Этот город, расположенный в живописной горной долине, с виду довольно скромен. Здесь нет уносящихся в небо соборов, пышных дворцов и необъятных площадей. Жизнь течет размеренно, не напоказ, как сама река с загадочным названием Оос, чье дно зачем-то выложено брусчаткой. Сдержанность этого города — сдержанность аристократа, одинаково воспринимающего и подарки судьбы, и ее удары.

Баден-Баден… Сюда приезжали любить и умирать, здесь за одну ночь становились миллионерами и в одночасье теряли все. С виду невозмутимый, он насквозь проникнут духом фатализма и куража. Быть может, поэтому сюда всегда влекло русского человека. Баден-Баден — это место, где трезвый немецкий расчет уживался с русским размахом. Нареченный в начале XIX века «летней столицей Европы», Баден-Баден, в сущности, всегда оставался вотчиной русского барства, русской слободой на немецкой земле.

Впрочем, дело не только в «размахе». Истории было угодно, чтобы этот небольшой немецкий городок породнился с Россией в прямом смысле слова и на самом высоком уровне.

Город невест 

Это родство «спровоцировал» Иоганн Вольфганг Гете: будучи при баденском дворе, он назвал детей наследного принца «красивыми и милейшими». Слова поэта дошли до слуха русской императрицы Екатерины II. Не случайно несколько лет спустя она послала в Баден графа Н.П. Румянцева с важной миссией: разузнать, о которой из двух дочерей — 11-летней Луизе Августе или 9-летней Фредерике Доротее — стоит подумать как о невесте для ее любимого внука Александра. Выбор Румянцева остановился на старшей дочери. «Madame! — докладывал он Екатерине в Санкт-Петербург, — принцесса Луиза крепка и развита лучше, чем другие дети ее возраста. Она очень мила, хотя и не абсолютная красавица. Хвалят характер и расценивают ее фигуру и свежесть как надежную гарантию здоровья».

В 1792 году 13-летняя Луиза Августа отправилась в Санкт-Петербург. Баденская принцесса произвела впечатление не только на Екатерину и на родителей 15-летнего Великого князя, но и, что самое главное, на самого Александра. Пышная свадьба состоялась год спустя.

После смерти императрицы Екатерины и убийства воцарившегося вслед за ней Павла I во время дворцового переворота на трон вступил 24-летний Александр I. Родители его супруги — Карл Фридрих и Амалия — отправились в Санкт-Петербург повидать свою дочь, теперь уже императрицу Елизавету, после восьмилетней разлуки, а «заодно» и зятя — российского императора Александра I.

Однако по-настоящему открыла для русских Баден его царственная супруга, которой в августе 1814-го ее родной город устроил триумфальную встречу: его удостоила вниманием не просто соотечественница и императрица России, а жена освободителя Европы. «Вот уже четыре недели я нахожусь в одном из красивейших мест на земле, — писала Елизавета Алексеевна своей подруге. — Я рада жить в старом замке, все этажи которого украшены семейными портретами. Это настоящая колыбель моей семьи, окруженная скалами и древними дубами!» Говорят, она даже подумывала, стоит ли вообще возвращаться в Россию. Наступал тяжелый период в ее взаимоотношениях с Александром: желанный наследник так и не был рожден, а две их маленькие дочери умерли и царь все меньше уделял ей внимания. На протяжении долгих лет Елизавета все свои радости и горести вверяла дневнику. Несомненно, его содержание носило очень личный характер, и неспроста ее шурин Николай I впоследствии собственноручно его уничтожил.

Сын следующего российского императора Николая I в некотором смысле продолжил «баденскую традицию»: внучка все той же принцессы Амалии (прозванной за свою матримониальную политику «европейской свахой») Максимилиана Вильгемина Августа София Мария Гессен-Дармштадтская, впоследствии Мария Александровна, стала в 1841 году женой Великого князя Александра Николаевича, будущего императора Александра II.

Брат Александра II Михаил Николаевич женился на одной из баденских принцесс, дочери Великого герцога Леопольда I Цецилии, которая, приняв православие, стала именоваться Ольгой Федоровной. Через несколько лет Александр II назначил брата губернатором Кавказа и великокняжеская чета переехала в Тифлис. Здешние ландшафты напоминали Ольге Федоровне родные долины Шварцвальда.

