Свет в комнате был потушен, горела только настольная лампа на тумбочке. За окном чернело обложенное тучами небо. В тишине слышался глухой звук бьющих в стекло дождевых капель. Алексей посмотрел на часы. Уже четыре утра. Всю ночь ему так и не удалось сомкнуть глаз. Вика приехала час назад, отпросившись с ночного дежурства, и тоже не спала. Ее вызвал телефонный звонок мужа. Теперь она молча сидела рядом с ним и курила. Увеличенные тени супругов застыли на стене. В сумерках тлел огонек Викиной сигареты.

— Может быть, их найдут, — прервала наконец молчание Вика.

Алексей поднял на нее затуманенный взгляд.

— Ерунда все это. Их никто и искать не будет. Два трейлера, набитых классной немецкой обувью! Менты наверняка куплены, и ворюги поделятся с ними добычей, надо быть дураком, чтобы не понимать этого!… Нет, все пропало, все… — Он снова опустил голову на руки. Потом резко встал и подошел к окну. — Ума не приложу, что теперь делать! Ездил в Германию, мотался там как чумовой, закупал обувь, два трейлера набил кроссовками и женскими сапогами, и на тебе: трейлеры ограблены, не доезжая Смоленска!

— А может, в сообщении что-то перепутано? Может, это другие трейлеры ограбили?

— Нет. Я уже проверил и перепроверил. Это трейлеры с обувью, которую я купил в Германии. Все, Вика. Бизнес летит псу под хвост. Я банкрот. «Мелина» меня теперь за жабры возьмет… Чем я буду с ними расплачиваться?.. А ведь дела шли так хорошо…

За окном сквозь туман проступали силуэты московских многоэтажек. Из-за хмурой пелены туч в город просачивался рассвет.

Алексей задумался. Мысли его на минуту унеслись в недавнее прошлое. Начинал он три года назад с одной-единственной палатки на Измайловском вещевом рынке. Торговал одеждой, парфюмерией, радиоаппаратурой, но в основном — обувью. В конце концов он полностью переключился на обувь, завязал отношения с оптовыми поставщиками и постепенно расширил дело. Появились у него палатки в Лужниках и в Конькове. А к нынешнему лету у него уже были ларьки на всех крупных вещевых рынках Москвы. В них торговали бойкие украинки и молдаванки, называли Алексея «шефом» и вовсю строили ему глазки, поскольку он был молод и недурен собой. Он даже название для своей фирмы придумал — ТОО «Андромеда»! Генеральный директор — Алексей Михайлович Петров! Правда, все ТОО состояло из десятка палаток, разбросанных по Москве, но тем не менее выглядело солидно. В последние месяцы он даже арендовал офис на Варшавском шоссе, служивший одновременно складом, и уже подумывал о покупке крытого грузовичка… И вот все в одночасье пошло прахом. Какая-то банда, орудовавшая на дорогах Смоленской области, остановила колонну трейлеров, отогнала машины на проселочную дорогу, выгрузила товар и скрылась. Шоферов и охранников, привязанных к деревьям, нашли только через пять часов после того, как бандиты удрали вместе с добычей.

Алексей узнал об этом вчера вечером и всю ночь сидел, подсчитывал убытки. Прикидывая так и этак, удастся ли ему выкрутиться. Получалось, что не удастся. Перед поездкой в Германию он взял крупный кредит в финансовой группе «Медина». Даже если он свернет всю торговлю и все продаст, он не расплатится. Все-таки зря он связался с такой крупной партией товара, вложив в нее почти все, что у него было. Теперь он на собственной шкуре убедился в правильности поговорки о яйцах, yложенных в одну корзину.

— Проклятие, я даже забыл застраховать груз! —Алексей в сердцах ударил себя по лбу.

— В «Мелине» знают об ограблении? — спросила Вика.

— Пока нет, но узнают обязательно и в самое ближайшее время. С недавних пор они взяли моду постоянно совать нос в мои дела. Может, уже завтра узнают. И сразу потребуют вернуть им деньги!

— А ты им объясни ситуацию. Пусть подождут. Алексей невесело усмехнулся:

— Как же, будут они ждать!…

— Я как предчувствовала, что сегодня должно случиться что-то нехорошее. — Вика подошла к кровати. Перед тем как лечь, она расправила и раскинула по плечам свои крашеные в серебристый цвет волосы. — У нас в палате умер больной, и пришлось его с другой дежурной везти в морг. А туда как раз в это время трупы привезли… Где-то в Москве произошла бандитская разборка, трупов привезли одиннадцать штук. Все в наш морг. Милиционеры, которые их сопровождали, говорили, что тут двое случайных прохожих есть, которые под шальные пули попали…

Она лeгла и потянулась, раскинув руки.

— Не страна, а черт-те что, — проворчал Алексей. — Грабят, убивают, а менты, вместо того чтобы искать преступников, только взятки с торговцев вымогают…

— Тебе надо поспать. Может, завтра, на свежую голову, что-нибудь придумаешь.

Алексей вздохнул и начал раздеваться. В последнее время ему не часто случалось проводить с женой ночи. То он допоздна засиживался в офисе, то у Вики ночное дежурство. Жена была младше его на четыре года. Прошлой весной она закончила училище и теперь работала по специальности в больнице. Петров познакомился с ней три года назад, когда лечил вывихнутую ногу. Из шести мужчин, лежавших с ним в одной палате, молоденькая практикантка только его катала в кресле по больничному саду. Вскоре это заметили соседи, и Алексей превратился в объект постоянных шуток и подначек. Ему уже из одной гордости, чтобы не уронить свое мужское достоинство, пришлось заигрывать с девушкой. Шутки шутками, а дело очень скоро зашло слишком далеко. В один прекрасный день Вика объявила ему о своей беременности. Женитьба на ней принесла Алексею, уроженцу Петербурга, московскую прописку. А вот с ребенком вышла неудача: младенец появился на свет мертвым. Впрочем, Петров недолго горевал. В то время он начинал разворачивать свое дело, и ему было не до детей.

— И часто тебе приходится таскаться в морг? — хмуро спросил он, ложась рядом с женой.

— Вообще-то не часто. Только когда в палате кто-нибудь умрет.

— Ну и работенка у тебя. Морг!

— Ничего в этом особенного нет. Да ты послушай, что сегодня со мной случилось. Ведь бывают же предвестия несчастий!

— У тебя скоро от этих трупов совсем крыша поедет.

— Ты не веришь в приметы, а я верю! Вот мне сегодня была верная примета…

— Ну, что за примета? — Алексей перевернулся на спину. На душе кошки скребли, а тут еще Вика со своими глупостями…

— Пошла я посмотреть на убитых, — приподнявшись на локте, заговорила она, — и чуть, представляешь, в обморок не грохнулась. В морге места им не хватило, они в прозекторской лежали. Только я туда вошла и вижу: твоя желтая рубашка, джинсы, и голова в точности твоя — только все лицо в крови. У меня аж сердце оборвалось. Ну, думаю, Петров мой под пулю попал! Гриша меня потом полчаса валерьянкой отпаивал…

— Какой еще Гриша?

— Бутыкин. Парень один, который в морге работает.

.

— Чего это он тебя валерьянкой отпаивал? Добренький такой, что ли?

— А ты ревнуешь? — Она ущипнула его за ляжку. — Я же не спрашиваю тебя про твоих хохлушек, с которыми ты любишь запираться в ларьках…

— Отстань, и без тебя тошно. У меня с.ними ничего не было!

— Неужели? То-то я смотрю, ты очень разборчив при приеме девиц на работу. Толстушек не берешь, все они у тебя длинноногие, с огромным бюстом, все красятся в блондинок.

— Вика, прекрати эти разговоры, слышишь? Я с ними не трахаюсь, и без того дел по горло! А вот что ты поделываешь на этих своих ночных дежурствах — это еще вопрос!

— Я ухаживаю за больными, мне на минуту из корпуса отлучиться некогда! Спроси у кого хочешь! А ты лучше скажи, что это за новую секретаршу ты взял?…

— Ладно, Виктория, завязывай базар! — У прогоревшего бизнесмена вскипало раздражение. — При чем здесь секретарша? Тем более с сегодняшнего дня абзац и секретарше, и хохлушкам, и торговле, и вообще всему абзац! Поняла? Всему! — почти прокричал он на ухо жене и откинулся на подушку, уставившись в темный потолок. Вика обиженно умолкла.

— Ну так что там у тебя в морге было? — буркнул супруг, желая разрядить создавшуюся напряженность. — Что за покойник?

Она еще с минуту дулась, потом придвинулась к нему.

— В общем, тот парень, который там лежал, очень на тебя был похож. Я, правда, так испугалась! И главное, понять невозможно — ты это или нет. Лицо у него все разбитое было… Только по часам на руке поняла, что не ты. И кроссовки не такие…

— Часто к вам в морг возят убитых?

— Каждый день по нескольку штук. С автомобильных аварий, с бандитских разборок, умерших бомжей — всех к нам везут… Так вот, значит, когда я поняла, что это не ты, я сперва обрадовалась, а потом такое нехорошее чувство на душе появилось… Ну, думаю, не к добру это. Ох не к добру… И как в воду глядела: тут ты вдруг звонишь. Вот и не верь после того в приметы!

Алексей молчал, задумавшись. Дождь за окном перестал. В сумеречную комнату медленно вползал серый рассвет.

Сегодня утром Петров впервые добрался до своего офиса на метро — решил сэкономить деньги. Открыв входную дверь, он спустился по лестнице в арендуемое им полуподвальное помещение.

В коридоре после вчерашнего лихорадочного подсчитывания остатков обуви валялись пустые коробки и обрывки бумаг. Узкая комната слева пустовала. Алексей усмехнулся. Еще вчера там сидела секретарша. В последние недели он, наверное, чувствовал себя Рокфеллером, если позволил себе такую роскошь, как секретарша. Всю нехитрую бухгалтерию фирмы вел он сам, сам же был и грузчиком, и иногда — шофером. Просто девчонка симпатичная подвернулась, жаль было такую упускать. Куда Вике до нее! Он и трахнуть успел эту секретаршу всего пару раз. Вчера пришлось дать ей расчет…

На небеленом потолке желтели разводы. Краска во многих местах облупилась. Алексей давно собирался сделать ремонт, да, как видно, уже не судьба. Этим займутся новые хозяева подвальчика.

Он подошел к двери, на которой висела гордая табличка: «Петров Алексей Михайлович. Генеральный директор». За дверью был его кабинет. Алексей вместе со стеклом сорвал табличку и разорвал в клочья. Стекло зазвенело у него под ногами, туда же полетели обрывки бумажного прямоугольника. Это было похоже на разбившиеся вдребезги надежды.

Он толкнул дверь, вошел в кабинет и остолбенел от изумления. В его кресле сидел, развалившись и задрав ноги на стол, очень плотный коротко стриженный детина с кирпично-красным лицом и мутными глазами хронического алкоголика. Алексей еще не успел толком понять что к чему, как какие-то люди, бесшумно подойдя к нему сзади, грубо взяли его под руки и подтолкнули к столу.

— Ну что, барыжка, платить будем али нет? — рявкнул детина.

Алексею показалось, что он уже видел его однажды. Кажется, на каком-то вещевом рынке… Ну да, этот краснорожий бугай с братками выколачивал с кого-то долг. Но как они здесь очутились?

Дверь-то была заперта! Хотя это уже не имело значения.

Бизнесмен угрюмо посмотрел на незваного гостя.

— Чем платить? Все пусто, сами видите… Бандит по кличке Бульдозер самодовольно засмеялся и спустил ноги со стола.

— А пятьдесят штук гринов, которые ты слупил с «Мелины»? Уже забыл? Так я те счас живо напомню! Мозги те вправлю, говнюку!

— Я с «Мелиной» расплачусь, тут нет вопросов, — ответил Алексей, стараясь держаться с достоинством.

— X… тебе, а не «Мелина». — Бандит показал ему кукиш. — О «Мелине» забудь, понял? Твой должок они перекинули мне. Теперь ты должен пятьдесят штук гринов мне, а не им, понял, нет?

У Алексея словно что-то оборвалось внутри.

— Понял, — сказал он дрогнувшим голосом и с тоской посмотрел на узкое оконце у самого потолка. В нем синел кусочек утреннего неба, такого чистого после ночного дождя…

Бульдозер явно наслаждался его подавленным видом.

— Ну ты, короче! — гаркнул он. — Когда платить будем?

«Хорошенькую свинью подложила мне эта чертова „Мелина“, — подумал Алексей. — Прислали крутых выбивать из меня долг. Надо как-то отбрехаться от них».

— За пару-тройку недель распродам остатки товара, — пробормотал он торопливо. — Ну, одолжу у знакомых, квартиру продам… Деньги будут, вы не беспокойтесь.

— Ты мне эти грины достань к пятнице. В пятницу не будет — включим счетчик. Каждый день долг будет расти вдвое. Понял, нет?

— Да вы что, с ума сошли? — не сдержался Алексей. — Как это — вдвое? С продажей квартиры я к пятнице точно не обернусь!

— Что-о-о? — Лицо Бульдозера перекосилось от ярости. — Еще вякать мне будешь? Под придурка косить? Киря, вломи ему!

Алексей опомниться не успел, как мощнейший удар в затылок заставил его ласточкой взлететь на стол, навалившись на его крышку. Голова бизнесмена едва не уткнулась в грудь Бульдозеру. Бандит с рычанием схватил его за шею и затряс.

— Не знаешь, с кем связался, сопляк! И не таких обламывали! Все мои клиенты либо в крематорий упаковались, либо на аптеку пашут! Никто не открутился, понял, нет?

— Понял… — сдавленно прохрипел Алексей, чувствуя, что задыхается.

Бульдозер давил на кадык и злорадно скалился, заглядывая в мутнеющие глаза своей жертвы. Петров часто задышал, тело его судорожно напряглось… Бандит оттолкнул его. Алексей сполз со стола и рухнул на пол. Подручные Бульдозера поставили его на ноги.

— Один пидор тоже тянул с уплатой, пришлось отхреначить ему локатор. — С этими словами бандит водрузил на стол сумку и расстегнул на ней «молнию». — На, зырь! — Он вытащил из сумки какой-то предмет и шмякнул его на стол. Алексей напряг помутившееся зрение. Плечи его непроизвольно дернулись от отвращения. Перед ним лежало отрезанное человеческое ухо!

Бульдозер недобро расхохотался.

— Зыришь? А это что? — И он вытащил из той же сумки почерневшую, с какими-то мерзкими лиловыми разводами часть руки, отрубленной по локоть. Мертвые пальцы были скрючены, под черными ногтями запеклась кровь. Видимо, обладателю руки загоняли иголки под ногти. — И учти, гнида, долго я бегать за тобой не буду! Вздумаешь драпануть — разговор будет коротким!

Алексей, подавляя подступавшую к горлу тошноту, замотал головой.

— Нет-нет, я заплачу…

— А то попадались мне шустрые, и ментам на меня стучали, и драпать пытались… — Он вдруг схватил отрезанную руку и ударил ею Алексея. Черные ногти процарапали лицо, на щеках и носу пленника выступили капли крови. — Что? Тоже стукнешь на меня в ментуру?

— Нет, нет…

— Я тебя насквозь вижу, падлу, все твои паскудные мыслишки читаю! Ведь хочешь стукнуть, падла, хочешь! Скажи сразу!

Он снова взмахнул обрубком. Алексей вовремя успел убрать голову — мертвые пальцы зацепили лишь кончик носа.

— Знай, козел, что все менты давным-давно куплены! Стукнешь им — можешь сразу паковаться в крематорий! Загибаться будешь долго и мучительно, вот как эта гнида! — Бульдозер потряс отрубленной рукой. — И не вздумай смыться, еще раз предупреждаю. Мне все твои адреса известны, всех твоих шалав, родителей, дружков и даже дружков жены! Полное досье на тебя, мудака!

— Я заплачу, клянусь, — побелевшими губами прошептал бизнесмен. — Обернусь с деньгами быстро…

Бульдозер снова пошарил в сумке.

— И знай, чмо, счетчик я тебе включу, но долго ждать не буду. Счетчик отстучит три дня, и тебе будет первое предупреждение. — Он достал из сумки и выложил на стол глазное яблоко со зрачком. — Знаешь, что это такое? Чего морду воротишь, ты зырь! Это и есть первое предупреждение. Не нравится? Глаз выдавливаю одним пальцем! Могу прямо счас показать! Киря, держи его, гниду!…

— Я же сказал, что заплачу!… — провыл пленник, чувствуя, что теряет сознание.

Красное лицо бандита расплывалось перед его глазами, рычание вымогателя доносилось как сквозь слой ваты. Толстый палец потянулся к Алексею, почти коснулся его века, пленник дернулся и, судорожно ахнув, перестал дышать.

Мертвенно-бледное лицо Петрова развеселило Бульдозера. Он захохотал, трясясь своим массивным телом.

— Так что секи, говнюк! — гаркнул он почти в самое ухо Алексею. — Грины должны быть в пятницу! Понял, нет?

И в подтверждение этих слов он ударил пленника ладонью в лоб, опрокидывая его на руки Кири и Сайда. Киря с оттягом вмазал полубесчувственному бизнесмену в челюсть, Сайд отвесил ему пинок в зад. Бедняга полетел на пол, и тут Сайд заехал ему ногой в грудь, а Киря добавил, долбанув носком кроссовки по позвоночнику…

Алексей очнулся, когда за окном уже вовсю сиял день и в кабинет потоком вливалось солнце. Голова гудела, саднили ребра. Пересохший язык прилип к гортани. Петров поднялся на колени и подполз к креслу.

Бандиты, видимо, давно ушли. В опустевшем кабинете царил полный разгром. Бумаги, вынутые из стола, были разбросаны по полу. Со стола исчезла антикварная бронзовая пепельница, отсутствовали также малогабаритный японский телевизор и видеокассеты.

