Ночь прошла спокойно, без странных сновидений. Ник сел на кровати и огляделся. Все ещё спали. «Когда это Шептун успел вернуться?» — подумал он. Тут он почувствовал лёгкое покалывание, и в ушах отчётливо прозвучал голос Умки:

— Доброе утро, Ник. Ждала, когда ты, наконец, проснёшься. Не хотела нарушать твой сладкий сон.

— Умка! Ты ли это? — вслух воскликнул Ник. — Рад, что ты вернулась!

— Ну, если быть точной, я никуда не уходила.

— И у тебя, как я вижу, хорошее настроение? — Ник понял, что соскучился по знакомому голосу.

— Можно это и так назвать. Мне удалось переформатироваться. Но боюсь, что временно. Сразу хочу предупредить, что большая часть памяти мне не доступна, возможно, даже потеряна. Как только мы вошли в верхние слои атмосферы этой планеты, мой центральный процессор стал сбоить, а чуть позже и вовсе отключился. Сейчас я могу оперировать только тем объёмом памяти, которая на тот момент была задействована в операционной системе. Недоступны также и большинство моих функций.

— Что хоть с тобой произошло, ты понимаешь? — Нику показалось, что он уловил в голосе Умки нотки сожаления.

— Скорее всего, это побочный эффект искусственно наведённого квантового резонанса. То же самое, с большой вероятностью, произошло и с двигателем спасательной капсулы. Похоже, что на этой планете не могут функционировать устройства и механизмы, работающие на субволновом принципе.

— Ого, это же львиная доля всех земных устройств, — Ник даже растерялся, — от бытовой техники, до ультрасовременных кораблей «А» класса.

— От меня сейчас пользы меньше, чем от электронного утюга позапрошлого столетия. — Казалось, что если бы Умка умела вздыхать, она сейчас точно бы это сделала. — У тех хоть доступ в межгалактическую сеть был.

— Это все пирамиды? — Ник еле удержался, чтобы не начать её утешать. Ему порой хотелось вести себя с ней не как с псевдоинтеллектом, а как с обычным человеком.

— Наверняка. Квантовый резонанс может быть только искусственного происхождения. Такого эффекта не наблюдается даже при взрыве сверхновой.

— Спешу тебя утешить, — Ник улыбнулся. — Ты ненамного поглупела. Что ты говорила про свои утерянные функции?

— Долго перечислять. Из прикладных, пожалуй, то, что потеряны все видео-и звуковые архивы. Они напрямую были связаны с центральным межквантовым процессором. Мне удалось освободить часть операционной системы на восприятие. Поэтому мы сейчас и можем общаться.

— Досадно. — Ник представил себе, как он показывает Ситу какой-нибудь эпизод своей земной жизни. Или нет, лучше подошла бы «Высадка на Пандемии» из бесконечного сериала «Звёздный десант». Интересно было бы взглянуть на его реакцию. — То есть получается, что твои сенсоры работают на приём, камера пишет, но воспроизвести ничего нельзя?

— Я работаю над этим, но ничего гарантировать не могу. Ко всему к этому идёт постоянная утечка энергии из моих аккумуляторов.

— Какие-то повреждения?

— В том-то и дело, что нет. Аккумуляторы в полной исправности. Сейчас утечка слабее. На месте же нашей аварийной посадки батареи разрядились меньше, чем за час.

— Что тогда это может быть?

— Мало данных, — Умка замолчала. Потом весёлым тоном закончила: — Но в любом случае старайся больше бывать на солнце!

Ник услышал, как заскрипела кровать Сита. Мальчик сидел, свесив с неё ноги.

— Ник! С кем ты там шепчешься? — протирая заспанные глаза, спросил он.

— Что, проснулся? — Ник улыбнулся. — Тебе показалось спросонья.

— Ничего не показалось! — упёрся Сит. — Я глаза открыл, а ты сидишь и губами шевелишь. Сначала я подумал, что ты молишься. Знаешь, есть такие чудики, Ушедшим Богам всё время молятся. Вроде как помощи от них ждут. Чудики они и есть чудики. Скажи мне, Ник, вот зачем молиться богам, если они ушли?

— Может, молятся, чтобы они вернулись? — Ник пожал плечами.

— Но если они ушли, значит, их тут нет. Правильно, Ник?

— Ну, вроде того, — мысли Ника были сейчас заняты совершенно другим, и он машинально поддерживал беседу.

— Вот! — обрадовался мальчик. — А какой тогда смысл взывать к тому, кого здесь нет? Возьмём, к примеру, Валу, — начал рассуждать он, — слышишь, Ник? Храпит в соседней комнате. Вот можно прямо сейчас пойти разбудить его и попросить чего-нибудь. Хотя нет, лучше Валу не будить. Пока он не проспится, у него ничего не допросишься. Нет, давай другой пример возьмём. Лучше разбудить Шептуна. Вот что ты хочешь попросить у него? Прям сейчас возьмём и разбудим. Шептун — он добрый, никогда в помощи не откажет. Это мне понятно. А просить у Ушедших, по-моему, большая глупость и есть. Лучше уж тогда у Морока помощь попросить.

— У кого-кого? — знакомое слово вывело Ника из задумчивости.

— Ты что, Ник, меня совсем не слушаешь? — обиделся Сит.

— Слушаю-слушаю, — Ник поспешил заверить мальчишку в обратном.

— Ну, Ник, ты что, о Мороке ничего не слышал? Ты точно степняк, Ник. Почему Шептун считает, что ты не степняк? Что по мне, так точно степняк. Нет, конечно, Шептуну-то виднее будет. Шептун-то всё знает, но…

— Так что всё-таки за морок или морок-то? — Ник пристально посмотрел на Сита, чуть сузив глаза. Он уже знал, что такой взгляд заставляет мальчишку отвечать по существу вопроса.

— Ну так я тебе и объясняю. Что ты сразу на меня зыркаешь-то? Словно твой ядоплюй. Морок — это, если хочешь знать, не какие-то там Ушедшие. Он-то как раз всамделишный. Правда, никто его толком не видел. То есть видели, конечно, — поправил себя Сит, — только он в разных обличиях к разным людям приходит. Да что я тебе рассказываю, ты лучше Рона расспроси. Морок ему как-то жизнь спас. — Сит на секунду замолчал, словно переводя дыхание, потом продолжил: — Хотя нет, не любит Рон об этом говорить, давай лучше я тебе расскажу.

Ник хотел было поторопить мальчишку, но сдержался. Не дай бог ещё на какую-нибудь тему перепрыгнет.

— Как-то Рон отправился к Чёрным болотам, — начал, наконец, рассказывать Сит, — у него тогда младший брат был. То есть он и сейчас есть, только тогда он совсем маленький был. Так вот, заболел он тогда болотной лихорадкой. Сильно заболел, весь зелёный стал, почти как бородавочник. Шептун что только ни делал, ничего не помогало. На какое-то время легче станет, а потом обратно. Тогда Шептун и сказал матери Рона, что, мол, есть одно средство, которое может помочь изгнать болезнь. Клин клином, говорит, вышибить болезнь только можно. Нужен для этого болотный корень. Но не с ближайших болот, там, говорит, корни слишком молодые. Для лекарства не годятся. А нужен корень с болот, которые в самом Лесу находятся.

Ну ты же знаешь Рона, Ник, да? Он и говорит, мол, с Чёрных болот-то корень подойдёт? У всех глаза на лоб полезли. Мать отговаривать его сразу кинулась. Шептун говорит, что и поближе болота-то есть подходящие. Но Рон упёрся, ну ты же знаешь его, да, Ник?

— Знаю, знаю, а дальше-то что? — вставил Ник.

— Погоди ты! Сам же просил рассказать. Просил?

— Да, просил-просил, — миролюбиво подтвердил Ник.

— Так, значит, сиди и слушай, — нравоучительным тоном сказал Сит. — А то перебивать все горазды. Ну так вот. Собрался Рон в тот же день и пошёл в Лес. Один. Никого тогда не взял с собой. Хотя многие свою помощь предлагали. Даже Риго с собой не взял. Хотя, знаешь, какие они с ним друзья? Но даже и его не взял. Сказал, что если что с ним случится, то Риго за старшего останется. Ну так вот. Быстро, говорит, шёл. Даже на ночь не останавливался. То понятно, каждый день на счету был. В общем, дошёл он, наконец, до этих самых Чёрных болот, а там бородавочников видимо-невидимо! И большие такие, что наш дом в Долине. К корням своим и на сто шагов никого не подпустят. Ну, это-то и понятно. Корни-то эти у них, как дети для матерей наших. Из них-то бородавочники и вырастают.

Тут Рон и придумал хитрость. Ну, для Рона, может, и хитрость, а для кого другого — верная смерть. Недалеко от того места стая желтобрюхов паслась. Тоже, говорит, здоровые такие. Ясное дело, в глубоком Лесу еды-то полно. Они и вырастают. Вот такими жирными. — Словно для убедительности Сит развёл во всю длину руками. — Так вот, подкрался он к ним незаметно и как треснет одного копьём по башке. Бах! Тот с перепугу на землю кверху брюхом, бац! И лежит, — Сит засмеялся, представляя себе эту картину. — Вот ты, Ник, видел, как желтобрюх кверху брюхом своим лежит, а? Нет? Обхохочешься! Лежит, лапками своими волосатыми сучит, клешнями хлопает, а перевернуться не может!

— Ну другие-то, конечно, такой наглости не стерпели, — отхохотавшись и утерев выступившие от смеха на глаза слёзы, продолжил он, — и как бросятся всей толпой на Рона. А ему это и нужно было. Рон как припустит в сторону болот. Желтобрюхи за ним. Бегут, челюстями хлопают, будто не жрали весь день. А Рон прямиком на болота. Бежит не оглядываясь, только под ноги смотрит. С кочки на кочку перепрыгивает. В общем, он правильно всё рассчитал. Бородавочники как увидели, что на их кладку стая желтобрюхов несётся, так заухали, заворочались, задницы свои здоровые от болота поотлепляли и навстречу пошли. Ты же знаешь, Ник, они друг друга на дух не переносят, да, Ник?

