Глава 1

Трудно понять, какой человек – твой, а какой нет. Порой кажется, вот оно, раз и навсегда, но нет, проходит время и всё меняется. Это – не Он.

***

Каким ветром занесло трёх подружек в ночной клуб “Кот в мешке” в другой район города, ни кто из них вероятно уже не вспомнит. Зато с того вечера Татьяна, Света и Настя раз в неделю ездили потанцевать только туда. Все трое знали почему.

Сашка Фомин – первая и основная причина.

Его трудно было не заметить. Быстрый, улыбчивый, светлый. Словно выше других, хотя рост такой же как у многих парней. Будто солнце он озарял всё к чему приближался. Загорелые плечи с округлостью мышц, борцовские, чуть с кривизной ноги. В выражении лица уверенность и задорное любопытство. Во взгляде власть над сердцами, насмешка. Он словно бы говорил – “Я только снисхожу к вам, пользуюсь вашей любовью”.

Его трудно было не заметить – и Таня Семёнова заметила.

Так же как все смотрела на него как на бога, так же замирало сердце, когда он входил под блестящие дорожки светомузыки. Как все девчонки в клубе и за его пределами надеялась на любой его взгляд. Равнодушный, беглый, затуманенный мыслями. Какой-нибудь, только бы направленный на неё.

Каждый день проведённый в клубе подруги ждали появления Сашки Фомина. Кажется – этого ждали все. Если он не появлялся, можно сказать – вечер прошел зря.

Было конечно много других парней. Некоторые из них даже пытались познакомиться, знакомились, но всё это не то. Ничего не происходило в сердце Татьяны, когда кто-то подсаживался за столик, угощал коктейлем, говорил комплимент, невзначай касался руки или талии. Ничего. Никто не мог заполнить её мысли. Ведь она думала о другом.

А Сашка, видимо не думал ни о ком. Как звезда в небе, не дотянешься, если только он не захочет дотянуться до тебя. Иногда он приходил с девушкой. Но ни одна не задерживалась рядом с ним надолго. Татьяне казалось, что если у неё появится хоть один шанс, хотя бы маленький, незначительный, она непременно воспользуется им, для того чтобы Сашка Фомин никогда от неё не ушел.

Ей казалось, в тот момент, когда он заглянет ей в глаза, когда положит руку ей на талию, почувствует биение сердца, в то же мгновение поймёт всю суть, любовь и верность Татьяны. Тогда он непременно выберет её. Именно её, а не кого-то другого. Она – станет его девушкой раз и навсегда. Нужна была самая малость, чтобы Фомин пригласил её на танец.

Светка тоже ждала момента, когда Сашка Фомин посмотрит или пригласит. Стройная блондинка с бледным лицом, вполне симпатичная, но Татьяна считала себя намного ярче и симпатичней. И тёмные волосы её гуще, кудрявее, карие глаза выразительнее, и талия тоньше. В некоторых вещах Татьяна конечно уступала подруге, но в целом не видела в ней соперницы.

А тихоня Настя и вовсе не бралась в расчёт. Точно тень она ходила за ними. Её присутствия или отсутствия можно было и не заметить если бы не то обстоятельство, что втроём не так страшно гулять по вечерам. Поэтому подруги не отказывались от Насти, они никогда не видели в ней конкурентки. Бледный образ Насти как размытое серое пятно, оно вроде есть, но его никто не замечает.

Он приглашал всех без разбора, симпатичных девчонок. Как будто хотел дать шанс каждой из них. А может, просто, для того чтобы почувствовать или понять кого выбрать. Татьяна наблюдала. Во время танца он переставал быть тем, кем виделся. Замолкал. Возможно, чтобы ощутить единение. Или от того что не хотел до такой уж степени снисходить. Показывая всем своим видом – “Я пригласил – радуйся, но разговаривать с тобой я не обязан”. Это обстоятельство радовало тех, кто если получил уже свой танец, то так и остался ни с чем, без единого слова.

Интересно знал ли он, как много девчонок ждут его внимания? Да, конечно знал.

И вот, однажды случилось. Фомин, улыбаясь куда-то в сторону, подошел к Татьяне и небрежно произнёс:

– Потанцуем.

Она погрузилась в счастливый вакуум. Его ладони на талии, шея с ложбинкой перед глазами и тёплое дыхание как музыка. В полумраке зала, под рябыми лучами пробегающими по его лицу и плечам, она видела, как вздымается его грудь, чувствовала запах от которого пьянела и едва держалась на ногах. Привычным движением он прижимал её к себе, а она не желала больше ничего, только этого блаженства. Мысленно – она кричала, умоляла и плакала. Простирала руки к его шее, заглядывала в глаза. Проникала в его мысли, пыталась остаться там навсегда. Наяву – лишь ложбинка на шее, дыхание и запах.

Это желание – в ней, но – не в нем. В тот момент, когда музыка остановилась, свет заиграл другими лучами, закончилась магия танца. Фомин тут же отстранился, развернулся и пошел. А Татьяна улыбнулась ему вслед и направилась к подругам.

– Ну как? Что он сказал? – накинулась Светка. – Вы неплохо смотрелись вместе. Повезло тебе сегодня. Блин, когда он меня пригласит? – в возмущённом нетерпении взбрыкнула она ногами и руками. – Опять с какой-то обезьяной танцует.

– Ни о чём не говорили, – с загадочной улыбкой произнесла заторможенная от танца Татьяна, – мы наслаждались мелодией.

Только потом, когда Светка тряхнула за плечо, Таня словно очнулась от грёз.

Как же это? Так долго она ждала момента, но ничего не произошло. То ли от испуга, то ли от наваждения, что охватило тело, не смогла воспользоваться ситуацией по назначению. Таня оглянулась на танцпол и поняла, что совершенно ничего не сделала, для того, чтобы Фомин запомнил её навсегда. Протанцевала три минуты – молча. Глупо решила, что он сам заметит её и обязательно вернётся. Ничего не сказала, ни сделала ничего, что могло приблизить хоть на шаг, выделить из толпы поклонниц, запечатать память о ней в его голове. Ничего.

Время шло, дни летели, Татьяна бежала на танцы с новой надеждой, вот сегодня, именно в этот вечер, Сашка Фомин снова подойдёт. Пролетали недели, а он не подходил, взгляд его даже не останавливался на Татьяне, проскальзывал мимо.

Нет, так не поёдёт, нужно заявить о себе. Не сидеть, не ждать. Она старалась, очень старалась, но – зря.

 

Глава 2

С самого детства Саня Фомин чувствовал себя баловнем судьбы. Да, он был простым городским пацаном, но отчего-то фортуна своим добрым отношением, из всех друзей Сашки щедро одаривала лишь его. Будь то двухколёсный велик, или новые джинсы, модная куртка, новый телефон или любовь самой красивой девочки в классе. Да вообще повальная, всеобщая к нему любовь.

Семья Сашки небогатая. Деньги, как хорошая хозяйка, мать считать умела и отец направо, налево не разбрасывал. Но получалось, у Сашкиных друзей не так всё красочно и хорошо, может быть, поэтому и виделись его успехи как лучшие.

Правда в школе он успевал, на спорт ходил, на борьбу. Да и характер его весёлый, шебутной проявлялся чаще, чем у остальных. Немало хулиганили с пацанами в окрестностях, частенько приходилось матери перед соседями оправдываться, да за стёкла, что Сашка мячом разбивал расплачиваться. Несмотря на это, за бесхитростную его непосредственность да пытливую рассудительность любили Сашку даже старики, что к другим ребятам, часто по делу и без дела придирались. Было в нём такое обаяние, какого ни один человек, молодой или старый, равнодушно пропустить не в силах.

Чуть повзрослели пацаны – другие заботы появились. Изредка мяч погоняют, а так всё чаше за девчонками, да по подворотням на перекурах. Лет тринадцать Сашке было, когда отец поймал с сигаретой в руке. Дома батя заставил сынка съесть несколько штук, с тех пор его рука к сигаретной пачке, как по волшебству – никогда не тянулась.

В школе – первый парень. Тут тебе привилегии, популярность и любовь. Если уже о любви затрагивать, не сильно он к ней стремился. Всё как-то не до того. То экзамены, то соревнования. Девчонки конечно записочки пишут, но его это только смешило. Дурачились с пацанами, над девушками влюблёнными подшучивали. Потом, один за другим стали пацаны от компании отлынивать, да с девчонками гулять.

После выпускного Сашка поступать не собирался. Тренер надоумил, настоящий мужик непременно в армию должен пойти, отслужить, а там уже после армии с профессией определяться. Отец такую политику поддержал, решили дожидаться повестки. Пока, суть да дело устроил отец Сашку в рыбное хозяйство. Там в путину деньги немалые, и без неё кое-что заработать можно. Целое лето повестку ждать, тогда чего здоровому парню зря лоботрясничать.

Пока то да сё, танцы, гулянки, пляж. Вот тут Сашку немного понесло. Тут и открылось первое, почти серьёзное к противоположному полу любопытство. Неожиданная свобода должна ведь чем-то заполниться. И Сашка постарался добросовестно её заполнять. Чем ещё летом заниматься парням в свободное от работы время? Конечно же покорять сердца девушек.

А что делать, если в характере непостоянство? Он словно уж на сковородке вьется, извивается и никак не может понять чего хочет. Взгляды девичьи Сашка замечает, но всё без толку, всё не то. С одной встретился – не понравилось, с другой погулял – тоже не такая. Как ни крути, опыта набираться нужно. Да и природа, требует. Только никак не разобрать, девушек то много, а вот кто из них самая лучшая непонятно. Друг Аркашка с Лилькой второй год уже встречается, туда-сюда свадьбу решили делать. А к Сашке не липнет ничего хорошего. Или это только ему так кажется. Несерьёзно, не по-настоящему.

Он бы и рад найти ту самую девушку, любовь закрутить, но никак в своих собственных чувствах не разберётся. Знает – это всё не то. И ведь была бы недостача девчонок, вон их сколько. Выбирай, не хочу. Может слишком много желающих? У него порой глаза разбегаются. Вот и мается, страдает от изобилия, всё никак выбрать не может.

– Когда ты уже остепенишься?! – покрикивала мать. – Только знай, девкам головы морочишь. Ты хоть разберись. Смотри Аркаша с Лилей, какие молодцы. И ты бы себе девушку нашел. Неужели трудно? Вон сколько их звонит целый день, телефон оборвали. Днём и ночью трезвонят.

– Да на черта они нужны. Прицепится какая-нибудь, не отцепится. Оно тебе надо?

Мать сильно не приставала, то же ведь понимала, уйдёт пацан в армию, а если девчонка не дождётся, что тогда?

Отец тоже не слишком наседал Сашку в таких случаях защищал:

– Что ты мать от парня хочешь, на его век девок хватит, не подгоняй. Пусть сначала на ноги встанет, девушку найти это дело не трудное. Только свистни сразу ватага сбежится.

Сашка не торопился, и никто его не торопил. Благодать.

 

Глава 3

Неторопливо тянулись дни. Целая неделя в ожидании субботы. Это единственный день, когда Татьяна возможно снова увидит свою мечту с именем – Саша Фомин.

Охваченная заполонившим мысли любовным наваждением, она жила от субботы к субботе. Ради этого торопила каждую минуту, вычёркивала в маленьком блокноте числа, дни, недели. С нетерпением и тревожным беспокойством ждала приближения дня, когда снова сядет у зеркала, начнёт медленное, тщательное приготовление к походу в клуб.

И вот, долгожданный вечер, знакомое место. Полумрак, коктейль, музыка. Снова неоновые дорожки, бегающие огни, столики и разноцветные группы танцующих. Радостные, даже счастливые каким-то всеобъемлющим счастьем лица. Опьяняющий, безумный ритм и табачный дым заменяют всё остальное и на пару часов выбрасывают его из сознания как лишнее. Снова клубный мир кажется идеальным, единственным. С каждым разом из него всё труднее возвращаться. Желание одно, остаться здесь навсегда. Или хотя бы на более долгое время.

Но где же тот парень, ради кого вот уже несколько недель подруги приезжают сюда? Чья улыбка, делает вечер волшебным, день прожитым не зря. Это он появлением своим заставляет время остановиться, чаще биться сердце, быстрее пульсировать кровь. Человек, который отныне вносит смысл в незамысловатое до встречи с ним, а теперь такое непростое существование. Хочется чувствовать, что он где-то рядом, радоваться этому знанию, трепетать от него. Хоть – так, если по-другому не получается.

Всё будет – стоит только захотеть. Если появится ещё одна, хоть крошечная возможность Татьяна точно её не упустит, использует по назначению. Дайте минуту и она скажет всё, что чувствует. Скажет так, чтобы он поверил.

Подруги заняли столик рядом с танцполом, оттуда всё было видно как на ладони, и подруг с любой точки зала можно рассмотреть. Заказали по коктейлю. Татьяна со Светой расселись с важностью светских львиц. Лучше ждать развития событий в приподнятом настроении, чем на скучной волне. Даже если ничего значительного не произойдёт, то хотя бы время не пройдёт в тоске. Не для того неделю мучились, чтобы портить себе настроение по пустякам.

Света в маленьком черном платье с красной помадой на губах, крутила головой во все стороны. Светлые волосы, тщательно приглаженные, наверняка залитые поллитром лака, чтобы даже не смели сдвинуться, неплохо обрамляли бледное лицо.

– Маме сказала, что мы на соседнюю улицу в “Орхидею”! Только бы она не додумалась идти проверять. Хотя, в прошлый раз я так же сказала и она ничего не заподозрила! – не глядя на подруг выкрикивала Светлана, пытаясь перекричать истошные музыкальные звуки.

За этим столиком было всё-таки получше, чем за тем, за которым сидели в прошлый раз. Тут можно было хотя бы слышать друг друга.

– Я тоже сказала родителям про “Орхидею”, – добавила Настя.

– У нас всё похожее. Если моя мама узнает, куда мы ездим, она меня прибьёт. В прошлый раз, так допытывалась. Если ещё узнает, что мы Димку с собой не берём, так вообще разорётся. Это ещё хорошо, что пока не застукала, – поддержала Татьяна.

– Что в той “Орхидее” делать? Скука. И диджей какой-то отстойный, одно старьё крутит. И зал мне совсем не нравится. Проходной двор. Шарахаются разные непонятные личности.

– Зато к дому близко, – вставила Настя.

– Ой, подумаешь несколько остановок проехаться. Автобус до часу ночи ходит. Мы же успеваем.

– А если не успеем когда-нибудь? – не унималась Настя.

– Вызовем такси, – успокоила Татьяна и снова обернулась в зал, боясь пропустить что-то важное.

Татьяна считала себя более естественной, чем холёная, слишком кривляющаяся Света. Настя, как всегда, бледная. Она совсем не красилась, расцветки её одежды, словно тушили во внешности всё, что можно было потушить. Не раз подруги пытались повлиять на неё, предлагали примерить свои вещи, но Настя будто девушка-невидима, никогда ничего не предпринимала, не пыталась свой образ менять.

Вечер только начинался, народу пока немного. Подруги, в этот раз пришли пораньше, заняли удачный столик. Главное не пропустить чего-то важного, что не дай бог, могло произойти без них. Света и Татьяна, как будто непринуждённо, на самом деле очень внимательно, озирались по сторонам. Насте, как обычно, всё равно.

Выпили по коктейлю, потанцевали, снова выпили. Во взглядах уже начала проявляться тревога. Неужели всё пройдёт. А потом целую неделю ждать следующей субботы. Несправедливо.

В середине вечера произошел переполох, в зал вошла группа ребят. Парни с возгласами и приветствиями разошлись по залу, на некоторое время отвлекли публику от танцев. Компанию эту знали и ждали все. Редкая суббота проходила без них. Вечер в клубе “Кот в мешке” не считается полноценным, если прошел без компании Сашки Фомина.

Девчонки подобрались, уже не так сильно крутились. Теперь нужно дать возможность, чтобы рассматривали их. Минуты терпеливого ожидания. Вот сейчас, ещё немного и он заметит, подойдёт. Именно сегодня. Ожидание мучительно, тревожно. Оно заставляет не терять бдительность ни на секунду. Шаг, движение, взгляд – всё важно.