Немного переведя дух, Петров встал с кресла и вышел в коридор. Там тоже все было перевернуто и опрокинуто. Он прошел в комнату секретарши. Пишущей машинки не было. Зиял пустотой распахнутый шкаф. Хорошо хоть бутылку минералки оставили, подумал бедолага. Он напился, остатки воды вылил себе на лицо и на грудь, потом устало опустился на стул.

Такого поворота он никак не ожидал. Оказывается, его дела обстоят хуже, чем он думал еще сегодня утром. Гораздо хуже. И что теперь делать? Как выкручиваться? Пуститься в бега? Будут искать, наверняка и ментов к поискам привлекут. Возможность же обращения в милицию он сразу отверг. Алексей по опыту своих друзей-бизнесменов знал, что это ни к чему хорошему не приведет. Бандит не зря советовал ему не соваться к блюстителям порядка. Менты еще никогда никого не защитили от крутых…

Тогда что же делать?… Пятидесяти тысяч долларов к пятнице ему не найти. Ни к пятнице, ни к какому другому дню… Алексей обхватил голову руками. Что же делать? Что делать?…

К вечеру идея оформилась окончательно. Ему должна помочь жена с этим ее Бутыкиным! Полагаться на незнакомого человека рискованно, но ничего другого не остается.

Он вернулся домой в восьмом часу вечера, когда Вика уже собиралась ехать на работу.

— Что с тобой? — испугалась она, вглядываясь в его разбитое лицо. — Где ты был?

— Пустяки… — Трясущейся рукой Алексей коснулся рассеченной губы. — Это все пустяки по сравнению с тем, что может случиться через неделю.

Глаза жены еще больше округлились.

— А что может случиться?

— Эти гады из «Мелины» уже обо всем разнюхали и перекинули мой долг одному крутому. Он с братанами наехал на меня сегодня в офисе. Так легко заломать меня не удалось, я тоже вломил им неплохо… — соврал Алексей, направляясь в ванную. — Но их было трое, а я один!

В квартире сгущались вечерние сумерки, и Вика включила в прихожей свет. Петров резко обернулся к ней.

— Выключи! — Он взглянул на нее так пронзительно, что она снова щелкнула выключателем.

— Ой, ты что, Алеша? Почему выключить?

— Значит, так. С сегодняшнего дня переходим на осадное положение. На телефонные звонки ты не отвечаешь, вообще не снимаешь трубку. Не отзываешься на звонки в квартиру. Дверь не открывать никому, поняла? И никакого света в квартире! Нас наверняка будут пасти…

—Кто?

— Да бандюги, я тебе объясняю! Если к пятнице я не отдам баксы, пятьдесят кусков, то они включат мне счетчик! А откуда я возьму пятьдесят кусков? Эта кодла на все способна… Они и ухо могут запросто отрезать, и глаз выдавить… — Алексей начал умываться впотьмах.

— Надо заявить в милицию, — выдохнула жена. — Их обязательно поймают!

— Не пори ерунды! Может, их и поймают, но вначале они мне голову отрежут и подкинут тебе под дверь… Кстати, тебе тоже надо их опасаться…

Вика, уже одетая, с сумочкой в руках, опустилась на табурет.

— Пятьдесят тысяч долларов… — пролепетала она. — Может, все-таки удастся собрать?…

— Если бы в «Мелине» знали, что я смогу собрать хотя бы тридцать штук, то они не стали бы натравлять на меня крутых. Но я не смогу собрать тридцати штук и десяти не смогу! У нас ничего нет, даже эта квартира нам не принадлежит! Мы еще только начали выплачивать за нее взносы!..

— Тогда уедем!

— Вика, у меня есть другой план. — Отбросив полотенце, он подошел к жене и уселся перед ней на корточки. — Знаешь, я сегодня весь день вспоминал твою вчерашнюю историю — про покойника, похожего на меня. Ведь это отличная возможность исчезнуть! Исчезнуть совсем! С концами! Для «Медины», для бандюг, для ментов…

— Что-то я тебе не понимаю.

— Не доперло еще? Но ведь это же проще пареной репы! К вам в морг каждый день привозят покойников. Тебе надо только выбрать какой-нибудь неопознанный труп, без документов, желательно с изуродованным лицом, чтобы был примерно моего возраста и роста… Ну, поняла? Ты мне тут же звонишь, и я исчезаю.

Вика задумалась.

— Вообще-то, наверное, это возможно… Но без Бутыкина это вряд ли удастся сделать.

— Понятно, что не удастся. Ты вроде с ним в хороших отношениях? Я даже готов ему заплатить. Но не очень много. Денег, сама знаешь, в обрез.

— Гриша и так согласится. Он свойский парень. Я объясню ему, что твою фирму по-крупному ограбили, что на тебя наехали рэкетиры и тебе надо срочно исчезнуть… В общем, он поймет.

— Как ты думаешь, долго придется ждать подходящий труп? Хорошо бы провернуть это дело до пятницы.

— Не знаю… Даже не знаю… Я в морг редко захожу, а Бутыкин там через ночь работает. По ночам он в морге самый большой начальник.

— Постарайся с ним договориться. Иначе мне кранты!

— А что, он может быстро подобрать неопознанный труп! В морг таких полно привозят! Алексей нетерпеливо поморщился.

— Пойми, здесь нельзя пороть горячку. А то разыщете труп какого-нибудь бомжа, и менты тут же липу унюхают… Это должен быть нормальный труп, более-менее прилично одетый, и найденный не в коллекторе и не у мусорных баков, а желательно погибший в автокатастрофе, или убитый и ограбленный неизвестными преступниками, или какой-нибудь утопленник, который по пьянке свалился в Москву-реку… Нет, утопленник — это хуже, потому что у него лицо останется целым… Ну, короче, ты поняла!

— Понять-то поняла… А тот труп, про который я тебе вчера рассказывала, не подойдет?

— Исключено! Тот тип погиб вчера, а меня сегодня видели уже десять человек! Нужен тепленький мертвец, только привезенный. Чтобы ты мне тут же звякнула насчет него, и я исчез.

— Какой ужас… — Вика вздыхала и качала головой. — Что же ты будешь делать, когда… ну… тебя не будет?

— В первую очередь я для всех должен умереть. Главное — для «Медины». Сейчас только это важно. Ну, а потом… — Он придвинулся к ней. — Есть у меня одно соображеньице… Мы с тобой за границу махнем.

— Ты что? Без денег?

— Я был дураком, что не застраховал те трейлеры с обувью. Но теперь я такой ошибки не повторю. До пятницы есть еще несколько дней. Я одолжу деньжат… Народ еще ничего не знает, так что мне поверят… И застрахую жизнь. В нескольких страховых агентствах. Придется страховаться на небольшие суммы, чтобы не вызвать подозрения… Ну, в oдних агентствах побольше, в других — поменьше, зависит от того, как разживусь с деньгами. А потом, кoгда мы провернем это дело с покойником, ты получишь свидетельство о смерти и, как вдова, пойдешь получать денежки…

Алексей говорил шепотом и почему-то оглядывался на дверь, словно за ней могли подслушивать.

— Ох, все это так страшно, мне даже не по себе становится… — тоже шепотом ответила Вика, переводя дух. — Тебя ведь могут посадить за это!

— Если ты все сделаешь правильно, то никто меня не посадит. Мы сразу двух зайцев убьем: и от «Мелины» слиняем, и денежки получим по страховкам. Поди плохо?

— А меня посадят как твою сообщницу!

— Вика, за такие вещи уже давно не сажают. Люди миллиардами воруют, и ничего, на Канарах отдыхают… Ты знаешь, что мне бандюга сегодня показал? Отрубленное ухо. В натуре! И тебе, говорит, мы тоже ухо отхерачим, если грины не выдашь.

— Говорила я тебе, не езди в Германию, лучше здесь покупай у оптовиков…

—Да ведь у немцев дешевле в пять раз… — Алексей обреченно махнул рукой. — Ну кто мог знать, что все так получится?…

— А может, все-таки в милицию сообщить?

— Хочешь , чтобы мы оба остались без ушей? В общем, так. Езжай к себе в больницу и потолкуй с Бутыкиным. Аккуратно потолкуй, без свидетелей… Кстати, что он за человек? Сколько ему лет?

— Да столько же, сколько тебе. Нормальный парень, веселый… Несмотря на то, что у него работа с трупами связана…

— Ему верить можно? Он не протреплется?

— Не думаю…

— Ладно, лишь бы дело удачно провернулось, а там, в случае чего, мы этого Бутыкина за зебры возьмем. Припугнем его. Ведь он наш соучастник!

— Ну, я пойду. — Вика встала. — А то опоздаю сменщица опять ворчать будет.

Она привычно потянулась к выключателю, но Алексей перехватил её руку.

— Никакого света!

Кандидат в покойники заглянул в дверной «глазок» и только потом открыл дверь. Бесшумно выйдя из квартиры, он оглядел лестничные марши.

— Вроде никого. — Он нажал на кнопку вызова лифта. — Давай быстро сюда! — Вика, опасливо озираясь, вышла из квартиры. — По дороге нигде не задерживайся. И не садись в первую подъехавшую машину.

— Почему?

— Это может быть слежка. И вообще, тебе пора привыкнуть добираться до работы на метро. Так безопаснее. Кстати, и деньги сэкономишь. А они тебе понадобятся на похороны.

— Чьи похороны? — пролепетала она, входя в лифт.

— Чьи! Еще не доперло? Мои, конечно! За Викой автоматически закрылись двери, и кабина пошла вниз.

* * *

Прибыв в Москву, Ганс Шредер и его группа незамедлительно приступили к поискам Петрова. Первым делом, едва вселившись в гостиницу «Орленок» на Воробьевском шоссе, Шредер потребовал себе газеты с коммерческими объявлениями. С чисто немецкой пунктуальностью он просмотрел их все ц выписал телефоны и адреса охранно-сыскных агентств. Этим же вечером на авторынке в Южном порту он приобрел по сходной цене подержанный «жигуль» шестой модели. Машину Шредер выбрал самую невзрачную, такую, которая бы не бросалась в глаза гаишникам. По своим прошлым приездам в Москву немец знал, как они падки на поборы, особенно с владельцев иномарок. На другой день с утра он вместе со своими спутниками отправился по указанным в газетах адресам.

Охранно-сыскных агентств в Москве оказалось множество, но всюду Шредера ждал отказ. Их директора дружно отмахивались или разводили руками, услышав, что надо искать какого-то Алексея Петрова, о котором почти ничего не известно. И тут же предлагали «надежную» охрану, состоявшую из качков-мордоворотов (работа почасовая, цены самые умеренные), или быстрое улаживание отношений со строптивыми клиентами, намекая при этом на свое знакомство с воровскими авторитетами. Попадались агентства, которые специализировались исключительно на внутрисемейных отношениях — брались установить слежку за женой, мужем, их любовниками и любовницами. В одном агентстве предложили совсем уж оригинальную услугу: внедрение подслушивающих устройств в офисы любых коммерческих организаций и фирм. Но искать, то есть выполнять собственно сыскную работу — за это не брался никто. Работа сыщика трудоемка и кропотлива, требует прежде всего умной головы, а в расплодившихся как грибы после дождя «охранно-сыскных агентствах» сидели в основном бывшие менты, погнавшиеся за длинным рублем. Максимум, на что они были способны, — это охранять и в редких случаях шпионить.

— Сдается мне, что в Москве нанять приличного сыщика нельзя ни за какие деньги, — проворчал Йост, когда они ни с чем вернулись вечером в гостиницу.

— Но мы еще не объехали все адреса! — возразил неунывающий Гизе.

— Может, мы мало даем? — засомневался Штольц.

— Даем достаточно! — рявкнул Шредер. — А что они не берутся за наше дело — так это их проблемы. Ничего, завтра нам повезет больше!

На следующее утро они покатили по очередному адресу. В полуподвальном помещении на Большой Дмитровке директор сочувственно развел руками, услышав просьбу немца, и, как это уже бывало в других местах, принялся уговаривать обзавестись вооруженной охраной. Шредер недовольно фырк-нул и отказался.

Выйдя на улицу, он направился к припаркованному у обочины «жигулю», где его ждали напарники. Внезапно к нему подскочила дама в обтягивающих джинсах и ярко-розовой блузке.

— Не хотите ли провести часик-другой в обществе девушки? — игриво сощурившись, проворковала она.

— В другой раз, красотка, — буркнул Шредер. Но дама не отставала. Когда он подошел к машине, она вдруг охнула и, словно теряя сознание, повалилась прямо на Шредера. Тому ничего не оставалось, как подхватить ее.

Обморок был явно разыгран. Путана даже не потрудилась захлопнуть свои черные, беспокойно бегающие глазки. Шредер выругался по-немецки и подтащил проститутку к фонарному столбу.

— Пусть он тебя держит, милашка, а у меня нет времени. Чао!

— Как, ты уходишь? — слезливо завопила женщина, сразу приходя в себя, но Шредер уже повернулся к ней спиной.

Он нырнул в машину. «Жигуль» сорвался с места.

— Проклятие, — проворчал Шредер. — Я думал, что проститутки тут тусуются исключительно по вечерам!

— В Москве только и остается, что удивляться, — заметил Штольц и посмотрел на часы. — Еще десяти утра нет, а шлюхи уже на боевом посту!

— Они здесь работают в три смены! — хохотнул Гизе.

Следующее сыскное агентство размещалось в подвале одного из домов на Ленинском проспекте, по соседству с универмагом «Москва». Оно называлось «Поиск-плюс». Судя по названию, агентство должно было заниматься именно поиском, а не охраной или слежкой. Правда, несколько смущал этот «плюс», наверняка заключавшийся в предложении охранных услуг, что начисто могло перевесить «поиск»…

— Боюсь, что так оно и будет, — сказал Шредер. Машина свернула в арку восьмиэтажного дома, въехала во двор и остановилась возле невзрачной двери рядом с двенадцатым подъездом. На двери сквозь слой краски проступала тисненая надпись: «Пункт охраны порядка», оставшаяся еще с коммунистических времен. Маленькая черная табличка под надписью извещала, что здесь действительно находится учреждение с названием «Поиск-плюс», лицензия номер такой-то.

Шредер позвонил, дверь автоматически открылась, и он по узкой лестнице спустился в офис. За столом перед директорским кабинетом сидела секретарша — двадцатипятилетняя крашеная блондинка со вздернутым носиком. При появлении посетителя она растянула губы в заученной улыбке.

— Доброе утро.

— Доброе утро. Мне нужен ваш… На столе захрипел селектор, и приглушенный голос произнес из динамика:

— Зина, я освобожусь через две минуты.

— Директор освободится через две минуты, — повторила секретарша. — Пожалуйста, присядьте.

— Спасибо. — Шредер сел.

Директор агентства «Поиск-плюс» Михаил Константинович Воротников в эти минуты ничем особенно срочным занят не был. Он мог бы и сразу пригласить клиента к себе, но, поскольку тот явился впервые, решил выдержать паузу. Посетителю с самого начала нужно дать понять, что здесь солидное, загруженное работой учреждение, в котором на счету каждая минута.

В кабинете, помимо самого директора, находился один из его детективов — Анатолий Максудов, молодой человек двадцати четырех лет, загорелый и крутолобый, с недавно отпущенной черной бородкой. Перелистывая потрепанный блокнот, он уже полчаса втолковывал директору, что дело с поисками угнанного «Мерседеса» — глушняк, не удается найти никаких концов. Невысокий полноватый Воротников слушал его с кислой миной на лице. Клиенту, заказавшему розыск «Мерседеса», придется отказать и вернуть аванс. Дела и так идут ни к черту, а если вернуть эти три тысячи долларов, то ничего другого не останется, как уволить секретаршу или кого-нибудь из детективов, которых и без того осталось двое…

Появление нового клиента его оживило. Когда охранное устройство на наружной двери известило его о приходе Шредера, он вздрогнул и выпрямился в кресле. Загорелись глаза и у Максудова, Рот детектива сам собой вытянулся в широкой улыбке. Воротников погрозил ему пальцем:

— Ты того, малость успокойся. Нельзя показывать клиенту, что мы ему до чертиков рады. Спокойствие, вежливость и внимание — вот все, что сейчас от нас требуется. — Он наклонился к микрофону: — Зина, я освобожусь через две минуты.

Ровно через две минуты дверь раскрылась, и в кабинет шагнул высокий светловолосый мужчина в желтом пиджаке. Голубые как лед глаза сразу вперились в директора.

— Мне нужно найти одного человека, — с легким акцентом сказал вошедший. — Я знаю о нем слишком мало, чтобы обращаться по этому вопросу в адресное бюро.

Иностранец, подумал Воротников. Это хорошо. С него можно взять по полной ставке. — Вы сначала присядьте, — вкрадчиво сказал oн, показывая на кресло перед собой.

— Так вы в принципе можете взяться за это дело, или мне не стоит терять тут время?

— Само название нашего агентства говорит о том, что поиск — это наш основной профиль, — с мягкой улыбкой ответил директор.

— Ну, слава Богу! — Шредер уселся в кресло. — Вы уже одиннадцатая или двенадцатая контора, в которую я обращаюсь, и только у вас я слышу что-то похожее на положительный ответ.

Директор засмеялся.

— А что, разве в тех местах вам отказывали?

— В том-то и дело. Зато почти повсюду меня убеждали, что в Москве невозможно обойтись без охраны.

— Те конторы, в которых вы были, к сыскному делу не имеют никакого отношения, поверьте мне. — На губах Воротникова играла довольная улыбка. — Все это странные учреждения, большинство из них, как показывает опыт, связано с криминальным миром. Следствие вести они не могут. Их основное занятие — выбивать долги или создавать так называемые «крыши». Вы правильно сделали, что обратились к нам. Из нескольких десятков сыскных агентств, действующих в Москве, всего два или три занимаются собственно сыском. «Поиск-плюс» принадлежит к их числу.