— Да, Сит, — быстро подтвердил он, опасаясь, что мальчик опять переведёт тему на Ника и его родство со степняками.

— Ну вот, Рон и воспользовался этим. Пока они выясняли между собой, кто сильнее, он спокойно выдернул корень бородавочника и был таков. Вот так вот, Ник. Хороший охотник — Рон, да, Ник?

— Рон — очень хороший охотник, — нисколько не кривя душой, подтвердил Ник. — Только, Сит, ты же мне о мороке хотел рассказать, — и, не удержавшись, передразнил мальчика: — Да, Сит?

— Ну так это на обратном пути с ним случилось, — Сит не обратил на его подколку никакого внимания. — Вот что ты, Ник, за человек-то такой? Сначала сам просишь тебе что-нибудь рассказать, а потом перебиваешь через слово! Как вы там у себя в степях вообще между собой-то общаетесь? Один одно говорит, а другой одновременно с ним другое?

— Ты отличный рассказчик, Сит. — Ник пошёл на хитрость. — Мне просто о мороке хочется узнать побыстрей.

— Не Морок, а Морок, сколько раз тебе повторять? — строго отчитал он Ника. Но по глазам было видно, что слова Ника польстили ему. — Ну так вот, — продолжил мальчик, — Рон, конечно, посмотрел немного, как бородавочники с желтобрюхами мутузят друг друга. Я бы тоже на это с удовольствием бы посмотрел. А ты, Ник? Ведь, правда, интересно посмотреть-то?

— Может, ещё и увидим, Сит, — согласился с ним Ник.

— Да, конечно, увидим! — глаза мальчишки радостно заблестели. — Ну вот, где я остановился? — спросил он себя. — А… ну Рону-то смотреть времени не было. Он и пустился в обратный путь. Вскоре темнеть начало. Так далеко в Лесу, ясное дело, и ночью светло. Не так, конечно, как днём, но шагов за двадцать хорошо видно. Всё же Рон решил остановиться на ночлег. Шутка ли, четыре дня и три ночи бежать? Выбрал он полянку посуше, да от дуплистых деревьев подальше и устроился там поудобнее. Решил костёр не разводить. Лес лишний раз не тревожить. Уже стал подрёмывать, усталость начала давать о себе знать, как услышал слабый треск. Как будто кто-то на ветку наступил. Мне бы говорит, сразу бежать оттуда что есть мочи. Но кто же знал, что это мерзляки пожаловали? Рон притворился, что спит мёртвым сном, а сам из-под ресниц наблюдает.

Тут-то он их и увидел. Идут не спеша, головой водят туда-сюда, словно высматривают или принюхиваются. Да только чем там им принюхиваться? Ни глаз, ни носа у них-то и нет. Сами все белые, до синевы. Рон говорит, что от их вида у него мороз по коже пробежал. Да и как иначе-то? На то они и мерзляки. Они всё ближе подходят. Рон говорит, сижу, как вкопанный, не то что встать, копьё поднять не могу. Чувствую, говорит, от них прям-таки холодом веет. Видать, много их тогда на поляне было. Если бы два или три, то Рон бы убежал от них, это точно. А так что ему оставалось делать? Сидеть и смотреть, как они к нему приближаются. — Сита аж передёрнуло.

— А что это за мерзляки такие? — поинтересовался Ник.

— Не знаю, — Сит пожал плечами. — Старики рассказывают, что это души пропавших охотников по Лесу бродят. Говорят, что им страшно холодно, вот они и ищут живых, чтоб погреться. Только после этого человек сам мерзляком становится.

— Ну и что Рон тогда сделал? — Ник и впрямь был заинтригован.

— Ну а что тут сделаешь? — развёл руками Сит. — В таком положении только к Мороку взывать остаётся. Не к твоим же Ушедшим, в самом-то деле.

— А как взывать-то? — неожиданно для себя вырвалось у Ника.

— Ну, Ник, ты даёшь! — мальчик очень серьёзно на него посмотрел. — В такой момент каждый по-своему взывает.

— Ну и..? — нетерпеливо спросил Ник.

— Рон неохотно об этом рассказывает. Я-то подслушал эту историю, когда они с мужиками медовухи перепили. Рассказывает, что почувствовал, словно его жаром обдало. Рядом, руку протяни, словно из воздуха, появилось Оно. Вроде животное, но ни на одно виденное им раньше не похожее. А уж сколько Рону довелось разных тварей в Лесу повстречать, не пересчитаешь. Оно громко зарычало, да так, что аж до костей пробрало, и мерзляки разом остановились. Несмотря на страх, Рон старался разглядеть Морока получше, но не мог. Говорит, чувствую, вот оно, здесь. Тепло от тела исходит. Дыхание горячее. Краем глаза видишь, а как двумя посмотришь, так сразу словно растекается. Говорит, что вдруг стало так спокойно, как никогда раньше. Вдруг вижу, говорит, как бы со стороны свою мать, сидящую у кровати брата.

Так ясно вижу, что даже испугался, что в родной дом мерзляков привёл. Потом себя, убегающего от стаи рассерженных желтобрюхов. Смотрю как бы сверху, словно высоко на дерево забрался. Вижу, вот я вырываю из болота корень, и всё. Дальше, говорит, ничего не помню. Пришёл в себя, когда уже взошёл Орфиус, далеко от той поляны. Судя по сбитым ногам и царапинам по всему телу, бежал сломя голову всю ночь.

— Вот такая история, Ник, — закончил Сит свой рассказ.

— Так что же тогда получается, Сит, ваш морок — добрый и всегда приходит на выручку попавшим в беду?

— Ты что, Ник, кто тебе такое сказал? — мальчик с искренним недоумением смотрел на него. — Вообще-то, говорят, он детей крадёт.

— А, ну конечно, — заулыбался во все зубы Ник, — давай угадаю, — тут он скривил жуткую гримасу, — потом он их сжирает!

— Дурак ты, Ник! — обиделся мальчик. — И что у тебя за глупая привычка то и дело скалиться? Морок может помочь, а может и, наоборот, прихлопнуть тебя словно червя древесного. Сколько случаев рассказывали. Один раз он заманил охотников из Нижней деревни…

— Что ты с утра пораньше, небылицы рассказываешь, — раздался скрипучий голос Шептуна — добрым людям спать не даёшь?

— Да это мы так, — Сит слез, наконец, с кровати, — разговоры разговариваем, да, Ник?

— Давай, иди буди наших, а то они своим храпом, не ровён час, дом обрушат, — Шептун, кряхтя, начал одеваться. — Скажи, чтоб собирались быстрей. Пойдём сейчас отобедаем, а вечером нас с Ником в гости ждёт один уважаемый человек.

* * *

Клео открыла глаза. Сквозь тяжёлый балдахин, висевший над её кроватью, пробивались ласковые лучи Орфиуса. Настроение было радостное. Девушка поймала себя на том, что беспричинно улыбается. Она нахмурилась, словно пытаясь что-то вспомнить. Что-то ей сегодня снилось хорошее, но что? Какой-то свет, вроде мужское лицо. Да, симпатичное такое лицо. Кажется, он ей улыбался. Да, точно. Приятной такой, открытой улыбкой. И искренней. Она попыталась вспомнить черты его лица, но как это бывает, чем больше стараешься вспомнить свой сон, тем хуже это получается. Осталось только приятное ощущение чего-то лёгкого и хорошего.

Клео тряхнула густыми волосами, и они волнами скатились ей на плечи. Девушка встала с кровати, распахнув пошире балдахин. Орфиус заливал своим светом всю её огромную спальню. Мраморный пол, выложенный умелыми мастерами с Белых скал, прям-таки искрился в его лучах. Клео, как была, босиком подошла к большому, во всю стену, окну. Её покои находились на самом верхнем ярусе Главной башни.

Внизу, как на ладони, лежал Великий Город. Она улыбнулась. Город готовился с размахом отметить праздник Первого Исхода. По улицам сновали гружёные повозки, мастеровые украшали разноцветными флагами фасады домов. Простые горожане спешили закончить все свои дела. Празднование продолжится целых три дня и три ночи. В это время, по давно заведённому обычаю, работать запрещалось. А то тварей из Леса накличешь.

В северной части Города возвышалась Арена. Клео знала, что там сейчас полным ходом кипит подготовка к Ритуалу. Он был главным и самым ожидаемым событием. Посмотреть на него съедутся не только горожане, но и люд со всех окрестных земель.

На сегодня ожидалось прибытие официальной делегации айваров. Это была правящая каста воинов с Белых скал. С айварами Город жил в мире и согласии со времён Арчи Мудрого, положившего конец беспрестанным войнам за железные рудники.

А на завтра планировалась встреча Вождя Высочайшего Гурта степняков с его многочисленной свитой. Клео сморщила носик. Она не любила этих грязных, плохо пахнущих дикарей.

Когда в двенадцать лет она сбежала из дома, ей пришлось больше месяца скитаться по их бескрайним степям. Хвала Ушедшим, её вовремя разыскал Гунн-Терр со своими воинами. Несколько раз, изнемогающая от жажды и усталости, девочка приближалась к их стоянкам, надеясь на помощь и приют. Но ни один степняк так и не пустил её в свой гэр. Несмотря на то что открытых столкновений Города с Высочайшим Гуртом не было больше двадцати лет, стойкая ненависть к горожанам, видимо, впитывалась ими с молоком матери.

