Понятное дело, с началом военных действий бал в Эрмитаже немедленно прекратился. Часть гостей переместилась в те залы музея, окна которых выходят на Дворцовую площадь, и уже оттуда наблюдали за драматичным сражением с крысиной ордой. Победу кошачьего воинства они встретили радостными криками и всеобщим ликованием. Только хозяин Эрмитажа, глядя поверх толпы, мрачно размышлял о своем: что за новое злодейство учинит теперь маг и чернокнижник? План обороны разработан с генералами тщательно, до деталей. Но Петр, как мы уже знаем, не очень-то доверял их талантам. Как там они воевали? Все сдать, заманить врага поглубже и раздавить громадностью территорий государства российского. А еще не шел из головы рассказ вояки Давыдова об ученом с чудо-снарядом для разгона облаков. Зачем понадобился тот богомерзкому рыцарю? Мир людей, при своей кажущейся близости, был настолько далек от жизни обитателей Эрмитажа, что у Петра не находилось ни единого, даже самого необычного объяснения. Тут его тяжелый взгляд остановился на Маше – вот, девицу не худо было бы о том расспросить. Может, скажет что путное?
Когда Пушкин во второй раз подвел Машу к императору, она вновь оробела до немоты и глухоты. Не сразу сообразила, о чем ее спрашивают.
– Ученый? Облака?
Но едва взяла себя в руки, сразу же вспомнила:
– Эта машина облака разгоняет не очень, зато вызывает мощные ураганы… А еще делает людей злобными и агрессивными. Кажется, ее собирались установить на самую высокую точку в городе и включить, но потом, к счастью, передумали. А в чем дело?
Петр отвел взгляд в сторону.
– Чую, гость наш, маг и чародей, использовать машину ту собрался для своих замыслов. Не знаю точно, что замыслил, но новость твоя не к добру!
Тут, словно в подтверждение слов императора, за окном раздался глухой раскат грома. Пол под ногами слегка дрогнул. Гроза? В январе? От дурного предчувствия внутри у Маши все провалилось куда-то в бездонную пустоту.
– Вы можете что-то сделать? – прошептала она, в отчаянии хватая Пушкина за руку. – Он же сейчас весь город на куски разнесет!
Пушкин, пряча глаза, покачал головой:
– Определено так, что мы течение вашей жизни никак напрямую менять не можем. Остановить безумца волен только кто-то из живущих…
Он конечно же вовсе не имел в виду, что одна Маша может в данный момент помочь Петербургу. Но сама она поняла его слова именно так. Не почувствовала ни страха, ни отчаяния. Только одна-единственная мысль была сейчас у нее в голове – какое, какое самое высокое здание в Питере? Вспоминай! Катя как-то рассказывала тебе об этом. Помнишь, вы обсуждали планы строительства в центре нового небоскреба… Святой Исаакий? Нет, кажется, нет… Ну конечно же! Колокольня Петропавловской крепости! Да это отсюда просто рукой подать!
– Александр Сергеевич! – очень серьезно и решительно сказала она Пушкину. – Мне нужен грифон! Немедленно!
Через пять минут Бутадеус и Патрик, неторопливо пересекавшие крышу Зимнего в направлении Невы, стали очевидцами необычного зрелища. Где-то прямо за их спинами раздался свист гигантских крыльев, и огромное тело грифона, как бесшумный самолет, пронеслось над ними, а затем почти вертикально взмыло вверх, к громадной и круглой желтой луне, ярко освещавшей Дворцовый мост и расположенную прямо напротив Эрмитажа Петропавловскую крепость. Золотые крылья грифона тускло блестели в лунном свете, а на его спине была видна сидящая фигурка с развевающимся на ветру длинным подолом платья.
– Господи, что это? – изумился Патрик. – Та самая балерина, что танцевала на балу! Как она смогла оседлать грифона? Она ведь просто обычная девчонка!
