Февраль 2015 года

Зря говорят, что «Понедельник — день тяжелый». Нет. Тяжелый день не понедельник, а пятница. И ощущается это с самого утра.

Опять с самого утра болит бок, тянут мышцы ног и, нет никакого желания вставать. Но приходится.

Встаю. Пусть даже через силу. Иду в ванную, откашливаюсь, усаживаюсь на унитаз и оперевшись руками в подбородок, пытаюсь окончательно проснуться, параллельно освобождаясь от накопившейся за ночь влаги. Вновь встаю, подхожу к умывальнику, беру щетку и с минуту отдраиваю остатки своих зубов, поглядывая в зеркало. Прополоскав рот ощупываю свое лицо. Нет. Сегодня не буду. Лень, да и не так много там выросло. Умываюсь и выхожу на кухню. Пока умывался, жена приготовила бутерброд и чашку кофе. Неторопливо выпиваю его, закусывая бутербродом, и иду одеваться.

Уже одетый, перебрасываюсь несколькими словами с женой:

— В магазин пойдешь?

— А, что надо?

— Сигарет купи.

— Ладно.

Снимаю телефон с зарядки, смотрю время и иду в прихожую. Обуваюсь, одеваю куртку, вешаю на плечо сумку с приготовленным обедом и достав из кармана пригоршню мелочи, отсчитываю пятнадцать рублей, на проезд в маршрутке. Поцеловав жену, выхожу из дома.

Погода. Раньше помню, обращал на нее внимание. Нет, не так, что бы смотреть какая температура и что меня ожидает. Скорее на нее саму. Радовался свежему ветерку, солнцу, листочкам распускающимся на деревьях, соседскому коту, спрятавшемуся в кустах, выслеживающему зазевавшуюся пичугу и косящемуся, на проходящего меня. Сейчас же все как то побоку. Скорее думаю о том, что нужно поплотнее запахнуть куртку, поправить сбившийся шарф на шее, что бы не продуло, вжимаюсь в поднятый воротник и не обращая внимания на окружающее меня, иду поглядывая лишь на дорогу, что бы ненароком, не поскользнуться на покрытом тонким слоем выпавшего ночью снега льду, покрывающему дорогу.

Пока иду к остановке, нужный мне автобус обгоняет меня. Это хорошо, значит, что я могу спокойно дойти, пока подойдет следующий. Иногда этого не происходит, и приходится напрягая, уже не такие здоровые ноги, бежать последние пару десятков метров, что бы догнать подошедший к остановке автобус. Нет, можно конечно и плюнуть на все, но стоять под пронизывающим ветром, на остановке лишние пять-десять минут, тоже не слишком приятное удовольствие. Да и кто знает, насколько полной будет следующая маршрутка. А ехать больше двадцати минут стоя в набитом салоне, при этом удерживаясь при резких поворотах и обгонах наших Шумахеров-водителей, уж лучше пробежаться.

Через пять минут ожидания, подходит следующий автобус. Врываюсь в салон, кидаю на полку возле водителя деньги, одновременно оглядываясь в поиске свободного места и, быстренько занимаю его. Теперь в моем распоряжение двадцать четыре минуты, спокойно подремать. Прячу лицо в поднятый воротник, что бы хоть немного отречься от наполняющих автобус ароматов чеснока, вчерашнего перегара, пота входящих в салон пассажиров, закрываю глаза и погружаюсь в нечто похожее на сон. Иногда удается даже его и увидеть. Но чаще просто сижу с закрытыми глазами в полудреме, воспринимая покачивание автобуса на поворотах и точно, не хуже самого совершенного навигатора, представляя место, где мы сейчас проезжаем.

За пару остановок до выхода просыпаюсь. Все уже отработано годами. Подъехав к нужной поднимаюсь и прохожу к выходу.

Закуриваю, и не торопясь иду к проходной завода. Какое-то время стою у входа, докуривая сигарету и попутно здороваясь с проходящими мимо знакомыми. Затушив бычок бросаю его в урну и, пройдя через проходную направляюсь в цех.

Одни и те же лица, одни и те же разговоры. Ни о чем. Каждый день.

Плавка слив, плавка слив. Сегодня три. Значит, после обеда будет еще одна.

Надоело, тяжело, но нужно работать, а как иначе? Пенсия есть, но прожить на одну пенсию, не реально.

Обед. Быстренько перекусив, достаю телефон, и спрятавшись в укромный уголок, вхожу в интернет. «Флибуста». Так, что тут у нас? Вот эту ругают больше всего, значит стоит попробовать. Неожиданно для себя, увлекаюсь изредка поглядывая на часы. Без пяти час, пора приниматься за работу. Последняя плавка самая тяжелая. И вовсе не потому, что приходится загружать железяки и стоять возле горячей печи, а скорее потому, что она последняя.

Но и она когда-то заканчивается. Все, полтора часа прошло, слив. Можно немного отдохнуть.

Навожу кофе и вновь открываю «Флибусту». У меня есть минут сорок.

Пятнадцать двадцать. Все пора закругляться. Ставлю закладку, удаляю «недавние файлы» и иду в раздевалку. Душ, короткие сборы, и направляюсь на выход. Рабочий день окончен. Впереди короткие, всего на два дня выходные. «Б\с, что ли написать?» — думаю про себя. — «Да, нет не стоит».

Все повторяется в обратном порядке. Переполненный автобус, с его ароматами, противный ветер, скользкая, уже подтаявшая за день дорога и вот я вхожу в дом.

Переодеваюсь в домашнее, мою руки включаю комп. Редкими словами перебрасываюсь с женой, терпеливо выслушивая последние новости, ем и погружаюсь в бесконечную сеть интернета.

На часах 23–00. День закончен, пора спать.

Некоторое время ворочаюсь, пытаясь поудобнее устроиться и отрешиться от храпа жены. И произношу в очередной раз, свою вечернюю молитву, мысленно, про себя; «Боже, если ты есть. Дай мне шанс. Один единственный. Дай возможность вернуться назад и исправить, те ошибки, которые я совершил. Назад. В юность». Повторяю, даже зная, что это никогда не произойдет, но где-то в глубине души надеясь, что буду услышан.

Понемногу сон приходит ко мне, и я засыпаю…

 

29 августа 1970 года

… Просыпаюсь. Некоторое время лежу, не открывая глаз и прислушиваясь к себе. Странно. Ничего не болит, нет даже позывов к обычному утреннему кашлю, который будит меня каждое утро, заставляя вскакивать и бежать в ванную, чтобы откашлявшись и освободив горло от скопившейся за ночь гадости, окончательно проснуться. Нет тянущих болей справа, внизу живота, из-за больной почки. Нащупываю под одеялом свой живот, и слегка подогнув колени, проминаю его, боясь ощутить боль. Даже удивительно. Видимо сегодня очень счастливый день, к тому же суббота, и у меня ничего не болит.

Улыбнувшись, про себя, поворачиваюсь на левый бок и подоткнув, поудобнее подушку, пытаюсь раствориться в неге сна. Протягиваю, правую руку вперед, проверить, спит ли жена. Рука проваливается вниз, и я, не удержавшись, лечу вслед за рукой, падая с дивана.

В изумлении, открываю глаза, и услышав детский смех оглядываюсь вокруг себя.

В это время слышится голос матери:

— Что там случилось?

— Сашка с кровати упал! — сквозь смех, раздается голос сестры.

— Не убился? — с тревогой вопрошает мать, и я слышу торопливые шаги.

Я сижу на полу, запутавшись в скомканной простыне, которую утянул с собою и с ошалелым видом оглядываюсь вокруг себя. В комнате появляется мама, а следом за ней, крадучись выглядывает из-за притолоки, веселое лицо сестры.

— Что с тобой? — слышу такой родной и давно потерянный голос. С удивлением поворачиваю голову и вглядываюсь, в такое родное, лицо матери. Увидев мой ошалелый взгляд, сестра оглушительно хохочет. Мать поворачивается к ней и строго взглянув произносит:

— Ничего смешного не вижу! Брат чуть не разбился, а ей смешно! И вообще марш одеваться, нечего бегать по дому в ночнушке.

Сестра, стараясь принять серьезный вид и почти сдерживая прорывающиеся звуки смеха, уходит. Мама вновь поворачивается ко мне. Я очумленно разглядываю ее, не в силах произнести ни единого слова.

— Александр, что случилось?

— Мама. — Пробую слово на вкус, боже как давно я не произносил его. — Мамочка. Как хорошо, что ты у меня есть.

С глупой улыбкой я выпутываюсь из простыни и встав на ноги обнимаю, наверное единственно любимого мной человека, за всю прожитую жизнь.

— Ты не представляешь, как я люблю, тебя! — страстно говорю я и прижимаюсь к ней. — Как же давно, я тебя не видел!

Мать с удивлением, отстраняет меня от себя и вглядываясь в моё счастливое лицо, некоторое время разглядывает меня. Потом прикоснувшись губами к моему лбу, как бы сама себе произносит.

— Да, нет. Лоб не горячий. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. — Шепчу я, вновь прижимаясь к ней.

Какое-то время мы стоим, после чего мать вновь отстраняет меня:

— Ты не расшибся?

— Нет, все хорошо, просто сон приснился.

— Ну хватит обниматься, марш чистить зубы и умываться.

Оставив меня, мать разворачивается и уходит. Я проводив ее взглядом, оглядываюсь вокруг себя.

Моя комната. Именно такой я ее и запомнил. Ничего не изменилось, или просто моя память, что-то забыла. Тот же белый дощатый письменный стол, сколоченный отцом, стул с полупродавленным сиденьем и брошенными на нем моими вещами. Разложенный диван, заменяющий мне кровать, небольшая тумбочка возле него со стоящим на ней светильником с металлическим абажуром. На потолке пластиковая бело-зелёная люстра. На полу, часть когда то большого, серо-зеленого паласа, теперь разрезанного на две половины, одна из которых лежит в комнате сестры, а вторая здесь, у меня. Окно, задернутое атласными шторами светло-коричневого цвета.

Подхожу к окну и отдергиваю штору.

В комнату врываются яркие лучи, жаркого летнего Ташкентского солнца. Дергаю за шпингалет и распахиваю окно. Чуть застоявшийся за ночь воздух тут же наполняется запахами цветов и зелени, находящегося за окном сада. Легкий, но уже достаточно горячий ветерок, проникает в комнату, навевая давно забытые чувства и воспоминания. С удовольствием вдыхаю это благоухание полной грудью.

Хорошо-то как! Неужели все это правда?!

Прижавшись лбом к декоративной решетке, вставленной в раму окна, пытаюсь вспомнить прожитые годы и принять случившееся. Шанс. Второй шанс. Неужели сбылось? Некоторое время стою ни о чем не думая, просто наслаждаясь минутами счастья. Мысли о том, что я буду отличаться от себя прежнего, даже не возникают в моей голове. Пусть все идет, как идет, решаю я. В крайнем случае, найду, на что списать изменения. В конце концов, я в своей семье, да и память еще не отказывает.

— Алекс, ты, что опять уснул? Иди умываться.

— Он, в решетку воткнулся и что-то разглядывает, — слышится голос сестры.

— Ябеда, Машка! — бросаю я, и натянув тонкое, с растянутыми коленками трико иду в ванную.

Закрывшись в ванной, бросаю взгляд на давно забытые, но такие знакомые предметы и подхожу к умывальнику. Интересно, а какая из этих щеток моя? Беру зубную пасту и перекладываю на угол ванны.

— Мам! — кричу, открыв дверь, а где моя щетка? Опять Машка тут похозяйничала, ничего найти не могу.

— Да вот же она, — мама указывает на щетку стоящую в стакане.

— И пасты нет, — продолжаю я.

Мама оглядывается и спустя мгновение, находит тюбик, лежащий на краю ванны.

— Опять Машка все пораскидала, ничего найти невозможно, — ворчу я, закрывая дверь на шпингалет.

— Это он сам, — доносится до меня, я пасту на месте оставляла.

Вглядываюсь в небольшое зеркало, висящее над умывальником. Зубы, это моя слабость. К пятидесяти пяти годам у меня, почти не осталось своих зубов. Поэтому если в первой жизни, я предпочитал полоскание рта чистке, то сейчас нужно сделать как раз наоборот. Тем более, что нынешние садисты-дантисты, очень уважают, поиздеваться над своими подопечными. Так что чистить и еще раз чистить, дважды в день, как положено. Открываю тюбик «Поморина» и щедро накладываю на щетку валик зубной пасты. После чего с минуту, тщательно шоркаю по всему рту. Сполоснув водой рот, умываюсь, и еще раз взглянув в зеркало, выхожу из ванны.

В столовой уже накрыт стол. Кружка горячего чая с молоком, как я люблю и целое блюдо, только что нажаренных пирожков с картошкой. «Боже, как давно это было! Неужели все правда и все повторяется!». Подхожу к маме, обнимаю ее и целуя говорю:

— Мои любимые! Спасибо мам! — сажусь за стол и с удовольствием, вгрызаюсь еще в горячий, лоснящийся жиром, с поджаристой корочкой пирожок, запивая его горячим сладким чаем. Мечтательное выражение, не сходит с моего лица. Мама, сидящая напротив меня, тоже завтракает и несколько удивленно поглядывает на меня. Спустя несколько минут, видимо так и не разглядев во мне причину изменений, произошедших во мне, спрашивает:

— Что случилось, Алекс? Сегодня ты, какой-то не такой, как обычно.

— Просто я, — на мгновение задумываюсь, — видел сон. Страшный сон. И очень не хочу, что бы было так, как я видел. — Говорю я ей, делаясь серьезным.

— Расскажешь?

— Да. Но только тебе.

— А мне?! — раздается голос сестры, стоящей в проеме двери.

— Тебе нельзя. Ты еще маленькая, — поворачиваюсь к ней с улыбкой.

— Сам ты маленький! Вон даже с кровати еще падаешь! — она показывает мне язык и уносится в дом, как только я порываюсь встать. Тут же оттуда доносится хлопок закрывшейся двери и слышится ее голос:

— Мам, Сашка меня обижает!

Мы с мамой переглядываемся и обмениваемся улыбками.

— Мария, не выдумывай и иди завтракать, — притворно строго говорит мать.

— Сашка дверь закрыл и не пускает меня!

— Не выдумывай, иди есть!

— Ну правда, мам!

Слышится скрип, тихонько открываемой двери, из-за которой высовывается любопытная с хитринкой рожица сестры, замечающая, что я все так же сижу за столом. Она тут же принимает серьезный вид и задрав нос, горделивой походкой, вплывает в столовую. Обойдя вокруг меня и мамы, показывает мне язык и занимает свое место за столом, напротив меня.

— Некрасиво, показывать свой язык. Тем более за столом, — произносит мать. Сестра, уже готовясь дать отпор, открывает рот, как я большим пальцем показываю ей на зеркало, висящее за моей спиной. Смуглое от рождения лицо сестры, наливается краской смущения, делая его почти шоколадным.

Завтрак проходит в полном молчании.

Наевшись, я приподнимаюсь из-за стола и поблагодарив маму, за вкусный завтрак, отчего та, вновь удивленно приподнимает брови, тянусь к отрывному календарю, висящему на стене. Взявшись за листок, уже готовлюсь сорвать его, как врывается голос сестры:

— Я уже отрывала сегодня. — Бросив на нее взгляд, вижу на мгновение показавшийся язычок и ехидное лицо.

Переведя взгляд на календарь, замечаю сегодняшнюю дату. 29 августа, 1970 года. Осталось два дня до школы.

Вдруг вспомнив, поворачиваюсь к сестре и говорю:

— Все. Кончилась твоя спокойная жизнь. Теперь и ты школьница. Двоек нахватаеш-ш-шь! Особенно по поведению.

— Что это я их нахватаю?

— А как язык покажешь учителю, так и нахватаешь! — с улыбкой говорю ей.

— А, что это я ему язык буду показывать?

— А, что ты еще-то можешь показать, у тебя и нет больше ничего, только язык длинный. Розовый и мокрый.

— И вовсе он не мокрый. — На глазах сестры, начинают наворачиваться слезы.

— Значит с тем, что он длинный ты согласна. — Констатирую я.

— Сам ты длинный! — уже почти ревет сестра.

Мама, вначале с улыбкой наблюдавшая за нашей пикировкой, принимает строгий вид и приобняв сестру:

— Ну, хватит ругаться. Конечно же, ты ничего не нахватаешь, ты ведь у меня умная девочка. — И повернувшись ко мне, — Алекс, разберись в своем столе. Посмотри, что не хватает, после скажешь мне, нужно будет докупить. И наведи порядок у себя в комнате.

— Хорошо мам, — я целую мать в щеку и выхожу из комнаты.

— Ну, что он мам всегда… — доносятся до меня слова сестры. Мама что-то ласково отвечает ей, но я этого уже не слышу.

Наведя порядок в комнате, выхожу во двор, окидывая его «хозяйским взглядом». Сейчас я легко замечаю все неполадки, на которые раньше просто не обращал внимания. Ни слова не говоря принимаюсь наводить порядок и здесь. Я понимаю, что все это не соответствует моему обычному поведению, и даже еще вчера, я бы прошел мимо, не заметив всего этого. Понимаю, что своими действиями неминуемо привлеку внимание к себе, и не только со стороны матери, но тем не менее занимаюсь этим.

Какое-то время, копаюсь в саду, в сарае, что-то перекладываю, что-то выношу на улицу в мусорный бак. Вдруг замечаю, маму, стоящую на крыльце и наблюдающую за мной. Видя, что я заметил ее, она спрашивает:

— Что случилось, Алекс? Сегодня ты совсем не похож на себя.

— Может я повзрослел? — пытаюсь свести ответ к шутке.

— За одну ночь?! Так не бывает!

— Тогда не знаю, мам. Просто мне кажется что, то что я делаю, это правильно.

— С чего бы это?

— Я не могу объяснить, но… Мне приснился сон. И я очень не хочу, что бы было, так как я увидел. Возможно то, что я делаю сейчас, как то изменит, все это.

— Я не узнаю тебя, Алекс. Ты даже говорить стал по-другому. Что с тобой?! Ты меня пугаешь!

Я обнимаю ее, прижимаясь всем телом. Она ласково гладит меня по голове и мы молча стоим на крыльце нашего дома.

— Мам, но ведь я не делаю ничего плохого, ведь так? А все остальное… может уже завтра я буду таким же как вчера. Если ты так хочешь.

Я не слышу ответа, да и не нуждаюсь в нем, наслаждаясь мгновеньями нежности.

— Мам, а давай я не буду больше ходить в музыкалку? — начинаю новую тему, что бы отвлечь ее. — Ну не нужна она мне. Эта классика, уже вот где сидит. — Показываю рукой на горло.

— Тебе же нравилось, заниматься музыкой?

— Мне и сейчас нравится, но то что там предлагают, это не музыка, а какое то издевательство. Да и не думаю, что смогу стать профессиональным музыкантом.

— Откуда?

— Просто знаю. А тратить такие деньги еще два года, что бы потом сожалеть об этом, может давай сразу, сейчас? Ну нет у меня желания на нее. А для себя, или для тебя я и так смогу сыграть. Если ты конечно захочешь. Ведь, Машке, ты же разрешила, бросить занятия. — Выдаю последний аргумент.

Мама некоторое время молчит, переваривая мои слова. Потом произносит:

— Я, подумаю.

— А на сэкономленные деньги, давай мопед купим?

— Может, ты просто мопед хочешь?

— Хочу. Но и на музыку тоже желания нет. Тогда уж лучше забудь про мопед, а я забуду про музыкалку.

Некоторое время вожусь во дворе, игнорируя призывы дружков с улицы «на, погулять». На крыльцо выходит мать, с сумкой в руке:

— Хватит наверное на сегодня? Вон сколько дел переделал.

— А ты куда, мам?

— До базара пройдусь. Заканчивай, будешь уходить закрой дверь, ключи я с собой взяла.

— Хорошо мам.

Дождавшись ее ухода, подхожу к винограднику и уцепившись за перекладину, пытаюсь подтянуться. Увы, это тело не рассчитано на силовые упражнения. Два раза и то с трудом. Немного отдохнув, пытаюсь повторить попытку, но и в этот раз неудача. Принимаю, упор лежа. Увы, здесь результат не лучше. «Да, Сашка, запустил ты себя… всё, начиная с завтрашнего утра, постоянные тренировки. Пока еще не слишком поздно. И начну я наверное, с бега». — Отряхнувшись и оглядевшись вокруг себя прохожу в дом. Какое-то время брожу по комнатам, как бы вспоминая самого себя. Разглядываю книги в шкафу, ласково оглаживая переплеты. Все давно знакомо. Достаю наугад одну из книг. Дюма, «Граф Монте-Кристо». В этом теле я его еще не читал, но могу рассказать от и до. Память сохранилась и все, что я когда то видел или знал остается при мне. На минуту задумываюсь. А что я помню? Нет, пожалуй, ничего существенного, во всяком случае, из истории страны. Разве, что смерть Брежнева, но до нее еще 12 с лишним лет, да и кому это нужно? Перестройку, распад СССР, вряд ли мне все это пригодится, разве, что лично для меня. Пожалуй, не стоит и пытаться. Да и кому нужны мои советы, или предсказания. Скорее упрячут поглубже, чем прислушаются к чему то. Тем более, что ничего особенного я и не помню, так разрозненные факты и те без дат.

Ставлю книгу на место и подхожу к пианино. Провожу рукой по гладкой поверхности и поднимаю крышку, закрывающую клавиши. В глаза бросается надпись «Muehlbach» 1867 год. Ему больше ста лет. Продвигаю стул и кладу пальцы на клавиши.

— Помню ли я, хоть что ни будь? — Задаю себе вопрос. Прикрываю глаза и пытаюсь сыграть по памяти. Наверное, у моего теперешнего тела все же есть какой-то опыт, потому, что к моему удивлению у меня все получается, а слух у меня всегда был на высоте.

Вскоре по дому разносится легкая мелодия из передачи «В мире животных», это наверное единственное, что я мог сыграть и через десять лет после того как бросил занятия.

А что если?!

Какое-то время, я пытаюсь подобрать знакомую мелодию, и вот уже спустя каких-то пятнадцать-двадцать минут, что-то начинает получаться. Еще немного и по дому разносятся аккорды и музыка песни, которая мне всегда очень нравилась. Или будет нравиться лет через десять. Все-таки у моего тела довольно хорошая музыкальная подготовка. Сам не замечая, как начинаю напевать ее:

Прикрываю глаза, но это мне ничуть не мешает, мелодия, как бы льётся сама по себе, я лишь помогаю ее звучанию. Музыка и песня так увлекли меня, что я не замечаю ничего вокруг, купаясь в ее звуках. Я играю и пою, полностью отдавшись звучанию мелодии:

Песня заканчивается, еще несколько последних аккордов, я опускаю руки и вдруг замечаю маму, тихо стоящую в дверном проеме. Она смотрит на меня, а на ее щеках блестят дорожки слез.

— И после этого, ты еще хочешь бросить музыкальную школу? Я не понимаю тебя!

— Мам, вспомни. За пять лет обучения, мне единственный раз, разрешили разучить ту мелодию, которая мне нравилась. «Полонез Огинского» и то во внеклассное время. Все остальное время я разучиваю то, к чему не имею не малейшего желания. Возможно, эти пьески и дают что-то, но напрочь отбивают желание заниматься музыкой. Не знаю, кто составлял программу обучения, но явно он преследовал именно эту цель.

— А ты как хотел? Без труда…

— Мам, труд должен приносить радость, а не отбивать желание. — Перебиваю ее. — Вспомни, в прошлом году я пытался сочинить какую-то мелодию, мы с тобою даже приносили ее в музыкалку, что бы преподаватель послушал ее, может в чем-то помог, помнишь?

— Да, было такое.

— А итог тоже помнишь? Она раскритиковала ее, и предложила лучше больше времени уделять основным занятиям, чем выдумывать какие-то никчемные мелодии. Так?

— Может она и правда была права?

— Сегодня ты слышала именно ту никчемную мелодию, но уже обработанную мною за этот год. По-моему получилось неплохо.

— Может, стоит сейчас попробовать еще раз показать её преподавателю?

— Я, не хочу сказать ничего плохого в ее адрес, но боюсь, что после этого автором будет уже она. Я не говорю, да и в общем-то, не надеюсь, что эта песня будет услышана кем-то, и станет популярной, но и дарить кому-то авторство тоже не хочется.

— Возможно. А стихи?

— Не помню. Наверное где-то вычитал.

— Ну, хорошо, а чем ты тогда собираешься заняться?

— Не знаю. Больше времени буду уделять школе, да и музыкой наверное тоже, но только той, которая мне нравится. Для себя. А для этого совсем не обязательно посещать музыкалку.

— Спой еще раз ту, свою песню. — Произносит мать, после недолгого молчания…

…Я долгое время лежу, уставившись в потолок и боясь уснуть, заново переживая все события дня. Мне хорошо. Я счастлив. И очень боюсь того, что если закрою глаза, то вновь проснусь в своем будущем. Это страшно. Я очень не хочу этого.

— Боже! Если ты есть, пусть все что было со мною сегодня, сохранится! Я не хочу менять мир, созданный твоей волей, хочу лишь исправить свои ошибки и изменить себя! Дай мне этот шанс, Господи! — мысленно шепчу я, и незаметно для себя засыпаю…

 

30 августа 1970 года

Утренний луч света добирается до моего лица и я просыпаюсь. Даже сейчас, в полудреме, я осознаю что нахожусь там же где и вчера. И меня это очень радует. Некоторое время лежу, наслаждаясь здоровым телом, без каких либо признаков боли, мягкой постелью свежим летним воздухом проникающим в мою комнату через открытое с вечера окно. Что еще нужно для счастья? Главное, что все получилось и у меня есть шанс все изменить. И я уверен, что у меня все получится.

Сквозь слегка приоткрытую дверь доносится шепот:

— В кружку воды налей и на него, он тут же проснется. — Это отец подговаривает сестру подшутить надо мной. Тут же слышится шлепанье босых ног сестры, которая бежит в столовую, взять кружку с водой.

Быстренько поднимаюсь и сооружаю, нечто похожее на спящего меня, укрытого простыней и тихо приоткрыв дверь, выскальзываю в комнату сестры. Спрятавшись за косяк двери осторожно выглядываю к коридор.

Через некоторое время появляется крадущаяся на цыпочках сестра, с эмалированной кружкой, до краев наполненной холодной водой. Стараясь не расплескать ее, она ногой приоткрывает дверь в мою комнату и подкрадывается к моей кровати. Дождавшись, когда она приблизится к ней с диким: «Р-р-ры!» бросаюсь к ней. От неожиданности или испуга, Машка опрокидывает кружку на себя и тут же раздается ее плачущий голос:

— Мама! Сашка меня водой облил!

Из соседней комнаты выходит мама.

— Как же он тебя облил, он же только встал?

— Я его разбудить хотела, а он меня напугал, и я кружку на себя опрокинула!

— Выходит это ты его хотела облить?!

— Но я же не облила! Это он меня! Ну, мам! Что он всегда! — сквозь плач всхлипывает сестра.

— Иди переоденься и в следующий раз подумай, прежде чем, что-то делать. Кто тебя научил?

— Папа…

— Володя, ну, сколько можно!.. — начинает мать, но тут же раздается хлопок входной двери, означающий, что отец уже убежал от ответственности на работу.

Быстро прохожу в ванную, пока сестра не опомнилась и совершаю утренние процедуры. На выходе, в столовой. Бросаю взгляд на календарь.

— Сегодня же воскресенье вроде! Какая работа?

— Ты, что нашего папу не знаешь? — Отвечает мать.

Молча, сажусь за стол.

Позавтракав, выхожу во двор и окидываю его хозяйским взглядом.

— Да… Работы ничуть не меньше, чем вчера. — Произношу для себя. — Но первым делом все же турник.

Заходу за дом и сдвинув в сторону качели, подпрыгиваю и цепляюсь за перекладину. С большим трудом подтягиваюсь пять раз, последний извиваясь всем телом.

Из-за угла тут же раздается смех сестры. Спрыгиваю с турника и несколько раз отжимаюсь. Тут чуть получше, но тоже слабовато, к тому же, не уверен, что нужно именно так. Пока хватит. Чуть позже, повторю еще раз.

Заходу в сарай и подставив табурет, достаю щели под потолком ключ. Мне нужны инструменты, а отец вечно прячет их от меня, но я изучил уже все возможные тайники. Вставляю ключ в скважину и пытаюсь открыть дверь. Ключ делает каких-то пол оборота и застревает. Это что-то новенькое! Внимательно исследую дверь на предмет секретки. Точно! Вот этого гвоздика вчера еще не было. Поддеваю ногтем шляпку и он легко вылезает из двери. После этого ключ, свободно проворачивается и дверь открыта.

Вновь проворачиваю ключ, теперь уже на открытой двери. Я так и думал! Отец просверлил в язычке отверстие и зафиксировал язычок замка гвоздиком. Прикольно. Вот интересно, а если я поставлю свою секретку, он догадается, как дверь открыть, или нет? Ну да ладно. Захожу в кладовку и взяв пассатижи и кольцо проволоки выхожу обратно.

Некоторое время вожусь в курятнике, подтягивая отошедшую местами сетку рабица. После возвращаю инструмент на место и закрываю дверь, точно так же как и была.

— Санек! Пошли купаться! — слышу крик с улицы.

— Щас! Две минуты! — кричу в ответ и бегу к маме. — Мам! Я на озеро с пацанами!

— Только не долго! — Слышу ответ. Подхватываю велосипед, кидаю на руль надутую камеру от «Волги» и выхожу на улицу.

Седлаю велосипед и мы вчетвером, на велосипедах, наперегонки мчим на озеро. В конце тринадцатого квартала замечаю одиноко сидящего на лавочке, возле изгороди мальчишку, грустно-завистливым взглядом провожающего унесшихся вперед моих друзей.

Это Равиль, скоро, через каких-то два дня, он будет учиться в моем классе. На год старше меня, но из-за плохой учебы, он остался на второй год. По идее я должен с ним познакомиться в школе, но кто мешает сделать это сейчас?

Ударяю по тормозам и с заносом останавливаю свой велосипед прямо возле него.

— Равиль, привет! — Говорю я. — Купаться поедешь?

Он, несколько изумленно смотрит на меня и произносит:

— Я тебя знаю?!

— Саша. — Протягиваю ему руку.

— Равиль. — Отвечает он.

— Купаться поедешь?

— А, что это вдруг? — несколько осторожно спрашивает он.

— Так, как?

— Ну, поехали. — С некоторым сомнением говорит он.

— Крутить тебе! — говорю я, передавая ему руль.

— Да, запросто. — Улыбаясь, отвечает он, и спустя минуту я уже сижу на багажнике, а Равиль вовсю крутит педалями стараясь догнать уехавших вперед пацанов.

В прошлой жизни мы познакомились с ним в школе, и дружили до самого ее окончания. Много позже, когда уже появился интернет, мы нашли друг друга в сети и продолжили общение уже там. Он из трудной семьи. Его отца я ни разу не видел, да и он никогда не говорил про него. Мать у него работала где-то уборщицей. В общем, с деньгами всегда была напряженка. Возможно из-за проблем в семье, у него и получилось отставание в школе. Не знаю. Он был помешан на музыке, и если я в прошлой жизни отучился почти семь классов в музыкальной школе, а после бросил ее, то он наоборот всегда завидовал мне в этом и очень хотел научиться нормально играть. Только в отличие от меня играл на гитаре. В той жизни у него все получилось и уже общаясь через интернет я узнал, что он так и продолжает играть в каком-то ресторане. Но всему этому еще предстоит произойти, а может и нет. Пока же мы едем купаться.

Бросив на берегу озера велосипеды, быстренько раздеваемся и влетаем в озеро. Начинаются обычные водные игры. Пятнашки, ныряния друг-с-друга в воду, догонялки, заплывы наперегонки. Накупавшись выскакиваем на берег и растягиваемся на прибрежной гальке загорать. Обсохнув и согревшись, вновь ныряем в воду.

Примерно через полчаса, решаем, что на сегодня достаточно. Спрятавшись в кустиках растущих неподалеку, отжимаем свои трусы, и одевшись, садимся на велосипеды едем домой. Сейчас уже не до гонок. После купания, наступает усталость, и мы не торопясь крутим педали, лишь бы доехать до дома.

Возле дома Равиля останавливаюсь, и приглашаю его к себе. Он с удовольствием соглашается, особенно после того, как узнает, что у меня дома есть пианино. У него уже сейчас есть идеи подобрать какую-то песню из репертуара Битлов. Он просто помешан на их творчестве.

Въезжаю в свой двор и поставив велосипед на место, захожу в дом.

— Иди, переоденься, — говорит мама, — трусы у тебя на диване. А эти брось в машинку.

— Хорошо, мам. — Отвечаю ей и иду выполнять указание. По дороге решаю, что неплохо бы окунуться в ванной. Все же вода в озере не очень чистая. Подхватываю полотенце, трусы и прохожу в ванную. Раздевшись, залезаю в нее и включаю душ. Намылившись и пошоркав себя мочалкой, мою голову, и какое-то время стою под душем. После выключаю воду, вытираюсь, одеваюсь и выхожу в столовую. На столе уже собран обед.

— Садись есть, Алекс. Только руки помой. — Слышу мамин голос.

— Я искупался, только что. — Говорю ей.

— Что это с тобой? — удивленно отвечает она, входя в столовую и взлохмачивая мои непослушные волосы.

— А, что не нужно было?

— Да, нет. Очень даже нужно. Просто раньше ты этого не делал.

— Теперь буду. — Отвечаю я ей.

Мама наливает мне тарелку борща и я положив в него ложку сметаны, принимаюсь за еду. Мама садится напротив и с любовью смотрит, как я ем.

Наевшись, благодарю ее за вкусный обед и прохожу в дом:

— А, Машка где? — Спрашиваю оттуда.

— К подружкам убежала. А, что ты хотел?

— Да, просто спросил. — Отвечаю ей и, взяв какую-то книгу, иду в свою комнату. — Я почитаю, мам.

Забравшись на диван, некоторое время читаю «Графа Монте-Кристо», после чего незаметно для себя засыпаю. Сквозь сон чувствую, как заходит мама, убирает книгу в сторону, а меня укрывает пледом и выходит, тихо притворив за собою дверь.

— Алекс, вставай! — слышу голос матери и просыпаюсь. — А, то ночью спать не будешь. Время уже почти пять.

Надо же я проспал почти четыре часа. Поднимаюсь, потягиваюсь и выхожу в столовую.

— Чай будешь? Я булочки испекла.

— Конечно, мам! Ты же знаешь, как я их люблю! — отвечаю ей и присаживаюсь за стол.

На столе, на большом блюде целая гора плюшек. Мама наливает мне чай, подает кружку и я, уминаю горячие, только из духовки, мягкие вкусные булочки. Наевшись до отвала, с трудом поднимаюсь из-за стола, подхожу к маме и целую ее, и благодарю.

Вскоре прибегает сестра. Подхватив горячую булочку, не останавливаясь, надкусывает ее и пытается прошмыгнуть в дом. Но тут же, видимо обжегшись, останавливается и открыв рот шумно дышит, пытаясь остудить находящийся во рту кусок. Через мгновение, вновь куда-то торопится, но мама останавливает ее и усаживает за стол, наливая кружку чая с молоком.

— Пока не поешь, никуда не пойдешь. — Строго говорит ей.

— Ну, мам! — Начинает канючить сестра.

— Ешь, сказала!

Та начинает торопливо жевать, ерзая на стуле и порываясь вскочить и снова куда-то убежать. Мама, сидит и строго смотрит на нее. Сестра, горестно вздыхает, и унылым видом, торопливо жует. Съев пару булочек и допив чай, бросает:

— Спасибо, мам, я наелась. — И вылетает из-за стола. Забежав в свою комнату и взяв какую-то куклу, вновь выбегает, на мгновение остановившись, хочет что-то сказать, но тут же, забывает об этом и проносится на выход.

Мама, слегка улыбается и качает головой:

— Ну, егоза!

Вскоре, появляется отец. Поздоровавшись с мамой, что-то бурчит и проходит в ванную. Слышатся звуки льющейся воды. Я, чтобы лишний раз не попадать ему на глаза, выхожу во двор и иду к турнику. Делаю обычный подход, который запланировал на ближайшее время. То есть восемь отжиманий и пять подтягиваний на турнике. Спрыгнув турника, вижу стоящих неподалеку отца и сестру. Отец показывает на меня пальцем и что-то вполголоса рассказывает сестре. Та оглушительно хохочет. Вот именно из-за подобных приколов, со стороны отца, в прошлой жизни я не пытался ничем заниматься, заранее зная, что все это высмеется. Сейчас мне наплевать. И на него в том числе.

Отец никогда не любил меня. В моей жизни он присутствовал скорее фоном, тенью, где-то на периферии зрения. Все, что касалось меня, делалось на «отвяжись». Помню, мама мне купила коньки. Хотя зима в Ташкенте, совсем непохожа на Российскую зиму, но все же снег бывает, да и лед тоже встает на озере. Пусть не очень толстый, где-то до 15 сантиметров, но он все же есть. А иногда, даже заливают небольшие площадки водой, сооружая катки. В общем если есть желание, то возможность найти нетрудно. Желание было. Коньки, мать тоже приобрела, оставалось прикрутить их к какой нибудь обуви, и можно было пробовать прокатиться. После долгих увещеваний, отец наконец прикрутил коньки. Но покататься так и не удалось. Во-первых, потому, что обувь туфли, которые он для этого выбрал, были 44 размера, при моем тридцать седьмом, во-вторых, зима уже почти закончилась. В общем научится, мне так и не довелось. Зато после отец постоянно припоминал эти коньки. И мне и маме, говоря, что все равно из меня толку не будет, что ни начну, тут же брошу.

Все, что ни делалось мною, если попадало на глаза отца, то тут же высмеивалось, причем для этого всегда находились зрители. В других случаях я просто слышал: «Отстань, отвяжись!», и тому подобное. В общем, с некоторых пор я просто старался как можно реже попадать ему на глаза, заранее зная, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Прохожу мимо него и бросаю:

— Сам-то сколько раз подтянешься? Давай, покажи, а мы с Машкой посмеемся. — И не ожидая ответа, прохожу дальше.

Отец догоняет меня уже в комнате. Оборачиваюсь и вижу летящую в мою сторону оплеуху.

Мое теперешнее тело, конечно слабо, и почти все наработанное много позже не то, чтобы позабыто, но просто невозможно к исполнению. Однако реакция меня не подводит, и я перехватив его ладонь, делаю шаг назад, закручивая его и добавляя ускорения. Подсечка, и отец с грохотом оказывается на полу. Обозначаю, добивающий удар в горло и, глядя ему прямо в глаза, в которых плещется недоумение и ужас, говорю:

— Не надо меня трогать! Понятно?! Твои подеbki уже достали! Хочешь войну? Будет тебе война. А лучше просто считай, что меня здесь нет. — Шепчу ему прямо в ухо и, отпустив его вывернутую ладонь, спокойно выхожу из комнаты.

— Мам, я погулять пойду. — Говорю маме, проходя мимо нее.

— Как стемнеет, чтобы был дома. — Стандартно отвечает она.

— Хорошо, мам. — И выхожу на улицу.

Не знаю, что из этого получится, но думаю, хуже не будет. Конечно, получить такое от двенадцатилетнего пацана, взрослому человеку очень неприятно, но думаю у него хватит ума не накалять обстановку. В конце концов, я не требую от него, чего-то сверхъестественного, просто не замечать меня. Можно подумать, что раньше было иначе.

На поляне, за 54 домом, уже собираются пацаны, рассаживаясь по краю арыка, на выгоревшей до желтизны траве. Подхожу, здороваюсь и занимаю свободное место. Пока просто сидим переговариваясь, кто о чем. Появляется «Бяша» из дома напротив. Приблатненной походкой подходит к нам и, резким движением выхватывает из кармана начатую пачку сигарет «Ташкент»:

— Ну, чё, пацаны! Покурим? — говорит он, протягивая пачку нам. — Угощайтесь!

Ребята достают из пачки по-сигарете. Вскоре та оказывается возле меня.

— Не, я пас. — Говорю ему.

— Западло, что ли? — Спрашивает Бяша.

— Да, нет. Просто решил, что мне этого не нужно. Считай, что бросил.

— Мамка, небось, заругала! — громко смеясь, говорит он.

— Сам не хочу. Просто понял, что мне это не нужно.

— Ну, как знаешь! После не проси. — Продолжает он и зажигает спичку, давая всем прикурить.

Чтобы не дышать дымом поднимаюсь и отхожу немного в сторону. Ребята, жадно затягиваются, пряча в кулаках зажженные сигареты. Докурив, старательно тушат окурки, вдавливая их в землю. Здесь иначе нельзя. Трава до того высохла, что достаточно малейшей искры, чтобы возник пожар. Все это прекрасно осознают, уже были случаи возгорания. Тем более, что в нашем массиве, все дома сделаны из дерева.

На дороге появляется парень с гитарой, направляющийся в нашу сторону. Через мгновение я узнаю его. Это Равиль, с которым познакомился сегодня. Он подходит к нам, раздаются приветствия, после он обращаясь ко мне говорит:

— Может, давай к тебе? Ты говорил, у тебя фоно есть.

— Сегодня не получится, Рава, давай завтра, отец не в духе, а завтра он на работу уйдет, можно хоть весь день играть. Давай здесь сегодня посидим.

— Ладно. Только не долго.

Он присаживается на край арыка, и чуть подстроив старенькую гитару, начинает играть, популярные сегодня мелодии. Ребята столпившиеся, вокруг нас жадно слушают. Закончив очередную песню, он обращается ко мне:

— Ты говорил новое, что-то есть. На гитаре сможем подобрать?

— Давай попробуем, хотя не уверен, что получится. Это ты у нас гитарист, а я больше на рояле.

— Ты напой, а я попробую подобрать?

— Нет. Давай по-другому сделаем. Дай мне гитару.

— Ты же говорил, не умеешь?

— Я говорил, что не умею, так как ты. Но три блатных я все же знаю.

— На. — Он протягивает мне гитару.

Проверив строй у гитары, я немного подтягиваю один из колков и пытаюсь, что-то сыграть. Уже через минуту я подобрал давно знакомую мелодию и запел:

На лицах ребят изумление, до этого я никогда не пытался, воспроизвести что-то серьезное, хотя гитара, часто появлялась на наших посиделках. Если конечно не считать дворовые песни, которые исполняются на трех аккордах. Здесь же звучит совсем другое. Конечно это не пианино, и звук совсем другой, да и играю я честно говоря, совсем плохо, но мелодия, хоть и за счет самой песни, но все же прослеживается. И ребята очень внимательно слушают мое исполнение.

Через пару минут, я заканчиваю песню и некоторое время стоит тишина, которая вдруг взрывается ребячьим гомоном. Меня похлопывают по плечам, просят спеть, что-то еще, сетуя на то, что скрывал свои таланты. Я смущенно отвечаю, что больше ничего не могу и вдруг замечаю сидящего неподалеку от нас дядьку Семена.

Он жил неподалеку от нас в однокомнатной квартире, в двухэтажке. Спокойный, замкнутый мужчина в годах. Никогда не видел, чтобы он встревал в какие-то разборки или выпивал с кем-то из местных забулдыг. Правда изредка видел его в компании, с какими-то приезжими мужиками, но те находились в его обществе недолго и тут же пропадали, чтобы вновь появиться через месяц или более долгий срок. Если он когда-то и выпивал, то один и всегда умудрялся держаться вполне твердо на ногах. Иногда он присаживался, неподалеку от нас, особенно когда у нас появлялась гитара, но никогда не подходил близко, и не заговаривал, ни с кем из нас, а просто сидел, чуть в отдалении и слушал наши песни. А после, так же тихо исчезал. Родители говорили, что он бывший вор и имеет большой срок отсидки в тюрьме, и всегда предупреждали, чтобы мы не связывались с ним, мол, не доведет до добра. Так, что наше знакомство с ним ограничивалось приветствием при встрече, впрочем, как с любым знакомым взрослым, и редкими посиделками, когда он появлялся неподалеку от нас.

Заметив его, я положил ладонь на струны, перекрывая их, и произнес:

— Так пацаны, есть еще одна песня. Только вначале предупрежу, чтобы после никто не говорил, что не слышали. — Шум моментально стих, и я продолжил. — Это блатная песня. Дядь Семен, подойди поближе. Это для тебя.

Тот, кивнув, поднялся и встал неподалеку от нас.

— Предупреждаю всех. Если кто-то проговорится, что слышал ее от меня, то по шапке надают всем. Не только мне. Мало не покажется никому. Так что думайте пацаны!

Я строгим взглядом окинул топу стоящую вокруг меня и после непродолжительного проигрыша, чуть хрипловатым голосом, подражая группе «Бутырка», запел:

Я негромко пою, а вокруг стоит полная тишина. Слышна только музыка старенькой гитары и мой голос. Негромкий, слышный только ребятам стоящим возле меня и дядьке Семену. Я поднимаю глаза, вглядываясь в его лицо и, замечаю, как по щеке у него скатывается одинокая слеза, которую он тут де смахивает тяжелой, крепкой ладонью. Я продолжаю свою песню.

Песня заканчивается. Короткий проигрыш, и я кладу ладонь на струны, обрывая все звуки. Какое-то время все молчат, переваривая услышанную песню.

— Спасибо, сынок. Будут задавать вопросы, вали на меня. — Произносит мужчина и, развернувшись, идет прочь.

Через мгновенье в вечерней тишине раздается гнусавый женский крик:

— Ююююрка! Кооська! Пошли, домой! — Это Кутырчикова мать зовет моих приятелей.

Те поднимаются и с неохотой, часто оглядываясь, бредут на зов матери. Понемногу, все рассасываются, я прощаюсь со своим новым знакомым и тоже иду домой, ругая себя по дороге, что так глупо подставился.

 

31 августа 1970 года

Утро, красит нежным светом… Странно, вроде бы шторы вчера плотно завесил, а сейчас между ними зазор, и как раз в таком месте, чтобы солнечный зайчик, попал мне на лицо. Почти проснувшись, морщу лицо от яркого света и слышу, короткий смешок, раздавшийся за дверью. Точно. Опять Машка со своими шуточками. Надо будет, тоже, как нибудь пошутить. Хотя все это мне ужасно нравится, решаю я, прислушавшись к себе.

Встаю, тут же убираю постель и, натянув треники, с вытянувшимися коленками через столовую иду в ванную. В столовой, мама с отцом пьют чай, собираясь на работу. Я приветствую их, пожелав доброго утра, слышу мамин ответ, какое-то бурчание отца, и прохожу в ванную. Пока умываюсь и чищу зубы слышу хлопок входной двери и какие-то голоса. Выхожу и застаю маму немного грустной.

— Что случилось? — спрашиваю ее.

— Да, отец опять в командировку собрался, говорит на неделю. — Отвечает мать и начинает накрывать на стол. Я сажусь, завтракаю и выслушиваю от нее ценные указания.

— Суп и второе в холодильнике. Вот тебе пятьдесят копеек, сходи в магазин купи хлеба и пару лепешек. И не балуйтесь тут. Я постараюсь заехать к обеду.

— А тебе же завтра на работу?

— Я поменялась. Завтра же — Первое сентября. Мария в первый класс, нужно на линейку попасть. Да и вроде как праздник, может, что испеку вам.

— Хорошо мам.

Мама уходит в дом переодеваться, а я во двор, нужно немного размяться. Вообще конечно неплохо бы утро начинать с забега, но думаю делать это чуть позже. Все-таки такие кардинальные перемены вызовут подозрения, а мне не хочется лишний раз нервировать мать. Запрыгнув на перекладину подтягиваюсь обычные пять раз, а после делаю отжимания. Интересно, вроде бы занимаюсь всего третий день, а подтягивания даются уже гораздо легче. Вновь повиснув на турнике, решаю повторить. Увы, на этот раз после третьего подъема, руки как деревянные. С трудом дотягиваю до обычной нормы, и спрыгиваю на землю.

Мимо проносится Машка, спешащая к своей подружке, которая уже стоит возле калитки, соединяющей наши участки. О чем-то пошептавшись, они исчезают. Провожаю маму на работу, целую ее и захожу в дом. Смотрю на часы. Время уже половина девятого. Магазины открыты, можно сейчас сбегать за хлебом, а после буду свободен, как раз и пробежка будет. Можно конечно на велосипеде сгонять, задумываюсь… нет, лучше ножками. Надеваю футболку, кеды, подхватив авоську и полтинник, выхожу из дома. Закрываю на ключ входную дверь и, выйдя со двора, начинаю забег.

Нужно пробежать мимо девяти участков, свернуть направо, еще метров двадцать, перейти дорогу и вот он хлебный магазин. Вхожу. Хлеб — 16 копеек, плюс две лепешки по десять. Четырнадцать копеек сдачи в кулак, хлеб в авоську и бегу обратно. Пока добежал до дома, немного запыхался. Вроде и расстояние небольшое, но для этого тела, это нагрузка. Нет, все же буду начинать каждое утро с забега, потом турник, а уж после все остальное. Думаю, мама не будет сильно возражать. Даже наоборот. Как ни крути, а она врач, должна понимать, что это нужное дело.

Переодеваюсь и захожу в сарай. Нужно, наконец, разобраться с этим бардаком. Раньше у нас здесь был небольшой погреб, после от него отказались, яму засыпали и а сверху складывается все временно ненужное. А все временное сохраняется гораздо дольше, чем постоянное. В общем, решил разобраться с этим хламом. А то даже велосипед негде поставить.

Минут сорок сортировал весь хлам, большую часть вынес на мусорку. Ну кому спрашивается, могут понадобится, старая обувь, сломанные игрушки или вообще непонятно что, и где это что то применялось. Ну, вроде разобрался. Заодно и кладовку, в нормальный вид привет, теперь велосипед свободно заходит. Тем более, что скоро его на прикол нужно ставить, на зиму. Заодно нашел старый эспандер, на резинках, несколько слабоватый, но для сегодняшнего меня самое то, после можно будет или дополнительную резинку прикупить, или пружину, что попадется. Отмыл его, попробовал на растяжку и подвесил на гвоздик, возле турника. Буду теперь заниматься, все польза.

Зашел в ванную, помылся, а то после этой уборки, сам как поросенок, в дом страшно зайти. Переоделся в чистое и задумался, чем же заняться еще. Вообще-то обещал подойти Равиль, так что музыку можно отложить до его прихода, или на после обеда. Присел в кресло и взял томик «Монте-Кристо». Может, я все-таки, зря поступил так с отцом. С другой стороны, эти насмешки просто задолбали. Можно было бы конечно попытаться не обращать на них внимания, но из прошлого опыта я знал, что со временем, они должны были перейти в другую, более жестокую фазу. Если вначале он просто высмеивал мои попытки, перед сестрой, то позже это перекинулось бы на соседей. В итоге, я даже на улицу не мог выйти, чтобы не услышать от ребят, очередную байку, рассказанную кому-то из соседей про меня. Что он этим добивался, не знаю. Много позже, когда я уже стал взрослым, оказалось, что я как две капли воды похож именно на него. В детстве это не очень замечалось, а вот потом. Наверное, он видел во мне себя, и это ему не нравилось.

Жаль, что сейчас невозможно найти тренера, чтобы не упустить свои навыки. Восточные единоборства запрещены в Союзе. Или во всяком случае не приветствуются. А это такая штука, что если не заниматься, то навыки быстро теряются. Хотя, можно конечно попытаться найти себе напарника, хотя бы того же Равиля и попытаться сохранить, хотя бы то, что есть. Конечно это не то, но хоть что-то. Можно еще попробовать гимнастику. Точно! Как же я сразу о ней не вспомнил?! Сейчас это пожалуй самое лучшее, что можно придумать. Отбросив в сторону книжку, я вылетаю из дома пройдя к турнику, обнаруживаю небольшую площадку, которая как раз подойдет для моих занятий. Я знал о ней конечно и раньше, просто не сопоставлял со своими тренировками. Теперь же я просто уверен, что лучшего мне не найти. Тем более, что мои занятия, можно увидеть только подойдя со двора. Другими словами их увидит, кто-то свой, посторонних здесь не бывает. А с улицы и от соседей ничего не видно, живая изгородь, выше моего роста, и не просматривается насквозь.

Первым делом, я решил восстановить из памяти Тай-цзи-цюань 24 формы. Все же мое теперешнее тело не способно пока на большее. Поэтому, начинать нужно с простого. Позже можно перейти и на Тай-цзи-цюань-ян 85 форм, но пока не стоит пожалуй и думать об этом.

Сбросив шлепанцы, я встал на край площадки и…, и вдруг раздался звонок, извещающий о посетителе. Наверное, пришел вчерашний знакомый. Обувшись, пошел открывать калитку.

Так и есть, это Равиль. Поздоровавшись, пропускаю его вперед, и мы проходим во двор. Сегодня он без гитары. Впрочем, мы и собирались что-то подбирать на пианино.

Я показываю ему двор, и тут у меня возникает идея, конечно сейчас я не смогу изобразить весь комплекс идеально, но думаю даже в таком виде, для него это будет можно сказать шоком. Ведь сейчас, только говорят об этом, упоминая «танец карате» и тому подобные измышлизмы, но уверен, почти никто ничего подобно не видел. А мне все же нужен напарник, для тренировок, а он должен подойти для этого как нельзя лучше.

— Ты не торопишься? — обращаюсь к нему.

— Нет, а что?

— Я, немного не успел, нужно тренировку закончить. Подождешь?

— А чем ты занимаешься?

— Присаживайся сюда. — Показываю ему на табурет. — Увидишь. Будут вопросы, после отвечу. Хорошо?

— Это надолго?

— Нет. Около пяти минут.

Он присаживается на табурет, глядя на меня, а я сняв обувь и закатав до колен треники встаю на край площадки, выбранной мною.

Обычно эти упражнения, делаются под музыку в китайском стиле, но мой тренер всегда говорил, что не стоит повторять шаблоны, гораздо лучше найти, что-то свое, что больше тебе по душе. Тогда и пользы больше и удовлетворения от сделанного. Я тоже нашел свою музыку. В прошлом я выполнял этот комплекс под «Лунную Сонату» Бетховена, правда не в классическом варианте, а в рок-обработке. Сейчас, конечно нет такой возможности, но я отлично помню эту композицию, и думаю достаточно будет проигрывать ее в уме.

Встаю на край площадки. Позиция готовности. Ноги плотно соединены, руки опущены вниз и средние пальцы касаются бедер. Язык прижат к небу сразу за зубами, глаза чуть прикрыты и обращены к кончику носа. Замираю. Через мгновение тело начинает, как бы парить и растворяться в воздухе, окружающих меня деревьях, кустарнике, траве.

Пробуждение. Опускаюсь на пятки, левая нога разрывает контакт, полукруглым движением перемещаясь на ширину плеч, с переносом на нее веса тела. Одновременно плавно поднимаются руки на уровень головы, тут же плавно проваливаясь, покачиваясь, как бы на волнах, опускаются вниз, до уровня груди. Правая уходит, чуть в сторону, а левая тонет ниже образуя бао. Ладони строго параллельны и как бы удерживают шар.

Формы сменяют друг друга, под звуки Лунной Сонаты звучащей в моей голове, а я уже парю в них, не обращая внимания на окружающий меня мир, растворяясь в нем. Плавные движения рук, ног, сменяют друг друга и, я выполняю их, совершенно не задумываясь, о следующем движении. Музыка заканчивается, и я принимаю последнюю позу. В душе у меня, общее удовлетворение, стабильность, умиротворение, ощущение силы и легкости. Несколько секунд стою, приходя в себя и сделав глубокий вдох, возвращаюсь обратно в мир, принимающий меня с лаской и нежностью.

Поворачиваюсь к своему приятелю. У него на лице читается изумление, и неверие в происходящее.

— Ну, все. Я готов.

— Чт-то эт-то было? — несколько заикаясь, спрашивает он.

— Тай-цзи-цюань. По-русски это звучит как — Кулак Великого Предела. Вообще-то считается, что это гимнастика. Только тут еще присутствует энергетическая составляющая. Но с другой стороны это и боевое искусство.

— Что-то вроде каратэ? — спрашивает пришедший в себя приятель.

— Нет, скорее Ушу. Китайская разновидность. Но как боевое искусство, мне больше нравится Айкидо.

— А, это, что за зверь?

— В двух словах не объяснить. Проще показать.

— Покажи!

— В пыли не боишься извозиться?

— Нет.

— Ну тогда бей.

— Как?

— Как хочешь.

Равиль изображает боксерскую стойку, и показывает удар.

— Ты бей, а не показывай. — Говорю ему.

Вновь встав в стойку, тот наносит удар правым кулаком.

Принимаю его удар на правую ладонь, левой опираюсь на локоть летящей ко мне руки и смещаюсь на полшага влево и чуть назад, придавая ему ускорения и заходя за спину. От неожиданности он проваливается вперед, не отпуская руку, закручиваю его, подсечка, и он падает на землю. Мгновенно отпускаю его руку, боясь сломать.

— Вот, как-то так. — Говорю ему, помогая подняться. — Если бы я сейчас удержал тебя, то рука наверняка была бы сломана.

— Охренеть! — Отряхиваясь от пыли, произносит он.

— Если есть желание, можем вместе заниматься. Одному не очень удобно.

— Я бы за, но завтра школа начнется, неизвестно, как там получится. И так уже на второй год остался.

— А ты, в какой учишься? — Спрашиваю его, заранее зная ответ.

— Во второй. В шестой класс пойду.

— Я тоже. И тоже во второй. В «В».

— Эт, чё, мы в одном классе будем? Меня тоже к Вэшникам определили!

— Выходит так. Думаю, найдем время, раз вместе учиться будем. И для музыки и так.

Равиль улыбается.

— Только просьба к тебе.

— Что?

— Не говори в школе об этом, ладно? Там не знают о моих тренировках.

— Да, ладно, не буду. А зачем секрет из этого делать?

— Понимаешь… — задумываюсь. — Все эти Каратэ, Ушу, Айкидо, они как бы запрещены в СССР. Зачем лишний раз привлекать к себе внимание.

— Правда, что ли?

— Увы, да.

— Тогда и правда не стоит.

— Ну, что, пойдем на пианино побренчим?

Не могу сказать, что в восторге от Битлов, но кое какие песни я иногда слушал. Сейчас же мы сидим у пианино и подбираем музыку на песню «Let it be». Не знаю у, что он в них находит, но сейчас, когда мне приходится налаживать контакты, иду у него на поводу. Впрочем, песня достаточно проста, и где-то, через полчаса, мы уже вполне нормально ее воспроизводим.

Слышу звук открывшейся двери, шаги, и в комнату входит мама.

— Что так трудно разогреть суп и пообедать? — Спрашивает она.

— Да, нет мам, просто заигрались.

— Прервитесь, суп я поставила, сейчас пообедаем вместе, после, хоть обыграйтесь. — Говорит она. — Я на полчасика вырвалась.

Мама у меня врач, работает на скорой помощи. Если нет вызовов, то всегда приезжает, хоть на 15–20 минут, проверить, все ли в порядке.

Через пять минут, мы садимся за стол. Равиль вначале отказывается, но у мамы такие вещи не проходят. Сказано за стол, значит за стол. Правда пришлось бежать к соседям и вытаскивать оттуда Машку. Ее, конечно, там тоже накормят, тут вопросов нет, но мама требует ее присутствия.

Прискакала обиженная до невозможности. Оказывается, мы ее оторвали на самом интересном месте. На вопрос, во что играли? Ответ — в куклы. Вот интересно, какие такие интересные места есть в этой игре, что невозможно прерваться?!

Быстренько похлебала суп, ерзая на табурете и, тут же умчалась обратно. Мама улыбается.

— Пусть, — говорит, — все же последний день сегодня. В школу пойдет, так не побегает.

Провожаю маму, которая обещает заехать на ужин, и вновь возвращаемся к пианино. Примерно через полчасика, решаем, что на сегодня достаточно, а вообще, неплохо бы организовать в школе свой ансамбль. — Инструменты там вроде бы есть. — Говорю я.

— Я бы с удовольствием, — отвечает друг — Где остальных участников найдем?

— Присмотримся. Может, кто и захочет. Тем более насколько я помню, те кто раньше там играл в этом году школу закончили, так что вполне можем их место занять.

— Посмотрим. Что-то я сомневаюсь, что нам дадут этим заниматься. Тем более мне.

— Сразу, конечно не дадут. Месяца через два. Тебе главное учебу не запускать и все нормально будет.

Решаем встретиться завтра до уроков. А то ему, как то неудобно, чужой класс все-таки. А так хоть кто-то знакомый.

На том и разбегаемся.

Включаю телевизор и жду, пока он нагреется. Наконец, начинает, что-то проявляться. Ого! Как то не обращал внимания, но оказывается здесь целых четыре канала. Это конечно не триста, как в будущем, но по сегодняшним временам, очень даже неплохо. Хотя, смотреть совершенно нечего. На первом «Вести с полей» — какой-то там комбайнер, что-то намолотил. Не интересно. Второй канал — Французский язык, учебная программа. Странно вроде лето еще не закончилось. Хотя, наверное, у них нет каникул. Третий канал — Увы, как мне кажется, даже если я буду знать Узбекский на отлично, тот что преподают в школе, все равно не пойму, о чем тут говорят. А тем более поют. Как-то в прошлом-будущем спросил одного друга, рассказать, о чем же поют на узбекском языке. Друг, чистокровный узбек и это вроде как родной язык для него. Он немного послушал, а после вынес:

— О любви.

— А дословно? — Попросил я.

— Дословно я не понимаю. Это высокий язык. На нем не говорят. Только поют. — Ответил он.

Вот те на!? Оказывается, есть еще и высокий! Даже не подозревал!

Переключаю, на четвертый. Тут идет фильм. Комедия. Странно, вроде время еще не позднее, а здесь кино показывают. Операция «Ы» и другие приключения Шурика. Правда не сначала, но кто же знал об этом, в программе наверное есть, но я же ее не смотрел!

Как раз интересный момент. Моргунов — стучит по груше, Вицин — тренируется на кошках, а Никулин с гитарой сейчас запоет. Подхожу к телевизору, делаю звук громче и, тут начинается песня, от которой я сгибаюсь в хохоте и еле доползаю до дивана.

Дальше я уже не могу слушать. Хохочу во все горло, слезы заливают глаза, даже живот от такого разболелся. Такое дальше я точно не выдержу. С трудом доковыляв до телевизора, выключаю его. Видимо переводчики, во время дубляжа, не подобрали адекватных понятий на Узбекском языке, и половину слов оставили Русскими. А может, хотели, как смешнее сделать. Кто их знает?

Отсмеявшись, и чуть успокоившись, выхожу во двор. Чем бы заняться, на улицу, как то неохота идти, дома тоже, в общем, делать нечего. До интернета еще около сорока лет. Сейчас бы с удовольствием пообщался в социалке или какую-то игрушку запустил… только мечтать остается.

Подставляю лестницу и взобравшись на нее, срываю кисть винограда. Изюм. Хотя по-узбекски изюм и есть — виноград. А сорт называется — кишмиш. Но все равно очень вкусно, как не назови.

На озеро, что ли съездить, искупаться, но одному не охота, а на улице никого не видно. Вот-вот осень начнется, но жара почти не спадает. До середины сентября еще запросто купаться можно, позже конечно будет прохладнее, но все равно. Хотя мама после уже не позволит. Заглядываю через изгородь, к соседям и вижу Муниру. Это дочь дяди Аркадия. По-узбекски его имя конечно звучит несколько иначе, но сейчас многие русифицируются. Она сейчас подметает двор.

— Мунира-апа, привет, — шутливо зову ее. — На озеро нет желания сходить?

Она, останавливается и на минуту задумывается.

— Можно вообще-то, только двор домету и сходим.

Мунира на год старше меня, но учится в третьей школе. Мы вроде как дружим, то есть, это именно дружба, а ни что иное. Мы можем поговорить, поиграть вместе, сходить на озеро или в кино. Короче, она мой товарищ. Сейчас и мне да, наверное, и ей этого вполне хватает. У дядь Аркадия три дочери. Гуля, Феруза и младшая Мунира. Гулю, в прошлом году выдали замуж. Свадьба была, закачаешься! Народу было, человек двести. Машины гостей, по обеим сторонам дороги во весь квартал растянулись. Гуляли три дня, а после поехали в Навои, это город такой и там продолжили. Говорят тоже, дня три гудели. На собранные со свадьбы деньги, молодым подарили, полностью обставленную трехкомнатную квартиру, и автомобиль. Все это хорошо, конечно, но все равно я не понимаю, как можно выходить замуж, или жениться, на том, кого ни разу не видел. То есть родители договорились и выдали замуж. А как там дальше будет, вопрос другой. Но мне кажется хорошего в этом мало.

Феруза, на три года старше меня, тоже пока еще в школе. Но с ней мы мыло общаемся, все же разница в возрасте большая, интересы другие.

Слоняюсь по двору, дожидаясь окончания уборки. Наконец, калитка открывается.

Все дворы, соединены между собой калитками. Можно конечно обойти и войти во двор соседа с улицы, но для удобства сделано именно так, тем боле, что все тут друг друга знают, и особых секретов ни от кого нет. Разве, что в дом входят с разрешения, но дом это другое. А во двор можно запросто войти. Мы даже когда играем, например в прятки, бывает прячемся в соседних дворах, это считается нормальным. Да и взрослым так удобнее. Они частенько, по пятницам или субботам, собираются у кого-нибудь во дворе, пьют чай, или что покрепче, разговаривают, играют в карты или лото. Самым лучшим игроком в лото, считается мой отец. У него очень чувствительные пальцы, несмотря на его работу, и он объявляет номера бочонков, очень быстро, даже не успев достать их из мешка. Ему достаточно пощупать торец, как он стазу же определяет, какая там выгравирована цифра. Поэтому ему не часто позволяют банковать. В общем, взрослые развлекаются, как могут. Да и потом не такие уж они и старые еще. Это только дядь Аркадию за сорок, а остальным и тридцати пяти нет еще.

Мунира сегодня в светлой, короткой юбочке, и футболке с каким-то орнаментом, в руке у нее матерчатая сумка, видимо с полотенцем. На шее видны завязки купальника. Это мне можно в трусах, а девчонкам купальник нужен. Впрочем, я тоже успел переодеться и натянуть плавки.

Немного подумав, решаем, что лучше воспользоваться велосипедом. Вроде бы и идти недалеко, но на велике быстрее, да и обратно легче доехать, чем дойти. Выкатываю велосипед, проверяю шины, Мунира садится на багажник и, я трогаюсь.

Объезжаем озеро и останавливаемся напротив островка. Вообще-то это не остров, а такой мыс, углубляющийся в озеро и делящий его на две неравные части, но как то прижилось название «островок». От берега, где мы расположились и до островка, примерно метров двадцать, помнится я на спор, переплывал это расстояние под водой. Вообще-то здесь довольно глубоко, но не сразу от берега, а постепенно глубина увеличивается и доходит до четырех метров. А на середине озера и еще глубже. Когда то здесь был карьер, добывали камень. Но после вскрылись родники, и его затопило, зато сейчас здесь огромное озеро. Даже рыба откуда-то появилась, правда в основном мелкая типа пескаря. А на краю озера сделали парк культуры и отдыха.

Мунира достает из сумки покрывало и расстилает его на траве. Мы раздеваемся и бежим купаться. Наплававшись и наплескавшись, возвращаемся назад. Подружка достает полотенце и вытеревшись, чтобы не дрожать от ветерка, подвешивает его на ветке дерева растущего возле нас.

— Гуля, карты прислала, будем играть? — спрашивает она. — Только их еще разрезать нужно, они сувенирные.

Она достает из сумки лист плотной бумаги с напечатанными на нем игральными картами и глядя на мое удивленное лицо, оглушительно смеется. На стандартном листе, уместилась вся колода, 36 штук. В итоге они получились как игрушечные, размером примерно полтора на три сантиметра. Но выглядят совсем как настоящие. С художественно выполненными картинками и полосатой рубашкой на обратной стороне. А с лицевой стороны есть отметки, так называемые — линии разреза. Мунира достает ножницы и разрезает лист на 36 частей. Через пять минут мы хохоча, режемся в дурачка. Карты очень неудобные, удержать их в руке большая проблема. А если просто раскладываешь на ладони, то их сдувает ветром. Подружка, постоянно мухлюет, да еще и заглядывает ко мне в карты. В итоге я постоянно проигрываю и получаю от нее щелбаны. Наигравшись, мы еще раз идем ополоснуться и собираемся домой. Подружка вручает мне в руки покрывало, указывает, как его нужно растянуть и не подглядывать. Спрятавшись за ним, меняет купальник на сухое белье и одевается. После чего, сама становится в том же положении и ждет, пока я выжму свои плавки. Собравшись, мы седлаем велосипед и едем домой.

По пути, мне в голову приходит идея, и я предлагаю ей, после приезда, прийти ко мне. Говорю, что будет сюрприз. На все вопросы отмалчиваюсь, или мелю, какую-то чушь.

— Иначе сюрприза не выйдет. — Говорю ей.

Она соглашается прийти, только не сразу, как приедем, а попозже.

— Конечно позже, мне тоже после озера помыться нужно.

В общем, договариваемся встретиться, где-то, через полчаса. И разбегаемся по домам.

Быстро принимаю ванну, переодеваюсь и ставлю чайник. После озера всегда хочется есть. Вот интересно, всегда любил кофе, а сейчас уже третий день пью только чай и нет никакого желания на него. Надо все же попробовать, решаю я и достаю с полочки жестяную коричневую баночку. «Индийский кофе» — читаю надпись. Открываю ее, нюхаю. Может, я что-то путаю, но такого аромата, я не слышал уже давно. Еще в «Якобс — Монарх» есть какой-то запах, но опять же в самом начале, после он исчезает, особенно если не закрывать крышку. А здесь пахнет именно кофе, хотя судя по виду это просто порошок, ни о какой сублимации и речи не идет.

Осторожно зачерпываю чайную ложечку, добавляю в тот же стакан ложку сахара и заливаю кипятком. По комнате плывет аромат кофе. Поднеся кружку к губам, делаю осторожный глоток. Вкусно! Просто неописуемо вкусно! Если сравнивать с этим кофе любой другой, то можно сказать, все что я пил в прошлом, это просто пойло. Но никак не кофе. Разве что название одинаковое. Похоже, что настоящий кофе не доходит до простых людей. Что же тогда я пил?!

Намазываю кусок лепешки маслом и съедаю ее, запивая чудесным напитком. Несколько секунд размышляю о повторении но, наверное, все же не стоит.

Выхожу во двор и вижу соседку:

— Готова? — спрашиваю ее.

— Ага.

— Ну, пойдем. — Говорю ей, и мы входим в дом.

Подружка усаживается на диван, подогнув под себя ногу, а рукой облокотившись на спинку дивана, я подхожу к пианино.

— Знаешь. — Говорю ей. — Я недавно написал песню. Хочу, чтобы ты ее послушала. Вот такой вот сюрприз.

Открыв крышку, присаживаюсь на стоящий рядом стул и начинаю играть. Странно, что эта песня, так действует на меня. Начав игру, я тону в ее звуках, с этого мгновенья я забываю об окружающем и живу, только этой мелодией. Заканчиваю песню, бросаю взгляд на подружку, тихонько сидящую на диване и прислушивающуюся ко мне. Глаза, прикрыты, а губы чуть шевелятся, повторяя про себя слова.

Песня заканчивается, звучат последние аккорды и я убрав руки с клавиш некоторое время сижу, пытаясь прийти в себя.

Мунира открывает глаза и смотрит на меня, потом порывисто вскакивает с дивана и, сделав пару шагов, оказывается возле меня. Обняв меня за плечи, целует в щеку и тут же отстраняется, смущенно пряча взгляд.

— А, что это вы тут делаете? — раздается голос сестры.

— Играем. — Переглянувшись с подружкой, произношу я.

— В дочки-матери. — Продолжает мою мысль подружка.

— На деньги. — Вырывается у меня.

Ловим изумленно-ошарашеный взгляд сестры, и срываемся в неудержимый хохот.

Найдя в стопке нот, свободную нотную тетрадь, весь вечер переношу свою музыку в язык нот. За этим делом меня и застает мама, приехавшая поужинать. На ее вопрос, о моем занятии, отвечаю:

— Я, тут подумал, по моему стоит записать эту песню. Да и, зарегистрировать тоже было бы неплохо. Ты не сможешь узнать, где у нас в Ташкенте ВУОАП?

— А, что это такое?

— Всесоюзное Управление по Охране Авторских Прав. То есть, если кто-то заинтересуется этой песней, но мне будут идти, какие-то отчисления, за ее использование. Во всяком случае, никто не сможет объявить эту песню своей.

Я постараюсь узнать. — Ответила мама.

Мама придет с работы чуть позже, потому поставил будильник себе. Тем более, что решил начинать утро с пробежки.

 

1 сентября 1970 года

Просыпаюсь за пару минут до звонка. Как то привык еще с прошлой жизни, если будильник не стоит, могу спать до восьми. Стоит его завести — проснусь за пару минут до него. Вот и сейчас, то же самое. Сажусь на кровати, скинув ноги на пол и выключаю, готовые вот вот зазвенеть часы. Сестренка, сегодня в пролете. Может самому, что придумать? Заглядываю к ней в комнату и тут же отказываюсь. Пусть спит. Там и спать то осталось совсем немного.

Натягиваю треники, кеды и выхожу во двор. Свежо. А, что вы хотели, еще нет семи утра, воздух за ночь остыл и еще не успел прогреться, самое время для занятий. Выхожу со двора и повернув направо, начинаю свой забег. Здесь не нужна скорость. Мышца за ночь расслабились, поэтому их нужно просто привести в тонус. Поэтому, просто легкий бег, трусцой. По дороге прикидываю расстояние. На участок примерно двадцать пять метров. Девять участков, сворачиваем вновь направо, еще два, вновь направо, теперь десять, еще поворот плюс два участка и последние двадцать пять метров. Круг замкнулся. Всего шестьсот, но дышу я, будто пробежал шесть километров. Это тело еще тренировать и тренировать. Удивляюсь, как я вообще смог завалить отца с такими силами. Видимо он просто не ожидал подобного. Пока, наверное, достаточно, позже, когда привыкну к этой дистанции, буду увеличивать расстояние, пока же и шесть сотен метров, для меня много.

Отдышавшись, подхожу к турнику и решаюсь на максимальное количество подъемов. То есть, сколько смогу. Первые четыре, проходят влет. Пятый по труднее, но тоже вполне нормально, шестой. Седь…мой! Во… нет, восемь пока не получается. Спрыгиваю, несколько минут размахиваю руками, приводя их в норму. Принимаю упор лежа. Отжимания. Тоже до упора. Двенадцать, тринадцать, четырррррнадцать, всё! Несколько секунд лежу, даже не пытаясь встать. Успокаиваюсь, поднимаюсь. Оглядываюсь. Надо бы какую то приспособу сделать, чтобы пресс качать. Ладно, пока без нее. Подхожу к тахте, стоящей неподалеку и укладываюсь на один из ковриков, лежащих там. Вытягиваю руки вдоль тела и пробую поднять ноги и опустить их до головы. Они конечно поднимаются, но почему-то тут же сгибаясь в коленях. Ладно, пока хоть так, хотя и стараюсь держать их по ровнее. Пять раз. Пока достаточно. Еще раз подхожу к турнику и повторяю подъемы. Шесть. С трудом конечно, но шесть уже могу. Будем считать, что это моя сегодняшняя норма. А вообще, очень даже неплохо, еще три дня назад и пять с трудом выходило. Ну да ничего, если продолжу и больше сделаю.

Некоторое время выполняю обычные махи руками и ногами, после решаю, что Тай-цзи-цюань будет гораздо полезнее, тем более, что она и энергию восстанавливает. Правда, нужно бы вначале помедитировать, ну да ладно, пока ограничимся только гимнастикой.

