БЫТЬ РОДИТЕЛЕМ ТРУДНО. Да и бабушкой или дедушкой – совсем непросто.

Как-то ранним утром в Сан-Франциско сложилась совершенно жуткая ситуация на дорогах. Джанет тогда работала над каким-то проектом по проблемам детского питания в Руанде и Кении, внуки на целую неделю остались со мной. Задача номер один – отвезти детишек в школу. Просто, не правда ли? Если не знать, какой кошмар творится на дорогах у залива Сан-Франциско. А внуки еще и ходили в разные школы в противоположных концах города. Я уже высадила одного внука у школы, когда выяснилось, что мне придется вернуться и привезти забытую в комнате домашнюю работу. Десять утра, с обязанностями «таксиста» наконец покончено, теперь нужно выгулять собаку, дать антибиотики нашим кошкам, ухитрившимся подхватить какую-то инфекцию перед самым отъездом Джанет, а потом еще прибраться после завтрака. Я удивлялась, как Джанет все успевает – каждый день. Одной только поездки хватило, чтобы выбить меня из колеи. Ясно, почему жители этого района в большинстве своем медитируют, – иначе бы все посходили с ума на дорогах. Мои дочери ходили в школу сами, но времена изменились.

Следующий день – суббота – принес еще больше хаоса, хоть и другого рода. Я не только присматривала за детьми Джанет, но и помогала Сьюзен. Она попросила отвезти ее дочерей в местный гипермаркет, прикупить школьных принадлежностей. А сыну Джанет срочно понадобилось сходить к парикмахеру – он оброс настолько, что походил на косматую псину. Ситуация на дорогах в пригороде Лос-Альтос немного наладилась, но, учитывая множество предстоящих дел, я решила: этим субботним днем я буду не водителем, а учителем. Почему бы не показать детям, что я им доверяю? Меньше вождения. Больше доверия. Больше веселья детишкам. И все только выиграют.

Я отвела двенадцатилетнего внука в парикмахерскую, где он сам со всем разобрался. Он ведь знал, как постричься, да и к тому же ходил в один и тот же салон уже целый год. Затем отвезла двух внучек (им было по восемь лет) в гипермаркет. По пути мы еще раз изучили списки принадлежностей в их телефонах. План был такой: девочки встречаются у кассы через час и звонят мне. Я подхожу и плачу, однако собрать всю корзину по списку они должны сами. При необходимости девочки, конечно, могли позвонить мне, но я была уверена: внучки со всем справятся. Я с ними уже сто раз по магазинам ходила. Я их учила правильно вести себя в супермаркете, пользоваться тележкой, не отходить далеко друг от друга и искать товары по списку. Я и дочерей когда-то учила тому же самому. Они сперва самостоятельно покупали товары в недорогом магазинчике на Калифорния-авеню, примерно в миле от нашего дома в Пало-Альто. Катались туда на велосипедах и часами мучились выбором: какую же игрушку или сладость купить на карманные деньги. Им никак нельзя было тратить больше доллара, поэтому приходилось все тщательно просчитывать и принимать непростые решения. Дома девочки так и сияли от гордости, демонстрируя маленькие бумажные пакеты с разными безделушками.

Я, наверное, педагог до мозга костей, но для меня поход по магазинам всегда был возможностью научить детей быть самостоятельными – и повеселиться с ними. Почему бы не помочь ребенку освоить жизненно необходимые навыки еще в раннем детстве? И зачем же испытывать стресс в повседневной жизни, если каждую задачу, каждую поездку можно превратить в маленькое приключение? И вот я смотрю, как внучки проходят через раздвижные стеклянные двери гипермаркета, и горжусь ими так же, как когда-то гордилась дочерьми. Поехала обратно в парикмахерскую. Внук уже ждал меня, как и планировалось; руки мастера превратили мальчугана с длинными космами в стильного молодого человека с короткой стрижкой. И вот мы едем по дороге, из радиоприемника звучит Бейонсе, и я лениво размышляю, что бы приготовить на ужин. Мы уже подъехали к гипермаркету, и тут зазвонил телефон. Это была Сьюзен. Я рассказала ей о классной стрижке внука, а дочь спросила, где были девочки.

– За покупками ушли, – ответила я.

– Ты их что, одних отпустила? С ума сошла?

Меня ее испуг удивил. Речь ведь шла о сетевом гипермаркете (Target), а Сьюзен переполошилась так, словно это какое-то опасное место, где детей никак нельзя оставлять без присмотра.

– Они в гипермаркете. Известной и хорошо организованной сети, – ответила я.

– Мама…

– И они умеют ходить за покупками сами. Они мне позвонят или напишут, как все закончат.

Сьюзен разговаривала вежливо, скорее даже сдержанно, но явно разозлилась. Я припарковалась и увидела внучек, ждущих меня внутри. Заглушив двигатель, я уверила Сьюзен, что все с ее дочерьми в порядке.

– Нельзя их просто так оставлять, – ответила она. – Это небезопасно.

– Ну, – начала рассуждать я, пока мы с внуком шли ко входу, – на вид с ними ничего не произошло.

В конце концов все удачно сложилось. Сьюзен какое-то время была в шоке, но я ей еще раз позвонила, стоя на кассе, и подтвердила: с девочками все хорошо и они прекрасно справились с подбором школьных принадлежностей. Более того, им очень понравилось. Они получили немало удовольствия от похода по магазину, а заодно почувствовали себя самостоятельными. Сьюзен тоже кое-что поняла: ее дети отнюдь не столь беспомощны, как ей казалось.

Я не утверждаю, будто каждая мать теперь должна оставлять детей без присмотра в магазине; тем не менее вопрос о том, безопасно то или иное место для ребенка, очень важен. И все-таки нужно понимать, насколько мы доверяем своим детям и их самостоятельности. Для начала неплохо бы отправить ребенка за школьными принадлежностями по списку (я знаю, родители всего мира испытывают стресс всякий раз, когда начинается новый учебный год).

 

Кризис доверия

Каждый родитель должен понять: цифровая эпоха и простота передачи информации привели к кризису доверия, повлияв на нашу жизнь и подход к воспитанию детей. Мы не доверяем сами себе и своим инстинктам, нам сложно доверять супругам и детям, многие боятся соседей и сограждан. Но жизнь без доверия – не жизнь. К чему приводят наши фобии? Страхи и тревоги передаются детям. Те, в свою очередь, растут нервными, напуганными – совсем как мы, и мы потом еще удивляемся, почему деткам не удается начать взрослую жизнь. Неверно полагать, будто проблема сказывается только на семье. Всемирный кризис доверия вредит психическому здоровью, коммуникации, деловым связям, международным отношениям, а особенно – демократии.

Недоверие просочилось во все сферы жизни. Исследование «Барометр доверия – 2018» компании Edelman – попытка измерить доверие широкой общественности к различным организациям – показало: рейтинг США на мировой шкале доверия упал сразу на девять пунктов, это антирекорд страны. Италия переместилась вниз на пять пунктов, Ирландия, ЮАР, Япония и Россия вообще оказались в самом низу рейтинга общественного доверия. То же самое происходит в жилых районах. В недавнем отчете Pew Research говорилось: лишь 52 % американцев доверяют всем или большей части своих соседей. Еще хуже то, что лишь 19 % миллениалов готовы доверять окружающим; по этому показателю они оказались ниже любой другой демографической прослойки.