— Рад это слышать. Позвольте в таком случае изложить суть дела. Мое имя — Руссель. Иохаим Руссель. Я гражданин Германии. В России нахожусь по туристической визе. Целью моего приезда в Москву является розыск некоего Алексея Петрова. Ему двадцать семь лет, рост примерно сто восемьдесят сантиметров, телосложение среднее, волосы темно-русые. Фотографии его я не имею. Сразу могу сказать, хотя это, наверное, и не относится к делу, что сам я его в глаза не видел…

— Почему же, господин Руссель. Все имеет отношение к делу, особенно мелочи… Но продолжайте, пожалуйста.

Максудов раскрыл блокнот и начал записывать. Немец покосился на него.

— Так вот, — заговорил он, — этот Алексей Петров предположительно покинул Германию в двадцатых числах прошлого месяца…

— Позвольте, почему — предположительно?

— Потому что я не могу утверждать наверняка, что он вообще покинул Германию. Но его возвращение в Россию весьма вероятно. Даже очень вероятно. Скорее всего он здесь уже по меньшей мере неделю.

Максудов утвердительно кивнул, продолжая писать.

— Значит, он недавно вернулся из Германии, — сказал Воротников. — Как долго он там пробьи и до какому делу он туда ездил?

— Мне это неизвестно.

— Двадцать семь лет — это точный возраст? — вмешался Максудов.

— Скорее всего — да, но точность я гарантировать не могу.

Детектив недоумевающе скривил рот.

— Что еще вам известно об Алексее Петрове? — продолжал допрос Воротников.

— Перед самым возвращением в Россию он сделал операцию аппендицита. Какой-то русский, видимо, его друг, доставил его в госпиталь с острым приступом…

— Как зовут этого друга? Чем он занимается?

— Об этом человеке мне ничего не известно.

— М-да… — Директор откинулся в кресле. — Не густо. Хотя операция аппендицита — довольно существенная зацепка… — Он переглянулся с Максудовым, и тот кивнул. — Пожалуй, мы возьмемся за ваше дело, господин Руссель, хотя оно чрезвычайно сложное. Розыск интересующего вас человека обойдется вам в тридцать тысяч долларов, причем аванс — шесть тысяч наличными — вы должны выплатить сегодня либо в ближайшие два дня.

Ни слова не говоря, Шредер достал из внутреннего кармана пиджака бумажник и отсчитал шесть тысяч долларов. Воротников извлек из ящика стола два экземпляра договора. Быстро заполнив обе бумаги, он придвинул их клиенту. Шредер расписался.

— Еще несколько вопросов, господин Руссель, — сказал директор. — Нам неплохо бы знать отчество вашего Петрова…

— Тут я ничем не могу вам помочь.

— Вы что-нибудь знаете о его связях в Германии или в России?

— Абсолютно ничего.

— Может быть, он приезжал в Германию по коммерческим делам?

— Вполне возможно, хотя определенно утверждать не берусь.

— Вам известно, каким транспортом он вернулся из Германии?

—Нет.

Воротников помолчал, задумчиво пожевал губами и задал наконец самый важный вопрос:

— Откуда в таком случае вы получили эти сведения — что ему двадцать семь лет, рост сто восемьдесят, что он делал операцию аппендицита?…

— А вот это вас, господа, не должно касаться.

— Хотя бы в каком городе он делал операцию? — спросил, оторвавшись от блокнота. Максудов.

— На этот вопрос я отвечать не уполномочен, подумав, ответил Шредер.

Раскрывать название города опасно, oни могут связать операцию аппендицита с докторе» Функом и ограблением английской выставки, a значит, понять, какого Петрова он ищет…

— Операция сделана в Германии перед самым убытием Петрова в Россию, — повторил он уже сказанное.

— М-м-м… — Воротников взялся за подбородок. — Что-нибудь еще о внешности Петрова вы можете сообщить? Цвет глаз, борода, какие-то характерные приметы?

— Глаза светлые, но точно цвет указать не могу. Бороды не было. Что касается примет… то примета, пожалуй, только одна: послеоперационный шрам на правом боку.

Директор улыбнулся.,

— Ну, про шрам мы могли бы и сами догадаться…

— Семейное положение Петрова? — спросил Максудов.

— Ничего не знаю.

— Как он был одет? Что-нибудь было при нем — часы, перстень, нательный крест? Может, внешне он походил на бомжа?

— Ни в коем случае! Про перстни и нательные кресты я не в курсе, а наручные часы при нем были. Но что это за часы — тоже не знаю.

— Стрижен он был коротко?

— Пожалуй, да. Прическа была довольно аккуратной, он зачесывал волосы назад… Внешне на бандита он не походил.

— Его привезли в госпиталь без вещей и документов?

— Без всего. Кстати, имя и фамилия известны только со слов его друга.

— Хм, получается, что это абсолютно незнакомый вам человек, никак не связанный с вами, — подперев рукой подбородок, промычал Воротников. — Для чего в таком случае он вам понадобился?

— Это тоже вас касаться не должно. Я плачу вам деньги только за то, чтобы вы нашли мне этого Алексея Петрова, двадцати семи лет, приехавшего из Германии с вырезанным аппендицитом. Все.

Воротников поднялся. Шредер тоже встал.

— Не много вы нам сообщили, господин Рус-сель, но мы будем искать. Это наша работа.

С широкой улыбкой директор протянул гостю руку, и тот пожал ее.

— Прошу вас поторопиться, господа, — прибавил Шредер уже в дверях. — Я готов увеличить гонорар до сорока тысяч, если вы найдете Петрова в ближайшие две недели.

— Но для этого нам нужны дополнительные сведения, хотяы те, которые вы не пожелали нам сообщить.

— Даже если бы я их сообщил, они бы ровным счетом ничего не прибавили. Так что ищите, господа, желаю успеха. Я буду вам звонить. Возможно, и сам заеду в ближайшие дни. До свидания.

— Всего хорошего, господин Руссель. Приложим все усилия, не сомневайтесь!

Проводив клиента до выхода из офиса, Воротников вернулся в кабинет. Максудов сидел, просматривая свои записи.

— Парень неделю назад вернулся из Германии со свежевырезанным аппендиксом, — сказал директор, усаживаясь в кресло. — Мы его найдем.

Детектив кивнул.

— Заняться этим придется тебе, — добавил Воротников.

— А как же угнанный «мере»?

— Вернем клиенту аванс. — Директор похлопал себя по пиджаку, где у него во внутреннем кармане лежал бумажник. — Баксы-то есть!

Не прошло и четверти часа, как сигнализация возвестила о прибытии еще одного клиента. Сыщики взглянули на экран монитора. На этот раз за наружной дверью стояла дама весьма вульгарного вида, смахивающая на проститутку.

Воротников включил селектор:

— Пусть войдет.

Через минуту запыхавшаяся взволнованная красотка влетела в кабинет. Невысокая, плечистая, в узких джинсах и ярко-розовой блузе, она явно принадлежала к числу тех женщин, которые с помощью огромного количества косметики научились тщательно скрывать свой возраст. На вид ей можно было дать и двадцать пять, и сорок.

Она сразу бросилась к столу и навалилась на него, уставившись на Воротникова своими черными пронзительными глазами.

— Пропал кот! — с ходу заверещала она. — Мой любимый кот Барсик! Найдите, умоляю! Я заплачу любые деньги, клянусь, любые!..

— Какой еще кот? — буркнул Воротников. — И не ложитесь, пожалуйста, на мой стол, это вам не стойка бара!

— Где он пропал? — поинтересовался Максудов.

— Я живу на Профсоюзной улице, дом двадцать шесть, вот мой паспорт! Барсика украли старухи из соседнего подъезда. Он, видите ли, будит их по утрам своим мяуканьем! Мяуканьем будит, а? Что вы на это скажете? Котов крадут, воблы старые!.. — Она помахала кулаком, грозя невидимым старухам: — В крематорий пора паковаться, а они невинных животных воруют!…

— Значит, кот исчез в вашем дворе? — уточнил Максудов, раскрывая блокнот.

— Погоди, Анатоль. — Директор жестом остановил его и обратился к клиентке, которая достала платок, видимо, собираясь зарыдать: — Вы знаете, что услуги нашего агентства вам обойдутся в тридцать тысяч долларов, причем шесть вы должны выплатить сразу в качестве аванса?

Из горла дамы исторглось нечто похожее на всхлип. Она вытерла платком сухой правый глаз и полезла в подвешенный к поясу кожаный кошелек. Их ожидало разочарование. Из кошелька посетительница извлекла несколько весьма потрепанных одно— и пятидесятысячерублевых купюр, посыпались оттуда и весьма засаленные двухсот— и сторублевки.

Воротников начал багроветь.

—Мадам, вы обратились не по тому адресу. У нас только и дел, что заниматься вашими кошками!

— А чем мой Барсик хуже других? — с вызовом крикнула «мадам».

— Шесть тысяч долларов авансу! — рявкнул Воротников.

— Какие доллары? У нас не Америка! Вы обязаны брать рубли! Я жаловаться на вас буду!

— Хорошо! Давайте в рублях. Шесть тысяч долларов по курсу — это тридцать пять миллионов!

— Какие такие тридцать пять миллионов? — уперев руки в бока, заверещала посетительница. — Зарплату месяцами не платят!…

Услышав шум, в кабинет заглянули секретарша и второй детектив — Шулыгин, рыжеволосый здоровяк с конопатым деревенским лицом.

Воротников показал на даму.

— Николай, выведи ее!

Шулыгин взял даму под локоток. Она завизжала.

— Мы не занимаемся котами! — гремел Воротников. — Убирайтесь.! Убирайтесь отсюда!…

— Мой Барсик! — выла посетительница, воздевая руки к потолку. — Как же я теперь буду без тебя?…

К Шулыгину присоединился Максудов. Вдвоем они вывели безутешную хозяйку кота из офиса.

— Наширялась, стерва, сразу видно! — кипел раскрасневшийся от негодования Воротников.

— А я думал — валютная, — сказал Шулыгин. — Прикид у нее зашибись.

— Куда ей до валютной! — отмахнулся директор. — Старуха! Бикса вокзальная!

Покуда сыщики обсуждали ее визит, странная посетительница быстрым шагом пересекла двор, вышла в переулок и отперла дверцу припаркованного здесь серого «Москвича». Усевшись за руль, она нажала на газ.

Дама, явившаяся в сыскное агентство «Поиск-плюс», не интересовалась котами и никогда не имела никакого Барсика. Это была даже и не дама вовсе. Глубоко законспирированный резидент немецкой разведки Гельмут Липке явился в агентство с единственной целью — установить там «жучок». А за пару часов до этого, на Большой Дмитровке, он прилепил миниатюрное подслушивающее устройство к пиджаку Шредера…

Все началось три дня назад, когда Липке извлек из тайника шифрованную депешу, заложенную туда курьером из Берлина. В депеше содержался приказ взять под контроль группу Шредера, которая завтра прилетает в Москву с целью найти похищенный алмаз. Резидент следил за немецкими бандитами с момента их высадки из самолета в аэропорту Шереметьево. Его серый «Москвич» неотступно двигался за их «Жигулями». В первый день слежки за рулем «Москвича» сидел невзрачный темноглазый мужчина. Простая рубаха и ветровка делали его похожим на дачника, возвращающегося с участка. На второй день «дачник» превратился в вызывающе одетую даму с большим количеством косметики на лице» Накладная грудь выглядела как натуральная. Специальная мембрана, взятая в рот, позволяла говорить писклявым женским голосом. Шредер ничего не заподозрил, когда на нем повисла уличная проститутка. За несколько секунд объятий Липке ухитрился прикрепить к внутренней подкладке его пиджака миниатюрную капсулу с микрофоном. Через четверть часа под воздействием окружающего тепла капсула изменила свой цвет, почти слившись с цветом подкладки, и стала походить на случайное пятно. Она же, эта капсула, увеличила чувствительность микрофона в несколько раз и начала снабжать его питанием за счет преобразования тепловой энергии в электрическую. Сидя в своем «Москвиче», «проститутка» слушала разговоры Шредера с его подручными. «Жучок» работал также и в режиме радиомаяка. Резиденту теперь не нужно было следовать за интересующими его «Жигулями», рискуя «засветиться». Он ехал на приличном расстоянии от них, ориентируясь на пеленг. Остановив «Москвич» в окрестностях дома, где располагалось агентство «Поиск-плюс», Липке надел плейерные наушники и выслушал разговор Шредера с сыщиками. Затем, дождавшись, когда Шредер покинет агентство, он явился туда и разыграл комедию с пропавшим Барсиком. «Жучок» застрял на специальной липучке под крышкой письменного стола. С этой минуты резидент имел возможность слышать как разговоры группы Шредера в «Жигулях», так и совещания детективов в кабинете Воротникова.

Отъехав на несколько сот метров, он остановил машину и, стараясь не попортить свою дамскую прическу, снова надел наушники. Настроенный на сигналы обоих «жучков» приемник был вмонтирован в панель управления «Москвича». Повертев рукоятку, резидент услышал хрипловатый голос Шредера.

— …Отлично! Один крючок закинули! — говорил бандит. — Но одного мало. Надо найти еще хотя бы пару сыскных агентств, которые взялись бы за это дело.

— А если они насуют тебе целую кучу Петровых? — спросил Гизе.

— Хрен с ними! — рявкнул Шредер. — Пусть будет куча! Пропорю всем Петровым живот и об-шмонаю кишки!…

И он захохотал. Напарники, сидевшие с ним в «Жигулях», подхватили смех.

Резидент переключился на кабинет Воротникова.

— …Ясно, что этот немец — коммерсант. — Он узнал голос директора агентства. — Причем коммерсант, который явно не в ладах с законом, иначе он был бы с нами откровеннее. Анатоль, возьмешь под колпак все фирмы, имеющие дела с Германией. В списках сотрудников ищи Петровых, ну а установить, кто из них в последний месяц побывал за границей, труда не составит…

— Придется снова давать на лапу Аграновскому из налоговой инспекции! — заметил Максудов.

— Само собой. — Послышался щелчок зажигалки. Воротников закурил. — Без него нам не получить этих сведений…

— А если фирма, от которой Петров приезжал в Германию, — фиктивная?

— Тогда будем плясать от аппендикса. По возвращении в Россию он мог обратиться за консультацией к врачу. В некоторых медучреждениях данные о пациентах и их болезнях заносят в компьютер. Возможно, нам придется пошарить и там… И вот еще что. Хорошо бы как-нибудь стороной, не . привлекая внимания, узнать побольше об этом немце… Тогда, наверное, и с Петровым картина прояснится.

— Трудновато будет это сделать. Он не дал нам своего адреса…

— Завтра с утра обзвони гостиницы. Наступило молчание. В кабинете шуршала бумага, слышалось сопение Воротникова.

— Нашим барыгам палец в рот не клади, — снова раздался голос директора. — Только тем и занимаются, что подставляют и кидают партнеров. А на Западе народ, известное дело, доверчивый, его охмурить — раз плюнуть. Вот те потом и едут сюда как этот немец, — искать своих кидал… — Ворот ников хмыкнул. — Немчура за сведения о Петрове целых сорок штук баксов выкладывает, не слабо, а?

— Видать, здорово его обули, — согласился Максудов.

Резидент перевел приемник в режим автоматической записи, снял наушники и взялся за руль. «Москвич» тронулся с места.

За окнами чернела ночь. Вика сидела в больничной палате за маленьким столиком в углу и при свете настольной лампы читала любовный роман. В палате стояло шестнадцать коек с больными, не говоря о восьми в коридоре, которые тоже входили в ведение Вики. Временами то там, то здесь начинали скрипеть матрацные пружины: больные, ворочались на койках.

— Девушка… Девушка… — снова застонала старуха Зиненко.

Вика, заложив страницы шариковой ручкой, недовольно вздохнула и встала из-за стола.

— Ну, что там опять у вас? — строгим шепотом спросила она, подойдя.

— Болит бок, сил нет…

— Перевернитесь на спину.

— Да переворачивалась, уж вся испереворачивалась, не проходит…

— Девушка, живот прихватило… — послышался шепот с соседней кровати.

— Тише вы, а то других разбудите! — прикрикнула Вика. — Можете пять минут полежать спокойно? Не палата, а наказание, честное слово! — Она повернулась к Зиненко: — Сейчас сделаю укол, терпите.

На столе чуть слышно затренькал телефон. Вика подошла и сняла трубку.

— Викусик? — услышала она знакомый голос. — Как ты там, еще не зачахла со своими старухами?

—Они, чувствую, всю ночь меня доставать будут!

Бутыкин засмеялся.

— А ко мне на огонек заглянуть не хочешь?

— Рано еще. Может, часика через два, когда старухи заснут…

На том конце провода смачно чмокнули в трубку.

— Ты моя милашка! Так бы и облизал тебя всю! Она усмехнулась.

— Прошлого раза не хватило?

— Конечно, не хватило! Я не то что твой муженек-импотент! Могу трахать тебя через каждые полчаса! Ты знаешь, как повышается мужская потенция от трупного запаха?

— Муженек мой не импотент, он просто занятой… — попробовала возразить Вика, но ее слова вызвали новый взрыв хохота.

— Тогда он дурак! Я бы на его месте с тебя просто не слазил бы!… Короче, Вика, тут реанимация подъехала, привезла трех мертвяков. По-моему, они по твоей части.

— Документов при них не нашли?

— Никаких. Я поговорил с парнем, который их привез. Неслись на «Вольво» с превышением скорости и врезались в «КамАЗ». В общем, всем троим сразу каюк!

— Сколько им лет?

