Средиземноморские экспедиции дали нам основное представление о количественном развитии жизни в главных частях Средиземноморья: в Адриатическом, Эгейском, Критском, Кипрском, Ионическом, Тирренском, Лигурийском морях и некоторых больших заливах и проливах. В ряде пунктов проводились определения величины продукции фитопланктона. Мы побывали в больших приморских городах, совершили небольшие сухопутные поездки по некоторым странам, а главное, познакомились со многими научными учреждениями. Все это имело очень большое значение для сотрудников станции: они не только расширили свои знания о морской фауне и флоре, но и получили реальное представление о состоянии морских исследований, об учреждениях и людях, занимающихся их проведением.
В Суэцком канале
Мы решили расширить наши исследования за рубежом и подали проект экспедиции в Красное море. Незадолго перед тем советские ученые участвовали в международной экспедиции в Индийском океане, и мы высказали убеждение, что изучение Красного моря как залива Индийского океана явилось бы нашим полезным вкладом в это интернациональное дело. После некоторых колебаний предложение было одобрено, а вскоре появилось распоряжение о красноморской экспедиции. В конце 1960 г. мы отправились в плавание, намереваясь по пути провести работы также в восточной части Средиземного моря.
Исследования а Красном море представляли интерес и еще в одном отношении. Как известно, этот водный бассейн по своим физико-географическим признакам может рассматриваться как небольшое море средиземного типа, расположенное на границе тропической области, довольно глубокое, лишенное притока речных вод и имеющее повышенную соленость. В то же время оно является заливом Индийского океана, составляя как бы пару с Персидским заливом. Все это придает водоему несколько своеобразный облик. Красное море довольно хорошо изучено в фаунистическом отношении, однако данных о количественном развитии планктона и бентоса, о его промысловых ресурсах и о процессах продуцирования до самого последнего времени в литературе не появлялось, за исключением краткой информации о единичном определении первичной продукции, выполненном американским гидробиологом, проводившим работы в Индийском океане.
Единственная биологическая станция на Красном море принадлежит Египту и расположена в северной части моря, в курортном городке Хургаде. Мы мало знаем о ее деятельности, хотя временами к нам попадали публикации отдельных ее работ.
Особый интерес вызывают двустороннее проникновение животных и растений через Суэцкий канал и их акклиматизация в новых местах. Для данного процесса взаимного обогащения фаун и флор двух морей через канал большим препятствием служит так называемое Большое Горькое озеро. Оно расположено в средней части канала и обладает значительно более высокой соленостью, чем само Красное море, и потому представляет экологический барьер, вероятно, для большинства красноморских организмов, а тем более для средиземноморских. Однако в последнее время соленость озера уменьшилась вследствие поступления некоторого количества пресной воды из канала, проведенного от Нила до порта Исмаилия и далее вдоль Суэцкого канала. В литературе имелись сведения, что появились новые вселенцы как в Красном, так и в Средиземном морях. Находки эти касались главным образом рыб и донных животных, мы же хотели обратить внимание и на планктон.
В Порт-Саиде вдоль всей приморской линии мы видели остовы многочисленных домов, разрушенных во время нападения Англии, Франции и Израиля в 1957 г. Они оставлены без восстановления как памятник зловещей агрессии. Прохождение каравана судов по Суэцкому каналу занимает более полусуток. Мы наблюдали большие работы по его расширению и углублению. В качестве лоцманов работают советские моряки.
По прибытии на рейд Суэца наш корабль окружают десяток лодок с торговцами сувенирами, фруктами и всякими изделиями. Некоторые из них забираются на палубу и раскладывают свои товары. Но этот вид рекламы успеха у нас не имеет.
Пройдя канал, мы сразу же начали исследования в узком и длинном (протяженностью свыше 300 км) Суэцком заливе. Оттуда вышли в Красное море, где выполнили работы по всему его протяжению и прибыли в Аден в последние дни декабря. Стояла ясная и теплая погода, температура воздуха и воды равнялась 28°.