Встаю на край площадки, закрываю глаза и вызываю в голове знакомую мелодию. Вновь окунаюсь в бесконечные волны энергии и света. Движения возникают сами по себе и я их практически не контролирую, лишь наслаждаясь великолепным танцем чувств и эмоций.

Мелодия подходит к концу, и я замираю, приходя в себя. Приоткрыв глаза, смотрю себе под ноги. Да… тренироваться и еще раз тренироваться! От точки начала, я удалился более чем на полтора метра, хотя в прошлом мне удавалось довести этот танец почти до идеала. То есть закончить в той же точке, откуда и начинал его.

Открываю полностью глаза и поворачиваюсь.

— Мама?! — С удивлением обнаруживаю маму, стоящую неподалеку от меня. Впрочем, та удивлена ничуть не меньше меня.

— Что это было, Алекс?! — Спрашивает она.

— Привет мам! — приблизившись к ней, целую ее. — Это гимнастика. Китайская. Решил вот спортом заняться. Вначале вокруг квартала обежал, а сейчас вроде как зарядка.

— Я совсем, не узнаю тебя, Алекс! Что с тобой?

— Мам, я делаю, что-то плохое?

— Нет. Но…

— Ну, когда-то ведь нужно было начинать. Тем более, что сейчас благоприятный момент…

— Это какой же?

— А, папы нет дома. Смеяться никто не будет. — Говорю я.

— Он, что смеялся?

— А, ты что же не видела ни разу? Хотя, да. При тебе он такого не делал. Не веришь, у сестры спроси. — Ябедничаю я. — Да, еще. Мам, мне кое-что сделать нужно будет, чтобы пресс качать, ты не будешь против?

— Да, делай. Лишь бы толк был.

— Вот и хорошо. И будильник, тоже, пусть у меня стоит. Я подниматься пораньше теперь буду, хорошо?

— Пусть. — Отвечает мать. — Если, что у меня еще один есть.

— Спасибо, мам! Ладно, я мыться побежал. — Говорю ей и убегаю в ванную.

Мыться! Мыться! После тренировки, обычным умыванием уже не обойдешься. Тем более, что в школу нужно идти. Да от меня там как… уж не знаю от кого, шарахаться будут.

Влезаю в ванну, задергиваю шторку и включаю душ. Быстренько намыливаюсь, смываю с себя грязь и пот, и несколько секунд просто стою под проливным дождичком, поворачиваясь разными местами тела. После выскакиваю из ванной, чищу зубы и насухо вытираюсь. Вот теперь я готов.

Чистый и свежий выхожу в столовую. У дверей уже очередь.

Да…. Вот здесь я не учел. У меня же сейчас одни девчонки дома, надо было поинтересоваться, все-таки туалет и ванная у нас совмещены. Ладно, следующий раз буду умнее.

Сажусь за стол, завтракаю, и прохожу в свою комнату.

Упс! Стоило только приоткрыть дверь, как мне на голову падает огромный плюшевый медведь. От неожиданности приседаю.

— Ну, Машка! Ну, диверсант! Ни дня без каверзы!

Из коридора слышится смех, прерываемый сдавленным «Ой!», топот ног и хлопок двери в ванной.

— Досмеялась? — весело кричу ей вслед.

Еще раз проверяю, собранный вчера портфель и переодеваюсь. Формы, как таковой нет. Разве, что для девочек. Для мальчиков проще. Темный низ, светлый верх, плюс галстук. Его носить еще целый год, После будет проще, там только комсомольский значок. Да и сейчас галстук уже немногие носят. Скорее только на праздники, как сегодня, а будние дни, если и одевают, то только для прохода в школу, и то не часто. Бывает, что в дверях активистов выставляют, и те требуют галстук. Тогда приходится одевать. А так чаще всего, лишь бы он был в наличии.

Подхватив портфель, выхожу в столовую.

— Мам, я вперед пойду! Мы с ребятами договорились вместе идти, ладно?

— А, со мной уже неудобно?

— Ну, что ты мам?!

— Иди, уж! Не задерживайся там сегодня.

— Хорошо, мам.

Поцеловав маму, выхожу из дома. Иду в сторону тринадцатого квартала и на перекрестке встречаю Равиля. Здороваюсь, и дальше мы идем уже вместе.

— Знаешь, Рава, я тут подумал… В общем нам нужно решить, для чего именно мы будем создавать ансамбль.

— Как для чего? Чтобы играть!

— Нет, это понятно. Просто играть тоже можно по-разному. Можно создать группу, чтобы играть скажем на танцах, а можно, для души. То есть, играть может не совсем танцевальные мелодии, но зато они будут звучать.

— Это как?

— Ну не знаю, как это объяснить. Вот, например, вчера я тебе играл свою песню. Согласись, для танцев она не очень, а вот как песня звучит неплохо.

— Это так. Можно, например Битлов включить в репертуар.

— Битлы это конечно хорошо, но я думаю, будет лучше, если мы будем исполнять свои песни.

— Где их взять только? А почему ты Битлов не хочешь?

— Ты не понял. Я не против этой группы, но согласись сам, нигде кроме как на танцах, нам не разрешат их играть.

— Почему же? Пластинки же выпускают с их песнями!

— Ты где нибудь слышал Советский ансамбль с английскими песнями?

— Ну, ты и замахнулся! Кто же нас на такие сцены выпустит?

— Сейчас да, никто. Но стремиться-то к этому нужно. Поэтому, пусть даже первое время мы и будем петь тех же Битлов или кого-то еще, но нужно создавать свой репертуар, а вот с ним уже пробиваться выше.

— Я не против. Найти бы еще кого, чтобы сочинял их.

— У меня есть несколько идей, только одному мне не справиться.

— Тут главное начать, а там что-то придумаем.

— Это точно, но вначале нужно с учебой разобраться, а иначе нам удачи не видать!

— Сань, а тренироваться, то будем?

— Я по утрам бегаю. После немного занимаюсь, на все где-то час уходит. Просто прежде чем борьбой заниматься, нужно общефизическую подтянуть. А я что-то подзапустил себя за последний год. Если хочешь можно вечером встречаться, но пока только бег, гимнастика, плюс еще по мелочи. Тай-цзи-цюань обязательно. Так конечно будем. Только по времени, пока не знаю когда. Давай вначале по учебе определимся. А дальше видно будет.

Переговариваясь, мы доходим до школы и пристраиваемся к нашему классу. Здороваемся, я знакомлю Равиля с одноклассниками, весело переговариваясь, и вспоминая о прошедшем лете, мы дожидаемся окончания торжественной линейки, посвященной началу учебного года. Для нас это уже шестая линейка, поэтому ничего нового там услышать мы не надеемся. Зато многие потерялись на целое лето, во-первых, потому, что живем мы в разных концах нашего массива, а во-вторых, многие ездили отдыхать. Поэтому рассказы товарищей, гораздо интереснее того, о чем из года в год, рассказывает директриса.

Хотя в этот раз в школу идет сестра. Для нее все это конечно интересно. Осторожно проталкиваюсь в первые ряды и ищу ее среди первоклашек. Нашел. В черном форменном платье, белоснежном переднике, и с огромными белыми бантами на голове, она стоит как раз напротив меня, держа в левой руке портфель, а в правой букет роз. Встречаюсь с ней взглядом, и на мгновение показываю язык. Она тут же отвечает тем же, успевая при этом пошевелить им. В то же мгновенье понимает, что попалась и заливается краской. Отчего ее и без того смуглое лицо, становится шоколадным. Я улыбаюсь, а сестра прячется от меня за букетом цветов.

Наконец торжественная часть заканчивается, мимо строя пробегает какая-то первоклашка изо всех сил размахивая бронзовым колокольчиком и преподаватели, начинают заводить свои классы в школу. Наконец доходит очередь и до нас.

В этом году у нас новый классный руководитель — Иванов Николай Петрович. Математик. На уроках просто зверь, хотя как классного руководителя его хвалят. Слышал я отзывы от старшеклассников. Из-за этого теперь нашим постоянным обиталищем, будет Математический кабинет. Это конечно не очень хорошо. Потому что насколько я помню, он всегда держит его под замком, то есть собраться просто так классом будет проблематично. Хотя думаю, мы решим этот вопрос.

Проходим в кабинет и рассаживаемся за столы. Вообще-то я предпочитаю первые ряды, но совсем не потому, что я такой хороший ученик. Как раз наоборот, хотя в этом году постараюсь все же подтянуть учебу, воспользовавшись опытом прошлой жизни. Многие знания, конечно, позабылись, но есть опыт, так что думаю, он компенсирует, если не все то многое. А первые ряды предпочитаю исходя из психологии преподавателей. Просто те, больше внимания обращают на учеников, сидящих в конце, хотя бы для того, чтобы все его слышали. Смотрит на «камчатку» пытаясь определить, все ли поняли его объяснения, ведь, как правило, двоечники и бездельники сидят именно там. А первые ряды, так они же перед глазами, но именно это и служит лучшей «маскировкой». Хотя и не для всех.

В этом году, у нас целых трое новеньких. Одного из них я уже знаю это Равиль Камалетдинов. И еще две девчонки, как ни странно тоже с тринадцатого квартала, и тоже с моей улицы. Каримова Диля и Ставицкая Таня.

Николай Петрович, называет новеньких, они встают и представляются. Таня очень даже ничего, симпатичная. Как это я ее раньше не замечал. Хотя в этом возрасте совсем другие интересы, да и она оказывается, училась до этого в 167 школе, это в городе, довольно далеко от нас. Оказывается, родители обменяли квартиру, только в этом году. Диля, та вообще из другого города приехала. Ну да ничего, будет еще время познакомиться.

Оказывается, сегодня занятий не ожидается. После этого объявления многие вскакивают и выражают бурю эмоций. Еще бы дополнительный день каникул. Но куратор быстро успокаивает самых несдержанных, предлагая им выйти на середину класса.

— Занятий действительно не ожидается, — продолжает он свою мысль, — взамен этого будет субботник. Но не для всех, а для самых шумных.

Переписав фамилии вышедших на середину класса, он рассаживает всех по местам и продолжает.

— Субботник будет недолгим, так что не расстраивайтесь. Но эмоции учитесь сдерживать. Далее. С этого года предлагаются для вас новые кружки. Кто желает может записаться. В школе образуется кружок бальных танцев под руководством Надежды Ашотовны, ну и как обычно, легкая атлетика, гимнастика, но об этом вы знаете. Ермичев, не смотри на часы, звонков сегодня не будет. И не криви лицо, я вас надолго не задержу. Сейчас сделаю все объявления, и мы организованно пойдем в библиотеку, получать учебники. Кроме того я буду вести радиодело. Мы будем учиться Азбуке Морзе, правилам радиообмена и лучшие из вас будут иметь возможность выйти в эфир. Кроме этого дам знания по радио то есть вы сможете собрать или отремонтировать радиоприемник. Желающие есть записаться?

Поднялось штук пять рук. Я тоже вначале было присоединился, но после подумав, опустил руку. Куратов заметил мой отказ и после записи обратился ко мне.

— Матвеев, а ты что же. То да, то нет.

— Не думаю, что это будет мне интересным, Николай Петрович. — Отвечаю я, поднявшись из-за стола. — Но в добычи радиодеталей, на цветмете я поучаствовать могу.

— А, ты откуда об этом знаешь?

— Слухи… — туманно отвечаю я.

— Ну, что ж дело хозяйское.

Тут поднимает руку, мой приятель.

— Да, Камалетдинов, что ты хотел.

— Я слышал, что у школы есть музыкальные инструменты, а ВИА, который играл на них до этого уже выпустился из школы. Мы с Сашей, хотели бы организовать новый ансамбль.

— С каким Сашей. — Спросил Николай Петрович.

Я неохотно поднимаюсь.

— Ведь мы же вроде решили отложить это дело на месяц — вполголоса говорю Равилю.

— И это правильно. — Говорит учитель, услышав то, что я произнес. — Я узнаю у завуча, что с инструментами и после расскажу вам. Но первым делом учеба, и тебя Камалетдинов, это касается в первую очередь.

Куратор предлагает всем достать дневники и диктует расписание занятий на первую неделю. После этого попросив сидеть тихо, выводит «буйную группу» на субботник. Оказалось, что нужно было освободить от парт соседний класс. Пока он руководит выносом имущества, мы тихо переговариваемся между собой. Спустя двадцать минут все возвращаются и, мы идем в библиотеку. Получив, причитающиеся нам учебники, выходим в школьный двор. На этом сегодняшняя учеба заканчивается.

Всей толпой покидаем территорию школы и выйдя на дорогу, направляемся, каждый себе домой. Понемногу толпа рассасывается, и мы остаемся вчетвером.

Вижу маму, идущую в сторону школы. Она меня тоже замечает, но махнув рукой: «Иди, мол, с друзьями», продолжает свой путь. Ей нужно встретить сестру. Идти от школы, вроде бы и недалеко, но приходится несколько раз переходить дорогу, и хотя движения транспорта почти нет, но все равно контроль необходим.

Равиль, все никак не может успокоиться с ансамблем и тренировками.

— В конце концов, для меня основное сейчас учеба. — Говорю ему. — Если есть желание, начинай сам. Я каждое утро бегаю, примерно на 600 метров, трусцой.

Конечно немного преувеличил, не сказав, что начал свои тренировки, только с сегодняшнего дня, но я однозначно буду их продолжать, поэтому хуже не будет.

— Это примерно, вокруг двух рядов квартала. — Продолжаю я. — После этого у меня турник, отжимания, пресс, растяжка. Растяжку желательно довести до шпагата. Сейчас и у меня такой нет, но скоро будет. Ну и обычная гимнастика. Занимаюсь я по утрам. Сегодня, например в половине седьмого забег начал. Завтра думаю, будет так же. Что же касается Тай-цзи-цюань, ну того танца, что ты видел в моем исполнении. Все это не так просто. Думаю, что можно будет начать его изучение, скажем в выходные.

— А, что там сложного?

— Понимаешь… — Задумываюсь я. — Сами движения выучить сложности не составляет. Но дело в том, что одних движений мало. Есть еще внутренняя часть. Ты же видел только внешнюю. И не рассчитывай, что сможешь научиться этому быстро. Я занимаюсь почти три года. И то есть еще ошибки.

Несколько расстроенный, друг прощается со мной и уходит домой.

Оказывается, мы разговаривали довольно долго, и мама с сестрой, уже успели вернуться. Мама, накрывает на стол, а сестра шуршит, чем-то в своей комнате, напевая какую-то песенку. Поцеловав маму, тихо прохожу в свою комнату, и быстренько бросив портфель, достаю старую простыню. Накидываю ее на себя, изображая приведение, и выхожу в коридор. Наваливаюсь на дверь в комнату сестры, чтобы та больше скрипела, и медленно начинаю открывать ее. Раздается сильный скрип. Хорошо, что у сестры зашторены окна, она почему-то почти никогда их не открывает. От полумрака, эффект гораздо лучше. Изобразив заунывный вой, размахиваю руками, отчего простыня колышется в такт моим шагам, и вхожу к сестре. Простыня, к сожалению целая и я почти ничего не вижу, сквозь нее. Вначале, слышится сдавленный возглас — «Ой!», а следом мне в лоб прилетает какая-то книга, причем довольно увесистая. От удара, я несколько опешив, приседаю, а после вообще, оказываюсь на полу, окончательно запутавшись в простыне.

В комнате раздается оглушительный смех, появляется мама, и они вдвоем выпутывают меня из простыни. Причем Машка комментирует все мои действия, повлекшие за собой мой конфуз.

Чуть позже, мы втроем сидим за столом и пьем чай со свежими булочками, начиненными маком и молотым грецким орехом. Любимое лакомство сестренки.

Машка умудряется одновременно пить чай, жевать булочку, и рассказывать о том, что происходило сегодня в школе. Причем рассказывает настолько быстро, что я понимаю от силы, только одно слово из десяти.

— Трындычиха! — говорю я. — Помедленнее не можешь?

— А, я не с тобой разговариваю, — парирует она, — а мама меня всегда понимает!

Немного погодя, когда я уже собираюсь выйти из-за стола слышу вопрос сестры:

— Мам, а где я уроки буду делать?

— У Алекса.

— Я так не хочу. — Начинает гундосить она.

— Мам, — встреваю я, — давай ей мой стол отдадим. А мне обеденный поставим, из зала. Все равно он без дела стоит. А если понадобится, то всегда освободить можно.

Мама задумывается, а после соглашается. Я, выйдя из-за стола, иду в свою комнату и освобождаю тумбочку стола, от своих тетрадей и книг. Как же давно, я этим не занимался, скопилось столько всякого барахла, жуть. Складываю все на диван, обещая себе, сегодня же со всем разобраться и, зову маму. Мы вдвоем переносим стол в комнату сестры, и устанавливаем его возле окна.

Ее комната немного больше моей. В ней помимо деревянной кровати, на которой раньше спали родители, еще имеется шкаф с одеждой, а теперь и письменный стол. И остается еще достаточно свободного места. Моя комната, гораздо меньше. Раньше, когда мы только переехали в этот дом, здесь находилась кухня. Стояла электрическая плита на четыре конфорки и мойка с холодной водой. А перед входом на кухню, справа находился умывальник, а чуть глубже туалет. Позже, когда мы обустроили веранду, обложив ее кирпичом, кухню перенесли туда, выгородив для этого место. Получилась большая столовая и кухня, за перегородкой. Из столовой выход в коридор, а прямо напротив сделана пристройка, в которой сейчас находятся ванная и туалет. Горячую воду нам обеспечивает водонагреватель. Отец нашел кусок трубы сантиметров пятидесяти в диаметре и длиной около дух метров. Завалил оба торца и врезал тэны. Все это теперь установлено в углу за ванной и подключено к водопроводу. А вообще, у нас все на электричестве. И водогрейный котел, и электроплита. Газа нет. За счет того, что приходится пользоваться электроэнергией вместо газа, в нашем районе снижена цена, и вместо четырех копеек за киловатт, мы платим две.

Теперь продолжу рассказ о своей комнате. Так вот. После того, как перенесли кухню и туалет, то сломали перегородку, объединив кухню и бывшим туалетом и умывальником. Получилась вполне приличная комната. Может комната и не слишком большая, но вполне себе уютная. Вот только не помню точно, в этом или в следующем году, придется отдать эту комнату сестре. Наверное, все же в следующем. Впрочем, не буду забегать вперед.

Занеся из зала обеденный стол ко мне, взялся за разбор старых тетрадей и прочего хлама. Большую часть, сразу отложил на выброс, разве, что вырвал из них чистые листы, для черновиков. Остались пара учебников, за прошлые годы, которые я не брал в библиотеке, а покупал и альбом. Было у меня такое хобби в прошлые годы. Я рисовал автомобили, придумывал, что-то свое и наиболее мне понравившиеся вклеивал в альбом. После, это все надоело, но альбом сохранился. Сейчас я его и разглядываю. Все же жаль выбрасывать. Какая никакая, а память. Приподняв диван кладу его в нишу под ним, и собрав старые тетради, выхожу в столовую.

— Мам, я тут порядок навел. Это старые тетради, чистые листы оставил, а эти куда? Выбросить? — спрашиваю у нее.

— Положи в сарай, пригодятся на растопку.

— Хорошо, мам. — Отвечаю ей и выхожу во двор.

Сложив макулатуру в сарай, открываю кладовку с инструментом и выбрав одну из стоящий там досок, выношу на верстак. Беру рубанок и тщательно выстругиваю ее со всех сторон. После, распилив на четыре части, прохожу торцы наждачной бумагой и шурупами, скрепляю обрезки между собой. Приходится, перед тем как вворачивать шуруп, просверливать отверстие. Как все же плохо без саморезов. Если отверстие не просверлить, то шлицы на шурупе, тут же ломаются и, тогда выбирай, или загонять его молотком, или выкручивать и брать другой. В таком случае, вообще, проще гвоздями, но они не будут держать, то что я задумал, поэтому приходится высверливать и аккуратно закручивать.

Найдя среди железяк пару петелек, прикручиваю их к тыльной части, получившейся полочки. Еще раз пройдя по ней шкуркой, убираю все задиры и грязные пятна, появившиеся в процессе работы, после, найдя среди банок немного лака, покрываю полку, подвесив ее на петлях к сетке, которая закрывает одну из стен курятника. Верстак, как раз возле нее стоит. Убрав и сложив по местам все инструменты, чтобы после не выслушивать претензии от отца, и подметя стружку, пробую пальцем полочку. Нитролак почти высох. Хоть и не особенно блестит, но все же лучше, чем без него. Меньше пачкаться будет. Еще немного подождав, беру пару гвоздей и войдя к себе в комнату, прибиваю полку над столом, на стену. Отойдя немного в сторону, решаю, что получилось вполне прилично и складываю на нее все полученные учебники. Места, вполне достаточно. Тетради, можно пока держать на столе, позже может еще, что-то придумаю.

— Это ты хорошо придумал. — Слышу мамин голос. — И сделано аккуратно. Какой ты у меня, молодец!

Мама обнимает и целует меня.

 

2 сентября 1970 года

Утро начинается с забега. Вставать пока еще тяжеловато, хотя просыпаюсь я как обычно, за пару минут до звонка. Но вот дальше, уже начинается лень. Но я перебарываю ее и выхожу на улицу. До первого поворота, бегу еле перебирая ногами и заставляя себя, хочется все бросить и вернуться обратно в теплую постель. Пройдя первый поворот, замечаю Люську Головко из параллельного класса, тут же прихожу в себя, делаю бравый вид и даже немного прибавляю скорость. Люська, занимается легкой атлетикой, утренний бег ее постоянная процедура, если можно так выразиться. Поприветствовав ее, и хмыкнув про себя, на ее удивленный взгляд, продолжаю свой маршрут.

Странно, но эта встреча меня здорово взбодрила. Даже сейчас, когда я почти добежал до дома, сил еще вполне достаточно, поэтому решаюсь на второй круг. Да и хочется посмотреть, как я буду после этого себя чувствовать.

Второй круг, проходит гораздо хуже, уже на половине пути, начинается одышка. А последние сто метров, я перехожу на шаг. Наверное, все же рано, хотя думаю, что стоит все же бегать по два. Пусть сегодня не получилось, но позже обязательно получится. Решено. Два круга. Захожу во двор и проделываю гимнастические упражнения, чтобы чуть размяться и восстановить дыхание. Следом за ними, турник. Семь легко! Вроде бы и занимаюсь всего ничего, а такой прогресс. Отжимаюсь и взбираюсь на тахту. Вставив ноги в декоративную решетку, качаю пресс. Нужно все же проконсультироваться с физруком, а то что-то не замечаю, чтобы мышцы болели. Или я недогружаю себя, и вообще все делаю неправильно.

Подхожу к своему окну и заглядываю в комнату. Еще перед выходом, поставил будильник на стол, чтобы ориентироваться во времени. Его пока достаточно, поэтому решаю начать с медитации.

Усаживаюсь поудобнее. Поза лотоса, здесь совсем не обязательна, тем более, что с моей растяжкой, после нее будут болеть ноги, а это совсем не нужно. Поэтому просто сажусь на стул. Спина прямая, и чуть касается, но не облокачивается на спинку стула. Руки свободно лежат на коленях ладонями вверх. Прикрываю глаза и медленно погружаюсь в пространство. Отрекаюсь от всех мыслей и сосредотачиваюсь на дыхании. Медленный на двадцать четыре счета вдох, задержка дыхания, и такой же медленный выдох. Вновь вдох, задержка, выдох. Через некоторое время ощущаю, как тело будто взмывает в воздух и начинает невесомо парить над землей. Я чувствую деревья, ощущаю запахи цветов, дуновение ветерка. Слышу малейшие шорохи и звуки. Могу точно определить расстояние до любого из них и рассказать о нем все, даже не видя его. Тело наполняется энергией и появляется чувство удовлетворенности. Поняв это, решаю, что этого достаточно и также плавно выхожу из этого состояния. Открыв глаза, еще некоторое время сижу, после встав и сделав несколько резких движений руками, встаю на исходную точку. Завершающий штрих. Двадцать четыре формы Тай-цзи-цюань. В голове, тут же появляется музыка, и я вновь отправляюсь в полет. Только тетерь, мне помогают крылья, словно выросшие из моего тела.

Последняя форма и я замираю. Чуть приоткрыв глаза, с удивлением обнаруживаю себя, стоящим на исходной точке. И тут приходит понимание. Вот! Вот моя ошибка, до которой я должен был дойти самостоятельно, безо всякой подсказки. Именно! Это упражнение, должно выполняться в комплексе с медитацией и никак иначе! Не зря я бился над этим целых три года, считая и время, проведенное там, в прошлой жизни.

Что ж, первый этап пройден. Пора переходить ко второму. Нужно только подобрать новую мелодию, и можно увеличивать темп.

Радостный и счастливый от переполняющей меня энергии, я подхватив полотенце скрываюсь в ванной комнате. Несколько минут стою под душем, смывая с себя посторонние запахи. Чищу зубы и выхожу в столовую. Мама уже здесь. Немного загадочно улыбаясь, она подает мне кружку горячего чая с молоком и бутерброд. Уминаю его в два счета. Мама, видя такое дело, тут же делает еще один. Допив свой чай и поблагодарив ее, ухожу в свою комнату. Аккуратно переступая через натянутую поперек входа суровую нить, привязанную к стулу. Поглядев на часы, собираюсь, еще раз проверив, все ли на месте выхожу в столовую.

По пути замечаю сестру, с сожалением вздыхающую из-за неудавшейся шутки. Ехидно улыбаюсь ей и прохожу в столовую. Позади себя слышу грохот, упавшего стула в комнате сестры. Пока она была в ванной, я успел перенести ее задумку, к ней же. Попрощавшись с мамой и попросив ее съездить, если появится время в ВУОАП, и выхожу из дома.

Вчера весь вечер вспоминал песню. Восстановил почти всю, но кое-то придется додумывать. Одной памяти, как видно не совсем достаточно, да и не учил я ее никогда. Так, слышал несколько раз, запомнилось много, но увы, не все. Хотя может это и к лучшему, не совсем плагиатом будет. Вот и сейчас, иду и напеваю ее про себя, может еще, что вспомню.

А вообще всегда удивлялся, когда слышал или читал про внутренний голос, с которым якобы можно разговаривать, а иногда и спорить. Вот у меня нет внутреннего голоса, зато есть внутренняя песня. Я постоянно что-то напеваю, прекращая это разве что во сне. Поэтому, наверное, знаю так много песен, хотя и многие не полностью. Думаю, что использование этого знания, не повредит мне. Да и связывать жизнь с музыкой я не особо горю желанием. Скорее это будет, что-то техническое, пока еще не определился, что именно. В прошлом, было военное училище. Не то чтобы военное… Пожарно-техническое. Правда я его так и не закончил. Уж очень дисциплина у меня была вызывающая. Может и к лучшему, но сейчас я не хочу повторять этот путь. Скорее буду готовиться к какому нибудь институту. Время еще есть подумать. А музыка, это так, для души.

Первый урок. Физика. Кстати новый предмет, в прошлом году, ее еще не было. Впрочем, сегодня вводная тема. Преподаватель Любовь Георгиевна, с увлечением рассказывает о ней. Видно, что предмет нравится ей самой, а не просто повторяет из года в год одно и то же. И рассказывает вполне занимательно.

Толчок по плечу. Стараюсь не обращать на него внимания. Уроки важнее. Проще внимательно прослушать преподавателя, ну и немного почитать учебник, чем после самому разбираться в том, чего не смог понять на уроке. Раньше, еще в прошлом году, все было по-другому, но сейчас, для меня многое поменялось, и я не хочу упускать того, чего так страстно желал. Через мгновение на парту падает чья-то записка. Демонстративно вкладываю ее в учебник, даже не глядя на содержание. Надо будет на перемене обозначить свою позицию, иначе задолбят. Ведь все же привыкли к другому меня.

Урок заканчивается и звенит звонок. Перед выходом на перемену, разворачиваю записку: «На озеро пойдешь сегодня?» Так и есть, ничего умного я там не нашел. Нахожу автора записки.

— Пока не знаю, как сложится. Есть кое-какие дела, если успею, то может и пойду.

— Ты, о чем? — удивленно спрашивает Марат.

— Ты, писал записку? Вот я на нее и ответил.

— А раньше не мог?

— Нет. На уроке не мог.

Том пожимает плечами, несколько удивленно и отходит в сторону.

Уроки проходят несколько скучновато. Дело в том, что большинство тем вводные, или повторяющие последние прошлого года. В общем, сложного ничего пока нет. Поэтому, хотя и слушаю преподавателей, но большую часть времени скучаю.

Равиль, который сидит теперь рядом со мной, на первом уроке еще пытался о чем-то заговорить, но видя, что я на это не реагирую, быстро замолчал. А после мы с ним решили, выяснять все вопросы на переменах. Вроде бы согласился, но судя по его виду он думает о чем угодно, только не о том, что говорит учитель. Впрочем, у него этот класс повторный и думаю, хоть что-то, но он из него вынес.

Зато на переменах, от него сыпется целая куча вопросов, на которые я просто не успеваю отвечать. Опять предлагал встретиться подобрать какую-то мелодию. Еле отвязался, сказав, что появилась задумка, которую хочу попробовать осуществить.

— Какая? — Тут же последовал вопрос.

— Новая песня. Стихи почти готовы, вот хотел музыкой заняться. Будет небольшая импровизация, на тему лунной сонаты.

— Споешь потом?

— Обязательно.

Домой прихожу несколько уставшим. Просто из-за того, что непривычно вот так сидеть на уроках и думать именно о них. Мамы и сестры, дома не оказалось, только записка: «Уехали в город, за покупками». Пообедав, первым делом сажусь за уроки. На завтра только математика, но это просто. Сегодня начали проходить дроби, и ничего сложного там нет. Решаю все заданное и пару задач дополнительно. На все ушло минут двадцать. Из них большая часть времени именно на восстановление почерка. А то получается как-то неправильно. Если стараюсь, то почерк один, вполне повторяющий прошлогодний, чуть забудусь и почерк, тут же меняется на взрослый. Даже и не знаю, что делать. Приходится сосредотачиваться и очень внимательно все записывать. Благо на математике, это в основном цифры. А что будет на русском, даже не представляю. Хоть вначале в черновике записывай. Это еще мама не видела. Ну да ладно, буду стараться.

Собираю тетради, учебники, складываю все в портфель. Лишнее на полку и в стопочку на столе. Все, я свободен.

Пока никого нет, наверное, помузицирую. Открываю пианино и на мгновение задумываюсь, стараясь представить себе звучание будущей песни.

Мелодия в общем знакомая, и гимнастикой я под нее занимаюсь, вот только ни разу не играл ее на пианино. Вначале пытаюсь что-то нащупать одной рукой. Получается не очень. Примерно, через полчаса вспоминаю, что где-то в нотах у меня должно быть это произведение. Конечно, песня несколько отличается от него, но все равно общая тема прослеживается. Поэтому, выложив на диван все имеющиеся в доме ноты, минут пятнадцать листаю их, пытаясь найти искомое.

Ну, как обычно. Самое нужное всегда в самом низу. Складываю ноты обратно и пытаюсь сыграть с листа. Как ни странно вполне получается. Пройдя пару раз композицию по нотам, решаюсь на импровизацию, близкую к задуманной теме.

Что ж, вполне даже близко. Работы конечно еще много, но что-то уже получается.

Слышу стук калитки. Ворота у нас железные, если ее сильно хлопнуть, то в доме все слышно. Особенно если никого нет.

За окном промелькнули мама и сестра. Закрываю пианино и выхожу встречать.

Оказывается регистрация, это не такое простое дело. Помимо заявки и предоставления нот и стихов, еще нужна копия паспорта, зачем-то справка о музыкальном образовании, и справка с места жительства, фотографии 3х4 две штуки, мое свидетельство о рождении, пока нет паспорта. И доверенность от меня на маму, заверенная у нотариуса. Жуть! Целая эпопея. И еще после всего этого в течении месяца будет проверка на вшивость. То есть на плагиат. А вдруг это я где-то украл и выдаю за свое. Ну, да! Так оно и есть. Именно украл, но украл же в будущем, а не здесь. А вот найдется, какой нибудь умник и украдет уже у меня. Решит, что мне еще рано такое сочинять и украдет. Вот интересно, кто тогда плагиатором будет считаться?! Ведь не даром же Войнович в 73 году назовет ВААП — ВАПАПом «Всесоюзным Агентством По присвоению Авторских Прав».

Ну да ладно получится — хорошо. Не получится тоже неплохо. Пока мне это интересно, а дальше видно будет.

Вечер, заканчивается семейным ужином.

Нужно пораньше спать залечь, а то опять на тренировке, как сонная муха буду ползать.

 

* * *

Всю ночь, снилась какая-то муть. Я часто просыпался, вскакивал в холодном поту, вновь откидывался на спину и засыпал. И все начиналось сначала. Лишь под утро, когда за окном начало светать, я отрубился. Опять снилось, не пойми что, но уже не воспринималось с таким беспокойством, как это было вначале. Лишь перед самым пробуждением, я вдруг отчетливо увидел Фрунзика Мкртчана из «Кавказской пленницы» и услышал его слова, обращенные почему-то именно ко мне: «Вы, не оправдали оказанного вам, высокого доверия!».

После этих слов я проснулся.

Некоторое время я лежал, на спине, не открывая глаз, но четко осознавая, что сон закончился. Единственное, что меня беспокоило, это запах. Он был очень неприятным. В нем будто смешивались ароматы: давно не стираного белья, заношенных носков, прокисшей еды и чего-то еще, столь же неприятного и вызывающего отвращение.

Решив, что далее терпеть такое выше моих сил я, присел на кровати и открыл глаза.

Увиденное поразило меня еще больше, чем то, что я ощутил носом.

Я находился в небольшой, изрядно замызганной комнате. Весь ее вид, говорил о том, что ремонта, она не знала со времени своей постройки. Древние, неопределенно-грязного цвета и местами изорванные и отслоившиеся обои покрывали ее стены. Серого цвета потолок, с местами осыпавшейся побелкой и покрытый ржавыми пятнами грибка. Грязный никогда не мытый пол, на котором находилось не меренное количество бутылок и еще непонятно чего. Какие-то тряпки, небрежно брошенные на стуле, и частью лежащие на полу, скорее всего, являющееся моей одеждой. Древний круглый стол, заставленный недоеденной пищей, над которой вились жирные мухи и ползали тараканы, наверное, единственные, которые чувствовали себя прекрасно. Чуть в стороне, стоял немного покосившийся, но пожалуй самый сравнительно чистый трехстворчатый платяной шкаф. На его дверцах, на врезанных петлях висели два амбарных замка.

Ко всему прочему голова, просто раскалывалась от чудовищной боли, а во рту было сухо, как в пустыне Каракумы.

С удивлением осознав обстановку, в которой оказался, я попробовал встать. От этого движение, голова казалось, сейчас вообще лопнет от давления, которое распирало ее изнутри, а самого меня, шатнуло и повело куда-то в сторону. Судорожно ухватившись за ржавую спинку железной кровати, я с трудом удержался на ногах, и некоторое время приходил в себя, дрожа всем телом.

Чуть отдышавшись, я вновь сделал шаг и оказался возле стола, тут же опершись на него обеими руками. Неподалеку от меня оказался граненый стакан с какой-то мутноватой жидкостью. Чувствуя, что не смогу дойти до ближайшего крана с водой, я взял его дрожащей рукой и опрокинул в глотку.

Этой жидкостью оказался самогон, или что-то похожее на него, и почему-то с привкусом чего-то лакокрасочного. Прикрыв глаза, я некоторое время стоял, приходя в себя. К моему удивлению в голове наступило какое-то прояснение, и боль стала понемногу снижаться.

Не одеваясь, лишь сунув ноги в какую-то обувь, я пошатываясь вышел из комнаты, и придерживаясь за стену прошел на кухню.

Находящееся здесь безобразие, было ничуть не лучшим, чем в комнате, из которой я вышел. Из ржавой мойки с подтекающим краном выступала причудливым натюрмортом гора давно не мытой посуды. На когда-то белой газовой плите, стояли такие же грязные сковородка и кастрюля с давно прокисшим и пузырящимся борщом, один вид не говоря уже о запахе, вызывал волну тошноты. С ужасом увидев открывшуюся мне картину, я тут же покинул помещение.

Слева от меня оказалась еще одна дверь. Это была ванная комната, совмещенная с туалетом.

Не стану описывать увиденное там. Реальность, царившая в этом месте, оказалась ничуть не лучше, чем в остальных комнатах.

Подойдя к умывальнику, я заглянул в висящее над ним, чудом сохранившееся зеркало, с покоробленной эмалью. Из него на меня смотрело заросшее недельной щетиной, худое, осунувшееся лицо, или скорее рожа, с огромными мешками под глазницами и синяком, уже подернутым желтизной, на левом глазу.

— Где я?! Кто я?! — мысли роились в моем завешанным туманом сознании, не давая мне покоя. — Как я, сюда попал?

Вдруг раздался настойчивый стук в дверь. Били, похоже, чем-то тяжелым, скорее всего носком ботинка.

Оторвавшись от умывальника я с трудом доковылял до входной двери и оттянув защелку, приоткрыл дверь.

Стоящая за порогом фигура, настолько была похожа на ту, что я только что наблюдал в зеркале, что я на мгновение опешил, а после внимательно всмотрелся в нее.

— Санек! Это ж, я! Федюня! — чуть заплетающимся голосом было сообщено мне. — Во! Принес! Как, обещал!

Стоящий за порогом мужик, достал из-за пазухи пластиковую бутылку с какой-то мутной жидкостью, от одного вида которой меня передернуло. Кстати, запах идущий от него был, ничуть, не лучше того, что на кухне. Немного посмотрев на него, сделал шаг назад и не дожидаясь его движения, резко захлопнул дверь, прямо перед его носом. Потом, так же придерживаясь за стену, и не обращая внимания на возобновившийся грохот в дверь, вновь вернулся в ванную.

Почему-то ароматы присутствующие там, казались мне наиболее приятными из всех, что я ощущал в доме.

На секунду замерев, я первым делом дернул за свисавшую из сливного бычка веревку, смывая все находившееся в унитазе. Находилось там скорее всего слишком много, поэтому вода смешавшись с его содержимым поднялась вначале до самого края. Я уже было испугался того, что все это сейчас окажется на полу и моих ногах, но несколько раз хлюпнув и образовав большой пузырь, рассыпавшийся брызгами, все содержимое ухнуло вниз и с небольшим водоворотом ушло в канализацию. Дождавшись, когда вода в бачке вновь наберется, я повторил процедуру, смыв остатки со стенок. После этих простых действий, мне даже показалось, что стало немного легче дышать. Хотя на полу, еще оставались продукты жизнедеятельности.

Включив кран с холодной водой, я влез в хоть и порядком загаженную, но хоть без посторонних включений ванну, и некоторое время сидел под проливным дождиком душа, приходя в себя.

Когда в голове, чуть прояснилось, я выключил воду, и слегка вытеревшись висящей здесь же какой-то тряпкой, вылез из ванны. Свои намокшие трусы, я тут же выжал и одел обратно на себя. Пока я находился в ней стук в дверь прекратился и наступила тишина. Возможно благодаря тишине и холодной воде льющейся на меня, я довольно быстро пришел в себя. Прикрыв дверь на кухню, чтобы хоть немного избавиться от идущего оттуда запаха, я прошел в комнату.

Сдернув с кровати, что-то напоминающее покрывало, я расстелил его прямо на полу возле стола, и снес все находящееся на нем вниз, не разбирая, что там находилось. После собрал с пола всю пустую тару и побросав ее туда же, завязал узлом.

Подняв со стула, какие то штаны, я натянул их на себя и выглянув через мутноватое окно, подхватил узел и пошел к выходу. В кармане штанов, оказались ключи от квартиры. Захлопнув за собою дверь, я дошел до ближайшей помойки и высыпал из покрывала все собранное мною. Вначале правда хотел выбросить вместе с ним, но после решил, что не стоит этого делать, потому как мусора в доме еще хватает.

Пройдя обратно до подъезда, я случайно услышал разговор двух бабулек, сидевших возле него на лавочке:

— Никак, Сашка, за ум взялся?

— Да ну, нет. Это у него часто происходит. Как допьется, придет в себя, так порядок наводит. День-два и вновь в запой срывается.

— Да… А ведь когда-то уважаемым человеком был. Музыкантом.

— Водка, она никого до добра не доводила.

Не слушая дальнейшую беседу, прошел в дом и, поднявшись на второй этаж, зашел в свою квартиру. Осмотрев еще раз комнату, собрал остатки мусора, на расстеленное вновь покрывало, после выволок его в коридор и прошел на кухню.

Первым делом морщась от запаха, отнес и смыл в унитаз прокисшие варево. После чего вернувшись на кухню первым делом, смахнул со стола все имеющееся там и вынес в коридор, на расстеленное полотно. Решив, что можно добавить, что-то еще вновь вернулся на кухню. Пройдя по подвешенным антресолям, нашел почти полную пачку, какого-то порошка, и разыскав какую-то тряпку перемыл всю посуду из раковины. Сложив ее в антресоль, снял решетки и конфорки с плиты и с полчаса отмывал ее от всей грязи скопившейся там.

На всю кухню, я затратил, где-то около четырех часов. Осмотревшись, решил, что для начала сойдет. Проверив имеющиеся продукты, обнаружил лишь пачку соли и пол-пачки чая. Все остальное видимо было съедено во время запоя. Поставив на плиту, чайник с водой и дождавшись, когда он закипит, я заварил прямо в банке крепчайшего чая, в надежде окончательно избавиться от похмелья. Не знаю, как другим, но почему-то был уверен, что мне это поможет.

Сделав несколько глотков, решил продолжить уборку с ванной комнаты.

Примерно через час, ванная тоже, если и не блестела, то была довольно близка к этому. Даже нашелся небольшой баллончик с освежителем воздуха, коим я тут же воспользовался. На кухне, пожалуй этот аромат будет не совсем к месту, хотя она переживала и не такие, поэтому вместо баллончика, я просто распахнул окна. Благо во дворе была скорее всего весна, или начало лета. С датой, я пока еще не определился.

С определениями, для меня были еще некоторые проблемы. Я, благодаря зашедшему мужику и бабулькам, на лавочке уже знал свое имя и догадывался о профессии, но вот все остальное было пока как в тумане.

Пройдя в комнату, начал наводить порядок там. Первым делом раскрыл окна, и снял с кровати все белье. Не надеясь на то, что найду, что-то для смены отнес все в ванную и побросав и посыпав имеющимся порошком, залил все это горячей водой. Решив, пусть отмокает, после постираю. Стиральной машинки я так и не нашел, поэтому придется стирать руками.

Выбросив матрац на подоконник, для просушки, я тщательно протер стол и взялся за мытье полов. Но тут же остановился и оглядев комнату, решительно пооборвал со стен все обои. Оглядев результат, решил, что без них гораздо лучше. После помыв полы, пришлось несколько раз менять воду, до того они были грязными. Поставил на место стол и еще раз сходил на помойку, выбросив остатки мусора. В этот раз я выбросил их вместе с покрывалом, потому как оно было уж слишком грязным, а местами и рваным. Вернувшись в дом, я оглядел сделанную работу и остался вполне довольным собой.

Чуть подогрев чайник, я добавил в свой настой горячей воды и вновь сделал несколько глотков. Пройдя в ванную, поглядел на томящееся там белье, но решил немного отложить стирку, пусть еще немного подкиснет в порошке.

Войдя в комнату, я достал связку ключей, которых оказалось неожиданно много. Причем среди них были и ключи к автомобилю. Правда, где сам автомобиль, я пока не помнил. Подобрав ключ, я открыл один из замков, висящих на платяном шкафу.

За открывшимися дверцами, оказалась, довольно приличная и чистая одежда и постельное белье. Обрадовавшись находке, я первым делом, вновь вернулся в ванную и за полчаса, перестирал все замоченное там постельное белье. Отжав его, сложил в небольшой тазик, найденный там же, после чего принес свою грязную одежду и проделал с нею, то же самое. Вернувшись в комнату, достал из шкафа чистые трусы, трико и полотенце. Вернувшись назад, вновь залез в ванную и тщательно вымылся сам, смывая с себя въевшуюся грязь и посторонние запахи. После чего найденным на полочке станком, начисто выбрил свою физиономию.

Сейчас, когда я стал относительно чистым и гладковыбритым, я выглядел почти новеньким, если конечно не учитывать синяк, который сойдет еще очень не скоро.

Подхватив тазик, я вышел из квартиры, и пройдя к месту сушки белья, которое было организовано в нашем дворе, развесил все выстиранные за сегодня вещи на веревку. Вполне собою довольный я вернулся обратно, заметив по дороге, несколько удивленный вид бабушек, взирающих на меня.

За сегодняшними делами, я и не заметил, как прошел день. Как ни странно, несмотря на то, что я весь день ничего не ел, есть, совершенно не хотелось. Поэтому я решил не ходить сегодня в магазин, хотя и нашел в одном из карманов несколько смятых купюр разного достоинства.

Тем более, что я пока не знал даже где я нахожусь, и где мне искать эти магазины. Вернувшись в дом, я сняв с подоконника подсохший матрац, положил его обратно на койку и перестелил постель чистым бельем, взятым из шкафа. Видимо, что-то в голове у меня еще сохранилось, если я имел и чистое белье, и одежду, да и вдобавок держал все это под замком.

Приготовив себе ложе, я еще раз попил чайку, и решился открыть последнюю створку шкафа, в надежде найти там, какие либо документы, проливающие свет на мое нынешнее положение.

Подобрав еще один ключ и открыв последнюю створку, я действительно обнаружил искомое. Достав довольно увесистую папку с документами, я положил ее на стол. К своему удивлению, на одной из нижних полок обнаружились пара упаковок китайской лапши, быстрого приготовления, так называемой «бомжовки», видимо я будучи еще трезвым предполагал подобный результат основательно подготовился к нему.

Решив, что перекус мне не помешает, сходил на кухню и подогрев чайник, заварил себе тарелку лапши. Съел я ее вполне нормально без какого либо отторжения. Помыв тарелку и убрав со стола, я вернулся в комнату, решив разобрать найденные документы.

Итак, я Александр Владимирович Матвеев 1958 года рождения. Уроженец города Ташкента. Паспорт выдан 30 октября 2001 года. Кстати паспорт Узбекский. Прописан в городе Ташкенте на улице Бирлик, дом 72 квартира 7. Понятно, хоть в чем-то я определился. Значит за окном сейчас Ташкент, а мне около пятидесяти, но это судя по дате выдачи, какой год сейчас, я пока не вспомнил. Но думаю это, тоже придет. Это уже лучше.

Судя, по остальным бумагам я не очень ошибся, во всяком случае, предвидя подобное, я заранее записал все даты и адреса, в общем, все основное для себя, что нужно знать. Видимо подобное случается не впервые. Какой я предусмотрительный! Оказалось, что у меня даже автомобиль имеется, правда не слишком новый, но все же. Это Дэу Нексия 2004 г. выпуска. Значит сейчас ей уже семь лет. Для машины не срок, конечно, но учитывая, что собирается она здесь, же в Ташкенте, это уже не иномарка. Разве, что по названию. Еще вспомнилось, что я музыкант, но свои таланты использую, в основном играя на свадьбах и именинах. На большее меня, увы, не хватило. Да, еще я вроде как числюсь работающим в одном из ресторанов города, но судя по сегодняшнему утру, это скорее или в прошлом, или я просто числюсь там.

Читая найденные документы, я понемногу вспоминал, что же привело меня к такой жизни. И тут мне на глаза попалась старая газета «Ташкентская Правда».

— Интересно, а она здесь зачем? — подумал я.

На всякий случай развернул ее. Газета, оказалась датированной 1985 годом.

— Действительно старая, — подумал я, — но вероятно там есть, что-то важное, если я ее сохранил.

На первой же полосе, я обнаружил огромную статью, которая называлась «Великий Плагиатор?!»

С некоторым волнением я вчитался в нее.

Оказалось, что она была полностью посвящена именно мне. Но, увы, выставляла меня совсем не с хорошей стороны. Если верить написанному, получалось, что в 1984 году, я попытался зарегистрировать на себя несколько музыкальных произведений в ВААП. Оформил, все как положено, подал заявку. Заявку приняли можно сказать с радостью. Меня там уже знали, я довольно часто регистрировал и исполнял созданные «мною» песни и музыкальные композиции. Но в этот раз произошла накладка. Оказалось, что точно такие песни были зарегистрированы двумя-тремя месяцами ранее. Причем, одна из них была написана и зарегистрирована в Нью-Йорке, две другие в Лондоне и еще одна в Москве. Причем, до сего дня ни одна из этих песен еще не исполнялась. Тут же была создана экспертная комиссия и после почти года разбирательств, было доказано, что и эти, и ранее «мной созданные» композиции принадлежат совершенно другим авторам.

Просто дело в том, что у каждого автора свой стиль. Взять хотя бы того же Антонова, или Газманова. Если вслушаться в их песни, то прослеживается определенная тема, переходящая из одной композиции в другую. Лучше всего это чувствуется, пожалуй, именно у них. Хотя и у других композиторов и поэтов тоже можно найти общие черты. К тому же практически не встречается авторов, способных выдавать столь разноплановых композиций, а тем более шлягеров и за столь короткое время. Возьмите, любого известного композитора и окажется, что из всех песен, что он написал, наиболее известных и популярных, от силы две-три, ну самое многое десяток. Но чтобы все!? Так просто не бывает.

И хотя авторы, перу которых могла бы принадлежать какая-либо из «моих» композиций отрицали свое участие в их создании, хотя многие из них и соглашались, что данный стиль и звучание похожи на их произведения, но экспертная комиссия все, же признала меня виновным в плагиате. Тем более, что за рубежом, нашлись еще некоторые доказательства плагиата. Оказалось, что многим композициям было отказано в регистрации именно потому, что они были ранее зарегистрированы мною.

Прочитав эту статью, я вспомнил все. Всю свою жизнь, и все свои промахи. Да, я плагиатор. Пользуясь знаниями будущего, я жил именно за счет того, что «создавал музыку и песни» созданные другими авторами в будущем. Но однажды я ошибся, решив, что песни, которые я несу в ВААП, будут созданы еще очень не скоро. Из-за этого и оказался на дне.

После такого разоблачения, от меня в раз отвернулись, друзья и знакомые. Если раньше я выступал на больших Ташкентских сценах, или «мои» песни исполняли известные певцы, то после этого, я почти год не мог найти себе никакой работы. Пришлось даже на некоторое время уехать из Ташкента. После когда все более менее успокоилось, я вернулся, но на большее чем свадьбы или именины, рассчитывать уже не мог.

Что же касается пьянки, то вначале я заливал свой промах, после играя на свадьбах, тоже не отказывался от подношений. Итог: Обшарпанная квартирка на окраине города и никаких перспектив. Да и жизнь уже тоже подходит к своему логическому завершению. А ведь так, все хорошо начиналось. Уж лучше бы я остался в первой своей ипостаси, там хоть и тяжела ноша, но было и уважение, и какое-то удовлетворение от прожитых лет. Здесь же….

Сложив обратно все документы, и аккуратно свернутую газету, я закрыл папку и убрал ее обратно в шкаф. Хотя и было огромное желание бросить пить и взяться за ум, но где-то в глубине себя понимал, что рано или поздно вновь наступит срыв. Хотелось бы, чтобы последний.

Грустно оглядев комнату, я решил, что сегодня уже все равно ничего не сделаешь и, раздевшись, лег спать.

 

Где-то…

… Я, будто нахожусь в каком-то тумане, который обволакивает меня со всех сторон. Даже под ногами, я не ощущаю тверди, а как бы парю в какой-то субстанции непонятного происхождения.

Понемногу туман рассеивается, и я опускаюсь вниз, чувствуя движение, где-то на краю своего сознания. Постепенно проявляются очертания, чего-то огромного, но пока непонятного. С каждым мгновением, это что-то превращается в огромное поле, с изредка стоящими деревьями, причем совершенно незнакомыми мне. Еще минута и я уже твердо стою на земле. Точнее на траве, которая растер на ней. Ярко изумрудная трава коротко пострижена, в стиле английских газонов. Наклонившись вниз, различаю капельку росы, лежащую на тонком узеньком листике, и какую-то букашку старательно ползущую вверх, к свету. Стараясь не потревожить ее, я делаю шаг вперед, и вдруг неожиданно для себя, оказываюсь на широкой аллее, вымощенной природным камнем. По обеим сторонам аллеи в причудливом беспорядке, разбросаны небольшие рощицы, клумбы разнообразных цветов, фонтанчики, бьющие из скульптурно изображенных экзотических рыб и животных. Где-то вдалеке, возвышается огромное строение, похожее на дворец. Я делаю еще несколько шагов и как по волшебству, с каждым шагом быстро приближаюсь к этому великолепию.

Вот я уже стою перед широкой мраморной лестницей, поднимающейся к входу в здание. В некоторой прострации, я поднимаюсь по лестнице и вхожу внутрь. Через мгновение, оказываюсь в просторном, но чуть мрачноватом помещении.

Огромная почти круглая комната, обшитая полированными панелями из темного дерева, утопает в полумраке. Темные, тяжелые шторы спускаются с высокого потолка, до самого пола, закрывая не только окна, но и почти все пространство между ними. Свободные места, между шторами, заняты выставленными рыцарскими доспехами. Причем они поставлены так, что ощущаются живыми, замершими в карауле. На дальней от входа стене, находится огромный камин, с искусно выложенными изразцами и фигурками изображающими мифических животных: драконов, грифонов, сфинксов. Возле камина, располагаются два высоких кожаных кресла, чуть повернутые друг к другу, в камине горит яркий огонь.

Одно из кресел занимает довольно высокий человек, скорее жилистый, чем худой, с аристократичным лицом и тонкими губами.

Я, стоящий еще мгновение назад у входа, вдруг оказываюсь возле него, а он, взглянув на меня, указывает на соседнее кресло и жестом приглашает присесть. Несколько удивленный происходящим, я присаживаюсь на самый краешек и молчу, боясь заговорить первым.

Человек некоторое время молчит, вглядываясь в горящий огонь, а затем произносит:

— Ну и как, понравилась тебе твоя жизнь?

У меня перед глазами как бы проносятся кадры моего взлета и падения. Я, осознав все это, только тяжело вздыхаю.

— Понимаешь? — Продолжает он. — Нельзя строить свою жизнь за чужой счет. Ни к чему хорошему, как правило, это не приводит. Начал, ты вроде неплохо. Спорт, музыка. Я еще могу допустить использование чего то, в малых количествах на старте, но когда это входит в привычку… Ты фактически жил, как паразит, используя чужой талант, чужие заслуги в личных целях. Ты считаешь это правильным?

— …

— Молчи. Просто послушай меня. Помнишь, когда-то ты был очень недоволен свой жизнью и просил бога, или кого-то еще вернуть тебе молодость, оставив память.

— Вы, Бог?! — от неожиданности я вскочил.

— Тебе это принципиально? Ты, садись садись, мне так будет удобнее. Насколько я помню, ты не верил ни в бога, ни в чёрта. Тогда, какая тебе разница. Главное то, что тебя услышали, разве не так? Впрочем, вопрос риторический и отвечать на него не нужно. Так вот, ты был услышан и тебе дали шанс. Тем более, что ты в отличие от так называемых «попаданцев» широко описанных в вашей литературе, хотел исправить лишь свои ошибки, не меняя мир. Что ж, похвальное желание, тем более, что страна, которую так часто пытаются реставрировать, скорее всего того не стоит. Впрочем, мы сейчас не об этом.

Мне даже в какой-то мене было интересно, а вдруг у тебя, что-то получится. Увы, мои ожидания не оправдались. И не нужно оправдываться, я уже озвучил свою точку зрении, по этому поводу.

Но, как ни странно, интерес, все же не пропал. Поэтому, я наверное, дам тебе еще один шанс. Просто потому, что в первый раз, я не озвучил тебе условий, нашего соглашения. Будем считать это моим промахом. Но особо не обольщайся. Если я сочту, что условия нарушены вторично, то итог будет еще более худший, чем даже сейчас. Ты понял меня? Другими словами, попробуй всего, добиться самостоятельно. Я не против музыки, чьих-то изобретений используемых тобою, но пусть автором окажется именно тот человек кто это придумал. В крайнем случае, если ты сомневаешься в авторстве, пусть автором станет некто безымянный. Скажем…народ. Да. На такое, я еще, пожалуй, соглашусь. Но будет лучше, если ты все-таки сделаешь, что-то свое…

Спустя мгновение я вновь оказался в плотном тумане.

 

1 июня 1970 года. Ташкент

Луч солнца, скользнув, между неплотно прикрытыми шторами, проник в дом и, быстро пробежавшись по постели, достиг моего лица. От такой каверзы, я зажмурился, и чуть повернул голову. Но видимо он не успокоился на достигнутом, и вновь добрался до меня. Повернувшись на другой бок, я вновь попытался уснуть. Но не помогло даже это. Солнечный лучик, вновь оказался на моем лице. Странно, подумал я и окончательно проснулся. Чуть приоткрыв глаза, заметил сестренку, стоящую за окном и играющуюся с зеркальцем, направляя на меня солнечных зайчиков. Стараясь не выдавать себя, аккуратно высвободил ноги из простыни, которой я укрывался, и дождавшись очередного зайчика на лицо, резко вскочил, как бы набрасываясь на сестру. К моему удивлению, это не произвело, на нее никакого впечатления. Она все так же стояла за окном, и тихонько хихикая, подстраивала зеркальце, ловя меня в лучах утреннего солнца. Вначале, я даже несколько опешил, от такой наглости, но после, взглянув на окно, понял, что решетка находящаяся там, не даст мне добраться до нее и сестра это прекрасно понимает и вовсю пользуется своей безнаказанностью.

— Ну, так не интересно. — Произнес я и задернул шторы.

— Зануда! — услышал я в ответ и вышел из комнаты. Проходя через столовую, бросил взгляд на календарь, висевший там заметив дату, показывающую, что сегодня первое июня 1970 года. Пройдя в ванную и уже взяв в руки свою щетку, для чистки зубов, вдруг вспомнил все, что произошло со мной за последние сутки. От неожиданности я пошатнулся.

— Неужели, все это правда? — подумал я.

От воспоминаний закружилась голова, и я присел на унитаз стоящий возле умывальника, придерживаясь за него рукой. Перед моими глазами промелькнули воспоминания, как первой, так и второй жизни. И последовавшая за ними встреча с богом или дьяволом.

— А может все это сон, и мне это только предстоит, или все это плод моей разбушевавшейся фантазии, — подумал я. И тут же вспомнил дату, увиденную сегодня на календаре.

— Нет. Похоже, все это правда, ведь в прошлый раз я попал сюда 29 августа, а сегодня только первое июня, и до той даты еще целых три месяца.

Пожалуй, именно сегодняшняя дата и расставила все на свои места.

— Ну, что ж, — подумал я. — Попытаюсь начать все сначала еще раз.

Решительно встав, умылся и вышел в столовую.

Сегодняшний завтрак, был на удивление обильным. Обычный утренний бутерброд был заменен на яичницу из трех яиц, еще горячими пирожками с картошкой и неизменной кружкой горячего чая с молоком. Не осознавая перемен, я все быстренько проглотил, и поблагодарив маму, за вкусный завтрак вышел из-за стола. Ты вначале, видимо ожидавшая моих возражений по поводу обильности, сейчас удивленно глядела на меня.

— Я, во двор мам! — произнес я и направился к выходу. Впереди ожидались три месяца каникул.

— А, ехать ты уже передумал? — догнал меня вопрос матери.

Я обернулся.

— Куда, мам?

— Как куда? А про практику ты уже забыл? Сам же вчера суету наводил.

Задумчиво почесав голову, пытаясь вспомнить вчерашний день, который прожил больше сотни лет назад, считая обе прожитые жизни, я удивленно посмотрел на маму, даже не пытаясь скрыть свое замешательство.

— Что с тобой, Алекс? — спросила она, подходя поближе и щупая мой лоб. — Ты не заболел? Не падал вчера? Головой ни обо что не стукался?

С каждым вопросом, все больше чувствовалось ее волнение. Даже не зная, что ответить ей, я просто пожал плечами.

— А, ну ка пойдем, я осмотрю тебя. — Решительно произнесла мать и приобняв за плечи привела меня обратно в мою комнату.

— У тебя ничего, не болит? Голова не кружится? — сыпались на меня, все новые вопросы. Тут же проявился фонендоскоп, которым она прослушала всего меня, после тонометр, которым измерила давление и решила, что оно несколько повышено. После этого, был вынесен безапелляционный вердикт:

— Все! Никакой практики. Я сейчас же звоню в школу, а после мы едем к врачу. Такое нельзя запускать. — Уже выходя из комнаты, добавила. — Лежи и не вставай. Я сейчас вызову скорую, и нас отвезут.

Чуть позже подъехала скорая помощь и нас с мамой отвезли в ГКБСМП. Там какой-то пожилой горбоносый врач, долго щупал меня, что-то разглядывал, задавал какие-то вопросы, но похоже ничего нового, так и не определил. В итоге, был поставлен диагноз легкое сотрясение мозга и ретроградная избирательная амнезия. После многочисленных вопросов, оказалось, что я помню всех людей, с которыми когда-либо встречался, некоторые события из прошлой жизни, места, где я когда-то бывал. Знания, полученные в школе, тоже сохранились в достаточной мере. Зато я абсолютно не помнил, что происходило со мною, в последние пару недель. Все события, встречи, разговоры, все это куда-то исчезло.

Впрочем, как обнадежил врач, явление это, скорее всего временное, и возможно скорое возвращение памяти. Пока же посоветовал несколько дней, не сильно напрягаться и больше отдыхать.

Обратно домой, мы возвращались уже на такси. Оказывается скорая помощь, только доставляет в лечебное учреждение, но если больной оказывается здоров, или ему назначают амбулаторное лечение, то обратно он возвращается уже самостоятельно, в меру своих возможностей.

Можно было конечно вернуться на автобусе, с несколькими пересадками, но мама решила «не рисковать» и взяла такси. Так что домой мы доехали с ветерком, правда, заплатив при этом три рубля, довольно внушительная сумма в то время.

На этом моя практика закончилась, так и не начавшись. Ближе к вечеру, Когда мы сидели за столом, правда отца еще не было, сестренка проболталась, что вчера отец ударил меня по голове, из-за не положенного на место молотка, которым я, что-то забивал.

Мама, тут же ухватилась за эту новость и выпытала у сестры, все подробности происшедшего. А после прихода отца, устроила ему форменный скандал. Я, правда, не прислушивался к тому, о чем они говорили, вернее, говорила или точнее сказать кричала, только мама, отца практически не было слышно. Но после он выглядел несколько пришибленно, и как-то странно поглядывал на меня.

Я же, оставшуюся часть дня, или валялся на кровати или читал. Гулять меня тоже не отпустили, да я не особенно и рвался туда. Наоборот, всеми силами, я пытался вспомнить, причем не то, что происходило в этом году. Сейчас, для меня это было не так важно, в данном случае, моя адаптация в этом времени, должна была пройти гораздо легче. У меня даже справка есть, где синим, по белому написано: — «Ретроградная амнезия». На которую можно списать очень многое.

Сейчас меня больше интересовало, что же я помню из прошлых жизней? Как оказалось, очень немногое. Я помню песни, слова для них, но совершенно не помню, когда они появились. То есть присвоить их при всем моем желании не выйдет, да и не хочу я повторения того что было. Не помню практически никаких знаменательных дат, которые должны будут произойти в скором, и не очень скором времени. Значит Кассандры из меня тоже не выйдет. Из всех сведений, доступных мне, остались только общие, касающиеся развития техники, востребованности и перспективности некоторых профессий, ну и конечно общие исторические сведения, касающиеся страны. Но здесь я и сам не желаю влезать в политику и что-то менять. Да и вряд ли меня кто-то будет слушать, ну не верю я в это!

Правда, были еще кое-какие бонусы, но очень небольшие, а самое главное, необходимо было очень хорошо подумать, прежде чем браться за их исполнение.

Дело в том, что, как оказалось, я довольно отчетливо помню о нескольких кладах, которыми вполне могу воспользоваться. Осталось только решить, как легализовать их?! А это была самая большая проблема, на сегодняшний день. Скажете не так?

Представьте себе, что ваш двенадцатилетний сын приносит домой чемодан денег. А за окном не 2016, а 1970 год. То есть любые ваши сверх нормативные траты, тут же привлекут внимания, вначале соседей, а через некоторое время и милиции. И попробуйте тогда доказать, что все это принадлежит вам. Если же вы попробуете сдать находку, то не получите ничего! И не надо говорить мне о законе, где советский гражданин получал 25 % от найденного. Получал, но и в этом законе были оговорки. Первой была о том, что это не касается кладов с советскими денежными знаками. В этом случае, гражданин получал не премию, а головную боль на очень долгое время.

Увы, те клады, о которых я знал, содержали именно их. И один из них, находился примерно в паре сотен шагов, от нашего дома. И что мне с этим делать, я пока так и не решил. Ну да ладно, время пока терпит, тем более, что тот клад, найдут только в 92 году. Хотя я уверен, что он уже на месте. Хотя, как говорят нужно: «Бороться, искать, найти — и перепрятать». Думаю, в ближайшее время, я так и сделаю, тем более, я примерно знаю более надежное место, где этот чемоданчик, будет в скором времени обитать.

С этими мыслями, я незаметно для себя заснул.

 

2 июня 1970 года. Ташкент

День начался с того, что мама, уходя на работу, запретила мне выходить из дома. На все мои, просьбы, был дан категоричный ответ:

— Нет! Ты болеешь, а я очень беспокоюсь за тебя. Пообещай мне, что в ближайшие два-три дня, ты за ворота не выйдешь. Алекс, я вполне серьезно. В противном случае, мне придется отпрашиваться с работы, и контролировать тебя, находясь дома.

Вздохнув, мне пришлось согласиться с ней. Попрощавшись с нами, мама ушла на работу. Отец ушел еще раньше, он обычно исчезает, пока мы еще спим.

Что ж, раз выход на улицу запрещен, буду хозяйничать во дворе. Вспомнив, с чего я начинал свое первое вселение, взялся за наведение порядка. Так, как я его понимал. Провозившись во дворе пару часов, зашел в дом. Подойдя к пианино, открыл крышку.

Некоторое время, я сидел, тупо уставившись на клавиши и, вспоминал. Перед глазами пролетела вся прошлая жизнь. Музыка, известность, стремительный взлет, и не менее стремительное падение. Нет. Я больше не допущу такого. Прислушавшись к тишине дома, и поняв, что сестра уже смылась к подружкам, я положил руки на клавиши и начал играть.

Мои пальцы и моя память не подвели меня и в этот раз. Я помнил все, что когда-либо играл, в своей прошлой жизни. Сейчас, я повторял все это, не из боязни забыть, а скорее из боязни потерять себя. Все-таки несмотря ни на что, музыка всегда занимала в моих жизнях, если не первое, то одно из важных мест.

Закончив с музыкальными композициями, я перешел к песням. Начав с той, самой первой, что я исполнил тогда.

Одна мелодия сменяла другую, и я так увлекся исполнением, что забыл обо всем на свете. Я жил. Купался в музыке. Наслаждался ее звучанием и ее переливами, плывя и порхая в ней. Отдавая всего себя.

Прошло не меньше двух часов когда я, наконец, остановился. Чуть сожалея, что все закончилось, осторожно закрыл клавиши крышкой и, поднявшись со стула, вышел из комнаты.

— Мама?! Почему ты здесь? — Изумленно увидев ее сидящую на стуле, воскликнул я.

Мама, подняла ко мне свое лицо:

— Что это было, Алекс? — Спросила она. — Я никогда не слышала, такой красивой музыки, тем более от тебя.

Я, несколько стушевался.

— Не знаю, что и сказать, мам. Просто музыка. Та, которая мне нравится.

— Но, я же видела твое отношение к музыке последний год. Уже начала было подумывать, может не стоит дальше продолжать учебу в школе, и тут такое.

— Эта другая музыка. А, о том, чтобы оставить занятия в музыкалке, я и сам хотел тебя просить. Там дают то, чего я органически не перевариваю. Я люблю классику, но то что там дают, нельзя назвать этим словом. Мне вообще казалось, что там делают все, чтобы привить в первую очередь отвращение, чем любовь. Все-таки будет гораздо лучше, да и выгоднее для семьи, если я не буду посещать этих занятий. А если ты захочешь, я всегда сыграю тебе.

Некоторое время, мама молчала, обдумывая ответ, но все же так и не дала согласия на мою просьбу:

— Я подумаю. — Сказала она.

— А почему, ты не на работе? — повторил я свой вопрос.

— Решила, все-таки побыть дома, пока ты болеешь, тем более, что у меня несколько отгулов скопилось, вот и взяла один. Как раз еще три дня дома посижу, пока выздоровеешь.

Мама у меня врач скорой помощи и работает сутки через двое.

Вскоре была призвана сестра домой, и мы сели обедать. Вдруг послышался рев подъезжающего тягача.

Отец работал на большегрузном тягаче МАЗ «Ураган», если он подъезжал на нем, это означало, что собирается в очередной рейс. Так оно и оказалось.

Отец забежал в дом, наверное, надеясь спокойно собрать вещи и смыться, но тут заметил нас сидящих за столом.

— А, ты почему дома? — Спросил он у матери.

— Меньше руки распускать нужно было. Тогда бы и я спокойно работала. Отгул взяла, Алекс болеет.

— Понятно. Я в рейс, дней на десять.

— А, что раньше нельзя было предупредить?

— Сегодня только узнал, — ничуть не смущаясь, соврал отец.

Именно соврал. Мама, как-то лечила его начальника гаража, и тот разъяснил, что о будущих командировках, предупреждают еще с начала месяца. Если же что-то срочное, то за пару дней до поездки всем все известно. Но такая уж натура у моего отца. Он никогда заранее ничего не говорил, предпочитая вываливать новости именно в день отъезда. То же самое случалось и с его зарплатой. Он никогда не приносил в семью всех денег, отговариваясь то неожиданным ремонтом, то чем-то еще. Много позже, уже когда произойдет обвал денег, окажется, что у него сгорели, ни за что более сорока тысяч рублей. Но об этом я узнаю уже, когда он выйдет на пенсию. Правда к тому времени у него будет уже другая семья.

Отец, быстренько перекусил, пока мама собирала ему вещи в поездку и, подхватив походный чемоданчик, выскочил из дома. Вскоре раздался рев мощного двигателя, и он уехал.

Лично меня, ничуть не расстраивали поездки отца, наоборот было плохо, когда он находился дома. От него в любой момент, можно было получить подзатыльник или просто мог обругать за любую незначительную провинность. То, что сестре всегда сходило с рук, для меня оказывалось очередным наказанием.

Моя семья, несмотря на то, что при советской власти, считалась рабочей, на самом деле имела дворянские корни. Дед, со стороны отца был послом в Монголии, где родился и мой отец. В 1937 году он был расстрелян по какому-то доносу, а семья выслана из Монголии в Узбекистан. Из-за этого в документах отца, появилась небольшая путаница, которой он впрочем, всегда пользовался с выгодой для себя.

По свидетельству о рождении он был рожден 1 мая в Улан-Баторе, а по всем остальным документам 10 мая в Хиве. И сейчас, если у него было плохое настроение, то мог на поздравления с днем рождения огрызнуться тем, что до него еще девять дней. А когда наступало десятое число, вполне мог сказать, что родился первого мая, и вновь оказывались виноватыми все кроме него.

Мама, из еще более известной фамилии. Пожалуй, самой известной в России. Но обстоятельства сложились так, что когда ее отец, мой дед вступил в ряды красной армии, ему пришлось сменить свою фамилию, опасаясь преследования. Поэтому общепризнанно считается, что он умер в 1918 году от тифа. Хотя получилось несколько наоборот. Он тогда смог выжить. В этом ему помогла моя будущая бабушка, работавшая в то время в госпитале, которая впоследствии стала его женой. После смены фамилии, он стал Тимохиным. И прожил до 1964 года. Уже много позже, когда я стану взрослым, окажется, что в семье сохранились документы и фотографии, доказывающие происхождение моей матери. Но, когда это произойдет, уже не будет интересно никому, разве что кроме меня. И мне станет, наконец, понятным выражение деда в отношении меня. Он всегда меня называл: «Маленький Искандер», на что бабушка всегда его одергивала и оглядывалась по сторонам. Я тогда не очень понимал ее опасений, ведь мое имя Александр по-узбекски звучит именно как Искандер. Оказалось, что у этого выражения, есть еще одно толкование.

На этом, пожалуй, стоит закончить экскурс в историю семьи и продолжить основное повествование.

После отъезда отца, мама находилась в несколько подавленном состоянии, поэтому, чтобы лишний раз не тревожить ее, я вышел во двор, в поиске занятий для себя.

После некоторых размышлений решил восстановить навыки в Китайской гимнастике, Тай-цзи-цюань. Дело хорошее, и очень хорошо, развивает как энергетику тела, так и повышает его работоспособность. Правда, за последние годы я многое растерял, но основные формы, помню еще достаточно хорошо. Главное, что я запомнил, это то, что ее в обязательном порядке, нужно сочетать с медитацией.

На всякий случай подошел к маме. Все таки сейчас я считаюсь больным, и если займусь медитацией, а следом начну комплекс, боюсь как бы она не сочла это усугублением болезни.

— Мам, я хочу заняться гимнастикой. Недавно вычитал о ней в каком-то журнале.

— И, что нужно от меня? — спросила она, отвлекаясь от какого-то дела.

— Просто хотел предупредить, а то скажешь, болезнь прогрессирует…

— Смотря чем, ты займешься. Ведь раньше у тебя не возникало подобных желаний.

— Раньше просто времени не было. Кстати думаю, что память возвращается, видишь, вот о гимнастике вспомнил.

— Я еще посмотрю на нее, а уж после решим, что это за гимнастика.

— Там ничего сверхъестественного нет. Только вначале нужно провести медитацию, а следом идет сама гимнастика.

— Ну, начинай, а я пригляжу за тобой.

— Может не стоит? А то как то не по себе, когда на меня смотрят.

— Иди и не обращай на меня внимания. Я из окна буду смотреть.

Притворно вздохнул и вышел во двор, на то самое место, где начинал занятия в будущем.

Прежде всего занял место на тахте. К моему удивлению сел в позу лотоса, без каких либо усилий. Видимо мое молодое тело еще не потеряло необходимой гибкости для этого. Выполнив упражнение по укреплению дыхания, легко вошел в транс, и некоторое время ощущал себя легким ветерком, парящим над деревьями сада. Внутреннее духовное тело, как бы отделилось от меня, и я смог обозревать окрестности с высоты нескольких метров. Заметил маму, вышедшую на крыльцо дома, и наблюдающую за мной. Решив немного пошутить, я опустился ниже и отправил в ее сторону слабый нежный ветерок, взъерошивший ее волосы. Прошелся по двору, после поднялся много выше и осмотрелся, спустившись вниз, заметил некоторое беспокойство на лице мамы, и решил, что для первого раза будет достаточно. Вернувшись в свое тело, открыл глаза и, улыбнувшись подошедшей ближе маме, закончил медитацию.

— Что мам? — спросил я ее, вставая.

— Ничего, просто я увидала, что ты слишком долго сидишь в одной позе и не шевелишься, потому и подошла. С тобой все в порядке?

— Все хорошо, мам. Это была медитация. — Я не стал объяснять ей, в чем она заключается, боясь напугать ее. — А сейчас, я займусь гимнастикой. Только не смейся, пожалуйста, ладно?

— Когда это я смеялась над тобой? — спросила она.