Пало-Альто – одно из самых безопасных мест в Америке; но даже здесь редко увидишь, как дети одни играют на улице или идут в школу. Когда мои дочери были маленькими, детишек можно было встретить повсюду. У нас даже были дорожные знаки для водителей: «Осторожно – дети!» Этих знаков больше нет. Детишки теперь проводят все время у себя во дворе, а чаще даже и вовсе не выходят из дома и играют в телефон. В отношении детей мы перестали доверять соседям и тем более – детским садам. Блоги, посвященные воспитанию детей, пестрят заголовками наподобие «Можно ли доверять няне?» или «Десять вещей, которые детские сады скрывают от родителей». Приходится всюду устанавливать камеры. Даже в дневных передержках для собак! О том, как это все влияет на школу, лучше и не думать. Учителю запрещено оставаться в помещении наедине с учеником. Нам нельзя даже обнимать учащихся. У меня были неприятности в старшей школе Пало-Альто: я подвезла подростка на своей машине; мне пришлось доказывать, что это был мой внук, заглянувший к нам на занятия. Учителям теперь не доверяют выполнение их работы. Поэтому педагогов грузят госэкзаменами. Никто уже и не верит, будто учитель преподает именно то, что требуется, и когда ребенок не может справиться с экзаменом, все винят педагога, а не устаревший учебный план или нехватку ресурсов. Родители ни на кого не могут положиться – ни на администрацию, ни на учителей, ни даже на других учеников и их родителей. Почти половина преподавателей уходят из профессии через пять лет. Когда спрашиваешь у них почему, основные причины одни: недоверие и неуважение. Во многих штатах наблюдается дефицит учителей, и ситуация лишь усугубляется.

Как и все, я слушаю/читаю новости в режиме 24/7. Я тоже постоянно узнаю о пугающих происшествиях и понимаю, почему родители боятся всего на свете. Бояться вполне нормально, особенно когда никто ни на кого не полагается, никто ни в чем не уверен. Совсем недавно я встретилась с бывшей ученицей и ее двухмесячным ребенком; мы поговорили, и девушка призналась: она была не уверена, стоит ли рожать ребенка в столь небезопасном мире. Господи, и это в Пало-Альто! Мы примеряем на себя все прочитанное в интернете, а читаем мы чересчур много ужасов. Я пожила во Франции и Швейцарии, до сих пор путешествую по миру ради участия в конференциях и могу сказать по своему опыту: американцы трусливее многих. Важно ознакомиться со статистикой и пересмотреть свои взгляды на реальную степень опасности.

Мир и вправду стал безопаснее. Выдыхайте. Вот простой тезис, который стоит повторять как мантру: большинству людей можно доверять.

Стивен Пинкер написал поучительную книгу «Просвещение сегодня: доводы в пользу разума, науки, гуманизма и прогресса» (англ. Enlightenment Now: The Case for Reason, Science, Humanism, and Progress), где подробно и тщательно рассмотрел шаблоны и стереотипы. Рассуждая о наших страхах в отношении все более опасного, непредсказуемого и негостеприимного мира, он заявляет: вопреки тому как наша жизнь обрисована в СМИ, с их историями про эпидемии, войны и преступность, статистика четко демонстрирует, что люди стали жить дольше, воевать и погибать на войне гораздо реже. Убийства тоже становятся редкостью. Как и насилие в отношении женщин. Все больше детей ходит в школу, в том числе девочек. Большая часть населения мира умеет читать и писать. Мы тратим гораздо больше времени на отдых, чем наши предки. Многие болезни искоренены. Голод случается нечасто, и можно утверждать: уровень жизни поднялся во всех отношениях, причем как за последние двести, так и за двадцать лет. Об этом говорят и многие организации. Согласно отчетам ФБР и Бюро юридической статистики, уровень насильственной и экономической преступности снизился с 1990 года, хотя шестеро из десяти американцев верят в обратное.

Управление по делам несовершеннолетних и предупреждению ювенальной преступности сообщает, что с 1999 по 2013 год значительно снизилось как количество пропавших без вести детей, о которых известно полиции, так и частота новых случаев пропажи детей. Согласно Отчетам о пропавших без вести и неустановленных личностях Национального центра информации о преступлениях (англ. National Crime Information Center), в 2016 году без вести пропавшими считалось 33 706 детей в возрасте до 18 лет, в 2017-м – уже 32 121 ребенок. Более того, согласно Национальному центру по делам пропавших без вести и эксплуатируемых детей (англ. National Center for Missing and Exploited Children), дети чаще сбегают или похищаются членами семьи, чем оказываются в руках незнакомцев, хотя последний вариант куда опаснее. Стивен Пинкер на протяжении не одной сотни страниц докаывает: насилие в отношении людей становится все более и более редким явлением – и данные указывают на это.

Да, я знаю, нас всех кормят рассказами об очередной школьной перестрелке или суде над серийным педофилом, запугивают родителей тысячами статей и репортажей о страшных вещах, которые могут случиться с их детьми. Так уж работает медийный бизнес: плохие новости привлекают больше внимания, чем хорошие, а уж стрельба в школе гарантированно вызовет резонанс в социальных сетях. Сложно принять бóльшую, чем когда-либо, безопасность мира, если информационное пространство заполнено всякими ужасами. Но мир и вправду стал безопаснее. Выдыхайте. Вот простой тезис, который читателю стоит повторять как мантру: большинству людей можно доверять.

Не говорите детям, будто людям в целом нельзя доверять; гиперопека, от которой дети лишаются всякого шанса стать самостоятельными, – большая глупость. Разве мы не хотим, чтобы наши потомки были открыты миру и готовы воспользоваться возможностями, шансами, данными им жизнью? Но нужно с чего-то начать. В первую очередь – побороть страх, вновь обрести доверие к самим себе и окружающему миру. Все начинается в родном доме – с родителей.

 

Доверие к себе

Доверие в семье – этим кирпичом выложена дорога ко всем прочим описанным в этой книге ценностям.

Я уже говорила, порой человеку не стоит копировать подход своих родителей, то есть воспитывать детей так же, как когда-то воспитали его самого. Однако если вы с партнером тщательно обдумаете прошлое и если вы действительно примете ценности системы 5С, то вполне можете положиться на инстинкты при воспитании детей. И даже должны. Почему? Потому что вы и только вы знаете, какой подход подойдет вашей семье. Вы можете вдруг отвергнуть принятые в вашей культуре взгляды на воспитание детей как ни на что не годные. Или обнаружить, что ваш педиатр и соседи не правы. Вы и только вы действительно понимаете нужды своей семьи, разбираясь в ней лучше любого специалиста по воспитанию детей – включая меня. Пусть я и пишу книгу для родителей, я совершенно незнакома с чужими семьями и чужими детьми. Наилучшим образом реализовать названные мной универсальные принципы может только сам родитель.

Моя задача – направить читателя, а не написать четкую инструкцию по применению; родители должны доверять своим знаниям и навыкам, ведь человек, не доверяющий себе, не сможет привить это качество детям. Я прекрасно понимаю, насколько все это сложно. В социальном плане могут возникать проблемы, если не следовать общим правилам и не повторять за окружающими, даже когда эти правила явно не подходят вашим деткам. Даже если само исполнение правил усложняет вам жизнь.

