В Нувейбу мы влюбились, что называется, с первого взгляда. Представьте себе такую картину: узкий, километров пять-шесть шириной, Акабский залив, с обеих сторон скалистые бурые горы.

С египетского берега в море вдается широкий песчаный язык, намытый селевыми потоками из просторного ущелья лет эдак десять тысяч назад, когда ливни в этой части нашей планеты были обычным явлением. На песчаной косе — малюсенький бедуинский поселок, с рощицами пальм, застроенный просторно, хаотично — места хватает.

А рядом, у самой кромки прибоя — гостиница с двумя десятками однокомнатных домиков-шале. Прямо перед пляжем в воде темнеют два коралловых рифа. Все вместе: глухая провинциальность, не присущая обычно курортам, широкий песчаный пляж, ласковое лазурное море, рифы и горы — вдалеке, в Саудовской Аравии, и за спиной — создает атмосферу уюта и гармонии.

Между прочим, прежде, чем попасть в Нувейбу, мы побывали еще на двух курортах Южного Синая — Шарм аш-Шейхе и Дахабе. Шарм аш-Шейх очень популярен в Европе, в его международном аэропорту ежедневно приземляются чартеры из многих европейских городов.

Но этот курорт рассчитан на отдых несколько иного рода, чем тот, к которому мы привыкли. Его гостей привлекает не столько пляж, общий для всех гостиниц и зажатый между двумя скалами, сколько возможность поплавать с аквалангом или маской у коралловых рифов. Каждое утро десятки катеров отправляются к соседним островам или к южной оконечности Синая, известной как Рас-Мухам-мед. Там в 1989 году был создан национальный парк. Рифы Рас-Мухаммеда считаются лучшими в северном полушарии по разнообразию форм и красок, по количеству обитающей рядом с ними живности.

Дахаб понравился нам больше. Он чем-то похож на Нувейбу — тот же песчаный пляж, выдающийся в море. И претензий в Дахабе поменьше, чем в Шарм аш-Шейхе. Делится он на две не похожие друг на друга части. С левой стороны тянется вдоль пляжа километра на полтора молодежный городок с дешевыми гостиницами и ресторанчиками, обитатели которого не признают условностей ни в одежде, ни в поведении. Справа же — несколько добропорядочных гостиниц для взрослых.

И все же по сравнению с Нувейбой в Дахабе чего-то не хватает. То ли береговая линия не так живописна, то ли горы на той стороне залива далековаты, а может, зелени поменьше. Короче, еще в ту самую первую нашу, теперь уже давнюю, поездку по Южному Синаю мы сделали свой выбор в пользу Нувейбы. И никогда потом ей не изменяли.

Оазис мира

Синай — Египет и не Египет одновременно. Собственно Египет это земледельческие районы долины и дельты Нила. А тут — пустыня, с редкими крошечными оазисами и колодцами, песками на севере и горами на юге. Кстати сказать, Синай, в отличие от остальной территории Египта, лежит в Азии, а не в Африке.

Начинается Синайский полуостров сразу за Суэцким каналом — всего каких-то 120 километров от Каира. Но веками он считался отдаленной периферией.

Египтяне с их крестьянскими привычками никак не могли понять, какую пользу можно извлечь из 60 тысяч квадратных километров песка и камня: ни воды, ни пахотных земель. Честь «второго открытия» Синая принадлежит... израильтянам.

Во время «шестидневной войны» 1967 года израильские войска захватили весь Синайский полуостров вплоть до Суэцкого канала. Израильтяне быстро смекнули: в то время как на их собственной территории, протянувшейся в основном вдоль Средиземного моря, дуют холодные ветры и идут дожди, на красноморском, южном побережье Синая — тепло и солнечно. И начали создавать там туристическую инфраструктуру. Первые гостиницы в Шарм аш-Шейхе, Дахабе и Нувейбе построили израильтяне.

В 1979 году Египет и Израиль подписали мирный договор, согласно которому в течение трех лет израильтяне должны были уйти с Синая. Но любители теплого моря и жаркого солнца не прогадали. Израильтяне получили право въезжать на территорию Южного Синая вплоть до Шарм аш-Шейха без визы сроком до 15 дней. И охотно пользуются этим правом.

