Коллективный портрет в интерьере
В начале повествования уже говорилось о половодье кинолегенд, где красавцы — лицедеи в роли разведчиков и контрразведчиков всех спецслужб мира с риском для жизни, жертвенно решают все земные проблемы, уничтожая в одиночку легионы недотеп-соперников. Этот зрелищный ширпотреб продолжает устойчиво жить как высоколиквидный вид товара индустрии шоу-бизнеса с хорошей перспективой на будущее: число малообразованных статистов жизни как основных его потребителей в мире только растет. Чтобы не выглядеть шутами или законченными идиотами в глазах наиболее здравой части «широких народных масс», руководителям спецслужб, чаще всего — уже бывшим, приходится время от времени в пространных интервью СМИ кое-что толково сообщать о реальной работе своих ведомств. Серия таких наборов намеков и разрозненных деталей слагается-таки в некие контуры, в которых проступают истинные цели, методы, приемы работы отдельных спецслужб. Просматривается и уровень мировоззренческой подготовки руководителей различных «школ», класса их работы. Информационная содержательность различных интервью варьируется в широком диапазоне: от обильного набора пустых, благонамеренных, политически бесполезных деклараций, вновь назначенных и малоопытных руководителей, до действительно содержательных, выверенных суждений с серьезным анализом методов работы спецслужб тех, кто завершил свою профессиональную карьеру и имеет возможность спокойно осмыслить сделанное и пережитое. И кое о чем поведать обществу, за что не очень осудят коллеги и не возмутятся интеллектуалы и оппоненты. Что само по себе не так уж трудно, имея за плечами опыт десятков лет разнообразных «деловых игр» серьезных людей, наделенных громадной властью и возможностями. В учителя человечества вожди спецслужб вряд ли годятся, никто из них на это и не претендует. Но вот о реальных движущих мотивах поступков современных им политиков, в том числе и из лагеря противников, узнать можно много интересного, любопытного. Можно по этим суждениям выверить и свои представления о политических вождях прежних периодов. Которые, как правило, никогда не совпадают и в малом с официальными «прижизненными» оценками штатных наемников-толкователей современной истории.
В «Известиях» от 11 марта сего года было помещено обширное интервью с Фрицем Эрмартом, бывшим главным экспертов ЦРУ по России, под заголовком: «Антиалкогольная компания в СССР нас интересовала не меньше, чем ваши ракеты». Уже анонс темы «изобличает» в господине Эрмарте серьезного разведчика и искреннего собеседника: высокий уровень алкоголизации населения в советском обществе одним из множества желанных для США следствий имел нарастающую дебилизацию молодежи, трансформирующуюся, в частности, в неспособность в период службы в Советской Армии освоить в полной мере современные виды вооружений — так, возможности последних моделей танков «осиливались» основной массой солдат срочной службы не более чем на 40 %. Естественно, при толковом проведении антиалкогольной кампании в обозримом будущем боеспособность Советской Армии могла существенно возрасти даже на базе уже принятой на вооружение техники. Случись подобное — в политические расчеты пришлось бы срочно вносить чрезвычайно дорогие при реализации коррективы, пересматривать военные доктрины, вносить изменения в программы подготовки военных летчиков, моряков, танкистов и специальностей. Кроме того, механизм планирования и реализации такой общенациональной, весьма и весьма актуальной кампании был великолепным тестом не только способностей и умений политических лидеров советского государства, но и всей его политической и деловой элиты, именуемой «номенклатурой». По технике управленческого мастерства, демонстрируемой московской и региональными номенклатурными кланами в ходе такого сложнейшего социального эксперимента, можно было бы с достаточно высокой степенью достоверности просчитать весь интеллектуальный потенциал советской управленческой элиты, его способность справляться с новым классом чрезвычайно сложных и грозных геополитических проблем современности.
Просчитали и убедились — эти люди по своему уровню подготовки полностью не соответствуют уровню тех управленческих задач, которые назрели в СССР к тому периоду: «Я лишь могу сказать, что та работа помогла понять, что собирается делать Горбачев, придя к власти. И то, что он был весьма наивен в отношении перспектив реформирования своей страны». С политкорректного языка матерого разведчика ЦРУ это переводится примерно так:
Главный управитель режима — полный невежда в делах руководства страной.
Система формирования управленческой элиты, когда главными лицами государства свободно становятся проныры, конъюнктурщики, подхалимы, малоприспособленная для селекции пригодных к эффективному управлению обществом.
Институт советников руководителя СССР состоял по преимуществу либо из людей мало компетентных, либо сведущих, но подобострастных, неспособных найти в себе силы возразить сумасбродному, невежественному руководителю.
С аналитикой и мнениями руководителей КГБ СССР глава государства не считался, а спецслужбы не имели или возможности, или желания «убедить» генсека в ошибочности его бредовых идей и своей правоте.
Последнее является самым уничижительным приговором своему главному оппоненту — грозному и всемогущему когда-то КГБ: чего вы все там стоим, если не смогли остановить грядущую национальную катастрофу, в которой погибли и сами! Понятно, что этот горький вывод адресован был не всей спецслужбе, а только ее высшему руководству, которое по всему по своим личным «тактико-техническим» стандартам мало отличалось от качественных личностных характеристик всего высшего политического руководства СССР. Вместе с тем, по оценкам Ф. Эрмарта, при разрастании иных тяжелейших социальных проблем — жилищной, крайнего недофинансирования здравоохранения, школьного образования, СССР усиленно наращивал свои чрезвычайно дорогие ядерные и обычные вооружения, расширяя внешнеполитическую экспансию: «Второе исследование я провел в конце семидесятых, когда советская стратегическая мощь возросла — у вас действительно появилось больше баллистических ракет, ядерных подводных лодок, а одновременно создавались все новые виды обычных вооружений. Нарастало число операций Москвы в Африке, центральной Америке».
Что самое существенное в этой констатации, касающееся советских спецслужб:
1. Нарастание мощи советского военно-промышленного комплекса сопровождалось, естественно, впечатляющим усилием структур КГБ, патронировавшие его деятельность. На фоне экономической стагнации СССР того периода, особенно очевидной в сельском хозяйстве, в стране уже имелись серьезные экономические исследования, предрекавшие скорый экономический крах из-за стремительно растущих расходов на вооружение и разрастающуюся военно-политическую экспансию. Аналитики советских спецслужб были прекрасно об этом осведомлены. Однако предпочитали подталкивать (или молчаливо одобрять) политическое руководство страны к поощрению глобальных конфликтов против «мирового империализма» путем щедрых поставок оружия, боеприпасов, снаряжения, денег любым противникам политики США. Почти вся эта деятельность осуществлялась структурами КГБ, ГРУ, прекрасно знавшими истинную цену всем этим «борцам», видевшим, что вся эта помощь в большей части разворовывается, а политические дивиденды либо равны нулю, либо противоречат интересам СССР вообще. Из чего следует, что свои корпоративные интересы советские спецслужбы (равно как и высшее военное руководство, весь «генералитет» ВПК) ставили выше общенациональных, выше стратегических государственных интересов. А применительно к личностям руководителей спецслужб — интересы личной карьеры большинства из них были, бесспорно, дороже для них всех соображений национальной безопасности.
2. Советские спецслужбы не обеспечивали в контуре политического управления обществом объективной, полномасштабной обратной связи, блокируя сигналы тревоги от любых инициаторов, как бы доказательны ни были их обоснования.
Эти выводы тем более очевидны, что господин Эрмарт признает за советскими спецслужбами способность различать объективно существующее: «В разведывательном сообществе двух стран были серьезно обеспокоены тем, что мы движемся в сторону военного конфликта. В ту пору я отвечал за подготовку, возможно, самого авторитетного доклада. В нем мы попытались спрогнозировать будущее и на этой основе дать рекомендации Белому дому». Дополнительно из этого фрагмента интервью следует, по крайней мере, еще два вывода:
Советские спецслужбы не только понимали опасности происходящего, но и обменивались этими опасениями по каким-то своим каналам, с какими-то своими намерениями с американскими «коллегами».
Американские спецслужбы сумели выполнить объективный анализ происходящего и разработать для своих структур политической власти верные меры по нейтрализации серьезнейших опасностей, последовательная реализация которых привела в конечном итоге США к сокрушительной победе. Советские же спецслужбы либо вообще такой работой не занимались, либо не сумели дать высококачественного анализа и рекомендаций. Либо не проявили последовательности и настойчивости при реализации своих рекомендаций, буде таковые все же существовали.
Из высказываний цитируемого бывшего высокопоставленного чина ЦРУ следует так же и то, что при распаде СССР многие и многие сотрудники и руководители КГБ занялись торговлей своими профессиональными тайнами, чему нет оправдания ни по каким мотивам: "— А что вас удивляло в методах работы КГБ?
— Операции с использованием прослушивающей и другой техники, а так же методы работы с людьми. Конечно, мы узнали много нового, когда Советский Союз распался, и мы получили доступ к разного рода архивам КГБ, напрямую или через другие страны бывшего «восточного блока».
Если даже приведенные слова о прямом доступе к архивам КГБ справедливы частично, неизбежны следующие печальные для советских спецслужб выводы:
Среди высокопоставленных сотрудников и руководителей КГБ оказалось много корыстных людей, для которых интересы России оказались ничтожны.
Последовательными, искренними идейными сторонниками режима советской власти в структурах КГБ были немногие. Хотя декларировали себя таковыми все. То есть изначально кадры не соответствовали этическим стандартам, провозглашенным в СССР в качестве основного критерия отбора в структуры служб госбезопасности.
К чести господина Эрмарта, он не слишком завышал прогностические и провидческие способности своей, пусть и лучшей, по его мнению, спецслужбы мира: «Зная, что происходило в СССР в ту пору, мы утверждали: Горбачев не пойдет на радикальные реформы, потому что они разрушат Советский Союз. Мы наполовину были правы. Но вторую половину — что произойдет после того, как он начнет свою реформаторскую деятельность, — мы предсказать не могли».
Выводы здесь возможны такие:
ЦРУ знало, что реформы разрушат СССР, а КГБ не ведало? Или тоже знало, но не противилось? Или само подталкивало Горбачева к реформам? Позже, правда, была предпринята при активном участии КГБ попытка оставить реформаторский зуд «наивного Горбачева» (по деликатной терминологии ЦРУ) путем введения военного положения. Но отсутствие у дряблой номенклатуры необходимой для этого воли обрекло военных на провал. Что скорее свидетельствует о том, что наши хваленые спецслужбы в лице своих высших руководителей были к тому времени деморализованы не в меньшей степени, нежели высшая партийная номенклатура. И у них совсем не было уверенности, что верен популярный плакат политической пропаганды, где В.И. Ленин приветливо машет рукой и мысленно благословляет партию и все советское общество: «Верной дорогой идете, товарищи!». Ну а без глубокой убежденности в своей правоте победной войны не бывает и у спецслужб.
Спецслужбы СССР «не прописали» своей роли в «перестройке», даже не сумев обезопасить самих себя в грядущих катаклизмах, покорно разделив судьбу институтов высшей советской политической и экономической власти. Что в ближайшие годы вычеркнуло КГБ из активных участников важнейших политических событий, где главными «игроками» стал весь маргинальный сброд бывшего СССР. Ну а в такой ситуации никакое ЦРУ не могло просчитать варианты развития событий — сброду никакие законы не писаны. Так что мудрая прозорливость — не «фамильное» достоинство спецслужб.
В рассматриваемом интервью есть также весьма важное признание того факта, что базовой опорой спецслужб за рубежом всегда являются дипломатические представительства:
«Правда, мы и до этого знали, что кубинцам платили русские. Но и потом, когда субсидии прекратились, они не отказались от своих подпольных операций. Эти операции кубинцы проводили в США, несмотря на отсутствие дипломатического прикрытия в виде посольства».
Говоря об операциях, имеется в виду конечно, не препарирование местной прессы аборигенов — это только неотъемлемая рутина, не требующая ничего, кроме скромных трат на покупку газет и журналов в близлежащих киосках. Не являются операциями и рутинная работа по вербовке и сотрудничеству с агентурой. А вот участие кубинской эмиграции в подготовке покушения на президента Кеннеди, как об этом писали многие в свое время в США, это уже действительно операция. Или подготовка очередной «бархатной», «каштановой» и т.д. революции для изничтожения недружественного политического режима в какой-либо странишке Европы, Азии, Латинской Америки с обильным финансированием акций с участием «широких народных масс». Здесь без дипломатического статуса сотрудникам спецслужб никак не обойтись — в миг пристрелят, арестуют, или покалечат в свалке.
Учитывая, что США в высшей степени активно вмешиваются в политическую жизнь любого государства, где хоть в чем-то затрагиваются их интересы (таких «неинтересных» стран, пожалуй, и нет), а главный инструмент отстаивания целей здесь — тайные операции спецслужб, то вывод очевиден и однозначен: дипломатические представительства — только «крыша» для спецслужб, база, где они безопасно укрываются на вражеской территории. В свои лучшие времена КГБ и ГРУ СССР действовали практически так же: имелись и необходимые средства, и ресурсы, и политическая воля государственной власти. А в подоплеке интересов каждой из противоборствующих сторон — доступ к дешевому урану, нефти, алмазам, золоту и т.п. Но всегда под лозунгами противостояния тоталитаризму, империализму с его проклятым стремлением к мировому господству. Так что естественная природная сущность спецслужб — всегда только агрессия. Ее нет только у тех, чьи государства не обладают для этого необходимыми ресурсами. Как только таковые появляются — меняется полностью и облик спецслужб.
Прогнозируя развитие событий в какой-либо стране, спецслужбы, прежде всего, анализируют «потенциал» ее руководителей, представителей политической элиты. Об этом много и в разных местах рассматриваемого интервью: "В России, несмотря на ее экономическую слабость, другая ситуация. Она в состоянии экспортировать безопасность. Но для этого необходимы политическая стабильность, экономическое здоровье и четкая внешняя политика. Пока этого мы у вас не видим.
Я, как мне представляется, неплохо знаю психологию ваших силовиков. Политическая власть, которая строится на компромиссах, переговорах и политическом консенсусе, — для них не политическая власть. Настоящая власть, по их мнению, должна основываться на страхе, давлении и запугивании".
Здесь, безусловно, господин Эрмарт в строгом соответствии с логикой своей профессии лукавит и в ЦРУ к переговорам, консенсусам (что всегда долго и весьма дорого) прибегают в случаях, когда не удалось достичь результата давлением, страхом, запугиванием. Так проходит как внутри, так и за пределами США. Примеров тому — пруд пруди. Так и пребудет, ибо такова природа всех спецслужб. Хотя особый колорит всегда присутствует — у каждой своя корпоративная культура, этика.
Верно же подмеченная за российскими силовиками (спецслужбы — в их числе, естественно) предрасположенность к употреблению разнообразного насилия или угроз насилия проистекает более всего из национального «менталитета». Иллюстрацией этому вполне может служить эпизод из периода острой и решительной политической борьбы большевиков со своей тогда еще многочисленной и многоликой оппозицией: в переполненную разнообразными оппозиционерами камеру для двух эсеров передали продуктовую посылку. Пока сокамерники вели страстный политический диспут о том, как по справедливости на всех разделить дар судьбы, обладатели оного быстренько его сожрали. Чем сильно обескуражили друзей по несчастью.
В современной российской тюрьме подобного «беспредела» уже не могло быть: по давно известным, жестко реализуемым правилам — большая и лучшая часть любой посылки достается пахану и его окружению, скромная и худшая часть — получателю. И никаких дискуссий, если дороги оставшиеся еще от прежних уроков целыми свои зубы.
По такой же схеме теперь делится все в России во всех сферах ее жизнедеятельности.
Не учитывать этого фактора российским спецслужбам — расписаться в собственном слабоумии и самоликвидироваться. Несмышленышей же здесь отсеивают на самых начальных стадиях отбора кадрового пополнения. Более того, в условиях нищего российского бюджета, не имеющего возможности платить сотрудникам спецслужб столько, сколько платят в ЦРУ, личный состав, его руководители вынуждены включать дополнительно множество своих мозговых извилин, чтобы обеспечить себе «среднедушевой» доход, позволяющий семье жить «не хуже других».
Но во всем этом множестве нелестных для российских спецслужб суждениях и оценках маститого американского разведчика есть одна весьма отрадная особенность: снисходительно-поучительный тон плохо скрываемого торжества победителя в устах безусловно умного и высокопрофессионального специалиста своего дела свидетельствует о том, что спецслужбы США (по крайней мере — наиболее влиятельные и могущественные) вошли в полосу наиболее опасного периода своего существования, когда ощущение своего подавляющего преимущества во всем, безраздельного господства и сопутствующей этому неколебимой уверенности в правильности своей стратегии, тактики, всего, что предпринимается, всегда предваряет самые сокрушительные поражения, ведущие к полному краху наподобие того, что пережил КГБ СССР.
