Глава 11

– Отступаем! – ревел на всю площадь Растеун. Он был единственным оставшимся воеводой. Их войско оказалось полностью разбито. Как бы это ни было неожиданно, но это так.

Сейчас вождь Тириза спешно старался увести остатки войска из потерянного города. В гуще врагов он увидел тех, кого меньше всего ожидал увидеть. Те самые люди, земли которых он полгода назад нашел за пещерой. Не самое время для хвальбы, но эти люди оказались прожжеными воинами. Они рискнули прийти на помощь эльфам, и их великаны сыграли немаловажную роль в этой истории.

Теперь великое войско Тириза разбито. И они, как последние трусы, бегут с поля боя, потому что Старейший вождь приказал принести известия об исходе битвы. Судя по вестям с запада, проклятые бледнокожие взяли Калиостр и Трогай, отрезав Тиризу прямой путь до южной границы. Да что говорить? У орков теперь вообще остался не такой уж большой клочок земли на востоке, за горным хребтом и морем Полумесяца.

И вот теперь не остается больше ничего, кроме как укрепиться на востоке. И, если и там не удастся укрепиться, то придется бежать. Но куда? Это будет видно позже. Сейчас бы спасти свои шкуры из этого бедлама.

Он слышал за спиной радостные крики эльфов, людей, великанов. Он уже представлял, как эти сволочи сожгут их знамя, присвоив и этот город себе. А виной всему Старейший вождь. По его милости в Паргас была направлена лишь половина войска. А как же? Они все остались в Скротте! А ведь разведчики уверенно заявили, что эльфы стекаются к Паргасу. Возможно, сейчас другая часть эльфийского войска и двигалась на Скротт, но Растеун своими глазами видел этого смазливого Ларинола. А он всегда рвется в самое интересное. При этом оставаясь позади самой битвы.

Им дали спокойно покинуть город. Насколько это было возможно, поскольку в спины им постоянно летели стрелы. Ворота Паргаса пересекло всего семнадцать орков и один гном, Тинорт. Растеун старался держать старого друга, чудом уцелевшего при прошлой схватке с людьми, в зоне видимости. Именно благодаря этому гному Растеун добрался до Тириза в свое время и смог рассказать совету вождей о людях, описанных в пророчестве.

Конечно, трусливое возвращение Растеуна, потерявшего все свое войско, привело к резкому падению его статуса в совете. Но его хотя бы не лишили титула вождя. А что будет теперь? Теперь, по-видимому, ему придется снять с себя этот пояс.

Отойдя от города на несколько полетов стрел, Растеун рискнул раскинуть лагерь на возвышении. Стоило подумать, что делать теперь. Их теснили с двух фронтов. Они потеряли столицу. Они потеряли большую часть войска и источников продовольствия и ресурсов. Долго ли удастся удерживать Оронор и Скротт – неизвестно. В голове Растеуна дико метались мысли. Он смотрел на город с возвышенности и видел, как тот горит. Даже отсюда он слышал крики орков. Их грабили, кого-то убивали, кого-то отправляли в плен. Не для выкупа, нет. Эльфы и без того достаточно богаты. Им нужны рабы. Дровосеки, землекопы, каменщики, строители. Эльфы слишком изнежены, а из-за этого страдают его орки! Руки Растеуна сжались в кулаки.

Но это еще ничего. А вот люди! Эти твари не берут в плен гражданских! Они вырезают их, словно скот! Даже в старину орки не знали такой жестокости. Все войны с эльфами происходили, можно сказать, на обоюдных правилах. А с приходом этих бледнокожих все перевернулось вверх дном. Орки… Орки, черт побери! Боятся проиграть битву людям. Но это орки, их страх дарит им такую силу, что даже лев не согласился бы подойти ближе. Но поведение людей не лезет ни в какие рамки.

Растеун тихонько зарычал. Воины с пониманием смотрели на своего вождя. Их глаза все еще были покрыты красной пеленой ярости. Если бы не его приказ, они бы полегли там, на поле боя, унеся с собой еще несколько жизней. Сейчас они даже отчасти ненавидят его, Растеуна, за то, что он заставил их показать спины врагу. И он отлично их понимал. Внутри него самого все еще кипела кровь. Но он знал, что нужно что-то сделать. Совету нужны новые идеи и их должен преподнести им он, чтобы вновь заработать свое имя. Хотя, может быть, это всего лишь оправдания? Может, он и правда струсил?

С яростным рыком он ударил кулаком в стоящий рядом валун. На камне остались черные следы его крови.

– Тинорт!!!

Гном, сидевший напротив него в паре метров, неспешно поднял на него взгляд. Он выглядел не менее разбитым, чем Паргас за его спиной.

– Да, вождь.

– Нам нужно что-то делать! Через один-два года эльфы восстановят свои силы, да и люди укрепятся на наших землях, будут пользоваться нашими ресурсами!.. – он вновь с силой ударил кулаком по камню, добавив туда еще несколько капелек крови. – Нам нужно убираться отсюда!

– Мы и так убираемся за море Полумесяца.

– Нет! Нужно покинуть континент!

– Что? – глаза гнома вылезли из орбит. – Куда? Обратно на юг? Предки не зря убрались с тех земель. Там ничего не растет! Забыл? Там все настолько усеяно трупами и пропитано кровью, что земля до сих пор покрыта белым песком! Там нам тоже не выжить!

– Я говорю не о югах. Я говорю о дороге за море.

– А что там? – оживился Тинорт, лица остальных так же заинтересованно вытянулись, все придвинулись поближе, слушая рассказ вождя.

– Там места, которые не интересуют эльфов. Там в свое время произошел Великий Гром!

Орки и гном отшатнулись от него, в глазах их сверкнуло непонимание. Послышались гневные возгласы о том, что и та земля непригодна для жизни, ибо демоны ее отравили своими опытами и своей Заразой. Половина того континента по легендам залита лавой. Другая часть выглядит, как выжженная земля, а третья часть напоминает огромную язву с гнойными фурункулами. Отравлена сама почва, отравлены реки. Там нельзя жить!

– Вожди, – прервал их возгласы Растеун, – уже давно говорят, что выжженные земли на юге материка могли залечить свои раны. Прошло уже пятьсот лет, а для исцеления земле требуется немногим больше пятидесяти.

В глазах орков блеснуло одобрение. Орки приняли идею своего вождя. Это уже хорошо. Теперь дело за тем, чтобы убедить остальной совет в необходимости этого решения. Хотя, это не займет труда, ведь совет и правда давно устал от постоянных войн, он не первое десятилетие пускает слюни на тот кусок земель. А земли там, если верить картам и книгам, куда богаче, чем вся территория, что еще полгода назад занимали орки на этом континенте.

– Тинорт, ты, а также Шадор и Уртам, двинетесь на юг. Вы пронесете мое послание через Ретор и Оронор, а затем приведете всех жителей Тириза в Скротт, где мы соорудим гигантский флот, который и доставит нас к новым берегам.

Тинорт с серьезным видом кивнул. Растеун уже начал было писать сообщение, как гном окликнул его.

– Растеун, зачем мне брать с собой орков? Мне будет быстрее объехать города одному, нежели обходить его пешком втроем.

Растеун оглядел обоих орков, те, переглянувшись, пожали плечами. Мол, хочет один, пусть едет один, какое нам дело до этого?

– Уверен, что так будет быстрее?

– Я шаман, забыл? – не без гордости подтянулся гном. – Если будет нужно, я попрошу помощи у духов. Они смогут доставить меня в эти города куда быстрее, чем любой лев.

– Ладно, – Растеун махнул рукой, – дело твое. Дождись, когда я закончу, и отправляйся немедля.

– Да, вождь.

Растеун начал спешно набрасывать простенькие знаки острой заточкой на специальную шкуру. Грамоте обучали немногих орков, но всех вождей. В отличие от орков, очень грамотными были гномы. Они были в состоянии читать и писать на орочьем и древнем языках. А некоторые, такие, как Тинорт, знали еще и эльфийский. Более того, мудрый шаман немного понимал язык знаков эльфов и умел слышать их тайные сигналы. Растеун был доволен маленьким гномом. Его ум нередко выручал его. Но, иногда его начитанность становилась занозой в заднице. Ибо поумничать гном любил.

Нацарапав свой личный знак под написанным, Растеун обрезал кусок шкуры нужной длины и передал его в руки гнома.

– Будь настолько быстр, насколько это возможно. Чем раньше мы покинем этот континент, тем больше шансов спасти наш народ.

Гном молча кивнул, укладывая шкуру в карман своих портков.

Он отошел на несколько шагов и стал рисовать в воздухе непонятные знаки. В это же время перед ним воздух стал сгущаться. Все увидели любимого питомца Тинорта. Дух тигра. Многие шаманы были способны на время придавать духам плотную оболочку. Сейчас одна такая стояла и ждала, пока коротконогий гном взберется ей на спину.

Махнув из-за спины рукой. Тинорт крикнул команду на языке духов, и тигр, словно ветер, сорвался с места.

– Что ж, – обернулся к остальным Растеун, – а нас, судя по всему, ждет очень долгая дорога к Скротту.

Орки понятливо закивали. Пеший путь до Скротта займет не одну десятину. Многие нервничали по поводу сохранности Скротта при их прибытии. Но им был необходим именно этот город. Весь флот находился там, а еще больше кораблей нужно построить. Потому куда проще будет доставить дерево в северный Скротт.

Длинный путь пролегал через пустыню. Несмотря на то, что орки куда лучше выносили дикий зной и жажду, это не означало, что для них это не было проблемой. Приходилось двигаться постоянно. И днем, и ночью, уделяя лишь по нескольку часов на сон. Поиски воды были зачастую безуспешны. Каждый орк получал по нескольку глотков воды в день. Этого едва хватало, чтобы выжить.

Между оазисами было достаточно большое расстояние, чтобы идти неподготовленными, как сейчас. Но, все же, они каждый раз приводили взрослых орков в дикий восторг. Там уже Растеун, не обнаружив за собой преследования, позволял отряду хорошенько отдохнуть. Питаться приходилось всем, что попадалось под руку. На оазисах удавалось подбить пустынных животных, пришедших на водопой. Запастись немного мясом. Но спустя пару дней мясо неотвратимо заканчивалось. И приходилось питаться, в прямом смысле, подножным кормом. Скорпионами, ящерицами, а однажды посчастливилось подбить пару стервятников. Но даже и это не облегчало пути.

Утешало лишь то, что от моря Полумесяца были вырыты небольшие канальцы, орошавшие пустынные земли. Потому спустя несколько дней орки вошли под стену, если можно так сказать, искусственного леса. Воздух здесь был пропитан влагой, что позволяло куда легче переносить жажду. Да и напаривать воду стало куда проще. Те же несколько глотков набирались теперь не во время дневного сна. А во время простого привала.

Путь стал гораздо краше. И если бы не опасность и срочная миссия, Растеун продолжил бы путешествие не как военный поход, а как простые странствия. Дичь, животные, живущие вблизи водопоя в местах, где заранее вырыли ключи, что со временем превратились в частые прудики. Тут было вполне достаточно как воды, так и пищи.

Но, увы. На отряде лежала важная миссия, им нужно было срочно добраться до Скротта, убедить совет в нужде покинуть континент и подготовиться к приходу граждан.

Сейчас в этой части мира не было видно Гиганта, отчего небо ночами выглядело огромным черным полотном, прибитым на золотые гвозди. Когда-то орочьи шаманы так и называли его: Ковер о золотых гвоздях – Козолг.

Но пришли эльфы, пришли гномы, и многое стало постигаться разными складами ума. Хотя, по мнению Растеуна, у эльфов было крайне мало ума. Голова-то мелкая. Но не об этом. С тех пор многое изменилось. Гномы оказались сведущими в делах естествознания, эльфы принесли в мир тайны магии и единения с природой, а орки были прирожденными мастерами создания военных приспособлений. Именно орки научились биться на топорах и длинных тяжелых мечах. Эльфийские узкие сабельки были им не чета. Орки построили первые онагры и баллисты. Все военное ремесло этого мира принадлежало оркам.

И это стало причиной того, что огромный материк на юге, в котором орки жили на огромных не бедных землях, увядая в спорах между кланами, ввязался в великую войну. Когда альки словно сорвались с цепи, объединились и напали на Тириз. Кровь лилась реками, а земля стала возвышаться на несколько локтей от лежащих на ней мертвецов. Сотни тысяч орков и вступивших в битву огров, великанов, циклопов, всевозможных чудищ – все усеяли своими трупами землю. Их было столько, что почва в тех местах стала безжизненной. Растения вяли из-за гниющего слоя мяса. Земля словно кишела от опарышей и насекомых-падальщиков, на глазах поедавших трупы. Да еще и пришедшая с демонами Зараза…

Сейчас на тех землях уже, наверняка, дикие заросли всевозможных растений, ведь со временем все прогнившее дает новую жизнь. Вот только земля там до сих пор светло-серая, от перемешанных с почвой раздробленных костей.

Орки ни за что не вернутся в те земли. Предательство, война, кровь, смерть. Разумеется, никто из нынешних поколений даже не знал точно, что там произошло, и правду ли пишут в книгах. Но они чтили заветы предков. А те строго-настрого запретили им посещать те земли. Старейшие по сей день при любом упоминании о той земле становились бледнее эльфов.

Легенды говорят, что по тем землям до сих пор бродят духи убитых воинов. И раз за разом призраки схлестываются друг с другом. Словно актеры в театре, раз за разом отыгрывающие свои роли и показывающие один и тот же спектакль.

Равнины и горы того материка и днем, и ночью наполнены шумом битвы. Лязг металла, крики умирающих, стоны раненых и, что пугает больше всего, стенания тысяч, многих тысяч не упокоенных душ. От одного представления об этом даже у Растеуна, а он был очень храбр по орочьим меркам, холодело на душе.

Именно поэтому, как только война прекратилась, все орки покинули те земли. К ним присоединились огры и гномы. Они пошли на север, через узкую тропу суши, соединяющей оба материка: мост Гефир. Там они столкнулись с новой опасностью: эльфами и танами. Что с неприязнью отнеслись к новым гостям на их землях. Это привело к тому, что все кланы орков, гномов и огров объединились в единый Клан, что в будущем стал государством Тириз. Во главе Клана стоял совет вождей, по вождю от каждого крупного и влиятельного клана, заслужившего свой статус среди остальных.

Но теперь, спустя сотни лет, все, что оставалось оркам, это путь на восток. На когда-то сожженные и отравленные демонами земли. В поисках места, более пригодного для жизни.

За подобными размышлениями Растеун и проводил свой путь. Жаркая пустыня успела смениться степью, с обилием травы, доходящей до пояса. С огромным разнообразием зверья, снующего стадами и стайками по просторам. Дорога продолжала огибать море Полумесяца и уже свернула на восток. Осталось не так уж много. До Скротта немногим меньше десятины.

Дальнейший путь пролегал по плотной, укатанной тысячами повозок дороге, ведущей до самого города. Больше дорога не представляла таких тягот, ведь не было палящего зноя и засухи. Но оставалась опасность нарваться на северные патрули эльфов. А семнадцать воинов вряд ли устоят против хорошо вооруженного отряда. Теперь приходилось выставлять на ночь караул. Дважды за путь лагерь приходилось спешно снимать и двигаться большими перебежками до тех пор, пока эльфы не пропадали из виду. Лишь затем лагерь, без костров и освещения, останавливался на дальнейший ночлег. Спали на голой земле, как с детства привыкали орки.

Однажды, когда до города оставалось меньше пяти дней пути, ночью на лагерь набрел разведчик Эрмиллиона. Чертовы навыки маскировки эльфов. Не исключено, что это было не без помощи магии. Так или иначе, он смог дойти до лагеря на расстояние ста шагов. Орки посрывались с мест. Лучников среди них не осталось, а бежать за шустрым эльфом в полном доспехе оказалось практически бессмысленным занятием.

Все же, пробежав за ним шагов сто пятьдесят, Растеун решил оставить это дело и отступать к городу в течение ночи. Меньше, чем через час, сзади послышался легкий гул. За ними бежало около четырех десятков солдат. Смачно выругавшись, Растеун приказал войску остановиться и выстроиться полукругом.

Эльфы приближались. Уже блестели, отражая звезды, их узкие мечи. Растеун приказал войску опуститься к земле. Отсутствие Гиганта делало ночи в это время абсолютно черными. Это был их небольшой шанс – скрыться в траве, пока эльфы с факелами бегут по их следам.

Эльфы были уже в двадцати шагах, когда кровь Растеуна с силой ударила ему в виски. Вены в его теле, казалось, зажглись пламенем, предсказывая близкую схватку. Он издал яростный рев. Его отряд, услышав приказ, с ревом выпрыгнул навстречу. Внезапность сыграла им на руку. Орки смяли первые ряды эльфов, пока те не успели опомниться. Почва оросилась первой темно-зеленой кровью лесных ублюдков.

Растеуну, стоявшему в центре отряда, самому первому встретившему врага, кровь брызнула на лицо. Он вновь заревел от восторга и жажды крови. Он уже не сражался, он уничтожал. Он бил врагов ногами, рукоятями своих топоров, иногда, по счастливому случаю, рубил широкими лезвиями.