В городках на побережье Акабского залива всегда много машин с желтыми израильскими номерами, а меню в ресторанах обязательно написано и на иврите. Когда едешь по шоссе, израильскую машину видно за версту: даже днем израильтяне ездят с включенными фарами. Такая привычка хороша, наверно, дождливой израильской зимой, но выглядит довольно забавно под ярким синайским солнцем.

25 апреля 1982 года израильские войска завершили свой вывод с Синая, и этот день стал национальным праздником Египта. Но вот с одного пятачка египетской земли израильтяне уходить отказались. В секторе Таба, на самой границе, они только что построили белоснежный отель, чьи этажи ступенями спускаются к морю. Дело было передано в международный арбитраж. Тот вынес решение в пользу Египта.

От Каира до Табы — примерно четыреста километров. Как-то я отправился на Синай и, подъезжая к гостинице, захотел выпить чашечку доброго кофе по-турецки. Однако меня ждало жестокое разочарование.

— Могу предложить только прохладительные напитки, — учтиво сказал официант.

— Это еще почему? — вскинулся я.

— Сегодня суббота, сэр, — ответил официант.

— Ну и что? — не понял я.

— Огонь разводить нельзя — грех. Тут уж я взорвался:

—  Мы в какой стране находимся?

— В Египте, сэр, — все так же учтиво отвечал официант.

— Так причем здесь суббота? Официант лишь развел  руками.   Я

выскочил из гостиницы и поехал пить кофе в свою любимую Нувейбу, где подобные религиозные штучки уже успели к тому времени выветриться. Все 65 километров пути я никак не мог успокоиться. Особенно возмутило меня то, что менеджмент в гостинице уже сменился, а официант был египтянином.

Хотя и официанта понять можно: большинство постояльцев гостиницы «Таба-Хилтон» и поныне израильтяне — от Тель-Авива до Табы ближе, чем от Каира. Особенно много приезжих в пятницу и субботу — выходные дни.

Но в последнее время белоснежный отель   нередко   используется   и как место проведения переговоров между израильтянами и палестинцами. Эдакий «оазис мира», где вместе загорают на пляже и пьют пиво вчерашние враги. Примечательно, что ни в Табе, ни в других местах Южного Синая за последние годы не было ни одного инцидента, в то время как в остальной части страны экстремисты совершили несколько нападений на израильтян и других иностранных туристов.

Египетская Ривьера

Освобождение Синая совпало с бурным  ростом  международного туризма, и египтяне стали осваивать пустынный  полуостров.   Начался настоящий строительный бум. Затронул он, главным образом, побережье Акабского залива. Места здесь живописнее, чем на Суэцком заливе. К тому же через Суэцкий залив ежедневно проходит полсотни судов — те, что пользуются Суэцким каналом, а на шельфе добывают нефть. Потому-то вода там не столь чистая, как в Акабском заливе, где судоходство совсем невелико, а нефти и вовсе нет.

А еще на берегу Суэцкого залива, как и в Хургаде, обычно дуют сильные ветры. Особенно быстро разросся Шарм аш-Шейх. Сейчас там свыше трех десятков гостиниц,   главным   образом   высшего класса, управляемых такими компаниями с мировыми именами, как «Шератон», «Хилтон», «Мувенпик», «Мариот», «Сонеста». Курорт этот довольно успешно конкурирует с Хургадой — по крайней мере на европейских рынках. Полдюжины хороших новых гостиниц появились в Дахабе. Разрослась и Нувейба. Здесь построен десяток гостиниц различного класса —  от скромной «Сити бич» до роскошного «Хилтона»

Однако построить гостиницы, да еще в таких безлюдных местах, — лишь полдела. Нужны электричество, пресная вода, канализация. Нужны магазины и рестораны. Нужны коммуникации — в первую очередь дороги.

С дорогами здесь свои сложности. Во время ливней — а на Синае они бывают два раза в год, весной и осенью, — вода потоками скатывается с гор в ущелья. И если асфальт лежит на обычной подушке из песка и щебня, селевой поток просто размывает ее, асфальт крошится и падает — нередко с метровой высоты. В районе Вади-Фиран, на шоссе, ведущем в монастырь св. Екатерины, сель как-то «слизал» почти тридцать километров асфальта! Наученные горьким опытом египтяне при восстановлении дорог начали бетонировать подушку. Теперь сель уже не бесчинствует так сильно. Но для поддержания дорог нужны значительные усилия и средства.