Отойдя в сторону и встав в облюбованное мною место, я начал выполнение Тай-цзи-цюань. Музыка Лунной сонаты, возникла, будто бы ниоткуда. Повинуясь ей, я начал выполнение упражнения. Формы сменяли друг друга, а я будто бы плыл, подчиняясь лишь их воле. Подъемы, приседания, движения рук, сменялись в нужных последовательностях, но все равно, я чувствовал, что делаю, что-то не так. Закончив формы я, так и не достиг нужного состояния. Увы, что-то очень необходимое было потеряно за последние годы без тренировок.

Немного расстроенный, я покинул тренировочную площадку. Необходимо искать учителя думал я, но разве можно его найти в это время?

— Красиво. — Произнесла мать. — Нечто подобное делает дядя Ким Чен.

И тут я вспомнил. У матери есть знакомый. Китаец, но живущий здесь в Ташкенте. Он тоже врач, но лечит с помощью акупунктуры. И если он действительно практикует гимнастику Тай-цзи-цюань, то лучшего учителя мне не найти. Во всяком случае, сейчас.

— Мам, а ты не смогла бы позвонить ему?

— А что ты хотел?

— Понимаешь, некоторые движения, я делаю неправильно и чувствую это, но вот, как именно их делать, я просто не знаю. Может он сможет помочь мне?

— Давай попробуем. — Ответила мать, и мы вошли в дом.

Полистав записную книжку с номерами, она набрала номер, на телефоне и дождавшись соединения поздоровалась. После чего, пару минут о чем-то разговаривала. Я не прислушивался к этому, потому что отлучался в туалет. Когда вернулся, услышал окончание разговора:

— Да, вот Алекс появился, сейчас ему трубочку передам. Он что-то сказать хотел.

Я взял из ее руки трубку и поднеся к уху произнес:

— Здравствуйте, Чен-синьшан.

— … - услышал я ответ тоже на китайском, но так как не понял ни слова, то не стану воспроизводить его здесь. Мама, стоящая рядом, услышав незнакомые слова, чуть не отобрала у меня телефон, я с трудом отстранился от нее и продолжил разговор.

— Чен-синьшан, простите пожалуйста, — я старался быть наиболее вежливым, — мама, говорила, что вы занимаетесь Тай-цзи-цюань, это так.

— Да, Саша, а что ты хотел?

— У меня не получаются некоторые движения. И я не могу понять, в чем моя ошибка. Не могли бы вы подсказать мне ее?

— Могу, конечно, но ты знаешь, что прежде чем заняться тай-цзи-цюань, необходимо освоить медитацию?

— С этим у меня все в порядке. Во всяком случае, я думаю, что это так. Подготовка дыхания, выход духа, проходит свободно, возвращение тоже, возможно и есть какие-то ошибки, но не думаю, что критические. Хотя я не отказался бы и здесь от вашей помощи.

— Ну что ж, я конечно постараюсь помочь тебе. Передай трубку маме, мы договоримся с ней, когда ты сможешь приехать.

— Спасибо, Чен-синьшан. — Ответил я и передал трубку.

Мама, хмуро взглянула на меня и заговорила:

— Простите моего оболтуса за эти слова, Чен.

— За, какие?! — изумленно ответил тот. — Ваш сын, Анна, назвал меня уважительно «Господином», может не слишком правильно выдержал необходимый для этого обращения акцент, но это такие мелочи, что не стоит их упоминать. Так что это я должен благодарить вас за него.

Дядя Чен, разговаривал довольно громко, так что я, стоя рядом, все прекрасно слышал. Дальше мама стала договариваться о моем посещении, и я отошел в сторону.

Вскоре на крыльцо вышла мама.

— Ты, не перестаешь меня удивлять, Алекс. Ладно, в общем, я договорилась на завтра, и как раз он посмотрит твою амнезию. Все-таки он очень хороший врач. Так что это поездка очень кстати.

 

3 июня 1970 года. Ташкент

Этот день начался с запланированной поездки. Сестре было предложено присоединиться к нам, но она решила, что там будет ей не интересно и отказалась. Мама, тут же отвела ее к соседям, где та обычно и зависала целыми днями, и предупредила, что отъедет со мною на несколько часов для консультации. Новости по нашему поселку расходятся очень быстро, и соседи, конечно же знали о моей болезни, поэтому лишних вопросов не возникло.

Ехали мы не долго, дом, куда мы направлялись, находился в старых Сергелях, фактически в нашем районе, поэтому на проезд было затрачено не больше получаса.

Нас радушно встретили, напоили чаем, а после мама долго беседовала с дядей Ченом, о каких-то врачебных делах. Я не прислушивался к их разговорам, мне это было не интересно.

Наконец, дошла очередь и до меня. Я рассказал дяде Чену, что вычитал об этой гимнастике в каком-то журнале, и даже подобрал музыку, для занятий. Сказав, что провожу их под «Лунную сонату» Бетховена. Дядя Чен, или как я его называл здесь Чен-синьшан, предложил мне продемонстрировать то, чему я научился. Но вначале решил проверить правильность медитации.

— Медитация это основа всего, — сказал он. — И от того насколько правильно ты ее выполняешь, будет зависеть очень многое.

После этого, пока я готовился войти в транс, он предупредил маму, о том, что если будет все нормально, то мы пробудем в трансе, достаточно долгое время. Он собирался медитировать вместе со мной. И пусть мама, не беспокоится о нашем отсутствии, все будет происходить под его контролем.

Выслушав, мама заверила его, что полностью доверяет его опыту, и верит, что он не допустит ничего плохого в отношении меня.

Сев в позу лотоса, я немного успокоился и, проведя упражнение по упорядочиванию дыхания, вошел в транс. С каждым разом, у меня это получалось все лучше и быстрее. Поднявшись чуть повыше, я огляделся вокруг себя. И вдруг, я увидел фигуру Чен-синьшан парящую неподалеку от меня, от удивления, я чуть было не выскочил обратно, но оказавшийся в тоже мгновенье возле меня Ким Чен, удержал меня в трансе.

Оказалось, что в этом состоянии можно не только поглощать энергию из окружающего мира, но и общаться, если конечно будет с кем. Единственным, возможно неудобством для меня, оказалась невозможность сокрытия тайны. То есть здесь, я не смог скрыть своей тайны перерождения, а Ким Чен сразу узнал о ней, назвав меня трижды рожденным.

Здесь не нужны были слова, достаточно было лишь подумать о чем-то и собеседник, так же мысленно отвечал на мой вопрос. Оказалось, что Чен-синьшан, или как я его теперь называл, с его согласия Чен-лаоши — учитель, практиковал, помимо Тай-цзи-цюань и один из видов борьбы Тхэквондо. И после моей просьбы согласился помочь в ее освоении, тем более, что в одной из прошлых жизней, я занимался чем-то отдаленно похожим. Айкидо — нельзя назвать полноценной борьбою, так как вся ее техника, основана в основном на обороне.

Как сказала мам, мы пробыли в трансе, около получаса, и она уже было начала беспокоиться. После выхода из него, мы еще некоторое время пообщались и, Чен-лаоши попросил у моей мамы, разрешения, на мое посещение его занятий. Мама, немного сомневалась, но тот заверил ее, что все это пойдет только на пользу ее сыну. И назначил занятия для начала, дважды в неделю.

— А как же гимнастика? — спросила мама, обращаясь больше ко мне. — Ведь ты же хотел, исправить какие-то ошибки.

— Мы их уже исправили, Анна. — Ответил Ким Чен. — Медитация позволяет не только восполнять энергию организма, но и общаться между собой, и показанное и исправленное там, запоминается гораздо лучше, чем здесь.

Мама не совсем поняла его объяснения, но я уверил ее, что все в порядке, и через некоторое время мы поехали домой. Теперь по средам и субботам, я буду ездить к Ким Чену занимаясь у него и гимнастикой и борьбой.

Чувствовал я себя хорошо, особенно после медитации, проведенной у своего учителя, осталось только уговорить маму, чтобы она разрешила мне выйти на улицу. Впрочем, думаю, что здесь особых проблем не будет. Ким Чен, уверил ее, что легкие прогулки, никак не скажутся на моем здоровье. Более того, посоветовал начинать каждый новый день с небольшой пробежки и зарядки. Я и сам чувствовал, что мне это необходимо, но опасался, что мама меня неправильно поймет, списав нововведения на болезнь. Сейчас же, у меня появилось оправдание, которое предложил Чен-лаоши.

Так оно и вышло. Вернувшись домой и пообедав, причем никакие отговорки о том, что только что ели в гостях не помогли, я получил разрешение покататься на велосипеде.

— Заодно и кроликам, травы накосишь. — Добавила мама.

Это была удача, или… не знаю уж как это сказать, но я никак не мог замотивировать то, что хочу взять с собою какую-то сумку и небольшую лопатку, нужную мне для раскопок. Теперь же мне вполне легально можно взять мешок для травы, что меня вполне устраивает. А саперную лопатку и урак, это такая небольшая коса, больше подходит для камыша, но в небольших количествах можно косить и траву, я положу в мешок.

Связав все это веревкой на багажнике велосипеда, я выехал из дома, и поехал в сторону канала. Вообще-то с травой в Ташкенте вечные проблемы. Сенокосов как таковых немного и все они давно поделены, поэтому приходится порой наматывать несколько километров, чтобы накосить всего лишь мешок травы. Плохо, что кролики не едят камыш, его-то как раз можно накосить очень много. А вот с траву… Но я все таки как то выкручиваюсь из положения, выкашивая небольшие островки в разных местах. В основном, возле водоемов или канала, который проходит по окраине нашего квартала и тянется от самого озера. Одно время, мы даже купались там, но сейчас это уже невозможно. И дело даже не в том, что там почти нет воды, а в том, что жители окрестных домов стали вываливать на его берега, различный мусор, превратив его в свалку. Пищевых отходов там конечно не встречается, но вот строительных как раз избыточно, есть риск нарваться или на обломок стекла, или какую-то железяку. Но трава, робко пробивающаяся сквозь завалы, вполне съедобна, во всяком случае, ни одной жалобы от кроликов не поступало. Жрут за обе щеки.

Накосив с пол-мешка травы, на время откладываю это увлекательное занятие и еду к моей сегодняшней цели. Нужно посмотреть, на месте ли клад, о котором я помнил.

Моя цель сгоревший и разрушенный после пожара дом. В общем-то уже сейчас, от него ничего почти не осталось, только фундамент и остатки кладки. Местные практичные хозяева, все уже растащили по своим усадьбам. В наше время, когда на строительные материалы жуткий дефицит, а тут бесхозное добро пропадает, это вполне нормально. Тем более, что наследников нет да и сам дом стоит довольно далеко от поселка, почти посередине поля, на котором местный совхоз «ТурКВО» высаживает кукурузу на корм.

Это такой небольшой островок, почти посередине поля, на котором стоит обрушенный дом и растут несколько тополей. Во время посевной, или уборки урожая, здесь устраивают полевой стан, а в остальное время никого не бывает. Разве что, пацаны когда-то забредут сюда для своих игр, но и такое случается довольно редко. Есть места и поближе. А совхозу видимо и так земли хватает, или просто руки не доходят до того чтобы убрать остатки и выкорчевать тополя. Ну добавится к полю две-три сотки земли, особой роли не сыграют. Так и стоит вот уже около пяти лет и еще простоит лет двадцать.

Кукуруза уже взошла, но пока достает мне едва до пояса. Сейчас главное не привлечь внимания к себе, а то решат, что я кукурузу ворую, тогда кто-то и может заехать посмотреть, в любом ином случае, тут вполне спокойно.

Добравшись до поляны, положил велосипед на место и взяв в руки только лопатку, обошел «владение». Так я и думал, никого нет. Пора покопаться.

Точного места клада я не знаю, помню только небольшую фотографию в местной газете. Там была сфотографирована часть полуразрушенной стены, и пролом в фундаменте под ним. По описанию, когда все же решили остатки снести, то при разборе часть стены рухнуло, открыв тайник. В котором оказался большой фанерный чемодан, почти полностью набитый советскими деньгами. Увы в то время, когда его нашла, эти бумажки, годились только на обои.

Что ж попытаемся раскопать этот тайник немного раньше. Тем более что дом построен на местной глине, и разбирать его не так сложно, как если бы он был сложен на цементном растворе.

Вспомнив стену с фотографии, я решил, что выбранная мною подходит лучше всего, и принялся ковырять кирпичи. Стена, в которой я ковырялся была очень толстой, около семидесяти сантиметров, в общем то тогда многие строили так, считалось, что так дом будет и прочнее и теплее зимой. Поэтому немудрено было сделать в такой стене дополнительную нишу.

Даже если сейчас, кто-то заметивший меня и подошел, то ничего страшного бы не произошло. Он бы решил, что я набираю стройматериал, для постройки курятника, или чего-то еще. Единственно, мог сказать, чтобы вывозил аккуратнее, чтобы не испортить посевы, но на этом, все бы и закончилось. Поэтому сейчас, я не особо и опасался свидетелей. Конечно после того как обнаружится тайник это станет проблемой, но я надеялся, что мне повезет. Вынутые из кладки кирпичи, я аккуратно складывал неподалеку от меня, создавая тем самыми необходимый антураж, заготовки стройматериалов. Единственно чего стоило опасаться, это скорпионов, встречающихся на таких развалинах и в старых домах. Но и они выбирают скорее более темные или сырые места, я же находился на поверхности, где все давно просохло, но все равно постоянно осматривался вокруг.

Поработав примерно полчаса, я немного устал, и решил передохнуть. К этому времени у меня уже набралось с пару десятков кирпичей, сложенных аккуратной стопочкой. Дойдя до своего велосипеда, я поднял его и подтащил поближе. И в этот момент заметил мужчину, направляющегося ко мне. Видимо меня кто-то все же заметил. Но все произошло именно так, как я и предполагал. Мы поговорили, минут пять, и он ушел, проверив перед этим мой мешок с травой. Но не найдя там кукурузы, он распрощался, и даже подсказал мне, как лучше вывозить собранный мною кирпич. Оказывается, здесь уже была проложена небольшая тропка, ведущая с поля к небольшому мостику, который перекрывал канал. Я раньше не знал о ней, и пересекал канал, чуть ниже, просто переехав его по мелкой воде.

После того, как мужчина ушел, я принялся за дальнейшие поиски. Примерно через десять-пятнадцать минут, я обнаружил, что за слоем кирпича, находится пустота. От этой новости, мое сердечко, чуть не выскочило из груди, от волнения. Неужели нашел?! С трудом пересилил себя и отложил дальнейшую разборку стены. Необходимо было подготовиться к выемке клада.

Я еще раз обошел дом, оглядывая окрестности в поисках ненужных свидетелей. После этого спустился, в полу разобранный подвал и немного покопавшись, вырыл там яму, квадратом, примерно метр на метр. И глубиной сантиметров в тридцать, как раз, чтобы положить чемодан и присыпать его строительным мусором.

Судя по фотографии в той газете, чемодан был довольно большим, а увезти его целиком, я не мог, боясь привлечь к себе внимание. Да и у мамы, наверняка сразу же появятся вопросы. Поэтому, решил, что буду вывозить груз частями, перекладывая его в мешок с травой. А чемодан, с остатками содержимого, нужно было где-то спрятать. Подвал для этих целей, показался мне лучшим местом.

Еще раз обойдя участок я вновь вернулся к стене.

Если вначале, я ковырял кирпичи, довольно небрежно, то сейчас старался изо всех сил, выковыривая каждый, расширяя проем. При этом постоянно оглядывался, а иногда и высовывался на поверхность, обозревая окрестности. Время как бы перестало существовать для меня, все силы были отданы именно на раскопки.

После выемки очередного кирпича, я заметил что-то напоминающую ручку чемодана, стоящего на ребре. Адреналин, рвавшийся из меня, просто зашкаливал. Еще раз выскочив наружу я огляделся и, нырнув обратно, грубо выломал оставшуюся кладку.

В аккуратно сделанной нише, затянутый паутиной и покрытый пылью стоял фанерный чемодан, дожидающийся своего хозяина. Наверное, с минуту, я просто тупо пялился на него. Опомнившись, я обмахнул его лопаткой, смахивая паутину, и подхватив его за ручку, ринулся в подвал, чтобы сразу положить, в приготовленное для него место.

Чемодан, оказался неожиданно тяжелым. Пробежав с ним несколько шагов, я опустил его на землю, и огляделся. Все было по-прежнему. Посторонних не наблюдалось. Вообще-то их и не должно быть, подумал я. Сегодня рабочий день, а дети в своем большинстве или сдают экзамены, или находятся на практике, так что я наверное зря беспокоюсь. Тем более, сюда, забредают совсем нечасто. Но все равно опасения оставались. Наверное все же не стоит спускать его сразу в подвал, подумал я. Выскакивая постоянно на верх, я привлеку к себе гораздо больше внимания, чем если буду постоянно находиться на глазах. Да и находясь здесь, я смогу вовремя увидеть, если кто-то пойдет сюда, а вот тогда у меня будет время, чтобы спуститься вниз и спрятать его.

Решив, что так будет правильнее, я подтащил его поближе к подвалу, и очень волнуясь, открыл задвижки на замках, которые запирали крышку чемодана и откинул крышку.

Под крышкой обнаружился кусок когда-то белой ткани, прикрывающий содержимое чемодана. Сама крышка, изнутри была оклеена какими-то фотографиями и цветными картинками, как это обычно делалось в то время. Где-то внутри себя, боясь разочароваться содержимым, я осторожно подхватил уголки ткани и приподнял ее.

От увиденного в чемодане, у меня сперло дыхание.

Чуть больше половины объема чемодана, занимали деньги. Тугие пачки в банковской упаковке в основном двадцатипятирублевыми купюрами. Их было очень много. Справа находились несколько матерчатых мешочков завязанных у горловины. Приподняв один из них, я понял что именно они и давали вес чемодану, настолько он оказался тяжел. Последним оказался пистолет, не знакомой мне марки, густо смазанный и завернутый в вощеную бумагу. Тут же находились около десятка пачек с патронами.

Все таки наверное хорошо, что я не нашел этого чемодана в первой жизни. Иначе главной находкой для меня, стало бы наверное оружие. И уж наверняка, я бы прямо сразу попытался воспользоваться им, забыв обо всем на свете.

Сейчас же я смотрел на найденное богатство, совсем другими глазами. Сразу вспомнилась фотография и репортаж из газеты. Видимо чемодан изрядно распотрошили, прежде чем вызвать милицию или журналистов. Ничего о найденных мешочках и оружии в репортаже не упоминалось. Видимо самое ценное все же успели убрать.

Немного придя в себя, я принялся за дело. Притащив свой мешок, я удалил из него часть травы и загрузил освободившееся место деньгами. Все конечно брать сразу не стал, но закинул довольно много. После этого закрыл чемодан и спустил его вниз, засыпав строительным мусором. Вроде бы получилось неплохо. Во всяком случае, я сам сроду бы не догадался, что здесь что-то копали и прятали. После этого, заполнил мешок вынутой травой, и привязав его к велосипеду пошел по подсказанной тропинке в сторону канала. Перейдя через него и выйдя на асфальт, я уже верхом поехал домой.

Дома меня ждала хорошая взбучка. Оказалось, что за всеми этими хлопотами, я отсутствовал почти четыре часа. Хотя мне казалось, что гораздо меньше.

Выслушав мамины нотации, я как мог, успокоил ее, сказав, что по близости не было травы, и мне пришлось ехать в старые Сергели, за аэродром. После этого сам раздал траву кроликам, стараясь не светить деньгами.

Увидев, что мама ушла в дом, я залез на чердак.

Чердак нашего дома, был чисто моей вотчиной. Я с самого детства играл в нем. И точно был уверен, что на него никто, кроме меня не полезет. Летом там было очень жарко и душно, к тому же если идти вглубь его, то после будешь сильно чесаться, так как в качестве утеплителя, использована стекловата. Да и делать там было, в общем, нечего. Кроме вещей, которые были интересны только мне, там больше ничего не было. Поэтому мыслей о том, куда спрятать найденное не возникало, конечно же, на чердак.

Приподняв одну из досок, которыми я устелил место, где обычно играл, я постелив на стекловату старый мешок, аккуратно сложил на него деньги, которые привез из найденного клада. Оказалось, что я взял с собою тридцать четыре упаковки. Восемьдесят пять тысяч рублей. И это притом, что я забрал меньше половины всех денег. Это была огромная сумма. Если посчитать, мама зарабатывает в месяц около ста пятидесяти рублей, отец около двухсот, хотя приносит гораздо меньше. Всего триста пятьдесят. В год получается четыре тысячи двести. То есть уже сейчас, я имею сумму, которой хватит на двадцать лет жизни. Остается только решить, как же легализовать эту находку?!

Наверное, все же лучшим вариантом, будет поговорить с мамой, но только не сейчас, а когда я перевезу большую часть денег. Потому что деньги, как я был уверен, не будут считаться кладом, а вот все остальное, вполне возможно. Даже если она решит сдать его государству, то и в этом случае нам отломится вполне приличная сумма, под которую, можно будет истратить и часть добытых денег. Остальные же вполне могут дождаться моего взросления. Ведь до моей «самостоятельности» осталось совсем немного, каких-то пять-шесть лет. А деньги, к тому времени будут в такой же цене, как и сейчас. Конечно, можно было бы просто подождать эти годы, а после уже начинать их использовать, но мне казалось, что это неправильно. Да и зачем «над златом чахнуть» если его можно пустить в дело. Тем более, что денег всегда не хватает, по словам мамы.

Обдумав все это, я спустился вниз. Остаток дня я провел дома, тем более, что день почти закончился, а на улице из-за практики, никого не было.

 

4 июня 1970 года. Ташкент

День, начался с забега. Правда мама к тому времени была уже на ногах, и несколько изумленно глянула на меня.

— Я бегать, мам! — бросил ей на ходу, обувая кеды, и выскочил из дома.

Как оно и ожидалось, круг я прошел вполне нормально, а вот на втором «сдох» и последнюю сотню метром уже шел шагом, стараясь отдышаться. Видимо тут сказывается не только «натренированность», но и курение. Правда с того момента, как я «вселился» больше не курю, но одышка еще держится.

Турник, дался мне, ничуть не легче. Пять подтягиваний и все, пока больше сил не хватает. Но думаю, со временем дотяну до двадцати. Почему, до двадцати? Просто когда-то я читал книгу, про какого-то мальчишку, такого же слабака, как и я сейчас. В общем, он просил научить его драться, на что ему ответили, что достаточно подтягиваться каждый день по двадцать раз, и никакой учебы для дворовой драки не нужно. Он поверил, и каждый день, по нескольку раз подходил к турнику, постепенно увеличивая количество подъемов, через полгода, он действительно, свободно подтягивался двадцать раз и в какой-то драке, победил соперника. В общем-то, детская книга, да и читал я ее очень давно, еще в первой жизни, но тогда так и не воспользовался советом. Вот восполняю это сейчас.

С отжиманиями, тоже не все нормально, как и с прессом, но ничего, впереди еще целое лето, думаю, что втянусь в тренировки.

Оказалось, что мама, уже несколько минут наблюдает за мной.

— Надолго ли тебя хватит? — со вздохом произнесла она, и не дожидаясь ответа, вошла в дом.

— Я постараюсь мам. Мне это нужно. — Ответил, входя следом за ней.

— А, свою гимнастику, не будешь делать?

— Пока нет. Есть несколько вопросов по ней, в субботу съездию к Чен-лаоши, посмотрю, что скажет.

— Где ты слова-то такие находишь? По-русски, что ли нельзя говорить?

— По-русски это звучит, как — Учитель-Чен. Как-то не очень. Да и он сам предложил, обращаться к нему именно так.

— Мальчишки! — иронично произнесла мама.

— Да уж не девчонки. — Со смехом парировал я. — Мам, я в ванную, а то весь потом пропах.

Подхватив трусы и полотенце, прошмыгнул мимо нее, заметив еще один удивленный взгляд.

После ванны сразу же задерживаюсь в столовой, на завтрак. Мимо меня, хитро взглянув в мою сторону, прошмыгивает сестра. Судя по ее взгляду, в комнате, меня ждет какой-то сюрприз. Молча, доедаю бутерброды и захожу в дом. Остановившись перед дверью, внимательно оглядываю ее. Так и есть. На верхней части двери, уже пригорожен медведь, который должен упасть на меня.

— Что-то она стала повторяться, — приходит мысль. Хотя… ведь подобное еще только должно случиться в конце августа, так что пока это новое. Тихо захожу в ее комнату и устанавливаю на ее двери большую подушку, прикрываю ее и выхожу в зал. Взяв какую-то книгу, открываю ее и делаю вид. Что увлеченно читаю ее. Мимо пробегает сестра, добежав почти до своей комнаты, замечает меня, сидящего в зале, после этого осторожно взглянув на мою дверь, понимает, что в комнату я еще не входил. В этот момент я поднимаюсь и направляюсь к своей комнате. В предвкушении зрелища, сестра резко распахивает свою дверь и вбегает к себе. На нее тут же валится подушка, которую она не заметила. Раздается сдавленный: «Ой!» и она замечает, как я улыбаясь снимаю медведя с двери.

— Дурак! — слышу я возмущенный возглас, и ее дверь с шумом захлопывается.

Переодевшись, выхожу в столовую. Пока еще не решил, чем буду сегодня заниматься, но планов очень много. Нужно еще не раз съездить на заветный островок, в кукурузном поле, навести порядок во дворе, да и просто отдохнуть. Пожалуй, стоит еще поговорить с мамой, узнать ее мнение о кладах. Так, отвлеченно.

Пожалуй, с этого и начну.

Мама, уже убрала со стола, после нашего завтрака и сидя за столом, пьет чай. Хотя нет. Судя по запахам доносящимся до меня, это скорее кофе. Демонстративно втягиваю в себя его аромат и говорю:

— Мам, а можно мне тоже кофе?

— Ты же не любишь его?

— Да вот, что-то унюхал, и захотелось.

— Ну, садись, сейчас приготовлю. — Она отставляет свою кружку и поднимается. Пройдя на кухню, гремит посудой, готовя мне кофе.

— Ложку кофе и ложку сахара мам! — кричу ей вслед.

Она удивленно выглядывает из-за притолоки, но молча, наводит то, что я прошу. Вернувшись обратно, ставит кружку передо мной и смотрит, как я делаю первый глоток. Еще раз понюхав содержимое, и уловив аромат действительно натурального кофе, я делаю первый глоток и зажмуриваюсь от удовольствия. Хотя конечно кофе не слишком крепкий, но если я попрошу сделать по-другому, пожалуй, мне будет отказано. Ведь я еще маленький в ее глазах, хотя по годам, собрав их все раза в три, наверное, старше ее. Но ей этого не понять. Да и не стоит ей знать об этом.

— Мам, а если бы ты нашла клад, что бы сделала? — поднимаю интересную для меня тему.

— Ну… — мама, на некоторое время задумывается. — Это, смотря какой клад. Я вот только рубль однажды находила и все.

— Это не клад, мам. Десять копеек и я как то находил. А вот настоящий! С золотом, брильянтами, деньгами!

— Так, не бывает, Алекс. — Немного грустно ответила мама. — Такие вещи очень редки и их положено сдавать государству. А это такая волокита, что лучше вообще не находить.

— Почему? Ведь нашедшему премию дают, целых 25 %.

— Дают то дают. Но ты вначале должен доказать, что это именно клад и ты его нашел совершенно случайно. А это очень трудно, да и свидетели должны быть у твоей находки, в общем, несерьезно все это. Найдешь, а после сам замучаешься доказывать, что это действительно клад, а не что-то иное.

— Что иное?!

— Ну то, что ты никого не ограбил, например.

— Понятно…

— А ты, что клад нашел? — тут же спросила мать.

— Да нет, но помечтать то можно… Я думал, а вдруг найду, сдали бы, премию бы получили…

— Не бывает так, Алекс. Богатство, только своим трудом можно нажить, а все остальное, это только головная боль.

— Мам, а у нас деньги есть?

— А ты что хотел?

— Да, мопед хочется, у других пацанов есть, мне тоже хочется.

— Нет, Алекс. Пока мы не можем себе этого позволить. — Мама на секунду задумалась. — Хотя… Пал Петрович недавно предлагал у него его мотороллер забрать для тебя. А я что то и забыла про него.

Пал Петрович, это ее постоянный водитель на скорой помощи. Она с ним вот уже лет десять работает вместе. Это уже пожилой мужчина, которому вот-вот уходить на пенсию. Живет с женой и дочерью в Старом Городе. Это, такой район в Ташкенте. Называется он немного по-другому, но все говорят именно так. Мы еще на старой квартире жили, он приезжал на нем к нам в гости. Это был мотороллер «Вятка» ВП-150. 1964 года выпуска.

— Мам! Позвони, а!?

— Да, что-то страшновато, гонять будешь, еще в аварию попадешь… Ладно бы мопед, а это все таки мотороллер.

— Нынешние мопеды, мам, гораздо мощнее этого мотороллера. И скорость у них 60 км\час, а у мотороллера 50. Да и не буду я гонять. Честное слово. Очень аккуратно ездить буду. Ну, мам!

В общем, после долгих убеждений и сомнений, мама все же решилась на звонок. Пал Петрович, сразу же согласился и даже пообещал его сам привезти на следующий день. Правда, предупредил, что он долго стоял, поэтому его нужно перебрать, смазать. В общем, провести профилактику. Я был согласен на все, тем более, впереди еще все лето, уж как нибудь сделаю все что нужно.

Оставшуюся часть дня, я находился в приподнятом настроении, предвкушая будущие покатушки. А в голове у меня уже зрела идея, переделки мотороллера в квадроцикл. Правда все это займет, много времени, да и трудов, но идея того стоила. Правда сразу переделывать его, я не собирался, скорее ближе к осени. За это время нужно было подсобрать кое-какие запчасти, возможно что-то еще. Может быть, даже придется что-то докупать. Но здесь я уже не волновался. Все что нужно будет покупаться с рук, да и мам не очень то понимает в технике, так что надеюсь, если буду действовать осторожно, она этого не заметит. А с деньгами сейчас для меня проблем уже нет. То есть, конечно, новый мотоцикл я купить не смогу, а вот запчасти к старому вполне, тем более что Пал Петрович пообещал привезти еще кучу запчастей к нему. А скрыть среди старых запчастей, что-то новое думаю не большая проблема.

Именно с такими мыслями я ехал на очередной сенокос, для кроликов. Быстренько накосив травы, я вновь заехал на островок, в кукурузном поле. Судя по следам, со вчерашнего дня, тут никого не было. Это меня радовало. Но все равно, я решил не задерживаться здесь надолго. Поэтому, быстренько накидав налички в мешок, я тут же привел в порядок свою захоронку и отчалил домой.

— Что-то ты быстро сегодня, — встретила меня мама. — То по четыре часа блудишь где-то, а то меньше часа.

— Место случайно нашел хорошее, может быть даже сейчас еще раз съездию туда, чтобы потом не ездить.

— Завтра съездишь, свежая трава все же лучше.

— Как скажешь, мам.

Мама, видя мою покладистость и прекрасно понимая, с чем она связана, с улыбкой вошла в дом. Я же, накормив кроликов свежей травой, несколько минут послонялся по двору, и видя, что мать чем-то занята, полез на чердак.

Перед тем, как перекладывать деньги, я принес, валяющийся на чердаке ни один год саквояж, неизвестно как оказавшийся у нас, и достав вчерашние пачки переложил их туда. Все-таки немного страшновато было оставлять их здесь. Уж лучше сложить в саквояже и закопать где нибудь в углу, в стекловате, куда уж точно никто не полезет. Добавив в него сегодняшний груз, я так и сделал. Всего в саквояже теперь находилось семьдесят две пачки двадцатипятирублевок. То есть общая сумма, составила сто восемьдесят тысяч рублей. Я ощущал себя миллионером! Эдаким, Корейко. Увы, подобно ему, в ближайшее время я не мог тратить этих денег.

Немного повздыхав, я закопал саквояж в самом узком месте, прикрыв его стекловатой, и тщательно разровняв место над ним. Думаю, что кроме меня, его никто не найдет.

Следующую, последнюю партию денег, которую я собирался привезти на следующий день, думал сложить, куда-то еще, отдельно от уже имеющихся.

Из-за копания в стекловате, руки и тело все чесались, но идти в ванную, означало вызвать подозрение. Во всяком случае, мне казалось именно так. Поэтому я решил заняться поливом участка, надеясь хоть немного обмыться водой под шлангом. Чем я и занялся.

Одно время, были некоторые перебои с водой, и поэтому был введен запрет, на поливку участков. А что такое запрет в Ташкенте, где даже обычная трава, растущая у обочины дорог, к середине июня выгорает до бледно-желтого цвета. Достаточно лишь несколько раз не полить деревья или огород и все, урожая можно не ждать.

И тут, кто-то подал идею пробить скважину, и пользоваться подземными водами. Многие соседи загорелись этой идеей и соответственно пробурили себе скважины. Проблема состояла лишь в том, что во-первых, было очень тяжко со стройматериалами. То есть для скважины нужны были трубы, а вот достать их, было почти невозможно. Причем, именно достать, так как в розничной торговле их, просто не было. Во-вторых, это в России можно пробурить скважину, здесь же сквозь камень, вручную, это было практически невозможно. Но все же люди как-то выкручивались и делали свое дело.

Отец, тоже вначале загорелся этой идеей, но видя проблемы, намечающиеся при этом, быстро угас. Хотя дело все же запустилось.

Вначале, мы выкопали яму, глубиной около двух метров. Отец пригородил в эту яму сваренную крестовину, через которую нужно было пропускать трубу. Трубы он тоже нашел и привез со своей работы. Как раз на «Урагане» он их и возил. Сварочный аппарат, у нас имелся. Не совсем у нас, скорее у соседа, но пользовались им все, кто умел.

Разрезав конец трубы на четыре части, он сварил конус на конце, чтобы было легче забивать трубу в землю. Именно забивать, потому как бурить невозможно, ниже, я расскажу почему. Установив ее вертикально, отец понял, что забить ее именно при такой длине, как она есть, не получится. Тут или нужно городить, какие-то леса, или обрезать ее. Кстати диаметр трубы, был около десяти сантиметров. Ему, правда, намекали, что такой диаметр, не нужен, но он считал по-своему. Так или иначе, при помощи кувалды и чьей-то мамы, труба была забита. На всю ее длину в шесть метров. И тут оказалось, что отец забыл просверлить отверстия, в боковых стенках. То есть воде неоткуда было поступать в эту трубу. Но и это еще не все. Оказалось, что водоносный слой находится на глубине около семнадцати метров, то есть необходимо бить глубже еще на десять метров. Но смысла забивать уже не было. Отверстий то не имелось!

Желание, пока еще оставалось, поэтому отец, почесав затылок, завозит еще трубы, теперь уже меньшего двухдюймового диаметра. И всем соседям рассказывает о том, что он якобы посоветовался со знающими людьми, и они сказали, что делать нужно именно так. Советовался ли он на самом деле, не знаю, но скорее всего он этим оправдывал свою самоуверенность.

Теперь нужно было забивать трубы вновь. Причем это отец решил делать через уже забитую трубу, а для этого было необходимо пробить конус, который он наваривал на ее торце. Правда, здесь оказалось проще. Он просто выточил из стали новый конус, хорошо закалил его и наварил на торец новой трубы. Вставив ее в забитую, он несколько раз поднял-опустил получившуюся конструкцию, и конус лопнул, пропустив трубу через себя. Правда, теперь на новой трубе, уже заранее были насверлены отверстия для прохода воды. Сверху в уже забитую трубу был вварен подшипник, служивший направляющим, для новой трубы. Во всяком случае, он объяснял его необходимость именно этим.

Яма, выкопанная ранее, была уже завалена, оставалось только забивать трубу. Теперь я объясню, почему именно забивать. Как узнали заранее, земля в месте, где находится наш массив, состоит из нескольких слоев. Первым идет слой плодородной земли, примерно около пятидесяти сантиметров. Далее начинается глина до двух с половиной метров толщиной. Еще ниже песок до трех метров толщины, ниже камень, но не сплошной, а от крупного до пятидесяти сантиметров в объеме, до мелкого щебня. Здесь толщина до одиннадцати метров. Еще ниже базальтовая плита, на которой и стоит весь город. Водоносный слой, считается от пятнадцати до семнадцати метров.

То есть, нужно было пробиться именно через камень. Если с остальными более высокими слоями проблем почти не было, то через камень мы пробивались месяца три. Встречается правда и водоносный слой гораздо выше, именно такую скважину сделал наш сосед слева, но почему-то после использования той воды, деревья и виноградник стали болеть, да и на вкус, она была несколько противной.

Забивали трубу следующим образом. От полной трубы отрезался кусок, метров около двух или чуть больше, приваривался к нижней, прокрашивался краской, но не для защиты от коррозии, а скорее для смазки, и забивался вниз. После чего разбитый конец отрезался, к нему приваривался очередной кусок, и начиналось все сначала. После второй трубы отцу это поднадоело, и он брался за забивку, в лучшем случае раз в неделю, и то когда мама запилит его долгостроем. Я тоже принимал участие в забивке, но сил согласитесь у меня пятиклассника, было гораздо меньше, чем у взрослого мужчины. Но все когда-то заканчивается. Труба, наконец уперлась в плиту, это мы поняли по тому, что дальше она уже не шла, как бы ее не колотили. Был установлен ручной качок, и вода пошла. Правда одним качком, много воды не наберешь, поэтому поработав на водокачке всего с половину дня, отец плюнул, и через неделю смонтировал центробежный насос. Теперь достаточно было залить в качок с полведра воды, несколько раз качнуть и нажать кнопку на насосе. И вода шла через шланг. Причем не просто вода, а чистейшая, вкусная, и очень холодная. Позже мама отвозила пробу воды на анализ. Оказалось, что в ней не хватает одного единственного компонента, чтобы ее признали минеральным источником. Как оказалось, это даже хорошо, а то могли и запретить использование.

 

5 июня 1970 года. Ташкент

С самого утра, я чувствовал себя, как на иголках. Постоянно подходил к маме, переспрашивая, когда же приедет Пал Петрович. Все мои мысли были именно об этом. Хотя это не помешало сделать мне обычную утреннюю зарядку и пробежать кружок округ квартала.

А вот дальше… Я просто не находил себе места, от ожидания. В конце концов, маме все это надоело, и она отправила меня за травой, для кроликов.

Быстренько накосив травы, я хотел было заехать на заветный островок, но вдруг заметил, что там кто-то есть, поэтому, не останавливаясь, проехал мимо, просто присматриваясь к находящимся там людям. На какое-то время, мне даже показалось, что мой тайник раскрыли и сейчас, делят между собой мое богатство. Но постояв некоторое время на достаточном удалении, я успокоил себя тем, что спрятано там все хорошо, и вряд ли кто-то что-то нашел.

Немного все же волнуясь, я поехал домой. Раздав траву кроликам, некоторое время слонялся во дворе, постоянно выглядывая на улицу, Не приехал ли кто, и вздрагивая от каждого шороха или стука.

Мама, видя мое состояние сжалилась и все таки позвонила Пал Петровичу, рассказав обо мне. Тот в ответ заверил ее, что вскоре приедет и, как раз сейчас загружает на прицеп, уже мой мотороллер и запчасти к нему. После этого я немного успокоился, но все равно нервы были на пределе.

Наконец, мои ожидания завершились. Подорвавшись на очередной звук, я подбежал к воротам, и встретил подъехавшего Пал Петровича. Поздоровавшись с ним, мы вместе стащили с прицепа мотороллер и после, уже я один, перетаскивал в сарай, запчасти, которые занимали довольно много места на прицепе. А, Пал Петрович в это время пил с мамой чай. Наконец я закончил, вымел из прицепа случайный мусор, и начал разглядывать мотороллер доставшийся мне.

В этот момент меня позвала мать. Оказывается, помимо всего, Пал Петрович, привез еще и инструкцию по ремонту мотороллера и все документы на него. И предложил, прежде всего, изучить именно их, а уж потом, заниматься разборкой транспортного средства. Я не стал ему доказывать, что я неплохой механик, это было бы лишним, поэтому я с радостью поблагодарил его и тут же углубился в чтение, уже не обращая ни на кого внимания.

Мама, видя такое, попробовала было возмутиться моим поведением, но Пал Петрович, успокоил ее, сказав, что прекрасно понимает мое состояние. Сам был таким, да наверное и сейчас не лучше.

Пока я изучал литературу, привезенную мне, взрослые успели попить чаю и распрощаться. Я этого даже не заметил.

Чуть позже, мама отобрала у меня инструкцию и заставила пообедать, так я был увлечен ею. Кстати прочел в ней много интересного для меня. Каким бы не был механиком, но всего знать невозможно. А здесь мотороллер. Фактически первый мотороллер, выпущенный в СССР. Оказывается, он был скопирован с Итальянской модели «Vespa», разве что с некоторыми изменениями. Так фара и замок зажигания переместились на руль, Упрощена коробка переключения передач. С четырех, на трехступенчатую. Немного увеличена база и вес машины. А во всем остальном, это остался популярный итальянский скутер.

Теперь, необходимо было определиться со стоянкой моего мотороллера. Если велосипед, можно было оставить на улице, то его было жалко. Поэтому, я взялся за наведение порядка в сарае.

Сарай стоящий у нас на участке делился на три части. Слева он, огороженный сеткой рабица, был отдан под курятник. Правая часть, с отдельной дверью и замком служила отцу мастерской. Там он складывал все инструменты и остальное, что могло пригодиться лично ему. Или мотоциклу.

Да у нас в семье был еще мотоцикл. ИЖ-П56, с коляской. Подходить к нему, а тем более играть на нем мне было, мягко сказать, не рекомендовано. То есть, конечно, этого никто не говорил, но если отец замечал меня возле него или на нем, то все обычно заканчивалось печально. Естественно для меня. После моей игры на нем, мотоцикл обычно долго не заводился, и на меня сваливалось столько грязи, что отмыться от нее было нереально. Оказывалось, что я его и разламывал, и разбирал на запчасти, и откручивал, что-то очень необходимое и раздаривал все это непонятно кому. Правда после все это чудесным образом находилось, и ставилось обратно, после чего мотоцикл заводился и ехал туда куда нужно. Короче с некоторых пор я просто не подходил к нему.

Средняя же часть сарая, оставалась занятой всяким барахлом, которое вроде, как и выбросить жалко и не нужно никому. Вот именно его я и разбирал, попутно советуясь с мамой, что делать с той или иной вещью. Примерно через два-три часа, место для моего мотороллера было освобождено. А на имеющиеся там полки, были сложены все запчасти привезенные вместе с ним.

После этого, мотороллер был торжественно помещен в сарай. Я еще долго крутился вокруг него, пока наконец мама, не позвала меня ужинать.

Наверное, самым лучшим, было то, что отец в это время находился в командировке. Если бы он был дома, то думаю, ничего бы у меня не вышло. Он наверняка бы убедил мать не ввязываться в это дело. Застращал бы ее тем, что мотороллер старый, потребуется куча запчастей, на все нужны деньги, и так далее. В общем, я бы остался в пролете. Теперь же он будет просто поставлен перед фактом, хотя я и сейчас уверен, что от него можно ожидать чего угодно в отношении и его и меня. Поэтому, если подобное произойдет, то буду строить отдельно свой гараж для мотороллера. А стройматериалы для него, натаскаю с островка в кукурузе.

 

6 июня 1970 года. Ташкент

Утро началось как всегда с зарядки. Сейчас я стал подниматься немного раньше обычного, просто потому, что утром прохладнее, и бегать в это время, гораздо приятнее. Наверное, это немного расстроило сестру, потому, что уже садясь завтракать я заметил ее недовольный взгляд брошенный на меня. Обычно я понимался, под ее шуточки, но сейчас такая возможность пропала, что и сказалось на ее настроении. Что впрочем, не помешало ей установить для меня очередную каверзу, которую я, улыбаясь, разрядил.

На сегодняшний день, было назначено слишком много дел, поэтому следовало торопиться. К тому же сегодня мама уходила на работу, что тоже было не слишком хорошо.

Позавтракав, и дождавшись ее ухода, я оседлал свой велосипед и поехал в старые Сергели, на тренировку к своему учителю, о которой мы заранее договаривались. Хотя мама и предлагала ехать на автобусе, я все же смог убедить ее, что так будет лучше. И я смогу на обратном пути накосить травы для кроликов.

Честно говоря, толку от них никакого. Только одни проблемы. И что самое интересное, во всем виновата Машка. В прошлом году, она упросила отца купить ей пару кроликов. Обещала ухаживать и заботиться о них. Отец, конечно же выполнил ее просьбу. Как ни странно, ее просьбы в отличие от моих выполнялись моментально. И даже построил клетку, для них.

Сестры, хватило ровно на месяц. После этого забота о них, была переложена на меня. Сестра же подходила к клеткам, которых вместо одной, со временем стало четыре, раз в неделю, а после и того реже. И то только для того, чтобы погладить кого-то из них. А количество клеток, выросло потому, что уж очень быстро они расплодились.

Теперь же и кормежка, и уборка клеток, все лежало на мне. А в один прекрасный день оказалось, что это именно я просил об их заведении. А сестра, как раз была против этого. Вот так и переворачивается все с ног на голову у нас.

Оказывается, у Чен-лаоши есть дочь, а я об этом и не знал. Впрочем, я и был то у него от силы раза два, потому и не видел ее. Она моя ровесница и зовут ее Виктория. Такое красивое Китайское имя.

И она тоже занимается вместе с отцом, выполняя упражнения и Тай-цзи-цюань и борьбой Тхэквондо. Вообще-то Тхэквондо это чисто корейская борьба, и когда я спросил об этом, оказалось, что Чен-лаоши и приехал в Ташкент именно из Кореи. Хотя по происхождению он Китаец.

Вначале, была медитация. Виктория, пока слаба в этом, поэтому мы с Чен-лаоши вытягивали ее в транс вдвоем. Есть такая методика, когда ученика, у которого, что-то не получается можно сказать насильно выводят в транс. Только одному, это сделать практически невозможно, каким бы ты не был опытным. Тут скорее важен не опыт, а именно суммарная сила. То есть мы одновременно с двух сторон воздействуем на ученика, выводя его в транс. После этого, выход дается гораздо легче. Ученик, как бы запоминает нужное состояние и второй раз в большинстве случаев, может выйти уже сам.

Видели бы вы, сколько счастья было на ее лице. Транс действительно дает очень многое, по себе знаю, как я был рад, когда впервые у меня получилось его достичь.

Ведь это не только подпитка организма, это еще и чувство полета, единение со всем миром. Просто нельзя подобрать слов, что дает человеку выход в транс.

Зато, в Тхэквондо, она действительно многое умеет. Мне до нее еще расти и расти. С другой стороны, в моей памяти сохранилось несколько приемов Айкидо. Вот только пока не могу гарантировать, что смогу применить их. Ведь я тренировался, будучи в другом теле, и мышечной памяти у меня нет. Следовательно, не стоит, и говорить об этом сейчас. Пока же я занимаюсь общефизическими упражнениями. Бег, подтягивание, отжимание, растяжки, пресс. Все это делается под присмотром учителя на школьном стадионе, который находится неподалеку от его дома. Впрочем, вместе со мной и все-то же самое делает и Вика, ничуть не расстраиваясь от присутствия такого неумелого ученика как я. И даже иногда помогает мне в чем-то. Пока я продолжаю делать заданные упражнения, она переходит непосредственно к борьбе, спаррингуя со своим отцом. Я же наматывая круги, искоса поглядываю за ними. Оказывается, я еще не готов к такому. Мои тренировки, по словам учителя, начнутся не раньше чем через месяц, и то если я буду заниматься тем же и дома, а не только здесь. Буду! Даю себе слово!

На обратном пути, остановившись возле какой-то полянки, выкосил себе мешок травы и поехал дальше. На островке, опять заметил какую-то суету. Какая-то нездоровая обстановка складывается. Чует мое сердце, что нашли-таки мою захоронку. Жаль, конечно, что не успел вывезти все, но даже того, что вывез и, то за глаза. Пожалуй, с этой суетой, пока не стоит там появляться. Если ее нашли, то уже поздно, что-то предпринимать, да и сразу на меня подозрение падет. А если не нашли, то могу и попозже наведаться, когда все успокоиться и забрать остатки. А сегодня, пожалуй стоит вновь залезть на чердак и отложить одну пачку, на карманные расходы. Я, конечно, понимаю что пачка это очень много, но не буду же я за каждой бумажкой на чердак лазить. А так спрячу ее в сарае и все. Тем более, что хотел кое-что для мотороллера прикупить. Краску, например, а то он больно уж обшарпанный.

Приехав домой и накормив кроликов, убрался заодно у них в клетках. Когда же наконец их изведут? Мама, кстати тоже не хочет их держать, но как только она поднимает вопрос об избавлении от них, так у Машки тут же появляется к ним интерес, а отец встает на ее сторону, и все возвращается на круги своя. Сложив навоз на тележку, привязал ее к велосипеду и отвез на канал. А что? Другие вываливают, а мне нельзя? Тем более, что навоз от кроликов это не мусор, а удобрение, так что я еще благое дело делаю, ведь вода, что иногда идет по каналу, как раз на орошение полей расходуется. Получается, что я способствую повышению урожайности. Вот как то так. Какой я молодец! Умничка просто!

Вернулся домой, убедился, что никто так и не появился и полез на чердак. Раскопал свою захоронку, и отделив от общей кучи одну пачку, вновь закопал саквояжик, и примяв место, чтобы не было заметно, слез вниз. Пройдя в сарай, огляделся. Куда бы ее засунуть, чтобы и на глаза не попалась, и быстро взять можно было. Наверное все же лучшим местом будет папина кладовка, не так часто он туда заглядывает, а место там найти вполне можно, завалов хватает.

Аккуратно надрываю с торца банковскую ленту, и достаю из пачки две купюры, думаю на ближайшее время, мне их будет достаточно. Завернув пачку в кусок газеты, снимаю секретку и захожу в папино отделение сарая. Внимательно оглядываюсь, куда бы приткнуть деньги. И тут замечаю полу оторванный лист фанеры, набитый на потолке. Точно, за ним же идут тонкие доски, оттянуть любую из них, раз плюнуть. А вот на одну из них и можно будет положить сверток. И близко и незаметно. Насколько я помню, эта фанерка уже больше года, как оторвана, и еще столько же будет. Просто идеальное место для тайника.

Оттягиваю ее вниз, а вдруг замечаю, что ее можно не оттягивать, а просто повернуть. Она держится всего на одном гвозде. Подставив табурет, влезаю на него и повернув листик замечаю отсутствие одной из досок. Похоже здесь не один я такой умный. Привстаю на цыпочки и заглядываю под крышу. Заглянув, охреневаю, в прямом смысле этого слова. На соседней досточке, лежат в рядок несколько пачек денег. Две тачки трешек, пачка пятерок и пачка с рублевыми купюрами. Больше тысячи получается. Похоже, я наткнулся на папину заначку. Вот будет весело, если об этом мама узнает! Но, похоже, мне здесь делать уж точно нечего делать.

Аккуратно ставлю фанерку на место, и спускаюсь вниз. Выношу из кладовки табурет и закрываю ее на замок.

А куда же мне тогда свои спрятать, задумываюсь я. В дом однозначно нельзя. Мама уборку будет делать найдет, не сегодня так после. Здесь, тоже не стоит. Сарай теперь под подозрением будет, особенно когда мать об этих деньгах узнает. Похоже, и с чердака тоже, нужно куда-то их перепрятывать, мало ли что. Допустим, свою пачку, я приткну, куда нибудь в курятнике, а вот основную сумму куда девать? Да уж. Задачка не из легких. А может не стоит суетиться так, ведь на чердак, папик и раньше не лазил, что ему сейчас там делать? Соответственно и мать туда не полезет, она прекрасно знает, что отца туда не загонишь, а следовательно и ничего там не спрятано. Так что пусть пока лежат как лежали. А вот свою пачку, я приткну в курятнике. Все равно, часто там бывать приходится, уборка, то все равно опять же на мне.

Зайдя в курятник, прячу сверток под стреху. Оглядевшись, решаю, что пока нормально, если придумаю, что получше то переложу.

Карманный полтинник, закапываю среди запчастей к мотороллеру. И тут слышу звук открывающейся калитки. Это я вовремя закончил дела. Выхожу из сарая и вижу маму и Пал Петровича, видимо заехавших пообедать. Бегу встречать их.

— Давно приехал? Чем занимаешься? Травы накосил? А, почему не позвонил, как приехал? — Тут же сыплется на меня град вопросов, на которые я просто не успеваю отвечать. — Ты обедал? Ну, конечно же, нет!

Тут же отвечает мама, на свой же вопрос и мы все вместе заходим в дом.

Мама, подогревает обед, и мы все вместе садимся есть.

— Ну, что разобрался с техникой? — Спрашивает Пал Петрович.

— Даже не начинал еще, только инструкцию дочитал. Сегодня столько дел навалилось, только собрался и вы приехали.

— Ты, его сильно не разбирай, он на ходу должен быть, просто смазку нужно кое-где поменять, подтянуть, кое-где, колеса подкачать. А в остальном все нормально должно быть. Главное не гоняй сильно первое время.

— Вообще не собирался. — Отвечаю я. — Только вот думаю покрасить его еще.

— Да, это бы не помешало.

— Мам, я наверное завтра с утра на Тезиковку съездию, краску посмотрю. Вы, какую посоветуете? — поворачиваюсь к Пал Петровичу.

— Возьми лучше голубую нитроэмаль. Он по паспорту — голубой. Через пульверизатор покрасишь и будет хорошо смотреться.

— Наверное, завтра не выйдет, Алекс. Подожди немного, я в понедельник зарплату получу.

— У меня есть деньги, мам. Я тут копилку разворошил, там около пяти рублей набираются, как раз должно хватить.

— Ну, если так… Но все равно дождись меня, ладно?

— Хорошо, мам.

Раздается звонок телефона. Мама снимает трубку и о чем-то говорит с кем-то. После, что-то записывает и, повернувшись произносит:

— Поехали Петрович. В старые Сергели вызов.

Они тут же собираются и выходят из дома. Поцеловав меня, мама говорит:

— Не балуйтесь тут, и не ссорьтесь, я вечером постараюсь заехать.

Проводив их до калитки, возвращаюсь к дому и вновь слышу стук в ворота. Интересно, кто на этот раз. Открываю калитку и вижу почтальона.

— Вам телеграмма, взрослые есть кто дома?

— Нет. — Отвечаю.

— Ну, ладно. Распишись вот здесь и передай маме телеграмму.

Молча ставлю какую-то закорючку и получив телеграмму возвращаюсь в дом.

Развернув ее, читаю: «Задержусь на неделю зпт Срочный рейс тчк Володя тчк». Класс! Я понимаю, что телеграмма маму скорее всего расстроит, но меня она только порадовала. За это время, я смогу без каких либо помех отремонтировать и даже выкрасить свой мотороллер. Да и так, когда его нет дома, даже дышится легче.

До самого вечера, занимаюсь со своей техникой. Можно сказать, что мотороллер готов. Заправь и он поедет. Надо будет у Пал Петровича бензинчику поцыганить. Наверняка заначка есть в машине. Хотя не стоит. Лучше у дяди Жени спрошу, соседа. Он не откажет. Вот только покрасить бы его перед первой поездкой. Достаю из сарайчика шкурку и старательно затираю все подозрительные места, в общем готовлю к покраске. Работал, почти до темноты. Когда заметил, что домой вернулась Машка, тоже все бросил и пошел отдыхать.

Чуть позже приехала мама, конечно же, расстроилась, увидев телеграмму от отца.

— Хорошо хоть телеграмму дал. Видать еще помнит. — Немного поворчала она.

Долгое время лежал, вспоминая прожитый день и, не заметил, как уснул.

 

7 июня 1070 года. Ташкент

Утреннюю тренировку, я завершил довольно рано, хотя она была достаточно интенсивной. По совету своего учителя, я увеличил длину пробежки до двух кругов, хотя второй давался еще достаточно тяжело. В остальных упражнениях, тоже старался выложиться полностью. Поэтому к концу занятий и руки и ноги гудели от перенапряжения. Но я даже был рад этому. Потому что это означало, что мои мышцы как то начали реагировать на них.

После тренировки, собрался было залезть в ванную, но все же решил отложить это дело и вначале съездить за травой. Ведь сегодня у меня в планах значилась поездка в город, на Тезиков-базар. Подхватив мешок с ураком и, оседлав свой велосипед, выехал из дома. По времени, вполне должен был успеть к приходу мамы, с работы.

В этот раз решил не ездить далеко, а доехать до автобазы, где работал отец. Там тоже протекал небольшой арык и была трава. Правда немного, но в последний раз я ездил туда уже достаточно давно, поэтому надеялся, что за это время она подросла. Так оно и получилось. Уже накосив, и набив мешок травой, я собирался ехать домой, но уж не знаю, что меня на это толкнуло, влез на забор и оглядел территорию гаража. К своему удивлению, обнаружил стоящий там «Ураган» своего отца. Ошибиться я не мог, хотя бы потому, что такой тягач был всего один в гараже, тем более что его раскраска довольно сильно выделялась. Остальные автомобили были чаще защитно-зеленого цвета, а МАЗ отца, вернее его разделенная кабина, бала выкрашена в желто-черный цвет. Возможно для того, чтобы выделить тяжелый тягач на дороге. Так или иначе, получалось, что отец уже приехал. Возможно, мы просто разминулись с ним, когда я выехал из дома за травой.

Это меня нисколько не обрадовало. Сейчас начнутся придирки, и критика моего мотороллера. И хорошо если ограничится только этим. Но делать нечего, подвязав мешок к багажнику, я поехал домой. Оказалось, что дома его еще не было, «наверное, придет позже» — подумал я, пока раздавал траву кроликам. После этого, решив, что все остальное можно будет сделать после возвращения с базара, спокойно пошел купаться.

Вышел из ванной, одновременно с приходом мамы. Пока она переодевалась в домашнее, поставил чайник и, усевшись на табурет, в столовой стал ждать ее прихода. Вскоре чайник закипел, и мы сели завтракать. Во время завтрака я рассказал ей, что успел сделать за сегодня. О тренировке и о том, что нарвал травы и накормил кроликов. После спросил у нее разрешения съездить в город на Тезиковку.

— Нужно краску посмотреть, ну и кое-что к мотороллеру, если денег хватит.

— Ты, у меня совсем взрослым стал, я тебя даже не узнаю порою. — Произнесла мать. — Только понимаешь в чем дело?

Мама на мгновение замолчала.

— В общем, мы сейчас не сможем позволить себе этого. Зарплату, как мне сказали, дадут во вторник или в среду, а у меня совсем не осталось денег. Придется занимать у тебя. — Немного грустно и смущенно произнесла мать.

— А, что у папы, тоже нет? — спросил я.

— Ты же читал телеграмму, он приедет только через неделю, а то и позже.

— Странно. — Произнес я. — Только что косил траву у гаража, его «Ураган» на месте стоит. Я вообще думал, что он уже дома.

— Может на работе задержался, позвони диспетчеру.

Мама, дотянулась до телефона и набрала номер гаража. После короткого разговора выяснилось, что отец вернулся еще вчера вечером и сразу ушел домой. И, нет, ни в какую новую командировку его не отправляли.

— Странно, с несколько недоуменным лицом произнесла мама. — Куда же он мог деться?!

Мне почему-то подумалось, что он завис у какой нибудь «подруги», но маме, я конечно этого говорить не стал. Просто и раньше были некоторые признаки его «любвеобильности». Думаю мама, тоже об этом знала по лучше меня. Зато в голову пришла совсем другая мысль.

— Мам! — сказал я.

— Что, Алекс?

— А, может нам стоит поискать клад, раз денег нет. — Спросил я, сделав лицо заговорщика.

Мама, внимательно посмотрела на меня

— Не выдумывай глупости.

— Но все-таки!

Мама, на минуту задумалась о чем-то своем, но видимо вспомнила наш недавний разговор и немного испуганно взглянула на меня.

— Ты что, правда, клад нашел?!

— Вообще-то да.

— Еще этого только не хватало! И много?!

— Вообще-то, да. Только есть одна маленькая проблема. Я знаю кто хозяин этого клада.

— Какой же это клад тогда?

— Тем не менее.

— И кто же хозяин. — Улыбнувшись, спросила мать.

— Папа. — Ответил я.

От моего ответа мама побледнела.

— И где же он?

— Здесь. Дома. Вот только боюсь, если он узнает, что нашел его я, мне будет очень плохо. Убить, конечно, не убьет, но мало все равно не покажется.

— Как ты можешь такое говорить, Алекс?! Это же твой отец!

И тут меня понесло. Наверное из-за того, что все это долго держал в себе, но в этот момент из меня полилось, все что наболело за эти годы.

— Мам, я удивляюсь тебе, неужели ты до сих пор не замечаешь все эти придирки, по отношению ко мне? На ровном месте, безо всякой причины! Стоит мне подойти к мотоциклу, так он сразу ломается. Виноват я. Стоит прикрикнуть на Машку, в ответ летит подзатыльник. А то, что набедокурила она, никого не волнует. Пожалуй, единственный раз, когда тобою было замечено отношение отца, ко мне, это в случае с амнезией. И то только потому, что Машка проболталась. А стоит мне подойти к турнику, так отец тут же начинает потешаться надо мной. Причем обычно выбирает такие моменты, когда неподалеку или соседи находятся, или хотя бы сестра. У меня вообще иногда складывается впечатление, что он сознательно возделывает во мне комплекс неполноценности. Ты хоть раз слышала, когда он хвалил меня за хорошую оценку в школе? Зато за плохую вываливается столько, что наверное даже в тюрьму, по блату не возьмут. Я еще не знаю, что будет с мотороллером, когда отец увидит его! Боюсь, что кататься на нем у меня не выйдет. Больше чем уверен, обязательно, что-то сломается. Нет. Будет не так. Теперь окажется, что я постоянно сливаю бензин с его мотоцикла, снимаю с него запчасти и так далее. В общем вскоре окажется, что все что находилось на мотоцикле перекочует на мотороллер. Я же идиот! От меня и не такого можно ожидать! И в итоге ты сама запретишь мне подходить к мотороллеру. Мне вообще кажется, что я здесь чужой. Лишний!

С каждым новым обвинением, мама все больше бледнела.

— Только хочу сразу предупредить тебя — продолжил я свой монолог. — Мне все это надоело! И если что-то подобное повториться, я отвечу тем же. На слова — словами. А попробует ударить, верну тем, что попадет под руку. И пусть потом не обижается!

Поднявшись, я вышел во двор. Пройдя к сараю, открыл отцову кладовку, и грубо сорвав лист фанеры, прикрывающий тайник, выгреб оттуда всю наличность имеющуюся там. Заметив при этом, что пачка пятирублевых купюр, погрызена мышами. Сколько их не травили, они все равно там живут, видимо сказывается наличие курятника. Войдя в дом, я вывалил деньги на стол, перед мамой и ушел в свою комнату. Слезы застилали мне глаза, но я сжимал зубы и тупо глядел в окно, не видя ничего перед собой. Изо всех сил стараясь подавить, рвущийся из меня плач. Мне это удалось, но от нормального состояния не осталось ничего.

Почему-то в такие моменты меня всегда тянет к фортепьяно. Прислушавшись к тишине дома, я вышел в зал и сел возле него. Наверное, я все же жалел о сделанном. Да, все это надоело, но причем здесь мама? Наверное, не стоило вываливать все это на нее. Ей и так хватает проблем с отцом. Все-таки моя детскость, сильно влияет на мое поведение. Иногда я чувствую себя взрослым и тщательно обдумываю все свои слова и поступки. Но иной раз прорывается, и я уже не могу остановиться, вываливая все обиды разом. И что делать мне с этим я не знаю.

Открыв крышку закрывающую клавиши, некоторое время смотрел на них, потом руки сами собой легли на клавиши и полилась мелодия Лунной сонаты Бетховена. Через мгновение, я уже забыл обо всем, отдавшись музыке. Конечно, многих инструментов не доставало, да и при исполнении в электронном виде, она нравится мне гораздо больше, но музыка, пела во мне добавляя недостающие части, а я плыл в ее волнах. Закончив первую часть, я перешел к третьей. Не знаю почему, но мне всегда нравились только эти две части. И если первая навевала что-то торжественно мрачное, то третья олицетворяла для меня бурю чувств. И как раз подходила для этого момента.

Вскоре я уже не осознавал, что выходит из-под моих пальцев. Одна композиция сменяла другую, а я плыл в звуках, жил в них, дышал ими. Это был мир, который не вываливал на меня столько гадости, мир в котором я чувствовал себя своим, желанным, нужным.

Прошло довольно много времени после того, как прозвучал последний аккорд, и затих последний звук, а я все сидел возле пианино смотря в никуда, не понимая, зачем я здесь. Почему-то в голову пришли строки:

Эти строки, подражая рубаям великого Хайяма, я написал еще в первой реальности. Наверное сейчас именно они выражали мое настроение, и почему-то вспомнились мне.

Мне на плечи неожиданно опустились мамины руки, и я тут же приник щекой к одной из них. Подняв голову, я взглянул на нее и мои руки, сами собой опустились на клавиши пианино. После недолгого вступления я запел.

Да, мой голос, не совсем подходил к этой песне, но я все равно спел ее для нее. После чего повернувшись к ней, обнял и надолго зарылся в нее своим лицом, вдыхая родной запах.

 

14 июня 1970 года

Всю неделю, ни разу не садился за записи. Как то не было настроения для этого. Слишком много навалилось всего, причем такого, отчего, просто опускались руки. Да и мама была немного не в себе, потому и старался чем-то помочь, приободрить. В общем, быть у нее на глазах.

Дело в том, что я скрываю эти записи от нее, слишком много в них личного или такого, от чего она не будет в восторге. Потому стараюсь писать, или когда ее нет, или когда она чем-то занята.

Думаю, она все же догадывается или уже знает об этом. Но в отличие от отца, который бы обязательно отыскал мой дневник, и обнародовал его, мама делать этого не будет. Даже если он случайно попадет ей на глаза. Но все равно, я его тщательно прячу. Так, на всякий случай.

Возможно когда-нибудь, я буду смеяться над своими записями, своими переживаниями. Но сейчас они вызывают во мне некоторую трепетность или, даже не знаю как это сказать. Наверное, мне это просто нужно, так будет точнее.

К сегодняшнему дню, все более-менее успокоилось, даже в глазах мамы появилась некоторая, не веселость, но надежда. А это говорит о многом. Поэтому, я постараюсь вспомнить, что произошло за эти дни, хотя бы основные события. И записать их.

Я так и не поехал в тот день, ни на какой базар. Более того, выгреб из своей копилки всю мелочь, которую собирал, уж не помню, на что и отдал маме. И она сама распорядилась ими, как сочла нужным. О деньгах, что я нашел в сарае, не было сказано ни слова, и я тоже не напоминал о них. В конце концов, пусть сами решают, что делать дальше. Все-таки, жаль, что у нас такие законы, что люди бояться, даже случайно найти, что-то. Если бы не это, то пожалуй отдал найденное мной маме. Но сделай я это сейчас, боюсь ничего хорошего из этого бы не вышло. Не знаю. Но скорее всего она бы постаралась, как-то избавиться от них, нежели сдать их государству. Да и сама бы тоже не стала их тратить. Поэтому, пусть пока они лежат, возможно позже, я все таки найду применение для них.

Отец, появился десятого июня, мама в это время готовила обед, сестра зависала у своих подружек, а я ковырялся в мотороллере.

Первым делом, отец заметил меня. Подойдя поближе, он критически осмотрел мою технику, что-то подергал на ней и саркастически спросил:

— На какой помойке ты его откопал?

Не успел я поднять голову, что бы ответить ему, как услышал голос матери, вышедшей на крыльцо:

— Алекс, зайди в дом.

Я молча поднялся и, обойдя отца, прошел в дом. Сев в зале на диван, я снял с полки какую-то книгу и раскрыл ее. Через минуту, мимо меня прошла мама, и вынесла из своей комнаты, по одному два тяжело набитых чемодана. До меня донеслись обрывки какого-то разговора, но вскоре все стихло. В окне промелькнула фигура отца, идущая со двора. Мама вновь прошла мимо меня закрылась на замок в своей комнате и долго не выходила из нее.

Примерно через полчаса, я вновь вышел во двор. Отца уже не было, как и чемоданов, которые вынесла мама. На земле, возле крыльца, лежала видимо оброненная отцом пачка трехрублевых купюр. Больше ничего не было.

Некоторое время, я бесцельно слонялся по двору. Настроения, копаться в мотороллере или заняться чем-то еще совершенно пропало. Все говорило о том, что отца у нас больше не будет. Меня это в какой-то степени, даже радовало. Ведь рано или поздно это все равно бы произошло. В первой своей жизни, он ушел от нас, когда мне исполнилось восемнадцать лет. Я уже окончил школу и работал в пожарной охране, готовясь поступать в Пожарно-Техническое Училище. Он за год до того, завербовался на север, примерно с год, даже присылал какие-то деньги нам, но после вдруг перестал, а маму вызвали повесткой в суд. Оказалось, что он подал на развод. Правда тогда, нас, детей — было уже трое. Вовке, моему младшему брату исполнилось шесть лет.

Сейчас, Вовки еще нет, может это и к лучшему, но маму все равно жалко. Первые пару дней после его ухода, было очень заметно, что она переживает о случившимся, но уже сейчас, она заметно повеселела. Хотя иногда, видимо вспомнив о нем, на нее набегает какая-то тень, отчего она немного хмурится, но после вновь приходит в себя. Я ее прекрасно понимаю. И однажды даже попробовал попросить у нее прощения, за то, что высказал тогда, все что у меня наболело. Но она оборвала меня, сказав: «Ты, тут ни при чем. Все равно, все к этому шло».

А иногда, мама просит меня сыграть, и тогда я забросив все дела, тут же сажусь к пианино и играю ей, все что знаю и умею. После некоторых размышлений, я и сам не хочу профессионально заниматься музыкой, но вот так, для души, она мне нужна.

Мама, как то спросила, чьи песни я ей пою? Сказать правду, было невозможно, хотя бы потому, что большинство этих песен, еще не было написано. Но я все же попытался, что то объяснить, сказав, что не смогу в точности назвать их авторов. Думаю, что мама мне не очень поверила, но вопросов на эту тему больше не задавала.

Сегодня исполнилось ровно две недели, как я проявился в этой реальности. Не могу сказать, что все идеально, скорее наоборот, но все равно мне нравится эта жизнь. Я пока еще не добился ничего выдающегося, но стараюсь. Даже если учесть мои постоянные тренировки, это уже огромный плюс.

Мотороллер, я уже наладил, правда, так и не покрасил до сих пор, но это не беда. Пользуюсь пока таким, как есть. Наверное все же жаль, что я ошкурил его в некоторых местах, готовя к покраске. Раньше он смотрелся куда лучше. Но даже в этом виде он произвел фурор на улице. Когда впервые, выехал на нем, все пацаны были в ауте. Мопед, это конечно хорошо, но мотороллер, это гораздо круче. Хотя этого слова здесь пока не знают. Вернее, не знали до того, как я его произнес. Зато теперь часто пользуются им. Мотороллер, это же тот же самый мотоцикл, только форма немного другая. Да и нет у нас на улице еще ни у кого мотоциклов. Хотя вроде бы Рамису, обещал отец «Восход» подарить. Но это пока только обещания. Он пока на «Верховине» ездит. С бензином у меня, тоже проблем нет. Я только заикнулся о нем, дяде Жене, так он без разговоров мне целую двадцатилитровую канистру подогнал. И автола налил. И еще сказал, как надо будет, говори, еще налью, все равно сливать приходится. Он работает шофером в третьем автокомбинате, на хлебовозке. Ну да я понимаю его, не раз слышал, да и по прошлой жизни знаю, что многие бензин сливали. Кто мог, какой-то запас дома держал, или свой транспорт заправлял. А если его не было, то просто в землю. Как то так поставлено было, что приходилось этим заниматься.

Сейчас бензин дешевый, не уточнял, но копейки стоит. А солярка, так вообще, почти даром. Сколько раз видел, на заправку машина подъезжает, рубль дает, а за углом шланг с обыкновенным краном, наливай, сколько влезет. А, что вы хотите. Бензином хоть личный транспорт можно заправить, а солярку куда? Ну, нет сейчас дизелей в личном пользовании.

Пару дней назад, наведался на кукурузное поле. Правда, зашел на него с другой стороны. Невероятно, но кукуруза, за какую-то неделю, вымахала так, что я могу идти по ней, почти не пригибаясь, и она меня вполне скрывает. Оставив велосипед метров в двадцати от края, дальше пошел пешком. Расчет оказался почти верным, и я вышел можно сказать правильно, во всяком случае, с того места откуда я наблюдал за островком, было до него совсем близко. Просидел я в кукурузе около получаса, но никаких шевелений так и не заметил. После этого осторожно дошел до островка и заглянул в подвал. Судя по развороченной кучи, мою захоронку кто-то нашел. Я тут же развернулся и бегом покинул это место, чтобы ненароком не попасть кому нибудь на глаза. Было конечно немного обидно. Скорее даже много обидно, но ничего не поделаешь. В конце концов, я взял с него очень большую сумму, но даже ей и то не могу воспользоваться. Тогда, чего же мне горевать? Сел на велосипед и вернулся домой. Хуже было бы, попадись я на глаза, тем кто нашел мой чемодан. Простыми словами я бы не отделался. Ведь по нему было заметно, что кое-что из него изъяли. Наверняка меня бы заставили вернуть все на место, а то бы и сами залезли в мой дом, в поисках пропажи. В общем было бы гораздо неприятнее. Но в этот раз мне можно сказать повезло.

Вчера ездил на Чирчик. Это река, протекающая в пригороде. От дома до нее примерно минут двадцать на мотороллере. Даже меньше. Там, возле самой реки стоит завод. Не совсем конечно завод, но что, то в этом роде. Он больше на перевалочный склад походит. Называется — «Вторчермет». Туда с других заводов свозят металлолом, а они как бы перерабатывают его и отправляют дальше, на переплавку. В общем, это большущая свалка металла. Чего там только нет. Все что хочешь найти можно. Тем более, что на сдачу металлолома спускается план на предприятия. И иногда случается так, что для того чтобы его выполнить, предприятия вынуждены сдавать свою продукцию. Пусть не самую качественную, но абсолютно новую. А на проходной бабушка — божий одуванчик. Которая, за известную мзду, позволяет вывозить с чермета, все что захочешь. А так как в магазинах этого не купить, то некоторые этим довольно успешно пользуются. Пусть не для продажи, но уж для себя лично вполне.

Когда впервые появился там, спросил разрешения пройти, так она еще и объяснила, где можно найти то, что мне нужно.

— Только когда вывозить соберешься, меня найди вначале. А то вдруг начальство появится.

Ну, я естественно и закопался в эти кучи. Набрал столько, что мне месяц на мотороллере возить, и еще не увезу всего. Прямо и не знаю, как быть тут. Ну собрал кое-какую мелочь, и к бабульке.

— Теть Маш, — Так она представилась. — Я там насобирал немного. Вот взял с собою чуток, а остальное, даже и не знаю что делать. И нужно и не вывезти, ни как.

— Ну, эт милок, сам соображай, тут я тебе не помощница. Попробуй с отцом, на какой машине иль мотоцикле подъехать. Только вечерком. Меня найдешь если что, и вывезешь. Ну и сам понимаешь, дело магарычевое…

— Да, это понятно теть Маш. Сегодня вечерком, если получится, можно.

— Можно конечно. А после я через три дня тут дежурю.

Попрощался я с ней и быстрее домой. Дело в том, что когда отец ушел, то оставил мотоцикл. Тем более что он на маму был оформлен. Уж не знаю, почему так сделали. Вот я и подумал. Мама, как раз дома должна быть, поговорю с ней. Мотоцикл заправлю и на нем приеду. А ему в коляску, всяко больше поместится, чем мне на себе это возить. Тем более, что кроме мелочевки, я еще уголки и трубы отложил. Жаль вот только квадратных труб не нашел, может не выпускаются еще. Вернее нашел, но слишком уж толстые. Со стороной сантиметров в десять. А мне бы меньше намного пригодились, но увы таких не было.