Бутадеус беззвучно расхохотался:
– Я так и знал, так и знал! Это судьба, сама моя судьба летит на грифоне, чтобы показать мне то, что я хочу увидеть! Главная тайна бытия приняла наш вызов, Патрик! Не смотри на меня так, я не сумасшедший, нет! Скоро, очень скоро ты все сам увидишь и поймешь меня! Нас ждет настоящее чудо!
Краем глаза Маша тоже успела заметить две длинные тени на крыше, но конечно же не поняла, что это Бутадеус и его оруженосец. Честно говоря, все ее внимание было сосредоточено на том, чтобы не свалиться с грифона, шею которого она плотно обхватила и руками, и ногами. Ветер нещадно бил прямо в лицо, не давая дышать, однако, как ни странно, было совсем не холодно. Сделав круг над Эрмитажем, они взмыли вверх, и перед Машей разом открылась освещенная громадной луной панорама Невы с Заячьим островом и блестящим шпилем Петропавловского собора. Прямо над крепостью в небе закручивалась громадная воронка из облаков – их словно взбивали гигантским миксером, превращая в огромный черного цвета вихрь, с поразительной скоростью вращающийся вокруг своей оси. А внизу, по льду залива, длинными, ровными рядами шли и шли, слегка покачиваясь, как пьяные, белые фигурки. Сотни, может быть, тысячи. Заинтересовавшись, Маша слегка толкнула грифона пяткой в шею, и тот сразу же понял, чего хочет наездница. Долетев до западной оконечности Заячьего острова, грифон начал разворачиваться влево и опустился гораздо ближе к земле.
Картина, открывшаяся ее глазам, была настолько дикой и нечеловеческой, что даже годы спустя Маша, лежа больная с высокой температурой, вспоминала в полубреду именно вот это. Прежде всего, гладкий, как стекло, светящийся в лунном свете лед с просвечивающей через него темной, холодной водой Невы. Тысячи мертвых тел – страшных, иссохших, в рваной, истлевшей одежде, некоторые с молотом или пилой в руках. Повинуясь чьей-то злой воле, они, словно во сне, ковыляют в сторону Эрмитажа. С противоположной же стороны реки навстречу толпе мертвецов движется тоже весьма странная на вид армия. Впереди – громадный Медный всадник и четверка закованных в латы рыцарей из Рыцарского зала Эрмитажа. За ними – многочисленный отряд героев войны с Наполеоном, сплошь военачальники, а в арьергарде – вооруженные луками, копьями и мечами боги греко-римской эпохи. Как завороженная Маша наблюдала за сходящимися армиями. Вот они уже совсем-совсем близко… Вот… Она зажмурила глаза, и тут опять с ужасающим треском ударил гром. Когда Маша вновь глянула вниз, то поняла: удар молнии пришелся прямо по центру войска Медного всадника. Сейчас там была видна темная страшная полынья, в которой быстро исчезали белые ноги и руки мраморных статуй. Какой ужас! Надо спешить! Грифон, услышав ее мысль, стрелой взмыл вверх и устремился прямо к колокольне. Задыхаясь от ветра, Маша выглянула из-за его шеи. Крепость быстро приближалась, словно они на полной скорости мчались по воздуху на автомобиле. Она вдруг испугалась, что грифон сейчас врежется в каменную, украшенную завитушками колокольню с часами, которые показывали половину второго ночи. Но грифон в последний момент мягко притормозил, почти завис бабочкой на месте, а потом аккуратно впорхнул в сводчатое окно колокольни.
Установка академика Перепелкина для разгона облаков выглядела весьма замысловато – походила на соединенные вместе три торшера, переплетенные кучей проводов и пластиковых трубок. Одетый в доху до пят и шапку-ушанку, похожий со стороны на мехового колобка, академик возился у пульта управления. Он уже сделал два пробных включения – на треть и половину мощности – и вот теперь как раз готовился повернуть ручку до упора. Внезапно раздавшийся детский крик заставил академика вздрогнуть всем телом:
– Нет, пожалуйста, не делайте этого!