Мы были несколько удивлены, получив замечание от портовой администрации за опоздание на 10 дней против срока, сообщенного заблаговременно из Москвы. Этим дело не ограничилось. Министр иностранных дел Англии лорд Хьюм прислал в советское Министерство иностранных дел письмо, в котором сообщал о нашем опоздании и предупреждал, что приход научно-исследовательских судов в британские порты в неуказанные сроки может составить затруднения для приема и снабжения этих кораблей. Более того, мы узнали, что радио Адена запрашивало у кораблей, «не встречался ли в море „Академик А. Ковалевский“». Ни в одном порту никогда не придавали значения нашим опозданиям (конечно, независимо от этого мы всегда предупреждали накануне о своем приходе), и что скрывалось за этим повышенным вниманием в Адене, осталось для нас неясным. В этот огромный порт ежедневно приходят и из него уходят десятки крупных судов.
На Новый год мы отправились купаться на побережье открытого моря. Мы оказались единственными на пляже, и местные жители выражали удивление, что люди купаются зимой (28°!!).
В Адене очень много магазинов, принадлежащих представителям разных национальностей: китайцам, японцам, немцам и др. Но основная торговля с арабами сосредоточена в соседнем городке, расположенном в 2 км, в кратере потухшего вулкана. Он так и называется Крейтер («Кратер»), в нем мы тоже побывали.
Для нас устроили поездку за город до границы с Йеменом. Едва отъехав от города, сразу попали в песчаную пустыню, в которой лишь изредка встречались шалаши кочевников с верблюдами. Основной целью нашей вылазки был ботанический сад, созданный в районе расположения артезианских скважин, снабжающих водой город и порт. Осмотрев прекрасный сад, проехали еще немного до шлагбаума с надписью «Йемен». Здесь была военная охрана, в которую входили «кавалеристы» на верблюдах.
В районе Адена развито рыболовство. Это видно и по рынку, где всегда можно найти в большом количестве мелких тунцов и других рыб.
Цель наших дальнейших исследований — Баб-эль-Мандебский пролив, водообмен через который имеет очень большое значение в биологическом режиме Красного моря. «Академик А. Ковалевский» шел к югу, и мы могли наблюдать, как постепенно богаче и разнообразнее становилась жизнь вокруг нас: над водами пролива появилось больше птиц, увеличилось количество планктона, различных рыб и даже кальмаров, встречались и стаи дельфинов. Днем, когда мы стояли на станции в проливе, с теневой стороны корабля вдруг появилась большая стая молоди золотой макрели, а вслед за ней показалась акула длиной около 4 м. Макрели беспокойно метались, но не уходили из тени корабля, акула спокойно делала небольшой круг и, подходя к стае, хватала очередную рыбку. Наши матросы нацепили на крепкий крюк кусок кожи с салом и сумели выловить этого хищника. Половили изрядно и молодых макрелей, опуская в воду и слегка поддерживая бечевку с несколькими маленькими крючками. Ночью к кораблю на свет подводного фонаря собралась стая уже крупных золотых макрелей. Они плавали очень быстро, но матросы скоро наловчились ловить их сачком, так же как и кальмаров, которые носились около корабля с еще большей скоростью.
В Аденском заливе мы работали недолго: дул очень сильный встречный муссон. Пришлось возвратиться в пролив и выполнить еще станции в южной части моря. Затем экспедиция направилась в йеменский порт Ходейду, где на постройке порта и некоторых предприятий работала большая группа советских специалистов. Ночью на полпути сделали остановку против города Мокка, удивившего нас тем, что в нем виднелся лишь свет маяка и еще два-три слабых огонька. С рассветом все увидели, что города и порта, собственно, нет: они почти полностью разрушены английской бомбардировкой во время недавнего конфликта между Йеменом и Англией. В свое время через этот город вывозились в большом количестве кофейные зерна: он дал свое имя местному сорту кофе. Теперь центр товарооборота перенесен в Ходейду.
Порт Ходейда построен в 3 км от города. На полпути между портом и городом находятся здания советской колонии, немного далее — поселок американцев. Обстановка в городе в момент нашего прихода была несколько тревожная — недавно тяжело ранили несколькими пулями старого имама Ахмета, а накануне нашего прихода покушались на американского посла.