Родители боятся, что у их детей ничего не получится – и это будет вина папы с мамой. Мы не в силах заглянуть в будущее, но почему-то уверены: какое бы решение ни приняли, обязательно все испортим. Наша культура приучила нас бежать за советом к специалисту по всякому вопросу. Когда речь заходит о детях, тут как тут появляются специалисты по синдрому дефицита внимания (и гиперактивности), аутизму, психологи и психиатры, целая армия врачей. Некоторые семьи нанимают отдельного репетитора для каждого ребенка, по каждому классу и каждому предмету. Столь глубокая специализация отучила родителей думать самостоятельно и брать на себя ответственность за воспитание детей. Почему-то мы убеждены: посторонние лучше знают, что нужно детям. Но это не так. Нужно доверять себе и своему пониманию нужд семьи и детей.

 

Сказано – сделано

Итан, мой внук, в два с половиной года все еще не говорил ни слова. Он сам ходил, спокойно спал всю ночь, знал, какая еда ему по душе, но говорить никак не получалось. Родителей может нервировать сам факт отставания их ребенка в развитии, и тогда важно поинтересоваться, что вообще происходит. Не стоит, однако, забывать: некоторые дети попросту осваивают определенные навыки с задержкой. Про взрослых можно сказать то же самое. Как правило, речь идет об индивидуальных особенностях, никак не влияющих на интеллект или способности человека. Моя дочь Джанет тоже так думала, по крайней мере поначалу. А потом мы забеспокоились. Когда же Итан заговорит? Джанет отвела сына к педиатру, а тот порекомендовал специалиста, уверив: поводов для беспокойства нет, многие дети нуждаются в помощи логопеда. Мы обратились к специалисту. Итан очень старался (ну, насколько мог), но после нескольких занятий говорить так и не начал.

Тогда его родители сами взялись за проблему. Читали книги каждый вечер, каждый выходной, после каждого дневного сна. Купили кассетный магнитофон, большие наушники и аудиокниги для детей (даже сами записали несколько рассказов). Итану они очень нравились. Он сидел в гостиной в наушниках, поначалу просто слушая. Ему нравилось ездить на машине и гулять в наушниках. Мы успокаивали себя, говорили себе: график нормального развития ребенка существует только в книжках для родителей – а дети таких книг не читают. Я даже выяснила, что Эйнштейн до трех лет не разговаривал. Итан попал в хорошую компанию. Прошло больше трех месяцев такой терапии, и Итан начал говорить – и не отдельными словами, а полными предложениями. Ему всегда нравились лифты, и одна из первых фраз мальчика звучала так: «Я хочу покататься на лифте». Он еще много лет переслушивал эти кассеты, да и до сих пор любит аудиокниги. Парень читает больше всех в классе и в команде по школьным дебатам. Родители сомневаются в себе, если дети не развиваются по намеченному пути.

Когда мои дочки были совсем еще маленькими, я не могла научить их хорошему поведению за столом. Я все откладывала и откладывала этот урок. В каком возрасте пора учить манерам, я не знала. Оказалось, человек этому учится с первых приемов пищи. Не существует «детского» поведения. Если не приструнить ребенка с самого начала, он так и будет считать, что правильно ведет себя за столом. Избавить человека от плохих привычек намного сложнее, чем изначально приучить к хорошим. Жаль, я не знала о важности усвоения хороших манер в раннем детстве, в итоге я потратила немало времени на исправление ошибки. В 70-х годах каждый наш семейный ужин превращался в хаос и сплошное нытье – и это сводило меня с ума. В ресторанах все было еще хуже, особенно пока мы жили в Швейцарии и Франции. Я смотрела на другие семьи, безукоризненное поведение детей и думала: что я сделала не так? Швейцарцы и французы не позволяли малышам вести себя как попало. И дети терпеливо сидели на месте, ожидая блюдо. У их родителей и близко не было похожих на мои проблем. Как-то несколько лет спустя в одном итальянском ресторане в Маунтин-Вью мои дочери начали пулять друг в друга горохом. Одна горошина отскочила от головы Стэна, и я рассмеялась: это действительно смешно. Нас вывели из ресторана. Мы туда много лет уже не ходим.

Родители сомневаются в себе, если дети не развиваются по намеченному пути.

Дочери в конечном счете выучились манерам, и я поняла: их поведение вовсе не было причиной считать себя плохой матерью. Скорее оно говорило о том, сколь многое мне предстояло узнать. Вот такой вопрос: многие ли растут в семьях, построенных на доверии? Совсем немногие. Я вот не могу этим похвастаться: как уже говорила, отец контролировал семью во всех отношениях, и мы с мамой боялись слово поперек сказать. Зачастую у человека так и не получается сформировать доверительные отношения, зато он легко впадает в гнев, разочарование, депрессию. Порой кажется невозможным доверять самому себе, что уж говорить о детях. Если вы узнаете себя и свой опыт в этих словах, запишите все неприятные высказывания родителей в ваш адрес, все случаи злоупотребления доверием, все причинявшее вам боль или злившее вас. Проанализируйте записи. Будет непросто, но, поверьте, вполне полезно. Задайтесь вопросом: ваши родители правы? Или в их злости на вас не было вашей вины? Ваше детство плохо из-за вас или вам просто не повезло родиться в неблагополучной семье? Почему с доверием в вашей семье были проблемы? Может, ваши родители выросли в среде, где доверие было роскошью? Взрослый человек способен заглянуть в прошлое и понять ошибочность утверждений своих родителей, осознать: он был заложником их эмоционального кризиса.

Анализа собственных неприятных воспоминаний достаточно, чтобы понять прошлое и обрести веру в свои родительские качества. А еще полезно составить список вещей, которые у вас хорошо выходят. Звучит просто, но такой список делает увереннее в себе. Каждый из нас в чем-нибудь, да хорош. Я в начале семестра прошу своих студентов сделать то же самое. Они задают друг другу вопросы в попытках выяснить, что лучше всего получается у собеседника. Поначалу детишки стесняются, причем как берущие интервью, так и интервьюируемые. Многие из них убеждены, будто вообще ничего не умеют, – трагичное следствие негативного опыта в школе и дома. Однако настойчивость и творческий подход к вопросам помогают обнаружить совершенно особые таланты: кто-то хорошо жонглирует, другой лучше всех выгуливает собаку, третья – отличная сестра, а иной умеет выслушать. Эти разговоры помогают сформировать доверительную среду в классе, а ученики обретают уверенность в будущем успехе.

Родителям полезно найти верящих в их способности и воспользоваться таким подходом. Кто поддержит и подтвердит: для семьи вы делаете все лучшее? Окружите себя друзьями, которые вернут вам веру в себя, если что-то пойдет не так – а это обязательно случится. Неважно, с какими проблемами приходится столкнуться родителям, – результаты действий всегда перед глазами.

Окружите себя друзьями, которые вернут вам веру в себя, если что-то пойдет не так – а это обязательно случится.

Посмотрите на своих детей. Понаблюдайте за ними. Поговорите с ними. Счастливы ли они? Хорошо ли им живется? На нас влияет многое и многие, особенно другие люди с их мнением, и мы в итоге забываем просто посмотреть на семью и прикинуть, что у нас получается, а что – нет.

