Выбежав на улицу, Колька почти сразу же столкнулся с Витькой и Митькой. Быстроногий Олень и Мудрый Змей, как видно, весь вчерашний день собирали информацию о Жути Подводной, и торопились сообщить о своих изысканиях своему Вождю. А тот, признаться, уже позабыл малость об этом своем поручении. Да и вообще его это дело теперь особо не интересовало, ведь Жуть-то уже уничтожена. По крайней мере чудище, если даже тетка, которую он во сне видел действительно являлась душой этой самой Жути.

Тем не менее то, что эти ребята появились, Кольку обрадовало. Они конечно, признавали его за лидера и без всякой магии, но все-таки проверять на них свою способность повелевать смертными было более безопасно, чем допустим, на Сашке или Тольке. Правда, с этой точки зрения еще более безопасны бабушка и дедушка, но подвергать родных предков тем «тестам», которые задумал Свирепый Вепрь, ему не хотелось.

— Мы тут о Жути еще немного узнали, — сообщил Митька.

— Ага! — подтвердил Витька. — Помнишь, ты говорил, что тебе твой дед целую легенду про Жуть рассказал? Так вот, мой прадедушка, отец бабушки, тоже эту легенду знает. Хочешь, перескажу?

— Зачем? — пожал плечами Колька. — Я же ее знаю.

— Ну так, для уточнения. Если что-то в двух легендах совпадет, значит это похоже на правду. А если не совпадет — тогда нет.

Вчера Колька примерно так же рассуждал, но сегодня его уже не интересовали подробности про существо, которого больше нет. Правда, он тут же подумал: ведь если он вчера и впрямь умертвил Жуть, то ее труп, должно быть, где-то на озере плавает кверху брюхом! Навряд ли ее уже птицы расклевали или рыбы обглодали, эдакую тушу! А это значит, что ее можно найти… А заодно и проверить, действует ли на Витьку и Митьку его умение повелевать смертными.

— Так, — объявил Колька. — Приказываю вам: добежать до каноэ, объехать на нем вокруг озера, найти тушу мертвой Жути и подтащить к берегу напротив нашего села! Марш!

Витька и Митька сорвались с места и во весь дух помчались туда, где должно было находиться каноэ.

Колька сразу понял: да, Дух Воды его не обманул, и оба бывших «индейца» в его полной власти. Ведь как бы они ни боялись своего «вождя», наверно, все-таки решились задать кое-какие вопросы. Хотя бы о том, откуда Колька знает, что Жуть умерла. А можно было бы даже спросить, с какой стати надо мчаться бегом до челнока — куда торопиться? И вообще, они бы могли, допустим, пробежать всего сто метров и пойти пешком, а могли и с самого начала этот приказ проигнорировать. Но Витька и Митька неслись как угорелые, не сбавляя темпа, причем если Быстроногий Олень и прежде хорошо бегал, то Мудрый Змей обычно быстро выдыхался. Сейчас же они бежали вровень, будто за чемпионское звание состязались. Теперь Колька был уверен в том, что обрел способность повелевать смертными. Можно было со спокойной душой идти к Пашке, Сашке и Тольке.

Но когда Колька уже сделал несколько шагов, он услышал за спиной скрип калитки и горестные вздохи бабки Степановны. Похоже, она все еще переживала гибель своего петуха, которого утащил орел. Даже, кажется, слезы утирала…

Кольке стало жалко старушку. Он остановился и подождал, пока Степановна перешла улицу, зашла в калитку бабушкиного дома, поднялась на крыльцо и скрылась в дверях. После этого Колька подскочил к поленнице, выложенной у дома Степановны, и пожелал, чтоб круглый березовый чурбачок, лежавший поверх колотых дров, превратился в петуха. Все вышло как по-писаному: чурбачок исчез в оранжевом сиянии, которое сменилось зеленым, а потом вместо чурбачка возник красивый белый петух, огласивший улицу звонким «ку-ка-ре-ку!» Колька едва успел отскочить от калитки и отбежать в сторону, как бабка Степановна, должно быть, оборвав свой разговор с Колькиной бабушкой, чуть ли не бегом выскочила во двор и быстро-быстро засеменила к своей калитке, бормоча и всхлипывая:

— Петенька! Петенька вернулся! Есть Бог на свете! Внял молитвам моим!