Единственно, в чем господину Эрмарту не откажешь, так это в цельности его натуры последовательного и ничем неукротимого противника российских спецслужб — все свои внешне очень доброжелательные политические прогнозы и рекомендации сформулированы им таким образом, что в совокупности они, даже будучи реализованы частично, не могут не нанести России дополнительно непоправимого ущерба: «Я не знаю, есть ли у российских властей какой-то стратегический план. Подозреваю, что у них нет никакого плана. У них есть некий набор тактических средств и с его помощью они все время нагнетают обстановку и пытаются закрутить гайки. Они создали некую управляемую демократию. И я предвижу в недалеком будущем период политической и экономической стагнации. Конечно, если нынешний режим изменится и в России появится большее пространство для других политических партий, независимой прессы, то и отношения между двумя странами будут иными».
Очевидное лукавство «прорицателя» ЦРУ здесь многомерно и многопланово:
Людям ЦРУ лучше, чем кому бы то ни было известно, что российскую власть формирует новая российская элита, которую создавало и ЦРУ и которая сплошь состоит только из воров и казнокрадов российского масштаба, большая часть капиталов и собственности которых находится в США и странах Западной Европы. И у которой именно поэтому нет и не может быть никаких стратегических планов, кроме одного: любой ценой удержать власть, уцелеть и сохранить свои многомиллиардные капиталы в руках своих детей и внуков. Даже ценой уничтожения России на худой конец.
Именно спецслужбы США делали все, что было в их силах, чтобы Россия погрузилась в пучину невиданной нигде политической, но, прежде всего — экономической стагнации, которая и по сию пору остается настолько глубокой, что нынешняя властвующая элита в эту сторону по настоящему даже не смотрит: нужны такие политические действия, и такая репрессивная практика силовиков, включая спецслужбы, на которые власть без риска потерять все свои обретения, а может даже и головы пойти не может.
Печали же господина из ЦРУ об отсутствии в России пространства для политических партий и невозможности существования независимой прессы — тоже плохо замаскированное лукавство, предназначенное скрыть действительно жизненно насущные проблемы современной России, в решении которых ни кадровые сотрудники ЦРУ, ни вообще кто-либо в госадминистрации США не заинтересованы никаким образом. Речь идет, прежде всего, о том, чтобы не переговорами и компромиссами, которыми в России никогда ничего не достигалось путного, кроме бесконечно тягомотной болтовни с неизбежным крахом любых благих намерений, а жесткими и жестокими административными и общеуголовными мерами в кратчайшие сроки извести коррупцию в правительственных и иных структурах государственного управления. Для этого нужны не «пространство для политических партий» — достаточно мобилизации правоохранительных органов, в которых до того необходимо еще более жестоко подавить мародерскую практику «крышевания», заказных «наездов» и т.п. Чтобы дать возможность развития малому и среднему бизнесу, который ныне чиновная орда, в том числе и те, кто в мундирах, обгладывают до косточки. Так же жестко и быстро необходимо разделаться с организованной преступностью, прежде всего — этнической. Чтобы любые инвесторы не боялись в России не только за капиталы, но и за свою жизнь. Затем уже заставить всю эту воровскую чиновную нечисть вернуть в Россию и вложить в развитие ее экономики все, что украдено и спрятано за рубежом. И экономической и политической стагнации будет положен конец. А не убогой свободой политических партий, которых уже ныне больше, чем во всей Европе. В реализации такой политической программы важнейшая роль будет принадлежать российским спецслужбам, которые давно все понимают, во всем разобрались и которым не нужны заморские рецепты господина Эрмарта. Еще немного из последней части рассматриваемого интервью: "— Что бы Вы посоветовали нынешней администрации в отношении России?
— Она должна сделать все, чтобы Путин и его окружение поняли: нам, американцам, небезразлично, какие политические процессы идут в России. Ведь мы сделали стратегическую ставку на Россию, на ее демократическое будущее. Вспомните: все конфликты XX века были порождением авторитарных режимов".
Здесь все просто и понятно: сотрудники спецслужб США в лице, в том числе советников российского правительства сделали громадный вклад в то, чтобы в России состоялось то, что состоялось — воровская приватизация, где американским фирмам перепало лучшее. Становление мощного слоя номенклатурно-компрадорской буржуазии, вывезшей в США свою собственность и получившей там виды на жительство. Сбыт в России всей залежалой и выбракованной пищевой и прочей продукции, технических спиртов, приведшему к алкогольному геноциду русских, разрушению иммунитета у большей части населения, аппарата наследственности у молодежи. Так что теперь российское общество просто обречено на «демократическое будущее» вполне ущербного общества. Любые попытки силовиков остановить такую «демократию» вызывают жестокую реакцию, в том числе и американских спецслужб с их специфическими средствами скрытого реагирования хотя бы в виде нейтрального отношения к мощному финансированию Саудовской Аравией внутрироссийского терроризма.
В российском демократическом бардаке спецслужбам США комфортно, вольготно работается по своим технологиям, целям, главной из которых является удержание с помощью легко ангажируемых политиков в состоянии глубокой стагнации российской экономики, чтобы полностью лишить Россию возможности восстановить хотя бы частично ее стремительно рассыпающийся по старости в прах ядерный потенциал, да и остальные виды вооружений. Чтобы последователи и преемники господина Эрмарта приезжали в Россию как инспектора единого мирового центра власти.
Весьма ценным подтверждением, насколько важно спецслужбам грамотно работать со средствами массовой информации, имея там «опорные» фигуры, явились откровения автора интервью со ссылками на опыт ЦРУ: «Порой люди говорят больше, чем они обязаны по своему служебному статусу. Иногда это некий вид пропаганды, чтобы усилить ту или иную политическую позицию, иногда просто информация к размышлению, необходимая для понимания того или иного аспекта внешней политики. Когда я работал в ЦРУ, мой тогдашний босс Уильям Кэйси раз в месяц посылал меня в Джордж Таун (район Вашингтона, где находится несколько крупных учебных заведений и политологических центров. — „Известия“) для проведения брифингов по „советским делам“. Очень часто я встречался с Джозефом Элса — известным тогда радиокомментатором, близким другом Кэйси. Он меня приглашал на ланч, и мы под разговор пили хорошее вино. Вот так это делается в Вашингтоне».
Примерно так это делается практически везде. Меняются только интерьеры ресторанов, ассортимент закупок и спиртных напитков. Да еще различны статьи и суммы расходов на такие «спецоперации», где море приятного сочетается кое-как с полезным для спецслужб. Но это вроде бы легкая и понятная функция спецслужб для своей реализации, конечно же, требует не только высокого профессионализма и информированности, но и развитого интеллекта в целом, чтобы по возможности предвидеть хотя бы основные последствия таких речевок. Для чего спецслужбы рекрутируют на это лучшие кадры из тех, что есть. Иначе уши спецслужб будут торчать из каждый занятой и результаты таких public-relations окажутся прямо противоположными потребным. Но такое если и происходило, то чаще в разведках авторитарных режимов третьеразрядных стран, где такую работу выполняют бесталанные дети вождей режима.
Последний же фрагмент обширного интервью господина Эрмарта — классический образец приема маскировки истинного положения дел, когда выставляется второстепенное, сиюминутное, либо рукотворно-мифическое главным, долговременным и природно-натуральным:
"— Кто является главным врагом ЦРУ?
— Самым опасным сейчас для ЦРУ, и в целом для Америки являются не спецслужбы того или иного государства, а террористические сети вроде «Аль-Каиды», которые в состоянии внедрить своих агентов на нашу территорию".
Главное впечатление от приведенного отрывка не в пользу автора интервью — нельзя так неуважительно относиться к умственным способностям даже нынешних российских граждан, которым данное интервью прежде всего и адресовано. Не нужно быть глубоким профессионалом — разведчиком, чтобы понимать некоторые простые вещи: никакая разветвленная диверсионно-террористическая, а по сути — подпольная международная военная организация с мощным финансированием и обеспечением не может даже появиться на короткое время, а уж тем более существовать без основательной поддержки многих политических режимов, которые всегда реализуют такую тщательно скрываемую поддержку руками своих спецслужб. Так что изначально настоящими противниками спецслужб США в вопросах противостояния были и будут именно спецслужбы недружественных стран. Каковых не так уж и мало. Пугающие же возможности «Аль-Каиды» внедрять своих агентов на территорию США — и вовсе не выдерживают никакой критики: любая структура даже с небольшими ресурсами без особого труда в состоянии ныне «внедрить своих агентов» в пределы любого государства вообще. В США же сделать это особенно просто, учитывая сущие там непрерывно мощные миграционные потоки и калейдоскопическую этническую мозаику существующего американского общества.
Естественно, Россия и ее спецслужбы утратили привилегию числиться главным врагом США. Но о Китае такого не скажешь, тем более что экономические прогнозы, сделанные в том числе и ЦРУ, предрекают Китаю в перспективе всего нескольких десятилетий оказаться ведущей экономической державой мира. Читатели общероссийских газет хорошо знакомы с такими прогнозами и теми следствиями, что из оных проистекают.
В целом интервью удалось по многим параметрам, включая и непривычную для представителей спецслужб других стран словоохотливость. Примерно в таких же традициях выдержало еще одно обширное и любопытное интервью, взятое с корреспондентом тех же «Известий», касающееся деятельности и американских спецслужб. Речь идет об обширном разговоре с Джоном Прадосом, старшим научным сотрудником Архивов национальной безопасности США, помещенным под заголовком «США израсходовали на „холодную войну“ $150 миллиардов» в «Известиях» от 7 апреля 2004 года.
Здесь мы уже имеем дело с суждениями собственно не сотрудника спецслужб высшего руководящего ранга, а ученого-исследователя. Поэтому и даваемые оценки производят впечатление большей объективности и корректности, не пропитаны чувством плохо скрываемого торжества победителя.
Более скромно выглядят оценки успехов того же ЦРУ, более объективно — впечатляющих провалов: «Возможно, главное достижение американской разведки того периода было связано с ее гигантским технологическим прорывом. Это, прежде всего, относится к возможности собирать разведывательную информацию со спутников, самолетов, с помощью радаров и радиоперехвата. Самый же большой исторический провал заключался в неспособности разведывательного сообщества Америки оценить степень важности внутренних процессов в той или иной стране».
Так было и так будет: подготовка, психика и силовое мировоззрение сотрудников спецслужб — слишком узенькая основа для правильного восприятия и понимания социальных процессов космической сложности. Потому удачен бывает только ретроспективный анализ, даваемый разведчиками, которым посчастливилось волей судеб и случая оказаться в числе первых и в выигрыше.
Что же касается технологического прорыва американских разведслужб, то никакого отношения к выработке своих новых технологий и оборудования они не имеют и не будут иметь: только способность добыть деньги и заказать что-то нужное ученым из корпораций ВПК. Технологический прорыв произвела богатая и процветающая на тот момент экономика США, что позволило и спецслужбам пристроится к успеху. Так что и мощным спецслужбам «сверхдержавы» заслуженных оснований распускать павлиньи хвосты по сути нет никаких.
Любопытно суждение научного работника и по оценке некоторых специфических «достижений» крупнейших соперничающих, противоборствующих спецслужб мира: "И, разумеется, разведки обоих государств состязались в этой области. И та, и другая достигли прекрасных результатов по части дезинформации, обмана и одурачивания друг друга. Но чем больше обе страны погружались в эту ежедневную борьбу, стремясь получить хоть какое-то — пусть призрачное — преимущество над противником, тем скорее они оказывались в некоей комнате «кривых зеркал».
Все именно так и есть: псевдоинформация на основе разнообразных домыслов и догадок под грифом «совершенно секретно» весьма часто и сию пору формирует в головах политиков вымышленный мир несуществующих процессов. Ну и реакция политиков — соответствующая. А потом историки ломают головы над мотивами абсурдных решений государственных деятелей. Причина же проста: совершенно секретный вздор спецслужб проверить и опровергнуть в режиме реального времени некому.
Что особенно важно здесь — миф, рожденный в спецслужбе, подавляюще господствует над правдивой информацией, лежащей, по сути, на поверхности, открытой любому. Но таков уж закон этого жанра человеческой деятельности, который вечен.
В интервью содержаться сведения, характеризующие сферу недопустимых никаким законом отношений спецслужб и общества пребывания — обсуждается пример использования гражданского населения собственной страны в качестве подопытного материала в экспериментах, естественно без ведома и согласия самих людей: «Эта история началась в 1975 году. Тогда в США появились первые сведения о том, что ЦРУ могло использовать некие препараты, влияющие на людей. Речь шла о масштабном эксперименте, который поставила крупнейшая секретная служба Америки. По данным, которые у нас есть, эти эксперименты ставились в секретных лабораториях ЦРУ и Пенагона… Информация об этом стала просачиваться наружу. В результате у нас был накоплен значительный материал: свидетельства сотрудников спецслужб, осуществивших этот эксперимент, людей, над чьей психикой ставили опыты и которые до сих пор не могут вылечиться, экспертов, проводивших исследования. Это была своего рода „холодная война“ внутри самих Соединенных Штатов… Установлено совершенно четко, что ЦРУ проводило программу, целью которой было влияние на человеческую психику с помощью психотропных препаратов типа ЛСД и других. До сих пор не известно, что привело к смерти ученого — эти препараты или же какие-то другие, которые разрабатывались в лабораториях Пентагона, где производилось оружие массового поражения».
Приведенные свидетельства американского ученого дают основания для вполне правдоподобных, весьма важных выводов:
Люди в собственной стране и для спецслужб «оплота демократии и свободы в мире» — не более чем мусор, расходный материал в экспериментах. Единственное, что заставляет соблюдать осторожность — утечки информации в СМИ и последующие парламентские расследования и судебные процессы по искам пострадавших чреваты отставками или чем-то подобным.
Нет никаких гарантий, что в настоящее время военные и спецслужбы не проводят каких-либо масштабных, массовых экспериментов на собственных гражданах. Тем более что этнический винегрет, который собой представляет американское общество, включает в себя все ведущие нации мира. И можно не выходя за пределы собственной страны отрабатывать «этническое оружие» для любой национальности.
В других странах, ведущих разработки неядерного оружия массового поражения, где нет и десятой части существующих в США механизмов защиты гражданского достоинства людей, ситуация без всякого сомнения еще более тяжелая: любой произвол спецслужб вполне вероятен. Что никак не способствует появлению в обществе ни доверия, ни уважения к собственным рыцарям плаща и кинжала, какие бы пафосные фильмы они о себе ни создавали.
Мировой наркотрафик, особенно в части растущего оборота искусственных наркотиков, и массовое производство геномодифицированной продукции вполне могут быть планетарным экспериментом спецслужб ведущих стран мира по радикальному сокращению народонаселения планеты. На основе каких-то секретных политических соглашений.
Причем, эксперимент, который в отличие от обычных войн, не сопровождается опустошительными разрушениями и истощением экономик воюющих стран, а наоборот — немыслимо обогащает спецслужбы и их руководящий корпус, постоянно увеличивая их возможности для манипулирования планетарными процессами.
В рассматриваемом интервью довольно аргументированным выглядит тезис о том, что спецслужбы зачастую активно подыгрывают своим политикам в угоду их клановым интересам, в ущерб, естественно, интересов общества: "— Значит, администрация использует разведданные в политических целях?
—Именно об этом и речь. В 2002 году много шума было поднято вокруг задержания некоего Хосе Падильи, завербованного «Аль-Каидой». Якобы один из аль-каидовских лидеров, Абу Зубейда, сообщил ему, что Осама бен Ладен собирается использовать против Америки так называемую «грязную» радиоактивную бомбу. Тогда только и разговоров было, насколько велика опасность взрыва такой самодельной бомбы в густонаселенных районах Нью-Йорка или Лос-Анжелеса. Но, возможно, что бомба — это фикция, с помощью которой алькаидовец намеренно отвлекал внимание американских спецслужб от направления главного удара. К тому же «бомба» появилась накануне слушаний в Конгрессе, посвященных событиям 11 сентября 2001 года и властям было выгодно переключить внимание нации на новую угрозу со стороны «Аль-Каиды»… Нет сомнений, что команда Буша использовала борьбу против терроризма в своих политических интересах. Во время нынешней избирательной кампании Джордж Буш создает себе образ «президента военного времени».