Приютила её тогда древняя старуха-отшельница. Имени своего она так девочке и не открыла. Напоследок, прощаясь, старуха вложила в её руку грубо вылепленную из глины фигурку человека. Через его голову была продета верёвочка, сделанная из конского волоса. Клео с удивлением посмотрела на неё, и старуха шамкающим шёпотом сказала: «Бери, девочка, не бойся, это онгон, он укажет тебе на твоего суженого, когда время придёт». Клео скорее из вежливости спросила: «А как же он мне это укажет?» Старуха улыбнувшись беззубым ртом и ответила: «Как встретишь его, так онгон прахом и рассыплется».

«А не надеть ли мне этот онгон и в самом деле на Ритуал? — Клео в задумчивости нахмурила лоб. — Может, найдётся какой-нибудь смельчак, который решится принять участие в Большой Охоте? Ерунда, конечно, каждый знает, что это верная смерть. А если вдруг и случится такое, то, по правилам Ритуала, отказать победителю она будет не в праве, понравится он ей или нет. — Клео улыбнулась, вспомнив слова отца о младшей дочери Арчи Мудрого.

— А, вот ты где! — обрадовалась девушка. Пока голова у неё была занята размышлениями о предстоящем празднике, она не переставала рыться в своих многочисленных сундучках и шкатулках. — Давай-ка я тебя всё-таки примерю. Вряд ли, конечно, ты подойдёшь к моему наряду. Хотя высокий ворот платья будет закрывать мою шею. Тогда и впрямь тебя можно незаметно под него надеть.

Клео подошла к зеркалу и приложила глиняного человечка к своей груди.

— Так, а как же тебя завязать на шее?

Конский волос, выполняющий роль верёвки, никак не хотел завязываться.

— Ой! — узелок развязался, и глиняный человечек с глухим стуком упал на мраморный пол. — Вот ведь дура! — Клео зажмурила глаза. — Столько лет хранила! — Она с опаской посмотрела вниз, ожидая увидеть разлетевшиеся во все стороны осколки. Но нет. Онгон, как ни в чём не бывало, лежал на полу. Только закатился под кресло. Клео опустилась на колени и взяла его в руки.

— А ты крепенький, однако! — она внимательно посмотрела, не отбился ли кусочек. Онгон, как ни странно, был целым и невредимым. — А по виду и не скажешь!

Клео осторожно положила его обратно в шкатулку и закрыла крышку. «Теперь-то уж точно непременно надену! — решила девушка. — Только служанку попрошу помочь завязать».

* * *

Ник стоял на пыльной брусчатке и с любопытством разглядывал местный люд. Жизнь в Городе кипела. Ник, привыкший уже к неторопливой, даже размеренной жизни в Долине, сейчас с удивлением крутил головой во все стороны. Первое, что бросалось в глаза, это пёстрые и совершенно разные одеяния местных жителей. Казалось, что все соревнуются в неповторимости своих нарядов. Само понятие моды, похоже, здесь напрочь отсутствовало.

Исключение разве что составляли стражники, сразу выделяющиеся из всей этой суетящейся толпы. Надо сказать, что стражников было немало. Посередине площади возвышался помост, на котором глашатай, не замолкая ни на минуту, призывал всех желающих принять участие в каком-то ритуале. Голос у него был зычным и хорошо поставленным. Поэтому, несмотря на гомон толпы, до Ника доносились обрывки его фраз.

— …бросить вызов судьбе! — вещал глашатай. — Завоевать сердце красавицы… заслужить величайшую просьбу!

«Что-то долго Шептун не возвращается», — подумал Ник. Его уже начала утомлять снующая вокруг толпа. Вдобавок воздух был просто пропитан запахом всевозможных нечистот. Ник вспомнил, как читал по школьной программе о земных городах эпохи Средневековья. Там, кажется, вообще принято было выливать помои чуть ли не перед домом. Здесь вроде до этого не доходило. Но то, что где-то неподалёку была выгребная яма, сомневаться не приходилось.

Валу, Рон и Сит остались коротать время в корчме «Винный Погребок», а они с Шептуном отправились в городское казначейство, договариваться о получении награды за добытую грибницу. Старик велел ему ждать у парадных ворот, чем Ник уже битый час и занимался. Вечерело. Красноватый диск Орфиуса уже почти наполовину опустился за западную крепостную стену. Ему на смену поднимался зеленоватый полумесяц ближайшей планеты. Местные звали её Доминией.

Наконец, ворота распахнулись, и на ступенях появился недовольный Шептун.

— Придётся проторчать здесь до конца Празднования, — проворчал он, — у них де и без нас забот хватает.

— А что это за праздник такой? — Ник обрадовался появлению Шептуна.

— Начало Исхода празднуют, — буркнул старик, — что с этих горожан взять? Радуются неизвестно чему, словно дети малые. Ладно, Ник, пусть себе веселятся, а нам пора сейчас одного человека навестить. Это у него книг полно, помнишь, я тебе говорил?

— Да, спасибо, Шептун! — Ник заметно оживился. — Он, наверное, очень много знает? — Ник чуть было не сказал «об этом мире», но вовремя одёрнул себя.

— Достаточно много, — Шептун, видимо, хотел что-то ещё добавить, но только махнул рукой. — Пошли, Ник, торопиться нам, конечно, некуда, но и на площади торчать неохота. Отвык я от всего этого шума-гама.

По дороге им ещё пару раз попадались глашатаи, зазывающие зевак на местное шоу. Чтобы хоть как-то скоротать время, Ник спросил:

— А куда это они всех зовут-то, а, Шептун?

— Да развлечения у них тут такие. Раз в десять лет собираются самые оголтелые мужики и дубасят друг друга до полусмерти.

— А зачем им это? — удивился Ник.

— Кому чего, — проворчал по своему обыкновению Шептун. — Кто молодуху хочет заполучить, кто Величайшую Просьбу, а кто и просто покрасоваться перед толпой.

— А что за просьба-то такая, величайшая? — Ник хотел было спросить про «молодуху», но как-то постеснялся.

— А кто все испытания пройдёт, тот может просить, что ему надобно больше всего.

— Какой интересный обычай.

— Это всё от безделья! — Шептун явно не одобрял его заинтересованности.

— Столько здоровых молодых мужчин калечат друг друга. А ради чего? Вот скоро накличут Исход, вот тогда и посмотрим.

Ник решил больше с вопросами к старику не приставать, и всю дальнейшую дорогу они прошагали молча. Уже совсем стемнело, как Шептун вдруг схватил его за руку и увлёк за собой сквозь явно декоративный кустарник.

Там, чуть поодаль от калитки, их уже поджидал человек с фонарём в руках. Молча кивнув, мужчина повернулся и быстрым шагом пошёл к видневшемуся в темноте силуэту дома. Они так же быстро последовали за ним.

* * *

Когда Чёт открыл дверь и пропустил в залу гостей, Фрайс грузно поднялся со своего кресла, постаравшись натянуть на себя самую приветливую улыбку. Он быстро кивнул Ричу и внимательно оглядел его спутника. «Здоров! Ничего не скажешь. Когда в дверь входил, даже пригнулся слегка…» — отметил про себя Фрайс.

Незнакомец стоял в дверях и улыбался во все свои крепкие белые зубы.

— Ну что же вы стоите! — радостно воскликнул Фрайс, стараясь как можно искренне показать своё радушие. — Проходите и устраивайтесь, где пожелаете. — Тем не менее он жестом показал на низкий диванчик, приглашая Ника присесть на него. Фрайс был невысокого роста и не любил общаться с людьми выше себя. Он в своё время специально заказал такой диван. Посетители, когда садились на него, оказывались внизу. Теперь уже им приходилось смотреть на хозяина, восседающего на высоком кресле, снизу вверх, что давало тому некое психологическое преимущество. А если учесть, что сидеть на диванчике было ещё вдобавок и неудобно, колени оказывались почти на уровне лица, то от этого эффект только усиливался. Ник, поблагодарив, сел, слегка развалившись и вытянув вперёд во всю длину свои ноги. Похоже, чувствовал он себя на нём весьма комфортно. Рич незаметно улыбнулся. Он давно знал о фокусе Фрайса и всегда садился на стул рядом с его столом.

— Ну что, не будем нарушать традицию? — Фрайс ловко откупорил бутылку «Лаврейского» и кивнул в сторону стола, загодя сервированного различными яствами и деликатесами.

Когда бокалы были наполнены, хозяин спросил:

— Вы останетесь посмотреть на Празднование? На этот раз Ритуал обещает быть ещё более зрелищным. В нём примут участие, как я слышал, несколько воинов айваров. И ходят слухи, Высочайший Гурт выставит своих бойцов. Боюсь, что наши дальше первого испытания не пройдут.

— Придётся задержаться, — Шептун скривился. — Эти лентяи из казначейства, видите ли, не получили ещё подтверждения от канцелярии.

— О! Это одна из их любимых отговорок, — расхохотался Фрайс. — Я похлопочу, но только после Празднования. Сейчас бесполезно, они уже наверняка начали отмечать. А ты, Ник, — без всякого перехода спросил он, — ты когда-нибудь участвовал в Праздновании?

— К сожалению, ещё не доводилось, — Ник развёл руками.

— Наверное, издалека к нам пришёл? — словно мимоходом поинтересовался Фрайс.

— Лучше сказать, прилетел, — поправил его Ник, — только в это никто не верит, даже он, — Ник кивнул на Шептуна.

— Вот как? — нисколько не удивился Фрайс. — Ты умеешь летать?

— Люди сами по себе не могут летать, нужны специальные… — Ник задумался, — нужны специальные приспособления. Боюсь, мне не хватает слов из вашего языка, чтобы это объяснить, — Ник виновато потупился.

— Не хватает слов, значит? Интересно. Ну ничего, ничего, — словно успокаивая его, проговорил Фрайс. — Ну и где же ты жил до этого?

