Шофер мчался, не разбирая дороги. Коля ударялся головой о дверцу кабины, но терпел. Староста ругал его, грозил немедленно расстрелять «проклятого щенка», если он сам не расскажет, за чем послан.
На окраине деревни машина круто затормозила. Староста выскочил из нее и вбежал в одноэтажный кирпичный дом. Тотчас же оттуда вышли двое дюжих полицаев. Они схватили Колю за руки и за ноги и потащили во двор. Там они бросили его на землю и развязали ремни.
- Ну, вставай! - сказал высокий полицай с давно небритыми, щетинистыми щеками.
Другой полицай долго копался, открывая ржавый замок невысокой, плотной двери, ведущей в подвал. Наконец замок щелкнул, открылся, и полицай распахнул дверь:
- Ступай!..
Коля шагнул и невольно остановился на пороге. Из подвала несло холодом и сыростью.
- Иди, тебе говорят!..
Полицай сильно толкнул мальчика в спину, и, споткнувшись, Коля покатился вниз по каменной лестнице. Над головой со стуком захлопнулась дверь, и он оказался в кромешной тьме.
Придерживаясь рукой за стену, он ощупью пошел вдоль нее, и наконец в дальнем углу колени его уткнулись в деревянные нары.
Коля ощупал их и осторожно присел, чутко вслушиваясь в темноту. Ему показалось, что невдалеке кто-то порывисто дышит.
- Здесь кто-нибудь есть? - спросил он.
Никто не отозвался. Коля долго сидел и слушал затаив дыхание. Нет, это лишь показалось. Рядом нет никого. Только над головой глухо стучат шаги полицаев.
Постепенно Коля успокаивался. Он прилег на жесткие нары, и это показалось ему большим счастьем. Пусть темно, пусть он заперт на замок - только бы его никто сейчас не трогал: так он устал.
Коля заснул мгновенно. Ему приснилось: он гоняет голубей во дворе, и они кружатся в синем-синем, залитом солнцем небе. Вдруг с крыши на тропинку прыгает отец. Коля бежит к нему: «Папа!.. Папа!..» Отец сжимает его в своих объятиях…
Кто-то безжалостно трясет его:
- Вставай!.. Вставай!..
Коля открыл глаза и возвратился к действительности. Держа в левой руке тускло горящую «летучую мышь», высокий полицай правой тянул его с нар.
- На допрос!..
На дворе уже была глубокая ночь, дул холодный ветер, шел дождь. Выведя мальчика из подвала, полицай приказал ему остановиться, а сам опять долго возился с замком. Зачем надо было запирать пустой подвал, он и сам толком не знал: таково правило.
Коля быстро огляделся: может быть, рвануться в ворота? Но там маячит фигура часового.
Окна в доме тщательно занавешены, но в узкие щелочки кое-где пробивается свет. Слышны приглушенные голоса. «Что они будут со мной делать?» - думает Коля и, вспомнив разъяренное лицо старосты, готовится к самому страшному.
- Дяденька, куда ты меня ведешь? - спросил он.
- Сам увидишь, - проворчал полицай, - иди за мной…
Они поднялись на крыльцо и оказались в темных сенях.
Полицай толкнул дверь, и яркий свет ослепил Колю. Несколько ламп освещали небольшую комнату. В углу за столом сидел тот самый человек, который схватил его, - колченогий староста.
Прищурив левый глаз, он насмешливо смотрел на Колю:
- Иди сюда, щенок! Дай-ка я на тебя погляжу.
Коля вышел на середину комнаты. Полицай остановился в дверях.
- Господин староста, а мне что прикажете делать? - спросил он.
- Иди да пришли дежурного. Пусть возьмет плетку и ждет за дверью. Когда понадобится, позову, - сказал Гордеев и кивнул Коле: - Хочешь, чтобы я его позвал? Ну? Говори…
- Н-нет, - пробормотал Коля.
- Тогда рассказывай, кто тебя на станцию посылал.
- На какую станцию?
Гордеев вскочил:
- Как - на какую станцию! Ты что, притворяться? Да я тебя сейчас!.. Говори! Ну!..
Коля заревел:
- Не ходил я на станцию, дяденька!..
Гордеев подошел к нему и схватил его за шиворот:
- Врешь! Ходил! Тебя солдат опознал! А кто из кустов гранаты бросал? Кто?!
- Не знаю!
- Не знаешь?… - Староста дал ему крепкий подзатыльник. Коля отлетел в угол комнаты. - Вот тебе для начала!
Староста повернулся, приоткрыл дверь в соседнюю комнату и крикнул:
- Харитонов!..
- Здесь, господин староста! - Хрипловатый, старческий голос, который отозвался из-за двери, показался Коле знакомым.
