Орехи сэра Балларда сильно выручают Дорин, чего уж там. Казалось бы, всего ничего, холщовый мешочек размером с два кулака, но она всю ночь ест их, раскалывая дверью. Кажется, за прошедшие полгода её желудок сильно уменьшился и ей уж точно не нужны разносолы.

   Наконец, свеча догорает и над горами на востоке зажигается полоска зари. Дорин выкидывает кучку ореховой скорлупы и снова возвращается к невесёлым мыслям о деревенских помойках. Как, как, чёрт возьми, поступить? Изобразить из себя бродяжку, неизвестно каким ветром занесённую в эти края? Конечно, рано или поздно её об этом спросят. Ну что ж, можно изобразить глухонемую бродяжку. Хуже другое: рано или поздно кто-нибудь узнает в ней студентку-фольклористку - но тогда каким образом, скажите на милость, она превратилась в глухонемую побирушку?

   Хорошо, ладно, на тему помоек она подумает ночью, а сейчас надо просто пойти в лес и нарвать сныти или крапивы - это лучше, чем ничего. Даже если сныти тут нет, то крапива наверняка есть везде, куда ни ткни.

   В Кастл Макрайан холодно. Дорин понимает, что её уже пробирает до костей; тогда она разжигает камин и начинает мечтать о горячем супе из крапивы. Она сидит на кровати, обхватив себя руками; для того, чтобы спать, в голове слишком много мыслей.

   - Дитя, теперь всё это принадлежит тебе, - говорит Красная Дама, широким жестом обводя владения Дорин. - Ты - единственная хозяйка всего этого. Правда, здорово?

   - О, да, Морриган, - Дорин поднимается с кровати и делает несколько лёгких шагов по комнате, словно танцует.

   - И этого... - она ласкает дверной проём, рискуя занозить руку о старое дерево.

   Ещё пара шагов - разворот - пара шагов.

   - И этого... - она со всей силы дёргает малиновый балдахин над кроватью, и он обрушивается вниз, вздымая облако пыли.

   Пара шагов - разворот - пара шагов.

   - И, конечно, этого... - под руку попадается серебряный кубок с гербом - и со звоном летит на пол, исчезая под кроватью.

   - Тут по-прежнему полно уборки, - строго говорит Дорин, закончив свой танец. - Но мы ведь справимся, правда?

   Она справится. Она не справилась бы, сидя сейчас в каком-нибудь мотеле и тупо пялясь в экран телевизора, в то время как вокруг копошились бы сотни людей.

   - Конечно, - подтверждает Морриган, изогнув бровь. - А я могу спеть тебе песню о леди в красном.

   - Вот как? - можно представить, что это за история. - Ты знаешь песню о леди в красном?

   - Я знаю кучу песен, - авторитетно говорит Морриган, назидательно поднимая палец и отмахиваясь веером. - Она о некоем Месгрейве и леди Барнетт.

   - И кто это такие? - Дорин не удивилась бы, если б Морриган лично знала эту леди - или даже ею бы и оказалась.

   - Понятия не имею, - легкомысленно отвечает та. - Только представь: однажды молодой вассал увидел в церкви трёх дам. Одна была в зелёном, другая в белом, ну, а третья - чудо, как хороша, - в красном. Увы, это была жена его лорда.

   - Я, кажется, уже знаю, чем всё закончилось. Наверняка опять каким-нибудь зверством, - произносит Дорин, подозревая, что недалека от истины.

   Дорин сдирает с кровати покрывала. Зелёный? Нет. Белый? Хм... Тоже нет.

   - Ну, да, лорд узнал о любовной связи и убил обоих, - с сожалением говорит Морриган. - Но что ж ты хочешь, дорогая, в старину люди не были склонны распускать сопли. Впрочем, мне тоже жаль - не случись так, песня наверняка была бы длиннее.

   - Его жена, в отличие от тебя, слишком медленно соображала, - Дорин хохочет и поднимает с кровати пыльный балдахин из выцветшего бархата. Красный? Пускай будет красный. Ещё бы он не был таким ветхим... впрочем, кому какое дело до дыр, если её не увидит ни одна живая душа?

   Она берёт свою корзиночку и принимается за дело. Через некоторое время из дырявой тряпки вырезан более-менее целый кусок. Дорин хорошенько выколачивает из него пыль и повязывает крест-накрест - как повязала бы платок, будь у неё такая роскошь, как шерстяной платок.