— Мы уже общались с Ником на эту тему, — пришёл тому на помощь Шептун, — у тебя сохранилась карта?

— Ты хочешь? — вместо ответа спросил его Фрайс.

— Да. Покажи ему.

Фрайс постоял какое-то время, словно раздумывая. Потом всё же решился и направился в глубину зала. Через некоторое время он вернулся, держа в руке свёрнутую в трубочку карту, с виду напоминающую кусок пожелтевшего пергамента. Фрайс аккуратно развернул его и, положив на стол, прижал с двух сторон увесистыми на вид статуэтками. Все трое склонились над картой.

— Ты что-нибудь в ней понимаешь? — с сомнением, даже чуть с пренебрежением, спросил Фрайс у Ника.

— Подождите, — Ник нахмурился. — Это же Быстрая Вода?

— Правильно, — приободрил его Шептун.

— Тогда это Лес, — Ник ткнул пальцем в левую часть карты, — а это тогда, получается, Город. Тут степь, здесь скалы, забыл, как вы их называете.

— Неплохо, неплохо, — проговорил Фрайс.

— Только, видимо, это устаревшая карта или масштаб нарушен, — Ник не заметил, что произнёс слово «масштаб» по-русски. Однако его, судя по всему, прекрасно поняли. — Сейчас Лес намного ближе, чем показано здесь.

— Интересно… — протянул Фрайс. Он старался ничем не выдать своего удивления. Им с Ричем, чтобы разобраться в этой старинной карте, понадобилось куда больше времени. А этот дикарь, как про себя думал о Нике Фрайс, запросто читал её.

— Меня больше интересует не это, — как ни в чём не бывало, продолжал тот, — по карте видно, что мы, — он как бы обвёл по её контуру пальцем, — окружены, как это у вас называется?

— Мировая Гладь, — Фрайс весь напрягся.

— Назовём её так, — Ник, казалось, не замечал ничего вокруг. — А покажите мне, пожалуйста, — он запнулся, подбирая слова, — более полную карту…

— Более полную? — как можно небрежнее ответил Фрайс. На самом деле он был в полной растерянности. Разговор самым неожиданным для него образом свернул с заранее намеченного им русла на зыбкую почву. Дальше шли только совершенно засекреченные исследования, о которых знало ограниченное количество доверенных людей. Ни Рич, ни тем более Найдёныш в их число не входили. Что из этого следовало? Фрайс лихорадочно просчитывал варианты. Кто этот дикарь? Шпион степняков? Айваров? Может, за этим стоит Судья? От этого старого хитреца, славившегося своими непредсказуемыми многоходовками, можно было ожидать любую пакость.

— Нет более полной карты, Ник, — проговорил Рич, с нескрываемым интересом глядя на него. — Только эта, да и то её достоверность под большим сомнением.

— Странно, — Ник с удивлением посмотрел сначала на Шептуна, потом на Фрайса. До него только сейчас начало доходить, что эти люди могли просто не знать, что за пределами этого материка или острова существуют ещё земли.

Тем временем Фрайс сходил и вернулся с ещё одной картой.

— Вот, — раскладывая её рядом на столе, сказал он, — эта самая последняя карта нашего мира.

— Да, точно, я был прав. Лес и в самом деле проходит сейчас намного ближе к Быстрой Воде. — Ник внимательным взглядом окинул новую карту. — А почему Лес так урезан с Запада, и, как её? Мировая Гладь изображена только с Востока? Это же только половина, если не меньше вашего мира?

Рич с Фрайсом переглянулись. Настал момент, ради которого, собственно, и была организована эта встреча. За время разговора Фрайс несколько раз прощупал Ника. Как и говорил Рич, никаких признаков Дара у дикаря не обнаружилось. Также ему не удалось хоть как-то воздействовать на него. Что было само по себе очень странным. Таких случаев Фрайс не встречал за свою долгую жизнь ни разу. Дар действовал на всех. Как на людей, так и на любую, даже самую кровожадную лесную тварь. Все известные ему растения также реагировали на него. Другое дело, что обладающий Даром мог сопротивляться наведённому на него воздействию и даже полностью его нейтрализовать. Но дикарь не делал попыток закрыться от Дара Фрайса, он просто его не замечал.

В другое время Фрайс с большим бы удовольствием поэкспериментировал с юношей. Возможно, со временем и удалось бы разобраться в этой его особенности. Но сейчас ему больше всего вдруг захотелось, чтобы этот найдёныш был от него как можно дальше.

Восемь лет назад, когда он сменил на посту умершего от старости Алхимика, в его распоряжении оказался большой закрытый архив. За те сведения, которые хранились в нём, юноша Фрайс без колебания отдал бы свою правую руку. Его несколько раз так и подмывало рассказать Ричу, что его догадка о возможном существовании Дальних Земель — не вымысел древних летописцев, а вполне достоверный факт. Но теперь он был Хранителем.

Все исследования Мировой Глади были строго засекречены. Ими непосредственно руководил Верховный. Исполнителем же его воли был Судья. Как догадывался Фрайс, их цели не во всём совпадали. Между ними велась какая-то незримая игра. Оказаться же, что называется, между молотом и наковальней в планы Франса совершенно не входило. А тут вдруг на пороге его дома появляется какой-то дикарь, найденный при не совсем ясных обстоятельствах, и ведёт разговоры о вещах, которые известны лишь избранным, как о само собой разумеющемся. За разглашение таких сведений, в лучшем случае можно было оказаться в каменоломнях Белых скал. А о худшем не хотелось и думать.

«Надо от него поскорее избавиться, — размышлял Фрайс. — А Рич, судя по всему, так и остался одержим идеей поиска Старого Города. Хочет отправиться вместе с дикарём в глубокий Лес? Отлично! Мешать им не буду. Даже помогу чем смогу». Он кивнул Ричу, как бы давая понять, что он согласен.

— Ты странный человек, Ник, — начал Рич, глядя тому в глаза, — словно не от мира сего. Оставим в покое твоё происхождение. Прилетел ли ты, пришёл, или приплыл — это не важно. Мне показалось, что ты чувствуешь себя здесь чужим, так?

— Так, — Ник не стал отрицать очевидное.

— И хотел бы вернуться обратно, так?

— Так.

— Но не знаешь, как это сделать, — в словах Рича прозвучало скорее утверждение, чем вопрос.

— Да, Шептун, — кивнул ему Ник, — но я намерен это выяснить.

— Вот и хорошо. Тогда тебя может кое-что заинтересовать.

— Я весь внимание, — Ник непроизвольно подался вперёд.

— Здесь требуется некоторое отступление, — начал Рич, довольно поглядывая на Ника. — Помнишь ту историю, которую рассказал тебе Сит по дороге в Город?

— Да, какая-то легенда о первом исходе, я полагаю…

— Так вот, Ник, эта легенда не так далека от истины. Мы с Фрайсом несколько лет посвятили изучению различных манускриптов, так или иначе связанных с той эпохой. Не буду тебя утомлять их перечислением. На это ушла бы уйма времени, которого у нас, к сожалению, нет. Расскажу только о выводах, к которым мы пришли. Они не бесспорны, но это лучшее, что у нас есть. Так вот…

Наши предки появились на этой земле примерно шесть-семь столетий назад. В старинных летописях нам удалось найти несколько ссылок на ещё более древние источники, где сказано, что они пришли с Дальних Земель и основали Старый Город. Эти названия также упоминаются во многих устных преданиях. Поэтому мы и пришли к выводу, что Старый Город действительно существовал и был расположен вот в этом районе. — Рич ткнул пальцем в центр древней карты. — В течение довольно долгого периода, возможно, двух столетий, люди там жили и процветали. Потом по какой-то причине были вынуждены оттуда уйти. Я предполагаю, что причиной стало усиление активности Леса. Уходили, скорее всего, в спешном порядке. На это указывает, например, то, что Великий Город был заложен только спустя столетие после тех событий. Но ведь правильнее было бы сначала построить его, а уже затем начать переселение. Посему складывается впечатление, что люди просто-напросто бежали, спасая свои жизни. А если это так, то можно только представить, сколько добра было оставлено там. — Рич вздохнул. — Ты только не думай, что нас интересуют обывательские ценности. Куда важнее будет найти там старинные приборы и приспособления, которыми пользовались наши предки. А они были куда искуснее, чем современные мастера. К сожалению, за всё время существования Великого Города мы так и не научились даже копировать подобные механизмы. Кроме этого, я лично считаю, что только там можно докопаться до причины такого быстрого расширения Леса, — тут Рич взглянул на Фрайса, — хотя Хранителям, похоже, до этого совсем нет дела.

Ник с интересом и некоторым удивлением слушал Шептуна. Он не ожидал от него такого красноречия. «А старик-то оказался не прост, ой как не прост, — думал Ник, — да и хозяин, тоже, видать, не последний человек в Городе. Во всяком случае, начинает вырисовываться хоть какая-то картина.

История и впрямь очень интересная. Вполне возможно, что люди пришли сюда с материка. По какой-то непонятной пока причине оказались отрезаны от остального мира. Может, ядерная война? Нет, не похоже. Зонды-разведчики не обнаружили повышенного радиоактивного фона. Должно быть, что-то другое. Ладно, пока пропустим это. Что было дальше? Построили Старый Город. Логично. Двести лет жили там и, как говорится, не тужили. Потом произошёл какой-то конфликт с Лесом. Стоп. Здесь опять начинаются непонятности. Что за конфликт? Экологическая катастрофа? Не похоже. Скорее, наоборот. Появление новых, агрессивных видов в животном мире? Мутации? Чем они могли быть вызваны? Жёстким излучением? Тогда бы осталась остаточная радиация. Но исследования зондов показали её отсутствие. — Ник понял, что в своих размышлениях пошёл по второму кругу. — Это тоже пропустим. Что ещё? Колонисты, назовём их так, пришли сюда с материка. Принесли с собой всевозможное оборудование, механизмы, приборы и так далее. Некоторые из них, если я правильно понял Шептуна, в рабочем состоянии до сих пор. Что не может не вызывать восхищения создавшими их конструкторами и инженерами. Возможно, их и создавали, чтобы они могли работать в сложных условиях? — Мысли разбегались в разные стороны. Ник усилием воли заставил их течь в одном направлении. — Хорошее качество сборки, понятно, что дальше?»

