Комната Богуся. Утро. Из-за стены доносится песня Кшиштофа Кравчика. Ирена, мать Богуся включила проигрыватель на полную громкость. Эти мелодии будут звучать до конца сцены. Богусь просыпается, с трудом поднимается и садится на кровати.
Голос Ирены. Богусь, вставай! Завтракать. У тебя пять минут.
Богуся колотит, будто от холода. Он идёт из своей комнаты на кухню, открывает холодильник и достает пакет молока, вынимает из шкафа над головой коробку кукурузных хлопьев и тарелку, заливает хлопья молоком.
На стене в кухне висят три портрета. На нижнем изображен Лех Валенса во время забастовки «Солидарности», выше — Папа Римский, над ним — Кшиштоф Кравчик.
Богусь с тарелкой идет в коридор и открывает дверь в комнату матери. Ирена сидит на тахте с сигаретой в зубах. На ней майка с надписью «BORN IN THE USA». На полу конверты с пластинками Кшиштофа Кравчика. Ирена медленно поднимает голову, смотрит на Богуся и вдруг начинает хохотать.
Ирена. Ну ты идиот.
Богусь. Мам, я же просил, чтоб ты не ходила в этой майке.
Ирена. А, так это я виновата? Может, ты, блин, скажешь, что стряслось?
Богусь. Ма, я же тебе говорил, во мне что-то сломалось.
Ирена. Если об этом узнают, весь «Горгаз» будет надо мной смеяться.
Богусь. А может, и не будет.
Ирена (показывает на татуировку Богуся) Что это значит?
Богусь. Коротко или дать полный ответ?
Ирена. Коротко.
Богусь. Отъебитесь.
Ирена. А подробнее?
Богусь. Все отъебитесь!
Ирена. Это же на всю жизнь останется!
Богусь. Потому я это и сделал. Всё по-взрослому. Если я на что-то решаюсь, то делаю по полной. Сто процентов, сто пудов. Никаких компромиссов.
Ирена. Херня на постном масле.
Богусь. Ах, ну да, у Кравчика-то нет наколок!
Ирена. Он и без этого великий человек. (Смущенно смотрит на фотографию Кшиштофа Кравчика, висящую на стене.)
Богусь молча жует хлопья.
Ирена. Ты же никогда не найдешь работу с этим уродством на лбу.
Богусь. А я не уверен, что вообще буду ее искать.
Ирена. Понятно, будешь до конца жизни сидеть у меня на шее.
Богусь. Я этого не говорил.
Ирена. Все к этому идет.
Богусь. Нет, мам, — я решил учиться.
Ирена (открывает рот от удивления). Что? Я не расслышала.
Богусь. Все ты, ма, расслышала.
Ирена. То есть вернешься в ПТУ?
Богусь. Нет, в ПТУ на газовика я учиться не буду. Я пойду в лицей.
Ирена. В лицей?
Богусь (кивает). Точные науки. С физико-математическим уклоном.
Ирена. Ешкин кот, вот это было бы дело, сынок.
Богусь. Знаю.
Ирена. А ты не придуриваешься?
Богусь (отрицательно качает головой). Весной подаю документы.
Ирена. Если бы ты действительно пошел в лицей… После его окончания мог бы устроиться на работу.
Богусь. Вот именно.
Ирена. А если б устроился на хорошую работу, то заработал бы кучу денег.
Богусь. Ага.
Ирена. А если б заработал кучу денег, я могла бы бросить работу в «Горгазе». И стала бы ездить на концерты.
Богусь. Ну.
Ирена. Ездила бы на все концерты Кравчика.
Богусь. По-любому.
Ирена. И ездила бы по всей Польше на встречи коллекционеров пластинок.
Богусь. Да, мам.
Ирена. У меня было бы больше пластинок, чем у той лахудры из-под Ополя.
Богусь (утвердительно кивает). Да ей половины того не видать, что будет у тебя, ма.
Ирена. Должна сказать, сынок, ты меня тронул. Я тобой горжусь. (Внимательно смотрит на него.) Прикалываешься?
Богусь (громко смеясь). Тебя не наколешь, ма.
Ирена. Я почти поверила.
Богусь. Годы тренировок, а все равно ты меня раскусила.
Ирена (встает из-за стола). А когда это я не могла тебя раскусить? (Идет в коридор, надевает пальто, закидывает на плечо маленький рюкзак.)
Богусь. Мамуль! А обувь?
Ирена. Блин! Тащи сюда. Подай мне. (Смотрит на лоб Богуся.)
Богусь. Ма, это наколка.
Ирена. А может, все-таки пойдешь в лицей? Неплохая идея.
Богусь. Да. Сначала лицей, потом экзамены, потом институт. Банальнее некуда.
Ирена. Доешь хлопья, сыночек. И не переходи дорогу на красный свет.
Богусь. Договорились.
Ирена выходит из квартиры. Богусь садится есть, но тут же отодвигает тарелку. Его трясет, с каждой минутой все сильнее. Идет в свою комнату, включает магнитофон у кровати — звучит старый, добрый «The Clash». Берет с полки над кроватью комикс, раскрывает и пробует читать, но через минуту с раздражением швыряет книжку на пол. Приподнимает на кровати матрас, вынимает из-под него несколько порножурналов, садится и начинает их листать. В раздражении рвет один на мелкие кусочки. Достает из тумбочки пакетик с «травой», набивает трубку и закуривает, но после нескольких затяжек начинает кашлять. Идет в комнату Ирены, садится на тахту и включает телевизор. На экране опытный фермер принимает роды у коровы. Роды тяжелые — необходимо кесарево сечение. Видно, как фермер разрезает корове брюхо. Голос за кадром комментирует происходящее. Из разрезанного брюха появляется телёнок…
Раздается звонок в дверь. Богусь не реагирует. Звонок не замолкает. Богусь встает, идет в коридор и останавливается перед дверью.
Голос Эдмунда. Богусь?
Богусь не отвечает.
Голос Эдмунда. Богусь. Сделай потише.
Богусь, подумав, подходит к двери, открывает её. На лестничной площадке стоит Эдмунд.
Эдмунд. Ты прекрасно знаешь, зачем я пришел. Ты разбил мне машину, мой «полонез».
Богусь. Я? Это прикол?! Ничей «полонез» я не разбивал.
Эдмунд. Я знаю, что это ты!
Богусь. Откуда. Померещилось?
Эдмунд. Я не буду заявлять в полицию.
Богусь. Отлично — не заявляй.
Эдмунд. Не заявлю, если мы договоримся.
Богусь. Пугаешь меня полицией, чмошник? Меня?
Эдмунд. Договариваемся?
Богусь. Попробуй меня еще хоть раз испугать полицией. Попробуй. Я твою полицию, во! (Показывает, что он сделает с полицией.)
Эдмунд. Я сказал — давай договоримся.
Богусь. Я с ксёндзами не договариваюсь.
Эдмунд (смеется). С ксёндзами… С ксендзами, эх ты, безграмотный. Мне не хватает людей для работы. На тех, кто приходит только по воскресеньям, я рассчитывать не могу. Помоги мне отремонтировать костел. Отработай то, что натворил. Прямо сегодня приходи.
Богусь. Они не хотят тебе помогать? Это интересно. А может, ты их тоже ментами припугнешь — как меня?
Эдмунд. Четыре пятьдесят за час.
Богусь. Четыре пятьдесят? Ты это тем, которые по воскресеньям ходят, предлагай, понял? Ты что, больной?
Эдмунд. Слушай. Тебе больше не к кому идти.
Богуся трясет от злости.
Богусь. Я уже сказал, что мне по хрен твой ремонт!