Обрадованный наместник Неплюев не мог придумать, как ему отблагодарить удачливого посланника. И поскольку знал его как ученого мужа, пригласил профессора Академии к себе и доверительно поведал ему:

– Нашли мои люди в горах место, где дикие башкиры поклоняются железной глыбе, почитая ее упавшей с неба. И говорят, что и всякая чудь, которая до башкир тут обитала, поклонялась в том месте с незапамятных времен. Не знаю, что с сим капищем делать: разорение его не вызовет ли возмущения диких? И нет ли в сем камне чего важного для науки?

– Не дадите ли вы мне провожатых туда? – спросил Гавриил.

– Почту за дань благодарности, милостивый государь, – согласился наместник.

С тем Лодья в сопровождении проводника и двух десятков казаков выехал в сторону видневшихся вдалеке на северо-востоке Уральских гор. Через несколько дней они добрались до котловины, расположенной среди светлого леса, которым поросли горные отроги. Собственно, середину этой котловины занимала обширная, шириною в полверсты круглая поляна, представлявшая собой похожую на блюдце впадину. По краю этой поляны виднелся невысокий каменистый вал. Подъехав, Лодья увидел на этом валу вымытые из земли во множестве древние уголья – следы давнего пожара. В центре котловины что-то поблескивало. Приблизившись, они обнаружили лежащую на небольшом каменистом возвышении глыбу, поверхность которой была словно покрыта пузырями. Будто начала плавиться, да так и застыла. Судя по тому, что блестящие – вероятно, оттертые прикосновениями поклоняющихся язычников, – участки чередовались с темно-бурыми, глыба состояла не из чистого металла. На одной стороне виднелась рукотворная впадина – точно кто-то позаимствовал небольшую часть небесного металла. И сделал это в незапамятные времена, скорее всего, вскоре после падения глыбы. Лодья спешился, подошел, прикоснулся. Точно молния вдруг пронизала его, и он застыл, прикрыв глаза. Минуло несколько минут, и он встрепенулся. Обхватил глыбу руками – и приподнял, поразив спутников невероятной силой.

– Пудов двенадцать будет! – сказал он, переведя дух, после того, как опустил ее обратно. – Вот и нашел я место, где в огненном кругу она лежала!

– Кто? – тотчас спросил казацкий десятник.

– Про Золотую бабу слыхал? – спросил Лодья вместо ответа.

– Ну? – придвинулся тот с интересом.

– Отсюда она. Только не золотая была – огненная. Потом уже золото к ней несли язычники, стар и млад, тогда и золотой прозвали… Но не здесь уже. Глыбу эту железную, что с неба и вправду упала, забрать надо – позаботься о том.

Вышла казакам немалая работа. С большими трудами привезли они эту глыбу в Оренбург.

– Интересна ли вам была эта поездка, господин профессор? – спросил наместник, когда Лодья нанес ему визит.

– Да, ваше превосходительство, весьма! Мне известно, что вы проходили обучение мореходному искусству в Венецианской республике, и даже воевали там с турками. И, несомненно, вы, как человек образованный, должны знать германское предание о богатыре Зигфриде?

– Ну, я слышал, – неопределенно выразился Неплюев.

– Древнейшей частью этого предания, как считают, является история о том, как Зигфрид нашел в огненном кольце спящую валькирию Брунхильду, одну из небесных дев войны, и выковал меч из небесного металла, оставшегося от колесницы, на которой она была низвергнута с небес, и убил этим мечом дракона, чтобы открыть путь к сокрытым в пещере богатствам. Но я убежден, что предание это имеет более древнее происхождение, когда самого имени германцев еще не существовало. Потому что сходное сказание есть и у древних индусов – сказание о боге Индре, и у персов – о герое Веретрагне. И оно имеет один общий источник. Так вот, я обнаружил это место, где герой, подлинное имя которого нам уже не узнать, нашел низвергнутую на Землю небесную деву в огненном кольце. У северных уральских народов почитание ее впоследствии развилось под именем легендарной Золотой бабы, или Хозяйки Медной горы. Возможно, что на деле никакой небесной девы не было – только аэролит, прочертивший небо огненной полосой и получивший имя небесной колесницы, который я привез сюда. И из обломка этого небесного аэролита древний герой выковал меч и победил дракона, известного у нынешних народов Урала как Великий Полоз, и открыл путь к богатствам рудных залежей Уральских гор. Такова материальная основа древнего мифа…

– То есть миф о Зигфриде появился здесь, в Приуралье? – удивился адмирал. – А как попал к германцам?

– А что в том чудного, если в древние времена власть германского племени готов простиралась по степям до Волги? А что было до них – вообще область мифов. И некоторые из них гласят, что едва ли не тут и находится древняя прародина народов Европы, прошедших тем же путем на запад, что после них венгры и болгары.

– Что же вы сделаете с этой железной глыбой?

– Доставлю в Санкт-Петербург, в Кунсткамеру.

Впрочем, на самом деле Лодья слукавил: передавать такое мощное орудие, как низвергнутый с неба камень, в руки Шумахера, а по существу, своего недоброжелателя Лестока, он поостерегся. И хотя этот метеорит был обнаружен за тридцать лет до того, как достоянием науки стало Палласово железо, найденное под Красноярском через несколько лет после поездки Лодьи и затем четверть века провалявшееся в сарае у кузнеца, следы уральского небесного гостя затерялись во тьме минувшего. Без сомнения, в том немалая вина Гавриила Степановича. Но он сумел, как видно, извлечь из небесного пришельца гораздо больше пользы, чем обычные ученые мужи.

Был ли он уверен в своей гипотезе? Во всяком случае, он знал, что падение небесного камня предвещает рождение великого человека. Чему подтверждением то, что метеорит, упавший в австрийском Браунау, за полсотни лет предвестил рождение человека, в XX веке ставшего проклятием Европы и всего мира. Да, собственно, и миф о Зигфриде говорит то же самое – его рождение предварялось падением огненного небесного копья.

Отправив камень под надежной охраной на запад, в Санкт-Петербург, сам Лодья поехал на север. Довольно быстро, несмотря на плохие дороги, он преодолел около тысячи верст до Екатеринбурга, промышленного детища Петра Великого, которому только что исполнилось двадцать лет. Здесь, на реке Исети, был построен крупнейший российский железнодельный завод соперником Никиты Демидова в промышленном освоении Урала – Василием Татищевым. Демидов хотел сохранить монопольное положение на Урале, но интересы страны, которые выражал Татищев, в конце концов победили.

Однако, не останавливаясь в Екатеринбурге, проскакал Лодья еще семьдесят верст на север – к заводскому селу Невьянск, вотчине Демидовых.