Разыскиваем советского консула, вместе с ним отправляемся к губернатору. Еще в порту мы обратили внимание, что все местные мужчины, даже мальчики лет 14 носят за складчатыми поясами в узорчатых ножнах огромные широкие кривые кинжалы с богатыми рукоятками; у некоторых ножны модернизированы и имеют дополнительный футлярчик для авторучки.
Губернатор, могучий красивый старик, и его секретарь, тощая подобострастная личность, выходят к нам в приемную, причем оба с огромными кинжалами. Мы рассказываем о своем плавании и просим разрешения сделать высадку на одном из необитаемых островов, чтобы собрать образцы кораллов и других животных. Нам разрешают, о чем губернатор собственноручно пишет и передает секретарю записку. Затем губернатор спрашивает, как нас принимали в Адене англичане. «Это наша земля, — говорит он, — мы ее обязательно вернем, и, вероятно, очень скоро».
Мы желаем ему успеха в этом справедливом деле и, попрощавшись, отправляемся в город. Встречные женщины большей частью под чадрой, в нее одеты даже девочки. Впрочем, здесь не редкость встретить 11—12-летних матерей с крохотными младенцами на руках. Но вот бегут школьники, и среди них много девочек. Значит, уже произошел сдвиг, хотя и не всеобщий. Ребята окружают нас и наперебой просят сфотографировать. Делаем снимки и с трудом спасаемся от назойливой детворы.
Шалаши кочевников, Аден
На улице Ходейды, Йемен
Заготовка кораллов для фундаментов домов в Ходейде
Город в основном застроен круглыми хижинами, сложенными из мелковетвистого колючего кустарника на фундаменте из коралловых глыб. Мы видели верблюдов, нагруженных стогами этого кустарника, доставляемого из пустыни. Каменные и глиняные дома, некоторые даже многоэтажные, занимают только центральную часть города. Поражает обилие крупных хищных птиц — коршунов и стервятников, которые повсюду сидят на домах и стенах. Эю главные санитары города, они немедленно поедают всякие отбросы, выкидываемые из домов прямо на улицу. Те же обязанности выполняют многочисленные бездомные собаки.
Проходим через рынок, включающий в себя главным образом множество харчевень, причем жаровни стоят на улице, распространяя вкусный чад. Направляемся на берег моря, где находится приемный пункт рыбы. Как раз подходят лодки с уловом разнообразных рыб. Их развешивают под навесами, и тут же производится перепродажа. Поражает колоссальное количество мух, которые сплошь обсаживают каждую рыбу, по-видимому, объедая их слизь. На берегу сложены большие штабеля белых коралловых глыб, из которых строят фундаменты хижин.
Во второй половине дня нас на автобусе везут за город, километров за десять в пальмовую рощу на берегу моря. Это болотистое место с выходом нескольких ручейков, которые, очевидно, просачиваются сюда со стороны ближних гор. Довольно крупные пальмы нескольких видов создают живописные группы. На дороге встречаем обоз небольших тележек, запряженных маленькими лошадьми. Их под уздцы ведут тоже маленькие мужчины в обычных здешних костюмах. Рядом с ними идут очень смуглые необычного вида женщины и не в черных, а в цветных складчатых платьях со многими металлическими украшениями, в маленьких шерстяных шапочках. К нашему удивлению, платье на груди у каждой из них раскрыто от плеч до самого пояса большим треугольным вырезом. Нам объясняют, что это горное племя, женщины которого не только не прячут лица, но считают совершенно неприличным носить закрытое платье. Из Ходейды по дороге в Сану движется большой караван верблюдов, груженных тюками, ящиками и главным образом бидонами с бензином для столичного автотранспорта.
Посещение губернатором Ходейды э/с «Академик А. Ковалевский»
Вечером в советском клубе читаем лекцию, любители играют на бильярде. На следующее утро принимаем на корабле губернатора со свитой, в состав которой входит и начальник порта.