- Плетка с тобой?
- Тут.
- Смочи ее в скипидаре. Сейчас работа будет!..
- Слушаюсь!..
Гордеев обернулся к Коле:
- Слышал, гаденыш? Сейчас ты у меня заговоришь… Все скажешь, голубчик!.. - Он подсел возле Коли на корточки и вдруг ласково улыбнулся: - Ну, ну, ладно!.. Вставай, вставай. Напугал я тебя! Это, брат, нарочно! Всякий тут народ ходит. Вставай, не бойся меня. Ничего я тебе не сделаю. - Он вновь приоткрыл дверь: - Харитонов!..
- Здесь, господин староста!..
- Слетай к моей хозяйке, скажи - курицу приказал прислать да огурчиков… Хлеба не забудь!
- Слушаюсь! - послушно произнес знакомый Коле голос, и в глубине коридора громко хлопнула выходная дверь.
- Ну вот, - сказал староста, и его широкое красное лицо расплылось в улыбке, - теперь нас никто не будет подслушивать. Садись-ка сюда, поговорим!..
Коля встал и настороженно присел на стул.
Староста глядел из-под кустистых бровей, стараясь придать своему взгляду мягкость и участие.
- Да-а, - проговорил он после затянувшегося молчания, - много вас, обездоленных, нынче по дорогам ходит… Война!.. Взрослые дерутся, а детям погибель… И у меня такой, как ты, сынишка. Вовкой его зовут… Так куда ты идешь?…
- В Белгород, - проговорил Коля всхлипнув.
Он не притворялся. Удар Гордеева был крепок, и он сильно стукнулся плечом о стену.
- Так, - протянул Гордеев. - А кто там у тебя?
- Тетка…
- А родители где?…
- Отца убили, мать в Германию угнали…
- Не угнали, - поправил его Гордеев, - а направили на работу… Тебе это понятно?…
Коля всхлипнул и мотнул головой.
- Тебе сколько лет? - спросил Гордеев.
- Тринадцать.
- Фамилия?
- Степанов Костя…
Гордеев взглянул на справку, отобранную у Коли, сверяясь по ней с его ответами.
- Играть бы тебе сейчас в казаки-разбойники, Костя, а видишь, в какую ты историю попал! В скверную историю. И как быть с тобой, прямо не знаю… - Он постучал своими короткими пальцами по краю стола, помычал и вдруг зло прищурился: - А твоего товарища мы тоже поймали!..
- Какого? - Коля поднял голову, и в его груди все сжалось.
- Того, который из кустов гранаты кидал… Того и поймали!..
- Не знаю я его, - сказал Коля.
Гордеев усмехнулся:
- Не знаешь, так узнаешь! Хочешь, я его сюда позову? Он нам во всем уже признался… И все о тебе рассказал… Эх ты, конспиратор!.. - Он вытащил папиросу и закурил. - Рассказывай!.. Ничего тебе не будет… Утром отпущу. Ну, не запирайся…
- Ничего я не знаю, дяденька, - тихо оказал Коля, упорно глядя куда-то под стол.
- Не знаешь! - В голосе Гордеева вновь зазвучала угроза. - Подумай, Костя, подумай…
Коля вздрогнул. Староста назвал его Костей. Значит, он врет, что Витя пойман и во всем признался. Ничего староста не знает, хитрит, хочет заманить его в ловушку.
Он поднял голову и, смотря в напряженное лицо Гордеева, как можно правдивее сказал:
- Вот убей меня гром, если совру! Я шел один!..
Гордеев вскочил и дико закричал:
- Харитонов!..
Тотчас же порог переступил старик с рыжими усами. Коля сразу признал его: это был тот самый, к которому он приходил в лес, чтобы связаться с Геннадием Андреевичем. Старик угрюмо глядел на Колю, словно видел его впервые. Его рука крепко сжимала плетку.
- Ожги его! Дери его, чертова сына, как сидорову козу!.. Тащи в процедурную!..
Харитонов взял Колю за плечо.
- Пойдем, пойдем! - сказал он; на пороге обернулся: - Сколько ему?
- Пятнадцать!..
Харитонов критическим взглядом оглядел Колю и покачал головой:
- Не выдержит, Серафим Тимофеевич. Помрет. Больше восьми никак нельзя… Так по шкале положено!..
- Ладно! Ты мне свои инструкции не тычь! Помрет - туда ему и дорога…
Харитонов вывел Колю во двор и повернул к небольшой баньке, которая темнела в углу забора. Очевидно, в этой баньке у полицаев был устроен застенок.