   - Владетель этого... - Дорин делает книксен, пальцами придерживая край юбки, а другой рукой касается стены.

   - И этого... - шаг, шаг, ещё шаг странного танца; она разводит руки в стороны и нежно обводит пальцами оконный пролёт, утонувший в каменной толще.

   - Кастл Макрайан! - кричит она изо всех сил и выходит вон. По гулким коридорам разносится эхо - и гаснет там, где туннели полуобвалились. - В тюрьме было несладко. Но я вернулась.

   Выходит из-за туч солнце, волнуются у подножия замка старые дубы.

   "Вернулась", - чудится ей.

   Дорин аккуратно закрывает тяжёлую дверь, со всей силы потянув её за кольцо, и, напевая, отправляется в лес.

   Она находит крапиву и только тогда понимает, что сваляла дурака, не взяв ни корзины, ни мешка, ни каких-нибудь варежек или, на худой конец, тряпки - ведь не собирается же она брать это голыми руками?

   Ладно, бывало и похуже. Дорин оборачивает руки фартуком и рвёт жгучие ростки, пока не набирается порядочная кучка. Потом кое-как, обжигаясь, сгребает крапиву в подол.

   Между деревьев скользит чья-то тень. Только этого не хватало! Дорин чувствует, что ей совсем не хочется встретить тут человека, даже если у него с собой вдруг окажется мешок с едой и он добровольно предложит ей половину. Дорин шарахается в сторону, за дерево, чуть не отпустив подол, но вовремя спохватывается: только что сорванная трава посреди леса наведёт на размышления кого угодно, если, конечно, там не медведь... Впрочем, ведь Макрайан утверждает, что в этих горах уже триста лет нет никого крупнее барсука.

   - Грейс? - Дорин узнаёт деревенскую знахарку и от облегчения снова чуть не разжимает руки, рискуя вывалить содержимое юбки на землю.

   На старухе меховая безрукавка, такая, какой сейчас Дорин может только позавидовать; в руках корзина с корешками, перепачканными землёй, в глазах - удивление. Дорин не хочет её разочаровывать, но нет, мэм, она не решила податься в отшельники, или поставить эксперимент по выживанию только на подножном корме.

   "Наверняка собирает какие-нибудь свои ведьмовские травы", - вполне резонно предполагает Дорин.

   - Вы вернулись, мисс? - первым делом спрашивает старуха.

   В её голосе столько изумления, что подбородок Дорин сам собой поднимается вверх. Нет, что вы, она и не думала возвращаться, всего только заехала сюда на экскурсию, ради острых ощущений примерить наряд Золушки и в качестве нового метода похудания поесть крапивного супа. Ведь ей наверняка пора сбросить лишний вес, к тому же в Лондоне такая скука...

   - Что ты здесь делаешь? - Дорин не слепая, но должна же она спросить хоть что-то?

   - Ах, это! - Грейс прижимает свою корзину к груди. - Я же ведьма, мисс... - говорит она и тут же пугается - так, словно увидела, по меньшей мере, привидение.

   - Что с тобой? - Дорин поневоле оглядывается, не стоит ли кто за спиной - такой вид у старухи.

   - Простите, миссис Макрайан. Я всего только старая дура, - лицо у той сморщивается, словно печёное яблоко.

   - Чего тебе бояться, Грейс? - в сердцах говорит Дорин. - Ты же знаешь, что Макрайан уже не наместник, к тому же он в Олдгейте.

   Однако старуха пригибается, будто старается стать незаметнее. Оказывается тут, среди лесов, замотанная в драную штору, и с подолом, полным сорной травы, Дорин, как ни странно, действительно является для неё кем-то значимым.

   - Сегодня в Олдгейте, а завтра во Внутреннем Круге, мадам, - говорит старуха чуть ли не с поклоном и продолжает, в этом своём любимом стиле, словно перед ней не Дорин, а деревенская простушка, пришедшая поворожить на женихов: - Так было, так будет...

   - Мне от этого не легче, Грейс, - обрывает Дорин, начиная раздражаться. - От того, что, возможно, случится завтра, сегодня еда не свалится с неба, словно по волшебству, и я рискую сдохнуть с голоду, даже будучи такой крутой, как ты себе возомнила. Я буду жрать с помоек, нет проблем, в тюрьме тоже кормили не на убой. Но мне будет существенно легче хотя бы сейчас общаться с тобой безо всех этих словесных выкрутасов.