Один эльф попытался запрыгнуть на него, но поскользнулся на крови и поте, которыми Растеун был покрыт, как небо звездами. Растеун тут же вспрыгнул на него, сложившись пополам и рыча прямо в лицо бледнолицему. Послышался хруст, изо рта эльфа брызнуло зеленым, он слабо закашлялся и замер. Растеун разогнулся на нем в полный рост, сотрясая воздух яростью. Кровь бурлила внутри него, в ушах стоял гул от биения его сердца. Он начал яростно озираться в поисках новых врагов, но остатки эльфов уже падали под ударами его отряда. Чуть позади лежало пять орков. Лежали без дыхания. Растеун закипел. Он сорвался с места, расталкивая орков, чтобы лично схватить хотя бы одного эльфа.

Наконец, он держал тонкую шею эльфа в руках. В глазах того светился страх. Он весь побелел от холодящего душу ужаса. Растеун положил вторую руку на плечо эльфа и потянул в разные стороны. Эльф завопил от боли, крик тут же превратился в хрип и затих совсем. На Растеуна брызнула кровь. Голова эльфа отделилась от тела.

Только после этого шум в голове Растеуна очень медленно стал стихать. Он стоял и смотрел на голову эльфа, лицо застыло в гримасе ужаса. Язык вывалился наружу и на глазах из темно-зеленого становился зелено-синим.

Насмотревшись, Растеун, перехватив голову за длинные волосы, приподнял ее на вытянутой руке, повернувшись к своим воинам. В ответ раздался рев нескольких глоток. Орки потрясали оружием в воздухе, отметив для себя эту маленькую победу.

– Уходим! – гаркнул Растеун. – Ляжем спать подальше от этого места! Не хватало еще дождаться тех, кто пойдет их искать!

Отряд тут же похватал с земли свои поклажи и двинулся дальше. Эльфов решили бросить, не похоронив. В случае погони чертова традиционность эльфов заставит их похоронить их по всем правилам. А это выиграет для орков время. Двигались в полной темноте, спасала лишь вытоптанная дорога к городу, иначе бы орки попусту заблудились в темноте, едва освещаемой звездами.

Спать легли уже к утру, Растеун лично встал в караул. Их осталось всего дюжина, потому, лучше он сам понесет ответственность за своих людей, чем будет взваливать ее на плечи подчиненных. Тем более, что в голове все еще стоял шум от предыдущей битвы. К тому же, через три часа его должен сменить Уртам. Ему можно было доверять. Да что уж… За каждого из оставшихся соклановцев Растеун не раздумывая положит голову.

Утром его разбудил начавшийся дождь. За ночь окрестности немного остыли. На траве должна была лежать роса, но ее уже давно смыло некрупным дождем. Орки снова двигались на восток по дороге.

Дождь лил еще два дня. Спали под открытым небом, потому постоянно просыпались от холода или подтекающей под тело воды. Из-за этого приходилось часто передвигаться ночью, сменяя места для ночлега на более возвышенные, дабы не спать в воде.

На третий день дождь закончился. Небо прояснилось, часто сквозь облака проступало Вкипасе. Вдали завиделся дымок. Это, должно быть, деревня орков. Ободренные, орки прибавили шаг, быть может, сегодня они хорошенько отдохнут в теплых хижинах.

В деревне кипела жизнь. Несмотря на военное положение, в округе паслись табуны скота, а орки крутились на полях. Совсем скоро наступит период посевов. Вот только… Если Растеуну удастся убедить Совет, на что он сильно надеялся, оркам не придется уже ничего сажать.

Они заночевали на дальнем конце деревни. Дабы с утра не толпиться посреди сельской площади, а тихо выйти за ворота и продолжить путь. Быть может, им удастся привязаться к местным крестьянам, что поедут в Скротт отвозить продовольствие. Хозяева были довольно гостеприимны. На стол выставили чуть ли не половину погреба. Соленья, мясо различного приготовления. Даже овощи, какие обычно не востребованы и оттого крайне редки. И это несмотря на то, что по грязным, залитым кровью физиономиям его отряда было трудно понять, знатные это орки или какие дезертиры. Хотя, как оказалось, не все в деревне были столь гостеприимны к странствующим воинам.

Когда отряд Растеуна ужинал за одним столом с хозяевами, с улицы послышались гневные выкрики. Хозяин, немолодой, но крепкий орк с редкой проседью черных волос, начал было вставать из-за стола, когда Растеун окликнул его.

– Подожди. Мы твои гости и мы не хотим принести неприятности в твой дом. Позволь нам самим пойти разобраться?

Хозяин оглядел крепкий отряд орков, только недавно отмывшийся от зеленой крови эльфов, и пожал плечами:

– Ступайте, если хотите. Не собираюсь останавливать.

Растеун кивнул, затем, глядя на своих воинов, качнул головой в сторону выхода. Отряд слаженным движением встал из-за стола и двинулся наружу.

У крыльца стояло две дюжины мужиков. За их спинами прятались женщины и дети. В руках орки держали мотыги, топоры и вилы.

– Кто старший?! – без лишних церемоний рявкнул Растеун.

Вперед выступил один из орков, крепкий, плечистый трудяга. Он смотрел на Растеуна глазами цвета тусклого пламени, руки покрепче перехватили плотницкий топор.

– Я! Староста деревни, Рампадор! Кто вы и откуда явились?!

– Это не твое дело, староста! – Растеун положил руки на рукояти топоров. – Мы идем в Скротт и не позволим какому-то деревенскому мужику мешать нашему заданию!

– Сам-то ты не больно тянешь на знатную особу! Наверняка дезертиры! Бежали с войны! Да как вам только вышло орками родиться!

Растеун начал слышать жуткий гул в ушах. Кровь прилила к лицу.

– Да как ты смеешь, деревенщина?!

Вождь спрыгнул с крыльца, приземлившись в шаге от Рампадора. Его топоры уже выскочили из ременных петель и грели его руки. Одним движением он ударил по топору старосты левой рукой, выбивая оружие из его рук, а правую подставил лезвием топора прямо к горлу выскочки.

За спинами орков послышались оханья. Деревенские мужики дружно подставили вилы под ребра Растеуну. Тот яростно взревел, еле сдерживая себя, дабы не полоснуть остро заточенным лезвием по горлу старосты.

– Как смеешь ты, сельская тварь, не державшая в руках оружия, обвинять войско Тириза в трусости?! Всю жизнь пахавший поле, думаешь, ты понимаешь хоть что-то в войне?!! – с губ Растеуна начала срываться пена. Сзади его обступили его воины, кто с топорами, кто с длинными мечами наготове.

– Я работаю на полях, чтобы прокормить таких, как ты! Чтобы вы могли сражаться! – Старосту нисколько не волновал топор у его шеи. Он даже подался чуть вперед, подставляя горло ближе к лезвию. – Не смей попрекать меня моим трудом, поедая мой хлеб! Много вас таких! Ничего не умеют, только машут топорами с утра до ночи! Еще меня ты будешь называть деревенщиной!

– Я – Растеун! Вождь клана Львиной лапы! Это остатки моего клана! Мы потеряли родной город! И я не собираюсь дальше отчитываться перед деревенской шавкой!

При словах о клане Львиной лапы в толпе пошел говорок. Многие с удивлением смотрели на отряд. Вилы нерешительно отодвинулись от тела Растеуна. Староста смотрел на вождя обреченно. Он уже прочел в налитых кровью глазами свою смерть.

Но, внезапно, Растеун убрал свои топоры от шеи Рампадора и ловко закинул их в ременные петли. Напоследок презрительно глянув на старосту, орк двинулся обратно в хижину. Хозяева хижины смотрели теперь на отряд Растеуна с паническим ужасом в глазах. Растеун примирительно поднял руки:

– То, что я вождь, не делает меня чуждым для вас. Я по-прежнему ваш гость, и вы по-прежнему хозяева этого дома. Потому оставим все, как было обговорено до этого.

Хозяин молча и несколько нервно кивнул. Ужин продолжился. Растеун наотрез отказался ночевать в доме на кровати, как, якобы, полагалось вождю. Сегодня он был в военном походе, потому нечего нежиться! Спать лег, как и весь отряд, на сеновале.

 

Глава 12

Скротт встретил их распахнутыми воротами. Город мало чем уступал Паргасу. Только тот был построен на плоскогорье, а этот простирался на территории огромной равнины. Растеун ехал на одной из повозок конвоя. В город везли зерно и мясо. В кошельке вождя было на десяток золотых монет меньше. Их он оставил за ночлег в деревне, и их должно было хватить сполна. Зато сам орк остался практически без денег. Да и какие сейчас могут быть деньги? Убрать бы ноги с этого проклятого войной материка.

Лапы носорогов с громким чавканьем впивались в грязь. Вновь лил дождь. Повозки были защищены шкурами вепрей и львов. Зато орки на повозках выглядели не лучшим образом. Дождь напрочь вымочил походные плащи. Вода заливалась за шиворот и мерзко щекотала спины. Волосы слиплись в непонятные копны, кольчуги скрежетали при движении от сырости.

Стража на воротах выглядела не лучше. Встав под крышу воротного помещения, они лениво оглядывали въезжающие повозки, зачастую даже не заглядывая под шкуры. Что, в целом, было и не нужно. С тех пор, как объединенные кланы орков и гномов стали единым государством Тириз, нужда в обысках, допросах и пытках вообще прекратилась. Орк, предавший Тириз, приносил позор на себя и весь свой род. И никакими подвигами и свершениями будущие поколения не могли смыть с себя этот позор. Их не брали в армию, их не брали в ремесленники. Все, что им оставалось, – это покинуть город и уйти в далекие деревни, где их никто не знает и всю свою жизнь, поколение за поколением отдавать земле.

Именно поэтому тот деревенщина, хоть он и был старостой, значит, не предавал Тириз, отнесся к его отряду как к еще более низшему. Они шли со стороны фронта в город, грязные, запыленные, без боевых штандартов. Растеун и сам принял бы таких за бежавших трусов.

Наступила их очередь. Возничий полез под накидку за кошельком, Растеун положил руку ему на плечо.

– Пошлину оплачу я.

– Хорошо, – пожал плечами возничий, вытаскивая руку из-за пазухи.

Растеун кинул стражнику пару серебряных монет, с лихвой покрывшие весь их обоз. Тот с довольным оскалом уступил им дорогу.

После Паргаса, этот город был лучшим из всего, что когда-либо сотворили орки. Деревянные дома и бараки в несколько поверхов. Улицы были полны шумов и запахов. По дороге попалось капище. Все те же несколько камней выстроенных в полукруг. Но тут устроили деревянный навес, на манер эльфийских святилищ. Выглядело сносно, хоть и в стиле этих прилизанных бледнокожих. Вдали показались шатры и палатки торговых рядов, значит, неподалеку дворцовая площадь.

Как только повозка приблизилась к площади, дюжина воинов в плащах, прозвенев кольчугами, спрыгнули наземь и уверенным шагом направились в дом вождей. На входе стояла стража. Растеун успел лишь сделать шаг в сторону входа, как оба крупных, отборных орка слаженным движением встали в боевую стойку, выставив навстречу пришельцам топоры.

Растеун довольно хмыкнул, орки есть орки. Одной рукой он скинул с головы капюшон. Стражники, признав одного из совета, выпрямились, опустив оружие.

– Будь здоров, вождь Львиной лапы! – в голос отчеканили стражники.

– И вам не найти хворь, – кивнул Растеун. – Как идет служба?

– Хорошо, – ответил страж, стоящий по правую руку Растеуна. Он был высок и могуч, а его доспех говорил о высоком звании. Столько железа не нацепят на нагрудник салаги. Да и голос его был не столько по-орочьи рычащим, сколько старчески скрипучим. Растеун, кажется, даже где-то его уже встречал. – Ждем прихода эльфов.

– Они не придут, – понурил голову вождь. – По крайней мере, пока.

Стражники озадаченно переглянулись. Молодой даже почесал затылок, напоровшись ладонью на медный шлем.

– Почему? – проскрипел старший.

– Они в Паргасе, должно быть, все, что вышли в поход.

– Гном уже все нам рассказал. А это? – старший оглядел кучку орков рядом с Растеуном. – Все, что осталось?

– Да, кроме того, это весь мой клан.

– А женщины и дети?

– В городе, – в голосе Растеуна дрогнула болезненная нотка. – Их не удалось спасти. Нас окружили.

– Звучит, как отговорки, – стражник смотрел на Растеуна странным взглядом, выражавшим то ли понимание, то ли презрение.

По скверности своего характера, Растеун выбрал худшее. Челюсть его воинственно выдвинулась вперед, а грудь стала раздуваться. За его спиной послышался лязг металла. Воины встали наизготовку, готовые в очередной раз вступиться за вождя. Вождь набрал было воздуха, чтобы что-то сказать обнаглевшему служаке, поставить этого выскочку на место. Но, неожиданно даже для него самого, его плечи бессильно повисли, а из легких с шумом вышел весь заготовленный воздух.

– Думай, как знаешь. Нет желания объяснять каждой ящерице, почему мне пришлось отступить.

Стражник примирительно приподнял руки:

– Не злись, вождь. Я просто сказал то, что думает большинство. Когда гном пришел и рассказал все, что произошло, многие завопили, что тебя нужно гнать из Совета. Я имел в виду, что тебе нельзя говорить то же самое там, за этими вратами. Совет растерзает тебя на части и выбросит на улицу, как ненужную скотину.

– А тебе-то какая выгода с моей защиты?

– Мы с тобой вместе бились с эльфами под Ортрондом шесть лет назад. И ты тогда укрыл меня щитом от стрел.

– Не помню такого, – Растеун все ожидал подвоха, но, как ни морщил лоб, не мог понять, издевается ли ветеран или правда хочет помочь.

– Это было в пылу сражения. Ты, может, и не заметил этого. Но ты спас мне жизнь. После этой битвы я получил почет в своем клане. Я стал жить по-другому, у меня теперь новый нагрудник, а мои дети сыты. А мы, орки, живем честно и не брезгуем отплатить добром на добро.

Растеун дружелюбно улыбнулся стоящему перед ним орку. Теперь до него начало доходить, почему этот орк показался ему знакомым. Если все и правда было так, и если этот орк еще ценит слово «Честь», то Тириз не пропадет в небытие. Воины его клана убрали оружие по ножнам. Они и второй стражник выжидающе смотрели на беседующих, ожидая, чем кончится диалог.

– Благодарю тебя, мой друг, – склонил голову Растеун.

– Буду надеяться, что моя идея заимеет место.

– Наслышан, – протянул старший. – Думаешь, Совет согласится плыть в неизвестные земли?

– Либо туда, либо смерть, – пожал плечами вождь. – А уж смерть от рук эльфов или безжизненных южных земель – для меня нет разницы.

– Ну что ж, вождь. Я буду надеяться на лучшее.

При этих словах ветеран положил правую руку на плечо Растеуна. Растеун кивнул ему и повторил его жест.

– Как звать-то тебя, друг?

– А, и правда, – со старческим скрипом захехекал орк.

– Халад, из клана Костяной главы.

Растеун снова кивнул. Уж теперь он этого орка не забудет.

Врата распахнулись, и он вошел в дом вождей, без лишних церемоний проследовав прямо в обеденный зал. Сейчас должен быть перерыв между утренним и дневным приемом народа. А в это время Совет обычно набивает брюхо едой, отнятой у этого самого народа.

Как и предполагалось, пир был в полном разгаре, когда Совет вождей был отвлечен от трапезы резким отворением дверей. Растеун ввалился в зал, словно камень, выпущенный из катапульты.

Все девять вождей сейчас смотрели с удивлением на Растеуна. Рос поднялся из-за стола, вид у него был раздраженный.

– И ты все же посмел явиться в Совет после позорного бегства с поля боя? – раздался скрип несмазанной телеги.

– И вам тоже доброго здоровья, – буркнул Растеун, уделив словам Роса не больше внимания, нежели надоевшей мухе. Затем он обвел взглядом весь зал, – вожди, как я рад, что застал вас всех сегодня! Мне нужно обсудить с вами одну безотлагательную новость!

Реакции не последовало. Растеун поглядывал на вождей, но те уже продолжили трапезу и не замечали ничего, кроме того, что было у них в блюдах.

– Нам угрожают уже не только эльфы, от которых мы, возможно и сможем отбиться в Скротте, – продолжал Растеун, постепенно повышая тон. – Это люди! Они уже захватили земли Локрана и Кимагана! – названные резко подняли на него глаза, полные ужаса, цвет кожи сменился с темно-серого на цвет белого песка. – Вот именно! Сидите здесь и ничего не знаете! Ваши кланы давно мертвы или пленены страшными варварами! Что ты на это скажешь, Рос?

– Успокойся, – проскрипел старик, – до нас дошли слухи от разведки, что города оставлены людьми сразу после захвата. Они даже свои штандарты не вывесили. Города все еще принадлежат Тиризу по всем законам.

Растеун уловил краем глаза, как облегченно выдохнули Локран и Кимаган.

– Послушай, Растеун, – мягким голосом заюлила Рагозин, единственная женщина-вождь в Совете, – прекрати разводить панику. Города останутся у нас. А если эльфы, пусть даже вместе с людьми, заявятся под стены Скротта, мы разобьем остатки их армий и вернем свои земли назад.