Их сын Великий князь Николай Михайлович Романов получил военное образование, но по призванию был историком. В 1903 году он ушел с военной службы и опубликовал переписку императрицы Елизаветы Алексеевны с ее матерью Амалией Баденской — этот обширный эпистолярий является историческим источником неоценимого значения. Николай Михайлович в юности страстно любил баденскую принцессу Викторию, дочь Великого герцога Фридриха, но церковь запретила этот брак — она приходилась ему двоюродной сестрой. Виктории суждено было стать королевой Швеции, а Великому князю — президентом «Императорского исторического общества». 29 января 1919 года Николай Михайлович, а вместе с ним еще три Великих князя были расстреляны в Петропавловской крепости.

Курхаус — это одно из наиболее красивых и значительных зданий Баден-Бадена, имеющее международную известность. Первоначально оно называлось «Променад Хаус» и было излюбленным местом встреч аристократов. B период с 1821 по 1824 год Фридрихом Вайнбреннером он был превращен в «Конвесейшн Хаус» — место более формальных встреч и мероприятий.

Самый большой зал, вмещающий 1000 человек, был назван в честь мецената и владельца казино Жака Беназе. В правом крыле размещается казино со столами для рулетки, покера, баккара, блэк-джека и других игр, а игровые автоматы находятся в сводчатом погребе. Большой и богато декорированный ресторан с прекрасной террасой, обращенный в сторону садов, находится в левом крыле.

Казино в Баден-Бадене и сегодня считается едва ли не самым красивым в мире. Его интерьер оформлен в стиле французских замков, некоторые залы своим убранством в точности копируют апартаменты мадам Помпадур. При этом и золоченые элементы декора, и бархатная обивка никогда не менялись — они подлинные, с них только «смахивают пыль».

В сезон, то есть летом, казино Баден-Бадена принимает до 3 000 игроков ежевечерне. К игре допускаются лица, достигшие 21 года, вход стоит 5 марок. При входе каждый посетитель подписывает документ о том, что он обязуется строго выполнять все правила казино и не иметь к нему никаких претензий даже в случае своего полного разорения.

Играют здесь с 6 вечера до 6 утра. При этом каждый стол «оборудован» под определенную игру: баккара, покер, вист и, конечно, рулетка. После каждой партии колода карт опускается в специальный ящик и сжигается.

В каждой игре своя вилка ставок. Скажем, в покер можно ставить от 10 до 3 000 марок и ни пфеннигом больше.

Здесь играли Рональд Рейган и арабский шейх. Говорят, шейх хотел сделать ставку, превышающую дозволенную, но шеф-крупье ему не разрешил — правила для всех одинаковы.

Тогда шейх «забронировал» весь первый этаж, все его столы. В ту ночь он оставил Баден-Бадену 6,5 млн. марок. Большую часть прибыли, до 70%, казино отдает в муниципальную казну, остальное поступает в кассу заведения. Трижды в год здесь проходят международные состязания по баккара.

Всероссийская здравница

Слава Бадена как «летней столицы Европы» особенно ярко проявилась летом 1814 года, после разгрома наполеоновских войск. Взятый русскими войсками Париж резко потерял в «весе», с другой стороны, русские офицеры — освободители Европы — нуждались в отдыхе и лечении, а где, как не в Бадене, на его термальных водах, можно было восстановить душевное и физическое здоровье.

В 1814-м в Баден приезжает М.Б. Барклай де Толли, герой Бородина, только что получивший звание фельдмаршала за взятие Парижа. Сюда же наведывается и генерал М.А. Милорадович — человек жизнерадостный и щедрый, прозванный современниками за свою легендарную храбрость «русским рыцарем». Очевидцы рассказывали, что он сохранял абсолютное спокойствие под неприятельскими пулями — под ним убивали лошадей, пуля сносила султан его шляпы, а Милорадович в это время покуривал трубку или поправлял свои ордена. В 1825-м он будет смертельно ранен Петром Каховским на Сенатской площади… Но покуда будущие декабристы и их жертвы бок о бок разгуливали по Бадену. В том же триумфальном 1814-м на воды приехал и майор Павел Пестель, уже обдумывающий, как обустроить Россию. Всего летом 1814-го там находилось 16 генералов Императорской гвардии в сопровождении своих адъютантов. Большие балы давались чуть ли не ежедневно. Танцевали все: императрица России и князья, дипломаты, фельдмаршалы, полковники и майоры.

