ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Сандра ожидала от матери возражений, но никак не решительного отказа.

— Я не позволю тебе отсылать Лили, — сказала Гизелла.

— Пора. Ты достаточно с ней повозилась.

— Но она еще совсем крошка.

— Пришло время отдать ее в школу-интернат. Ей двенадцать лет. Разве ей полезно расти в обществе бабушки и старого Хэллорана, которые во всем ей потакают? Ей нужны подруги ее возраста.

— Но она учится в школе. Здесь. Мне кажется, это как раз то, что ей нужно.

— Мне так не кажется, и, если ты помнишь, я ее мать, — сказала Сандра в тот момент, когда Хэллоран входил в комнату.

Хэллоран с грохотом накрыл стол для чая.

— Девочке хорошо здесь, — произнес он, не делая ни малейшей попытки притворяться, что он не подслушал весь разговор до последнего слова.

— Убирайся, — приказала ему Сандра.

С неприязненным выражением на лице он остался на месте, пока сама Гизелла не сказала ему:

— Больше ничего не потребуется, Патрик.

— Почему ты от него не избавишься? — спросила Сандра у матери, не заботясь, слышит ее старик или нет.

— Он поступил ко мне, когда ты была еще младенцем.

— Разве это не подходящий повод, — сказала Сандра, не ожидая ответа. — Нам нужно поговорить еще кое о чем. — Сандра собралась с духом; ей очень не хотелось поднимать этот вопрос. — Тебе следует чаще бывать в обществе, встречаться с людьми, надо, чтобы твое имя появлялось в прессе. Пока ты играла роль любящей бабушки, образ, символизирующий нашу компанию, постепенно исчезал.

— Тебе не кажется, что твое имя появляется в прессе так часто, что этого хватает на нас двоих? — шутливо спросила Гизелла.

— Символом компании являешься ты, и мы обе это знаем. Чтобы поддержать престиж компании, твое имя и твоя фотография должны снова появляться в сообщениях о жизни международного сообщества.

— Мне показалось, что для этой цели появилась Камилла.

Сандра зарделась. Идея вспомогательного символа компании в лице Камиллы Пэйс — женского образа фирмы Гизеллы Дюран, пришла в голову именно Сандре, и на осуществление этой идеи было потрачено немало средств.

— Камиллы недостаточно.

— И поэтому в качестве наказания за мою правоту ты намерена забрать у меня Лили.

— Право же, мама, дело обстоит совсем не так. Я хочу сделать лучше для Лили. Она уже не грудной ребенок.

Гизелла покачала головой.

— Она не такая, как ты, Сандра. Она застенчива. Ей нужно...

— Ей нужно повзрослеть. И эта часть вопроса решена. А теперь я хочу, чтобы ты поразмыслила над тем, что я сказала. Анри Лод сейчас занят переоборудованием твоей квартиры в Париже. Ты могла бы использовать ее как свою европейскую базу. Джесси сказала мне, что у тебя просрочен паспорт. Она занимается этим.

— Право же, Сандра, это совсем не то, что я хотела бы делать.

— Войдешь во вкус, — сказала Сандра, а ее мысли уже были заняты сотней других вопросов, которые ей предстояло решить на этой неделе. — Это пойдет на пользу «Косметической продукции Гизеллы Дюран». Вот что важнее всего.

* * *

Если бы хозяйка не отослала его из комнаты, у Хэллорана нашлось бы еще многое, что сказать. Бедная маленькая Лили. Такое хорошее, спокойное дитя, и все-таки ее мать, не задумываясь, собирается сплавить ее в интернат. Он знал: хозяйка не сможет остановить ее, потому что Сандра имеет решающее слово, как мать ребенка. А Брайан Ролингс? Этот слюнтяй даже никогда не удосужился посмотреть на собственную дочь, насколько было известно Хэллорану. Хотя нельзя сказать, что Хэллорану хотелось увидеть, как он снова увивается вокруг хозяйки.

Вот если бы речь шла о его внучатом племяннике Фрэнсисе, то этому ребенку было бы самое место в интернате, размышлял Хэллоран. Сыну Дорин было теперь восемнадцать лет, но с тех пор, как он начал ходить, он попадал из одной неприятности в другую, и чем дальше, тем хуже. Киф давно уже махнул рукой на мальчишку. Шейла не позволяла ему наказывать внука, пока тот был маленький, а теперь он был для этого слишком велик. Корень зла был в ней, а не во Фрэнсисе. Она считала своего внука непонятым и безгрешным, и даже посещения ее дома представителями властей по делам несовершеннолетних не могли изменить ее мнение. При мысли о Шейле брови его нахмурились. Он с радостью не пошел бы к ним сегодня вечером, но, если он не появится на Бруклин Хайтс, она будет звонить сюда.

Хэллоран подождал, пока уйдет эта противная сучка, и вернулся в комнату узнать, не нужно ли чего хозяйке. Он увидел, что она все еще сидит на диване в гостиной.

— Не принести ли вам чего-нибудь, хозяйка? — спросил он, зная, что малая толика крепкого виски ей бы не помешала.

— Нет, спасибо, — сказала она и взглянула на часы. — Патрик! Ты давно должен был уйти. Твоя семья будет считать меня погонщиком рабов. — И от того, что она так внимательна к нему, он почувствовал себя совсем плохо.

* * *

— А где Киф? — спросил Хэллоран, когда Шейла потащила его в спальню.

— Пьянствует где-нибудь и, поверь мне, совсем не думает ни обо мне, ни о тебе.

— А Фрэнсис? Тебе известно, где он сейчас?