Обернувшись, академик Перепелкин увидел то, что меньше всего рассчитывал увидеть в этом месте и в этот час. Девочку-подростка в бальном платье удивительной красоты. Сначала он даже подумал, что от сильного мороза, как это бывает от сильной жары в пустыне, у него начались галлюцинации. Но когда видение цепко ухватилось за руку, которую он тянул к ручке включения установки, академик понял, что ошибся. Вслед за удивлением пришли недовольство и раздражение.
– Ты что здесь делаешь, девочка?! – вскипел он, как самый настоящий электрический чайник. – Я провожу крайне важный для науки эксперимент! Не знаю, как ты сюда забралась, но я хотел бы попросить тебя покинуть эту площадку немедленно и не мешать мне!
Маша, если честно, даже не допускала мысли, что академик может ей не поверить. Но все вышло именно так. Перепелкин очень недолго слушал ее сбивчивый рассказ про Эрмитаж, крыс и творческую энергию, а потом с негодованием воскликнул:
– Девочка, своими сказками ты отняла у меня уже целых две минуты! Мой эксперимент разрешен самим мэром Денежкиным, у меня есть бумага с его подписью! Немедленно спускайся обратно вниз, так как по технике безопасности никто, кроме меня, не должен здесь находиться! Играйте в свои игры друг с другом и не мешайте взрослым!
Из глаз Маши брызнули слезы отчаяния.
– Почему, – закричала она, – ну почему вы мне не верите?!
– Потому что, – сердито ответил академик – не существует ничего, чего нельзя было бы увидеть глазами и изучить с помощью науки. Все остальное – выдумка! Хоть миллион раз рассказывай свою историю – не поверю! Я все постигаю на собственном опыте. Вот если бы, к примеру, меня сейчас подняла в воздух какая-то неведомая сила, вот тогда бы я согласился – да, есть нечто за пределами моего понимания… Ну, где же ты, эта сила? А? Подними меня! Что, ничего не происходит? Да? А теперь НЕМЕДЛЕННО ПОКИНЬ МЕСТО ЭКСПЕРИМЕНТА!!!
Академик Перепелкин надвинулся на Машу, собираясь вытолкать ее вниз по лестнице. И здесь случилось нечто странное. Если вы еще не поняли, академик допустил одну серьезную ошибку. Он лично пожелал, чтобы с ним случилось что-то необычное. Причем в присутствии невидимого для него грифона. Поэтому тому вполне дозволялось теперь схватить академика за шиворот дохи и взмыть вверх над колокольней. Далее произошло очень много всего интересного.
Во-первых, понятное дело, академик дико закричал:
– Ааааааа!
Скорее всего, многие на его месте поступили бы именно так. Но вот дальше Перепелкин повел себя довольно оригинально. Обеими руками он уцепился за провода своей чудо-установки по разгону облаков. То ли она была для него дороже всего на свете, то ли он легкомысленно рассчитывал таким вот образом предотвратить собственный взлет. В результате получилось так, что установка, увлекаемая вместе с академиком мощными крыльями грифона, сначала завалилась набок, прямо на самый край сводчатого проема колокольни. Ну а потом, накренившись, рухнула вниз почти со стометровой высоты. Маша, вскрикнув из страха за Перепелкина, попыталась ухватить академика за доху, но того уже и след простыл. Лишь тень грифона с раскинутыми крыльями и висящий под ней человеческий силуэт притушили на мгновенье фонарь огромной желтой луны.
Как только установка Перепелкина отключилась, чудовищный торнадо, готовый вот-вот обрушиться на город, начал мало-помалу рассасываться в воздухе, а мертвецы разом как-то сникли и потеряли прежний запал.
– Вперед! Победа за нами! – прогрохотал Медный всадник, вздымая лошадь на дыбы и увлекая эрмитажное войско в атаку.
Но у Бутадеуса, увы, имелись припрятанные в рукаве тузы. Голос Медного всадника заглушил гром – теперь уже от пушечных выстрелов. Стоявший на приколе у Биржевого моста корабль-ресторан «Летучий Голландец», точная копия трехмачтового парусника «Амстердам», дал залп из десяти бортовых орудий в сторону защитников Эрмитажа. Десять ядер, каждое весом под двадцать кило, легко проломили лед под рыцарской кавалькадой. Еще пара залпов – и потрепанная музейная армия в панике бросилась бежать к Дворцовой набережной. Академик Перепелкин, за которого вы, наверное, уже начали волноваться, все это время благополучно парил высоко над землей, совершая что-то вроде круга почета. В конце концов грифон плавно донес его до крыши Эрмитажа и сгрузил недалеко от того места, откуда за ледовым побоищем наблюдали Бутадеус, Патрик и недавно присоединившаяся к ним Лилит.