Только Фомин вошел полсотни взглядов крючков уцепились за него. Они тянули из стороны в сторону, заставляя его двигаться по залу то в одном направлении, то в другом. Он перемещался от компании к компании, от человека к человеку, будто король в тяжелой обязанности поприветствовать всех гостей. Казалось этот вечер, его вечер, он тут нераздельный хозяин.

Когда же взгляд его коснётся столика, где сидит Татьяна? Озарит волшебным светом, заставит вспыхнуть на щеках румянец? Заставит вздрогнуть, поймать этот взгляд и попробовать его остановить. Но он проскользнул. Точно молния блеснул и погас.

Звуки музыки заполняли пространство, в этих раздирающих душу нотах столько правды и того, что происходит именно сейчас. Грусть и бесконечное, пустое ожидание. Вот быстрый темп остановился, потекла плавная мелодия. Она заставляла предаваться мечтаниям. С такими звуками можно творить что угодно, страдать, любить, радоваться и ждать. Они забираются в самую глубину души, ворочаются там, создавая непонимание. Ввергают разум в томительное ожидание, почти безнадёжные мечты. А сердце в понимание правды о том, как всё далеко и нереально. Нет, сердце лучше не слушать. Доверится разуму и ждать. Так, хотя бы, теплится надежда.

И вдруг, ожидание закончилось. Из-за колоны появился Фомин, быстро разглядывая каждую из подруг по очереди, после Татьяны остановил взгляд на Светлане.

– Потанцуем, – даже не спросил он, а постановил.

Светка вскочила как ужаленная. Бросила на Татьяну восторженно-удивлённый взгляд и пошла за парнем.

В центре зала он остановился, положил ладони Светке на талию. Каждый, кто наблюдал за этой парой, а это почти все присутствующие в зале девушки, увидели, как Светлана улыбнулась, заглянула в лицо Фомину, заставляя его посмотреть в ответ. Каждый увидел, губы её растянутые в улыбке шевельнулись, и она быстро заговорила, словно хотела успеть сказать что-то важное.

Что она могла говорить? Как посмела?

Татьяна наблюдала. Страшно колотилось сердце, щёки вспыхнули от досады и изумления. Она вцепилась взглядом в пару, будто была там, с ними, вернее между ними. Видела как говорит подруга, а Фомин отвечает наклоняясь к её уху, а может задаёт вопрос, потом они улыбаются друг другу. Светка снова заговорила, он чему-то усмехнулся и глянул на неё уже совсем иначе.

Жестокая пытка. Пусть бы там была любая девушка, только не Светка. Татьяна почувствовала себя оскорблённой. Как может подруга так поступить? Почему она делает это? “Вот гадина, – отчаянно закусывая губу, думала Татьяна, – какая же она гадина!”

Медленный мотив оборвался, его сменил быстрый темп, на танцпол выскочила кричащая толпа радостной молодёжи. Светка и Сашка Фомин всё ещё стояли посреди зала, в гуще танцующего народа и о чём-то разговаривали. Даже пританцовывали под звуки новой мелодии. Фомин взял Светку за руку, что-то весело проговорил ей в лицо, а она засмеялась и стала грациозно двигаться рядом с ним.

Это уже было слишком. Татьяна выскочила из-за стола.

– Ты куда? – испуганно глянула Настя.

– Сейчас приду!

В уборной Таня плеснула водой себе в лицо. По щеке тут же потекла тушь. Девушка порылась в сумке, достала салфетку, попыталась промокнуть, но следующая капля более крупная показалась с другой стороны. Взгляд остановился на собственном отражении в зеркале. Там то, чего она не видела никогда – обида, отчаяние, злость. Она не могла понять, что происходило в голове. Хотелось выйти в зал, набросится на подругу и бить её, терзать, рвать ей волосы, размазать всю её помаду, разорвать одежду. В какой-то момент Татьяна даже представился в руке нож.

Когда она вернулась за стол, Светка была уже там, потягивала коктейль и загадочно поглядывала в сторону.

– Ну как? – вроде бы непринуждённо спросила Татьяна. – Потанцевали?

– Ага, – пытаясь быть сдержанной, но радость её прорывалась сквозь голос и взгляд, ответила подруга, – он меня сегодня домой провожать пойдёт.

– А мы? – Татьяна почувствовала, ком становится в горле, почти перехватывает дыхание. – Ты нас бросаешь?

– Не бросаю, с чего ты взяла, – покривилась Света, – кажется, мы уже об этом говорили.

– Ну да, я забыла. Если кого-то провожает парень, остальные едут домой сами.

– Вот именно.

– Хорошо, – обиженно кивнула Таня и замолчала.

Настроение было испорченно окончательно и как видно надолго.

В двенадцать у клуба попрощались. Светка пошла к ожидающему на углу Сашке, а Татьяна с Настей на остановку.

 

Глава 4

– Ой, девочки, я влюбилась по уши.

В маленькой комнатке с розовыми, полосатыми обоями Света лежала на кровати заваленной мягкими игрушками. Она мечтательно смотрела в потолок, прижимая к животу растрёпанного мишку с красным бантиком на шее. Смесь ароматов ванили и апельсина витала в воздухе, отчего Настя, утонувшая в ворохе подушек на кресле, тёрла нос. Но, тем не менее, рука её всё время тянулась к долькам апельсина аккуратно нарезанных Светкиной мамой и маленьким кексам, на которые невозможно было смотреть равнодушно.

– Ты серьёзно? – Настя поискала чем вытереть пальцы, но ничего не обнаружив снова потянулась к апельсиновой дольке.

– Да. Очень серьёзно.

У зеркала Татьяна нервно пыталась накрасить стрелку. Иногда она кидала быстрый взгляд на подругу и медведь, которого та так ласково прижимала, казался ей намного более симпатичным нежели его хозяйка. Карандаш не слушался и дрожал. Таня откинула его в сторону и резкими движениями стерла с глаза стрелку, что нарисовала.

– Это ты как поняла, что влюбилась? – она повернулась от зеркала и требовательно глянула на Свету.

– Не знаю. Просто чувствую, – улыбнулась подруга, повернулась на бок, в сторону Насти, – не знаю как объяснить.

Казалось её ничего не тревожит и она совсем не замечает почти открытой злости Татьяны.

– Раз не знаешь, почему считаешь что влюбилась? – недовольно глянула Татьяна.

– Потому что чувствую! – неожиданно, в тон ей ответила Света. – Я не обязана объяснять. Влюбилась и всё! Имею право?!

– Имеешь, имеешь. Так ты в Фомина влюбилась?

– Ну конечно! В кого же ещё? – всё больше начала раздражаться Света. – Я не пойму, вы что не рады за меня?

– Очень рады, – подскочила из кресла Настя и присела рядом с подругой на кровать, – интересно как это?

Света сразу смягчилась:

– Ой, не знаю. Раньше такого никогда у меня не было. Он когда провожал вчера, предложил, чтобы я стала его девушкой.

Тут коробочка с тенями, что держала Татьяна, выскользнула и с громким звуком упала на пол. Тени рассыпались.

– Осторожнее! – недовольно прикрикнула Света. – Я их только купила! Ну, всё, – она встала с кровати, посмотрела на рассыпанные по полу тени, – теперь нечем красится будет! Ты разбила мои любимые тени!

– Да у тебя их вон сколько ещё валяется и не красишься! – резко сказала Татьяна.

– Теми не крашусь, а этими красилась!

Настя смотрела на них, то на одну, то на другую.

– Девочки не ссорьтесь это же просто тени. Ничего страшного.

– Тебе ничего страшного! Ты вообще не красишься, ходишь как чума болотная, а мне нужны эти тени! Именно эти!

– Сама ты чума! – вступилась за Настю Татьяна. – Думаешь ты тут круче всех, такая вся влюблённая! Да иди ты знаешь куда?!

– Сама иди я тебя сюда не звала! Ты сама припёрлась, вот и иди откуда пришла.

Татьяна встала, нахально усмехнулась и пошла к выходу, у двери она обернулась и сказала:

– Только не нужно мне потом звонить, жаловаться, когда он попользуется тобой и бросит как грязную тряпку.

“Как же так? Почему она, а не я? Этого не должно было случиться. Это несправедливо, неправильно. Почему Бог допускает это, зная, как я люблю Сашку? Разве он не видит моей любви, разве не чувствует? Ведь ради него, я готова на всё. Он должен это знать. Пусть бросит Светку, пусть поймёт, она не для него. Есть я, только я. Он и я – мы созданы друг для друга. А может быть нужно, просто потерпеть? Ещё немного потерпеть. Он обязательно разочаруется в ней и тогда – придёт ко мне”.

Всю ночь Таня ворочалась с боку на бок, не могла заснуть. Она вздрагивала, прислушивалась, как за стеной громогласно храпит сосед, как встаёт и бродит по квартире мама.

Иногда набегала слеза. Слабая, бесполезная. Что могли изменить эти слёзы? Ничего. Нельзя подчинить себе чьё-то чувство, нельзя заставить любить себя, смотреть на себя. Это невозможно.

Как быть?

Зачем нужна любовь, если нет ответа? Зачем тревожится сердце, в бессильной злобе, рвётся на части душа? Где найти ответ?

 

Глава 5

И полетели дни серые как тучи.

– Что это ты совсем скисла, – замечала мама, – не ходишь никуда. С девчонками поссорилась?

– С чего ты взяла? Не волнуйся, не поссорилась.

– Светка перестала заходить. То отлипнуть друг от друга не можете, то сидите точно совы.

– У Светки зачёты, учится. Время у неё сейчас нет.

– А когда её это останавливало. У вас хоть зачёты, хоть экзамены, впервые слышу, что вы так ответственно к этому относитесь. Вон у тебя пять экзаменов на носу, а я не заметила, чтобы ты с гулянками покончила. Как лето у порога так включается моторчик.

– Летом нужно отдыхать.

– Да, если не нужно выпускные экзамены сдавать и поступать. Тогда конечно, можно отдыхать.

В сорок три, мама – женщина вполне привлекательная. Вьющиеся волосы прихваченные заколкой. Доброе, простое лицо. В её чертах, словно утешение всему, что не так или не получается. Она могла ничего не сказать, но Татьяна как-то сразу успокаивалась. Глядя на маму, она чувствовала всю раздутость и порой несерьёзность своих девичьих проблем.

Иногда Татьяна задумывалась о том, как живёт мама. После того, как девять лет назад ушел отец, она будто законсервировалась. Воспоминаниями осталась в том периоде, когда всё было хорошо, все были вместе и счастливы. С тех пор она только и делала, что неустанно заботилась о дочери. Но Татьяна не могла понять этой закостенелости. Для себя она решила, если когда-нибудь такое случится в её жизни, она точно не останется одна. И конечно была уверена в том, что семья, которую создаст она, продержится намного дольше.

Иногда Татьяне хотелось посоветовать матери с кем-то познакомиться, но в то же время она боялась, если мама встретит мужчину, то обязательно забудет о ней, о Татьяне. И она молчала, чтобы не нарушать их тихую, домашнюю идиллию.

Так и жили они вдвоём с мамой в панельной пятиэтажке, в двухкомнатной квартире на третьем этаже. Настя со Светкой в соседнем доме, одна на первом в трёшке, а вторая на пятом тоже в трёшке. Так что дружба у девчонок совсем давнишняя.

Две недели подруги не виделись. Только Настя от одной к другой ходит, новости передаёт. Придёт, весело расскажет то, чего у Светки происходит, так Татьяне ещё более тошно становится. Слушает с жадностью, но лучше бы не знать этого, а то ведь совсем жизнь перестала радовать. Всякий раз, она словно ковыряет незаживающую рану, а рана не заживает, оттого что снова и снова её с наслаждением и постоянством берутся ковырять. Но нет, ждёт Татьяна прихода Насти, с нетерпением ждёт. Знает конечно, та только Светкино хвастовство принесёт, но никак от этого отделаться нельзя.

– Светка с Сашкой в кино сегодня идут, – с детской наивностью говорила Настя, – на "Любовь для двоих" я смотрела этот фильм. Классный! Там та актриса…

– Ну и пусть идут, тоже мне новость. Я бы на твоём месте не слишком к Светке ходила.

– Почему?

– Потому что ты ей уже не нужна. Она тебе только хвастается и всё, для этого только и зовёт, а ты сидишь, слушаешь. Что, других дел нет?

– Да я просто, поболтать.

– Вот пусть со своим парнем болтает.

При упоминании о парне, Таня как-то совсем поникла. Такое впечатление – всё против неё. Обстоятельства в одну, а она в другую сторону и ей никак не пересечься с чем-то хорошим. Всё злит, всё раздражает. Нет ничего, что порадовало бы, впрыснуло в обозлённые мысли хоть чуточку доброты.

Комната как будто отражала грусть своей хозяйки. Зашторенное даже днём окно, словно барьер от мира, где нет радости для Татьяны. Унылые фотографии на стенах уже до того надоели, что на некоторых из них стали появляться надписи, а у тех кто на фото усы и или смешные чёлки, бороды или рога. Плохое настроение повсюду и везде. Даже полосатый кот Леон казался каким-то противным в эти дни. Он приходил к Татьяне в комнату для того лишь чтобы украсть с туалетного столика что-то из бижутерии и Татьяне приходилось за ним гоняться. В общем, раздражало всё.

Заиграла мелодия в телефоне. Так же, не слишком весёлая. На экране тёмные буквы – “Светик”. Первый звонок за две недели. Таня удивлённо глянула на Настю, взглядом требуя ответа, но та лишь пожала плечами.

Со Светкой разговаривать не хотелось. Ничего не интересовало, даже Настя со своей наивной радостью, которая уже начинала раздражать. Нехотя Татьяна нажала кнопку:

– Алло?

– Привет, – послышалось на том конце.

– Привет, – сдержанно ответила Татьяна.

– Хочу пригласить вас с Настей на вечеринку. У Сашки родоки уехали, мы собираемся зависнуть у него на ночь, будет много друзей. Придёте?

Голос Светки заискивающий, извиняющийся. Она несомненно старалась задобрить и Татьяна почувствовала, что уже не может больше сердится. Слишком затянулась эта пауза. Как ни крути, а без подруги плохо. Ведь они с третьего класса “не разлей вода”. Так просто дружба не может развалиться. Нужно что-то решать.

– Мы подумаем, – более мягко сказала Татьяна. – А когда?

– В субботу, – поспешила ответить Света, – скажи маме, что будешь ночевать у меня.

– Ладно, постараюсь. Ты как? Ещё встречаетесь?

Глупый вопрос, но ведь нужно что-то говорить. И она не виновата, что из уст так и лезут глупые вопросы. Татьяна просто не в состоянии это остановить. Хотя умом понимает, что выдаёт с головой все свои интересы, но как сложно вовремя прикусить язык.

В конце концов, пойти на вечеринку это значит снова увидеть Его. Ещё раз, попробовать заявить о себе. Татьяна вздохнула и услышала, как подруга вздохнула в ответ.

– Конечно, встречаемся. Он собирается познакомить меня с мамой, правда не знаю когда, но он так сказал.

“Снова. Зачем я ответила. Эти удары никогда не закончатся. Один, ещё один. Всё бьёт и бьёт. Боли уже нет, её не чувствуешь. Бейте, пожалуйста. Кто ещё не бил? Давайте, не стесняйтесь”.

Когда телефон погас, Таня повернулась к Насте, та вопросительно глянула и взволнованно спросила:

– Ты чего? Плачешь? Да, что случилось?

– Отстань! – Татьяна упала на кровать и спрятала лицо в подушку.

– Чего ты?

– Уйди, я хочу побыть одна!

– Не пойду я никуда, думаешь я ничего не понимаю?

– Да что ты можешь понять, ты – бледная моль! – вскочила вдруг Татьяна. – Посмотри на себя, на своё лицо. У тебя же нет лица. Его нет. Что ты вообще понимаешь?

Тишина. С минуту всё вокруг было тихо, только шум проехавшей за окном машины.