– Да как вы не понимаете?! – кулаки Растеуна бессильно сжимались. – Люди – это не эльфы, что по своей высокомерности уже ни единожды проигрывали войны! Там, где проходят люди, все покрывается смертью, а облако страха намного опережает само продвижение людей. Они взяли Калиостр, потеряв всего-то сотню бойцов!

– В Калиостре не было воинов! Только землепашцы! – с болью в голосе, но без страха перед людьми, рявкнул Кимаган.

– И больше там не осталось никого! – В тон ему рявкнул Растеун. – Только мертвецы и пепелище! Как и в Трогане! Да, они бросают города, непонятно почему, но перед этим они полностью их вырезают!

Кимаган побелел и сел обратно на стул. Растеун обвел зал взглядом, все теперь смотрели на него. Белые от ужаса, сотворенного людьми.

– Дак какого алька мы сидим?! – Заревел Грамтар, вождь Бушующего грома, – Зачем мы будем их ждать?! Нужно раздать всем оружие и идти уничтожать их всех!

Грамтар выхватил свой исполинский топор и стал сотрясать им с яростным ревом. Его утихомирил Рос.

– Довольно! – Повысил голос старейшина. – Паргас был защищен не хуже Скротта, но он был потерян! Мы должны остаться в городе и рассчитывать на замотанность войска, что придет к нам войной, и на наши стены, что создадут хотя бы какую-то преграду бледнокожим. В таком случае, мы с легкостью прогоним чужеродных гостей восвояси и заберем назад свои земли!

– Придурок! – рявкнул Растеун. Рос отшатнулся пораженный таким отношением. – Ты хоть знаешь, сколько их еще!? Когда мы… отступали из Паргаса, их было еще не меньше пятнадцати сотен! Да еще по паре десятков драконов, великанов и осадные орудия! Они и потеряли-то всего сотен пять! А побили семитысячное войско!

– Как смеешь ты так со мной разговаривать, треклятый трус! – раздулся Рос, но его окликнул Алиарг, вождь клана Костяной главы. Алиарг успел заметить, как глаза Растеуна стали полностью черными от вскипевшей крови, а руки потянулись за спину. Необходимо прекратить это, пока не совершилось братоубийство.

– Прекрати, Рос! Я знаю, как может сражаться клан Львиной лапы! Не зря же его так прозвали! Этот парень не трус! И я бы послушал его!

Рос, оборванный на полуслове, в растерянности потерял дар речи на несколько мгновений, которыми и воспользовался Растеун.

– Братья! Эти люди жестоки, они мучительно и беспощадно убивают всех жителей Тириза! Они сжигают города, не желая оставить их себе, они вырезают население так, словно им не нужны пленные или рабы! Они – это самое ужасное, что творилось с этим миром!

– Видимо, сбывается пророчество… – еле слышно проговорила Рагозия.

– Именно! – продолжал Растеун. – Мир уже содрогается от их деяний! Сейчас они уже уничтожили два из присутствующих здесь клана и оставили без потомства мой! Они жаждут истребления нашей расы, а может просто утоляют ненасытную жажду крови! Но мы должны уходить, чтобы уберечь наш народ! Мы обязаны уйти!

– И куда? На восток? Как говорил твой полоумный друг гном?! – вновь очнулся Рос. Он орал на членов Совета, разбрызгивая слюну и сотрясая воздух кулаками. – Что вы слушаете его?! Он сбежал с поля боя, а теперь покрывает свой поступок, выдумывая сказки про ужасных чудовищ.

– Сказки?! Тогда где остальной мой клан?! Выйди во двор и посмотри на него! Дюжина орков, потрясенные жестокостью людей! Они остались без домов, семей и детей! Иди и узнай у них, лгу ли я! У всех до единого! Потребуй от них подробностей, и они придушат тебя, лишь бы не вспоминать пережитого ужаса!

– Закрой свою вонючую пасть! – ярился Рос. – Ты – отброс своего клана! Ошибкой стало вообще то, что после твоего первого трусливого побега я сохранил за тобой пост в Совете, такого больше не повторится!

– Я тебе больше скажу! – угрожающе тихим голосом проговорил Растеун, делая шаг навстречу старшему вождю. – Я даже вождем больше быть не хочу! Да и нет больше моего клана. Потому, вы как хотите, а я собираю свой отряд и отплываю на восток. Если кто-то присоединится ко мне, буду рад.

– Да кто пойдет с тобой на это безумие?! – истекал пеной Рос. – Все отлично понимают, что твоя идея глупа и опрометчива! Ты убьешься сам и погубишь пошедших за тобой в проклятии того материка!

– Тот материк уже давно пришел в себя! Спроси у клана, кто знает гораздо больше, чем твой куриный мозг! Рагозия, – Растеун обернулся к женщине. Та смиренно подняла на него свои синие глаза, такие странные для обычных орков и такие обыденные для орков ее клана, – подтверди мои слова!

Рагозия кивнула и тут же испуганно покосилась на Роса. Старейшина в ярости мог разогнать половину совета, а остальные поддакнут ему, боясь, что и они попадут на голосование. Но все обошлось, Рос уже выбрал свою жертву.

– Даже если и так! У вас не хватит провианта! Ты не умеешь пользоваться звездными картами! Любой, кто пойдет с тобой, обречен на глупую и бесчестную смерть в воде, словно крысы!

– Я пойду с ним! – внезапно раздался голос Кимагана. – Мои люди выросли на побережье и с детства знают мореходное дело и рыболовство!

Растеун с изумлением уставился на вождя погибшего клана Просителей земли, тот наигранно непринужденно пожал плечами.

– А что? Наш клан всегда и везде умудрялся добыть пищу, пресную воду и притом доставлять это все в нужное место. А сейчас… Мой город сгорел, все, что у меня есть, это пара сотен орков из приближенных. Там, на новом месте, я буду возрождать свой клан и помогу Растеуну с тем же.

– Тогда и я пойду! – опомнилась Рагозин. Рос белел все сильнее, его кулаки беспомощно сжимались, уже побелели костяшки. – Я знаю карту звездного неба. К тому же, мой клан всегда был любопытен, и я лично хочу увидеть тот материк!

Сердце Растеуна колотилось в диком ритме. Клан Рагозин насчитывает около девяти тысяч тел. Этого вполне хватит, чтобы создать целый город-государство. И она, правда, могла оказать неоценимый вклад в изучение и развитие новой жизни на новом месте.

– Я тоже пойду, – подал голос Локран. – А чего мне терять? У меня остался только отряд телохранителей и пара десятков рабов. А я всегда мечтал бросить это все и уйти жить в деревню. Вся эта ваша политика мне надоела!

– Да вы что все с ума посходили?! – цвет лица Роса сменился с белого на черный. – Вы всерьез послушаете этого жалкого предателя и уйдете в неизвестные земли на собственную смерть? Да какими же идиотами нужно быть, чтобы додуматься до подобного?! Да вы…

Его прервал резкий удар в скулу. Рос упал на пол, потеряв сознание. Грамтар тряхнул кулаком, смахивая легкую боль после удара. Богатырь, на две головы выше Растеуна, прямо глянул молодому вождю в глаза.

– Угомонись уже, старик. А ты, ты уверен в своей идее?

– Полностью! – торопливо заверил Растеун. Орк не верил, что все же его кто-то послушал.

– Тогда и я голосую «За». Пятеро против четырех. Сегодня же Рос напишет приказ, а уже завтра начнется усиленная добыча дерева на постройку флота. Город необходимо оповестить. Этим тоже займется Рос. Верно, дружище?

Рос валялся на полу, приходя в себя и сплевывая кровь вместе с раскрошенными зубами. А четверо вождей, согласившись покинуть материк, шли сейчас с Растеуном на улицу поговорить с его людьми и помочь восстановить клан Львиной лапы.

Он стер уже все ноги, пока, наконец, с остатками войска они не вошли в Троган. Тут нужно только запастись продовольствием и немедля двигаться дальше.

Пронт вышел в путь до Кокоры почти сразу после победы на Паргасе. Изнуренное войско он хотел оставить на пару дней, а потом они бы добрались и без него, но солдаты почти единогласно решили пойти вместе с ним.

Большая часть из них уже разбредалась по Трогану, выбирая себе дома и ремесла по навыкам. А Пронт двинулся прямиком в оплот. Слава богу, погреба были еще не пусты, и крысы не доели остатки пригодной пищи. В целом, сейчас самое время для посадки, надо будет назначить кого-нибудь из людей на запасы семян Тириза, пусть перенимают культуру.

Погода была облачной и не особо жаркой. Потому Пронт и Снатог пыжились в проходе, пытаясь вытащить тяжелый орочий стол на площадь, по старинке. Оба красные, периодически выкрикивающие что-то матерщинное, рвали жилы, но все-таки выперли этого гиганта.

Стол быстро накрыла Юнора, натаскав и нашинковав различное мясо, рыбу и овощи из погребов. Разогревать не стали, не до того уж. И так умяли все быстро и с удовольствием. Все уже ощущали, как груз войны спадает с их плеч. Теперь до того самого «Конца всему» можно жить спокойно. А то и вовсе – разгульно, как будто каждый день последний. Кто знает? Может, так все и есть.

Пронта сейчас больше волновало то, что произошло с Амазирой. Наконец-то он может отправиться на ее поиски. Может быть, ее околдовали? В любом случае, она запуталась. Он должен найти ее и вернуть на истинный путь.

– Эй, Пронт! – вырвал его из размышлений голос Снатога.

– Что? – с трудом выпутался из размышлений принц.

– Ты что? – раскрыл рот Снатог, – все прослушал?

– Выходит, что так.

– Так вот, – влезла Юнора, – мы со Снатогом хотим заняться более глубоким изучением магии. Я – стихийной, а он – магией жизни. Не хочешь тоже углубиться в свои знания жизни? Ты ведь уже неплохо умеешь удерживать жизнь в тяжелораненых.

– Думаю, я немного занят для изучения магии, которой, по сути, еще ни разу не пользовался за последний год.

– Но, – запнулась Юнора, – ты можешь научиться воскрешать людей. Вместо Амазиры.

– Юнора! – попытался одернуть волшебницу Снатог, но было уже поздно. Лицо Пронта на глазах налилось багровым, по его телу пробежала мелкая дрожь.

– Вместо?! – его глаза, казалось, наливаются фиолетовым цветом. – Ты вот так легко отказалась от нее?!

– Пронт, я… – девушка побледнела. Но Пронт уже вскочил из-за стола, продолжая разбрасывать свою ярость, что, казалось, оседает в воздухе алым туманом вокруг принца.

– Что ты?! Не хотела?! Не это имела в виду?! Ты сказала то, что сказала! Ты уже отреклась от нее! Но я еще не отрекся! Я сейчас же ухожу в Кокору!

Снатог поднялся было со скамьи, но Пронт жестом велел ему сесть на место.

– Я иду один! – угрожающим тоном почти прорычал принц. – Не дай-то боги, чтобы я увидел кого-то у себя на хвосте! Счастливо оставаться!

Юнора хотела что-то сказать в свое оправдание или хотя бы остановить принца в его гневе, но спина Пронта уже скрылась за дверью оплота.

«Может, я и идиот, но я не брошу то единственное, что люблю в этой жизни! Лучше лягу костьми где-то в лесах, чем буду жить, зная, что она, околдованная, сбившаяся с пути, где-то пропадает!». Он ворвался в свою комнату и стал спешно сворачивать разложенные на большом столе доспехи, оружие, одежду и продовольствие. Не забыл и про мешочек с монетами, которые насобирал по маленькой горсточке в завоеванных городах, раздавая остальное солдатам.

Наконец, все это разместилось в мешке за его спиной. Рассчитывать на лошадь в запустевшем Трогане не было смысла. В горах было гнездовье грифонов, но Пронт не умел ими управлять, в отличие от того же Снатога. Потому, хоть он и спешил, пришлось идти пешком.

Вышел через задний вход. Сразу проскочил через сад и двинулся вокруг здания оплота. Если он правильно понимал, он пройдет до ворот необнаруженным. Как и случилось. Он выскочил за внутренние ворота и стал уже неспешно спускаться по городской улице к нижним воротам.

Он сразу же свернул на дорогу, ведущую на север к Неоре. Следующее пополнение провианта будет там, в первом городе его нового государства, там же он раздобудет, наконец, лошадь.

Степь выглядела достаточно мирно, горы по левую сторону от дороги величаво вздымались почти у самой небесной линии. А с других сторон простиралась голая равнина, покрытая лишь травой и редкими деревцами. Наконец они смогут жить спокойно до самого «Конца».

Сказать по правде, Пронт уже даже ждал его. Скорее бы закончились все эти ужасы. Он устал вечно быть в напряжении. Война высосала из него всю человечность. Количество крови, которой он навидался за все это время, заполнило все. Он уже ничего не хотел видеть вокруг себя. Редкие проплешины земли сквозь траву мерещились ему лужами свежепролитой черной крови орков, и он в ужасе хватался за меч каждый раз, когда встречал очередную. Особенно сильно это проявилось в сумерках, когда редкие кусты, отбирая у близко растущих растений влагу, походили на изуродованные тела в лужах черной крови.

Немного перекусив под одним из редких деревьев, Пронт лег спать. Его вновь, как и много раз до этого, мучал кошмар. Он дважды просыпался в ужасе, обнаруживая себя прислоненным спиной все к тому же дереву. Теперь она обвиняла Пронта и всех остальных, словно это они были виноваты в ее поступке. Но как Пронт не силился понять, в чем их вина, он не мог. Потому и вбил себе в голову, что единственное, что может сделать он, – это найти ее и спасти.

Окончательно проснулся он уже под утро, от бьющего в глаза Светила. Надо же было умудриться лечь спать именно к востоку лицом. Вяло соображая, он собрал свои вещи в заплечный мешок и, дожевывая на ходу кусок эльфийского хлеба, двинулся дальше.

Все же, идти без лошади было мучением. И кто его дернул двинуться в Неору без отдыха? Он в пути уже более двух десятин, а единственный отдых был в Ортки, городе, недавно занятом армией эльфов. Сейчас ноги его были стерты в кровь. Она сочилась из давно лопнувших мозолей, и каждый шаг отзывался мучительной болью. Он пытался залечиться магией, но он все же не был лекарем, он всего лишь умел поддерживать дух в нужном состоянии. Была еще возможность поискать лечебные травы, но в дикой степи, с растительностью по пояс, это было почти нереально.

Через несколько часов он обнаружил небольшой ключ, бьющий в зарослях низкого кустарника. Как на счастье, рядом рос ползучий тимьян. Пусть до времени его созревания было еще далеко, но выбирать не приходилось. Поэтому он наскоро нарвал стеблей растения и сложил в небольшую кучку.

Немного поковырявшись в кустарнике, он раздобыл несколько сухих веток. Серьезного костра из этого не выйдет, но этого и не надо. Пронт набрал во фляжку немного воды и накидал туда тимьяновых цветков, поддерживая маленький огонек в его костерчике пока не получится отвар. Оставшиеся лепестки и стебли он завернул в тряпицу и начал растирать ее в руках, превращая растение в кашицу, а заодно и пропитывая тряпицу соком.

Целебные свойства тимьяна Пронт выведал случайно, когда на тренировках его соперник серьезно поранил его деревянным мечом. Это случилось, когда их мечи в очередной раз столкнулись в двух мужицких замахах. Меч соперника обломился, и удар прошел сквозь выставленную защиту. В итоге, сколом ему рассекло кожу под подбородком, в опасной близости от шейных кровотоков.

Тогда-то их учитель и сделал Пронту компресс из тимьяновой мази, потому что магией никто в казармах не занимался. Да и вообще, честных воинов всегда учили, что магия – оружие трусов. Даже целебная. Ведь, залечившись в бою или восстановив силы, воин приносил конец честному поединку.

Импровизированная мазь была готова, и Пронт, разорвав пропитанную ткань на лоскуты, намотал их на ноги с небольшим слоем мази, сделав, таким образом, примочки. Боль, и правда, стала постепенно отступать.

Отдохнув еще некоторое время, он вновь двинулся в путь. Каждый шаг все еще отдавался болью, но уже тупой. Да и воспаление потихоньку начало спадать.

К полудню облачность значительно усилилась. С юга ползла темная, почти черная туча. Изредка проблескивали молнии. Но Пронт отлично помнил эти места. Укрытия не найти на всем протяжении пути до Неоры. Даже деревня, до которой еще несколько дней пути, и та разрушена великанами до состояния кучи обломков. Не успел он пройти и двух сотен шагов, как с неба обрушились даже не струи, а целые потоки воды. Да такие, что в воздух подлетали черные брызги, словно кто-то тряс их мир, перемешивая и меняя местами воду с землей.

Вспыхивали молнии, спустя буквально несколько мгновений раздавались страшные раскаты грома. Так бывает, когда молнии бьют совсем рядом.

«Ну и что?», – думал Пронт, – «Даже, если это боги гневаются на меня, мне уже плевать! В Темницу Душ, так в Темницу Душ!». Он упорно шагал дальше, промокнув до нитки. Одно хорошо – влага не даст мази быстро засохнуть. Хотя, в таком количестве она вскоре размочит все примочки к нечистому.