Тут вдруг ему вспомнилась история, произошедшая на планете с красивым, хотя и немного странным названием — Земля Обетованная.

Насколько Ник знал, его отец проработал там наблюдателем в течение нескольких лет. Планета навсегда вошла в анналы истории освоения человечеством Глубокого Космоса. Ей до сих пор уделяют место в серьёзных учебниках по самым разным научным дисциплинам.

Земля Обетованная была открыта не так давно, лет за 50 до рождения Ника, но вся история началась гораздо раньше.

В 2345 году с космической базы, расположенной на Плутоне, стартовала Девятая межзвёздная экспедиция. Звездолёт, несмотря на своё величавое название «Громовержец», представлял собой, по сути, обычный, хоть и очень большой грузовой космический корабль. До этого он использовался для доставки тяжёлых ферм и конструкций, предназначенных для строительства орбитального завода по добыче тяжёлых изотопов на спутнике Юпитера Ио.

Всё это происходило на самой заре полётов человека к звёздам, когда земляне только-только начали осваивать нуль-пространственные переходы, называемые сейчас прыжками. В 2307 году, за 38 лет до описываемых событий, в звёздной системе Альдебарана беспилотным разведывательным кораблём была обнаружена планета 3467–1008/К. Она оказалась пригодной для жизни человека. К ней отправили ещё несколько зондов-разведчиков, которые полностью подтвердили полученные данные. Тогда и было принято решение о колонизации планеты 3467–1008/К.

Для этих целей отлично подходил «Громовержец». Он должен был доставить на планету 45 000 первых колонистов и массу полезного груза. Единственная проблема заключалось в том, что он был оснащён ионными двигателями. Они хорошо подходили для передвижения в пределах Солнечной системы, развивая максимальную скорость до 200 километров в секунду, но, естественно, не годились для межзвёздных перелётов. Было принято решение не проводить кардинальные изменения в конструкции звездолёта. Земные инженеры просто навесили на него добавочные субпространственные двигатели типа «Пульсар».

Планета 3467–1008/К находилась от Солнечной системы на расстоянии 50 парсек, или в 150 световых годах. Чтобы достигнуть звёздной системы Альдебарана, используя двигатели типа «Пульсар», по расчётам требовалось сделать не меньше пятнадцати субпространственных переходов. Дальше звездолёту предстояло идти к планете на ионных двигателях.

Запуск «Громовержца» прошёл в штатном режиме. Прямая трансляция шла по всей Солнечной системе. Отойдя от Плутона на расчётные сто тысяч километров, «Громовержец» ушёл в субпространство. Что произошло дальше, никто так и не узнал, но в расчётной точке своего первого выхода звездолёт не появился.

Созданная для выяснения этого инцидента комиссия тогда ни к какому общему выводу не пришла. Высказывались различные и весьма противоречивые версии. Одна из самых популярных была та, что, мол, звездолёт попал во временную петлю и в точке выхода появится только через год или два после даты ожидаемого события. Эта версия была хороша только тем, что оставляла робкую надежду родным и близким ушедших в прыжок астронавтов. Тем же, кто не понаслышке был знаком с единой теорией флуктуационного поля, эта версия представлялась весьма сомнительной.

О «Громовержце» вновь заговорили лишь спустя почти три столетия после его трагического исчезновения. В 2635 году была открыта планета 105787-35691/Р, в дальнейшем всем известная как Земля Обетованная.

Открыта она была не случайно, а в ходе полномасштабной миссии по обнаружению планетарных систем с подходящими условиями для жизни. Она попала в список из одного миллиона планет, находящихся в малоисследованном секторе F. Этот список обнародовал Межгалактический департамент исследований, основываясь на обработанных данных более ста миллиардов планетоидов. Главным критерием отбора была, естественно, шкала Рихтера — Гаусса. После одобрения списка путём всеобщего голосования, к каждой из планет, попавших в него, был отправлен разведывательный зонд.

В декабре 2635 года по земному стилю все обитаемые уголки Межгалактического Союза облетело сенсационное сообщение. Была обнаружена планета с населяющими её разумными существами. Мало того, что эти существа были разумными, так они ещё и относились к гуманоидному виду. А показанные во всеобщем эфире цифровые видеозаписи и снимки жителей неизвестной планеты и вовсе произвели эффект разорвавшейся бомбы. Аборигены — по крайней мере, по своему внешнему виду — практически ничем не отличались от людей.

Это, конечно, была сенсация. Десятки, если не сотни тысяч энтузиастов-исследователей со всех уголков обжитого Космоса устремились туда. Межгалактическому департаменту по контактам срочно пришлось вводить карантин и устанавливать зону отчуждения. Допуск в неё был строго ограничен. Это были вполне адекватные меры. Если бы не они, то количество желающих пообщаться со своими братьями по разуму вскоре бы превысило количество этих самых братьев по разуму.

Через какое-то время с развёрнутой над планетой орбитальной научно-исследовательской базы начали поступать первые сведения. Аборигены, условно говоря, находились на ранней, феодальной стадии развития. Вели между собой постоянные кровавые войны. Повсеместно использовался принудительный труд. Что же касается уровня развития у них культуры и искусства, то по этому вопросу приходилось пока только строить предположения.

В Мировом Совете разгорелись нешуточные страсти по поводу того, что, собственно, делать дальше. Мнения, как всегда, разделились. Представители Департамента истории требовали немедленно отправить на планету группу своих учёных для обеспечения, как они выразились, сохранности исторического пласта, в котором жили её обитатели. Представители от Департамента общественного обеспечения требовали незамедлительно выслать гуманитарную помощь, а директор Департамента здоровья и вовсе предложил чуть ли не насильственное лечение и поголовную вакцинацию аборигенов. Дальше всех во всеобщем хаосе прений зашёл Департамент социологии, высказавшийся за срочное и безотлагательное внедрение в среду аборигенов общеобразовательной программы с постройкой для этого школ, а в дальнейшем и институтов.

Словесные баталии бушевали довольно долго, пока слово не взял Громов, директор Департамента по контактам. Его выступление заняло не более трёх минут и свелось к тому, что каждый должен заниматься своим делом, а так как речь идёт об установлении контакта, то этот случай как раз и попадает в сферу его ответственности.

Несмотря на царивший в тот день в Мировом Совете накал страстей, особых возражений не последовало. Скорее всего, из-за того, что многие ведущие учёные так или иначе были связаны с работой в Департаменте по контактам. Да и некоторые члены Мирового Совета занимали в нём ответственные посты. Был всё же утверждён Наблюдательный Совет, в который вошло по одному представителю от каждого департамента.

Специалисты Департамента по контактам со всем усердием принялись за работу. Сбор данных по планете и её обитателям вёлся в круглосуточном режиме. Вскоре о планете 105787-35691/Р знали практически всё, начиная от содержания в процентном соотношении элементов в её жидком ядре и заканчивая точными данными о количестве населения, как мужского, так и женского пола. Все сведения поступали сначала на орбитальную станцию, затем передавались аналитикам Департамента по контактам и параллельно в Институт исследования космоса на Земле.

Как это ни странно, но первым заметил некие нестыковки никому тогда не известный молодой аспирант-аналитик Карл Вальштейн. Он в то время проходил свою первую практику в филиале Института исследования космоса, расположенном в штате Пенсильвания. Это уже потом учёные мужи только и могли, что разводить руками и говорить в своё оправдание, что, дескать, всех ввела в заблуждение изначальная установка на то, что жители планеты 105787-35691/Р — её аборигены. Как бы то ни было, но именно отчёт Вальштейна заставил всех посмотреть на находку под другим углом зрения. Вскоре были установлены все обстоятельства этой запутанной истории.

Вспомнили, что в 2345 году с космической базы на Плутоне была отправлена трагически известная Девятая межзвёздная экспедиция. Оказалось, что небезызвестный звездолёт «Громовержец», нырнув в субпространство, вышел не в расчётной точке, а оказался выброшенным за две тысячи парсек в неизвестный сектор Вселенной. Что случилось дальше, было частично восстановлено благодаря чудом уцелевшему за три века дневнику корабельного врача.

Капитан «Громовержца» и его команда повели себя как настоящие профессионалы.

Благодаря их мужеству и самоотверженности удалось тогда избежать понятной паники среди пятидесяти тысяч пассажиров звездолёта. В течение почти трёх лет они безо всякой надежды на возвращение блуждали в неизвестном им Космосе. Пока, скорее всего, случайно и не была обнаружена планета с пригодной для жизни средой обитания. С лёгкой руки одного из пассажиров звездолёта она была названа Землёй Обетованной.

Не успев оправиться от первого шока, Галактическое Содружество вверглось во второй. Поначалу все облегчённо вздохнули. Стало понятно, что это не какая-то там инопланетная раса, а самые что ни на есть прямые потомки землян. Уже почти было принято решение отозвать полномочия у Департамента по контактам и передать их в какое-нибудь более подходящее для этого случая ведомство, как на очередном чрезвычайном совещании Мирового Совета взял слово академик Бенджамин Планк. Будучи по образованию историком-социологом и имея почти столетний опыт в изучении экзо социумов инопланетных рас, он быстрее всех разобрался в сложившейся ситуации.