— А кто же их знает, когда документов нет? — Бутыкин засмеялся. — Не бойсь, молодые все, как раз под твоего муженька подходят…

— Отлично, Гриша! Тогда я прямо сейчас подойду, ладно? .

Взволнованная Вика положила трубку.

— Девушка… — надрывно прохрипела Зиненко. Медсестра негодующе мотнула головой, выхватила из ящичка шприц и наполнила его болеутоляющим.

— Лягте на живот! — приказала она старухе.

Пока та, кряхтя, укладывалась, Вика выпустила с кончика иглы каплю. Потом наклонилась и с размаха впорола шприц в голую ягодицу. Поршень двинулся вниз, выдавливая содержимое шприца в немощное тело.

Спустя две минуты Вика уже шла по темному больничному саду к одноэтажному флигелю, в котором размещалось патологоанатомическое отделение. Светила луна, показываясь и исчезая в облаках. На утрамбованных дорожках лежали узорчатые тени. В траве на обочинах вовсю заливались кузне— чики. Дойдя до развилки, Вика повернула налево. В конце дорожки светил фонарь, освещая часть рещетчатой ограды и угол морга. Оттуда отъезжала белая машина с красным крестом. Бесшумным призраком проплыв за деревьями, она свернула в ворота и исчезла.

Когда Вика подошла к флигелю, здесь уже никого не было. Она нажала на кнопку звонка. Дверь открыли почти сразу. Из темноты за дверью высунулась курчавая голова Бутыкина, глаз на его круглом лице заговорщически подмигнул.

— Прошу, мадам, — игриво кланяясь, пропел санитар.

В сопровождении Бутыкина Вика вошла в просторную и пустую сумеречную приемную. У стены стояли тележка-катафалк и два обитых красным крепом пустых гроба. В дальнем конце виднелась полуоткрытая дверь в прозекторскую, откуда на темные плиты пола падала полоса желтого света.

—Вика и Бутыкин пересекли приемную и вошли в освещенное помещение без окон. Вдоль стен на низких кушетках или просто на полу лежали трупы. Мертвецов было около десятка. Посреди прозекторской под лампой высился накрытый клеенкой продолговатый стол. Угрюмый помощник Бутыкина — рабочий морга Разгоняев, обрюзгший, очень бледный мужчина лет тридцати, с тусклыми глазами навыкате и черной гривой нечесаных сальных волос, возился с одним из покойников, укладывая его на тележку. Труп был женским и абсолютно голым. Присмотревшись, Вика узнала старуху из соседней палаты. Видимо, та умерла минувшим днем, до заступления Вики на дежурство. Сладострастно щурясь, Разгоняев мял и тискал огромной ручищей дряблые ляжки покойной, щипал ее груди, засовывал палец ей в рот. Вике было противно на него смотреть, но Бутыкин хохотал, наблюдая за действиями помощника.

— Лева у нас мужичок со странностями, — объяснил он, смеясь. — Ладно, давай быстрей уматывай отсюда, слышишь? — прикрикнул он на помощника. — У нас с девушкой рандеву!

Разгоняев ощерился в ухмылке, схватился за тележку и выкатил ее в коридор, ведущий в холодильное отделение. Бутыкин захлопнул за ним дверь.

Вика приблизилась к покойникам.

— Эти? — Она показала на окровавленную троицу, которая была уложена на две приставленные друг к другу кушетки.

— Они самые, — подтвердил санитар. — Подходят? На вид никому из них не дашь больше тридцати.

— А вдруг их фотографии поместят в газете? — все еще сомневалась Вика. — Знаешь, иногда печатают фотографии, если надо установить личность погибших…

— Фотографии печатают, когда рожи целы, — возразил Бутыкин. — А у этих, глянь, все всмятку. Вика обошла трупы кругом.

— Вот этот особенно похож, — показала она на крайнего справа. — Рост тот же, и волосы такого же цвета…. Но…

— Тебя что-то смущает?

— Все-таки лицо у него не так сильно разбито…

— Ну, это дело поправимое! — Бутыкин подошел к угловой кушетке и достал из-под нее лопату. — Чего не сделаешь для любимой девушки! — И с этими словами он хрястнул концом деревянного черенка по голове покойника, потом еще раз и еще, разбивая лицевые кости.

Вика сморщила нос и отвернулась.

— А теперь похож? — отдуваясь, спросил санитар. Она перевела взгляд на мертвеца и кивнула:

— Теперь больше похож. Если бы не одежда, я бы, наверное, и сама поверила, что это мой Петров!

Погибший лежал, запрокинув голову. Во время автокатастрофы он получил страшный удар в грудь, точнее — в верхнюю часть груди, в шею и частично в подбородок. Кости грудной клетки были продавлены и переломаны. Сквозь почерневшую от запекшейся крови рубашку виднелись клочья мяса и выпирающие обломки костей. Голова, казалось, соединялась с телом только одним сухожилием. Зато нижняя часть покойника, включая живот и ноги, сохранилась неплохо. Разве что ступни порезались о разбитое стекло при извлечении трупа из разбитой машины.

— Значит, дело обделано! — воскликнул Буты-. кин. — Теперь и по рюмашечке вдарить можно — за здоровье твоего муженька! — Он подмигнул Вике и достал из шкафа початую бутылку водки, маленькие стаканы и пакет чипсов. — Ты уже, стало быть, вдова, и я могут тебя трахать на законном основании! — И он захохотал.

— А раньше трахал на незаконном? — Вика тоже засмеялась.

Бутыкин разлил водку по стаканам.

— Ну, жахнем!

Когда они пили, в помещении на минуту установилась тишина, и Вика услышала за дверью стоны и всхлипывания. Губы санитара растянулись до ушей. Он на цыпочках подошел к двери, внезапным ударом ноги распахнул ее, и перед взором медсестры предстала тележка с мертвой старухой, на которой, задрав голый зад, лежал Разгоняев. Зад судорожно дергался, рабочий морга бурно дышал, видимо, находясь на грани оргазма. Он даже не прореагировал на звук раскрывшейся двери.

— Фу, какая гадость, — поморщилась Вика. Бутыкин толкнул тележку. Набирая скорость, она покатилась по наклонному коридору, ударилась о дверь холодильного отделения, и Разгоняев со своей мертвой партнершей с грохотом рухнул на пол. Санитар залился визгливым хохотом.

— Закрой дверь, — потребовала Вика. — Противно ведь!

Присесть в прозекторской было решительно не на что, и она с пакетом чипсов взгромоздилась на стол.

— А муженек твой случайно наркотой не балуется? — спросил Бутыкин, захлопывая дверь и возвращаясь к Вике.

— Не замечала, а что?

— Мне парень, который их привез, сказал, что экспресс-анализ крови показал наличие наркоты и алкоголя. Вообще веселые попались пацаны. — Он кивнул на покойников. — Гнали на полной скорости.

— Как же они машину не пожалели?

— С машиной тебе, считай, тоже повезло. — Бутыкин плеснул водки в стакан. — Менты с места аварии запрашивали компьютерный центр ГАИ. Оказалось, что номер «Вольво» фальшивый, а когда посмотрели на заводской номер, набитый на двигателе, то вообще чепуха какая-то получилась. «Вольво» этот угнанный и уже больше года числится в розыске. Так что никаких концов!

— Надо бы ему волосы набок зачесать, чтоб было больше похоже…

— Это мы сделаем в один момент… И еще погляди-ка сюда… — Он отвел в сторону клок окровавленной рубашки, и Вика увидела на бледно-синем плече мертвеца татуировку — распустившуюся розу. — Похоже, ребятки были из крутых… У его приятеля, — кивнул Бутыкин на средний труп, — еще больше наколок… Вор в законе, не иначе'

— У мужа наколок нет… — пробормотала Вика.

— Не имеет значения! Когда будешь заявлять в ментуру, скажешь, что была наколка на левом плече — распустившаяся роза… Ты запоминай, это тебе пригодится.

— Может, у него еще какие-нибудь приметы есть?

— Давай позырим, — согласился Бутыкин. — А вдруг у него на члене татуировка? — Он захохотал. — Микки Маус, как у Майклуши Джексона! А что, надо и на член позырить, вдруг он у тебя кастрат!

— Этого еще не хватало!

— Тэ-эк-с. — Санитар спустил с трупа штаны и плавки. — Секи, значит: делал операцию аппендицита, вот шрам…

— Мужу тоже вырезали аппендицит!

— Тем лучше. Смотри дальше. Тэк-с… Член не горбатый, в провисшем состоянии не меньше двенадцати сантиметров…

— Дурь какая-то, я и смотреть на него не хочу! — Вика, брезгливо поджав губы, отошла к столу. — В милиции об этом спрашивать не будут!

Бутыкин заржал, широко раскрыв рот.

— Сказать, о чем могут спросить у тебя в милиции?

— О чем?

— О болезнях твоего мужа! Вдруг он у тебя раковый?

.

— Милиции-то это зачем?

— А затем! Она сравнят твои показания с результатами вскрытия. Ты, например, скажешь, что Петров был здоров как бык, а у него, — кивнул санитар на труп, — при вскрытии найдут порок сердца или прободение желудка. И как ты потом будешь отбрехиваться?

— Значит, его будут вскрывать?… — Вика озадаченно посмотрела на покойника.

— А как же. И еще неизвестно, какие болячки у него обнаружат!

— Но муж на болезни вроде не жаловался… Он даже не простужался…

Бутыкин обнял ее за талию и притянул к себе.

— Впрочем, проблема не настолько серьезна… — Он коснулся губами ее шеи.

— Ты можешь сделать, чтобы вскрытие ничего особенного не показало?

— Я все могу, — самодовольно усмехнулся санитар. — В морге я царь и бог. Как захочу, так и будет. Я даже могу устроить так, чтобы его вообще не вскрывали. Только шов наложим для вида, и все.

— Это было бы замечательно! А то еще правда найдут у него прободение…

— Протокольчик вскрытия состряпаем в лучшем виде. Парень он молодой, что у него может быть кроме гастрита? Ну, придумаем еще какой-нибудь песок в почке, и хватит с него…

Он вдруг поднял Вику на руки и закинул на стол.

— Хватит о делах, пора и поиграть!

— Тебе неймется?

— Ужасно! — Санитар тоже взобрался на стол. — Я целый день ждал этой минуты!

Когда он налег на нее, Вика взвизгнула от удовольствия. Бутыкин принялся расстегивать на ней халат, затем занялся ее рубашкой. Вика изгибалась, давая освободить себя от одежды.

— Так бы до утра и держался за твое вымя… — урчал санитар, сжимая ладонями ее отвердевшие груди.

Он заметил рядом с собой наполовину наполненный стакан, схватил его и одним духом опрокинул в себя его содержимое.

— Хорошо пошло! — завопил Бутыкин, стаскивая с себя джинсы. — А теперь понеслась!…

—Девушка! Девушка!… — хрипела в углу Зиненко.

Из окон в душные сумерки палаты вливалась бледная утренняя синева.

—Девушка…

— Да прекратите вы! — раздраженным шепотом откликнулась наконец Вика. — Вам же сделали укол! Лежите спокойно и не будите людей…

Хрипы затихли, но вместо них послышался скрип матрацных пружин. Вика сидела за столом, отхлебывала из стакана чай и ждала звонка. После столкновения с бандитами муж звонил ей в каждое ее дежурство и всегда в одно и тоже время — под утро, узнавал, не появился ли подходящий труп. Дома он почти не бывал. Чем занимается, где ночует — Вике он этого не говорил, да она и не спрашивала. Ей и самой было страшновато все эти дни, хотя дела мужа ее вроде бы не касались…

Телефон затренькал. Она схватила трубку.

— Вика?

— Да, это я. Слушай, сегодня привезли! Недавно, часа четыре назад… — Она говорила шепотом, прикрыв трубку рукой, чтобы ее голос не долетел до ближайших кроватей. — Автомобильная Катастрофа. На «Вольво», ехали три парня и врезались в «КамАЗ». Все умерли…

— Документы при них нашли?

— Нет. Кто такие — неизвестно.

— Это самое главное! Кто-нибудь из них есть похожий на меня?

— Есть один. Твоего роста, и фигурой похож…

— А лицо?

—У него все лицо разбито…

— Тогда опознаешь меня по одежде. Говоришь, там было трое?

—Да…

— Тогда такую версию придумаем. Я обычно езжу на попутных машинах. Сегодня ночью я остановил попутку, в которой уже находилось двое незнакомых мужиков. Мы поехали и все разбились. Просекла момент? Так потом объяснишь в милиции.

— Мне прямо завтра туда идти?

— Нет. Завтра ты только спохватишься, что я не вернулся домой. В ментуру полагается идти только на третий день после исчезновения человека. Тогда они примут у тебя заявление. А пока ты начнешь обзванивать моих знакомых. Узнавай, не видел ли меня кто-нибудь, где я, не ночевал ли я у них. Сделай вид, что взволнована, что переживаешь очень, ну, в общем, сама знаешь!

— Хорошо… Но тебя самого-то никто не увидит?

— Об этом не беспокойся. Я еще со вчерашнего вечера исчез для всех…

— А что бандюги?

— Они, сволочи, установили слежку за нашим подъездом…

Вика испуганно ахнула.

— Да не бойся ты! — раздраженно буркнул муж. — Тебе они ничего не сделают, это они за мной охотятся…

— Они снова на тебя наезжали?

— Да, вчера. Взяли меня в подъезде и затолкали к себе в машину…

Вика беспрерывно ахала, ужасаясь.

— Они что-нибудь сделали тебе?

— На этот раз обошлось… Не считая пары синяков. Короче, их главарь, кличка его — Бульдозер, включил мне счетчик.

— Бульдозер! Надо ж такую кличку придумать!

— Они, гады, грозят через три дня отрезать мне ухо. Поэтому дома у нас я появляться не буду. Считай, что с сегодняшней ночи я исчез. Умер. Разбился в попутной машине.

— А где же ты будешь?

— Тебе лучше этого не знать.

— Почему?

— На всякий случай. И вообще, связь у нас теперь будет только односторонняя… У Вики перехватило дыхание.

— Ты думаешь… — пролепетала она. — Они и на меня могут наехать?

— Да нет же… А если наедут, скажешь им, что ты моих дел не знаешь, ты со мной в ссоре и вообще в последнее время со мной не живешь…

— Но это ужас, ужас! Бульдозер, какой кошмар!.. — — Вика, только давай без нервов. Мы с тобой не .в игрушки играем, тут дело серьезное. Вот что. Тебе придется выяснить, что это за машина.

— Которая разбилась?

— Да. Ведь по номерам они могут вычислить владельца, и тогда наша туфта раскроется.

— С машиной все в порядке. Бутыкин сказал, что она угнанная.

— А он откуда знает?

— Он разговаривал с санитаром реанимационной машины, который привез тела, а тот на месте происшествия протокол составлял вместе с милицией… В общем, милиционеры прямо там запрашивали какой-то ихний компьютерный центр, и оказалось, что «Вольво» — угнанный…

— Отлично! — не удержался от радостного восклицания Алексей. — Нам крупно повезло! Теперь все зависит только от тебя.

— Значит, я прямо сегодня должна звонить всем знакомым?

— Да, и разыгрывать беспокойство по поводу моего отсутствия. А на третий день пойдешь в милицию. Напишешь им заявление, дескать, так и так, такого-то числа ушел из дому и не вернулся, прошу принять меры к разысканию…

— И долго они тебя будут искать?

— Они меня вообще искать ни хрена не будут, как будто ты ментов не знаешь! Разошлют мое описание по больницам, по моргам, вот и все их поиски. Значит, так, слушай сюда. В заявлении ты напишешь, во что я был одет в последний раз… А во что я был одет?

— Там была рубаха белая, в крупную клетку, светлые спортивные штаны…

— Короче, все эти шмотки ты им в заявлении подробно опишешь! По ним меня должны опознать в вашем морге…

— Да, ты знаешь, у него на плече еще татуировка — роза!

— Отметишь татуировку особо, это важно.

— Ага.

— Так вот. Пока из ментуры пошлют бумагу, пока из морга придет ответ, ты должна каждый день заходить в милицию и интересоваться, как идут поиски. Разыгрывать из себя безутешную супругу, поняла?

— А потом чего?

— Потом тебя вызовут в морг на опознание. Прихватишь с собой кого-нибудь, кто меня знает… Но знает не слишком хорошо, а только чтоб мог подтвердить твои показания.

— Я захвачу с собой Синицыну.

— Можно. Она и видела-то меня всего пару раз… А когда составят протокол опознания, то считай, что дело в шляпе. Сразу требуй копию протокола, топай с ним в больничную контору, а потом в загс за свидетельством о смерти. А дальше… Ну, а дальше тебе придется быстро сварганить похороны. С ритуальными конторами не путайся, они обдерут как липку. Упакуй труп в самый дешевый гроб, найми какой-нибудь грузовик и сбагри к чертовой матери в крематорий. Чем быстрей ты провернешь похороны, тем нам же спокойней.

— Ты мне еще позвонишь?

— Да, но когда — пока не знаю. С этой ночи нам придется быть осторожными вдвойне. Опасаться нам сейчас надо не ментов — им я вообще до лампочки, — а наших знакомых. Никто не должен видеть моей рожи, поняла? Поэтому из Москвы я утекаю.

— В Питер?

— Нет, я в Подмосковье хату нашел. Буду здесь, недалеко от тебя…

— А что со страховыми документами?

— Все нормально. Бумаги у меня на руках. Когда закончишь с похоронами, я их тебе передам. Успел застраховаться в восемнадцати конторах! Тебе, как безутешной вдове, полагаются деньжата, и немалые…

— Все равно я боюсь…

— Чего ты трусишь, дуреха? Никто в нашей туфте копаться не будет.