Растеун сидел в своих палатах дворца Совета. С улицы били лучи Вкипасе. Как они и договорились с Грамтаром, город был оповещен о скорейшем отбытии. А на север уехали гонцы с приказами о переводе всех рабочих на лесопилки. Все плотницкие в городе были поставлены в режим срочного создания кораблей. Кузнецы день и ночь ковали гвозди, скобы, крепления для весел. Более искусные ковали фонари, ручки дверей. В целом, город бурлил работой. Растеун как раз собирался двинуться в порт, лично передать приказы о строительстве.

В его палаты ворвался Грамтар:

– Ну что ты? Спишь еще, что ли? – бугай непонятным образом оказался рядом и хлопнул Растеуна ладонью, что походила на лопату, по плечам. – Пойдем, львов уже запрягли!

– А пообедать? – шутливо возмутился Растеун.

– Завтра пообедаешь! – с хохотом заревел Грамтар, снова дружески хлопнув Растеуна по плечам. – Идем, я что-нибудь придумаю по дороге.

«Конюшни» находились по правую сторону от Дома вождей. Во дворике, грозно рыча, стояли два льва, уже запряженные и обвешанные поклажей. Лев Грамтара выглядел чем-то ужасающим. Крупный, с черной гривой, которая уже занялась проседью. Вся морда, грудь и передние лапы были в шрамах. Не хватало кусочка левого уха. Но во взгляде гигантской кошки была полная готовность снова рвать и метать.

Растеуну же достался обычный степной лев, каких можно насмотреться отовсюду. Только более жилистый с виду. И, как оказалось, с очень скверным характером. Едва Растеун на него сел, как тот принялся пытаться лениво стряхнуть его. Он даже сел на задницу, пытаясь задней лапой счесать Растеуна со спины. Но, после грозного рева орка, все же присмирел и послушно встал в готовности.

Львы двинулись из восточных городских ворот тяжелой, но почти бесшумной поступью. Грива кошек красиво развивалась на встречном ветру. Растеун и Грамтар не стали горячить львов и пустили их легким бегом. Трава промелькивала под ногами кошек, изредка проскакивали черные пятнышки голой земли. Всю дорогу Растеун думал о чем-то своем.

– Ты правда считаешь, что нам больше не место здесь? – внезапно прервал его раздумья Грамтар, когда Скротт оказался достаточно далеко за спиной.

– Скорее всего, – пожал плечами Растеун. – Мы чужаки в этих землях, пусть и живем здесь уже пятьдесят веков.

– А еще и воюем без причины со всеми, кого видим.

Растеун ошалело глянул на Грамтара. Орк, который вечно впереди всего мира, когда речь заходит о битвах, внезапно пожалел о воинственности орков? Похоже, под внешним видом этого мордоворота скрывается, все же, что-то разумное.

– Вот именно, – кивнул Растеун. – Мы даже не чужаки, мы захватчики. Потому они не остановятся теперь, пока не прогонят нас с этих мест… И это в лучшем случае…

– А в худшем? – подозрительно глянул Грамтар.

– А в худшем нас перережут, как свиней. Проклятые люди. Это бич этого мира.

– А ты знаешь, что там, на тех землях? – спросил Грамтар после короткого раздумья. В голосе проскакивали нотки печали.

– Хотел бы, но нет, – вздохнул Растеун.

– А не окажется ли, что там нас ждет еще более бесчестная смерть. От голода, жажды. Вдруг тамошняя вода до сих пор отравлена и непригодна для питья.

– Я не знаю, Грамтар, – Растеун повесил голову. – Я сам до ужаса боюсь тех земель. Но объединенных бледнокожих я боюсь еще больше. Прав был Рос, я всего лишь трус.

– Брось! – рыкнул Грамтар. – Ты смог убедить почти половину Совета в том, что надо отступить из этих земель, вернуть их хозяевам, пока те не стерли нас с лица земли! И теперь ты думаешь, что все, кто согласился с тобой, тоже трусы?! И я тоже трус?!

– Нет, что ты… – выставил руки Растеун, и осекся. – Кстати, а почему ты поддержал меня? Ты ведь был за то, чтобы дать эльфам отпор.

– Не знаю даже, – взгляд бугая стал непривычно серьезным. – На тебя взвалилось много бед с тех пор, как ты спустился в ту пещеру. А ты очень молод, ты всеми силами стараешься спасти свой клан… Точнее… Пытался… И даже когда от него осталась лишь дюжина солдат, ты все равно стараешься спасти их, даже примкнув к чужому клану. Такого еще никогда не делали другие орки. Ты разжег какой-то костер внутри Кимагана, трусливого потрошителя почвы. Ты убедил Локрана, а тот почти полностью был убит горем после потери Трогана. Особенно, когда ты сообщил ему о нашествии людей.

– Да, но им все равно уже нечего терять. Лишь потому они согласились.

– Вот именно! Ты дал им надежду, что они смогут восстановить свои народы! Воскресить свои кланы! Ты смог разжечь их огонь заново! Это задело и мою душонку! Потому я пойду с тобой. Нет… Не так, я пойду ЗА тобой!

Растеун немного опешил от сказанного. Он изумленно смотрел в глаза орка, который гораздо старше его, гораздо сильнее его. Но тот только что признал в нем своего вождя! Все, что смог Растеун, это растеряно кивнуть. Грамтар прочитал все остальное в его глазах и удовлетворенно хмыкнул.

Оставшуюся дорогу ехали молча. Переваривали все сказанное. Да и не лез разговор после такой темы. Еще через пару часов подул прохладный ветер. Светило садилось за виднокрай, и в дали засверкал океан ярко алыми и желтыми оттенками.

– Почти приехали, – довольно громыхнул Грамтар, заставляя льва пуститься вскачь. Тот с готовностью рванулся вперед. Растеун стал спешно подстегивать и своего. Кошка грозно зарычала, но шагу прибавила, перестав отставать от резвого зверя Грамтара.

Портовый город не был окружен стенами, не было даже частоколов. Только десяток башен по периметру. Разумеется, только с трех сторон. Сам городок был достаточно маленьким, на три десятка хижин и несколько помостов на причале. Негусто, но численность орков значительно поредела за последний сезон. Посему, этого должно было хватить.

По правую и левую сторону от причала располагались верфи. Верфь орков представляла собой несколько вбитых в землю свай под крышей, покрытой сухой травой. В ней собирали днища кораблей, ставили на них мачты, весла. Затем суда спускали в небольшой канал, вырытый специально для этих целей.

Растеун и Граммтар разделились. Растеун пошел к южной верфи. По дороге на него пугливо озирались местные орки. В основном, рыбаки и фермеры, ни разу не видевшие вооруженного орка верхом на огромном льве. Кошка словно чувствовала. Шла с гордо задранной головой и иногда показушно трясла гривой.

Рядом с самой верфью располагались хижины плотников и самих лодочников. К лодочникам Растеун двинулся в первую очередь. Он постучал кулаком в дверь, почти сразу на пороге возник рослый крепкий орк. Мужик был седой и с виду работящий. Не зря всю жизнь просидел в лодочниках.

– Чего надо? – отозвался лодочник.

– Я Растеун из клана Львиной лапы. Большой заказ из Скротта.

– Дак чего надо-то, вождь? – лодочник резко изменился в лице.

– Лодки нужны. Много. Очень много.

– Сколько? Пять? Десять?

– Две с половиной сотни.

Челюсть орка медленно поползла вниз. А глаза выпучились настолько, что, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Руки его медленно задрожали.

– Это куда ж столько?

– Всеобщее переселение. Посему, собирай весь народ и за работу!

– А какие сроки?

– Чем быстрее, тем лучше. От этого зависит существование всего Тириза, понял?!

– Понял, – торопливо закивал головой орк.

– Материалы на складах есть?

– Есть, – лодочник что-то поприкидывал в уме, – но этого не хватит и на половину.

– В течение десятины начнутся стабильные поставки. Как тебя звать?

– Замб, вождь. Разрешишь созывать народ?

– Не спеши, Замб, начнете завтра, – осек его Растеун. – А сегодня идем ко второй верфи, там вождь Бушующего грома со вторым лодочником. Обсудим список всего, что вам нужно.

– Да, вождь. Дай мне немного времени, я догоню.

– Идет.

Растеун двинулся к северной верфи. Замб догнал его на половине пути. Шел рядом с его львом.

– А чего вдруг нас всех переселяют? Неужто война и до нас дошла?

– Еще нет, но скоро враг будет здесь.

– И чего ж мы? Бежим?

– Нет, мы не бежим! – Растеун едва сдержался, чтобы не зарычать на деревенщину. – Это вынужденное отступление! Понял?!

– Понял-понял, – поднял руки Замб. – А куда идем?

– На восток! – буркнул раздраженный Растеун.

– А жить-то там можно? – присвистнул лодочник. – Многое говорят про земли на востоке.

– Лгут!

– Дак а как же мы уйдем? Тут у нас все, а там ничего.

– Слушай, твоя задача – строить лодки! Как только сделаешь – можешь оставаться здесь и ждать бледнокожих! Заплатят тебе щедро, можешь не переживать! А теперь, молча следуй за мной!

Лодочник смиренно кивнул и поплелся за львом. Из-за поворота как раз выехал Грамтар со вторым лодочником. Растеун обернулся к своему:

– Вы что? Братья?

– Да, вождь! – отозвался второй лодочник. – Меня Когак звать.

– Надеюсь, ты менее докучлив, нежели твой брат. Пойдем к таверне. Обсудим все.

Грамтар кивнул и дернул поводья своего льва. Таверна показалась через несколько десятков шагов. Грамтар и Растеун привязали львов к столбу, пока Когак и Замб ждали их у входа.

Внутри таверны все было как обычно. Галдящая толпа рыбаков и прочих мореплавателей за грогом и пивом обсуждали свои подвиги пьяными голосами. Нашлась пара свободных столов. Растеун выбрал тот, что подальше. Расселись. Растеун занял место у стены, откуда был виден весь зал таверны. Грамтар сел рядом, кулаком грянул по столу, ревом подзывая тавернщика.

Пока Грамтар распоряжался о том, чего принести, Растеун повернулся к лодочникам.

– В общем, грядет большая беда. Тиризу грозит погибель. Оркам необходимо иметь тридцать один десяток кораблей. Четыре десятка из которых – боевые.

– А чем будет платить Тириз за это? – отозвался шустрый Когак.

– Тириз будет платить серебром. Сколько вам нужно, при условии, что материал доставляет Рос?

– По девятьсот серебряных за транспортную и по пятьсот пятьдесят за военную, – Когак достал бумажку и карандаш и принялся считать. – Итого выйдет двести сорок тысяч серебряных.

– А не дороговато-ли выйдет? – зарычал было Растеун.

– Не гневись, вождь. Когак не завышает цену. Работа и правда стоит этого. Это и то только сколоченные доски в расчет идут. А сколько уйдет на парусину, гвозди, весла, стояки?

– В общем, так. Тириз заплатит двести тысяч серебром и сам даст вам все материалы, в том числе парусину и готовые гвозди. Доски будут приезжать уже готовыми, только гните и приколачивайте.

Лодочники переглянулись. Растеун понимал, что очень сильно снизил цену за лодки, но что поделать? На новом месте деньги им почти не пригодятся. А работать будут всем миром. Судя по всему, лодочники это тоже понимали. Потому, хоть и не выказывали удовлетворения, одновременно кивнули головой.

– Сколько вам нужно времени?

– Если материал будет всегда под рукой, то десятины полторы.

– Хм, а того материала, что есть, вам хватит на сколько?

– Если всем скопом навалиться, то послезавтра управимся.

Глаза Растеуна полезли на лоб. Похоже, лодочников в портовом городе куда больше, чем он предполагал. Но это даже хорошо, быстрее управятся.

– Хорошо, тогда послезавтра мы отправим к вам первые телеги с деревом из Скротта, а через десятину уже придут бревна из северных лесопилок. Устроит вас такой результат?

– Да, вождь, – в голос ответили лодочники.

– Вот и славно, – Растеун оглянулся на подоспевшего орка с подносом. – О, а вот и наше мясо!

Следующим утром Растеуна разбудил монотонный стук сотен молотков. Он встал с ложа. Ночевал в бараке лодочников и сейчас, оглядевшись, обнаружил дюжину пустых постелей. Спешно натянув портки, он вышел наружу.

То, во что превратился порт, было трудно описать чем-то из орочьих понятий. Около двух десятков групп орков, по нескольку десятков в каждой, развели костры и сейчас придавали доскам необходимый внешний вид. Доски промачивались и нагревались над кострами, затем гнулись по заготовкам и, просыхая, оставались нужной формы. Другие орки вовсю выстругивали из бревен стояки и мачты. Городок кипел работой. Отовсюду слышалась мужицкая брань, без которой не делалась ни одна силовая работа. Все трудились, как один механизм.

Растеун нашел Грамтара в соседней хижине плотников. Тот стоял в полном доспехе около крыльца и снаряжал своего льва.

– А, только проснулся? – весело окликнул Грамтар. Растеун с улыбкой кивнул ему вместо приветствия. Грамтар кивнул в сторону побережья. – С рассвета уже работают. Спорые ребята. Ну что? Пойдем, подкрепимся чем-нибудь да двинемся в путь? Львов я уже снарядил.

– Пожалуй.

Коротко перекусив мясом и кашей, орки взгромоздились на львов и двинулись в путь.

– Хорошо, что материал предоставляет Рос, – гоготнул Грамтар. – Иначе, орки заломили бы по четыре тысячи серебряных за корабль. А так, меньше тысячи за штуку вышло.

– А какая разница? – пожал плечами Растеун. – Не думаю, что на новых землях в деньгах будет хоть какой-то смысл. Строить города среди диких земель все равно будем всем народом.

– Тоже верно. Но ничего, со временем пригодится каждая монетка, не нам, так детям! – Он внезапно осекся, увидев, как мрачнеет Растеун. Потерявший почти весь клан вождь не сможет иметь потомство, потому что в его клане не осталось женщин.

– Слушай, Растеун, не терзайся… Не думаю, что люди уничтожат даже всех женщин и детей вашего клана. Может, они в плену?

– Может быть, – вздохнул Растеун. – Только нам их все одно не вызволить. Мы уйдем с материка, бросив их в рабстве у людей…

Голос Растеуна дрожал. Подобные вещи были непростительны для орка, и Растеун сдерживал ком в горле, как мог, чтобы Грамтар ничего не заметил. Но тот смотрел с пониманием и сочувствием. Искренним сочувствием. Растеун все больше проникался симпатией к этому бугаю. У него, оказывается, есть душа.

 

Глава 13

Пронт был в пути уже шесть дней. Провиант, что он брал с собой, давно закончился. Потому уже третий день он брел по степи, практически умирая с голоду. Изредка попадались поляны с ягодой, пару раз он подстрелил низколетящих птиц.

А сегодня перепало стадо диких свиней. Теперь он жарил поросят на прутьях, разделав и запихав мясо взрослых свиней в сумку. Сок уже начал капать с поросят и с шипением испаряться на углях, издавая сводящие с ума ароматы жареного мяса. Только Пронт приготовился снимать поросят с костра, как послышалось хлопанье крыльев. Слишком громкое и редкое для птиц. Грифон!

Выругавшись, что придется бросить мясо, Пронт нырнул в близлежащую траву и пополз, загребая нагрудником землю, в сторону кустарника, до которого было чуть ли не половина полета стрелы. Хлопки приближались. Затем раздался грифоний крик и хлопки прекратились. Был слышен только свист рассекаемого воздуха. Вновь несколько хлопков, уже совсем рядом. В двух шагах впереди.

Пронт потянул из ножен меч, поднимая голову. Птица стояла в паре шагов, глядя прямо на него то одним глазом, то другим, поворачивая голову. Пронт присел на одно колено, ждал. Сами грифоны не интересуются людьми. Меч Пронт держал обеими руками и слегка приподнятым, но слабость от голода и усталости тянули его клюнуть землю. Пронт силился из последних сил, мышцы в руках начали ныть. В глазах постепенно мутнело.

От грифона отделился силуэт. Затем еще один, поменьше. Пронт из последних сил перехватил меч. В голове пронеслась грустная мысль: «Даже поесть напоследок не дали». Он бросился с мечом на силуэт покрупнее и сам не понял, как оказался лежащим на спине. Послышался мужской голос, на удивление знакомый.

– Ты совсем придурок?! Какого ляда на своих кидаешься?!

– Да подожди ты, не видишь разве? Он ничего не понимает, – женский голос, тоже до боли знакомый. Погодите-ка… Юнора! И Снатог!

Пронт приподнялся над землей. Голова кружилась, но силуэты уже превратились в его друзей. А затем расплылись еще сильнее, а за ними и весь окружающий мир. Он провалился в небытие.

– М-да-а-а, – протянул Снатог, смотря на ослабевшего Пронта. – И что нам с ним теперь делать?

Он оглянулся на Юнору. Волшебница с сочувствием смотрела на придурковатого принца, в одиночку решившего протопать через степь. Он отощал, скулы заострились, глаза запали. Обросший, с короткой рваной щетиной. Весь в пыли и земле. Но, надо заметить, прошел он, и правда, далеко. Еле нагнали.

– Ты сможешь привести его в чувства? Ему нужно поесть.

– Как ты себе это представляешь? – возмутилась Юнора. – Кто из нас владеет сознанием?