— Выкинь их из головы!

— Мне это не так легко, как тебе.

— Может, это повернет твои мысли в правильном направлении? — Она положила его руку себе на грудь.

Тут раздался такой громкий стук в дверь, словно настал Судный день, и они оторвались друг от друга.

— Госпожа Хэллоран! — кричала из коридора женщина.

Открыв дверь, Шейла спросила у соседки, стоящей на пороге:

— Что тебе нужно, Морин?

— Мне позвонили и просили вам передать.

— А почему не позвонили по моему телефону?

Женщина опустила голову.

— Потому что это плохая новость, и они подумали, что будет лучше, если скажу вам я.

Шейла вскрикнула и сжала кулаки.

— Мой Фрэнсис? Что-нибудь случилось с моим Фрэнсисом?

— Нет, — ответила Морин. — С вашим мужем.

* * *

После похорон блестящие глаза Шейлы сказали Хэллорану, что даже присутствие юного Фрэнсиса не остановит ее, и она эту ночь проведет в его постели. Он, конечно, будет продолжать спать с ней, но не в тот же день, когда Кифа опустили в могилу. Невзирая на протесты Шейлы, он возвратился в квартиру хозяйки. В жизни не бывало у Патрика Хэллорана такой тяжелой ночи, как эта! Он ворочался без сна, вспоминая до мельчайших подробностей все случаи, когда он спал с женой своего брата. После такой ночи его не удивило известие поварихи, что хозяйка уедет из страны, как только маленькую Лили отправят в школу. Это его Господь наказывал за прелюбодеяние. Меньшего он не заслуживал.

* * *

Гизелле показалось, что у нее разорвется сердце, когда она увидела Лили в холле около чемоданов. Она собрала все силы, чтобы не разрыдаться вслух. Сандра убеждала мать, что именно это нужно ее дочери, чтобы вырасти самостоятельной и независимой, но из больших синих глаз Лили на Гизеллу смотрела маленькая испуганная девочка.

Затем, хотя сама она чувствовала, что сердце у нее в груди налилось свинцовой тяжестью, ей пришлось успокаивать Хэллорана, который был сражен ее решением уехать за границу.

— Я уже двенадцать лет не бывала в Париже. В наших европейских филиалах меня совсем забыли. — Она видела, что ее решение уехать причинило ему боль, но была рада, что Сандра настояла на ее поездке в Париж. За последние несколько лет жизнь Гизеллы в основном вертелась вокруг Лили. Может быть, даже слишком. Перемена обстановки, возможно, поможет ей легче переносить отсутствие внучки.

— Вам потребуется там машина.

— Вместо того чтобы развозить меня по Парижу, тебе придется делать здесь кое-что поважнее. Лили захочет провести здесь каникулы. А в октябре ты откроешь дом в Палм-Бич.

— И вы там проведете сезон?

Гизелла улыбнулась его нетерпению.

— Да, это входит в мои планы, Ты ведь любишь этот дом не меньше, чем я, не так ли?

* * *

Мысль о Каса Дюран подсказала Хэллорану одну идею.

— Это будет на пользу и тебе и мальчику, — сказал он Шейле.

— Не вижу пользы для Фрэнсиса.

— Неужели ты хочешь, чтобы он продолжал якшаться с бандами и все такое? Город на него оказывает дурное влияние.

— А разве Палм-Бич не город?

— Там все будет по-другому. Выдерни парнишку с корнями и пересади его в другую землю. Сама увидишь. Всем его плохим знакомствам придет конец.

— Не отрицаю, климат там лучше. И у меня там уже живет один старый приятель.

Что-то такое во взгляде Шейлы насторожило Хэллорана.

— Какой еще старый приятель?

— Приятель — и все тут. Часто ли я буду тебя видеть, если позволю увезти себя во Флориду?

— Когда хозяйка находится там, я буду при ней.

— Хорошо, — сказала Шейла.

* * *

— Ну вот и вы, восставшая из мертвых, — сказала Орлена, приехав пообедать вместе с Гизеллой в ее квартире на Иль-Сан-Луи. Последние несколько лет не были милостивы к графине. Кожа Орлены быстро старела, а одутловатое лицо и расплывшаяся талия были, несомненно, следствием ее пристрастия к винам.

— Но вы! — воскликнула Орлена, словно прочитав мысли Гизеллы. — Как прекрасно вы выглядите. И как молодо. Почему ваша косметика не делает того же самого со мной, дорогая?

— Вы выглядите чудесно, — ответила Гизелла, целуя графиню в обе щеки. Это было дипломатичней, чем говорить, что некоторые женщины имеют хорошую кожу от природы, а некоторые — родившиеся с плохой кожей — портят даже то немногое, что им дано.

Кто-то деликатно кашлянул, и Гизелла поняла, что Орлена пришла не одна. В дверях гостиной Гизеллы стоял мужчина. Он не был одним из жиголо с детским лицом, одним из «минэ» Орлены; это был мужчина с аристократической внешностью около сорока лет. Орлена жестом пригласила его подойти.

— Это известная красавица Гизелла Дюран, — представила она, и Гизелла по непонятной причине покраснела под внимательным взглядом мужчины.

— Ромэн Мишо к вашим услугам. — Он склонился к ее руке, и от прикосновения его губ по всей руке пробежала дрожь.

— Это кузен моего мужа. Услышав, что я собираюсь пообедать с вами, он уговорил меня взять его с собой. — Орлена с улыбкой взглянула на него, как гордая мамаша. — Он поедет с нами и на яхте.

Гизелла посмотрела в черные глаза Ромэна Мишо и почувствовала, что она этому рада.