—Я Бульдозера боюсь! Знаешь, я, наверное, в нашу квартиру приезжать не буду, если за ней следят бандиты… Я у подруги заночую…

— Ладно, как хочешь. Да, и вот еще что. Когда тебе в морге, в присутствии ментов, покажут для опознания труп, то ты не стой, как бревно с глазами. Зарыдай, что ли… А еще лучше — в обморок упади.

— О, я уж так упаду, что менты обалдеют! — Вика даже засмеялась, представив себе эту сцену.

— Тогда все. Бывай здорова.

— Звони!

В трубке потекли гудки.

—Девушка, живот прихватило… Болит — не могу… — донеслось из левого угла палаты.

— Девушка… — зашелестело из правого. Вика подперла голову рукой и устремила взгляд на окно. Сколько теперь хлопот предстоит, прямо ужас! И еще этот Бульдозер…

За окном вставало солнце. Легкий ветерок шелестел листвой деревьев.

—Девушка… Помираю…

— Ну сейчас, сейчас. — Вика с недовольным вздохом отставила в сторону стакан с остывшим чаем.

* * *

Позавтракав и выпив пару кружек пива, Шреде раскрыл газету с объявлениями.

— Чем больше здешних детективов будет искать Петрова, тем быстрей мы его зацапаем, — сказал он напарникам, которые, покуривая, сидели перед ним на диване. — Хотя, с другой стороны, перегибать палку в этом деле тоже не следует. Наша настойчивость может привлечь внимание русских спецслужб.

Напарники согласно закивали.

Просматривая объявления сыскных контор, Шредер досадливо морщил нос: всюду он уже успел побывать. Лишь в самом низу столбца он обнаружил нечто новенькое — телефон частного детектива по имени Дмитрий. Фамилии и адреса не указывалось. Пожав плечами, Шредер придвинул к себе аппарат и снял трубку.

На том конце провода откликнулся стариковский голос. Сначала собеседник Шредера вообще не понимал, какого Дмитрия ему нужно, потом как будто что-то вспомнил и попросил перезвонить через два часа. Дмитрий, по его словам, должен в это время выйти с ним на связь, а он только работает «на телефоне».

— Але, соединяю, — сказал старик, когда Шредер позвонил вторично.

— Алло, алло, — сквозь треск и помехи донесся до Шредера далекий голос. — Вам нужен частный детектив?

— Именно!

— Какое у вас дело?

— Надо найти человека.

— Это обойдется вам в пятьдесят тысяч долларов.

— В принципе я согласен. Только без предоплаты.

— Без предоплаты.

— Тогда договоримся о встрече.

Через три часа «жигуль» Шредера остановился на пустынном участке Ярославского шоссе в трехстах метрах от заправочной станции. Ровно в че-гырнадцать тридцать мимо него проехал огромный, сверкающий глянцем черный джип с затемненными cтеклами. Четверо немцев проводили его глазами.

— Это он, — сказал Штольц.

Шредер кивнул и нажал на газ. Джип свернул на проселочную дорогу, проехал немного и остановился. «Жигуль» затормозил в пяти метрах позади него. По обеим сторонам дороги тянулись заросшие поля. Кругом не видно было ни души.

Шредер вылез из машины и подошел к черному гиганту. Сквозь темное стекло он разглядел на переднем сиденье двух коротко стриженных мужчин в дымчатых очках.

— С вами говорит Дмитрий, — прозвучал из маленького динамика, укрепленного на правом крыле джипа, надтреснутый, механически измененный голос. — Простите за такую таинственность, но мне иначе нельзя. Я имею отношение к службе безопасности и поэтому вынужден соблюдать инкогнито.

— Меня не интересует, кто вы. Мне важно, чгобы вы выполнили мой заказ.

— Пока еще не было случая, чтобы кто-то из доих клиентов остался недоволен моей работой, — oтветили из машины. — У меня больше возможности, чем у всех сыскных контор, вместе взятых. Eсли мы будем сотрудничать, то вы очень скоро в этом убедитесь.

Шредер в сомнении покачал головой.

— Но я не знаю вашего адреса…

— Отношения с клиентами у меня строятся исключительно на доверии, — резко перебил его Дмитрий. — Вы мне изложите свое дело. Через день или два я дам ответ, смогу ли я за него взяться. Если смогу — то мы оговариваем сроки и сумму гонорара. Никаких авансов я не беру. Плата только по окончании работы. Как видите, все очень просто.

— Хорошо. Согласен.

— Я слушаю.

Шредер кратко изложил суть дела. В отличие от детективов «Поиска-плюс», Дмитрий вопросов не задавал.

— Это все? — только и спросил он.

—Все.

— Мне нужен ваш телефон. Шредер продиктовал цифры.

— Ждите моего звонка завтра в двадцать три пятнадцать, — сказал сыщик.

Не дожидаясь ответа, он взялся за руль. Джип рванул с места, развернулся и на скорости пролетел мимо «Жигулей». Через минуту он скрылся за поворотом.

— Ну, что? — Напарники Шредера высунулись из окон.

— Сдается мне, что эти ребята выложат нам Петрова, и очень быстро, — ответил немного ошарашенный главарь. — У нас в Германии такое было бы невозможно. Поистине Россия — страна чудес! Я, кажется, начинаю верить, что здесь действительно можно купить все, абсолютно все, были бы доллары!…

Телефонный звонок в номере Шредера прозвучал точно в назначенное время.

— Я берусь за ваше дело, — сказал заглушенный помехами голос. — Но нам необходимо встретиться, чтобы обговорить некоторые детали.

— Когда и где?

— Завтра в час дня следуйте в своей машине по вестному вам шоссе. Сразу за МКАД я вас догоню.

— Понял.

Джип обогнал «Жигули» Шредера и покатил вперед, видимо, высматривая подходящий поворот. Мемец следовал за ним. Как и в прошлый раз, машины остановились в безлюдном месте.

Щредер вылез и подошел к джипу.

— Ваше дело очень трудоемкое, — пророкотало из динамика. — Из одной только Москвы каждый месяц за границу выезжают тысячи коммерсантов. Взять на учет всех крайне сложно. Для поисков вашего Петрова нам придется задействовать ФАПСИ и Особый отдел ФСБ.

Что такое ФАПСИ, Шредер не знал, зато аббревиатура ФСБ вызвала в нем почтительный трепет. Как-никак это теперешнее название знаменитого КГБ!

«Ясно, что этот Дмитрий — большая шишка в русских спецслужбах, — подумал он. — Сыскной бизнес — его побочная работа. Такому человеку, понятное дело, нет смысла „засвечивать“ себя…»

— Как долго вы будете его искать? — спросил он.

— Если не возникнет ничего непредвиденного — две недели.

— А нельзя ли ускорить?

— Можно, но это будет стоить дороже.

— Как дороже?

— А как скорее?

— Скажем — неделя. А еще лучше — дней пять.

— Минуту.

Динамик умолк. Шредер видел сквозь затемненное стекло, как два сидевших в джипе детектива совещаются друг с другом.

— Если мы найдем Петрова через пять дней, —снова зазвучал голос в динамике, — то это будет стоить вам сто тысяч долларов. Если через неделю — то вы заплатите восемьдесят тысяч, если через две недели — пятьдесят, как было условлено с самого начала.

— Я должен обдумать ваши условия и кое с кем посоветоваться, — сказал Шредер.

— Хорошо. Мы подождем здесь.

— Я не это имел в виду. Мне нужно связаться с Германией. Все-таки сто тысяч долларов!

— Понятно. Когда вы сможете дать окончательный ответ?

— Скажем, часов через пять, если вы позвоните мне в номер.

— В двадцать ноль-ноль будьте у телефона.

— Договорились. —

Резидент снял с себя наушники. Его «Москвич» стоял на шоссе в двух километрах от места встречи Шредера с таинственным детективом. «Жучок» на пиджаке искателя алмаза исправно передавал информацию, которая тут же записывалась на портативный магнитофон.

В восемь вечера у себя на конспиративной квартире, специально снятой в окрестностях гостиницы «Орленок», Липке снова настроил приемник на волну шредеровского «жучка». Голоса звучали нечетко (видимо, Шредер снял с себя пиджак и повесил куда-нибудь в шкаф), но все же достаточно, чтобы можно было понять суть, происходящего.

Зазвонил телефон.

— Мы согласны, — громыхнул скрежещущий голос главаря. — Пусть будет пять дней!

Послышался звук брошенной на рычаги трубки и восторженный рев бандита:

— Отлично, ребята! Я печенкой чую, что эти фээсбэшники нам его достанут!.,.

Зашипели откупориваемые банки с пивом, звякнули кружки и раздался плеск льющейся жидкости.

— Нам надо как-нибудь убить эти пять дней, — сказал Иост. — Я слышал, что в Москве полно симпатичных баб по недорогой цене! Приятели ответили дружным хохотом. Резидент убрал звук и переключил магнитофон на режим автоматической записи.

* * *

В одной из комнат — той, что служила гостиной, — стоял гроб, накрытый крышкой. В квартире было людно. На похороны явились знакомые Алексея и Вики — медсестры, коммерсанты, ларечницы, даже какие-то школьные товарищи Петрова, прослышавшие о его смерти. В толпе Вика чувствовала себя в относительной безопасности. Несколько раз она подходила к окну. Во дворе, невдалеке от подъезда, стоял темно-синий «БМВ». Он стоял здесь уже третьи сутки, изредка сменяясь малиновой «девяткой». При одном взгляде на него Вику пробирал озноб. Скорей бы все кончилось, отвезти гроб в крематорий и не возвращаться в эту квартиру, которую пасут бандиты, уехать от нее подальше!…

Звонок в дверь заставил Вику вздрогнуть. Она поймала себя на мысли, что в последние дни стала бояться всего, особенно звонков. Наверное, кто-нибудь из запоздавших гостей. А может, сам Бульдозер решил пожаловать?

Но в квартиру вошла высокая элегантно одетая дама лет пятидесяти, с маленькой сумкой и зонтиком. Настроение у Вики упало почти до нуля. Это была Лидия Павловна, мать ее мужа! Но откуда старуха узнала о его смерти? Принесла нелегкая…

В прихожей Лидия Павловна огляделась с изумлением.

— Тут у вас что, торжество, что ль, какое отмечается?

Вика растерялась.

— А вы… разве ничего не знаете? — пролепетала она.

— Что я должна знать?

Мать Алексея наведывалась из Петербурга редко, раза два в год, и всегда являлась без предупреждения, сваливалась как снег на голову. Вика не раз высказывала мужу свое неудовольствие по этому поводу, но Алексей ничего поделать не мог. Мать есть мать. Если ей охота застигать супругов врасплох, то с этим надо смириться, и больше ничего. Тем более старуха здесь не задерживалась — на второй или на третий день она обычно уезжала.

— Ну… что… в общем… — замямлила Вика. На лбу у нее выступил холодный пот. Одна из подруг — рослая рыжеволосая Синицына — попыталась прийти ей на помощь.

— Вы мама Алексея, да? У нас, понимаете, несчастье…

Но Лидия Павловна, подойдя к раскрытой двери в гостиную, уже увидела гроб.

— Что это? — срывающимся голосом произнесла она. — Что?.. Кто?..

Надо же было ей именно сегодня припереться! Хоть бы на денек задержалась! Вика чуть не зарыдала от досады.

Синицына взяла Лидию Павловну под руку.

— Вы только не волнуйтесь, — заговорила она соболезнующим тоном. — Алеша погиб в автомобильной катастрофе… Возвращался с работы на попутной машине… Водитель, как выяснилось, был пьян и не справился с управлением… Врезались в грузовик… Алеша погиб сразу, не мучился, слава Богу…

—Когда?.. — простонала Лидия Павловна. — Когда это было?..

— В ночь на прошлую субботу… Это так ужас!… Мы все очень переживаем… Пожалуйста, приcядьте…

Петрова показала зонтиком на гроб.

— А почему он без крепа? Это же деревянный ящик какой-то, а не гроб!… Когда похороны?

— Через час должна машина прийти, — ответила Синицына.

— В какой церкви его будут отпевать? Рыжуха в недоумении пожала плечами и посмотрела на Вику.

— Видите ли, —запнувшись, проговорила та, — мы сейчас сразу отвезем его в крематорий…

— В крематорий?.. — гневно выкрикнула Лидия Павловна. — Теперь я окончательно убедилась, что вы никогда не любили моего сына!

И она взмахнула зонтиком, словно собираясь ударить. Вика отшатнулась. Гости притихли, окружив обеих женщин.

— Не будет никакого крематория, слышите? — Старуха вся тряслась от волнения. — Алеша будет похоронен по-христиански, с отпеванием в церкви и погребением на кладбище! Вам что, денег жалко? Неужели сын не заработал себе на человеческие похороны? Хотите поскорей избавиться от него? Да? Спихнуть его с плеч долой? — крича и размахивая зонтиком, она начала наступать на Вику.

— Да что вы такое говорите! — вступилась за подругу Синицына.

— Я знаю, — что говорю! Посмотрите на этот гроб! Жалкая дешевка! Где креп? Где цветы?.. — Она вдруг зарыдала. — Нет, я сама возьмусь за похороны Алеши, коли вам на него наплевать!.. На глазах у Вики тоже набухали слезы.

— Не наплевать нам на него, — лепетала она, — а цветы мы по дороге купим…

— Нет, нет, нет! — Лидия Павловна ничего не хотела слушать. — Никакого крематория! Я закажу Новый гроб! Сына будут отпевать в церкви, а потом…

Она вдруг умолкла, остановившимся взглядом уставилась на гроб. В комнате воцарилась тишина.

— Откройте крышку, — прошептала мать. — Я хочу посмотреть на него.

Сердце у Вики екнуло. А ну как она не признает покойника? Что тогда делать?

— Лучше не надо, Лидия Павловна, — пробормотала она, бледнея. — Он очень сильно расшибся…

Синицына снова взяла старуху под руку.

— Вы знаете, Алеша сидел на переднем сиденье и ударился лицом о стекло, — мягко заговорила она. — Зрелище очень тяжелое…

— Откройте! — Лидия Павловна вырвалась и схватилась свободной рукой за гроб. — Там мой сын!

Двое мужчин подошли и сняли крышку. Тело было накрыто белой материей. Лидия Павловна сдернула ее, и тишину прорезал жуткий, леденящий кровь крик. Сумка и зонтик выпали из рук несчастной старухи. Всплеснув руками, она повалилась на пол. Ее бросились поднимать.

— Воды! — закричал кто-то.

— Неотложку!

Вика поспешила закрыть покойника…

Сегодняшнее дежурство, казалось, не кончится никогда. Вика изнывала от нетерпения, дожидаясь рассвета. Наконец зазвонил телефон.

—Слушай, вчера все сорвалось, — торопливо заговорила она в трубку. — Ты в курсе, что твоя мамаша приперлась из Питера? Алексей сдавленно охнул.

— Что? Мама? Но откуда она узнала?..

—Ниоткуда не узнала, просто приперлась, и все, она всегда так делает!

— Не отзывайся неуважительно о моей маме, сколько раз тебе можно повторять! — вскипел Петров. — Что за выражение — приперлась? Не приперлась, а приехала!

Вика недовольно хмыкнула.

— Ну вот, еще и ты будешь меня учить! Вчера мамаша твоя меня весь вечер доставала, прямо сил никаких нету, а теперь еще ты!…

— Вика, ладно тебе, успокойся. Я, может, еще побольше тебя волнуюсь… Бедная мама!.. Как она пережила это?..

— Нормально пережила. Но если б ты видел, какую истерику она закатила! И гроб ей не такой, и крематорий она не хочет, и церковь ей подавай… Достала, одно слово — достала!..

— Но кто мог знать, что она приедет!.. — почти прорыдал Петров. — Прямо несчастье какое-то… А все у нас так хорошо складывалось… Опознание тела прошло как по маслу, свидетельство о смерти и деньги на похороны тебе выдали без задержки, труп отдали… И вдруг мама из Питера!..

— Когда она потребовала, чтобы открыли гроб, я так испугалась! Ведь она могла не узнать тебя! Ты представляешь, какой был бы скандал?

— Но ведь не узнала?

— Слава Богу, что не узнала. Она и не смотрела почти. Как увидела твою рожу, всю раздолбанную так сразу в обморок грохнулась.

— В обморок? Ужас! Бедная мама…

— Из-за твоей бедной мамы все дело встало, — прошипела Вика раздраженно. — Людей только зря вчера побеспокоили… В общем, она заказала новый гроб, венки, похоронный автобус и купила место на кладбище. Похороны послезавтра. Если б ты знал, как я замучилась с ней! Пилит меня без конца по любому поводу…

— Ну, потерпи. После похорон она сразу уедет.

— Да, вот еще что, — вспомнила Вика. — Рэкетиры твои до сих пор торчат у подъезда. Они разве не в курсе что ты умер?

— Понятия не имею.

— Я из-за них боюсь приходить туда.

— Скоро они уберутся. Все будет нормально, вот увидишь. Только не знаю, как с мамой быть… Надо ее как-то успокоить… Бедная мамочка! Я так волнуюсь за нее!

— Слушай, если ты появишься перед ней живой, то она может снова в обморок упасть. Ее надо сперва подготовить. И лучше, наверное, это сделать не сейчас, а когда уляжется вся эта канитель.

— Ты права, сейчас не надо… Но ее приезд меня просто убил! Я в шоке!

— А я что, не в шоке? Еще, может, побольше, чем ты!

Некоторое время Алексей мычал, словно у него заныл зуб.

— Ну хватит тебе, — не выдержала наконец Вика. — Ничего с твоей мамашей не сделалось, она у тебя крепкая старуха, еще и не такое выдержит. Ты лучше скажи, что мы дальше делать будем?