– Мне нужен друг, а не кукла, – отрезал Снатог. – Давай ты. Как угодно.

– Ладно, – девушка приблизилась вплотную к лежащему Пронту. Нерешительно присела рядом, сложив ладони вместе. В ее глазах загорелось желтое пламя. Снатог побледнел.

– Только не прибей его там!

Девушка, даже не оглянувшись на Снатога, приложила ладонь к обнаженной зоне под шеей. Пронт вскочил с воплем, растирая покрасневшую шею.

– Вашу ж нечисть да поленом! Полегче-то нельзя?

– Нельзя, – наставительным тоном парировала волшебница. – Иначе, тебя вообще потом ничем не добудишься.

Слабость вновь накатила на Пронта. Он вспомнил, что голоден. Снатог торопливо закопошился в сумке, висящей на боку у грифона. Но Пронт уже плелся в сторону костра, только бы поросята не сгорели там начисто.

Поросята, как оказалось, успели лишь слегка пригореть с одной стороны. Принц жадно поглощал нежное мясо поросят, вприкуску с хлебом и запивая все разбавленным вином, привезенным Снатогом. Юнора поглядывала на Пронта с явным сочувствием. Исхудавший, осунувшийся, заросший и грязный. Не отличить от изгоев, что водятся в лесах Хотин.

Сами Снатог и Юнора, не особо проголодавшиеся с дороги, еле осилили одного поросенка на двоих. Пронт постепенно стал ощущать, что желудок, отвыкший от еды, сыто отяжелел. Появилась легкая усталость. Но отдыхать некогда, и он, отбросив не доглоданные кости чуть поодаль – позже доедят зверьки – встал и начал собираться.

– Ты чего? – окликнула Юнора.

– Как это? – не понял Пронт. – Идти надо.

– Что? – глаза волшебницы и капитана разом вылезли на лоб.

– Пронт, – мягко позвала Юнора, – ты бы передохнул немного. Куда ты так спешишь?

– Я уже объяснял, – с явным раздражением буркнул принц. – Если вы не хотите, то я и дальше пойду один!

Он ощущал усталость и осознавал, что отдых нужен хотя бы для того, чтоб переварить пищу и получить от этого энергию. Но времени, и правда, нет. В задумчивости он оглянулся на северо-запад, где, как он полагал, находится пещера. Как там Амазира? Не одумалась ли еще? Или, может, ее заставляют? Не может ангел себе такое позволить.

От друзей не укрылся его взгляд, полный мучительной надежды. Снатог и Юнора переглянулись. В глазах обоих было написано, что Пронт сошел с ума. Юнора и подумать не могла, что он так привязан к ангелу. Ибо сама-то по секрету уже давно была в курсе, что Амазира не собирается дальше развивать эти отношения. Девушка-ангел боялась привязываться к кому-то или чему-то.

– В общем, – вынырнул из раздумий Пронт, – вы как хотите, а я пойду.

Он схватил свой мешок с остатками мяса и шкурой кабанов и упрямо, не дожидаясь ответа от друзей, двинулся на север. И, сделав пару шагов, он в полной мере ощутил, насколько мало в нем сил. Стараясь сделать это как можно незаметнее, он подпитал свои силы от магии. Слабость не пропала, мышцы все так же ныли, а голова кружилась. Но взгляд понемногу прояснился.

Через пару минут он услышал за спиной шаги. Снатог шел следом, ведя под узду грифона, на котором сидела Юнора. Кстати, грифону он дал имя. Еще в Трогане. Он назвал его Птирад. Непонятно почему, но, видимо, ему так понравилось.

Сейчас Птирад шествовал с гордо выпяченной грудью, гордясь своей наездницей. Юнора нравилась полуптице. Видимо, потому, что девушка сразу смогла найти, как приластить эту зверюгу. В отличие от Снатога. Их отношения с грифоном все еще были такими, какими они были у него с Юнорой около года назад. Все видели его симпатию к ней, но, стоило им заговорить, как это оканчивалось перепалкой.

– И чего ты такой упрямый? – пробурчал Снатог, поравнявшись с принцем. – Ты еще думаешь, что что-то реально с этим сделать?

– С чем? – не понял Пронт.

– С тем, что Амазира ушла в чернокнижники.

– Она не ушла! – вспылил принц. – Я не верю, что она сделала это по своей воле.

– Не знаю, Пронт, – откликнулась с седла волшебница. – Всю зиму в Неоре она провела в библиотеке, перетаскивая и собирая свою коллекцию книг, я не знала, что это за книги… Но теперь, кажется, понимаю.

– Черная магия? Демонология?

– Демонологией ее назвали орки, поскольку ей занимались демоны. Именно демоны развивали магию перемещения между мирами. Затем они научились каким-то образом призывать зараженных. Они призывали с другого мира зараженных послабее. А те потом делали так же с существами еще более низкого класса. Теперь – то они все зовутся демонами. И само слово означает уже не некогда мудрую расу, а все расы, подверженные этой заразе.

– То есть, демонология – это магия призыва? – Пронт нарочно забивал себе голову, пытаясь отвлечься от дикой усталости. – Но кого она сможет призвать? Демонов из этого мира? Если они, как ты говоришь, самые сильные.

– Не самые, они по иерархии подчиняются королям демонов, можно назвать их самыми древними из всех зараженных. А те подчиняются Императору. Откуда взялся он, в книгах орков ничего не написано. Вот как-то все вот так. И хорошо бы, если она призовет демонов из Альконара. А если кого посильнее?

– Не думаю, что одному ангелу под силу призвать сильного демона, – пожал плечами принц. – Тем более, если мы сможем ее остановить.

– Остановить? Эх, Пронт, мне кажется, уже слишком поздно… – голос волшебницы стал совсем тихим и таким, что он остановил Пронта. Тот обернулся, глядя прямо в глаза Юноре. Те были полны печали, словно ей не семнадцать, а, по меньшей мере, лет сорок.

– Что ты имеешь в виду?

– Пронт, она это замышляла еще с Неоры, а может и раньше, она ведь ненавидит все воспоминания о Поднебесной. А если она хочет отомстить за свое изгнание? Ее не остановить, Пронт, пойми. Это ее осознанный выбор и она не свернет с пути жажды мести.

– Она не настолько глупа, чтобы связываться с демонами.

– Видимо, настолько! – голос волшебницы дрогнул. – Я сама не хочу в это верить, Пронт! Но открой, наконец, глаза! Все так, как есть!

Запруда в глазах девушки лопнула, и по еще щекам пробежали две мокрые дорожки. Пронт, поняв, что продолжать не стоит, насупился и зашагал дальше. Раздражение придавало сил, но теперь голова не просто кружилась, казалось, что она катится в узкой бочке с крутого склона, как они развлекались в юности. В ней перемешались мысли, беснующиеся, как свора голодных псов, получивших один маленький кусок мяса на всех.

Амазира собралась мстить Поднебесной, приведя в нее отряд демонов. Если она призовет могучего короля демонов или даже Императора, о которых говорит Юнора, то те, в свою очередь, приведут в этот мир свое войско. Войско помешанных на черной магии тварей. В целом, все было бы не так страшно, если бы только что люди и эльфы, в погоне за ложными страхами, не потеряли бы большую часть рук, способных держать оружие. Сейчас они, даже объединившись, не справятся с мало-мальски умелым войском. А уж если все так ужасно, как говорят все вокруг, то пара тысяч демонов сметет все население Эрмиллиона и Хотии, а там примется и за Тириз. В итоге, мир действительно может оказаться на грани Конца всего.

Осталось понять, сколько у них времени. Вот только, он все равно надеялся, что сможет переубедить Амазиру. Он все еще не верил, что потеряет ее так просто.

Через несколько часов иссякли последние силы Пронта, и он решился все же устроить привал. Снатог, помогая Юноре спуститься с «коня», озирался по сторонам в поисках хотя бы какой-нибудь древесины. Но ни кустика, ни деревца, ни валежины поблизости не было. Небольшая полоска леса виднелась далеко на севере, где в войну со степью вступает родной им лес.

– Что будем делать? – обреченно бросил он в пустоту, – Не жевать же сырое мясо?

– Ну, – с улыбкой протянула Юнора, – Чему-то же меня все же научили в школе магии.

Волшебница стала чертить что-то в воздухе. Глаза ее, к облегчению Снатога, оставались ее собственного серого цвета. Внезапно, ее знаки загорелись прямо в воздухе зеленоватым светом. Из земли полезло дерево. Буквально за несколько мгновений оно переросло саму девушку и продолжало расти. Наконец, оно вымахало на высоту двух человеческих ростов.

– Ага, – начал довольно потирать руки Снатог, но переменился в лице, – а рубить-то как? Не мечами же?

– Тут уж я ничего не смогу поделать, – послышался усталый голос Юноры. – Наломай веток, сучков каких-либо. Думаю, хватит, чтобы пожарить по кусочку мяса.

– Проклятье, а может ну его, это мясо? Есть ведь провиант из Трогана.

– А мясо тем временем пропадет, – в тон ему заверил Пронт. Сам принц оценивающе постучал по дереву ладонью. Затем довольно цокнул языком и свалился на задницу, прислонив к стволу спину.

– Это ты здорово придумал, – огрызнулся Снатог. – На дерево-то не тебе лезть.

Пронт с невинным видом пожал плечами, мол, ничего не поделать, кому сейчас легко? Снатог пообещал себе, что обязательно отомстит оборзевшему принцу, то есть, уже королю. А пока он, словно пьяный медведь, пытался взгромоздиться повыше, чтобы перерубить тем же мечом какую-нибудь ветку потолще. Если повезет, то она свалится в аккурат на темечко лежащему под ней хаму.

Но чуда не случилось, он обрубил пару приглянувшихся ему сучков покрупнее, и они оба зацепились за растущие ниже ветки. Пришлось слезать вниз и стаскивать их.

Юнора, все время наблюдавшая за происходящим, удовлетворенно хмыкнула.

– Молодчина, мой герой. Теперь наломай веток, и я разведу костер.

Снатог, засиявший от похвалы, ринулся наламывать прутья. Через несколько минут у его ног лежало две кучки с мелкими прутьями и крупными деревяшками, которые пришлось рубить мечом. На ремонт последнего, судя по всему, придется разориться.

Вот только ветки сырые. Он тупо уставился на истекающие свежайшим соком (еще бы, дереву меньше часа жизни) ветки. Юнора все прочла по его глупому выражению лица. Мягко отодвинув его ладонью, она выставила обе руки к веткам. Снатог ожидал вспышки пламени или шипения злых искр. Даже Пронт приоткрыл глаза, чтобы увидеть, как ветки вспыхнут, словно всю жизнь ждал этого.

Но, увы. От рук Юноры попросту пошли волны раскаленного воздуха, от которых мгновенно съежилась листва, а ветки зашипели, лишаясь влаги. Это продолжалось пару минут. Разумеется, ветки не просохли, но развести из них огонь было уже возможно. И вот тут-то девушка заставила обоих парней чуть ли не вскрикнуть от удивления. Вместо эффектного возжигания магического пламени, она залезла в сумку и всучила Снатогу два кусочка пирита. Тот чуть не заревел от обиды, но принялся добросовестно выстукивать огонь.

Вскоре костер занялся. Маленькое, поначалу, пламя стало с аппетитом грызть ветки, а после и сучки покрупнее. Юнора тем временем выбрала из кучки три прутика посимпатичнее, на которые насадила кусочки мяса.

Перекусили, когда Светило уже клонилось к закату. Немного поспорив, компания решила все же лечь отдохнуть. Легли вокруг дотлевающего костра, не став подбрасывать в него еще дров, нечего зверей привлекать. Грифон примостился поблизости, сев, как и полагается полуптице: птичьи лапы поджав под грудь, как любая птица, а задницу отбросив в сторону, на кошачий манер.

Несмотря на мельтешившие в голове мысли, Пронт все же заснул. Даже холод, как он надеялся, не смог разбудить его ночью. Смог только Снатог поутру. Светило уже вставало из-за небесной линии, первые его лучи осветили степь.

Наспех позавтракав хлебом и овощами из Трогана, компания тронулась в путь. На небе ни облачка, и Светило уже с утра стало приятно греть плечи. Не исключено, что днем оно будет ужасно напекать, но то будет днем. А сейчас погода заставляла удовлетворенно щуриться от приятного тепла, что растекалось по телу. Как же хорошо, оказывается, быть сытым и отдохнувшим. Еще бы отмыться где-нибудь.

Темная полоска на севере потихоньку расширялась, но идти до нее еще не один день. Зато, по пути уже стали появляться целые заросли кустарника, одиночные деревья стояли в полете стрелы друг от друга. А днем друзьям удалось даже засесть в небольшом гайце, шагов сто вдоль и поперек.

Довольно быстро развели костер, наломали ветвей и пережарили, наконец, все оставшееся кабанье мясо. Уже дожаривались последние куски, когда грифон внезапно встрепенулся. Пронт тут же услышал топот шагах в десяти от них.

Сами идущие были скрыты за кустами. Снатог пополз через поляну к своему оружию. Пронт тоже протянул руку к перевязи с мечом. Одна Юнора продолжала невозмутимо обгрызать кабанье ребрышко. Вот кому хорошо, завистливо подумал Снатог, который, наконец, дополз до своего оружия, лежащего на противоположной стороне от костра.

Кусты раздвинулись, на поляну шагнул орк. За ним еще. И еще. Уже на поляне стояло около двух дюжин орков в обносках и с оружием, смотрящимся хоть и смертоносным, но таким старым, что было удивительно видеть металл, а не камень.

– День добрый, – окликнул пришедших Пронт, – какими судьбами?

Орки, разглядевшие людей, замерли, разинув рты. Некоторые переглядывались и о чем-то активно перешептывались. Пронт с трудом различал слова, что ему нисколько не помогло, так как язык был орочий.

Наконец, вперед шагнул не особо крупный орк, но, по-видимому, знающий язык древних. Он, делая максимально устрашающий вид из всех возможных, зыркнул в глаза Пронту.

– Деньги давай! И доспехи сымай!

– Нету денег, а доспехи мне достались от бабшки, ты уж извини.

Снатог с трудом проглотил смешок. Юнора продолжала обгрызать ребрышко маленькими ровными зубками. Пронт невозмутимо смотрел на орка. Тот выглядел так, словно с ним только что говорило дерево.

– Что ты мне рассказываешь?! Быстро давай деньги!

– А не пойти бы вам? – вмешался Снатог. Рука капитана лежала на рукояти меча, он начал грозно подниматься, мельком оглянувшись на Пронта. Тот мотнул головой.

– А в прочем. Не ходите никуда, – Снатог сел на место, выжидающе глядя на Пронта. Руку с рукояти не убирал.

– Чего это он? – мотнул головой на Снатога орк.

– Упал в детстве, – пожал плечами Пронт. – Вот как ты.

– Чего? – в глазах орка, наконец, полыхнуло пламя.

– Вид у тебя, говорю, словно в детстве лопатой по лицу получал часто.

– Ты совсем сдурел? Деньги давай, пока не выпотрошили.

– Деньги у меня в гузне, сам достанешь?

Орк, не отвечая, страшно взревел. Перехватил покрепче оружие и уже сделал было шаг, но осекся. Никто из троицы не шелохнулся, а их женщина вообще спокойно грызла мясо. Что за дела? Их что, совсем не боятся?

– Давай деньги! – вновь зарычал «Вожак».

– Они не у меня, – пожал плечами Пронт, кивая на Снатога. – Они у него.

– Чего? – выпучил глаза Снатог. – Откуда они у меня? Я все отдал еще в пустыне!

– А у меня откуда? Я их даже не собирал!

Орк с недоумевающим видом поворачивался то к одному, то к другому. В его глаза постепенно заползал ярко-алый туман. Один из шайки окликнул его на их языке. Он что-то прокаркал им на своем орочьем. Окликнувший страшно зарычал, раздуваясь на глазах. Остальные разом подхватили. Пронт, тяжело вздохнув, поднялся на ноги, доставая меч. Снатог со счастливым лицом подпрыгнул на ноги, на ходу выхватывая из ножен свой меч. И, уже на ногах, достал из-за спины щит и застыл в полном вооружении.

Пронт покосился на Юнору, девушка лениво отбросила обглоданное ребрышко и, вместо того, чтобы встать, протянула руку за следующим. Пронт с вытаращенными глазами покачал головой, мол, никакой совести. Пока они, понимаешь, будут драться, спасая свои и ее шкуры, она, понимаешь, все мясо съест.

Он выгнулся, разминая спину. Краем глаза видел, как орки обступают его и Снатога с трех сторон. Глаза серокожих были налиты красным. В них, словно блики в вине, отражались языки пламени от костра. Наконец, они рванулись в бой. Троих сразу сбил с ног абсолютно неожиданно упавший с неба грифон. Он рванул двоих когтями, а третьего стукнул клювом в темечко. Послышался треск, и дерево позади него оросило черным и серым. Трифон тем временем уже терзал еще одну жертву, мотая им в клюве, словно собака.

Пронт сухо рубанул первого попавшегося орка. Второй успел выставить блок, но его ветхое оружие чуть было не пришло в негодность. Свистнула стрела. Пронт уже видел, как металлический клювик несется к Снатогу, снявшему доспехи перед обедом. Внезапно, стрела словно наткнулась на преграду, наконечник вмиг оплавился и потек, а древко вспыхнуло и осыпалось на землю рядом со Снатогом.