* * *

Хэллоран, не обращая внимания на болтовню женщин на заднем сиденье, остановился у ворот Каса Дюран. Он отпер ворота и какое-то мгновение стоял рядом с ними в лучах теплого октябрьского солнца. При первом взгляде на дом его сердце всегда наполнялось радостью оттого, что хозяйка купила этот дом, хотя он и обошелся ей дорого.

— ...Как погонщик рабов, — говорила Рути, служанка, в тот момент, когда Хэллоран направился назад к машине. И она и повариха Джойс испуганно оглянулись на него, когда он внимательно прислушался к их разговору.

— Не меня ли вы обсуждаете, Рути? Если меня, то вы абсолютно правы. Я буду погонять вас, пока не упадете. Вас и всех остальных бездельниц, которые приедут завтра.

— Вы всегда заставляете нас делать вдвое больше, чем других, в первый день, — пожаловалась Джойс.

— Прошу прощения за это, — сказал ей Хэллоран. — Я попытаюсь это исправить. Я буду погонять завтра этих несчастных еще сильней, чтобы вам было не обидно. — Улыбки, которые расцвели было на лицах женщин, при этих словах сразу же увяли.

Убедившись, что обе женщины приступили к работе, Хэллоран, как обычно, прежде всего направился к огромной выложенной кафелем лоджии, чтобы раздвинуть стены из цельного стекла и впустить свежий ветер с океана. Раскрыв их, он бросил взгляд через террасу на аквамариновую воду плавательного бассейна, устройство которого было, по его мнению, пустой тратой денег, когда в нескольких шагах находился такой дар Божий, как океан, которым можно было пользоваться бесплатно.

Великолепный старый дом, думал он, возвращаясь в холл через лоджию. От других слуг из Палм-Бич Хэллоран слышал, что здесь был страшный скандал, когда Труман Вейл завещал этот дом не собственной дочери, а ее сыновьям. Все, что доставляло неприятности этой проклятой сучке Александре Мейнворинг, радовало его душу.

— Вас к телефону, — крикнула Рути.

Хэллоран последовал за ней на кухню, и только подняв трубку, понял, что это было ошибкой, так как услышал на другом конце линии голос Шейлы.

— Приходи в пять, — сказала она ему, и он не мог ей возразить, особенно в присутствии этих двух бездельниц, которые, перемывая стеклянную посуду, наблюдали за ним во все глаза.

— В пять, — повторил он, хотя более всего на свете хотел бы провести весь вечер здесь, в своей старой комнатушке над гаражом, размышляя о приезде хозяйки на следующей неделе. Киф, наверняка, смотрел сейчас с небес и знал правду о вожделении своего брата к его жене. Но Шейла не узнает о своей власти над ним, убеждал себя Хэллоран. Ему очень не хотелось, чтобы она об этом узнала.

* * *

Он нашел для Шейлы и юного Фрэнсиса хорошенький уютный домик, думал Хэллоран, останавливая машину перед бунгало в Западном Палм-Бич. К сожалению, когда отказало сердце Кифа, полиса страхования жизни не было. Но на что еще тратить свои деньги холостяку, вроде Хэллорана, как не на свою семью? Вот поэтому он помог подыскать им место, заплатил задаток и арендную плату и будет продолжать это делать.

Шейла встретила его в дверях. Не успел он узнать, как идут дела, а они уже были в спальне.

— А Фрэнсис? — спросил он, чуть не задыхаясь от прикосновения ее рук.

— Он придет позднее, но мы к тому времени управимся, не так ли, мой кобелек?

* * *

Снова одевшись, Шейла подала на ужин жаркое.

— У твоей бесценной хозяйки новый мужчина, пишут в газетах. Француз. Она тебе приказала приготовить для него отдельную спальню, или они будут спать вместе?

— Это уж не наше дело.

Шейла рассмеялась.

— Нечего мне рот затыкать своей добропорядочностью, Пат. Ты ведь знаешь, что она с ним как я с тобой. Она ничуть не лучше меня, и, может быть, хоть теперь ты признаешь это.

В дверь постучали, но это был не Фрэнсис, а Мик Таггарт. Обычно Хэллоран не испытал бы радости при виде этого типа, поскольку у него были подозрения, что в его отсутствие он спит с Шейлой. Кроме того, Хэллоран считал, что о подвигах в Ирландской республиканской армии, которыми тот хвастал налево и направо, следовало бы, если это было правдой, помалкивать. Всякий раз, как этот тип пропускал несколько стаканчиков, его тянуло поболтать о взрывных устройствах и таймерах и о том, как лучше всего добиться, чтобы окровавленные куски тел разлетелись вокруг. Но сегодня Хэллоран, удивив и Шейлу и Мика, встретил его с распростертыми объятиями и буквально насильно втиснул стакан с виски в его руку.

— С чего бы это Пат стал так дружелюбен? — спросил Мик Таггарт у Шейлы, когда они после ухода Хэллорана забрались в кровать.

— Он боится, что я наговорю грубостей про его хозяйку. Видишь ли, он, похоже, считает ее девственницей.

— Про тебя он так не думает, а, старушка? — спросил Мик, хлопнув ее по заду. — Знает ли он, сколько лет мы с тобой подпрыгивали на матраце?

— Не знает, и ты будешь при нем помалкивать об этом.

— Ага, выходит, он тоже твой любовник?

— Здесь он платит по счетам, не так ли? Это дает ему некоторые привилегии.

— А как насчет тех времен, когда бедный старый Киф был жив и оплачивал счета? Тогда у Пата тоже были привилегии?