   - С помоек, мадам? - удивляется старуха. Чёрт подери, опять она за своё. Похоже, Грейс не переделать.

   - Вам не стоит показываться тем, кто здесь живёт, мэм, - видимо, "мэм" в её понимании и есть обращение без выкрутасов. - В конце концов, есть я. Знаете, мэм, в этих горах иной раз достаточно просто родиться ногами вперёд, чтобы тебя всю жизнь считали ведьмой, не нужно даже и уметь ничего... эдакого. Тут есть свои минусы. Как и свои плюсы.

   Дорин молча слушает, не совсем понимая, при чём тут то, что Грейс родилась ногами вперёд. У неё эти слова прочно ассоциируются с похоронами, но никак не с рождением.

   - Я живу на отшибе, но всегда есть какие-нибудь клиентки, желающие избавиться, скажем, от лихорадки, - заговорщически сообщает Грейс. - И они уверены, что для этого требуется закопать их волосы или ногти под чьим-нибудь порогом. И, конечно, никто не сделает этого лучше, чем я.

   - И сработает? - живо интересуется Дорин.

   - Понятия не имею, мэм, - хитро отвечает Грейс. - Но ведь я ведьма, вы не забыли? Моя задача - делать так, чтобы болезнь таким образом переходила на кого-нибудь другого. Все колдуны занимаются разной дрянью, да-да, мэм. Иначе из меня получилась бы никуда не годная ведьма, к которой бы не пришёл ни один сельский олух.

   - Вот как! - Дорин хохочет, понимая, что большей нелепицы она не слышала.

   - Для них куда полезнее было бы пойти в старый лес и оставить болезни дубам, точно так же выдернув у себя клок волос, - ворчит Грейс. - Но, с другой стороны, если бы они решили перестать бояться старого леса и прекратили строить козни друг другу, я лишилась бы дохода.

   - А они не боятся, что ты сглазишь их самих? - "Кто же не знает, что по ногтям или волосам проще всего навести порчу?" - думает Дорин.

   - Конечно, боятся! - Грейс воздевает руки. - Но, мэм, природа людей такова, что лучше они рискнут остаться без глаза, если есть хоть малейшая вероятность того, что соседка останется без обеих. Поэтому я могу когда угодно появляться около жилья. - Так вот к чему она городила всю эту чушь! - И большинство думает, что я делаю это именно ради их блага. А другие не думают ничего, потому что не верят в колдовство, смотрят телевизор или просто спят.

   - Спасибо, Грейс, - Дорин не может не поблагодарить за предложенную помощь, но она до сих пор не представляет, как это будет выглядеть на деле.

   - Думаю, я могла бы кое-что передавать для вас - через зеркало Морриган...

   Ах, да! Точно! Как Дорин могла забыть! Морриган!

   Но ведь старуха не просто старуха, она не совсем человек, а, значит, это зеркало - не просто зеркало...

   - Почти просто зеркало, - со вздохом объясняет Грейс. - Если не считать того, что это один из Секретов Семьи Макрайан.

   Чёрт подери! Но как же так! Только появился крошечный проблеск надежды, как выяснилось, что это всего лишь подобие крысиного лаза. Ведь будь в её распоряжении сквозное зеркало и отпирающее его кольцо, наверное, можно было бы придумать что-то, о чём ей говорил сэр Баллард. Дорин не уверена, что она этого хочет - напротив, вот именно она, Дорин, сама по себе, не хочет, потому что до чёртиков боится всего, что связано с Межзеркальем. Да только она уже не просто Дорин - и она уже не сама по себе... Владение и владетели, части целого...

   - Я старше, чем кажусь, мэм, - со вздохом поясняет Грейс. - И над моей седой головой пронеслось столько всякого, что иной раз не верится, что это было со мной. Я уже и не помню, куда подевалось моё старое зеркало... Ах, да, кажется, его разбили трое селян, которые увидали, как я причёсываюсь, сидя на крыльце - они вообразили, что я насылаю на них проклятье.

   - Мне кажется, или ты и правда насылала на них проклятье? - серьёзно спрашивает Дорин, вспоминая, что она никогда не видела старуху с непокрытой головой.

