Дядя Фаррух большой шутник. К шуткам его у нас в селе привыкли и не удивляются. А ведь должность у него ответственная — провизор, и возраст солидный. Я еще был ребенком, а он уже колдовал в маленькой комнате аптеки: что-то смешивал, кипятил, разливал в пузырьки…
Друзья ему говорили:
— Бросай работу, переходи на пенсию. Будешь сидеть в саду, дышать свежим воздухом. За четыре десятка лет ты так пропах лекарствами…
— Что меня можно нюхать вместо нашатырного спирта? — перебивал старик. — Пойми, дорогой: рецепты оберегают меня, как кочерыжку капустные листья. И потом, кто уходит от счастья? Самый богатый человек берет лекарство, которое дают ему в аптеке. А я — сам хозяин, выбираю, что хочу.
Весной и летом настроение у дяди Фарруха хорошее — дел мало. Он открывает дверь аптеки настежь, а сам устраивается поблизости, в тени красавицы-чинары. Негромко напевает свои любимые песни. Слушает, как монотонно верещат сверчки. Слушает и дремлет…
Но первые осенние тучи, — и он на ногах.
— Скоро придет ко мне столько больных, что некогда будет причесать свою лысую голову, — говорит он. — Наверное, у всех здесь такие длинные носы, что задевают за облака и подхватывают насморк. — Ворчит и работает: лекарства от гриппа раскладывает на отдельной витрине, под стеклом.
Предсказания его всегда сбываются. Но старики не перестают удивляться: «Этот Фаррух… Настоящий кудесник!».
Дядя с удовольствием приглаживает редкие волосы, незаметно усмехается:
— Эх, друг, что удивительного, — с притворной скромностью вздыхает он. — Я здесь состарился, каждый нос знаю. И опять-таки: сколько раз предупреждал — и жену твоего сына тоже — чтоб осенью детям не разрешали бегать босиком. Говорю, а какой толк!!.. Кому говорю — никто не слушает! Смеешься? Думаешь, ребенку полезно босиком — будет здоровым? А я говорю, осенний дождь не похож на летний. Осень приносит хандру и болезнь. Кому говорю… Людей нашего села не убедишь, люди упрямы…
Но на этот раз произошло недоразумение. Босиком ходил я, а гриппом почему-то заболел отец. Вызвали врача. Тот, конечно, выписал рецепт. «Примите микстуру, — сказал он успокаивающе, — и через два-три дня будете здоровы».
Надевать ботинки было долго и скучно — тем более, что по крышам весело вызванивал дождь. Я схватил рецепт и помчался.
Старый провизор, сидя у окна, читал газету. Он так увлекся, что не заметил моего прихода. Позвать его я не решался, со страхом наблюдая, как на полу от моих ног расплываются серые пятна.
— А, все ясно, грипп, — сказал он вдруг. — Сколько раз я предупреждал, что если будешь ходить босиком…
Я робко заметил, что болен не я, а отец.
— Отец? Гм-м… Странно… Впрочем, в этом селении все только и делают, что назло новейшим данным медицины ходят босиком.
Я осторожно намекнул, что мой отец ходит в ботинках.
— Но ты-то, его сын, ходишь босиком? — дядя Фаррух победно посмотрел на меня. Спорить против этого было невозможно, и я промолчал. Моя сдержанность понравилась провизору.
— А ну-ка, милый, дай рецепт. Посмотрим, что новенького придумали врачи…, — бормотал он добродушно. — Так… так… Значит, так! — повторил он совсем другим тоном и глубоко задумался.
— Простите, пожалуйста, — я начал волноваться. — Когда будет готово мое лекарство?
Кажется он меня не слышал. Бормоча что-то под нос, он подошел к потускневшему окну, широко распахнул створки. Показал на небо (небо было серое, но дождь прошел), сказал тихо:
— Сынок! Вот откуда ты должен ждать помощи…
Я понял и побледнел. Вот почему доктор так долго выстукивал отца! А два-три дня? Конечно, он хотел успокоить… Да и что можно сказать, когда остается одна надежда — на небо…
Кажется, дядя Фаррух заметил мой ужас. Он подошел, погладил мои волосы (никогда он раньше этого не делал, и мне стало еще страшнее).
— Не волнуйся, малыш! Болезнь твоего отца неопасна. Но, конечно, нужно лекарство. Совсем несложное. Врач выписал ему однопроцентный раствор хлористого кальция. Мы получаем его вполне достаточно. Однако вчера, будто назло, оно кончилось. И теперь я должен съездить в район, привезти.
Если он думал, что меня успокоил, то напрасно. Из всех его объяснений я понял одно: отцу необходимо лекарство, и этого лекарства нет! К чему это приведет — страшно было даже подумать…
— Сейчас я поеду, — с ужасающим спокойствием продолжал старый провизор. — А пока… пока я могу посоветовать только одно. Собери в тазик три литра дождевой воды. Кипяти до тех пор, пока останется стакан. Потом… потом обязательно процеди воду через несколько слоев марли… Ну, и дай отцу выпить. Ты взрослый мальчик, все сделаешь как полагается. Я верю: твоему отцу небо поможет!