Если что-то не получается, пересмотрите свои методы. Нужно честно оценить ситуацию, не виня себя почем зря. Любому родителю приходится нелегко. Но сложности не причина сдаться: нужно еще больше верить в себя.

 

Доверяйте ребенку – и заслужите его доверие

Чтобы поверить в себя и свои силы, нужен кто-то верящий в тебя. К сожалению, у детей зачастую такого друга нет.

Расскажу историю Майкла Вана, учившегося у меня. В 2013 году Майлк трудился главным редактором Campanile, газеты старшей школы Пало-Альто, и сталкивался с обычными для школьников всего мира проблемами. Давить на Майкла начали рано. «Воспитывали меня строго. Постоянно твердили: если я не буду хорошо учиться, то стану бомжом». Учителя в начальной школе тоже не были к нему благосклонны. Майкл всем казался уставшим и расстроенным, но он с трудом просыпался в семь утра и ничего не соображал в такую рань. Порой он смотрел на лист бумаги и не мог прочесть, понять написанное и в итоге махнул на себя рукой: все равно ничего толкового из него не выйдет. Близкие не понимали, почему он себя так ведет, что им движет. «Сверстники и учителя постоянно читали мне нотации, говорили, что если бы я следовал правилам и был внимательней, то все бы у меня получалось. В конечном счете это стало частью моей личности: чем бы я ни занимался – все в глазах людей превращалось в недостаток».

Ко времени, когда он очутился в моем классе, Майкл, по его словам, «выгорел уже, словно кучка пепла». Он придавал значение только школьной газете, но ему едва хватало силы воли работать в редакции. И все же он не сдавался. Познакомившись с ним, я увидела очень умного, но растерянного ребенка: он приходил на уроки и не понимал, чем ему хочется заняться, о чем писать. Росту в нем было метр восемьдесят – здоровяк! Неуверенный в себе человек таких размеров действительно выделяется. Мне такие ученики встречаются часто. Пугливые бунтари. Сотрудничать не хотят. Трудные ребята, даже агрессивные порой, а все из-за самобичевания. Самооценка у них столь низкая, что они нередко огрызаются из желания доказать самим себе: не так они плохи, как все думают.

Как-то вечером, когда мы собирали очередной номер газеты, Майкл трудился над домашней работой по музыкальной теории. Он вспоминает: «Я совершенно выдохся, силясь понять это задание, и делал его через одно место. Сверстники поделились мудростью, которую я, конечно же, никогда раньше не слышал: соберись, тряпка, и работай». Другие ученики постоянно его дразнили, и Майкл, как и всегда, подумал, что не справится. Я заметила происходящее и подошла к детям, сказав им: «Майклу нужно больше времени, ведь он умный». Он и в самом деле был талантлив – ему просто нужно было сосредоточиться. Парень просто хотел все сделать правильно, а не тяп-ляп второпях. Тогда он впервые услышал от взрослого теплые слова в адрес своих способностей и интеллекта. «Оказывается, кто-то в меня верил и не стеснялся показать это перед учениками, смеющимися надо мной. Мне было приятно. Такое отношение помогло мне не раскиснуть окончательно».

Для Майкла тот день ознаменовал поворотный момент. Мальчик-то и впрямь умный, просто порой не очень внимательный. Он впервые поверил в себя и с тех пор обращался к этой вновь обретенной уверенности всякий раз, когда ему уже во время получения бакалавра приходилось решать проблемы или сталкиваться с людьми, утверждавшими, будто у него ничего не выйдет. Он окончил Университет Джона Хопкинса по специальности «Неврология», теперь занимается психоневрологическими исследованиями там же. Майклу случайно попался человек, поверивший в него, и эта встреча все изменила. Родителям и учителям нужно знать: одного слова или предложения достаточно, чтобы спасти или разрушить ребенку жизнь. Мы забываем, сколь важны мы детям, как сильно влияем на их уверенность и самооценку.

А все начинается с доверия, с признания способностей и сил своего ребенка, несмотря на все неудачи, сюрпризы и сложности воспитания. Доверие придает сил ученикам в классе и взрослым во всем мире – и начинается все гораздо раньше, чем можно подумать. Младенцы с надежной привязанностью к родителям – то есть малыши, которые чувствуют, что могут доверять отцу с матерью и полагаться на них, – избавлены от многих поведенческих, социальных и психологических проблем во взрослой жизни. Фундаментальное ощущение собственной безопасности и уверенности в себе зиждется на родительском доверии. Именно поэтому дети чутко подстраиваются под окружение. Они словно бы запрограммированы найти того, кому можно доверять, и так реализовать свои потребности. Исследования показали: уже в возрасте четырех лет ребенок способен точно определить, кому из взрослых можно доверять, и затем обращаться именно к ним. Я постоянно наблюдаю такое у своей четырехлетней внучки Авы. Когда я захожу в дверь, она улыбается мне, но порой убегает и прячется. Она меня знает и все же постоянно присматривается ко мне, выясняет, можно ли мне доверять.

Помните: доверие должно быть взаимным. То, насколько дети вам доверяют, скажется на их способности к доверию. Если ребенок не может полагаться на мир вокруг него и близких людей, а они не верят в ребенка, проблем возникает немерено. Ученые доказали: дети, которых учителя считают ненадежными, становятся агрессивнее и хуже социализируются, например не хотят работать или делиться с другими. Недостаток доверия приводит к социальной изоляции и одиночеству. Если ребенку никто не доверяет или он сам никому не доверяет, справиться с этим сложно. Человек растет, зная, что он не заслуживает доверия, – и в итоге начинает считать это частью своего характера. Отношения в каком-то смысле «перевернуты». Ребенок начинает соответствовать своему образу мыслей – и страдает от этого.

Родителям и учителям нужно знать: одного слова или предложения достаточно, чтобы спасти или разрушить ребенку жизнь.

И как же построить доверительные отношения с ребенком – и научить его полагаться на себя? Мы думаем о доверии, когда даем подростку ключи от машины или в первый раз оставляем двенадцатилетнего дома одного. Но мы недооцениваем способности детей, особенно младенцев. Доверие формируется с самого рождения. Обычно мы не задумываемся о доверии малышу, а надо бы. Младенцы гораздо умнее и наблюдательнее, чем принято думать. Ребенок смотрит на взрослых с первого дня. Можете мне в этом поверить. Младенец следит за каждым шагом окружающих его людей. Учится добиваться от них нужного. Прекрасно понимает, что и зачем делает. Видит, как вы меняете ему пеленки. Умеет заставить вас улыбнуться. Или плакать. Быть может, ребенок и зависит во всем от родителей, но он куда умнее, чем может показаться. Нужно реагировать на потребности малыша, особенно когда он еще совсем маленький; и дитя поймет: вам можно доверять. Это даст возможность преподать ребенку важнейшие жизненные уроки.

Итак, поговорим о сне. И доверии. Как с помощью доверительных отношений решить эти ставшие уже притчей во языцех проблемы детского сна?