– Ты ей завидуешь, – неожиданно резко сказала Настя, – да, завидуешь! Ты сама хочешь встречаться с ним. Поэтому и злишься. Только тебя он не выберет никогда. Светка хотя бы не злая, а у тебя вечно на всех обида! Вечно считаешь себя лучше всех! Может я и не такая красивая как ты, но я не злая! Я – не злая!

Она встала и быстро вышла.

“Ну и что пусть идёт. Пусть катится на все четыре стороны. Не сильно она мне нужна. Бледная поганка. Кто она вообще такая, чтобы всё это мне говорить. Да никто. Без неё проживём. Раньше жили и теперь ни куда не денемся. Всё равно мерзко, на душе. Гадко. Зря обидела Настю. Зачем сказала такие слова? Зря, зря. Что она делает сейчас? Плачет, наверное. Зачем я злюсь действительно? А чего она болтает? Знает она! Что? Если бы она знала мои мысли, то испугалась бы! А так. Подумаешь – злость. Это ещё не злость”.

На субботу отпросилась у мамы ночевать к Светке. И конечно не сказала ни про какую вечеринку, чтобы мама не волновалась.

 

Глава 6

Лето кипело на улицах города, заставляя кипеть всё вокруг. Казалось Сашке, сама кровь закипает в венах, но не от жары, а от желания насытится получить всё, что можно получить. Потом уйдёт в армию и амба – закрыты ворота. Попробуй высунься. Зато сейчас – свобода, лето, девчонки.

Неожиданно для себя Сашка, видимо в порыве желания найти постоянную девушку, обратил внимание на белокурую Светлану. Чем-то зацепила она в тот вечер, когда он пригласил её потанцевать. То ли смелой рассудительностью, то ли губами с алой помадой, а может быть струящимися прядями волос, что в свете клубных софитов переливались всеми цветами радуги. В общем, решил не откладывать дело, времени то всего ничего, пролетит лето, всё – армия. Значит нужно не зевать, если хочет не зря прожить отведённое для свободы время. Выбрал, в конце концов, Свету.

А она ничего оказалась, спокойная, ненавязчивая. Зовут – идёт, не зовут – дома сидит, ждёт. Симпатичная, стройная, блондиночка. В меру ума, в меру глупости. Нос не суёт, куда ни надо. И маме понравилась. Света, хоть и не предел мечтаний, но вполне вписалась в его представление об идеальной девушке. Там уже, как пойдёт.

Только вот немного не рассчитал того, на что как раз рассчитывал. Подступался к ней, во время поцелуев, а она все ни в какую. Потом проговорилась о том, что никогда с парнем не была – страшно. Тут Сашка приуныл слегка. Зачем же ему лето тратить на девчонку, от которой толку никакого. Время пройдёт, армия на пороге, а удовольствия – ноль. Не годится. Не для того он себя в ограниченное пространство вгонял, чтобы даже не иметь возможности получить желаемое. Нужно было вопрос решать, причём срочно. Поэтому, когда Светка пришла в среду вечером, поставил вопрос ребром.

Как всегда, с поцелуями завались на кровать, стал Саша под платьем шарить, Светка взбрыкнула, руку его убирает:

– Саша нет! Нельзя.

– Нельзя, так нельзя, – он обиженно отсел на край кровати. – А когда будет можно, через год?

– Я пока не готова. Как школу закончу, тогда.

– Так это через год, что ли? – возмущённо обернулся Сашка.

Испуганный её взгляд не понравился, чувствовалось, ещё немного и заплачет, а этого он страшно не любил.

– Но, мне ещё даже семнадцать не исполнилось.

– И чего? Если по уму всё сделать, то никто не узнает. Да и вообще чего я должен тебя уговаривать? Нет, так нет. Всё разговор окончен. Ладно, давай, собирайся, а то у меня ещё сегодня дела.

В этот вечер он почти вытолкнул её за порог, чтобы никогда больше не звать. Ведь понятно, встречи эти бесперспективны, а лето нужно тратить с пользой. Но раз эта девственница, такая ханжа, то он тут причём. Легче найти кого-то другого. Если бы любил её или чувствовал что-то подобное, то возможно бы и потерпел. Но, нет. Перед армией – нет. Терпеть – себе дороже. Что он монах что ли, чтобы идти на такие жертвы? Не монах. Тогда к чему это?

Значит теперь, с самого начала нужно выяснять, будет девушка послушной или нет. А как это выяснишь? Задавать такие вопросы в лоб, пока не научился. Да кто на него, вот так сходу, ответит. А если ответит, то зачем ему девушка, которая с первой встречи на такое соглашается. В общем – замкнутый круг.

Вопросы только вопросы. Но неожиданно эта задача разрешилась. Светка прислала сообщение, что на вечеринке, позволит ему сделать, так как он хочет. И проблема сразу отпала. Ничего, всё нормально. Нужно же когда-нибудь девчонке начинать. Так пусть будет по справедливости. Раз он выбрал её, то он и будет первым.

В субботу в доме у Сашки собралась толпа молодёжи. Он уже сам не помнил, кого звал, кого не звал. Хорошо хоть предупредил всех, чтобы приходили со своими пивом и закуской. Так что никто не голодал. Музыка долбила в стены, заглушая всё. Молодёжь веселилась, танцевала. Двор полон людей. Пары забивались в углы, чтобы никто не увидел нескромных поцелуев и касаний. Но если кто и обращал внимание на такие вольности, то только те, кому вольностей этих как раз недоставало.

Сашка уже не пытался кричать, чтобы сохранить мамины сервизы и вазочки. Он так сосредоточился на ожидании того момента, точнее события, ради которого собственно всё и затевалось, что до мебели и кухонной утвари ему было всё равно.

Около двенадцати ночи, его цепкие пальцы сомкнулись на запястье Светки. Она только обречённо глянула и последовала за ним. В спальне щёлкнул щеколдой, чтобы ни дай бог кто-то не нарушил планы. Включил настольную лампу, привычным движением повернул плафоном к стене.

Света осмотрелась. В полумраке комнаты взгляд её показался совсем уж испуганным. Сашка подошел, тронул её подбородок. Хороша. Слишком напряжена, заметно как она отрешенно ждёт, того, что будет дальше. Он потянул её за пояс платья, она покачнулась и стала падать на кровать, а он мягко упал сверху.

Теперь уже ничего не мешало. Телом овладело желание, в одно мгновение исчезли предрассудки. Выпитое вино добавило смелости. Он целовал её губы, шею. Всё – теперь она в его власти. Быстрым движением Сашка дёрнул молнию на платье, начал его стягивать, ловко справился с застёжкой бюстгальтера. Движение и он отброшен в сторону. От вида обнаженной, круглой груди Светы, Сашка и вовсе стал налегать, смелее, резче. Хотел не торопиться, но не мог, боялся, вдруг кто-то придет, помешает, а оставить дело незавершенным в планы не входило.

Он схватил девушку за бока и потянул к себе. Хотел ухватиться за полоску трусов, но неожиданно Светка вскрикнула и начала упираться.

– Нет, нет, я не хочу, я боюсь!

– Что? Ты чего? – сразу не понял Сашка.

Он тянул на себя её бёдра, но она резко извернулась и вскочила с кровати, схватила платье и прижала к груди.

– Я передумала! Я не хочу!

– Ты что совсем дура? Что значит – не хочу? Ты обещала! Я вечеринку затеял для этого дела!

– Прости, прости! Я не могу.

– Послушай, успокойся. Давай всё сначала. Я буду медленно всё делать.

Она стала мотать головой, детский испуг в её глазах показал – ничего не будет. Сашка вздохнул, почесал нос и, не глядя на Светку, сказал:

– Тогда иди отсюда.

– Сашенька, – плаксиво протянула она, – извини меня, пожалуйста.

– Пошла вон, – сказал он негромко, но грубо.

Она быстро натянула платье, открыла дверь, торопливо приглаживая всклокоченные волосы, вышла в коридор и тут же исчезла из поля зрения.

В полном беспомощного отчаяния порыве Сашка откинулся на кровать.

Что теперь?

Звуки вечеринки затихали. Народ видимо почти разошелся. На часах около часа ночи, а Сашка всё лежал, глядя в потолок, без движения, без мыслей. Сейчас он не мог думать ни о чём, кроме одного, простого и такого важного обстоятельства – как он ошибся. Просто ошибся. Теперь, всё сначала? Надоело. Сколько их этих девушек будет? Сколько их было? Когда он встретит наконец ту, которую полюбит. Когда?

Скрипнула и приоткрылась дверь. Вошла девушка, лицо вроде бы знакомо. Они все знакомы ему. Они все – одинаковые. Кто она?

– Ты кто? – спросил он почти в полусне.

– Я – твоя судьба, – сказала она, легла рядом, обняла его за талию и потянулась губами к его губам.

 

Глава 7

Этого Татьяна предвидеть не могла. Полагалась на то, что возможно обстоятельства позволят хоть как-то проявить себя. Выжидала подходящего момента. Нет, она не прислушивалась, вроде даже не следила, но она – видела всё. Как зашли они в комнату, как выскочила испуганная Светка. Всё как на ладони, всё понятно.

Была уверенность, что от любви Светка кинется в объятья Сашки, но видно не такая она Светкина любовь. Не такая. Тогда Татьяна решила, другой возможности может не наступить никогда. Так зачем ждать? Он там, он один, он хочет ласки. А она, как раз та девушка, которая даст ему то, чего он хочет.

И она – получила всё. Сашку Фомина – полностью и навсегда. Она получила его сильного, страстного. Кого хотела, о ком грезила и мечтала. Да хитростью, но и смелостью. Её борьба – почти честная. Ведь она не придумывала сплетни, не мешала, ни делала ничего, чтобы попытаться их отношения разрушить. Светка, разрушила их сама. Значит не такая у неё любовь. Да разве это любовь?

Теперь Татьяне было всё равно. Чувство, которое вырвалось сродни безумному помешательству. Невероятные, новые ощущения нахлынули, захватили и понесли. Что она могла, только подчиниться этой долгожданной стихии.

После того вечера Татьяна несколько дней жила как во сне. В страхе. Позвонит, не позвонит. Ведь она сделала всё, для того, чтобы Сашка Фомин её не забыл. Чтобы из мыслей его вытолкнуть всех и занять там главное место.

Помогло ли это?

Помогло.

Конечно же, он позвонил. Назначил встречу, и теперь каждый вечер они проводили вместе. Когда отец его был на вахте, а мама в ночную смену, Татьяна оставалась у Сашки ночевать. И тогда, вновь и вновь старалась доказать как он не ошибся в своём выборе.

Это были прекрасные ночи. В них почти не было слов, только бесконечная, сплошная любовь.

Выпускные экзамены сыпались один за другим, во всей этой кутерьме некогда головы поднять. С подругами Татьяна почти не встречалась. Обходила десятой дорогой Светку, прямо игнорировала Настю. Так удобно. Не нужно отчитываться, рассказывать о том, что теперь происходит в жизни. О своих отношениях с Сашкой. Неизвестно как поведут себя подруги, если узнают.

Но однажды, встречи со Светой не удалось избежать, она сама подошла возле школы и затянула шарманку своих бесконечных жалоб.

– Я уже и сама жалею, что ушла от него теперь скучаю безумно. Просила его потерпеть пока закончу школу, но он не может, ему скоро в армию. Почему парни такие? Почему мы должны делать так, как хочется им? А кто будет слушать меня? Если я не готова? Так что со мной уже не нужно встречаться.

Татьяна тихо усмехалась, отвечала в том тоне, в котором хотела слышать подруга:

– Да не волнуйся, сейчас посмотрит на других и поймёт – ты лучше всех.

Про свои отношения молчала как рыба. Поддакивала и кивала, только для того чтобы не выдать себя, оттянуть как можно дальше момент истины. На потом. Когда Сашка уже не сможет без неё жить и встанет, если потребуется на её защиту.

Правильные чувства, чистые мысли. Кто сможет обвинить её в обмане? Никто. Тогда что тут неправильного?

В клуб по субботам Света не ездила.

– Что если Сашка увидит, пройдёт мимо. Лучше уж ждать звонка или сообщения. Когда-то же он одумается и вернётся, – говорила она по телефону.

А Татьяне только того и нужно, ведь если она шла в клуб, хотела быть единственной девушкой Фомина. И хоть там всегда находилась парочка его бывших, они ведь не были подругами. Выяснения отношений она не боялась, тут могла постоять за себя.

Да, она чувствовала его притяжение к себе и некоторую даже власть над ним. Но где-то в глубине души, всё же, понимала, не такими должны быть отношения. Что он не просто так встречается с ней, а по причине. Он получает от неё то, что не каждая готова дать, а она даёт с лихвой.

Там, на глубине своих мыслей она старалась не теребить это обстоятельство, не стремилась понять всё чётко и ясно. Ведь если захочет всё это объяснить самой себе, станет только хуже.

А пока, как есть – так есть. Он с ней – остальное не важно.

 

Глава 8

Вот – то, что нужно. Наконец-то. Думал лето пройдёт, а ничего толкового так и не случится. Хотя, при его обаянии, мог получить кого угодно. Жаль конечно, что Светка оказалась такой несговорчивой, ведь она нравилась ему больше других, но, что поделаешь. Видно не теперь. После. Сейчас не стоит тратить на неё время. Может быть потом, после армии. Жаль только, кто-то другой станет для неё первым. Действительно жаль. Если бы она не была так глупа, позволила сделать то, что он хочет, кто знает до чего бы дошло. Вполне возможно он полюбил бы её по-настоящему и дал шанс стать для него идеальной девушкой. Да, жаль.

Но сейчас время дорого. Кто успевает, тот получает всё. Смелые решения приветствуются, он совсем не против таких решений.

С одной стороны Сашка чувствовал себя немного использованным, но с другой, принимал инициативу Татьяны, даже одобрял. Ведь если бы не это, кто знает, сколько ещё недель тусоваться по клубам в поисках хоть мало-мальски приличной девчонки. А тут, пожалуйста – вроде нормальная и на вид ничего так. Ещё и влюблена по уши. Напориста немного, но что тут поделаешь? Пусть будет.

Иногда правда замечал он в ней какую-то даже горячность, будто от чувства любви к нему она не просто получает удовольствие, а даже от этой любви страдает. Казалось, она любит слишком самозабвенно, безусловно, неистово. Так, будто он для неё первая и последняя ступенька во всей жизни. Это несколько настораживало, порой даже пугало. Слова её о любви, о смерти, о жертве, казались странными, но не настолько, чтобы от неё отказаться.

Вечно у девушек что-то на уме, они не могут быть спокойными, возносят парней на какой-то выдуманный пьедестал. Во всяком случае, Сашка привык к тому, что его превозносят и уже не обращал на это внимание. Если девушкам так удобнее – пусть.

– Ты меня любишь? – порой спрашивала она.

– Конечно люблю, – привычно бросал Сашка.

И за эти слова она целовала его полночи.

В начале июля Таня поехала с матерью подавать документы на поступление, и Сашка заскучал. Вернее, появилась возможность передохнуть. Отдых, это не то чего он хотел, но немного отдохнуть от Татьяны всё же не мешало. Сашка уже подумывал о том, чтобы немного погодя от неё отвязаться. Он не собирался давать обещаний, думал, когда придёт время просто скажет ей – “Ты свободна, живи как хочешь”. Вот тогда действительно расстанется с ней навсегда. Но это потом, пока рановато.

А когда она уехала подавать документы, чтобы не терять времени, Саша Фомин решил снова осмотреться. В субботу в клубе заметил Светлану. Спустя месяц она показалась ему не такой, как тогда, когда бежала из его комнаты. Теперь, он даже испытывал уважение к тому её поступку и обида, что какое-то время держала, неожиданно исчезла.

Даже издалека заметил, как изменилась Света. Она стала как будто ещё красивее, светлее. Самое возмутительное было в том, что она совершенно не обращала на него внимания. Не бросала страдальческие взгляды, не топталась где-то неподалёку. Ему показалось, будто она забыла его, выкинула из головы. Отвлеклась, стала жить проще, веселее, но уже без него.