Прежде всего он попросил Совет не торопиться и не принимать поспешных решений. «Иначе, — предостерёг он, — мы все окажемся в таком затруднительном положении, что недавнее фиаско с аборигенами покажется вульгарным, но вполне приемлемым анекдотом.

Жители Земли Обетованной являются плоть от плоти землянами и, с одной стороны, имеют полное право войти в Галактическое Содружество. Если бы мы застали на этой планете непосредственно героев Девятой межзвёздной экспедиции, то этот вопрос вообще бы не стоял на повестке дня. Период их интеграции в нынешний социум, я думаю, для многих из них прошёл бы достаточно быстро и безболезненно. С этим, я уверен, блестяще бы справился Департамент социологии. Но за три века на планете сменилось, по меньшей мере, двенадцать поколений. Думаю, точная цифра вскоре будет установлена. Поскольку они были невольно изолированными от alma mater, коей для всех и всегда являлась Земля, произошла неизбежная и, главное, необратимая деградация их социума. Сколько понадобится времени, с позволения сказать, на подтягивание их до нашей планки, я не берусь сейчас судить.

Но это только одна сторона медали. Есть и вторая. Как мы знаем, на планету благополучно высадились около сорока тысяч человек. Сейчас население планеты составляет более полумиллиона. Несмотря на довольно сложные местные условия существования, они сумели приспособиться к ним и значительно увеличить свою популяцию. Да, они утратили технические знания. Я думаю, все сидящие в этом зале видели видеозапись, как один из аборигенов использовал переносной молекулярный микроскоп в качестве приспособления для колки местных орехов. Но они сумели создать определённую структуру власти и общественной жизни. Понимаю, что любого современного человека откровенно шокирует многое, происходящее там. Но смею заверить, что и в истории Земли хватало чёрных пятен. Не хочу сейчас быть втянутым в долгие дебаты. На них ещё будет время.

Сегодня же я хотел бы попросить Совет рассматривать население этой планеты не как землян, попавших в бедственное положение, а как сложившийся социум и даже, не побоюсь этого слова, самодостаточную цивилизацию. И в заключение, прошу оставить все полномочия Департаменту по контактам для продолжения уже начатой им работы на Земле Обетованной…»

Почему именно сейчас в голове всплыла эта история, Ник не знал. Всплыла, и всё тут. Возможно, разум провёл некую аналогию между теми событиями и его нынешней ситуацией? Как увязать воедино все несуразности мира, в котором он оказался по своей, впрочем, глупости? Возьмём для примера исполинские пирамиды, вызывающие квантовый резонанс и, пожалуй, имеющие прямую связь с капсуляцией целой планетной системы. Кто-то же их построил? Не охотники же, в самом деле? Тогда кто же эти загадочные сапиенсы? Ведь если разобраться, то только они и могут помочь ему выбраться из этого мира. Значит, надо их найти. А вот где их искать? Как любил говорить его отец, «любую информацию лучше всего черпать в первоисточниках». По логике вещей, первоисточник должен находиться как раз в этом самом Старом Городе.

— Ну, что скажешь на это, Ник? — вернул его из задумчивости голос Шептуна. — Хочешь отправиться на поиски Старого Города?

Ник не торопился с ответом. Ему не нравилась недосказанность, витавшая вокруг.

— Хорошо, — наконец произнёс он. Для себя Ник уже решил, что во что бы то ни стало пойдёт туда. А недосказанность? Рано или поздно всё встанет на свои места. — Я готов отправиться хоть сейчас.

— Путь будет неблизким, и вас будут подстерегать опасности, — с энтузиазмом подхватил Фрайс. — Мы давно с Ричем, прошу прощения, с Шептуном, составили список необходимых вещей для этого мероприятия. Если нужно что-то ещё, говорите сейчас. После Празднования всё это будет ожидать вас в условленном месте.

— Самым удобным было бы переждать Исход в Городе, а потом сразу выступить в путь. Активность Леса в первый месяц после Исхода значительно снижается. Надо воспользоваться этим и постараться успеть как можно дальше проникнуть в его глубь. Я переговорю об этом с Роном и Валу. Они подберут ещё нескольких хороших охотников. Группа должна быть не слишком многочисленной, это только навредит. Скорее всего, Рон с Валу захотят быть во время Исхода со своими родными, поэтому присоединимся к ним уже после него. — Шептун умолчал о том, что и сам он должен быть с жителями своей деревни. Но сейчас он не хотел рисковать. Он так долго искал такого, как Ник, что если бы во время Исхода с ним что-то случилось, он бы этого не пережил. Теперь он просто обязан был беречь его до… До чего именно, Шептун не знал. Но на этот раз он пойдёт до конца. Даже пусть этот путь будет только в одну сторону.

* * *

До мастерской Реда Шептун и Ник добрались уже за полночь. Ещё не успев переступить порог дома, они поняли, что что-то случилось. Хозяин, одетый в свой неизменный кожаный фартук, с озабоченным видом встретил их во дворе.

— Беда, Рич! — кинулся он к Шептуну. — Городская стража арестовала твоих друзей!

— Как это произошло? — Старик внешне отреагировал спокойно.

— Точно не знаю, — Ред заметно нервничал, — я отправил туда Соню, ты же знаешь, мальчишке проще узнать будет.

— Куда туда?

— Как куда? — Ред всплеснул руками. — Ах, да, вы же ничего не знаете. В корчму «Винный Погребок». Там произошла какая-то драка. Кто-то вызвал городскую стражу, и всех забрали. Ты же знаешь, Рич, во время Празднования с этим строго!

— Этого нам сейчас только не хватало! — Шептун задумался. — Давно Соня туда убежал?

— Не знаю, часа с два назад. Когда Глон, сосед мой, в дверь постучал и сказал, мол, это не твоих лесовиков стражники задержали? — Тут Ред осёкся: — Извини, Рич, ты же знаешь, тут все так вас называют…

— Да ничего, Ред, продолжай, — подбодрил сникшего было хозяина Шептун.

— Ну так вот, как он это сказал, я сразу тогда сорванца своего и отправил, может, разузнает чего. Ты же знаешь, Шептун, дети-то такие… — Ред замолчал, подыскивая слово, — пронырливые, дети-то…

Старик тяжело вздохнул, словно подтверждая его слова. Тут калитка широко распахнулась, и во двор вбежал запыхавшийся Соня. Все с немым вопросом уставились на него. Мальчик, ещё как следует не отдышавшись, начал рассказывать:

— Ух, слушайте, новость из первых уст, значит. Кит, сын хозяина «Погребка», мой давешний приятель, значит, он как раз помогал отцу на кухне, когда всё и случилось. Ну, знаете же, сейчас народу-то пруд пруди, понаехали со всей округи. Вот, значит, он и помогал там тарелки грязные разгребать, ну и всё такое… — мальчик перевёл дух и продолжил: — Кит и говорит, мол, лесовики спокойно сидели, ели, пили, никого не трогали, ну всё как обычно было. А потом эти пришли, ну, тоже лесовики, только, в общем, странные такие. Одежда на них, ну никак у людей нормальных, а там, шкуры всякие, ну шерстью-то наружу. Вот, значит, а местов-то уже свободных-то и не было, но они сказали, что лесовики, ну те первые, вроде как их приятели и к ним сразу-то и подсели.

Мальчик снова перевёл дух. Ему явно нравилось, что четверо взрослых слушают его, ни разу не перебив:

— А Кит-то такой, всё видит и подмечает, хотя по виду и не скажешь. Подбежал, говорит, к ним заказ-то принять, мать, говорит, совсем закрутилась, гостей обслуживать не успевает. Подай-принеси, в общем. Народу-то много. Ну так вот. Подбежал к их столу и спрашивает, что, мол, изволите, гости дорогие? А те, здоровые такие мужики, восемь их было, говорят, мол, не надо нам ничего. Ну, Кит-то конечно, удивился. Как так, говорит, пришли в корчму, а заказывать не собираетесь? Тут один из них как схватит его своей лапищей за плечо! Сжал так, аж у того в глазах потемнело! И говорит: ступай, мальчик, отсюда подобру-поздорову. У нас тут разговор важный имеется. Ну, Кит-то конечно, сразу и убежал от греха подальше на кухню. Не прошло и минуты, как всё, говорит, закрутилось, завертелось. Крик поднялся, все со своих мест повскакивали. Кто к дверям бросился, кто на столы полез. Стулья во все стороны полетели. Только, говорит, когда все понемногу успокоилось, смотрю, говорит, один из этих, ну, пришли которые, лежит лицом в пол. А из спины у него два копья торчат. Толстые такие, короткие. А шкура-то его уже кровью вся пропиталась, и лужа под ним быстро так растекается. Ясно, в общем, как день, что Ушедших догонять отправился. А эти трое лесовиков стоят, рты открыли, видать, не поймут, что почём. А тот, который Кита за плечо-то хватанул, как заорёт, что, мол, эти трое его друга убили. И пальцем в них тычет. Вот такие вот дела, — закончил свой рассказ Соня. Потом добавил: — Только вот Кит говорит, что не было у этой троицы-то никаких копий. Ножи были, он это точно разглядел, а копий не было. Да и куда им копья-то спрятать было. Полдня ели-пили. Точно, говорит. Некуда им их спрятать было. Потом и стражники подоспели, так всех их и забрали. Наверно, в тюрьму городскую и определили.

— Плохо дело, — задумчиво проговорил Шептун, теребя свою бороду. — Убийство во время Празднования — это очень серьёзно. Даже если убитый простой лесовик.

— Но я не понимаю, откуда у Рона с Валу копья взялись? — Ник недоумённо посмотрел на Шептуна. — У нас их ещё на том берегу забрали. Да и мы же с ними в той корчме вместе обедали!