В общем, так и сделал. Мама вначале воспротивилась, опасно мол, ты только на мотороллере ездить научился, а сейчас мотоцикл хочешь, но после согласилась. Особенно когда узнала, что я виноградник хочу, кое-где подправить. Отца ведь было не допроситься. А сейчас я за него. Вся работа по двору моя.

— Только, — говорит, — аккуратнее, не гони сильно.

Хотела было со мной поехать. Но я уговорил не делать ее этого. Она все же человек в районе известный, зачем светиться на таком. Ведь как ни крути, а это воровство. И если я по малолетству, самое многое на учет в детскую комнату попаду, то ей грозит много чего. Лучше уж кого из пацанов в помощь позову. В общем, после некоторых вразумлений, она согласилась.

Я заправил его, выкатил со двора, вижу, Юрок Кутырев идет, дружбан мой. Увидел его:

— Поможешь? — говорю, — с чермета, кое-что привезти нужно. А то одному грузить тяжеловато.

— Да, без проблем.

Усадил его в коляску, и мы поехали. Правда, не по дороге, прав-то на мотоцикл пока нет. Но нам главное до канала доехать, а здесь всего метров триста, да и милиция раз в год появляется. А там через мостик, чуть вернуться вдоль него, по другой стороне и через совхоз «ТурКВО», а уж там точно никаких ГАИшников сроду не водилось. Времени, правда чуть больше затратили, зато и доехали спокойно. На проходной, я сразу к бабушке. Мол приехал.

Она тут же ворота раскрыла:

— Заезжай! Тока, перед выходом ко мне подойди, мало ли что.

Мы и заехали. Сразу ближе к месту, где я железяк насобирал подкатили, я мотоцикл заглушил и мы вдвоем, за полчаса, коляску так загрузили, что колесо за крыло стало задевать. Пришлось его откручивать и приподнимать, а то бы точно не довезли. После к проходной подъехали, я к бабульке. Все, мол, готов ехать, сколько должен? Она видит, малолетка, что с меня возьмешь. Мнется, а не говорит. И бесплатно жаль отдавать и сколько взять не сообразит никак.

— Трешки хватит? — предлагаю ей. Благо заранее четвертную бумажку разменял, как знал. Смотрю, расцвела, словно ромашка, заулыбалась. Ну а про расценки, на это дело, я еще раньше слышал.

— Конечно хватит, сынок. Ежели, что подъезжай, все, что нужно бери.

Тут же ворота нам открыла, еще и доброго пути пожелала. Ну, а мы опять колхозом, да проселком, потихонечку и доехали. Во двор въехали, разгрузили все, мотоцикл на место я поставил. Смотрю, Юрок мнется, сказать что-то хочет, но то ли стесняется, то ли еще чего…

— Прокатиться-то хоть дашь?

— Конечно Юр. Только на мотороллере.

— Так я про него и говорил!

— Хоть сейчас.

Вывел мотороллер:

— Садись! Езжай. — Говорю. Он дал кружочек метров на пятьсот. Довольный, как индейский слон.

— Если что надо, — говорит, — зови!

И на том мы и расстались.

А я спать пошел. С моими планами, особенно после их исполнения, как-то и желание выйти на улицу пропадает. Вернее просто сил на это не остается.

Сегодня встал, как обычно. Мама уже вполне привыкла, к моим ранним подъемам, и почти не реагирует на них. Быстренько умывшись, ушел в забег. Раньше умывание откладывал на потом, но с некоторых пор изменил очередность. Все-таки гораздо легче бежать, да и вообще тренироваться, когда во рту у тебя свежесть и глаза не слипаются ото сна.

Бег с каждым днем, становится все приятнее. Если раньше, я уже после первого круга, переходил на шаг, то сейчас свободно бегу четыре. Можно конечно и больше, но пока вроде хватает. К тому же сейчас, я могу пробежать эти круги на более высокой скорости, а ведь прошло всего две недели. Сам себе удивляюсь.

Залетев во двор, тут же иду к турнику. Восемь — девять раз, легко. Наверное можно и больше, но учитель предложил, пока остановиться на этом. В борьбе не нужны, сильно развитые мускулы. Необходима гибкость и выносливость. Во всяком случае, на этом этапе.

Выполняю поочередно все необходимые упражнения, провожу небольшую медитацию, и повторяю упражнения заново. Все утренняя тренировка закончена.

Сейчас, череда водных процедур. Необходимо смыть с себя пот. Забираюсь в ванную и включаю душ. Несколько раз чередую воду с почти ледяной, до огненно горячей. Прекрасно выдерживаю и то и другое. Насухо вытеревшись выхожу в столовую. К этому времени, мама уже успевает подняться и приготовить мне легкий завтрак. Если раньше я обходился бутербродом, то сейчас, мне требуется гораздо больше калорий. Тренировки, не слабо их съедают. Поэтому, каждое утро я съедаю глазунью из трех яиц. Мама только радуется за меня.

— Что ты вчера привез? — Спрашивает мать.

— Нужно виноградник поправить, да и так, есть кое какие идеи. Труб набрал, уголков, еще кое-что по мелочи.

— Доехали нормально?

— Да, все в порядке. Я через канал и по колхозу. — Мама прекрасно знает, что прав на мотоцикл у меня нет. Чисто по возрасту не прохожу. Потому и спрашивает. Но в колхозе они и не нужны, там пацаны моего возраста и на тракторах бывает, ездят.

— Алекс, я вот подумала, может нам продать мотоцикл. А то вам к школе нужно кое-что приобрести, да и так. — Сказав это, мама замолчала.

— Мам, а хоть до конца лета, не сможем потерпеть?

Внимательно взглянув на меня, мама спрашивает:

— А что ты хотел?

— Сегодня дядь Сашу Берлинова видел. — Это наш сосед напротив. Наш дом 35-й, а его 53-й. У него сын, на год младше меня. Тоже Сашка, но предпочитает прозвище — «Бяша». — Он спрашивал на счет уголков. Ему тоже виноградник нужен. В общем, я пообещал ему. За пятерку привезу. А если сварить помогу, то и больше заработаю. А на мотороллере, сама понимаешь, много не увезти. — Я на несколько мгновений задумался. — Мам, а если вместо мотоцикла мотороллер продать? Все равно я на нем практически не катаюсь, хотя его тоже жалко, а мотоцикл все же лучше в плане, что-то привезти.

— Но, ты же так мечтал о нем?

— Да, но сейчас я могу мотоциклом пользоваться, а тогда такой возможности не было.

— Даже и не знаю, что сказать. Давай до конца лета доживем, а там видно будет. Ты сегодня, чем заняться думаешь?

— Хотел на РБУ, к дядь Аркадию доехать, он мне мешок цемента обещал дать, а после для стоек буду ямы копать, может, и забетонирую их сегодня.

— Только не на мотоцикле! — строго говорит мама.

— Нет, мам. Туда только на своем. На нем и без прав можно. Мотоцикл, только вечерком, и то по колхозу, и то если, что привезти понадобится. Мне мотороллер даже удобнее.

Быстренько смотавшись на РБУ, привез мешок цемента. Все же мотороллер удобная вещь, поставил мешок под ноги и вези, он и не мешает совсем.

После обеда, занялся рытьем ям. Нужно было установить четыре стойки-столба, для будущего навеса под виноградник. А то лоза уже большая, приходится ее на соседнюю запускать. А от этого урожая почти не бывает, места маловато для развития лозы.

Ямки выкопал я довольно быстро. Там и нужно-то было сантиметров по пятьдесят всего. После задумался, как стойки ставить. Уголки у меня четырехметровые, Немного великоватые для стоек. Мне нужно метра на два с половиной их поднять, а после наклонную на крышу дома бросить. Можно было бы конечно с полметра отрезать, с метр в землю вкопать, но это придется или забивать ее или держать пока бетон не схватится, а одному не слишком сподручно. Подумал я и решил пополам их попилить. Как раз с полметра в землю уйдет, чуть больше, а то что наверху, после надставлю.

Пока я их перепиливал ножовкой, измучился и изругался. Два полотна сломал. Наконец закончил. Постоял немного подумал и обозвал себя дураком. Ведь есть же сварка, отрезать их электродом две минуты, и проблем никаких. Все же иногда меня так и тянет, на дурные подвиги. Наверное забываю голову в процесс подключать. Достал мешок с мелочевкой, там коротенькие уголки сантиметров по двадцать-тридцать и прихватил по одному, на каждый будущий столб почти у самого конца уголка. Как раз чтобы немного забился, а поперечный, чтобы упором служил.

Немного передохнул и замешал цементный раствор. Постарался покрепче его сделать, чтобы держалось лучше. Потом в него щебня добавил, да и так камней поближе натаскал, будет, что в яму забросить.

Все же придется маму в помощь звать, один никак не справлюсь. Пока же забил уголки в землю, и пошел за нею. Вдвоем мы их по одному выровняли, чтобы вертикаль соблюсти, и пока мама держала, я бетонировал. В общем часа за полтора управились. На этом решил на сегодня работы закончить. Во-первых — устал, во-вторых — нужно было дождаться, пока бетон схватится. После продолжу. Пока же решил отдохнуть, да и мама на этом же настаивала.

Вроде и немного работы делаю, а другой раз увижу мамино лицо и замечаю, как оно светится от радости. За меня, наверное.

Еще раз помылся, все же работа довольно грязная. И пошел в свою комнату. Все-таки как же неудобно без инструментов. Помню, у меня в первой реальности все было. Болгарка с любыми дисками, хоть на метал, хоть на камень. Дрель, шуруповерт, сварочный инвертор, и много чего еще. А здесь же. Сегодня пока все подготовил изматерился, хорошо хоть мать не слышала. Надо все же инструмент закупать. Наверное, завтра так и сделаю, как раз мама на работе будет. Может не все, но болгарку нужно обязательно найти, вот только не знаю, появились они в продаже, или опять дефицит? Дрель-то есть, но одной дрелью не наработаешь. А еще неплохо бы электродов найти. В магазине их точно не купишь, вот только куда бы обратиться? На заводах чаще постоянного тока аппараты, мне они не подойдут. Хотя, наверное, стоит подойти к д. Аркадию. Он ведь аппарат привозил, может у него и электроды там есть. Хотя стремно как-то, он мне и так бесплатно сегодня мешок цемента насыпал. Вот же проблема, и деньги есть, и воспользоваться нельзя! Как было бы просто, хоть к д. Аркадию, хоть к д. Жени подошел, заплатил, и тебе все привезли. А так только просить приходится. Они, конечно, не откажут, но и самому неудобно.

Наверное, все же покатаюсь по магазинам, может, что-то найду подходящее. А вот интересно аргонная сварка уже используется? Что-то мне припоминается, что она еще в двадцатых годах была изобретена. Вот бы домой такую. Очень бы пригодилась. Ей же хоть сталь, хоть алюминий варить можно. Да уж. Сейчас даже обычный аппарат не купишь, не говоря уже о ТИГе. Во, попал-то.

Кстати нужно покататься пойти, что дома сидеть, времени еще полно до темноты.

В последнее время, я сдружился с Викторией, дочерью учителя. Кстати обещал как-нибудь прокатить ее, почему бы не сегодня. Сказано-сделано.

Набираю номер:

— Вику, можно?

— Это ты, Саша? — Трубку взял мой учитель.

— Да, Чен-лаоши, хотел покататься ее пригласить.

— Хорошо, сейчас позову.

Парой слов, мы договорились, что минут через пятнадцать, я за нею заеду. И поедем, прокатимся. Предупредив маму, завожу свой мотороллер и выезжаю со двора.

В общем, вечер удался. И пусть, кто-то там ворчит, что двенадцать лет не время для встреч с девчонками, мол, рановато еще. А по мне так самый раз. Ветер в лицо, скорость и красивая девчонка, прижавшаяся к твоей спине и охватившая тебя руками. Конечно это не супербайк, но для этого времени, все равно круто. Не многие имеют и такой мотороллер.

Накатались вволю, правда кроме покатушек ничего не было, да и не нужно нам пока ничего. Договорились, как нибудь еще раз повторить, только немного пораньше. В том смысле, что по времени уже вечер, и долгой поездки не получилось. Вообще-то сейчас каникулы. Завтра, конечно, не получится, все-таки мамы нет дома, а вот послезавтра, во вторник вполне. Можно будет на речку съездить искупаться. Лето же на дворе. Короче, так и решили, но а я обещал позвонить, когда выезжать буду. Чтобы собраться успела.

К дому подъехал, когда уже стемнело, немного постоял с пацанами, поговорил, новости послушал, а тут как раз и мама со двора вышла. Нет, она никогда меня не зовет, домой выкрикивая на весь квартал, как Кутырчикова мать: «Юююркаа! Пошел домой!», таким гнусаво-противным голосом. Мама, просто выходит, и чаще всего я ее замечаю, но даже если нет, она же видит, что я здесь, значит все в порядке.

Заметив ее, прощаюсь с ребятами и качу, мотороллер домой. А зачем его заводить, тут всего-то шагов двадцать пройти нужно.

 

15 июня 1970 года

Болгарку я так и не нашел. Как удалось узнать, они появляются иногда в продаже, но очень редко и тут же разбираются. Зато удалось взять очень неплохую насадку на дрель. Она крепится на корпус и зажимается в патроне, вместо сверла. А уже к на нее крепится отрезной диск, который вращается параллельно дрели. Получается, что-то отдаленно напоминающее болгарку. Правда, несколько неудобно держать, но лучше чем ничего. Заодно приобрел и два десятка дисков, для нее. Оказывается, про алмазные диски, здесь еще и не слышали. Придется работать обычными, одноразовыми. Но даже так будет гораздо удобнее, чем ножовкой. За все пришлось отдать почти двенадцать рублей. За электродами, посоветовали съездить на Тезиковку, но это в городе, поэтому я не решился ехать туда на мотороллере. Все таки движение там более интенсивное, чем у нас в районе.

Домой вернулся ближе к обеду, как раз успел занести свои покупки в кладовку, чтобы не увидела мать. Потом, можно будет сказать, что остались от отца. Сейчас лучше не светиться с этим, чтобы не оправдываться наличием у меня денег.

Немного перекусив, и выпив кружку кофе, взялся за продолжение вчерашней работы. Стойки установленные вчера, уже достаточно укрепились. Хотя бетон и не высох до конца, но уже близок к тому. Поэтому и решил продолжать. Самым сложны, оказалось поставить удлинение на стойки. Итоговая высота, по замыслу, должна была вырасти до двух с половиной метров. Полтора у меня уже есть, но дело в том, что одному эти работы выполнять тяжеловато, или вернее неудобно. Нужно ведь не только держать состыкованное, но и сваривать их меж собой.

Примерно с полчаса, крутил и так и эдак, но все равно, что-то не получается. Или насадка уходит от вертикали, или удержать не выходит. Плюнул на свои мытарства и вышел на улицу. Нужно искать помощника.

Блин! И на улице никого!

И тут мне приходит в голову новая идея. Быстро возвращаюсь домой и высыпаю мешок с мелочевкой, что я набрал на чермете. Отобрав широкие обрезки уголков навариваю их на внешней стороне стоек, а более узкие на внутренней. Получается своего рода вилка, в которую вставляется подготовленный уголок нужной длины. Прихватываю его, поправляю, проверив отвесом и, завариваю наглухо. Отойдя в сторону, оглядываю получившуюся конструкцию. Конечно, накладка немного портит вид, но с другой стороны, она же усиливает крепеж. В общем покатит. Произвожу, те же манипуляции с остальными стойками. Получилось совсем неплохо. Вот только одна из стоек немного ушла, но ничего, я ее поперечиной выровняю. Тем более, что она вбок оттянулась, а не в какую другую сторону.

Достаю свою насадку и укрепляю на дрель. В качестве поперечин, буду вваривать трубы. Отмерив рулеткой, отрезаю одну из них и приложив к месту, пытаюсь приварить. Плохо. Электрод четверка, просто прожигает металл трубы, но даже не прихватывает. А других электродов нет. Несколько задумываюсь, после сминаю концы отрезанной трубы молотком, и пытаюсь повторить. На этот раз получается, с первого раза и вполне прилично.

Расстояния между стойками получились немного разными, поэтому приходится, каждый раз замерять. Трубы для поперечин, ввариваю на расстоянии сантиметров в пятьдесят, чтобы было удобно подвязывать лозу. Успел заварить целых четыре штуки, когда приехала мама, со своим бессменным водителем.

— Смотри-ка, Петрович, что Алекс нагородить успел. — Произносит мама, поздоровавшись со мною.

— Да, уж вижу. Хороший помощник растет.

Раньше в таких случаях обычно были какие-то ссылки на отца, но сейчас их как обрубили. Ни знакомые, ни соседи стараются не упоминать его в разговорах. Будто его и не было никогда.

Пока разговариваю с Пал Петровичем, мама успевает подогреть обед и уже зовет нас к столу. Садимся обедать.

— А наклонные как будешь ставить — спрашивает Пал Петрович.

— Я думал длинный уголок, по краю крыши запустить, а уж на него наклонные приваривать.

— Там бы желательно, чтобы не на самой выше лежало, а чуть выше сделать.

— Я еще честно говоря не думал об этом, может просто к старому навесу, подсоединюсь. Пока не знаю как лучше.

— Только смотри осторожнее. — Вмешивается мама. — Дом не сожги.

— Если и буду, что-то делать, то не сегодня. — Отвечаю ей. — Просто одному не справиться.

Дом в котором мы живем, полностью деревянный, только снаружи обшитый шифером. Плоскими листами, похожими на чешую рыб. Поэтому некоторые, называют такие дома «Чешуйчатыми».

Пообедав и немного отдохнув, мама уезжает, а я принимаюсь за дальнейшую работу. Все же правильно я сделал, что приобрел эту насадку, работать теперь гораздо легче и быстрее.

К вечеру, заканчиваю. Все стойки стоят уже с перекладинами. Пожалуй, на сегодня хватит. Убираю все инструменты, теперь уже в свою кладовку, а обрезки железа в сарай. Выбрасывать практически нечего, все пошло в дело.

Вечером вновь приезжает мама, на ужин. Сестра выковыривается от подружек, загоняется, почти со слезами домой. Мама все проверяет и с напутствием доброй ночи уезжает.

 

16 июня 1970 года

Дождавшись маму с работы, я отпросился у нее на речку, сказав, что договорился с Викой. Мама, не была против моей дружбы с ней, тем более, знала, что мы вместе тренируемся у ее отца. Поэтому с легкостью отпустила меня, вдобавок положив в сумку, которую я взял с собою бутербродов, чтобы перекусить. После купания всегда хочется, что нибудь жевнуть. Взяв еще покрывало и полотенце, я подвесил сумку на крючок, под рулем и позвонив Вике, выехал из дома. По дороге заехал в магазин, и купил там две бутылки минералки. Жаль, что еще не придумало полуторалитровых баклажек из пластика, они куда удобнее стеклянных бутылок. Вначале хотел взять еще мороженого, но после решил отложить, поняв, что до Чирчика, от него останется только молоко. Ну, или то из чего оно сделано. Все-таки жара не способствует его сохранению.

К моему приезду, Вика уже сидела на лавочке возле дома, разговаривая с какой-то девчонкой. Увидев меня, тут же подскочила и попрощавшись со своей собеседницей подбежала ко мне, я принял у нее сумку, подвесив на крючок рядом со своей, и уже собирался трогаться, когда Вика встав одной ногой на подножку, поцеловала меня и тут же, как ни в чем не бывало, уселась позади. От неожиданности, я даже пошатнулся и наверное покраснел.

Вика помахала рукой, обняла меня за пояс, и мы тут же поехали на Чирчик. Представляю, что бы было, если такое произошло возле моего дома. Хотя и здесь я успел заметить огромные от удивления глаза ее подруги. Надо будет поинтересоваться, зачем она это сделала?

Быстро доехав до места, мы выбрали небольшую полянку у воды и расположились на отдых. Мы купались, загорали и просто болтали, как старые хорошие друзья. Вода была изумительно чистая, только чуть холодноватая, наверное потому, что Чирчик горная река, и хотя до гор от нас около ста километров, она все равно не успевает согреваться. Поэтому выскакивая из воды, было даже немного холодно, несмотря на тридцатиградусную жару. Лето еще только начиналось, и было не так жарко. Хотя в середине его, жара бывает и выше сорока градусов.

Мамины бутерброды, пришлись как нельзя кстати. Вскоре от них, и от того, что брала с собой моя подружка ничего не осталось. Мы еще разочек искупались и решили, немного отдохнуть, пока обсохнем и после собираться домой.

Мы лежали на покрывале, о чем то переговариваясь, кода услышали голос:

— Ты посмотри!? Такие мелкие, и уже на мотоцикле! — произнес кто-то недалеко от нас.

— Это мотороллер, дурень! — сказал второй.

— Да какая разница?! Мне так думается, что они и пешком нормально дотопают. — продолжил первый.

Первой встрепенулась моя подружка.

— Шли бы вы ножками, парни. И желательно подальше отсюда.

— Глянь! Эта корейка еще и говорить умеет! — деланно удивившись, произнес один из них.

— Правда, ребята, мы вас не трогаем, шли бы вы отсюда. — Вставил я.

— Глянь и этот пи***дюк заговорил! Не нарывайся пацан. Тем долее здесь недалеко, прогуляешься.

Они уже стояли возле мотороллера, и что-то осматривали на нем. Потом один из них откинув кикстартер, несколько раз нажал на него, пытаясь завести. Второй видя его потуги расхохотался и сказал.

— Ключ в зажигание вставь, дурило!

Тот, повернувшись ко мне, бросил.

— А ну-ка быстро ключи принес! И поживе, чё телишься?!

Похоже тут без мордобоя было не обойтись, мы молча переглянулись и подошли к ним. За Вику, я нисколько не боялся, она занимается достаточно давно и по словам ее отца, вполне тянет на красный пояс. Не скажу, что это очень круто, но с неподготовленным противником, вполне сможет постоять за себя. Я вначале сделал еще одну попытку разойтись миром:

— Может все же одумаетесь? — спросил я, а то может очень нехорошо получиться.

— Шли бы вы отсюда, а то вава будет. — Добавила Виктория.

Похоже, последние слова здорово разозлили их. Они отошли от мотороллера и со словами:

— Мальчик не понимает добрых слов. — Один из них попытался нанести мне удар кулаком в челюсть.

Все остальное мне вспоминается как некоем тумане.

Я автоматически делаю полшага в сторону, перехватывая его руку и закручивая вокруг себя, добавляю ему ускорение. Одновременно с этим замечаю как Вика в прыжке с закручиванием корпуса, наносит удар подъемом ноги второму, от чего тот сразу падает, и пытается куда-то ползти, или встать. Мой же, сделав несколько шагов, спотыкается о какой-то корень, растущего рядом дерева и, с диким криком влетает в реку. Немного придя в себя пытается вылезти из нее, чем-то грозя. Мгновение спустя, вновь оказывается на берегу, и видимо еще не поняв, снова пытается нанести удар. Я подныриваю под его удар и, проведя один из приемов айкидо, вновь забрасываю обратно в воду. Второй поднимается, и тут же получает удар от Виктории, после которого, отползает, суча ногами и закрываясь раскрытыми ладонями, со словами: «Все! Все! Я понял!». После того, как моя подружка отворачивается от него, тут же вскакивает и убегает. Мой же противник, перейдя на другой берег, начинает громко ругаться и грозить какими-то карами. Но заметив, что остался один, а мы не обращаем на него никакого внимания, постояв несколько секунд и сплюнув от досады, тоже уходит, продолжая ругаться.

Я поворачиваюсь к подруге и, сделав несколько шагов, оказываюсь возле нее.

— У тебя все, в порядке? — задаю ей вопрос.

В ответ она поднимает на меня свое красивое лицо и кладет руки мне на плечи. Я обнимаю ее за талию и притягиваю к себе. Спустя мгновение мы сливаемся в долгом поцелуе.

Еще долго мы сидим на берегу, прижавшись, друг к другу и просто молчим. Я обняв ее перебираю длинные и черные как смоль ее волосы, а она тихо млеет у меня под рукой.

Свернув покрывала и собрав наши вещи, мы мчим сквозь ветер и солнце, обгоняя деревья и цветы, растущие по обочинам дороги. Ее руки обнимают меня и я счастлив. Счастлив от того, что я молод, со мной красивая девчонка, которая мне очень нравится.

Подъехав к ее дому, мы взявшись за руки долго стоим, не в силах расстаться. Видимо заметив это, во дворе появляется ее отец. Выйдя за калитку, окликает нас, и приглашает на чай. Взглянув друг на друга, мы просто киваем и заходим во двор. Я завожу свой мотороллер и помыв руки под краном во дворе, прохожу к тахте, которая есть наверное в каждом доме нашего города, независимо от национальностей.

После этого быстро накрывается достархан, и мы пью крепкий ароматный чай. Через некоторое время, меня охватывает беспокойство, ведь я уехал довольно давно и мама, наверное, волнуется. Но дядя Чен тут, же успокаивает меня, сказав, что позвонил ей и предупредил, что я нахожусь у него в гостях. Я успокаиваюсь и мы продолжаем.

— Ну и как прошел ваш отдых? — спрашивает он.

— Замечательно! — восклицает Вика. — И отдохнули, и даже подрались немного.

Меня несколько смущает такая откровенность, и я подношу к губам пиалу с чаем, чтобы скрыть это. Но видимо здесь, это в порядке вещей. Вскоре Вика вместе с отцом, разбирают все детали потасовки, происшедшей у нас. И тот еще вставляет замечания, указывающие на ее ошибки. Вскоре и я присоединяюсь к этой беседе.

— Вот только я не поняла, приемов, в исполнении Саши. — Говорит подружка. И обратившись ко мне, спрашивает. — Что это было?

— Это айкидо. Когда-то я серьезно занимался им. — говорю я. И, понимая что «когда-то» при моем возрасте звучит несколько странно, пытаюсь обратить эти слова в шутку. — Не в этой жизни.

К моему удивлению, эти слова воспринимаются вполне серьезно:

— И какие были успехи? — спрашивает дядя Чен.

— Второй дан, — отвечаю я. И тут же замолкаю, поняв что наверное, сказал лишнее. Впрочем, еще при первой встрече, Чен-лаоши назвал меня трижды-рожденным. Возможно, это как-то связано с его верой, потому и воспринимается столь серьезно? — Только я уже почти ничего не помню. То, что произошло сегодня, для меня стало… почти откровением. Не могу объяснить, как все это получилось. Я все делал как бы на автомате, наблюдая при этом со стороны. И скажи мне сейчас, повторить эти действия, я бы наверное не смог. — Заканчиваю я свой монолог.

— Вот это и называется мастерством, Виктория! И… я доволен твоим выбором.

Мы одновременно краснеем и поднимаем на него глаза, а Чен-лаоши чуть улыбаясь, подносит к губам чашку чая. Видимо не только мне, порой хочется скрыть свои эмоции.

Мы долго стоим за калиткой, взявшись за руки, и не в силах оторваться друг от друга.

Понимая, что это все равно придется сделать, с сожалением прощаюсь и тихо отъезжаю от ее дома, часто оглядываясь назад. Пока я не скрываюсь за поворотом, вижу Вику, стоящую там же и провожающую меня взглядом.

Весь вечер проходит как в тумане. Я невпопад отвечаю на мамины вопросы, что-то делаю, почти не осознавая своих действий. А после, долго лежу в постели, заново просматривая весь прожитый день.

 

17 июня 1970 года

День начался, как обычно. Утренняя зарядка уже прочно вошла в мою жизнь и я, наверное, даже не представляю, что может помешать мне в ее выполнении. Разве, что болезнь. Но что самое интересное, если раньше я простужался, от малейшего сквозняка, то теперь все наоборот. Хотя прошло всего две недели и об этом, пожалуй, рано говорить, но я чувствую, что мой организм работает намного лучше.

Сегодня мне на тренировку. Наверное, я еще не отошел от вчерашних событий, и немного рассеян. Несколько раз перекладываю свой пакет с формой, о чем-то задумавшись, невпопад отвечаю на мамин вопрос. Та, видя, что я не в себе решительно требует от меня ключи от мотороллера. Сам не осознавая почему, протягиваю их ей. Мама, чуть улыбнувшись выходит из комнаты, а я осознав что придется ехать на автобусе, тут же бегу за ней. Но, мама непреклонна. Ничего не поделаешь, взглянув на часы, быстро прощаюсь и выбегаю из дома.

Как назло автобус почему-то задерживается, а потом еще ползет как черепаха, кланяясь каждому светофору. Отчего я просто не нахожу себе места. Наконец, нужная остановка. Я выскакиваю из автобуса и лечу к знакомой калитке. Прохожу на веранду, где обычно переодеваюсь в спортивную форму, и бросаю взгляд на часы висящие там. Наверное, опоздал и очень намного думаю я. К моему удивлению, оказывается, что приехал, даже немного раньше. Странно как-то идет время сегодня. С этой мыслью выхожу из задней калитки и попадаю на школьный стадион, где обычно проводятся наши тренировки, и начинаю обычную разминку. Вскоре ко мне присоединяется Вика, и мы бежим рядом.

Почему-то все сегодня идет, как-то не так. За что бы я ни взялся, все получается из рук вон плохо, и я порой, просто не понимаю, что делаю. И, похоже, не только я. В самый неподходящий момент я отвлекаюсь и замираю, глядя на свою подругу, то же самое происходит и у нее.

Вскоре, на стадионе появляется Чен-лаоши, и похлопав в ладони зовет нас к себе. С плохо скрываемой улыбкой он объявляет, что на сегодня тренировка окончена. На посыпавшиеся от нас вопросы: «Почему?!». Отвечает, что у него появилась некая работа, которую невозможно отложить на потом. Немного грустно мы покидаем стадион.

Ополоснувшись в летнем душе, я переодеваюсь и, дождавшись появления дяди Чена, собираюсь попрощаться. Однако тот останавливает меня и просит подождать немного, не объясняя причины. Через несколько минут, из дома выходит Вика. Взявшись за руки, мы выходим из дома. Все происходит, без каких либо слов, как будто все заранее оговорено. Дойдя до поворота, за которым уже не видно дома, я бросаю взгляд на свою подругу, и вижу ее глаза, направленные на меня. Сам не осознавая, что делаю, обнимаю ее за талию и притягиваю к себе. Она нисколько не сопротивляется, как раз наоборот, и несколько минут мы просто стоим, глядя друг на друга.

— Папа, сказал, что у нас все равно ничего сегодня не получится. Заниматься в таком состоянии, это только тратить время. — Негромко произносит она. Я в ответ улыбаюсь и, подхватив ее за руку, решительно направляюсь к автобусной остановке.

— Сначала, ко мне. Мне ведь тоже нужно переодеться. Ты вон, какая красивая! А, я?

— А ты в любом виде самый лучший!

Мы садимся в автобус и едем ко мне домой.

Возле дома, немного притормаживаем.

— Что-то случилось? — спрашиваю я.

— Может, я тебя здесь подожду? — немного смущенно, говорит Вика.

— Зачем? Ты, что никогда мою маму не видела? — и решительно ввожу ее во двор.

Немного стесняясь, она входит за мной и мы подходим к входной двери. Она оказывается закрытой.

— Наверное, мамы нет дома. — Говорю я и достав ключ, оставленный ею, открываю дверь. — Проходи.

На столе обнаруживается записка: «Мы с Марией, уехали по магазинам, наверное, заедем к тете Зине, вернемся поздно. Суп в холодильнике. На столе пирожки. Обязательно поешь! Целую, мама».

— Мамы нет, и вернется не скоро. — Говорю Вике. — Пойдем гулять или немного посидим?

В ответ вижу, как она пожимает плечами, и мы проходим в дом.

— У вас есть пианино? — восклицает она, заметив инструмент. — А кто на нем играет?

— Чаще я, хотя сестра тоже занималась. Но у нее не пошло. Да и мне тоже это надоело. Наверное в этом году уже не пойду дальше учится, в музыкалку.

— У нас тоже есть. — Я никогда не был у них в доме. В первое мое посещение, нас принимали во дворе, а в другие, я переодевался на веранде. — Старший брат, когда-то учился. Он сейчас стажировку проходит, в Китае. Он Врач. Как папа будет акупунктурой заниматься. — Отвечает Вика, на мой немой вопрос.

Оставив ее в комнате, прохожу к себе и переодеваюсь. Планов громадье, поэтому стараюсь надеть самое лучшее. Хотя, не стоит. И немного подумав, натягиваю джинсы и новую футболку. Наверное, так будет все же лучше.

Через пять минут выхожу в зал. Вика сидит на диване и листает какой-то журнал. Мама постоянно выписывает разные журналы, и у нас скопилось большое количество «Техники Молодежи» «Науки и Жизни» и множество других.

— Ну, все, я готов, сообщаю ей. А можем, перекусим? Знаешь, какие мама пирожки вкусные жарит!

Вика немного смущается, а я прохожу на кухню и ставлю чайник. Минут через пять мы уже сидим за столом и пьем чай с пирожками. Перекусив, спрашиваю ее.

— Куда пойдем, для начала?

Вика пожимает плечами, а после, немного покраснев, просит.

— А мне сыграешь, что-нибудь?

— Обязательно!

Мы тут же переходим в зал, я сажусь за пианино, а подруга устраивается на диване. Открываю крышку и немного подумав, начинаю играть. Композиции сменяют одна другую, а почти без остановки играю, изредка поглядывая на нее. Наверное, прошло довольно много времени, но отдавшись музыке мы не замечаем его. Закончив последнюю мелодию, я на мгновенье задумываюсь, потом повернувшись лицом к Вике, начинаю вступление новой песни, всем своим видом показывая, что посвящаю ее именно ей:

Закончив, смотрю в эти сияющие глаза, и ощущаю себя, наверное, самым счастливым человеком на свете…

…Мы, взявшись за руки, долго гуляем по парку, зайдя в какое-то кафе, едим мороженое. Чуть позже, взяв билеты на какой-то сеанс и заняв свои места, дожидаемся начала фильма и самозабвенно целуемся, не обращая внимания на то, что показывают на экране.

Вечером, уже проводив Вику до дома, долго стоим, взявшись за руки и не в силах разорвать их.

Уже, чуть ли не последним автобусом я возвращаюсь домой. Сестра уже давно спит, а мама почему-то, довольно улыбается и, не говоря ни слова, уходит в свою комнату.

Я ложусь в свою постель и долго лежу, уставясь в потолок и не думая ни о чем.

 

20 июня 1970 года

Неделя, пролетает, как один день. Самым тяжелым из них был, наверное, тот, когда мама выходила на работу. По давно заведенному порядку, в этот день отменялись все прогулки, и я должен был находиться дома. Это конечно не касалось обязательных посещений, например тренировки или занятий в школе. Во всех остальных случаях, я проводил время во дворе. Мыслями все же находясь совсем в другом месте. Еще вечером, я рассказал Вике, что не смогу сегодня встретиться с ней. И судя по ее реакции, она тоже очень сожалела об этом. Чтобы занять себя чем-то, взялся за виноградник, который так и стоял незаконченным. Подготовив все материалы, и инструменты взялся за дело.

Работа совсем не спорилась. Руки, были чем-то заняты, а голова думала совсем о другом. Хотелось все бросить и в нарушение всех правил мчаться в старые Сергели. Кое-как пересилив себя, постарался сосредоточиться на работе.

Не сразу, но кое-что начало получаться.

Замерив расстояние от выставленных стоек, до связки со старым навесом, куда я собрался кидать наклонную балку, я затащил на крышу уголок и уложил его на место. Уголок оказался, чуть великоватым, но я решил обрезать его после того, как заварю. Выровняв его, как нужно я вновь спустился вниз и затащив на крышу кабель, заварил лежащий там конец уголка. После, то же самое проделал с нижним концом. Теперь нужно было заняться балкой, которая будет лежать на другом краю навеса. А уж после ее установки, буду крепить остальные. Закинув на крышу еще один уголок, и уложив нижний конец на стойку, задумался. Необходимо было выровнять его по высоте. Хотя бы временно, чтобы приварить к нижнему краю. После долгих мытарств, затащил туда же табурет и несколько кирпичей, постепенно поднимая балку, на нужную высоту. Нужна была дополнительная опора, иначе вся конструкция, получились бы довольно хлипкой. У отца на старом навесе, были несколько опор упирающихся в крышу, поэтому, я решил сделать так же. Отличием было то, что моя конструкция, была сварной, а отцова скрученной на болтах с гайками. Просто в то время, когда он ее возводил, аппарата еще не было. Поэтому мне было несколько проще. Сварив на земле требуемое, я поднял опору наверх и приварил к имеющейся балке. После этого работа пошла несколько веселей. Я сразу бросил поперечный уголок и все остальное, укладывал и приваривал уже к нему.

В обед приехала мама, я как раз к этому времени, почти все завершил. Оставалось лишь убрать инструменты, и покрасить мою конструкцию. В этот раз она была без своего водителя. Оказалось, что Пал Петрович немного приболел, а сегодняшний водитель и сам жил неподалеку, и потому поехал домой.

Мы пообедали вдвоем. Перед отъездом мама, видя мой несколько потерянный вид, обнадежила, что все это ненадолго, осталось совсем немного и я смогу вновь встретиться со своей подругой. Я все прекрасно понимал, поэтому заверил ее, что все будет в порядке. После этого подошла машина, и мама уехала на работу.

После обеда я убрал все инструменты и достав из кладовки старую банку, какой-то краски, развел ее и выкрасил сделанный мною навес. Здесь не нужно было подбирать цвет, а покраска наносилась скорее для того, чтобы виноградник не ржавел.

Остаток дня, я провел, занимаясь своим мотороллером, что-то подкручивал, подмазывал, в общем делал небольшую профилактику, стараясь, чтобы он был всегда на ходу. Закончив с ним, то же самое сделал и с мотоциклом, хотя отец всегда держал его в хорошем состоянии, а все эти отговорки о том, что я что-то поломал, относились скорее, чтобы как-то досадить мне.

Несколько раз за весь день звонила Вика, и мы подолгу зависали на телефоне, обсуждая наши дела. Я даже поставил телефон на окно, чтобы услышать его звонок, если буду в это время далеко от столовой.

К вечеру, вновь подъехала мама, правда совсем ненадолго. Проверила все и, пожелав нам спокойной ночи, поехала обратно, на дежурство.

Следующим днем, была суббота. Поэтому быстро проделав все обязательные движения, и дождавшись маму, я вскочил на мотороллер и умчался на тренировку.

В этот раз тренировка, проходила более спокойно. Нет, мы еще не насытились друг другом, но уже можно сказать привыкли, и потому тренировке отдавалось должное внимание и усердие. К тому же помня о случившимся на реке, просто необходимо было учиться, чтобы уметь постоять за себя.

Поэтому на время занятий я постарался выбросить из головы все посторонние мысли. Хотя они все же иногда пробивали меня. Но видимо мое усердие было понято не совсем, так как нужно, и в какой-то миг, мимо меня прошла хмурая подруга, зыркнув недобрым взглядом. От недоумения и растерянности я даже прекратил разминку и остановившись посмотрел на нее. Не понимая, что именно могло ей не понравиться. Оказалось, что таким был ни один я. Тут же я заметил, как дядя Чен подзывает ее, и они о чем-то разговаривают. Я уже было собрался идти выяснять, что же произошло, когда Вика, вдруг развернулась и виновато улыбаясь, прошла мимо меня, по пути на мгновенье остановившись и тихо произнесла одно единственное слово: «Прости», и тут же продолжила занятия. Я хотел было узнать в чем дело, но подошедший Чен-лаоши, приказал продолжить занятия, мол все улажено, а подробности можно выяснить и после тренировки. Я пожал плечами и взглянул на Вику. Та, смущенно жалобно улыбнулась в ответ, показывая, что все в порядке.

Сегодня мы ограничились только хорошей разминкой. После нее, Чен-лаоши, устроил мне своеобразный экзамен. В него входил и бег, и подтягивание на турнике, и пресс и даже растяжка. Все это я проделывал по его команде, практически без остановки и по нескольку раз. Так например, во время очередного круга, он меня останавливал и я подтянувшись на турнике с десяток раз, продолжал свой забег, на следующем круге, проверялась растяжка, то есть, я садился на шпагат или наоборот поднимал выпрямленную ногу, выполняя шпагат в положении стоя.

Все это продолжалось около получаса. За эти полчаса, я вымотался так, что еле стоял на ногах, но судя по улыбке учителя, экзамен я не провалил. После этого он объявил занятия на сегодня законченными и отправил меня мыться и переодеваться.

Когда я переодетый вышел во двор Чен-лаоши подозвал меня и объявил о своем решении. При этом присутствовала и Вика.

— Со следующего занятия, Саша, ты приступаешь к изучению основ борьбы Тхэквондо. Но это вовсе не означает, что я сразу буду обучать тебя борьбе, нет. Твоим первым учителем будет Виктория. Она обучит тебя основным стойкам, страховкам, научит правильно падать и быстро подниматься. Конечно, всем этим мог бы заняться и я, но на следующей неделе, приезжает мой сын. Поэтому времени, для тренировок, просто не будет. Хотя я, конечно, буду выкраивать немного времени, для проверки того, чему ты успел научиться. Теперь занятия с моим присутствием, временно будут проводиться раз в неделю, по воскресеньям. Остальное время, будешь заниматься и моей дочерью, тем более, что вы хорошо подружились. Место для занятий, можете выбирать сами. То есть там, где вам удобнее. Только, пожалуйста, не задерживайтесь допоздна, а то ведь я тоже волнуюсь за нее. — С улыбкой добавил он, отчего Вика, слегка покраснела. — Поэтому хотелось бы, чтобы вы не просто гуляли, но и занимались спортом. Виктория достаточно подготовлена, чтобы научить всему этому тебя.

— Чем вы хотели сейчас заняться? — спросил он.

— Вообще-то хотели съездить на речку. — Сказала Вика.

— Только вначале, мне нужно заехать домой переодеться — добавил я.

— Вот и прекрасно. Тогда до темноты, постарайтесь вернуться. — Улыбнулся дядя Чен.

Вика радостно рассмеялась и повиснув на шее у отца поцеловала его, а потом быстренько забежала в дом, готовиться к поездке со мной.

Я же попрощавшись с Чен-лаоши, пообещал выполнить все его указания, и вывел мотороллер на улицу, где присев на лавочку, стал дожидаться свою подружку.

Заметив ее появление, я завел мотороллер и оседлал его. Выскочившая из калитки Вика, тут же уселась позади меня и обняв за пояс, положила голову мне на спину. Уже отъезжая, я заметил, ее подружек стоящих неподалеку и во все глаза наблюдающих за нашим отъездом.

Подъехав к своему дому, я спросил у нее, зачем она так делает:

— Ты не представляешь, как они нам завидуют. Особенно мне! — ничуть не смутившись, сказала она. А после добавила. — А вообще мне так просто приятно.

Сейчас, Вика уже не так смущалась, когда встречалась с моей мамой, поэтому пока я переодевался, она уже устроилась за столом, и спокойно о чем-то с ней разговаривала. После того, как я переоделся и вышел в столовую, мама заставила нас пообедать, и отпустила только поле того, как мы вдобавок ко всему попили чай с плюшками. Еще несколько штук она положила мне в сумку, приказав взять с собой. Уже выйдя из дома, увидели сестру, находившуюся во дворе. Та, заметив нас, тут же завела дразнилку: «Тили-тили, тесто, жених и невеста!» Я просто улыбнулся, а Вика повернувшись к ней спросила: «Завидуешь, да?». «Вот еще!» — услышали мы в ответ, и оседлав нашего коня поехали на Чирчик.

Накупавшись, мы сидели рядышком и разговаривали. Так я узнал, что произошло во время тренировок. Оказывается Вика, заметив, что я совсем не обращаю на нее внимания, решила, что я задумал поссориться с ней, или нашел себе другую подружку. Накрутив себя, она бросила занятия и, так взглянув на меня, пошла в дом. Но тут по дороге встретила отца, который объяснил ей, с чем связано мое невнимание. Видимо объяснил достаточно хорошо, раз она ему тут же поверила и еще попросила у меня прощения, когда возвращалась обратно.

— Скажи, ведь он прав?! — спросила она, внимательно взглянув на меня.

В ответ я просто прижал ее к себе, услышав довольное мурчание, как у котенка. Еще я узнал, почему, у Чен-лаоши не будет свободного времени.

Оказывается на следующей неделе, из Китая, возвращается ее старший брат, который закончил там свою стажировку. И так как он уже женат, то будет жить отдельно от них. Снимать квартиру, это несерьезно, тем более, что Ким Чен довольно состоятельный человек. Поэтому решили сделать размен. И уже вроде бы нашли неплохой вариант. В общем, свой дом они меняют на квартиру в Ташкенте для Игоря, так зовут ее брата, и коттедж для дяди Чена и Виктории. Недавно даже ездили смотреть. Оказалось, что коттедж, находится в соседнем от нас квартале. «Будем ехать назад, я тебе покажу» — сказала Вика. «А мама?», — вдруг спросил я.

— А мамы нет. — Сразу загрустив, произнесла Вика. — Она погибла. Девять лет назад.

У нее на глазах появились слезы. Обняв и прижав ее к себе, я прошептал: «Прости!» и как мог, стал успокаивать ее. Вскоре она успокоилась и все же рассказала мне продолжение этой трагической истории. Оказалось, что они ездили к кому-то в гости. Вике было тогда три года, поэтому многие детали, она знает из рассказов отца и брата.

Когда возвращались обратно, то чуть не доехав до одного из перекрестков, встретили какого-то знакомого и остановились поговорить с ним. Разговаривали где-то минут пятнадцать, после попрощавшись и, сев в машину тронулись дальше, но проехав буквально несколько метров, попали в аварию. Из-за угла выскочила пожарная машина и на всей скорости врезалась в их «Москвича», протащив несколько десятков метров по дороге. Из всех кто находился в машине, без единой царапины, оказалась только Вика, которую успели уронить между сидений. Брат сломал руку, отец, сидящий за рулем, получил насколько ссадин и сотрясение мозга. А мама погибла на месте. Она находилась на переднем сиденье рядом с отцом, и основной удар пришелся именно на нее.

— С тех пор отец, больше никогда не садился за руль. — Закончила Вика свой рассказ.

 

28 июня 1970 года

За это время, произошло не так много событий, да и времени, для их записи, почти не было. Я просто откладывал их в памяти, а сегодня все же решил доверить бумаге. Боюсь, что в следующем месяце, мне будет не до этого, и я могу что-то забыть. Правда, изложенные далее события будут происходить не в строго хронологическом порядке. Но большой роли, думаю, это не сыграет. Главное не забыть что-то важное.

Начну я пожалуй с того, что мама, наконец то решилась на защиту кандидатской диссертации. Оказывается, после окончания мединститута, ей сразу предлагали работу на кафедре, но тут появился я, и она ушла работать на скорую помощь, объясняя это сбором материала, и желанием стать практикующим врачом. Как мне кажется, немаловажную часть тут сыграла и зарплата. Материал, все эти годы собирался, я даже несколько раз видел ее за работой с какими-то бумагами, но думал, что это просто какие-то отчеты, так любимые руководством в это время. Да и семья, тоже отнимала не мало времени. В общем, все это с каждым годом откладывалось. Но тут произошел некий перелом, в результате которого мама, вновь взялась за свою работу. От нас ушел отец. Наверное, чтобы немного успокоиться или забыться, мама и взялась за наведение порядка в своей диссертации. Как оказалось это пошло ей на пользу, и совсем недавно она подала ее на рецензию. Одновременно с подачей диссертации ей вновь предложили работу на кафедре онкологии, Ташкентского Медицинского Института. После недолгих раздумий, она согласилась, тем более, что как оказалось в зарплате, а сейчас это, было одним из важнейших факторов, она совсем не теряла. А после защиты должна была быть существенная прибавка. В общем она решилась, и думаю не пожалеет об этом. Правда, начать работу на новом месте, она должна только в августе. Сейчас же она берет отпуск с последующим увольнением, или если получится переводом на другую работу. В прошлой моей жизни, этого так и не произошло. Семья, и постоянные проблемы с отцом, отнимали слишком много времени и сил, и мама так и не смогла найти времени, для себя, проработав всю жизнь на Скорой Помощи.

Наши тренировки, а теперь мы проводим их почти каждый день, мы вначале проводили на стадионе, возле дома, Ким Чена, но несколько раз заметили собирающуюся толпу ее подружек и одноклассников, глазеющих на нас. Ладно бы если это были простые зрители и где нибудь в отдалении, увы, сейчас, когда с нами не было Чен-лаоши, они обнаглели на столько, что собирались возле нас и просто мешали нашим занятиям. Мы пробовали не обращать на них внимания, но это еще больше раззадоривало толпу, поэтому мы решили перенести наши уроки ко мне домой. Чен-лаоши с пониманием отнесся к этому решению и даже переговорил с моей мамой, сказав что это временно. Но мама и так была согласно, ведь мы находились у нее на глазах, что только добавляло спокойствия за нас.

Теперь, каждое утро, после утренней зарядки, я созванивался с Викой и вскоре привозил ее к нам, где мы и проводили вместе большую часть нашего времени, тренируясь, или просто общаясь.

К моему немалому удивлению, к нам присоединилась и Машка. Вначале несколько в стороне от нас, она пыталась копировать наши движения, но после переговоров с Викой, продолжила занятия вместе с нами. Правда, первое время, трудновато было ее поднимать на физзарядку. Она отмахивалась, отбрыкивалась, огрызалась и всеми правдами и неправдами пыталась увильнуть от нее. Но когда с ней серьезно поговорила мама, пообещав запретить занятия с нами, мотивировав это тем, что без предварительной подготовки, тренировки принесут скорее вред, чем пользу. Она, кажется, все же прониклась и теперь, каждое утро мы проводим разминку, уже вдвоем. Правда пока у нее еще не хватает сил, на такие дистанции, что пробегаю я, но ведь и мне приходилось начинать с малого. В общем, пока у нее еще есть на это желание, и она тренируется с удовольствием. Правда по мимо основных разминочных комплексов, она все равно посматривает за нами, и когда ей кажется, что мы не видим, старательно повторяет наши движения. В среду, к нам заезжал Чен-лаоши и заметив сестру, даже похвалил ее, сказав, что в ее возрасте все дается гораздо легче, и разрешил привлекать ее к изучению основ борьбы. Правда, в очень небольших дозах. В ответ мы с Викой, увидели мокрый розовый язычок, в Машкином исполнении. Отчего дружно рассмеялись.

Наконец-то я смог покрасить свой мотороллер. Это произошло еще в прошлое воскресенье. Вечером, когда я вернулся домой, мама предложила мне избавиться от кроликов. Но забивать их было просто жалко. Да и Машка бы грудью встала на их защиту. Поэтому было выбрано компромиссное решение, продать их. Немного раньше, часть кроликов забрал один из ее знакомых. Но тут откуда-то вылезла моя жаба, и я предложил маме, продать их.

— Пусть даже я не получу нормальную цену, но хоть что-то получу?! — Предложил я. — хотя бы на краску хватит и то хорошо, а то даже ездить на таком обшарпанном, как то стыдно.

В общем, мама согласилась. Правда и доставку и продажу их тут же возложила на меня. В начале я думал отвезти их на автобусе, но прикинув, получалось очень неудобно, поэтому посоветовавшись с мамой все же решился на свой транспорт. Это был единственный день когда я пропустил физзарядку. Еще с вечера я приготовил большую коробку, которую привязал к багажнику мотороллера, но так как роликов было больше десятка, то пришлось еще одну устанавливать между ног в мотороллере. Встав, даже немного пораньше обычного, я загрузил кроликов в подготовленные места «для пассажиров» и выехал из дома. Было раннее утро, поэтому движения на дорогах почти не было. Примерно через час, я не очень торопился, все же несколько неудобно ездить с такой поклажей, я доехал до Тезиковки, и заплатив базаркому пятьдесят копеек за место, расположился для продажи. Не могу сказать, что торговля была слишком бойкая, да и опыта у меня, как такового не имеется. И там, где за точно такого же кролика просили пять рублей, я отдавал за четыре, а чаще и за три рубля. Но, так или иначе, к обеду я полностью избавился ото всех. После подсчета выручки, оказалось, что я заработал тридцать семь рублей. Почти пятую часть маминой зарплаты. Немного поразмыслив, я добавил к ним часть своих денег, исходя из средней цены кролика в пять-шесть рублей. В итоге у меня вышло шестьдесят пять. От меня не убудет, а маме помощь. Кроме того купил вожделенную банку краски для мотороллера и маленькую баночку лака, чтобы покрыть мотороллер им после основного слоя. Несколько раз повторил про себя, сумму, которую «заработал» на продаже, чтобы не путаться в рассказе, который от меня несомненно потребуют. И со спокойной душой поехал домой. Правда на обратный путь мне потребовалось, почти столько же времени, как и утром. Но тут сказалось довольно оживленное движение. Если я утром ехал пусть и медленно, по центральной улице, то сейчас, предпочел объехать ее, чтобы не попасть на глаза бдительным ГАИшникам. И затратив, почти час все же добрался до дома. Сказать, что мама была рада, это не сказать ничего. Она тут же подробно расспросила меня о торговле и осталась ею, вполне довольна. Я же принялся за покраску мотороллера.

В первую очередь, с маминой помощью затащил его на козлы, сделанные еще тогда, когда только получил этот подарок. После этого включив насос скважины, тщательно промыл мотороллер, стараясь достать до самых глубоких мест. После того, как он немного подсох прошелся кое где наждачной бумагой, стирая следы ржавчины или отставшей краски, после этого вновь протер его влажной тряпкой. Все блестящие поверхности, и те которые не нужно было красить, аккуратно замазал солидолом. Краска не должна была лечь на него, а после высыхания солидол легко убрать. В общем, вскоре подготовка была завершена. С краскопультом, тоже не было проблемы, оказалось что таковой имеется в инструментах, оставшихся от отца. Промыв его и несколько раз пшикнув налитым в него ацетоном, решил, что этого достаточно. И залив колбу краской приступил к действию.

Не могу сказать, что все получилось идеально, все-таки я не считаю себя специалистом. Но, во всяком случае, гораздо лучше, чем было. Я даже добавил несколько полосок, прорисовав их красной краской найденной в гараже. Расположив их на переднем крыле и округлых боковинах. В итоге и мне и маме, а чуть позже и моей подруге, все это очень понравилось. После покраски, на сиденье мотороллера была натянута баранья шкура с мехом, отчего мотороллер приобрел очень внушительный вид. Некоторые из знакомых заметив мои нововведения, тоже стали обтягивать сидения своих мопедов шкурами, в общем, с моей легкой руки это вошло в моду.

К концу недели мама немного расстроила меня. В один из вечеров, мама предложила мне съездить в пионерский лагерь. Почти на целый месяц, в июле. Честно говоря, я даже расстроился. Если в прошлом году, я ездил туда с удовольствием, то сейчас это не внушало никакой радости. Я попробовал отказаться, но мама привела веские доводы. Было предложено два варианта, или ехать с ней к ее сестре, в Алма-Ату, или пионерский лагерь. В Алма-Ате я уже бывал, ничего интересного там не происходило. Возможно в другое время я бы и согласился, но сейчас… Там я оставался один. Дети моей тетки, маминой сестры уже на много старше меня, потому мне придется просто скучать, пока мы будем там. Конечно, будут кое-какие развлечения, но все равно это совсем не то. Все же в этом смысле, пионерский лагерь намного лучше. Единственное, что меня беспокоило это разлука с моей подругой, боюсь она расстроиться не меньше меня. За сами тренировки я не переживал, в лагере найдется и время и место для их проведения, а вот Вики, я не увижу почти месяц, и это будет самым тяжелым.

На следующий день, когда я подъехал к ее дому, то увидел ее сильно расстроенной. Оказалось, что ее тоже отправляют в пионерский лагерь. И в ее случае это связано с обменом квартир и переездом.

И тут у меня забрезжила небольшая надежда.

— Спроси у папы, в какой лагерь ты поедешь? — осторожно спросил я.

Дело в том, что в Ташкентской области было несколько пионерских лагерей. Это «Ала-Тау» — от энергетиков, «Ак-Таш» — в котором я был в прошлом году, путевку тогда брал отец на своей работе. «Солнечный» — от Минздрава. «Чимган» — от металлургов. А еще «Согдиана», «Дружба», «Радуга», «Конструктор», «Чаткал», «Семург», «Бельдерсай», «Геолог», «Гагарин», «Автомобилист» и это только лагеря которые находятся в Ташкентской области. Но так как и мама, и дядя Чен были врачами, то существовала вероятность, что лагерем, в который нас должны были отправить, наверняка окажется один и тот же.

— «Солнечный», — немного грустно, ответила Вика.

— Значит, будем отдыхать вместе. — Тут же обрадовал я Вику. — Меня тоже отправляют в лагерь и тоже туда.

— Правда?! — С надеждой воскликнула подруга. И обернувшись, увидела отца вышедшего на крыльцо дома.

Через мгновенье, он чуть не был сбит с ног, от бросившейся на него подруги.

— Папка! Ты у меня самый лучший! — Она повисла у него на шее и расцеловала его. — Конечно же, я поеду туда!

Похоже, они сговорились, вспомнил я загадочную улыбку мамы.

 

30 июня 1970 года

Весь вчерашний день мы провели в сборах и хлопотах, поэтому времени на встречу совершенно не оставалось. Лишь несколько раз за день мы поговорили по телефону. Вика, хвасталась новыми покупками, которые были приобретены, для поездки и обещала показать, что-то сногсшибательное.

Сегодня, я проснулся как всегда рано. Думал, что буду первым, но оказалось, что сестра уже ждет меня на выходе и под ее ехидное: «Засоня!». Мы отправились на утреннюю пробежку.

Сделав все необходимые упражнения, я обрадовал ее тем, что теперь целый месяц, ее никто не будет будить и заставлять бегать:

— А меня и так никто не заставляет, — ответила она. — Мне и самой это нравится.

Последнее слово, как обычно осталось за ней.

Мы всей семьей позавтракали, и попрощавшись с сестрой, я в сопровождении мамы подхватив свои вещи, поехал в город. В место, откуда должна была состояться отправка в пионерлагерь.

Когда мы подъехали к месту, оказалось, что там уже собралась огромная толпа народу с детьми разных возрастов. Мы с трудом нашли себе место и пристроились там в ожидании. Вскоре, я заметил свою подружку, которая вглядывалась в толпу, видимо разыскивая меня. Я тут же подбежал к ней и мы за руки вернулись к моей маме. Следом за нами подошел и ее отец. Примерно через полчаса, объявили общее построение, пока без вещей, для того, чтобы распределить детей по отрядам.

Но как это обычно бывает, никто вещей не оставил, разве что толпа стала более компактной, за счет того, что взрослые остались чуть в стороне. Вика, находилась возле меня, не отставая ни на шаг.

Вначале прозвучала ее фамилия:

— Виктория Ким — третий отряд.

Она с некоторым сожалением оторвалась от меня и прошла на указанное место. Чуть позже вызвали меня:

— Александр Матвеев — четвертый отряд.

В некотором недоумении я прошел на указанное место. Немного позже выяснилось, что детей нашего возраста оказалось слишком много и поэтому нас разделили на два отряда. Когда распределение закончилось, и мы вновь оказались возле родителей для прощания, я увидел Вику, в слезах стоящую возле отца.

— Никуда я не поеду! — плача говорила она. — Ты обещал, что мы будем вместе отдыхать, а получается отдельно.

Честно говоря, у меня было похожее настроение.

Отец, как мог уговаривал ее, но доводы были бесполезны. Он попробовал обратиться к моей маме, но и здесь ничего не вышло. Тогда он сказав подождать его, куда-то отошел. Он отсутствовал минут двадцать, наверное именно из-за этого был немного отложен отъезд, хотя автобусы, предназначенные для этого уже находились на месте.

Наконец он вернулся к нам.

— Я все уладил. — Произнес он. — Даже не нужно было никого менять. Оказывается четвертый отряд, немного неполный и Виктория теперь числится за ним. Так что не плачь. Все будет хорошо!

В ответ подружка повисла у него на шее, а сырости стало ничуть не меньше. Похоже, этот жест в ее исполнении, практикуется очень давно. Во всяком случае, я заметил, что дядя Чен очень доволен, таким проявлениям чувств.

Наконец была подана команда, рассаживаться по автобусам. Мы еще раз попрощались с родителями, и подхватив свои вещи пошли на посадку. Большая часть вещей была сложена в багажное отделение, у Вики остался с собою только небольшой рюкзачок. С едой на дорогу, как пояснила она. У меня тоже имелась сумка, но мы по обоюдному согласию уложили ее содержимое в Викин рюкзак, который теперь нес я. Заняв места в автобусе, мы приготовились к поездке. Тут была проведена повторная перекличка. И в конце ее была названа Викина фамилия, с объявлением, что она переведена в наш отряд. Услышав это, подружка отозвалась и с довольной улыбкой прижалась ко мне еще сильнее.

Ехать оказалось довольно далеко. Если вначале пути еще раздавались веселые крики, шум, то позже он стих. Многие ребята, или тихо переговаривались между собой или подремывали, поудобнее устроившись на сидениях.

Вика тоже довольно быстро затихла. Положив руку мне на пояс и устроившись головой у меня на груди, мирно посапывала, не обращая внимания ни на кого. Пионервожатая, проходившая между рядами, успокаивая особо буйных даже чуть улыбнулась, увидев такую идиллию. И все же была несколько недовольна. Ведь подобные отношения не приветствовались в нашем возрасте, а тем более в лагере. Я, чтобы пресечь возможные пересуды, тихо сказал пионервожатой, что Вика моя двоюродная сестра. Та облегченно махнула рекой. Такие отношения между родственниками вполне дозволялись. Хотя и выставлять их напоказ тоже не следовало. Но об этом, мы поговорим с Викой, немного позже.

Из-за задержки, происшедшей до отъезда, а может, так и было запланировано, но в лагерь мы попали ближе к вечеру. Нас расселили по отрядным коттеджам, выдали постельное белье и коротко рассказали о распорядке дня. Чуть позже, мы все вместе, по-отрядно пошли на ужин. Из-за позднего приезда, рассмотреть лагерь как следует не удалось, но это не страшно. Впереди у нас еще целых три недели.

Нашему отряду достался красивый большой двухэтажный дом, стоящий на склоне горы и выкрашенный в нежно-зеленый цвет. Если не приглядываться, то среди деревьев окружающих его, он был почти незаметен.

Всего в лагере, оказалось десять отрядов по двадцать пять-тридцать человек. У каждого из отрядов был свой дом, и свой цвет. На первом этаже, разделенным на две равные половины находились спальни для девочек и мальчиков. Второй этаж был отдан под жилье пионервожатых и различные кружки. Имелся небольшой зал, куда могли поместиться все дети отряда, там стоял большой цветной телевизор, но как нас позже предупредили, показывал он очень плохо. Было много помех из-за удаленности от города и гор, окружающих лагерь. Еще на первом этаже находились несколько душевых и раздевалка. Правда уже без разделения полов. Просто предполагалась очередность помывки. Возле дома, в отдельном небольшом помещении располагался туалет.

Возле каждого отрядного дома имелась небольшая площадка, от которой вниз спускалась причудливо изогнутая аллея, попадая на центральную улицу лагеря, которая вела в общую для всех столовую, на стадион, в летний кинотеатр, медпункт, бассейн с большим пляжем, домик дирекции пионерлагеря и клуб. В общем, все было организовано на самом высоком уровне. Возле лагеря протекала горная река, но купаться в ней было невозможно из-за очень холодной воды и сильного течения.

Единственное, что меня немного смутило, это распорядок дня. Привожу его полностью.

8.30 — подъем

8.40 — утренняя зарядка

9.00 — умывание

9.15 — завтрак

9.30 — отрядные огоньки

9.45 — уборка корпусов и территории

10.00 — спортивный час

11.00 — занятия в кружках, игры на воздухе, купание

13.30 — обед

14.00 — тихий час

16.00 — подъем

16.30 — полдник

16.45 — занятия в кружках, спортивные игры, прогулки

19.30 — ужин

20.00 — отрядные и общелагерные мероприятия

22.00 — отбой

Дело в том, что я, и Вика, привыкли жить несколько по другому распорядку. Например, у меня, подъем всегда происходил не позже половины седьмого, и примерно полтора часа, после него я занимался физзарядкой. Причем не общепринятым, а своим собственным комплексом, данным мне учителем. Здесь же дается на физзарядку, всего двадцать минут! Что можно сделать за это время?! Все остальное, меня вроде бы устраивало. Правда, немного непривычным было наличие тихого часа. Спать днем? По-моему, это какое-то извращение. Хотя раньше еще год назад, меня бы это вполне устроило. Нужно будет подойти к вожатой и прояснить некоторые вопросы. Думаю, что нам не будут сильно препятствовать. Правда, сегодня это сделать не удалось. Поэтому переговорив перед сном с подругой, мы решили пока не предупреждать воспитателей. После если будут проблемы, тогда и решим этот вопрос.

 

1 — 21 июля 1970 года. Пионерлагерь «Солнечный»

Последнее время, я привык подниматься без будильника. Видимо постоянный подъем в одно и то же время, выработал у меня привычку к этому. У подруги же были часы, привезенные братом из Китая, там был встроенный будильник, который скорее вибрировал, чем издавал какой-то звук, но и этого было вполне достаточно.

В половине седьмого, я уже успев умыться и заправить постель находился у входа в коттедж. Через пару минут появилась Вика, одетая, так же как и я в короткие шорты, футболку и кеды. И мы побежали.

Спустившись по аллее вниз, выбежали на центральную улицу лагеря и пробежав по ней около пятидесяти шагов, попали на стадион. Стадион, был вполне обычным. Футбольное поле, местами заросшее травой и беговая дорожка метров на шестьсот вокруг него. С одной стороны, поля находилась небольшая трибуна, а возле дальних ворот имелась площадка с брусьями, турниками, песчаной ямой для прыжков. В общем, обычный набор школьных стадионов.

Пробежав три круга вокруг футбольного поля, мы начали разминку, на которую у нас обычно уходило от сорока минут до часа.

В принципе, если проводить нашу зарядку именно в это время, то мы вполне сможем уложиться в расписание. Но сегодня, мы немного не успели. После обычной разминки, оставалось еще около получаса, и Вика предложила мне провести комплекс Тай-цзи-цюань, только не двадцать четыре, а восемьдесят пять форм. Мы совсем недавно освоили его, и была необходимость в оттачивании движений комплекса. Правда на него затрачивается гораздо больше времени, но нас охватил азарт, и мы все же решились на него.

Встав в нескольких шагах, напротив, чтобы видеть, друг друга, так лучше усваиваются занятия и исправляются ошибки. Мы вошли в легкий транс и начали комплекс.

Со стороны, это просто неописуемое действо. Синхронные, зеркально повторяющие друг друга движения, наклоны, повороты, взмахи руками и ногами, короткие прыжки и приседания. Как-то раз, когда мы только осваивали его, Чен-лаоши записал наши действия на кинокамеру, а после проявки показал нам. Все это напоминает, какой-то таинственный танец, очень завораживающий и прекрасный. Сейчас он уже получался гораздо лучше, чем в первые дни. А кроме того, он заряжал тебя энергией на целый день. И вместе с тем, считался боевым комплексом. Дело только в скорости исполнения. Но если в совершенстве, до которого нам, увы, еще очень далеко, исполнить его на большой скорости, то сразу становится понятно, что это именно боевое искусство. Плавные движения превращаются в резкие удары, наклоны и приседания в подсечки и перекаты. И завораживающий еще мгновение назад танец, превращается в оружие, способное остановить противника.

Закончив комплекс, мы выполнили завершающий поклон друг другу и повернулись, чтобы возвратиться в отряд. И тут заметили, что стадион весь заполнен детьми и взрослыми, стоящими на краю поля и наблюдающими за нами. Вика взглянула на часы и показала их мне.

— Кажется, мы немного опоздали. — Произнесла она. На часах было 8:45.

Вообще-то мы надеялись закончить раньше, но взявшись исполнять — восемьдесят пять форм, не уследили за временем. А пришедшие на утреннюю зарядку, стали зрителями забыв обо всем. Включая кем-то вызванного директора.

В общем, из-за нашего выступления, утренняя зарядка была можно сказать сорвана. И после завтрака мы предстали перед «грозные очи» директора лагеря.

После нескольких минут нотаций и замечаний, за сорванное мероприятие, директор все же пошел нам на встречу, и разрешил занятия по своей программе, только попросил перенести их со стадиона в спорт городок, который оказывается, имелся за трибунами. Мы конечно с радостью согласились с ним, но это было еще не все:

— С вас выступление, на празднике, посвященному дню лагеря. — Произнес он на прощание. Оказывается, есть и такое мероприятие.

Я попробовал было выторговать у него тихий час, для проведения тренировок, но он отказал, Сказав, что расписание нарушать нельзя. Он и так уже нарушил его разрешив нам ранний подъем.

— Но с одиннадцати и до обеда, и с шестнадцати сорока пяти до ужина, времени у вас будет вполне достаточно. Тогда и занимайтесь.

На этом мы и расстались. Хорошо, что при этом присутствовал пионервожатый нашего отряда и старший пионервожатый лагеря. Теперь они были в курсе, и не собирались в этом чинить нам препятствия.

Так начались дни нашего отдыха. Мы купались, загорали, играли со сверстниками в различные игры, тренировались. А самое главное, мы постоянно находились рядом, расставаясь лишь на часы сна. В самом начале, некоторые ребята пытались подружиться с Викой. Она никому не отказывала в дружбе, но при этом, рядом всегда находился я. Кто-то попытался возмутиться такой помехе, но иона твердо сказала:

— Это, мой Сашка, и больше мне никто не нужен.

Я же постоянно находился рядом с ней, не обращая внимания ни на кого другого, поэтому мне было, немного проще. Однажды меня как-то собирались побить, видимо из ревности. И подговорив несколько пацанов, пришли на спортгородок, где мы с Викой в этот момент отрабатывали спарринг. Увидев наш бой, ребята на мгновенье застыли, а спустя минуту превратились в яростных болельщиков. Но вопросов о драке, больше не возникало. Все прекрасно поняли, что здесь, в лагере, соперников для нас нет. Возможно есть друзья, возможно враги, но никак не соперники.

С некоторых пор, мы с Викой начали отрабатывать и приемы Айкидо. Она меня учила своему виду борьбы, я показывал ей приемы того, чем сам когда-то владел в совершенстве.

Конечно для спортивных состязаний это не подойдет, да и мы не чувствовали себя спортсменами. Скорее все это делалось лишь для того, чтобы быть уверенным в себе, в своих силах. Уметь защитить себя и своего товарища, или подругу, когда это понадобится.

В итоге, у нас начал получаться какой-то смешанный стиль, состоящий из приемов, совершенно разных школ. Но со стороны это смотрелось очень даже грозно.

Кроме того, мы занимались подготовкой номера, который попросил нас сделать директор лагеря к празднику. Первым делом мы зарылись в неплохую фонотеку, имеющуюся здесь, чтобы подобрать соответствующую нашему выступлению, композицию. После долгих поисков, наконец, была отобрана наиболее подходящая. Этой композицией оказалась увертюра к балету «Лебединое озеро» Петра Чайковского. Единственное сожаление, которое я высказал нашему директору, который принимал активное участие в поисках, это то, что услышать эту увертюру, исполненную на электрооргане. Все же в исполнении симфонического оркестра, она звучала несколько медленно.

— Услышать то можно, осталось найти того, кто ее сыграет. — Вздохнул директор.

— А, что, есть на чем?! — тут же сориентировался я.

Оказалось, что в нашем пионерлагере, имеется неплохой набор электроинструментов. Одно время даже практиковалось создание Вокально-Инструментального Ансамбля, но так ничего и не получилось. Просто за те три недели, что длится смена, невозможно организовать хоть какой-то репертуар. Поэтому, с прошлого года, инструменты пылятся без дела.

— А магнитофон есть? — спросил я. И тут же хлопнул себя по лбу. — Что-то я совсем заработался. Ведь только что записи слушали.

— И магнитофон, и проигрыватели, у нас очень богатый выбор всего, ведь лагерь относится к Минздраву, а они обеспечивают нас всем и даже сверх того.

— А, Сашка, мог бы и сыграть. — Вика вставила свои пять копеек.

— Правда? — директор изумленно посмотрел на меня.

— Наверное да, просто я учился играть на пианино, а электроорган это немного другое. Но если пару дней потренироваться, думаю, что смогу.

— А ну, пойдем! — тут же сказал директор, и мы вышли из фонотеки.

— Стоп! — вдруг произнес я, посмотрев на подругу, в короткой юбочке и футболке. — Вик, ты не могла бы переодеться?

— Зачем? — Удивленно спросила она.

— Я, конечно, представляю, все движения Тай-цзи-цюань, но все же будет легче, если я буду их видеть, ты могла бы мне в этом помочь. Я буду играть, и подстраиваться под твой «танец». Так будет проще подобрать мелодию.

Подруга оглядела себя, потом подняла на меня взгляд, как будто хотела спросить, и что ты там не видел? Но тут ее взгляд упал на директора, стоящего возле меня. Она покраснела и со словами:

— Я быстро! — умчалась в отрядный коттедж.

Честно говоря, я рассчитывал на худшее. Но к моему удивлению, в подсобке, расположенной возле сцены, оказался почти новый «Перле» Рижской фабрики музыкальных инструментов. Для своего времени это был довольно неплохой электроорган. С множеством звуков, имитирующих различные инструменты. А что больше всего меня поразило, в нем был встроенный блок с имитацией барабанов. Конечно, их звучание было очень стандартным, всего несколько мелодий, но даже это было очень круто. Мы вместе с директором вынесли его на сцену, подключили к усилителю и колонке, и я сел за клавиши.

Первыми звуками, были раздавшимися из колонок, были звуки гаммы. Нужно было определить общее звучание инструмента. Немного подстроив тембры и убрав излишнюю громкость, я для начала, попробовал сыграть одну из композиций. Это была «Такката» Когда нибудь Поль Мариа исполнит, а может уже и исполняет ее.

Директор лагеря, присевший на первый ряд, и еще минуту назад скептически смотревший на меня, вдруг вздохнул, и даже прикрыл глаза, вслушиваясь в нее.

— Честно говоря, я ожидал, что-то вроде собачьего вальса, ну может что-то более приличное. Но сейчас, у меня отпали все сомнения. — Произнес он.

В этот момент, в клуб вошла подруга, и я тот час позвал ее на сцену.

— Я сейчас буду пробовать композиции, а после моего кивка, начинай «24 формы». Если мне, что-то не понравится, или мелодия не подойдет, то попробуем другую. Хорошо?

— Да, Саш. — ответила Вика и встав напротив меня, чтобы я видел ее движения, замерла в в форме готовности.

Немного подумав, я нашел нужные звуки ударника и приготовил его, оставалось в нужный момент нажать кнопку.

Включив флейту, я начал вступление. В зале зазвучала мелодия из мультфильма «Тихо падал прошлогодний снег». Может не совсем к месту, все же на дворе лето, но кто его, когда нибудь слышал, кроме меня. Кивнул Вике и она начала движения комплекса. Вначале было в общем неплохо, но чуть позже, движения, которые она выполняла, немного не подходили к этой мелодии, и я остановил игру.

— Это не то. — Сказал я и Вика вновь встала в начальную форму.

Увертюра, найденная нами в фонотеке, сыгранная даже немного иначе, тоже не совсем подходила к нашему выступлению. Я перебрал еще около пяти композиций, но все они, чем-то не нравились мне. Или не совсем подходили к этому комплексу, или скорость, немного не соответствовала ему. В общем пока, я ничего не нашел. Директор же сидя на первом ряду, совсем не вмешивался, лишь внимательно прислушиваясь к моей игре, и о чем-то думая про себя.