Последовавшие недавно скандалы в США и в Англии, связаны с тем, что спецслужбы этих стран предоставили своим лидерам ложные сведения о наличии у Ирака оружия массового поражения, которые и были положены в основу решений о начале войны против этой страны. Оружия ни химического, ни бактериологического в разгромленном Ираке не нашли. Руководитель ЦРУ поплатился за это карьерой, но политики этих двух стран своих целей достигли. Спецслужбы России тоже уже много лет ведут странную борьбу с сепаратистами Северного Кавказа, в итоге которой множатся их победы в борьбе с террористами. Но одновременно ширится и становится все более мощным и все террористическое подполье. Что вполне позволяет допустить некоторые очевидные обобщения:
1. Спецслужбы практически любой страны обеспечивают, прежде всего, решение задач правящего режима, клана. Для чего готовы на любые, сколь угодно рискованные и опасные инсценировки, сопряженные в иных случаях даже с многочисленными жертвами среди собственного населения. О тривиальной массированной дезинформации населения даже не речь — всегда сколько угодно, когда угодно, где угодно, по какому угодно случаю. Спецслужбе сообщить истинную правду обществу — все равно, что выйти голым на площадь с веревкой на шее и прилюдно повеситься. Да и никто не даст сказать правдивую информацию: те фрагменты элиты, которых это коснется в первую очередь, сумеют уничтожить любого работника спецслужбы, помогающего сделать это. Обычно спецслужбе вполне позволено даже убить нужное количество представителей элиты, каким-то образом проштрафившихся в ее глазах, но только не информировать общество об истинном положении.
В интервью содержится и тезис о том, что спецслужбы, спекулируя на обладании секретной информацией, пытаются манипулировать в нужном для себя направлении и действиями власти, и настроениями в обществе. Так, на вопрос корреспондента «Известий», кто же мог рассылать в США конверты со спорами сибирской язвы или ядом рицин, ответ был предельно четким: «И распространение писем с сибирской язвой, и недавняя находка в Сенате выводят, на мой взгляд, лишь на „домашний след“, на преступников, у которых были некие „внутренние“ причины совершать эти действия. Однако американцы немедленно начали искать злоумышленников за рубежом — в Ираке, Иране и других странах. Вот этот страх, мешающий нам думать рационально, эта истерия и есть главный враг США. Терроризм, безусловно, серьезнейшая угроза, но в сознании американцев степень этой угрозы раздута до каких-то неправдоподобных, мистических размеров».
Из сказанного вполне резонно предположить, что, во-первых, подменить обычных тривиальных ненавистников собственной власти, которых в каждой стране хватает, на демоническую, почти неодолимую силу «международного» (т.е. исламского) терроризма чрезвычайно важно и спецслужбам и правительству: «уважать» граждане больше будут, нуждаться в защите, и критиковать будут меньше, ошибок больше простят, и руки будут развязаны для любых жестких силовых акций за рубежом, в которых всегда остро нуждается крупный капитал, действующий на мировых рынках.
Во-вторых, это дает возможности добиваться впечатляющего увеличения бюджетных ассигнований спецслужб, увеличения их штатов, возрастания оснащенности, обновления разнообразной экипировки на самую современную (для очередного технологического прорыва в вечном противостоянии со спецслужбами противника).
В-третьих, такая демонизация весьма обычных оппонентов нужна мощным спецслужбам для того, чтобы вообще обосновать свое существование и громадные средства, потребляемые из бюджета страны. Но сейчас руководителей американских спецслужб можно, пожалуй, только пожалеть: никогда ни из какой «Аль-Каиды» не создать образ врага калибром хотя бы отдаленно походящим на КГБ, за которым громоздился ядерный флот, ядерная мощь СССР. Хоть бери сам и массово рассылай по всему миру, конверты с пресловутой сибирской язвой.
Разведсообщество США, пожалуй, единственное в мире, которое никогда не испытывает особо острой нужды в финансировании. У всех остальных ситуация прямо противоположная. Потому и приходится сотрудникам спецслужб большинства стран крутиться ужами на горячих сковородках, зачастую прирабатывая и для себя лично. Неудивительно, что за многими спецслужбами время от времени начинает тянуться едкий шлейф скандалов, связанных с коррупцией, разного рода финансовыми мошенничествами: "Точно известно, что на 3-й Тверской-Ямской находится принадлежащий МИД Чехии «Чешский Дом» — комплекс из 150 квартир, 80 офисных помещений, 40 гостиничных номеров, гаража на 50 машин и ресторана. На протяжении нескольких лет это название регулярно появляется на страницах чешской печати в связи с расследуемыми делами о коррупции в МИД, либо о кадровых потрясениях в спецслужбах страны.
«Финансирование разведки всегда шло из двух источников. Официальная часть — приблизительно миллиард чешских крон (около 30 млн. долларов — „Известия“). Есть еще вторая часть — „коммерческая“. Разведка хотела получить „Чешский Дом. Потом бы им руководили какие-то люди, но фактически он принадлежал бы разведке“, — прояснил ситуацию вокруг „Чешского Дома“ в интервью интернет-радио Hortus Карел Срба. В начале 2001 года в бытность Србы генеральным секретарем МИД комплекс был передан в аренду фирме Hotel ceske dum, которая обязалась за него платить 28 миллионов крон в год (около 700 тысяч долларов). Прибыль от деятельности комплекса фирма могла оставлять себе. В ее штате, по утверждению газеты „Лидове новины“, состоял как минимум один бывший сотрудник военной разведки. Руководил фирмой так же экс-агент Станислав Бэри. Во время следствия по делу о „невыгодной“ сдаче в аренду» «Чешского Дома» и возможной коррупции некоторые документы загадочным образом исчезли. По сведениям газеты, следователей предупредили, чтобы они «держались от этого дела подальше, поскольку речь идет об интересах государственной безопасности».
Небезынтересным для полиции оказалось и то, что компания Hotel ceske dum могла иметь еще как минимум один источник доходов. Поскольку комплекс относится к ведению посольства Чехии, он имел возможность получать товары из Чешской Республики без уплаты таможенных пошлин. Этакий домашний duty-free. Сейчас правоохранительные органы расследуют, не использовался ли этот канал для «проведения незаконных операций».
Карел Срба убежден: все его неприятности связаны с тем, что он, сотрудник разведки с 26 лет, отказался заниматься противозаконной деятельностью, связанной с финансированием спецслужб" (Наталья Корнелюк. «Агенты НАТО в сердце Москвы». «Известия». 15.09.2003г.).
Упомянутая в цитированной статье «коммерческая» составляющая финансирования спецслужб в условиях тотальной секретности и отсутствия надлежащего документирования такой деятельности, учета получаемых доходов и произведенных расходов (какой уж тут может быть учет и документирование, если деньги зарабатываются, к примеру, контрабандой антиквариата, частью ворованного, либо акцизных товаров мимо таможни) — деятельность заведомо противоправная даже по канонам, меркам самих спецслужб. Как, к примеру, удержаться и не запустить руку в «черную кассу» спецслужбы, чтобы умилостивить прибывших из столицы начальников, ревизоров — контролеров, организовав им достойную программу отдыха, сделав им впечатляющие «памятные подарки»? Или почему бы не порадовать шефа, от которого зависит очередное повышение в должности и звании, обычным подарком в виде спортивного автомобиля его сыну? Или не презентовать жене высокопоставленного политика бриллиантовую брошь, изъятую при обыске на вилле наркобарона и по небрежности сотрудников не включенную в соответствующую опись? Способов и поводов использовать в личных целях под весьма благовидными «профессиональными предлогами» «черный нал» от коммерческих приработков спецслужб — великое множество. Способов эффективно контролировать «совершенно секретные» доходы и людей, способных это сделать, — практически нет в природе. Только редкие публичные скандалы, случайно прерывающиеся по недосмотру в прессу, помогают разглядеть некоторые малоприятные фрагменты этой не лучшей стороны деятельности спецслужб, как это показано в цитируемой статье: "19 июля был задержан и названный главным заказчиком убийства Карл Срба. При обыске в его доме было найдено несколько стреляющих ручек, около миллиона долларов наличными и фотография Слонковой с пометкой «Ликвидация».
Надо полагать, найденный миллион долларов — был уже не единственным из тех, что разложен по чуланам других сотрудников военной разведки, в общем-то, весьма небольшой и небогатой страны мира. Вряд ли кто-то пытался установить и происхождение этой нигде не числящейся немалой суммы — всем понятно, что спецслужбы зарабатывали деньги только по технологиям якудза, триад. Но во имя «высших интересов» любимого государства и нации эта «деятельность» заранее прощается на все грядущие времена, что бы ни сопровождало этот процесс: преступления, кровь, мздоимство, казнокрадство начальников и т.п. Потому-то в обозримом будущем наиболее опасные виды организованной преступности будут жить и процветать, ибо культивируются они в значительной части государственными структурами — спецслужбами. Для которых по множеству решаемых проблем структуры общеуголовной организованной преступности — естественные и весьма полезные союзники, которых в ряде случаев можно нанять на самую грязную работу. Хорошо это или плохо — уже никто таким вопросом не задается: каждая нация и государство ведут войну за свое выживание. А на войне все средства хороши.
II часть
Холодным душем для самолюбия российских спецслужб, прежде всего легендарного ГРУ, явились сравнительные оценки способов ведения войн советской, российской армией и армиями стран НАТО, сделанные одним из ведущих генералов этой организации Клаусом Науманом по итогам прошедших военных компаний последних лет в Югославии, Афганистане, Ираке: «Войну, которую СССР вел в Афганистане, нельзя сравнивать с нынешней операцией. С некоторыми оговорками это была война между афганцами и Советским Союзом. На сей раз Запад воспользовался противоречиями между отдельными группами населения и политическими силами внутри Афганистана. На земле воевали и воюют, прежде всего, силы Северного альянса, а не американские или западноевропейские солдаты. Кроме того, американцы применили новейшие технологии, которых в то время у советских военных просто не было и, я подозреваю, нет и сейчас… Современные системы командования, контроля, коммуникаций, разведки и наблюдения, которые позволяют точно определить цели, где бы то ни было и нанести по ним удар высшей степени точности» (Александр Минеев. «Нам снова нужен старый добрый шпион». «Новая газета». 14.02.2002г.).
Этот же генерал утверждает далее, что как бы ни развивались военные технологии и военные снаряжения армий будущего, классические методы работы разведки окажутся все так же востребованы: «Важность разведки растет изо дня в день. По моим личным наблюдениям, вновь повышается роль агентурной разведки, старого доброго шпионажа. Его не заменят самые современные штучки. С помощью спутника можно увидеть, как мы стоим с вами здесь, в центре Рима и, может быть, даже прочесть, что вы пишете в блокноте. Но нельзя узнать о намерениях людей. Это возможно, только если вы проникните внутрь системы и услышите, о чем там говорят. Поэтому нам нужна комбинация агентурной, технической разведки и системы наблюдения, которая охватывала бы все уровни — от космоса до самого удаленного уголка на земле».
Вряд ли такое видение перспектив разведдеятельности именитого немецкого генерала является только его оригинальным личным мнением. Наверняка оно уже вошло составной частью стратегической директивы для всех разведслужб альянса. Так что перспектива «продать родину» есть на все обозримое будущее у каждого, кто страстно желает нагадить своему отечеству в любой точке планеты. Похожей точки зрения на будущее спецслужб придерживается и бывший шеф внешней разведки ГДР Маркус Вольф: «Многие ставят вопрос радикально: разведки, мол, не нужны вовсе. Но мой разум подсказывает: пока существует борьба за власть как внутри страны, так и в отношениях между государствами, пока существуют злоупотребления властью, разведки будут существовать. Я вовсе не считаю, что это хорошо. Это объективно так. И есть факторы, которые указывают на это. Экономическое соревнование развитых стран неминуемо приведет к возрастанию роли экономической и научно-технической разведок и контрразведок. А как же бороться с наркотиками, с терроризмом? Многие считают, что для решения этих задач достаточно специализированной полиции. Но это мечта» (Сергей Маслов. "Гений шпионажа Маркус Вольф вышел на связь с «Комсомолкой». «Комсомольская правда». 15.06.1995г.). Если кто-то действительно предполагает, что важные задачи безопасности общества надо поручать обеспечивать специализированной полиции, то тут имеет место элементарное неведение: ни одна полиция любой «специализации» не может эффективно работать без собственной серьезнейшей разведывательной деятельности — как технической, так и агентурной. Так что как ни комбинируй — прав Маркус Вольф и его коллеги.
Весьма примечательны и иные оценки именитого, даже легендарного немецкого разведчика, данные им «коллегам», а так же мотивациям деятельности разведчиков как одному из важнейших условий успешной работы: "Однако, если судить по тому, что стало известно широкой публике, федеральная разведка проявила непозволительное легкомыслие и беспечность. Такое довольно часто бывает в разведывательных службах. Но если речь идет только о том, что хочет БНД лишний раз доказать необходимость своего существования, тогда это недопустимо.
— Почему же все-таки разведчики ГДР действовали более эффективно, чем их коллеги из БДН?
—Потому, по-моему, что мы не как чистые профессионалы работали, а все же с какими-то убеждениями" («Комсомольская правда». 15.07.1995г.). Выводы из приведенного отрывка интервью просты, понятны и принципиально важны:
Спецслужбы ошибаются и нередко, зачастую проявляя «непозволительное легкомыслие и беспечность». Вот так, господа хорошие, не надо пыжиться и полагать, что покров секретности в состоянии надежно замаскировать все нелепости, которые допустили те, кого олицетворяют непогрешимые и непобедимые ни в каких ситуациях агенты «007» и подобные им.
Спецслужбы склонны и в состоянии иногда организовать инсценировки своих «побед» для поднятия своего не совсем высокого престижа.
Идейные убеждения, четкая нравственно-этическая позиция сотрудника спецслужбы — важнейшая предпосылка его высокоэффективной работы.
Весьма любопытны откровения о некоторых экзотических приемах работы спецслужб, данные бывшим генералом КГБ СССР Рогозиным корреспонденту газеты «Московский комсомолец»: "Администрация Президента в тот момент, когда мне пришлось работать в Службе безопасности президента, постоянно находилась в тисках острейшей политической борьбы. Жесткая борьба за мнение президента, борьба за мнение администрации, за влияние — это естественный политический процесс. Политические силы часто прибегают к запрещенным приемам. Служба безопасности президента играет роль барьера на пути вредных воздействий. Начальник службы Александр Коржаков очень внимательно отнесся к возможностям применения современных технологий для воздействия на политических лидеров и позволил создать в ее составе несколько направлений работы по противодействию и защите от современных технологий влияния на сознание охраняемых лиц.
Важно защищать не только самого президента. Очень важно, чтобы в системе защиты находились люди, которые постоянно работают рядом с ним. Большинство из них — талантливые, очень грамотные люди, но совершенно не подготовленные в области психотехнологий… Сегодня применяются самые современные методики воздействия. Например, химическим путем — с помощью психопрепаратов. Есть разработки по созданию генераторов, работающих на основе направленных торсикленых полей: на определенных частотах ведется направленное воздействие на конкретного человека. У объекта начинается каша в голове: он сидит и, как олигофрен, не может 50 прибавить к 50. А источник воздействия может находиться в соседнем доме!… Есть специальные технологии: вы продолжаете беседовать, а подсознание заторможено и может получать команды на искренность, на откровение, на конкретное поведение, — наступает измененное состояние сознания, меняется поведение… Можно произнести определенные фразы, сочувственно вздохнуть, и человек «плывет» в состоянии мягкого гипноза… Спецслужбы многих стран уже давно используют психотехники не только в «мирных целях» (Анастасия Касьянникова. «Как сделать из Клинтона Ельцина и наоборот». «Московский комсомолец». 1996г.).
Генерал Рогозин еще много чего наговорил в этом интервью о возможностях и технике недружественного воздействия на подсознание политических и государственных деятелей. Чем не столько прояснил ситуацию, сколько породил множество сомнений и соответствующих вопросов. Например, такого рода:
Не является ли тезис о непременной необходимости защиты подсознания и психики специальными технологиями у ближайшего окружения президента всего лишь тривиальной попыткой обосновать необходимость резко увеличить штаты магов и чародеев в погонах и лампасах?
Как же так получилось, что при такой грамотной и эшелонированной защите от зомбирования опекаемый спецслужбой президент России то пьяный в одних трусах шлялся по Белому Дому в Вашингтоне, то пьяный в хлам дирижировал оркестром в Германии, то пьяный в стельку не мог выйти из самолета для встречи с главой зарубежного государства, то с сильного похмелья щипал за мягкие места секретаршу в присутствии телевизионщиков? Вражьи потусторонние силы оказались мощнее кремлевских шаманов? Или энергии тонких миров бессильны против бутылки крепкого виски? Но тогда вся наша королевская рать прекрасно защищена на веки безо всяких ухищрений соратников генерала Рогозина: чего-чего, а крепкого спиртного на Руси запасы неиссякаемые!