Прием властей окончен, и мы плывем к острову Антуфаш, где целый день делаем сборы на близлежащих отмелях.
Низкий песчаный остров покрыт типичной пустынной растительностью. Правда, кое-где у берегов имеются заиленные низкие участки с небольшими мангровыми зарослями, среди воздушных корней которых бегают раки-отшельники. Много крупных раков мы собрали на песчаном прибрежье, где они роют свои норы, и некоторых привезли живыми в Севастополь. Они жили у нас благополучно до тех пор, пока кто-то не вздумал покормить их тортом с кремом. На отмели встречаем огромную стаю фламинго, которые нас не очень боятся, но и близко не подпускают.
Пройдя около километра по воде, добираемся до полосы коралловых сооружений, покрытых густой порослью саргассовых водорослей. Все сотрудники экспедиции и команда корабля начинают собирать раковины, кораллы, червей, ракообразных, мелких рыб. Около острова ведется добыча жемчуга, на берегах навалены кучи вычищенных створок жемчужниц и пустые раковины крупных съедобных моллюсков.
На обратном пути через Красное море повторяем свои исследования и делаем сборы на плавучих саргассовых водорослях в средней части моря, куда круговое течение стягивает слоевища, сорванные штормами с прибрежных зарослей. По составу животного населения эти водоросли очень близки к биоценозу плавучих водорослей Саргассового моря, но здесь нет водорослей, ведущих плавучий образ жизни,— они все прибрежного происхождения.
По выходе в Средиземное море останавливаемся на острове Родос. Уже при подходе к порту видны мощные замки возвышенной части города, а вокруг них и в районе порта — старинные крепостные стены. Здесь в средние века было местопребывание ордена родосских братьев-крестоносцев, воевавших с Турцией. В начале XVI в. остров был захвачен неприятелем, и рыцари переселились на Мальту. На острове от них остались, кроме главного замка, целые кварталы с хорошо сохранившимися небольшими домами. Они принадлежали выходцам из разных государств Западной Европы, о чем свидетельствуют разнообразные феодальные гербы на всех домах. Эту старину оживляет богатая растительность и в особенности красно-фиолетовая вьющаяся бугенвилия. Считается, что на Родосе сохранился один из самых крупных комплексов средневековой архитектуры. В последние десятилетия остров застроился большим количеством нарядных вилл, санаториев и гостиниц и превратился в большой курорт.
Биологическая станция находится на окраине города, за большим пляжем, на восточной оконечности острова, обращенной к побережью Малой Азии. Станция была построена в период недолгого владычества итальянцев, после первой мировой войны. Вход в ее миниатюрное здание украшен стилизованными изображениями морских животных. В подземном этаже расположен аквариум. Директор станции профессор Иоанноу опубликовал большие работы по систематическому составу фитопланктона; на станции ведутся также ихтиологические исследования, издано несколько томов «Трудов», которых мы раньше не получали. В музее особенно хорошо представлены крупные рыбы.
Биологическая станция на острове Родос
Наш заход в Бейрут оказался небезынтересным в научном отношении. Здесь должна была открыться морская лаборатория. Один из инициаторов этого дела, молодой гидробиолог Булос, уже провел обследование донных биоценозов и опубликовал карту их распределения у берегов Ливана. Булос любезно приподнес ее нам в подарок. Набирала силу и гидробиологическая группа в американском университете, где профессор Джоржи начал планктонные исследования. Этот университет, основанный более ста лет назад, является важным орудием американского влияния в странах Ближнего Востока и Африки. В нем учатся представители многих десятков народов Африки и Азии. Нас пригласили осмотреть биологический факультет, затем мы обедали в университетской столовой. Среди студентов нашлись и вездесущие одесситы, дети эмигрантов, проходящие теперь в Бейруте курс наук в американском университете.
В Бейруте имеются еще два университета: французский с католическим уклоном и арабский с мусульманским, делающий упор на филологические науки. Ливан — единственная арабская страна, в которой преобладают христиане, в том числе много и православных. В начале XIX в., когда эскадра Ушакова воевала в Средиземном море, Ливан официально просил принять его в русское подданство, чтобы освободиться от турецкого ига, но Англия заявила против этого решительный протест. Об этих былых днях напомнили журналисты, устроившие для нас многолюдную пресс-конференцию.
