Радован пошел на кухню и открыл шкафчик. Вынул оттуда бутылку ракии и одну за другой три стопки опрокинул. Ракия проливалась на пол, потому что руки у него тряслись. Только ему сейчас было не до ракии. Он поставил бутылку обратно в шкафчик, потом опять ее вытащил. И еще стопку выпил.

— Сядь сюда.

Я сел на стул в кухне, Ранка пошла и села на диван в гостиной. Радован тоже сел на стул напротив меня, пыхтел и морщился, головой вертел во все стороны, никак не мог успокоиться. Потом голову назад откинул.

— Пошла бы она, жизнь эта, и кто ее только выдумал…

Потом встал и пошел в гостиную. Там шкаф открыл, достал что-то и долго рассматривал. Ранка к нему подошла. Но Радован отвернулся от нее, подошел ко мне и бросил на стол какой-то конверт. Потом опять вернулся к шкафчику и достал оттуда ракию. Он попробовал еще одну стопку налить, но руки у него сильно тряслись, тогда он взял бокал для виски из шкафчика над умывальником. Я открыл конверт. Это был билет на поезд. Любляна-Високо. В одну сторону.

— Завтра едешь в Боснию. Поезд без пятнадцати семь.

Радован взял стакан и бутылку и поставил на стол. Потом сел. Ранка за голову схватилась. А я вылупился на этот билет и ничего не мог понять. Что это? Какой поезд? Какая Босния? Без пятнадцати семь. Это ж через пару часов! И билета обратного не было.

— Если ты не хочешь учиться, не хочешь заниматься спортом — езжай туда. Там дурака валять не полупится.

Радован выпил еще один стакан ракии.

— И наркотиков там нет.

Какие наркотики? А это он с чего взял? Совсем у него крыша поехала. За все это время он ни разу на меня не взглянул. Таращился куда-то в пустоту и лакал эту свою чертову ракию, которую ему прислал Милан из Сербии. А Ранка просто ревела в голос. И не говорила ни слова. Радован встал и вышел из комнаты. Слышно было, как он шарит по шкафам и ищет чего-то, дверцами лупит так, что все трясется. Мы сидели молча и слушали этот дебильный грохот. Потом он вернулся обратно в гостиную с моей спортивной сумкой и кинул ее на пол посреди комнаты.

— Давай собирай его. Побросай все быстро в сумку, молча. Не надо из этого целую науку делать.

Ранка не двинулась с места. Только продолжала рыдать, а Радован фыркал, глаза закатывал и головой крутил.

— Чего ты тут устраиваешь, мать твою? Мы разве не договорились? Договорились или нет? Да или не-е-ет?

Радован орал как ненормальный, и Ранка закивала. Но рыдать стала еще громче, Радована это еще больше разозлило.

— Что такое? Шта плачеш? Не выводи меня! Собирай его! Ты меня слышала? Ты меня слышала-а-а?

Орал как придурок. Время полвторого ночи. В квартире все было нараспашку — и окна, и балконные двери. Внизу нас отлично было слышно. Я вспомнил, как однажды смотрел ночью финал кубка НБА между «Детройтом» и «Лейкерсом» и в полчетвертого ночи услышал из дома напротив, как один тип вопит и крушит всё и как его жена и маленькая дочка зовут на помощь и плачут, просят его успокоиться. Я все прекрасно слышал и даже видел, в какой квартире это было, но не знал, что можно сделать. Было жутко. Я стоял на балконе, и смотрел в окна этой квартиры, и слушал весь этот ужас. Я тогда просто остолбенел, вообще не знал, как с места сдвинуться. Вот я и подумал: может, сейчас кому-нибудь из дома напротив, кто слышит ор Радована и вопли Ранки, так же хреново, как и мне было тогда? Может, этот человек вызовет полицию? Или он тоже будет стоять как вкопанный и смотреть в наши окна?

Ранка медленно поднялась и стала собирать вещи, запихивать их в мою спортивную сумку. А Радован себе еще один стакан налил. И разом его опрокинул.

— У бабушки будешь работать, как полагается, будешь помогать ей и деду с хозяйством. Узнаешь наконец, что такое труд, выбросишь эту свою дурь из головы. Все, нашутились. Ты знаешь, что деда болен, маразм у него и все такое. Бабушке твоей помощь не помешает. В магазин ты сходить можешь и дров нарубить… Бабушка пусть тебя научит корову доить. И в хлеву поработаешь. Так для тебя лучше всего будет. Пусть запряжет тебя на всю катушку. Я еще с ней об этом серьезно поговорю. А ты чтоб работал! Слышал меня?

Я кивнул, хотя по-прежнему не понимал, что происходит. У меня это в голове не укладывалось. Пока Радован говорил, он изредка на меня поглядывал. Так, вскользь. И я по его взгляду видел, что на этот раз прикола нет. Рыпаться бессмысленно. Ранка тоже больше не спорила. Продолжала запихивать вещи в сумку. А Радован из шкафчика над умывальником достал еще один стакан для виски и налил в него немного ракии. В свой налил чуть больше. Второй стакан дал мне. Я смотрел на него и не мог врубиться, что он от меня хочет. Он никогда не давал мне спиртного, хотя у чефуров принято с детства давать детям ракию и пиво. А тут вдруг сам мне налил, да еще собрался со мной чокнуться. Совсем у него шарики за ролики зашли… Или его так развезло от ракии? Мы с Радованом подняли стаканы. Впервые в жизни.

— Ну… за здоровье! Что было, то было. С сегодняшнего дня начинаем всё по-новому. Хватит уже этих сюсюканий и прочего баловства. Теперь только твердая рука. Жизнь — сложная штука. Не выйдет так, как ты и твои дружки лентяи думаете. Вы не пионеры Тито, чтоб делать все, что в голову взбредет.

А Иосип Броз Тито тут при чем? Охренеть… Ранка все еще продолжала запихивать в сумку вещи. В одну все не поместилось, и она принесла вторую. А Радован сидел и пил свою ракию.

— Из дома выходим без четверти шесть.

Какое-то время он еще смотрел, как Ранка складывает вещи, потом встал, поставил ракию обратно в шкаф и отправился спать. Я тоже встал и подошел к Ранке, чтоб помочь ей с вещами. Хотя, думаю, ни она, ни я вообще не имели представления, что и как нужно собирать для поездки без обратного билета.