Как случилось, что при наличии построенной по всем канонам психологии, астрологии и иных наук психозащита ближайшего окружения тогдашнего президента России не помешала каким-то вражьим силам так сокрушительно воздействовать на психику сановников государства, что они поголовно включились в тотальное разворовывание государственной собственности и финансов страны? Причем, многие — при активном содействии высокопоставленных сотрудников ЦРУ?
При любом варианте ответов на возникшие сомнения — выводы неутешительны:
Высокопоставленный сотрудник спецслужбы только, вероятно, во имя корпоративных интересов произвольно и не всегда корректно манипулируя наукообразной терминологией, действует, скорее как рекламный агент, нежели охранитель высших должностных лиц государства.
Очевидное стремление мистифицировать читателей вполне сродни бесчисленным, непрекращающимся попыткам разных спецслужб мира приукрасить свои несуществующие достижения путем демонстрации эффективного противостояния вымышленным врагам, которые постоянно предпринимаются с помощью телевидения, изготовления высокохудожественной и не очень кинопродукции, литературы детективного жанра и т.п.
Налицо так же стремление породить очередной миф о неограниченных возможностях спецслужб, простирающихся ныне уже за пределы реального привычного мира.
Хотя понятно, что бесчисленные весьма необычные эффективные способы воздействия людей друг на друга существуют от веку: художественная литература, театр выросли из этого. Красавица в состоянии творить черти что с любыми мужиками — суперменами, политиками, полководцами и прочими. Красавцы — мужчины взбаламучивают до умопомрачения психику не только неимоверного числа юных чаровниц, но и богатых вдов.
По-настоящему манипулировать сознанием и психическими реакциями людей ныне уже могут целые научные школы, продвинувшиеся настолько, что, например, в США всерьез взялись за разработку законов, ограничивающих возможности злоупотреблений в этой области, чего нет пока в помине в России: «Так что россияне до сих пор не защищены от несанкционированных „закладок“, которые могут быть в СМИ, рекламных роликах, книгах, Интернете. Государственного контроля в области работ по психотехнологиям нет. Меж тем в США около1800 нормативных актов в этой области, разработкой методик скрытого психического воздействия на человека там занято 140 институтов. И там уже давно проводят выборочную экспертизу рекламных роликов на неосознаваемых компонентах…» (Екатерина Пичугина. «Зомби замедленного действия». Интервью с академиком РАЕН Игорем Смирновым. «Московский комсомолец».10.11.2004г.).
Эта реальность пострашней будет той, о которой многословно и путано повествовал генерал Рогозин.
Несколько любопытных характеристик спецслужбам дал в своем интервью и бывший сотрудник ГРУ Владимир Богданович Резун, четверть века назад приговоренный в СССР к расстрелу за измену Родине: "Вход — рубль, выход — два. Вы должны понять, что из такой организации как ГРУ, просто так никто не выходит. Могу сказать точно, что сейчас там ничего не изменилось… Мы работали продуктивно и делали очень полезную работу: подрывали Советский Союз. Хотя и получалось это непроизвольно. Уже тогда мы жили в страшном, диком капитализме. Скажем, если Микояну или Гуревичу нужна была какая-то гаечка, а кому-то состав клея, которым крепились керамические плитки к фюзеляжу нашего «Бурана», они готовы были платить за вербовку любые деньги… Разведка без денег работать не может. Откуда они брались?… Стрежнем экономики Советского Союза в те годы был ВПК, военно-промышленный комплекс. На самом же деле — Военно-промышленная комиссия при Совете Министров. Именно она двигала средствами всех чудовищно раздутых министров. ГРУ в отличие от КГБ было организацией небольшой, но за нами стоял весь бюджет ВПК.
Так что деньги в Швейцарию текли несчитанными. Никому бы и в голову не пришло требовать расписки, когда кто-нибудь дарил ценному информатору (на нашем языке — «жопе») сувенирчик. Все на доверии. Миллион долларов США на нашем языке назывался «кирпичом». И счет шел именно на эти «кирпичи», ими можно было выложить Китайскую стену. Швейцария — курорты, тишь да покой. Сколько же там было блатных!… То ест радикально ситуация выглядела так: были мы — серая скотина, которая очень крепко вкалывала, и были маменькины и папенькины сыночки и доченьки, которые в Женеве расслаблялись в свое удовольствие и сводили результаты нашего труда не просто к нулю, а к минусу… Вход в ГРУ — рубль, выход — два. Из КГБ на Запал кто-то перебегал регулярно. Из ГРУ уходили немногие" (Илья Кечин. «Смертник без срока давности». Интервью с Виктором Суворовым (Резуном В.Б.). «Совершенно секретно». №6. 1998г. стр.30-31).
Даже с учетом склонности автора интервью к вымыслам, импровизациям, бесшабашным стремительным выводам вселенского масштаба по одному лишь факту с некоторой осторожностью модно сделать из приведенных оценок ряд выводов:
ГРУ периода СССР не было стеснено в средствах. Особого контроля над расходованием даже очень больших сумм в спецслужбе не было. Уже это обстоятельство позволяет отчасти согласиться с мнением г-на Резуна о том, что ГРУ способствовало распаду СССР, ибо гонка вооружений, основными участниками которой были ВПК и ГРУ как его инструмент, вконец разорила и расстроила мощнейшие финансы СССР. Так, как действовало ГРУ — без оглядки на размеры любых трат — действовали Министерство обороны и все ведущие разработчики и производители вооружений. Почти все эти космические траты были бросовыми — оружие не относится к разряду материальных или духовных ценностей. Расточительное участие в сумасшедшей гонке вооружений во имя защиты «государства рабочих и крестьян» практически не оставило средств на существование этих самых рабочих и крестьян. При всем при том, что ГРУ как специализированный инструмент государственной политики того времени по всем оценкам работало очень хорошо.
«Блатные» оказались такой же неподъемной и гробовой проблемой для ГРУ, как и для КГБ, как и для всей высшей управленческой номенклатуры СССР. Как и всякая строго иерархированная структура, любая спецслужба не имеет защиты от дураков — начальников из «блатных». При превышении некоего критического числа таких людей в руководстве — крах неизбежен, сколько бы способных, талантливых, самоотверженных и результативных сотрудников низового и среднего уровня не имелось бы в структурах государства.
Без денег разведки нет. А денег нет. Ни в России, в целом, ни у жалких осколков ВПК СССР, что сейчас составляют оборонную промышленность страны. Так что может ныне некогда прославленное ГРУ — нетрудно догадаться. Сдается — ничего путного. Иного, пожалуй, и не требуется для беспутной правящей элиты, прочно связавшей свою собственность и судьбу со странами Запада.
ГРУ не такое уже и страшное учреждение, если за 25 лет не смогло привести в исполнение смертный приговор, вынесенный своему предателю. Или не хотело? Или не за то вынесли такой приговор? Или так надо? Режим глубокой секретности и здесь позволяет придать сокровенный смысл возможно простому обстоятельству, факту: апатия и прогрессирующее безволие похоронило все основополагающие принципы и ценности некогда боевой структуры.
Нахальство и самоуверенность как неотъемлемые корпоративные качества сотрудников ГРУ, усиленные профессионально тренированной психикой для любых сложных ситуаций и хорошей информированностью о паскудствах членов политических и иных элит, позволяют произвольно трактовать любые исторические события и создавать литературные, кинематографические и иные версии великих исторических эпох по своему усмотрению. Так что «сгоревшие» сотрудники этой спецслужбы вполне пригодны и к литературной, и к публицистической и профессорско-преподавательской деятельности. Потому что они высококлассные специалисты в области изготовления и запуска информационных фантомов любой сложности и обличья: от составления служебных отчетов о проделанной работе и достигнутых выдающихся результатах, написания аналитических справок и обзоров с различными прогнозами до живописания устрашающих научно-технологических прорывов противника и проистекающих из этого погибельных последствиях, если не принять соответствующие меры и не дать для этого еще денег разведкам.
Господин Резун помог своим образом и реальными жизненными поступками несколько скорректировать и хрестоматийный расхожий образ благородного, самоотверженного «бойца невидимого фронта», так сказать, несколько приземлить, сделать его более реалистичным: — он, конечно, герой, но блатное, сволочное, шкурное начальство сводит его самоотверженную работу к отрицательным результатам;
он, конечно, герой, но не прочь погулять — побузить за казенный счет;
он, конечно, орел, но присвоить долю средств, якобы потраченных на агента, вполне в состоянии;
он, безусловно, воин, но предпочитает уступать возможность стать героем посмертно следующему за ним в очереди на геройства;
он, безусловно, выдающаяся личность и опора государства, но когда за какой-то совершенный блуд грозит камера или чего похуже, не прочь переметнуться в стан супостата, прихватив с собой в качестве откупного побольше секретов родины.
Спасибо, как говориться, и на этом!
Так что и бывший сотрудник ГРУ вполне убедительно свидетельствует: при воссоединении в практической профессиональной жизнедеятельности всевозможных возвышенных девизов спецслужб с личными интересами сотрудников, их жизненными устремлениями часто получается не очередная героическая эпопея, а банальный вариант «Декамерона», зачастую тоже вполне захватывающего и интересного, но никакого отношения к спасению нации от коварных и злобных врагов в виде отъявленных негодяев из ЦРУ, Моссад и других подобных вражьих станов не имеющих. Польза от такой коррекции представлений широкой публики о спецслужбах — несомненная и немалая: исчезает иллюзорная уверенность о наличии у государства мощной иммунной системы, надежно противостоящей любым проискам врагов нации, которая предназначена способствовать умиротворению и спокойствию олигофренов. Исчезает и карикатура — фантом врага, которого в природе практически нет. Что ж, «с паршивой овцы — хоть шерсти клок!».
Интереснейший материал для анализа и умозаключений по тематике работы спецслужб содержится в интервью директора ФСБ Николая Ковалева газете «Известия» 2 августа 1996 года под наименованием: «Сейчас шпионят ради денег».
Изначально интерес корреспондента касался «громких» убийств и взрывов того периода. Характер ответа был типичен для руководителя силового ведомства: «Мой приоритет как директора ФСБ, это, конечно, взрывы и убийства, расследования по которым я держу на особом контроле. Среди них — убийства Владислава Листьева, Дмитрия Холодова, Ивана Кивелиди, других известных лиц. Совместно с Генеральной прокуратурой мы существенно продвинулись в расследовании этих преступлений».
Весьма категорично. Однако известно, что убийства расследуют и отвечают за результаты расследования следователи прокуратуры, а оперативные сотрудники, прежде всего уголовного розыска и иногда — спецслужб, выполняют их поручения, даже если эти поручения вытекают из собранных оперативниками материалов. Но и теперь, спустя более чем 8 лет со дня означенных убийств ни по Листьеву, ни по Кивелили ясности нет никакой. Более того, волна убийств и взрывов в России с той поры идет только по нарастающей. Отсюда выводы:
Как бы в реальности плохо ни складывалась ситуация с противостоянием террористам и заказным убийствам, руководителю спецслужбы нужно выдержать предельно уверенный, решительный тон. Так было и так будет, ибо задача любого руководителя такого ведомства как можно дольше держать уверенную паузу — время нагромоздит новые события, их актуальность затмит прежние неудачи. Поэтому оптимизм «силовиков» всегда надлежит воспринимать не как информацию о реальном положении дел, но только как их естественное право предотвратить, прежде всего, свою скорую отставку.
Руководители силовиков в своих публичных выступлениях, как правило, ведут себя как политики, создающие себе по любому поводу положительный имидж, даже если для этого приходится грешить против истины. К примеру, возводя свое ведомство в ранг главного работника, в то время как оно является в процессе вполне второстепенным. Эта особенность присутствовала всегда, люди опытные на этот трюк не попадаются. Прочие чаще становятся жертвой невинной дезинформации.
Остается невыясненным главный вопрос: почему не раскрываются или очень долго затягивается раскрытие «громких» преступлений — не могут спецслужбы профессионально работать или по каким-то иным причинам не хотят? Или имеет место и то и другое?
О том, что спецслужбы, иные «силовики» не видят выхода из труднейшей ситуации, в которой оказалось общество и государство, но пытаются скрыть свою беспомощность, часто весьма неуклюже и наивно, видно из следующего отрезка рассматриваемого интервью: "— Но в России совершаются и взрывы, связанные с разделом сфер влияния…
Это то, что мы называем криминальными разборками, в ходе которых речь идет о переделе собственности, о борьбе за владение акциями крупных предприятий или за выделение земли. Таким образом устраняют конкурента на рынке или кредитора, которому задолжал. Практика показывает: легче убить человека, чем отдать ему долг. Поэтому я выступаю за такую форму кредитования, при которой не было бы смысла убивать конкретного человека".
Подобное высказывание — образец того, как не надо бы говорить вообще, если сказать путного нечего — издержки для репутации «фирмы» чрезмерно высоки:
Пространные пояснения к понятным общественным процессам для читателей — прежде всего свидетельство неуважения к ним. Если же носитель оного еще и руководитель серьезного силового ведомства, обывателя может охватить страх — как можно защититься такими военоначальниками? Именно о таких ситуациях и говориться, что молчание — золото.
Последующая рекомендация, как надлежит, борется с валом заказных убийств, который, кстати, с упоминаемого 1996 года к нынешнему 2004 только изрядно возрос, — вконец обескураживает. Спасительным является только некое предположение, что уважаемый руководитель тонко шутит с малообразованным читателем. Однако, скорее всего, здесь не до шуток: наследники г-на Ковалева ничего более путного ни сказать, ни сделать так и не смогли.
Что в интервью не вызывает недоверия, так это действительно профессиональная оценка реальных отношений между иностранными спецслужбами и их нерадостных перспектив: "— С одной стороны, крепнет сотрудничество спецслужб разных стран, с другой — война между ними не только не ослабевает, а, напротив, усиливается. Наши контрразведчики жалуются на то, что никогда в России так много не шпионили, как сейчас…
— Действительно, активизация шпионской деятельности произошла сильнейшая, и мы это ощущаем в своей работе. Со времени заброски немецкой агентуры в годы второй мировой войны никогда не было такого количества задержанных нами шпионов… Что же касается сотрудничества с западными спецслужбами, то там, где это выгодно в двустороннем, либо в многостороннем плане оно будет развиваться… Словом там, где интересы спецслужб сходятся, будет максимально открытое и доверительное сотрудничества".
Выводы напрашиваются следующие:
Резкая активизация зарубежных спецслужб в России, достигшая интенсивности военных лет, свидетельствует только об одном — против России ведется настоящая война, пока без применения оружия. Момент самый благоприятный: политическая элита по преимуществу состоит из преступников— воров, казнокрадов, коррупционеров, вывезших свои состояния в западные страны, армия и спецслужбы нищетой доведены до полного морального упадка. Нищее же население предельно деградировало и спилось. Никакой впечатляющей карательной практики силовики по отношению к изменникам родины организовать не в состоянии. А природные ресурсы в стране богатейшие. Потому и лютуют безнаказанно спецслужбы по своему произволу, тем более что продаются по жесткой нужде любые информаторы за недорого.
В таких неравных условиях равноправное сотрудничество российской и западных спецслужб — миф, форма камуфлирования тех же самых военных действий, которые эти спецслужбы ведут скрытно, повсеместно на всей территории России. Никогда не было настоящего партнерства между силачом и слабаком, всегда последний — только на подхвате, в холуях. Внешне это, правда, может не бросаться в глаза.
Спецслужбе слабого государства противопоставить «коллегам» мощных государств совершенно нечего — последние полные хозяева положения во всем. Можно только давать красочные интервью и участвовать «на равных» в международных профессиональных посиделках.
Любопытно объяснение причины массового предательства со стороны российских граждан, прозвучавшее из уст тогдашнего руководителя ФСБ:
«— Сейчас у нас такая ситуация, когда начинают работать против своей страны не по идеологическим мотивам, а сугубо по материальным соображениям. Денег не хватает, а хочется жить красиво».
Здесь, как и ранее, уважаемый руководитель самое главное как раз не договаривает. Понять его можно — и без откровений интервью хватает проблем для собственной карьеры. «За кадром» осталась же суть:
Да, действительно, денег у большинства «дорогих россиян» не столько на «красивую жизнь», сколько на самое насущнейшее, вроде школьных завтраков и формы собственным детям, оплаты визита к зубному врачу, покупку одежды-обуви членам семьи катастрофически не хватает.
