В одном издательстве лесном Отделом музыки и пенья Заведовал Глухарь. В масштабе областном Решающим его считалось мненье. Дрозды, Чечётки и Синицы, — Все к певчим относящиеся птицы, К нему в надежде и волненьи Несли свои произведенья. А Глухарю медведь ступил на оба уха, И что до пенья, то скорей Собачий лай иль скрип дверей Его б достигли слуха. Но он без капельки смущенья Всех поучал и всем давал совет: «М-да… что-то есть у вас в произведеньи, Но, знаете, в нем все ж чего-то нет. И должен вам заметить я, Вам далеко до Соловья. Чтоб мастерства высокого добиться, Вам у него советую учиться». Совет не отличался содержимым, Зато был неопровержимым. Но даже Глухарю не чуждо вдохновенье. Однажды он, взволнованный весной, Сам сел и написал стихотворенье И тут же в центр, редакции одной Послал его на заключенье. Весну и половину лета Глухарь, волнуясь, ждал ответа. Вот, наконец, в надежде и волненьи Разорван ожидаемый пакет: «Да… что-то есть у вас в произведеньи, Но знаете, в нем все ж чего-то нет. Чтоб мастерства высокого добиться, У Соловья советую учиться…» Мораль: подобных консультантов Встречаем мы в редакциях иных, Хоть нет и малой пользы в них Ни для бездарностей, ни для талантов.

На очень важный разговор С утра собрался птичий двор. Петух с высокого плетня Пропел двору повестку дня: — Итоги нашего труда. Как? Утвердим? — Конечно! Да!.. — Единогласно… Очень рад. Гусак нам сделает доклад! Очки надев на красный нос, Гусак пошел!.. Гусак понес!.. Себя неистово хваля, Он час твердил все «я» да «я». И весь известный алфавит Был этой буквою закрыт… Однако же с началом прений, С потоком резких выступлений Руководящий сей Гусак Попал впросак. Сказал Петух собранью так: — Мы ждали, что Гусак                                ответит, — Когда ж дела пойдут на лад? Но он в дубовом кабинете Состряпал «липовый» доклад!.. Спросила Утка с расстановкой: «Кого курортною путевкой Гусак снабжает каждый год? За что такой большой почет Одной лишь птице?                             Кто она?» И все ответили:                      — Жена! Индейка выступила смело: — Гусак наш плохо делал                                       дело, Гусак не слушался совета… Вскипел докладчик важный тут: — Прошу для справки и ответа Мне предоставить пять минут. Он пот со лба смахнул крылом И в рост поднялся над плетнем, — Критиковать? Меня? Да                                     это — Прямой подрыв авторитета! Индейка выступила лихо, — Но ведь она лишь сторожиха!.. Да Утка крякнула некстати, — Она совсем не в нашем штате. Индюк жену мою задел, — Он, видно, вовсе обалдел: Моя Гусыня-молодуха Сестра главбуха Из «Главпуха»! Я завтра ж сообщу ему, А он по знаку моему Расправится с задирою — Я, га-га, гарантирую! Гусак в ораторском пылу Ударил Утку по крылу, Затем, давая дальше «справку», Он Петуха погнал под лавку, И, израсходовав весь «пыл», Он… сам собрание закрыл!                  * * * Призвали Гусака к ответу: Сначала он попал в газету, Потом, ощипанный, вчера С позором выгнан со двора!

Решил Букашкин стать поэтом И выдающимся при этом. Всю жизнь не ведал он науки, И в русской речи не силен, Решил Мефодий наш, что звуки Без маяты постигнет он. Он сел за стол, обдумал тему, Потратил вечер на поэму, С утра Мефодий на ногах: Несет поэму в альманах. — Букашкин, — там ему сказали, Прочтя рифмованный рассказ, — Вы сами знаете едва ли, О чем написано у вас. Вы поженили Таню с Ваней И Колю с Олей в миг один, Вы их свели без основанья И разлучили без причин. Нет никакого смысла в теме, Нет вдохновения в поэме, Пишите реже да с душою, И может быть (все может быть), Стихотворенье небольшое Удастся в книжке поместить. Проходит день, Букашкин снова Несет рифмованное слово. Его с вниманьем почитали, Но почитать его не стали. — Ах, так! — сказал Мефодий с                                              чувством. — Вам нужен штамп и трафарет: Без мыслей, значит, нет искусства. Стихов без ритма, значит, нет! Мне наплевать теперь на славу! Мне дорог высший идеал, И я найду на вас управу… Я вас… Я все уже сказал! С тех пор в журналы и газеты Букашкин шлет свои наветы, Он пишет страстно и с волненьем, Строчит он яростно и зло, — Горит Букашкин вдохновеньем. Оно пришло к нему! Пришло! …Бывает так: бушует пламень, Кипит в пустой душе родник, И появляется пред нами Весьма способный… клеветник!