Это была моя последняя экспедиция; врачи не разрешили мне из-за возраста плавать в жарком климате. В последующие годы «Академик А. Ковалевский» продолжал свои походы, но уже без меня. Среди моих сотрудников нашлись отличные руководители рейсов.
За три года плаваний в Средиземном море у нас накопилось порядочное количество материалов. Пришла пора отчитаться о проделанной работе. Наш доклад решили заслушать на заседаниях в Океанографической комиссии и в Отделении биологических наук, на которые были приглашены все заинтересованные лица.
Мой доклад иллюстрирован большим количеством карт и графиков. По рукам пущены экземпляры переплетенных экспедиционных отчетов, протоколов обработки материалов, готовых рукописей, а также моя обзорная статья, предназначенная для журнала «Океанология». В своем выступлении стараюсь не только изложить фактические данные, но и провести сравнительный анализ количественного развития жизни и продуктивности отдельных частей Средиземного и Черного морей. Попутно стремлюсь определить отличия наших исследований от работ коренных средиземноморских станций и институтов, а также указать на пользу контактов с ними, важность знакомства наших сотрудников с фауной и флорой Средиземного моря и уже имеющиеся конкретные результаты этого знакомства. Ясно вижу, как светлеют лица многих присутствующих и как некоторые не без приятного удивления листают переданные мною отчеты. Председательствующий Л. А. Зенкевич явно доволен, но соблюдает сдержанную официальность. После меня с докладами о работах экспедиции на корабле «С. Вавилов» выступает заведующий Геленджикской станцией Института океанологии П. Ф. Овчинников, за ним — начальник Севастопольской гидрометобсерватории В. И. Рынденков.
Отвечаем на большое количество вопросов, в которых сквозят благожелательная заинтересованность и одобрение нашей работы. После выступлений В. О. Калиненко, В. Г. Богорова, П. Н. Усачева, А. Е. Крисса, В. Г. Корта, А. Д. Добровольского и Л. А. Зенкевича понимаем: научное значение и новизна результатов средиземноморских экспедиций вполне оценены. Принимается обширная резолюция, в которой дается правильная оценка проведенных работ и указываются меры для укрепления организационной стороны будущих экспедиций.
Заседание Океанографической комиссии имело очень большое значение: оно явилось подготовкой к рассмотрению результатов наших экспедиций на Бюро Отделения биологических наук, т. е. по линии нашей непосредственной подчиненности.
Улица в Родосе
Председатель, академик Н. М. Сисакян, предложил дать полную характеристику проделанных нами в экспедициях работ. Поэтому в постановление Бюро включили следующий абзац: «Из средиземноморских исследований должны быть отмечены: а) впервые полученные обширные количественные и качественные данные по бактериальной жизни открытых вод и глубин Средиземного моря, что позволило использовать микробов как индикаторов структуры этого моря; работы по количественному развитию и распределению фитопланктона и зоопланктона открытых вод; б) экспериментальные данные по первичной продукции моря и изучению планктонных водорослей в культурах; в) изучение структуры пелагического комплекса и взаимоотношений фито- и зоопланктона; г) количественное изучение бентоса ряда мелководных и глубоководных районов; д) сравнительное изучение биологии рыб Черного и Средиземного морей — размножения и развития, роста и питания; е) изучение вопросов гидрологии и гидрохимии, связанных с биологическими процессами; ж) начало экспериментальных исследований по экологической физиологии животных».
Это было последнее заседание Бюро Отделения биологических наук АН СССР, на котором Севастопольская биологическая станция отчитывалась как подчиненная. В 1961 г. Академия наук СССР передала несколько своих институтов в ведение республиканских академий и в промышленность (либо по территориальному, либо тематическому признакам). 19 апреля 1961 г. наша станция перешла из системы АН СССР в систему АН УССР.
