Город Ростов-на-Дону, год 1978-й. В выставочном зале на нынешнем проспекте Шолохова с большой помпой открылась экспозиция «Компьютеры в жизни США». Страна была иной, Америка далекой и неизвестной, и советским людям все это было в диковинку. Первых посетителей завлекали бесплатными броскими буклетами, значками, а главное — яркими (но непрочными) пластиковыми кульками… Уловка сработала безотказно — поток посетителей не иссякал. Сувениры закончились в первые же два-три дня. И некоторые, кому не хватило красивых пакетов, а слух о них быстро распространился по городу, очень возмущались и даже попытались было закатывать скандалы устроителям…

Впечатляли, конечно, возможности использования компьютерной техники и то, насколько тесно американцы с ней срослись. Но особенно поражали гиды, работавшие на выставке. Они мягко, ненавязчиво провоцировали посетителей на дискуссии. Внимательно выслушивали всех, и — в конце разговора, точнее, спора, от ваших аргументов не оставалось и следа. Блестящие психологи, все они неплохо владели русским языком. Лощеные, выхоленные.

Ничего не скажешь, знаниями — в первую очередь по истории России — «компетентные органы» их вооружили на совесть. Гиды цитировали — на память! — целые страницы работ Каменева, Зиновьева, Троцкого. И совсем другого Зиновьева — Александра. Статьи Бердяева и русских философов-эмигрантов «первой волны», Керенского и выступления депутатов Госдумы России за 1905–1917 годы. Споры велись в основном о революции 1917, или, по новейшей терминологии, об октябрьском перевороте.

Поговаривали, что некоторые из этих самых гидов были профессиональными разведчиками.

Речь заходила тогда и о книгах Андре Жида. В нашей стране творчество этого писателя мало известно читающей публике. Он был изгнан из страны Советов.

В июне-августе 1936 года он приезжал в СССР, где его принимали на самом высоком уровне. До этого он симпатизировал Советскому Союзу, считая, что именно в этой стране воплотятся евангельские идеалы всеобщего братства и справедливости, извращенные в буржуазном мире. Но, побывав в СССР, он в ноябре 1936 года выпустил книгу «Возвращение из СССР», и в ней заявил о своем разочаровании советской действительностью. Книга была осуждена левыми кругами интеллигенции и некоторыми представителями русской эмиграции. Нападки на книгу вынудили Жида написать продолжение — «Поправки к моему возвращению из СССР». «Поправки…» были изданы в июне 1937 года и представляют ответ автора его критикам. В нашей стране обе эти книги были запрещены, как и другие произведения писателя, широко издававшегося в двадцатых — начале тридцатых годов.

Я бы лично не удивилась, если бы даже отдельные руководители партии и правительства СССР, что называется, «сели в лужу», довелись им встретиться и побеседовать с этими людьми. Что тогда говорить о простых рабочих, которые, интересуясь прошлым России из горячей, искренней любви к родной стране, терпели в споре сокрушительное поражение? Будучи абсолютно неподготовленными к дискуссиям столь высокого ранга? И пользовались только теми знаниями, что им давали в советских школах, ПТУ, вузах?

Проверить источник, уличить гидов во лжи было решительно невозможно. Куда ты мог обратиться? Архивы (а самое интересное и нужное всегда хранится в запасниках) для тебя закрыты. Ты ведь не побежишь завтра утром за справкой по материалам о Брестском мире, скажем, в библиотеку Конгресса США, где находится, как считают некоторые эксперты, одно из самых полных в мире собраний книг о России. И не пойдешь к полудню работать в библиотеку Ватикана, где, по утверждениям ряда публицистов и ученых, внимательно следят за развитием событий в России и могут по осведомленности своей в данной области соперничать с военными ведомствами США. И не побежишь уточнять в Пентагон, не там ли, собственно, родилась цитата, приписанная впоследствии, скажем, тому же Александру Керенскому или Родзянко…

Кстати, о Родзянко, известном российском думском деятеле (1859–1924). Он сказал однажды: «Потомство наше в назидание себе должно знать все прошлое своего народа во всех его подробностях, и в ошибках прошлого черпать опыт настоящего и будущего. Потому всякий, знающий более или менее интимные детали, имеющие исторический интерес и государственное значение, не имеет права скрывать их, а должен свой опыт и осведомленность без всякого колебания оставить потомству».