Юнора грозно поднялась с земли, выгнув спину, словно дикая кошка и широко расставив ноги. Ее глаза полыхали желтым. Снатог, крутанувшись в гуще орков, успел заметить этот магический свет и, остановив меч на половине пути к телу орка, повалился на землю. Юнора стала бить тоненькими и плотными сгустками пламени по оркам. Сгустки врезались в тела с хлопками, отчего в них оставались дыры размером с кулак.

Снатог перекатился на спину, тут же отразил щитом удар короткого копья, рубанул мечом по голенищам. Орк со сдавленным воплем повалился на землю. Снатог подскочил на ноги, стараясь быть подальше от волшебницы. Пронт, не оглядываясь прорубался сквозь тела. Орки лежали за ним в виде изрубленных тел. Следующему подбежавшему он, не мешкая, отрубил руку. А когда тот инстинктивно оглянулся на рану, рубанул с обратной стороны по шее. Голова скатилась под ноги, а тело все еще опадало, когда он свалил уже и следующего.

Он коротко огляделся. Снатог бьет последнего со своей стороны. Юнора обожгла еще двоих, свалившихся с рваными дырами в груди. Пронт подскочил к оставшемуся со своей стороны и увидел вспышку со спины. Левая рука сама собой подпрыгнула вверх, а под ней пролетела еще одна огненная стрела. Орк повалился навзничь.

– Эй, это был мой! – с улыбкой возмутился Пронт.

– Мясо стынет, пока вы тут убитых считаете. Еще заклепки в доспехи втыкайте после каждого убитого, как в старину.

– Только в старину дрались-то сотня на сотню, – подхватил Снатог. – Так и выходило, что за десять лет службы только тридцать заклепок. А с нынешней войной можно и нагрудник, и наголенники, и нарукавники, и даже шлем истыкать, как ежа. Когда за полгода по нескольку сотен убитых за душой выжившего.

– Ой, да ладно тебе, – отмахнулся Пронт. – Так уж и по нескольку сотен?

– А что? – Юнора с непониманием смотрела на короля, тот заговорчески покосился на Снатога, начавшего уже что-то подозревать, судя по ехидной роже.

– Уж не прибедняйся, тебе-то заклепками можно все платья в шкафу истыкать так, что между заклепками по одной ниточке пройдет. А Шкаф-то у тебя немаленький.

Пронт гоготнул, уже сев и вытащив себе прожаренную ножку.

– Ты правда будешь сейчас есть? – сдавленно поинтересовалась Юнора. Казалось, что девушка сейчас вернет то мясо, которое так самозабвенно снимала зубами с кости буквально несколько мгновений до этого.

– А что? – Тупо уставился Пронт.

– А ты бы посмотрел на себя сперва.

Пронт оглянулся на Снатога, может, тот, как мужик, сможет ему объяснить это все более логичным языком. Но тот тоже смотрел на принца со смесью брезгливости и ужаса на лице.

Постепенно понимая, что от него требуется, Пронт с опаской опустил глаза на свои ладони. И чуть не отбросил мясо в дотлевающие угли. Отчего-то он и подумать не мог, что после этой короткой резни окажется столько крови. И ладони, и локти, и плечи, и даже грудь, а судя по ужасу в глазах друзей, еще и на лице были брызги черного.

У родника, расположенного за их лагерем, Снатог, мимолетно покосившись на Пронта, внезапно спросил:

– А зачем ты их так всех?

– Ты о чем?

– Заставил напасть, перебил всех до единого. Это ж разбойники, достаточно без лишних разговоров дать в морду вожаку, как остальные расползутся обратно по кустам.

– Мне нужно было разозлить их. Именно разозлить, чтоб пена изо рта, кровь в глазах.

– Но зачем?

– Да какая разница? – вскинулся принц. – Они – орки, мы – люди, идет война… Шла. Так или иначе, все еще стоит вопрос: либо они, либо мы.

– Но они даже не поняли, кто мы, – тщетно пытался уследить за мыслью Снатог. – Это мирные, Пронт, они далеко от всего этого. Они пасут скот, живут в хлевах или землянках, или в чем там живут эти варвары.

– Настолько мирные, что вышли грабить?

– А ты наших деревенских давно встречал в их лесах? Всяк норовит дать по рогам и стащить сапоги, как трофей.

– Не важно, – голос Пронта терял уверенность, – они – орки!

– Говоришь так, словно сам хочешь верить, что они какие-то варвары или животные.

– Именно, – почти шепотом проронил Пронт, распрямляясь в полный рост.

По его шее и груди стекали струи ледяной воды, отчего он покрылся гусиной кожей. А глаза стали привычно печальные, отливающие в тени бровей странным сиреневым оттенком. Или Снатогу только показалось… Но в тех же, привычно печальных, глазах друга добавилось куда больше боли, чем можно было бы представить…

– Именно это я и пытаюсь вбить себе в голову, – продолжил Пронт. – Доказать, что они всего лишь животные, которые не в состоянии стать с нами вровень.

– Но зачем? – как ни силился, Снатог никак не мог его понять.

– Чтобы хоть как-то спать по ночам…

С этими словами Пронт двинулся к лагерю. Снатог еще миг поглядел ему в след и, вздохнув, двинулся следом.

Юнора уже по-хозяйски упаковала жареное мясо в сумки, водрузила их на грифона и с легкостью кошки вскочила в седло. Полуптица даже не шелохнулась. Волшебница победно оглядела стоявших внизу мужиков. Довольно оскалила белые зубки, видя ошалело-завистливый взгляд Снатога. Того бы Птирад уже скинул с седла за подобные выходки. Она ласково потрепала перья на загривке грифона, тот довольно щурился, словно от кошки в нем было куда больше, чем от птицы.

Пронт и Снатог, все так же голые по пояс, подхватили свои поклажи и двинулись следом за девушкой, по-королевски восседавшей на спине красавца грифона.

Двигались до заката. А затем, немного перекусив холодным мясом, стали устраиваться на ночлег. Пронт выбрал место под деревом, которые попадались все чаще. Поскольку Снатог вызвался сторожить первым, а Юнора пока не собиралась ложиться, Пронт, не теряя времени, рухнул на землю, в полете проваливаясь в сон.

Снатог с Юнорой весь вечер о чем-то щебетали. Но, спустя некоторое время после ухода Пронта, их щебетание резко прекратилось. Вместо этого, Снатог придвинулся еще ближе к Юноре, уперев свой бок в ее.

– Надо что-то делать, – еле слышно прошептал он, обнимая девушку и задирая голову вверх, мол, любуется звездами.

– Что именно?

– Не знаю, но он и впрямь сходит с ума.

– Дошло, наконец? Жаль только, сам он этого еще не замечает. Да и заметит ли?

– Не знаю.

– Вот и я не знаю, – девушка покосилась на спящего. – Но нам нужно как-то отправить его в Хот, куда бы он ни собирался сам.

– И что там?

– Там его семья, они могут вразумить его.

– Его? – Снатог, опустив голову, с горечью глянул на друга, мирно сопящего в другом конце их маленького лагеря. – Посмотри на него. Он как одержимый. Он ничего не хочет слышать. Он рвется к ней.

– Я знаю, но… Если силой?

– Как? Вести его в Хот на веревке?

– Ну… Не на веревке, – девушка немного призадумалась. – Но под стражей можно.

– Под стражей? Принца Хотин и короля нового королевства? Чтоб нас потом Товур на городские башни задницами насадил?

– Ну а что тогда? Сидишь тут, рвешь идеи в клочья! А сам-то что можешь предложить?

– Да не знаю я. Говорить с ним бесполезно, силой – нельзя. Мы ничего не можем сделать.

– Ладно, нужно хотя бы удержать его в Неоре на какое-то время. Отправить гонца, например, тебя с Птирадом, в Хот и узнать личное мнение Товура на этот счет.

– Пожалуй, – пожал свободным плечом Снатог. Другой рукой он покрепче прижал Юнору к себе. – Ты лучше поспи, а то этот фанатик нам не даст отдохнуть днем. Все торопится. Огреть бы его по кочерыжке, да жалко дурака.

– Не ворчи, – улыбнулась Юнора. Она по-сестрински чмокнула Снатога в щеку и принялась укладываться неподалеку от Пронта.

 

Глава 14

Спустя двенадцать дней трое путников в сопровождении грифона вышли на большую поляну, где располагалась – теперь уже город – Неора. Шел сильный ливень, перерывами сыпался град. Отчего путники выглядели еще более грязными и ослабевшими, чем были на самом деле. Невозможно было признать в грязных и заросших мужчинах ушедших в поход принца и его воеводу. А в их спутнице, в плаще, покрытом мелкими брызгами грязи, уже не узнавалась ушедшая вместе с ними волшебница.

В отличие от них, город преобразился в гораздо лучшую сторону. Старый город закрывала прочная каменная стена в три человеческих роста, а новые районы, как лепестки у цветка, окружали город полукругами деревянных стен в шесть или восемь шагов высотой. Над городом возвышалась башня Пронта, нарастившая за весну два поверха и обросшая крупными каменными валунами.

В освещенный Светилом день город, возможно, выглядит куда лучше. Но сейчас, среди падающих с неба потоков воды, он все же казался точно таким же вымокшим и потрепанным, как и трое путников, что брели к нему. Небольшие фермерские поселения, свежевспаханные и засаженные последним из трех урожаев, выглядели уныло и опустошенно, несмотря на то, что их поставили едва ли не десятину назад. Стены выглядели почти черными и холодно блестели, отражая блики дневного света.

Троица, наконец, приблизилась к внешним воротам. Башня ворот была практически кубической формы, с тремя неширокими окошками-бойницами на втором поверхе. Несмотря на середину дня, ворота были закрыты. Да и для чего открывать южные ворота, если все движение происходит на остальных трех сторонах?

– Эй, стража! – гаркнул Снатог командирским голосом. – Открывай ворота! Важные гости явились!

– Ага, – тихо обронил Пронт, – так они и ломанулись, роняя шапки. Не больно ты похож на важного гостя в этом промокшем тряпье.

– Ага, – грустно подхватила Юнора, – скажи спасибо, что стрелу не пустили, завидев грифона. Уж не людской это питомец, совсем не людской.

– Да тише вы, – отмахнулся воевода. – Стража, мать вашу! Вы там уснули, что ли?!

За воротами послышались приближающиеся шаги, а после – голос. Сонный и потому очень раздраженный.

– Кого там нелегкая принесла?

Затем послышался протяжный зевок с жутким подвыванием.

– Ворота открывай и сам узнаешь! – завелся Снатог. Уж больно он не любил нарушение устава. – Смерть твоя явилась! Долгая и мучительная! Сама Делана тебе покажется заботливой бабушкой по сравнению со мной! Открывай, кому велено!

– Уж не больно вы похожи на Делану, она ж баба! Идите лесом, оборванцы! Уже и тут дикари обзавелись.

Снатог, наконец, понял, откуда идет звук. Обернулся. За правым косяком виднелось маленькое окошко. Там торчало заспанное лицо стражника. Совсем молодого. Но до старости он не дотянет. Одним движением Снатог выдернул из ножен свой меч и сорвал с себя плащ, обнажая доспехи. Лицо стража моментально изменило как форму, так и цвет. Оно почти слилось с серым небом, просвечивающим за затылком его шлема.

Словно стрелой его отшибло от окошка, поднялся крик. Сверху послышался шум, и врата, словно после смачного пендаля великана, распахнулись в стороны. Стражник, уже белый, бежал навстречу гостям. Бежал в полусогнутом состоянии, пытаясь на ходу поклониться Пронту и Снатогу, да и Юноре заодно, хоть ее титул и не требовал.

Снатог в раздражении хлопнул недотепу ладонью по затылку, подставленному к небу. Стражник кротко охнул и замер, не разгибая спины, только рукой сделал приглашающий жест в сторону центральной башни.

Пронт, как и подобает принцу, прошествовал, высоко задрав голову. Стражник поклонился еще ниже, когда принц оказался около него, чуть было не уткнулся лицом в грязь.

– Не наклоняйся слишком низко, – шепнул ему Пронт. – Этот, который сзади, может и ногой по роже пнуть.

Стражник разогнулся, как тугой лук, чуть было не сев на задницу. Позади Пронт услышал легкий смешок Юноры. Он улыбнулся сам и двинулся дальше, похлопав стражника по плечу. Тот аж сдулся от облегчения, ожидавший, по-видимому, неслабой взбучки от правителя.

Снатог плелся сзади. Растоптав свой же плащ, он оказался почти голым под сильным ливнем. Вода уже давно протекла под доспехи и насквозь вымочила тунику. Стражник протянул было руку, дабы принять поводья грифона, но Птирад щелкнул клювом в полушаге от его пальцев, отчего тот мгновенно сжал руку. Снатог злорадно улыбнулся, потрепав грифона за шею, и проследовал за Пронтом и Юнорой.

Как следует отдохнуть с дороги гостям не позволили. Более того, Пронт даже не успел зайти в свои покои, которые перенесли на самый верхний поверх, как его на полпути перехватили местные чиновники. Бывшие пахари из Хота или Старгона ныне стали владельцами торговых лавок, ремесленных мастерских и даже чиновниками при дворе Пронта, хотя он и не помнил, чтобы назначал хоть кого-нибудь.

В любом случае, эта пестрая свита моментально потащила Его Высочество в зал для заседаний. Слава богу, на пути попались местные хранительницы очага (коих Пронт, сказать по правде, тоже видел впервые). Те, с криками и битьем вениками и полотенцами, отогнали от Пронта всех этих разодетых вельмож и повели… Нет, снова не в покои, его повели в королевскую (!!!) умывальню.

Отпариваясь в бадье с горячей водой и позволяя брить свое лицо и остригать волосы, Пронт все пытался вызнать у молодых женщин, не было ли новостей из Кокоры об Амазире? Но те лишь мрачнели и пожимали плечами. Тогда он, изрядно раздраженный, выдворил девушек за дверь. Наспех накинув на себя половину из той одежды, что для него наготовили (а наготовили, словно на дворе зима), он пулей вылетел из умывальни и, перескакивая сразу через несколько ступенек, помчался на предпоследний поверх. Туда, по словам Юноры поместили комнаты приближенных к Пронту. Собственно, Юнора и была нужна ему сейчас. Быть может, она что-то уже знает о своей подруге, чья комната обычно была напротив.

К удивлению Пронта, Юнора и Снатог как раз сейчас спускались ему навстречу. Завидев вылетевшего из-за угла Пронта, оба в испуге округлили глаза.

– Ты чего как ошпаренный носишься? – выпалила Юнора.

– Вас искал, – ощетинился Пронт. – Про Амазиру узнали что-нибудь?

– Нет, – покачала головой Юнора с виноватым видом.

– Но там накрывают пир в честь гостей, нам нужно быть, – вмешался Снатог, почесывая пятерней в затылке. – Будет весь… Кхм… Королевский двор. Глядишь, кто и знает что.

Пронт поморщился при слове «Королевский». Он не король и совсем не торопится им становиться. Бывает, ради смеха поправит Снатога или Юнору. Но это же только ради смеха. А этих остолопов разве переубедишь? Втемяшили себе в голову указ его отца, что все земли завоеванные Пронтом будут навеки принадлежать Пронту, если только сам Пронт не возжелает отдать трон своему преемнику.

– Ладно, идем, – Пронт, повесив плечи, поплелся впереди. Он не видел, как Юнора и Снатог за его спиной переглянулись. «Он словно совсем сумасшедший», – читалось в их глазах.

Столы ломились от дичи и мяса, приготовленных по самым разным рецептам. И запеченные, и жареные, и копченые, и вяленые, в подливах из кореньев и ягод, в соусах из фруктов, ягод, специй. Только успела открыться дверь в зал, как голова закружилась от ароматов, плавающих над столами в виде еле заметной дымки.

Пронт и сам не заметил, как оказался на скамейке и уплетал одно блюдо за другим. Слуги едва успевали менять перед ним тарелки. И лишь хорошенько насытившись, он вспомнил, зачем вообще он согласился идти на пир. Он оглядел зал, гости уже беседовали между собой маленькими кучками. Он попытался незаметно покинуть стол, но был пойман Снатогом за пояс.

– Ты куда? А еда?

– Я сыт, – с раздражением вырвал свой пояс из руки Снатога Пронт.

– Чего злой-то такой, раз сыт? Жри, пока дают, опять же сорвешься куда-нибудь.

– Это куда, например? – с прищуром глянул на Снатога принц.

– А я почем знаю? – пожал плечами воевода. – Ты и из Трогана сорвался, словно в зад ужаленный.

– Это да, – выдохнул Пронт. – Ладно, ешь, я пойду к дворцовой страже… Тоже мне дворец… Узнаю насчет Амазиры. Может, хоть среди них найдется смелый, кто скажет правду.

Последние слова Пронт произнес нарочно громко, чтобы все слышали. И эффект был именно такой, какого он и ожидал. При произнесении имени ангела в зале стало значительно тише. Он видел множество взглядов, направленных на него украдкой. Кто-то смотрел сочувствующе, кто-то виновато, а кто-то и вовсе побелел, будто скелета увидел.