При рассмотрении предварительных итогов нашей работы в Средиземном море Океанографическая комиссия рекомендовала нам провести научную сессию, посвященную этим вопросам. В октябре 1962 г. Черноморская станция Института океанологии провела в Геленджике конференцию. Сотрудники Института океанологии и Севастопольской станции представили свыше 60 докладов по всем разделам своих исследований.
Конференция подтвердила значительность советских работ в Средиземном море. Работы экспедиции на «С. Вавилове», безусловно, внесли много нового в изучение гидрологии, гидрохимии и геологии Средиземного моря. Наши доклады также показали определенные новые результаты по общей океанографии этого моря, но главная их часть касалась вопросов количественного развития жизни и биологической продуктивности в Средиземном море. Итогом конференции явился сборник работ, который, к сожалению, вышел со значительным опозданием.
Многие наши сотрудники впервые познакомились с Геленджикской станцией, созданной буквально на пустом месте. Коллектив этой станции, еще больше чем мы, оторванный от научных центров, сумел развернуть очень широкую и продуктивную исследовательскую деятельность. И неудивительно, что из его состава вышли крупные работники.
После конференции состоялась поездка в Абрау, близкое мне по работам 35 лет назад. Теперь здесь многое изменилось. На берегу озера выросли большие здания виноградарского хозяйства, расположился туристский лагерь.
Побывал я и на Новороссийской биологической станции. Приятно было встретиться с молодыми гидробиологами, поддерживающими старые экологические традиции станции. Особенно большой размах получили здесь исследования водорослей-макрофитов. Их проводила А. А. Калугина, возобновившая направление работ Н. В. Морозовой-Водяницкой.
Мы приступили к подготовке Второй Всесоюзной конференции по изучению Черного моря. Со времени Первой конференции прошло 27 лет. По подсчетам В. Н. Тихонова, только за последние 15 лет (1947—1962) по Черному и Азовскому морям было опубликовано около 3250 работ, в том числе 550 — по океанографии, 850 — по гидробиологии, 1100 — по рыбам и дельфинам, 300 — по физиологии, биохимии и радиобиологии. Нужно было подвести некоторые итоги, наметить дальнейшие пути и уяснить, в какой мере общий ход исследований соответствует требованиям современного развития науки!
Конференция состоялась в Севастополе в январе 1963 г. В ней участвовало более 200 представителей от 35 учреждений, было заслушано свыше 90 докладов. В принятом постановлении отмечались особенности и некоторые достижения исследований на Черном море. Я приведу краткие выдержки из постановления, поскольку они характеризуют общее состояние работы черноморских учреждений как основных исследователей Черного моря.
«Ранее чем на других морских бассейнах здесь (на Черноморье. — Ред.) были начаты и успешно развивались многие направления океанографии и морской гидробиологии, зародились комплексное понимание природы моря и диалектическое толкование сложных физических и биологических процессов... широкие исследования количественного развития жизни... капитальные исследования по гидрохимии и донным осадкам... разработка методики изучения динамики численности пелагических рыб и составления промысловых прогнозов... впервые был поднят вопрос о продуктивности открытых вод и использовании их ресурсов... первая крупная установка для непрерывного наблюдения за ходом в море ряда физических процессов».
При этом в постановлении особо выделялись «...плодотворные исследования по физике и геологии Черного моря... комплексные синхронные съемки и систематические специальные съемки... укрепление теоретических основ рыбохозяйственных исследований... исследования по структуре пелагического сообщества, первичной продукции и динамике численности планктона, его сезонного распределения и причин, обусловливающих колебания его биомассы... изучение закономерностей распределения и путей миграции промысловых рыб... изучение биологии размножения рыб, влияния факторов среды на эффективность нереста и характер элиминации на разных этапах развития... установление взаимоотношений численности планктофагов и хищных рыб Черного моря... проведение широких исследований бентоса моря... исследования по распределению и запасам макрофитов... развертывание исследований по новым направлениям, как-то: экологической физиологии, биохимии морских организмов, микробиологии, радиобиологии, функциональной морфологии, микроэлементам, органическому веществу в морской воде и пр... внедрение в биологические исследования методов физики, химии и математики».