Мне, пионеру, не полагалось надеяться на небо. Но я растерялся: отец тяжело болен, врач ушел, старый провизор, которому все у нас верили, показывает на небо…
Вернувшись домой, я незаметно взял чистый эмалированный тазик, еще раз вымыл его и поставил во дворе. Если бы в этот момент мама или сестренка спросили меня, что я делаю, я бы, наверное, сгорел от стыда. Но все были заняты отцом, мне никто не мешал.
Я с надеждой смотрел на небо. Оно по-прежнему было серым, однако, дождя не предвиделось. В полдень задул ветер. С севера двигались тучи. Одна, особенно низкая, мутно-свинцовая от воды, задержалась над нашим селом. «Ну же… Ну, пожалуйста», — шептал я. Но туча постояла и медленно двинулась дальше, в сторону гор.
И тут… тут я увидел самолеты. Их было всего два — не такая уж редкость для меня, который на параде в Баку видел целые стаи самолетов. Однако эти вели себя странно: они бросались на тучу, исчезали, снова ныряли…
«Тук… Тук…» — редкие крупные капли дождя били по дороге, поднимая узкие фонтанчики пыли. Еще и еще… Дождь стал чаще, стремительнее. Наконец, превратился в настоящий ливень. Лужи разрастались, кипели, как вода в кастрюле на горячей плите…
Прыгая от радости, я помчался к калитке и спрятался под навесом. Сюда же в панике прибежали куры с цыплятами. Мокрые, они сердито хлопали крыльями и досадливо щурились на меня: «Подглядывает, а потом будет дразнить сестру: «Эх ты, мокрая курица!..»
Высунувшись из-под навеса, я с удовольствием ловил ртом крупные капли. Странно, дождь был как-будто солоноватым… Впрочем, мне было не до него. Тазик во дворе наполнялся водой, и сердце мое наполнялось радостью.
Нужно было все приготовить. Я сбегал домой, нашел литровую бутылку, воронку. Труднее всего оказалось достать марлю: марля лежала в комоде, а комод стоял в комнате отца. Пришлось ждать, пока мама выйдет в кухню… В общем, все это затянулось, наверное, на час.
Наконец, я выскочил во двор и замер. Туч нет и в помине, небо, насколько хватал глаз, чистое-чистое. Горячие солнечные зайчики прыгают в лужах…
Но не это потрясло меня. Посреди двора, прямо над тазом, стояла пегая корова и лениво облизывала губы. Я кинулся к ней! Таз был пуст. Проклятое животное выпило нашу последнюю надежду до дна…
И снова я услышал шум мотора. Только шел он теперь не с неба, а с улицы. Я выглянул. Прямо у нашей калитки стояла легковая машина сельской больницы. Из окошка выглянул дядя Фаррух и, заметив меня, крикнул:
— Ну-ка сынок, быстро! Неси рецепт, я приготовлю лекарство.
Лекарство помогло, скоро отец был совершенно здоров. У нас дома все успокоились. Все, кроме меня. Дядя Фаррух, я знал, не верил в бога. Зачем же он послал меня собирать воду? Хотел успокоить? Или в этот страшный момент у него осталась одна надежда — на аллаха?..
Дядя Фаррух выслушал меня внимательно. Не отвечая, полез в стол, достал газету.
— Узнаешь? — он хитро прищурился.
— Н… нет, — растеряно сказал я.
— Газета, которую я читал в тот самый день, — торжественно провозгласил старый провизор.
— А-а-а, — вежливо протянул я, хотя ничего не понимал.
— Неясно? — дядя Фаррух подмигнул. — А ведь так просто. В статье — видишь, отчеркнуто красным — говорится, что сегодня (то есть в тот день) над селом пройдет искусственный экспериментальный дождь. Ну, опыт такой, понимаешь?
— Понимаю, — неуверенно подтвердил я.
— Слушай дальше. Самолеты, летая над облаками, распыляли раствор соли хлористого кальция. А хлористый кальций, как известно, вызывает охлаждение. Водяная пыль уже не может держаться в воздухе, собирается в капли именно так начинается дождь… Ясно?
Он спрятал газету.
Тут я уже не мог молчать.
— Ах, дядя Фаррух, это замечательно! Дождь несет радость садам, полям и лугам. Но при чем тут болезнь моего…
— Имей терпение. У меня голова на плечах, я в здравом уме. Искусственный дождь несет в себе частицы хлористого кальция. А ведь это и есть лекарство! Наблюдательный человек, как видишь, умеет извлечь пользу даже из неба. Если, конечно, он думает, а не бегает целыми днями по улицам босиком… Впрочем, зачем я это тебе говорю? — он ласково подмигнул мне. — Ты теперь взрослый и все понимаешь лучше старого дядя Фарруха…
Прошло уже несколько месяцев с того дня. Газету он мне не дал, так что я не знаю: говорил он серьезно или, как всегда, шутил. Спрашивать, вы понимаете, неудобно. Мне кажется, он был прав. По крайней мере наша пегая корова раньше покашливала, а теперь чувствует себя превосходно.
Я — тоже. Хотя, скажу по секрету, мечта осталась. Если старый провизор шутил, если ничего такого пока нет, я сам это сделаю: приготовлю из облака лекарство.