Сегодня создается впечатление — «потомства» у нас в стране просто нет. Судя по «трогательной» заботе о нем государства — в виде детских пособий в 53 рубля… Какое там «потомство»!.. И какая там «история»! Одна из дискуссионных книг по истории — ответ авторам Э. Радзинскому и еще двум довольно известным исследователям — так и вышла с более чем красноречивым заголовком: «Памяти отечественной исторической науки посвящается». Вроде того, как некогда Игорь Угольников сделал для ТВ сюжет «Похороны отечественной еды»… Только у Угольникова пародия на демонстрацию вызывала смех. Зато в другом случае, увы, смеяться вовсе не хочется.

Но дело не в этом. А в том, что дважды — в 1956 и 1988 годах в стране отменялись в школах экзамены по истории. С Советским Союзом теперь очень даже все просто — нет страны, и нет проблемы. И нет истории… Вышвырнули собрания сочинений Ленина и иже с ним с библиотечных полок — но что же дальше?..

…В Государственную Думу для подробного отчета «о проделанной работе» был спешно вызван замминистра образования. Наконец-то власти спохватились о том, что назрел кризис в издании учебников. (До этого были потеряны годы.) И вот на слабое возражение зама на какую-то реплику из президиума — мол, история движется не одной только классовой борьбой — А. И. Лукьянов тут же отреагировал: «Только классовой борьбой!..» И это прозвучало, можно сказать, едва ли не вчера — в конце декабря 1996 года…

Но вернемся к разговору об американской выставке в Ростове-на-Дону. Достоверной и довольно полной информацией о твоей родной стране, получалось, владел почти весь мир! Но — только не ты и не эти толпы твоих соотечественников вокруг, изголодавшихся по истине… Получалось так, что ты приходил отдохнуть и расслабиться после трудовой недели, но тебя обманом вытягивали на ринг, под ослепительный свет софитов, и на виду у переполненных трибун заставляли драться. Тебе давали бой. И жестокий, надо признаться, урок. Ты не успевал еще осознать, что, собственно, произошло, как тебя посылали в нокдаун. Было больно до слез и обидно.

И не было ответа на главный вопрос — ЗА ЧТО? И почему тем, кто так жаждал знаний, доступ к ним был наглухо перекрыт? По какому праву меня и других лишали возможности — причем на протяжении долгих десятилетий — знать правду о моей земле, где я живу? Первая мысль, которая тогда пришла в голову, что я — тот же самый ЧСВН. Член семьи врага народа. В таком же каменном мешке. Только вот не расстреливают разве, а воздуха лишают… Мама тогда вздохнула в ответ на мою грустную реплику:

— Знаешь, в лучшем случае, правду о сегодняшнем дне мы все узнаем лет через 60.

И добавила:

— Если нам скажут, конечно…

…На выставке можно было за пять советских рублей и поиграть, и поработать самостоятельно на компьютере. Не вина была моих земляков, а беда, что они вели себя как дети и что временами за них становилось стыдно. Тяжелый осадок остался на всю жизнь.

Концовку очень хотела сделать оптимистической. Мол, сегодня, спустя два десятка лет, Бердяева и Лосева, Мамардашвили и Лотмана, прежде гонимых, читай сколько хочешь!.. Документы рассекречивают. Пусть и не все.

Не получилось. Эти строчки пишу как раз в тот момент, когда включен телевизор. Речь идет о Романе Абрамовиче. Комментатор говорит:

— Никому неизвестный юноша — все, что есть — маленькое фото с уголком — де-факто чуть ли не руководит огромной страной… Это страшно…

Неужели прав был Петр Чаадаев, когда в начале 1800-х годов писал: «В нашей крови есть нечто, враждебное всякому истинному прогрессу. И в общем, мы жили и продолжаем жить лишь для того, чтобы послужить каким-то важным уроком для отдаленных поколений, которые сумеют его понять…»

Десятый год мы все живем с паспортами страны, которой нет… Ну что же, обратимся, пожалуй, к Виктору Степановичу Черномырдину. А он сказал так: «Наш народ будет жить плохо. Но недолго». Оптимизма нашим руководителям всегда было не занимать… На том и остановимся. Повторим вслед за писателем Андреем Нуйкиным сказанное им еще в 1963 году: «Несчастливых — к ответу!»