Но еще более мощным мотивом, делающим многих внутренне готовыми к измене, являются отнюдь не беспросветная нужда, а нечто совсем другое: множество первочиновников, правительственных сановников открыто совершили столько предательств государственных интересов России, нанесли национальным интересам общества такой сокрушительный ущерб, который превратил одно из сильнейших государств мира в руины. Об этом свидетельствуют десятки и сотни тысяч документов, публикаций, выступлений очевидцев.
Но никаким российским спецслужбам, силовикам эти злейшие предатели России оказались — не по зубам. Так и будут охотится за мелкой шпаной, подрабатывающими на чужих спецслужбах «детишкам на молочко». Поворота же в работе никакого никто не мыслит: первочиновники — воры сумели «материально заинтересовать» в своей длящейся корыстной измене стране практически всю элиту силовиков.
О том, что оно так и пребудет — в следующем фрагменте интервью генерал-полковника: «Я хотел бы напомнить, что задача спецслужб — обеспечивать соблюдение законов, служить легитимно избранному правительству… Вместе с тем хотел бы отметить, что мы избавились — и совершенно справедливо от многих карательных функций. Например, отказались от „идеологической“ работы. Хотя я не могу припомнить, чтобы другие спецслужбы отказывались от контроля над общественными партиями и движениями, которые ставят перед собой какие-то экстремистские или террористические цели».
Впечатление и от этого отрывка откровений весьма противоречиво:
Насчет «обеспечения соблюдения законов» генерал явно хватил через край. В любой группе его сотрудников, занятых приватным чаепитием, такое публичное заявление шефа ничего кроме гомерического хохота вызвать не может. Но заявление сделано не для своих — это всего лишь публично произносимая присяга на верность к легитимно избранному правительству". Читай — правящему клану, формирующему в том числе и правительство.
Что же касаемо самоизбавления ФСБ от «многих карательных функций», то, если это действительно так, такая спецслужба политическому режиму не нужна. Скорее, произошло нечто другое — судя по нынешнему шквалу критических статей, выступлений в печатных и электронных СМИ, поносящих «силовиков» за бесчисленные «крышевания», «наезды», участие в переделах собственности, заказных убийствах и др. подобное, карательная практика спецслужб в России явочным порядком сильно смесилась из сферы обслуживания интересов политической власти государства в сферы частного бизнеса и частных финансов в ущерб интересам общества в целом.
К настоящему моменту некоторые направления «идеологической работы» в ФСБ восстановлены: пока только по «скинхедам», иным неофашиствующим (в основном, бравирующим нацистской символикой) группировкам, по «национал-большевикам». Но по всему вероятию, это только начало на подходе исламские радикалы, воинствующие националисты. А там, глядишь, и по всем остальным, кто реально мешает власти. Единственно, кому не грозят карательные функции нынешних спецслужб, так это разного рода монархистам, умеренным радикалам — опоре и надеже любого реально властвующего режима, вечных и верных друзей спецслужб: «Несть власти аще не от Бога!». Да еще в полной безопасности главная партий страны — партия высшего чиновничества и истово страждущих попасть в нее.
В связи с пятилетием со дня образования Службы безопасности президента под руководством Коржакова в 1993 году было организовано интервью с рядом ее бывших руководителей в «Московском комсомольце» от 11 ноября 1998 года под заголовком «Расколотый щит». Уже в анонсе статьи появились любопытные детали: «Служба безопасности президента была мощнейшей организацией. Созданная в кратчайшие сроки на пустом месте, уже через полтора-два года она превратилась в едва ли не самую сильную спецслужбу страны. В поле ее зрения находились все высшие органы власти, сановные взяточники и коррупционеры. СБП взяла под контроль торговлю оружием, драгматериалы, спорт».
Вроде бы весьма похвальная оценка спецслужбы, однако порождает сразу ряд недоуменных вопросов:
Почему это СБП возникла на пустом месте: никто из существовавших спецслужб не охранял российского президента в то время? Конечно, охраняли. Вероятно, то, как это делалось, не очень нравилось главному должностному лицу государства. Решили создать нечто боле впечатляющее, наделенное весьма серьезными полномочиями. Через 2 года это была уже вполне оформившаяся структура.
Возможно «сановные взяточники и коррупционеры» действительно находились в поле зрения СБП, но к моменту написания статьи, когда уже и спецслужба была реформирована до полной неузнаваемости, общественности не было явлено ни одного конкретного коррумпированного сановника, несмотря на их обилие, доведенного легендарной СБП хотя бы до ареста в рамках возбужденного уголовного дела. Благие же намерения результатом работы никогда и нигде не считались.
Сообщение о том, что СБП взяла под контроль торговлю оружием, драгметаллы, спорт просто обескураживает: ни одна из современных служб охраны президентов отродясь такими вещами не занималась. Как это повлияло на денежные потоки от торговли оружием, драгметаллами вне рамок официального следствия разобраться теперь вряд ли возможно. А вот вереницу скандалов, связанных с ввозом мимо таможни без акцизных сборов моря спирта, водки, табачных изделий и сопровождавших этот процесс бандитских разборок со стрельбой и трупами в столице и регионах российская общественность имела возможность наблюдать множество. Так что здесь мы имеем дело не столько с «наведением порядка», сколько с дискредитацией самой спецслужбы с аббревиатурой «СБП».
Немало недоумений возникает и при прочтении наиболее занимательных мест в интервью с конкретными руководителями этой спецслужбы, в частности, с бывшим начальником отдела "К" (вероятно, контрразведка) Николаем Кузьминым: "Мы боролись с проникновением иностранных разведок в Администрацию Президента, выявляли недобросовестных чиновников со Старой площади.
Когда отдел начал работать, я обнаружил, что никто режимных функций в Администрации практически не выполняет. Сюда мог прийти любой иностранец. Посол США гулял по Совету безопасности, как у себя дома. Мы обобщили информацию об иностранных посетителях. Оказалось, что более пятидесяти процентов из них были либо установленными разведчиками, либо подозревались в принадлежности к спецслужбам других стран. Наиболее активны были традиционные службы: ЦРУ, английская СПС, немецкая БНД. Были представители французской разведки, разведок скандинавских стран.
—Удалось выявить чиновников, которые сотрудничали с разведками?
— Было несколько случаев. Один, самый явный, мы довели до конца. Это был руководитель среднего звена. Собранный материал свидетельствовал о его связи с крупной западной разведкой.
Правда, когда я пришел к тогдашнему шефу администрации Филатову, объявил, показал документы, он воскликнул: «Вы что! Только суд может определить, шпион это или нет»— «Хорошо, ответил я, — мы позволим ему работать дальше, продолжим разработку, в итоге обязательно возьмем, посадим в „Лефортово“. Все напишут: по Старой площади шпионы ходят толпами. Вы этого хотите?». Конечно, сотрудника уволили, отвели от секретов…
— А как обстояло дело с коррупцией?
— Самый большой объем работ был связан именно с этим. В основном речь шла о совмещении госслужбы с коммерцией. Я не буду приводить много примеров. Скажу лишь об одном персонаже — был такой начальник отдела информатизации Главного правового управления Пузанов. Мы получили данные о том, что он является одним из руководителей «Токо-банка», имеет там счет, регулярно получает деньги. Налицо явное нарушение закона о госслужбе.
Я доложил Филатову. Но вопрос так и повис в воздухе. Не удивлюсь, если Пузанов работает в администрации до сих пор…
— Много людей было уволено по вашим рекомендациям?
— Помню только одного начальника управления… Правда, многие уходили сами. Не подумайте — без нажима, угроз. Просто мы аккуратно подводили их к увольнению".
Выводы из этого интервью удручающие:
Нигде ныне, пожалуй, нет таких слабых, профессионально недееспособных спецслужб как в России. Если в СССР или США спецслужбы предъявляли обличающие кого-то в измене документы, то эти лица были бы осуждены и поучилали самое суровое наказание из всех возможных. В живых бы их оставили только в одном случае — для возможного обмена на своих «погоревших» разведчиков.
С коррупцией — того хуже: от спецслужбы отмахивались, как от надоедливой мухи, которую вскорости и прихлопнули. Публично печатно горделиво заявлять как о выдающемся результате борьбы с коррупцией полное отсутствие всяких результатов — «аккуратно подводить к увольнению без нажима и угроз» — нормальному человеку принять за результат серьезной работы просто в голову не придет — все равно, что хвастаться, что окончил с отличием школу для умственно отсталых.
Безрезультатная и бессмысленная работа тогдашней Службы безопасности президента бросает густую тень и на все нынешние спецслужбы, декларирующие свою борьбу с коррупцией в высшем эшелоне власти: результатов никаких, шуму много. Вывод: имитация работы, да и та из рук вон.
Интересные детали в этой же публикации сообщил начальник Центра технического обеспечения СБП Владимир Барашков:
"По своему техническому потенциалу мой Центр был настоящим мини-КГБ. Для нас не было невыполнимых задач…
— То есть Вы занимались и технической защитой, и прослушкой, и шифрами?
— И этим тоже. В мире существуют только два способа получения информации: агентурно-оперативный и оперативно-технический. Любой специалист поймет: если пошла операция, кто-то задержан или уволен, без нас его дело не обошлось.
— Я помню, какие жуткие слухи ходили о СБП, будто прослушивается весь Кремль, Белый дом, Старая площадь…
— Я не могу отвечать за ФСО или ФАПСИ. Что же касается СБП, то мы исходили из непосредственных задач. Массового контроля — заявляю это со всей ответственностью — не было. Слишком дорогое удовольствие, технику ставили только в случае необходимости".
Эти весьма корректные профессиональные высказывания позволяют тоже сделать некоторые выводы:
Бывший руководитель СБП позже во многих своих интервью и в книгах горько печалился по поводу того, что компроментирующая сановников информация, которую тот большими порциями поставлял президенту, последнего только раздражала. Вероятно, так и было — большего размаха коррупции и казнокрадства, чем в ту пору, среди высшего эшелона власти трудно представить. Траты же на службу, способную вести широкомасштабную техническую разведку — как на технику, так и на персонал — нужны были умопомрачительные. Вот и получается, что подразделения СБП и вся она в целом скорее были не средством обеспечения вопросов госбезопасности, а эталоном бессмысленных, бросовых государственных трат колоссального объема на создание и содержание уму непостижимой по дороговизне имитационной структуры-декорации.
В интервью знающего реальное положение дел руководителя спецслужбы содержится еще одно подтверждение того, что пугливое общественное мнение чиновной бюрократии и творческой интеллигенции всегда на порядки завышает реальную ситуацию по прослушиванию спецслужбами телефонных, радиотелефонных и прочих разговоров. Что всегда льстит самолюбию спецслужб, повышает их своеобразные «котировки акций» на ярмарке человеческого тщеславия.
В коротком интервью еще одного руководителя СБП в ранге заместителя Льва Яшина находим новые интересные детали:
"Служба встала на ноги быстро. Уже через год коллеги из других ведомств — ФСБ, МВД, Минобороны — не только признали нас, но и пошли за помощью. Если информация, материал не доходили до первых лиц, отдавали это нам. Совместно мы провели не одну операцию.
Но у высокого ранга есть и обратная сторона. Мы получали много сигналов о том, что люди пытаются лоббировать какие-то интересы, прикрываясь именем СБП". За этим коротким, но информационно емким отрывком скрыта весьма содержательная информация по серьезным проблемам спецслужб:
Главное, и вероятно, единственное преимущество тогдашней Службы безопасности президента — предельная личная близость ее руководителя к первому лицу государства, открывавшая неограниченный доступ «к телу». Этим величайшим преимуществом ни в малой степени не обладали все иные спецслужбы, МВД, а потому в острых ситуациях вынуждены были идти на поклон к коллеге. Такое вынужденное партнерство, сопряженной с уступкой приоритета по собственным разработкам, редко вызывает искренние чувства. Часто — только тщательно скрытую обиду.
Если мошенники стали использовать лейбл «СБП» для решения каких-то проблем — значит, прок от этого для гешефтмахеров был. Прок же мог иметь место только в одном случае: уже существовала обширная и успешная практика использования служебного положения для решения личных проблем со стороны реальных сотрудников СБП и их руководителей. Эта практика имеет место быть и ныне со стороны сотрудников из других спецслужб. Отражением чего являются многочисленные случаи задержания мнимых сотрудников ФСБ, ФСО. ГРУ и иных силовых ведомств по всем городам и весям России. В советское время подобное себе позволяли лишь вымышленные литературные персонажи, подвизавшиеся на ниве «детей лейтенанта Шмидта». Да было еще 1-2 реальных «личных друзей» Л.И, Брежнева, получивших за это с десяток лет строгого режима. КГБ СССР умел жестко и эффективно пресекать такую практику в зародыше. Но то был КГБ. Не зря США ныне практически воспроизводят у себя его структуру.
Валерий Стрелецкий, начальник отдела "П" Службы безопасности президента высветил новые стороны деятельности рассматриваемой спецслужбы: "Отдел "П" был призван защитить правительство от иностранных спецслужб, от коррупционеров и взяточников… Уже тогда СБП предупреждала: необходимо остановить вывоз денег за рубеж. Ежемесячно на Запад утекало от 10 до 15 миллиардов долларов… Была даже разработана специальная программа по возврату денег. Но, увы, она так и осталась в проекте".
Здесь впечатления итоговые однозначны:
Дееспособная спецслужба сначала прекращает нарушение закона, охранять который поставлена, а о принятых мерах и достигнутых результатах информирует, предлагая шаги по изменению неблагоприятной ситуации. А здесь — сплошные благие намерения и никаких реальных результатов. Так что возникает сильнейшее подозрение — а не участвовали ли лично иные руководители именитой спецслужбы в общей вакханалии вывода капиталов из России?
Без сомнения — СБП самый надежный и наиболее точный источник данных о величине бытовавшего в те годы вывоза капитала из России. 10-15 миллиардов долларов в месяц, 3-4 бюджета страны в год — сильно похожи на действительность. С той поры криминальный и полукриминальный вывоз капитала из России только возрастал, что исправно фиксировали западные спецслужбы. Российские же не предприняли против этого практически ничего, позволив превратить национальную экономику в высохшую трухлявую мумию. А нацию — в издыхающий полутруп.
Более-менее ощутимых результатов Служба безопасности президента по свидетельству ее первого заместителя, генерала Рогозина достигла только в весьма специфическом и несколько сомнительном промысле: «СБП ведь занималось не только охраной и оперативной деятельностью. Именно СБП взяла под контроль торговлю оружием. Это надо было видеть, как я с автоматчиками приехал на коллегию „Разоружения“ и зачитал указ о назначении нашего сотрудника Котелкина Генеральным директором… Мы держали в поле зрения алмазно-бриллиантовый комплекс, добычу золота, фондовый рынок… Лично я был членом четырех правительственных комиссий по торговле оружием, по драгкамням и металлам, по новым технологиям и по фондовому рынку ценных бумаг».
Пожалуй, здесь мы имеем дело с уникальным явлением, своего рода феноменом в истории спецслужб, аналогов которому не было в прошлом и вряд ли предвидится в будущем:
Ни одна российская спецслужба не вводила так открыто коммерческую составляющую своей деятельности в официальный перечень своих функций. Любому грамотному и опытному управленцу понятно, что такой набор направлений, целых отраслей экономики, взятый службой безопасности президента под официальную опеку, есть не что иное, как самое настоящее «крышевание», несовместимое со статусом и предназначением этой службы. Никакие мифические спасенные для государства прибытки, если таковые даже в чем-то и были, не являются хоть сколь-нибудь извиняющими этот произвол аргументами.
Спецслужба, завязшая в серьезной коммерческой деятельности, никогда не станет охранителем и защитников государственных интересов: все потенциальные объекты ее внимания автоматически становятся либо партнерами, либо конкурентами. Из конкурентов, как бы ни были те преданы интересам государства, такие спецслужбы сделают коррупционеров и казнокрадов. А партнеров, сколь бы ни была их деятельность опасна и ущербна для страны, делать «отцами и спасателями нации», двигать в министры.
Вполне возможно, что именно жалобы правительственных чиновников и бизнесменов на грабеж, учиненный СБП, а не ее воображаемые достижения на ниве борьбы с коррупцией и послужили поводом для ликвидации этой спецслужбы.
Если это верно даже отчасти, то свидетельствует о том, что проверку сверхполномочными и сверхдоходами не проходят зачастую не только отдельные сотрудники и руководители спецслужб, но и целые их структуры.
В целом же приведенные интервью получились весьма познавательными как для массового, так и для внимательного читателя. Несмотря даже на то, что здесь мы имели дело больше с тем, как не должны работать спецслужбы, чем они ни при каких обстоятельствах не должны заниматься.