Сон был очень важен для моих дочерей в младенческом возрасте, но не менее важен он был и для меня с мужем – мы бы просто не пережили нескольких лет недосыпания. Мы же не вампиры! Сон имеет ключевое значение для любого родителя, и он стал проблемой международных масштабов. Вопросу о том, как усыпить ребенка, посвящены целые книги. Я же воспринимала сон как процесс, связанный с доверием, – и как навык, который можно привить. С самого рождения младенец постигает мир и настраивает свои циркадные ритмы; и хотя биологические часы моих дочерей, как нам казалось, настроились не на тот континент, девочки освоили важнейший навык маленького ребенка – умение заснуть. Мне и в голову не приходило, что проблемы со сном могут возникнуть по прошествии первых шести недель жизни. Да и откуда бы взяться трудностям? Это ж одна из тех трех вещей, которые всякий человек умеет с рождения: есть, какать и спать.

Дети растут, и их мозг продолжает развиваться во сне. Сон – естественное состояние младенцев и детей ясельного возраста. Я верила, мои дочери обладали врожденным навыком засыпания, – и всегда была готова помочь им в случае чего. В младенчестве дочек с деньгами в семье было сложно. Кроватку для Сьюзен я смастерила из плетеной корзины для белья и положила туда небольшой, но очень приятный матрас. Сьюзен до сих пор пользуется этой корзиной, хотя, конечно, и не спит в ней больше. Задача была простая – присматривать за детьми, обеспечивая их безопасность. Они с самого начала спали в отдельных кроватках в собственных комнатах, не считая того времени, когда мы жили в небольшой квартирке в Женеве, где комнат на всех не хватало и Энн спала рядом с нами на одеялах в коробке. К счастью, наши дети не болели и не мучились коликами, иначе пришлось бы присматривать за ними куда внимательней.

Все же я думаю, что мой подход оправдан в большинстве случаев. Я просто укладывала дочерей на живот, похлопывала по спине и усаживалась рядом на несколько минут – и девочки засыпали самостоятельно. Если их что-то беспокоило и дочери принимались хныкать или плакать, я в первую очередь проверяла, не голодны ли они и не надо ли сменить подгузник, а потом снова успокаивала парой нежных похлопываний по спине, и девочки снова засыпали. Сейчас я, конечно, знаю: лучше всего укладывать младенца на спину и хлопать по животу. Маленькие дети спят короткими циклами, нередко просыпаются и начинают плакать или хныкать, но, как правило, им несложно снова заснуть. Я всегда была рядом, готовая утешить дочерей, но необходимости брать их на руки обычно не возникало. Я верила, они вполне могут заснуть самостоятельно, – и они с этим справлялись. К трехмесячному возрасту каждая из моих дочерей спокойно спала всю ночь напролет. В ясельном возрасте они спали по двенадцать часов, с семи вечера до семи утра. Такой режим был благословением для нас со Стэном. Время наедине необходимо любой паре молодых родителей.

Я осознавала, что должна доверять своим дочерям, но я понимаю, родителям порой сложно демонстрировать подобное доверие. Обычно родители лишь приучают бояться: считают, будто ребенку страшно засыпать самостоятельно, мама с папой всегда должны быть рядом, дитя ничего без них не сможет. А почему дети боятся засыпать? Именно потому, что их родители вот так себя ведут.

Я никого ни в чем не виню. Я лишь хочу пояснить, как наши мысли влияют на детей.

Ребенок должен быть с вами, но не нуждаться в этом.

Многие родители исходят из собственных опасений и сомнений: разве ребенок не нуждается в них? А если не нуждается, то что же они за родители такие? Моя мысль красной нитью проходит через всю книгу: ребенок должен быть с вами, но не нуждаться в этом. Эта напряженность в отношениях формирует проблемы со сном. Дети могут прекрасно спать без вас, нужно лишь поверить в это – и приучить к такому порядку. Кровать должна стать желанным местом, а не страшным. Дети учатся успокаивать сами себя по возможности, посасывая палец или пустышку, играя. Мои дочери всегда спали с мягкими игрушками. Я иногда просыпалась и слышала, как Сьюзен разговаривает со своим плюшевым мишкой. Джанет все время пела в постели. И им было хорошо. Нам удалось построить доверительные отношения, и дочери поняли, что могут развлекаться и самостоятельно удовлетворять многие из своих потребностей, – это давало нам со Стэном немало времени на сон! Взаимовыгодное сотрудничество, так сказать.

По мере взросления детям нужно давать все больше возможностей для формирования зрелой личности, достойной доверия. Не забывайте: подход к воспитанию детей формирует семейную культуру. Необходимо тщательно обдумывать каждое действие на предмет того, поспособствует ли оно формированию доверительных отношений или же «перекроет кислород» ребенку. Любое достижение маленького человека укрепляет его веру в себя. Пусть сам завяжет шнурки, оденется и сходит в школу – мелочь, а полезно! Дети ведь осознают ощутимые результаты своих действий.

Конечно, не стоит доверять маленькому ребенку сложный выбор, требующий анализа, но можно направить его к лучшему из возможных вариантов. Если я дам девятилетнему внуку леденец на палочке и скажу, что есть это нельзя, то все равно ведь съест. А если же я ему расскажу, насколько сахар вреден, от него может случиться кариес, а сладости перед ужином портят аппетит, то мальчик научится самостоятельно выбирать наилучший вариант. Ну ладно, он наверняка все равно съест этот леденец, но если постоянно вести работу такого рода, ребенок со временем привыкнет к здоровому образу жизни. И тогда уже можно будет доверить ему уход за собой.

Доверие и самодоверие проявляются по-разному в зависимости от возраста. Немаловажную роль играет кормление. Я дочерей старалась как можно больше кормить едой, которую можно есть руками, как только они научились кушать твердую пищу. Так они научились питаться самостоятельно. Я помню, как они выбирали еду, попросту выкидывая все неугодное со столика. Да, пол после этого был грязный, но важно то, что дочери умели питаться самостоятельно и определять свою сытость. Чуть позже, примерно в пятилетнем возрасте, девочки вполне могли ответить на вопрос, голодны ли они. Конечно, я с собой постоянно таскала легкие закуски, на случай, если дети ошибутся. Все знали: если мы не дома, у меня с собой есть йогурт. Голодному ребенку и теплый йогурт пойдет впрок. А если мы отправлялись в долгий путь на машине, я им сразу говорила: никаких ресторанов и кафе по пути не будет еще несколько часов, а потом спрашивала, хотят ли они поесть. Их ответам я доверяла.

Доверительные отношения с подростком строятся поэтапно. Возьмем, к примеру, поход по магазинам – одно из моих любимых занятий с точки зрения педагогики:

1) сначала всё делают родители – выбирают и покупают нужные вещи;

2) потом берут ребенка с собой и позволяют ему самостоятельно выбирать товары (в таком случае полезно еще и сразу озвучить бюджет: это поможет научить ребенка ответственности в денежном вопросе);

3) ребенок научился самостоятельно собирать все нужное в корзину – можно договариваться о времени встречи на кассе, где отец с матерью рассчитаются за покупки;

4) ребенок умеет отвечать за потраченные средства – можно дать ему банковскую карту и отправлять по магазинам без сопровождения, благо в наши дни банки нередко позволяют разрешать несовершеннолетним пользоваться картами родителей. Бесспорно, нужно проверять списания средств, а также научить подростка сверяться с выпиской по карте в конце месяца.