Когда он осознал это, неприятное чувство, то ли потери, то ли ущемлённого самолюбия стало настойчиво подвигать его в сторону Светланы.

– Привет, – он подошел, небрежно тронул её за плечо, – как жизнь?

– Хорошо, – улыбнулась она и он не заметил в чертах её совсем никакого страдания.

– Потанцуем, – оттянул он губу в улыбке, которая, как он точно знал, сводила с ума всех девушек подряд.

– Давай, – немного безучастно, не так, как он ожидал, сказала Света.

Да изменения были и они совсем не нравились Сашке. Он не мог позволить, чтобы кто-то так быстро перестал о нем думать и тем более страдать.

– Ты сегодня хорошо выглядишь, – нажимал он новые и новые кнопки своей собственной науки обольщения.

Только совсем не учёл, что обольщать можно ту девушку, которая желает, чтобы её обольстили. А ту, которая прошла этот круг и отчего-то вступила в него вновь, уже не так просто обмануть.

– Стараюсь, – она смотрела куда-то только не на него, он чувствовал молчаливый укор, и это неприятно отдавалось где-то в голове.

– Ты злишься на меня?

Она впервые за это время глянула ему в глаза:

– За что?

– Сама знаешь.

– Зачем мне это? Я никогда ни на кого не злюсь, и не обижаюсь.

– Значит, ты не обиделась?

– Нет.

– И мы можем встретиться? – сразу приступил к делу Сашка.

– Даже не знаю.

– Ты передумала?

– Я ещё даже не успела об этом подумать.

– Ну, так подумай, – настойчиво произнёс он и удивился тому, что она так равнодушно восприняла его предложение снова встречаться.

– А зачем? Ты ведь понятно объяснил, что именно тебе нужно, а я не готова это дать.

– Ну, хорошо, – вдруг согласился он, – будем просто встречаться, гулять, целоваться. Так пойдёт?

– Ты этого хочешь? – она снова посмотрела прямо в глаза.

И он, не смог отвести взгляд, словно замер и не в состоянии двинуться. В тот момент он почувствовал что-то, чего не смог потом себе объяснить.

– Да, – ответил он, – очень хочу.

 

Глава 9

В доме, где жил Сашка с родителями Татьяна освоилась быстро. Приходила, по-свойски открывала ворота, шла в комнату к Сашке, которая имела отдельный вход. Иной раз, к большому недовольству хозяина комнаты наводила там порядки. Складывала одежду, расставляла предметы на столе, на полках, даже подметала и мыла полы. Татьяна любила делать это. Ведь это – для него, для того чтобы Сашка, и его мама увидели какая она хозяйственная и чистоплотная девушка.

Тётя Марина – Сашкина мать, женщина простая. Встречала доброжелательно, часто заговаривала по делу и без дела, и виделась уже чуть не свекровью. Всего за пару недель Татьяна прониклась к ней искренними чувствами, какие к родной маме возможно не всегда испытывала. Может быть оттого, что это – мама Сашки, какая бы она ни была, Татьяна наверное полюбила бы её в любом виде, с каким угодно, пусть даже с самым неприятным характером. Но предполагать это одно, а сталкиваться с действительностью совсем другое. Понятно конечно, просто повезло, что мама Сашки оказалась милой женщиной, какой понравилась Татьяне.

Солнце уже клонилось к закату. Серое чуть с розовиной небо охватывало крону черешни и превращало короткое, но такое магическое время заката в момент, в котором почти перешагиваешь из одного состояния в другое. Из суеты дня шагаешь в спокойствие ночи.

– Здравствуйте! – вошла в калитку Татьяна.

В сумерках маленькая женщина копошилась меж кустов винограда.

– Танюша? А Сашка где-то гулять пошел. Ещё не вернулся.

С Татьяной она всегда разговаривала мягко, как будто боялась обидеть или сказать что-то не то. Но в то же время могла накричать на Сашку за простые мелочи.

– Вечер уже, – постаралась сказать что-то приятное Татьяна, – а вы всё работаете.

– Кусты нужно подвязать. Завтра на два дня заступаю, отец на вахте, а от Сашки разве дождёшься.

– Давно он ушел?

– Так в пять где-то, точно не скажу, я на огороде копалась.

– Тогда я подожду его, можно? Наверное, скоро придёт.

– Подожди, – с сомнением в голосе отозвалась женщина.

Татьяна обошла дом с другой стороны, села на лавку у окна и стала ждать.

Дома только бросила сумку, сразу в душ. Чуть подкрасилась и к Сашке. Соскучилась страшно. Пока проехали с матерью три города, только и мечтала Татьяна, как вернется домой, придёт к нему, а он кинется, скажет, что безумно скучал. И будет хорошо, так, что даже трудно представить. Мысли эти заставляли улыбаться в предвкушении встречи накапливать мечты о том, какая будет эта встреча после, пусть недолгой, но всё же разлуки.

Стемнело, вошла в дом. Маленькая прихожая, дальше две небольшие комнатки. Здесь так уютно, здесь она чувствовала себя хозяйкой. Кем ещё могла чувствовать себя Татьяна? Сашка – целиком в её власти. Сомнений почти не осталось, нужно только немного надавить и можно будет свадьбу играть, тогда, она поселится тут полноправной хозяйкой. И хоть не слишком любит все эти огородные дела, обязательно будет помогать Сашкиной матери, чтобы та видела и понимала, какую трудолюбивую получила невестку. Татьяна решила делать всё так, как скажет его мама, будет прислушиваться к её советам, благодарить за каждое сказанное слово. Обязательно будет.

На круглых часах – одиннадцать. Глаза слипаются. Таня прилегла на диван застеленный плющевым одеялом. Усталость последних трёх дней навалилась как-то сразу и основательно. Только легла, закрыла глаза, почувствовала как проваливается в сон.

Кто-то тронул плечо. Касание это, показалось совсем неласковым.

– Эй, вставай, – голос Сашки.

Татьяна открыла глаза и тут же приподнялась.

– Ты пришел, а сколько время?

– Что ты тут делаешь? – в его голосе нотки недовольства.

– Как приехала, сразу к тебе, – улыбнулась Татьяна, встала и потянулась к Сашке. – Ты не рад?

– Я спать хочу, – отстранился он, и Татьяна ясно увидела, он совсем не рад её приходу.

В один момент она почувствовала что-то неприятное, то чего совсем не ждала.

– Где ты был? – сказала она резко.

– Твоё какое дело? – произнёс он неожиданно холодно.

– Как, какое? Я твоя девушка и хочу знать, где ты был?

Взгляд его показался ещё более холодным.

– Какая ты мне девушка? Что ты выдумываешь?

Словно морозный ветер залетел в комнату, пронёсся мгновенным порывом. В растерянности Татьяна смотрела на Сашку, искала в его взгляде намёк на шутку, но там было только равнодушное и даже злое выражение.

– Зачем ты так говоришь? – она попыталась выровнять ситуацию.

Теперь она поняла, что говорила слишком строго. Это возможно разозлило его, но стоит только улыбнуться и всё пройдёт, снова станет как прежде.

– Ладно, я не буду тебя ругать, – она снова попыталась подойти протянула руки, чтобы обнять, но он отошел.

– Тебе пора домой.

Она представила, как пойдёт сейчас в ночь.

– Я сказала маме, что заночую у Светки.

– Ну, тогда иди к Светке. Давай, пошли я тебя провожу. Пошли, – повторил он у входа.

Татьяна едва сдвинулась с места. Что всё это значит?

Они шли по тёмным улицам в сумраке ночи. Шорох листвы, трели сверчков нарушали тишину, иногда гавкнет из-за чужих ворот сонная собака. Вышли из частного сектора на перекрёсток. Сашка остановился, обернулся. В темноте ночи он казался нереальным и злым, но всё равно любимым. Татьяна ждала, вот сейчас он рассмеётся и скажет, что пошутил, обнимет, и потянет обратно.

– Тебе туда, а мне сюда, – показал он, – спокойной ночи.

Развернулся и пошел. Татьяна смотрела ему вслед и всё ещё не могла понять, что происходит.

 

Глава 10

Вот и расплата. Раньше не думала о том, что придётся заплатить. Но почему? За что? За предательство? Поступок свой она предательством не называла. Ведь она сделала так, как подсказывало сердце. Любовь нужно брать, за неё нужно бороться. Если ничего не делать, то ничего не получишь. Татьяна не чувствовала себя виноватой, совершенно не осуждала того, что совершила. Зачем осуждать себя если действуешь для своих собственных желаний. Почему кто-то получает всё просто, а кому-то приходиться жестоко бороться. В чём же дело? Она борется. Слава Богу – не ленива. Она будет делать так, чтобы было хорошо именно ей, а не кому-то другому. Если для этого нужно совершить поступок не слишком хороший, почему нет? Почему она должна отказываться от собственного счастья в угоду счастью чужому?

Но, только теперь, тот свой поступок Татьяна увидела с другой стороны. Приблизилась к сути и почувствовала, к чему это привело. Собственными глазами увидела последствия действий, что считала правильными. С самого начала было так хорошо. Но видно, это был обман. Недолгий, опьянивший на время. Он заполонил сознание, дал ложное восприятие действительности. Смутную надежду на счастье. Теперь Татьяна поняла, счастье это – она попыталась украсть.

Пережить тот вечер оказалось нелегко, но она справилась. Может быть, ещё не успела до конца осознать? В отчаянном порыве набросилась на учёбу. Засела за учебники. Откуда появился этот запал? Возможно оттого что мама твердила про экзамены. Нужно готовиться, работать. Некогда впадать в любовную депрессию, придаваться страданиям, иллюзорным мечтам. Нет времени окунуться в это тоскливое болото, обрасти камышом предрассудков. Нужно думать о чём-то ещё, отвлечься, уйти от угнетающих мыслей.

Временами бывало нелегко. Задумается Татьяна, забудется, и в одно мгновение из головы выветрится всё, что вот только сейчас знала назубок. Как представиться Сашка, больно на душе. Вновь и вновь разрезала, потом штопала душевную рану. Будто раскалёнными щипцами пыталась вытянуть из себя эту боль. Никак не может достать обиду. Сидит она слишком глубоко, пока вроде бы не мешает. Так и жила в состоянии ожидания неизвестного и зубрила, зубрила.

Прошла пара недель. На улицу Татьяна почти не выходила. Сидела дома, с книгами в справедливом желании доказать всем – кто лучше. Главное сейчас поступить в медицинский институт. Чтобы показать, вот как она может. Нет, все ещё посмотрят, ещё убедятся в несправедливом отношении. Узнают, кто умнее всех. А Сашка, пожалеет больше всего. Он поймёт, что поступил неверно, когда оттолкнул. Пусть посмотрит кто она, а он кто? Это ещё неизвестно кто к кому попросится? Кто будет унижаться, жалеть о сделанном. Посмотрим. Время покажет.

Она искала встречи. Ходила там, где он мог пройти, вилась на соседних с его домом улицах, хотя, что ему там делать? Пару раз встречала его маму, та – как всегда приветлива и проста. Но от неё ничего не зависит. Мать совсем не влияет на его выбор, а если бы влияла, что Татьяна может ей сказать. Тут тоже нужно осторожно, ведь можно всё испортить раз и навсегда.

Как-то, у магазина на другой стороне улицы увидела самого Сашку. Татьяна уже собиралась крикнуть или махнуть рукой, но из магазина вышла девушка со светлыми волосами, что-то протянула ему, кажется мороженое. Он открыл его, отогнул края обёртки и отдал мороженое обратно. Девушка что-то проговорила смеясь, а он ответил и на лице его, даже издалека можно было рассмотреть выражение довольное. Спутница взяла его под руку, они пошли вдоль по улице, всё больше отдаляясь от того места где стояла и наблюдала за ними Татьяна.

Это был удар. Возможно уже не такой мощный, как предыдущий, но более разрушительный. Девушка, что шла по той стороне улицы рядом с Сашкой, не кто иной, теперь уже точно бывшая подруга – Светлана.

Да, хуже этого поворота Татьяна совсем не ждала. Она стояла посреди улицы смотрела вслед удаляющейся паре и понимала – у них всё хорошо. Они – вместе. А она – одна.

Вот как. Но в чём же тогда суть любви? В чём её секрет, в чем содержание? Ведь Татьяна дала Сашке то, чего он хотел. Пошла на это, ради своей любви к нему. Ради того чтобы он из всех выбрал её и никуда больше не уходил. Разве она сделала мало? Это – очень много. Больше чем сделала Светка, во сто раз больше.

Откуда она теперь взялась? Зачем снова появилась в его жизни. Неужели решилась, неужели сдалась? Зачем? Для того чтобы навредить Татьяне? Отнять того, кого Татьяна с таким трудом сумела получить. Снова борьба, снова всё с начала. Что теперь она может? Чем ответит на вероломство подруги?

Но ведь сама, ещё совсем недавно поступила так же вероломно. Разве это не считается? Нет. Она поступила так, потому что чувствовала неодолимое притяжение Сашки. Знала, только она сможет дать ему ту любовь, какую не даст никто. Никто. Тем более Светка.

И теперь, получается, он выгоняет Татьяну, снова идёт к Светке? Что же она сделала, как смогла его перетянуть?

Внутри кипело и плавилось. Разум уже не переваривал ничего. Разные чувства смешались и полились разгоряченной лавой на встревоженное увиденным сознание.

Нужно выяснить, узнать, ответить. Нужно поменять всё заново. Иначе…

Иначе что?

 

Глава 11

– А как ты думаешь, кто это написал? – Саша указал в направлении кирпичной стены, что понуро виднелась между двух вполне ухоженных заборов.

Стена эта, боковая часть трансформаторной будки. И так как организация не часто занималась облагораживанием внешнего вида этих будок, то на рыжих кирпичах надписей накопилось за несколько лет. Хотя уже то, что стена была кирпичной выглядело более живописно, чем если бы это была обычная беленая стена. Естественно, не каждый такую живописность мог воспринимать лояльно. Сверху донизу она расписана фразами и рисунками не совсем художественно-содержательными. Стена эта как будто взяла на себя функцию всеобщей доски, на которой каждый желающий мог написать что угодно.

Жители окрестных домов давно привыкли к такому своеобразному украшению улицы, и наверное удивились бы, если однажды не обнаружили бы этой стены на своём месте. Или она оказалась бы вдруг покрашенной, что иногда, справедливости ради стоит заметить, всё же происходило. Но уже спустя небольшие промежутки времени, стена снова оказывалась замытой дождями, расписанной местными мальчишками, к радости которых открывалось столько мест для новых художеств.

С самого детства Сашка с пацанами расписывали эту стену. В разные периоды надписи разные. Вот кто-то написал “Сашка дурак”. Вот ещё надпись – “Мама – Анархия, папа – стакан портвейна”. А вот – “Саша + Вика” и сердце пробитое стрелой.

– Это что ещё за Вика такая? – засмеялась Света. – Соперница?

– У тебя соперниц нет. Поверь. Детское прошлое. Нам по десять лет было, родственники отца приезжали с севера, а с ними девочка Вика. Я помню, в неё по уши влюбился. Бегали, веселились, а потом – бац, уехали родственники. Так я помню, даже письма ей писал и она мне.

– А сейчас, где она?

– Не знаю. Там на севере где-то, откуда они тогда приезжали. Я уже не помню с какого города.

– Ну вот, какие вы парни, сначала любовь, а потом забываете с какого города приехала, – засмеялась Светка.

– Не волнуйся, про тебя я не забуду, – Сашка притянул к себе Светлану.

Хотел поцеловать, но она вдруг стала вырываться, он некоторое время пытался схватить её руки. А потом, когда она толкнула его, отскочила, обернулся и понял, отчего она так поступила, недалеко стояла Таня и угрюмо смотрела на них.

Света прикусила губу, быстро глянула на Сашку, а потом смело вскинула голову и уже обращаясь к Тане сказала:

– Что тебе от нас нужно?

– Значит, это ты его увела?!

– В каком смысле увела? Он же не маленький ребёнок, чтобы его уводить. Ты ведь не ребёнок? – повернулась она к Сашке.