— Давайте немного прервемся, попросил я, а то Вика уже устала. — Сказал я. — А я пока подумаю, что еще можно подобрать.

Подружка опустилась на стул и посмотрела на меня.

— А если, Лунную Сонату? — спросила она. — Ведь ты сам говорил, что выполняешь этот комплекс именно под нее.

— Не знаю. Мне кажется, она будет несколько мрачновата для этого праздника.

— Ты сыграй, а мы послушаем, и решим — произнес директор.

— Хорошо. Только учтите, то что я буду играть не совсем то произведение, к которое вы возможно слышали. Это скорее современная обработка этой композиции.

Немного изменив настройки органа, я начал играть. Я почти не смотрел, на движения, исполняемые подругой, отдавшись звучанию музыки, но даже в том, что я видел, мне почувствовалась, какая-то неправильность. Возможно, прокручивая эту композицию в голове, мне и казалось, что она идеально подходит к тай-цзи-цюань. Но видя и слыша это в живую, получалось совсем не так. Поэтому, закончив ее я надолго замолчал. Подняв глаза, увидел, что на меня смотрят в четыре глаза, ожидая мое заключение. Но хотя и понял, что им это понравилось решился все же сказать:

— Нет. Это не то… А что если… — я на мгновение замолчал. — Давай попробуем еще раз. Только мелодия будет немного другая.

Вика вздохнула, но покорно приняла начальную форму. Было заметно, что она сильно устала, и вместе с тем ей было интересно, что же такое я придумал на этот раз. Директор тоже обреченно вздохнул и приготовился слушать новую композицию.

Это вновь была «Лунная соната», только в несколько другой обработке. Каюсь. Эта обработка принадлежала лично мне, хотя до сих пор я ее и не исполнял в этой реальности. От лунной сонаты там осталось немного, только несколько кусков, обозначающих тему. Все остальное только отдаленно напоминало это произведение, но тем не менее оказалось, что именно она идеально подходила, пол исполнение комплекса.

— Да, это именно то, что нужно! — почти в один голос произнесли все мы, и заулыбались.

— Осталось только записать ее на магнитофон. — Вынес я свой вердикт.

— Ну, это не сложно я думаю. — произнес директор. — Слушай, а ты не мог бы предложить для праздника, какую нибудь детскую песню? А то я смотрю, у тебя одна классика в репертуаре.

— Ну почему же классика, у меня много чего есть, это просто сегодня так получилось. А песню… Вы знаете, пожалуй, есть такая песня. Только ее нужно исполнять в несколько голосов. Лучше звучать будет.

— А сам сможешь напеть?

— Попробую. Но из меня певец не очень, сразу предупрежу. И запел.

Судя по сияющим глазам моих зрителей, это было именно то, что нужно. Вика даже захлопала в ладоши, когда я закончил песенку. Директор тоже был очень доволен.

Чуть позже, когда мы уже выходили из клуба, он попросил записать ему слова, песни.

— А уж исполнителей мы найдем! Триста человек в лагере, любого выбирай! — уверенно произнес он.

 

Июль. Пионерлагерь «Солнечный»

Следующий день, был посвящен, вначале записи, а после подбору исполнителей, для детской песни. И как обычно случается, все это было возложено на того, кто предложил. То есть на меня. Я попробовал было увильнуть, но директор был непреклонен.

— Ну кого я еще найду? Сам подумай! — говорил он, — ведь ты аккомпанируешь, ты знаешь как должна звучать твоя песня, значит тебе и руководить всем этим.

— Но это не моя песня! Давайте я запишу музыку на магнитофон, и можно будет хотя бы разучить ее без меня.

— Так и сделай! Я ведь не заставляю тебя постоянно находиться там, но подобрать исполнителей, лучше все же тебе. А после можно будет и перепоручить репетиции кому-то другому.

— И как же мне их искать? Бегать по лагерю и всех упрашивать, что-то спеть?

— Зачем? Уж это-то мы сейчас организуем, нет проблем!

Мы прошли в радиорубку и директор, взяв в руки микрофон, произнес:

— Всем внимание! Кто желает стать исполнителем новой песни, просьба к семнадцати часам, подойти в клуб для прослушивания.

Вот все, сказал директор, отключив микрофон.

— И вы думаете, кто-то придет? — скептически спросил я.

— Замучаешься отказывать! Ведь как я понял тебе немного исполнителей нужно?

— Четыре-пять человек, не больше.

— Вот и я про то же. Ладно, вот тебе ключи от клуба, занимайтесь. И на обед не опаздывайте. Распорядок нужно соблюдать!

— Ну и, что же нам делать? — спросил я у своей подруги, когда мы остались одни.

— Что нибудь придумаем, — пожала плечами Вика.

К четырем часам, у клуба собрался, наверное, весь лагерь. Не явились только самые хулиганистые, и те кто отказывался от любых добровольных мероприятий. Не ожидав такого, мы с Викой попытались пробиться к дверям, но не тут то было. На любые мои доводы, был один и тот же ответ:

— Становись в очередь!

Я пытался сказать, что именно я буду проводить отбор, гремел ключами, показывая, что только я смогу открыть дверь. Ничего не помогало. Плюнув на все, мы отошли в сторону, и присели на скамейку неподалеку от входа. А толпа все прибывала. Видимо это, наконец, было кем-то замечено, и появившиеся вожатые, попытались навести, хоть какой-то порядок. Но и после этого, до двери меня так и не допустили. К счастью вскоре появился директор. Заметив нас, он подошел поближе и спросил в чем дело.

— Не пускают. — Ответил я. И, изображая чукчу из анекдота, добавил. — Живая очередь, аднака. Боюсь, что вас тоже не пустят. Все настроены очень решительно. А вы представляете, как мне теперь отказывать большинству из них? Да меня ночью просто придушат за такое!

— Да уж. Надо что-то делать. — Задумался директор.

— Может, вы дадите мне какого нибудь вожатого в помощь? Отбирать буду я, а отказывать он. А что тут еще придумаешь? Ну по обижаются на него немного и забудут, работа у него такая. Или, стоп. У нас же есть в лагере музыкальный руководитель, пусть он поучаствует в этом, уж на него точно никто не будет обижаться.

— Правильно! Так и сделаем. — Директор остановил какого-то мальчишку и попросил его сбегать и срочно пригласить к клубу музыкального руководителя.

Музруком, оказалась молодая девушка лет двадцати, наверное, учащаяся музыкального училища. Переговорив с нею, он подвел ее ко мне, сказав:

— В общем, отбирать будете вместе, но так как песня его, — он указал на меня. — То решающее слово за ним. Но отказывать придется тебе.

— А почему мне? — удивленно спросила она.

— А ты подумай. — Ответил он. — В общем, я решил, что так будет лучше. Нужно всего пять человек.

— Желательно трех девочек и двух мальчиков. Или два и два. Но не больше пяти.

— Могли просто ко мне обратиться, я бы могла предложить кандидатуры.

— Ну не додумались — Вздохнул директор, — что ж теперь.

Решив эти вопросы, мы пробились к дверям и вошли в клуб. После того, как мы прошли на сцену, разрешили вожатому, стоящему в дверях запускать детей, и рассаживать их по местам. И тут мне в голову пришла идея. Отозвав в сторонку Ольгу Ивановну, так звали музыкального руководителя, и директора, который еще не успел спуститься со сцены, я спросил:

— Арслан Исламович, скажите, а у вас случайно призов каких нибудь нет?

— Вообще-то есть, а что?

— А давайте прямо сейчас устроим конкурс, например на лучшее исполнение детской песни. А уже по итогам и отберем участников.

— А музыка?

— Ну, что мы с Ольгой Ивановной подыграть не сможем? Думаю это не проблема. — Девушка несколько изумленно взглянула на меня и директора.

— Да умеет он, умеет играть и очень хорошо! А, что очень даже неплохо придумал! Я, за! — сказал директор. Ольга Ивановна просто пожала плечами. А на лице у моей подруги прочно прописалась мечтательная улыбка.

— Тогда, наверное, вам и объявлять. — Предложил я.

— Ну, ты змей! Как вывернулся! — С деланной досадой произнес он, и улыбнулся. — Но я хитрее. Объявлять будем все вместе.

Мы подошли к микрофону и директор, подняв руку, попросил тишины в зале.

— Мы, тут посоветовались. — Начал он. — И решили провести конкурс, на лучшее исполнение детской песни.

— Что-то вроде «Песни года» — вставил я. — И назовем его…

— «Песня Солнечных Гор» — добавила Ольга Ивановна.

— Выступать приглашаем по три человека от каждого отряда, вы наверное уже сами знаете, кто из вас лучше всех поет? — Продолжила Вика. Мы немного удивленно взглянули на нее. — Конечно хотелось бы услышать всех вас, но боюсь лагерная смена, закончится гораздо раньше.

— Лучшие исполнители будут отмечены призами и ценными подарками. — Произнес директор.

— А самые лучшие, выступят на день лагеря с новой песней, написанной специально для вас. — Сказала Вика.

— В жюри конкурс входят наш музыкальный руководитель Ольга Ивановна, Старший пионервожатый нашего лагеря Игорь Валентинович, просим пройти его на сцену. Пионеры четвертого отряда Матвеев Александр и Ким Виктория, вы все их, наверное, знаете. — Он показал на нас, — И я, директор пионерского лагеря.

— Порядок будет следующим. — Сориентировался присоединившийся к нам Игорь Валентинович. — Сейчас вам дается пять минут, чтобы выбрать тех, кто будет здесь выступать. После этого прошу всех выступающих, занять места в первом ряду. Оттуда гораздо легче вам будет выходить на сцену.

— Если песни будут повторяться, то ничего страшного. Главное петь от души! — продолжила Ольга Ивановна. — Это могут быть детские или пионерские песни, песни из мультфильмов, в общем, все, что вы знаете и любите!

— После того, как мы выслушаем всех выступающих, жюри объявят победителей. — Завершил наше объявление директор. — А сейчас у вас пять минут, пока ваши аккомпаниаторы готовят инструменты, ведь петь под музыку, гораздо приятнее!

В зале поднялся небольшой гул, а Ольга Ивановна подошла к пианино.

— Может лучше орган? — спросил я. — Он все же громче. Да и по звучанию лучше.

— Я ни разу не играла на нем. — Задумчиво произнесла она.

— Давайте, тогда я начну, а вы если, что продолжите. — Предложил я. — Настройки я установлю, а все остальное, то же самое, как на пианино. Педаль, выполняет ту же роль, что и левая на вашем инструменте.

— Ну, хорошо. — Согласилась она.

За это время, на сцене появился стол, за который расселись участники жюри. Когда пять минут подошли к концу, и участники заняли первый ряд, я на органе исполнил мелодию гимна «Песни года», а подошедшая к микрофону Ольга Ивановна, удивленно взглянула на меня, услышав её, и объявила о начале конкурса.

Спонтанно организованный конкурс, прошел на удивление хорошо и весело. Выступающие по очереди выходили на сцену и говорили, какую песню они будут исполнять. А Ольга Ивановна, или позже сменившая ее Вика объявляли название песни через микрофон. За это время, я или Ольга Ивановна успевали подготовиться к исполнению композиции.

Оказывается микрофон, был подключен к общей трансляции, и все что происходило здесь, было слышно на весь пионерский лагерь. Вскоре после начала концерта, в клуб робкими струйками, стянулись все отдыхающие и вожатые. И клуб оказался забитым почти до отказа. Многие стояли в проходах, но не из-за того, что не хватало мест, а скорее, чтобы не создавать шума пробираясь между рядами, но никто и не думал уходить отсюда. Всем было интересно и весело. Дети от души болели за своих исполнителей, и аплодировали понравившимся песням. Ближе к ужину, директор объявил перерыв, с обещанием продолжить конкурс после ужина. Разговоры о конкурсе, продолжались даже в столовой. Все старались побыстрее перекусить, чтобы успеть занять места в клубе.

Судя по довольному виду директора, мероприятие удалось, хотя его и не было в плане.

Конкурс продолжался еще около двух часов и завершился только к отбою. Победителей, было решено назвать на следующий день, когда будут подсчитаны голоса жюри.

А закончился наш концерт тем, что все участники вышли на сцену и хором спели «Гимн Песни Года» все ее прекрасно знали и любили.

После этого все разошлись по своим отрядам, обсуждая увиденное.

На следующий день состоялась торжественная линейка, на которой были объявлены победители конкура. — Первое место, заняла Каримова Зульфия с «Песенкой о лете» из мультфильма «Дед Мороз и лето» — объявил директор пионерского лагеря. — Ей вручается почетная грамота от пионерской дружины нашего лагеря и приз фарфоровая статуэтка «Серебряный олень».

Под громкие аплодисменты, девочка выходит из строя и старший пионервожатый вручает ей приз. Директор продолжает:

— Второе место мы решили присудить Матковскому Сергею за исполнение песни из мультфильма «Бременские музыканты» ему вручается почетная грамота. Третье место заняла Новикова Наташа за песню «Дважды два — четыре», она тоже награждается почетной грамотой. Кроме того победители нашего конкурса приглашаются на репетицию новой песни, которая прозвучит на празднике, посвященному дню пионерского лагеря.

Линейка дружно аплодирует победителям, и они встают обратно в строй. Подождав пока эмоции, немного утихнут директор продолжает.

— Но это еще не все! За идею и огромную помощь в организации конкурса «Песни солнечных гор», который надеюсь, станет у нас традиционным. Почетной грамотой, от дирекции пионерского лагеря и наручными часами «Полет», награждается Матвеев Александр.

Честно говоря, я не ожидал ничего подобного. Ведь все это было сделано только для того, чтобы найти исполнителей, для песни предложенной мною. Хотя все получилось очень даже неплохо.

Меня тут же вытолкали из строя, и я несколько смущенно вышел к трибуне. Директор сам спустился ко мне и пожав руку, вручил грамоту и часы в прозрачном пластиковом футляре.

Когда я, вернулся на свое место, и часы и грамота, тут же пошли по рукам. Всем хотелось рассмотреть врученный мне приз.

Оказывается в музыкальных училищах, дают совсем неплохую подготовку. Достаточно мне было несколько раз сыграть песенку, которую я предложил, как Ольга, она попросили называть ее именно так, тут же подхватила мелодию, и спустя несколько минут вполне уверенно играла ее. Договорившись с ней, в присутствии директора, что репетиции будет проводить именно она, потому что, нам тоже было нужно готовить свое выступление, и вручив будущим исполнителям текст песни, который они тут же размножили, каждый себе. Мы с Викой удалились на спортплощадку, пообещав иногда заглядывать к ним на репетиции.

От души, позанимавшись там и после этого искупавшись в бассейне, пообедав и даже вздремнув, мы пошли в клуб, чтобы сделать запись моей композиции, для нашего выступления. Увы, место было занято. В это время как раз проводилась репетиция песни. Правда звучала она почему-то немного не так как я того хотел. Возможно мое присутствие, действительно было необходимо здесь. Я, поднявшись на сцену, подошел к Ольге и попросил ее на минутку в сторонку, чтобы решить некоторые вопросы по исполнению. Не вслух же ее критиковать перед детьми. К сожалению, мои уговоры не принесли никакого результата. Она была твердо уверена, что эту песню нужно исполнять именно в таком темпе, и именно так как она ее видит.

— От этого песня становится только мелодичнее, и лучше звучит. — Отрезала она все мои доводы.

— Может и так. — Подумав, согласился я. Ведь я не стал присваивать себе авторство, а раз так, то какая мне разница, как будет исполнена эта песня. Хотя конечно немного обидно за испорченную композицию. Что ж будет впредь наука. Хочешь сделать хорошо — делай сам.

— Ольга, а когда вы закончите репетицию? — спросил я.

— А, что ты хотел?

— Мне нужно сделать запись для своего выступления.

Немного подумав, Ольга сказала, что через полчаса, она отпустит ребят.

— Хорошо, тогда мы подойдем, чуть позже. — Сказал я.

Примерно через полчаса, мы вновь вошли в клуб. На сцене одиноко скучала Ольга, видимо дожидаясь нас. Включив аппаратуру для записи, я настроил орган и сыграл сочиненную мною импровизацию, на тему Лунной сонаты. Во время игры, я подумал, что можно кое-что изменить, и закончив играть, не выключая магнитофона решил исполнить второй чуть измененный вариант чтобы записать и его, а потом из двух выбрать наилучший, когда вмешалась Ольга.

— Ты не правильно исполняешь эту композицию. Нужно играть совершенно по-другому. — Безапелляционно сказала она. — У тебя слишком высокий темп, и эти грубые, тембры, которые портят всю мелодию.

Внимательно взглянув на нее, я подумал, что пора ставить ее на место, иначе потом будет еще хуже. То ли он взревновала к моей игре, то ли, что-то еще но, похоже, она решила, что может указывать мне, как играть, мою же композицию. Это меня жутко взбесило. Но я все же попробовал решить дело миром.

— Мне нужна именно эта скорость, а тембры, присутствующие в этой композиции придают ей именно тот настрой, которого я и добивался. — Произнес я.

— Что ты понимаешь в музыке, мальчик? — а вот этот тон, мне уже совсем не понравился. — Давай, я покажу тебе как нужно!

Она попробовала занять мое место, отодвигая меня от электрооргана, и садясь на стул.

— Ноты есть?

Видя такое дело, я перешел на официальный тон, стараясь говорить почтительно, но твердо, чтобы после, ко мне не было претензий.

— Нот нет. Это МОЯ композиция, Ольга Ивановна. Я ее автор. И играть ее будут именно так как нужно мне! Или не будут играть вообще.

— Не говори глупости, мальчик! — она уже откровенно издевалась надо мной. — Если ты сыграл несколько детских песенок на вчерашней вечеринке, то это вовсе не означает, что научился играть! А уж до композитора, тебе как до луны.

— Вы, что добиваетесь, Ольга Ивановна? — я уже еле сдерживал себя от ярости. — Если испортили одну песню, что я вам дал, то можно портить и остальное? Но ладно она. Там другой автор и потому я не лезу в исполнение, но здесь я хозяин этой мелодии.

— Ты о себе слишком много возомнил, пионэр — она с издевкой, произнесла это слово. — Пока я, здесь музыкальный руководитель, а не ты. И именно ты будешь исполнять мои указания. Или пошел вон отсюда.

Усмехнувшись, я подхватил свою подругу и мы, молча вышли из зала. Я не собирался никому жаловаться, что-то добиваться, зачем? Если им не нужно мое выступление, и они ставят мне палки в колеса, то зачем я буду навязываться. Мне же проще, будем отдыхать в свое удовольствие. В конце концов, именно для этого мы сюда и приехали. Мне было лишь немного жаль, что у меня отобрали доступ к музыке, все же именно ее недоставало мне в лагере. И когда я он появился, меня это очень обрадовало.

В принципе, если что то и изменится, то номер у нас практически готов. Ведь мы занимаемся этим комплексом постоянно, а находясь лицом друг к другу, можем даже синхронизировать движения. Поэтому проблема была только в композиции, но если мне не дадут исполнить ее так, как хочу я то и номера от нас не дождутся.

Несколько дней после этого нас никто не трогал. Мы тренировались, общались с друзьями, развлекались, в общем отдыхали.

В один из дней, когда мы уже закончили очередную тренировку и собирались пойти помыться, в спортгородке один из вожатых, и сказал, что нас ждут в клубе на генеральной репетиции, в присутствии всего начальства. Уточнив время прибытия, мы решили, что вполне успеем помыться и переодеться. Хотя номер мы и не готовили, но раз нас зовут, то нужно идти.

В назначенный час мы появились в клубе. Кроме песни предложенной мною, имелись еще несколько номеров с песнями и танцами. Поэтому устроившись в третьем ряду, среди ждущих своей очереди исполнителей, мы смотрели за исполнением номеров.

В первом ряду собралась вся администрация лагеря. Директор, старший пионервожатый, музыкальный руководитель и еще несколько человек, должностей которых я не знал.

Вскоре, на сцену вышли две девочки и мальчик, для исполнения моей песни. Ольга Ивановна устроилась за органом и начала играть. После короткого вступления дети запели песню. Но это была совсем другая песня, но не та что предложил я. Нет слова были те же самые да и музыка тоже отдаленно напоминала то, что я предложил. Но сама песня получилась совсем другой. Не было в ней той радости, что ли. Может голоса звучали и лучше, но радость, игривость пропала. Получилось что-то непонятное и совсем не детское. В общем мне очень не понравилось, и я поморщился. Судя по настроению исполнителей, им тоже не слишком нравилось то, что они пели. В этот момент Вика толкнула меня локтем и я повернув голову заметил, такой же взгляд нашего директора, смотрящего на меня. Было заметно, что и ему песня не пришлось по душе.

Когда песня закончилась, директор повернулся ко мне и спросил:

— Неужели это то, что ты тогда мне исполнял? Что-то я ее не узнаю.

— Вообще-то нет… — начал было отвечать я на заданный вопрос, когда вмешалась Ольга.

— Мы решили, что так песня будет звучать лучше. — Сказала она.

— Хорошо. — Произнес директор, вроде бы соглашаясь со сказанным. И повернувшись ко мне, продолжил. — Давайте посмотрим теперь ваш номер.

— Ольга Ивановна запретила нам репетировать его. — Спокойно произнес я. — Поэтому номера не будет.

— Почему? — директор обратился к ней.

— Что вы его слушаете?! Он пришел, сыграл какую-то мерзкую композицию, а когда я предложила помочь ему, подобрать другую мелодию, только нагрубил мне. После этого не ни разу здесь не появлялся.

— Саша, что случилось? — Строго спросил директор.

— Было немного не так, Арслан Исламович. Вы слышали ту композицию, что я сочинил, и согласились, что мы будем выступать именно под нее. Когда я ее играл, и одновременно записывал мне пришла идея немного изменить некоторые моменты, поэтому решил сделать еще одну запись, а уж из двух выбрать наилучшую, но тут вмешалась Ольга Ивановна. Сказала, что я неправильно ее исполняю, и композицию нужно играть совсем не так, но когда я попытался объяснить, что являюсь ее автором, она просто выгнала меня из клуба, и…

— Что ты врешь! — чуть ли не в крик сорвалась Ольга Ивановна. — Нагрубил мне, а теперь еще и на меня хочешь вину свалить?! Негодный мальчишка!

— Так! Успокоились оба! — директор поднялся со своего места. — Где запись первого варианта?

— Тогда она осталась на магнитофоне, а больше я сюда не заходил.

— Где магнитофон? — обратился он к Ольге Ивановне.

— Наверное, в подсобке, — ответила она, изображая негодование.

— Принесите магнитофон на сцену. — Попросил он кого-то из детей присутствующих в зале.

Вскоре магнитофон принесли и, перемотав катушку, включили запись. Ольга Ивановна в это время, еще кипя возмущением, устроилась в первом ряду. Между тем их колонок полились звуки моей композиции. Сидящие в зале, прислушались к ней.

— И чем же она вам не нравится, — спросил директор, когда музыка почти закончилась.

Но ответ мы вдруг услышали совсем с другой стороны.

— Ты не правильно исполняешь эту композицию. Нужно играть совершенно по-другому. — Послышался голос Ольги Ивановны, идущий из колонок. — У тебя слишком высокий темп, и эти грубые, тембры, которые портят всю мелодию.

— Мне нужна именно эта скорость, а тембры, присутствующие в этой композиции придают ей именно тот настрой, которого я и добивался. — Раздался мой голос.

Ольга Ивановна тут же вскочила и, хотела было рвануться к сцене, но директор поймал ее за руку и остановил.

— Что ты понимаешь в музыке, мальчик? — мы услышали издевательский тон Ольги Ивановны. — Давай, я покажу тебе как нужно!

Послышался звук отодвигаемого стула.

— Ноты есть?

— Нот нет. Это моя композиция, Ольга Ивановна. Я ее автор. И играть ее будут именно так как нужно мне! Или не будут играть вообще. — Мой голос был хоть и резким, но звучал достаточно уважительно.

— Не говори глупости, мальчик! — продолжала Ольга Ивановна. — Если ты сыграл несколько детских песенок на вчерашней вечеринке, то это вовсе не означает, что научился играть! А уж до композитора, тебе как до луны.

После того как директор услышал о «вечеринке» его взгляд просто заледенел. Он потянул Ольгу Ивановну за руку, заставляя присесть.

— Вы, что добиваетесь, Ольга Ивановна? — раздавался мой голос. — Если испортили одну песню, что я вам дал, то можно портить и остальное? Но ладно она. Там другой автор и потому я не лезу в исполнение, но здесь я хозяин этой мелодии.

— Ты о себе слишком много возомнил, пионэр. — Казалось, что сейчас директор просто раздавит ее взглядом. — Пока я, здесь музыкальный руководитель, а не ты. И именно ты, будешь исполнять мои указания. Или пошел вон отсюда…

Запись завершилась, и несколько минут были слышны лишь чьи-то шаги, а после только какой-то шелест. Видимо после того, как все покинули клуб, запись продолжалась пока не закончилась пленка.

Несколько минут, в зале царила полная тишина.

Директор поднялся и пригласив с собою Ольгу Ивановну, вышел из зала. Вернувшись, он объявил, что на сегодня репетиция завершена и все могут быть свободны,

— Саш, останься, нужно решить кое-какие вопросы. — Добавил он.

— Хорошо Арслан Исламович, только Вику предупрежу. — Я подошел к своей подруге и тихонько сказал.

— Задержи в фойе исполнителей «Дружбы» и запиши текст, той песенки, что я недавно пел тебе. Ты ее помнишь?

— Конечно, помню!

— Вот и хорошо, и не уходите далеко, я позову вас чуть позже.

Я вновь подошел к сцене и директор спросил?

— И, что же теперь нам делать? Из-за этого случая срывается весь концерт. Если скажем другие номера можно исполнить под запись, у нас наверняка найдется такая музыка, то с твоей песней, такого не получится. Может ты сам, ее сыграешь?

— В том варианте, что она звучала сейчас, однозначно нет.

— А в своем?

Я сделал вид, что задумался.

— Честно говоря, уже нет желания ее переделывать.

— Я понимаю, но что же делать?

— Могу предложить другой вариант. Другую песню.

— Боюсь на репетицию, времени уже не остается, к тому же нужно отрабатывать еще и ваш номер.

— За наш не беспокойтесь. Мы его воспроизведем в любое время, правда хотелось бы кое что к нему добавить, но это уже на ваше усмотрение.

— Что именно?

— Какую нибудь подставку, примерно вот такой высоты, — я поднял руку на уровень чуть выше пояса. — четыре свечи.

— А свечи то зачем? — Немного удивленно спросил директор.

— Трудно объяснить, но если есть свечи, то показать можно пока без подставки.

— Ну давай посмотрим, Игорь Валентинович, не принесете заказанное?

— Да, я не долго.

— Хорошо с этим разобрались, а что с песней? — продолжил директор.

— Я немного проявил инициативу, и задержал исполнителей. Можно их позвать?

Директор с лукавой улыбкой глянул на меня и сказал:

— Зови уж. Инициатор.

Дети поднялись на сцену, у Виктории в руках уже находился текст песенки. Судя по улыбающимся физиономиям остальных, текст уже был всеми, как минимум прочитан. Я усевшись за орган предложил:

— Я сейчас начну, а вы подхватывайте. Песенка простая, думаю, что долгих репетиций не потребуется.

— Песня называется «Улыбка» музыка Шаинского слова Пляцковского.

Звучит короткое вступление и по залу разносятся слова песни:

Песня продолжается, а я сидящий лицом к залу, замечаю, как разглаживается лицо нашего директора и на нем, появляется добрая улыбка, Точно такая же, о которой поется в этой песне.

Песня заканчивается тут же раздаются аплодисменты. И не важно, что их совсем немного, главное, что песня действительно хорошая, и она всем понравилась.

После того, как они смолкают. Директор выносит свой вердикт.

— Прекрасно! Лучше не придумаешь!

Дети спускаются со сцены и смущенно останавливаются. Директор бросает взгляд на меня, на них, а потом говорит.

— Можете пока занять места в клубе. Заодно посмотрите и его номер. — Кивает на меня.

Дети радостно занимают места во втором ряду.

Я перематываю пленку на самое начало, и мы с Викой готовимся к выступлению. В этот момент появляется Игорь Валентинович, с двумя свечами. Я, попросив находящегося в Зале Матковского Сережу взять их в руки, и поставив его на сцене в определенное место, зажигаю их. Немного приглушаю освещение на сцене.

Мы с Викой становимся напротив друг друга. Начинается музыка, и мы демонстрируем выполнение комплекса Тай-цзи-цюань. Но то, что мы показываем не классическое исполнение, а скорее какая-то смесь, движений комплекса, с боевыми ударами, передвижениями, прыжками. Это больше похоже на боевой танец, чем на гимнастический комплекс. Зато все движения, идеально подходят под предложенную мной музыку и, все это смотрится завораживающе-красиво. С каждым тактом, мы приближаемся все ближе к горящим свечам, находящимся на распахнутых в обе стороны руках Сергея. Сам же он во все глаза, наблюдает за нами и немного дрожит, от возбуждения. Сейчас главное, чтобы он не опустил своих рук, в самый неподходящий момент. Мы находимся уже у цели. Раздается громкий несколько режущий слух звук, в композиции, и одновременно с ним мы выбрасываем правые ладони, выполняя Ольё-ток-чиги — прямой удар основанием ладони, от чего пламя тут же срывается со свеч, и они гаснут у всех на глазах. Одновременно с этим слышу восхищенный вздох Сергея, стоящего возле нас. Меж тем музыка почти закончена, мы делаем еще несколько движений и на мгновение замерев, выполняем традиционный поклон, означающий окончание поединка.

Несколько секунд в зале абсолютная тишина, которая тут же взрывается аплодисментами.

Номер принят единогласно.

Уже на выходе, я догнав директора спрашиваю у него.

— Арслан Исламович, — тот останавливается и поворачивается ко мне с вопросом на лице. — Я могу, точнее мы с Викой можем спеть на концерте еще одну песню. Только хотелось бы, чтобы она оставалась сюрпризом для всех.

Тот внимательно смотрит в мои глаза, и видимо поняв, что я не подведу его ребячьей выходкой, говорит:

— Хорошо Саша. Песня серьезная?

— Да. — Отвечаю я.

— Хорошо. Тогда ваш номер со свечами мы немного передвинем, чтобы было время переодеться и… наверное завершим концерт твоей песней. — Стоящий неподалеку, Игорь Валентинович, удивленно:

— Но как, же так?!

— Я уверен, что Саша не подведет меня. — Говорит директор, и они уходят.

Как все-таки быстро летят дни. Казалось, что мы только что приехали в лагерь, а уже прошло больше двух недель. Хотя это из-за того, что за это время произошло слишком много событий, да и мы не скучали, участвуя в большинстве из них.

Совсем скоро состоится праздничный концерт, посвященный дню Лагеря. И хотя этот день бывает трижды за лето, в каждой смене свой, все равно готовятся к нему очень серьезно. Завтра, должны приехать родители отдыхающих, и именно для них и готовятся наши выступления.

 

Июль. Пионерлагерь «Солнечный» часть 2

Праздничный день, только добавил суматохи в лагере. Хорошо хоть мы привыкли вставать на много раньше, и только поэтому, к завтраку чувствовали себя прекрасно. Хотя волнение не покидало и нас. Весь лагерь, будто бы замер в ожидании. Все поглядывали то на часы, то на въездные ворота, ожидая приезда гостей. И хотя все заранее знали, что раньше одиннадцати, никого ждать не стоит, все равно все взгляды были устремлены именно туда.

Вожатые распределяли пионеров на уборку территории, но видимо волнение затронуло их не меньше, чем нас. Казалось, что они сами, не знают чем нужно заниматься. Перекидывали людей с места на место, или просто создавали суету.

Наверное, больше всех, повезло именно нам с подругой. На утреннем построении, когда распределяли работы, меня и Вику сразу отправили в клуб, в распоряжение директора лагеря. Арслан Исламович, забежал туда буквально на несколько минут, по пути раздавая указания и заметив нас, тут же подозвал к себе:

— Я очень надеюсь на тебя и твою подружку. — Сказал он. — Хотя все записи и все что нужно подготовили еще вчера. Но очень прошу, проверьте все еще раз. А лучше два. На праздник, должны приехать представители Минздрава и горкома партии, и мне бы очень не хотелось краснеть, по какому нибудь поводу. Саша, я очень надеюсь именно на тебя. Сделай так, чтобы все прошло хорошо.

— Я, постараюсь. — ответил я. И мы занялись порученным делом.

В принципе, все было готово еще вчера, но мы заново проверили все записи, надписи на них означающие очередность включения, шнуры и аппаратуру, обеспечивающую звук. Даже освещение в зале. В общем все что могли.

Так как клуб был подготовлен еще со вчерашнего дня, то сегодня, кроме нас тут никого не было. Поэтому, чтобы не нарваться на какую-то работу, выйди мы отсюда, то просто прикрыв дверь, и сделав звук органа не слишком громким, я начал музицировать. А Вика пристроилась возле меня. Даже, если бы кто-то появился, я мог сказать, что настраиваю орган, к концерту. С некоторых пор, после того, как нас покинула Ольга Ивановна, в лагере больше не имелось музыкального руководителя. И получилось так, что именно я и выполняю его функции. Жаль конечно, что это произошло под конец смены. В ином случае, думаю мог бы рассчитывать пусть не на зарплату, но хотя бы на какую-то премию от руководства. Хотя если посмотреть с другой сторону, чего уж больше? И так уже награжден сверх всякой меры. И грамота, и наручные часы, о которых мечтал уже довольно давно. Да и деньги у меня в принципе тоже есть, вот только тратить их не могу, да и некуда.

Даже сейчас, в укромном месте у меня лежит целая сотня, но увы, здесь нет магазинов и тратить ее некуда. А все-таки жаль. Последнее время очень хочется мороженого.

Убираю руки с клавиш, и обращаюсь к подруге:

— Ви, с некоторых пор я называю ее и так, что ты хочешь сейчас больше всего?

Она удивленно смотрит на меня, не понимая вопроса.

— Ну вот представь. Сегодня приедут родители, твой папа уж наверняка будет здесь, да и моя мама тоже, если найдет с кем оставить сестру, думаю, что найдет. Вот что бы ты хотела, из того, что они могут привезти?

Подружка застывает на мгновение, а потом грустно отвечает.

— Не привезут. Оно по дороге растает.

Я не выдерживаю, глядя на ее лицо, и срываюсь в хохот.

— Издеваешься, да? — говорит она.

— Вовсе нет, Ви. Просто я тоже думаю только о мороженом! — Подруга, услышав мой ответ, тоже смеется. — У нас с тобой одинаковые желания!

Я обнимаю и притягиваю ее ближе к себе. Всматриваюсь в любимые глаза и тихо шепчу.

— А еще я очень люблю тебя и хочу поцеловать!

— Ты надеешься, что я скажу, нет?

И мы сливаемся в долгом поцелуе. И пусть говорят, что в двенадцать лет это еще рано. Мы любим, друг друга, и совсем не обращаем внимания на наш возраст.

Раздается осторожный скрип открывающейся входной двери, и в клуб заглядывает, чуть смущенное и любопытное лицо какого-то мальчишки. Мы тут же разрываем наши объятья и делаем вид, что ничего подобного не было. Еще не хватало, чтобы по лагерю пошли слухи о нас. И так многие знают о наших отношениях. А если еще кто-то увидит, переврут все на свете.

Судя по его лицу, он ничего не заметил.

— Что ты хотел, спрашиваю его через микрофон.

Мальчишка, услышав громкий звук, раздающийся со всех сторон, испуганно подпрыгивает и озирается.

— Я на сцене. — Говорю ему. — Так, что?

Он облегченно вздыхает и кричит мне в ответ:

— Матвеева и Ким к директору, срочно! — и не дожидаясь ответа, исчезает за дверью.

Мы беремся за руки и идем на выход. Закрыв дверь на замок, ключи вновь находятся у меня, направляемся к директорскому кабинету.

В кабинете, кроме директора находятся старший пионервожатый и какая-то женщина. Я, конечно, видел ее несколько раз в лагере, но даже не представляю ее должности. Впрочем, мне это и не интересно.

— Вы все подготовили? — Спрашивает директор. — Проблем не ожидается?

— На сколько это возможно, да. — Отвечаю ему.

— Знаешь, Саша, иногда, когда я общаюсь с тобой, мне кажется, что твоим детским голосом, со мной разговаривает взрослый мужчина. Мне даже порой не по себе становится.

Я, молча, пожимаю плечами. А, что я могу сказать ему ответ? Правду? Только после этого боюсь, меня в смирительной рубашке будут держать. Уж лучше пусть сами домысливают, что хотят.

— В общем так. Мы тут посоветовались и хотим предложить вам, обоим, задержаться в лагере еще на одну смену. Вы как на это смотрите?

Взглянув в лицо подруги, вижу, что она согласна и готова прыгать от радости. Еще бы! Впереди будет целый месяц вдвоем. И практически никто не будет нам мешать! В общем-то, и раньше помех не замечалось, но здесь это совсем другое. Здесь мы вместе постоянно, лишь только на время сна расходимся по разным помещениям, а там… Но наверное все же придется вначале поговорить с родителями, что они скажут на это?

— Мы, согласны, — говорю я за нас двоих. — Но думаю, нужно подождать, не знаю, что скажут родители?

Вика после моих слов становится немного грустной и чуть жалобно смотрит на меня.

— Это ты правильно сказал. — Продолжает директор. — И родителей мы обязательно спросим. И еще. На время следующей смены, я хочу попросить тебя заменить, хотя бы немного музыкального руководителя нашего лагеря. То есть заняться подготовкой некоторых мероприятий. Конечно, все мы тебе поможем в этих и других вопросах но, без тебя это будет сделать куда как сложнее. Ты как на это смотришь?

— Я не против. Еще бы от тихого часа освободили. — Осторожно высказываю мысль.

Директор и все находящиеся здесь от души смеются.

— Ладно. — Директор делает взмах рукой, как бы обрубая возможные возражения. — Только условие. Во время тихого часа не бродить по лагерю.

— А в клубе можно находиться? — радостно спрашиваю я.

— В клубе, можно. — Разрешает директор.

Мы с Викой радостно переглядываемся.

— Да, еще. Я, к сожалению, не смогу тебя оформить на должность музыкального руководителя, просто по возрасту не смогу. Не поймут меня. Но по окончании смены, ценный подарок, мы тебе обеспечим.

— Да не надо мне подарков. И так нормально… Вот мороженого бы…

В кабинете вновь раздается оглушительный смех.

Встречать родителей, нас вызвали одновременно. Радостно переглянувшись, мы со всех ног припустили к выходу из лагеря. Добежав до главных ворот, я увидел маму, стоящую вместе с сестрой, и дядю Чена с братом Вики. Оказывается, это именно Игорь, привез наших родителей в лагерь. Мама, как я узнал немного позже, вначале отказывалась, хотела ехать автобусом, но дядя Чен уговорил ее, сказав, раз уж наши дети отдыхают вместе, то почему бы и нам не приехать туда одновременно. В общем она дала себя уговорить, и вот они здесь.

Дядю Чена, как обычно, чуть было не сбили с ног. Вика с разбегу с радостным воплем, повисла на шее отца и расцеловала его. Судя по его виду, он был очень доволен.

Я тоже очень соскучился по маме и сестре. Хотя с сестрой мы обычно и не ладили, но ведь в последнее время все изменилось. Вот и сейчас, она стояла возле мамы, с гордым видом, и когда я оказался возле них, и хотел было поцеловать ее, то тут же отстранилась от меня: «Вику, целуй!», а мне царским жестом подала руку. Но это ее не спасло. Подхватив за талию, я подбросил ее в воздух и поймав расцеловал в обе щеки. Сестра отчаянно завизжала и спряталась за маму.

— Как же я соскучился, по вас! — произнес я, обнимая и целуя маму.

Мы все вместе расположились в одной из беседок, возле ворот, сделанных специально для таких случаев. Мы с Викой, часто перебивая и дополняя, друг друга, рассказывали нашим родителям, о жизни в лагере. Обо всем, чем занимались, как играли и отдыхали вдвоем. В том, что мы неразлучны, никто и не сомневался. Вдруг мамин взгляд стал немного строгим и она перехватив мою руку, которыми я размахивал рассказывая о наших приключениях, обратила мое внимание на часы, которые я почти никогда не снимал.

— А это у тебя, откуда? — спросила она.

— Ой, я же совсем забыл! — воскликнул я. — Там же еще и грамота есть

— Что бы ты без меня делал? — с улыбкой произнесла Вика, доставая из сумки, с которой весь день не расставалась, мою грамоту, и передавая ее моей маме.

Мама тут же вчиталась в нее:

«Почетная грамота. Выдана — Матвееву Александру, за идею и огромный вклад в организацию конкурса «Песни Солнечных Гор» на лучшую детскую песню», и подпись — «Дирекция пионерского лагеря «Солнечный». По мере прочтения ее лицо светлело. Передав грамоту дяде Чену, которому тоже было интересно узнать, что же я натворил, она обняла и поцеловала меня. Радуясь моему успеху.

— А, часы вручили в качестве ценного подарка. — Добавил я, снимая их с руки и передавая маме, для того чтобы все их рассмотрели.

— А, еще Саша придумал песню, которую будет петь сегодня победители конкурса! — добавила Вика.

— Я не придумал, а просто нашел подходящую. — Возразил я.

— Но для нас, же ты, придумал?! — изумленно сказала подруга.

— Ты сейчас все расскажешь, и смотреть будет не интересно! — Со звуком «Уп-с!» Вика зажала свой рот ладошкой.

Мне отдали часы, и я взглянув на них, одел на руку.

— А еще нас хотят премировать путевкой на третью смену, — чуть потупившись, произнесла Вика. — Если конечно вы разрешите.

— Что же вы такого натворили? — деланно строго спросил дядя Чен.

— Так ведь все сегодняшние номера, ну не все, а самые лучшие, мы будем исполнять. Или под Сашину музыку. Он теперь музыкальный руководитель в лагере.

— Ну вот, все секреты и выложила, — смеясь, сказал я.

— Ну и что?! Все равно они все узнают! — И продолжила. — Сейчас у нас будет концерт. И мы будем там выступать!

Через некоторое время по громкоговорителям, всех родителей и детей пригласили в клуб, на праздничный концерт.

Мы тут же поднялись и сказав, что народу будет очень много, поэтому нужно идти побыстрее, чтобы занять лучшие места. Рассмеявшись, родители все же вняли нашим уговорам и мы, взяв их за руки, повели в клуб.

Конечно же, в клуб мы попали самыми первыми, ведь у меня были ключи от него. Но после того как мы вошли, и провели их, усадив на второй ряд, потому что первый был предназначен для директора и его гостей, клуб тут же стал заполняться родителями и детьми.

Временно попрощавшись с ними, мы поднялись на сцену и прошли в подсобное помещение. Нам нужно было переодеться для выступлений.

Еще когда готовилось наше выступление, мы всерьез обеспокоились костюмами для них. Все же выступать в обычной одежде, показывая наше искусство не слишком правильно, к сожалению, даже у Вики, не оказалось здесь добука, не говоря уже обо мне. У меня его и не было никогда. Поэтому мы решили все же посоветоваться с директором. К нашему удивлению, в лагере нашлось, все что необходимо. Это конечно были не добуки, в которых занимаются тхэквондо, но и такой вариант, что предложил он нас тоже вполне устроил. В общем, на нас нашлись два комплекта кимоно. Правда, у Вики пояс должен был бы быть другого цвета, но за не именем оного, мы подвяжемся белыми. Все равно никто здесь этого не понимает. Да и по большому счету это не так важно.

А еще у нас было некоторое преимущество, перед остальными участниками концерта. Оно состояло в том, что после того, как мне предложили стать музыкальным руководителем пионерского лагеря, у меня появилась небольшая комнатка в клубе. В ней находились ноты и музыкальные инструменты. А еще там был шкаф для одежды, небольшой диванчик для отдыха и главное зеркало. В общем, теперь у нас с Викой была своя гардеробная, где мы могли переодеться для выступления. Другие выступающие переодевались у себя в отрядах.

Но ведь они выступали каждый всего в одном номере, а у нас было по два, кроме того, я еще должен был аккомпанировать для первой песни, с которой начнется концерт, а значит, мне придется переодеваться трижды. Правда во время переодевания, я или выходил в коридор, или отворачивался в сторону, чтобы не стеснять свою подругу. То же самое делала и она.

Переодевшись для первого номера, я вышел на сцену и присел за пианино. Все же мы решили эту песню исполнять под ее звуки.

Вскоре на сцене появился конферансье и объявил первый номер:

Дорогие друзья! — Начал он. — Поздравляю всех вас с праздником, Днем пионерского лагеря «Солнечный» и объявляю начало концерта, посвященному этому событию.

Первыми для вас выступают победители конкурса «Песни Солнечных Гор» с песней «Улыбка». Музыка Шаинского слова Пляцковского. Выступают Каримова Зульфия, Новикова Наташа и Матковский Сергей. Музыкальное сопровождение Саша Матвеев. Поаплодируем выступающим!

Раздались громкие аплодисменты и на сцене появились названые пионеры. Я начал играть вступление и вскоре песня зазвучала.

Конечно, до официального появления этой песни еще есть некоторое время, но я не думаю, что она станет настолько популярной, пока ее не увидят в мультфильме про енотика. Во всяком случае, надеюсь, что так и будет.

После завершения песни, я тут же ушел со сцены, нужно было переодеться и подготовиться к нашему следующему номеру, который будет через четырех выступающих. Когда мы составляли очередность, то я попросил, чтобы между номерами был небольшой промежуток, для подготовки следующего. И нам в этом пошли на встречу. Поэтому наш номер с гимнастикой будет где-то в середине концерта и последней прозвучит песня, которую мы написали вдвоем с Викой.

Между тем, конферансье, объявлял все новые и новые выступления ребята, готовившие их, выходили на сцену.

Следующим номером должен был стать наш выход. Мы заранее попросили ведущего предупредить нас за пять минут до выступления. Почему? Мы решили внести некоторые дополнения к нему, сделав его еще более запоминающимся и красивым. Поэтому после предупреждения, провели небольшую медитацию. И вышли из нее только наполовину.

И вот ведущий вновь выходит к микрофону и пока позади него помощники устанавливают заказанную нами подставку и зажигают свечи, он объявляет:

— Выступают Виктория Ким и Александр Матвеев. С номером «Сила духа» Музыка Александра Матвеева.

Мы с Викой находясь в полутрансе, выходим на сцену. Свет на сцене немного приглушается и видны только мы в ослепительно белых кимоно и свечи, зажженные на невысоком постаменте. Встав, в десяти шагах друг от друга, лицом к залу, мы протягиваем помощникам, темные широкие ленты, которыми они завязывают нам глаза. Именно для этого мы и остались в полутрансе. Сейчас нам не нужно зрение, мы и так прекрасно чувствуем не только друг друга, но и всех находящихся в зале.

Зал застыл в ожидании. Раздаются первые звуки моей композиции, и мы начинаем движение. Краем сознания, я понимаю и осознаю все движения, которые делает Вика, и повторяю их в точности до мгновенья, Синхронность наших движений, наклонов, прыжков и имитации ударов, просто завораживает зал. Кроме звука музыки не слышно ни единого шороха. С каждым новым шагом, мы приближаемся к краю сцены, которая возвышается примерно на метр, от общего пола. Вот мы уже на самом краю. Синхронно понимаем ноги, как бы делая шаг вперед, который должен привести нас к падению, и зависнув на мгновение, выполняем обратное сальто. Даже сейчас я чувствую облегченный вздох, раздавшийся в зале.

Музыка продолжается, но в этот момент, я ощущаю, что мы начинаем терять концентрацию. Всеми мы стараемся удержаться в ней, и вдруг я чувствую руку Чен-лаоши. С этого мгновения уже он направляет и подсказывает нам движения. Видимо поняв, наше состояние, он сам вошел в транс, чтобы помочь нам.

Еще несколько шагов и мы оказываемся возле свечей. Музыка ощутимо меняется и раздается резкий звук. В то же мгновение мы выполняем удар раскрытой ладонью и свечи, чуть всколыхнувшись, от движения воздуха гаснут. Еще несколько шагов и мы вновь оказываемся на том же месте, с которого и начали наше выступление.

Выполняем ритуальный поклон, и музыка заканчивается. Раздаются аплодисменты.

Еще раз поклонившись залу, мы проходим за кулисы и войдя в свою комнату, почти без сил валимся на диван, стоящий там.

У нас есть около получаса, чтобы прийти в себя и подготовиться к последнему номеру. Номеру сюрпризу. Ни названия, ни того, что мы будем исполнять, никто не знает, кроме нас самих. Директор поверил мне, когда я предложил ему это, и сегодняшнее выступление покажет, подвел я его или нет.

Немного отдохнув, мы вновь переодеваемся. Теперь подруга одета в строгую, черную юбку, и ослепительно белую блузку. На мне такого же цвета брюки и рубашка. Все строго и торжественно. Разве, что нет пионерских галстуков. Но думаю нас простят за это, тем более что песня отнюдь не пионерская. Аккуратно присаживаемся на стулья, чтобы не помять или не испачкать нашей одежды и ждем, когда объявят наш номер.

Наконец концерт заканчивается и на сцену выходит директор пионерского лагеря.

— Друзья! — Начинает он свое выступление. — Только что вы увидели концерт, подготовленный силами пионеров нашего лагеря. Думаю, что все показанные номера вам очень понравились, и я присоединяюсь к вашему мнению. И хочу от всей души, поблагодарить всех участников сегодняшнего концерта. Но особую благодарность, хочу выразить пионерам четвертого отряда Александру Матвееву и Виктории Ким. Без их помощи, было бы намного сложнее организовать этот и не только этот концерт. Именно по идее Саши и Вики был организован конкурс, который с этого года, станет традиционным для нашего лагеря, конкурс — «Песни Солнечных Гор». Благодаря именно их усилиям и сегодняшний концерт прошел на должном уровне. Но и это еще не все.

Незадолго до этого концерта, ко мне подошел Саша и предложил еще один номер в их исполнении. Честно говоря, я не знаю, что это за номер. Номер готовился ими в тайне от всех остальных. Как сказал Саша, это будет сюрприз. Будет ли это песня, танец или какая-то композиция, не знаю. Но надеюсь, что он, не разочарует вас.

И так. На сцене Виктория Ким и Александр Матвеев.

Взявшись за руки, мы с Викой выходим на сцену. Электроорган, на котором будет исполняться наша песня, уже выдвинут почти на середину сцены. И один из микрофонов опускается, почти до самых его клавиш. Чуть в стороне на тонкой подставке еще один микрофон. Он предназначен для Вики.

Оказалось, что в клубе имеется даже прожектора, поэтому наше выступление оформлено довольно, своеобразно. На сцене приглушен свет почти до минимума, лишь одинокий прожектор дает небольшое пятно не слишком яркого света в котором находимся мы с Викой.

Поклонившись зрителям, я усаживаюсь за инструмент, а Вика встает к микрофону. Через мгновение, в зале звучит, чуть грустная, мелодия с вплетенными в нее национальными мотивами республики, в которой мы живем.

— Aziz, do'stlar salom! Здравствуйте, дорогие друзья. — Начинаю я наше выступление. Все дальнейшие монологи и песня звучит на узбекском языке.

— Здравствуйте, дорогие родители! — так же на узбекском, приветствует зал Вика.

— Сегодня, — продолжаю я. Одновременно со словами продолжая играть, на органе создавая как бы фон нашим монологам. — Мы решили исполнить для вас особый номер. Когда Арслан Исламович разрешил мне вступить с самостоятельным номером, мы подумали, что лучше всего приготовить для вас. Тем более что танец в нашем исполнении вы уже видели. Может быть какую-то композицию? Но в этом случае, это будет только мой номер, а мы хотели участвовать в нем вдвоем. Поэтому после недолгих раздумий, решили, что это будет песня.

В зале полная тишина, все внимательно слушают наш монолог. Мы живем в Узбекистане, поэтому большинство присутствующих прекрасно знают узбекский язык. Но даже те, кто не говорит на нем, все равно понимают наши слова.

— Оставалось, только выбрать, что же мы будем петь для вас. — Подхватывает Вика и продолжает. — Конечно, можно было взять уже готовое произведение и спеть его, но увы, после некоторых поисков, ничего подобного не нашлось. А если и нашлось, то не слишком подходило для этого концерта, или для нашего возраста. Мы еще раз просмотрели темы нашего сегодняшнего концерта и увидели, что неосвещенной осталась лишь одна. Но, пожалуй, самая главная тема. Здесь пели о дружбе, о счастливом детстве, о пионерах, но почему-то никто не вспомнил о наших мамах и папах. А это, как нам кажется самое главное в нашей жизни. Именно они. Наши родители. Поэтому, мы нашли стихи, их написал поэт М. Пляцковский, а музыку, Саша придумал сам.

— После того, как песня была готова, вновь продолжаю я, — мы решили, что она должна быть исполнена на Узбекском языке. Во-первых, потому, что мы живем здесь. Это наша Родина, и будет правильным исполнять песню именно на языке нашей Родины. Во-вторых, это будет неким символом, означающим, что песня посвящается всем, родителям любой национальности, нашей солнечной республики. Ведь Узбекский язык здесь понимают не хуже любого другого языка.

Кстати, о том, что о нашем номере никто не знал, это неправда. Нам очень помог главный врач, нашего пионерского лагеря, Азиз Азимович. Ведь, хотя мы и изучаем в школе Узбекский язык, наших знаний еще недостаточно, чтобы свободно говорить на нем, и уж тем более писать на нем песни. Его консультации и помощь в переводе, были просто неоценимы. Спасибо Вам Азиз Азимович.

— Спасибо! — добавляет подруга, и делает шаг назад.

Некоторое время, со сцены звучит только музыка. Плавно переливаясь и создавая настрой, для продолжения нашего выступления. Вплетенные в нее национальные мотивы, делают ее еще более очаровательной, хотя и немного грустной.

Вика вновь делает шаг к микрофону и, сложив руки на груди, начинает свой монолог:

— Мама. Прости меня, мама. Прости за то, что я была слишком мала и не смогла уберечь тебя. Прости за то, что не смогла попрощаться с тобой, провожая в последний путь!

Вы не представляете, насколько больно, когда ты теряешь родного человека, а позже не смог даже попрощаться.

Берегите родителей, пока они с вами, уделите им больше внимания пока они с вами, даже когда у вас много работы, много хлопот, вы хотите построить свою жизнь, стройте, но не забывайте о родных, а тем более о родной Матери.

У меня нет Мамы, я потеряла ее, когда мне было три года. Она погибла, но память о ней никогда не исчезнет из моего сердца. А, воспитал меня и вырастил Отец, который дал мне все, что мог и отдает с каждым днем частичку себя, делал и делает все, чтобы я от других не отставала не в чем. И ни в чем не нуждалась. Я очень люблю своего Отца, и хочу пожелать ему еще больше здоровья и сил потому, что я не рядом с ним, но я очень хочу, чтобы мы были всегда вместе. А мой Отец — лучший из отцов. Спасибо тебе, Папа!

Вика заканчивает свой монолог и отступает на шаг назад. А я замечаю слезы на глазах ее папы. Музыка продолжается, и начинаю говорить я:

— Моя Мама жива, и пусть она всегда будет здорова, и счастлива. Именно она меня вырастила, и воспитала, дала в жизни все что я мог пожелать, делала и делает все чтобы я ни в чем не нуждался. Я очень люблю свою Маму, и желаю ей больше здоровья и сил. Прошу ее простить меня за то бываю редко рядом, или огорчаю ее своими поступками. Прости меня мама, я постараюсь сделать так, чтобы ты была счастлива и грусть с обидой, никогда не омрачали твое лицо! Ты все делаешь для меня, каждое мгновенье, отдавая частичку своей души! Моя Мама — лучшая из мам! Спасибо тебе, Мама!

Я заканчиваю свой монолог, и замечаю, как мама вытирает платочком свои глаза.

Все люди находящиеся в зале замерли, а их лица говорят об их чувствах лучше любых слов. У некоторых, от наших слов, по щекам текут слезы. И никто не пытается скрыть их. Даже директор и гости, сидящие в первом ряду, не сдерживают своих эмоций.

Монологи заканчиваются, и раздается тягучий звук, переходящий в мелодию песни, которую мы поем в два голоса:

Песня заканчивается, я поднимаюсь из-за инструмента и мы, взявшись за руки, со словами: «Спасибо Вам дорогие родителе!», глубоко кланяемся всем присутствующим.

До окончания смены, оставалось всего три дня, поэтому, с разрешения директора, мы вместе с родителями возвращаемся, сегодня домой. Тем более что все вопросы были разрешены, и нашего присутствия в лагере больше не требовалось. К тому же, директор уговорил наших родных и вручил нам путевки на следующую смену, до которой осталась всего неделя.

— Но нам, же нужно время, хотя бы для того, чтобы поесть мороженого! — в один голос с Викой, воскликнули мы.

Но если честно, мы просто хотели сбежать отсюда. Оказывается популярность, не очень приятная вещь. Особенно там, где тебя все знают. Каждый встречный, старается хлопнуть тебя по плечу, каждая девчонка узнать твой и написать свой адрес, для дальнейшей переписки. А мне, да и Вике, это просто не нужно. Нам вполне хватает нашего общения. И ведь отказывать тоже неудобно. Поэтому мы решили просто сбежать. А в следующей смене, нас еще никто не знает. Но даже если кто-то и останется в лагере, то все равно их будет немного. Во всяком случае, я очень надеюсь на это.

Игорь, брат Вики привез наших родителей на новенькой «Волге» поэтому мы все прекрасно поместились в ней для обратного пути. Мама с Машкой уселись на переднее сидение, я дядя Чен и я с Викой на заднее, а вещи уложили в багажник.

Оказывается, не только у нас были новости для родителей, но и они нас очень обрадовали. Перед самым отъездом, дядя Чен занимался обменом квартир и переездом. Как показало время, он прекрасно с этим справился. Более того, в процессе обмена появился еще один вариант и теперь, наши дома разделяет только живая изгородь.

В нашем районе так принято, что возле домов, не ставят заборов или штакетника, ограничивая приусадебные участки. Вместо них высажена живая изгородь. У некоторых она поднимается выше человеческого роста, у других не выше пояса ребенка. В общем, кому как нравится. Но зато, наш район самый зеленый в городе. А весной и летом, когда все цветет и деревья укрыты листвой, то и домов почти не видно. А въезжая, кажется, что попадаешь в рукотворный лес.

Оказалось, что наши соседи тоже ищут обмена, предлагая свой коттедж и трехкомнатную квартиру, в городе, возле сквера Революции. А это почти самый центр. Правда нужна была довольно внушительная доплата, но дядя Чен сразу, же согласился на этот вариант. И теперь, даже здесь нас никто не разлучит. Если бы знать об этом чуть раньше, то возможно мы бы и не захотели продолжения отдыха в лагере. Но с другой стороны, Чен-лаоши, тут же затеял в доме ремонт. Потому что старые жильцы, не делали его с момента вселения, а это больше четырех лет. Да и честно говоря, семья, проживающая там ранее, была не слишком аккуратной.

Поэтому на сегодняшний день была готова только одна комната. И когда дядя Чен узнал о дополнительной путевке, для Вики сразу же согласился, объяснив почему.

Моя же мама, вначале не хотела отпускать меня, но подумав все же согласилась, тем более, что ей назначили предзащиту и времени практически не оставалось. И если Машка весь день пропадала у подруги, то я был бы дома. А значит и готовить обед и все остальное пришлось бы ей, а так, еще почти целый месяц она сможет посвятить своей науке. К тому же целую неделю, я пробуду дома, пообещав никуда не пропадать на весь день. Да и куда мне пропадать, если теперь мы соседи? Разве что съездить на речку.

Но и это оказались еще не все новости. После того, как дядя Чен сообщил нам последнюю новость, шума в машине стало столько, что как признался Игорь, он совсем оглох от довольного визга своей сестры. Единственным невозмутимым человеком, в машине оказалась Машка: «И что так визжать?!» пожала плечами она.

Оказалось, что Чен-лаоши уже успел переоформить документы на школу, для своей дочери, и теперь мы будем учиться с ней в одном классе. Меня тоже обрадовало это сообщение, но я все же постарался сдержать свои эмоции, хотя они так и лезли из меня. Но ведь я мужчина, и потом как мне их выражать? Тоже лезть к Чен-лаоши с обнимашками и поцелуями?!

К вечеру мы доехали до нашего дома. Оказалось, что все уже предусмотрено и родители даже не зная о наших успехах, собирались забрать нас с собой. Плюс ко всему, в изгороди, разделяющей наши дворы, уже появилась калитка, и мы со двора моей подруги, куда въехали на машине, через нее прошли к себе домой, не обходя участки по улице.

Как же все-таки хорошо дома!

Первым делом после приезда я залез в ванну и около получаса отпаривался, наслаждаясь ею. В лагере мы конечно же тоже мылись и даже по нескольку раз в день, но это совсем не то. Ванна это гораздо приятнее, тем более та, что находится у тебя дома. И никто тебя не торопит, потому, что душевых кабинок мало, а народу много.

Оказывается мама, заранее зная о моем возвращении, напекла целую гору плюшек, которых так не хватало мне там, и я съел их столько, что с трудом вылез из-за стола, а мама, сидящая напротив меня, просто лучилась от радости.

После еще одного рассказа о своем отдыхе, и ответа на многочисленные вопросы, я наконец добрался до своего дивана и тут же уснул, едва моя голова коснулась подушки.

Конец июля. Ташкент.

Я проснулся от настойчивого стука в окно. Вернее сказать не проснулся, а поднялся. Потому что когда подошел к нему, то еще был настолько сонным, что некоторое время не мог сообразить, где я, почему на улице так светло и что за девчонки стоят под окном и не дают мне спать.

На меня уставились два знакомых до боли лица и хихикали, обсуждая мою заспанную физиономию. Зажмурившись, я несколько раз встряхнул головой, и когда вновь открыл глаза, за окном уже никого не было.

«Наверное, это просто сон» — подумал я и, сделав пару шагов, только хотел плюхнуться обратно на диван, как в комнату влетели два неугомонных вихря, начавших меня трясти. Один из них, тот, что поменьше, почему-то старался меня защекотать. Некоторое время, как мог, отбивался от них, просил оставить меня в покое и дать поспать, но никакие доводы меня не спасали.

Вскоре, я почувствовал, что меня куда-то тащат, подхватив под руки. Я чисто на автомате переставлял ноги, не понимая, что происходит.

Пришел в себя в ванной, куда меня, правда довольно аккуратно закинули и включив холоднющий душ, выскочили вон, заперев дверь снаружи.

На мой возмущенный вопль, в ответ раздавался только хохот, но зато я проснулся.

Придя в себя, подрегулировал краны, до более комфортной температуры и заодно искупался и почистил зубы.

Обернувшись полотенцем, вышел из ванной.

— Издеваетесь, да?!

— Спать надо меньше, — раздался голос сестры.

— Все на свете проспал — добавила Вика.

Пройдя в свою комнату, я оделся.

— Да, веселая у меня теперь жизнь будет. — Думал я. — Раньше только Машка, козни строила, а теперь еще и Вику подключила. Надо с этим что-то решать.

Взглянув на часы, с удивлением обнаружил, что уже больше девяти утра. Действительно, поспал, так поспал.

Мама уже уехала в институт, на столе лежала записка от нее и три рубля, «на мороженое» значилось в письме.

В столовой, меня дожидались две фурии, с самым серьезным видом, сидящие за столом и пьющие чай с мамиными плюшками, исчезающими с невероятной быстротой.

Войдя в столовую, тут же поцеловал их обеих, и если сестра с визгом отскочила, то Вика только слегка зарделась от моего приветствия.

— Какие планы на сегодня? — спросил я, усаживаясь за стол.

Машка с самым серьезным видом поднялась и налила мне чай. А Вика положила на блюдце пару плюшек и подвинула ко мне поближе. Я с изумленным видом уставился на них, и вдруг забыл все, что хотел сказать.

Видя мое ошарашенное лицо, они тут же расхохотались. И уже через мгновение стали весело обсуждать увиденное. Я схватился за голову.

— Попал! Точно попал! — вслух произнес я, качая головой. Отчего по столовой раздался оглушительный смех.

Сегодня для нас был день отдыха и развлечений. Правда развлекаться пришлось пешком. Ведь на мотороллер нельзя сесть втроем, а оставлять сестренку дома, было бы неправильно. Но и втроем, мы неплохо отдохнули. К тому же несмотря на ее постоянные каверзы, даже сейчас когда об отце уже давно не слышно, она не отказалась от них, выдумывая все новые. Правда, уже не такие обидные, а скорее смешные. Но тут ее уже не переделаешь. Ох, и замучается с ней ее дружок, когда наконец появится. Хотя у нее еще только дочки-матери на уме.

Мы сходили вместе на озеро, немного покупались, посидели в кафе, съев по паре порций мороженого. Все немного устали и к обеду или чуть позже вернулись домой. Кстати не забыли и о наших родителях. Уже возвращаясь, на оставшиеся деньги закупились мороженым. Как раз неподалеку от дома, появился небольшой киоск, где продавали настоящее «Эскимо» правда, дороговатое, по 20 копеек за порцию, но ужасно вкусное.

Вскоре с работы появилась мама, и мы дружно сели за стол, разделив мороженое на всех, правда перед этим, она заставила нас пообедать.

После обеда вернулся дядя Чен, и вскоре после этого Вика позвала меня, сказав, что он хочет поговорить с нами. Как оказалось, это был не разговор. Скорее можно сказать, что нас отругали. Причем довольно сильно.

Дело было в том, что во время исполнения нашего номера в лагере, мы использовали состояние, названное мною «Полутрансом». То есть мы после медитации, постарались остаться на некоей грани, между трансом и реалом, если можно так выразиться. Чен-лаоши, тут же заметил наше состояние и поняв чем это грозит, постарался помочь нам. Но помощь его заключалась не только в сохранении нами концентрации, скорее он помог нам выйти из него. И то, что воспринялось как помощь, было скорее удержанием.

Как объяснил Чен-лаоши, мы сами того не понимая, применили начальную стадию боевого транса, который изучают, только подойдя к определенной ступени развития, до которой нам идти еще очень далеко.

К тому же, изучают его всегда под непосредственным контролем учителя, что позволяет удерживаться на грани, сорваться с которой очень легко. Более того, даже после досконального изучения, он применяется исключительно в редких случаях, когда от твоих действий зависит жизнь, и чаще всего не твоя.

С одной стороны, это конечно неплохо, что мы подошли к этому самостоятельно, но с другой, в любой момент мы могли сорваться, и последствия были бы ужасными, и в первую очередь для нас. Просто наша психика еще не готова для этого. И сумасшедший дом, был бы еще мягким вариантом нашего дальнейшего пребывания.

Честно говоря, меня это очень испугало, потому, что я хотел продолжить тренировки в этом плане, и уже размышлял над их реализацией.

Но выслушав, дядю Чена, мы дружно согласились и твердо пообещали, что такого больше не повторится, что сможем прожить и без этого, и решили не рисковать.

— Это правда, что те мелодии объявленные, под твоим именем, сочинил ты? — Перевел разговор на другую тему дядя Чен.

— Правда. — Сказал я. — Но это скорее импровизации, чем заново сочиненная композиция.

— Может тогда стоит зарегистрировать ее?

— Думаю, что нет. Я, честно говоря, еще не определился с моей будущей профессией, но на сцену я точно не хочу. А музыка. Музыка это скорее для души.

Еще немного поговорив, мы вышли из дома.

К слову сказать, дом, который достался отцу моей подруги, находился если не в удручающим, то очень близким к тому состоянии, и запрошенная доплата, относилась скорее к трехкомнатной квартире в центре, чем к нему. По словам Викиного отца, как раз она то и была в прекрасном состоянии, потребовался лишь легкий ремонт, вроде замены обоев и кое-какой покраски. Видимо семья, живущая там, более аккуратно относилась к своему жилищу.

Здесь же пришлось отделывать все заново. Если за четыре года, что мы живем здесь, наш точно такой же коттедж был сильно изменен, в лучшую сторону. То здесь он остался в том же виде, как и при заселении. Плюс ко всему, пришло в негодность даже то, что было.

Взять тот же двор. Если за четыре гола у нас уже был хороший сад, с виноградником, плодоносящими деревьями, дополнительными постройками. То здесь не было ничего. Зато утоптан он был так, будто по нему пробежало стадо слонов. А единственной зеленью во дворе, была живая изгородь. И то только потому, что с трех сторон за ней ухаживали соседи, в их числе и мы, а с уличной стороны. Здесь просто заставляли следить за порядком. Тот же участковый напоминал о неподстриженной вовремя изгороди, тем более, что выход из дома был на оживленную улицу.

В общем, работы предстояло ни на один день.

Но даже сейчас, за неполные две недели дом заметно стал преображаться. Одна, самая большая комната, была уже готова, и отделывалась вторая, которая будет комнатой моей подруги. А так как все работы проводились, профессиональными мастерами, то и все делалось достаточно быстро. И можно было смело надеяться, что к нашему следующему возвращению из лагеря, дом будет полностью готов.

Во дворе тоже постепенно наводился порядок. Уже были посажены несколько деревьев, подготовлено место для будущего виноградника. Заметив это, я предложил дяде Чену свою помощь, в его постройке. Он видел, какой навес сделал я и в принципе не отказался, только посетовал, что пока для этого нет нужных материалов.

— Так в чем проблема, Чен-лаоши? — Спросил я. — Уж с уголками и трубами всегда можно достаточно быстро и дешево решить вопрос.

И я рассказал ему о том, как это сделал для себя. Тот немного подумал, и сказал, что это вполне допустимо, только не на полностью, но какую-то часть можно взять и там.

Дело в том, что сейчас, если любая крупная покупка или обмен, подобный совершенному Чен-лаоши, отслеживался милицией, точнее ОБХСС. И лишний раз привлекать к себе внимание, воруя, — а это именно воровство, метал на чермете, не стоило. Другое дело, если большая часть его будет куплена официально. А вот недостающую, можно взять и там. Поэтому, не стоит торопиться с этим.

 

1 — 10 августа. Пионерлагерь «Солнечный»

Следующую лагерную смену, трудно назвать отдыхом. За два дня до нашего отъезда, Вика неосторожно спрыгнула с дерева и, сломала ногу. Вернее это был не перелом, а вывих, но тем не менее, гипс был наложен и ни о каком отдыхе в пионерском лагере, не могло быть и речи. Она и по дому-то передвигалась с большим трудом. Последние два дня, я ни на минуту не отходил от нее, и даже хотел отказаться от поездки. Но ехать было необходимо, и я понимал это. Хотя и всеми силами пытался остаться.

Но тут в защиту лагеря, встали все родители, как мама, так и дядя Чен. И объяснили, скорее Вике, чем мне что это поездка не отдых, а работа. И что если уж обещал, то обязан сделать ее. И, хотя со слезами, но подруга все же поняла неизбежность расставания и отпустила меня в лагерь.

— Чувства — проверяются разлукой. — Сказала мне мама перед посадкой в автобус. — Так, что для вас обоих это даже полезно. Особенно для тебя. В конце концов, ты же не на всю жизнь едешь, а всего лишь на три недели. Заодно и узнаешь, насколько сильна ваша любовь.

Скрипя сердце, я с нею согласился. И автобус вновь повез меня в пионерский лагерь.

Распределили меня в тот же четвертый отряд. И даже пионервожатые, были теми же самыми.

После заселения в отрядный коттедж, я отпросился у них и тут же пошел к директору, нужно было решить вопросы, касающиеся плана работы и кое-что еще.

К сожалению, пробиться к нему в этот день не удалось. Завал в связи с заездом, не оставлял ни минуты свободного времени. Я лишь мельком увидел его, и то только для того, чтобы забрать ключи от клуба.

— Все остальные вопросы будем решать после. — Буквально на ходу бросил он.

Войдя в клуб, я прошел через весь зал и поднялся на сцену. Все было до боли знакомо, и все мне напоминало о ней. До чего бы, я не касался, тут же вспоминал Вику, наши разговоры, споры, переживания. С таким настроением трудно было ожидать от меня чего-то путного. Но я все же надеялся перебороть себя, полностью уйдя в работу.

Подойдя к инструменту, одиноко стоящему на сцене, я открыл крышку и присел возле него.

Вскоре из-под моих рук полились звуки лунной сонаты. Наверное, это была лучшая композиция, для моего настроения. Некоторое время я просто отдавался музыке, стараясь отвлечься от всего, что окружало меня. И музыка в очередной раз помогла мне. Я вполне пришел в себя, и даже чуть успокоился. Ведь, по сути, мы не расстались навсегда, это только временно. К тому же там, дома, она не осталась одна, за ней ухаживают, так, что и волноваться сверх меры тоже не стоит. Да и несмотря на разлуку, Вика все равно остается со мной, хотя бы мысленно.

Понемногу, грусть утихла и я можно сказать пришел в себя. Не раз убеждался, что музыка, всегда спасает меня в трудную минуту.

Поднявшись, и закрыв крышку инструмента, я спустился со сцены и вышел из клуба. Взглянув на часы, понял. Что сделал это как раз вовремя. И действительно, вскоре показался мой отряд и я присоединившись к нему пошел на ужин.

Следующий день, начался с обычной тренировки. Пробежав несколько кругов, вокруг стадиона, я ушел на спортгородок, чтобы не мешать, выползающим из отрядов пионерам махать руками, выполняя никому не нужные упражнения. Отзанимавшись, вернулся в отряд и уже выходил из душа, когда все остальные только вернулись с физзарядки.

В толпе, заметил несколько знакомых лиц. Оказалось, что у нас в отряде, кроме меня есть еще пять человек, которые остались на третью смену. Мы тепло поздоровались, и меня тут же засыпали вопросами. Вскоре оказалось, что вокруг меня собрался, почти весь отряд. Всем было интересно, о чем мы разговариваем. Тем более, что многие заметили, хотя и прошло всего полдня, что я живу здесь по собственному расписанию. Ухожу, когда мне нужно и так же возвращаюсь. И что самое главное вожатые спокойно реагируют на это и даже весело подшучивают. В общем для всех, кто меня не знал, я оказался большой загадкой.

Что самое интересное, никто из тех с кем я отдыхал в прошлую смену, не спешил вносить ясность в объяснение моего поведения. Лишь задали вопрос, почему они не видят мою подружку? Я ответил, что перед самым отъездом, Вика сломала ногу, и мне пришлось ехать одному.

— Я бы никогда, так не поступил! — воскликнул один из старых знакомых. — Как можно было оставить ее одну?!

— Во-первых, она не одна. Там родители. Там моя сестра. А самое главное в том, что я обещал. А слово нужно держать, чтобы не произошло. Вот именно поэтому, я и здесь.

— А как же конкурс?! — спросила одна из девчонок.

Тут же посыпались вопросы, что за конкурс, и когда он состоится.

— Конкурс называется «Песни Солнечных Гор» состоится обязательно, думаю через неделю. Все остальное остается в силе. Для того и приехал.

— А… Музыкантик. — Послышался тягучий насмешливый голос из задних рядов. — Я-то думал, что-то интересное. Ничего и не таких обламывали.

Оттуда же послышались, робкие смешки прихлебателей. Это был один пацан из нашего отряда, по-моему, его звали Ленькой Жуленёвым. Еще в автобусе, он вел себя очень нагло, и как бывает в таких случаях, вокруг него тотчас собралась кучка подхалимов, поддакивающих ему на каждое слово.

— Так я ж не против, пойдем, если не боишься. Я ведь не только музыкант.

— Саш, ты только не бей его слишком сильно. — Произнесла Тома Красавина, которая была с нами в прошлой смене. — А то еще нажалуется. И тебя накажут.