И все же как бы ни были хороши дороги, ехать на автобусе полтысячи километров от Каира — для туриста утомительно и непродуктивно. На курорты надо летать, желательно минуя Каир, — такова философия сегодняшнего туризма. Египтяне на это отреагировали быстро. Они переоборудовали военные аэродромы в Шарм аш-Шейхе и Табе в гражданские международные аэропорты.

А еще после 1982 года на Южном Синае построены два порта. Один из них, в Шарм аш-Шейхе, принимает круизные теплоходы, оттуда налажено регулярное пассажирское сообщение с Хургадой. Порт в Нувейбе несколько иного рода. Дважды в день от его причала отходит элегантный паром, направляющийся в иорданский порт Акаба. Так, минуя Израиль, решена проблема автомобильного сообщения между африканской и азиатской частями арабского мира. Причем паромы перевозят не только пассажиров и легковушки, но и мощные автофургоны с товарами.

Полтораста километров от Шарм аш-Шейха до Нувейбы шоссе идет не по берегу залива, а через горы: скалы здесь обрываются прямо в воду. А вот в северной части залива, от Нувейбы до Табы, горы немного отступают от моря. Этот район, который окрестили «Египетская Ривьера», — наиболее перспективная туристическая зона Южного Синая.

Уже сейчас на берегу построен десяток гостиниц и еще столько же строится. А не так давно одобрен перспективный план создания гигантского курортного комплекса на 12 тысяч комнат. Все побережье от Нувейбы до Табы уже распродано. К началу нового тысячелетия Египетская Ривьера должна принять первых гостей.

Дети пустыни

Ну, а что же коренные жители Синая — бедуины? Те из них, кто живет оседло, тоже включились в туристический бизнес. Они организуют поездки в горы — можно на верблюде, а можно и на «джипе». Хотите — на один день, а хотите — и больше. Среди европейской молодежи такие экзотические «пустынные сафари» пользуются популярностью. Посидеть вечером у костра под яркими звездами, отведать сваренного в котле свежего козьего мяса, провести ночь в бедуинском шатре — согласитесь, в этом что-то есть.

А покататься на лошади? Арабские скакуны невелики размером, изящны, быстроходны и выносливы. В Нувейбе их несколько десятков. Наездники и наездницы лихо мчат вдоль пляжа у самой кромки прибоя...

А еще сувениры ручной работы. Выбор их не так велик — вышитые платья и шали, вязаные половики и попоны, плетеная из тростника посуда. Но вещицы эти яркие, необычные — отличная память о поездке на Синай.

Расширилась, конечно, и сфера обслуживания — магазины, рестораны, мастерские. Но чтобы открыть дело, нужны средства. Так что в эту сферу вклинились пришельцы.

Однако немало на Синае и бедуинов, кочующих со своими стадами, как при царе Горохе. Их шатры часто попадаются вдоль дорог. Однажды мы остановились в долине Вади-Марра, на полпути из Сен-Катрина в Нувейбу. Решили нанести визит бедуинам.

В стойбище оказалась всего одна семья — отец, мать и двое детей. Остальные пасли свой скот в соседней долине.

Приняли нас радушно. Хозяин по имени Сулейман усадил нас на войлочные половики возле каменного очага. Угостил варевом из кабачков и помидоров. И, конечно, рассказал о своей жизни.

В стойбище живут шесть семей из племени зейна. Большую часть года они проводят здесь, в Вади-Марра, а после весенних дождей перекочевывают в другие долины, где пастбища побогаче. Чем живут? Разводят скот. У Сулеймана — два верблюда и дюжина коз. Имущество? Да, все, что надо, имеется. Черный войлочный шатер и войлочные половики — это дом и постель. Алюминиевая посуда, стеклянные стаканчики, кое-какая одежка. Но главное — свобода. Сулейман ни от кого не зависит, никому не кланяется. Живет так, как подсказывают совесть и заветы предков.

Конечно, свобода Сулеймана не безгранична. Ему не подвластны ни силы природы, заставляющие порой сутками гнать невеликое свое стадо в поисках подходящего пастбища, ни цены на скот.

