У меня появилась забота. Среди старых книг и тетрадей я нашел букварь. Бабка показала, как пишутся буквы, и я целыми днями исписывал ими стены, забор, ворота, двери — вообще все, на чем можно было писать мелом.
Почему-то мне не давалась буква «я». Я писал ее и так, и этак, и все она была у меня похожа скорее на «R», чем на «я». Но я не унывал. И писал, и писал.
Бабка, видя мое усердие, дала мне тетрадь и карандаш. Я исписал ее огромными буквами. Каждая буква была в полстраницы.
Свою «работу» я показал третьекласснику Сеньке Барсикову.
Сенька был маленький, рыжий и важный. Он осмотрел тетрадь со всех сторон и хмыкнул:
— В школу захотел?
— Ага…
— Ну и дурак. Погоди: пойдешь в школу — наплачешься. Учиться — это тебе не тетради марать разными дурацкими буквами.
— А я все равно пойду…
— А тебя еще не примут… Ты переросток. Будь я на твоем месте, я бы из дома сбежал и на фронт подался…
— На фронт тебя не примут… Ты дурак. А там знаешь каким умным надо быть!
— Это кто дурак? Я, что ли?
— А что?
— А то, смотри, перепущу. На меня где сядешь, там и слезешь, — пообещал Сенька и величественно удалился.
Сенька был страшный задира и всех пугал своей воображаемой силой.
— А знаешь, что моя фамилия означает? — спрашивал он перед началом драки у противника.
— Не — е…
— Тигра видел?
— Не — е…
— Так вот, барс — это тигр. Только пострашнее. Недаром же я свою фамилию ношу!
А через минуту, зажав в кулаке разбитый нос и громко призывая маму на помощь, Сенька мчался с поля боя. На другой день Сенька объяснял:
— Видел, как я вчера Петьке наподдал? Он с испугу голову потерял и стал метаться в разные стороны. Тут меня домой позвали, а он как чумовой бежит за мной и бежит. Пришлось еще ему подвалить… Не веришь? Кто брехло?! Пойдем стукнемся.
Зато никто из мальчишек на улице не знал интересных историй больше, чем он, — о кладоискателях, пиратах и путешествиях. Вечерами мальчишки собирались в укромном уголке нашего двора, и Сенька рассказывал, как барон Мюнхаузен летал на луну.
— И что он там увидел? — нетерпеливо спрашивали мы.
— А ничего он не увидел, — говорил Сенька. — Там же никого нет. Моя бабка говорила…
И Сенька рассказывал, что ему говорила бабка.
— И среди бабок есть умнейшие старухи, — говорил Сенька. — Вот моя бабка рассказывала, как ее мать крепостной была. При царе цепи носила. А сбежать — никакой возможности. Побежишь, а они, проклятые, как забренчат, как забренчат…
Когда мать увидела мою «писанину», она поцеловала меня и на другой день принесла большую довоенную книжку с цветными картинками. Это были «Сказки» Андерсена.
По ним я учился читать.