   - Нет, - смеётся Грейс. - Но, знаете, трудно держать под контролем сразу троих. Зато я смогла отделаться только разбитыми стёклами.

   Она молчит, улыбаясь чему-то своему, что скрыто там, за бездной времени.

   - Когда-то и мне хотелось пройти на изнанку и, может, просто выпить с кем-то грога. Но, как оказалось, мне просто не к кому ходить, - наконец, произносит она.

   - А кольцо? - с замиранием сердца спрашивает Дорин, всё ещё на что-то надеясь.

   - Нет, мэм, - с сожалением говорит старуха и вытягивает вперёд руку, коричневую и похожую на связку сухих корешков. - Странно было бы для деревенской знахарки носить на пальце драгоценность. А потом оно куда-то запропало.

   Ни зеркала, ни кольца. Ничего, кроме небольшой помощи; её трудно назвать дружеской, старуха трясётся за себя, но, чёрт возьми, кому, как не Дорин, её понять?! Ты сделаешь всё, что угодно, если зависим, если ты - всего только маленький человек, балансирующий на границе жизни обычного провинциального городишки и чего-то ещё, чему ты тоже не можешь принадлежать без остатка...

   - Должно быть, скучно на отшибе? - отстранённо спрашивает Дорин, думая о другом.

   - Не для меня, мэм, - Грейс оглядывает её с ног до головы и стягивает свою меховую жилетку. - Иногда можно устроить партию в карты. Однако Морриган приноровилась мухлевать. Думаю, по ночам в Кастл Макрайан зуб на зуб не попадает от холода, - ворчливо говорит она, предупреждая вопрос.

   Дорин подтыкает подол, так, чтоб крапива не вздумала сбежать, и принимает подарок. Каким бы ни был завтрашний день, теперь за него ответственна она. Грейс должна быть уверена в том, что беда не придёт со стороны Кастл Макрайан.

   Дорин возвращается домой - и ловит себя на мысли, что снова думает об этом месте, как о доме. Деревья подступают почти к самым стенам, зато в крепостной двор проникает солнечный свет, и Дорин чувствует, что от камней волнами поднимается тепло. Она трогает мох, выросший на стенах, сами стены, каждую выбоину, каждую трещину, кожей вбирая в себя это место.

   Вдруг раздаётся шорох потревоженного щебня и во двор заглядывает серая морда с жёлтыми глазами, которые уже не кажутся Дорин такими жуткими.

   - Заходи попозже - если ты, конечно, любишь крапивный суп, - говорит она собаке, и к вечеру выставляет за дверь полную миску.

   Зажигаются первые звёзды, но собака не показывается, быть может, уже найдя себе обед посытнее.

   - Хотела бы я знать, какого друга ты мне предвещаешь? - со вздохом говорит Дорин, утром обнаружив, что миска всё-таки пуста.

   Крапивный суп теперь кажется ей самым вкусным блюдом на свете, жарко горящий очаг - дворцовым камином, а макрайановская кровать, лишённая балдахина - самой мягкой в мире постелью. "К тому же сверху теперь не будет сыпаться мусор", - весело думает Дорин, слушая треск поленьев. Она засыпает прямо так, не раздеваясь, спрятав нос в отворот меховой жилетки. Поначалу Дорин пребывает в непоколебимой уверенности, что мех просто обязан пахнуть какой-нибудь дрянью, но он не оправдывает её ожиданий и пахнет травами и топящейся печкой... Время от времени из огня выстреливает уголёк, но тут почти нечему гореть, и рядом всегда есть Красная Дама...

   Ещё почти рядом есть сэр Баллард. Слово "почти" не считается, потому что сэр Баллард взял моду стучать палкой и столь громогласно требовать её пред свои ясные очи, что это слышно, верно, даже на улице.

   - О чём вы говорили с полукровкой? - строго интересуется он.

   - На каких свалках лучше всего добывать еду, - шутит Дорин.

   - Переждите, - снова смущённо говорит старик.

   - К тому же у неё всё равно нет ни кольца, ни зеркала, - она не думает, что сэру Балларду есть какое-то особенное дело до полукровки. Скорее всего, ему просто скучно.

   - Уж не ради ли этого вы любезничали с полоумной старухой? - он повышает голос и снова принимается упражняться с палкой - так, что, кажется, зеркало затрясётся и вот-вот слетит со стены.