Все вокруг стоящие рассмеялись.

— Это что еще за малявка тут рот разевает?! — воскликнул Лёнька, продравшись сквозь толпу ближе ко мне. — Я те, щас! — И замахнулся рукой на нее.

Тома тут же спряталась мне за спину, а я перехватив руку обидчика, немного крутанул его добавляя ему скорости, и он с разбегу унесся в заросли крапивы. Похоже, никто толком не понял, что произошло, но когда его хнычущая физиономия появилась из зарослей, вся толпа просто расхохоталась. До него, тоже видимо не дошло, как он вдруг оказался в крапиве. Несколько секунд, он изумленно смотрел то на нас, то на кусты крапивы. И вдруг с ревом, вновь бросился на меня. Толпа моментально раздалась в стороны, а я вновь поймал его, на тот же самый прием и, добавив ему ускорения, опять отправил его обратно. Во второй раз он выбирался оттуда гораздо осторожнее, видимо крапива, все же вразумила его. Тем более, что от его прихлебателей, которых он начал собирать с первого же дня, не осталось и следа. Весь отряд дружно укатывался от смеха над неудачником, и с этой минуты, никто уже не воспринимал его, как будущего главаря. Поняв, что его мнимое лидерство на этом закончилось, он несколько секунд стоял, а потом тоже вдруг рассмеялся звонким голосом. Рассказывая при этом, как он летел в кусты, не разбирая дороги, как выбирался из них, и вновь прокладывал путь туда.

Забегая вперед, скажу, что позже, мы даже в какой-то мере стали приятелями. Он часто приходил на мои тренировки и даже пытался что-то изображать. Но увы, лень все же властвовала над ним. И все это он делал спустя рукава. То есть сегодня мог заниматься, а на завтра сказать, что все это ему уже надоело и лежать целый день, загорая на пляже, возле бассейна. Но, в общем-то, мне он был безразличен, поэтому я ни на чем не настаивал.

После обеда, я смог, наконец, переговорить с директором. К этому времени, у меня был готов, в черновике, план работы на всю смену, и я хотел обсудить его с ним. Я как раз находился в клубе и заканчивал его составлять, когда появился Арслан Исламович.

В целом он согласился с моим планом, только посетовал, что у меня нет ни одного танцевального номера. На что я ему ответил, что именно в этом, ничего абсолютно не понимаю. Если понадобится музыкальное сопровождение, никаких проблем, даже если этой композиции не окажется в фонотеке, то я подберу ее и сделаю запись, но вот осуществить постановку танца, выше моих сил.

— А как же тогда ваш танец, что вы исполняли на концерте? — Тут же спросил он, — ведь там постановка вся была ваша.

— Это был не танец. Это был комплекс китайской гимнастики Тай-цзи-цюань, плюс насколько элементов из борьбы тхэквондо. Но чтобы повторить его, пусть и меньшем объеме, нужно заниматься минимум пару лет.

— Жаль. — Задумчиво произнес он. — Я рассчитывал на вас.

Было заметно, что он недоволен.

— Все, что от меня зависит, я сделаю, и поверьте, я больше вашего переживаю из-за того, что Вика сломала ногу.

— Ну да ладно, что нибудь придумаем. — Произнес он и вышел из клуба.

В общем, разговора не получилось. Видимо, он рассчитывал на то, что приехав сюда, мы взвалим на себя всю работу, по подготовке музыкальных мероприятий, а теперь выходит, нужно искать кого-то еще, чтобы эту работу выполнить. И это ему очень не понравилось.

Последствия этого разговора проявились через пять дней. За это время, я успел повесить объявление, о будущем конкурсе, и даже начать подготовку, нескольких номеров, для него. В этот раз все делалось без спешки. Поэтому, вожатые сделав объявление, выбрали сами наиболее «голосистых» в своих отрядах и привели их ко мне в клуб. Участников, которые начали подготовку, оказалось семнадцать человек. Мы даже после некоторых споров успели распределить песни, между участниками. Благодаря этому, песни, что должны были исполняться на конкурсе пройдут без повторений.

Мы вместе с вожатыми составили список, определили порядок выступлений, и я даже успел подобрать музыку, к тем песням, которых не знал. В оставшиеся дни, будущие исполнители, посещали клуб для репетиций. До конкурса, оставалось пара дней.

В этот момент, появился директор. Вместе ним была какая-то женщина лет сорока. Я как раз вышел из подсобки и находился на сцене, когда увидал их в зале. Спустившись со сцены подошел к ним и поздоровался. Оказалось, что это временный музыкальный руководитель. Ее прислали на оставшиеся время, ввиду отсутствия оного. Меня он представил, как пионера четвертого отряда, хорошо играющего на пианино.

— Если потребуется, то может выступить в качестве вашего помощника, или с каким нибудь номером.

После добавил, что с начала смены, я был как бы исполняющим обязанности музрука. И даже готовил конкурс.

— Какой еще конкурс?! — с негодованием спросила женщина. — Он утвержден в плане?

— Нет, но…

— Мне не нужны неприятности. — Тут же взвилась она.

Директор тут же успокоил ее и сказал, что она тут музыкальный руководитель и как и что будет происходить, решит сама. После чего, быстренько распрощался и покинул зал.

После его ухода, она презрительным взглядом посмотрела на меня и произнесла одно единственное слово:

— Ключи?! — и протянула руку.

Я, молча отдал требуемое и, повернувшись, вышел из зала.

Что именно послужило причиной такому повороту, я не знаю. Думаю, пойди я к директору, то и там мне бы не сказали ничего вразумительного, скорее бы сослались на что-то. Видимо, кому-то очень не понравилось, то, что мы придумали. Так или иначе, дальнейшее мое пребывание здесь, теряло всякий смысл. Поэтому, на следующее утро, я через водителя, выезжающего с территории лагеря за продуктами, отправил домой телеграмму, с просьбой приехать и забрать меня отсюда.

На следующий день приехала взволнованная мама, и когда я ей объяснил, что произошло, молча, зашла к директору и забрала мои документы. К вечеру того же дня мы были уже дома.

Много позже, где-то ближе к новогодним праздникам, я случайно встретил одного из знакомых ребят, с которым был в обеих сменах лагеря. Как он рассказал, последняя смена, особенно после моего отъезда, была самой унылой из всех, что он провел в этом лагере в этом и прошлом году. Конкурс, что я готовил, был отменен, отчего многие девчонки откровенно плакали, все песни, что стали исполняться в лагере, вдруг в одночасье стали пионерскими и военно-патриотическими. Из-за этого никто не хотел в этом участвовать и на последний концерт, в честь дня лагеря, загоняли, чуть ли, не силой. Да и сам концерт прошел на «отвяжись». Многие из ребят, когда уезжали оттуда, говорили, что скорее всего больше туда не поедут. Да, и еще оказалось, что примерно в середине смены, сменили директора лагеря. Почему это произошло, пионеры отдыхающие там конечно же не узнали, но после его прихода стало еще хуже. Жили строго по расписанию, перемещались только строем и с песней. Кто-то даже запустил новое название: «Концлагерь «Солнечный». (кстати реальный факт)

 

10 — 29 августа. Ташкент

А дома меня уже ждали. За десять дней, что я пробыл там, дома все осталось по-прежнему. Разве, что Вика немного поправилась, и хотя гипса еще не сняли, но уже вполне бодро ходила по двору и командовала над Машкой, которая старательно изучала гимнастику и основы тхэквондо.

Увидев меня, не обращая ни на кого внимания, тут же бросилась мне на шею, похоже ее привычки с отца переходят на меня. Впрочем, так же как и он, я был этому только рад. Хотя в отличие от него, на ногах я не удержался. Все-таки весит она почти столько же сколько и я, ну может чуть меньше.

Увидевшие этот родители, только рассмеялись. Судя по их отношению ко мне у нее дома, и к ней у мамы, обе стороны, считали нас почти родными. А Машка, прямо называла женихом и невестой.

Через четыре дня Вике сняли гипс, и она стала заново учиться ходить. То есть она конечно умела, но наступать на ногу, было еще немного больно, поэтому я старался помогать ей при передвижении. Часто приходилось делать массаж, которому научил меня дядя Чен.

Главное, что мы снова были вместе. Ни о каких прогулках пока не было речи, и мы ограничивались нашими дворами. Впрочем, нам этого было достаточно. Мы часто собирались у нас дома, и я музицировал на пианино. Однажды Вике пришла в голову идея, устроить небольшой концерт. Ведь у нас была с ней совместная песня. А если опустить так взволновавшие наших родителей монологи, и исполнить ее на русском языке, получалось совсем неплохо. Во всяком случае гораздо веселее, что тогда в лагере. К тому же я вспомнил еще одну песню, правда она не слишком подходила для сегодняшнего дня. В том смысле, что там встречались термины далекого будущего. Но как-то читая одну из книг, я с удивлением увидел, что Кинг-конг, оказывается, был снят еще в 1933 году. И его даже показывали на Советских экранах. Правда, очень давно. Но мои родители вполне могли застать его, или во всяком случае слышали о нем. Это был пожалуй самый трудный момент. Остальное исправить было не так уж сложно, чем и занимался я вечерами в тайне от всех. Пусть это будет для них сюрпризом. И хотя песенка скорее шуточная, но с другой стороны, ее не стоит исполнять на публике, в семье, совсем другое дело. И пусть меня простит Тимур Робертович, который в далеком будущем исполнит эту песню уже, так как сочтет нужным. Моя же хотя и сохранила, большинство из его текста, была все же переделана и адаптирована под сегодняшние реалии. Надеюсь об авторстве на нее никто не спросит.

Концерт, получилось сделать перед самой школой. Мы пригласили на него брата Вики с женой, дядя Чен и мама с сестрой подразумевались однозначно. Еще пришли соседи. Теть Аня с дядей Женей и их дочери и дядь Аркадий с женой и дочерьми. В общем, собралась довольно внушительная компания.

Стол накрывали все вместе. Каждый принес, что-то свое, и получилось вполне прилично, можно даже сказать шикарно. В это время, такие посиделки, проводились довольно часто, но из-за того, что на жарко, то в основном во дворе, где у каждого стояла тахта. Но сегодня после того, как все поели, мы плавно переместились в дом, где у нас стояло пианино. И мы начали свой концерт.

Вначале, я сыграл несколько композиций, без слов, потом Мы с Викой исполнили песню о маме. И хотя в этот раз она звучала гораздо веселее, но все равно и у мамы и у дяди Чена на глазах стояли слезы. Соседи, заметившие это, потребовали объяснений и наши родители рассказали о концерте, что происходил в лагере. Но повторять песню в том варианте мы отказались, сославшись на то, что готовили концерт больше веселый, а после того исполнения, петь что-то еще будет уже невозможно.

Потом я исполнил песню, которую когда-то играл свой маме. «Очарована, околдована». На этот раз слезы появились у всех женщин, и даже у старшей дочери, дяди Аркадия.

Наконец пришла пора исполнять песню, которую я так долго готовил к сегодняшнему дню.

Перед выступлением, я произнес небольшую речь:

— Эта скорее шуточная, но из-за некоторых слов, не предназначена для широкой публики. Нет, она не политическая, просто ну, не поют сейчас такие песни. Песня исполняется от первого лица. В ней папа, рассказывает сказку для своего сына. Устраивайтесь поудобнее, песня довольно длинная. Если встретятся какие-то непонятные слова, могу после дать разъяснение. И так: «Сказки нашего времени». Исполняется впервые.

Играю вступление, очень похожее на песню из передачи «Спокойной ночи малыши» и я глядя на Игоря, Викиного брата, начинаю петь:

В этот момент, Игорь поднесший ко рту бокал с пивом, чуть не поперхнулся, раздался приглушенный смех.

— в этот момент Игорь вновь поперхнулся пивом и отставил бокал подальше от себя. Смеются уже все.

Всё!

Хохот раздается еще довольно долгое время, но и после того, как все отсмеялись, кто-то вдруг вспоминает одну из строчек и смех вновь возвращается.

Все разошлись далеко за полночь. Благо, что сегодня суббота и завтра у всех выходной.

 

Учебный год. Ташкент

Остались последние два дня, и мы пойдем в школу. В этом году, к нам присоединится и сестра. За лето она заметно вытянулась и иногда кажется совсем взрослой. Наверное, это мы оказываем, на нее такое влияние. Кстати она уже гораздо меньше пропадает у своих подружек, и свободное время, чаще проводит вместе с нами, на тренировках. Впрочем, она нисколько не мешает нам.

Последние дни были посвящены поездкам по магазинам. Хотя большинство из нужного давно куплено, но все равно находится что-то очень необходимое, которое срочно нужно приобрести.

Мотоцикл, оставшийся от отца, мы все же решили продать, что ему стоять без дела, а так хоть польза будет. Я еще пару раз съездил на чермет и сделал небольшой запас уголков и труб. Они вроде и не нужны, но понадобятся, не найдешь. А так лежат, и пить-есть не просят. Пригодятся когда нибудь.

Покупатель нашелся довольно быстро. Не успели повесить объявления, а уже на следующий день раздался звонок, договорились, что в воскресенье, то есть сегодня придут смотреть технику.

Кстати под это дело я провернул небольшую, если можно так выразиться «аферу». У меня давно лежали размененые деньги где-то около пятисот рублей. Менял еще перед первой поездкой в лагерь. В основном небольшими купюрами. По одному, три, и пять рублей, правда попадались и десятки. В общем, подготавливая технику к продаже и намывая ее, я «нашел» эти деньги спрятанными в инструментальном ящике, в коляске мотоцикла.

Ну а как еще я мог поступить, чтобы хоть чем-то помочь своей семье? Тем более, что отец давно уже уехал из Ташкента, и ему они однозначно не попадут. Да и не скажет, что это не его деньги. Насколько я знаю, он сейчас где-то на севере. Во всяком случае, алименты на нас поступают именно оттуда. Может быть это и неправильно, но во мне до сих пор жила злость на него, за все обиды, причиненные мне.

В общем «обнаружив клад» я тут же подозвал маму и показал ей «найденное». Радости, конечно, не было, скорее грусть, но тем не менее деньги тратились, в этом я точно уверен.

Первый же приехавший покупатель, забрал мотоцикл за четыреста рублей. Возможно, он стоил и дороже, но, ни я не мама не умели торговаться, поэтому отдали его за ту цену, что нам предложили.

Наступил сентябрь. В этом году Маша, идет в первый класс. И первое сентября для нее сегодня праздник, который она будет долго помнить. Для меня же это просто очередной год учебы. Поэтому особой радости нет. Каникулы все же гораздо лучше. С другой стороны, все что будет преподаваться в этом году, для меня уже пройденный этап. Все-таки память прошлых жизней пока со мной. Правда и здесь есть много — но. Скажем, в этом году, в шестом классе, я не вижу трудностей для себя, но это не значит, что не нужно учиться. Как раз наоборот. Скажи мне кто решить задачу с логарифмами или интегралами, которые появятся в следующих годах, и я просто зависну. Ну, не сталкивался я в большей части своей жизни с ними, поэтому все они благополучно забыты. Сейчас же мне дана возможность обновления моей базы знаний, потому учиться нужно. И желательно хорошо.

В честь праздника, сестру освободили от утренней тренировки. Она, конечно, поднялась вместе с нами, но мама тут же перехватила ее и отправила в ванну.

— У тебя сегодня праздник, — сказала она, — и выглядеть ты должна на все сто! Так что тренировки подождут, а ты иди, мойся и собирайся.

Виноватыми глазами она взглянула на нас и прошла в ванную. Мы же, как обычно отправились в забег. Нога у подруги уже пришла в норму, и мы продолжаем наши тренировки с прежними нормативами. Даже в чем-то стараемся повышать их. Все же мы растем, и то, что вчера казалось достаточным, сегодня кажется малым. Хотя сегодня, мы все же закончили пораньше, ведь Вика тоже девчонка и ей, так же как и Машке нужно привести себя в порядок. Мне гораздо проще. Я, конечно, не хочу сказать, что не следил за собой, но все равно у меня на это уходит гораздо меньше времени.

Наконец все одеты, накормлены и готовы к выходу из дома. Машка сегодня особенно красивая. Темное платье выше колен, подшито как раз по ее фигуре, белоснежный фартучек с кармашками и кружевами по краю. На голове два огромных белых банта. Ох, и визгу было, когда мама подвязывала их ей. Машка терпеть их не может, но сегодня особый день. В правой руке портфель, а в левой букет роз, который я настриг с нашей дворовой клумбы. У меня все гораздо проще. Черные брюки и белая рубашка с пионерским галстуком. Вика, одета примерно так же. Здесь в Ташкенте не слишком требуют соблюдения единой школьной формы. Посудите сами. Еще весь сентябрь и часть октября, жара будет доходить до тридцати градусов. То же самое происходит и весной. Уже с середины марта и до самого лета. А в мае вообще не продохнуть. А форму для девчонок шьют из шерсти. Не думаю, что им в ней очень комфортно, потому и ходят чаще кто в чем, соблюдая основное правило — темный низ, светлый верх. Так гораздо удобнее.

Мама, тоже при параде. Сегодня она идет с нами. Скорее из-за сестры, чем меня. Тем более, что вскоре после выхода, мы с Викой отделяемся от них и убегаем вперед.

Праздник чувствуется во всем массиве. Почти изо всех подъездов домов, что встречаются нам на пути, выходят нарядно одетые дети и по одному, или сбиваясь в небольшие стайки, стекаются к школам. В нашем районе их три, не считая одной национальной, где преподавание ведется на узбекском языке. Поэтому все улицы сейчас заполнены маленьким народом. Из-за огромного количества цветов, что они несут с собою, это особенно заметно. Кажется, что по улицам, течет нескончаемый цветной поток, благоухающий всеми оттенками запахов и цвета.

Наконец мы подходим к нашей школе и разыскав глазами свой класс тут же здороваемся и присоединяемся к ним. Вика, прижавшись ко мне, слегка стесняется, но быстро знакомится с нашими одноклассниками. Вскоре она уже что-то активно обсуждает с некоторыми девчонками, оттеснившими ее от меня. Но это не надолго. Спустя пять минут, она вновь стоит, держа меня за руку, и уже старается никуда не отходить. Такое поведение конечно, сразу же замечается нашими девчонками, у которых тут же возникает куча вопросов. Всеми силами они пытаются оттеснить ее от меня, но у них ничего не выходит. К тому же, оказывается, что в нашем классе еще двое новеньких. Это Ставицкая Таня и Равиль Камалетдинов. Конечно же я знаю их, но здесь в этой реальности мы еще не знакомы. Поэтому не тороплю события. Все равно учитель вскоре представит их классу. Пока же они стоят вроде и с нами, но как бы в стороне. Видимо стесняясь самим познакомиться.

Слышатся слова директора, призывающего к вниманию и, первая торжественная линейка, посвященная началу учебного года, начинается.

Директор рассказывает о нашей школе, перемешивая свои слова лозунгами, но мы ее почти не слушаем, говоря о чем-то своем. Нам гораздо интереснее, кто и как провел лето, что слушать давно избитые фразы повторяющиеся из года в год.

— Вот интересно, если записать речь директора на магнитофон, и прослушать ее через год, будут отличия? — спрашивает кто-то из класса.

— Разве, что в датах. — Отвечают ей.

Мы тихо смеемся, стараясь не привлекать внимания.

Нахожу глазами Машку, стоящую в первом ряду среди таких же, как она первоклассников, и тепло улыбаюсь ей. Она видимо воспринимает мою улыбку по-своему и вдруг на мгновение показывает мне свой язычок, и тут же покраснев, прячет лицо за букетом цветов, и отворачивается.

Чуть поодаль, стоит мама, с гордостью глядя на сестру. На маминой щеке вижу заметный блеск слезы, которую она тут же смахивает платочком.

На бархатной подушечке выносится бронзовый колокольчик, который к моему и маминому удивлению, вручается сестре. Она тут же расцветает, как-то становится выше и, с огромной улыбкой бежит мимо строя школьников, изо всех сил тренькая колокольчиком.

Вот и прозвенел первый звонок. Теперь точно Машка запомнит его на всю жизнь. Она встает в строй и с гордым видом смотрит на меня. Я показываю ей сжатую ладонь с оттопыренным большим пальцем. В ответ она гордо отворачивается, сжимая в руке букет цветов.

Раздается новая команда, и классы поочередно заходят в школу, начиная с самых маленьких.

В этом году, у нас новый классный руководитель. Это учительница английского языка, Раиса Исхаковна. Поэтому нашим классом будет теперь кабинет иностранных языков.

Вику и еще двоих новеньких, чуть задерживают, чтобы представить классу, мы же рассаживаемся по партам. Здесь вместо столов, пока еще стоят обычные школьные парты, правда довольно большие и я сажусь на одну из них вполне свободно. Только собираюсь, положить на второе, пустующее место портфель, обозначая, что оно занято, как туда плюхается Рытикова Ленка.

— Здесь занято! — говорю ей.

— Это кем же?! — надменно спрашивает она.

— Уж точно не тобой!

— Что так? — не сдается она.

Я, молча, поднимаюсь и пересаживаюсь на соседний ряд, садясь посередине парты.

— Подумаешь! — слышу вослед.

У нас двадцать четыре человека, а в классе шестнадцать парт. Поэтому свободных мест достаточно.

Вскоре все рассаживаются, и вошедшая учительница здоровается с нами. Мы дружно встаем, и после разрешения вновь опускаемся за парты.

— С этого года, я буду вашим классным руководителем. Зовут меня Раиса Исхаковна, но многие здесь меня знают. — Начинает она свою речь. О том, что многие ее знают, это потому, что класс разделен на две группы. Половина, в которой нахожусь и я, учит английский, вторая половина французский язык.

Между тем она продолжает:

— В этом году, к нам пришли новые ученики это Ставицкая Таня, Камалетдинов Равиль и Ким Вика.

Таня пришла к нам из 167 школы, это в старом городе. Равиль… возникает небольшая заминка, но обстановку разряжает он сам.

— Я на второй год остался. Здесь же учился. — Говорит он.

— Ну и Вика, она из 68 школы, это старые Сергели. Может, расскажете, что то о себе, чтобы одноклассники вас получше узнали. — обращается она к ним.

— Я Ставицкая Таня. — Начинает одна из них. — Родители получили квартиру в 13 квартале. Поэтому и переехали сюда. Учусь хорошо. Занимаюсь в музыкальной школе на пианино.

— Пока думаю достаточно. — Говорит преподаватель и предлагает ей занять место за одной из парт.

— Равиль Камалетдинов, живу в 13 квартале. Теперь буду учиться с вами. Играю на гитаре. — Бурчит он и проходит на одно из свободных мест.

— Вика Ким. Раньше жила в старых Сергелях, сейчас в 12 квартале. Занимаюсь спортом.

— Каким? — тут же спрашивает учительница.

— Борьбой Тхэквондо. Мы вместе с ним тренируемся. — Она показывает на меня. — С Сашей Матвеевым.

Я сдвигаюсь в сторону стены, и Вика тут же занимает место возле меня. С соседнего ряда доносится: «Подумаешь!», но мы не обращаем на это никакого внимания.

Классный руководитель рассказывает нам о том, как мы будем учиться, какие предметы добавляются в этом году, о кружках и секциях, которые имеются, или открываются в школе. В общем, все как обычно. Чуть позже, она начинает вызывать нас по списку, и мы поочередно подходим к ней и получаем учебники, целая гора которых сложена на столе возле доски.

Сегодня уроков не ожидается. После классного часа мы все расходимся по домам. Перед самым расставанием, у кого-то их одноклассников, появляется предложение искупаться. Все, конечно же «За!». На улице жара за тридцать! Поэтому назначаем встречу на озере и расходимся по домам.

Место нашего класса определено, пожалуй, с самого начала нашего знакомства. Неподалеку от пристани, для проката лодок в озеро вливается вода из большой трубы. Это место считается самым чистым на озере. Вообще-то озеро возникло на месте карьера из открывшихся родников, но со временем заилилось и родники перестали обновлять воду. Тогда власти просто пробили артезианскую скважину и из нее самотеком, пошла вода. От скважины провели к озеру трубу и поставили ее примерно в полутора метрах от уровня воды. Из-за сильного напора, со временем появилось некоторое углубление в дне озера, и сейчас можно даже нырять с нее не боясь расшибиться. А буквально в десятке метров от трубы, хороший песчаный пляж, где мы и собирались обычно всем классом.

Иногда, правда, ездили на Чирчик. Там вода почище, но это происходило больше в выходные дни. Все-таки далековато добираться.

Мы с Викой, подъехали, когда собрался почти весь класс. Хотя если судить по времени, должны были быть одними из первых. Найдя небольшую площадку, поставили мотороллер и расстелили возле него покрывало. Одно на двоих, нам вполне хватало его. Снятые вещи повесили на руль или сложили на сиденье мотороллера, отчего он стал чем-то напоминать новогоднюю елку. Правда перед этим, мне пришлось ответить на кучу вопросов, откуда он у меня, сколько стоит, какая скорость и так далее. Наконец все успокоились, и мы пошли купаться.

…Вечером, мы сидим у Вики в комнате и о чем-то разговариваем. Она пристроилась у меня на коленях, и положила голову мне на грудь. Последнее время, это ее любимая поза, когда мы одни. Вдруг она, мгновенно загрустив, чуть отстраняется от меня и смущенно говорит, стараясь не смотреть на меня:

— Саш, скажи, а тебе это правда, очень нужно?

— Ты о чем, Ви? — удивленно спрашиваю ее, краем глаза замечая чуть шелохнувшуюся занавеску, прикрывающую проход в комнату моей подруги.

— Ну…. — Чуть запинается она, но набравшись смелости, продолжает. — Мне девчонки сказали, что вам, мальчикам, от нас только одно надо. А я…. Я, еще не готова к этому. — Она смущенно поднимает набухшие слезами глаза.

— Зачем ты слушаешь этих дур?! Ничего хорошего они тебе не расскажут, от них только гадости ждать. Ближайшие лет пять, даже не думай об этом! Между прочим, мальчики развиваются гораздо позже девочек. Не веришь мне, спроси у папы. Разве тебе плохо со мной?

— А тебе?

— А ты у меня самая лучшая! — говорю ей и слышу тихие удаляющиеся шаги. — Прижимаю к себе милое лицо и выцеловываю бегущие по щекам слезы…

… Мы входим в дом и обнаруживаем, что он пуст. Наверное, мама ушла к соседям, а сестра у подружек. Сажусь к пианино, Вика устраивается на диване, а я, задумавшись на несколько секунд, начинаю играть и петь:

К концу песни, подруга уже сидит возле меня, обняв меня за пояс и положив голову мне на плечо.

Из кухни доносятся чьи-то всхлипы, а следом слышится голос мамы:

— Что с тобой, Маша?

— Там. В зале. — Отвечает она сквозь слезы. — Сашка так красиво играл. А мне так обидно стало.

— Обидно? Почему? — Спрашивает мама.

— У Вики есть Сашка. А у меня?! У меня никого… — и плачь, становится еще сильнее.

— Ну что ты, маленькая моя! У тебя тоже появится друг, нужно только немного подрасти. Еще и завидовать будут!

— Правда?! — с надеждой спрашивает сестра.

— Конечно же, правда! — Отвечает мама…

…Выхожу из ванной. Машка уже спит, потому не стал звать маму, чтобы та принесла забытое в комнате белье, а просто обернулся полотенцем. Вдруг мой взгляд падает на зеркало стоящее у стены. Надо же! А я и не замечал! Оказывается, моя фигура приобрела кое-какие выступы. Надо же! И плечи гораздо шире. И это всего за три месяца тренировок?! Даже не верится! И смотрится, очень даже прилично!

— Любуешься? — чуть иронично спрашивает мама. — А ты представляешь мне каково? В прошлом году тебе куртку брали, думала, хоть на два года хватит. И вот на тебе. Придется новую покупать.

— Может этот год в старой отхожу?

— Куда там, плечи вон, какие широкие! Уже и в рубашки-то не влезаешь! Раньше ушивать приходилось, а сейчас распарываю!

Я притворно вздыхаю.

— Может бросить все? Хоть расти перестану.

— Даже и не думай! Веником поднимать буду. Вспомни прошлый год. Две простуды и одна ангина. А сейчас?! Каждое утро, хоть дождь, хоть что, а в одних трусах бегаешь, а после еще на турнике крутишься, или свою Тайзянь танцуешь. И хоть бы раз кашлянул.

Мама подходит поближе и обнимает меня за плечи.

— Уж лучше я куртку тебе новую куплю, чем на лекарства буду тратиться…

Вторник начинается с физкультуры. Переодевшись, выходим на спортплощадку, и выстраиваемся в два ряда. Мимо нас, прохаживается наш физрук Ариф Кадырович и рассказывает, чем мы будем заниматься в первой четверти. Оказывается ничего интересного, нас не ожидает. Все игровые виды, будут зимой. Сейчас же в основном легкая атлетика и гимнастика. Ну и как обычно сдача нормативов. Не выдерживаю и спрашиваю:

— А кто сразу нормативы сдаст, после можно в волейбол поиграть?

— Ты сначала сдай. Хотя бы подтягивание.

Класс хохочет. Все помнят, как я в прошлом году висел на турнике не в силах вытянуть себя за перекладину.

— А сколько раз нужно подтянуться?

— Если восемь раз подтянешься, пять поставлю.

— В четверти, — задаю встречный вопрос.

— Нет. Сегодня.

— А в четверти.

— Минимум пятнадцать.

— Точно поставите?

— Точно!

— Мне идти?

— Ну, иди.

Подхожу к турнику, запрыгиваю на него, и извиваясь изображаю раненого червяка, пытающегося дотянуться до перекладины. Класс оглушительно хохочет. Но восемь подтягиваний я делаю.

— О! Да у тебя прогресс! Считай, что за сегодня у тебя отлично!

Спрыгиваю и вновь задаю вопрос:

— Теперь можно за четверть начинать? — спрашиваю я.

Класс уже держится за животы от смеха.

— Ну, начинай, клоун! — преподаватель тоже уже смеется.

— Вы обещали, класс свидетели!

Вновь запрыгиваю на турник и начинаю быстро подтягиваться, и считать подъемы. Дойдя примерно до четырнадцати, отвлекаюсь, и сбиваюсь со счета.

— Блин, со счета сбился, — деланно сокрушаюсь я. — Придется заново начинать. И продолжаю подъемы. Все, теперь точно пятнадцать.

Спрыгиваю с турника и подхожу к преподавателю, смотрящему на меня с чуть приоткрытым ртом.

— И где моя пятерка? — спрашиваю я.

— Тебя не подменили, случаем?

— Ага, еще в детстве. Два раза. — Отвечаю ему.

Все по очереди подходят к турнику и подтягиваются. Я, взяв в руку муляж гранаты, для бросков, изображаю из нее микрофон и, комментирую увиденное, смех не прекращается ни на минуту. Пятерку я уже заработал, не будет же он ее исправлять.

Остальные уроки пролетают почти незаметно, к доске пока никого не вызывают, второй день всего учимся, новых тем пока тоже нет. Пока повторяем то, что успели не забыть за лето.

Уроки закончены. Беремся с Викой за руки и выходим из школы. Доходим только до поворота, как дорогу нам заступают.

— Что, борзым стал? Подтянулся, так разговаривать научился? — это Дибердеев Ринат, по прозвищу Дибер, здоровенный парень из нашего класса. — Так мы тебя научим.

— Саш, у нас времени нет, в кино опаздываем. Не тяни с ним. — Спокойно говорит Вика и, взяв у меня из рук портфель, отходит в сторону.

— Ты долго еще телиться будешь? — Спрашиваю у него, — или мы вначале в кино сходим?

— Да я тебе! — мне в лицо несется удар огромного кулака.

Принимаю его на левую ладонь, чуть отклоняя в сторону, делаю шаг вперед, правой рукой хватаю его за лацкан пиджачка, и чуть присев, перебрасываю через себя. С грохотом, Дибер, влетает в кусты живой изгороди, которая растет у нас почти на каждом шагу. В тот же момент перехватываю удар от другого участника и, добавив ему ускорения, отправляю туда же. Ринат, не успевший еще вылезти из кустарника, встречается с летящим на него дружком и оба с криком вбуриваются обратно в кусты.

— Какие, вы все предсказуемые, даже как-то неинтересно с вами. — Говорю я, — пошли Ви, они еще долго тут барахтаться будут. Забираю у нее портфели, и мы спокойно идем дальше, продолжая прерванный разговор.

Сегодня в нашем кинотеатре «Фантомас», на вечерний сеанс мы, не попадем, да и не отпустят, а вот днем, пожалуйста. Если удастся купить билеты. На такие фильмы очереди обычно на все сеансы.

К нашему удивлению, особых очередей не предвидится. Простояв всего около пятнадцати минут, купили билеты и входим в фойе. Билеты недорогие всего по 25 копеек. Так что вполне остаются деньги и на мороженое, которое здесь есть всегда. Приобретя по эскимо, проходим в кинозал и занимаем свои места. Сегодня нам не нужен последний ряд, мы пришли именно в кино, а целоваться мы можем и дома, и никто нам этого не запретит. Как раз успеваем доесть мороженое, как начинается фильм…

На следующее утро перед самыми занятиями, случайно становлюсь свидетелем интересного разговора, между несколькими моими одноклассницами.

— Представляете! — Говорит одна из них. — Вчера домой иду, еще до поворота не дошла, слышу разговор. «Дибер» с «Чуней» из седьмого «Б» нашу сладкую парочку отловили, и поучить хотят.

— Наконец-то хоть кто-то их на место поставит! Задолбали! Вика-Вика, Саша-Саша! Будто кроме них и нет никого!

— Это сегодня Матвеева с фонарем ждать? Вот весело будет!

— Помечтай! Ринат только пару слов сказал, как Вика: «Саша, мы в кино опаздываем! Разбирайся быстрей, и пойдем уже».

— Вот тебе и подружка. Парня бить собрались, а ей в кино срочно надо! Что он в ней нашел только?

— Ты лучше дальше слушай, что было! Я из-за поворота выглянула, вижу, она портфель забрала и спокойно так, можно сказать со скукой смотрит на них. Еще и Сашка добавил, что, телитесь, начинайте уже. Ну, Ринат и врезал!

— Похоже, тут не синяк, а что поинтереснее будет, у Рината кулаки, что гири.

— Будет-будет. Я вздохнуть не успела, смотрю, а наша парочка уже по аллейке спокойно топают!

— Сбежали?!

— Да ну от «Дибера» не сбежишь!

— Так, что дальше-то?! Не томи.

— А Ринат с «Чуней» в кустарнике запутались, и вылезти не могут. Ругаются, друг на друга, все исцарапались, я чуть не описалась там от смеха!

— Врешь, ты все!

— Вон Ринат появился, сама спроси. — Вытягивается, разглядывая чего-то. — Впрочем, лучше не спрашивать. У него на лице все написано…

Смотрю в расписание и офигеваю. Пение! У нас еще и пение оказывается есть?! Жуть! Что интересно там петь заставят? Опять, что-нибудь пионерско-патриотическое? Ну, уж точно не Битлов.

— Вик, что петь будем?

Вика пожимает плечами.

— Что нибудь придумают. Тебе не все равно?

— Может им мою сказку предложить?

— Предложи! — с улыбкой говорит она и заводит. — Вот было у крестьянина, три сына…

— Все трое — дураки, что характерно. — Подхватываю я и мы уже напеваем в два голоса и входим в музыкальный класс. — Атос, Портос и младший — Буратино, Принцессу встретили, и кончилось всё скверно!

Почти весь класс уже на месте, но перемена еще не закончилась, поэтому преподавателя пока нет. Подхожу к пианино и, открыв крышку, присаживаюсь на стул.

— Здравствуйте дети! — говорю, пародируя учительницу. — Сегодня, мы с вами будим учить новую песню. Хотите?

— Хотим, хотим! — раздаются отдельные крики.

— Песня очень простая. Русская-Народная-Блатная-Хороводная! — в классе раздается смех. А я продолжаю. — Итак, я начинаю, а вы подхватываете.

Играю простенький мотив и начинаю песню:

Класс вначале просто прислушивается, а после по одному — двое… присоединяются ко мне. Через пару минут все уже стоят возле инструмента и во весь голос подпевают:

Куплет я запеваю уже в одного, но даже здесь мне стараются помочь:

И вновь мы поем все вместе:

Песня заканчивается и я крутнувшись на вертушке стула, пытаюсь встать. Но не тут, то было. Раздаются выкрики:

— Еще! Давай еще! — Даже Ринат, забыл про вчерашнюю потасовку и громче всех требует продолжения.

Оказывается звонок, уже давно прозвенел, но никто этого даже не заметил. В дверях уже, несколько минут стоит учительница и улыбаясь, говорит:

— Все это хорошо. Но урок давно уже начался.

Все тут же рассаживаются. Я, поднявшись со стула, тоже направляюсь к своему месту.

— А посерьезнее есть, что нибудь? — Спрашивает Анна Захаровна.

— Можно и посерьезнее. — Говорю я. — Сыграть?

— И спеть. — Продолжает она.

Возвращаюсь назад и сажусь обратно за инструмент:

— Вы хочете песен? Их есть у меня! — раздаются короткие смешки. Я встаю, и объявляю песню:

Музыка Фишера, Слова Матвеева — «Грусть».

— Это, какого Матвеева? — тут же раздается вопрос.

— Сашины. — Вставляет Вика. И все вопросы сразу прекращаются. Полная тишина. Небольшое вступление и я начинаю песню:

Некоторое время в классе тишина, потом вновь раздаются выкрики: «Еще! Еще!». Вопросительно смотрю на учительницу, та пожимает плечами и кивает головой:

— Продолжай, чего уж там!

Вздыхаю и продолжаю: — Песня: «Я однажды забыл» Стихи Виктора Третьякова, и начинаю петь:

Опять тишина в классе. Все переваривают, песню. Замечаю, чьи-то губы шепчущие слова.

Выкриков больше нет, зато все лица замерли в ожидании. Все как будто ждут какого-то чуда, или новой песни. Бросаю взгляд на часы, время еще есть.

— Еще одну. Последнюю. — Говорю я и смотрю на преподавателя. Вижу короткий кивок и начинаю петь.

Заканчиваю припев и, в этот момент звенит звонок, но никто и не думает срываться с места и бежать на перемену.

Наконец, Анна Захаровна смотрит на часы и со вздохом произносит:

— Ну, что ж… Урок окончен. Все свободны.

Мы всей толпой выходим из класса, лед, что еще вчера чувствовался в наших отношениях, сломлен. Даже то, что Вика вновь возле меня, уже никого не задевает.

Вчерашние соперники, что-то дружелюбно рассказывают, шутят. И я не вижу, ни одного хмурого лица вокруг себя.

Домой возвращаемся также, всей толпой, а не поодиночке. Постепенно все кто живет поближе к школе, разбегаются, и вскоре мы остаемся только вдвоем.

Поворачиваюсь и шепчу ей на ушко: «Ты, моя королева!».

«Я, Знаю, мой король!» — так же тихо отвечает она.

Начало октября, а на улице только-только начинается осень. Дождей пока еще нет, но листья уже местами пожелтели и осыпаются, устилая красно-желтым ковром аллеи парка, по которому прогуливаемся с подругой. Вика собирает букет из кленовых листьев и что-то тихо напевает, в такт нашим шагам. Еще довольно тепло, но родители уже настаивают на осенней одежде. Хотя может оно и правильно, ведь все вокруг уже перешли на нее. Одеты, мы почти одинаково, в джинсах и легкой ветровке. Если бы не роскошные волосы Вики, то вполне можно принять нас за мальчишек. Сейчас редко можно встретить девочку в брюках или джинсах. Просто такая мода, что чаще всего они носят платья или юбки. А джинсы, слишком дороги, чтобы встречать их на каждом шагу. Правда, можно найти, что-то похожее на них местного производства, но увы их можно использовать только по прямому предназначению. Ведь когда-то их придумали в качестве рабочей одежды. Так вот то, что шьется у нас, ни для чего другого использовать не получится. Они и выглядят именно как рабочая одежда.

— В классе опять шептаться начинают в нашу сторону. — Говорит Вика. — Опять концерт будешь им устраивать?

— Хватит с них одного. Что мне теперь, клоуном работать? — Отвечаю ей. — А шепотки давно уже идут. Это их Ленка Рытикова подзуживает.

— А ей то, что не хватает?

— Не знаю. Может, завидует. — В прошлом году мы за одной партой сидели. — Может, взревновала. Кто вас разберет?

— А нас не надо разбирать. Нас любить надо.

— Всех?! — деланно ужасаясь, спрашиваю я. — У меня сил не хватит на всех. Да и не нужен мне никто.

Я останавливаюсь и, взяв Вику за плечи, поворачиваю к себе.

— Почти никто. Есть правда одна девчонка. — И смотрю ей в глаза.

Вика прижимается ко мне и спрашивает:

— А, я ее знаю?

Я пожимаю плечами:

— Наверное. Хотя… Трудно сказать. Я вот тебя, каждый день заново узнаю. А знаешь ли ты себя?!

Несколько минут мы молча стоим, потом Вика вдруг произносит:

— А, давай поссоримся?

— Зачем? — Удивленно спрашиваю я. — Тебя что-то не устраивает?

— Нет. Ты не понял. Давай поссоримся, и подеремся. При всех. Чтобы знали, что нас лучше не трогать!

— И так все об этом знают. Даже Ринат и тот, всегда первым здоровается. Уж кто-кто, а он-то точно еще в том году, за любой косой взгляд в драку лез.

— А что же тогда делать?

— Да плюнь. Пошепчутся и перестанут. Мне кажется, что ты просто хочешь спарринг устроить. Так?

— Ну не то что бы так… Но хочу. Ведь может у меня какое-то желание появиться.

— Насколько я знаю завтра на физ-ре гимнастика должна быть. Ариф Кадырович заболел, а Зоя Ильинична, только в зале уроки проводит. Значит, наших гимнастов заберет, а остальных или на брусья или на кольца отправит. Только надо заранее к ней подойти и предупредить. Думаю, она не против будет.

— Точно! Можно еще добуки взять с собою. То-то наши офигеют.

— Только не сразу их одевать, а чуть позже, после разминки. И после того, как с Зоей переговорим.

— Вот видишь, какой ты умный у меня! А я уже поссориться хотела.

— Я так думаю, что не поссориться, а похвастаться. Что-то у меня такое подозрение.

— Ты меня в чем-то подозреваешь? — загадочно улыбаясь, спрашивает Вика.

— А ты как хотела? Ты же у меня очень подозрительная личность!

Вторник, как обычно начинается с физкультуры. Переодеваемся и выстраиваемся вдоль стены школьного спортзала. Появляется преподаватель с мячом в руках, и объявляет:

— Хабиров, Сорокина — выйти из строя. Остальные — волейбол. Только без сетки. Левая сторона зала ваша. И чтобы без шума. У меня соревнования скоро, чтобы никто не мешал.

— А, смотреть можно? — спрашивает кто-то.

— Можно, только тихо.

— Зоя Ильинична! — поднимаю руку.

— Да, Матвеев, что ты хотел?

— У нас тоже скоро соревнования, можно мы в уголке потренируемся?

— С Викой?

— Да. Нам много места не надо. Девять матов положим, нам хватит.

— Это вам уголок не подойдет. — Задумчиво произносит учительница. — Ладно, на улице вроде тепло, я сейчас дверь открою, волейболисты пусть туда идут. А вы тогда в левой части устраивайтесь.

— Спасибо Зоя Ильинична!

— Все. Разойдись.

Мы с Викой срываемся и бежим в раздевалку. Некоторые ребята, заметив, куда мы побежали изумленно переглядываются между собой, не понимая, зачем нам переодеваться. Какая-то часть класса выходит на улицу, но несколько человек все, же остаются. Все конечно слышали, что мы занимаемся тхэквондо, но никто еще, ни разу не видел, как это происходит в действии. Кто знает? Может это только слухи.

Через несколько минут, мы с Викой вновь выходим в зал, одетые в белоснежные добуки и опоясанные красными поясами. Да именно так. Еще вначале осени Чен-лаоши торжественно вручил нам эти пояса. Сейчас смутное время, для восточных единоборств. Вроде бы и все официально и никаких запретов нет, как было в моих прошлых реальностях, но все же соревнования тоже, не проводятся. А если и случаются, то только внутри клубов или секций практикующих искусство. Поэтому определение мастерства, прерогатива исключительно наставника. Хотя порою встречается и такое, что наставник раздает пояса не по мастерству, а по личной приязни, редко, но все же случается. Вначале, Чен-лаоши не хотел вручать нам пояса, мотивируя это тем, что мы мало знаем, или это просто ни к чему. Но в ноябре, вроде бы должны состояться межклубные соревнования, хотя и не слишком официальные, и только поэтому, чтобы поучаствовать в них и было определено, что красного пояса, мы с Викой все же стоим. Хотя и тут было уточнение. Дело в том, что ожидаются соревнования тхэквондо, у нас же с некоторых пор выработался несколько другой стиль, включающий и элементы, Айкидо. Даже Чен-лаоши, а он все-таки мастер шестого дана, признает, что наш стиль много действенней стандартной схемы боя. Но, увы, это только наш стиль. Не для соревнований. Поэтому сейчас мы делаем упор на стандартные схемы, хотя иногда очень хочется пошутить.

Пройдясь по матам, решаем, что на деревянном полу, все же лучше. Маты слишком мягкие и стесняют движения. Поэтому решаем работать может чуть осторожнее, но без них. И чуть размявшись, начинаем спарринг. Примерно через пять минут, вокруг нас собирается целая толпа одноклассников. Все с интересом наблюдают за нашими действиями. Вика, заметив такой интерес, показывает, одними губами: «побалуемся?» Я киваю головой, и мы начинаем использовать свой стиль. Даже если судить по зрелищности, то наш стиль во многом выигрывает у стандартных приемов. Допустим при исполнении тьо-ап-дора-чаги, т. е. удара в прыжке с разворотом ставится просто блок, то в нашем случает, атакующий, может просто вылететь с додянга. Здесь вступает в действие прием заимствованный в Айкидо, и атакующий, получив дополнительное ускорение, не всегда даже способен выполнить правильно страховку в падении.

Чувствую, разговоров будет немало. После одного из ударов Вики, чуть было не влипаю в стену. Со следующим ударом, Вика отлетает и, успев сгруппироваться, останавливается только у самых ног одноклассников. Вновь поднимается и наносит, мне очередной удар, я приседаю и перебрасываю ее через себя. Мгновением позже замечаю, как передернулся Ринат, видимо вспомнив, как он влетел в живую изгородь, после подобного же приема, в драке со мной. А еще через мгновение сам качусь к ногам одноклассников. Да, отвлекаться во время боя чревато, хорошо хоть успел, вовремя выполнить страховку, иначе точно бы синяк во всю спину заработал. Тут же из положения лежа, подпрыгиваю и наношу двойной удар ногами. Вика принимает на блок первый удар, а второй пропускает, но успевает чуть отклониться, иначе было бы совсем плохо. Удар шел прямо в лицо. Отскакиваю назад. Даю знак остановки боя. Увидев, что меня поняли, тут же подхожу и разглядываю и аккуратно прикасаюсь к ее лицу:

— Не задел? — спрашиваю ее.

— Нет. Я успела, но наверное хватит на сегодня.

Оборачиваюсь к ребятам и спрашиваю о времени. Оказывается, осталось совсем немного. Здорово мы потренировались. А если учесть что почти без разминки…

— Хорошо Чен-лаоши этого не видит, было бы нам некогда!

— Это точно. — Соглашается подруга. — Пойдем, наверное, еще помыться нужно.

И мы выходим из спортзала.

 

Вторая четверть

После той показательной тренировки, шепотки, конечно, не прекратились, но с другой стороны и выяснять с нами отношение кулаками, никто уже не решался. Правда, появилось множество просьб, научить. Мы никому не отказывали, только сразу предупредили, что прежде чем учиться драться нужно иметь для начала хорошую растяжку. А к ней дополнительно необходима выносливость. То есть нужно поднимать свою физику. Я рассказал, а Вика подтвердила, что Чен-лаоши допустил меня к тренировкам, только после того, как я смог сдать ему экзамен. А после того, как рассказал об экзамене, многие заметно приуныли, хотя и не все поверили. Нужно было доказывать делом. Но для нас это, наверное, даже проще. Поставили два стула, и я сел на шпагат с провисом ниже уровня сидений. Наш КМС по спортивной гимнастике Хабиров Рафик, тут же согласился, что даже ему такое сделать будет трудновато. После Вика показала шпагат, в положении стоя, благо была в этот день в джинсах. Повторить не смог никто.

После этого, я просто сказал:

— В большинстве приемов, необходима растяжка. Я, могу научить вас, но ведь после я и окажусь виноватым в ваших порванных связках. Разве не так? Поэтому, кто действительно хочет чему-то научиться, добро пожаловать на стадион. А для начала, можете присоединиться к нам на утренней тренировке. С половины седьмого и до восьми, каждый день.

Желающих, почему-то не нашлось. Я давно заметил, что все хотят получить что-то за просто так, не прикладывая при этом почти никаких усилий, но как только узнают, что халявы не будет, так сразу отворачиваются.

Октябрь, пролетел почти незаметно, а вместе с ним и закончилась первая четверть. Впереди были каникулы. Хотя по большому счету, каникулами эти пять дней назвать сложно. Хотя бы потому, что мало. Вернее не просто мало, МАЛО! Пять дней, из которых один попадает на воскресенье, а еще один у нас просто забирают! Не стыда не совести, у людей. Хотя с другой стороны, сейчас 7 ноября еще считается праздником. Мы идем на демонстрацию, и это совсем не вызывает у нас какого-то отторжения, или нежелания. Наверное, даже, наоборот. Только с одной оговоркой. Решительно никто, не желает нести, плакаты или флаги. Ведь их после демонстрации придется или сдавать обратно или тащить самим до самого дома.

Пока же у нас каникулы. Хотя уже ноябрь, но погода стоит изумительная! Затяжные дожди еще редкость, чаще всего небольшой дождичек, ночью или под утро. А весь день тепло. Температура редко опускается ниже 10–15*С. И, хотя мы уже давно одеты в осенние куртки, но еще вполне позволительно прокатиться на мотороллере и с ветерком. Чем мы и занимаемся. Или выезжаем на трассу, где почти нет движения, и тогда летим, навстречу ветру. Или находим тихое уединенное место и просто гуляем, разговаривая между собой или просто наслаждаясь обществом, друг друга. Поверьте, нам этого вполне хватает. А то, что за спиной порой раздаются шепотки в нашу сторону, ну и пусть завидуют, это их проблемы.

Третьего ноября мы участвовали в показательных выступлениях. Оказалось, что ребят нашего возраста не нашлось, а девчонок на межклубных соревнованиях было всего трое. Поэтому мы просто показали спарринг в нашем собственном стиле. Хотя он и довольно сильно отличается от традиционного тхэквондо, но все же он произвел довольно сильное впечатление на присутствующих там.

Один из мастеров клуба тхэквондо, даже заявил, что подобное начинание следует развивать и дальше. Возможно, что в будущем, если мы доведем его до совершенства, нашими именами будет назван новый, стиль воинского искусства.

Кроме того он подтвердил наши пояса и сказал: «Красный цвет, цвет — спелости плодов и зрелости знания, цвет осени — времени сбора урожая и подведения итогов. Обладатель красного пояса должен посмотреть на пройденный путь и определить новые цели и новые задачи. Вы двое, как нельзя лучше определили для себя, а возможно и всех нас цели и задачи развития нашего искусства. Поэтому я от всего сердца подтверждаю ваше право на 1-й — гып красного пояса и надеюсь в скором времени приветствовать новых юных мастеров нашего искусства!»

Нам от души поаплодировали и даже вручили памятный приз, о соревнованиях. Эта была фарфоровая статуэтка изображающая спарринг.

Хорошо, что я догадался сделать небольшой запас металла, перед продажей мотоцикла. Впереди, точнее уже послезавтра 7 ноября, демонстрация! Вы спросите, какое отношение мой металл, имеет к демонстрации? И я отвечу — самое прямое!

Мы тут с подругой немного поразмыслили, и решили совместить полезное с приятным. Как? Очень просто. Ведь на демонстрации, нам придется пройти несколько километров с флагами, или плакатами. А после еще вернуться с ними же обратно, чтобы сдать их, или тащить с собой домой, а уже после в школу. Но в этом случае, уже не прогуляешься в городе. А мы хотели сделать именно это. Я даже к этому дню постарался наменять побольше денег. Тем более, что в город приехал Чехословацкий Луна-парк. И мы с Викой решили таки попасть туда. Но без денег, делать там совершенно нечего, поэтому, мы конечно, чтобы не вызывать подозрений, взяли у родителей, кое-что, но совсем немного. Остальную сумму, я добрал из своего тайника. Теперь вернусь к металлу, с которого я начал свою речь. Я отрезал от одной из труб коротенькие куски, четыре штуки и приварил их к двум уголкам, сантиметров в пятьдесят длиной. Один из них укрепил на багажник, а второй на передний щит нашего мотороллера. Именно — нашего, с некоторых пор мы многие вещи, которыми пользуемся, стали называть нашими. Это вроде такой игры, но с другой стороны, именно так мы и думаем.

Если кто еще не догадался, что у меня получилось, поясняю. Получилось четыре флагштока. В которые мы намереваемся поставить флаги, и двигаться не пешком, а на мотороллере. Пусть даже с очень маленькой скоростью. Согласитесь, так гораздо интереснее. После демонстрации, мы вполне сможем быстро вернуться назад и сдать их, или же не сдавая продолжить нашу прогулку, вместе с флагами. Смотреться будет, очень даже неплохо. И главное сразу видно что мотороллер участник демонстрации, и вопросов никаких к нему не возникнет. Что же касается Луна-парка, то неподалеку от него, есть неплохая стоянка, и она даже охраняется, но в крайнем случае, в двух кварталах от него живут мамины знакомые. У них свой дом и думаю, они не откажут мне во временной стоянке мотороллера.

Но вначале, все же придется заручиться согласием преподавателя.

Покрасив получившуюся конструкцию остатками голубой краски, мы с Викой оседлали наш транспорт и поехали в школу. Не смотря на каникулы, там наверняка кто-то есть, тем более, что через два дня должна состояться праздничная демонстрация, и наверняка директор готовится к ней. Так оно и оказалось. В школе была завуч. Взяв у нее четыре флага, я закрепил их во флагштоках и на самой медленной скорости сделал несколько кругов возле школы.

Судя по ее виду, впечатление на нее это произвело. Но, увы, она все же отказалась от этого, объяснив это тем, что отвечает за нас, и если, что-то случиться по дороге туда или обратно, то виноватой окажется именно она. Поэтому, предложила не «маяться дурью», а идти пешком, как все.

Мы, несколько расстроились от такого поворота, но делать нечего, придется готовиться к пешей прогулке. Хотя минутку подумав, выпросил у нее пару флагов, сказав, что понесем именно их, а сейчас сделаем древки тоньше, чтобы было легче нести. С этим она сразу же согласилась, и даже не вынимая их флагштоков багажника, мы уехали домой.

Когда приехали домой, Вика взвесила флаг на руке и спросила:

— Куда уж тоньше, и так вроде нормально.

— Ты не понимаешь. — Ответил я. — Я сейчас сниму эти древки и поставлю свои, почти такие же. После того, как мы пройдем демонстрацию, просто отделим флаги от древков, свернем и положим в сумку, а палки выбросим. Не нужно будет возвращаться сдавать, а сумка нам не помешает. Можно для этой цели взять твой рюкзачок.

— Точно! — Отозвалась Вика. — Забросим туда полотнища, а дома вновь оденем на палки и сдадим, позже.

— Вот и я о том же!

Так мы и сделали.

Этот праздник считался в нашей стране, чуть ли не самым главным. И к нему всегда готовились заблаговременно. Во всем городе наводился порядок, развешивались плакаты, лозунги, улицы идеально вычищались. В Ташкенте, в общем-то, и в остальные дни было всегда чисто, но к этому дню готовились по-особенному.

В этом году, праздничный день выдался солнечным и не по-осеннему теплым. По этому, мы одели лишь легкие ветровки и свитера. Когда мы появились у школы, там уже собралась порядочная толпа народу. Все были в приподнятом настроении, шутили, смеялись. Чувствовалось, что день действительно праздничный.

Многие удивлялись, нам с подругой и даже шутили по поводу того, что мы пришли на демонстрацию, со своими флагами. Ведь в школе, все равно каждому дадут что-то нести. Зачем же тогда приносить это из дома. Но на все шутки мы только улыбались и помалкивали. Тем белее, что еще вчера, заметили, что именно выделили для нашего класса.

Флагов, кроме наших было еще четыре штуки, все остальное были плакаты, причем большинство этих плакатов, приходилось нести вдвоем. То есть если мы можем просто свернуть полотнища и заняться выполнением своих планов, то большинству присутствующих, придется возвращаться к автобусам.

Рассевшись по выделенным нам автобусам, мы выехали в город.

Приехав к месту сбора, преподаватели, раздали всем плакаты, и мы построились, в ожидании начала демонстрации. Вот тут-то до всех и дошло, что придется идти слишком далеко, а после еще возвращаться назад. Причем если вперед, мы пойдем через площадь, то обратная дорога, займет куда больше времени. Ведь площадь будет еще занята, и придется обходить ее. Самые хитрые, тут же стали правдами и неправдами пытаться заполучить себе, что нибудь полегче. Но тут их номер не прошел. Все прекрасно понимали, что их ждет дальше, поэтому меняться никто не захотел.

Наконец была дана команда и мы двинулись вперед. Не смотря, на то что приходилось что-то нести, настроение все равно было очень радостным. По громкоговорителям постоянно слышались приветствия, лозунги: «Яшасин, Улуг — Октябрь!» — объявлялся очередной лозунг, и все мы во всю глотку орали «УРАААА!!!», причем старались сделать это как можно громче. Когда еще будет возможность выйти на улицу и весело покричать? Весь город был завален цветами, которые одновременно с криками взлетали в воздух. В соседней колонне вообще исхитрились и, накупили целую кучу воздушных шариков, к которым по периметру подвесили плакаты. Вся колонна, шла высоко задрав руки вверх с ниточками, которые были привязаны к шарам. Задумка была неплохая, а вот догадаться сделать нити подлиннее, ума не хватило. И теперь приходилось вытягивать руки вверх. Ведь если их опустить ниже, то не будет видно плакатов привязанных внизу, или они будут мешать идти. Вроде и прошли всего ничего, а руки уже затекли, и было заметно, что некоторые их часто меняют. А на выходе с площади вообще, всю эту конструкцию разом отпустили, и она полетела неизвестно куда. Тут же возле колонны забегало несколько человек, видимо ответственных за возвращение плакатов назад, но было уже поздно. Нам же все это только добавило смеха.

Было много автомашин, увешанных плакатами с изображениями продукции заводов и фабрик, какими-то фотографиями и картинками. Причем все это настолько плотно было нацеплено, что водители ведущие такие автомобили выглядывали на дорогу, сквозь совсем узкие щели. Часто на открытых грузовиках устраивались целые представления, с гимнастами или какие-то сценки из театральных постановок. В одной из колонн были наряженные в плотно застегнутые шинели бойцы, изображавшие революционный отряд. На плечах они несли муляжи винтовок, и пулеметов. Наверное, принять все это за оружие, можно было только, издалека. Вблизи это скорее напоминало грубые не струганные палки, окрашенные в черно-зеленый цвет. А из-за застегнутых шинелей, бойцы обливались потом, с завистью глядя на легко одетых демонстрантов.

На высокой трибуне посередине площади выстроились члены правительства и ЦК Компартии Узбекистана. Проходя мимо них, мы еще громче старались кричать «Ура!», наверное, надеясь оглушить их.

Вдоль всего пути демонстрантов, по обеим сторонам дороги стояли многочисленные лотки, пробовавшие и горячие пирожки, и лимонад, и мороженое. На минутку выскочив из колонны, я тоже купил два эскимо и вновь вернулся назад. Догнав Вику, дал ей мороженое, и дальше мы шли уже, уплетая его за обе щеки.

Наконец площадь закончилась, и мы вышли на какую-то улицу. Преподаватели, идущие с нами, тут же остановили нас и развернули обратно, чтобы отвести к автобусам. Некоторые старались, спихнуть свои плакаты, кому-то еще, чтобы не возвращаться назад, мы же просто сняли полотнища и, аккуратно сложив их в рюкзак, пообещали занести их по приходу в школу, до которой оставалось всего два дня. Учительница, находившаяся возле нас, согласилась с этим, но сказала чуть задержаться. Сейчас нам сделают объявление.

Через пару минут, когда все более-менее успокоились, нам объявили, что в связи с праздником, сегодня вечером, в школе состоится концерт и после него будут танцы. После этих слов школа взревела так, что казалось, вылетят стекла из близлежащих строений. В общем, все были очень рады.

Выслушав объявление, мы взялись с подругой за руки и растворились в толпе. По плану было еще одно мероприятие, которое мы не собирались пропускать. Поход в Луна-парк.

В парк мы сумели попасть, только спустя два часа, хотя в обычный день, до него было не больше получаса. Все автобусы, проходящие возле площади, оказались забитыми до отказа, и нам пришлось около получаса идти пешком, и только потом мы сумели втиснуться в один из автобусов. И через полчаса давки, когда мы уже точно поняли, как себя чувствует килька в консервной банке, мы наконец доехали до места и смогли вырваться на свежий воздух.

Пройдя по широкой аллее, мы попали в парк имени Тельмана, где и расположился приехавший в город Луна-парк.

Три часа, что мы провели в нем, прошли очень весело. Мы от души накатались на разных аттракционах, настрелялись в тире, по зубочисткам, и даже случайно смогли перебить одну из них. Тир был совсем не похож на тот, который стоял возле нашего кинотеатра. Это был небольшой киоск и от прилавка, до мишеней было не больше двух метров. На стене вместо мишеней были сделана небольшие полочки, в которых укреплены тонкие палочки, похожие на зубочистки, а на каждой из них был укреплен приз. Чаще всего пластинка или редко, упаковка жевательной резинки. Но даже с такого малого расстояния, попасть в тоненькую палочку, было нереально. Тем более, что стволы винтовок, были заметно кривыми. После пары десятков выстрелов, Вика все-таки перебила одну из них. К нашей радости нам досталась целая упаковка. Хотя позже, когда мы отошли оттуда, она призналась, что целилась совсем в другое место. Но, тем не менее приз нам достался и мы от души посмеялись над тем как его добывали.

Особенно нам понравилась езда на небольших электромобильчиках, по металлическому полу. За билет стоимостью в сорок копеек, можно было кататься целых три минуты, врезаясь друг в друга. После пробного заезда мы взяли еще по девять минут и долго гонялись друг за другом.

Комната страха, скорее можно было назвать комнатой смеха, особенно когда на выезде, нас попытались чем-то легонько огреть. Я предвидя такое, заранее пригнулся, а Вика, на автомате сделала захват и провела прием, в итоге вместе с нами из тоннеля выехал, недоумевающий мужик, так и не сообразивший, как он умудрился упасть в нашу тележку.

Еще было очень весело на цепочной карусели. Точно такая же стояла в нашем парке на озере, правда у нас она работала только летом. Мы с Викой заняв соседние места, тут же закрутили цепи и схватились друг за друга. И когда карусель пришла в движение, резко оттолкнулись. Было очень весело, одновременно лететь в разные стороны, кружась вокруг себя и карусели, сближаться, вновь отталкиваться и разлетаться. Все это под веселую музыку, звучавшую в парке.

Американские горки, не очень понравились. Однажды прокатившись на них, мы решили не повторять заезд. Было неплохо, но не более того. Пару раз нас подняли на невысокую горку и спустили в низ. Никаких особо интересных моментов не произошло. Хотя многие были довольны.

В общем, поход нам понравился. Мы здорово накатались, наелись мороженого и напились пепси-колы, которую продавали в парке. Взяв с собою еще три бутылки и, оставшиеся пару пластинок жвачки мы решили, что на сегодня достаточно, и собрались ехать домой. Пепси-кола и жвачка, были предназначены Машке, моей сестренке, которая дожидалась нас дома.

Но видимо мы, прямо притягиваем к себе приключения на свою зад… голову. Не успели мы выйти за ворота парка, как нас тут же обступили несколько парней постарше нас, с требованием поделиться денежкой. Видимо кто-то из них заметил, имеющиеся у нас деньги, когда мы расплачивались за билеты или что-то еще.

— Может, все же одумаетесь, и отпустите нас миром? — попробовал урегулировать ситуацию я.

— Девочка может идти! — пафосно произнес один из них, а тебе придется раскошеливаться.

— И на сколько? — спросил я.

— А на все, что осталось.

— А, почему это вы меня отпускаете, — спросила Вика. — Мы вместе пришли и вместе уйдем, да Саш?

— Мы девчонок не обижаем. — гордо произнес другой.

— Зато мы обижаем мальчиков, особенно таких дурных как вы. — Произнесла Вика и тут же взвилась, вверх проводя один из приемов. Я не отстал от нее ни на мгновение, и спустя минуту, вокруг нас в живописных позах постанывали пятеро парней. Но уйти нам спокойно не удалось, и через пять минут мы оказались в отделении милиции, куда нас вместе с неудавшимися грабителями и доставили.

Около получаса, на нас пытались повесить вину в попытке ограбления, ни в чем не повинных восьмиклассников 127 школы, которыми оказались эти пятеро парней. Они успели сговориться и пытались доказать, что именно мы напали на них с требованием денег. На наше счастье, подошел местный участковый, который тут же узнал виновников нападения. Оказывается, все они уже давно состоят на учете в детской комнате милиции и жалобы на них время от времени продолжают поступать. Просто до сих пор они еще не попадались, так как сегодня. Поэтому после его прихода, все быстро решилось. Нам еще повезло и в том, что в отделении появился еще один милиционер, который как, оказалось, присутствовал на наших показательных выступлениях, и даже рассказывал о нас у себя на службе. Узнав нас, он тут же сообщил об этом и, всячески расхваливая нас, сказал, что мы просто не могли этим заниматься. В общем через некоторое время нас отпустили и этот милиционер даже подвез нас поближе к автобусу, который шел к нам в Сергели.

Дома мы появились около пяти часов вечера. Времени оставалось совсем немного. Только помыться и переодеться. Правда у мамы не забалуешь и поесть нас все же заставили. Машка была на седьмом небе от радости, когда мы вручили ей три бутылки пепси, жевательную резинку и плюшевого медвежонка, которого я получил в качестве приза на одном их аттракционов.

Про то, что мы попадали в милицию, мы решили не рассказывать, чтобы не смущать маму, и дядю Чена.

Мы успели, почти к самому началу концерта. Когда вошли в актовый зал, там почти не оставалось свободных мест, однако увидев своих одноклассников, мы подошли поближе и все же нашли место, где нам присесть. На сцене выступали с танцами и песнями ученики нашей школы. В основном все песни носили ярко выраженный патриотический характер. Ведь сегодняшний концерт был посвящен Октябрьской революции. Когда все номера подошли к концу и мы уже намыливались идти на танцы, неожиданно меня пригласили на сцену.

— До нас дошли слухи, что ты хорошо поешь и играешь? — сказала директор школы. — Может исполнишь что нибудь для нас?

Я на секунду задумался.

— У меня нет песен, подобных тем, что исполнялись сегодня. Это не значит, что мне не нравится эта тематика, — произнес я, хотя эта тематика мне и действительно не очень нравилась. Но я решил не заострять на этом внимания. Да и не принято было так говорить. — Но если хотите, я могу спеть просто песню о осени. Думаю не намного, отклонюсь от сегодняшнего дня.

Поставив микрофон поближе к инструменту и присев за рояль, а в актовом зале стоял именно рояль, я сказал. Это песня молодого Ленинградского автора, называется «Вальс-бостон» и после небольшого вступления запел:

Притихший зал внимательно слушал мое исполнение, многие даже вполголоса подпевали за мной, я чувствовал это по чуть шевелящимся губам. Ведь песня действительно красивая, почему бы не петь ее.

Песня закончилась, раздались аплодисменты и крики: «Еще!» со стороны нашего класса. Я взглянул на директора, который кивком разрешил мне продолжить:

— Осень не вечна! — Сказал я. И крики и шум в зале почти мгновенно прекратились. — Скоро наступит зима. Которую сменит весна. Про Зиму, я пожалуй воздержусь до Нового Года. А вот про весну, пожалуй, спою.

На первый взгляд, песня может показаться бессмысленной, но на самом деле, смысл есть. Правда каждый в нем находит, что-то свое. Лично мне кажется смысл в том, что несмотря ни на что любовь есть, и она продолжает жить в каждом из нас. Вот примерно так я и понимаю ее. Впрочем, я не настаиваю на этом. Пусть каждый найдет в ней, что-то свое. И я запел.

— …Ну а теперь, то можно идти потанцевать? — спросил я, закончив пение.

Зал утонул в шуме смеха.

Подхватил по руку, свою подругу и мы выскочили из зала.

Каникулы закончились, и мы вновь приступили к учебе. Домашние задания, мы чаще всего выполняли вместе, иногда у меня, а иногда и в доме у моей подруги. Родители уже привыкли к этому, к тому же на учебе это сказывалось только в лучшую сторону, и не мешали нам.

Как то, в один из таких дней, я вдруг заметил, на полке для книг, учебник по анатомии человека. Показал его Вике:

— Это от брата остался. У меня много учебников, что остались от него. — Пояснила она.

Взяв его в руки, я открыл первую страницу, и начал читать. К моему удивлению, он меня заинтересовал. Оторваться от него я смог только спустя полчаса, и то после того, как подруга начала меня тормошить. С неохотой отложив его, мы занялись чем-то другим, но уходя, я все, же забрал его с собой.

Уже вечером, когда все улеглись спать, я вновь открыл его и с не меньшим интересом продолжил чтение. Странно, но этот учебник увлек меня не хуже какого-то детектива. Никогда в прошлых жизнях я, даже и не задумывался о таком. Да и в свое время, ведь тоже изучал Анатомию в восьмом классе, но даже тогда она не привлекла во мне никакого внимания. Сейчас же все оказалось наоборот.

Я прочел весь учебник за два вечера. Причем получилось так, что я не, только прочел его, но и запомнил, все, что там было написано. Если бы сейчас проводился экзамен, по этому предмету, уверен я сдал бы его на отлично. Но прочитав его, на этом не успокоился. Перерыв всю мамину библиотеку, я к сожалению не нашел ничего, что могло бы меня заинтересовать. У нее, конечно же, были и учебники и атласы, но видимо для меня это было еще слишком сложно. К тому же по своей специальности она была онкологом, а мне нужна была пока только анатомия, пусть и более подробном изложении, чем в школьном учебнике.

Я обратился к ней, с просьбой подыскать мне, что нибудь по этой теме. Она очень удивилась, хотя и сказала, что ей нравится моя тяга именно к этим знаниям. И что лучшей наградой для нее было бы, если бы я стал врачом, раз уж музыкантом я быть не хочу. Она сама еще раз просмотрела свою литературу, и согласилась, что все это пока еще сложно для меня, но сказала, что обязательно зайдет в институтскую библиотеку, и подыщет, что нибудь там.

На следующий день, когда она вернулась с работы, я тут же подошел к ней с этим вопросом. Но и тут меня ожидало разочарование. Оказалось, что все доступные моему пониманию учебники находятся или на руках, или предназначены, для читального зала библиотеки. А вынести их оттуда, у нее нет возможности.

— Кстати. — Сказала она. — А, почему бы тебе не обратиться к дяде Чену, ведь его работа наиболее близка к этому. Думаю, что и соответствующие атласы и книги у него тоже есть.

Немного подумав, я решил, а почему бы и нет. Думаю, он не откажет мне в этом. Чуть позже я подошел к нему с этим вопросом. На что он мне ответил, что для начала, неплохо бы изучить школьный материал, на эту тему. Я, молча передал ему учебник, и предложил задавать мне вопросы.

После примерно получаса вопросов и ответов на них, дядя Чен сказал, что конечно же подберет мне то, что нужно и уйдя в свой кабинет, некоторое время, что-то там разыскивал.

Кабинет дяди Чена, был единственной комнатой в доме, в которую не только мне, но и Вике, было запрещено заходить без его разрешения. Эта была самая большая комната, с огромными застекленными окнами, выходившими на южную сторону дома. Почему я указал огромность окон, потому, что окна там были и раньше, но при переезде, они сразу же были заменены, на более большие. В наших щитовых финских домах, это сделать не составляло никакой проблемы. Сделаны они были, для наилучшего освещения комнаты. Правда, при этом, все окна дома были забраны решетками.

В принципе, тогда многие их ставили, и моя мама в том числе. Хотя насколько я помню из прошлой памяти к нам никто никогда и не пытался влезть.

В этой комнате, помимо большой библиотеки, в которой находились книги, принадлежащие лично ему, находился и стоящий посередине операционный стол. На нем он принимал больных, занимаясь частной практикой. Причем больные к нему съезжались не, только со всего Узбекистана, но порой и из других республик. Хотя далеко не каждый, мог позволить себе такое лечение. Дядя Чен, занимался акупунктурой — Иглоукалыванием. Тем же самым, сейчас начал заниматься и Игорь, его старший сын и брат Вики. А еще в этой комнате находился застекленный металлический шкаф с его инструментом. В своем большинстве это были иглы. Разной длины, сделанные из разных материалов и разно конфигурации. Большая часть игл, была покрыта золотом или серебром. Видимо для разного лечения, требовалось, что-то свое.

Через некоторое время Чен-лаоши вновь вышел из своей комнаты, неся с собою две, довольно старые книги. И попросил обращаться с ними очень осторожно, сказав, что это очень ценные экземпляры.

Я с глубоким почтением принял их и принеся домой, строго настрого предупредил об этом сестру. Сказав, что ничего интересного для нее здесь нет, а вот испортив любую из них, можно ожидать крупных неприятностей. То же самое повторила и мама, когда увидела то, что я получил у него. Похоже, она прониклась, потому что ни разу даже не подошла к ним.

Я же каждый вечер открывал книгу и с удовольствием вчитывался в нее, находя для себя много нового и интересного. Вика, видя с каким удовольствием, я это читаю, тоже заинтересовалась, и вскоре, мы занимались уже вдвоем. Кроме самого текста, в книге разворачивался большой атлас с изображением человека и всех его внутренних органов, и показывались связи, идущие от одних частей к другим. Оказалось, что это не просто анатомия, в более развернутом виде, а сочинение какого-то китайского врача, посвященное исследованиям взаимодействия одних органов с другими.

Мы настолько увлекались порой этими записями, что забывали смотреть на часы. И частенько Чен-лаоши сам приходил ко мне домой, чтобы забрать свою дочь. Правда после того, как мы его несколько раз завалили вопросами, на которые он отвечал нам в течении часа, он стал поступать хитрее. Просто звонил по телефону и подзывал вику к аппарату. А уже через него звал ее домой. Зато в выходные, мы отрывались по полной, вновь заваливая его многочисленными вопросами, которые скапливались у нас за неделю.

Правда, судя по тому, что он всегда с удовольствием отвечал нам, ему нравилось то, чем мы занимаемся. Правда сразу же предупредил нас, что если наши интересы будут плохо влиять на учебу, то все это моментально прекратится. Но за это мы не очень переживали, учеба у нас всегда была на высоте. Просто сейчас, появилось слишком много свободного времени. Несмотря на постоянные тренировки и загруженность в школе, времени все равно оставалось больше чем нужно, хотя бы потому, что погода не позволяла долго находиться на улице, а просто так сидеть, любуясь друг другом мы, не привыкли. Нужно было какое-то занятие, и оно нашлось.