Баден русел от сезона к сезону. Впрочем, не только русел. Фридриху Карлу фон Тоттенборну, урожденному баденцу, генералу русской армии и герою Отечественной войны, удалось собрать вокруг себя целую плеяду выдающихся личностей, среди которых были не только русские и немцы, но и французы, все еще горевавшие о славных временах императора Наполеона.

Впрочем, своего восхищения Наполеоном не скрывала, например, и мадам Елизавета Демидова, жена уральского миллионера, заглянувшая сюда из Парижа и назвавшая Баден «отдаленным предместьем французской столицы»… Путешествовать женщинам в одиночку в то время считалось прогрессивным. По примеру Демидовой в Баден приезжала княгиня Елена Суворова, вдова сына знаменитого генералиссимуса, и княгиня Евдокия Голицына, о которой говорили, что она «превратила день в ночь», потому что цыганка предсказала ей смерть ночью, и первая красавица Европы «госпожа Романофф» — Великая княгиня Елена Павловна, урожденная Фредерика Шарлотта, принцесса вюртембергская, жена Великого князя Михаила Павловича. Долгоруковы, Голицыны, Волконские, Васильчиковы, Трубецкие, Демидовы — эти фамилии постоянно мелькали на страницах газеты «Badeblatt». К середине XIX века курорт принимал до 5 000 русских за сезон. И не просто гостей, а именитых князей и княгинь, графинь и графов, о богатстве которых в Бадене и сегодня вспоминают с восхищением. «Летом в Бадене русские играют важную роль, — писала газета. — Среди европейских аристократов находится много представителей царства московского, и им надо отдать должное: большинство из них отличают изящные манеры и благородный характер. Ни одна нация не может сравниться с ними касательно вежливости, хорошего вкуса, элегантности и либеральных взглядов».

Скачки

Князь Владимир Александрович Меншиков, правнук сподвижника Петра, участвовал в Крымской кампании в чине генерал-лейтенанта, был ранен и ушел в отставку. В 1861 году он и его супруга Леонила, урожденная Гагарина, переехали в Баден и купили у американца Чарльза Астора виллу на Лихтенталлерской аллее. На новом месте князь целиком посвятил себя лошадям. Его вилла находилась в двухстах метрах от клуба жокеев, и тем не менее Меншиков каждое утро запрягал тройку белых рысаков, пугая прохожих, и преодолевал это расстояние на предельной скорости. Однажды его таки остановил полицейский: «Ваше сиятельство, вы превышаете…» Меншиков достал из кармана горсть серебряных рублей и всучил стражу порядка. Тот опешил: «Что вы, князь! Зачем?» — «На всякий случай», — ответил Меншиков. Больше полицейский не приставал. Зато на Лихтенталлерской аллее каждое утро собиралась толпа горожан — поглазеть на «заезды» князя.

Самым близким другом Меншикова был его шурин, князь Николай Николаевич Гагарин, большой любитель кузнечного дела и также страстный «лошадник». Именно князья Владимир Меншиков и Николай Гагарин под высочайшим покровительством императора Вильгельма I основали в 1872 году «Международный клуб», который и по сей день устраивает в Иффецхайме под Баден-Баденом знаменитые на весь мир лошадиные скачки.

Здесь в 1858 году впервые прошел конноспортивный праздник, на котором присутствовала вся европейская аристократическая элита. После войны 1870—1872 годов скачкам угрожал запрет — после закрытия игорного дома в 1872-м не стало источника их финансирования. Но этому помешало учреждение «Международного клуба скачек». Согласно уставу, который с тех пор не менялся, количество членов клуба ограничивается 120 участниками. Возглавляет его Президент — барон Хартманн фон Рихтхофен.

Скачки проходят ежегодно с конца мая по начало июня («Весенняя встреча») и с конца августа по начало сентября («Большая неделя»), собирая до 180 тысяч гостей. На обеих скачках в течение 12 дней выдаются призы и премии на общую сумму около 8 млн. марок. По интенсивности соревнований Баден-Баден является ведущим среди всех ипподромов мира. Тотализатор ежегодно суммирует ставки на 45 млн. марок, из которых около 34 миллионов выплачиваются как выигрыши непосредственно публике. За всю историю скачек в Германии в Баден-Бадене был выплачен самый крупный выигрыш: в тройном зачете (первые три лошади в правильном порядке) при ставке DM 2,50 выигрыш составил DM 126 639,00, что равняется рекордной квоте 506 556 : 10.