Бабушка Клаша, хоть и слышала это самое «кука-ре-ку», все же отнеслась к этому делу с недоверием. Возможно, ей даже показалось, будто соседка от горя умом тронулась. Но все же вышла на улицу и была несказанно удивлена, увидев, как Степановна, вся светясь от радости, гладит петуха по гребешку.

Конечно, они принялись обсуждать счастливое возвращение Петеньки, но Колька этой дискуссии слушать не стал, а поспешил к дому Пашки Нефедова. Как известно, сам Пашка проживал в хлеву в поросячьем виде, отец его все еще пребывал на острове, превращенным в шестиметровую ель, а мать увезли в больницу с нервным расстройством после того, как муж и сын пропали без вести. За их хозяйством взялась приглядывать соседка, но сейчас ее во дворе не было, а потому Колька, воровато оглянувшись, и убедившись, что его никто не видел, беспрепятственно вошел в калитку и подобрался к хлеву. Дух, конечно, в хлеву был еще тот, но Колька только поморщился: придется потерпеть, чтоб доброе дело сделать.

За загородкой обнаружились два поросенка, один большой и толстенький, а второй намного меньше. Большой поросенок, уткнув рыло в кормушку, усердно чавкал, а маленький тоскливо похрюкивал в уголке и даже не смотрел в сторону свинячьего пойла. Колька тут же вспомнил, что, разговаривая с Колькиным дедом, дядя Петя упоминал, что приблудившийся поросенок — то есть вообще-то его родной сын! — весит килограммов десять, а прежний, который у него и раньше был (то есть самый обычный) — все пятьдесят. Тем не менее Колька для страховки спросил у маленького поросенка:

— Ты Пашка? Кивни головой, если понял!

И поросенок кивнул, а потом задрал пятачок вверх и умоляюще поглядел на Кольку своими поросячьими глазками. Мол, спаси меня, я же слышал, что меня родной папа к Пасхе зарезать собирался! А ты знаешь, каково эту свинячью еду жрать? Да еще когда этот толстый боров тебя все время от кормушки отпихивает! Конечно, его еще к Рождеству заколют, но мне-то не легче от этого!

— Короче, — сурово объявил Колька, — сейчас я тебя обратно в человека превращу. Но ты должен намертво забыть, что был поросенком, и на все вопросы: «Где ты был?», отвечать: «Заблудились в лесу с Сашкой и Толькой». Понял?

Поросенок усердно закивал головой, и Колька мысленно пожелал, чтобы он стал прежним Пашкой. В хлеву возникло зеленое облачко, поросенок исчез в нем, а потом, когда облачко пропало, в углу хлева возник бывший Младший Вождь Каменный Коготь в своей обычной одежде, только по привычке стоящий на четвереньках, не обращая внимания на то, что пол под ним, мягко говоря, не очень чистый. Правда, Пашка довольно быстро сообразил, что может и на двух ногах стоять, но вышел из-за загородки только после того, как Колька повелел:

— Иди умойся и оставайся во дворе! Никуда не уходи, пока отец не придет.

Убедившись, что бывший поросенок ему всецело подчиняется, Колька побежал к дому Тольки Петухова. Здесь возникли кое-какие сложности. Отец Тольки, как видно, был на работе, а вот мать в явно расстроенных чувствах и злая на весь мир возилась по хозяйству. В тот момент, когда Колька подошел к калитке, она как раз тащила к хлеву здоровенный чугун с варевом для поросят.

Как ее зовут, Колька не знал, но решил не мешкать и выкрикнул, не заходя во двор:

— Пашка Нефедов нашелся!

Тетка от неожиданности чуть чугун не уронила, но все-таки сумела его на землю поставить и резко повернулась к Кольке:

— Где нашелся? Живой?! А мой где?

— Где ваш, я не знаю, — ответил Колька, — а Пашка у себя дома. Спросите у него, может, он знает, где Толя…

Петухова наскоро отерла руки о передник и со всей прытью, что ей позволяла фигура, рванула по улице к дому Нефедовых. Конечно, Колька воспользовался этим и проник в хлев. Тут еще одно осложнение возникло. За загородкой стояло сразу три поросенка, причем все примерно одного размера, то есть намного крупнее того, каким был Пашка Нефедов в поросячьем облике, и немного меньше, чем настоящий поросенок Нефедовых. Так что сразу определить кто есть кто не получалось. Но Колька не растерялся.