— Дальше?.. А! Хорошо, что ты мне напомнила, а то я так расстроился, что даже из головы вылетело… Короче, я говорил тебе, что застраховался в во— семнадцати фирмах? Завтра ты поедешь на Ленинградский вокзал и возьмешь из автоматической камеры хранения сумку со всеми документами. Ячейка номер триста шестнадцать, запомнила? Триста шестнадцать. Лучше запиши где-нибудь, а то забудешь.

Вика придвинула к себе листок бумаги. — Ладно, записываю…

—Код — «В» и год твоего рождения, четыре цифры, записала?

—Записала.

— Значит, возьмешь сумку и сразу дуй к нотариусу, оформишь копии свидетельства о смерти. И завтра же можешь начать объезжать страховые фирмы. Деньги особо не трать, они нам понадобятся.

— А как быть с квартирой? Может, сдать ее кому-нибудь?

— С квартирой потом разберемся, когда крутые отлипнут. А сейчас у тебя два главных дела: мои похороны и страховые фирмы. Похороны, говоришь, послезавтра?

Вика посмотрела на часы. Был четвертый час утра.

— Можно считать, что уже завтра.

— А где?

— На кладбище в Ромашкове. У знакомых твоей мамаши дача в Ромашкове, так она через них договорилась насчет места. Там, говорит, большое кладбище, хорошее. — Вика сунула в рот сигарету и щелкнула зажигалкой. — Ты знаешь, у нее даже была мысль везти тебя в Питер.

— В Питер? — умилился Алексей. — Бедная мамочка! Как она меня любит!..

В трубке раздался звук, похожий на всхлип. Вика выдохнула струю дыма.

Кладбище находилось рядом со станцией пригородной электрички, так что пассажиры проезжавшего поезда могли видеть, как из автобуса извлекают гроб. Громыхали колеса, убыстряя ход, солнце ослепительно сверкало в оконных .стеклах. Электричка промчалась, и снова наступила тишина. Гроб перенесли на тележку и покатили по аллее между могилами.

За гробом шла Вика в черной косынке, рядом с ней — Лидия Павловна в купленном вчера черном жакете и черной мантильке на голове. За ними нестройной вереницей тянулось с полдюжины друзей Вики и ее мужа. Тележка добралась до ограды и покатила вдоль нее. Остановились в самом конце кладбища, в углу, где на прогнивших досках забора была намалевана красной краской неровная надпись: «Спартак» — чемпион, ЦСКА — кони». Тут же, в самом углу, темнела небольшая группа из прошлогодних пожухлых листьев, сгнивших венков, обрывков бумаг, банок и другого кладбищенского мусора. Под спартаковской надписью была уже вырыта яма и высилась горка свежевыкопанной земли.

Место Лидии Павловне явно не понравилось. Она недовольно поджала губы и поспешила встать спиной к свалке и забору. Гроб опустили в могилу. Вика растрогалась и выжала из себя несколько слезинок. Лидия Павловна, стоя с высоко вздернутым подбородком, с достоинством подносила к лицу кружевной платочек.

Вовсю пекло солнце, и на раскидистых кладбищенских деревьях заливались птицы. Снова где-то невдалеке прогудела электричка.

— Несчастный мальчик! — с надрывом произнесла Лидия Павловна, когда кладбищенские рабо-. чие утрамбовывали лопатами могильный холм.

Провожающие скорбно молчали. Вдова вздыхала. Ей было жарко в косынке. Она думала о том, когда же все это кончится и свекровь наконец уедет К себе в Питер.

Постояв у могилы, процессия потянулась в обратный путь. Некоторые отправились на шоссе в надежде остановить попутку, другие вышли на станционную платформу. Здесь было безлюдно, поскольку электричка отошла совсем недавно.

Вика, потоптавшись на платформе, тоже направилась к шоссе. Она пересекла небольшой лесок и огляделась. Синицына с подругами, видимо, уже поймала попутку и уехала. Вика мысленно выругала себя: надо было и ей вместе со всеми пойти на дорогу, а не надеяться на электричку, которая подъедет только через полчаса!

Откуда-то справа, словно из-за деревьев, на пустынное шоссе выскочила машина. Вика подняла руку. И вдруг отпрянула в испуге: это был темно-синий «БМВ»! Она шагнула назад, повернулась и бросилась в лесок. Совсем недалеко, за редкими деревьями, виднелась платформа станции. Там находились люди, ожидавшие электричку…

Но она не добежала до платформы. Ее догнали, кто-то ударил ее в спину, и она упала, не удержавшись на ногах. Крик застрял в ее горле: чья-то громадная потная рука обхватила ее лицо, зажав рот. Ее подняли с земли и поволокли к машине.

— Не трепыхайся, крошка, — прошипел тащивший ее бандит.

— Гарик, давай ее сюда! — Из распахнутой задней двери высунулась красная рожа Бульдозера. — Попалась, сучка, теперь не уйдешь!

Слабо сопротивлявшуюся Вику втолкнули на заднее сиденье. Она оказалась рядом с Бульдозером. По левую сторону от нее уселся Гарик. Двер захлопнулась, и «БМВ» сорвался с места.

— Лом, поищи местечко поукромнее, — сказал главарь бандиту, сидевшему за рулем. — И там остановись. Надо побалакать с вдовушкой.

Он похлопал Вику по щеке. Она отвела голову.

— Не ерепенься, детка, — ухмыльнулся Бульдозер, — я пока еще добрый!

«БМВ» свернул в лес и остановился невдалеке от дороги.

— Короче, ты! — Лицо Бульдозера посуровело. Он дотянулся указательным пальцем до Викиного горла и слегка надавил. — Ты знаешь, что твой муженек задолжал нам пятьдесят штук баксов?

Вика отрицательно замотала головой.

— Не лепи горбатого, ты знаешь все! — Он еще сильнее надавил пальцем, и Вика судорожно закашлялась. — Мы ему включили счетчик, и к сегодняшнему дню накапало сто пятьдесят штук «зеленых»! Поняла, нет?

Вика закивала.

— Этот должок теперь на тебе. Ты выдашь нам все до последней копейки, иначе тебе не жить.

Он убрал палец, и Вика обрела наконец дар речи.

— Но у меня нет таких денег, клянусь!

— А квартира?

— Она не наша, мы еще не выплатили и половины ее стоимости…

— Короче, ты, сучка. Деньги ты достань. Где — твое дело, нас это не колышет. Поняла, нет?

— П-поняла…

— И не вздумай слинять. Твой муженек-раздолбай вовремя перекинулся, иначе бы уже счас ходил без уха!.. Сайд, дай сумку.

Сидевший рядом с водителем бандит достал откуда-то снизу и передал Бульдозеру небольшой баул. Главарь извлек оттуда темную сморщенную руку, отрубленную по локоть.

— Видишь это? — рявкнул он Вике в самое ухо. — Ты зырь, сучка, и кумекай!

На покойников Вика уже успела насмотреться в морге, и отрубленная конечность сама по себе не произвела на нее особого впечатления. Ее больше испугал злобный вид бандита, с каким он совал обрубок ей в лицо. Сглатывая слезы, она вжималась в спинку сиденья и отворачивалась.

— Короче, ты, соплюшка! Ты все усекла? И не вздумай настучать ментам, тогда разговор у нас будет короткий! Поняла, нет?

— Поняла…

— Муженек у тебя был богатый, — продолжал Бульдозер, обдавая ее чесночной отрыжкой, — барыга был у тебя муженек, и баксы он где-то должен заныкать!

— Честно, у нас не было денег… — умоляюще пролепетала Вика. — Он на все деньги накупил обуви в Германии, а потом все украли по дороге…

— Не дури мне мозги! Скажешь, что он в эту сраную обувь вбухал все, что у него было? — Он ухмыльнулся. — Так я тебе и поверил! И не коси под нищету! Сережки-то в ушах небось чистые брюлики?А?

Бандит схватил ее за мочку. Вика взвизгнула и протянула руки к уху.

— Не надо! Я сама! Сама сниму!

— Лады. Если ты желаешь нам их подарить, то давай, мы не откажемся.

Гарик и оба сидевших впереди бандита заржали. Вика вынула из ушей сережки и передала Бульдозеру. Затем в его необъятной лапе утонули обручальное кольцо и перстенек.

— Короче, детка, неделя тебе сроку. Не будет баксов — начнем расчленять. Сперва отрежем ухо. Потом зубы повыдергиваем. Знаешь, как это делается? Показать?

— Отпустите меня, я найду деньги, — взмолилась Вика. — Клянусь, найду!

— Где же ты их найдешь? — поинтересовался Гарик.

— У знакомых одолжу. Мне поверят!

— Этот хмырь, — Бульдозер помахал отрезанной рукой, — тоже клялся, что отдаст!

— Отдам же, говорю вам!.. — рыдала Вика.

— Так ты все просекла? — наклонился к ней главарь.

— Все, все…

Бульдозер оглядел своих братков.

— Что буркалы вылупили, ширялыцики! Хрен у кого-нибудь еще стоит или нет? Гарик и Лом заухмылялись.

— Слабы, — брезгливо поморщился краснорожий. — От «колес» вчистую импотентами заделались, обормоты!

— Босс! — гаркнул Сайд. — Дай я трахну! Вика взвизгнула. Бульдозер зажал ей рот. Сайд, тяжело задышав, перелез через сиденье, навалился на пленницу и дернул «молнию» на ее джинсах…

Через полчаса ее со спущенными штанами выкинули из машины.

— Неделя! — рявкнул главарь. — Поняла, нет? Дверь захлопнулась. «БМВ» умчался. Вика еще какое-то время лежала в траве, не в силах подняться и размазывая по лицу слезы. Услышав голоса проходивших за деревьями людей, она отползла в кусты…

Сначала Вика думала взять бюллетень или использовать имеющиеся у нее отгулы, но потом все-таки поехала на работу. Слишком велико было желание поделиться с мужем ужасными известиями. Телефон в больничной палате был единственной ниточкой, которая связывала их.

Алексей должен был позвонить под утро, но звонок раздался гораздо раньше.

— Вика! Что они от тебя хотели?

— Откуда ты знаешь?

— Я был вчера на кладбище!

— Как — был? Что ты там делал?

— Я, понимаешь, хотел на похороны поглядеть, на маму… Я за деревьями прятался. Думал, может, когда ты останешься одна, подойду к тебе…

— И чего же не подошел?

— Да потому что я «бээмвэшку» ихнюю увидел! Они тоже за похоронами следили! Хорошо хоть я первый их засек…

— Чего же ты меня не предупредил?

— А как? Они же тебя пасли, понимаешь? Если бы я подошел к тебе, они бы меня сразу увидели, и вся наша игра к черту! Не мог я тебя предупредить… Я видел, как они к тебе подбираются, но что я мог сделать? И ты тоже, как дура, поперлась одна к шоссе!

— Но откуда я знала?..

— Короче, что им надо? Ты выдала меня?

— Я ничего им не сказала!

— Вика, мне нужна правда, пойми. Если ты выдала — я не обижусь, я же представляю, каково тебе было!

— Алеша, я и говорю правду. Они уверены, что ты умер! И теперь они хотят, чтобы я вместо тебя выплатила твой долг. Сто пятьдесят тысяч долларов.

— Сколько? — ахнул Петров.

— Сто пятьдесят тысяч.

— Гады! Оборзели до последней степени!

— А этот их главный, краснорожий…

— Бульдозер, знаю.

— Так вот, он мне показывал отрезанную руку.

— Ну а ты?

— А что я? Обещала достать деньги. Что мне еще оставалось? Я готова была обещать все, что угодно, лишь бы отпустили.

— Ну и правильно. — Петров умолк, задумавшись.

— Алексей?

— Да, я здесь.

— Слушай, больше я в квартире не появлюсь. Буду у Синицыной жить.

— А сюда приходить будешь?

— Даже не знаю…

— Тебе надо увольняться отсюда. Есть там у вас охрана или нет?

— Да сидят внизу какие-то парни в камуфляж-ной форме. Но надежды на них мало… К концу недели уволюсь. Или бюллетень возьму, что ли… Мне краснорожий неделю сроку дал. Если, говорит, не заплатишь — начнем расчленять. Сперва, говорит, ухо отрежем… — Голос Вики задрожал от сдерживаемых рыданий.

— Мы уедем в Питер вдвоем, — сказал Алексей. — А пока тебе надо получить деньги по страховкам. Это главное, чем ты сейчас должна заняться. И вот еще какое дело… Надо следы ненадежнее замести.

— Что ты имеешь в виду?

— Мою могилу. Понимаешь, я подумал, мало ли что может случиться. Конечно, шансов на это мало, но все-таки лучше подстраховаться…

— Ничего не понимаю. Говори толком!

— На могиле есть что-нибудь?

— Да, дощечка временная. Лидия Павловна заказала крест с надписью, но пока он не готов. В мастерской обещали сделать через два дня. Тогда же сами рабочие и поставят его на могиле.

— Вот что. Вика. Тебе надо будет потом съездить на кладбище и переставить его.

— Зачем?

— Я тебе объясняю: для подстраховки, на всякий случай! Вдруг, допустим, менты следствие начнут, понадобится тело эксгумировать? Пойдут на кладбище, а могила — не та…

— Как — не та?

— Ты что, бестолковая или притворяешься? Другая бы уже сразу просекла! Объясняю еще раз: ты едешь на кладбище, вытаскиваешь крест из моей могилы и переносишь… Кстати, что там будет за крест? Большой?

— Метр, по-моему, в высоту.

— Ерунда. Перетащишь. Выберешь могилу поза-худ алей и воткнешь в нее.

— А на твоей могиле что останется?

— Ничего не останется. Пустота, безымянный холм.

— Меня могут увидеть!

— Кто там тебя увидит? Днем на кладбище не бывает ни единой живой души. Вытащишь крест из одной могилы и воткнешь в другую, всего делов. Как будто кладбищенские рабочие перепутали… Мама когда в Питер уезжает?

— Завтра.

— Отлично. Значит, в обозримом будущем на кладбище она не придет. А потом мы как-нибудь подготовим ее к моему воскрешению… Так ты просекла, что надо сделать?

— Просекла.

— И будь повнимательнее, опасайся слежки. В эти дни езди на троллейбусе или на метро…

— По-твоему, они все-таки будут за мной следить?

— Ты не паникуй, это не ФСБ, чтобы держать тебя в поле зрения каждую минуту. Скорее всего они будут пасти тебя только около квартиры. Но все же поглядывай вокруг, особенно когда по страховым конторам поедешь. Бульдозеру про мои страховки знать ни к чему.

— Я чувствую, что это дело — получение денег по страховкам, может затянуться. По крайней мере, за неделю мне точно не успеть собрать деньги со всех фирм.

— Почему?

— Перед похоронами я успела побывать в четырех фирмах, и нигде денег сразу не дали. Говорят, что еще должны проверить документы, навести справки… В общем, где сказали — придите через неделю, где — через две…

— Ясно… — Алексей умолк, задумался. — Придется нам в Москве задержаться… Но ничего, деньги они выдадут, не отвертятся! Документы у тебя железные!

— Через неделю Бульдозер отрежет мне ухо! — воскликнула Вика в отчаянии.

— Увольняйся быстрей и перебирайся ко мне. Прямо сегодня пиши заявление об уходе.

— Да уж придется…

— Будем жить на даче, покуда все деньги со страховых контор не выбьем, а потом махнем в Питер. Выправлю себе паспорт, откроем новое дело или за границу слиняем, там видно будет. Короче, все пока идет нормально, не бойся.

— Ты лучше скажи, когда мы встретимся. Мне надоело ждать твоих звонков.

— Я тоже по тебе соскучился… — Алексей засмеялся. — Непривычно как-то одному хозяйничать в доме… Ладно, встретимся послезавтра. Посмотришь, как я устроился.

Вика положила трубку.

Взволнованная разговором, она какое-то время сидела неподвижно. За окнами темнела ночь. В сумеречной палате ворочались старухи, страдающие бессонницей.

Наконец она вздохнула и придвинула к себе книгу. Чтение не шло. Мысли ее были далеко, строчки прыгали перед глазами. Она отложила роман и откинулась на стуле. До чего же скучно здесь по ночам среди больных старух! Зря, наверное, она вообще связалась с медициной. Лучше бы поступила на курсы переводчиц или секретарей-машинисток. ..

Начали слипаться ресницы. Не выспалась днем, вот теперь и тянет ко сну. Хоть бы Бутыкин, что ли, позвонил…

* * *

В номере гостиницы «Орленок» затрезвонил телефон.

— Господин Шредер?

— Да, я. А это Дмитрий?

— Вы угадали.

— Что нового?

— Мы нашли интересующего вас человека.

— Прекрасно. Но как я узнаю, что это он?

— Это уж ваши проблемы. Мы свою работу сделали. Имя, фамилия и возраст совпадают. Он приехал из Германии в конце июня и перед самым отъездом ему там вырезали аппендицит.

— Тогда это должен быть он!

— Все дело в том, господин Шредер, что вам будет довольно трудно с ним встретиться.

— Трудно? Почему?

— В настоящее время он сидит в тюрьме, в одиночной камере, и допуск к нему крайне ограничен. Он проходит по одному очень серьезному делу, связанному с серией заказных убийств. Его разрабатывает Генеральная прокуратура.

Шредер сник. Не выпуская трубки, он уселся в кресло.

— Очень сожалею, Дмитрий, но мне он нужен живым и невредимым, и главное — я должен иметь с ним разговор наедине, вне стен тюрьмы. И, разумеется, о моем с ним общении никто не должен знать… Так что, я считаю, работу вы до конца не выполнили.

— Вы недооцениваете наших возможностей, господин Шредер. Мы готовы изъять его из камеры и привезти к вам.

— Как вам это удастся?

— А уж это наше дело. Но бегство узника будет связано с дополнительными расходами.

— Сколько?

— Вам это обойдется в четыреста тысяч долларов. Вместе с обговоренными ста тысячами это составит полмиллиона.