Тройка, семерка, туз

После запрещения азартных игр во Франции при Луи-Филиппе мсье Жак Беназе открыл в Баден-Бадене игорный дом, которому не было равных по великолепию. Его здание, построенное к 1824 году по проекту архитектора Фридриха Вайнбреннера, добавило городу еще один титул — «город миллионеров», и стало его визитной карточкой. Вся европейская знать приезжала в Баден словно бы для того, чтобы расшатать себе нервы за игорным столом, поправить их минеральной водой и уехать — с чистым телом, обновленным организмом и… пустым кошельком. «La Maison de Conversation стал местом встречи всех гостей Баден-Бадена, — писала местная газета «Badeblatt». — За исключением часов сна они почти все свое время проводят в курзале или вблизи него». Рядом с курзалом рос каштан, который окрестили «русским деревом», ибо возле него, как писал И.С. Тургенев в романе «Дым», «обычным порядком собирались наши любезные соотечественники и соотечественницы».

Тургенев, пожалуй, красочнее всех описал баденское общество. Хотя из русских писателей он был не первым, кто познакомился с «летней столицей Европы». Еще в 1827-м в Баден-Бадене по дороге в Париж останавливался В.А. Жуковский, прибывший сюда для «составления библиотеки и учебной программы» для своего подопечного Великого князя Александра Николаевича, будущего императора Александра II. «Баден-Баден — райский уголок», — отметил Василий Андреевич. В 1848 году чета Жуковских избрала Баден для постоянного жительства — здешний климат благотворно влиял на здоровье жены поэта. Здесь Жуковский занялся делом всей жизни — переводом «Одиссеи». В Бадене прошли и его последние дни. Он умер в 1852-м в «Palais Kleinmann» (дворец Клеймана), что на Sophienstrasse. На другой стороне этой улицы, в отеле «Hollandischer Hof», жил Гоголь. И хотя в Бадене задерживаться надолго он не думал, но, встретив здесь свою «музу» Александру Смирнову, пересмотрел свое отношение к городу. «Хотел здесь остановиться на три дня, но уже три недели

не могу вырваться отсюда, — писал он своей матери в 1836 году. — В Баден-Бадене больных нет. Сюда приезжают, чтобы развлечься».

Именно в Бадене он написал первые главы «Мертвых душ», которые тут же и прочел своим знакомым. Кроме того, он опубликовал в местной газете «Europa» повесть «Тарас Бульба». Гоголь имел большой успех у русской публики — за исключением князя С.С. Гагарина, которому не нравился «бледный нервозный писатель». В Баден-Бадене жили и понемногу творили литератор граф В.А. Соллогуб и поэт князь П.А. Вяземский. Первый не оставил о себе здесь никакой памяти, зато второй зарекомендовал себя как азартный игрок. Говорят, князь Петр Андреевич так увлекся рулеткой, что был отозван с дипломатического поста при баденском дворе в Карлсруэ. И князь, и его супруга окончили свой земной путь в Бадене...

Собственно, с Вяземского начинается череда русских писателей-игроков. Отечественная литература немало этому обязана. Тургенев, например, написал своих «Призраков», вдохновившись фресками «Легенды Шварцвальда», которыми расписан павильон источников (бювет), недалеко от курзала. Поговаривают, что и за «Записки охотника» он взялся после прочтения популярных тогда «Деревенских историй…» баденского автора Бертольда Ауэрбаха. Не говоря о том, что его роман «Дым» насквозь пронизан баденской атмосферой: он начинается описанием курорта, и его финальные сцены разыгрываются в отеле «Europaischer Hof» («Европейский Двор»), где жил сам автор. В этом отеле Тургенев выслушал и первую критику в адрес романа — от Ивана Александровича Гончарова. Гончаров жил там же и пригласил Тургенева на свои именины. «В вашем романе нет ни одного живого штриха, ни одной меткой особенности, — говорил он Ивану Сергеевичу, закусывая заливной стерлядкой. — ...Ничего, напоминающего физиономию, живое лицо: просто по трафарету написанная кучка нигилистов».

Но даже подобная характеристика бледнела в сравнении с тем, что высказал писателю приехавший в Баден Достоевский. Говорят, что на почве романа он разругался с Тургеневым в дым… «Вы утратили все чувства к родине! — кричал он на Тургенева. — Вам надо купить в Париже телескоп, чтобы изредка наводить его на Россию и смотреть, что там происходит!»