Весьма интересные соображения о месте спецслужб в структуре «силовых» ведомств изложены в интервью с Владимиром Рубановым, бывшим начальником аналитического управления КГБ СССР, полковником запаса, опубликованном в «Новой газете» от 3 августа 2000 года в статье под заголовком «Откель грозить нам будут?»: "К сожалению, силовые структуры пытаются выйти из-под контроля не только общества, но и судебной системы. Вместо совершенствования уже имеющихся юридических возможностей, силовики требуют: «Дайте нам больше прав!». Увы, это наша традиция… Недооценка этого фактора чрезвычайно опасна для государственности. Ведь кто должен стоять во главе правоохранительной системы? Суд! А у нас ее основу составляют МВД, ФСБ, прокуратура. Тамошнее ФБР — это подразделение министерства юстиции, то есть элемент системы правосудия.
У нас же сегодня профессиональный и интеллектуальный уровень юристов, представляющих государственную власть, уступает правовой компетентности бизнес-структур и адвокатов. Это очень опасно, ведь участившиеся интеллектуальные поражения на правовом поле заставляют власть действовать за рамками этого поля. Нужно не наращивать силу органов милиции, спецслужб и прокуратуры, а повышать их правовую культуру. Но главное — возвысить суд до полагающегося ему места третьей власти. А пока лишь усиливается раздражение правоохранительных органов действиями судов и их вердиктами…
Вопреки обывательскому мнению, у ФСБ весьма конкретная и ограниченная сфера обеспечения безопасности — контрразведка и борьба с особо опасными преступлениями против государства. Общество должно контролировать ФСБ, чтобы она не выходила за рамки закона и не пыталась представлять себя самым главным органом в системе госбезопасности важнее Минобороны, внешней разведки, ФАПСИ, МВД, МЧС, налоговой полиции…".
Практически все верно, все точно, возражать нет основания ни по одному выдвинутому тезису. Есть, правда, некоторые сомнения в «технологичности» высказанных суждений и рекомендаций:
Верховенство суда во всей правоохранительный системе страны, включающей и спецслужбы, конечно же, серьезнейший инструмент общества и государства против произвола тех же самых правоохранителей. Но и здесь таятся серьезные опасности. В частности, как избежать коррупции в деятельности самих судов, о чем начал разговор председатель Конституционного суда РФ Валерий Зорькин, заявивший, что «мздоимство в судах стало одним из самых мощных коррупционных механизмов в России» («Веру в справедливый суд должны восстанавливать сами судьи». «Известия».01.11.2004г.).
Интеллектуальный и правовой уровень юристов органов власти повышать нужно обязательно и всегда. Но как это сделать, если оплата труда этой категории настолько ничтожна, что люди наиболее подготовленные решительно предпочитают бизнес, адвокатуру? А отобранным по остаточному принципу юристам госучреждений остается только злобиться на своих более подготовленных и потому успешных «коллег» и всячески давить их «неправовыми» методами или самим успешно коррумпироваться.
Несомненно, общество должно контролировать ФСБ. Желательно — и другие спецслужбы. Нереализовать эту задачу обществу мудрено: если через публикации в СМИ, так ведь наши спецслужбы на любые острые публикации реагируют гробовым молчанием (по принципу, вероятно, «Пусть клевещут!», «Собака лает — караван идет!» и т.п.). Бывшие или действующие сотрудники спецслужб, дерзнувшие нарушить обет молчания весьма часто за это жестоко расплачиваются. Рассчитывать на парламентариев с их обширными полномочиями в реальной России полагаться особо не следует: даже самые рьяные из них мало результативны, сами легко уязвимы.
На действенный прокурорский надзор пока рассчитывать тоже не приходится: практика давно научила прокуроров, что со спецслужбами многократно полезной дружить, нежели щучить их за какие-либо прегрешения. Обращения за судебной защитой от произвола сотрудников спецслужб сильно похоже на украинское напутствие: «Дай Бог нашему теляти, да вашего вовка зъисты!». Но пытаться ходить этими нетореными и небезопасными тропами все равно надо: чем чаще практиковать, тем дальше можно продвинутся. Других способов нет — только в противоборствах, в том числе и небезопасных, могут реализовываться гражданские права членов социума, в том числе и со своими собственными государственными структурами.
III часть
Известно, что в периоды великих войн командирами, руководителями становятся в подавляющем большинстве из числа уцелевших в боях те, кто наделен самыми достойными личными качествами: мужеством, отвагой, цепким практическим умом, способностью принимать решения и нести за них ответственность. В мирное же время во всевозможных структурах власти и управления подавляюще преобладают «блатные», карьеристы. Спецслужбы — не исключение из этих правил. Наиболее отчетливо такие закономерности проявились в деятельности сотрудников военной контрразведки в годы войны. В публикации газеты «Московский комсомолец» от 25 апреля 2003 года «Смерч по имени Смерш» в интервью бывшего сотрудника этой спецслужбы генерал-майора Леонида Иванова, приведена короткая историческая справка: "Главные управления контрразведки Смерш Наркоматов обороны и ВМФ были созданы в апреле 1943 г. по инициативе Сталина. С этого момента военные контрразведчики становятся полноправными офицерами РККА, ведь традиционно они входили в систему НКВД. По замыслу Сталина, такая перестройка должна была снизить межведомственные распри.
Как и военная контрразведка, Смерш занимался контршпионажем, зафронтовой разведкой, борьбой в воинскими и должностными преступлениями.
После победы в мае 46-го, Смерш был ликвидирован, а его функции отошли назад к Лубянке".
Здесь же приводятся некоторые итоговые результаты деятельности этой спецслужбы со ссылкой на мнения и оценки историка Валентина Воронова: "В современной трактовке деятельности Смерша вымысла больше, чем правды. Ну, например, расхожая версия, что Смерш имел абсолютную власть и мог арестовывать и расстрелять любого. Это не так. Для ареста необходимо было предварительно получить согласие военного командования. Нередки были случаи, когда на подобные просьбы следовал отказ, ведь во время войны армейская среда чувствовала себя весьма независимо. Не столь массовыми были и репрессии. Спецлагеря НКВД, через которые пропускали побывавших в плену и в окружении военнослужащих, появились только в 42-м (кстати, подчинялись они не Смершу, а НКВД). Так вот, на конец 44-го сквозь них прошли 354 тысячи 542 человека (включая 50441 офицера), 80% вернулись в строй. Лишь 18 тысяч были отправлены в штурмовые батальоны (так официально именовались штрафбаты). По данным на октябрь 44-го, с начала войны Смерш арестовал 11566 человек.
Теперь — о заградотрядах. Вопреки бытующему мнению Смерш не имел к ним отношения. Созданные по приказу Сталина, они подчинялись политработникам и формировали их из обычных военнослужащих. У Смерша были свои отряды: заградительно-контрольные. Довольно малочисленные (на них приходилось 3-4 человека). Только действовали они не на фронте, а в ближайшем тылу. И занимались отсеиванием дезертиров, подозрительных элементов: нечто вроде современных блокпостов".
Эти детали чрезвычайно важны: желающих корыстно оболгать недавнюю историю ныне пруд пруди. Единственное оружие здесь против исторической лжи — объективная статистика и документы. И свидетельства живых участников исторических событий и процессов, каковыми являются оценки бывшего военного контрразведчика Леонида Иванова: «С самого начала я знал, что меня убьют. Не знал только когда. Осенью? Вроде и неохота валяться в грязи. Весной? Солнышко светит, травка; тоже не с руки… Это только в фильмах показывают гробы, оркестры. Какие оркестры! Похоронные команды по переднему краю ползали. Соберут руки — ноги, тут же яму выроют. Иной раз не разберешь, где наши, где немцы… Сейчас о Смерше пишут всякую чушь. Дескать, мы и не воевали. Только в тылу сидели, пьянствовали и с бабами развлекались. Я, когда пришел уполномоченным в батальон, на знаменитых Ак-можайских позициях, был по счету четвертым. Троих предшественников моих убили. Ведь в первые годы смершевец наравне с комиссаром должен был вести бойцов в атаку. А если погибнет командир, брать руководство на себя».
Выводы из этой части повествования боевого офицера однозначны:
1. По своим нравственным и другим важнейшим человеческим качествам сотрудники спецслужб военного времени были просто несопоставимы с теми, кто подвизается и делает карьеру в них сейчас. Те шли заведомо на смерть. Выживали случайно, немногие, становясь в силу простого закона замещения и генералами. Большинство нынешних же идут в спецслужбы в основном за жизненным успехом в его различных воплощениях. Теперь еще — и за состоянием при благоприятном случае. Умирать за дело не только не готовы, но даже при иных опасностях некоторые готовы изменить Отечеству и дать деру за рубеж. Мужество и самоотверженность предшественников такую человеческую породу скорее озлобляет, чем служат примером. «Прорасти» в современной действительности до генерала — гарантированно получить высокодоходное место в крупной финансовой, торговой структуре.
2. Самым главным «кадровиком» в спецслужбах той поры была смерть: только немногие выжившие на передовой становились пополнением своих структур в дивизии, армии — чуть дальше от фронта. Смерти же ни взятки не дать, ни значимой услуги не оказать, чтобы ускорить повышение по службе.
Как смотрели реальной смерти в глаза и рядовые и офицеры той войны, в их числе — и сотрудники советских спецслужб в конкретной ситуации, которых было на дню не одна, следует узнать лучше из уст участника боев: «А фашист прижимает: идет на нас, его уже видно. Кто стреляется, кто петлицы срывает, кто партбилет выбрасывает. Я и сам, грешным делом, решил, что пришла моя смерть. В плен попадать нельзя. Один только выход — стреляться. Нашел валун поприземистей, присел. Достал уже пистолет, и вдруг — какой-то моряк. Видно, выпивши. „Братцы!“ — орет. — Отгоним гадов!». Никто бы на это и внимания не обратил, но откуда-то, словно в сказке, зазвучал «Интернационал». И верите — люди поднялись. Здоровые, раненые — бросились в атаку, отбросили фашистов на 5-6 километров. Видно судьбой было предначертано выжить. Хотя всю войну прошел…".
Боевой генерал не зря вспомнил этот эпизод своей военной судьбы: в способности воспрять духом в самую худую минуту была скрыта главная сила нашей победы. Пробудить дух мог и нетрезвый моряк, но поднимались в эти мгновения живые и мертвые в буквальном смысле. Помогало в этом и внутреннее решение — приговор самому себе: живым в плен нельзя. Только с помощью таких людей тогда и можно было победить вопреки всему.
Есть ли такой или подобный человеческий материал в нынешних спецслужбах? Если таковые и есть в малом числе, но об этом не знает никто, прежде всего — руководители спецслужб. Как бы расценили тогдашние сотрудники Смерша действия многих нынешних коллег, случись им оказаться в нашей действительности? В войну определение «человек — мера вещей» становится законом жизни. Следуя ему, тогдашние военные контрразведчики наверняка расценили бы действия и поведение множества нынешних сотрудников спецслужб как предательство и расстреляли бы оных без колебаний и промедления. Но времена меняются, меняются и люди. К сожалению, очень редко — к лучшему.
Очень важны и оценки ситуации в армии в разные периоды войны, сделанные этим боевым офицером: «Тяжелее всего было в первый год, пока отступали. Боевой дух падал. Многие убегали к врагу. Бывало даже, что командиров убивали, уходили целыми подразделениями… Ежедневно командованию докладывалось, кто неблагонадежен, где какой настрой. Естественно, для этого нужна была агентура. За всю войну не было у меня случая, чтобы солдат отказался от сотрудничества. Куда сложнее было поддерживать с агентурой связь… Еще много хлопот доставляли нам членовредители. Какие только ухищрения ни придумывали они, чтобы оставить фронт. Простреливали, например, конечности через флягу с водой или мокрое полотенце: тогда следов от пороха не видно. Или в бою поднимали руку над окопом: мы называли это „голосованием“… Членовредители и дезертиры действовали на солдат разлагающе. Потому-то в экстремальных случаях мы имели право расстрела… Но за всю войну я им ни разу не воспользовался…После сдачи Ростова и Новочеркасска и появился знаменитый приказ Сталина „Ни шагу назад“. Начали создаваться заградотряды, штрафбаты. Это был тяжелый, но объективно необходимый приказ. О заградотрядах говорят сейчас немало. Самое расхожее обвинение: Смерш и заградотряды стреляли в спину нашим солдатам. Не могу отвечать за все фронты, но на моей памяти такого не было. Заградотряд использовали мы в основном для поисков диверсантов и шпионов. Борьба с немецкой разведкой — это же была основная наша задача. Уже после войны, когда я работал в аппарате КГБ, имел доступ к особой папке. Кое-что даже выписал себе на память. За годы войны Смерш разоблачил 30 тысяч шпионов, 3,5 тысячи диверсантов, 6 тысяч террористов. Только в период обороны Москвы чекисты задержали 50 разведдиверсионных групп… Ведь каждым своим разоблачением мы спасали тысячи жизней. Если бы не Смерш, может быть, и победа наступила бы гораздо позже. Не в мае 45-го, а, скажем, в октябре… Вот много говорят о мародерстве. Дескать, целыми эшелонами вывозили ценности. Чего скрывать, всякое было. Но ни у кого из моих товарищей таких мыслей даже не возникало. А возможностей-то было с избытком».
Здесь вполне уместно отметить следующее:
В неблагоприятных условиях войны не менее опасными, чем реальные боевые потери, являются панические, пораженческие настроения среди личного состава войсковых частей. Противостоять которым реально могут только спецслужбы с их специфическими союзническими средствами и способами работы. Само присутствие контрразведчиков уже в определенной мере профилактировало нежелательные процессы на фронтах.
Истинное положение дел, реальная работа военной контрразведки в годы войны одинаково сильно искажались как официальной историографией, литературой, кинематографом, так и «критическим» сословием ругателей советской истории. Только первые злоупотребляли без меры героической мифологией, вторые -лживыми поносными измышлениями. Кто из них хуже для нации, общества — все равно, что выяснять сравнительный вред пьянства и гомосексуализма.
Военные контрразведчики воевали наравне со всеми и свою боевую задачу выполнили с честью. Эта спецслужба несла полной мерой и боевые потери, как и положено всякой действующей на фронте воинской структуре.
В условиях войны на передовой в действиях сотрудников военной контрразведки, безусловно, подавляюще господствовали только нравственные мотивы поведения: реальная высочайшая вероятность смерти в любой момент делала все остальные мотивы ничтожными.
В этом — даже одно из главных отличий боевых офицеров спецслужб от их коллег.
Что особенно заметно в мирное время по материалам интервью с бывшим советским разведчиком мирного времени Михаилом Любимовым, данным им газете «Комсомольская правда» за 30 августа 1996 года, озаглавленном «Вербуя женщину, проверьте, нет ли хвоста». Другие задачи, другая ситуация и вообще — другое время: «Взять хотя бы случай с сотрудником английского посольства Вассаллом: он был гомосексуалистом в роли женщины, так что к теме нашей беседы вполне подойдет. Советская контрразведка в 60-е годы бросила на его разработку лучшие гомосексуальные силы Москвы. С ним интимно встречались профессора консерватории и лучшие солисты балета. А когда высыпали перед Вассалом без всякой подготовки кучу снимков, он чуть не умер от сердечного удара. В ужасе побежал в посольство и решил признаваться во всем. Хорошо, что в посольстве работал наш агент — тоже гомосексуалист. Он по заданию органов тут же сблизился с Вассалом, стал его уговаривать: да у нас с тобой все нормально, гомосексуалисты вообще — цвет человечества… Еле уговорил его не накладывать на себя руки и делать карьеру с помощью советской разведки».
Если допустить, что все сказанное господином Любимовым в точности соответствует действительности следует согласиться и с некоторыми сопутствующими выводами:
Спецслужбы в своей профессиональной деятельности не только не руководствуются религиозными или нравственными оценками действий непотребствующих людей, но и самым активным образом эксплуатируют эти ущербы.
Активно используя помощь гомосексуалистов из числа соотечественников, сотрудники спецслужб находятся со многими из них в активном рабочем взаимодействии, что объективно способствует распространению этого порока в собственном обществе. Оправдывается это безусловной пользой, которую удается получить с помощью половых извращенцев. Такая поддержка содомитов со стороны сильнейшего института государства перечеркивает практически все усилия религиозных общин, иных очагов формирования и убережения нравственных устоев общества.
Есть все основания предполагать, что ряд сотрудников спецслужб, активно работающих с агентурой из числа гомосексуалистов, педофилов и иных извращенцев, либо лишены нравственного чувства, либо того хуже — сами из их числа. Что выгодно отличает от них армейских и флотских офицеров. Не говоря уж о сотрудниках армейских контрразведок военных лет.