Около двери Харитонов оглянулся и тихо сказал:
- Вот что, сынок! Бить я тебя не буду, а ты погромче кричи. Погромче!.. Пусть староста слышит…
Вдруг вблизи, за забором, раздались выстрелы. Один, другой!.. Совсем близко - третий…
- Что такое? - Харитонов остановился. - Никак, нападение!.. Ложись, ложись ты! Не то пулей заденет! - и бросился к стене сарая, увлекая за собой Колю.
Внезапно в ворота вбежал человек и метнулся к дому.
- Тревога! - закричал он срывающимся голосом. - Тревога! Партизаны!.. Скорее сюда! Они здесь!..
Полицай, уже взбежавший на крыльцо, обернулся и выстрелил.
Коля дернулся, стараясь вырваться из рук Харитонова, но тот еще крепче прижал его к бревенчатой стене.
- Да лежи ты, дурак! - проговорил он. - Убьют ни за что!.. Сейчас я пойду, а то свои же и прихлопнут!..
Но Коля тут же вырвался из крепко державших его рук и бросился к воротам. Около головы свистнула пуля.
- Коля! - окликнули его из-за дерева.
Коля узнал бы этот голос из тысячи:
- Федя! Феденька!..
- Скорее ложись! - скомандовал Куликов.
Кто-то бежал вслед за ними. Коля оглянулся - это был Харитонов, он медленно шел в своих тяжелых сапогах, хрипло дыша. Куликов вскинул винтовку.
- Не стреляй! - крикнул Харитонов. - Я свой!.. Веди к начальнику!
Из глубины двора кто-то выстрелил.
- Полицаи в этом доме? - спросил Куликов.
- Здесь! - ответил Харитонов.
- И староста?
- Гордеев?… Тоже тут.
Со всех сторон стреляли. Куликов бросился вперед, к партизанам, которые все теснее окружали дом. Издалека послышался его зычный крик: «Сдавайтесь!» Опять прогремели выстрелы. Затем тяжко ухнула разорвавшаяся граната, и снова забили короткие автоматные очереди. Кто-то истошно закричал. Потом все смолкло.
Коля и Харитонов пошли по дороге, туда, где мерещилось какое-то расплывчатое пятно. По мере того как они приближались, пятно все увеличивалось.
Подойдя ближе, они увидели подводу, груженную кладью, лошадей и рядом с ними Егорова.
- Егоров! - окликнул Коля.
Старый артиллерист обернулся:
- Кто это?
- Я, Коля!..
- Ух ты! - воскликнул Егоров. - Жив?…
- Жив!
- Витьку благодари, это он нас разыскал!.. - И, набрав в легкие воздуха, Егоров крикнул: - Ви-и-тя!
- А где Геннадий Андреевич? - спросил Коля. - Я к нему одного человека привел.
- В деревне. Руководит операцией.
Пришедших окружили партизаны, оставленные в резерве, и начали их расспрашивать. К старику отнеслись недоверчиво и тут же приставили часового, чтобы не сбежал до прихода Геннадия Андреевича.
Растолкав толпу, появился Витя. Он, видно, бежал, запыхался, тяжелый трофейный автомат оттягивал ему руки. Он бросился к Коле:
- Выручили тебя! Здорово, верно? Я Геннадия Андреевича разыскал. Говорю, ты погибаешь, торопиться надо! Он сюда, я - с ними. - Витя без передышки выпаливал одно слово за другим.
Он был очень рад, что все обошлось благополучно и что он, Витя, не растерялся и поступил так, как надо.
- Спасибо тебе, Витька! - сказал Коля.
Он так устал, что не мог ни о чем говорить. Это заметил Егоров. Он предложил Коле залезть на подводу и, чтобы ему было удобнее, переложил кули с мукой, накрыв их брезентом. Лежать на мешках было мягко и удобно. Егоров накинул на Колю свою шинель, и он быстро заснул каменным, без сновидений сном. Иногда сквозь сон он чувствовал, что его покачивает, словно телега движется и он едет…
Проснулся Коля от яркого дневного света. Открыл глаза и увидел, что по-прежнему лежит на подводе, а в разрыв облаков проглянуло солнце. Приподнялся и сел, сдвинув с груди шинель. Подвода стояла посреди какого-то двора. Распряженные кони жевали сено, разложенное на куче старых досок у забора. Тут же сидел Егоров; он зашивал разорванный рукав гимнастерки.
- Где мы, Егоров? - спросил Коля.
- В Стрижевцах.
- А мне казалось, что мы долго ехали. Сколько сейчас времени?
Егоров посмотрел куда-то на тучу, за которой уже не было видно солнца.
- Часов восемь. Ну что, навоевался? - спросил он.
- Навоевался, - весело сказал Коля.
- Досыта?
- Нет, с утра еще могу!.. А чего мы в Стрижевцах делаем?