Разглядев на краю крыши три сидящие фигуры, Перепелкин совсем не удивился. После всего только что пережитого его способность задаваться логическими вопросами пребывала практически на нуле. Распознав в троице иностранцев, посещавших его накануне, он тут же придумал правдоподобнейшее объяснение этой встрече: наверняка отсюда они наблюдают за ходом эксперимента, дабы рассказать потом о своих впечатлениях мировой научной общественности.
– Господин Бутадеус! – воскликнул академик. – У меня очень плохие новости! Установка упала с колокольни и уничтожена! На месте эксперимента непонятно откуда появился ребенок, который наговорил мне какой-то чуши, а потом… А потом случилось непонятно что… Но установка работала! Вы видели, как эффективно она работала? Облака затягивались в вихрь и сжимались там до полного уничтожения! Если вы поможете найти мне один миллион евро, то по своим чертежам я восстановлю ее всего за три месяца после переезда в Европу!
К удивлению Перепелкина, иностранный инженер и бизнесмен тут же вскочил на ноги и принялся горячо его обнимать.
– Да хоть два миллиона, дорогой академик! – вскричал он без всякого акцента, видимо значительно улучшив за несколько дней свое владение русским языком. – И не надо терять драгоценное время до вашего приезда в Европу! Начнете работать прямо этой ночью, прямо сейчас! Лилит, дорогая, у тебя не найдется несчастных пары миллионов евро, чтобы мы отдали их нашему замечательному академику?
Одетая в длинную шубу спутница Бутадеуса молча встала, а затем пихнула ногой в сторону Перепелкина какой-то предмет, на котором она, судя по всему, до того сидела. Это был пузатый серый пластиковый кейс: с такими обычно путешествуют по миру одинокие пожилые мужчины. Сам не понимая, зачем он это делает, академик тут же отщелкнул замочки и открыл крышку. Весь чемодан под завязку был набит толстыми пачками купюр. Перепелкину показалось, что пол, вернее крыша, у него под ногами покачнулась. «От счастья», – решил он, хотя на самом деле это «Летучий голландец», разобравшись с музейной армией, принялся палить по самому Эрмитажу.
– Ого, – пробормотал Бутадеус, – тут становится жарко… Дорогой академик, к сожалению, не могу продолжить увлекательную научную дискуссию и вынужден прямо сейчас покинуть вас. Возможно, это даже к лучшему, дабы никто не мог помешать вашей мысли начать трудиться над восстановлением чудо-установки… Лилит, перенеси-ка нас на тот парусник у набережной… Всего хорошего, дорогой академик, всего хорошего!
Здесь академик Перепелкин во второй раз за вечер испытал шок. Женщина в шубе, чьи тяжелые светлые волосы отливали червонным золотом в свете полной луны, легко посадила на одну ладонь Бутадеуса, на другую молчаливого мальчика, и вот так, удерживая их разведенными в стороны руками, решительно шагнула с крыши. Но затем вовсе не рухнула по законам физики камнем вниз, а заскользила по плавной дуге в сторону пришвартованного на другом берегу реки трехмачтового парусника-ресторана. Сам не понимая, зачем он это делает, академик быстро-быстро перекрестился и плюнул три раза через левое плечо.
Оставим, однако, Перепелкина в одиночестве размышлять над своим вновь приобретенным опытом и вернемся на колокольню, к Маше. Картина хладнокровного расстрела Эрмитажа была у нее как на ладони. Кусая губы и сжав кулаки от бессильной ярости, она смотрела, смотрела – и не могла оторваться, будто загипнотизированная этим тяжелым зрелищем. Вот опять – сначала несколько поочередных вспышек на одной стороне реки, затем взрывы и россыпи искр на другой. Ах, если бы у них тоже был корабль! Самый маленький, самый плохонький… Хотя… Как же она могла забыть!