Или вот еще образчик победной сводки с «невидимого фронта» нынешних спецслужб: «Я считаю, что жена должна знать самый минимум. Но и этого бывает достаточно для провала. Всех жен наших разведчиков, отправлявшихся работать под крышей посольств, предупреждали: не обсуждайте дома служебные дела, все помещения прослушиваются. Но куда там! Чуть муж задержится, она уже кричит: знаю я твои разведзадания! Пусть враг слышит: по бабам шлялся! Одного нашего видного резидента жена даже побила на банкете прямо на глазах всей нашей разведки и их контрразведки. Так неудобно получилось…». Да, действительно, неудобно — но не более. Такого рода трудности в жизни нынешних разведчиков и контрразведчиков свидетельствуют о принципиальных изменениях не только среды профессиональной деятельности и самого ее характера, акцентов, приоритетов — но и соответствующих им личных качеств сотрудников спецслужб. Видимо, основные трансформации здесь таковы:
Одна из основных опасностей разведдеятельности со статусом дипломата переместилась в собственную спальню и спальни гостиничных номеров.
Изрядную долю «опасных приключений» разведчика составляют половые отношения на стороне с агентурой, с кандидатами на вербовку, что естественно резко ухудшает внутрисемейные отношения, доводя их до состояния крайней вражды: жены никогда не ошибаются в оценке беспутств собственных мужей — «героев невидимого фронта».
Естественно, что в новых условиях наиболее ценимыми качествами сотрудников спецслужб являются уже не воспетые в романе Владимира Богомолова «В августе сорок четвертого…» хладнокровное мужество оперативника, умеющего «качать маятник» перед стреляющим в тебя почти в упор врагом, не мастерская «стрельба по-македонски», не умение без промаха, в кромешной темноте стрелять на шорох и другие подобные, а способность много выпить, но сохранить возможность что-то помнить, сесть при этом в машину и доехать до дому. Либо способности уложить в постель жену или секретаршу высокопоставленного чиновника, умение искренне врать жене, сослуживцам и многое иное подобное.
Еще одно очень интересное откровение бывшего разведчика: «Не надо путать две вещи: агентов и кадровых офицеров разведки. Во всем мире женщины часто становятся кадровыми офицерами: у американцев в штате они составляли 30 процентов, в Англии — 10-15 процентов. У нас в разведке женщин на руководящей работе — единицы. Другое дело — женщины-агенты. Их у нас множество. Агентши, как правило, делятся на две категории. Одна — более высокая, когда женщины просто ведут объект, изучая его круг знакомств, привязанностей, отношения к деньгам. Это наши дипломатки, писательницы, актрисы, члены разных культурных делегаций. А другая — более низшая, так называемые „ласточки“: их подкладывали в постель интересующим разведку иностранцам и делали компрометирующую съемку, чтобы потом шантажировать „объект“. В ласточках у КГБ числились как обычные проститутки, так и студентки».
Очень интересное получается кино: контрразведчики ловят сладкоежек из чужих посольств на наживку в виде проституток, гомосексуалистов. Наших разведчиков за рубежом в дипломатическом ранге таким же образом пытаются подсечь на крючок тамошние «контрики», чтобы таким же образом шантажировать и склонять к сотрудничеству. В итоге разными приемами: где деньгами, где сладкой жизнью — но получают по обе стороны примерно одинаковые результаты, чем очень гордятся все. Участники этого бесконечного действа пишут об этом книги, снимают сериалы.
Только при примерно одинаковых результатах следствия разные: западные спецслужбы смогли обеспечить победу своих стран в холодной войне, советские спецслужбы — нет. Может быть, отчасти потому, что слишком часто и пристрастно лично проверяли тактико-технические данные своих «ласточек»? А свои «инструктажи» предваряли обильными возлияниями в барах и ресторанах?
Косвенным подтверждением тому могут служить сравнительные типичные биографии (чудом оставшихся в живых) сотрудников спецслужб, выигравших вместе со всеми Великую Отечественную войну 1941-45 годов, и нынешних с треском проигравших вместе с элитой мировую «холодную войну» своим оппонентам.
Вот обычная биография тех, кто победил в войне: Генерал-майор Леонид Иванов провел войну в окопах, награжден девятью боевыми орденами, несчетным числом боевых медалей, неоднократно был ранен, контужен. Еще одна рядовая по тем временам биография сотрудника военной контрразведки — автора книги «В августе сорок четвертого…» Богомолова Владимира Осиповича: «Пацаном в 15 лет бросил школу, приписал себе два года и ушел воевать. Трижды был контужен, тяжело ранен. Осколки в основании черепа остались до конца жизни. Дошел до Берлина. Юноша девятнадцати лет — победитель. Капитан разведуправления. Шесть боевых наград. И после войны — 13 месяцев тюрьмы… Не жаловался Владимир Осипович, не в его характере. Но я знаю, что из тринадцати месяцев девять он провел в карцерных одиночках. Что в тюрьме его сильно били. Отбили почки, легкие» (Эдуард Поляновский. «Я не уберу из книги не единого слова». «Известия». 28 января 2004г.).
А вот вполне типичная карьера сотрудника внешней разведки поколения, проигравшего державу — Юрия Кобаладзе, генерал-майора в запасе: в 1972 году начал службу во внешней разведке. Под прикрытием журналиста работал в ТАСС и Гостелерадио в Великобритании. С 1984 года — в центральном аппарате ПГУ (СВР). 1991-1999 годы — руководитель бюро по связям с общественностью и СМИ службы внешней разведки России; январь — сентябрь 1999 года — первый заместитель гендиректора информационного агентства ИТАР-ТАСС. Ушел в звании генерал-майора работать в бизнес. Сейчас управляющий директор независимой инвестиционной компании «Ренессанс Капитал». Отвечает за связи с государственными структурами, правительственными учреждениями и СМИ («Известия», 31 января 2003г.).
Никаких тебе тут боевых наград, ранений, контузий, арестов. Зато полный порядок в «личной и семейной жизни», завершенное полным довольством на солидном обеспечении в известной коммерческой структуре. Которая гораздо теплее по всем показателям какой-то там эфемерной мачехи — Родины, требующей только жертв и подвигов за нищенское жалование. Потому и нету ныне этой матери-Родины, а есть совокупность банковских, промышленно-финансовых корпораций, щедро оплачивающих роскошную жизнь многомиллионного столичного делового и политического бомонда.
Так, в одном случае жертвенное подвижничество множества судеб поколения складывается в величие собственной страны, а эгоистическое безмерное потребительство других поколений, которым хочется «пожить как люди», всегда оборачивается распадом и исчезновением страны, державы и нации.
Очень интересны оценки спецслужб и их задач, данные бывшим генералом-майором КГБ СССР Николаем Александровичем Шамом, содержащиеся в его интервью «Новой газете» от 17 июля 2000г., под заголовком «Флейта для извилин». Особо интересен ответ генерала по поводу того, применяли ли наши спецслужбы какие-то особые технологии манипулирования сознанием «электората»: «Не думаю. Вы предполагаете очень тонкие и очень сложные миры, а ведь чем грубее интеллект, тем проще методы. С электоратом все было предельно просто, вы же сами это хорошо знаете. Люди доведены до такого состояния, когда они просто вынуждены бороться за свое выживание. Общественное сознание опущено. Государство создает такие правила игры, когда человек вынужден идти на запредельные какие-то вещи, чтобы прокормить семью. Есть фактор просто биологический. Человек должен съедать столько-то того-то. В СССР в среднем приходилось на душу населения 70 кг мяса, сейчас, дай Бог, в среднем 20».
Поясним кое-что следующее из сказанного профессионалом:
Непрекращающиеся попытки найти вредителей, ответственных за бардак, учиненный в России в лице все тех же нелюбимых прогрессивной общественностью спецслужб — обычный мошеннический прием, когда матерый ворюга, только что укравший чужой кошелек или что-то иное ценное, громче всех вопит «держи вора!». Никакие манипуляции массовым сознанием россиян в принципе были невозможны, и совершенно не нужны, когда «широкие народные массы» были доведены новой генерацией управителей в структурах государства до скотского состояния. Когда человеком управляют самые что ни на есть животные инстинкты. Хаос, посеянные бездумной хищнической практикой орды «приватизаторов» во власти, погрузил сознание человеческих масс в сумеречное сознание, которым можно манипулировать всякому, у кого есть необходимые ресурсы, чтобы нанять СМИ.
Спецслужбы в государстве, неспособном удовлетворительно выполнять ни одной своей функции, виноваты только в том, что допустили подобное. В системе разбалансированного управления сами спецслужбы не в состоянии не только нормально, но сколь-нибудь удовлетворительно работать.
По совершенно справедливому пояснению Николая Алексеевича управление массовым сознанием современного российского общества идет не по каким-то там секретным технологиям бывшего КГБ, а по совершенно иным путям — более приземленным, обыденным, а потому — с более страшными последствиями: «Понимаете, мы все зомбированы в известной степени, но это вовсе не значит, что к нам применяется какая-то специальная аппаратура. Вот на вас цепочка, и вы, конечно, уверены, что она золотая, а на самом деле это может быть сплав простых металлов. Сегодня огромная сеть ювелирных магазинов впаривает их покупателям как золото. Вот идет реклама лекарства, вы ее не слышите, то есть это вам так кажется, что вы не вникаете в нее и не относитесь серьезно. Но когда заболеете — бежите в аптеку и приобретаете именно его… Это — сложнейшие технологические системы, в которые закладываются и цвет и речевое воздействие со специальным подбором символов. И эти технологии применимы практически для всего: с их помощью можно развязать войну, начать бизнес, выбрать в президенты страны монстра… Массовое сознание нашего общества сегодня очень легко обработать, людям можно внушить любой абсурд, не прибегая для этого к тонким технологиям». В этой части интервью автор просто и доходчиво, главное — совершенно корректно объяснил то самое существенное, что происходит в современной России:
Уничтожение руками нетрезвых недоумков-политиков всех жизненных систем СССР позволило его геополитическим врагам в мутных потоках рыночного хаоса ввести в широкую практику всевозможных корпораций — рекламодателей успешные западные технологии «впаривания» потребителю любого продуктового или товарного «мусора». Расширив «ассортимент» такой рекламы на все важнейшие политические и иные социальные процессы. Хоть политик как товар и отличается от пива или телевизора, но не сильно — к инстинктам и здесь вполне возможно пробиться: «Выбирай сердцем!».
Публичные разъяснения любой частоты и длительности о губительности этого гнусного потока манипулирования людьми, уже разрушившего практически все достойное и ценное в культурах российского общества, не дают никакого результата — их некому услышать на государственном уровне: дееспособных органов власти, которые были бы в состоянии прекратить этот вселенский шабаш, в России нет. То обилие московских центров геополитики, стратегии с сонмами «яйцеголовых», при всех их знаниях, величии индивидуальных и групповых интеллектов дальше благонамеренной болтовни, шумных публичных споров и разнообразных аналитических записок с рекомендациями не идущих, никого впечатлить не может — некого. Потому что любой марсианин с большими деньгами без проблем купит услуги любого из бесчисленных рекламных агентов, которые изготовят на потребу такого заказчика любые рекламные материалы по последнему слову науки маркетинга для неосознанного многомерного политического манипулирования психикой и поведением людей.
Русские, российское общество в нынешнем виде в целом остаются уникальным для всякой бизнес — нечисти объектом, которым беспрепятственно и безнаказанно можно сбывать любые фальсифицированные, геномодифицированные пищевые продукты, напитки, лекарства, средства гигиены, прочие изделия с любыми губительными для людей свойствами. Но обязательно — красиво упакованные.
Множество противоборствующих корпоративных интересов, целей, на обслуживание которых наняты и все сущие в государстве правоохранители на всех уровнях их иерархий, никогда и ни при каких обстоятельствах не могут сложиться в государственный, национальный интерес. Дальше доминирования целей отдельных наиболее преуспевших кланов в России дело теперь не сдвинется без успешного заговора спецслужб, буде таковой когда-либо успеет состоятся. Других средств прекратить доступ врагам нации к центрам управления обществом под видом благодетелей и всяческих «друзей народа», уничтожающим нацию, при этом еще и бешено наживающихся на инициированных выморочных и деградационных процессах, у нас нет.
Еще немного об умышленно навязываемой путанице в представлениях и понятиях людей во имя благодатного для бизнес-сатанистов хаоса в головах: «Многие государства занимались разработкой эзотерических вопросов, пытался это делать и Советский Союз. Но не забывайте, что у нас был мощнейший военно-промышленный комплекс. Ни одна страна мира не имела аналогов такому монстру: мы запускали в космос ежегодно более ста спутников, в то время как США — 15. У нас на вооружении находилось одновременно 15 типов стратегических ракетных комплексов наземного базирования, до 15 типов базирования морского. У США — всего три типа. Ядерный потенциал Советского Союза был достаточен, чтобы уничтожить земной шар 200 раз! Возьмите другие сферы, химическое, к примеру, оружие. Мы до сих пор не знаем, что делать с огромными запасами, оставшимися с тех времен арсеналом, — металл ржавеет, герметичность постепенно нарушается. Разрабатывались такие сверхоригинальные вещи, что капельками можно было уничтожить чуть ли не половину земного шара как такового. Подумайте, только представьте на секунду: наличие всего этого — и тут вот, значит, эзотерика пугает… Только вдумайтесь: более половины населения страны было занято разработкой и созданием средств уничтожения человека, и это никого не пугало».
И здесь прав генерал КГБ, прежде всего, в том, что:
Спецслужбы (хотя бы те, что работали «внутри» страны) не подталкивали к тому, чтобы безудержно увеличивать горы оружия массового поражения, танков, боеприпасов. Это делали «в автоматическом режиме» те, кто возглавлял мощные оборонные предприятия, НИИ, рода войск. И продолжают это делать до сих пор в США, Китае, в Англии, но уже под новые более значимые по затратам доктрины мирового господства или противостояния им.
Инерцию иных процессов в государстве, обществе можно уподобить случаю, когда принесли в однокомнатную квартиру маленького пушистого, забавного тигренка, зверюга подрос и не только вытеснил обитателей, но и сожрал весь бюджет семьи. Так примерно и произошло с ВПК в СССР. Несмотря на то, что немало ученых предупреждало о подобном исходе, элита, включая и руководителей спецслужб, не хотела подвергать свое положение риску, подвергнув хотя бы сомнению верность «генеральной линии партии и ее мудрого Политбюро».
Законы восприятия основной массой людей окружающей действительности таковы, что десятки миллионов пожилых женщин будут часами смотреть телепередачи о сексуальных маньяках, серийных убийцах, вероятность реальной опасности от которых составляет доли процента и не обращать внимания на то, что качество воды в кране давно и медленно разрушает здоровье их внуков. Не говоря уж о предкризисных ситуациях на расположенных по соседству складах химического, бактериологического оружия или на атомной станции.
Теперь о некоторых суждениях генерала собственно по работе российских спецслужб: "…Меня пригласили в комиссию, которая проверяла, как идут начавшиеся тогда преобразования в КГБ. Мы тогда ставили вопрос о том, что общество создало и содержит этот институт, у которого есть специфические средства контроля в определенных сферах. И значит, государство должно жестко определить его функциональность. Один из самых важных параметров оценки — информационная составляющая. То есть КГБ отслеживает, выявляет какие-то негативные явления, процессы, обрабатывает эту информацию, анализирует и готовит соответствующее сообщение властям. Эта информация должна быть непременно воспринята, должны быть приняты конкретные меры, и очень важна обратная реакция, оценка этой информации…Все было пущено на самотек. Я недавно заходил к своим ребятам — все стало еще хуже. Они предоставлены сами себе и становятся постепенно заложниками системы: погрязли в кулуарных разборках, занимаются лоббированием. Представьте себе оперативника, который работает с агентурой, — это дело негласное, а значит, он должен жестко, системно контролироваться. Ничего этого нет, и люди в стенах бывшего КГБ заняты сбором информации по нефти, металлу, газу. У них небольшие зарплаты. А вы говорите «тонкие технологии»…Как можно бояться 37-го года, когда все у нас сегодня гораздо страшнее. Любой следователь прокуратуры может вас посадить, если захочет. Людей бросают на двухярусные нары, где они по очереди спят, где нет никакой вентиляции, параша. Бог знает, какая вода и какая пища — миллионы загоняются в эту систему. И когда люди уже ломаются морально, инфицируются — их выпускают. И все это тиражируется.
Я не знаю, что страшнее: когда бросали в тюрьмы за политический анекдот — или когда за что угодно, если нет в кошельке денег. Ясно одно: сегодня жертв гораздо больше, чем это было в 37-м".