Понять, можно ли доверять подростку, можно еще одним простым способом: проверить, держит ли человек слово. Ребенок обещает вернуться домой к восьми вечера. Вернулся ли? Если нет, то позвонил ли? Если ему можно доверять, стоит потихоньку давать подростку больше свободы – и ответственности. Если он все еще не научился приходить домой вовремя, поговорите об этом, чтобы в следующий раз сын или дочь сдержал(а) обещание. Дети порой не отличаются пунктуальностью. Не сдавайтесь! Пусть человек учится. Навыков управления временем недостает многим взрослым, не случайно этому вопросу посвящено так много книг и самоучителей. Тайм-менеджмент – одна из ключевых черт успешного человека. Если ребенку не доверяют, если он не ощущает себя надежным, стоящим доверия, ему сложно будет стать самостоятельным. Основная проблема в том, что такой ребенок не научится доверять себе, верить в себя, уважать себя. Если взрослый постоянно трусит и крутится вокруг детей, дети растут трусливыми. А ведь они сами должны идти на риск. Дети следуют модели, которую им задают родители. Я боюсь высоты, но мне не хотелось, чтобы мои дочери ее боялись, и я не демонстрировала им свою фобию. Я позволяла им лазать по шведским стенкам и другим сооружениям на детской площадке, а сама оставалась внизу. Мои девочки ничего не боялись.

Вот еще одна полезная мантра для родителей: пусть дети рискуют. Возможно, ее придется заучить и повторить про себя много-много раз. Все же нередко родители инстинктивно отторгают эту мысль.

 

Доверие в действии

Порой можно добиться удивительных результатов. Уже шестнадцать лет я вожу группу из пятидесяти двух учеников в Нью-Йорк. Мы посещали редакторов лучших изданий страны, изучали реальную журналистику. Мы встречались с сотрудниками New York Times, Wall Street Journal, Vanity Fair, Sports Illustrated, а также с Дэвидом Ремником (редактором New Yorker) и другими ведущими журналистами, например Андерсоном Купером. Каждый год это мероприятие проходило по-разному, но всегда было удивительным и потрясающим опытом, от которого мы с детками приходили в восторг; в Пало-Альто о наших поездках слагают легенды.

Все хотели в Нью-Йорк. В поездках я ставила перед собой несколько задач: предоставить ученикам свободу, позволить им открыть для себя один из лучших городов нашей страны, показать детям: они способны на большее, чем думают. И пожалуй, самый ценный урок, который я могла преподать старшеклассникам – без пяти минут студентам, – убедить их, что они не потеряются в большом городе. И совсем не лишне, если ученики получат удовольствие от поездки – на скуку мне еще ни разу не пожаловались. По утрам мы посещали офисы различных изданий, разговаривали с редакторами; дети вместе со мной ездили на метро – если, конечно, я сама ухитрялась не заблудиться. В половине случаев я не знала, куда идти, и детей воодушевляла возможность вести меня. Они гораздо лучше меня ориентировались по карте в 90-е и по навигатору в нулевые и позже. Они видели, как я, заплутав, узнаю дорогу. Заблудиться не так уж и страшно, главное – не паниковать. А я никогда не паниковала, даже когда зашла с половиной своей группы в поезд и вдруг увидела, как вторая половина отчаливает в противоположном направлении.

Бывали, конечно, и трудности, но детки с гаджетами всегда добирались до места встречи, даже отклонившись от маршрута. За все эти годы у меня ни один ребенок не потерялся. Один раз у меня потерялась сопровождающая, чуть не опоздавшая на обратный рейс в Сан-Франциско, а вот дети не терялись никогда. По вечерам мои ученики делились на группы по четыре человека и отправлялись в свободное плавание по городу. Как я и думала, они прекрасно справлялись без меня. Я также позволяла детям участвовать в обсуждении планируемых экскурсий, они сами решали, куда нам пойти вечером.

Вот еще одна полезная мантра для родителей: пусть дети рискуют.

К сожалению, сейчас старшеклассников не отпускают даже на пять минут без сопровождения. Ребенку важно научиться ориентироваться в большом городе, но школа ему в этом не поможет.

 

Утраченное доверие

Каким бы хорошим (или плохим) родителем вы ни были, ребенок в какой-то момент рискует злоупотребить вашим доверием – и утратить его. И это тоже важный жизненный урок.

Мне один ученик сказал, что он помогал своему другу, когда у того «возникли неприятности». Я подумала: «Какой хороший парень!» Но оказалось, он все это время просидел в торговом центре через дорогу от школы и не пришел на урок не ради «помощи другу», а ради печенья! И да, мне пришлось с ним серьезно поговорить. Когда он пришел на следующий день, я ему сказала: «Я знаю, ты был в ТЦ. Теперь ты обязан купить мне печенья». Я часто обращаюсь к юмору в таких ситуациях, если проступок не слишком серьезен. Но мне важно «наказать» врунишку, пусть даже и в шутливой форме. Ребенок должен активно стремиться восстановить утраченное доверие. Это помогает понять последствия проступков. Я, конечно, не веду себя как зануда или скряга. Чувство юмора помогает не испортить отношения. Естественно, меня подобные ситуации расстраивают, и я стараюсь наказать детей, ведь доверие не должно означать безответственности с их стороны, однако и наказание не должно нарушать сложившегося доверия. Напротив, доверие нужно укреплять.

Я всегда говорю: недостаток доверия и уважения создает проблемы, решить которые было в ваших силах. Доверяйте, чтобы заслужить доверие. Возникли проблемы с доверием? Не надо злиться и разрывать отношения, нужно постараться все уладить. Сколько браков удалось бы сохранить, если б людям хватило ума просто сесть и поговорить. Ученики хотят, чтобы я им доверяла, даже если они напортачили. Я своими действиями показала тому прогульщику: он важен для меня, хоть его поступок меня и разочаровал. Я дала ему шанс исправиться и восстановить мое доверие. И случилось чудо: мальчик больше никогда не косячил. Вышесказанное относится и к более серьезным проступкам. Однажды я обнаружила, что некоторые ученики хранят пиво в фотолаборатории и распивают на территории школы. Они там целыми часами зависали, а я думала, они проявляют пленку… Но как-то раз я подслушала их разговор и поняла, что происходит на самом деле. Понаблюдав в течение нескольких дней, я вызвала всех к себе в кабинет. Разговор был долгий и непростой. Могу точно сказать, ребята не на шутку перепугались. Я на них не кричала, но дала понять: я разочаровалась в них, они утратили мое доверие и подставили всю нашу редколлегию. К сожалению, когда речь заходит о серьезных нарушениях порядка, например употребление алкоголя и наркотиков на территории школы, издевательства над другими учениками или сексуальные домогательства, я уже ничего не могу поделать.

Какими бы хорошими ни были папа с мамой, дети в какой-то момент перестанут им доверять.

Учитель обязан об этом сообщить в администрацию. Эта практика применяется в большинстве школ нашей страны. Я доложила о случившемся куда следует, и детей отстранили от занятий на целую неделю, о чем, кстати, теперь написано у каждого в аттестате. Из выпуска газеты за ту неделю пришлось удалить все их статьи. К счастью, никто из них больше так не делал. Они действительно сожалели и раскаивались. Мы обсудили ситуацию, и я смогла им объяснить, почему мне пришлось доложить о произошедшем. Подростки поступили недальновидно – так нередко случается. Я их простила, они усвоили урок, и нам удалось восстановить доверительные отношения, столь важные для моих занятий.