— Я запрошу Берлин. Но в случае согласия сразу должен предупредить: деньги будут выплачены только после того, как мы убедимся, что это тот самый человек.

— Каким образом вы собираетесь в этом убедиться?

Я задам ему пару вопросов о его поездке в Германию. В зависимости от ответов я приму решение.

— А если он не захочет отвечать?

— Вы должны сделать так, чтобы захотел. Это ваша проблема. В конце концов, мы платим пятьсот тысяч долларов!

— Хорошо, — согласился Дмитрий после секундной заминки. — Он ответит на ваши вопросы.

— Если это действительно тот человек, то вы передадите его моим людям, а я выплачу вам деньги.

— Наличными, господин Шредер!

— Я понимаю.

— На операцию по изъятию его из следственного изолятора нам потребуется два дня.

— Отлично. Но помните, что мне он нужен живым и невредимым!

— Доставить его в наручниках?

— Желательно.

— Итак, можно считать, что мы договорились?

— Позвоните мне завтра в полдень. Я переговорю с Берлином.

— О'кей. Завтра в полдень.

Шредер положил трубку на рычаги и оглядел окруживших его напарников.

— Петров в тюрьме, — сообщил он. — Но эти ребята берутся вытащить его оттуда за два дня. Это обойдется боссу в лишних четыреста штук баксов.

Йост присвистнул:

— Четыреста штук!

— А босс согласится? — засомневался Гизе.

— Наверняка. Помните, что говорила Хельга? Камень в желудке может дать о себе знать в любой момент! Если Петрова с острой болью отправят в госпиталь, то все. На алмазе можно ставить крест. Поэтому у нас нет времени на поиски. Дорог каждый день.

— Но все-таки как мы узнаем, что это тот самый Петров? — спросил Штольц. — У нас даже фотографии его нет.

— О, — ухмыльнулся Шредер, — я задам ему два пустяковых и совсем невинных вопроса, на которые настоящий Петров должен ответить не моргнув глазом: в каком городе он делал операцию аппендицита и какого числа его привезли в госпиталь.

— Гениально, шеф! — восхитились сообщники.

— А когда он окажется у нас в руках, мы отвезем его в лес и вспорем ему живот… — добавил главарь.

Немцы загоготали, довольно зацокали языками и принялись откупоривать банки с пивом.

Бандит по кличке Крученый положил телефонную трубку и посмотрел на развалившегося в кресле Кащея.

— Отлично, Крученый, ты хорошо справляешься со своей ролью, — сказал Кащей. — Похоже, лох тебе верит!

Бандит засмеялся:

— И не таким мозги прочищали! Кащей снял с себя наушники, подключенные к телефону.

— Видать, здорово ему приспичило с этим Петровым, — проворчал он. — Тем легче будет его обуть!

Находившиеся в комнате Боб и Чурбан заухмылялись: дело пахло большими деньгами!

Затея с объявлением в газете принадлежала Кашею, который из своих тридцати двух лет ровно половину отсидел в местах не столь отдаленных. Освободившись по амнистии, он сколотил банду и продолжал заниматься излюбленным промыслом — извлечением денег из бумажников доверчивых простаков. Способы для этого он изобретал самые разнообразные — от вульгарного рэкета до подделок банковских векселей и организации несуществующих фирм. В последние годы Кащей не брезговал и грабежами, случались и мокрые дела. Но главным его пристрастием оставалось мошенничество. Перевоплощение в частного детектива было не более чем импровизацией свободного художника. Кащей и сам не рассчитывал, что из этой затеи получится что-нибудь путное. Появление немца, готового платить фантастические деньги за поиски какого-то Петрова, показалось ему даром небес.

— Жирный клюнул карась, ох жирный! — Смеясь, он сунул в рот сигарету с анашой и щелкнул зажигалкой.

— Шеф, заманим его куда поглуше и чпокнем! — Верзила Чурбан сделал жест, словно вбил молотком гвоздь. — И без хлопот возьмем лавы!

— Заманить в глухомань не солидно, мы же уважающая себя детективная фирма! — Кащей самодовольно прищурился. — Тоньше надо работать, и наживку подводить не спеша, чтобы не сорвалось!

— Жалко будет, если уплывут денежки! — пробасил Чурбан.

— А чтобы они не уплыли, надо как следует пошевелить мозгами, — сказал Кащей и закинул ногу на подлокотник кресла.

В комнате наступила тишина. Дым от сигареты Кащея плыл к потолку.

Кащей был невысок и жилист. Чрезмерное употребление наркотиков высушило его, сделав похожим на обтянутый кожей скелет. С голой головой, запавшими глазами и перебитым носом он и впрямь напоминал ожившего мертвеца, особенно сейчас, в сумерках полутемной комнаты, когда за окном сгущалась ночь.

— Значит, так, — снова заговорил он. — Немчура будет брать на живца. Притащим ему Петрова в наручниках, как он хочет…

— Но он будет задавать какие-то вопросы! — напомнил Крученый. — Это может все сорвать.

— Надо с умом подойти к делу, — возразил главарь. — Обдумать план, расставить, где надо, людей… А немца охмурить — как два пальца обоссать, они же все бараны!

Боб и Чурбан захохотали. Крученый в сомнении покачал головой.

— Короче, так! — рявкнул Кащей и показал сигаретой на Боба: — Петровым будешь ты!

Улыбка сползла с лица Боба, однако он согласно наклонил голову.

— Как скажешь, шеф!

— Мы доставим тебя в джипе и выдадим лоху. Пойдешь в обмен на пол-лимона баксов!..

Чурбан снова захохотал, но Бобу на сей раз было не до смеха.

— А потом, шеф?

— Что — потом? — Кащей посмотрел на него недовольно. — Когда эти хмыри просекут, что ты не тот, мы с баксами уже далеко. А ты как-нибудь выпутаешься, тебе не впервой. Скажешь, что знать нас не знаешь, тебя поймали на дороге, затолкали в джип, надели наручники и заставили изображать из себя какого-то Петрова… В общем, сваляешь им ваньку, напоешь что-нибудь, они тебя и отпустят.

— Не ссы, Боб! — гаркнул Чурбан. — Они ничего не докажут!

Постное лицо Боба ясно говорило о том, что настроение его упало до нуля. Кащей стряхнул с сигареты пепел и поманил Боба к себе.

— Слышь, ну-ка подойди. Тот приблизился.

—Лох наверняка потребует предъявить ему шрам операции, — сказал Кащей. — Тебе аппендицит резали?

— Не-а.

— Ну, это дело поправимое. — Главарь зловеще yxмыльнулся. — Крученый, есть в доме шелковые нитки?

— Есть, шеф! Должны быть!

— Боб, снимай рубаху и штаны. Шрам мы тебе соорудим! Чурбан расхохотался, а Боб побелел как полотно.

— Давай раздевайся! — рявкнул Кащей. — При рacчете накинем тебе три штуки!

— А может, как-нибудь попроще? — пробормотал Боб. — Например, нарисовать?

— Все должно быть в натуре! Чурбан! Бери перо и приступай.

Верзила, ухмыляясь, опрокинул Боба на пол и задрал на нем рубаху. Главарь удобнее устроился в кресле. Посасывая сигарету, он с садистской усмешкой наблюдал, как Чурбан ведет ножом по вздрагивающему телу. Боб тяжело дышал и царапал пальцами паркет.

Тем временем Крученый достал из шкафа коробку с набором ниток и игл. Боб истошно вскрикнул, не выдержав боли. Чурбан зажал ему рот рукой.

— Нормально! — хрипнул верзила, окровавленными пальцами сводя края раны. — Давай штопай. Я держу.

Крученый начал водить иглой с нитью, затягивая рубец. Боб мычал и судорожно вздрагивал.

— Лады. А теперь вколите ему порцию. — Кащей водрузил ноги на стол и выдохнул струю дыма. — Сегодня он заслужил.

— Раньше надо было вколоть, перед тем как резать! — проскулил Боб.

— Ах, забыли! — с притворным сожалением ответил главарь и засмеялся.

Через день Крученый набрал номер Шредера. Кащей надел наушники.

— Алло, Шредер? — сказал Крученый. — Это Дмитрий. Интересующий вас человек приготовлен.

Телефон был снабжен устройством, позволяющим изменять голос говорившего. Другим его ценным свойством была автоматическая блокировка попыток абонента определить номер. Кащею с братками довольно часто приходилось пользоваться подобной хитроумной аппаратурой, поскольку главное в работе кидал — это не оставлять после себя следов.

— Отлично! — откликнулись на том конце провода. — Когда и где?

— Мы догоним вас там же, где и в прошлый раз, — ответил Крученый. — Следуйте за нашим джипом.

— Петров будет с вами?

— Да. Вы сможете задать ему любые вопросы.

— Если это тот человек, то как я смогу его получить?

— Вы его получите сразу же, в обмен на обговоренную нами сумму. Детали мы обсудим на месте.

— Итак, мы встречаемся завтра?

— В половине седьмого утра.

— Понял.

Крученый положил трубку. Главарь, смеясь, потер руки.

— Карась сам плывет в сеть! — воскликнул он, срывая с себя наушники. — Итак, обсудим план.

—Все сюда! — Бандиты сгрудились вокруг стола, на котором лежал лист бумаги с набросанной схемой местности. — С шоссе свернем на эту дорогу и остановимся здесь. — Кащей шариковой ручкой сделал отметку на схеме. — Это — наш джип. А это — «шестерка» лохов. Клиент выйдет из машины и подойдет к джипу…

— Шеф, — пробасил Чурбан, — с ним будут еще трое парней.

—Крученый потребует, чтобы они остались в машине. К джипу подойдет только один…

— И начнет задавать вопросы, на которых я засыплюсь… — проныл Боб.

— Не скули, — оборвал его Крученый. — Еще неизвестно, что за вопросы. Я буду рядом и в случае чего подскажу. Может, выкрутимся.

— Немец потребует показать ему шрам! — догадался Чурбан.

Кащей в сомнении покачал головой.

— Надо быть готовыми к худшему варианту. Допустим, немец начнет задавать вопросы и почувствует, что его хотят кинуть. Что тогда?

— Он постарается быстренько сделать ноги к своим «Жигулям», — сказал Крученый.

— Правильно! — гаркнул Чурбан. — Поэтому надо пришить его сразу, как только он подойдет. Те, в «Жигулях», откроют огонь, но мы успеем обшмонать труп и смыться!

Главарь саркастически усмехнулся:

— Обшмонать труп! Ты думаешь, деньги будут при нем?

— А где же?

— Немец, конечно, дурак, но не до такой же степени, чтобы подтащить сумку с баксами прямо к джипу! Сначала он должен убедиться, что это тот Петров, который ему нужен, и только потом он вернется к «Жигулям» и возьмет у своих парней баксы.

— Замочим их всех к ядрене-фене! — Чурбан треснул кулаком по столу. — И делов никаких!

— Выходит, зря мне резали бок… — плаксиво скривился Боб.

— Ладно, глохни, — оборвал его Кащей и снова обратился к схеме. — В операции задействуем Митяя и Панаму. Они подвалят туда заранее и устроят засаду вот за этими деревьями, слева от дороги. — Он начертил на схеме кружок. — Ты, Чурбан, с двухстволкой заляжешь здесь. Тут овраг, схоронишься в нем. Секи: как только мы включим фары, сразу стреляй по «жигулю». Митяй и Панама откроют огонь из-за деревьев.

— Я лучше немца замочу! Одним выстрелом шмякну!

— Нет! Немца замочим, когда возьмем баксы. А. то он может нас наколоть. Приедет пустой!

— Тем хуже для него, — зловеще сказал Крученый. — Придется прижечь его утюгом.

— Вот именно! Поэтому он нам нужен живым. — Кащей обвел сообщников взглядом. — Поллимона баксов мы должны завтра взять, поняли? Месяц кайфа на Канарах!

— С девочками! — прибавил Чурбан, и бандиты загоготали.

Над крышами поднималось солнце, заливая ярким золотом московские многоэтажки. Безоблачное небо обещало еще один жаркий день. По пустынным улицам «жигуль» Шредера без помех добрался до МКАД. Сразу за Кольцевой позади замаячил знакомый джип.

—Этот Дмитрий, как всегда, точен, — сказал Шредер, посмотрев на часы.

Черный джип на скорости обогнал их и покатил впереди. «Жигуль» последовал за ним в пятидесяти метрах.

На этот раз они ехали дольше, чем в предыдущие встречи. Джип свернул с Ярославского шоссе, минут десять ехал по проселочной дороге, затем свернул и с нее. Ухабистая колея вела куда-то в пустынные перелески.

Немцы забеспокоились. Гизе и Штольц на всякий случай проверили свои «вальтеры», купленные недавно у азербайджанцев по сходной цене.

— Слишком глухое место, шеф, — сказал Йост.

— Ерунда, — ответил Шредер. — Он тоже рискует и хочет подстраховаться. Я его понимаю.

Джип наконец остановился. «Жигуль» затормозил в десяти метрах. Шредер вылез и не спеша направился к автомобилю детектива. Сквозь затемненное стекло он увидел те же две фигуры на переднем сиденье, только на этот раз ему показалось, что в джипе есть кто-то еще. Этого третьего пассажира разглядеть не удавалось: задние стекла джипа были непроницаемо черны.

— Мы привезли его, — прозвучал из динамика надтреснутый голос. — Вы, кажется, хотели говорить с ним?

—Да.

— На крыле машины рядом с динамиком есть микрофон.

Шредер подошел ближе.

— Алло, Петров? — спросил он, наклонившись к микрофону.

Через лобовое стекло он увидел, как один из сидевших в джипе повернулся назад. Вероятно, он протягивал микрофон пассажиру на заднем сиденье.

— Ну Петров я, Петров, — прокаркал динамик. — Чего еще вам от меня надо? На хрена вы вытащили меня из мешка, менты поганые?..

— Вы были в прошлом месяце в Германии? —спросил Шредер.

— А тебе что за дело? Кто ты такой? — И на немца обрушился поток грязных ругательств.

Динамик поперхнулся. Несколько секунд спустя заговорил Дмитрий:

— При изъятии клиента из следственного изолятора мы вынуждены были применить к нему физическую силу. Сейчас он находится в несколько возбужденном состоянии…

— Ни хрена я вам не скажу, менты! — услышал Шредер приглушенный вопль. Затем раздались звуки ударов.

Немец, вглядываясь в затемненное окно, видел, как один из детективов перевалился назад. Похоже, он бил сидевшего позади человека…

— — Он готов говорить, господин Шредер, — снова раздался голос Дмитрия. — Спрашивайте.

— Я повторяю вопрос: вы были в прошлом месяцев Германии?

— Ну, был!

— Вы там обращались в госпиталь?

—Да.

— В связи с чем вы обращались туда?

— Какого хрена тебе от меня надо?

— В связи с чем вы обращались туда? — повторил Шредер вопрос.

— Аппендицит надо было вырезать! И отвали от меня!

— В каком это было городе?

—Что?

— В каком городе вам была сделана операция по удалению аппендикса?

— Ты-что, мужик, совсем охренел? Откуда я помню?

Немец закусил губу и мельком оглянулся на «Жигули». В душу его закралось сомнение.

— Какого числа вас доставили в госпиталь?

— Но откуда я могу помнить? У тебя, мужик, совсем, что ль, крыша поехала? В июне это было, а какого числа — не помню, хоть расстреляй!

Шредер на несколько секунд задумался.

— Сколько дней вы пробыли в госпитале? Хотя бы приблизительно?

Последовала пауза, в течение которой из динамика вырывался какой-то невнятный хрип. Крученый и Кащей торопливо совещались.

— Дело дрянь, — прошептал Кащей. — Лох занервничал.

— Пусть Боб и дальше косит под придурка, — тоже шепотом ответил Крученый. — Может, выгорит дело?

— Нет. Духом чую — нет. Но попробуй! Динамик на джипе снова заговорил:

— Господин Шредер, не хотите взглянуть на шрам? Он еще свежий. Операцию делали недавно.

— Меня не интересует шрам, — проскрежетал искатель алмаза, теряя остатки доверия к «детективу». Пусть скажет, сколько дней он находился в госпитале!

— Неделю! — выпалил динамик.

— Хорошо. Я должен посовещаться со своими.

Шредер повернулся и быстрым шагом направился к «Жигулям». В эту минуту на джипе включились фары. Немец был еще на полпути к своей машине, когда из-за расположенных невдалеке деревьев застрекотали выстрелы. Пальнул и Чурбан, затаившийся в овраге.

В «Жигулях» разлетелись стекла. Шредер пригнулся и бегом бросился к машине. Взревел мотор «Жигули» рванулись навстречу главарю, но тут же встали: несколько метких выстрелов продырявили шины.

— Нас заманили в ловушку! — закричал Штольц.

Немцы открыли ответный огонь.

Тем временем оконные стекла джипа опустились и оттуда выставились дула автоматов. Грянули очереди.

— Проклятие! — взревел Йост. — Мы окружены!

— Надо уходить! — крикнул Гизе.

Открыв дверцу, он выпрыгнул из машины и побежал к ближайшим зарослям. Штольц собрался последовать за ним, но, едва высунувшись, получил сразу три пули. Из «Жигулей» вывалилось его мертвое тело. Йост остался в машине, стреляя через разбитые окна.

Гизе полз в высокой траве, рассчитывая добраться до леса. Из-за деревьев ему наперерез выбежали Митяй и Панама. Прицельным выстрелом Гизе скосил Панаму, но в следующую минуту получил пули в бок и в шею. Он сдавленно застонал и выронил пистолет. К нему подскочил Митяй — двухметровый бугай с маленькой приплюснутой головой.

— Ах ты, гнида! — Бандит с силой пнул немца ногой в раненый бок. — Замочил Панаму! Подохнешь у меня страшной смертью!..