- Геннадий Андреевич решил заночевать. Люди из сил выбились.
- А полицаи где? Староста?…
Егоров усмехнулся:
- Все твои полицаи вместе с их старостой уже где-нибудь в аду анкеты заполняют!..
- Убили?
- Ни один не ушел, кроме твоего старика. Он, оказывается, Геннадию Андреевичу приятель!..
- А у нас кто пострадал?
- Двое раненых. Да легко…
- Витька где?
- Где ему быть, - неторопливо сказал Егоров, - наверное, калориев себе добавляет. Похудел малость от всех переживаниев…
Коля спрыгнул с воза и почувствовал, что крепкий, спокойный сон на воздухе вернул ему силы. Руки и ноги совсем отошли, только чуть побаливало плечо.
- Ты куда? - спросил Егоров.
- Пойду Витю поищу.
Коля выбежал за ворота и на другой стороне улицы увидел развалины кирпичного дома, где он провел столько тяжелых часов.
Возле дома стояли партизаны. Увидев Колю, Федя подошел к нему и потрепал по плечу. Коля болезненно поморщился.
- Ты что, ранен? - спросил Федя.
- Нет, ничего, ушиб немного!
Из соседнего двора выскочил Витя. Куда делся прежний робкий увалень? За эти сутки Витя так изменился, словно его подменили. Он стал живее, в движениях чувствовалась уверенность. Вот только аппетит у него остался прежний, не уменьшился. В руках Витя держал большую краюху хлеба.
- Коля! Геннадий Андреевич тебя зовет! - крикнул он.
Геннадий Андреевич ждал ребят в одной из ближайших изб. Когда они вошли, он сидел за старым, добела выскобленным столом и, поднеся какую-то бумагу к подслеповатому окошку, составленному из осколков стекла, читал ее. Тут же находился Харитонов. По тому, как он спокойно тянул дым цигарки из самосада, Коля понял, что старик не лгал: действительно он был свой.
Увидев Колю, он подмигнул ему:
- Ну что, повезло тебе? Не пришлось баньки изведать?
- Повезло, - улыбнулся Коля.
- Садись, рассказывай, что с тобой произошло, - сказал Геннадий Андреевич.
Коля подробно рассказал обо всех событиях вчерашнего дня.
- Да, большую ошибку ты сделал, что сам не спрятался, - надо бы тебе вместе с Витей в кусты залезть, - сказал Геннадий Андреевич. - В крайнем случае вы бы и шофера уложили…
- А разве я думал, что этот автоматчик возьмет меня да и узнает! - вздохнул Коля.
Геннадий Андреевич встал и прошелся по хате.
- В жизни всякое бывает. Самое неожиданное. Но теперь, как говорится, все позади!.. Полицаям - осиновый кол в могилу. - Геннадий Андреевич помолчал, оглядывая ребят. - Ну как, вернетесь вместе с нами назад в лагерь?
Коля переглянулся с Витей и наморщил лоб.
- А если полицаев уже нет, - сказал он, - то нас и ловить некому. Тогда мы дальше пойдем. Как, Витя?
Это было уже нечто новое в отношениях между мальчиками. Раньше бы Коля не стал с ним советоваться. И Витя оценил это.
- Пойдем дальше, - сказал он.
Геннадий Андреевич понимал, как опасен дальнейший их путь, если при первых же своих самостоятельных шагах ребята попали в такую жестокую переделку.
Он долго беседовал с ребятами, стараясь научить их осторожности и осмотрительности. Но в глубине души Стремянной твердо решил, что наутро, после того как мальчишки отдохнут и выспятся, он отправит их обратно в лагерь.
Пока разведка ходила в ближайшие деревни, партизаны остаток дня и ночь провели в глубине густой рощи. За это время Коля и Витя отдохнули и отоспались.
На рассвете Коля растормошил Витю, спавшего на возу.
- Вставай!.. Быстрее!..
- Ты чего?… - тараща глаза, испуганно спросил Витя; он был еще во власти сна; под полушубком сладко ломило кости.
- Пошли! - прошептал Коля. - А то Геннадий Андреевич не пустит.
Витя вздохнул и полез с телеги.
…И опять за их плечами болтались тощие вещевые мешки с хлебом.
У выхода из деревни они встретили Сему, который радостно бросился им навстречу.
- Возьмите меня с собой, - попросил он.
- Нельзя, - сказал Коля. - У нас дело военное… - Он подошел поближе к Семе и прошептал ему на ухо: - Забудь, кто мы такие и что ты нас видел. Понятно?
- Понятно, - проговорил Сема.
Вскоре Геннадий Андреевич повел свою группу по направлению к лагерю. Не знали тогда ни ребята, ни он сам, что это была их последняя встреча.