   - Если вы не помните, то вы сами советовали мне засунуть гордость куда подальше, - язвительно напоминает Дорин, опасаясь всё же произносить слово "задница".

   - Речь шла о еде, если вы забыли, - резонно говорит он. - Вопрос с едой мы обсудили, а ничего другого вы у меня и не спрашивали. Зато первой, кто удостоился вашего внимания, была нищенка, давно выжившая из ума!

   - Вы хотите сказать, что знаете, где бы мне взять кольцо и зеркало? - Дорин теряется.

   - Я хочу сказать, что первый, кого вы должны спрашивать о чём бы то ни было, это я, - надменно говорит противный дед. Дорин за глаза окрестила его "Мистером Картошкой". - Или любой другой член Семьи. Но никак не ваши новые друзья, какими бы замечательными они вам не казались.

   Дорин оглядывается. Чем чёрт не шутит, может, и впрямь где-то по соседству есть ещё одно, целое зеркало, про которое Макрайан попросту не знал?

   - Что вы вертитесь, словно вас кусают блохи? - капризно вопрошает сэр Баллард. - Смотрите на меня, если беседуете со мной, а не с кем-то ещё.

   - Простите, сэр, но разве в Кастл Макрайан есть другое зеркало? - в лоб спрашивает Дорин. - Тогда почему Сектор не воспользовался им, чтобы прийти, а Уолден - чтобы уйти?

   - Всему своё время, - подозрительно туманно отвечает старик. - Я говорил это к тому, чтобы вы поменьше трепали языком с чужими людьми.

   Дорин замолкает. Что значит "своё время" - и хорошо это или плохо? И что делать ей? Вытрясать из старого хрыча припрятанное стекло - иди довериться его словам? А, между тем, лично для него время уже и впрямь перестало играть хоть какую-то роль.

   День сменяется ночью, а затем утром нового дня. Капризный старик желает общаться довольно часто, и для Дорин это именно старик, а не зеркало, которое при желании можно развернуть лицом к стене или вообще убрать в чулан. Когда-то у неё был ворчливый дед, но Дорин вряд ли могла предположить, что живой дед и обитающий в зеркале - почти одно и то же.

   Может, это иллюзия, но скоро Дорин начинает казаться, что раньше тут было значительно спокойнее. Не трещали поленья, не бурлил на плите суп, зеркала висели на своих местах и надменно молчали, и даже северный ветер опасался подлетать близко и пузырями раздувать сушащееся на верёвке бельё.

   Вопли сэра Балларда эхом разносятся по Кастл Макрайан.

   - Да, да, добрый день, сэр, но у меня из-за вас сейчас выкипит вся вода, - с места в карьер сообщает Дорин.

   "Хорошо, хоть за вами не надо выносить горшок, мистер", - ехидно думает она.

   - Я ведь не прошу мыть мне ночную вазу, - тут же заявляет сэр Баллард и величественно задирает подбородок. - Разве вы не заметили, что я не имею привычки звать вас просто так?

   "Если только для того, чтобы отругать за что-нибудь ещё", - с юмором добавляет она про себя.

   - Опека владетеля нарушена, и вблизи замка кто-то есть, - вдруг говорит старик. - А вы за каким-то чёртом сидите себе со своими кастрюлями, как кухарка, и в ус не дуете. Ну, что ж, сидите и дальше, если вас больше прельщает роль поварихи.

   Дорин стоит, разинув рот, словно только что он вылил ей на голову ведро колодезной воды.

   - Кто-то - это Сектор? - она ловит себя на том, что пальцами правой руки изо всех сил сжимает левое плечо, где под материей прощупывается давно заживший косой рубец.

   - Кто-то - это не знаю, кто, - раздражённо сообщает сэр Баллард. - Могу сказать одно: он человек. И не спрашивайте меня, за каким лядом он лезет через опеку и как до сих пор не побежал прятаться от страха под юбку к своей мамаше.

   Вот это новость! Но что она может сделать даже с человеком... - Дорин обрывает себя на середине мысли. Вопрос не в том, что она может сделать, вопрос в том, что она должна смочь.

   - Другим разом будьте внимательнее, - брюзжит ей вслед старик. Эта леди будет внимательнее. Она будет жёстче. Ещё многим вещам предстоит научиться, ну, да ничего. Ведь она - Макрайан...