— Не твое собачье дело, — огрызнулась Шейла.

— Так у тебя все эти годы были мы оба? Интересно бы узнать, сколько еще, кроме нас?

— А у тебя что, разве не было другой женщины? Ты святой, Мик, не так ли?

Мик вдруг посерьезнел.

— А о другом он когда-нибудь подозревал?

— Нет, по крайней мере, не подозревал, как ты все дело испортил.

— Разве я знал, что младенчик умрет такой смертью?

— Мы могли бы стать миллионерами, если бы не твоя топорная работа, — ругала его Шейла.

Скрипнула входная дверь, и кто-то прошел через гостиную.

— Это Фрэнсис? — спросил у нее Мик в темноте. — Ты ему скажешь, что заходил его дядя?

— Из-за этого его и не было дома. Он сыт по горло поучениями нашего Пата. — Она прошлась рукой вдоль его тела. — Ну, может, теперь приступишь к делу?

— Когда Фрэнсис дома?

— Какое это имеет отношение ко всему остальному?

 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Больше всего Камилла Пэйс напоминала Гизелле большую куклу. Если ее принарядить, привести в порядок и поставить на место, там она и останется стоять с мечтательной улыбкой на красивом лице и пустым взглядом прекрасных глаз, пока кто-нибудь не возьмет и не переставит ее на другое место.

— Я не хочу, чтобы она приезжала в Каса Дюран, — решительно сказала Гизелла Сандре по телефону, когда дочь подловила ее во время короткой остановки в Нью-Йорке по пути в Палм-Бич. — Одно из преимуществ семимесячного пребывания за границей заключалось в том, что мне приходилось видеть Камиллу исключительно на глянцевых фотографиях.

— Право же, мама, я не могу понять твое отношение. Она ведь не кто-нибудь, а девушка, символизирующая фирму «Дюран».

— Она идиотка. В мозгу ни одной извилины.

— Но очень дорогостоящая идиотка. Если мы ее угостим хорошенько и развлечем, ее цена не поднимется.

— Как она может подняться? Ведь она у нас на контракте.

— А если она вдруг заявила бы на пресс-конференции, что, несмотря на контракт, ее доктор считает, что она должна оставить свой пост «девушки фирмы "Дюран"», потому что косметика плохо действует на ее нежную кожу?

Сердце Гизеллы нервно забилось.

— Но она ведь этого не сделает?

— Она намекала на это. Кроме того, ты знаешь ее вкус. Она выбирает себе самых мерзких мужчин. Этот ее последний... мы просто обязаны удалить ее на некоторое время из Нью-Йорка.

Гизелла подняла глаза и увидела, как в гостиную входит Ромэн Мишо. Жестом она показала ему, что занята. Он кивнул с пониманием, и Гизелла возобновила прерванный разговор.

— Но ведь именно ты настояла, чтобы мы наняли Камиллу.

— Я настояла на том, чтобы мы наняли кого-нибудь. Каждый раз, когда мы собираемся расширить производство, все финансисты в один голос жалуются, что в восприятии публики компания слишком тесно связывается с твоим образом. И если с тобой что-нибудь случится...

— Но пока ничего не случилось. А мы все-таки вынуждены терпеть красивую безмозглую Камиллу.

— Я уверена, ты это сможешь, — сказала Сандра матери. — И не забудь послать кого-нибудь встретить ее в аэропорту. Камилла ни за что не сумеет сама взять машину и добраться до Каса Дюран.

Повесив трубку, Гизелла откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и стала массировать виски.

— Головная боль? — тихо спросил Ромэн.

Гизелла открыла глаза и увидела, что он стоит рядом, держа в руках стакан с напитком.

— Благодарю, — сказала она.

— Какие-нибудь неприятности?

— Некоторое осложнение. — Гизелла улыбнулась ему. — Я надеялась, что мне удастся одной наслаждаться твоей компанией. Ради этого я даже отложила приезд внучки. А теперь, по крайней мере несколько дней, придется мириться с присутствием гостьи. Камилла Пэйс — ты о такой слышал?

Он покачал головой.

— Имя мне незнакомо.

— Возможно, знакомо лицо. — Гизелла перевернула несколько страниц журнала, который купила в аэропорту. — Вот, — показала она, отыскав рекламу «Косметической продукции Гизеллы Дюран».

Ромэн взглянул на фотографию. Камилла со своим треугольным личиком с высокими скулами и огромными, опушенными ресницами глазами выглядела беззащитной как оленёнок.

— Конечно, я повсюду видел ее лицо. Я с удовольствием с ней поболтаю.

— Сомневаюсь, — сухо сказала Гизелла. — Если только тебе не доставит особое удовольствие бесконечно обсуждать ее лицо, процедуру ухода за ее кожей, ее диету, ее маникюр, ее педикюр, ее приступы гнева.

— Ах, — усмехнулся Ромэн, когда смысл сказанного ею дошел до него. — Она не такая развитая, как ты.

Его взгляд все еще не оторвался от глянцевого изображения на странице журнала. Он не заметил, как Гизеллу слегка передернуло от выбранного им слова.

— Нет, — сказала она мгновение спустя, — она совсем неразвитая.

Тон, каким это было сказано, привлек его внимание. Он взглянул на нее и положил журнал.

— Только не начинай это снова, — попросил он и обнял ее.

— Я на девять лет старше тебя, дорогой Ромэн. Время невозможно повернуть назад.

— Что мне сделать, чтобы убедить тебя, что, когда речь идет о нас, время не имеет значения? Это? — Он нежно поцеловал ее в лоб. — Или это? — Он поцеловал ее в подбородок. — Или это? — Он овладел ее губами и поцеловал так, что это грозило отсрочить ужин.