– Нет, – сказал он весело.

– Он – мой парень! – выкрикнула, словно в последней, отчаянной попытке Татьяна.

– Ты её парень? – указала на Таню Света.

– Нет.

– А чей ты парень? – во взгляде её блеснул огонёк.

Этим вопросом Света как будто требовала раз и навсегда расставить точки и больше не возвращаться к нему никогда. Вопроса такого он совсем не ждал. До этого момента он считал себя ничьим. Свободным человеком, который делает то, что захочет. Он совсем не собирался причислять себя к слову “чей-то”, не желал считаться “чьим-то”. Поэтому Сашка ответил не сразу.

– Я – ничей, я – свой собственный.

– Поняла, – с издёвкой сказала Татьяна, – он – не твой парень.

От требовательного взгляда Светы Сашка почувствовал холодок. Он не виноват, в том, что не может определить, то чего эти две девушки ждут. Да, ему не нравится навязчивый характер Татьяны, её вечные преследования, сковывающее по рукам и ногам внимание. Да, ему хорошо со Светкой, он хочет, быть с ней рядом, но произнести вслух, что он её парень, почему-то не готов. Парень – это как официальный ярлык, а сейчас Сашка предпочитает не вешать на себя статусы, по крайней мере, до армии. Ведь всё так зыбко и шатко. Где гарантии, что всё серьёзно. Хотя статус парня не слишком тяжелый, он старался не навешивать на себя это название. Пусть каждый считает как хочет, главное, ведь то, что ощущает он сам, а он не ощущает себя чьим-то парнем. И точка.

– Отвечай на вопрос! – требовала Светлана.

В тот момент она показалась непривычной, даже злой.

– Главное, чтобы было хорошо вместе, а парень или не парень, это не важно, – попробовал выкрутиться Сашка.

– Конечно, не важно, – со злорадным смешком подтвердила Татьяна, – лишь бы было хорошо.

– Значит вот так? – Света прищурилась и стала казаться ещё более злой. – Только знаешь, мне это не нужно. Раз не парень, то и не надо.

Она развернулась, хотела уйти, он схватил её за руку.

– А ну стой. Куда пошла?

– Домой, – она с силой дернула руку и быстро пошла вдоль по улице.

Сашка обернулся на Татьяну презрительно посмотрел:

– Какого черта ты делаешь? Я не твой парень и никогда им не буду. Отстань. Вот прицепилась.

– Саша…

Таня попыталась ответить, но он кинулся вдогонку за Светой и уже не слышал ничего. В конце улицы догнал её, схватил за плечо:

– Стой. Ты чего? Не слушай её, мы же вместе. Я ведь с тобой.

Она остановилась, глянула таким взглядом, какого он ещё не замечал и сказала:

– Главное, не то, считаешь ты себя моим парнем или нет, главное, что перед ней ты показал своё сомнение.

– Глупая, – он потянул её к себе, – если хочешь, я скажу тебе – да, я твой парень. Довольна?

Нехотя она улыбнулась, но ему показалось, этого всё же мало. Она хотела, чтобы он сказал это там, перед Татьяной. Но ведь то, что он вообще это сказал, уже многое значит. Пусть радуется этому.

Он не помнит когда появилась новая надпись на кирпичной стене, на следующий день или позже. Кто-то большими буквами белой краской написал – “Ненавижу тебя!”.

 

Глава 12

Остатки лета, будто рванный на части тетрадный лист. Душные дни пробегали в безумном желании скорее закончится, а дни прохладные ползли, наполняя сердце тоской и тревогой. Иногда доносил свежий ветер лёгкое дыхание осени, напоминал о будущих переменах.

Экзамены Татьяна провалила во всех трёх институтах. Когда вернулась домой после утомительной поездки совсем пала духом. Хотелось отрешиться от всего, убежать от осознания неудачи, закрыться, не смотреть никому в глаза. Казалось, все кто видит её, осуждают, смеются и нет ни одного человека, который бы не знал о проваленных ею экзаменах. Предчувствие того, что вот-вот захлестнёт волна тоски не покидало и чтобы совсем уже не впасть в отчаяние, по убеждению мамы, Татьяна устроилась на работу – продавщицей, в магазинчик недалеко от их дома.

Мама хорошо знала хозяйку Веру и та без особых вопросов взяла Татьяну под своё крыло. Одна из молоденьких продавщиц, как раз собиралась уходить в декрет и Татьяна оказалась очень кстати. Найти продавщицу не проблема, но когда работает свой человек, это всё же лучше.

Вера с Татьяной не цацкалась, с порога по-свойски заявила:

– Поймаю на воровстве, выгоню сразу. Это – запомни навсегда. Выгоню и зарплату не заплачу. Ещё с матерью поскандалю.

Татьяна хотела было сделать обиженное лицо, но Вера тут же добавила:

– А если будет всё окей, так ещё и премию будешь получать. Смотри – ревизия своё покажет, – сказала она, щурясь от дымка, что струился от сигареты, которая торчала у неё во рту. – С алкашами – без церемоний, не цацкайся. В долг ничего никому не давай. Пусть хоть на коленях упрашивают. Их похмельный синдром не твоё дело. Есть деньги – бери бутылку, нет – так иди подобру по здорову. Если кто выкобенивается, сразу меня зови. Они у меня все шёлковые ходят, по струночке. Боятся меня.

Редкие, перепаленные осветлителем волосы Веры, взбученные в желтый шарик, от души залакированные, составляли прическу, в которой иногда проваливались пряди. Квадратное лицо, такая же фигура. В них давно потерялись, может и бывшие когда-то привлекательными, черты. Они то потерялись, вот только Вера этого похоже не заметила, всё ещё считая себя достаточно интересной для противоположного пола женщиной.

Может быть, если бы не пахала как “папа Карло”, как любила она повторять, не дымила бы сигаретами как паровоз, а иногда занималась бы лицом и телом, то внешность её не пришла бы в такой упадок, в какой она погрузилась спустя пятнадцать лет безвылазной работы в двух своих собственных магазинах. С другой стороны если бы работа не была такой успешной, то Вера не зарабатывала бы столько, сколько она теперь зарабатывает, благодаря своей же не ленивости. Впрочем, все, что во внешности её недоставало и портилось с годами, Вера с лихвой заменяла украшениями. Золотые кольца чуть не на каждом пальце, три цепочки разной толщины с кулонами на шее, тяжелые серьги в ушах. Вера любила золото. Много, много золота.

Видимо совсем недавно ей перевалило за пятьдесят, потому что часто она упоминала про “полтинник”, который наступил совсем для неё неожиданно. Всем и всегда она представлялась как – Вера, даже самые молодые продавщицы так её называли.

– Нет, ну представь, ты назовёшь меня Вера Станиславовна, да я со стула рухну, когда такое услышу. Если я такое слышу, не дай бог,– говорила она сиплым прокуренным голосом, – у меня в животе начинают кишки ворочаться. Нет-нет, только – Вера и никак иначе.

В магазине Татьяна освоилась быстро. Что непонятно? Вот – товар, вот – ценник, считай себе да набрасывай, чтобы в минуса не уйти.

– А что Танюха, найдём тебе парня не волнуйся, так просто не заскучаешь. У нас правда контингент всё больше простой, но и приличные заходят иногда. Небаись одна не останешься. У нас тут в мужиках нехватки нет. А если кого вычухать немного, так и тот пойдёт, главное чтоб не запойный.

Слова эти для Татьяны вначале загадочные, она ведь не знала еще, как в магазинах таких бывает, но благодаря смелому настрою и природной общительности, освоилась довольно скоро. Уже спустя несколько дней разговаривала с клиентами так будто командир с солдатами. Влилась в атмосферу и показалась она ей очень даже неплохой.

И правда, скучать не приходилось. Целый день народ туда-сюда шастает, то пиво, то хлеб, то сигареты, то водочка, то кифирчик. Недолго Татьяна мучилась от сознания собственной несостоятельности и умственной, как ей казалось после экзаменов, отсталости. Втянулась, даже начала находить в работе некоторые плюсы.

Мужики за водкой приходят, на Татьяну посматривают, заговаривать пытаются. Она хоть и держит себя холодной льдиной, но самой популярность такая приятна. Сидела бы сейчас в институте со своей химией, никому не нужная, а тут – вон сколько внимания.

Пару раз ходила следить за Сашкой, пыталась попасться ему на глаза. Но он как завидит Татьяну, всё поскорее уйти старался, а если со Светкой, так вовсе чуть не бежать. Да, неприятно осознавать, что человек ради которого на всё готова, так поступает. Видно выбора у него нет, видно Светка плохо на него влияет.

А однажды в магазин Настя вошла. Не виделись подруги уже кажется целую вечность, хотя всего с месяц прошло. Непонятно случайно зашла, или знала, что Татьяна тут работает? Через минуту стало ясно.

– Привет, – Настя неуверенно махнула рукой и улыбнулась, – мама твоя сюда меня послала, сказала, ты теперь здесь работаешь.

– Привет, – Таня дружелюбно сощурилась и тоже улыбнулась.

Она сама уже скучала. Одиноко без подруг, не с кем погулять, да и вообще. С напарницей, которой далеко за тридцать свои девичьи дела не станешь ведь обсуждать. Поэтому Насте была рада несказанно.

– Как дела? Что делаешь? – от радости накинулась с расспросами.

– Да ничего, дома сижу. Ездили с родителями на дачу. Были там почти месяц. А ты как?

– Экзамены провалила, – вздохнула Татьяна. – Вот – мама устроила, работаю. Заказывайте? – обратилась она к женщине, что подошла к прилавку.

Пока обслуживала клиентку, Настя топталась по залу, потом снова подошла:

– Лето заканчивается. Что ж мы так и будем дуться друг на друга?

– Я и сама скучаю страшно. Значит мир?

– Мир, – Настя протянула руку, Татьяна взяла и легонько сжала её пальцы.

– Морожко будешь? – захотелось сделать для Насти что-то хорошее.

– Буду.

И сразу Татьяне стало хорошо и некоторые грустные мысли безвозвратно исчезли. В душе снова поселилась уверенность в том, что не такая уж она одинокая, ведь у неё есть Настя, которая не скоро найдёт себе парня, а значит, будет рядом довольно долго.

С того дня Настя стала приносить новости. Только теперь Татьяна уже старалась не слишком резко на них реагировать. Ведь если опять обидит подругу снова останется одна. А где найдёшь хорошую подругу. Школу закончила, в институт не поступила. Значит нужно беречь ту дружбу, какая есть.

А однажды пришла Настя в магазин и с порога объявила:

– Что расскажу, не представляешь!

– Ну?!

– Сашку в армию забирают. Светка рыдает целыми днями. Страдает по-настоящему. Прямо лежит и плачет постоянно, как же она будет без своего Сашечки?

Да, новость не из приятных. Плакать целыми днями конечно Татьяна не собиралась, такого желания почему-то не появлялось. Зато теперь день за днём она думала только об одном, как же так, он уедет и она даже не увидит его на прощанье.

Что делать? Как быть?

 

Глава 13

В летнюю ночь – состояние особенное. Если бредёшь один по тёмным улицам, вокруг словно нереальный мир, в котором живут невидимые жители. Ты один, но кажется окружен десятками, даже сотнями существ, которые сразу не поймешь, оберегают или стараются напугать. Обернись резко и увидишь, как роятся они вокруг и испуганно прячутся, только лишь попробуй их рассмотреть. Сонная тишина изредка разрывает объятья, потревоженная знакомыми звуками, и снова охватывает, как только всё затихает.

Сашка шел по грунтовке, которая вела к дому. Иногда наступал на камень, недовольно морщился, но мысли почти не сбивались. Они не прятались, говорили то, что вздумается. Их нельзя убрать из головы или отодвинуть, они роятся в темноте, набрасываются маленькими стайками, требуют чтобы их слушали. Сашка слушал.

Да, он чувствовал, как ни старается, но всё ещё не хватает в его жизни того, чего так хочется, что так трудно сдержать. Он хотел утоления жажды тела, а теперь понимал этого уже не будет. Если случится, то нескоро. Несколько раз, когда во время встреч Света останавливала его напор, стыдливо отстранялась, а он в каком-то неосознанном порыве вспоминал Татьяну. Её страсть, смелость, её настойчивую любовь. Всё чаше стал замечать, как не хватает ему такой любви.

Да Света нравилась ему, очень нравилась, но день ото дня в их отношениях всё становилось только хуже. Умом понимал – как правильно, как надо, иногда даже вслух возмущался этому пониманию. Почему он не может сделать то, чего хочет, ведь она так же хочет этого, тогда зачем отказываться? Ради каких-то надуманных правил морали? Трудно понять, что не можешь взять то, чего хочешь и не быть наказанным. Но ещё хуже знать, что желания твои продиктованы не любовью вовсе, а самым обыкновенным зовом природы, он порой сильнее голоса разума.

Такие мысли тревожили и огорчали. Через несколько дней ехать, а в душе непонимание, в теле – неудовлетворённость.

Саша шел по темной улице, меж спящими домами. Нет-нет, да гавкнет из-за ворот полусонный пёс, зальется в заунывном лае, всё привычно и снова тихо. Но вот, какое-то светлое пятно впереди. Под деревом, на лавке кто-то сидит. Сашка подошел ближе, неясные черты девушки.

– Саша, – послышалось из-за листвы.

Татьяна.

Внутри отчего-то всё вздрогнуло, будто от лёгкого удара. Щёки вспыхнули, Сашка почувствовал что-то такое, чего никак не ожидал – странная радость охотника завидевшего добычу, которая добровольно пришла, чтобы стать жертвой.

– Ты чего здесь? – он вошел под крону акции.

– Тебя жду, – лицо Татьяны в эти мгновения казалось таким красивым и таким желанным.

Её волосы мягко обрамляли круглые скулы, тяжелыми прядями падали на полную грудь затянутую тонкой майкой. Сашка посмотрел на неё и отвёл взгляд, чтобы не выдать того, что в одно мгновение появилось в голове.

– Зачем ты меня ждёшь? – голос его дрогнул.

– Хочу попрощаться.

Он сел на лавку рядом с Татьяной. Сонное состояние улетучилось, захотелось поговорить, сказать ей что-то приятное. Странное желание.

– Тебе идёт эта майка, – снова кинул взгляд на её грудь и тут же почувствовал желание к ней прикоснуться.

Переполненный жаждой, как мог, старался сдерживаться все эти дни. А теперь, это показалось глупым. Ведь всё можно было так просто изменить. Стоило увидеть майку Татьяны, вспомнил, как смело она снимала с себя одежду. Моментально все желания рванулись наружу, словно барьер, что долгое время стоял на пути, внезапно открылся. Можно идти дальше, ничего не мешает, путь свободен.

– Нравится?

Сашка даже не увидел, а почувствовал, как улыбнулась в темноте Татьяна.

– Да, очень, – неосознанно и прямолинейно он говорил то, что как ему казалось нужно говорить. Вроде даже не он это, а какой-то хитрый голос за плечом произносил слова за него.

Это подействовало. Но скорее всего даже не слова его, не голос. Что бы он сейчас ни сделал, чтобы не сказал, она была здесь не для разговоров, не для выяснения отношений. Она здесь, чтобы получить ту долю любви, которую он все ещё мог ей дать. Татьяна пришла за этим.

Она встала, подошла вплотную, положила руки ему на плечи. Кажется неосознанно, но на самом деле вполне всё понимая, он обхватил её за талию, с силой притянул к себе. Дальше уже не думал. Зачем? Ведь сопротивления нет. Её тело под тонкой майкой, притулилось, Сашка почувствовал, как уверенно поползли её пальцы, как быстро она расстегнула ему пояс и джинсы. Резко он толкнул её к дереву, придавил так, что она почти вскрикнула. Словно обезумел, дёрнул тонкую майку, что послушно потянулась и оголила грудь. Татьяна обхватила его за шею, ловила его поцелуи. Сила, с которой он прижимал её тело поразила его самого. Жажда вырвалась наружу, бросилась утолять ненасытное желание. В какой-то момент он почувствовал отчаянную, иступлённую радость от того что происходит. Он так долго ждал, так долго терпел. А зачем? Зачем терпел, ждал, ведь она всегда была рядом, она никуда не уходила, так почему он ушел? Зачем оставил её ради чего, ради любви? А что это за любовь, в которой нет – вот этого безумия?