Вся стража, что оставалась в городе, стояла перед Пронтом, повесив головы.

– Еще раз спрашиваю, есть ли какие-то новости об Амазире? – твердил он в сотый раз, прохаживаясь перед воинами. – Мне вас что, перевешать тут всех по одному?! Вы что, ангела не помните, с которым мы этот город взяли?!

Пронт начинал выходить из себя, а стражники только ниже опускали свои головы, словно надеясь провалиться под землю. Наконец, из дальнего конца послышался негромкий, но и не испуганный голос.

– Она была здесь, Ваше Величество.

– Шаг вперед! – рявкнул Пронт, резко развернувшись на голос.

Из строя вышел крупный стражник с рыжими волосам и серыми глазами. Пронт подошел к нему вплотную и ощутил себя крошечным рядом с этим великаном. Стараясь не подать виду, Пронт максимально строгим голосом обратился к стражнику.

– Как твое имя, солдат?

– Келот, Ваше Be…

– Высочество, – прорычал сквозь зубы Пронт.

– Высочество! Келот из Старгона, – браво отчеканил Келот.

– Что ты знаешь об ангеле из Поднебесной?

– Немного, Ваше Высочество, – замялся бугай, подбирая слова.

– Не медли!

Келот вытянулся в струну, словно тетива после выстрела.

– Она была в Неоре, Ваше Высочество. Пару десятин назад. Она была тут проездом и отправилась на восток. По-видимому, она что-то искала.

– Почему?

– Она не меньше десятины провела в библиотеке, вместе с жрецами из Кокоры. И, как только вышла оттуда, сразу велела подготовить ей и жрецам продовольствие в дорогу.

– Ты заслужил мою благодарность, Келот. А объяснишь ли ты мне, почему все твои товарищи стоят, засунув в задницы языки?

– Нам поступил приказ, Ваше Высочество. Было приказано ни в коем случае не разглашать вести о пребывании в Неоре ангела.

– Чей приказ?! – Пронт вновь ощутил присутствие заговора, как это было уже однажды, вот только он не помнил когда.

– Воеводы Снатога, Ваше Высочество…

Пронт уже стрелой летел в башню. Кровь бурлила в венах, кулаки непроизвольно сжались, да так, что через несколько мгновений занемели. Он влетел в зал, переполошив всех сидящих. Снатог сидел на своем месте. Он улыбнулся было вошедшему Пронту, но по лицу принца и темпу, с которым тот пер на воеводу, понял, что Пронт уже все знает.

Все, что успел Снатог, это подняться из-за скамьи и перехватить летящий ему в лицо кулак. Вывернув принцу руку, он встал за его спиной, и, делая вид, что это была игра, улыбнулся в зал.

– Ловко, Ваше Высочество, мне даже жарко стало! А не пройти ли нам на балкон, что на четвертом поверхе? Подышать свежим воздухом.

Затем он, делая вид, что ведет Пронта, по-дружески приобняв, повел его прочь из зала, заломив одну руку за спину.

– Ты какого хрена вытворяешь?! – вытолкнув Пронта на балкон, прорычал воевода.

– Я?! Кто приказал стражам умалчивать про Амазиру?!

Пронт снова бросился на Снатога и, прежде, чем тот снова его скрутил, успел все же попасть ему в скулу, содрав с нее кожу.

– Посмотри на себя! Король новой страны! У тебя земли больше, чем у твоего отца в два раза! Люди тебя готовы носить на руках, ведь ты освободил их от угрозы самого «Ужасного и могущественного Тириза»! А ты? Ты обезумел! Ты готов выбросить захваченные города, бросить все и убежать за бабой, которая сейчас занимается хрен знает, чем и где!

– Лучше заткнись! Не смей так говорить о ней! Она ангел, а не «хрен знает что и где»!

– Да ты себя послушай сам! Безголовый! Она предала тебя! Она предала Хотию! Она всех предала! Ты хоть сам это понимаешь?!

– Какого нечистого ты несешь?! – Пронт начал сильно дергаться в руках Снатога, рыча, а иногда и страшно взревывая. На шум под окнами прибежала Юнора. Не зря же Снатог вывел их именно под ее окна.

– Что здесь происходит?! – в испуге выкрикнула девушка.

Пронт все еще продолжал биться, вырываясь из цепких объятий воеводы.

– Сама посмотри на него, и скажи, – кивнул на Пронта Снатог. – Я уже не знаю, как с ним разговаривать.

Юнора сделала несколько быстрых шагов, стремительно сократив расстояние между ними. Затем что-то шепнула, на кончике ее пальцев тут же вспыхнул бледно-голубой огонек. Она коснулась одним пальцем лба Пронта, и он мгновенно обвис на руках Снатога, потеряв сознание.

Когда Пронт проснулся, за окном уже смеркалось. Голова жутко болела, словно после большого праздника у какого-нибудь пропойцы. Он был в своей комнате, сидел в мягком кресле напротив собственной кровати.

Как он обнаружил, несмотря на переезд, комната осталась в точности такой же: кресла, стол, кровать, шкуры на полу, статуи и картины на стенах и около них.

В двух соседних креслах о чем-то спорили Снатог и Юнора. Ошибкой Пронта было подать признаки жизни прежде, чем он услышит диалог этих предателей. Не зря его посещало предчувствие заговора. Волшебница и воевода мигом прекратили спор.

– Очнулся? – добродушно спросила Юнора. Наверное, излишне дружелюбно, ибо брови Пронта моментально сшиблись на переносице.

– Какого нечистого вам от меня надо?!

– Никакого, – тихо ответила волшебница. – Пронт, прекрати.

– Прекратить что? Что вы против меня замышляете?!

– Угомонись, безмозглый! Ты сам-то слышишь, что ты несешь?! – взъярился Снатог. – Мы с тобой прошли всю войну, от Хота до Паргаса! Да мы с тобой с детства знакомы! Нас обучал один мастер! И ты теперь подозреваешь меня и Юнору в заговоре?! Свою падшую шлюху будешь в заговорах подозревать!

Пронт, не выдержав таких слов, рванулся к Снатогу, но едва успел остановиться и не налететь на выхваченный из ножен меч. Сейчас острие позолоченного меча упиралось аккуратно в грудь Пронта. Сквозь тунику он ощутил холод лезвия, но это не напугало его. Тяжело дыша от ярости, он двинулся чуть вперед, протягивая руки к горлу Снатога. По лезвию тонкой струйкой побежала кровь. Снатог в ужасе выпучил глаза на обезумевшего Пронта.

Послышался легкий хлопок, и Пронт оказался туго связан до самых подмышек, превратившись в гусеницу. Только руки Юнора оставила свободными. Ими-то он и пытался разодрать до ужаса прочное волокно, что его сковало.

Снатог опрокинул Пронта обратно в кресло. От шока он даже перестал яриться. Просто стоял и смотрел на Пронта так, словно видел его впервые. Юнора подсела напротив Пронта, оказавшись значительно ниже его.

– Пронт, прекрати. Ты сожжешь себя изнутри.

– Мне плевать! Но вы сгорите вместе со мной!

– Пронт, мы не желаем тебе зла, – еле слышно выдавила из себя Юнора дрожащим от подкатившего к горлу комка голосом. На глазах девушки выступили слезы. Это взбесило Пронта, он помнил, как ловко она вечно манипулировала им своими слезами. Но только не сейчас!

– Хватит! – взревел принц. – Ты больше ничего не добьешься своими фальшивыми слезами! Развяжите меня, и я уйду! Уйду так, что никто не узнает, и никто больше не найдет! Хватит с меня!

– Пронт… – еле слышно выдавила волшебница, две полоски слез побежали по ее щекам, сверкая от пламени факела.

– Что, Пронт? Я уже шестнадцать весен Пронт! Отпустите меня! Все равно, вы мне ничем не поможете! Будьте прокляты!

Волшебница отпрянула от него, не стараясь сдержать слез обиды. Лучший друг детства сейчас проклинает ее, словно это она виновница всего, что произошло. Она, больше ничего не говоря, подошла к его кровати, схватила с нее какую-то бумажку и швырнула в лицо Пронту прежде, чем Снатог, приобняв за плечи, вывел ее наружу. Напоследок воевода наградил Пронта таким взглядом, словно тот поджег храм, да еще полный женщин и грудных младенцев.

Но Пронта это уже не интересовало. На бумажке был знакомый почерк. Ее почерк. Он с нетерпением рванул печать, раскрывая свиток древесной коры.

«Пронт, здравствуй.

Амазира.»

Понимаю, ты сейчас в растерянности. Тебе и не нужно ничего понимать. Просто, я не то, что нужно тебе в этой жизни. Надеюсь, Юнора смогла тебе все объяснить верно. Я нашла новую семью. С ними я, наконец, смогу отомстить своим обидчикам за изгнание. Пусть ценой этому может стать весь мир. Но вам не о чем волноваться, это будет быстро. Они обещали все сделать быстро.

Не стоит меня ненавидеть за это. Не будь меня, это сделал бы кто-то другой.

Ха-ха, иронично, не правда ли? Пророчество сулило беды от людей, а в главной роли оказался падший ангел, которого они приютили.

Не ищи меня и не пытайся остановить. Лучше побудь счастлив оставшееся время, а его у людей, и правда, немного.

Прощай, Пронт.

Он перечитал ее письмо еще дважды, каждый раз слыша в голове ее голос. Он не мог смириться с тем, что она ушла. Ушла даже не от него. Она отвернулась от всего. Она ушла от людей. Притом, ее никто не гнал. Она ушла, а у нее было все… Друзья, любимый, почетное место среди людей, уважение в храмах. Она была почти воспета людьми только за то, что она ангел. Но она отказалась от всего только ради мести? Быть этого не может, ангел на такое не способен!

Пронт хотел было сорваться с кресла и прямо сейчас отправиться за возлюбленной, вот только… Его так и оставили связанным наполовину до ужаса прочным и липким белесым волокном, напоминающим паутину.

Пятьдесят второй день осени. Ближе к полудню в город потянулся огромный поток населения. В воротах скопилась невероятная очередь. Возничие на телегах, пешие со всеми своими пожитками – и такая очередь растягивалась до самого виднокрая. Где-то вдали жгли костры, а где-то и вовсе виднелись палатки, а то и целые лагеря. Оно и понятно, лишь малую часть выживших возможно разместить в городе. Остальным придется идти дальше.

Растеун хмуро наблюдал из окна на длинную змею орков, что заползала в Скротт. Они все не войдут. В городе слишком мало места. Он и так уже давно переполнен, поскольку все орки, что выжили на войне, сбегались из разоренных городов в Скротт.

Уже слышался крик глашатая, сообщающего, что прием в город прекращается, остальные выжившие должны продвигаться в портовый город и располагаться там лагерями.

Как только флот будет готов, начнется посадка на суда. После того, как закроются южные и западные врата, Растеун и Грамтар, водрузив всю свою поклажу на львов, выдвинутся в портовый городок. Кому-то ведь нужно поддерживать порядки среди огромной массы орков, коим приходится трусливо покидать материк, поджав хвосты.

Растеун вспомнил, какими были орки до того, как половину из них вытравили демоны и войны. Альки усыпали красивый некогда материк целыми горами раздробленных костей, перебив добрую половину существовавшего тогда Клана. А другую половину вогнали в ужас люди с их дикими и варварскими методами, абсолютным отсутствием воинской чести и правил войны. Они пришли в чужой мир и теперь разоряют его. Стоило только оркам показаться на их глаза, как они выступили в войну, собрав все свои силы и своих магов. Бесспорно, шаманы Тириза тоже достаточно могучи, но даже пятеро шаманов не смогли выстоять против одного боевого мага людей.

И вот сейчас орки раздавлены. От некогда воинственного народа, кто ложился спать с топором в руках, потому что в любой момент готовились с яростью встретить натиск кого угодно, осталась лишь горстка доведенных до ужаса беженцев. Кто надеется на спокойную и тихую жизнь, вдали от этих чудовищ. Орки! Хотят спокойной жизни! Мир уже точно не вольется в привычное русло.

Грамтар ехал чуть позади, наблюдая за непривычно сосредоточенным Растеуном. По обе стороны дороги тянулись вереницы орков. На вождей поглядывали искоса, но без вражды. Каждый понимал, что это бегство вынужденно, ведь от людей можно ждать чего угодно… Даже полного истребления орков.

Растеун изредка смотрел по сторонам, мельком оглядывая серокожие тела. Иссушенные, бледные, без привычного пламени в глазах. Глаза орков вообще трудно теперь узнать, они напоминали печи, в которых уже давно ничего не жгли. Осталась только темнота и серый пепел отчаяния.

Устав лицезреть полный упадок своего народа, Растеун гордо задрал голову и хлопнул льва по лопатке, принуждая скакать быстрее. Грамтар тут же настиг, поравнявшись с ним.

– Не терзай себя. Ничего уже не исправить.

– Я вернусь, обязательно вернусь, – давил слова Растеун, сдерживая рык. – Вернусь, и эти люди пожалеют о том, что выбрались из своей пещеры.

– Ты так сожжешь свою душу, – с укором покачал головой Грамтар. – Мы уходим, а эти люди… Пусть делят эти земли с эльфами, глядишь, и перебьют друг дружку.

– Как же… – Растеун уставился далеко вперед, словно кошка, которая высмотрела жертву и уже готовится к прыжку.

Грамтар глубоко вздохнул, он отлично понимал молодость и горячность этого орка, также понимал и жажду мести. Но теперь уже все кончено. Орки выбиты из колеи, морально разбиты, это больше не воины. Это теперь просто мясо. Как бы ни было горько смотреть на это.

Городок встретил вождей задолго до того, как послышался шум моря. Сотни племенных лагерей и тысячи палаток или наспех состроенных хижин и землянок расходились на много полетов стрелы от берега. Орки, гномы, Растеун приглядел даже несколько огров. Все со своим скарбом, кто-то даже притащил с собой страусов, львов и носорогов. Да и прочую мелкую и крупную скотину. Окрестности городка заполнились криками, блеяньем, ревом, рыком. Казалось, что на побережье выбрались все пчелиные ульи этого мира. В глазах рябило от пестрых палаток, что почти преграждали единственную дорогу к порту.

Уже ближе к городу в нос шибанул легкий запах грога, что крепчал с приближением к самому городку. Орки, что прибыли раньше и уже разместились, вовсю выпивали, то ли заливая горе, то ли для поднятия настроения перед встречей с новыми местами.

На море уже стояли корабли. Некоторые в порту, но большая часть располагалась по берегу, пришвартованная к чему угодно. Следом шел еще ряд кораблей, пришвартованных к предыдущему. Поистине огромный флот. Еще никогда Растеуну не приходилось видеть столько кораблей и орков в таком маленьком месте. Жаль только, что никто из них не годен для битвы, ведь свое место на материке еще можно было бы отстоять, умей каждый орк пользоваться боевой секирой.

Его сбили с мыслей подбежавшие лодочники. И как успели завидеть? Замб и Когак неслись навстречу с довольным ревом.

– Во-о-ождь! И ты, вождь! Мы успели в срок! Можно начинать грузить народ хоть сейчас!

– Я же еще даже со льва слезть не успел, – строго рыкнул Растеун.

– Дак спускайся скорее, вождь, – подпрыгнул Когак, принимая поводья Растеуна.

Тот проворно спрыгнул, покосившись на Грамтара. Сможет ли старик повторить? Тот заметил его взгляд, ухмыльнулся, словно над детской шалостью, но соскочил со льва не менее проворно.

– Что говоришь? – Растеун вернулся к лодочникам. – Уже все готово?

– Да, вождь, – в голос гаркнули братья, – можно отплывать в ближайшее время.

Растеун глянул на Грамтара. Можно ли начинать погрузку без одобрения алькова совета? Тот безразлично пожал плечами.

– Так, – протянул Растеун, – погрузка начнется завтра, сейчас главная задача выставить больше вооруженных орков на территории города и за ним. Чувствую, сегодня не обойдется без «Веселья».

– Я распоряжусь, – вызвался Когак.

– Хорошо, а Замб тем временем распорядится о продовольствии. Нам не нужно, чтобы мы посреди океана оказались без еды.

– Да, вождь, – браво отчеканил Замб. И лодочники, наконец, скрылись из виду.

– А сколько визгу поднял бы Рос, начни ты загружать людей без его ведома, – с ухмылкой толкнул Растеуна в плечо Грамтар. – Пошли в таверну, надо отдохнуть с дороги.

Покинув с утра свою постель в доме лодочника, Растеун сразу же двинулся на пристань. Голова немного гудела после усиленного «Отдыха с дороги», отчего настроение было прескверное даже для орка.

По дороге на пристань Растеун успел попасть в передрягу. Было дурной затеей пройти через площадь, где его сразу же окружили караульные и пара десятков беженцев. Растеун с трудом, через сильную боль в голове, пытался разобрать, что ему объясняют. Как оказалось в итоге, вчера весь портовый городок содрогался от жутких потасовок. Что и предсказывал молодой вождь еще вчера.

Только, как ни пытался Растеун отмахаться от назойливой толпы, от него беспрекословно требовали наказания. Наконец, взъярившись, Растеун коротко гаркнул:

– В кандалы и на весла! – после чего вождь стремительно удалился в сторону пристани. Только бы больше никого не видеть.