И правда, они так и не поужинали. Когда Ромэн задремал, Гизелла тихо поднялась и направилась в гостевую ванную, чтобы принять душ. Затем медленно, тщательно она очистила лицо от макияжа и наложила увлажняющий крем, выбранный ею для максимального воздействия при минимальном содержании жира, чтобы Ромэн, прикоснувшись ночью к ее щеке, не подумал, что она сдобрена майонезом.

Когда она вернулась в постель, Ромэн все еще спал, но все-таки потянулся к ней и притянул к себе. Гизелла придвинулась поближе и лежала, размышляя о том, как ей повезло, что Орлена представила их друг другу. Правда, Орлена так не считала.

— Вам нужен был «минэ», а не Ромэн. Он кузен моего мужа, правда, не кровный. Хотя он называет себя графом, в таких вещах никогда нет полной уверенности.

— Какая разница? С ним приятно быть вместе.

— Но он привык жить на широкую ногу. Вы скоро в этом убедитесь. Он начнет просить у вас деньги. А если вы ему их не дадите, он смоется.

— Если он такой плохой, то почему вы познакомили нас?

— Потому что, дорогая Гизелла, я забыла, что вы американка. Американки такие серьезные. Они думают о браке и о том, чтобы муж содержал их всю оставшуюся жизнь.

— А европейские женщины?

— Они думают об удовольствиях в спальне. А в этом, дорогая Гизелла, Ромэну нет равных.

Впоследствии Гизелла поняла, что Орлена в этом была права. Но сейчас, к великому своему сожалению, она все больше и больше становилась американкой. Несмотря на разницу в годах, она хотела, чтобы он предложил ей выйти за него замуж. Она фактически намеревалась сама поднять этот вопрос, как только они прибудут в Каса Дюран. Именно поэтому она просила Лили отложить свой приезд до декабря, хотя ей очень хотелось увидеться с внучкой. А теперь все испортила Камилла Пэйс.

* * *

Патрик Хэллоран терпеть не мог Ромэна Мишо и не скрывал этого. Впервые за время его службы у Гизеллы стало возникать желание немедленно уволить его. Ромэн, наоборот, все обращал в шутку. «Этот преданный сторожевой пес», — называл он Патрика за его спиной.

— Это не смешно, Ромэн, — возражала Гизелла. — Он с тобой почти не церемонится. Я не желаю, чтобы он вел себя подобным образом.

— Но, дорогая моя, разве ты не видишь? Это потому, что он тоже любит тебя. Даже такой старый дурак, как месье Хэллоран, не может устоять перед твоей красотой и очарованием.

— Не подшучивай надо мной, — просила Гизелла.

— Ты давным-давно знаешь об этом, не правда ли?

Она опустила глаза.

Ромэн взял ее за подбородок и поднял лицо вверх.

— Не беспокойся, милая Гизелла. Я не буду его вышучивать. К искренней любви я отношусь с уважением.

* * *

Ромэн добровольно вызвался поехать в аэропорт, чтобы привезти Камиллу Пэйс.

— Право же, — сказал он Гизелле, — я просто обязан как можно скорее увидеть это явление своими глазами. Так красива и так невежественна. Я не могу поверить этому.

К негодованию Хэллорана, Ромэн выбрал белый «роллс», который хозяйка купила в прошлом году и который был абсолютно таким же, как тот, которым хозяйка пользовалась в Нью-Йорке. Когда Ромэн не вернулся с Камиллой Пэйс в течение разумного периода времени, Хэллоран был безутешен.

— Он наверняка разбил машину. Позвольте мне позвонить в полицию, хозяйка.

Гизелла от него отмахнулась, но и сама тоже начала беспокоиться, пока не услышала в лоджии звенящий смех Камиллы, которому вторил глубокий бас Ромэна. Она поспешила спуститься в холл и нашла их там, любующимися на пляж за плавательным бассейном.

— Ну, вот и вы, — с облегчением вздохнула Гизелла.

Хэллоран проскользнул мимо нее и, прежде чем она успела его остановить, спросил:

— Что вы сделали с машиной хозяйки?

Не слушая заверений Ромэна, что машина в полном порядке, Хэллоран помчался убедиться в этом лично. Гизелла повернулась к Камилле.

— Рада тебя видеть, — сказала она девушке компании «Дюран».

— Я не хотела приезжать, — выпалила Камилла. — Но Сандра сказала, что я должна ехать, а теперь, когда я встретила Ромэна, я не имею ничего против. Что это за люди стоят у ворот? Те, которые в униформе? Они выглядят смехотворно.

— Это охрана. — Нанять охранников Гизеллу уговорила Орлена. «Подумайте только, что случилось с мадам Рубинштейн, — напомнила графиня, — причем в ее собственной квартире. Я обеспечивала охрану, пока вы останавливались у меня, но теперь, когда у вас свой дом в Палм-Бич, вы должны тоже нанять охранников». Гизелла несколько развила эту мысль. Разве обязательно, чтобы телохранители сливались с ландшафтом? Если они должны служить для устрашения, то пусть будут одеты в аккуратные белые униформы и лихо заломленные набекрень головные уборы. Теперь они стали символом ее пребывания в Каса Дюран. Если снаружи стояла охрана, значит Гизелла Дюран дома.

— Они действуют лучше, чем объявление в «глянцевом листке», Камилла.

— А что это такое?

— Это такая местная газета, дорогая, «Палм-Бич Дейли Ньюз».

— Если это газета, то почему она глянцевая?