Татьяна тихо стонала, обхватив ствол дерева, иногда рука её хваталась за плечо Сашки. Она тянула его на себя в страстном порыве. А когда вскрикнула, он закрыл ей рот ладонью:

– Тише ты, – прошептал Сашка.

Она кивнула, он убрал руку. В темноте глаза Татьяны источали искры. Откуда взялся этот блеск, от того состояния в каком она пребывала или от узкой полоски месяца, что появлялся, а потом снова исчезал, но этот невероятный блеск точно был. Еще немного они постояли у дерева прижавшись друг к другу, а потом Сашка отошел.

– Ты за этим пришла? – спросил он, когда они сели на скамейку.

– За этим тоже, – ответила она, поправляя волосы.

– А ещё зачем?

– Попрощаться – я же сразу сказала.

Сашка усмехнулся и услышал, как она тихо засмеялась.

 

Глава 14

Мама понуро стояла рядом, иногда нервно поглаживала Сашке руку, а порой вздыхала, осматривалась, кидала грустные, понимающие взгляды на окружающих. Светка навзрыд плакала на плече. Всё неудобно. Некстати. Эти слёзы, она словно выдавливала, в желании показать окружающим как глубоко страдает, но её страдание казалось наигранным, неестественным. Лучше бы стояла спокойно, как стоят другие, и не вешалась на Сашку, словно видит в последний раз. Ситуация совсем не нравилось ему, приходилось неловко озираться, сравнивать себя с другими парнями, девушки которых вели себя более сдержанно, достойно.

Командир крикнул построение. Началась суета.

Светка завыла будто сирена. Люди обращали внимание, на её истеричные всхлипы:

– Саша не уезжай! Саша!

А сделать ничего нельзя, рот ведь ей не заклеишь.

– Я поеду с тобой! Я хочу с тобой! – кричала она.

Парни переглядывались, криво усмехались. Сашке хотелось поскорее сесть в автобус и уехать. Бессонная ночь добавила раздражения, надоело без конца смотреть на маму и Светку. За эти дни они достали своим вниманием и заботой. Просто достали. Хорошо хоть с отцом попрощались с вечера, перед тем как он ушел на вахту, а то бы и он без конца вставлял нравоучения.

Сели в автобус. Сашка у окна расположился, чтобы когда тронутся привалиться к стеклу, поспать хоть немного. Голова почти не держалась, он достал куртку, скрутил и как подушку подложил под плечо.

Снаружи слышны завывания Светки. Сашка вспомнил что нужно хотя бы махнуть маме на прощанье. Он выглянул, сонно улыбнулся. Мама стыдливо перекрестила и прижала пальцы к губам. Страдальческое выражение, на её лице уже настолько стало привычным, что почти не трогало. Сашка приложил ладонь к стеклу, Светка послала воздушный поцелуй, но он смотрелся нелепо, потому что зарёванное Светкино лицо совсем не казалось в тот момент симпатичным.

Поехали.

Когда Площадка перед военкоматом скрылась из виду, автобус медленно стал выворачивать с узкой дороги на главную, за окном Сашка увидел знакомую фигуру. На углу тротуара стояла Татьяна. Волосы её трепал утренний ветер, маленькое серое платье казалось совсем не защищает от прохлады. Девушка махала рукой, пыталась рассмотреть хоть что-то в окнах автобуса. Растерянное выражение сменилось отчаянным, и тут, Сашка прильнул к стеклу. Татьяна замерла, взгляд её вцепился в окно и на прощание метнул мощный заряд чувства непонятного, нового. Может быть, впервые заставившего Сашку его рассмотреть и задуматься о том, о чем раньше думать не считал нужным.

Сначала всё выглядело как затянувшаяся шутка. Казалось, вот сейчас в помещение где собрали парней войдёт человек и скажет: – “Всё пацаны – закончилось. По домам!”. Как обычно, парни засмеются молодым, басистым смехом и обсуждая как неплохо их разыграли радостно подхватят разбросанные по полу сумки.

Но никто не приходил, не появлялся из-за угла. Совершенно детская надежда на смешное, нереальное чудо, развеялась как раз в тот момент, когда в центральном военкомате сказали, что Сашка идёт служить в пехоту.

А потом, снова сели в автобусы, ехали всю ночь в неизвестном направлении. Разбитые, усталые, приехали в часть рано утром. Пока лейтенант бегал узнавать повестку, битый час проторчали во дворе. Но даже ещё тогда казалось, что путь назад не закрыт, ведь ещё ничего не ясно. Тут тоже, возможно выйдет человек и перечислит тех, кто едет домой. Но, нет. Опять строй, опять идти. А когда над ухом зажужжала машинка и первые пряди волос упали на серую плитку, вот тогда Сашка понял – всё, попался.

Баня. Новенькая форма, пилотка, сапоги. Глупая, детская радость и надолго прощающаяся с волей – грусть. Глянул в зеркало и не узнал себя. Всё. Теперь, он точно станет настоящим мужиком. Теперь – точно.

 

Глава 15

– Танюша, ты не занята?! – крикнула из кухни мама.

– Чего тебе? – Таня нехотя отложила игру.

– Иди, помоги мне!

На кухне полный стол продуктов.

– У нас праздник? Или гости? – недовольно осмотрелась Татьяна.

– Вера сегодня зайдёт, посидим немного.

– Ясно, опять будете песни орать? А зачем столько готовить? Не понимаю.

– Так что? Чего нам голодными сидеть? Вера всегда вкусненькое несёт, должна же я её нормально накормить. Она от своих ящиков и коробок головы не поднимает.

– Да ладно это я так. Пойду тогда гулять, когда она придёт.

Мама хитро прищурилась:

– Вот и хорошо, не будешь наши разговоры слушать.

– Да какие у вас там разговоры – только про мужиков. Вера в магазине считай на каждого алкаша глаз имеет, а ты за ней подстраиваешься. Смотри, притащит тебе дяденьку, будешь с ним на пару водочку попивать.

– Что ты городишь? На-ка почисть овощи, – мама подвинула Татьяне половину того что лежало на столе.

– Ого, вы с Верой не лопните или она точно кого-то приведёт. Ох, мама, мама.

– Тебе уже не пять лет можешь сама о себе позаботиться, я могу иногда о себе подумать?

– Конечно можешь. Конечно.

После отъезда Сашки жить стало спокойнее. Да – без него, да – не увидишь если даже захочешь, но Светка тоже не увидит. Ведь и не с ней он рядом. А там тоже, за время службы, кто знает, какие выводы сделает. Возможно переосмыслит обстоятельства и снова выберет Татьяну. Может быть на расстоянии поймёт, что именно она нужна ему. Да, обязательно так и случится.

Спокойствие в душе сменилось стойкой надеждой на лучшее. Дни проходили в мечтах. Даже на работе она мечтала, только не так много как дома.

А тут ещё поклонник образовался. Парень лет двадцати пяти с недавнего времени стал похаживать в магазин, внимательно так, исподтишка на Татьяну посматривать. Она заметила это однажды, когда он пристроился за стойкой с чупа-чупсами и время от времени выглядывал. Его внимательный взгляд, она поймала случайно, но заметила в нём некоторую задумчивую неподвижность. В какой-то момент он словно забыл, что нужно спрятаться и был обнаружен. Впрочем, это обстоятельство совсем его не смутило, он прошел по магазину как будто ничего не произошло, и спокойно расплатился за покупку.

Парень – высокий, тёмный, казался загадочным, сильным, но при этом жалким и брошенным. Он ходил по магазину, останавливался у полок и наблюдал за Татьяной. Она уже стала немного бояться этого хмурого взгляда из-под бровей, который не предвещал ничего хорошего.

– Килограмм пельменей, – говорил парень.

– Вам каких? – каждый раз спрашивала Татьяна.

– Обычных, – отвечал он сердито.

Он всегда покупал пельмени.

Однажды Татьяна шутливо спросила его:

– Вы только пельмени едите?

На что парень насупился ещё больше и ответил:

– Да.

С того дня, она стала немного более внимательна к нему. Думала, если будет добра возможно он перестанет быть таким сердитым, но он не менялся, всё смотрел своим взглядом, ходил и выглядывал из-за стеллажей.

Даже Вера заметила его внимание к Татьяне:

– Вот Танька и у тебя поклонник объявился. Вроде не алкаш. Не помню, чтобы он спиртное покупал. Даже пива не берёт. Студент наверное, денег нет.

– Он только пельмени покупает.

– О, говорю же студент.

– А студенты только пельмени едят? Они ведь вроде быструю лапшу берут.

– Это у кого совсем денег мало, а кого чуть побольше – пельмени. Особенно пацаны, им брюхо нужно набить. Тут лапшой не отделаешься.

Стало Татьяне как-то уж совсем жаль этого покупателя. Но каждому своё, что ж она теперь должна ему кушать готовить, чтобы он хорошо питался. Пусть девушку найдёт, а та ему готовит. Вон с Настей можно его познакомить. Как раз подойдут друг другу, он – сердитый, нелюбимый, она – серая мышь.

Но у него видно свои планы, ни в чьей помощи он не нуждался. Это стало ясно после одного случая, который произошел в магазине.

Пожилой мужчина, один из постоянных клиентов частенько покупал водку, обычно приходил ещё трезвый, но однажды появился изрядно уже выпивший и стал громко требовать, чтобы ему отпустили бутылку в долг. Вера быстро разбиралась с такими умниками выгоняла их из магазина, да и они её побаивались, если поднимет хай проблем не оберёшься, ещё и в каталажку загреметь можно. Поэтому любители горячительного питья только голос Веры слышали, тут же заканчивали всякие препирательства. Хозяйки, как назло, в тот момент на месте не оказалось.

Так вот этот гражданин, пришел уже хорошо на подпитии, стал требовать, чтобы ему выдали бутылку водки в долг.

– Мне Вера всегда записывает! Давай, пиши девчонка! Смотрите, какая упёртая!

– Не буду я ничего писать! – возмущалась Таня. – Вам сначала дай, а потом не докажешь кто, что брал! Вот Вера придёт, тогда и договаривайтесь!

Покупатель не унимался:

– Ну, всё ты меня уже достала! – он схватил со стеллажа бутылку и засунул за пазуху.

Татьяна даже не знала, что делать. Кинуться на пьяного мужика с кулаками она – девчонка не может, а пока начнёт хозяйке звонить этот – уже уйдёт. Да кто знает, что у пьяного на уме. Может у него нож в кармане. Рисковать ради бутылки не хотелось, но отпускать его – тоже неправильно. Так каждый будет приходить, хватать, что вздумается и будь здоров, поминай как звали.

Тут, из-за стойки вышел парень, подступился к мужику, взял его за лацкан замусоленной куртки и как показалось Татьяне даже приподнял слегка.

– Проваливай тебе говорят. Не понял, или объяснить? – спокойным, но с устрашающими нотками голосом проговорил парень.

Бутылка мелькнула в руке, и он поставил её на стеллаж.

– А, так я это… конечно, конечно. Сразу бы так сказали. Я ведь понятливый. Сам всё понимаю. Нельзя так нельзя. Всё, всё, – перепуганный таким неожиданным вмешательством посетитель быстро покинул магазин.

Парень обернулся, глянул на Татьяну, а она почему-то покраснела, постаралась принять вид не слишком строгий и сказала:

– Спасибо. Вы меня спасли.

– Не за что. Обращайтесь.

Впервые, она заметила на его лице что-то похожее на улыбку.

 

Глава 16

Вечером, по дороге домой завернула в аптеку. Мама попросила купить кое-какие таблетки. У кассы Таня со скучающим видом рассматривала витамины выставленные в переднем ряду, так чтобы каждый, кто смотрит на них, тут же захотел их купить, или хотя бы вспомнил про то, что организму требуются витамины. И вот, они уже здесь стоят, нужно только достать деньги и разноцветные баночки – твои. Цены конечно будь здоров, дешевое вперёд не поставят, только то, что подороже. Мысли закрутились возле этой темы, запах в аптеке больно дернул давние воспоминания и Татьяна раздраженно решила, пусть сами пьют свои витамины, а она как-нибудь без них, натурально обойдётся. Лимончиком, да лучком, ну и зелень там всякая в придачу. В общем справится.

Но вот Татьяна увидела коробочку, с надписью – “Тест на беременность”. Взгляд тревожно забегал, засуетился. Девушка обернулась – никого. Нет свидетелей. Быстро продиктовала продавщице список, который написала мама, невзначай вставила туда тест, расплатилась и вышла из аптеки. Из пакетика с лекарствами вытянула коробочку и спрятала в сумке.

Несколько дней что-то не так в животе, в теле, в голове. Татьяна не хотела думать об этом, тем более кому-то рассказывать, но ощущение нездоровья словно преследовало. Вечером, перед сном спрятала в карман халата коробочку с тестом и пошла в туалет. Осторожно, как могла тише, cделала все по инструкции.

Минута, две.

Две?!

Больше ничего не произойдёт – всё уже произошло. Что за ерунда? Это ошибка! Открыла инструкцию, перечитала. Две полоски – положительный!

Нет! Ошибка! Ошибка! Ошибка!

Дрожащими руками Татьяна замотала в туалетную бумагу и спрятала следы своего преступления.

“Утром всё покажет правильно. Ведь написано было – нужно делать утром. Чего сейчас поперлась? Вечерний анализ может быть ошибочным. Вот он и показал неправильно. Мне этого только ещё не хватало, вдобавок ко всему. Это ошибка, точно ошибка” – успокоила себя, перед тем как заснуть.

Сон не шел. Татьяна крутилась с боку на бок, иногда забывалась. Без конца возникали воспоминания о той ночи, когда она ждала Сашку на скамейке.

“А что если…? Нет, нет. А если да? Что делать, если да?”

Всю ночь тревожили нелепые сны. Тормошили и липли, и не было от них спасения. С трудом дождалась утра.

Только лишь за окном забрезжил рассвет, Татьяна встала, тихонько, прислушиваясь и оглядываясь словно вор, прокралась в ванную. Тщательно, так чтобы не было ни единой ошибки, всё по инструкции как положено, она проделала нужные действия, и в ожидании присела на край ванны. Минута, другая, третья. Татьяна боялась посмотреть на полоску – результат будет катастрофой или облегчением.

Резко она повернулась и глянула туда, где на тонкой белой бумажке красовались – две малиновые полоски.

Катастрофа.

Что теперь? Что дальше? Куда идти? Куда бежать? К кому обратиться? К маме? Нет. Нет. Может быть можно как-то решить без неё?

Неожиданно мысли повернули совсем в другом направлении. А что собственно решать? Зачем решать? Не нужно ничего, всё именно так, как должно быть. На всю оставшуюся жизнь. Не хотел по-хорошему, теперь не отвертится. Нет, это не катастрофа, это принесёт счастье.

 

Глава 17

– Здравствуйте! – крикнула Таня через забор.

– Танюша, ты как тут оказалась? – подошла ближе Сашкина мать.

Серая кофта с парой мелких дырочек, старые спортивные штаны, резиновые сапоги, а главное старческая косынка на голове, делали эту женщину похожей на пожилую, измученную трудом крестьянку. Она держала в руке лопату и короткие с коричневыми окантовками ногти сразу бросались в глаза. Татьяна вспомнила Сашкиной матери, как и её матери – сорок три года, но вид женщины был далек от возраста. Не такими привыкла видеть Татьяна женщин в сорок три. Хоть во взгляде её всегда была доброта, там же можно было рассмотреть, некоторую грустную задумчивость, словно слышит того с кем разговаривает, но всё же думает о своём, о печальном, которого никто не сможет узнать.

Как всегда, она управлялась на огороде. То ли вскапывала, толи сажала. День пасмурный и Татьяне показалось странным, что можно делать на огороде в такой день?

– Тёть Марин, а вы могли бы мне дать адрес Саши? Где он служит?