Горькая правда родительства: какими бы хорошими ни были папа с мамой, дети в какой-то момент перестанут им доверять. У нас в семье тоже на непродолжительное время случился разлад, и мы до сих пор об этом хорошо помним. Представьте ситуацию: три девочки-подростка одновременно захотели водить машину. Небогатой семье такое просто не потянуть. Сьюзен достался наш «Вольво» 1963 года выпуска – с механической КПП, между прочим! Мы эту машину купили еще в Европе, потом переправили в Калифорнию. «Вольво» на тот момент выпускал самые безопасные автомобили. Идеальное решение для неопытного водителя: такой железный конь мог пережить почти любую аварию, а вот другим маркам в столкновении с ним везло куда меньше. Это не машина, а танк: сплошная сталь, никакого пластика. К тому времени, как наш «Вольво» достался Сьюзен, он проехал уже больше 300 тысяч миль, но машина все еще была в неплохом состоянии. Когда Сьюзен сдавала экзамен на права, сотрудник Департамента автотранспорта был в ужасе! Дочь блестяще справилась с экзаменом, и мне кажется, все дело в том, что инструктору хотелось побыстрее вылезти из этого корыта.

Итак, со Сьюзен разобрались, а что делать с Джанет и Энн?

Позволить себе купить еще два авто мы не могли. И тут мне попалось на глаза выгодное предложение: еще один вполне надежный «Вольво», четырехдверный седан в сдержанных коричневых тонах по моде 70-х. Выгодные сделки я люблю, как и шведского автопроизводителя. Так что я купила эту машину и, как мне тогда показалось, весьма творчески подошла к проблеме, о чем до сих пор вспоминаю с улыбкой. Сначала я отдала автомобиль Джанет, учившейся в Стэнфорде на первом курсе. Она хотела забрать машину с собой на учебу, но я сказала, что в кампусе с парковкой беда, да и удовольствие это не из дешевых и лучше оставить транспорт дома. Она согласилась. А поскольку седан большую часть времени стоял у нас, я решила «подарить» его и Энн, тогда еще старшекласснице. Обе думали, это «их машина». Немного лжи во спасение.

Знаю, идея безумная, но целый год мы так и прожили – и никто не догадывался. А потом в один прекрасный день обе выяснили, что им «подарили» одну и ту же машину. Очевидно, это открытие их не воодушевило. Мягко сказано! Они были в ярости. Я извинилась и попыталась объясниться. Меня в конце концов выслушали. Я понимала, девочки чувствовали себя обманутыми, и сказала, почему так поступила: я хотела сделать подарок им обеим. Меня простили – отчасти когда я согласилась купить еще один подержанный автомобиль, но все же и потому, что я выслушала дочерей. Выслушать всегда полезно. К тому же мы все изрядно повеселились. Потом. Они до сих пор вспоминают эту историю. По крайней мере, теперь они признают, насколько творчески я подошла к вопросу, а уж я это умею. И теперь Энн, получая от меня подарок, каждый раз спрашивает, не собираюсь ли я подарить его и Джанет.

Когда дети устраиваются на работу, их вера в себя, собственные идеи и сотрудников становится весьма ценным дополнением. Человек, лишенный страхов, имеет больше шансов на успех, особенно если мыслит новаторски. Я помню зарождение Google, дни, когда Ларри Пейдж и Сергей Брин – основатели компании – арендовали цокольный этаж и гараж дома Сьюзен под свой первый офис. Молодым айтишникам пришла в голову великолепная идея, но им нужно было место для работы. А Сьюзен нужны были дополнительные деньги, чтобы платить ипотеку. Взаимовыгодное сотрудничество! Все понимали, Ларри с Сергеем задумали нечто очень интересное, но Сьюзен тогда и не предполагала, что оба будут дневать и ночевать у нее дома за грудой компьютеров, сваленных в гараже. По всей прихожей были разложены кабели, я о них постоянно спотыкалась. Даже на раковине в ванной стоял компьютер!

Конечно, сдавать ребятам часть дома в аренду было по-своему прикольно, но порой возникали проблемы. Они как-то раз проголодались ночью (неудивительно, ведь они постоянно работали), а ближайшая еда находилась в холодильнике у Сьюзен – который в аренду не входил. Человек, захотевший поесть в два часа ночи, может просто «позаимствовать» еду и восполнить ее запасы на следующий день. Но вот Сьюзен спускается вниз утром, чтобы позавтракать, а еды-то нет. В конце концов она купила себе новый холодильник, а старый отдала им. Проблема решена – надо только не забывать пополнять запасы в холодильнике. Сейчас Google обеспечивает сотрудников пищей 24/7; возможно, именно те ночные посиделки у Сьюзен дома вдохновили руководство компании на такой шаг.

Ларри и Сергей понимали: сотрудникам нужно все внимание уделять их детищу, а это уже не просто работа по полной ставке. При найме работников они тщательно проверяли всех кандидатов, ведь тем предстояло нести множество обязательств. Так и работают стартапы: каждому сотруднику приходится вкалывать за троих, ведь кадров на все роли и функции не хватает. Увлекательный, но весьма изнурительный труд. Бизнес-модель заключалась в найме лучших и умнейших работников, которых только удавалось найти, – и доверии сотрудникам. Конечно, нередко возникал хаос, случались ошибки и промахи, но основатели Google не теряли веры в свою команду. Создавать по-настоящему новый продукт – значит идти непроторенной тропой. Они сразу же отбросили мысль, будто успех обеспечивается перфекционизмом, порядком и определенностью, – и пришли к успеху благодаря такому настрою. Когда Ларри с Сергеем только-только заехали к Сьюзен, та работала на Intel. Дочь решила попытать удачи и присоединилась к стартапу Пейджа и Брина в качестве шестнадцатого работника. На нее сразу свалилась огромная ответственность: пришлось заняться продвижением Google и поработать над несколькими ключевыми продуктами, включая Google Картинки и Google Книги. Ларри и Сергей все свое время уделяли разработке поисковой системы, чтобы каждый человек мог найти любую нужную ему информацию и извлечь из нее пользу. Задача состояла не в том, чтобы заработать денег, а в том, чтобы создать лучшую в мире поисковую систему, а это совсем непросто. Сьюзен привыкла верить в себя и ставить невероятные цели; несмотря на весь бардак, ей очень нравилась атмосфера свободы и доверия.

Корпоративная этика стала основой самых известных «фишек» Google, в том числе решение выделять 20 % рабочего времени на индивидуальные проекты – а для этого нужно доверять работнику, верить в него, уважать его интересы. В чем суть подхода? 20 % рабочего времени сотрудники могут тратить по своему усмотрению, если задача каким-то образом связан с целями Google. Не так важно, над чем ты будешь работать; главное – энтузиазм. Gmail, к примеру, появился как раз в рамках одного из таких проектов, как и многие другие инновационные программы и концепции. Идеальный пример того, насколько значима может быть вера в инновации. Google регулярно получает звание лучшего работодателя по итогам опроса работников. Компания продолжает доказывать всему миру: и на работе важно взаимное доверие и уважение. Почему бы не распространить такое доверие на наших детей?