— Ее печатают на специально обработанной бумаге.

— Зачем?

Разговаривая с Камиллой, Гизелла чувствовала, словно разговаривает с трехлетним ребенком.

— Я полагаю, затем, чтобы типографская краска не пачкала белые перчатки.

— Зачем одевать белые перчатки, чтобы почитать газету?

— Право же, я не знаю, Камилла. Почему бы тебе не позвонить в редакцию газеты и не спросить их об этом?

Камилла оглянулась вокруг.

— А где телефон?

Действительно, как трехлетний ребенок, подумала Гизелла.

— Не хочешь ли ты сначала подняться наверх и переодеться?

Как только служанка, которую подозвала Гизелла, увела Камиллу наверх, Гизелла повернулась к Ромэну и взяла его руки в свои.

— Я очень сожалею. Я отругаю Хэллорана за его манеры.

— Я понимаю, что он стоит на защите твоих интересов.

— Ты чересчур снисходителен к нему. Иногда он слишком серьезно воспринимает свою роль моего телохранителя.

Ромэн поднес ее руку к губам.

— Не беспокойся, дорогая. Как европеец, я хорошо знаком с тиранией старых, преданных семье слуг. Уж если ты должна извиниться передо мной, так это за то, что заставила меня более часа изнывать в компании этой слабоумной женщины.

— Она действительно ужасна. Мне кажется, что у нее нет ни одной извилины в мозгу. Но она потрясающе фотогенична. И, несомненно, оказывает благотворное влияние на объем продаж.

— На какое время твоя дочь намерена обречь нас на страдание от присутствия Камиллы?

— Извини, дорогой. Не менее, чем на месяц.

— Твоя Сандра — садистка. Я не горю желанием познакомиться с ней.

— Тебе и не придется. Пока. Она сейчас едет на Восток. Нужно было придумать что-то, чтобы Камилла не попала в какую-нибудь историю, пока Сандры не будет в стране. Вот и пришла мысль привезти ее сюда.

— В историю? В какую историю может угодить это безмозглое существо?

— О, ты бы удивился, узнав.

* * *

Кусты олеандров едва виднелись в темноте. Хэллоран отступил туда, где тень была еще гуще. Прошел почти месяц с тех пор, как он узнал, что одна из служанок использует кабинки для переодевания около бассейна для свиданий с каким-то мужчиной. Сегодня он застукает их на месте преступления.

Шейла облегчила ему задачу, позвонив несколько минут назад и попросив Рути передать ему, что он уже опаздывает к ужину. Он выехал из гаража, сделав вид, что дико спешит, а затем припарковал машину в конце аллеи и возвратился пешком за дом. Теперь, услышав шум шагов, направляющихся через террасу к кабинкам, он понял, что служанка поверила в его отъезд. Хозяйка, добрая душа, не позволяла Хэллорану уволить даже самую неумелую служанку, если она давно у нее работала. Однако, если он поймает негодницу на месте преступления, он был уверен, что эта женщина, кем бы она ни была, скорее уволится сама, чем захочет, чтобы хозяйка узнала о ней всю правду.

Как только шаги достигли кабинки, дверь ее распахнулась. Через газон до того места, где стоял Хэллоран, долетели басовые нотки приветствия мужчины, и Хэллоран заколебался. Он узнал голос. Мгновение спустя он встряхнулся, как собака, и подобрался поближе к кабинке. Приблизившись, он отчетливо услышал шепот и понял, что не ошибся. Это был проклятый Лягушатник! Не достойный держаться даже за краешек хозяйкиной юбки, но — поди же ты, каждую ночь ложится с ней в постель.

Которая же из Служанок встречается с Ромэном Мишо каждый вечер? По мнению Хэллорана, все они были либо слишком стары, либо слишком примитивны, чтобы заинтересовать француза. Он подбирался все ближе, пока не оказался совсем рядом с кабинкой и пока не услышал смех женщины и не понял, с какой это подружкой забавляется Мишо.

* * *

— Ну уж, Пат! — вскричала Шейла. — Тебе можно готовить ужин из старого башмака, ты все равно не замечаешь, что тебе подают.

Хэллоран поднял глаза и увидел, что она внимательно смотрит на него, уперев в бока руки.

— Дай-ка мне выпить.

— Все вы, Хэллораны, такие, — проворчала она, отправляясь за виски. — При малейшей возможности хватаетесь за бутылку. — Она принесла бутылку и посмотрела на него испытывающим взглядом. — Что случилось, Пат?

— Ничего, — пробормотал Хэллоран. Он налил себе на два пальца виски и проглотил залпом, словно это была вода.

— Ничего, как бы не так! Это дерьмовое виски, которое оставил Мик Таггарт, а ты выпил его — и глазом не моргнул.

— Оставь меня в покое, женщина!

Какое-то мгновение Шейла раздумывала, а затем налила еще стакан виски ему и стакан себе.

— Случилось что-то связанное с твоей бесценной хозяйкой, а?

Хэллоран уставился в свой стакан.

— Не с ней, — сказал он. — С ним. С этим фасонистым Лягушатником. Она чуть не молится на него, а он все это время... — Хэллоран прервал свою речь и осушил стакан виски. На сей раз до его сознания дошло, какую низкопробную дрянь он пьет, и он вздрогнул.

Шейла снова наполнила его стакан.

— Так он сделал что-нибудь обидное для нее?

— Он спит с этой безмозглой фотомоделью Камиллой Пэйс, — выпалил Хэллоран. — Хозяйка ничего не знает об этом, а когда узнает... Когда я расскажу ей...