Молитвы его не были услышаны. Еще за сто шагов до причала Растеун услышал визгливые возгласы Роса и занудные наставления Рагозин.

– Растеун, где ты шляешься?! – брызгал слюной старик Рос. – Твоя была идея, тебе и руководить всем этим хаосом!

– Кто бы сомневался, – огрызнулся Растеун, – великий и мудрый Рос не в состоянии распределить людей по кораблям поровну.

Старик поперхнулся от ярости. Его глаза начали вылезать из орбит, а рожа из серого становилась черной. Вмешалась Рагозия, не побрезговав вставить свое слово.

– Прекратите вести себя, как дети, – монотонно отчеканила орчица. – На ваших глазах вершится история. С того дня, как мы окажемся на новом материке, можно будет начинать новое летоисчисление. Мы все начнем с нуля, и не будет ужасных демонов или их преемников – еще более жестоких и страшных людей. Мы заживе…

– Рагозия, закрой пасть! – рявкнул Растеун. Вождь клана Звездной Дороги смогла лишь надуться от возмущения. – А ты, – обернулся он к Росу, – иди в таверну и выпей чего-нибудь, только, ради всех стихий, не мельтеши перед носом!

– Да как ты?.. – начал было Рос, но его перебил подоспевший вовремя Грамтар.

– Да-да, Рос, – весело хлопнул старика по спине бугай, сходи, я там вчера оставил несколько оплаченных кувшинов грога. Выпей за наше будущее.

Рос, помня, на что способен Грамтар, тихо поджал губы и, подхватив под руку Рагозию, торопливо засеменил в сторону таверны.

– Ты, как всегда, вовремя, – с облегчением выдохнул Растеун. – После вчерашнего совсем котел звенит.

– Дак я тут это, – Грамтар задвигал рукой позади себя и выудил из-за пояса небольшой бурдюк, с виду пустой, но на дне что-то булькало, – глотни, приготовления Когака. Сразу полегчает.

Растеун с недоверием принял полупустой бурдюк. Откупорил затычку и принюхался. Пахло чем-то крепким, но приятным. Растеун, выдохнув, сделал два больших глотка, осушив содержимое. Горло обожгло крепостью, но вкус был довольно приятный.

– Хорошая вещь? – С улыбкой спросил Грамтар. – Ром! Настоящий, моряковский!

– И правда, – протянул Растеун, – надо будет забежать в погребок Когака в дорогу.

Орки коротко ржанули. Но, смех смехом, а загрузку пора было начинать. Кивнув в сторону пристани, Растеун пошел к толпе народа, что теснилась около приставших кораблей.

Загрузка длилась весь день и всю ночь. За это время четырежды сменялись корабли, стоя по паре-тройке десятков у берегов. Растеун стоял на южном берегу, Грамтар на северном, а пристань делили между собой Когак и Замб. Молодой вождь уже с трудом представлял это путешествие. Почти все суда были набиты орками и скарбом под завязку. Весь путь придется проводить на ногах посреди палубы. А путь совсем неблизкий. Дадут стихии, орки вынесут эту поездку. Разумеется, вождям и их прихвостням выделили отдельное судно, с уютными каютами и кроватями в каждой. Но лично Растеун не собирался особо нежиться, потому приказал остаткам клана Львиной Лапы зайти на борт в рядах последних, чтобы он попал с ними на один корабль.

Под утро Растеун все же позволил сменить его. Алиарг согласился встать вместо него, за что Растеун был ему дико благодарен. Вождь Львиной Лапы даже не стал заходить в таверну, а прямиком двинулся к дому лодочника. Там он и уснул, едва успев принять лежачую позу.

 

Глава 15

Сильнейший ветер срывал листья с деревьев, порой ломая целые ветки. Он и не собирался прекращаться, все время усиливаясь. Лошадь едва могла перебирать ногами, получая порывы ветра в левый бок. Но, все же, старалась нести себя и своего седока вдоль дороги.

Пронт сидел в седле неподвижно, словно кусок гранитной скалы. Брови его плотно прилегали к переносице, желваки побелели от напряжения.

Его предали. Его все предали. Любимая ушла от него ради мести, поддавшись чужому влиянию, вот только чьему? Не эти ли предатели, что звались его друзьями, нашептывали ей все время о несправедливости? Особенно Юнора, эта выскочка с образованием, что вечно норовит поумничать о жизни! Из-за них она связалась не с той компанией! Нашла каких-то жрецов, а что дальше? А дальше он не позволит ей зайти еще дальше! Хочет она этого или нет, но он не позволит ей наделать глупостей!

Наконец, ее нашли. Один из разведчиков, лично отобранных Пронтом, сообщил, что следы ангела ведут далеко на северо-восток. Целый сезон ушел на то, чтобы отыскать группу чернокнижников в лесах Эрмиллиона. Далеко же она забралась.

Тогда вечером, он еле смог выпутаться из магической паутины Юноры. Первым его желанием было спуститься в зал и приказать прилюдно истыкать стрелами обоих его «соратников». Но нельзя было терять времени. Он сразу отправился в казармы, где отобрал нескольких мечников, что постоянно были на виду. Их он и разослал в разных направлениях выискивать слухи о подозрительных группах.

И вот, в сорок седьмой день осени, один из них вернулся, сообщив о том, что ангела видели к северу от Итеро, идущими на восток. Посему Пронт, схватив доспехи, меч и немного провианта с кухни, бежал из города, оседлав коня и захватив запасного. И уже два дня он был в пути, пересаживаясь с одного коня на другого, не делая никаких привалов.

Только эльфы еще смогут ему помочь. Вот о чем его все время пытались предупредить Ларинол и Дреол. Вот от чего ему нужно было беречь свою душу. И вот почему они просили беречь ее. Чтобы не случилось того, что случилось. Теперь Пронт отлично понимал, кому стоит доверять. Потому он должен добраться до Итеро как можно скорее. Быть может, вместе с Ларинолом и Дреолом они смогут отыскать Амазиру раньше, чем произойдет страшное. Нельзя допустить, чтобы она призвала демонов, как предсказывала Юнора. Чертова волшебница даже про это знала! Она была в курсе всего, чем занимается Амазира! И она не остановила ее! Если он вернется в город до того, как демоны придут в этот мир, то он обязательно прикажет истыкать их горящими стрелами!

Несмотря на спешку, ему все же пришлось сделать привал. Ветер все больше усиливался, и вдали, на севере, он увидел нечто невероятное, что повергло его в ужас и заставило незамедлительно свернуть с дороги.

Облака сдвигались в сторону друг друга, содрогаясь от молний, пока не стали закручиваться в дикой пляске. Но облака сжимались слишком плотно и, вместо того, чтобы двигаться друг к другу, они стали стремительно вращающимся хвостом двигаться в сторону земли.

Пронт наблюдал за этой картиной, укрывшись между валунами, хранившими его от ветра. Хвост коснулся земли далеко-далеко на севере. Но даже отсюда было видно, как вырываются из-под него огромные клочья земли. Вырывалось и закручивалось вдоль хвоста все: кустарники, валуны, даже деревья, все пускалось в ужасающую пляску. Кони испуганно ржали, стараясь сорваться со вбитого в почву колышка. Пронт уже даже не пытался их успокоить, сердце у самого было готово выпрыгнуть наружу. Дай боги, чтобы это скорее прекратилось.

Но ураган и не собирался прекращаться. Хвост полз на север, увеличиваясь в размерах. Но полз очень быстро, что позволило Пронту уже через час утихомирить сошедших с ума коней.

Наконец, он снова был в пути. Деревья монотонно пробегали мимо него, разогнавшего коней почти в галоп. Ветер все еще завывал, но лес становился все гуще, закрывая дорогу от нападков урагана.

Город встретил его ближе к закату. И это был настоящий Город! Огромный, выстроенный прямо внутри леса. Но выстроен так, что деревья становились не способом забраться в город – Лес словно создавал естественную преграду, переплетаясь ветками, а иногда и стволами. Издали город напоминал огромное гнездо белки, с огромными медными вратами вместо дупла. Пронт вежливо остановился в полете стрелы от города, чтобы позволить остроглазым эльфам разглядеть себя.

Несмотря на то, что высокие стены из глиняных кирпичиков перекрывал сплошной бурелом деревьев, остроухие лица мелькали между стволами на высоте десяти – пятнадцати шагов. Наконец, ворота поехали в стороны, и Пронт двинул коленями, неспешно посылая коней внутрь.

Изнутри город был абсолютно иным. Огромный дворец из глиняных кирпичей в несколько ступеней пролегал вдоль всего города, крыльцо которого начиналось через двадцать шагов после врат, и конца его не было видно. По-видимому, тут живут все вельможи. Более того, дворец во многом походил на храм. Кругом колонны, картины и фрески. Все увешано дорогими коврами и пестрыми тканями. На какое-то время Пронт даже забыл, зачем приехал.

На входе у него приняли лошадей и пригласили войти в сам дворец. Идти пришлось далеко, но вот что больше всего удивило Пронта: как эльфы живут в этих лабиринтах? Одновременно в одном доме, выстроенном в два-три поверха, могли жить по три-четыре семьи, а то и больше. Несмотря на обилие леса, все строилось из глины, которая вскоре начинала обрастать мхом или мелкими ветками деревьев. Но это не то, что волновало Пронта именно сейчас. И он, заставив себя прекратить вертеть головой по сторонам, двигался дальше.

Его встретили уже на третьей ступени исполинского дворца. Молодой с виду эльф, высокий и худощавый, как, наверное, большинство, с длинной гривой волос цвета древесной коры. Представился Синоралом. И предложил Пронту пойти отобедать прежде, чем приступать к делу, за которым правитель людей в такой спешке прибыл в Итеро.

Пронт охотно согласился отведать эльфийской кухни. Но настоял, чтобы обсуждение проходило прямо во время еды, ибо сам принц очень спешит. Эльфа смутило это навязывание своих традиций, но воспитанность эльфов не позволила бы отказать гостю. И эльф, все с той же вежливой улыбкой, кивнул Пронту и приглашающе указал на одну из десятков арок, что вела, по-видимому, в опочивальню.

– Так что привело вас в наш город, Пронт Хотский?

– Мне нужен Ларинол, – без лишних формальностей выпалил Пронт. – Дело не терпит отлагательства.

– Отчего такая срочность? Случилась беда? – из уст Синорала это звучало фальшиво, что заставило Пронта на миг осечься. Но взгляд эльфа был серьезным, и принц продолжил.

– Пропал очень важный для меня человек. И он попал в большую беду. Если мы не поторопимся, то случится непоправимое, и всему миру настанет конец.

Пока Пронт вдавался в подробности, в зал постепенно начали вносить блюда. Мысль начала постепенно выветриваться из головы от букета дурманящих ароматов. Рыба, вяленая или соленая, соленая мелкая птица, жареные утки и перепелки, печеное мясо, различные хлеба, творог. На гарнир подавали различные бобовые блюда. Когда Синорал предложил Пронту выпить, тот отказался. Но, поскольку эльфы из нехмельного пили только холодное молоко, которого принц не любил, ему пришлось согласиться на разбавленное вино.

За обедом Синорал учтиво напомнил Пронту о его рассказе. И Пронт, отвлекшись от действительно хорошего вина, разбавленного достаточно, чтобы не потерять вкуса, но и не дурманить голову, продолжил свой рассказ. Он описал ему все, что было известно, вплоть до той самой записки Амазиры. На лбу Синорала проступила задумчивая морщина. Судя по глубине, думать смазливому с виду эльфу приходилось часто.

Мотнув головой, стряхивая упавшую на лицо прядь, эльф развел руками, полностью соглашаясь с необходимостью встречи Пронта и Ларинола. По-хорошему, это дело должно дойти до самого Ладэля. Но Ларинол необходим в крайне короткие сроки.

– Как нам с вами лучше поступить? – вновь учтиво обратился Синорал. – Вы пожелаете дождаться Ларинола здесь в Итеро? Мы сейчас же отправим за ним гонца на улье, – Пронт отрицательно покачал головой, тогда Синорал продолжил, словно был готов к отказу человека. – Либо мы можем дать вам единорога, это почти как ваши кони, только выносливее и сильнее. И мы обязательно снарядим вам спутников в дорогу. Для меня было огромным шоком, когда сам правитель земель людей явился к нашему городу совершенно один. Война, разумеется, закончилась, но леса полны животных и даже чудовищ.

– Не стоит беспокоиться, я выдвинусь завтра на рассвете, один, – отмахнулся Пронт. На округлившиеся глаза эльфа поспешил заверить. – Не переживайте, я достаточно обучен, чтобы выжить в передрягах. Я побывал и в лесах, и пещерах, и песках. Повидал различных ужасов, потому прошу не беспокоиться. Достаточно небольшого лежака на ночь и сухого пайка на дорогу до… следующего города.

– Семгир, друг мой, – с понимающей улыбкой напомнил эльф, – именно этот город является нашей столицей. И раз уж вы следуете туда самостоятельно, то я отправлю гонца немедленно, дабы Ладэль и Ларинол подготовились к аудиенции.

– Большое спасибо за вашу помощь, – улыбнулся Пронт. Вежливость и учтивость эльфа позволили ему немного расслабиться. – И за прекрасный обед. Впервые мне удалось отведать кухни Эрмиллиона.

– Что ж, я прикажу дать вам в дорогу чего-нибудь из изысканной эльфийской кухни, – расплылся в улыбке Синорал. – Вас проводят в ваши покои.

Пронт, слегка поклонившись, встал из-за стола и побрел за подбежавшей служанкой. Молодая эльфийка с подтянутой упругой фигурой. Всю дорогу она щебетала о городе, в котором они находились, рассказала немного о традициях эльфов. Ее светлые волосы разбрызгивались красивым веером, когда она вертела головой, чтобы поддерживать зрительный контакт с Пронтом.

В его покоях было поистине роскошно. Огромная кровать, то ли из золота, то ли позолоченная, но от этого не теряющая ощущения роскоши, была устлана шкурами диких животных, какие, наверняка, водятся в этих местах. На полу были постелены плетеные коврики из волокон какого-то растения. Поодаль находилась еще одна маленькая комнатушка, где находился чан с теплой водой, подогреваемой неведомыми образами печью. Там же была небольшая скамья, на которой лежала грубая шкура для умывания и свежая туника салатового цвета – цвета Скрытых.

Помыться самому ему не дали, в этой комнатке оказалась дверь в еще одну комнатку, откуда вылетело несколько обнаженных молодых служанок, что почти насильно раздели Пронта, усадили в чан и принялись по очереди растирать и чесать задубевшую за последнее время шкуру Пронта.

Только после того, как кожа на пальцах Пронта пошла морщинами, эльфийки, наконец, выпустили принца из чана, накинув на него чистую тунику. Со смешками и игривыми взглядами, явно обсуждая Пронта на эльфийском, служанки все же вернулись обратно в свою каморку.

Не успел Пронт хорошенько расслабиться, как дверь в каморку вновь скрипнула. К его ложу робко приблизилась черноволосая эльфиечка, с обнаженной упругой грудью и в легкой набедренной повязке, открывающей ее ноги до середины бедра. На вопросительный взгляд Пронта, девушка, с уже осмелевшей улыбкой, дернула за завязочку на поясе, отчего повязка скатилась по ее стройным гладким ножкам.

Выпятив глаза, Пронт всеми силами замахал руками и затряс головой, пытаясь показать, что не согласен на подобное гостеприимство. И, хоть девушка и проявляла настойчивость, оправдывая это тем, что это абсолютно по ее воле и ее за это вознаградят, Пронт все же смог отвертеться от пошлых традиций Эрмиллиона.

Услышав вновь скрип дверцы, означавший, что служанка ушла из его покоев, Пронт, наконец, позволил себе хорошенько выспаться с дороги.

Рассвет вновь застал Растеуна на ногах. Проходила последняя смена кораблей. Как только оставшиеся орки и гномы разбредутся по кораблям, придет черед вождей забраться в свое судно и вести орков в новые земли.

Абсолютно вымокший под осенним грозовым дождем, вождь трясся от пронизывающего ветра. Хвала стихиям, что не поднялся шторм. Иначе плавание прекратилось бы уже сегодня. Моряков среди орков было едва ли полсотни. А уж опытных и вовсе, пальцев хватит пересчитать. Наконец, мимо него прекратился поток орочьих лиц, что означало, что все выжившие в этой войне орки распределены по кораблям. Осталось лишь дождаться последней пересменки кораблей, ведь старейшина Рос настоял, чтобы вожди восходили на судно последними.

Сейчас же у Растеуна было немного времени перекусить остывшее мясо, которое он взял в таверне еще утром, и выпить остатки этого неведомого рома из бурдюка.

По морской глади бегала крупная рябь, подгоняемая легким похлестыванием ветра, голубовато-зеленая вода выглядела очень умиротворяюще. Словно море само звало орков в плавание. Даже гроза не портила впечатления этого великанского спокойствия морской бездны.

– Вождь, нам пора садиться на корабль! – выдернул Растеуна из раздумий подбежавший орк из его клана.

– В прошлый раз, – горько усмехнулся вождь, – Эти слова привели нас к людям. К чему они приведут нас на этот раз?

– О чем ты, Вождь? – с недоумением уставился пожилой уже орк.

– Не бери в голову, Сегер, пора трубить отбытие.