Женщина смутилась, неуверенно обернулась на дом, будто у кого-то невидимого спрашивая разрешения или подтверждения отказа. Потом глянула на Татьяну:

– Ты бы может, поостереглась писать ему, а? Ведь встречаются они со Светой, чего мешаться? Нехорошо это.

– Да я просто напишу ему как дела, да и всё. Пожалуйста.

– Слушай Татьяна, я бы рада тебе помочь, только переводят его, а куда, пока неизвестно. Ты приди через месяц, тогда уже я точно буду знать его адрес, – и она снова с опаской посмотрела на окна дома, – ну ты давай, иди. Через месяц придёшь.

Не хотела Сашкина мать давать адрес, что тут поделаешь. Требовать ведь не начнёшь, да правду сказать, зачем именно понадобился адрес Татьяна не могла. Нужно действовать по-другому.

Стала подступаться к Насте. Та ведь со Светкой дружит, а у самой Татьяны с подругой, после той встречи совсем отношения разладились.

Настя сначала отнекивалась:

– Что же я буду рыться у неё, адрес искать? Я не согласна.

– Пожалуйста, Настёна, что тебе стоит? Только и всего Сашкин адрес посмотреть. У неё небось письма по столу валяются, а ты одним глазком. Я буду так благодарна, не представляешь. Ну хочешь, возьми моё платье голубое, оно тебе раньше нравилось.

Во взгляде Насти тут же появилась заинтересованность, но она сопротивлялась, хоть и было заметно, интерес её поменялся.

– Ага, а если Светка узнает, что это я адрес тебе передала?

– Клянусь чем хочешь! Даже если меня пытать будут, не скажу никому.

– Не знаю, нехорошо это, – повторяла Настя.

А через пару дней, когда пришла сразу на стол листок бросила:

– Давай платье. Смотри Танюха, я ради этого можно сказать, предательство совершила. Даже не знаю, как теперь быть? Совесть страшно мучает. Что если я этим самым всё перепортила? И тебя люблю, и её люблю, а вы никак между собой одного пацана не поделите.

– Не волнуйся. Нам делить не нужно. Он просто мой и точка, – усмехнулась довольная Татьяна.

– Да нет, не твой. Светке он каждую неделю письмо пишет, бывает два, а тебе ни разу. Чей он получается?

– Это пока. Вот увидишь, совсем скоро всё изменится.

– Только не вздумай на Светку ему наговаривать, а то я точно такой несправедливости не допущу.

– Не волнуйся, больно надо мне ещё про Светку писать. Я про себя буду только, про себя.

И не соврала, написала Сашке большое-пребольшое письмо. В письме лишь про себя. Про любовь свою, мечтания, про то, как хорошо будет им всем вместе, заживут они большой дружной семьёй – он, она и их маленький ребёночек. Написала, как довольна, что всё так удачно сложилось, теперь она беременна и счастлива. В общем, написала все свои мечты, без утайки.

Завернула письмо в конверт, вывела каждую буковку адреса, красиво, чтоб ему понравилось. Утром перед работой кинула то письмо в почтовый ящик, что на углу дома висел, давно его Татьяна приметила.

Кинула – и пошел отсчёт. Началось ожидание.

 

Глава 18

Человек ко многому может привыкнуть. К боли, радости, печали, даже к ненависти. Жить в осознании любви к кому-то, пусть даже придуманному. А жить с любовью к реальному человеку и вовсе легко. Это просто, как сосуществовать с чем-то, что не может никуда деться, с чувством постоянным, ничего не меняющим. Оно – это ощущение, помогает. Поддерживает, заставляет принимать уже совершенно не те решения, которые мог бы принять, если бы не жил с этим ощущением. Оно влияет, плохо или хорошо, но влияет. Трудно, очень трудно выбраться из этого состояния. Ведь оно становится настолько привычно, что начинает казаться, будто так было всегда.

Даже в те моменты, когда кто-то вдруг грубо напомнит, что состояние это возможно временно или вовсе ошибочно, когда сомнения постараются закрасться, повернуть всё вспять, сопротивление ума охваченного желанным затмением окажется сильнее и воспротивится. Для того чтобы снова ввергнуть сознание в привычное состояние, более прочно прикрепиться к нему, постараться чтоб уже никто не смог от него оторвать.

Привычно и легко было Татьяне любить Сашку. Она жила в своём придуманном мире, где Александр Фомин – главный герой. Для любви никаких помех. Теперь, когда получила самое прямое доказательство этой любви, она непременно должна была порадовать своего героя.

Письмо, которое послала Татьяна должно было раз и навсегда их соединить. Дать понять Сашке – от судьбы не уйдёшь, как ни старайся. Она найдёт, где бы ты ни был и поставит перед правильным выбором. Татьяна ждала и совсем не волновалась. Верила, не будет иначе, нежели так, как она представляла.

Письмо от Сашки пришло. Долгожданный ответ.

– Что это, письмо тебе?! – крикнула мама из кухни, когда Таня вечером пришла с работы.

Белый конверт на тумбочке.

– Хвастайся! – снова крикнула мама. – Что за Александр Фомин тебе из армии пишет? Кого уже охмурила?

– Да так, – Татьяна быстро схватила конверт, вбежала в свою комнату.

Тихо, тихо. Сердце скакало в груди как заведенный цыпленок, оно билось и дергалось будто в припадке. Оно не болело, оно ликовало. Вот он – ответ! Вот оно – счастье неземное! Он написал, значит любит! Любит!

В комнате Таня бросилась к зеркалу, глянула на своё отражение. Щёки вспыхнули румянцем, счастливым светом светился взгляд, разбросанные по плечам волосы показались прекрасными. Татьяна глянула на живот, положила руку поверх свитера и тихо засмеялась. Волнение, радость. Отчего-то стало так хорошо, как не было ещё никогда.

Она посмотрела на конверт. Почерк красивый, мелкий. Словно Сашка выводил каждое слово по отдельности, не торопясь, с любовью и нежностью к каждой букве. Ведь это для неё, для любимой Татьяны. Осторожно, чтобы не порвать, она постаралась открыть конверт, но бумага всё равно треснула. Внутри тонкий лист сложенный вдвое.

“Ну и что, возможно Саша не любит много писать. Самое главное не размусоливать. Главное – можно сказать коротко”. – Татьяна развернула листок и стала читать.

“ Короче, девочка, что за ерунда? Ты прикалываешься? Что за развод? Какой ещё ребёнок? Мы так не договаривались. Нет, я на такое не подписывался. Не нужно мне мозги втирать. Во-первых – не советую мне угрожать. Во-вторых – я тебя вообще не трогал. Расскажи кому-то другому свою сказочку. А мне лапшу на уши вешать не нужно. Уже учёный. Ходишь непонятно где и с кем, а потом мне чужих детей будешь подбрасывать. Не, подруга так не пойдёт. Лучше отваливай сразу. Мы эти ваши номера знаем. А в ментовку пойдёшь, напишу друзьям, они с тобой поговорят немного. В общем, ты меня поняла. Я надеюсь. Чтобы больше не писала мне. А то, я за себя не ручаюсь”.

Медленно Татьяна подошла к кровати, села и закрыла лицо ладонями.

 

Глава 19

Словно пришибленный ходил Саша Фомин после письма Татьяны.

“Ребёнок? Какой ребёнок? Очнитесь люди, о чем речь? Что вообще происходит? О таком деле я ни с кем не договаривался. А если кто-то чего-то придумал, я тут причём? Не нужно всех собак на меня вешать – не козёл отпущения, за кого-то отдуваться. Всё. Надо забыть об этой дурацкой Танькиной шутке, как о плохом сне, постараться не вспоминать. Скоро присяга, мама приедет и Светка обещала. Нужно готовиться, а не думать о хитрых происках злобной Таньки, которая, честно говоря, уже достала ”.

Сколько можно? Вроде всё понятно, со Светкой решил встречаться по-серьёзному. Светка – нормальная девка, симпатичная, не гуляет. Пусть сидит и ждёт, пока он соизволит в отпуск приехать. Обещала вроде ждать. Там как получится, чего загадывать, до отпуска ещё несколько месяцев. Разберёмся.

Тянутся нестройной чередой солдатские будни. День на другой похожий.

Подъем! И понеслась теория и практика – курс молодого бойца. Командирам Сашка старался не перечить, приказано – выполняй. Ерепениться нет охоты, лишняя гауптвахта кому нужна? Непривычно после мягких кроссовок обуться в кирзовые сапоги, вместо спортивных штанов из мягкого трикотажа, дубовые штаны да рубаха, да ещё шинель и шапка ушанка, над которой сам лично всегда смеялся, если на ком видел. Тут не спрашивают – нравится, не нравится. Дали – носи, другого нет и не будет.

Спортивное прошлое конечно помогло, нагрузки и упражнения тренированному телу только в радость. Те кто послабее, отстают, но Сашка Фомин в первых рядах. На обед то перловка, то макароны, то гречка. Суп гороховый, борщ или харчо. Уплетает Сашка солдатскую еду за обе щёки, хлеба полные карманы напихает, а то кажется – не наестся. Вечером, едва до кровати добрался, разделся, головой подушки коснулся, всё – провал.

С парнями сдружился. Поболтать, посмеяться, покурить за казармой – нужное дело. Проходит помаленьку жизнь армейская, знай только дни до дембеля отсчитывай. Как присягу приняли, так вроде быстрее стрелка на часах понеслась.

Мама со Светкой на присягу приезжали. Побыли недолго. Свидание полагалось небольшое, да разве там успеешь? Светку пару раз приобнял, вот и все свидание.

Когда Светка отошла, чтобы дать Сашке с матерью поговорить, та вдруг обернулась, посмотрела далеко ли Светка и торопливо заговорила:

– Татьяна приходила, адрес твой спрашивала. Я не дала. Сказала – нечего пару разбивать.

– Правильно сделала, – задумчиво ответил Сашка.

– Хорошо, а то я думаю – надо, не надо. Ты ей тоже мозги пудришь? Смотри Саня, нехорошо это двум девушкам голову морочить. Уже встречаешься с одной вот и встречайся. А то они потом ходят у ворот, тебя спрашивают.

– Кто ещё ходил?

– Да никто, это я так к слову. Просто не нравится мне это. Татьяна какая-то грустная, влюблена в тебя видать?

– А ты думала, в такого красавца, разве можно не влюбиться? – усмехнулся Сашка. – Я же у тебя красавец?

– Смотри красавец, будешь девкам головы морочить запутаешься, потом выбраться не сможешь. Пора уже Саня остепениться. Армия ведь, не пацан уже, мужчиной должен становиться, а у тебя одни шуточки на уме. Смотри, как бы до беды не довело, – строго глянула мать.

“Эх, мама, как ты близко всё понимаешь. Только надеюсь не беда ещё, то, что Татьяна написала. Не беда. Обманывает она. Точно обманывает. Вот прилипла. Нужно бы мне её обходить другой дорогой. У этой девки на уме одни хитрости. Ну, ничего посмотрим. А если и вправду беременна? Пусть тогда сама выкручивается. Да нет – врёт она”.

А через пару недель:

– Рядовой Фомин на выход! Следуйте на КПП, там к вам приехали.

Что такое? Снова мама? Не насмотрелась ещё? Чего ездить туда-сюда?

Подошел к КПП, у ворот девушка стоит, тёмные волосы ветер треплет. Серый плащик, ботиночки, сумка. Обернулась – Татьяна. Нахмурился Сашка, почуял неладное. Подошел. Она его увидела, лицо радостью озарилось, даже какое-то необычное, красивое стало, на щеках румянец вспыхнул, в глазах счастливый огонёк загорелся.

– Саша! – она было кинулась к нему, но он вытянул руку, остановил.

Татьяна сразу погрустнела и неуверенно произнесла:

– Вот, приехала к тебе.

– Это ещё зачем?

– Ты письмо моё получил? – она глянула ему в глаза, будто пыталась угадать получил или нет, будто не верила в тот его ответ. – Я же тебе написала обо всём.

– Получил. И ответил, по-моему, достаточно понятно. Только не пойму, чего тебе от меня надо? Я ведь всё в письме так и сказал, – он равнодушно прищурился, посмотрел по сторонам, почесал затылок, показываю всю, какая есть, незаинтересованность этим разговором.

– Я подумала, может ты пошутил. Может, не думаешь так, как написал. А? Я же беременная. Точно. Тест показал.

Он вздохнул. Совсем не хотелось слушать подтверждение того, что уже некоторое время портило настроение.

– Слушай, сделай с этим что-нибудь. Я своё согласие не давал. Мне это совсем не нужно. И вообще я не понимаю, чего ты ко мне прицепилась. Ходишь, следишь. Приехала зачем? Ты думаешь, я на вот такую как ты позарюсь. Ты мне даже не нравишься. А то, что у нас с тобой произошло, но ведь ты сама всё время ко мне лезешь. Я тут не причём.

Татьяна слушала его, даже казалось внимательно. Иногда с несмелым любопытством смотрела в сторону на проходящих мимо солдат. Потом снова впивалась взглядом в лицо Сашки, в ожидании согласия или чего-то в этом роде. Он понимал чего она от него хочет, но совершенно не собирался ей уступать. Да чего, он должен уступать? Никому ничего не он должен. Ему было её немного жаль, но что он мог ещё сказать. Вся эта ситуация начинала раздражать. Хотелось скорее выбраться из неё и желательно с малыми потерями.

– Ты не обижайся, просто я тебя не люблю, и никогда не полюблю, ничего у нас с тобой не будет. Ничего понимаешь?

– Ну, пожалуйста, подумай, – заунывно тянула Татьяна, – мы могли бы жить вместе с нашим маленьким ребёнком…

– Хватит! – он резко схватил её за рукав. – Я смотрю, ты совсем тупая, ничего не понимаешь? Да? Я тебе объясню, – он потянул её за угол, где не были видны окна КПП. – Ещё раз я тебя увижу, смотри мне! Заколебала уже со своим ребёнком. Ноет и ноет. Я сказал – никой ребёнок мне не нужен! Делай как хочешь, но чтобы его не было. И не вздумай меня сюда приплетать.

Сашка отпустил руку, мгновение грозно смотрел на Татьяну, чтобы до неё окончательно дошло, потом развернулся и пошел на проходную.

 

Глава 20

– Вера к вам можно?

Татьяна переоделась, чтобы идти домой, но когда увидела открытую дверь кабинета начальницы, почему-то потянуло туда. Будто неведомая рука толкнула к двери. Неожиданное, даже отчаянное решение.

– Заходи.

В кабинете пепельница полная окурков, едкий запах прокуренных занавесок. Сама Вера как видно этого не замечала, но любому кто входил сюда становилось не по себе почти до головокружения. Стеллажи с мелкими товарами, между ними Вера, словно царица коробочек и баночек вечно что-то считала, выкуривая одну сигарету за другой.

– Рассказывай, – хозяйка кабинета сидя за столом быстро нажимала на кнопки калькулятора и даже не смотрела на Татьяну.

– Я хочу вам сказать, – несмело начала девушка, – понимаете, – она почувствовала, как накатываются слёзы.

– Ну? – нетерпеливо подгоняла Вера.

И тогда Татьяна почти ощутила как всё, что несколько этих недель накапливалось, начинало вылезать наружу, давить, и уже не было сил держаться. Татьяна закрыла лицо ладонями и громко всхлипнула.

Вера подняла взгляд, недоуменно уставилась на Татьяну:

– Это ещё что такое? – строго сказала хозяйка и встала из-за стола. – А ну садись, – она указала на маленький диван, – давай, выкладывай, сколько денег взяла?

– Я не из-за денег, – всхлипнула Татьяна и присела на диванчик, – я беременна, не знаю, что мне делать. Маме не хочу говорить.

Вера присела рядом с Таней, обняла её:

– Так. Какой срок?

– Где-то два месяца.

– Ну, ты Танька даёшь? Где ж ты красавица это дело подхватила? А он что, отец то?

– Сказал, чтоб избавилась. Ненавидит меня.

– Он твой парень? Давай я поговорю, сразу как миленький полюбит.