— Посмотри на меня, Пат. — Когда он поднял на нее глаза, Шейла сказала; — Твоя хозяйка не должна узнать об этом. Во всяком случае от тебя. А если Господь будет милостив, то и ни от кого другого тоже. Ни одна женщина не смогла бы пережить такой удар.

— Я научу его уму-разуму своими кулаками. Если у него есть прекрасная женщина, которая его любит, то зачем ему нужна эта безмозглая идиотка? Когда я с ним посчитаюсь...

— Не ввязывайся в эту историю, Пат, — посоветовала Шейла, и голос ее смягчился. — Она не поблагодарит тебя за вмешательство. Представь, как она смутится, узнав, что тебе обо всем известно. Каждый раз, когда она встретится с тобой взглядом, она будет об этом думать, и это, как стена, разделит вас. Ты и без того ее редко видишь.

Он недооценивал свою Шейлу, подумал Хэллоран, а она продолжала успокаивать его, выводя из состояния потрясения и гнева. Он-то решил, что она ненавидит хозяйку, а она вот советует ему, как поступить, чтобы ей было лучше. Согревшее его дешевое виски Мика Таггарта тоже помогало ему успокоиться, пока его не встревожила мысль о том, почему Мик Таггарт оставил бутылку виски в доме Шейлы.

Когда Шейле наконец удалось спровадить его в постель, он тяжело упал на матрац и потянулся к ней.

— Обойдемся сегодня без этого, Пат. Завтра утром, когда тебя будет мучить похмелье, ты порадуешься тому, что проспал ночью лишнюю минутку.

— А если бы здесь был Мик Таггарт? Ты бы его тоже оставила ни с чем?

— Ой, ты, никак, ревнуешь? Спи, Пат.

И он заснул, да так крепко, что его не беспокоили никакие сны о фасонистых французах.

* * *

Шейла Хэллоран постояла за дверью спальни, пока не убедилась, услышав его равномерное похрапывание, что он отключился на всю ночь. Она прошла по узкому коридору до двери в комнату Фрэнсиса и заглянула внутрь. Кровать была еще пуста, хотя был уже почти час ночи. Хорошо, что Пат не додумался спросить про своего внучатого племянника, а не то не миновать бы ей нагоняя от него. Мальчику было уже восемнадцать лет — уже не ребенок, — однако Пат считал, что он обязан приходить домой к десяти часам.

Шейла улыбнулась в темноте. Ее Фрэнсис необузданный, и девушки тоже так считали. Когда-то и сам Пат был таким, вспомнилось ей. Пока не превратился в благонравную старую девку. Пока не встретил свою хозяйку, Гизеллу. Шейла прошла дальше по коридору на кухню, плотно прикрыв за собой дверь. В целях безопасности она приперла дверь одним из кухонных стульев, хотя сомневалась, что Пат пошевельнется до самого утра.

Ей потребовалось полчаса, чтобы дозвониться до Франции, и еще десять минут, чтобы ее соединили с виллой Александры Мейнворинг в Ницце.

— Это Шейла Хэллоран, — сказала Шейла негромко, чтобы не разбудить Пата в спальне. — Передайте госпоже Мейнворинг, что у меня имеется кое-какая информация о ее невестке, которую ей будет интересно услышать.

* * *

Гизелла завтракала на террасе с Ромэном, когда горничная позвала ее к телефону. Звонила Джесси Фидлер. Но когда Гизелла назвала себя, на другом конце линии замолчали.

— Джесси? — спросила она свою секретаршу. — Почему ты молчишь?

— Не знаю, как вам об этом сказать, — воскликнула Джесси.

Гизелла почувствовала бешеное сердцебиение.

— Что-нибудь с Лили? С ней что-то случилось?

— Нет, это не Лили. Это «Нешнл Энкуайрер».

Гизелла рассмеялась.

— Боже мой, Джесси! Я думала, что случилось что-то серьезное.

— Они поместили фотографии. Занимают всю первую страницу. В обнаженном виде, — хрипло рассказывала Джесси. — Они, конечно, прикрыли стратегические места черными прямоугольниками, но от этого фигура выглядит еще более обнаженной.

— Чьи фотографии в обнаженном виде?

— Камиллы Пэйс.

— Только не это! Ведь только что началась новая рекламная кампания. — Гизелла лихорадочно искала выход. — Мы просто скажем, что наша косметика сделала ее неотразимой.

— Это еще не самое худшее. Мужчина... Это Ромэн Мишо.

Гизелла покачнулась, сжимая трубку неожиданно ослабевшей рукой. Только не Ромэн, который сегодня утром стянул с нее простыни и целовал все ее тело в тусклом свете нарождающегося дня. Гизелла вдруг живо представила себе свое тело пятидесятичетырехлетней женщины по сравнению с телом Камиллы. Ее охватил стыд.

— Гизелла? Вы слушаете?

— Слушаю, — сказала она мрачно. — Продолжай. — Она была уверена, что это еще не все. Она догадалась об этом, чувствуя нерешительность в голосе Джесси.

— Заголовок. Там написано «Королева косметики теряет молодого любовника».

— Молодого? Да ему сорок пять лет!

— Да? Но... — сказала кому-то Джесси. — Минуточку, Гизелла. — Джесси закрыла рукой трубку.

Мгновение спустя Джесси вернулась к разговору с ней.

— Это была секретарша Сандры. Сандра тоже видела газету. Она переводит наш разговор на свой офис. О, Гизелла. Я так сожалею.

Послышался щелчок, и затем голос Сандры.

— Мама? Ты слушаешь?