Впрочем, на природу он не в обиде, а вот цены на скот уже несколько лет топчутся на месте, в то время как на все остальное медленно, но верно растут. Сулейману нужны спички, соль, сахар, мука, овощи. Поэтому приходится подрабатывать — собирать и продавать диковинные камешки. Хотите купить? Жена Сулеймана достает из глубоких карманов своего длинного пестрого платья набор камней, какие можно найти только на Синае. Ромбики кварца, чистые, как стекло. Плоские темно-розовые камни с прожилками, напоминающими веточки папоротника — так проявляется марганец. Расколотые надвое кругляши с кварцевыми кристалликами внутри. Все это у нас уже есть, но из уважения к хозяевам один камень мы все-таки покупаем.

Странно, конечно, видеть такой образ жизни в конце XX века. Но и поучительно. Потому что, оказывается, человеку-то не так уж много и надо. Сулейман и тысячи других бедуинов прекрасно обходятся без японских компьютеров и американских боевиков и, конечно же, не менее счастливы, чем мы с вами. И еще, размышляю я, принимая из рук жены Сулеймана стаканчик чая, отрадно видеть, что истинные человеческие ценности еще живы и свобода стоит среди них неизмеримо выше, чем власть или богатство.

Бедуин и дельфин

Приехав года полтора назад в очередной раз в Нувейбу,  мы увидели  в гостинице  объявление:  «Ручной дельфин. Справки по телефону...»

Дельфинов в Красном море полным-полно — крупных, резвящихся иной раз у самого берега. Но в Акабский залив, как и акулы, они заплывают редко. Ну, а ручные дельфины есть разве что в дельфинарии в израильском городе Эйлат. Надо поехать посмотреть на синайскую диковину.

...С южной стороны песчаной косы есть маленькая рыбацкая деревня. Однажды юный бедуин по имени Абдалла и его друг Мухаммед возвращались с рыбной ловли. Недалеко от них вынырнул одинокий дельфин. Ребята не растерялись, поманили его рыбешкой. Дельфин, точнее дельфиниха, угощение принял. Так было положено начало их дружбе.

Вскоре встречи в море стали ежедневными. Абдалла окрестил дельфиниху «Аллин». И она отзываетсяБедуин надевает ласты, прилаживает маску и трубку и входит в воду. Тем временем из морской пучины появляется его подруга. Она помимо выпрыгивает из воды, блестя на солнце гладким влажным боком. Аллин обожает осьминогов, и этой ее слабости охотно потакает Абдалла.

Дельфиниха трется об Абдаллу, тычется носом в его руки и, кажется, что на длинной мордочке Аллин  появляется улыбка. «Она меня любит», — с гордостью говорит Абдалла, вернувшись на берег. Специалисты, привлеченные необычной дружбой человека и дельфина, весьма серьезно относятся к этому утверждению. Они считают, что, по-видимому, спутник Аллин погиб от винта судна или в рыбачьих сетях, и она осталась одна в Акабском заливе.

Прослышав про Аллин, к Абдалле валом повалили туристы из разных стран. И парень быстро смекнул, что на этом можно немного заработать. Он построил на берегу моря навес из пальмовых листьев, устроил там чайную. За право поплавать с дельфинихой взимает небольшую мзду. На стене чайной — инструкция на нескольких языках о том, как вести себя в воде.

Правила нехитры: не лезть в море слишком большой толпой и снимать предварительно украшения, чтобы не поранить Аллин. Но туристы — народ настырный, да за ними и не уследишь. Однажды дельфиниху окружили аквалангисты, и, пытаясь ускользнуть из их назойливой компании, она чиркнула брюхом по вентилю акваланга.

Пришлось Абдалле с Мухаммедом заклеивать ей рану пластырем.Никто не держит дельфиниху возле Нувейбы. И осьминоги, которыми потчует свою подругу Абдалла, далеко не единственная ее пища. Аллин полностью свободна и может в любой момент уплыть, куда захочет, — но не уплывает. Каждый день она приходит на свидание к Абдалле, и каждый день новые люди, специально приехавшие сюда издалека, становятся свидетелями этой трогательной дружбы. Или, может, и вправду любви?

Владимир Беляков / фото Михаила Дышлюка

Южный Синай