Вообще, «господин Достоевский, офицер из Санкт-Петербурга», был в Бадене уже не первый раз. В 1863 году он на несколько дней приезжал сюда в сопровождении «молодой нигилистки» Аполлинарии Сусловой. С Анной же Григорьевной, молодой 20-летней женой, он прибыл сюда 4 года спустя, намереваясь выиграть в Бадене по разработанной им «железной системе» 30 тысяч франков.

Но удача не улыбалась ему. Анна Григорьевна вспоминает в дневнике, что те семь недель, которые они с мужем провели в Бадене, были «настоящим адом». Они поселились на Гернбахской улице, рядом с кузницей, шум которой раздражал Достоевского, мешал работать — он уже начал «Игрока». На самом деле Федор Михайлович не мог собраться с мыслями из-за того, что постоянно думал о рулетке. У него была такая примета: если флюгер на соседней колокольне, выполненный в виде фигуры апостола Петра с ключами, поворачивался к их окнам лицом (то есть ключи были в правой руке), то можно было рассчитывать на выигрыш. В действительности же Достоевский ходил в казино ежедневно, невзирая на флюгер. В результате супруги уехали из «проклятого города», имея деньги лишь на дорогу.

Не «ложилась фишка» в Бадене и у Льва Толстого, который побывал здесь в июле 1857 года. В поезде, следовавшем из Цюриха в Штутгарт, один француз уговорил его «взглянуть на знаменитый Баден-Баден через его игорный дом». Граф остановился в отеле «Hollandischer Hof» — том самом, где Гоголь написал первые две главы «Мертвых душ». Сразу по приезде, в первый же день, Толстой с утра до вечера просидел за рулеткой, а на следующий день проиграл всю наличность. Пришлось занимать у земляков — писателей Боткина и Полонского. Эти деньги в несколько дней тоже были проиграны. В дневнике Толстого то и дело встречается фраза: «Все потерял!». Баденские записи заканчиваются выводом: «Окружен негодяями! А самый большой негодяй — это я!».

Его спасителем выступил Тургенев: он дал Толстому денег на дорогу, но Лев Николаевич и их оставил на зеленом сукне. Тургенев одолжил ему еще раз, с условием, что Толстой немедленно покинет «знаменитый Баден-Баден». «Мне стыдно перед ним», — записал Толстой в дневник. Но уехал…

Целебная сила 

Целебная сила здешних горячих источников была известна еще римлянам: сначала они построили здесь солдатские бани, а затем, в 214 году, Каракалла приказал возвести императорские купальни. Постепенно вокруг них возник город, который получил название Civitas Aurelia Aquensis, что можно перевести как Город сверкающих вод. Это был роскошный курорт, доступный, однако, не только элите, но и всем гражданам Рима: термы были оборудованы согласно социальному статусу посетителей.

В Средние века римская купальная культура была забыта. Суеверные немцы считали горячие источники исчадием ада и обходили их за версту. Со временем, правда, им нашли применение: мясники мыли в них туши, а прачки стирали белье.

Только в эпоху Ренессанса была заново открыта лечебная сила «сверкающих» вод. Появляется название «Баден-Баден» («купаться-купаться»), город вновь становится курортом.

Баденские маркграфы выдавали лицензию на использование римских терм, а в 1507 году был издан указ о взимании так называемого «купального пфеннига» — курортное дело было поставлено на коммерческую основу. «Горячие воды Бадена намного полноценнее, чем все прочие», — отмечал Парацельс. В XVI веке здесь было 12 банных зданий, где ежегодно лечились 3 тысячи человек. В галантную эпоху купальни стали местом встреч высшего общества. А в XIX веке здесь лечились и отдыхали уже до 80 тысяч человек ежегодно.

Сегодня Баден-Баден — это не только термальные воды, но и обширнейший комплекс клиник, охватывающих едва ли не все области медицины. Кроме некоторых видов рака, в Бадене лечат все, в том числе «заболевания цивилизации» — гипертонию, сахарный диабет, нервные расстройства, болезни органов пищеварения, дыхания, опорно-двигательной, сердечно-сосудистой систем. При этом многие клиники не имеют больничных палат, как таковых, — по сути это пятизвездочные отели, расположенные вдали от городской суеты, на севере Шварцвальда (от нем. — Черный лес).

Алексей Шлыков