотой. Как и положено, каждый раз выпадал Арчи Мудрый.

«И эта косая птица, — ругнулся Фрайс. — Как тогда Рич сказал? — напряг он свою память. — «Вот видишь, как судьба подмигнула тебе». Да, правильно, так и сказал — «Судьба подмигнула тебе». — Фрайс вскочил с кресла. — Не улыбнулась, а именно подмигнула…»

— Какой же я старый кретин! — Фрайс всем весом рухнул в кресло. Оно предостерегающе скрипнуло. — Он тогда догадался! Да нет же, тупой стинх!

— ругнулся он на себя. — Он просто подыграл мне!

Рука сама потянулась к бутылке, и Фрайс, не удосужившись даже налить вино в бокал, припал губами к её горлышку.

* * *

Шептун шёл по центральной улице. Несмотря на поздний час, было многолюдно. Город готовился к Празднованию. Настроение было отвратительным. Фрайс прямо дал ему понять, что Хранители палец о палец не ударят, чтобы принять меры к спасению жителей Прилесья. «Хранители, — прошептал он, — кучка глупцов, радеющая только о своём спокойствии».

Шептун шёл напрямик, не петляя. Смысла в конспирации уже не было. Он знал, что вскоре привычная жизнь Города, да и всего Прилесья кардинально изменится. «Только отступать-то уже будет некуда», — со злостью подумал он.