— Боюсь, всё не так просто, — Шептун покачал головой, — не удивлюсь, что эти копья и впрямь нашими окажутся. — Судя по описанной Китом одежде, это были южане.

— Южане? — Ник всё так же непонимающе смотрел на старика. — И что?

— Их просто подставили. — Шептун немного помолчал, как бы обдумывая что-то про себя. — Скорее всего, нам с тобой просто повезло. Мы успели уйти раньше. Наверняка целью южан, или кто там за этим стоит, были именно мы.

— Подставили? — Ник всё ещё не мог поверить. — И ради этого они убили своего товарища? Нет, право, Шептун, прости меня, конечно, но, наверное, ты всё-таки ошибаешься.

Шептун долго смотрел на него, потом с какой-то непонятной грустью произнёс:

— Не знаю, откуда ты пришёл, Ник, но всё больше убеждаюсь, что жизнь там много лучше нашей. Ладно, пойдём спать. Сейчас всё равно ничего сделать нельзя, а завтра с утра я попробую кое-что предпринять.

* * *

Ника разбудил какой-то необычный шум, доносящийся с улицы. Он рывком сел на кровати, пытаясь разобраться что к чему. Наконец из этой какофонии ему удалось выделить протяжный вой труб и грохот барабанов. Отбросив занавеску в сторону, Ник выглянул в окно. По Скотобойной шёл плотный поток людей. Многие несли в руках какие-то ветки, другие — длинные шесты с привязанными наверху чучелами то ли животных, то ли огромных насекомых. А может, и тех и других. Выглядели они, по меньшей мере, омерзительно.

Толпа что-то скандировала вразнобой, но понять ничего было нельзя. Громкая какофония неслась откуда-то из-за дальних домов и напрочь заглушала крики людей. Ник увидел, что все окна домов вдоль улицы распахнуты настежь и горожане, высовываясь по пояс, бросают на головы проходящим людям охапки сухих листьев. Те в свою очередь тыкали длинными жердями с насаженными на них чучелами им в окна и при этом нечленораздельно ревели.

Ник оглянулся на кровать Шептуна. Старика уже не было. Шум тем временем всё усиливался. Ник постоял немного, раздумывая, что будет правильнее, закрыть окно или оставить его так же нараспашку. Так ничего и не решив, он быстро оделся и вышел из комнаты. Внизу он столкнулся с Соней. Мальчик пронзительно крикнул:

— С Исходом! — и осыпал ничего не понимающего Ника листьями с ног до головы. Соня какое-то время молча постоял, видимо, ожидая какого-то ответного действия от Ника, но потом, не дождавшись, вприпрыжку выбежал за калитку.

— Проснулся? — к нему на встречу вышел Ред. — Шептун просил передать тебе, чтоб ты из дома-то не выходил понапрасну. Боюсь, сказал, что вчерашнее опять повториться может.

— Хорошо, Ред, я понимаю, — улыбнулся ему Ник, — а что тут у вас происходит? Шум стоит, что стадо стинхов идёт, да и народу на улице полно!

— Как это что? — удивлённо взглянул на него Ред. — Ты что, с Доминии свалился? Празднование началось, день Первого Исхода! — Потом хозяин покачал головой и добавил: — Хотя Рич говорил, что лесовики, ой, прости неразумного, жители Прилесья, его не справляют?

— Ну, я этого точно не знаю, — заулыбался Ник, — я сам живу немного дальше, но, по-моему, они к нему относятся с меньшей радостью, чем вы.

— Вот как? — удивился Ред. — Чуть дальше? Это где же, интересно? Хотя, прости моё любопытство, это, конечно же, не моё дело. — Хозяин прервал сам себя и перевёл разговор на другую тему: — Моё дело кожу дубить да сапоги ладные шить. Пойдём лучше к столу, по случаю празднования моя жёнушка пожарила мясо самого что ни на есть перекатыша. — Потом хитро улыбнулся и, подмигнув Нику, прошептал: — Только не вздумай переубеждать её, что это обычная конина!

Мясо, действительно, было вполне сносно приготовлено, и, хотя Ник и сам ни разу не пробовал ни конину, ни тем более отбивную из перекатыша, он, следуя совету Реда, изо всех сил нахваливал кулинарные таланты хозяйки. Обед уже подходил к концу, когда во двор неслышно вошёл Шептун. По его виду Ник понял, что дело дрянь. Старик устало сел за общий стол, жестом отказался от предложенной ему еды. Жадно выпив плошку вина, сказал:

— Информация о вчерашнем происшествии попала на стол самому Судье. — Нику это ни о чём не говорило, но по тому, как крякнул Ред, а его жена побледнела, ему тоже стало нехорошо. — Теперь я точно уверен, что эта провокация была спланированной. — Шептун со злостью стукнул кулаком по столу. Старик был явно взбешён. Ник таким его никогда не видел. — Чтобы какое-то там убийство лесовика лесовиком, и даже во время Празднования, попало в тот же день на стол Судье? И он принял его под свой личный контроль? Нет уж, я в это никогда не поверю! — Шептун замолчал, нервно покусывая губы. — Кто же за этим всем стоит? И почему мы?

— О, горе-то какое! — Всплеснула руками хозяйка. — Что же теперь с ними будет?

— Что будет? — Шептун ни на кого не смотрел. — Расследование уже завершено. Их вина доказана.

— Как это доказана? — не удержался Ник.

— Вот так и доказана! — Шептун что есть сил дёрнул себя за бороду. — Толпа очевидцев есть, орудия убийства в точности соответствуют копьям, которыми пользуются охотники Севера. По странному стечению обстоятельств, вместо пяти оставленных нами у парома копий стражники гарнизона насчитали только три. Добавь сюда вашу стычку с южанами у болот. В судебной канцелярии мне лично показали жалобу от племени вакхов, — Шептун криво усмехнулся, — на трёх листах. Там красочно описывается, как до зубов вооружённый отряд охотников Долины из засады вероломно напал на ничего не подозревающих, измученных вакхов. Которые, кстати, возвращались с особо ценным грузом, добытым по заданию Хранителей Города. Трое вакхов, в том числе старейшина племени Уло, были убиты в неравном бою, а бесценный груз украден. Продолжать?

— Но это же наглая ложь! — Ник не верил своим ушам. — Шептун, надо сейчас же пойти туда. Я расскажу, как было на самом деле! Я же был там!

— Мальчишка! — крикнул на него Шептун. — Я сам оттуда еле ноги унёс. Пришлось применить, — старик чуть запнулся, — некоторые способности.

— Какая участь их ожидает? — тихо спросил Ред.

— В лучшем случае пожизненные каменоломни, — так же тихо ответил Рич.

— Против Судьи моих связей не хватит. Да и никто на него влияния не имеет.

— Шептун опустил глаза. — Только разве Верховный, но это уж… — Он развёл руками.

— Или Ритуал, — вдруг подала голос жена хозяина. Мужчины тупо уставились на неё.

— Ну ты, мать, скажешь! — первый сообразил Ред. — Надо же такое удумать. И кто же на такое дело отважится?

Повисла пауза. Ник сидел, ничего не понимая, чувствуя мельком брошенные на него взгляды.

— Ну нет! — решительно сказал Шептун. — Это глупая затея.

— В чём дело? — взорвался Ник. — О чём вы все толкуете? Если есть то, чем я смогу помочь моим друзьям, я сделаю это!

— Высочайшая Просьба, — вновь проговорила женщина.

— Высочайшая просьба? — До Ника начал, наконец, доходить смысл сказанного.

— Да, Высочайшая Просьба. — Женщина внимательно смотрела на него. — Победитель получает право на неё.

— Это значит что, если я выиграю, то можно будет просить об освобождении?

— осторожно спросил он.

— Да там лучшие бойцы со всего Заречья! — Ред нервно потёр щёки. — Альвары одни чего стоят. Да поговаривают, и степняки своих убийц в этот раз выставят!

Шептун молчал. Он был в полной растерянности. Наверное, в первый раз в своей жизни он не мог принять никакого решения. Ему самому и в голову не пришло таким образом попытаться спасти друзей. Может, он не считал Ника хорошим бойцом? Да нет, тогда у болот он показал себя с хорошей стороны. Даже скупой на похвалы Рон, и тот уважительно отзывался о нём. Силища в этом дикаре была неимоверная. Шептун вспомнил, как Ник играючи вытащил застрявшую в топи повозку, хотя до этого пять охотников не могли этого сделать. «Может, я просто боюсь потерять его? — спросил он себя. — Что же ты, старый желтобрюх, собираешься пылинки сдувать с него всю дорогу? Сколько ещё опасностей впереди? Только Ушедшие и ведают». Наконец Рич решился:

— Можно попробовать. — Он поднял палец. — Но будешь делать только то, что я скажу. Сейчас я всё-таки поем, а потом, не мешкая, отправимся к Арене. Надо успеть до захода Орфиуса внести тебя в списки участников. По дороге расскажу о правилах Ритуала.

Сказав это, Шептун с аппетитом набросился на еду. Видимо, наконец сделанный выбор придал ему силы и решимости.

* * *

Клео вышла на задний двор Главной башни. Орфиус стоял в зените, но лучи его в это время года не обжигали, а, скорее, ласкали тело. Она знала, что скоро начнётся пора дождей, поэтому с особым наслаждением подставляла лучам своё лицо, как бы желая запастись впрок теплом светила.

Как обычно, в это время на заднем дворе проходила ежедневная тренировка воинов Гунн-Терра. Тридцать лучших бойцов альваров, её личных телохранителей.

Клео росла бойким ребёнком. С пяти лет, как и они, практически не пропускала занятий и преуспела во владении многими видами оружия. В то время когда её сверстницам больше нравилось рисовать, вышивать узоры на платьях, плести кружевные платки, она тренировалась в метании боевых ножей, стрельбе из лука и арбалета. В мастерстве владения коротким альварским мечом Клео не уступала воинам Великого Города. Конечно, ведь её с младых лет обучал такой мастер меча, как Гунн-Терр!