В то же время конференция указала, что, «несмотря на то что накоплен обширный фактический материал, работ, обобщающих результаты исследований по отдельным частным вопросам, еще недостаточно, что затрудняет целеустремленное планирование дальнейших исследований». При этом рекомендовалось «расширить и углубить исследования, связанные с освоением недоиспользуемых ресурсов Черного моря (водоросли, морские травы, беспозвоночные и др.)... углубить теоретическую разработку вопросов акклиматизации новых промысловых (или кормовых для них) организмов... установить степень влияния ведущих биотических и абиотических факторов на состояние кормовой базы рыб — изучить степень ее использования и определить потенциальные возможности увеличения продуктивности водоемов... изучить закономерности роста рыб и темпы пополнения на основе физиологических и экологических исследований, влияние естественной смертности и промысла на динамику численности стада рыб, поведение рыб в целях разработки бессетевых способов лова... расширить научно-исследовательскую работу в изучении обрастаний и бионики... развивать комплексные исследования гидробиологического, физиологического, биохимического, микробиологического, радиобиологического, ихтиологического, а также промыслового профиля». В постановлении подчеркивалось большое научное, учебное и практическое значение подготовленного нами к печати «Определителя фауны Черного и Азовского морей».
В январе 1963 г. мы отметили 90-летие основания Севастопольской биологической станции. Дата эта, по официальным правилам, не является юбилейной для учреждений. Но нам казалось, что умолчать о ней было бы неправильно. На торжество съехалось много народа, состоялись интересные доклады. Станция получила сотни приветствий из разных мест. Я прочитал доклад, опубликованный несколько позже. К публикации прилагалась обширная библиография работ наших сотрудников за послевоенные годы — их оказалось более 500. И. И. Пузанов выступил с интересными воспоминаниями о своих посещениях станции; здесь он работал еще студентом в 1907 г. и плавал с С. А. Зерновым на «Меотиде», а потом бывал на станции почти ежегодно.
К этому моменту Севастопольская биологическая станция была преобразована в Институт биологии южных морей. В состав института включили Карадагскую и Одесскую биологические станции. Таким образом, мы получили непосредственный выход и к открытому морю и к его мелководной, сильно опресненной северо-восточной части.
За всеми этими событиями как-то незаметно подкрались мои 70 лет. Годы уходили неумолимо. Но так же неумолимо росли тревоги и заботы о родной мне Севастопольской станции, возведенной теперь уже в ранг института. Об этом я попытался сказать в выступлении на заседании, организованном по случаю моего 70-летия. Приведу несколько выдержек:
«В наших отделах и лабораториях есть отличные руководители, у нас сложился великолепный сильный коллектив, и в недрах наших лабораторий растут и расцветают превосходные силы. Я убежден, что мы сделали уже немало в нашем по существу заново созданном институте, но мы должны больше всего думать о том, чего мы еще не сделали. Задачи, которые перед нами стоят, непрерывно расширяются и углубляются. Наряду с общим могучим развитием советской науки быстрыми темпами развиваются и науки биологические. Однако успехи биологических наук еще не могут сравниться с успехами точных наук, в силу неизмеримо большей сложности жизненных явлений. Последующие десятилетия, несомненно, должны ознаменоваться качественным скачком в развитии биологии, который доставит человечеству действительную власть над жизненными процессами.
Одной из прогрессивных и очень важных ветвей биологии является экология, т. е. наука о взаимоотношениях организмов и среды, а следовательно, и о взаимоотношении и взаимодействии человека со всей окружающей природой. А эта проблема делается чрезвычайно значительной как на суше, так и в море. Воздействие человека на природу с его мощной техникой приобретает такие размеры, что без научно обоснованного регулирования этого воздействия дальнейшая нормальная деятельность человека скоро встретит крупнейшие затруднения в нежелательных изменениях природной среды. Поэтому экология, как на то указывал Дж. Бернал, становится одной из важнейших для прогресса человечества частей биологии...