Самое интересное, что чем дальше мы продвигались в изучении, тем больше у нас возникало вопросов. Порою, чтобы понять какое-то новое определение, или взаимодействие тех или иных органов, нам приходилось возвращаться назад, заново перечитывая уже пройденные разделы. И каждый раз оказывалось, что мы обнаружили, что-то новое, пусть и замеченное ранее, но сейчас это объяснялось совсем с другой стороны. Все это было безумно интересно. Порою мы, чуть ли не до хрипоты спорили, что-то доказывая друг другу. Чаще всего, в итоге оказывались правы все.

Но самое главное в том, что не смотря на все эти споры, мы никогда не ссорились между собой. И даже если, кто-то из нас оказывался не прав, то всегда старались найти какой-то компромисс, устраивающий нас обоих.

Так в учебе, спорте и дополнительных занятиях и спорах пролетели предновогодние месяцы. Осталось совсем немного, и наступят Новогодние Праздники, а с ними и каникулы. На целых двенадцать дней. В этот раз опять выходные попадают так, что каникулы заканчиваются в воскресенье.

Эту четверть мы закончили, почти полными отличниками, лишь по нескольким предметам, были четверки. Но это сказывались знания, недополученные в прошлые годы. Впрочем, я их потихоньку подтягивал, и надеюсь, что вскоре все придет в норму.

Новый год мы встречали у нас дома. Дядя Чен уехал отмечать его к Игорю, а Вика осталась здесь, упросив его встретить новый год со мной.

— Ведь, как встретишь его, так и проведешь, — улыбнувшись, сказала она.

Дядя Чен, усмехнулся, и после недолгого разговора с моей мамой, согласился. Тем более что у Игоря должны были собраться в основном взрослые, и Вике там было бы не очень интересно. А, здесь. Здесь мы почти семья. И даже мама иногда называет ее дочкой.

Перед самыми праздниками мы купили большую елку, я установил ее в зале, укрепив в заранее припасенное ведро с песком, а после мы принялись ее наряжать. Начали мы все вместе, но заканчивать пришлось им вдвоем с Машкой. У меня просто нервы не выдержали, каждую игрушку, перевешивать по нескольку раз. Причем все это под бесконечные споры и советы обеих девчонок. Причем обе тихо ухмылялись и перешептывались между собой, когда им казалось, что я этого не вижу. Похоже, они просто издевались надо мною, потому, что когда я бросил все и сказал, наряжайте как хотите, они закончили ее наряд, за каких-то пять минут. Хотя до этого мы возились с ней больше полутора часов.

После этого, мне осталось только подвесить гирлянду и подключить ее. Елка зажглась. Вернее лампочки на ней. Но все были очень довольны.

Мама, наготовила много всякой вкуснятины и даже испекла праздничный «Наполеон». Почти весь предпраздничный день, мы провели у телевизора. Тем более, что было очень много интересных программ. На улице делать было совершенно нечего. Температура упала до -5*С, снега не было, вчера и всю ночь моросил противный дождь, от которого не было никакого удовольствия. Ночью вода, падающая с неба, замерзала, а к обеду все это превращалось в сырость. Поэтому, самыми большими нашими прогулками, были походы в магазин.

Вечером, мы дружно сели за стол, открыли две бутылки шампанского. Маме досталась «Советское», а нам троим «Детское шампанское» и в полночь встретили новый год.

А я перецеловал всех своих девчонок, как бы там Машка не уворачивалась от меня! После мы долго смотрели голубой огонек, пока мама не разбудила нас и не разослала по комнатам. Вике досталась моя комната, этой ночью она спала на моей постели. А мне постелили в зале на диване. Зато находясь там, я смог еще немного посмотреть телевизор вместе с мамой, правда очень негромко, и недолго. Все же день был немного суматошным, и я быстро уснул.

Зато следующий день нас очень сильно обрадовал. Оказалось, что только мы уснули, как пошел снег. Как сказала мама, разыгралась целая метель, и к утру навалило огромные сугробы, но снег так и продолжал идти. Правда, теперь уже без ветра, но крупными хлопьями.

Мы очень обрадовались, и не только мы, ведь снег в Ташкенте огромная редкость. Редко он лежит долго, чаще то, что нападает за ночь, к обеду следующего дня превращается в слякоть.

Поэтому, несмотря на снегопад, вся улица была заполнена детьми и взрослыми. Правда если дети использовали его для катания на санках, или игры в снежки, то взрослые были заняты уборкой дорожек, засыпанных им.

Впрочем, иногда и они вступали в наши игры, было весело и шумно.

Дядя Чен вернулся уже к вечеру. Вика с неохотой пошла домой, видимо ей понравилось спать на моем диване. Во всяком случае, утром ее еле подняли. Правда, на тренировку мы не бегали. Но скорее из-за того, что выпал снег.

Через пять минут после ее ухода раздался телефонный звонок. Это была моя подруга. Оказывается дядя Чен взял три путевки в горнолыжную базу «Чимган». И Вика спешила меня обрадовать тем, что я поеду вместе с ними. Судя по виду мамы, которая стояла неподалеку от меня, она об этом уже знала.

Спать я лег, в самом радужном настроении, в предвкушении будущей поездки.

 

Новый 1971 год

Честно говоря, база меня немного разочаровала. Возможно, я ожидал чего-то большего, более комфортабельного.

Все оказалось очень скромным. Имелось небольшое двухэтажное здание, построенное из дикого камня, на первом этаже которого находилась столовая и несколько помещений персонала, базы. На втором с десяток двухместных номеров.

В каждом из них стояли по две полутороспальные кровати, пара тумбочек и платяной шкаф для одежды. Все удобства располагались, в торце коридора. На весь этаж имелся всего один телевизор, черно-белого изображения, стоящий в небольшом холле возле лестницы, соединяющей оба этажа. Там же стояли с десяток продавленных кресел и пара кадушек с пальмами. Телевизор, большую часть дня не работал, вернее включить его было можно, но помехи были настолько сильны, что был слышен в основном звук, без какого либо изображения. Лишь под вечер, и то при хорошей погоде, что-то прорывалось на экран, но смотреть такое, означало портить себе зрение. Впрочем, тут мало кто включал его, большую часть времени отдавая развлечениям на свежем воздухе.

В комнатах, было довольно прохладно, даже несмотря на горячие батареи, занимавшие большую часть стены под окнами. Когда я поднес руку к окну, заметил, что между створок, да и из-под стекол ощутимо дуло. Из-за этого температура и не поднималась выше 15–17*С, как показывал термометр, висевший возле окна.

Самой большой проблемой, оказалось наше расселение. Номера были рассчитаны на двоих, и были до того малы, что втиснуть между кроватями раскладушку, не было никакой возможности. Нужно было или делиться, чтобы кому-то из нас ночевать в другом номере или же спать вдвоем на одной кровати. После некоторых раздумий, дядя Чен выбрал все же второй вариант. Во-первых, потому, что компании, заселяющие соседние номера, были уж очень веселыми. То есть их «веселье» с возлияниями не прекращалась ни на минуту. Отдохнуть они бы не дали никому. Даже, несмотря на то, что сильного шума не допускалось. А во-вторых, в комнатах было ощутимо прохладно, и спать все равно пришлось одетым. Конечно, в качестве ночной одежды использовались тренировочные костюмы, но все равно, разница есть. Поэтому, строго посмотрев на нас, дядя Чен сказал, что надеется на наше благоразумие, и мы поселились в одном номере. Мы же были этому только рады. С другой стороны, если бы у нас было такое желание, то оно давно бы осуществилось. Мы ведь постоянно были вместе, и было немало времени, когда находились совсем одни. Но пока нам хватало и этого.

День начинался с легкого завтрака. Вернее сказать, первый день для нас начался как обычно. Вскочив ни свет ни заря, мы выскочили из дома, и вдруг обнаружили, что пробежку здесь совершать абсолютно негде.

Турбаза или гостиница «Чимган» как значилось на ее вывеске, располагалась в нешироком явно рукотворном плато, вырубленном на склоне горы. Перед ней, была небольшая заасфальтированная площадка, почти сплошь заставленная автомобилями обслуживающими гостиницу, и машинами приехавших сюда отдыхающих. Площадку и само здание окружал невысокий заборчик, сваренный из прутков арматуры. Сразу за воротами находилась дорога, по которой мы сюда и приехали, но она была довольно узкая не очень удобная для пробежек. К тому же она серпантином вела вниз, и мы просто не рискнули воспользоваться ею. Справа от дороги и турбазы, находилась станция, канатно-кресельной дороги, которая поднималась выше до лыжных трасс. Места оставалось ровно столько, чтобы пройти от турбазы до подвесной дороги, автобусной остановки или стоянки автомобилей. Больше ровных площадок не обнаружилось. В общем, помахав немного руками и ногами, больше для того, чтобы согреться, мы вернулись обратно, тут же забравшись под одеяло, потому, что на часах было еще довольно рано, и даже столовая была еще закрыта. Прижавшись, друг к дружке мы согрелись и вновь уснули.

Дядя Чен разбудил нас примерно через час, спросив с улыбкой:

— Ну, как утренняя пробежка?

— Да негде здесь, — почти хором ответили мы. — придется пока отказаться от нее.

— Ничего страшного я думаю, не будет. Сейчас позавтракаем и поедем вверх, а там вам будет и пробежка и тренировка больше чем нужно.

В общем, так и произошло. Выпив по стакану чая с булочками, мы собрались и вышли из гостиницы. Дядя Чен прихватил с собою термос, заполненный горячим чаем и несколько булочек, чтобы было чем перекусить наверху, хотя нам и сказали, что там будет работать буфет.

Оказалось, что возле канатной станции, есть прокат лыж и санок. Дядя Чен взял себе лыжи, а мы с Викой каждому по санкам, хотя в прошлой жизни я вполне уверенно стоял на лыжах, но здесь еще ни разу не доводилось этого делать. В общем, в первый день мы решили ограничиться санками. Усевшись на кресла, канатной дороги мы поехали вверх.

Дорога до вершины заняла около двадцати минут. Всю дорогу мы смеялись и разглядывали, проплывающие под нами скалы и сосны. Иногда кресло проходило так близко, что достаточно было протянуть руку, чтобы коснуться ветки дерева. Настроение, от такой поездки, просто зашкаливало. Поднявшись наверх, мы быстренько соскочили со своих сидений, и отошли в сторону, дожидаясь дяди Чена, который поднимался следом за нами. Оказалось, что эта дорога ни на минуту не останавливается, в отличии от похожей на нее, но расположенной в Алма-Ате. Поэтому, здесь приходилось спрыгивать и садиться на нее, прямо на ходу.

Здесь, наверху, тоже находились два небольших домика. Первый обслуживал канатную дорогу, а второй, побольше состоял из нескольких помещений. Здесь находился буфет, где всегда в достатке имелся горячий чай или кофе, и свежая выпечка, которую делали прямо здесь. Отдельный входом находился медпункт, с дежурящим там фельдшером, которого дядя Чен, оказывается, хорошо знал. Были еще несколько комнат, где располагались еще какие-то службы.

Здесь имеется даже инструктор, который обучает езде на лыжах, и он же показал нам трассу, на которой мы можем использовать санки, взятые с собой. Оказывается, на лыжных трассах, санки не допускались, так как они своими более узкими полозьями портили ее, мешая кататься другим. Поэтому, для нас была показана специальная трасса, правда много короче лыжной, но и здесь имелось несколько крутых поворотов, небольших трамплинов, и главное, она была почти безопасной, потому что спускалась в небольшую котловину. То есть тут можно было мчаться с любого склона, не боясь вылететь за пределы трассы.

Викин отец, некоторое время понаблюдал за нашим весельем, а после оставил нас здесь, попросив не покидать это место до его прихода. Сам же выбрав одну из трасс для лыжного спуска, уехал туда. Кроме нас с Викой, здесь были еще несколько детей нашего возраста или чуть помладше. Так что вскоре мы уже все вместе с визгом и смехом, катались с горы, образуя целые вереницы санок, следующих друг за другом. Или наоборот, устраивали соревнования, по скоростному спуску. В общем, веселились от всей души. Как оказалось, здесь у подножия горы, было несколько гостиниц, похожих на нашу. И многие дети из наших новых знакомых, остановились именно там.

Время пролетело совершенно незаметно. Когда мы в очередной раз поднялись на горку, то обнаружили там, стоящего дядю Чена. Оказалось, что прошло уже больше пяти часов, и нам пора бы собираться вниз. Тем более, что мы были уже насквозь мокрыми, от постоянного валяния в снегу.

Мы немного расстроились, но делать было нечего, тем более что, вниз мы поедем своим ходом. Вначале мы не поверили такому обороту, но нам объяснили, что так будет и быстрее, и лучше для нас, потому, что на высоте, если спускаться по подвесной дороге, дует ветер, и папа моей подруги, боится, как бы мы не простудились.

Оказывается, для таких спусков есть специальная трасса, только вот одних нас, туда отпускать опасно.

— А как же тогда быть? — немного грустно спросила Вика.

Оказалось, что все довольно просто. Мы под присмотром дядя Чена связали наши санки в эдакий паровозик, а Чен-лаоши привязал веревку подлиннее к задку последних саней и обвязался ею, вокруг пояса. Мы заняли место в санках, а дядя Чен встал на лыжи позади нас, он будет показывать дорогу и притормаживать, если мы разгонимся слишком быстро.

Сказать по правде, этот спуск, нам понравился, гораздо больше, чем весь день проведенный на горе. Моя бы воля, я бы лучше раза три проделал этот спуск, чем весь день провести на той, детской горке. Здесь было гораздо интереснее, да и веселее тоже.

Вначале, мы разогнались, до довольно приличной скорости, так что даже ветер, стал посвистывать, проносясь мимо нас. Потом, дядя Чен начал притормаживать и вскоре мы смогли немного свернуть, чтобы объехать небольшой уступ, стоящий прямо на дороге. После этого скорость вновь поднялась, но уже не так сильно, но все равно ощутимо. С визгом и смехом, мы пролетели последний скоростной отрезок, и вот показалась сопка, за которой и находилась наша турбаза. Здесь наш поезд вновь притормозил, а затем мы с некотором недоумением, заметили дядю Чена, с улыбкой промчавшегося мимо нас. От неожиданности я даже оглянулся. Позади моих саней никого не было. Хотел было уже начать торможение, как наш паровозик по инерции достиг, почти вершины небольшой сопки и остановился.

Оказавшийся в этот момент возле нас, Чен-лаоши с удовольствием расхохотался, увидев наши слегка испуганные физиономии.

— Неужели, вы могли подумать, что я брошу вас на произвол? — со смехом спросил он.

Развязав наши санки, мы прошли совсем недалеко, и оказались возле станции канатной дороги. Сдав там санки и лыжи, прошли в гостиницу. Оказалось, что пообедать или поужинать, можно в любое время, поэтому мы чуть отряхнувшись от снега, сразу же прошли в столовую, где с удовольствием совместили сразу обед и ужин. Так мы проголодались за весь день. После поднявшись наверх, обнаружили, что вернулись сюда одними из первых постояльцев, чем сразу же и воспользовались.

Быстренько скинув свою мокрую одежду, и взяв банные принадлежности, разбежались по душевым, где от души помылись, заодно и согревшись, после целого дня на морозе.

После, уже чистые и сытые, развесив свою сырую от растаявшего снега одежду на батарее отопления, взобрались на кровать и, прикрывшись одеялом, долго сидели, делясь впечатлениями между собой и дядей Ченом. Выслушав нас, он сказал, что немного отдохнет и прилег на свою кровать. Мы же чтобы не мешать ему взяли пару тетрадей, которые брали с собой, шариковые ручки и вышли в фойе, где примерно около часа увлеченно гоняли в морской бой.

К этому времени, в гостинице начали собираться постояльцы, поэтому мы вновь вернулись в наш номер, и сев на кровати спиной друг к другу продолжили уже там, сообщая ходы шепотом, чтобы не мешать отдыху, Викиного отца.

Ближе к вечеру пошел снег. О его начале, мы узнали из телевизора, стоящего в фойе. Вначале, он еще кое-как показывал, и даже был слышен звук. Но потом вдруг изображение моментально исчезло, а через пару минут, и звук сделался каким-то хрипящим, по экрану, же только проносились полосы, а весь он был покрыт какой-то серо-белой мутью.

— Все. — Сказал один из мужчин, сидящих неподалеку от нас. — Кино отменяется. На улице снег пошел.

Я вначале, не поверил ему, но оказалось, что так оно и есть. Когда я выглянул в окно, все заволокло чем-то серым, а воздух был заполнен крупными хлопьями падающего снега.

— Похоже, завтрашние мероприятия отменяются. — Немного грустно сказал я.

— В это время, часто такая погода. — Сказал тот же мужчина. — Сезон для катания на лыжах, откроется к началу февраля. Хотя пара солнечных дней еще будет. Хуже если поднимется метель, и тогда пару дней отсюда носа не высунешь. Все так заметет, что двери не откроешь. Пока снизу дорогу не расчистят, будем тут сидеть.

В итоге так и получилось. К утру, ненадолго выглянуло солнце, и мы уже собирались на выход, но только успели позавтракать, как все вновь заволокло тучами и, вновь пошел снег, вскоре превратившийся в настоящую метель.

За окном свистела вьюга, стоянка машин, тут же превратилась в какое-то причудливое нагромождение сугробов, освещаемых редкими фонарями, стоящими по периметру площадки. Чуть дальше, видная из окон фойе, абстрактно-космической фигурой возвышалась, вышка замершей канатной дороги. Гостиница будто замерла, в предвкушении, чего-то невероятного, и даже казалось, чуть поскрипывает, в такт налетающим порывам ветра. Как ни странно стало заметно теплее. Видимо снегом замело все невидимые щели, и большая часть сквозняков исчезла. Веселье, изредка доносившееся до нас из соседних номеров, тоже сошло на нет. Хотя, по уверениям администрации, никакой опасности не было, а запаса продуктов и топлива хватит ни на один месяц, люди все равно вели себя очень настороженно. Ведь все здесь находящиеся, редко встречались с такими явлениями природы. Все же здесь не северный полюс, а солнечный Узбекистан, и достаточно проехать всего лишь пару десятков километров, попадешь совсем в другие условия. Где подобное воспринимается, лишь на уровне сказок.

— Интересно, а что же сейчас чувствуют те, кто остался на вершине? — негромко произнес я.

— Да то же, что и мы. Там есть комнаты отдыха, не только для всего персонала, но и хватит места, для задержавшихся там, если вдруг таковые найдутся.

— Но все равно, как-то тоскливо. Одни, на вершине… — задумчиво продолжил я.

— Кстати им там, гораздо веселей. — Ответили мне. — Там телевизор работает в любую погоду. Если найти хороший бинокль, то в солнечный день, оттуда видна Ташкентская телебашня, так что прием там великолепный, пожалуй, лучше, чем в некоторых местах Ташкента.

Немного грустные мы зашли в нашу комнату, и стали думать чем же занять освободившееся, столь печальным образом время. И тут мне в голову пришла великолепная идея. Во всяком случае, она мне очень понравилась и я ее тут же озвучил:

— Чен-лаоши, — спросил я. — А вы знаете Китайский язык?

— Последнее время, когда ты называешь меня учителем, мне становится, немного не по себе. — Ответил он.

— Чаще всего, это означает, что у тебя появилась очередная идея, и именно я буду главным действующем лицом в ней. — Продолжил он. — Впрочем, как ни странно все они, эти идеи, так или иначе, приносят пользу, всем нам, поэтому меня это только радует. Да я знаю Китайский, может быть не столь хорошо, как коренные жители, но в центральных областях Китая меня вполне поймут, да и я тоже смогу поддержать разговор. А что ты хотел?

— А вы можете научить нас ему? — скромно попросил я.

— А зачем это вам? — Удивленно ответил дядя Чен. — Ведь сейчас все стараются выучить скорее Английский, или какой другой европейский язык.

Сидевшая возле меня Вика, ощутимо заерзала на кровати, горя желанием вставить слово, но пока сдерживалась, хотя и изо всех сил. Ее папа заметил это и спросил.

— Что ты хотела сказать, дочь?

— Пап! Мы с Сашей, хотим изучать акупунктуру. Но ведь там нужен Китайский язык, а где нам еще найти учителя, кроме тебя?

— А, я-то думал, что это вас так на анатомию потянуло?! — рассмеявшись, заметил дядя Чен. — Вон, оказывается, в чем дело!

На минуту задумавшись, он продолжил:

— Знаете дети, — Произнес дядя Чен. — Это, пожалуй, лучшая новость, которую я услышал из ваших уст. Честно говоря, я даже не надеялся, что услышу когда-то подобное. Я, конечно же, смогу научить вас, всему тому, что знаю и умею, в том числе и языку. Но, увы, все это будет бесполезно.

— Почему же? — С удивлением одновременно произнесли мы.

Дядя Чен, вновь рассмеялся.

— Знаете, что меня удивляет больше всего. — Спросил он. — В последнее время, вы настолько сблизились, что мне порой становится страшно за вас. Вы даже думаете, одними и теми же словами. Причем одновременно. И в то же время, я этому безумно рад. Рад потому, что вы сумели найти друг друга. А бесполезно потому, что даже если вы будите знать, все, что знаю я, все равно не сможете применять это, только потому, что у вас не будет соответствующего документа, о наличии образования. А получить его можно только в Китае, и стоит обучение там очень дорого. Конечно, я приложу все силы, для того, чтобы набрать нужную сумму, но боюсь на двоих ее, никак не хватит. Самое много туда сможет поехать только один из вас. Но как мне кажется, вы сами не захотите этого. Вот это и есть самое трудное.

— И сколько же стоит обучение там? — спросил я.

— Когда отправляли туда брата, — грустно ответила мне Вика, — нам пришлось продать дом, и переехать в старые Сергели. А основная сумма ушла на его обучение.

— Вот видите, это очень дорого. Но Вика не знает, что кроме вырученной суммы, мне пришлось еще много и добавлять к ней. Боюсь, что сейчас, я на такое уже не потяну.

— Простите дядя Чен. — Произнес я. — А, сумму, в рублях вы сможете озвучить?

— Конечно же могу, только навряд ли, это поможет. В общем, нужно ориентироваться на шестьдесят-семьдесят тысяч рублей. И это только оплата учебы, а ведь вам придется там жить какое-то время. Считайте минимум половина этого, уйдет на проживание.

В комнате, на некоторое время воцарилась тишина. Я тоже задумался. Конечно же, у меня были эти деньги, но вот как сказать об этом, я не знал. Можно было бы, просто указать на наличие такой суммы, но ведь сразу, же возникнут вопросы, о происхождении этих денег. А что ответить на них, вот это и было проблемой. Но все, же я решился и попробовал прозондировать ситуацию.

— Простите за нескромный вопрос, Чен-лаоши. — немного подумав, произнес я. — Могу я с вами поговорить наедине?

— Я, конечно же, доверяю тебе во всем, Вика, но сейчас возник вопрос, который мы можем решить только вдвоем. Надеюсь, тебя это не обидит. Ведь ты веришь мне? — обратился я к своей подруге.

Она только смущенно улыбнулась мне, тут же соскочив с дивана, и со словами: «Я, постучу», вышла из комнаты.

Ее папа с удивлением посмотрел на меня, но ничего не сказал. Зато заговорил я:

— Чен-лаоши, — начал я. — Нескромный вопрос. На какую сумму, может рассчитывать Вика, задумай она поступить туда?

Он немного задумался, а после ответил:

— Боюсь, даже при таком раскладе, я не смогу собрать требуемого. Максимум, на что я могу рассчитывать это тысяч семьдесят. И то если урезать слишком многие необходимые траты. Но ведь кроме этого, нужны деньги на проживание, а это тоже выливается в крупную сумму. Игорь обошелся, правда, с большим трудом, сотней тысяч, вместе с обучением. Боюсь, что сейчас и этого будет недостаточно. Цены растут, и не только в СССР.

Он говорил со мной, совершенно серьезно, как будто я не был двенадцатилетним ребенком, а скорее взрослым мужчиной, с которым можно было обсуждать подобные проблемы, или расходы.

Выслушав его, я задал новый вопрос:

— Скажите. Допустим, деньги нашлись. Ведь необходимо и Ваше присутствие, чтобы как-то оформить все это, устроиться на месте, ну и все подобные вопросы, в которых я не очень-то понимаю.

— С этим все гораздо проще. Главное, деньги. Я смогу решить все эти вопросы, не особенно напрягаясь.

— Хорошо. А как вы отнесетесь к тому, — решился я. — Если я скажу, что деньги есть. Вся сумма. И на учебу, и возможно на проживание там. И. Да, для нас обоих.

Дядя Чен надолго задумался, а я ждал, что же он ответит мне. Наконец, он будто бы очнулся от своих мыслей и тихо произнес:

— Значит, это был ты…

— Что?! — с удивлением произнес я.

Оказалось, что дядя Чен, да и моя мать тоже прекрасно знали о найденном тогда кладе. Клад, который я отыскал, и спрятал под грудой строительного мусора, нашли почти сразу же. И мне очень повезло, что я заметил там людей и не пошел забирать остатки. В этот момент, там находилась милиция.

Как оказалось, после меня клад нашли мальчишки из близлежащих домов, играющие там в «войнушку». Один из них, спрятавшийся в подвале, делал себе укрытие и случайно наткнулся на мой чемодан. Наибольшее удивление, у него вызвало не наличие денег и мешочков с чем-то тяжелым. Первым делом он добрался до пистолета, лежащего там.

Естественно об игре сразу же забыли, зато все с азартом начали разглядывать пистолет. А когда обнаружилось, что к нему имеются и патроны. Сразу же захотелось пострелять из него. Но тут им не повезло, или наоборот повезло дважды. Во-первых, на выстрелы среагировала патрульная машина проезжающая неподалеку. А во-вторых, случайным выстрелом, был ранен один из мальчишек. В общем, всех их доставили, кого в больницу, а кого и в милицию, вместе с найденным чемоданом. Когда его открыли, уже там, то кому-то в голову пришла мысль, что чемодан, заполнен не полностью, как был первоначально. Тем более, что выехавшая на место следственная группа, подтвердила, что вначале чемодан находился, скорее всего, в полуразрушенной стене, неподалеку от подвала. Там даже сохранился пыльный отпечаток от него. Следовательно, чемодан был изъят раньше, и из него уже, что-то забрали. А так как, чемодан, был припрятан весьма небрежно, то понадеялись, что нашедший вновь вернется туда, за остатками клада.

Все это дядя Чен узнал у своего друга, работающего в милиции, а мама оказывается, отвозила того раненого мальчика. В этот день она дежурила на Скорой Помощи.

После подробного рассказа, дяди Чена, мне пришлось признаться, что именно я и нашел этот клад. Что же касается пистолета, да, я видел его, но он меня почему-то не заинтересовал, гораздо важнее для меня оказались деньги лежащие там. Но я успел забрать всего около половины найденного.

— Но даже этого хватит на всю учебу. — Сказал я. — С учетом потраченного, там примерно сто семьдесят девять тысяч.

Озвучил я сумму.

— И много потратил? — спросил дядя Чен.

— Около семисот рублей. Пятьсот подкинул маме, под видом заначки отца, остальное разошлось за полгода. У меня с собою есть около сотни из тех денег. В моем возрасте, тратить большие суммы чревато, да и просто невозможно. И так уже старался менять их как можно реже, ведь там всё одними двадцатипятирублевыми купюрами.

Выслушав меня, Чен-лаоши долго молчал, а после сказал, что подумает, что с этим можно сделать. В этот момент и раздался стук в дверь:

— Вы еще надолго, а то я уже подзамерзла там. — Произнесла Вика, стуча зубами.

Я тут же вскочил, и посадил ее на кровать, укутав одеялом.

Спать в этот день, мы легли довольно рано, и хотя Вика сразу же уснула, прижавшись ко мне спиной, я как и дядя Чен, долго не могли заснуть. Я лежал стараясь не показать этого, а Чен-лаоши ворочался с боку на бок, не находя себе места.

Следующий день, начался, как обычно. За окном, все так же мела метель, хотя, как мне показалось, немного потише, чем вчера. Но все равно выходить на улицу не хотелось, да и делать по большому счету, там было нечего.

Сходив в столовую и позавтракав, мы вновь вернулись в свою комнату. Нужно было чем-то заняться, что бы убить время, вот только чем?

Вошедший, следом за нами, дядя Чен, принес нам пакет свежих булочек, купленных им в буфете, и заварив чай, вскипятив воду, небольшим кипятильником прямо в стаканах, пригласил нас к столу. Вместо стола, у нас выступали две тумбочки, поставленные друг к другу, между кроватей. Некоторое время, мы просто пили чай, перебрасываясь фразами, и сожалея о плохой погоде и потерянным дням.

Дядя Чен, видимо все же принял, какое-то решение, потому что хоть и не озвучил его нам, но все же сказал:

— Ну, что дети, не раздумали еще учиться Языку?

Мы, конечно же, с радостью, согласились. Тогда Чен-лаоши произнес:

— Тогда слушайте внимательно. Китайский язык, сложен и одновременно прост в изучении. — Мы удивленно посмотрели на него, а он продолжил. — В этом отношении, он чем-то сродни русскому языку, хотя это совершенно разные языки. Он похож, скорее интонациями. Одно и то же слово, или выражение, произнесенное с разной интонацией, может означать совершенно разные понятия. В русском языке, примерно так же. Думаю примеры, вы сможете подобрать самостоятельно.

Он на минуту задумался и продолжил:

— Поэтому, для русского человека, если конечно есть желание, изучить его, гораздо проще, чем для кого-то еще. Вам в дальнейшем, если конечно вы не раздумаете учиться, предстоит знать не только сам язык, но и письменность. А вот здесь и начинается самое сложное. Дело в том, что, как вы знаете, письменность в Китае ведется с помощью иероглифов, каждый из которых, обозначает всего лишь слог. Поэтому их изучение довольно сложное и трудоемкое дело. Даже среди китайцев, мало людей, досконально знающих местную письменность. Чаще всего от тысячи самых распространенных иероглифов. Лично я знаю их около пяти тысяч. Этого мне хватает, чтобы вполне свободно читать, нужную мне литературу. Чтобы их выучить, мне потребовалось больше четырех лет. Потому, что это, повторюсь, очень сложное занятие. Если у вас еще не пропало желание, то мы можем начать.

И мы начали обучение. Как оказалось, язык не такой уж и сложный, как о нем говорят. Главное понять уловить звучание. Ведь в нем, многие слова, совершенно одинаковые на первый взгляд, можно произнести по-разному, что в корне меняет смысл слова до полностью противоположного. Конечно с первого раза ничего не получалось, но мы очень старались.

День пролетел совершенно незаметно.

На следующий день снегопад прекратился, но выйти на улицу, все равно не было никакой возможности. Все было завалено снегом, почти до середины окон первого этажа. Лишь после обеда, когда прилегающую территорию, чуть расчистили, мы смогли ненадолго, выйти на улицу, но ни о каких катаниях, не могло быть и речи, пока не расчистят трассы. А это могло занять довольно много времени. Лишь перед самым отъездом, мы смогли еще раз подняться на гору, и полдня провести там. Но спускаться нам пришлось опять по канатной дороге, так как пригнанные трактора, расчистили всего лишь две трассы, для лыжного спуска, и навели кое-какой порядок на самой горе. Но даже это принесло нам не мало радости.

Зато теперь, мы наверняка знаем, что в это время года, сюда ехать не стоит. А снегопады обычно заканчиваются к двадцатым числам февраля.

Немного расстроенные, из-за почти сорванных каникул мы возвратились домой. Но все равно, время было потрачено не зря. За те дни, что нельзя было отдыхать и кататься, мы усиленно учились, что думаю, тоже принесет нам немало пользы в будущем. Тем более что кое-что уже начало получаться.

Когда мы въехали в Ташкент, то показалось, попали совершенно в другой мир. Здесь снега не было и в помине. Тот, что выпал на Новый год, растаял на следующий же день, а после этого, ни разу не выпадал, хотя и было довольно холодно. Ночью температура падала даже до минус пятнадцати градусов.

Остаток каникул, мы провели дома, рассказывая об обильных снегопадах и метели, но судя по виду сестры, она нам просто не поверила. Ведь здесь внизу, такого почти не бывает.

Чуть позже, дядя Чен рассказал маме, о найденном мною кладе. Вначале она сильно перепугалась и, уже собиралась было идти сдаваться в милицию, но дядя Чен уговорил ее не делать этого. Позже позвали меня, и я еще раз повторил свой рассказ о находке. Добавив к нему лишь то, что когда рвал траву, от нечего делать взялся кидать кирпичами в стену, от одно из них кладка осыпалась и я обнаружил свою находку. По, признался маме, что деньги в коляску мотоцикла подложил тоже я, пытаясь как-то помочь ей. В итоге, родители одобрили мое стремление к учебе, а дядя Чен пообещал сделать все возможное, чтобы легализовать эти деньги. Оказывается, нельзя просто взять и сказать, что накопил. Такую сумму в СССР накопить просто невозможно. Но Чен-лаоши, занимается частной практикой и поэтому, пусть не сразу, но возможность легализации таких сумм у него есть. Тем более что она понадобится только через шесть лет. И то, если мы не передумаем с поступлением. Но даже в этом случае, лишними они не будут. Главное сохранить в тайне их наличие, и постараться не тратить.

Оставшиеся дни января, пролетели совершенно незаметно. Наши дни были до такой степени загружены учебой, что свободного времени почти не оставалось. День, как обычно начинался с половины седьмого. В это время мы поднимались и выбегали на зарядку. Причем, чаще всего это получалось одновременно. Сестра, тоже старалась не отставать от нас, и в чем-то даже перегнала. Чен-лаоши, теперь редко выходил на наши тренировки, доверив оттачивание приемов нам самим. А иногда, даже кое в чем перенимал наш опыт, особенно в тех случаях, когда мы добавляли в наш стиль приемы Айкидо.

Далее, мы вновь расходились по своим домам и встречались перед самым выходом в школу. Здесь мы шли уже вдвоем. Машка обычно присоединялась к своим подружкам.

Учеба шла ровно, без особых колебаний. В школе, мы всегда были вместе, не разлучаясь почти ни на минуту. Одноклассники давно уже привыкли к этому, и не делали никаких попыток, что-то изменить, воспринимая нашу дружбу, если не сказать больше, как само собой разумеющееся явление. Впрочем, мы никогда не отказывали в дружбе и другим. Друзей было немного, но это были именно друзья, которые воспринимали тебя таким, как ты есть.

После окончания школьных занятий, мы вновь возвращались домой и почти сразу же принимались за выполнение домашних заданий, и подготовке к следующему дню. В зависимости от настроения или чего-то еще, мы занимались или у меня или у моей подруги. Скорее всего, это зависело от наличия в доме родителей. Не хочу, сказать, что вместо уроков, мы занимались чем-то другим, хотя местами случалось и такое, но уроки мы тоже делали, и все же старались сделать это хорошо. Ведь от этого зависело наше будущее. И мы это прекрасно осознавали.

После завершения школьных уроков мы переходили к заданиям, которые нам ежедневно давал Чен-лаоши. Будь то Китайский язык или какой-то раздел медицины. Кстати с начала учебы, дядя Чен, наравне с Китайским языком, потребовал тщательного изучения и Английского языка. Мотивируя это тем, что он тоже понадобится в дальнейшем. И хотя он неплохо знал и тот и другой, но для второго мы посещали дополнительные занятия с нанятым преподавателем. На оплату его услуг, пошла часть денег взятых у меня.

Кстати, когда мама узнала где я их храню, то вначале вроде бы восприняла это довольно спокойно, но буквально через пять минут, вдруг послала меня на чердак, с приказом принести их вниз.

— Зачем? — спросил я ее. — Там вроде нормально лежат, никому не мешают.

— А ты уверен, что мыши их еще не сожрали?!

Я тут же подорвался и бросился наверх. Мыши действительно были почти неистребимы. В доме они появлялись достаточно редко, и от них сразу же старались избавиться, а вот в кладовке, это было бесполезно. Они после очередной травли исчезали ненадолго, а после вновь появлялись, наверное, даже в большем количестве. Хотя на чердаке, я их и не замечал, все же он весь устлан стекловатой, но несмотря на это изрядно обеспокоился. Впрочем, беспокойство было напрасным. Мышей там пока не было, но на всякий случай, я все же спустил саквояж вниз.

Сестры дома не было и, мы не хотели посвящать ее в это дело. Ведь если даже случайно скажет одно-два слова подружкам, то беды не миновать. Поэтому я внес саквояж сразу в мамину комнату. Мы закрыли дверь, и зашторили окна, на всякий случай. После этого выложили из него все упаковки и заново пересчитали.

Оказалось, что я ошибся. Видимо тут сыграло роль волнение и не слишком большое пространство чердака, где я перекладывал свою добычу. Но как оказалось, я ошибся в меньшую сторону и сейчас, когда деньги были заново пересчитаны, там было семьдесят четыре целых упаковки и одна разорванная. То есть та, из которой я брал деньги на расходы. Общая сумма же составляла сто восемьдесят пять тысяч рублей в целых упаковках и тысяча восемьсот в начатой.

Мама хотела сложить их все, но я уговорил ее не делать этого. А оставить начатую, на нужные расходы. Пусть не сразу, но ведь нам всем необходимо одеваться, что-то покупать в дом. И если делать это не спеша, то и вопросов о наличии этих денег ни у кого не возникнет.

После долгих уговоров, мама все-таки согласилась со мной. Теперь встал вопрос, куда же спрятать основной «капитал»?

Было предложено два места, куда не так часто заглядывает та же сестра, и уж точно никто из посторонних, к коим мы причислили, пусть и не часто но появляющихся в нашем доме родственников. Это или чердак, где я прятал их до сегодняшнего дня, или подвал, который впрочем, был еще не готов. Я начал его копать уже после ухода отца. Он располагался в коридоре, между ванной комнатой и столовой. Там у нас был небольшой тупичок, чуть больше метра шириной и метра три в длину. С торца одной из узких сторон находилась входная дверь. Поэтому там было всегда прохладно, не смотря на то, что на противоположной стене висел радиатор отопления, да и в ванной было всегда тепло.

Я вскрыл полы и начал копать яму. Почва у нас глинистая, поэтому особого укрепления стенок не требовалось. Тем более, что с двух сторон, будущего подвала имелись бетонные стены фундамента. Правда до холодов, я успел выкопать всего, чуть больше полутора метров. После работа была отложена до будущей весны.

Поэтому на сегодняшний день, оставался только чердак. Но здесь все-таки присутствовали опасения, что могут появиться мыши.

В общем после многих предложений, решили, что нужно найти металлическую коробку, в которую они уж точно не доберутся и сложив деньги туда, отправить ее обратно на чердак.

Коробка нашлась довольно быстро. Оказалось, что такая есть в сарае с инструментами. Видимо ее приволок откуда-то еще отец, наверное, собирался сделать, что-то вроде сейфа. Что именно он собирался туда складывать, вопросов не возникло ни у кого. Тут было всего два варианта, или свои заначки, или инструменты, от меня. А может и то и другое. Правда у нас не было ключей, от замка, который был укреплен на дверце, но я нашел выход, просто срезав его насадкой на дрель, и закрепив новый, купленный в магазине. У нас получился, вполне приличный сейф.

Теперь, имея такой ящик, можно было не заморачиваться отправкой его на чердак. Я просто убрал доски, закрывающие будущий подвал, и мы с мамой спустили ящик вниз. Установив его возле одной из стен. После доски встали на место, и до весны, об этом можно было забыть. После, когда я продолжу выемку грунта, то вделаю наш сейф в одну из стен. Думаю, что так будет даже лучше. Тем более, что хотя изгородь, ограждающая наш участок и выше человеческого роста, но чердачное окно все же не закрывает. И представьте, что может быть, если кто-то заметит, что я вначале затащу наверх металлический ящик, а следом, что-то еще. Наверняка найдется желающий проверить, что же там есть такого ценного, для которого этот ящик предназначается. Уж лучше пусть в подвале полежит.

Оказалось, что вскрытую упаковку, мы оставляли не зря. Как раз взятые из нее деньги и пошли на наём репетитора. Причем, мама настояла на том, что за него заплатим именно мы.

Занимались мы с подругой у репетитора трижды в неделю, и по его отзывам, весьма продуктивно. Впрочем, эти занятия сразу же отразились на наших оценках в школе. Если мы вначале имели твердую четверку, то сейчас, после того как «заговорили», ниже пятерки оценка уже не опускалась. А на этих занятиях, мы и говорили, и писали, и читали, только по-английски. Так называемое «обучение с полным погружением» Вначале, конечно было трудновато, но сейчас, когда втянулись, стало гораздо легче.

В другие же дни, нам хватало заданий от дяди Чена. В итоге, свободное время, оставалось, но его было совсем немного. Впрочем, зимой с ее короткими днями, это было не так заметно. Да и гулять в такую погоду нас не очень-то тянуло. Гораздо приятнее проводить его в теплой комнате, чем на холодном ветру.

Иногда мы собирались у меня, и в такие дни я обычно играл на фортепиано. С тоской вспоминая звучание электрооргана. Увы, такое повторится еще очень не скоро. В школе, хотя и были электромузыкальные инструменты, но находящийся там одноголосый синтезатор, ни шел ни в какое сравнение с «Pearle», на котором я играл в Солнечном. Увы, об этом остается, только мечтать.

Предпоследний день января выпал на субботу, и мы с Викой поехали в Панорамный кинотеатр, на премьеру одного из последних фильмов с участием Адриано Челентано — «Серафино».

Честно говоря, фильм мне показался слишком наивным, хотя и был довольно смешным. Впрочем, здесь на любителя. Подруга например, была от него просто в восторге.

После окончания фильма, до вечера оставалось еще довольно много времени, и мы решили зайти в ГУМ, который находился неподалеку от кинотеатра.

Пройдя по огромному магазину, и попав в музыкальный отдел, на мои глаза бросился новенький электроорган. С некоторой грустью я подошел к нему и провел рукой по лакированной крышке инструмента. Это оказалась новая модель уже известного мне по пионерлагерю инструменту — «Перле-2». Взяв в руки инструкцию, лежащую на нем, я углубился в чтение. Хотя нового в нем, почти ничего не добавилось. Разве что встроенный усилитель и разъем для записи музыки на магнитофон, через шнур. НО все равно для сегодняшнего дня это был очень хороший инструмент, о котором, я мог только мечтать. Конечно, можно было попросить маму, и она надеюсь, не отказала бы мне в этом, но… лишний раз рисоваться с теми деньгами, мне не хотелось. Стоил этот инструмент 457 рублей 43 копейки. Увидев цену, я невольно улыбнулся. Почему бы не округлить ее до целых рублей? Зачем выставлять в ценник, копейки? Ладно бы это была какая-то безделушка, но здесь… честно говоря я не понимаю этого. Грустно положив инструкцию обратно на инструмент, мы с подругой вышли из магазина и поехали домой.

На следующий день, я все же решился и подошел к маме с предложением продать наше пианино.

— Помнишь, настройщик последний раз приезжал, и предлагал за него тысячу. Может, стоит его продать?

— Зачем? — Удивленно спросила мама, — ведь ты играешь на нем.

— А, вместо него мы купим электроорган. Мы вчера с Викой в ГУМ заходили, там почти такой же как в пионерлагере стоит, и стоит всего 458 рублей. — Я немного округлил цену.

— А, чем тебе пианино не устраивает?

— Звук. Там можно воспроизводить такие оттенки звука, которых просто нет на нашем инструменте. Помнишь, что я играл в «Солнечном», разве было плохо?

— Ну, не знаю… — ответила мама.

Но все, же после долгих споров и убеждений я сумел уговорить ее. Вызванный по телефону настройщик, без лишних слов отдал тысячу рублей и тут же увез инструмент. Нам оставалось лишь дождаться выходных и съездить за электроорганом. Вся неделя прошла в сладостном предвкушении будущей покупки. Наконец, наступили выходные.

Заранее созвонившись с Пал Петровичем, мы с мамой на его «Москвиче» доехали до ГУМа и прошли в музыкальный отдел.

И тут оказалось, что этот инструмент, предназначен, для музыкальных коллективов. Более того, цена, указанная на ценнике была для оплаты перечислением. То есть купить его могли только организации, но никак не частное лицо. Все это меня очень расстроило. Мы заехали еще в пару магазинов, но везде нас ждало одно и то же. Обычные пианино, пожалуйста, а электроорган, увы, нет.

Домой я попал очень расстроенным и с ужасной головной болью. Из-за этих дурацких правил, я остался без инструмента. Мама, еще в магазине видя мои чувства, предлагала купить пианино, но я отказался. То, что продавали в магазинах, инструментом было только по названию. Для примера, в одном из них, я даже попытался, что-то сыграть. Тут даже мама согласилась, что слушать звуки, издаваемые этим ящиком, выше ее сил. Хотя и стоили они под тысячу рублей.

Дни проходили своим чередом, мы все так же учились, занимались спортом или выполняли задания дяди Чена. Единственное, что мне не хватало, так это музыки. Иногда казалось, что у меня вырвали кусок души, не дав ничего взамен. Иногда, когда было уже совсем невмоготу, мы с подругой заходили в музыкальный класс, или актовый зал и я пытался играть там. Но чаше всего, актовый зал был закрыт, а в музыкальном классе, разрешали играть только вечером, когда заканчивались все уроки. Поэтому и здесь, отдаться музыке, получалось очень редко. Как то услышавшие мою игру старшеклассники, пригласили меня в школьный ансамбль. Но после одного дня, я отказался играть в нем. Во-первых, потому, что одноголосый синтезатор, никак не заменял даже пианино, а во-вторых, мне просто претили те пошловатые и заезженные мелодии, которые игрались в школьном ВИА. А ничего другого там исполнять не хотели.

Месяц подошел к концу, двадцать пятого февраля, мне должно было исполниться тринадцать лет, но настроение, к сожалению, было совсем не праздничным. Если раньше, я с нетерпением ждал этого дня, то сейчас, он воспринимался как нечто обыденное. Мне даже было не интересно то, что мне подарят в этот день. Хотя, судя по таинственным улыбкам, как мамы, так и Чен-лаоши, подарок они готовили все вместе.

Наконец, наступил день рождения. В школе, конечно же тоже меня поздравили и даже сделали подарок, фарфоровую статуэтку изображающую бегущего оленя. Что они этим хотели сказать, не знаю, вроде бы до рогов мне еще далековато. Когда я это озвучил, смеялись все, даже классная руководительница. Единственным человеком, кто не смеялся, оказался Хабиров Рафик, и то только потому, что это именно он ее покупал. Но я как мог успокоил его, поблагодарив за подарок, и сказал что это просто шутка. Впрочем, что еще можно купить, собрав со всего класса по пятьдесят копеек. Обычно что-то подобное и дарили всем.

Когда мы пришли домой, я хотел по привычке зайти к подруге, но к моему изумлению, она не пустила меня, сказав, чтобы я подождал в коридоре. Сама же быстренько забежав домой бросила портфель и тут же вернулась ко мне. Взяв меня за руку, повела ко мне домой. Когда мы вошли в столовую, она вновь остановила меня, и отобрав мой портфель положила его на стул, а сама достав из кармана платок, сказала чуть нагнуться и стала завязывать мне глаза. Я так и не мог понять, зачем все это нужно.

— Сюрприз будет! — Сказала она и зачем-то провернула меня несколько раз, как это делается при игре в жмурки. После этого мы вошли в дом.

На меня тут же со всех сторон посыпались поздравления с днем рождения. Судя по голосам, все и мои мама с сестрой, и дядя Чен, и Игорь — брат моей подруги, и даже тетя Зина, моя тетка с моей троюродной сестрой Светой, находятся уже здесь, и ждут только меня.

Я хотел было сдернуть повязку, но Вика тут, же удержала мою руку и провела меня в комнату. Судя по доносящимся до меня запахам, мы обошли вокруг накрытого стола. Усадив меня на стул, подруга отошла в сторону и только после этого сказала:

— Вот теперь можно снимать! — громко сказала она.

Тут же послышалось громкое скандирование:

— По-здрав-ля-ем! По-здрав-ля-ем!! — я сдернул повязку, рассчитывая оказаться во главе праздничного стола, но к своему огромному изумлению, оказался сидящим возле новенького «Перле-2».

От увиденного инструмента, стоящего перед моими глазами у меня враз пропали все слова, которые я хотел сказать. Некоторое время я просто тупо пялился на него, боясь поверить в это. Сказать, что в этот миг я был счастлив, это не сказать ничего. От волнения, у меня даже появились слезы на глазах. С трудом оторвав взгляд от инструмента, я повернулся к гостям:

— Но. Как?! — только и смог произнести я.

На меня тут же со всех сторон вновь посыпались поздравления и какие-то подарки. Я благодарил за них, но все мои мысли находились совсем в другом месте. Я как будто потерялся, от нахлынувших на меня эмоций.

Откинув крышку, органа я с удивлением понял, что он уже подключен. Опустив руки к клавиатуре, я начал играть. Моментально, с первыми звуками композиции, исчез шум, наполняющий зал. Боковым зрением я видел, что все смотрят только на меня, и слушают ту музыку, которую я исполняю.

А через мгновение я, просто потерялся в ее звучании. Композиции сменяли друг друга, а я жил, парил в музыке, поднимаясь вверх и падая вниз на ее волнах. Весь мир перестал существовать для меня. Были только музыка и я.

Я очнулся только тогда, когда неслышно подошла мама и положила руки мне на плечи. Некоторое время я просто сидел, боясь пошевелиться, или проснуться и с ужасом осознать, что все это только мираж. Но все оставалось на своих местах. Я прижался щекой к маминым рукам, потом поднялся и обнял ее.

— Спасибо. — Прошептал я.

Застолье, несмотря на будний день, закончилось ближе к полуночи. Тетя Зина, со Светланой остались ночевать у нас. Когда все разошлись, я еще долго лежал в своей постели не в силах уснуть и вспоминал сегодняшний вечер.

В общем-то, и февраль уже был достаточно теплым. О том, что где-то лежит снег, здесь, в Ташкенте воспринималось почти сказкой. Земля уже в конце февраля, покрылась зеленью, набухли почки на деревьях, а в предгорьях, неподалеку от города, зацвели первые тюльпаны.

Вначале, я как-то задумался, может, стоит к женскому дню, купить какой-то подарок, но после решил, что гораздо лучше будет подарить им цветы.

Хотя для мамы, все же лучше и то и другое.

Праздник в этом году, выпадал на понедельник, поэтому намечалось целых три выходных дня. Еще примерно за неделю до этого, я выкатил из сарая свой мотороллер и тщательно проверил, все его узлы и детали, готовя к эксплуатации.

В субботу, я съездил на толкучку, где у какого-то барыги за пятьдесят рублей, купил флакончик «Пани Валевски» польские духи, думаю, маме они понравятся. Когда покупал, дважды переспросил его, о том, что духи настоящие и проблем не будет. Он уверил меня в том, что все будет хорошо, и я не пожалею о покупке. Но на всякий случай, я все же постарался запомнить его, хотя ничего и не говорил, но думаю, найду способ отблагодарить его, если, что-то не так. Вернувшись назад, я спрятал их в своей комнате.

А в воскресение, с самого утра я, подхватив с собою подругу, выехал из дома. Вика с вечера все время спрашивала о том, куда мы поедем, но я отмалчивался или говорил, что наша поездка будет сюрпризом для нее. Мама была предупреждена о ней, правда я не говорил, куда именно собираюсь. Сказал только, что вернемся мы ближе к вечеру. Поэтому, в большой бумажной коробке, притороченной к моему багажнику, лежал металлический термос с горячим чаем и булочки, которые испекла мама. Это чтобы было чем перекусить в дороге. Правда и подруга, тоже, что-то взяла с собой.

Мы выехали еще затемно, чтобы пересечь город напрямую. После откроется городское движение, и сделать это будет трудновато. Придется объезжать Ташкент по кольцевой дороге, что я собирался сделать на обратном пути.

За зиму, я установил на мотороллер ветровое стекло, но не смотря на него, по утрам было еще довольно прохладно, поэтому нам пришлось надеть куртки. Всю дорогу, Вика пытала меня о целее нашей поездки. Я упорно отмалчивался, а она, в недоумении озиралась по сторонам, не понимая, куда мы едем. Тем более, что в этой стороне мы еще ни разу не были.

Благо, что по утру, движения в городе почти нет, тем более в выходной день. Разве что попадаются редкие автобусы или грузовики, развозящие хлеб или какие-то продукты по магазинам, потому нам удалось пересечь город за чуть больше часа.

Когда мы уже подъехали почти до его окраины, только с другой стороны, я сказал Вике, что мы едем в сторону Чимкента.

В зеркало, укрепленное на ветровом лице, я увидел ее удивленное лицо, и чуть не расхохотался. Похоже, от моей подсказки, вопросов стало еще больше. Чуть отъехав от города, я остановился. Нужно было немного размяться, все же долгая дорога, почти без движения сковывает мышцы. Тем более, что было еще довольно прохладно а ветер, бьющий в лицо, от которого не спасало даже ветровое стекло изрядно подморозил нас. Выпив стаканчик горячего чая на двоих, и немного размявшись, мы вновь оседлали нашего «коня» и двинулись дальше.

Вскоре мы выехали на трассу, ведущую в Чимкент. Собственно трасса, как бы разделяет наши республики. С правой стороны находится Узбекистан, а слева от дороги уже Казахская ССР.

Слева показались холмы, и через пару километров я съехал с дороги и по неширокому проселку устремился к ним. Вика до сих пор не могла понять, куда мы едем, и с удивлением оглядывалась вокруг. Думаю она прекрасно знала, что здесь нет ничего примечательного, за чем бы стоило ехать в такую даль. Так оно и было на самом деле, за исключением, пожалуй, одного. И это открылось нам, как только я поднялся на один из холмов.

Остановившись на самой вершине, я сказал: «Приехали!» Больше слов не понадобилось. Нашему взгляду открылось бесконечное желто-красно-зеленое море, колышущееся под легким весенним ветерком.

Это было море тюльпанов. Начинаясь от самых наших ног и теряясь где-то вдали, все холмы были усеяны распустившимися тюльпанами.

Подруга с визгом вылетела со своего места и бросилась в море цветов.

Спустившись, чуть пониже, чтобы не маячить на гребне холма, я поставил мотороллер на подножку и присоединился к ней. В глазах моей любимой было столько восторга и счастья, что просто невозможно описать словами. Мы бегали по полю, крича от радости, собирали цветы, плели из них венки, и просто лежали среди моря цветов, раскинув руки.

День пролетел совершенно незаметно. Ближе к обеду, мы плотно перекусили взятыми с собою продуктами и, освободив коробку, заполнили ее тюльпанами, стараясь выбирать не до конца распустившиеся бутоны.

Когда настало время уезжать, Вика еще долго оглядывалась назад, провожая глазами эту красоту.

Обратная дорога, заняла гораздо больше времени, потому, что пришлось, долго ехать по кольцевой дороге, объезжая город. И только доехав до массива Куйлюк, мы съехали с трассы и через Старые Сергели вернулись домой.

На следующий день, я подарил маме и сестре по огромному букету тюльпанов. А маме еще и духи, купленные заранее. Судя по их глазам, с подарком я не прогадал.

Сегодня понедельник. 31 мая 1971 года. Мы с подругой сейчас сидим на берегу Чирчика, прижавшись, друг к другу и молчим. Каждый о своем. Занятия в школе уже завершены, но ожидается практика, куда мы вскоре и отправимся.

Завтра будет ровно год, как я появился в этой реальности. За это время произошло слишком многое. И хорошее и плохое. Но несмотря, ни на что мне нравится эта жизнь. Нравится то, что я молод, здоров и у меня все еще впереди. Здесь я не стал, да наверное и никогда не буду известным музыкантом, который после скатится на самое дно. Да мне этого и не нужно. Но музыка продолжает жить во мне, и никто не сможет оторвать ее от меня.

Я нашел свою любовь, и надеюсь свое призвание в этой жизни. И как бы она не сложилась дальше, я счастлив.

От таких мыслей, я сильнее прижимаю к себе свою подругу, повернувшись к ней, смотрю в эти прекрасные карие глаза, которые мне бесконечно дороги.

А, через мгновение мы сливаемся в долгом поцелуе…

 

16 июня 1973 года. Ташкент

— А ведь сегодня своего рода праздник, юбилей!

— Неужели?

— Ну, для меня-то точно праздник, а вот для тебя не знаю. Я вообще сомневаюсь, что ты понимаешь, о чем я.

— Я то, понимаю. Три года назад мы познакомились в этот день. Просто меня удивляет, что ты об этом помнишь.

— А почему ты думаешь, что я мог забыть?

— Вот, например Игорь, никогда не помнит таких дат, и Жанна, постоянно обижается на него за это.

Жанна это жена Игоря. Она тоже врач, как и Викин брат, только занимается детскими болезнями. Когда он впервые приехал к нам с нею, и представил, то у меня, от ее имени, сразу появилась улыбка.

— Что-то не так? — удивленно спросил Игорь.

— Все в порядке, просто я вспомнил песню про Жанну. Вот потому и улыбнулся. — Ответил я.

Все находящиеся в доме, сразу же потребовали исполнения, и мне ничего не оставалось делать, как сесть к органу. Правда песня была про стюардессу, но я решил адаптировать ее к данной ситуации, потому заменил «Стюардессу» — «Педиатром». Все остальное осталось прежним. Впрочем, судя по довольным лицам, особенно у Жанны, песня понравилась. После, часто слышал, как Игорь называет жену — «Педиатр по имени Жанна», от чего она, всегда, мечтательно улыбается.

Кстати Игорь и Вика это русифицированное обозначение их имен. Еще когда мы только начинали изучать Китайский язык, оказалось, что Вика, на самом деле — Веика. Так ее имя звучит на Китайском языке. Оно обозначает — «Хранящая любовь». Помню, я тогда еще пошутил, сказав, что я как «защитник» буду защищать нас, а в ее обязанности будет сохранить нашу любовь. Она тогда даже покраснела, видимо от присутствия в этот момент дяди Чена. Впрочем, тот только улыбнулся.

— Тогда, наверное, стоит отметить, как то этот день?

— У тебя появились деньги? — Удивленно спросила подруга.

— Скорее, еще остались. — Произнес я и, подтянув поближе джинсы, выгреб из кармана всю мелочь, что была там.

Вика, тут же склонилась над моей рукой, подсчитывая наши богатства.

— Да мы, почти миллионеры! — Воскликнула она минуту спустя. — У нас почти три рубля есть!

— Тогда точно миллионеры, совсем немного до него, не достает.

— Но на мороженое ведь хватает?

— И даже на лимонад!

— Тогда, что мы сидим, — Восклицает подруга и, вскочив, начинает натягивать сарафан. Мне не остается ничего, кроме как последовать ее примеру.

Дело в том, что в наших семьях сейчас включен режим «максимальной экономии» — как выразились наши родители.

Вообще, я все чаще замечаю, что страна, в которой я сейчас живу, довольно сильно отличается от «классической» если так можно выразиться. Взять хотя бы те же зарплаты родителей. Если в прошлой жизни мама получала сто пятьдесят рублей, работая на скорой помощи, и считалось что эта зарплата вполне приличная, то здесь она получает гораздо больше. Да конечно есть разница, в самой работе. Здесь она преподает в ВУЗе, но ведь и в прошлом я, ни разу не слышал, чтобы зарплаты превышали тысячу. Здесь же это вполне нормально.

А «экономия» включена для того, что бы как-то легализовать наши деньги, для последующей учебы. Да, после окончания десятого класса, мы хотим поступить в Фунданьский Университет, который находится в Шанхае, в Китайской Народной Республике. Это еще одно и очень существенное отличие этого мира. Я ни разу не слышал, чтобы кто-то в СССР, в моих прошлых жизнях, мог поступить на учебу в зарубежный ВУЗ. Здесь же это довольно обычное явление, если конечно не учитывать некоторые нюансы.

Дело в том, что обучение в иностранных ВУЗах, как правило, платное. Но при известной экономии, вполне можно накопить деньги на это, пусть не за год, но за пять-десять лет вполне. Было бы желание. Можно конечно взять кредит, в Сберкассе. Правда, чтобы его получить требуется, огромное количество справок и документов. Но, тем не менее, получить его вполне возможно. Но дело в том, что кредит дается только на оплату обучения, а проживание за границей, то есть жилье, питание, уже за свой счет. Но даже на таких условиях многие берут такие кредиты. К тому же он дается всего лишь под символические — 2 % годовых. Согласитесь это немного. Проблемы возникают, как правило, после окончания ВУЗа. Дело в том, что по мимо кредита, ты подписываешь контракт с государством, согласно которому обязуешься пятнадцать лет отработать там, где будешь наиболее востребован, по мнению государственной комиссии. А это не всегда то, о чем ты мечтал. Но, даже не смотря на такие условия, многие соглашаются на это.

Есть правда еще возможность пройти обучение за счет государства. Но это хотя и случается, но очень редко. Для того чтобы получить такой гранд, нужно с самого начала быть первым во всем. В школе, поведении, общественной жизни и так далее. В общем, забыть о себе, о личной жизни, о детстве, а все силы отдать только на достижение результата. Честно говоря, именно такое мне не нравится, но тем не менее находятся люди, которые так живут. И, да после некоторым из них удается пройти обучение, за счет государства. О таких, как правило, пишут в газетах, всячески восхваляя их упорство и стремление к цели. Я как то видел интервью с одним из них по телевизору. Мне показалось, что он немного не в себе. У него на уме были только какие-то математические формулы, а на простых вопросах он как бы зависал, не зная, что ответить.

Но даже найдя необходимые средства ты обязан в первую очередь доказать, что нажиты, накоплены они честным путем, иначе вместо иностранного ВУЗа вполне можно отправиться в места не столь отдаленные.

И еще, во-первых, обучаться можно только в ВУЗах социалистических стран. И второе, отправиться туда, ты можешь, только если здесь, в СССР нет учебного заведения, где дают ту же самую профессию. Или если ты сможешь доказать, что именно там ты сможешь получить такое, чего не получишь здесь, внутри страны.

Вот, например как у нас. Медицинское образование, можно получить почти в каждом городе, а вот акупунктуру изучать только в Китае.

Поэтому, чтобы как то оправдать сделанные накопления, для всех посторонних мы «экономим». За счет этого, плюс какие-то дополнительные доходы, мой клад, постепенно перемещается из подвала, в сберкассу, поступая на наши счета. Дополнительно к этому, счета открыты по плану — «Срочный с дополнением». То есть до 20 июня 1975 года, мы не имеем права воспользоваться этими деньгами, а за счет этого, нам начисляется дополнительный процент. Правда, этот процент не слишком велик, но в нашем случае достаточно и этого.

С недавних пор, точнее с прошлого лета, мы с подругой дополнительно подрабатываем в технической библиотеке города Ташкента. Занимаемся переводами текстов. Это удалось сделать после того как мы получили сертификаты на владение языком. И сейчас если появляется, новый текст, то иногда его отправляют нам. В итоге у нас выходит на двоих где-то около сотни рублей в месяц. Мы хотели вначале отдавать эти деньги родителям, но те решили, что это будут наши карманные деньги. Ведь главное обозначить сумму, а на счета все равно ведь уходят деньги из подвала. Правда, сверх этого, мы тоже ничего не берем.

Вот и сейчас, подсчитав наши остатки, и оседлав наш мотороллер, мы мчим к ближайшему киоску за мороженым.

Купив четыре брикета крем-брюле, и бутылку ситро, возвращаемся на наше место, на Чирчике.

За эти три года, место действительно стало нашим, хотя ничего особенного в нем нет. Обычный небольшой островок, каких много в пойме реки. Чтобы добраться до него, нужно пересечь вброд несколько рукавов, на которые разделяется река. Впрочем, броды неглубоки. Чаще всего мы даже не останавливаемся, пересекая их. Разве что немного сбавляем скорость, хотя иногда хочется и пошалить, правда после этого приходится сушить одежду. Но это не так страшно на жарком Ташкентском солнце, скорее весело. Особенно когда вместе с нами едет сестра. Да, иногда мы берем ее с собою, но это случается довольно редко, ей просто не интересно с нами, а на мотороллере больше трех человек, не увезти.

На островке, растет пара деревьев, больше похожих на кустарники и есть небольшой галечный пляж. Сам островок, чем-то напоминает полумесяц. Заводь образуемая его формой, не очень глубока, примерно по грудь, а дно ровное и чуть покатое. Нас это вполне устраивает, тем более, что деревья расположены так, что немного закрывают нашу обычную стоянку, и у их корней место достаточно ровное, чтобы можно было расстелить покрывало для отдыха, или сделать небольшой навес, для тени, воспользовавшись их ветвями. Мы пару раз пробовали сменить место, но у нас так ничего и не вышло. В первый раз, когда мы это сделали, возле нас расположилась, веселая компания. Нас правда не задевали, но и отдохнуть тоже не получилось. Другой раз, мы попали под дождь. Вы, представляете? Дождь! Летом! В Ташкенте! Это почти фантастическое явление, потому что начиная с мая и до сентября, а иногда и дольше, небо абсолютно синее, а облака если и увидишь, то только в районе гор, до которых около сорока километров.

Вот как раз под дождь, а скорее ливень, мы и попали. И попали, как раз в тот момент, когда загорали на другом берегу. Пока сообразили, пока переплыли обратно, дождь кончился, но одежда была уже насквозь мокрой. Правда, за какой-то час она высохла, но помятость и пожеванность, все равно была заметна. Благо хоть добирались мы сюда на мотороллере, а то, как бы на нас в автобусе смотрели?

С тех пор мы постоянно приезжаем именно сюда, и даже как то сроднились с этим местом, считая его своим.

Вернувшись назад, мы вновь расположились у воды и принялись за поедание лакомства. Когда мороженое было уже съедено, а лимонад допит, я собрав обертки и подхватив пустую бутылку, поднялся, чтобы отнести мусор в специальную ямку выкопанную мною за деревьями. Так как мы останавливались здесь постоянно, то решили, что нужно поддерживать чистоту. Поэтому, уезжая, всегда наводили порядок, складывая мусор в яму. Когда яма переполнялась, мы сжигали его. Таким образом, наш островок всегда был чист. Кстати это была еще одна причина в том, что мы отдыхали только здесь. В других местах мусора порой было столько, что казалось, это не река, а свалка.

Уже дойдя до ямы, вдруг услышал окрик от подруги:

— Стой! — Воскликнула она. — Не выбрасывай бутылку! У меня идея!

Еще не понимая того, что она задумала, я вернулся назад.

— Давай, напишем письмо, вложим его в бутылку…

— … и запустим ее в реку. — Продолжил я начатую фразу. — А она или разобьется, и кто-то порежется, или выловят ее из реки, посмеются над письмом и сдадут в приемный пункт.

— Нет, ты не понял! — ответила Вика. — Мы закопаем ее, а лет через десять выкопаем и посмотрим, что там написано. А писать будем отдельно, чтобы ты не видел, что написала я. А я, что написал ты.

Идея мне понравилась. И я спросил:

— А где закопаем?

— Да, прямо здесь, на нашем месте.

— Не пойдет. — Ответил я. — У тебя же терпения не хватит, а мне придется каждый раз ее выкапывать, чтобы ты убедилась, на месте ли она.

— Да, такое тоже возможно… — задумчиво произнесла Вика.

Мы на некоторое время задумались, перебирая варианты нашей закладки.

— А, знаешь, — Начала фразу Вика, — давай ее закопаем…

— В пещере, там, где обрыв! — воскликнули мы одновременно и расхохотались.

В последнее время, такое случалось довольно часто, что и думали мы одинаково и одни и те же мысли, причем одновременно приходили в наши головы.

Отсмеявшись, мы расселись спиной друг к другу и начали писать свои послания. После завершения, свернув листочки в трубки, засунули их в бутылку и я, вырезав из куска ветки пробку, плотно закупорил ее. Но этого нам показалось маловато, поэтому достав из мусорной ямы несколько целлофановых пакетов, я поджег их и падающими с них каплями, мы залили горлышко бутылки. Теперь, была гарантия, что сырость не проникнет внутрь. Осталось только закопать бутылку в том месте, что мы решили.

Еще разок, окунувшись в реке, и чуть обсохнув, мы оседлали наш мотороллер и поехали к обрыву, до которого от нас было метров пятьсот.

Когда-то на вершине обрыва стоял дом, который когда-то принадлежал то ли купцу, то ли еще кому-то, но после дом разрушился, а кирпич потихоньку растащили местные жители. Хотя и говорили, что место здесь нехорошее, но видимо на кирпич, это не распространялось. Хотя там никто и не селился. Но это скорее происходило из-за того что река протекающая у берега, постоянно подмывала его и иногда часть берега, просто скатывалась вниз.

В одно из таких обрушений, из обрыва выкатился огромный валун, оставив после себя довольно большую пещеру. Мы как-то залазили в нее, но ничего интересного там не нашли. Просто небольшой грот, около четырех метров вглубь и два-три метра шириной.

Именно там мы и собирались спрятать бутылку с посланием, рассчитывая, что в ближайшее время, новых обвалов не ожидается, потому что река, от последнего обрушения изменила свое русло и теперь протекала в десятке метров левее. Оставив мотороллер у подножия, я достал из-под сидения лопатку, которую всегда возил с собой и мы поднялись по склону до пещеры, вход в которую находился чуть выше трех метров от основания.

Войдя внутрь, дошли до дальней стены. Выбрав место, я уже собирался начать копать, когда заметил умоляюще-завистливый взгляд подруги. Похоже, она сама хочет этим заняться, понял я, и протянул ей орудие труда.

Вика, сразу же расцвела и еще раз оглядевшись, решила копать одну из боковых стенок. Некоторое время я стоял возле нее, надеясь, что она одумается и отдаст лопату мне. Но ничего подобного не произошло. Наоборот, она выставила меня из пещеры, сказав, что позовет, когда яма будет готова.

Глина, из которой состояли стены пещеры, была очень сухой и слежавшейся, отчего ее приходилось не копать, а скорее рубить. Из-за этого, в пещере вскоре поднялась пыль, и стало трудно дышать.

Немного поработав, подруга вышла на свежий воздух, и дождавшись пока пыль чуть осядет, вернулась обратно, так и не отдав мне инструмент.

Я присев, на один из валунов, во множестве лежащих возле обрыва поджидал ее. И вдруг звуки рубки стены прекратились, а я услышал восклицание:

— Ой! Сашка иди сюда скорее! Тут такое!

Быстро взобравшись по склону я, вошел в пещеру. Вика стояла в глубине ее у боковой стены, которая вдруг обрушилась, образовав довольно широкий проем. В его глубине, в полумраке проникающего с улицы света мы рассмотрели похожие на оружейные ящики, стоящие друг на друге. Все это было покрыто паутиной и толстым слоем пыли.

Вика взглянула на меня и, тут же сделав шаг вперед, попыталась проникнуть внутрь. Я едва успел удержать ее от этого шага.

Оттащив ее от провала, я попытался объяснить ей, что делать этого ни в коем случае нельзя. Потому что если там находится, действительно, что-то ценное, то после, замучаешься доказывать, что ничего не взял. Поэтому наилучшим выходом, будет уйти отсюда, и рассмотреть находку, в присутствии милиции.

Но все мои слова, бились, словно о глухую стену. Вика совсем не слушала меня, продолжая рваться вперед.

Кое-как, схватив подругу в охапку, я выволок ее на свежий воздух. Оказавшись внизу, так и не смог понять, как же мы не навернулись с такой высоты. Вика вновь стала вырываться от меня, пытаясь подняться в пещеру, но я ее удерживал в очередной раз пытаясь объяснить, что делать этого нельзя.

— Ты же видела, что там все заросло паутиной, а вдруг там какой ядовитый паук, — пытался втолковать ей. — Что мне после прикажешь делать?

После этих слов, она немного задумалась, но все равно, то и дело бросала взгляды на пещеру. Но было заметно, что она обиделась на меня. В этот момент я взглянул на ее лицо и неожиданно для нее расхохотался.

Вика недоуменно посмотрела на меня. Я пытаясь как-то успокоиться, дотянулся до кармашка, на ее сарафане и, достав из него зеркальце повернул его к ней. Вика взглянула в него, потом повернула его ко мне и, спустя мгновение, хохот раздался у нас обоих.

В зеркале отражались наши физиономии измазанные глиной, с дорожками пота, лившимися по щекам и, как попало размазанные по лицу. Волосы, вообще трудно было описать. Непонятного рыжеватого цвета, они топорщились во все стороны, создавая, что-то похожее на произведение абстракционистов.

Смех растопил обиду, и спустя минуту мы, быстренько раздевшись и побросав одежду на мотороллер, бросились в воду, отмываясь от пыли и глины.

Искупавшись, мы вышли на берег, и Вика вновь посмотрела на проем пещеры. Я вновь объяснил ей, повторяя все доводы, против посещения пещеры.

— Лучше всего, будет быстрее доехать до дома и вызвать милицию, а уж вместе с ними можно и посмотреть, что же там находится. — Сказал я.

— Тогда, что мы сидим? — тут же подскочила подруга, натягивая свой сарафан.

Через минуту, мы уже мчались домой.

По дороге мы договорились, что все это расскажем родителям у меня дома. Въехав во двор, Вика сразу же помчалась к себе, приглашать отца. А я вошел в дом. Мама смотрела телевизор, а сестра, видимо умчалась к подружкам. Увидев мой взволнованный вид, мама спросила, что произошло.

— Страшного ничего, — ответил я ей. — А подробности будут, когда Вика приведет папу. Ну, чтобы дважды не повторяться.

Мама выключила телевизор, и мы вышли в столовую. Через минуту пришли и Вика со своим отцом.

— Так, что у вас произошло? — Вновь спросила мама.

— В общем… — Начал я.

— …Мы нашли клад. — Закончила Вика.

Мама с дядей Ченом переглянулись и, усевшись поудобнее потребовали, подробного рассказа.

Мы от волнения перебивая и дополняя друг друга рассказали родителям, что сегодня у нас юбилей. Три года, со дня нашего знакомства, на что они улыбнулись. И вот мы решили отметить его. Купили мороженое и лимонад и съели его на берегу реки. После этого нам пришла в голову идея написать самим себе послание и запечатав в бутылку закопать ее в укромном месте. Наилучшим местом, нам показалась гора, то есть обрывистый склон реки, под разрушенным домом, какого-то купца.

— Это бывший дом, первого военного министра Туркестана. — Вставил реплику дядя Чен в наш рассказ.

Там после последнего обвала образовалась пещера. Вот в ней, мы и собирались прикопать нашу бутылку. Тем более, что река изменила русло и в ближайшее время обвалов не ожидалось. Вика забрала у меня лопату и сама стала копать там, где посчитала нужным. Я же ждал ее у входа в пещеру, потому что там пыльно и тесно для двоих.

— Я копала, копала, а потом лопатка взяла и провалилась сквозь стенку. А когда пыль улеглась, я увидела ящики стоящие там, все в пыли и паутине. Позвала Сашку и хотела влезть туда, но он мне не дал. — немного обиженно закончила Вика наш рассказ.

— И правильно сделал. — Сказала мама. — Раз уж нашли ни в коем случае, нельзя его трогать, а то после замучаешься доказывать, что ничего не присвоил из найденного.

— А вдруг там паук, или змея? — Вставил дядя Чен.

— Вот и Сашка то же самое говорил. — Грустно произнесла Вика. — А после мы отмылись от глины, и приехали сюда. Решив рассказать все вам. И что же теперь нам делать?

— Я думаю, тебе стоит позвонить твоему другу, мам, Исмаил-ака. Думаю, что он не откажется помочь нам, тем более что клады наверняка проходят по линии ОБХСС. А для нас, если там найдется, что-то ценное, тоже будет плюс. Все же 25 % на дороге не валяются. Легче будет легализовать оставшиеся деньги. — Сказал я.

Родители переглянулись.

Да, пожалуй, это будет наилучшим решением, — произнесла мама и дотянувшись до телефона набрала известный ей номер.