Едва грифон вернулся за ней, Маша прокричала ему срывающимся голосом:
– К крейсеру «Аврора»! Быстрее!
Когда-то, в такой же морозный январский день, они с Катей гуляли по набережной и зашли на крейсер погреться. Старенький экскурсовод в очках так увлеченно рассказывал о корабле, что Маша всерьез заинтересовалась его историей. Приходила сюда еще раз пять и облазила «Аврору» сверху донизу. Вот он, длиннющий кусок металла с крутым обрубленным носом и тремя торчащими дымовыми трубами. Легко цокнув когтями об металл, грифон приземлился недалеко от здоровенной носовой пушки. Соскользнув с его шеи, Маша со всех ног бросилась вверх по железной лестнице в боевую рубку. Едва вошла внутрь, вспыхнул тусклый, слегка рассеивающий тьму свет желтых электрических лампочек.
– Запустить машины, – неуверенно прошептала она, положив руки на колесо штурвала, и тут же с радостью почувствовала, как крейсер, вздрогнув всем корпусом, словно вдруг проснувшийся от тысячелетней спячки динозавр, ожил, завибрировал. Где-то глубоко под ногами, в машинном отделении, в топках вспыхнуло пламя и торопливо, гораздо быстрее человеческого, забилось сердце корабля.
– Поднять якоря! – Легкое покачивание палубы и скрежет цепей сообщили ей о том, что и эта команда исполнена.
– Малый вперед! Плавно, как хороший автомобиль, «Аврора» двинулся вперед, легко ломая речной лед.
В это самое время Бутадеус, Патрик и Лилит, расположившись в пустом зале ресторана «Летучий голландец», закусывали обнаруженной в холодильнике снедью и наблюдали через стеклянные панели за обстрелом Эрмитажа. Перед ними на серебристом блюде лежали остатки целиком запеченной на мангале здоровенной стерляди, стояло ведерко с черной икрой, бочонок с малосольными огурцами, тарелка с вареной картошкой и несколько бутылок белого вина. После каждого меткого выстрела, когда очередная статуя на крыше музея разлеталась на куски, троица радостно чокалась и выпивала по бокалу.
– Ну и где же, сир, эта ваша великая тайна мира? – не удержавшись съязвил Патрик, разливая вино. – Похоже, игра сделана! Жаль, что я не поспорил с вами на что-то стоящее.
Бутадеус что-то попробовал ответить ему с набитым икрой и стерлядью ртом, но Патрик не разобрал ни слова. Тогда рыцарь, тщательно все прожевав, аккуратно вытер рот салфеткой и повторил с ехидной улыбкой:
– Обернись назад, мой дорогой Патрик. Когда объедаешься за чужой счет черной икрой, полезно время от времени интересоваться тем, что происходит у тебя за спиной.
За спиной Патрика, как вы уже, наверное, догадались, крейсер «Аврора» медленно разворачивался бортом к «Летучему голландцу», готовясь дать залп прямой наводкой. Ядра как горох отскакивали от его брони. Патрик тут же побледнел и закашлялся.
– Да, очень неплохой корабль, – сказал на это Бутадеус, зачем-то торопливо рассовывая соленые огурцы по карманам своего великолепного, обшитого бриллиантами камзола. – Сто лет назад я присутствовал при его торжественном спуске на воду. Ты тогда не смог поехать со мной в Россию, а зря, чудесный был прием у императора… Знаешь, Патрик, что у этого крейсера самое лучшее? Восемь орудий калибра сто пятьдесят два миллиметра, каждое стреляет снарядами весом по сорок килограммов… Сложно представить эти цифры? Сейчас ты все поймешь на практике, мой дорогой…
Именно в этот момент стоявшая за штурвалом в бальном платье Маша негромко, но решительно отдала команду «Огонь!». Для спасения Эрмитажа ей хватило одного-единственного залпа.