Альвары испокон веков были воинами. Они не занимались политикой и никогда не работали. Их любимым занятием и одновременно почётной обязанностью была только война. Их род был древнее самого старого рода любого из Хранителей Города. В легендах говорилось, что альвары пришли на эту землю задолго до появления самого Города. В Белых скалах они заложили железные рудники, и в их задачу входила защита работающих на них камнетёсов. Сначала альвары вели бесконечные войны с кочующими племенами степняков, сумев оттеснить тех к самым границам Большой Степи. Скорее всего, хотя в официальных источниках это и не упоминается, не без их поддержки был заложен и сам Великий Город. В дальнейшем, когда горожане решили прибрать себе издавна принадлежащие альварам рудники и шахты, началась Столетняя война. Как известно, положил ей конец прекрасный стратег и политик Арчи Мудрый.

Альвары никогда и никому не служили. Единственным исключением был род Хильдов, к которому и принадлежала Клео. И то это касалось только женской его половины. По преданию, её прапрапрабабка, которую звали Берта, сопровождала своего мужа в военном походе к Белым скалам. Действие происходило в самом начале правления Арчи Мудрого. Тогда решался спор по одному из богатейших рудников, расположенных у подножия центральной части Белых скал. В течение многих лет он переходил в руки то одной, то другой стороны. На этот раз Город решил любой ценой отбить этот рудник. Бои были кровопролитными. Несмотря на десятикратное преимущество, воинам Великого Города никак не удавалось выбить вставших насмерть альваров.

Муж Берты, возглавлявший осаду, решил пойти на военную хитрость. Правда, в полной мере «военным» назвать то, что он задумал, ни у кого язык не поворачивался. Ночью он отправил две сотни воинов через перевал. Они, осторожно пробираясь, незамеченными обошли рудник западнее и, пройдя так ещё несколько ночей, вышли к одной из деревушек альваров. Там оставались только женщины и дети. Все мужчины в это время защищали подступы к руднику.

Несмотря на внезапность нападения, жители деревни оказали яростное сопротивление. Двумстам вооружённым воинам удалось пленить только тридцать человек. Это были в основном женщины на сносях и почти грудные младенцы. С такими же мерами предосторожности спустя несколько ночей отряд вернулся в лагерь с захваченными заложниками.

Расчёт воеводы строился на том, что альвары, спасая жизни своих жён и детей, уйдут с рудника. Но те ответили отказом. Даже несмотря на то что одной из заложниц оказалась Нора, жена вождя клана Терров.

Перед воеводой встал трудный выбор. С одной стороны, отпустить пленников было равносильным признанию своего поражения. С другой, казнить беременных женщин и детей означало запятнать кровью имя своего рода на многие поколения вперёд. Долгий месяц он не мог принять решение. Ещё надеясь на благоразумие альваров, воевода послал к ним трёх гонцов, чтобы узнать их окончательное решение. Спустя некоторое время вернулся только один из них, привезя с собой две отрубленные головы. Ответ был простой и понятный, вполне в духе альваров.

Воевода тотчас распорядился вкопать тридцать столбов на открытом пространстве в поле видимости защитников рудников и подготовить хворост для публичного сожжения пленных.

Берта была уже немолодой женщиной и, к большому её горю, Ушедшие Боги не дали ей возможность иметь детей. Тем не менее она слыла добросердечным человеком, и история с пленными не могла оставить её равнодушной. В течение всего этого месяца она делала всё возможное, чтобы хоть немного облегчить их тяжёлую долю. Пользуясь своим положением супруги воеводы, она беспрепятственно могла приносить им еду и тёплые вещи. Только благодаря её усилиям ни один из младенцев не умер. Тогда-то она и сдружилась с Норой. Хотя и по сей день злые языки поговаривают, что та её просто околдовала.

Нора была ведуньей с рождения и пользовалась большим уважением у своих соплеменников. Она предсказала Берте, что та вскоре родит ребёнка и это будет девочка. И дальше в её роду рождаться будут одни только девочки. До тех пор пока одна из них не встретит «Того, кто изменит Мир». Околдовала Нора Берту или нет, знать наверняка теперь никому не дано. Но, так или иначе, узнав о решении супруга на рассвете казнить всех пленников, она предложила ведунье помочь той сбежать. На что истинная альварка ответила, что одна она не уйдёт. Спастись должны все или никто.

Как удалось Берте вывести на свободу тридцать женщин и детей, история умалчивает. Однако когда на утро шатёр с пленными оказался пуст, многие вздохнули с облегчением. Всё-таки солдаты Великого Города были воинами, а не палачами. Тем не менее поступок Берты был военным преступлением, и по законам военного времени за него полагалась неминуемая казнь. То ли воевода безумно любил свою жену, то ли сам чувствовал свою вину за постыдное решение взять в заложники женщин и детей, но её не казнили в тот же день, а отложили исполнение приговора до окончательного вердикта Арчи Мудрого. Осада рудника была снята, и войска отправились обратно в Город.

Арчи Мудрый был поистине дальновидным политиком. В его планы давно входило примирение с кланами альваров и прекращение изматывающей ту и другую стороны войны. Он понимал, что намного выгоднее наладить торговые отношения с племенами бесстрашных воинов. У тех была руда, столь необходимая Городу, но катастрофически не хватало продовольствия. Почву в горах плодородной назвать было трудно, в то время как поля Великого Города давали большие урожаи, а сады плодоносили круглый год.

Арчи Мудрый решил использовать провал военной кампании к своей выгоде. В первую очередь, он провозгласил себя Верховным Главнокомандующим и издал указ о создании регулярной армии, выделив на это чуть ли не половину городского бюджета. Дальше он инициировал ведение переговоров с главами кланов альваров с целью установления добрососедских отношений. В этом ему очень помог самоотверженный поступок Берты. Арчи Мудрый не зря носил такое прозвище. Он решил в полной мере использовать так своевременно выпавший ему шанс. Он не только отменил смертную казнь Берты, но и объявил её послом Мира. А род Хильдов на все времена был освобождён от уплаты военного налога в городскую казну.

Когда, согласно пророчеству, в следующем году Берта разродилась здоровой девочкой, к стенам Великого Города подошёл отряд из тридцати воинов-альваров и присягнул в верности новорождённой. То ли это была такая завуалированная месть женщин племени Терра своим мужчинам, отказавшимся пойти на требования осаждающих, то ли Нора и сама верила, что когда-то женщина из рода Хильдов встретит «Того, кто изменит Мир». Возможно, это была дань за спасение, а может быть, просто политический ход, ведущий к примирению враждующих сторон. Как бы то ни было, но с тех самых пор тридцать воинов-альваров постоянно несли службу у Хильдов.

* * *

Ник шёл, широко шагая по пыльной мостовой, стараясь не отстать от Шептуна. Тот семенил быстрыми шажками, ловко лавируя между снующими людскими толпами. Ник же старался пропускать спешащих куда-то людей и то и дело терял Шептуна из виду. «Муравейник», — думал он. Настоящий большой людской муравейник, живущий по своим, неведомым ему, Нику, правилам. От этого ему стало как-то неуютно и тоскливо. Видно, в душе он всё-таки возлагал надежды на Великий Город. «А на что ты рассчитывал? — со злостью спросил он себя. — На то, что ты придёшь в город, тебя здесь встретят местные учёные светила? Ты посетуешь им, что вот, мол, попал в такую вот неприятную историю. Не могли бы вы, уважаемые братья по разуму, одолжить мне на некоторое время нуль-пространственный звездолёт, ну, или, на худой конец, мало-мальский такой нуль-передатчик? Ах да, чуть не забыл, ещё было бы неплохо снять на некоторое время пространственный «кокон» вокруг вашей прекрасной планетной системы. Да, и извините меня благодушно, вы не подскажете, как она всё-таки называется?» — В этот момент какой-то брат по разуму больно задел его своим заплечным мешком, доверху набитым гниющими, судя по запаху, фруктами, и, даже не извинившись, проследовал дальше.

— Ну и чёрт с вами! — Ник в который раз вытянул шею, ища в толпе знакомую спину Шептуна. — Сейчас главное вытащить из этой передряги Сита, Рона и Валу, а потом всем вместе отправиться в этот их Старый Город. Нуль-передатчика я там, по всей видимости, не найду, но хоть какую-нибудь зацепку о строителях пирамид, возможно, и добуду.

— Ник! Давай быстрее! — услышал он Шептуна. — Вон к тем воротам!

Прорвавшись, наконец, через толпу, он увидел Шептуна, стоящего рядом с двумя глашатаями.

— Вот он! Его запишите! — Шептун показывал рукой на спешащего к ним Ника.

— Ха, ха, ха, — загоготал один из глашатаев. — Это другое дело, старик, а то мы уж решили, что ты совсем спятил на старости лет. Это ж надо, одной ногой в могиле, а всё туда же, в Ритуале поучаствовать захотел.

— Ну и как тебя записать-то, воин? — обратился второй уже к Нику, окинув его безразличным взглядом.

— Пиши так, — вмешался Шептун. — Ник, из рода Вестгейров.

— Вестгейров? — удивился глашатай. — Давно о нём не слыхивал. А что, у Вестгейров стали воины рождаться?

— Давай не тяни, Ульф, записывай! — нетерпеливо зашипел второй. — Уже темнеет, а нам ещё списки представлять смотрителям, — и добавил, уже глядя на Ника: — завтра с первыми лучами Орфиуса будь здесь, Ник из рода Вестгейров. И да сопутствует тебе удача!

Это была, по-видимому, дежурная фраза, потому что глашатаи сразу же повернулись к собеседникам спиной, явно потеряв к ним всякий интерес.