Внутри здания было прохладнее, чем наверху, в жаркой и пыльной степи, забитой до отказа бронетранспортерами, танками и вертолетами. Первый, надземный этаж пострадал сравнительно мало. Остальные девять находились ниже, под землей. Они выглядели так, словно Центр в течение месяца штурмовала целая армия. Расстрелянная аппаратура, мертвый персонал, изрешеченные пулями охранники в черной форме, вспоротые пулями и осколками стены, хрустящее под ногами битое стекло, угрюмые военные, разыскивающие уцелевших. Последних оказалось очень мало.

– Полковник Макмагон. — представился морской пехотинец, отдавая честь. Два сержанта с винтовками за его спиной рывком приняли стойку «смирно».

Бригадный генерал Строу кивнул в ответ. В штабе уже успели разобраться, что внешние противники к происходящему отношения не имеют, но «Красную тревогу» еще не отменили.

– Кто ведет расследование? Надеюсь, не комиссия Конгресса? — ворчливо поинтересовался генерал.

– Армейская разведка и несколько следователей из АНБ.

– Я хочу поговорить с ними.

Лифт работал. Казалось, хаос разрушения, проносясь по Центру, замер и иссяк у самых раздвижных дверей, решив пощадить лифт.

Они нашли человека из Агентства Национальной Безопасности на самом нижнем, десятом уровне, рядом с остатками Главного Компьютера.

– Ларри Петерсен, — отрекомендовался он, сдирая с рук тонкие резиновые перчатки.

Костюм агента сильно отличался от элегантных галстуков и белых рубашек его коллег из телесериалов. Темно-синие затертые джинсы, серо-зеленая водолазка, камуфляжная полевая куртка морской пехоты, накинутая сверху, закатанный в пластик пропуск на левом кармане куртки.

– Вы разобрались в происходящем?

– Что вы имеете в виду? Если сами события, которые тут произошли, то — да. Уцелели немногие, и их показания — абсолютная бессмыслица. Мы восстанавливали события по записям видеокамер внутренней охраны, — Петерсен ткнул носком ботинка тело, разорванное пулями. — Вот этот — один из программистов со второго уровня. Имеет третью степень допуска, то есть ему разрешено перемещение только по первому и второму уровням Центра.

Агент провел военных по туннелю к штабелю безжизненных тел. Нагнувшись над одним из трупов, он вывернул карманы его формы демонстрируя Строу и полковнику их содержимое, вернее отсутствие такового.

– Он собирал все оружие и патроны, которые ему попадались, — пояснил Петерсен. — На четвертом уровне охранники успели организовать оборону… Он обошел их по вентиляционной системе и перебил всех. Там он подобрал карабин, чуть позже отыскал гранатомет. Вот тогда и начался настоящий кошмар. На десятом уровне он столкнулся с морскими пехотинцами, охранявшими главные компьютеры сети Центра.

– Отборные ребята, — пояснил полковник генералу, — одни из лучших.

– Они держались гораздо дольше охраны, — согласился Петерсен. — Даже сумели всадить в него три или четыре пули — в живот и грудь. На видеозаписи все хорошо видно.

– Четыре пули? Как он смог идти дальше?

– ЛСД, героин или что-нибудь из современной синтетической дряни. Однажды ФБР обложило наркоторговцев. Одному из них, уже успевшему здорово накачаться, прострелили легкие и перебили пулей позвоночник… Он поднялся по лестнице на четыре этажа и ранил двух фэбээровцев, перед тем как умер… Образцы крови уже отослали на анализ. Скоро мы узнаем, какую гадость принимал этот.

– Что произошло дальше?

– Он пробился сквозь охрану и вывел из строя блоки памяти и процессоры главных машин сети. Здесь его отыскали люди из группы быстрого реагирования — пятнадцать человек, которые всегда дежурят в отдельном бункере снаружи. Они вошли в Центр почти сразу после «Красной тревоги» и преследовали его буквально по пятам, но догнали только на десятом уровне. Разумеется, они постарались вовсю — мы насчитали на трупе минимум тридцать дырок.

После по «Красной тревоге» сюда прибыли танки и транспортеры с ближайшей военной базы, сели вертолеты морской пехоты. По-моему, аэропорт до сих пор забит «Геркулесами» с бронетехникой…

– Мы знаем, что происходило дальше, — перебил его полковник.

– Вас интересует, что нам удалось раскопать? — агент развел руками. — Вот здесь-то и загвоздка. Абсолютно никаких зацепок. Его досье стерильно, как полигон в Неваде после ядерных испытаний. Он не имеет абсолютно ничего общего с враждебными нам разведками. Он не имеет ничего общего с разведками наших союзников. Он вообще не может иметь ничего общего с разведками. Мое личное мнение: парень просто наглотался наркотиков и вообразил себя суперменом…

Затем Строу разыскал начальника проекта.

Доктора Росски оторвали от чего-то важного. Он был разозлен, ему было плевать на количество звезд на погонах собеседника.

– Вы спрашиваете, какой урон нанесен Центру?! — возмущенно заорал он в ответ на вопрос генерала. — Вы понимаете, черт подери, что Центра нет?! Этот псих с гранатометом умудрился уничтожить большую часть наших баз данных и угробить весь наш персонал. Когда мы начнем восстанавливать Центр (если это вообще возможно), нам придется начинать с каменного века, с наскальных рисунков и доисторических дубин, так как в самых светлых головах этой страны, в головах лучших аналитиков и программистов Центра сейчас сидит столько свинца, что из него можно отлить нашему Центру могильную плиту высотой со статую Свободы.

– Это значит, что нам придется уйти из Африки… — медленно, то ли спрашивая, то ли пытаясь осознать факт, произнес генерал.

– Я не ясно выразился? — доктор внезапно осел на стул, его плечи опустились, а пылающие гневом глаза погасли. — Это не может быть случайностью, — тихо, почти неслышно сказал он.