– Нет, он парень моей подруги.

– Во даёшь. Как же ты? Хотя неважно, – Вера участливо задумалась, а потом резко встала, – так ты чего хочешь?

– Ничего не хочу. Буду избавляться пока не поздно, пока никто не узнал. Не хочу я проблем. Не хочу.

Посреди небольшого кабинета со стеллажами упирающимися в потолок, с рядами разноцветных коробочек, стояла засунув руки в карманы хозяйка магазина Вера и озабоченно рассматривала Татьяну. В какой-то момент взгляд её остановился и минуту другую не двигался. Вера как будто вспомнила что-то из прошлого, словно увидела в Татьяне кого-то давнего, а может быть даже себя саму.

– Значит так, молчи, никому ни-ни. Иначе я тебе не товарищ. Помогу, чем смогу. Только учти, – она ткнула в Татьяну морщинистый палец, – если кто узнает, не вздумай меня приписать. Поняла? Я достану таблетки, выпьешь и всё того, ну ты поняла. Будет больно, но недолго. А если повезёт, даже больно не будет. Так что не вздумай кому ляпнуть. Тем более матери. Она меня укокошит, если узнает.

Во взгляде Веры оптимизм, твёрдость и уверенность в принятом решении. Татьяна кивнула в знак согласия. Так просто Вера всё поняла и обязательно всё решит. Главное, мама не узнает.

Два дня Татьяна ждала, вот сейчас Вера позовёт, скажет, что делать. Но та, как будто забыла. Ходит, с товаром возится, даёт указания по ценам, по продуктам, а на важную для Татьяны тему ничего не говорит. Не смотрит заговорщицким взглядом, ни делает тайных знаков. Словно и не было между ними того разговора. Приснился видно, а на самом деле ничего не было.

На третий день утром позвала хозяйка Татьяну в кабинет.

– Вот держи, – она протянула маленький бумажный пакетик свернутый вручную, – время подгадай, чтобы не дома, а в магазине была. Примешь все сразу. Да, и не забудь закрыть дверь. Если скрутит, пойдешь в дальнюю подсобку отлежишься. Сначала просто покрутит, а потом, когда выскочит, замотайся как положено, а то может ещё покровит несколько дней.

Все эти слова, простые для Веры, Татьяне казались совершенно колдовскими. То, что легко произносила хозяйка, страшным комом подкатывалось к горлу. Выпить, скрутит, выскочит, отлежаться. Что это значит? Страшно, очень страшно. Но нужно сделать. Очень нужно. Сначала больно, потом пройдёт. Разрешиться.

Потом, после этого, Татьяна больше никогда не станет приходить к Сашке. Раз он так поступил с ней, значит – недостоин. Раз сказал такие слова, значит не любит и видно не полюбит никогда. Нужно действовать, избавиться и забыть. Всё забыть.

 

Глава 21

Студент пятого курса Иван Ильин два года снимал комнату в доме, что находится напротив небольшого продуктового магазина. Два года Иван ходил в этот магазинчик за пельменями, основным продуктом нехитрого студенческого рациона.

В самом начале, когда ещё только снял комнату, он почти никогда не смотрел в окно. И совсем не предполагал, что спустя некоторое время, будет пристально рассматривать витрины магазина и ловить в них каждое движение молоденькой продавщицы, которая с середины лета стала там работать.

Он видел всё. Как она разговаривала, смеялась, хмурилась, подавала товар, отсчитывала сдачу. Порой как завороженный он просиживал у окна целый час или два. Одни и те же движения продавщицы гипнотизировали его сознание, он словно во сне, смотрел и не мог от этого сна оторваться.

Когда Иван впервые увидел её за прилавком, он почему-то сразу понял, что она совершенно несчастна. Но её, всегда неприветливое лицо всё равно нравилось ему. Казалось, если бы она была, хоть немного счастливее, то лицо её было бы ещё красивее. Оно и так без изъянов, а в редкие моменты, когда она улыбалась и вовсе делалось прекрасным.

Ещё, он помнил совершенно точно, в тот момент, когда впервые увидел эту девушку, в ту же секунду, почувствовал что влюбился. И кажется – навсегда.

В магазин он ходил не часто, чтобы она, не дай бог, не заподозрила его в слежке. Но если уж приходил, старался побыть как можно дольше.

Отчего-то Иван знал, продавщица из небольшого магазинчика – Татьяна, обязательно должна стать его женой. Единственное чего он не мог представить, как это осуществить.

Ходить, смотреть на неё из-за стеллажей, совсем не выход. Нужно делать что-то, а что тут сделаешь, если Татьяна всегда такая строгая. Он очень хотел с ней познакомиться, но страх перед её настроением буквально сковывал движения, отсекал любые звуки готовые родиться в горле. Он боялся. Сама мысль о том, что нужно заговорить отпугивала. Такая девушка не станет с ним разговаривать. Это точно.

Пару раз, правда, она сама заговаривала с ним, наверняка, только для того чтоб поскорее выдворить его из магазина. Чтобы, он не ходил, не мозолил ей глаза. Уверенности Ивану явно не хватало. Ни на то, чтобы спросить о чём-то, ни чтобы пригласить погулять. Нет, на это он просто не был способен. Чем дальше, тем больше он злился на такую свою нерешительность. Много раз за это себя ругал. И ждал случая, удобного момента, когда сумеет побороть страх и стеснение. Но такой момент не наставал, Иван всё больше замыкался, в отчаянии и злобе на самого себя.

Кто бы мог подумать, что случай всё-таки наступит, появится шанс показать себя с лучшей стороны. Чтобы Татьяна наконец увидела, узнала чего он стоит и на что готов ради неё. Единственное чего Иван совсем не предполагал, что произойдёт знакомство при обстоятельствах, заставивших его в ещё большей степени пережить страх и даже ужас.

 

Глава 22

С самого утра, когда Татьяна пришла на работу, сразу решила действовать. Вытрусила на ладонь три белых таблетки из пакетика, посмотрела на них как на последнее спасение и закинула в рот. Судорожно глотнула воды. Постояла немного, подождала – ничего, никаких ощущений, и спокойно пошла в торговый зал.

Неожиданно за окном зашумел дождь. Он стучал в полутёмные окна и Татьяне казалось, что теперь вечер, а не утро. Редкие покупатели входили и выходили. Неохотно двигалась вдоль полок Татьяна, хотелось спать, но нужно разгонять состояние лени, надо работать.

Пожилая покупательница собирала сдачу, когда в животе у Татьяны кольнуло в первый раз. Острая боль пронизала внутренности, чуть не вскрикнув девушка схватилась за живот и замерла.

– Что с тобой? – испуганно глянула женщина.

– Да нет, ничего, ничего, – неуверенно произнесла Татьяна. Она прислушалась, всё прошло.

Когда женщина вышла, Татьяна подошла к окну, чтобы дернуть шнур ролеты, но в следующее мгновение новый виток боли схватил внутри, стал выкручивать. Это была уже другая боль. Резкая, постоянная, сплошная, она собралась в животе, разлилась на все конечности. Она не сковала движения, а даже запустила их. Стало вдруг ужасно страшно. Таня почувствовала как перекосило лицо, она отскочила от окна, села на стул у двери. Прислушалась. Всё ещё в неверии того что происходит.

– Ааа! – неожиданно для самой себя закричала Татьяна, голос её эхом пронёсся между полок магазина и быстро замер.

В ответ тишина.

Новый виток боли подбросил со стула. Татьяна ринулась в боковую дверь добежала до последней подсобки, с размаху, обеими руками толкнула дверь, чуть не упала в темноту. Едва различимые контуры кушетки. Девушка легла на неё и тут как будто раскалёнными щипцами кто-то стал ковыряться в животе. Она крутилась, выворачивалась, громко стонала в тщетной надежде, вдруг кто услышит. Знала, что не нужно кричать, пыталась закрыть себе рот, но ненадолго. Боль заставляла забыть осторожность.

Сколько прошло времени непонятно, казалось весь день она лежит здесь, кричит, но ни кто не приходит на помощь.

Внезапно стало ещё хуже, словно что-то оторвалось и проситься наружу. Татьяна чувствовала, как внутри неё разрывается плоть, ломаются кости, раскурочивает ноги. В последнем порыве она собралась с силой, попыталась снять джинсы, не смогла. Откинулась и стала судорожно ворочаться. В этих судорогах упала на пол. Холодный кафель заставил прийти в себя, темнота вокруг виделась почти нереальной. Татьяна не понимала очертаний, всё поплыло. Полутёмный проём двери, куда она смотрела с надеждой на спасение, мутным пятном вырисовывался недалеко, но неясно как добраться до этого спасительного проёма.

Она слышала собственный стон, свой крик в пустоту и не понимала, почему никто не приходит.

“Мама! Сашка! Света! Настя! Где вы все?! Почему не приходите, чтобы помочь? Чтобы спасти. Мама, где ты? Почему я не доверилась тебе? Почему сделала это, теперь умираю, в темноте на полу. Холодно. Вот и всё”.

Тень мелькнула рядом.

“Это он? Кто это?”

– Кто это?! – закричала Татьяна.

– Это я. Не кричи так сильно, – мужской голос в ответ.

Кто-то взял за ноги, потянул джинсы. Человек раздвинул ноги Татьяны. В последнем проблеске сознания она ощутила, как сдавило бёдра. Узлы, тугие, жестокие узлы. Кругом и всюду узлы. Он заматывал и стягивал. Зачем он делает это? Человек поднял с пола Татьяну.

“Кто это? Мама, где ты?”

Резкий свет в глаза.

“Лампа? Выключите лампу!”.

Утро. Татьяна приподняла голову. Пустые кровати, подушки уголком и запах, странный, неприятный. Больница.

“Этого ещё не хватало. Что за ерунда? Боли нет. Она ушла. Слава Богу. Значит всё? Закончилось? А если нет?”.

Дверь приоткрыта, заглянула медсестра.

– Проснулась красавица? С добрым утром, – приветливо улыбнулась она.

Татьяна попыталась улыбнуться в ответ и почувствовала себя хорошо.

– Вот скажи спасибо, если бы не парень твой, неизвестно чем кончилось бы. Может мать твоя уже пирожки заказывать бы пошла.

Слабость в теле не мешала хорошему расположению духа. Татьяна улыбнулась черной шутке и решила, что медсёстры не станут говорить такое, если только у пациента не совсем всё в порядке.

– Что за парень, не знаю никакого парня. Я никого не видела.

– Так вон он в коридоре сидит, ждёт, пока проснёшься. Позвать? – не дожидаясь разрешения, девушка крикнула, – Иди уж, проснулась твоя!

В тот момент Татьяне показалось, вот сейчас мечта станет явью и в палату войдёт Сашка. Бросится на колени, будет целовать руки, говорить о своей огромной любви. Но в палату вошел парень совершенно на Сашку не похожий. Это был тот – сердитый покупатель с магазина.

– Привет, – казал он, – как ты?

Разочарованно Татьяна посмотрела на него, её досада видимо даже отразилась на лице. Парень будто бы понял, и не стал подходить близко.

– Надеюсь, ты скоро поправишься, – сказал он, – ну, пока.

Он вышел, а Татьяна осталась одна в палате с белыми стенами и с разными мыслями в голове.

 

Глава 23

Тащились чередой серые солдатские будни. Подъем, отбой, налево, направо, – скучное существование. Иногда во время стрельбищ или рукопашных схваток с каким-нибудь самоуверенным громилой, наполнялись мысли минутами удовлетворения от одержанных побед. Тянулось время бесконечной резиной, которую нужно тянуть и надеяться, на то, что когда-то она всё же закончится. Как не ускоряй, как не пытайся торопить, всё равно пройдёт столько дней и ночей, сколько должно ни днём меньше.

В воинской части, куда попал служить Сашка Фомин было совсем не весело. Зато не скучно было за частью. Под воротами, у КПП вечно толпилась куча девчонок. Это придавало службе некоторую изюминку, делало пребывание за высоким забором не слишком унылым. Иногда Сашка получал увольнительную, завеивался в город с кем-то из поворотных девах и без зазрения совести пользовался её уступчивым характером. В уступчивости нечего было сомневаться. Иначе зачем им топтаться под воинской частью, если не в надежде на призрачные отношения. А у солдата отношение вовсе не призрачное, самое что ни есть серьёзное, только пока он здесь и сейчас, но когда отслужил – “Простите? Как вас зовут? Мы вас не знаем”.

Сколько стоят в своих насиженных местах воинские части, столько и толкутся вокруг них девушки, а уж какого направления их поведение, это уже как получится. Кто по умыслу сюда приходит, кто и копейку попросит, кто по случайности с бедовой подружкой затесался. Ты только знай, разглядывай, да вовремя распознай и желательно в паспорт заглянуть, а то ведь налететь на заявление можно на проблемы совсем не детские. Думал Сашка его такая беда минует, но как видно по событиям последующим – ошибался.

Девчонка оказалась дочерью какого-то там генерала или маршала, чёрт его разберёт. Бедовая попалась, вёрткая, с первых встреч взяла Сашку в плотный оборот, не двинуться теперь, не взбрыкнуть. Женись мол – беременна я. Узнает папаша, пожалеешь, что на свет родился. Что ту поделаешь? Сашка хоть рано жениться не намеревался, но вполне логично рассудил, если не сделает то, чего от него требуется, вот тогда начнётся в его жизни настоящий ад на земле. Девица, оказалось, ещё до восемнадцати не дотянула немного, а это уже сами понимаете как называется.

Вот на этом бы и закончилось, если бы не то обстоятельство, теперь оказывается вся песенка только начиналась. Когда же согласился Сашка на добровольную пожизненную, семейную тюрьму, на него словно из рога изобилия привилегии посыпались. Прапорщики, сержанты и порой даже сами майоры с ним чуть не за ручку стали здороваться. Никаких тебе лишних перегрузок. Увольнение чуть не каждый день, только иди к генеральской дочке, будь с ней, не то ещё закапризничает. Он и пользуется на всю катушку.

За всеми этими делами позабыл Сашка обо всех тех красавицах, что в родном городе от любви к нему слёзы льют. Напрочь забыл про Светку, которая слишком долго недотрогой прикидывалась, про Татьяну, что как тот репейник прицепилась, никак не отцепится. Забыл обо всех них и рукой махнул. Теперь другие дела, не те заботы.

Чувствует засасывает трясина, воля прямо сквозь пальцы ускользает, а рыпнуться ни в одну сторону не может. Всё попался голубчик – не уйдёшь.

Ну, а когда в семье генерала всё решили – день регистрации назначили. Поставили перед фактом – “Пиши матери с отцом пусть на свадьбу едут”. Сашка написал. Родители, правда, такому родству несказанно обрадовались. Конечно, родственник – генерал, тут тебе все блага. Такого масштаба родственники ещё никому не мешали, а если мешали, таких случаев не знаем.

Стал Сашка мужем, совершенно даже без своего участия. Он конечно участвовал, но о чем говорить, если даже имя будущей жены – Виктория, ни с первого раза запомнил, что уже об остальном.

Полетели дни словно воробьи. Замелькали серыми хвостами. Не успел оглянуться, служба окончилась. Само собой разумеется, остался с молодой женой в военном городке. Она, правда на поверку совсем даже не беременная оказалась. А когда он с претензией подступился, отмахнулась, ошиблась мол по незнанию. Сашка взгрустнул немного, что так глупо попался, но домой ехать не захотел. Какой дом, когда тут квартира, машина, работа – только выбирай любой бизнес. Всё для доченьки и дорогого зятя. Лишь бы с доченькой жил, да обходился хорошо, да с её родителями в споры не вступал.

Довольно скоро смирился Сашка с такой своей участью, рыпаться уже не пытался. Да и потом, что плохого в этом? Почти ничего. Неожиданно конечно, но разве не вытянул он счастливый билет? Видел, как завидовали ему солдаты и даже командиры. Как с усердием стали к девкам за воротами присматриваться, а ну если там за воротами ещё одна генеральская дочка затесалась. Только всё зря, таких случаев один на миллион.

И вот скажи разве это не счастье?