— Толька, встань на задние лапы!

Однако все поросята учуяли запах еды, доносившийся от чугуна, который Толькина мать оставила рядом с хлевом, и почти одновременно уперлись передними копытцами в загородку. Кроме того, они стали нетерпеливо повизгивать, и невозможно было понять, кто просто кушать хочет, а кто жаждет избавиться от своего пятачка и обзавестись нормальным, человеческим носом. Колька и тут догадался, как поступить:

— Тот, кто был Толькой, должен превратиться в человека!

Все произошло точно так же, как с Пашкой, с той лишь разницей, что перед Колькой появился не четырнадцатилетний, а шестнадцатилетний оболтус, который чуть ли не упирался головой в крышу хлева.

— Матери говори одно: заблудился в лесу с Пашкой и Сашкой! О том, что был поросенком, забудь навеки! Понял?

— Понял, — голосом контуженного робота произнес Толька.

— Со двора не уходи никуда, скоро мать придет! — это Колька прокричал уже из-за калитки, направляясь к дому Куркиных.

Еще издали он заметил во дворе могучую фигуру Сашкиной младшей сестры. Машка, вооруженная плетеной хлопалкой, пыль из ковра выбивала.

Колька применил тот же трюк: объявил, что Пашка и Толька нашлись и, может быть, знают, где Сашка находится. Сестрица, конечно, убежала, а Свирепый Вепрь на сей раз даже во двор заходить не стал, а просто мысленно пожелал, чтоб тот поросенок, что прежде был Сашкой, превратился обратно в человека.

Через несколько минут Сашка сам выскочил из хлева, отчаянно вертя головой и хлопая глазами, должно быть, не верил, что его поросячья жизнь закончилась и опасность быть зарезанным к Рождеству ему больше не угрожает.

— Ко мне! — приказал Колька, и верзила, который был выше его на целую голову, покорно приблизился к повелителю.

— Поросенком ты никогда не был, гулял в лесу с Пашкой и Толькой, заблудился и больше ничего не помнишь! Со двора не уходи! — выпалил Колька стандартную инструкцию и дунул поскорее бегом, пока Машка не вернулась.

Домой он возвращался кружным путем, через центр села, кладбищенскую березовую рощу, мимо тех кустов, что росли вдоль поля. Вот тут-то и послышался знакомый звучный клекот — орел, которого Колька создал из трухлявого пня, опять собрался совершить налет на деревню.

Колька хотел было тут же превратить этого воздушного пирата обратно в пень, но потом представил себе, как этот пень, хоть и трухлявый, но весящий не один десяток килограммов, падает на деревню с высоты более ста метров. Он же убить кого-нибудь может! Или дом разрушить! Поэтому пришлось по-иному поступить.

«Повелитель смертных» послал орлу мысленный приказ снизиться и сесть поблизости от кустов. Правда, чуточку сомневаясь, что тот его выполнит, — все же сто метров — высота не маленькая. Однако орел тут же начал плавно снижаться по спирали и вскоре сел в двух шагах от Кольки.

— Вот тебе, чтоб кур не воровал! — сурово произнес Колька, и вокруг орла появилось зеленое облачко. Когда оно пропало, на траве вместо орла возникло три белых курицы.

— Бегите по своим дворам, пока вас еще кто-нибудь не слопал! — велел Колька, и куры с громким кудахтаньем, будто за ними лиса гналась, помчались к деревне.

Теперь стоило поинтересоваться тем, как Витька и Митька выполнили поручение своего Вождя. Времени у них, вроде, было вполне достаточно. Однако, когда Колька прибежал к озеру, то обнаружил, что челнок хоть и находится вблизи берега, явно ничего за собой не буксирует. Во всяком случае, ничего похожего на тушу мертвой Жути. И вообще его экипаж, судя по всему, собирался еще один раз объехать вокруг озера.