Исаков Исмаил Исакович, мамин школьный товарищ, и как я давно подозреваю, давно и тайно влюбленный в нее. Во всяком случае, замечал иногда взгляды, которые он бросал на нее, иначе их просто не назовешь. Они дружат еще со школьной скамьи, но дальше дружбы не продвинулись. Хотя последнее время и стало более заметно, как он старается приблизиться к ней. Особенно после того, как нас оставил отец. Но как мне кажется, это будет продолжаться еще очень долго.

Но, так или иначе, дружба продолжается, и мама и он многое делают друг для друга, каждый в своей области. И еще я, да и мама, твердо уверены, он никогда не сдает ничего такого, что могло бы повредить нам.

После недолгого разговора, мама положила трубку и сказала, что Исмаил Исакович, скоро приедет сюда. Пока же нам стоит пообедать, потому что потом, на это может не оказаться времени.

Пока мы с Викой обедали, родители разошлись, каждый к себе, чтобы переодеться. Ведь возможно понадобится их присутствие на месте.

Исмаил Исакович, подъехал примерно через сорок минут.

Мы собирались ехать все вместе, но из-за недостатка мест в машине, маме пришлось остаться дома.

Сев в машину я удивился тому, что он приехал один. В ответ на это он усмехнулся и сказал не волноваться хуже, было бы, если бы он приехал, со всеми вместе.

— Ты представляешь, что бы соседи подумали, увидев здесь такую кавалькаду? — спросил Исмаил-ака улыбнувшись.

Вскоре мы догнали, неспешно движущуюся колонну и присоединились к ней, встав впереди. Здесь был грузовик с фургоном и несколько милицейских УАЗов заполненных милиционерами. Один из них, обогнал нас, расчищая дорогу и обеспечивая нам «зеленую» улицу.

Вскоре, следуя нашим указаниям, мы подъехали к Чирчику. По команде Исмаила Исааковича, который сегодня был в полковничьей форме, что случалось довольно редко, милиционеры выставили оцепление, не подпуская никого к месту находки. Мы с Викой показали пещеру и остались возле автомобиля, а по указанию Исмаил Исааковича, к пещере поднялись два милиционера. У одного из них был мощный фонарь, а другой был увешан фотоаппаратурой.

Первый вошел в пещеру и пару минут пробыл там, разглядывая нашу находку. Отсветы его фонаря, часто мелькали в проеме пещеры. Вдруг послышались громкие вскрики и ругань и раздалось несколько выстрелов. После этого из пещеры, была выброшена, какая-то лента грязно-серого цвета, с плеском упавшая в воду. Тут же запищала рация в машине Исмаил-ака.

Переговорив по ней, он обратился к нам:

— Я всегда считал тебя умным человеком, Александр! — Произнес он. — Сегодня ты лишний раз подтвердил мое мнение о тебе. Во второй пещере оказалось гнездо гюрзы.

— Представляешь, что было бы, не удержи тебя твой друг, от этого шага?! — Обратился он к моей подруге.

— А вообще, ты все правильно сделал, — он вновь посмотрел на меня. — И то, что удержал свою подругу, и то, что не дал посмотреть, что там находится и сообщил мне. Так, что поздравляю. Как минимум благодарность ты заслужил, а если там обнаружится, что-то ценное, то и 25 % тоже не будут лишними. А пока отдыхайте. Минут через пятнадцать вынесут все, что там есть и посмотрим, что вы нашли. Мы отошли в сторону, и присели на какой-то камень. Дядя Чен, посмотрел строгим взглядом на свою дочь, но та уже давно поняла, от чего ее удержали и, уткнувшись в грудь отца, расплакалась. Исмаил Исакович переговорил с кем-то по рации и вскоре присоединился к нам.

Минут, через десять из пещеры вылезли милиционеры, находящиеся там. Доложив, что работу они закончили, отошли в сторону. Исмаил-ака, тут же вернул нам, забытые в пещере лопатку и бутылку с запиской, посоветовав в следующий раз выбирать места более безопасные.

Еще через пять минут, несколько милиционеров начали выносить из пещеры ящики, находящиеся там, и выставлять их в ряд, неподалеку от нас.

За линией оцепления, видимо привлеченные суетой, и донесшимися до них выстрелами стали собираться люди, с интересом поглядывающие в нашу сторону.

Вскоре, со стороны города показалось еще несколько автомашин, которые подъехали к нам. Из них вышло несколько человек, среди которых угадывались два корреспондента, какой-то газеты. Один из них постоянно о чем-то спрашивал, поднося микрофон, а другой фотографировал всех присутствующих. Исмаил Исакович подозвал нас, и мы в очередной раз рассказали нашу историю, о том, как нашли клад. Корреспондент, как оказалось из газеты «Ташкентская Правда» задал еще несколько вопросов, касающихся нашей учебы, планам на будущее и наших родителей, потом переключился на Исмаил Исааковича.

Наконец, все ящики были извлечены и мы подошли, поближе. Их оказалось шесть штук. Каждый из них был заперт на защелки, и кроме того на каждом висел большой замок, которые обычно называют амбарными. Корреспондент еще раз сфотографировал находку, после чего Исмаил Исакович, распорядился вскрыть их. Выделенные для этого люди, попросили отойти всех подальше, опасаясь возможных сюрпризов. После того, как пространство было освобождено, ящики вскрыли, откидывая их крышки и визуально проверяя на возможные ловушки.

Когда с этим было покончено, нам предложили подойти поближе.

В первом ящике оказалось оружие. Это были хорошо смазанные новенькие винтовки системы Мосина. Они занимали все пространство ящика, находясь в нем в несколько рядов. Переложенных вощеной бумагой. В следующем ящике, находился пулемет, довольно странной конструкции, чем-то напоминающий ДП, только с толстым трубчатым стволом, чуть сужающимся к его обрезу. Вместе с ним, в ящике находились несколько дисков для него и пара пистолетов в деревянных кобурах, а остальное пространство было заполнено патронами, несколько цинков и большей частью россыпью.

В третьем и пятом ящике оказались золотые и серебряные изделия, покрытые росписью и драгоценными камнями. Там были, чаши, блюда, кубки, кинжалы и многое другое. Не смотря на пыль, добравшуюся до них, все это сверкало и переливалось в лучах солнца. Стоящий возле меня Исмаил-ака сжал на мгновение мне плечо и шепнул: «Поздравляю». В четвертом ящике находились какие-то брезентовые мешки. Когда вскрыли один из них, то оказалось, что он полностью забит, какими-то бумагами. От толпы приезжих отделился, какой-то мужчина и предъявив удостоверение бегло прочел одну из бумаг. Потом, распорядился отнести ящик в сторону и поставил возле него охрану. Сказав, что там находятся важные документы. Последний ящик, был меньше других, Еще когда его доставали из пещеры, то выносить его пришлось вчетвером, из-за его веса. Его содержимое говорило о том, что он тоже представляет собой огромную ценность. Почти до самых краев он был заполнен золотыми и серебряными слитками и монетами. Золотыми червонцами царской чеканки.

После того, как все рассмотрели, Исмаил Исакович собрался дать команду на погрузку, но подошедший к нему корреспондент о чем-то попросил его и он распорядился сдвинуть ящики, с драгоценностями поставив их треугольником. После этого нас с подругой, усадили на край ящиков, дав в руки несколько драгоценных изделий. А перед нами стоял раскрытый ящик с монетами и слитками. И несколько раз сфотографировав, нас отпустили.

Ящики вновь были упакованы, загружены в фургон, и под охраной увезены. Мы вновь сели в машину Исмаил-ака, и он отвез нас домой. Там уже нас ждала мама с накрытым столом. Исмаил Исакович, немного задержался, выпив с нами чашечку чая и рассказав маме, о нашей находке.

— Конечно на всю сумму, вряд ли можно рассчитывать, но даже и то что дадут, будет вполне достаточно. Во всяком случае, на учебу с лихвой хватит. — Сказал он. — Я тут немного подсуетился, корреспонденты еще о вас напишут, так что думаю, все будет нормально.

Я проводил его до самых ворот, и дождавшись пока он отъедет и скроется за поворотом, вернулся в дом. Там мы вновь рассказали маме о том, что было в ящиках, и как нас фотографировали рядом с ними. Сестра, к тому времени вернувшаяся домой слушала нас с раскрытым ртом, сокрушаясь и сожалея о том, что отказалась сегодня ехать с нами. А еще фотограф, обещал прислать нам фотографии, оказывается, об этом позаботился дядя Чен, оплатив их и сказав наш адрес. Так, что и память останется.

 

17 июня 1973 года. Ташкент

Наутро, я проснулся знаменитым. Хотя узнал я об этом немного позже. А так все было как обычно, подъем, пробежка на три километра, зарядка.

Закончив ее, как обычно прошелся по двору. Занимаемся мы всегда втроем, то есть я, сестра и подруга, а ванна в доме, только одна, вот и приходится порой до получаса, ждать, пока «ее величество» Машка освободит ванну. А ей, как обычно мало, просто принять душ, нет, ей нужно ванну наполнить, да еще полежать в ней. И ведь ничего не докажешь. Она, видите ли, девочка и ей — Надо!

Пока же я брожу по двору, наводя кое-какой порядок и, ожидаю своей очереди. Выйдя за ворота, обнаруживаю воскресную газету, которую мама выписывает на дом. Достаю ее из почтового ящика и ловлю на себе заинтересованный взгляд соседа, проходящего со своей женой, мимо меня. На всякий случай здороваюсь, хотя раньше мы даже не общались, и захожу во двор.

— Это он! Точно говорю, я его сразу узнала! — слышу женский голос позади.

Недоуменно оборачиваюсь, но соседи уже ушли. Прикрыв за собой калитку, прохожу во двор и присев на табурет, стоящий возле крыльца разворачиваю газету.

Сразу же на первой полосе, бросается в глаза большая фотография, на которой изображены я и подруга, сидящие на краю найденных нами ящиков и разглядывающие драгоценности в своих руках.

Ниже большая статья, которую я тут же начинаю читать.

Оказывается мы и подругой, отдыхая на реке, после получения свидетельства об окончании восьми классов, заметили обвал, произошедший на одном из обрывистых берегов. В результате обвала, вскрылась пещера на склоне обрыва. Мы решили посмотреть, что это за пещера. Поднявшись и войдя внутрь, мы увидели, что в глубине ее находятся какие-то ящики, засыпанные многолетним слоем пыли и паутины. О своей находке, мы тут же сообщили в милицию. Приехавшие по вызову оперативные уполномоченные, обнаружили, что в пещере находится клад, заложенный туда, судя по найденным в одном из ящиков документам в январе-феврале 1919 года.

После тщательного исследования найденных бумаг выявилось следующее. Закладка принадлежит, Константину Осипову. В начале 1917 года он проходил службу адъютантом у генерала Полонского в Скобелеве (Фергане). Февральскую революцию принял с энтузиазмом. В октябре 1917 года он стал членом Совета солдатских депутатов. В феврале 1918 года отличился в боях по разгрому Кокандской автономии, а позже и в разоружении белоказаков полковника Зайцева под Самаркандом. В итоге в 22 года молодой красный командир стал военным комиссаром Туркестанской республики. В январе 1919 г. в Ташкенте под руководством Константина Осипова произошёл мятеж, ставивший своей целью свержение советской власти в крае. Во время мятежа Осипов действовал жёстко и бескомпромиссно, лично отдав приказ о расстреле видных советских и партийных работников, захваченных мятежниками в самом начале своего вооружённого выступления. На улицах города развернулись уличные бои, и вначале мятежникам способствовал значительный успех. Однако ряд ключевых объектов — Ташкентские железнодорожные мастерские и Крепость захватить так и не удалось, что в конечном итоге и предопределило неудачу мятежа. Активные действия, предпринятые оставшимися советскими руководителями, в том числе руководством Ташкентских железнодорожных мастерских, начальника старогородской дружины Бабаджанова и в наибольшей степени — командующего гарнизоном Ташкентской крепости, левого эсера Иваном Белова, который начал орудийный обстрел из пушек крепости штаба заговорщиков, казарм 2-го стрелкового полка, сорвали планы руководителей мятежа.

После провала мятежа Константин Осипов с соратниками ушли из города Ташкента в направлении Чимкента, а затем, совершив манёвр, в сторону Чимгана, предварительно забрав из городского банка все наличные средства, как в бумажной валюте, так и в виде золота, серебра и изделий из драгоценных металлов. Победители организовали преследование ушедших из города мятежников, а также стали проводить массовые «зачистки», допросы и расстрелы в городе.

Последний бой мятежников с их преследователями произошёл в заснеженных горах, в отрогах Пскемского хребта у кишлака Карабулак. В самом кишлаке после проведённого обыска была найдена часть средств, вывезенных мятежниками из банка — в бумажной валюте. Золота, как и самого руководителя мятежа Константина Осипова, победителям захватить не удалось.

Вначале советские следственные органы сочли Осипова погибшим в горах под снежной лавиной, однако через некоторое время он появился в Ферганской долине в отрядах, ведущих вооружённую борьбу с советской властью в крае. Однако после ряда неудачных для борцов с советской властью боев с правительственными войсками Константин Осипов перебрался в Бухару и стал сотрудничать с эмиром. Под давлением властей Ташкента некоторые соратники Осипова были выданы советским властям, но не сам Осипов. В одной из стычек, вскоре он был убит.

И вот сейчас, спустя пятьдесят четыре года, украденное золото и драгоценности были найдены, благодаря бдительным комсомольцам нашего города.

Далее, рассказывалось о нас с Викой, Нашей учебе, родителях, планов на будущее. Ниже говорилось, что найденные сокровища по предварительной оценке экспертов оцениваются более чем в восемьсот тысяч рублей. После проведения тщательной экспертизы, Александр Матвеев и Виктория Ким получат причитающееся им вознаграждение, которое пойдет, по словам родителей на оплату обучения в Фунданьском Университете Китайской Народной Республики.

— Как то быстро они сообразили, — подумал я.

Заметив, что ванна уже освободилась, я зашел домой и, протянув маме газету, ушел мыться.

Когда я вышел из ванной, в столовой уже находились Вика и дядя Чен.

— Ну, что герой! — Спросил он. — Нравится?

— Больше всего, меня сейчас радует то, — ответил я, — что свидетельства об образовании уже получены и, как минимум впереди еще все лето. То есть не нужно идти в школу, и прятаться от поклонников.

Все находящиеся в столовой, дружно рассмеялись.

— А вообще, я думаю, все не так уж плохо. — Продолжил я. — Даже если сумма чуть сократится, то и в этом случае уже будет гораздо легче задекларировать оставшиеся деньги.

— Да, это так. — Согласились со мной родители.

— А раз так, то может, вы выделите нам, рублей шестьсот-семьсот на двигатель для трайка. — попросил я.

Родители вновь расхохотались.

— Ну, кому, что! — Воскликнул дядя Чен.

Дело в том, что два года назад, во время одного из посещений вторчермета, мне попалась на глаза мотоколяска СЗА. Вначале я как-то не придал этому значения, но потом, внимательно осмотрев ее, обнаружил, что некоторыми запчастями вполне можно воспользоваться и, договорившись со сторожихой, вывез мотоколяску домой. Здесь я разобрал ее, решив собрать самодельный автомобиль. Сейчас, в семидесятые, это вошло в моду, и очень многие занимались подобными поделками. Насколько я знаю, это было узаконено и после соответствующего техосмотра, выдавался технический паспорт и номера, на такие самоделки. Правда, для полноценного автомобиля не хватало заднего моста, который на мотоколяске был разбит. Зато в почти идеальном состоянии оказалась передняя подвеска с рулевым механизмом. И тут мне в голову пришла идея собрать так называемый трицикл, или как его назовут в будущем — Трайк.

Вначале, я как следует, перебрал переднюю подвеску и рулевой механизм, промыл и смазал необходимые узлы. Замерил и зарисовал все необходимые размеры. Так же с нее пошли на запчасти сиденья, переднее стекло, которое чудом сохранилось и откидной верх, сделанный наподобие того, что используется в детской коляске. Все остальное, за исключением, какой-то мелочи, в виде сохранившихся приборов, педалей, ушло в металлолом, который собирали в нашем классе, и вывезено в школу.

После этого, я взялся за эскизы и чертежи, с которыми промучился, примерно два месяца. А после того, как начались каникулы, принялся за изготовление рамы для своего мобиля. В общем, с помощью подруги, которая вначале отнеслась к моей идее, довольно прохладно, но после того, как я показал эскизы, загорелась сильнее меня, к концу лета прошлого года, мы поставили его на колеса.

Раму мы сварили из стальных труб диаметром 3\4. Возможно, это было и излишним, но я решил, что выиграю в прочности, хоть и потеряю в весе. Больше всего, меня удручало отсутствие кислородного резака. Из-за этого что-то согнуть, было очень большой проблемой, поэтому корпус получился несколько угловатым. Хотя позже я и постарался это как то сгладить обшивкой, но все равно получилось, не совсем то, к чему я стремился. После того как рама была готова, я установил на предназначенное ей место переднюю и заднюю подвеску. В качестве задней выступала, часть рамы от мотоцикла «Днепр» которая была найдена на чермете, правда она тоже была несколько усилена и расширена. Расширение, было сделано для того, чтобы установить, вместо штатного, колесо от автомобиля «Москвич» и закрепленной на нем звездочкой для цепной передачи.

Дело в том, что я делал, какое-то подобие автомобиля, и колесо от мотоцикла, было бы здесь совсем не к месту. К тому же, это колесо должно было стать ведущим, следовательно, на него ложится вся нагрузка, поэтому нужно было что-то более мощное. Вначале, мне подумалось установить два колеса, вплотную друг к другу, но дядя Женя отсоветовал так поступать, сказав, что одного будет вполне достаточно.

Пол в салоне, я сделал из рифленого алюминиевого листа, честно украденного мною из вторцветмета. Из второго, точно такого же листа, были сделаны небольшие вставки, в некоторых местах кузова. В основном там, где была вероятность загрязнения. Из него же был собран небольшой ящичек и помещенный под капот, он должен был исполнять роль бардачка. Сидения, снятые с мотоколяски, были заново обтянуты красным дерматином и установлены на их место. Оставалось, только покрыть раму снаружи. Для этого было куплено несколько листов, оцинкованного кровельного железа.

За зиму, так же вдвоем, мы обшили раму кровельным железом. Для этого пришлось делать еще несколько набегов на чермет в поиске метизов. В принципе, меня устраивали любые, но все же хотелось найти, что-то с потайной головкой, чтобы не торчало из плоскости кузова. В крайнем случае, я был согласен на круглую головку под отвертку, так было бы тоже неплохо. Можно было бы засверлить отверстие и нарезав в нем резьбу, укрепить лист с внутренней стороны.

К сожалению чаще всего попадались обычные болты с гайками. Хотя они были не очень и нужны, но я все равно набрал из из расчета, что когда-то они понадобятся, а меж тем продолжал свои поиски.

В одну из таких поездок, бабушка сторожиха, спросила меня, что я ищу. После того как я рассказал ей, она ответила, что ищу я их не там где надо, и провела меня в цех, который хоть и был закрыт, но безо всяких запоров.

И вот здесь я понял, что попал в пещеру Али-Бабы. Здесь было все, что нужно, и даже больше того. Я тут же без лишних разговоров сунул бабушке три рубля, и она довольная, ушла на свое место. Правда предупредила, чтобы я слишком не зарывался.

— Если взял, что-то из кучки, — попросила она, — то ладошкой разровняй после себя, чтобы заметно не было, понял?

— Конечно, бабуль, все будет как нужно! — Ответил я.

— Ну, тогда я пошла. И не задерживайся, а то скоро стемнеет, а свет здесь нельзя зажигать.

Минут десять, я просто ходил от короба к коробу, рассматривая собранные здесь «богатства». Немудрено, что устроиться на чермет, даже обычным грузчиком, всегда было проблемой.

Здесь были болты, винты, гайки всех форм и размеров. Шурупы, гвозди и дефицитнейшие саморезы, которые никогда не появлялись в магазинах. А на той же Тезиковке, продавались поштучно. Различные уголки, плашки, перфорированная лента, хомуты, заклепки и еще куча всякого добра, которого невозможно было достать. В одном из коробов я нашел гаечные ключи, тут же набрав себе два комплекта, самых ходовых. В других сверла, часть из которых тут же перекочевала в мою сумку.

Вышел я оттуда, когда было уже темно, а последние выборки делал уже при свете фонарика. С огромным трудом, дотащив до мотороллера две, плотно забитые сумки, я наконец поехал домой.

Мама, конечно же отругала меня за задержку, но тем не менее, я был доволен. Того, что я набрал, хватит очень надолго и это стоило тех денег, что я отдал за него.

После этого обшивка кузова, пошла гораздо веселее. Я просто прикладывал лист металла, и пока Вика придерживала его, засверливал отверстия, в которые тут же вворачивал саморезы, с потайной головкой. Получалось быстро и красиво. После, чуть утопленная головка, просто затиралась шпатлевкой, и место крепления оставалось совершенно незаметным.

Весной, уже обшитый железом и местами зашпатлеванный кузов, мы покрасили в ярко желтый цвет, а на боковинах за передними колесами, нарисовали красное пламя. С виду получился очень даже симпатичный спортивный автомобильчик. Правда, скорее он был предназначен не для скоростной езды, а для бездорожья. Ведь собирался он как для езды по городу, так и на реку, где дорог никогда не было. Поэтому я постарался приподнять над дорогой. Поэтому дорожный просвет получился в двадцать пять сантиметров. Хотя если в трайк садились взрослые, то он тоже приседал, опускаясь, почти на пять сантиметров ниже. Все-таки пружинные амортизаторы были немного слабоватыми. С покатым, чуть заостренным капотом, выставленными, чуть в сторону передними колесами, от мотороллера, одетыми сверху в облегающие их крылья. Фарами, стоящими на капоте, на небольших ножках. Лобовое стекло, разделенное перемычкой, было наклонено в сторону салона, придавая машине спортивный вид. Торпеда оклеена красным кожзаменителем с небольшими деревянными вставками под лак. Приборы, собранные на небольшой панельке, сверху были закрыты от солнца, небольшим козырьком. По бокам, располагались высокие и довольно широкие пороги, плавно поднимающиеся к капоту и наполовину закрывающие сидение водителя и пассажира. Дверей не предусматривалось. На случай дождя имелся немного усовершенствованный откидной тент, взятый мною с мотоколяски из дерматина ярко красного цвета. При необходимости, к нему пристегивались такие же, дерматиновые дверцы, с вставленными в него окнами из оргстекла. Сидения, для водителя и пассажира, располагались в один ряд и были так же обтянуты красным кожзаменителем. Спинки, были чуть увеличены в высоту, и завершались небольшими подголовниками, правда не регулирующимися по высоте и наклону. Сам кузов в проекции «Сверху» представлял собой, чуть вытянутый треугольник, одной стороной, лежащий на передней подвеске и сужающийся к заднему колесу. Двигатель, которого пока не было, должен был прятаться под листами обшивки кузова, позади наших сидений, а заднее колесо, взятое от «москвича», и установленной на него звездочкой, для цепной передачи, было укрыто таким же почти облегающим его крылом.

Багажника не было, но имелось небольшое пространство под капотом, со стороны пассажира, отделенное вертикальной перемычкой от водителя. Правда, оставалось еще немного места с обеих сторон двигателя, но я не стал там ничего городить, боясь, что он будет греться. И если такое произойдет, то там со временем будут установлены воздухозаборники, направленные на цилиндры. Пока же оставалось просто пустое пространство.

На месте, оставленном под двигатель, вполне можно было разместить, двухцилиндровый движок от «Иж-юпитера». Но я все же надеялся найти двигатель от «Урала», или «Днепра», чтобы не заморачиваться с разбавлением бензина маслом. Да и четырехтактные двигатели все же надежнее и долговечнее, поэтому места оставил чуть больше. Во всяком случае, если изменения по креплению и будут, то легко исполнимые. Бензобак, взятый от мотоцикла «Урал» находился над будущим двигателем и был вписан в общую компоновку кузова. В остальном же трайк был вполне готов.

Правда, после установки двигателя, придется повозиться с его управлением, но это уже не так страшно, все, что необходимо для этого уже предусмотрено.

— Да, и еще одно предложение. — Продолжил я начатый разговор. — Если с выплатой, все будет нормально, думаю, стоит сделать Исмаилу Исаковичу, небольшой подарок. Он все же помог нам с оформлением и прочим.

— Думаю, это не помешает. — Сказала мама. — Если бы не он, нас бы еще долго таскали с допросами или чем-то еще.

— Да, я не против. — Произнес дядя Чен, — но все, же лучше подождать пока заплатят.

— А двигатель? — Немного задумчиво продолжил он. — Ну, что ж. Выделим вам на двигатель. Ищи, как найдешь, скажешь.

Больше всех, наверное, обрадовалась Вика, вновь повиснув на шее своего отца. Еще бы, ведь машинка действительно получилась очень симпатичной. А главное такого чуда, ни у кого не было. Представляю, что произойдет, когда ее увидят, хотя бы на улице.

И дело даже не в ее форме, и не в том, что сейчас автомобили есть едва ли у каждого десятого. А скорее в том, что я еще раз доказал, пусть хотя бы самому себе, что могу.

 

23 июня 1973 года. Ташкент

Следующие дни прошли в суете поиска двигателя на наш трайк и в предвкушении будущей оплаты за найденные сокровища.

Вначале, я попытался поработать с объявлениями в газетах. Но как оказалось, это был неправильный шаг. Объявления о продаже, встречались очень редко. Тем более, что специализированной газеты не было, была небольшая колонка на последней полосе, называемая «Реклама и объявления». Самое большое удивление вызвали сами объявления. Чаще всего, они касались утери, какого-то документа. Оказывается, если вы потеряли, скажем паспорт, то помимо подачи заявления, нужно было в газете, дать объявление примерно такого содержания: «Паспорт, выданный на имя Имярек, считать недействительным» вот примерно так. Еще встречались объявления об обмене квартир. Продаже или дарении щенков и кошек. О продаже транспорта, ничего не было. Удивленный этим, я подошел к дяде Жени. Он шофер, наверное, должен знать, как лучше поступить в этом случае.

Оказалось, что тут есть два варианта. Или поспрашивать у знакомых, или съездить на базар. Причем в качестве базара, где возможно что-то найти, тоже предлагалось два варианта. Или авто-рынок, который сейчас собирался на массива Куйлюк, или Тезиков-базар. Там тоже вполне можно присмотреть или мотоцикл или запчасти к нему.

Начать я решил с Тезиковки. Просто туда удобнее проехать, и потом там есть охраняемая стоянка, что довольно редкое явление сейчас. Поэтому можно воспользоваться мотороллером.

Приехал я туда к самому открытию. Оказалось, что рынок в режиме «барахолки» работает только по воскресеньям, так что мне повезло. На стоянке, куда я закатил свой мотороллер, у меня спросили, буду ли я, что-то продавать? Я ответил, что нет просто ищу запчасти. Охранник, тут же поинтересовался, какие именно? Меня это немного удивило, но я ответил, что мне нужен двигатель, желательно от «Урала» или «Днепра», в крайнем случае от «Юпитера». Тот раскрыл записную книжку и через минуту, я уже знал минимум троих продавцов, к кому мне стоит обратиться. Такой своеобразный сервис. Спросив у «наводчика» сколько я ему должен за консультацию, тот ответил, что ничего. Просто если я с кем-то из названных договорюсь, то должен сказать, что пришел от Рустама, со стоянки». То есть продавец уже сам рассчитается с ним. За стоянку, я заплатил пятьдесят копеек что, в общем, тоже было не дорого и,

прошел на рынок.

Как и говорил Рустам, продавцов я нашел довольно быстро. Дело в том, над каждым из них висела табличка с номером, так что найти нужно проблемы не составило.

Другое дело, что товар, который предлагали, был не совсем тем, что мне нужен. Первый предлагал двигатель от «Днепра» но в полу разобранном состоянии, правда с запчастями, но судя по его хитрой физиономии, что-то там было не в порядке. А покупать разобранный двигатель, все равно, что «кота в мешке». У второго был вполне рабочий движок от «Юпитера» но судя по его виду и дате изготовления. Ему оставалось работать совсем немного. Все-таки семь лет, для двухтактника это многовато. Да и если он заменил его на новый, то наверное была причина для этого, поэтому я решил не связываться с ним, а лучше поискать, что-то другое. С третьим продавцом, случилось то же самое, что и с первыми двумя. Разве что он был самым настойчивым. Вначале на все лады расхваливал свой товар, при этом не снижая цены, потом еще дважды догонял меня, хватая за рукав, и предлагая вернуться и купить двигатель именно у него, попутно предлагая еще кучу совсем не нужного мне барахла. Первый раз я от него с трудом отделался, сказав, что меня не устраивает цена, но когда я проходил в двух рядах от него, он вновь заметил меня и тут же устремился в мою сторону. Меня спасло от его настойчивости, лишь то, что я заметил милиционера, и некоторое время старался находиться возле него. Тот заметил, нежелательное соседство и вернулся на место.

Пройдя по всему рынку, я уже собирался ехать домой, когда почти у самого выхода, заметил мужика с какой-то мелочевкой и объявление возле него, написанное на картонке. Там было сказано: «Продается аварийный мотоцикл «Урал» Недорого». Я тут же подошел к нему и поинтересовался, что это за техника и в чем у нее проблемы. Оказалось, что мотоцикл, побывал в аварии. Точнее, на него просто наехал грузовик. В результате столкновения, была искорежена коляска и передняя вилка с колесом. В остальном он был можно сказать в рабочем состоянии. Во всяком случае, двигатель не пострадал, а мне был нужен именно он, хотя кроме него нужен был еще и привод на заднее колесо. Потому, что у меня была закреплена звездочка, а у «Урала» карданная передача, то есть требовалась переделка. Мотоцикл, был 1969 года выпуска, с двигателем М-63, на 28 л. сил. Хозяин просил за него пятьсот рублей. Немного подумав, я согласился. К тому, же вместе с ним давалось три колеса, и еще кое-какие запчасти. В общем если даже я заплатил лишнее, то не на много. Исходя из того, что новый мотоцикл стоил 1400 рублей, и в свободной продаже почти не встречались. Хотя я и не собирался его восстанавливать, но подумав, решил, что возможно будет проще отрезать от него часть рамы вместе с двигателем и укрепить на своей конструкции, чем, городить, что-то свое. В тот же день, к вечеру, я договорившись с соседом, привез мотоцикл к себе домой. Оставалось только установить двигатель на место.

Впрочем, с помощью дяди Чена и дяди Жени, мы быстро разобрались с этим, и вскоре двигатель был надежно установлен и закреплен. Правда, кроме этого пришлось немного повозиться с приводами. Так трос, для переключения передач, был заменен на металлическую тягу. Пришлось заменить тросы сцепления и газа, так, как имеющиеся мои, оказались несколько коротки. Но, в общем, за неделю, мы вполне управились. И даже испытали его, правда, не выезжая со двора. Все работало, как часы. Первый выезд на нашем транспорте, был назначен на понедельник.

Подруге, особенно понравились эмблема и хромированные выхлопные трубы, которые я вопреки советам взрослых не опустил, а наоборот, немного вывернув, поднял наверх. И теперь они торчали, чуть выше заднего колеса, лежа по обеим сторонам крыла. Мне кажется, так получилось гораздо внушительнее. Эмблема, была вырезана лично мною из небольшого листа нержавеющей стали. Она чем-то была похожа на эмблему Фольксвагена. Круг и вписанные в него буквы «V» и «A» пересекающие друг друга. Все это было отшлифовано и отполировано до блеска. А на порогах чуть ниже их верхней кромки с обеих сторон трайка была сделана надпись тоже из вырезанных и отполированных металлических букв, — «Викалекс». Так нами было решено назвать трайк.

Заранее предполагая, что денег за помощь с нас не возьмут, а могут еще и обидеться, посоветовавшись с мамой, к субботе накрыли шикарный стол и, позвав всех соседей, особенно дядю Женю и дядю Чена, что помогали нам в доведении до ума нашего мобильчика устроили грандиозную пьянку. Правда, я в силу несовершеннолетия не пил, но взрослые обмыли трайк от и до. Судя по их виду, он теперь вообще не должен ломаться. Во всяком случае, все были очень довольны. Тем более, что я как обычно случалось, во время подобных посиделок, устроил им концерт, в своем исполнении. Из-за которого, все разошлись далеко за полночь. Все же хорошо жить в отдельном доме. Если бы все это происходило в многоквартирном доме, то вряд ли получилось устраивать такие концерты из-за жалоб на громкую музыку.

Сведений о найденном кладе пока не поступало. Но мы не отчаивались, ведь прошла всего неделя, а экспертиза вполне могла длиться и более долгое время.

 

25 июня 1073 года. Ташкент

После обычной утренней тренировки, раздался звонок. Хотя часы показывали всего восемь утра, мы все равно обрадовались этому раннему звонку. Это был Исмаил Исакович сообщивший, что вскоре подъедет к нам, и попросивший никуда не расходиться. Впрочем, мама как раз была в отпуске, а мы хоть и собирались сделать выезд на нашем трайке, но решили отложить его. Все же его приезда мы ожидали целую неделю. И была надежда, что он сообщит нам, что-то новенькое.

Мама, как обычно постаралась накрыть на стол, и когда все было готово мы присели посмотреть телевизор в ожидании долгожданного гостя. Исмаил Исакович, подъехал примерно к девяти утра.

Мама, тут же пригласила его за стол. Выпив чашку чая, он с улыбкой посмотрел на нас, и видя наше нетерпение произнес:

— Да все там нормально. Экспертиза закончена, оценка произведена. Есть, конечно маленькие нюансы, но все вполне решаемо.

После этого посмотрев на нас, сказал, что хотел бы поговорить с взрослыми. Мы, понимая, что не все можно решить в нашем присутствии, молча, вышли из-за стола. Машка, ушла в свою комнату, а мы с подругой вышли во двор. Выкатив из сарая наш «Викалекс», стали готовить его к пробной поездке. Я еще раз проверил все узлы, наличие масла в двигателе, и долил в бак бензина. Вика в это время, обошла его вокруг смахивая тряпкой несуществующую пыль. Присев на борт трайка, мы тихонько переговаривались, обсуждая будущую поездку. Вика предлагала съездить на Чирчик, а я все-таки чуточку сомневался и потому хотел немного покататься возле дома. Все-таки, машина новая, вдруг, что-то не так. Здесь ее проще будет доставить до дома, если вдруг, что-то сломается. Хотя я надеялся, что все будет нормально.

Вскоре из дома вышли родители и Исмаил-ака.

Мама была немного задумчива, но вместе с тем и улыбалась. «Значит все нормально» — подумал я.

В этот момент Исмаил-ака, увидел наш автомобиль. С минуту он стоял, удивленно рассматривая наше чудо, а после спросил:

— Что это?

— Алекс и Викой собрали. Года два, наверное, возились. Вот сегодня решили в первый раз выехать на ней.

Исмаил Исакович, подошел поближе и начал разглядывать нашу технику, попутно интересуясь, из чего она была собрана, кто делал чертежи, какой двигатель и так далее.

Я терпеливо отвечал на все его вопросы. После того как все вопросы были исчерпаны, он поинтересовался, как я собираюсь ее оформлять?

Это было самой большой проблемой для меня. Ведь, мне еще не исполнилось восемнадцати лет, поэтому по закону, я не имел права ни владеть, ни управлять автомобилем. Хотя это был не совсем автомобиль, а скорее трехколесный мотоцикл, но ведь это нужно было еще доказать.

Я объяснил ему, все свои опасения, и сказал, что видимо пока придется обойтись без оформления, а пользоваться по возможности осторожно, стараясь не сталкиваться с инспекторами ГАИ.

На что он ответил:

— Так не получится. Ладно бы, если это заводская машина, а так как это самоделка, то увидев ее на улицах, все равно до ГАИ дойдут слухи о ней, и вскоре можно ожидать гостей. И в этом случае, ее могут просто конфисковать. С самоделками это очень строго.

— И, что же мне делась? — немного испуганно спросил я.

— У тебя есть, хоть какие-то документы на нее?

— Какие, на нее могут быть документы?

— Ну, ты же покупал, что-то. Трубы, железо, двигатель. Хоть какие-то, чеки, справки сохранились.

— Есть техпаспорт на мотоцикл, с которого я взял двигатель и, по-моему, сохранились чеки за кровельное железо, которое пошло на обшивку. А трубы… — я немного замялся. — Трубы я не покупал. На металлоломе нашел.

— А подвеска, запчасти?

— Передняя с мотоколяски, тоже из металлолома, запчасти с Тезиковки.

— С трубами я могу помочь. — Вмешался дядя Чен. — У меня есть товарные чеки на трубы.

— Это уже лучше. Пожалуй, можно попробовать, что-то сделать. Давай-ка собери все документы, какие есть, а я пока позвоню, кое-кому.

Исмаил-ака, присел к телефону, а я вошел в дом, собрать документы. Собрав все чеки и взяв техпаспорт на мотоцикл, который я приобретал ради двигателя, собрался выйти, но подумав, прихватил с собою свой паспорт и на всякий случай пятьсот рублей, что оставались у меня от последней покупки.

Исмаил Исакович уже решил все вопросы и поджидал меня во дворе.

— Давай сейчас съездим в областное ГАИ, нас там будут ждать. — Сказал он. И просмотрев все документы, что я отыскал, добавил к ним справку счет за трубы, взятые у дяди Чена.

— Прокатиться, то хоть дашь? — Продолжил он, когда мы подошли к моему трициклу.

— Я вообще думал, что будет лучше, если вы за рулем будете. — Сказал я ему. — Ведь у меня даже прав нет, а ехать довольно далеко.

— Мы что нибудь придумаем. — Ответил он и влез в кабину.

Все же машинка, была больше рассчитана для более компактного водителя, поэтому он с трудом разместился там. Открыв ворота, для выезда со двора, подошел к трайки и повернув ключ зажигания, дернул кикстартер. Двигатель, приятно заурчал, на холостых оборотах. После этого я сел, рядом с водителем.

— Ну, показывай, как тут у тебя, что работает? — сказал дядя Исмаил.

— Все как в обычной машине. Только скорости переключать. Первая назад, остальные вперед. Они последовательно, друг за другом идут. Все же мотоциклетный двигатель.

Выжав сцепление, и включив первую передачу, Исмаил-ака, немного придавил газ и машина плавно тронулась с места.

Несмотря на утро, было уже довольно тепло, поэтому мы не стали поднимать крышу. Вскоре машина выехала на дорогу и дядя Исмаил, посмотрев на меня, с улыбкой спросил:

— Придавим?

Я пожал плечами, как бы показывая, что он рулит, ему и решать. Он в ответ кивнул, и прибавил скорость. Через несколько минут, мы уже ехали со скоростью около шестидесяти километров в час, и судя по всему вполне можно было прибавить еще. Исмаил-ака, несколько раз притормозил, чтобы проверить, работу тормозов и после этого вновь разогнался.

Машина шла ровно, нигде ничего не дребезжало, не тряслось, двигатель тоже работал как часы. Все было просто прекрасно. Единственное неудобство было в том, что у машины всего три колеса. Нет, дело не в устойчивости, как раз тут все прекрасно. Дело в наших дорогах. Чаще всего, объезжая какую-то ямку, водители привыкли пропускать ее между колес, здесь же нужно было учитывать, что заднее колесо одно и, пропустив яму между передними колесами, гарантированно въезжаешь в нее задним. Поэтому, несколько раз попав в нее, дядя Исмаил, стал или объезжать ямы, или стараться проехать над ней так, чтобы не попасть в нее, ведущим колесом. В остальном же все было хорошо.

Выехав на кольцевую дорогу, Исмаил Исакович, перешел на четвертую передачу и постарался выжать из машины все, что возможно. Возможной, оказалась скорость в восемьдесят пять километров в час. Хотя спидометр, мог немного, и привирать, все же никто не проверял его.

Зато машина вела себя, хорошо.

Случайно взглянув в зеркало заднего вида, я заметил машину ГАИ, которая догоняла нас. Все же мы ехали хоть и по кольцевой дороге, но превышали допустимую скорость. Это немного обеспокоило меня, и я показал на зеркало дяде Исмаилу. Он в ответ улыбнулся и сказал:

— Не обращай внимания.

И продолжил гонку, даже не сбросив скорость. Вскоре, мы подъехали к светофору и притормозили возле него. Здесь кольцевая дорога пересекалась с какой-то улицей, поэтому был установлен светофор. Пока мы дожидались зеленого, машина ГАИ с визгом обошла нас и, затормозив, встала поперек дороги. Из нее тут же выскочили два милиционера и подбежали к нам. Вернее сделали попытку, подбежать. Но видимо кто-то из них узнал Исмаил-ака и тут, же дернув за рукав второго, что-то сказал ему. После этого отдав честь, они развернулись и вернувшись в свою машину, тут же отъехали, скрывшись за поворотом. Мы же дождавшись зеленого сигнала, двинулись дальше.

Я только вздохнул, увидев такую реакцию ГАИ.

— Что? — Спросил Исмаил Исакович, заметив мой вздох.

— Да вот, жалею, что в машине только два места. А еще было бы очень хорошо, если бы вы всегда были рядом.

Исмаил-ака весело рассмеялся, а после, немного посерьезнев, произнес:

— Я бы тоже не отказался. — После скосив взгляд на меня, продолжил. — Позвонишь, в крайнем случае. Но все же лучше не нарушать.

— Да мы всегда аккуратно ездим.

Вскоре мы подъехали к зданию областного ГАИ и вылезли из машины. Перед входом, мы немного приостановились и дядя Исмаил тихо сказал.

— Запомни, здесь ты мой приемный сын.

— Хорошо, ата. — Ответил я. После, когда мы уже двинулись дальше, я вполголоса продолжил, как бы про себя. — Жаль, что только здесь.

Но дядя Исмаил услышал меня и, словно споткнувшись на мгновение, замер и обернувшись, серьезно взглянул на меня и ничего не сказав, пошел дальше.

Мы прошли по коридору, и попали в небольшую приемную. На стульях стоящих возле стены, сидело несколько человек, однако секретарь, заметив нас, тут же поднялся со своего места, и попросив минутку подождать, вошел в кабинет начальника. Через мгновение, он вышел назад, и мы тут же вошли в кабинет. Некоторые из людей сидевших в приемной, и ожидавших своей очереди, попытались, что-то сказать, но были прерваны короткой фразой, сказанной одним из них которая донеслась до меня: «Начальник ОБХСС Ташкента». После этого все тут же стихли, понимая, что связываться не стоит.

В кабинете, нас встречал, плотный мужчина, одетый в дорогой гражданский костюм. Единственно, что портило взгляд, это галстук, непонятной крикливой расцветки, что совсем не подходил к общему виду. Мужчина, выйдя из-за стола, сделал несколько шагов нам навстречу и приобняв Исмаил-ака, похлопал его по спине. Было заметно, что эти люди давно знают друг друга и находятся в приятельских отношениях. После этого, дядя Исмаил чуть отстранился от своего знакомого и чуть поморщившись, произнес на узбекском языке:

— Карим, опять ты эту гадость на себя нацепил! — Он потянул за галстук. — Неужели ничего лучшего не нашлось?

— Э, Исмаил. Мне нравится! Оставь его в покое.

— Ладно, тебя все равно не переделаешь. — После этого, они еще несколько минут, разговаривали на всякие отвлеченные темы, почти не замечая меня. Хотя собеседник Исмаил-ака, часто бросал на меня вопросительные взгляды. Наконец, вопросы и пожелания, с которых обычно начинается разговор, закончились и Исмаил Исакович, повернулся ко мне.

— Карим, хочу представить тебе моего приемного сына. — Он указал на меня рукой.

— Вай! Исмаил! Неужели она, наконец, согласилась?! — Воскликнул мужчина и, повернувшись ко мне, протянул руку. — Как же зовут этого юношу?

Последний вопрос был задан по-русски, но я, пожав руку, ответил на узбекском языке, который за последние два года подтянул очень основательно:

— Меня зовут Александр, Карим-ака. Отец, рассказывал о вас много хорошего.

— Вай! Какой вежливый молодой человек! — он повернулся к дяде Исмаилу. — Иса, почему, ты не говорил о нем раньше? Ты, что-то скрываешь от своего старого друга?

Ответив ему, дядя Исмаил стал рассказывать обо мне. О том, что я закончил восьмой класс, отличник, хорошо играю на пианино, и еще что-то. Потом вдруг вспомнив, произнес:

— Да, ты должен знать о нем не меньше чем я!

— Откуда, Иса?!

— Ты, что же не читаешь газет? Посмотри внимательно на моего сына!

Переглянувшись с дядей, и недоуменно пожав плечами, тот вгляделся в мое лицо.

— Или ты шутишь, надо мной, или я что-то не понимаю!

— Какой ты невнимательный. Ладно, не буду тебя напрягать. Вспомни «Ташкентскую Правду» за прошлый выходной. Карим-ака на минуту задумался, поглядывая на меня, но похоже, так ничего и не вспомнил.

— Я нашел клад, Карим-ака. На Чирчике. Об этом и писала газета.

Лицо Карим-ака тут же посветлело:

— А, я-то думаю, кого ты мне напоминаешь?! — воскликнул он радостно.

После этого, мне пришлось заново пересказывать нашу историю, правда, я постарался придерживаться того, что было написано в газете.

— Ты еще не видел, какую машину Александр собрал! — Сказал, дядя Исмаил, после того, как я закончил рассказ.

После этих слов мы поднялись и пошли на улицу. Карим-ака долго рассматривал ее, расспрашивал все о ней. После чего, дядя Исмаил, озвучил свою просьбу:

— Как ты думаешь, можно помочь молодому человеку? Оформить ее, да и с правами, что-то решить?

Карим-ака, на минуту задумался.

— Оформить не проблема, тем более, вы ведь приехали на ней. Документы, я думаю у вас есть.

— Не все, но основные есть.

— Тогда нет проблем, Сейчас все сделают. А вот права. Тебе шестнадцать лет уже есть Саша?

— Да, Карим-ака. В Феврале исполнилось.

— В принципе, наверное можно назвать эту технику мотоциклом. — Задумчиво произнес начальник ГАИ, которым оказался Карим Иргашевич. — Поэтому, оформляем ее мотоколяской и даем разрешение на ограниченное управление. Так устроит?

— А ограниченное это как? — спросил я.

— Только в дневное время и, ты где живешь?

— В «Спутнике» Сергелийский район. — Ответил Исмаил Исакович, за меня.

— Короче, только в своем районе, и кольцевая автодорога. В город не въезжать. Или въезжать в присутствии взрослого водителя. Понятно?

— Понятно. — Ответил я. — Большего и не нужно.

— Вот и прекрасно. — Сказал Карим Иргашевич и подозвав какого-то лейтенанта приказал ему все оформить, отправив меня с ним. — Как все закончите, зайдешь в приемную, скажешь секретарю, он вызовет твоего отца.

Он вместе с дядей Исмаилом вернулись в кабинет, а я пошел с лейтенантом оформлять свой трайк.

Все оформление, заняло не больше получаса. За это время, мне оформили техпаспорт, выдали регистрационный номер и даже выписали водительское удостоверение на мотоцикл, благо, что я догадался прихватить из дома фотографии. И что самое интересное, ни о каких экзаменах, никто даже не заикнулся. Правда, в нем стоял штемпель, указывающий на то, что я могу использовать его только в дневное время суток, без права въезда в город.

Но даже в таком виде, мне открывались широкие возможности. Все равно, дальше своего района, я ездить не собирался. А если вдруг захочу выехать за город, то эти права вполне подойдут. Ведь ограничение, только на городскую езду.

После всего этого, я вновь вошел в кабинет, Карим Иргашевич, взял мое удостоверение водителя и поставил в нем свою подпись. Как оказалось, его подпись в правах решает многие проблемы. Позже, меня несколько раз останавливали, но увидев в удостоверении подпись начальника ГАИ, тут же отпускали, не задавая никаких вопросов. Впрочем, эти остановки были не из-за нарушения правил, а скорее из-за необычности трайка или моего молодого вида.

По дороге домой, дядя Исмаил предложил остановиться и зайти в чайхану, выпить чаю и перекусить. Ведь мы уехали еще рано утром, а сейчас время приближалось к обеду. Я вначале подумал, может лучше предложить ему потерпеть до дома и поесть там, но после решил, что так будет даже лучше. Скорее всего, он захотел поговорить со мной, поэтому и предложил этот вариант. Да и мне нужно было задать ему пару вопросов.

Остановившись возле нее, мы вышли из машины, и вошли в чайхану. Заняв один из топчанов и дождавшись, когда принесут чай, предались отдыху и неспешному разговору.

Я спросил у Исмаил-ака, что же получилось с вознаграждением за клад, ведь я так и не узнал результатов.

Он немного подумал, потом ответил, что с этим все в порядке, сумма которую нам должны выплатить будет около ста восьмидесяти тысяч рублей. Хотя, конечно же все, что положено никто не отдаст. То есть фактически сумма, должна была быть намного большей. Но даже это и то, очень хорошо.

В принципе, меня эта цифра вполне устраивала, поэтому я не стал ничего предлагать. Хотя вначале подумывал о том, что было бы неплохо если бы сумма приближалась к истинной, а какую-то ее часть, нужно было бы вернуть. В этом случае, мы бы ничего не теряли, скорее наоборот, так легче было бы легализовать те деньги, что у нас есть.

Мы еще некоторое время сидели и пили чай, потом Исмаил-ака спросил:

— Почему ты так сказал, Саша?

Я сразу же понял, о чем именно он спрашивает, потому и ответил, почти не задумываясь:

— Я очень уважаю вас, Исмаил-ака, и я вижу как вы относитесь и к нам с сестрой и к маме, поэтому я был бы только рад если у вас с мамой что-то получится.

Еще немного помолчав, видя, что больше вопросов ко мне не будет я, задал вопрос сам:

— Скажите Исмаил-ака, а если я еще раз найду клад, это не будет выглядеть как-то подозрительно?

Мой собеседник, некоторое время смотрел на меня, потом рассмеявшись, произнес:

— Честное слово, Саша, иногда ты кажешься взрослым, а иногда у тебя возникают такие мысли, что хоть стой, хоть падай! Ты, что же думаешь, что здесь клады зарыты под каждым кустом, и достаточно копнуть пару раз на тебя посыплются сокровища? Все совсем наоборот. И то, что вы нашли это очень редкий случай, и невероятная удача. Так что даже не надейся, второго раза не будет.

— Третьего. — Негромко поправил я, отчего Исмаил-ака тут же осекся и внимательно посмотрел на меня.

— Почему третьего? — удивленно спросил он через некоторое время.

Я решил рассказать ему о первой своей находке. Во-первых, потому, что доверял ему и знал, еще по прошлой жизни, что он никогда не сделает ничего плохого, ни мне не моей семье. Даже если это пойдет вразрез с законом. А, во-вторых, я чувствовал, что рано или поздно, но мама согласится с его предложением и он все равно узнает об этом.

— Третьего. — Повторил я. — Первый был три года назад. Примерно в это же время.

Исмаил Исакович, откинулся на перила, что огораживают топчан, на котором мы пили чай и, внимательно посмотрев на меня, о чем-то задумался. Видимо пытаясь вспомнить, что же могло произойти три года назад. Через мгновение он приподнял брови, сопоставив какие-то известные ему факты и, произнес:

— Так, это ты нашел тот чемодан в разрушенном доме?! Точно! Он ведь совсем неподалеку от вас был найден! А что же не признался?

— Мне тогда было двенадцать лет, наверное, побоялся. — Ответил я. — И потом, по закону ведь найденные деньги не входят в сумму вознаграждения. А там их было очень много. Жаль было терять такую сумму.

— И сколько же ты взял?

— Сто восемьдесят пять.

— Да, уж. — Дядя Исмаил на некоторое время замолчал. — Хотя, наверное ты прав, столько тебе бы не заплатили, а ведь то, что оставалось в мешочках, тянуло очень прилично. Ты заглядывал в них?

— Нет. Только приподнял один, как бы попробовал на вес и все. Там еще пистолет был, его я даже не трогал.

— И правильно сделал. Иначе, могло произойти несчастье.

— Я так и подумал. Поэтому, за три подхода взял, что смог увезти незаметно, а после заметил там людей и больше не появлялся. Через полгода только узнал, что его какие-то пацаны из совхоза обнаружили. Только не говорите маме, пожалуйста, о том, что я вам рассказал.

— Конечно, не скажу. Но в следующий раз лучше все-таки вызывать милицию. Спокойнее будет.

— Потому и вызвали, в позапрошлую пятницу. — Ответил я. — И все же, вдруг еще раз найду?

Исмаил-ака вновь рассмеялся, услышав мой вопрос.

— Если найдешь еще раз. — Произнес он едва, успокоившись. — И клад будет действительно стоящим. Звони мне.

Он вытащил из кармана блокнот и написал на нем несколько цифр.

— Вот телефоны. Домашний и рабочий. — Продолжил он. — Обещаю, если найдешь стоящий клад, я лично подарю тебе новую «Волгу».

После этого мы, расплатившись с чайханщиком сели в мою машину и поехали домой. По дороге Исмаил Исакович, попросил меня не рассказывать все подробности получения техпаспорта и прав на мотоколяску.

— Лучше будет, если скажешь, что все было вполне официально. Разве что без очереди.

Я ответил, что все прекрасно понимаю, и не собираюсь подводить его.

Дома нас уже ждали. Пока дядя Исмаил, рассказывал маме о нашей поездке, мы с Викой прикрутили на крыло заднего колеса, выданный номерной знак и уже собирались было выезжать со двора, как вставшая на нашем пути мама, вернула нас назад, и заставила сесть за стол.

И это правильно, честно говоря, я немного проголодался. Пообедав, и предупредив маму, что мы поедем покататься, выехали со двора.

Правда, проехать нам удалось не больше пятидесяти метров. Мы были остановлены ребятами с нашей улицы, и долго отвечали на всевозможные вопросы, касающиеся нашего трайка. Всем было интересно, как мы его собирали, и похоже многие не верили в это. Тем более что еще не успели утихнуть слухи о найденном нами кладе.

Где-то, через полчаса, мы вновь поехали, но опять встретили знакомых, и вопросы посыпались с новой силой. Все следующие три часа, мы только и занимались тем, что проехав несколько десятков метров, останавливались и отвечали на вопросы. За исключением, пожалуй всего одного раза, когда нас остановили ГАИшники. Но тут выйдя из мотоколяски, я показал им техпаспорт, права и вопросы к нам тут же исчезли. Милиционер приложил руку к козырьку и сказал, что мы можем ехать дальше.

В конце концов, нам это надоело и мы решили вернуться домой, тем более, что по времени, скоро должно было темнеть. Решив, что лучше всего перенести нашу прогулку на завтра, и выехать по раньше, пока на улицах не так много народу, мы развернулись и уехали домой.

 

26 июня 1973 года. Ташкент

Наутро, за завтраком, мама рассказала мне, о том, что я уже услышал от Исмаил-ака. То есть, что экспертиза проведена, и вскоре на наши счета, поступит, вполне осязаемая сумма в сто восемьдесят тысяч рублей. Правда, при этом она разделится на две части, мне и Вике, но это тоже хорошо. Ведь клад то мы нашли вдвоем, значит и деньги тоже должны получить на двоих.

Кстати меня обрадовало это и том смысле, что ранее включенный «режим экономии» теперь отменен. Ведь фактически, тех денег, что поступят на счета, и тех, что мы успели на них положить, вполне хватает на учебу в Университете. Поэтому, сейчас уже можно потихоньку тратить найденный ранее клад, хотя.

— Мам, а что если нам попробовать продолжить «режим экономии» пусть и не в столь жестких условиях.

— Зачем? — Удивленно спросила мама.

— Не знаю, как там получится дальше, но думаю, будет неплохо, если мы «накопим» примерно такую же сумму, на обучение сестры. Я, правда, не уверен, что она захочет учиться там же где и мы, но на всякий случай. Пусть даже по любой другой специальности. Но если будут деньги, будет и выбор.

— Я всегда знала, что у меня самый лучший сын! — Произнесла мама, взъерошив мои волосы. — Я тоже подумывала об этом.

— Мам, нам вчера, так и не удалось нормально покататься. — Продолжил я разговор. — Останавливали почти на каждом углу, и кажется, я так заболтался, рассказывая и о машине и о находке, будто вагон языком разгрузил.

Мама рассмеялась.

— И что ты хочешь этим сказать? — спросила она.

— Мы, наверное, прямо сейчас уедем, скорее всего, на весь день. Вначале, просто покатаемся, потом на речку заглянем. В общем, до вечера.

— А, кто против. У тебя каникулы. Отдыхай, только постарайся дотемна вернуться.

— Обязательно мам, тем более, что права действительны только в светлое время, и в город нельзя въезжать, только с взрослым.

— Ну и правильно. Тебе с собой, что нибудь положить?

— Конечно мам, ведь на целый день едем.

— Ну хорошо. Деньги то есть?

— Да, еще осталось немного, хватит пока.

Мама собрала нам бутербродов, налила в металлический термос чая, а я собрав вещи и взяв покрывало из мотороллера сложил все в машину. Пока поджидал подругу, еще раз проверил все, что необходимо и долил бензин до полного бака, теперь, думаю, километров на триста хватит, хотя я и не собирался ехать так далеко. Вики, пока еще не было и я подумав, переложил из мотороллера в машину, все свои инструменты, на всякий случай. Кроме того нашла свое место и лопатка и шампуры и нож, который я всегда возил с собой. Теперь места было гораздо больше, и можно было взять, что-то еще. Правда, пока я еще не сообразил, что именно. Думаю, когда придет Вика, то она мне подскажет.

Увидев загруженную подругу, направляющуюся ко мне, я тут же подбежал к ней, чтобы взять что-то у нее. Судя, по ее багажу, она собралась ехать минимум на неделю. Когда, мы разобрали, все принесенное ею, то после долго смеялись, потому что большую часть, того, что она взяла, мы оставили на месте.

Ну зачем, спрашивается ей, куртка? На улице больше 40*С, а на случай дождя, мы всегда можем поднять крышу, и спрятаться под ней. Да и он как то маловероятен.

Там было еще много всего, не хочу даже перечислять ее хозяйственность. Из всего принесенного, мы взяли только еще одно покрывало, небольшое пластмассовое ведерко с крышкой, пару эмалированных кружек и две ложки. Она предлагала взять еще котелок, но думаю, что сегодня он нам не понадобится. Да и места для него пока нет. Все-таки нужно сделать, какой-то ящичек, для подобных вещей. Вот только куда его пригородить, я пока не знаю.

Наконец все было собрано и, мы выехали со двора. В окне я заметил улыбающуюся маму, видимо она слышала наш разговор, когда мы спорили о том, что взять в дорогу.

Проехав по нашей улице, мы тут же свернули направо и, доехав до канала, выехали на дорогу, огибающую наш массив. Здесь конечно, тоже могли встретиться знакомые, но гораздо меньше, чем на центральных улицах. В общем, мы попросту сбежали ото всех.

Планов на поездку не было никаких. Мы просто ехали, наслаждаясь скоростью, комфортом, ведь в сравнении с мотороллером, здесь было гораздо удобнее. Тем более, что теперь мы сидели рядом, а не друг за другом и я мог свободно разговаривать со своею подругой. Двигатель находился позади нас, и его урчание нисколько нам не мешало.

Приятным было и то, что многие оглядывались на нас, ведь машин, подобных нашей в городе совсем не было. Если не сказать большего. На моей памяти подобная техника начала появляться только в 2015 году, да и то больше на картинках в интернете.

Вдоволь накатавшись, мы не сговариваясь повернули к реке. Пора было остановиться и немного отдохнуть, а река в этом случае была наилучшим выбором.

Чтобы доехать до нашего островка, нужно было пересечь несколько рукавов. Первые два мы прошли, даже не сбавляя скорости, только брызги в разные стороны. На третьем, пришлось немного притормозить, потому что дно в нем было немного неровное, и я боялся разбить подвеску о случайно подвернувшийся камень. А вот на четвертом рукаве, прямо возле нашего островка мы встали, причем встали надежно.

Чирчик, река можно сказать, непредсказуемая. И количество рукавов, и их глубина, и даже места течения могут меняться в произвольном порядке. Бывали случаи, когда мы въезжали на наш островок, пересекая три протоки, а вечером возвращались через одну, а на следующий день, особенно если в верховьях сбрасывают воду с плотины, островок мог оказаться вообще посередине потока, а все остальное будет залито водой. Мы выбрали его еще потому, что он никогда не уходил под воду, с остальными же местами это случалось. Хоть и не часто.

Правда даже в том случае, если все остальное пространство реки было залито водой, до островка, все равно было возможно добраться, глубина редко где была больше, чем по колено. Если конечно следовать по заранее определенному маршруту.

Вот и сейчас, передние колеса уже стояли, почти на берегу, а задняя часть ушла в воду, а точнее зарылась в грунт, по самую ось. Вода при этом уже плескалась под ногами в кабине.

Тут же покинув ее, мы как можно быстрее постарались освободить кабину от лишнего груза. Нужно было облегчить машину, да и взятые с собой вещи и продукты, могли промокнуть.

Самой большой проблемой, оказалось то, что дно в последнем русле, оказалось песчаным. Его нужно было или пересекать на более высокой скорости, а лучше вообще оставить машину перед ним. Тем более что русло не превышало пяти метров, и особых неудобств, от того, что трайк остался бы на другом берегу, не было. Но теперь уже поздно об этом сожалеть, нужно вызволять его, пока он совсем не закопался в грунте.

Течение в руслах довольно сильное, и даже сейчас, когда он просто стоит, все равно за счет воды, песок, понемногу затягивает заднее колесо. Хорошо хоть вода прозрачная, и видно, что нужно делать для его освобождения.

Работа, предстояла довольно грязная, поэтому расстелив покрывало мы разделись, оставшись в купальных костюмах. Немного поразмыслив о том, что лучше сделать, чтобы достать из грунта нашу машину, для начала решили попробовать откопать ее. Ведь фактически, нужно было освободить только заднее колесо. Передние стояли хоть и в воде, но даже и не думали погружаться в грунт. Течения в этом месте почти не наблюдалось. Взяв лопату, я подлез к заднему колесу и начал отбрасывать от него грунт, состоящий в основном из песка и изредка встречавшихся небольших камней.

От такой работы сразу же поднялась муть со дна, что очень мешало. Хотя течение довольно быстро уносило ее. Примерно через пятнадцать-двадцать минут, я докопался до нижнего протектора. Подозвав подругу, мы попытались вдвоем сдвинуть машину с места. После долгих усилий она все же сдвинулась, но всего на каких-то десять, или чуть больше сантиметров. Идти дальше, ей не дала та яма, которую я раскопал вокруг колеса, а приподнять ее и поставить на край, у нас просто не хватило бы сил. Нужно было делать как-то по-другому.

Конечно был вариант, одному из нас съездить домой и позвать кого-то на помощь, думаю никто бы не отказался, но времени было еще вполне достаточно и мы решили попробовать сделать все самим.

После коллективных раздумий, было принято два варианта. Первый это найти пару досок или чего-то подобного им, и прокапав канавку, от заднего колеса к берегу, протолкнуть трайк по ней. А доски как раз бы пошли под колесо, чтобы легче было толкать. И второй, более фантастичный, но тем не менее вполне осуществимый план, перегородить русло, на верхней оконечности островка, тем более, там ширина не превышала трех метров, хотя и было немного поглубже. В этом случае, вода должна была пойти по другому рукаву, и было бы проще разобраться с освобождением машины из грунта. Но при втором варианте, работы предполагалось гораздо больше, при этом, не отменяя и основную работу, по выкапыванию канавки. Поэтому мы все же решили начать с первой.

Для начала, мы оставили все как есть и разбежались в разные стороны, для поиска доски. Вскоре и доска, и неширокий лист железа, что тоже могло пригодиться были найдены, и мы вернулись назад.

Яма, которую я с таким трудом выкопал, вновь затянулась песком, и мне пришлось копать заново. Правда в этот раз, я не старался освободить колесо, а начал копать канавку, от заднего колеса и чуть вперед, насколько смог протиснуться между кузовом машины и двигателем.

Примерно через сорок минут, мне удалось сделать, что-то похожее на нее. Я вложил на ее дно доску, и мы попытались столкнуть нашу машину. Увы, сколько мы не толкали, ничего так и не достигли. Наконец отчаявшись, мы решили передохнуть.

Отойдя от машины на пару метров, я присел на песок, и вдруг услышал хохот своей подруги. Я недоуменно уставился на нее, не понимая, откуда такое веселье. Вика, не переставая смеяться пыталась, что то объяснить мне показывая то на меня, то на машину, то крутя пальцем у виска. Я же стоял, уставившись на нее и не понимая, что она хочет этим сказать. Отсмеявшись, она все-таки сумела мне объяснить, что гораздо проще, было бы не толкать машину по доске, а попробовать завести двигатель и поехать. От неожиданности у меня подкосились ноги, а ведь действительно, почему бы не попробовать сдвинуться своим ходом.

Включив зажигание и, несколько раз толкнув кик-стартер, я завел машину, и чуть газанув, тут же выскочил на берег. Здесь я сразу же притормозил, и попытался развернуть машину для обратного хода. После долгих дерганий туда-сюда, у меня это получилось, и я вылез из нее. Половина дела была сделана. Когда я, сказал это подруге, она очень удивилась.

— Почему половина? — спросила она. — Мы ведь уже на берегу.

— Ну, если мы собираемся здесь жить, тогда все, но если мы думаем возвращаться домой… — и я показал ей на русло, из которого только что выехал, и которое вскоре, нужно было пересекать в обратном направлении.

— Что будем делать? — спросил я ее.

Вика только пожала плечами.

— Что нибудь придумаем.

Самой главной проблемой, была та, что здесь, негде было разогнаться, чтобы перескочить русло на скорости. А пять метров, вроде и небольшое расстояние, но завязнуть вполне позволяющее, тем более на песчаном дне. Немного отдохнув и перекусив, мы решили, что начать переправу стоит все же прямо сейчас, чтобы было достаточно времени на вызволение машины из грунта, если друг опять застрянем.

Я прошелся по руслу, пытаясь прощупать дорогу, потом завел машину и сдав назад, до самой воды, переключил передачу, и несколько раз газанув резво сдвинул трайк с места.

В этот раз, я даже не смог доехать до противоположного берега. Почувствовав, что ведущее колесо, стало зарываться, я остановился, перегородив русло чуть дальше середины. Это произошло еще и потому, что в него пришлось съезжать с небольшого бугорка, и поэтому я принял на капот, а после и в салон машины довольно много воды. Из-за этого ход замедлился, и трайк забуксовал.

Выскочив из машины, я тут же подхватил доску и, подложив ее под заднее колесо, попробовал вновь сдвинуться с места. У меня получалось проехать еще около метра, когда завязли, теперь уже передние колеса. Поневоле, пришлось глушить двигатель и думать, что делать дальше.

До берега, оставалось около метра, но как их преодолеть было непонятно.

Благо, хоть было не очень глубоко и двигатель хоть, и был немного погружен в воду, но вполне исправно заводился. Возможно, это было еще и потому, что я вывел глушители наверх. И в них не попала вода.

Отправив Вику, на поиск новых досок, я принялся за прокладку нового пути. Заднее колесо, еще не успело завязнуть, поэтому я чуть подкопавшись под него, сумел поставить его на доску. Осталось, поставить, на более ровное место передние колеса, и можно будет попробовать выехать отсюда.

Доски были найдены, но ничего из этого не получилось, мы провозились до двух часов дня, когда я решил что нужно искать помощь. Благо был будний день, и была небольшая надежда найти трактор, ведь до совхозных полей было недалеко.

Оставив Вику на месте, и попросив ее собрать вещи, я быстренько оделся и побежал искать трактор. Где-то через час мои поиски увенчались успехом, правда за помощь пришлось заплатить четыре рубля, потому, как бутылки у меня не было. Зато приехавший трактор «Беларусь» легко подцепил нас и отволок через все протоки, до самого берега, где и получил запрошенный гонорар.

Расставшись с ним, мы вновь разделись и, отмыли наш трайк от всей грязи, полученной в протоках. Просто, если мы выбирали, для трайка более легкий путь, то трактор тащил нас почти по прямой, не разбирая дороги. В итоге машина была измазана дальше некуда. После чего стали отмываться сами. Оставаться, для отдыха не было никакого желания, поэтому собрав и загрузив вещи, мы уселись в машину и поехали домой.

По дороге мы заметили, что машина покрывается грязными разводами. Видимо мы недостаточно хорошо отмыли ее, а сейчас, после того как она подсохла, грязь и выступила на поверхности. Загнав машину во двор и выгрузив вещи, мы решили, что ее стоит еще раз помыть.

Протянув шланг и включив насос на скважине, взялись за помывку.

Промывая полы возле сидений, я случайно обнаружил там какой-то камень размером с кулак. Весь заляпанный грязью, он был очень тяжелым, для его объема. Откуда он появился в кабине, я никак не мог вспомнить, вроде бы ничего подобного я не подбирал. Вика, увидев его у меня в руке, тут же прояснила ситуацию. Оказывается, пока я бегал за трактором, она попыталась самостоятельно вновь прокопать канавки и поставить колеса на доски. На этот камень она наткнулась в воде, больно стукнувшись о него ногой. Подняв его, тоже решила, что он слишком тяжел. Немного сполоснув его в воде, хотела было отмыть, но тут услышала рев мотора трактора. Поэтому она просто бросила камень между сидений, а после просто забыла про него.

Направив на камень, струю воды, я отмыл его от налипшей грязи.

Моему удивлению не было предела, когда отмытый от налипшей грязи камень приобрел грязно-желтый цвет, и заблестел на солнце.

— Что это? — Изумленно спросила Вика.

— Ты не поверишь! — Сказал я. — Мы вновь нашли клад.

— Ура! — радостно закричала подруга.

— Тише, тише! — я постарался успокоить ее. — Если кто-то узнает об этом, этот клад выйдет нам боком.

— Почему же? — Удивленно спросила она.

— Потому, что это золото.

О том, что Чирчик золотоносная река, я знал и раньше. До революции и первые годы после нее, даже существовали артели, промывающие золото на реке. Но после, не знаю почему это все прекратилось. А сейчас, река активно заваливается бракованными стройматериалами, а о добыче золота никто не говорит. Надо будет на всякий случай проконсультироваться по этому поводу и Исмаил Исааковичем, он наверняка знает, или догадывается об этой причине. И уж точно нужно поставить его в известность о найденном самородке. Его совет, никак не будет лишним.

Объяснив все это подруге, я увидел, что она со мной согласилась.

Закончив помывку автомобиля, мы разбежались по домам, чтобы помыться самим и после этого, вновь встретились у меня дома. Мамы и сестры на месте не было, лишь на столе лежала записка о том, что они поехали в гости и вернутся поздно. Поэтому присев в столовой я подвинул к себе телефон и набрал знакомый номер, который получал из рук Исмаил-ака. Вика в это время ставила чайник на кухне, ведь за все время пребывания на реке, мы так нормально и не поели.

Когда соединение прошло, оказалось, что рабочий день у него уже завершен, и он уехал домой. Попрощавшись с дежурным, которому я представился, назвавшись его сыном, отчего у сидевшей возле меня Вики на лице появилось немалое удивление.

— Мы, так договорились. — Прокомментировал я свои слова, и набрал его домашний номер. Здесь трубку никто не брал, видимо он еще не доехал до дома. Решив позвонить чуть позже, я отставил телефон, и мы заварив чаю, подъели все бутерброды оставшиеся от нашей поездки. Пообедав, решили, что неплохо было бы отмыть самородок, а после этого взвесить его, чтобы хоть приблизительно знать сколько, он может стоить. Тут же поднялись и прошли в ванную. Включив горячую воду, щеткой и содой взялись отмывать все инородные вкрапления в нем.

Не знаю, как это произошло, но вскоре наши совместные действия переросли во взаимное обливание водой, и к тому времени, как самородок стал чист, мы с подругой оказались насквозь мокрыми.

Стянув с себя рубашку, я повернулся к ванной, чтобы выжать ее, и почувствовав толчок чуть посторонился. Оказывается Вика, тоже стянула с себя платье, и собиралась сделать то же самое, что и я. Выжав рубашку, я разогнулся и в этот момент заметил, что подруга стоит возле меня, в одних трусиках.

Все произошло, как-то само собой. Ведь мы уже давно вместе, и не раз уже раздевались на реке, не стесняясь друг друга, а то, что тогда я был в плавках, а она в купальнике, сейчас, просто вылетело из головы.

Несколько секунд, мы жадно разглядывали друг друга. А после…

…Мы пришли в себя лежа на моем диване, и то только из-за того, что на улице уже заметно потемнело. Переглянувшись, мы тут же вскочили и быстро одевшись, выбежали из комнаты. Часы, стоящие в столовой показывали половину восьмого.

Оказывается, несмотря на страсть, обуявшую нас, Вика успела повесить на веревку свое платье, и теперь оно уже было почти сухим. Накинув его на себя, она крикнула на ходу, что переоденется и вернется и умчалась к себе домой. Я же, вновь поставив чайник на плиту, достал из холодильника, масло и сыр, и стал готовить бутерброды для нас.

Через какие-то пять минут, подруга уже вернулась, и перехватив у меня инициативу, взялась сама готовить нам ужин. Через пятнадцать минут, мы уже сидели за столом, поглощая глазунью, заедая ее бутербродами, что я успел сделать и запивая все это чаем.

Поев, все же решили позвонить Исмаилу Исаковичу. Кстати перед звонком взвесили самородок. Его вес оказался равен чуть больше девятисот грамм. Более точный вес, наши весы не показали.

Вновь набрав номер, я дождался соединения и после взаимных приветствий спросил:

— Исмаил-ака, как на счет «Волги»? Хотя, наверное, подарите ее маме, у меня все равно прав нет, пока.

Вика вновь изумленно посмотрела на меня: «После объясню» — шепнул я и продолжил разговор.

— Что, опять, что-то нашел?!

— Да, но не знаю, стоит ли говорить об этом по телефону.

— Точно не стоит. — Ответил дядя Исмаил. — Давай сделаем так. Завтра ты же никуда не собираешься?

— Нет.

— Тогда подъезжай ко мне часикам к девяти, можешь на своей машине.

— Мне же нельзя на ней в город?

— Вообще-то да, тогда автобусом, к дежурному внизу подойдешь, он меня вызовет, и поговорим. Кому ты об этом рассказывал?

— Вы первый, если не считать Вики. Вообще-то это она нашла.

— Это хорошо. Не говори пока никому. Договорились?

— Конечно, Исмаил-ака.

— Вот и хорошо, тогда до завтра.

Мы еще долго сидели во дворе, думая каждый о своем. Иногда это очень нужно, просто посидеть и помолчать, рядом с любимым человеком. Да и нужны ли слова, когда даже в мыслях мы одинаковы.

Было немного странно, что до сих пор не появилась мама, подумал я и в этот момент, услышал телефонный звонок, донесшийся из раскрытой двери.

Взяв трубку, я услышал, что мама сегодня не приедет. Останется ночевать у тети Зины, потому что поздно, а такси брать слишком дорого. Я рассказал, что у меня все нормально, выслушал наставление о том, что нужно закрыть дверь и проверить это несколько раз. Я в ответ пообещал сделать все, что она сказала и, предупредил, что завтра с утра поеду в город, вместе с подругой. После этого мы попрощались, и мама повесила трубку. Выйдя на улицу, рассказал, все что услышал, Вике и после этого, мы разошлись по домам.

Уже раздевшись, и готовясь лечь в постель, вновь услышал телефонный звонок. В недоумении снял трубку, обычно в это время никто не звонит, и услышал немного грустный голос подруги:

— Папы, тоже сегодня не будет. — Произнесла она. — А с утра он сразу на работу уедет.

— Может, ко мне? — осторожно задал я вопрос.

В ответ сразу же раздались короткие гудки, а через минуту, Вика уже стояла возле меня.