— Я слушаю, — ответила Гизелла. Она посмотрела на террасу, где Ромэн все еще сидел за завтраком. Только теперь к нему присоединилась Камилла. Он наклонился к ней и что-то сказал, а она, откинув голову, рассмеялась. Какая же у нее красивая шея, подумала Гизелла.

— Я только что проконсультировалась с нашими юристами. Камилла уволена. Это нарушает условия ее контракта, но с этим проблемы не будет. Если ты хочешь удержать своего фальшивого графа, это твое дело, но лично я выкинула бы его на свалку.

— Почему ты думаешь, что он фальшивый? — спросила Гизелла, у которой на какой-то момент любопытство возобладало над болью. — Ведь он кузен мужа Орлены.

— Сильвиан тоже незаконно присвоил титул. Я думала, что ты об этом знаешь.

— А как же титул Орлены?

— Она сохранила его после смерти своего первого мужа. Право же, мама, у меня нет времени на всю эту чепуху. Нас осаждают репортеры. Меня удивляет, что они пока не торчат перед твоими воротами.

— Может, уже торчат, — произнесла неуверенно Гизелла, наблюдая, как Камилла намазывает маслом кусочек хлеба для Ромэна.

— Хэллоран резервирует для тебя место на самолет. Завтра во второй половине дня у нас пресс-конференция.

— Пресс-конференция? — А как она будет выглядеть после срочного возвращения самолетом в Нью-Йорк и бессонной ночи, которая, она была уверена, ей предстояла? Гизелла подавила нервную дрожь. — Никакой пресс-конференции. И скажи Джесси, чтобы зарезервировала для меня место на прямой рейс до Парижа.

— Ты не можешь уехать из страны! Нам надо выбрать новую девушку компании «Дюран».

— Ты сама этим займешься, Сандра. — Гизелла повесила трубку, не дожидаясь возражений дочери, и вышла на террасу. Почувствовав на своем лице солнечные лучи, она подумала, что, должно быть, выглядит старой рядом с Камиллой.

Когда она подошла к столу, Ромэн и Камилла посмотрели на нее.

— Гизелла, дорогая, — сказал Ромэн, — мы как раз обсуждали наши планы на сегодняшний день.

— Боюсь, что наши планы изменились. — Гизелла вдруг стала чрезвычайно наблюдательной. Она заметила, как тело Ромэна чуть переместилось, как Камилла затаила дыхание — это означало, что он положил руку на бедро фотомодели. — Меня вызывают в Париж по делам.

— Так неожиданно? — спросил Ромэн.

Она кивнула.

— Тогда мне нужно упаковать вещи, хотя мне и не хочется покидать это очаровательное местечко.

— Ты со мной не едешь, Ромэн. — Голос ее был абсолютно спокоен, но она почувствовала, что ей надо ухватиться за спинку стула, чтобы удержать равновесие. — Тебе и Камилле придется самим о себе позаботиться. Боюсь, что вы не сможете здесь оставаться. Сегодня вечером я закрываю дом. В это время года гостиницы переполнены, но, я уверена, что вы что-нибудь найдете. Если не здесь, то, может быть, в Западном Палм-Бич или в Майами.

Ромэн положил салфетку на стол.

— Конечно же, я еду с тобой.

Она, оставив без внимания его слова, повернулась к Камилле.

— Вам лучше было бы связаться со своим юристом, Камилла. Я уверена, вам потребуется его консультация по поводу того, как поступить дальше после расторжения вашего контракта с компанией «Косметическая продукция Гизеллы Дюран».

— Она все знает, Ромэн, — выпалила Камилла. И это были первые разумные слова, которые от нее когда-либо слышала Гизелла.

— Да, знаю, — подтвердила Гизелла, прежде чем француз смог что-нибудь вставить. — Прошу покинуть этот дом до вечера. — И она направилась к двери.

Она слышала шаги Ромэна за спиной, но не замедлила шаг и не обернулась.

— Моя дорогая добропорядочная американка, — проговорил он. — Ты делаешь из мухи слона. Ведь это такой пустяк. Частный эпизод, касающийся двоих. А может быть, тебя заинтересовала бы любовь втроем? Камилла в этом значительно опытней, чем кажется, и с мужчинами и с женщинами. Не обязательно, чтобы об этом знал кто-нибудь посторонний.

Тогда Гизелла повернулась к нему.

— Об этом известно каждому, Ромэн! — Оставив его стоять на солнечной террасе, она вошла в дом, чтобы упаковать чемоданы для отъезда в Париж.

* * *

Гизелла находилась уже далеко над Атлантическим океаном и дремала под воздействием снотворного и водки, когда вспомнила о папке, которую Джесси сунула ей в руки во время пересадки в аэропорту Кеннеди. Она лениво просматривала содержащиеся в ней документы, а мыслями была в своей парижской квартире. Там еще оставались вещи Ромэна. Она остановится в гостинице на несколько дней и подождет, пока оттуда не удалят все следы его пребывания и не покрасят заново комнаты.

Гизелла перевернула очередную страницу и увидела лицо своей дочери. На глянцевой фотографии Сандра выглядела коварной и опасной и значительно моложе своих тридцати пяти лет. Под фотографией было написано: «Девушка компании Дюран становится женщиной». Сандра поймала ее на слове, Гизелла рассмеялась вслух таким неприятным горьким смехом, что к ней тут же подбежала стюардесса.

Гизелла заказала еще стаканчик и, ожидая, когда его принесут, продолжала изучать фотографию. По крайней мере дюрановская женщина не выглядела совсем безмозглой. В отличие от Камиллы. В отличие от нее самой.