— Сюда! — крикнул Колька, подумав, что самое время сейчас съездить на остров и превратить в людей две тамошние елки. Витька и Митька тут же повернули к камышам, и через несколько минут Свирепый Вепрь забрался к ним в каноэ.

— На остров! — приказал он, и послушные гребцы стали выполнять его поручение.

Пока ехали, Колька поинтересовался насчет своего предыдущего приказа.

— Ее нет, — виновато вздохнул Митька, — мы объехали все озеро, но не нашли мертвой Жути!

— Может быть, она утонула? — предположил Витька.

Колька ничего не ответил, но подумал, что дело, возможно, в той пол-литровой банке, куда он прошлой ночью набирал волшебную воду из безымянной могилы и которую Духи требовали обязательно выбросить в озеро. Ведь Колька набрал в нее немного больше воды, чем следовало, и какие-то капли еще оставались в банке. Может быть, именно это и привело к тому, что туша Жути исчезла?

Когда причалили к берегу, Колька велел Витьке и Митьке оставаться у лодки, а сам пошел по тропинке, туда, где находились елки. Вот они: высокая, шестиметровая, и небольшая, всего около трех метров в высоту. Колька решил, что возвращать человеческий облик лучше обоим сразу…

После того как рассеялось зеленое облачко и на месте елей появились дядя Петя и Андрюшка с растопыренными, будто елочные ветви, руками, Колька тут же, пока они не очухались, забормотал:

— Вы здесь ничего не видели, поплыли отсюда на реку, пристали к берегу в километре от озера, отошли от берега, а лодка отвязалась и уплыла! Вы пошли пешком вокруг озера и заплутали!

Похоже, что бывшие деревья еще легче поддались Колькиному гипнозу, чем бывшие поросята. Когда «повелитель» указал им куда идти, они послушно двинулись следом.

Правда, в бухточке возникла новая проблема: прежде в каноэ ездило пятеро мальчишек (то есть те же, что сейчас, и Пашка), а теперь надо было вместо Пашки везти дядю Петю, который весил килограммов на пятьдесят больше. Но Колька и тут не растерялся. Он превратил каноэ в большую деревянную лодку с веслами, куда можно было и десять человек погрузить, а затем велел дяде Пете грести к берегу. И этот здоровенный дядька, которому Колька в сыновья годился, подчинился беспрекословно и даже не задав никаких вопросов. А когда лодка пришла в те самые камыши, где «индейцы» прятали свой челнок, и все высадились на берег, Колька переделал большую лодку обратно в каноэ и велел всем идти по домам. Сам он тоже пошел домой, потому что время было уже к обеду.

За обедом, как водится, бабушка и дедушка судачили о всяких чудесах, типа воскрешения из мертвых петуха и кур, унесенных орлом, возвращения «заплутавшихся в лесу» ребят и дяди Пети. Причем отмечали, что все они как бы «не в себе», то есть о том, что с ними было, почти не сообщают и лишь бормочут одни и те же фразы.

— Не иначе, Клаша, — со знанием дела произнес дед, — их всех инопланетяне похитили! Исследовали в них чего-то, а потом зазомбировали и отпустили. Я про такое в одной газете читал.

«Инопланетянин», который вместе с ними окрошку хлебал, с трудом старался серьезное лицо сохранять — уж больно забавно слушать, как твои собственные труды со стороны выглядят.

Правда, у бабушки было свое мнение. Именно она обратила внимание на то, что одновременно с возвращением мальчишек пропали три приблудных поросенка, которые взялись неведомо откуда. По ее разумению, все дело было в каких-то потусторонних силах. Дедушка, естественно, возражал, что если бы пропажа людей и появление поросят были как-то связаны, то появились бы не три поросенка, а четыре и еще один большой кабан вдобавок.

Тут Колька, конечно, не мог удержаться от смеха. Тем не менее его веселое настроение мало-помалу становилось тревожным. Ведь каждая минута приближала его к ночи, а там предстояло нечто вовсе не веселое. Поэтому, отправившись отдыхать в свою комнатку, Колька уже вполне серьезно стал задумываться над тем, что сегодня должно произойти. Однако голова вдруг стала тяжелой, мысли стали обрываться, глаза слипаться, и Колька почувствовал, что засыпает…