Пройдя описательный период, экология вообще и гидробиология в частности делаются все в большей степени аналитическими и экспериментальными и от нас требуется не простое описание фактов с их внешней стороны, в статическом состоянии, а требуются углубленное познание процессов и постановка конкретных научных целей, стоящих выше и дальше непосредственно наблюдаемых фактов. Глубокая философская основа, которую дают нашей работе теория и методика диалектического материализма, признанное значение теоретических исследований в развитии советской науки, оживотворяющая и глубоко принципиальная связь науки и практики — все это составляет надежный фундамент развития всех отраслей советской науки и нашей в частности...
Нам предстоит изучать на широком сравнительном материале проблему продуктивности морских вод, в значительной степени исходя из тех позиций, какие сложились у нас на основе работ на Черном море.
Это сложная коллективная работа, требующая большого труда и большой специализации от всех ее участников. Она поможет нам глубже понять и само Черное море с его колебаниями продуктивности и запасов рыб. Параллельно с большими работами на морях мы должны все больше развивать экспериментальные и длительные стационарные исследования. Вся совокупность наших работ представляет нечто целостное, опирающееся на идеологическое единство наших частных целей, и я позволю себе высказать мнение, что мы представляем собой черноморскую (а может быть, даже севастопольскую) школу морской биологии, которую я сейчас и приветствую от всего сердца.
С вашего разрешения попытаюсь дать краткую характеристику стиля работы нашего коллектива, перечислив 10 его характерных признаков. Конечно, ни один из них не принадлежит исключительно нам, но поскольку популяция или раса характеризуется не отдельным признаком, а их совокупностью, думаю, что и в данном случае такой метод характеристики может быть принят. Вот эти признаки:
1. Широкий фронт изучения жизнедеятельности организмов и через это осуществление „биологизации“ гидробиологии, т. е. обязательного включения в работу исследований живых организмов, а не только мертвых сборов.
2. Творческое соединение экспедиционных методов с экспериментальными, ботанических и зоологических методов с суммарными и косвенными.
3. Широкое и постоянное использование физиологических, биофизических, биохимических и математических методов в гидробиологических целях.
4. Внедрение трофико-энергетического анализа структуры и динамики сообществ и популяций.
5. Охват изучением всего онтогенеза организмов.
6. Органическая и многосторонняя связь теоретических и практических задач.
7. Сравнительно-типологическое изучение биоценозов и продуктивности ряда морей, специальное изучение биологической структуры пелагиали и динамики планктонных сообществ.
8. Комплексный подход к проблемам общей океанографии, в особенности на Черном море.
9. Поиски новых путей в трактовке ряда старых вопросов.
10. Создание или активное развитие ряда новых направлений в морской биологии: нектон, радиобиология моря, продукционная экология, ихтиопланктон как член планктонного сообщества, океанографическая микробиология, биохимия морских организмов, биология контактных зон, гипонейстон, роль метаболитов и ферментов, мейобенгос, санитарная биология моря, океанографические аспекты самоочищения моря, культуры водорослей, биолюминесценция, мелкие жгутиковые, экологическая паразитология. В многообразии новых вопросов проявляется свободная творческая инициатива наших сотрудников, которую мы всячески поддерживаем, в противовес трафаретному школярству...
Институт биологии южных морей Академии наук УССР во время зимнего шторма
Я хочу выразить глубокую благодарность всем сотрудникам, которые помогли общему укреплению научных и общественных позиций нашего коллектива...
Но самую большую нашу благодарность за всегдашнее внимание к развитию нашей науки и поддержку нашего института мы направляем Коммунистической партии и Советскому Правительству.
Мы все помним, какое огромное значение в нашей жизни имело внимание и руководство со стороны органов Партии, которые неизменно приходили нам на помощь в трудные периоды и помогали преодолевать недостатки.
Я совершенно уверен, что наш институт стоит на правильном пути и будет укреплять свое место в морской биологии, пользоваться поддержкой руководства и подойдет к своему 100-летнему юбилею в 1971 г. с новыми силами и новыми достижениями».