Выводы и здесь не очень веселые:
Спецслужбам знать подноготную процессов, анализировать ситуацию и вырабатывать рекомендации — даже не четверть дела. Несоизмеримо важнее добиться того, чтобы позиция спецслужбы была воспринята властью и адекватно ею отреагирована. Руководителям советских спецслужб, похоже, это удавалось гораздо хуже, нежели их соперникам, ибо для этого требовалось еще и определенное гражданское мужество: преодолевать с риском для карьеры нежелания политиков идти на непопулярные шаги, добиваться отстранения от власти агентов чужого влияния, того или иного клана и т.п.
Неправовое растаскивание госсобственности СССР между семейно-номенклатурными кланами привело к тому, что спецслужбы, их подразделения и личный состав оказались в обслуге различных противоборствующих крупных группировок собственников и вынуждены теперь обслуживать разнородные корпоративно-клановые интересы, противоборствовать между собой и с правоохранительными структурами. Работа по общенациональным, государственным интересам оттеснена на периферию приоритетов.
Ныне есть множество социальных явлений, которые пострашнее спецслужб с их угрозами «правам человека» в широчайшем диапазоне: от полицейского произвола, сопровождаемого избиениями и открытым грабежом, до разрушения всей экосистемы хищничеством новых собственников, усугубляемого массовым производством опасных фальсификатов: продуктов, напитков лекарств и т.п.
Ситуация никем не контролируется, в условиях тотальной коррупции контролирующих органов (санэпидконтроль, торговые инспекции, подразделения МВД по борьбе с экономическими преступлениями и др.) обвальная торговля фальсификатами стала одним из ускорителей выморочного и деградационного процессов русских, ущерб от которых превышает уже потери СССР во второй мировой войне, а по своим скорым последствиям — сокрушительному необратимому поражению всей нации.
Корпоративная ангажированность российских спецслужб сделала невозможной их работу по пресечению коррупции, «крышевания», участия в криминальном переделе собственности всех правоохранительных органов. Что практически уничтожило законность как основу жизнедеятельности всех государственных органов.
Характеристику не менее любопытных сторон деятельности спецслужб находим в интервью бывшего заместителя председателя КГБ СССР Леонида Шебаршина, опубликованного в «Московском комсомольце» в июне 1999 года под заголовком «Заговора спецслужб в России не существует».
Позиция генерала Шебаршина в вопросе о задачах КГБ в СССР неоригинальна и вполне корректна: "Сама функция органов госбезопасности — это охрана и обеспечение безопасности государства. Наша задача была не реформировать страну, а защищать ее конституционный строй. Рассуждать о том, плохой это был строй или хороший, в наши задачи не входило. Уверяю вас, что в самых демократических странах дело с госбезопасностью обстоит точно так же… Мы привыкли рассматривать термины «госбезопасность» в более узком плане. Внешняя военная угроза, подрывная и разведывательная деятельность, внутренние риски. Все действия, направленные на подрыв конституционного строя
Что касается Гитлера, к сожалению, он был неглупым человеком. Я думаю, что его наследие заслуживает изучения, чтобы видеть константы векового нажима на Россию со стороны Запада. Но Гитлер — это история уже древняя. Можно поднять и посмотреть директиву Совета национальной безопасности США за 1948 год, где были четко сформулированы цели Запада в отношении нашей страны…Все эти цели достигнуты полностью".
Вот такая получилась защита конституционного строя в СССР со стороны наших спецслужб — защитить не смогли. В Китае же — вполне с этим справились бывшие коллеги и соратники КГБ. Защищать, как оказалось, надо было, прежде всего, от собственной высшей номенклатуры, да пороху в характере не хватило. Тогда заговор спецслужб СССР не состоялся, а предпринятая позже робкая и профессионально несостоятельная попытка путча в течение нескольких дней рассыпалась в прах.
Так что между правильными представлениями руководителей спецслужб о своей предназначенности и их воплощением этих представлений в реальную жизнь часто оказывается неодолимая дистанция.
Бывший руководитель КГБ вполне обосновано весьма скептически аттестует возможности тайных заговоров как таковых, в том числе и с участием спецслужб: «Какая бы мощная ни была тайная организация, она не в состоянии развалить такую махину как СССР. Это не так. Я знаю, что требуется, какие усилия на те или иные события в стране… Я приведу ряд примеров. Гранада — задний двор США. Казалось бы ничтожная страна. Там работали ЦРУ, Госдеп и американская пропаганда. А кончилось чем? Войска пришлось ввести. Шестьсот морских пехотинцев, по моему, высадились и смели на фиг неугодный режим. Панама была совсем карманной страной у американцев, и президент был агентом их разведки. Но опять же пришлось вводить войска…Есть пределы, до которых тайные средства действуют».
Действительно, если бы тайными операциями можно было решать любые внутри— и внешнеполитические проблемы, армии с их чудовищными вооружениями были бы не нужны. А они есть, и все виды спецслужб работают, в том числе и на вооруженные силы. И какие бы величественные, глобальные тайные планы ни разрабатывали аналитические центры разведок — реализовывать их придется в значительной и самой существенной части открытыми политическими, экономическими, военными средствами, зарабатывая при этом репутацию «мирового жандарма», «империи зла», «большого сатаны» и т.п. со всеми сопутствующими следствиями в виде демонстраций протестов, экономических и иных диверсий и др.
Кроме того, за тайные гнусности можно схлопотать тайно же того же, но большей мерой, а может еще и больней. Это тоже сильно ограничивает свободу тайного маневра.
Далее руководитель одной из бывших сильнейших служб безопасности лишь подтверждает существовавшую серьезную практику подбора кадров: "В систему госбезопасности брали людей далеко не худших. Служба в КГБ была престижной. Я сам уходил на Лубянку из МИД с удовольствием. Работа в КГБ учила самостоятельности, ответственности, дисциплине. Сегодня набор, казалось бы, таких элементарных качеств — большая редкость.
Я до сих пор узнаю своих бывших коллег по пустяковому признаку. Если мы договорились на встречу в двенадцать часов, то человек в течение пяти минут появляется. Исключительно редки бывают опоздания. Их практически не бывает. Если бывший наш работник принимает на себя какие-то обязательства, то он их неизменно придерживается".
И именно так все и есть в действительности, так и было. Существенно здесь только то, что традиционные достойные личные качества бывших сотрудников КГБ СССР автоматически не унаследованы многими их приемниками из следующих поколений. Что и верно, и весьма прискорбно.
Интересны здесь и некоторые откровения о специфике работы спецслужб — как советских, так и зарубежных: "Мы покупали целые газеты негласно за границей, не говоря уже о главных редакторах и обозревателях. Тем же самым занимаются и западные спецслужбы в России. Я не хочу называть конкретные примеры — у меня нет документальных доказательств. Но я знаю совершенно точно, кто был куплен и какие материалы в нашей прессе по Ирану, Ираку, по торговле оружием, продвигаются и проплачиваются из-за рубежа. Комитет госбезопасности, естественно, приглядывал за газетами… Сегодня за деньги можно купить любой компромат. И за деньги пристроить его в газету. Этим могут заниматься и профессиональные журналисты и политологи. Конечно, у наших работников навыки проведения акций влияния, так называемых «активных» мероприятий, остались. Но я бы не делал обобщений. «Активные» мероприятия — не такая уж высокая наука. Журналисты, по-моему, публика достаточно быстро обучаемая и гибкая. Пресса стала свободной и предлагает себя по рыночной цене… Я уже говорил об абсолютно прозрачной стратегии Запада в отношении России. Раз есть стратегия, значит, есть и ее проводники внутри страны… За свою работу они получают неплохие деньги. В виде оплаты за лекции, акциями предприятий или гонорарами за книги. Россию спасет только Россия.
Объективные процессы не укладываются в рамки тайных или явных стратегий".
Очень интересные и ценные для «простого человека» суждения профессионала и не менее интересны некоторые выводы на их основе:
«Свободная пресса» является некоторым образом зоной действия агентов влияния недружественных стран, что невозможно было практически в СССР, а ныне — в современном Китае по причине жесткой цензуры и опеки служб госбезопасности. Что здесь лучше, что хуже — зависит от типа господствующих в обществе умонастроений: кто-то предпочитает ветреную жену в обществе свободных нравов со всеми возможными для себя издержками, кто-то — верную при всех обстоятельствах под угрозой неизбежной жесткой расправы за измену по законам шариата. В последнем случае индивидуальный «гнет нравственных оков» возвращается религиозному обществу сторицей отсутствием эпидемий сифилиса, СПИДа, сохранением здоровой наследственности и высокой репродуктивности.
Изведение, нейтрализация «проводников интересов Запада» внутри российской политической и прочей элиты — задача для российских спецслужб ныне неподъемная. В отличие от периода существования СССР, ответное обретение агентов влияния Россией среди политиков Запада задача еще менее разрешимая по причинам не столько из-за отсутствия для этого средств у российских спецслужб, сколько из-за отсутствия в составе нынешней элиты достаточно сильных и устойчивых образований, кровно заинтересованных в отстаивании национальных интересов собственной страны.
Ослабленные до критического состояния спецслужбы непригодны ни для каких заговоров, кроме «внутрисемейных» при схватках за должности, сферы влияния, защиты своих «подкрышников» и т.п. Но это уже скорее только муляжи достославных структур, внешнаяя оболочка, которую перестали наполнять доброкачественным материалом.
Последним в приведенной череде весьма пространных высказываний бывших и действующих руководителей, работников спецслужб рассмотрим материалы беседы бывшего заместителя ФСБ РФ генерал-полковника Анатолия Сафронова с главным редактором «Общей газеты» Егором Яковлевым, помещенным в номере за 23 апреля 1998 года под символичным заголовком: «Нас не надо любить, ведь и мы никого не любили».
Редактором «Общей газеты» был задан самый, пожалуй, трудный вопрос о базовых ценностях общества, ради которых должен функционировать каждый сотрудник нынешних российских служб госбезопасности. Мы помним по знаменитому фильму чеканные строки служебных характеристик работников спецслужб нацистской Германии: «характер нордический…хороший семьянин…отличный спортсмен…интересам Рейха предан…». Помним мы и стереотипы служебных характеристик сотрудников правоохранительных органов, иных руководителей советского времени: «Делу партии и советского государства предан…У товарищей по работе пользуется заслуженным авторитетом…Нетерпим к нарушителям социалистической законности…» и т.п. Сказать, что подобные оценки в характеристиках были формальным вымыслом — незаслуженно обидеть людей: и тех, о ком было написано, и тех, кто это писал. И люди это писали вполне вменяемые, нормальные, и выносили свои суждения о достойных людях.
Важное значение критериям оценки служебных качеств сотрудников, естественно, придает цитируемый руководитель ФСБ: "Это, наверное, самая главная наша проблема. Есть задачи, аналогов которым в русской истории просто не было. Взять тяжелую ситуацию на Кавказе — она складывалась веками. А что такое отношение органов госбезопасности к частной собственности и капиталу? Вчера мы писали в аттестациях сотрудников: «К предпринимательству и накопительству не склонен», что рассматривалось как важнейшая черта социального портрета. Сегодня же эта строчка может прозвучать «приговором» с точки зрения отношения сотрудника к частной собственности и обеспечения ее защиты. Мы поднимаем сейчас в наших архивах уникальные материалы о НЭПе, показывающие какие в то время ставились задачи, какие ориентировки шли на места, как предписывалось защищать инвестиции и контролировать их.
Увы, НЭП длился недолго, и сегодня у нас, по сути, нет опыта подхода к экономике вне тотального контроля государства…И на Западе не все просто. Ну, будет ЦРУ или кто-то другой защищать частную компанию, а назавтра налогоплательщик его спросит: «На каком основании вы мои деньги тратите на защиту именно этого частного капитала?». Теперь возьмем нашу ситуацию. Допустим, начальник нашего управления в Ульяновске помогает частному предпринимателю, дает ему нужную информацию, считая, что тем самым выполняет свою задачу. То же самое, например, происходит в Туле. Эти компании начинают конкурировать на рынке. И что же, два наших управления начинают работать друг против друга?".
Сказано многое о многих серьезных вещах, но по привычке, вероятно, смещен оказался ряд принципиальных акцентов, которые привели к некоторому искажению реальности:
Никогда в системе служб госбезопасности характеристики не были «приговором» карьере: и потому, что больше всегда описывали в них «положительные» качества в данный период, а отрицательные качества чаще не упоминались вовсе. И потому, что сами сотрудники, зная основные ожидания в отношении их личностных качеств, всегда умели достаточно убедительно мимикрировать под требуемый положительный образ. Объективная же характеристика с точным перечислением недостатков действующего сотрудника — удар по всей системе «подбора, расстановке и воспитания кадров», ее руководителей, недопустимый при нормальных обстоятельствах. Случись какое-либо серьезное ЧП, вроде совершения сотрудником преступления — служебные проверки выявят конкретных виновников, «просмотревших» оборотня. Раз взяли в систему — годен на всю службу, какие бы социальные перемены ни происходили в государстве и обществе. Меняться же будут тональности, политическая «окраска» служебных аттестаций, характеристик.
Никакого неодолимого неприятия частного капитала сотрудники российских спецслужб не продемонстрировали. Куча проблем обнаружилась совершенно в другом: почти сразу сотрудники спецслужб стали охотно негласно, несанкционированно сотрудничать с новыми собственниками, не обращая никакого внимания ни на криминальность их «бизнеса», ни на его ущербность для общества. Сотрудничество приняло почти повсеместно характер «крышевания», то есть всяческой помощи не только от разнообразного рэкета, но и законного интереса правоохранителей, налоговиков, претензий других участников договорных рыночных отношений.
В западных странах почти никогда не возникает подобного пристрастия к конкретным фирмам по простой причине: там есть четкий водораздел — помогать спецслужбы своим национальным корпорациям без колебаний и сомнений будут только в зарубежной, внешнеэкономической деятельности последних. Участие, к примеру, ЦРУ во внутренних межкорпоративных рыночных столкновениях — недопустимо, будет жестоко наказуемо, квалифицированное как тяжелое должностное преступление. При соблюдении этого очевидного правила и у нас не было бы схваток между различными структурами, подразделениями и сотрудниками одной и той же спецслужбы.
Участие в поддержке внутрирыночных противоборств различных отечественных бизнесструктур обязательно подвигает отдельные фрагменты спецслужб выступать против интересов собственного государства и общества по простой причине: подавляющее большинство компаний всегда любыми правдами и неправдами стремится уклониться от полной уплаты налогов, сбывать некачественную или контрафактную продукцию, минимизировать выплаты в социальные фонды и т.п. А «крышующие» их структуры спецслужб делают такие правонарушения во многом успешными и безнаказанными.
Что же касаемо бывших руководителей и сотрудников спецслужб, ушедших в отставку по возрасту, но поддерживающих активные контакты с действующими сослуживцами, то те прямо и в полном объеме участвуют в указанной противоправной деятельности корпораций, куда они пришли работать. И никто в спецслужбах этому сколь-нибудь серьезно не противится.
Другие весьма замечательные посылки в интервью вполне корректны и весьма существенны для осознания роли и места спецслужб в обществе и государстве: «Я бы особо не облагораживал человеческую натуру. Недавно я со своим 20-ти летним сыном пошел в Москве на „бои без правил“. Кстати, во время одного из них, в Киеве, убили спортсмена-американца. Прямо вокруг ринга стоят столики, разносят еду, много молодых женщин, семьи с детьми — и тут же льется кровь. И когда ты видишь, с каким жутким восторгом воспринимает все это публика, как кричат от радости девушки, ты спрашиваешь себя, а насколько все это отличается от гладиаторских боев в Риме? Наверное, есть люди, патологически неспособные ко злу. Но полагаться приходится не на любовь, а на государственные механизмы, которые должны исключать возможность массовых насилий. Вообще человеческая цивилизация — это то, для сохранения чего нужны специальные усилия… Нас же надо любить. Спецслужбы не любят ни в какой стране мира. Они защищают граждан, но при этом вторгаются в частную жизнь и являются, по сути, репрессивным аппаратом. Оснований для любви тут нет. Другое дело, что должно быть уважение к этой работе, понимание и защита законами… Органы государственной безопасности — инструмент, с которым надо уметь обращаться. Иначе от него, как мы прекрасно знаем, может исходить не только польза, но и беда для общества».
С последним утверждением, естественно, невозможно не согласиться. Правда, различные спецслужбы не любят по разному, за различные грехи.
На этом в целом пусть и не во всем бесспорном, но жизнеутверждающем мнении глубокоуважаемого Анатолия Ефимовича Сафронова, генерал-полковника и руководителя ведущей российской спецслужбы, и закончим наше повествование.