Хочется ведь, чтобы дети работали там, где их будут уважать, доверять им, верить в них, а не следить круглыми сутками за каждым шагом работников. И если человек сам себе доверяет, сам в себе уверен и потому справится с работой на передовых рубежах науки и технологий, то он сможет устроиться в Google или подобную компанию. Именно он создаст нечто по-настоящему новое.

В 1998 году я пролетела полмира, чтобы навестить свою дочь Джанет в Йоханнесбурге, ЮАР. Из-за высокого уровня преступности Йоханнесбург в то время входил в число опаснейших городов на планете, если не считать зоны боевых действий. Джанет туда отправилась за год до моего визита, она преподавала социальную антропологию в Университете Витватерсранда. Ее уровень преступности не беспокоил, а вот меня – еще как. Типичная мама. Какая же мать добровольно отправит своего ребенка жить в опаснейшее место? Я была не из таких. Честно говоря, меня это ужасало. Пока Джанет еще только собирала вещи перед отъездом из Калифорнии, я попыталась разубедить ее логическими рассуждениями: «Почему Йоханнесбург? Почему именно сейчас? Почему бы не отправиться в какое-то другое место – чуть менее опасное?» Но дочь было не остановить. И попытайся я всерьез оспорить ее решение, ничего бы у меня не вышло. На второй день моего пребывания в ЮАР дочь спросила, хочу ли я отправиться с ней на работу или останусь дома. А я что? Я никогда не отказывалась от приключений и согласилась проехать с Джанет до клиники в Соуэто – юго-западном городском поселении, районе Йоханнесбурга (город с 1,8 млн жителей), сформированном во времена апартеида для размещения чернокожих. Верная себе, Джанет почти ничего не рассказывала мне о Соуэто – месте, где родились и выросли Нельсон Мандела и Десмонд Туту. На красном «Фольксвагене» дочери мы проехали по улицам Йоханнесбурга, свернули на шоссе и въехали в Соуэто.

Моим глазам предстал разношерстный район: коттеджные поселки среднего класса соседствовали с трущобами – скопищами домиков из стального профиля, без водопровода и электричества. Джанет работала с проститутками и ВИЧ-положительными женщинами. В Соуэто немало совершенно нищих мест, и женщины занимались проституцией ввиду отсутствия другой занятости, что способствовало распространению ВИЧ. Джанет приехала изучить вопрос эпидемии и помочь справиться с ней. Конечно, это весьма благородное начинание, но еще и опасное. Я все думала: «Дочка, во что же ты ввязалась?» Джанет сызмальства увлекалась африканской культурой. Учась в Стэнфорде, она отправилась на семестр по обмену в Кению, затем получила степень магистра африканистики в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. А потом отправилась в Йоханнесбург, чтобы преподавать в Университете Витватерсранда. Она нашла свое призвание, применение своим уникальным талантам и увлечениям, и хоть я и боялась за дочь, стоять у нее на путь не хотела.

Мы припарковались напротив клиники. На секунду я задумалась. Но Джанет подозвала меня жестом и пошла к дверям. Уверенная в себе, самодостаточная, хотя Соуэто и отличалось разительно от дома. Это была ее стихия. Мне, конечно, понять такое было сложно, но я хотела поддержать дочь – и узнать больше. В огромном приемном покое повсюду – на стульях, на полу – сидели женщины, одетые в традиционный африканский костюм – яркие узорчатые юбки и шали. А еще я насчитала несколько десятков ребятишек. В центре стоял огромный импровизированный стол – дверь на «ножках» из шлакоблоков. Джанет поприветствовала женщин на английском и на зулу, а затем представила гостью, сказав всем, что я ее мама. И тут женщины вскочили на ноги, защебетали, кинулись меня обнимать. Они пришли в восторг! Оказалось, в местной культуре высшая честь, которую можно оказать друзьям, – познакомить их с матерью. Такое даже стоит отпраздновать! Многие женщины поспешили по домам и вернулись с тарелками, полными еды, хоть и скромной. Стол клиники заполнился традиционной южноафриканской пищей – овощное рагу, жареная тыква, бобы, рис на пару со специями. Было очень вкусно, но больше всего меня поразило отношение этих людей ко мне и моей дочери. Этот опыт запомнился мне сильнее любого Дня матери.

Родителям нужно взять себя в руки и поверить: их дети умеют принимать грамотные решения.

Пока мы трапезничали в клинике, мужья снаружи мыли машину Джанет. И все в честь меня, ее мамы! Я полюбила население Соуэто, еще больше зауважала свою дочь и возгордилась ею. Я научила ее ставить цели и жить без страха – и вот она решилась помочь миру, сделать его лучше. Нет, не могу сказать, что работа Джанет перестала меня пугать. Страх до сих пор не отпустил, но кто я такая, чтобы указывать дочери? Моя тревога происходит от моих опасений, а не ее. Я не могу и не должна внушать дочерям свои страхи, пусть даже дети, как мне порой кажется, чрезмерно рискуют. Отправившись в Индию после колледжа, Сьюзен ухитрилась подхватить там какое-то весьма серьезное заболевание; к счастью, у нее была с собой септра – очень сильный антибиотик. Препарат помог. Дочь мне о случившемся не рассказывала, пока не вернулась домой, и все же я мучилась кошмарами, узнав об этом. Инфекция ЖКТ, которую пережила Сьюзен, может привести к смерти.

Потом Джанет, во время ее первой поездки в Африку, укусил за ягодицу бешеный кенийский кролик. И опять же мне никто ничего не рассказал. Да и не мог бы рассказать. Дочь отправилась в какой-то отдаленный район, где не было сотовой связи. Я уже потом выяснила, что Джанет самостоятельно выполнила весь протокол лечения бешенства; это впечатляет. Похожая история: Энн заявила мне, что собирается отправиться через Россию из Стамбула на Транссибирском экспрессе. Я потом выяснила, что Энн действительно это сделала – в одиночку. Когда от дочери несколько месяцев не поступало вестей, я отчаялась. Я знала, Энн гостила в Красноярске – на родине моей матери, – и решила найти ее. Я сама уже много лет не говорила по-русски, но способности матери, чей ребенок мог оказаться в беде, удивляют. Я обзвонила все гостиницы Красноярска – и нашла дочь. Ответив на мой звонок, она удивилась: «Мама?! Ты как меня нашла?» Я сказала: «Было непросто, но я постаралась». Она не очень обрадовалась моему беспокойству, и, конечно, все у нее было в порядке.

Поездки моих дочерей были испытанием для меня, и веры в их самостоятельность, и настроем идти за мечтой; но девочки со всем справлялись, хотя я и с трудом это принимала. Пусть они жили не по моему плану, я ничего не могла с этим поделать. Я никогда не пыталась контролировать дочерей: мы ведь не связаны волшебными узами. Я могла лишь поддержать детей в их начинаниях и стремлениях. Конечно, я нередко переживала. Но я продолжала верить в них, и все получилось.

Родителям нужно взять себя в руки и поверить: их дети умеют принимать грамотные решения. Люди и мир в целом добры. И порой именно ребенок становится лучшим учителем для своих родителей.