— Ньет! Ньет! — на ломаном русском захрипел Гизе. — Я знать тайна! Балшой тайна! Знать, где есть альмаз!..

— Туфту лепишь, пидор! — И бандит ударил его ногой по лицу.

В это время «жигуль», поливаемый автоматными очередями, внезапно загорелся. Из него выскочил Йост. Пиджак на его спине пылал. Немец повалился на траву и начал кататься по ней, пытаясь сбить пламя. Подошедший Кащей хладнокровно добил ero двумя выстрелами.

Боб и Крученый подбежали к распластанному на дороге Шредеру. Крученый приподнял его и обрушил на его челюсть сильнейший удар кулака.

— Где баксы, гад? Давай колись быстро!

— Там… — шевельнулись рассеченные губы. Шредер смотрел на горящую машину.

Кащей, ревя от ярости, шагнул к «жигулю».

— Шеф, назад! Может взорваться! — крикнул Крученый.

— Падла! — Главарь повернулся к Шредеру и схватил его за грудки. — Баксы мы все равно из тебя выбьем, понял? Иначе загнешься!

На дорогу вышел Митяй, волоча за собой окровавленного Гизе.

— Шеф, он толкует про какой-то алмаз, — прогудел бугай. — Может, туфту лепит?

Кащей не мог отвести глаз от пылающей машины, в которой сгорали полмиллиона долларов. Он был в бешенстве. Все его усилия пропали даром!

— Какой еще алмаз? — Он раздраженно обернулся к Митяю. — Где алмаз? — Подскочив к Гизе, он сгреб его волосы в кулак. — Давай колись, падла, а то видишь это? — Дуло его пистолета ткнулось немцу в щеку. — Замочу сразу!

— Ми искать Петров… В живот Петров иметь, альмаз!… — бормотал Гизе. — Балшой альмаз! Цена два… надцать… миллионз доллас!…

— Алмаз за двенадцать миллионов баксов в животе? Дурь мне не пори!

— Альмаз украсть. Он есть принадлежайт кинг Англия… — продолжал немец, задыхаясь и кашляя кровью. — Ви оставить мой жизнь, я сказать вам об альмаз… Ми ехать в Россия искать альмаз…

— При чем тогда здесь Петров? — хмуро поинтересовался Кащей.

— Я сказать… альмаз есть… быть в живот Петров…

— Гад! Он смеется над нами! — рявкнул Чурбан. — Шеф, дай я его кончу!

— Погоди. — Главарь жестом удержал подручного, — Когда человек издыхает, ему нет смысла врать. — Он наклонился к Гизе. — Как алмаз попал в живот Петрову?

— Аппендикс. Оперирен… Резать аппендикс и леген… класть в живот. Альмаз не находить полиция… Понимайт?

Шредер, придавленный к земле Бобом, поднял голову.

— Гизе, молчи! — крикнул он по-немецки. — Если ты выболтаешь нашу тайну, то тебе не поздоровится!

Немецкого никто из бандитов не знал, поэтому вмешательство в разговор Шредера не понравилось Кащею.

— Крученый, Боб, наденьте на него браслеты и отведите в джип, — велел он.

Бандиты бросились исполнять приказ.

— Смотри, Гизе, мы тебя из-под земли достанем! — кричал Шредер с угрозой, когда Боб и Крученый вели его к джипу.

Кащей склонился над умирающим.

— Я так и не понял, как он попал к нему в живот.

— Ви обещайт ехат мне… меня… в госпиталь…

— Отвезем. — На лице главаря появилась дружелюбная улыбка. — И даже сами окажем медицинскую помощь. Среди нас есть доктор… — Он кивнyл на Боба и незаметно от Гизе подмигнул ему. — Oн перевяжет тебя, и все будет нормально.

Из пулевого отверстия на шее немца толчками вырывалась кровь. Каждое слово стоило ему больших усилий

— В Дюссельдорф… показывайт… альмаз… кольсоу… ценная вещь… Показ… Аустеллунг…

— Выставка, что ли? — догадался Кащей.

— Да, да, выс…тав… ка… Балшой альмаз украсть доктор Функ… Он иметь… делайт оперирен аппендикс. Альмаз его… ему… надо верберген… Как это по-русски?… А, прятать! И он класть в живот Петров… Понимайт? Функ не есть говорить полиция… что есть альмаз… в Петров… знать мы… И никто… другой… не знать…

— Значит, он спрятал алмаз в живот Петрову во время операции?

— Да,да!

— Почему же тогда вы сразу не вспороли ему живот, еще в Германии? Чего ж вы дали ему уехать?

— Функ… Арест… Тюрьма… Он сказать нам поздно. Петров уезжать из Дойчланд… Ми искать… ему… его… здесь, в Россия…

Кащей задумчиво поиграл пистолетом. «Жигуль» на обочине догорал, превращаясь в груду закопченного металла.

— Так, значит, Петров — это тот чувак, в которого ваш доктор зашил алмаз? — спросил он. — Это точно?

—Да, да… Правда!..

— Петров знает о том, что находится у него в животе?

Гизе отрицательно замотал головой.

— Нет… Он есть… спать…

— Думаешь, это не туфта? — Крученый посмотрел на шефа.

— Не знаю, но похоже на правду. Полмиллиона баксов за какого-то Петрова выкладывать не будут… Что ты еще знаешь о Петрове? — обратился он к умирающему.

— Я… Я… — прохрипел тот. Его тело вдруг сотрясла судорога, скрюченные пальцы заскребли землю.

— Так что? — Кашей наклонился к нему. Рот Гизе был полон крови, она перетекала через край и струилась по щеке. Немец силился что-то сказать, но вместо слов из горла вырывался хрип.

— Говори! — Бандит с силой встряхнул его, схватив за окровавленную куртку.

Гизе пробормотал что-то по-немецки, глаза его остекленели, и он откинулся навзничь. Главарь ударил его по щеке. Зрачки немца оставались безжизненными.

— Все. Кончился, — сказал Крученый.

— Чурбан, Боб, Митяй, трупы затащите в овраг, облейте бензином и подожгите, — распорядился Кащей.

— И Панаму тоже? — спросил Митяй.

— И его! — рявкнул главарь. — Шевелись, пока нас не застукали!

Бандиты разбежались собирать трупы. Спустя пять минут в овраге, куда сбросили тела Гизе, Поста, Штольца и Панамы, заплясало пламя. В безоблачное небо потянулся дым.

Братва уселась в джип, где за задним сиденьем, в наручниках и с кляпом во рту, лежал Шредер. Машина сорвалась с места и покатила по проселочным дорогам, уходя все дальше от места кровавой стычки.

Через сорок минут она остановилась возле одной Из пятиэтажек в Ногинске. Бандиты вылезли. Двое из них вытащили объемистый баул, внесли в подъезд и подняли на второй этаж. В бауле находился связанный Шредер.

Не снимая с него наручников и не вытаскивая кляпа, его втолкнули в ванную и принялись методично избивать. Чтобы не было слышно звуков ударов и мычания пленника, на всю мощь пустили воду. Били аккуратно, со знанием дела. Лицо старались не трогать.

— Лады, — сказал наконец Кащей, наблюдавший за экзекуцией. — Протрите на нем кровь и тащите в комнату.

Полубесчувственного немца проволокли по полу и приковали наручниками к батарее парового отопления. Вынули кляп.

Сквозь муть, наплывавшую на глаза, пленник оглядел помещение. Комната была почти пуста, если не считать кушетки и тумбочки, накрытой газетой. На тумбочке лежали нарезанная колбаса и хлеб. Кащей с бутылкой пива в руке уселся на кушетку.

— Твое счастье, что сейчас лето и батареи не топят, — сказал он Шредеру, — а то бы твои клешни быстро изжарились. Но они могут изжариться, если твои кореша в Германии не побеспокоятся о тебе… Ты ведь не хочешь торчать у этой батареи до зимы?

Пленник отрицательно качнул головой.

— Я так и думал, — сказал бандит. — Поэтому для тебя же лучше выложить нам всю правду. Итак, что там твой кореш вякал про алмаз?

— Это драгоценный камень, очень крупный, — после секундной заминки прохрипел Шредер. — Его показывали на выставке английских драгоценностей в Дюссельдорфе… Выставку ограбили. Руководил налетом доктор Функ, он работает хирургмo в госпитале. Сразу после ограбления, надеясь yйти от полиции, он поехал туда, но его все-таки застyкали. Он делал операцию аппендицита, когда в гocпиталь нагрянули фараоны… Доктору ничего не ocтавалось, как зашить алмаз в кишки оперируемому

— Когда обчистили выставку?

— Двадцать первого июня. Об этом писали все немецкие газеты. Вы можете проверить.

— Пожалуй, мы так и сделаем. — Кащей посмотрел на Крученого. — У нас, кажется, Очкарь пендрит по-немецки? Крученый кивнул.

— Тогда так. Свяжись с ним и командируй в читальню, где есть немецкие газеты. Пусть просмотрит подшивки за июнь.

— Заметано, шеф!

— Если выяснится, что выставку действительно обчистили и алмаз исчез, то нам, пожалуй, придется всерьез заняться этим делом… — Главарь снова повернулся к Шредеру. — Значит, в Москве вы искали Петрова, в живот которому зашили этот самый алмаз?

В тусклых глазах пленника застыл ужас.

— Да, — мучительно выдавил он. — Нас направил сюда босс, организовавший нападение на выставку. У нас была одна цель: найти Петрова. Мы только этим и занимались… Мы объездили все детективные агентства…

— Пока не наткнулись на нас… — ухмыльнул Кащей. — Так, понимаю…

— Вы можете спросить в агентстве на Ленинском проспекте. Они взялись за поиски…

— Где это?

— Где?.. — Шредер наморщил лоб, вспоминая.

—Лады. — Кащей встал. — Если понадобится, узнaем адрес твоего агентства, а пока займемся им. Сейчас ты напишешь письмо своим в Германию. Напишешь, что тебя держат в задниках чеченские боевики и требуют за тебя пятьсот тысяч долларов. Чурбан хохотнул:

— Правильно, шеф!

— Письмо можешь писать по-немецки. У нас человек, базарит по-вашему, так что смотри не дyмай приписать чего-нибудь лишнего. А впрочeм нет… — Кащей на минуту задумался. — намекнешь: дескать, дело тут я почти сделaл, находился у самой цели, но внезапно попал к боевикам. Если твоим корешам действительно нужен алмаз, то они быстро примчатся с деньгами… Я правильно рассуждаю?

— Да, они приедут, — закивал Шредер. — Я напишу как нужно… Они дадут пятьсот тысяч! Кащей отпил из бутылки.

— Твои кореша баксы через границу, конечно, не повезут, они их получат здесь, по банковской карте?

— Да, разумеется.

— Тогда напишешь им, что, как только приедут оскву, пусть заберут наличные из банка, понял? сами свяжемся с ними и уж тогда согласуем время… Надеюсь, тебя не надо предупреждaть насчет вмешивания в это дело полиции?

— О, все будет в полном порядке, уверяю вас!

Кащей усмехнулся, снова отпил.

— Отцепите ему одну руку, — велел он. — Поднимите тумбочку, дайте бумагу и ручку. Не будем тeрять время.

Невдалеке от пятиэтажки, куда привезли Шредера, стоял серый «Москвич». Он подъехал через три минуты после прибытия джипа. С плейерными наушниками на голове Лип сидел в машине и вертел рукоятку настройки. Слышимость была ни к черту. Различались только отдельные слова. По-видимому, пиджак с «жучком» сняли с пленника и теперь он висел где-нибудь на вешалке в прихожей или валялся среди других вещей. Но даже из отдельных слов, долетавших до слуха резидента, нетрудно было воссоздать картину происходящего. Бандиты узнали об алмазе в желудке Петрова. Также они требуют от немецких сообщников Шредера выкуп в пятьсот тысяч долларов. Пленник избит и деморализован, готов делать все, что ему прикажут. Судя по намекам главаря, Шредера собираются держать здесь довольно долго. Возможно, вплоть до получения выкупа.

Четыре охотника за алмазом выведены из игры, но появились новые игроки. Резидента это не могло не беспокоить. Сняв наушники, он взялся за руль. «Москвич» сорвался с места. Липке спешил в Москву, чтобы узнать свежие новости от «жучка» в агентстве «Поиск-плюс».

Воротников потушил сигарету и посмотрел на вошедшего Максудова.

— Как прошел разговор с Аграновским?

— Не без трений, — уклончиво ответил детектив. — Старик снова повысил таксу за сведения.

— Знаю. Три тысячи баксов. Меня интересует результат.

Кое-что удалось выловить. — Максудов уселся рядом с директором и раскрыл свой блокнот. — Но все-таки три тысячи баксов — многовато то чтобы порыться в компьютерных данных налоговой полиции и таможенной службы!

— Аграновский берет нас за горло, это ясно, но мы не можем добывать интересующие нас cвeдения. Поэтому приходится платить. — Воротков закурил новую сигарету и откинулся в креслe.

— Это дело, с поисками Петрова, пора закруглять. Наш немец может явиться сюда со дня на дeнь.

— Он не звонил? — полюбопытствовал детектив.

— Что-то в последние дни он куда-то пропал, — ответил директор. — Но он может нагрянуть в любую минуту, и нам придется давать ему отчет. Или возвращать аванс, что грозит нам полным крахом. Ну ладно, короче. Что ты раздобыл по Петрову?

— Людей, зовущихся Алексей Петров, в компьютерном банке оказалось немало, — начал Максудов, — но меня интересовали только те, которые имеют коммерческие связи с Германией…

Воротников кивнул.

— Таких в компьютере числится аж одиннадцать!

— Многовато!

— То есть одиннадцать Алексеев Петровых имеют связи с заграницей — в том смысле, что хотя бы в нынешнем году ездили туда. Когда же я обратился к компьютеру таможенной службы, в котором регистрируются все выезды и въезды наших сограждан, то количество интерeсующих нас Петровых сократилось до шести.

— Уже лучше, — пропыхтел, выпуская дым и ротников.

— Шесть Алексеев Петровых посещали Германию и вернулись в Россию в июне. Я умышленно не брал дату их приезда туда, поскольку клиент никаких сведений нам по этому поводу не сообщил

— Правильно. Этот Петров мог прожить там целый год и вернуться только в прошлом месяце Итак, ты выписал сведения о них?

— Да, все здесь. — Максудов хлопнул ладонью по блокноту. — Все шесть Петровых, которые прибыли из Германии в июне месяце. Сведения краткие, но достаточные, чтобы начать наводить справки

— Много среди них провинциалов?

— Только один. Из Саратова. Остальные пятеро проживают в Москве…

— Из Саратова? — Воротников недовольно по морщился: предстояли расходы, связанные с поездкой.

— Но он отпадает, шеф, — поспешил успокоить его детектив. — Саратовскому Алексею Петрову пятьдесят два года, и мы его сразу отбраковываем…

— А! Хорошо! — оживился директор. — Дальше?

— Также по возрасту мы отбраковываем еще одного Петрова… Возраст разыскиваемого человека не должен превышать тридцать лет, насколько я понимаю?

— Значит, осталось четверо.

— Возраст всех четырех колеблется от двадцати шести до двадцати девяти лет. И, видите ли, шеф, какая штука. Ни одному из них в июне не было полных двадцати семи. Кто-то на год старше, кто-то на три месяца младше…

— Немец, кажется, тоже сомневался, что его Петрову двадцать семь, — подумав, сказал директор.

— Надо бы уточнить это у клиента.

— Хорошо. Когда он позвонит, я задам ему этот вопрос. А пока займемся твоей четверкой. Что это за люди?

— Все бизнесмены. Менеджеры, торговые агенты. Есть директор фирмы. Воротников удовлетворенно кивнул:

— Чувствую, ты на правильном пути. Дело это явно связано с коммерческой аферой… Максудов перелистнул страницу блокнота и продолжил;

— Навел я о них кое-какие справки…

— Ты, главное, должен выяснить, делал кто-нибудь в Германии операцию аппендицита или нет.

— Понимаете, шеф… Из всей четверки в наличии только двое.

— Двое? А где два других?

— Это еще придется выяснять. То есть придется выяснять в том случае, если те двое, которые в наличии, операции не делали.

— Да уж, придется, — задумчиво пробормотал

Воротников. Наклонившись к столу, он нажал на кнопку селекторной связи: — Зина, принеси, пожалуйста, кофе!

— Минуту, шеф! — откликнулся динамик.

Связь отключилась. Воротников сунул сигарету. — Но куда они пропали, эти два Петрова? — поинтересовался он.

— Я пока располагаю только самыми общими сведениями, — ответил детектив, заглядывая в блокнот. — Алексей Андреевич Петров, менеджер фирмы Сагос, двадцать восемь лет. Вернулся из Германии в Москву двадцать пятого июня сего года, и и другой же день фирма «Сагос» прекратила свое существование… — Он оторвался от блоки многозначительно посмотрел на шефа. В глазах у Воротникова блеснул огонек.

— Интересно! — воскликнул он. — Продолжай.

— Все, что мне удалось пока узнать об этом Петрове, так это то, что примерно через полторы недeли после краха фирмы он покинул Москву. Диркетором фирмы «Сагос» является некий Яковенкo Он тоже уехал. Петров, похоже, составил ему компанию…

— Это может быть тот самый Петров, которого ищет немец! Куда он уехал?

— Я вышел на контакт с их бывшей сотрудницей. Это секретарша. Но ей мало что известно. Вроде бы менеджер и директор еще до поездки в Германию собирались лететь в Новосибирск…

— Решили дать деру, — резюмировал Воротников. — А нам их ищи!..

В кабинет вошла Зинаида, неся на подносе две чашечки с дымящимся кофе. Она переставила чашечки с подноса на стол.

— Спасибо, Зина, — сказал директор. — Сегодня тебе весь день придется держать кофеварку в рабочем состоянии. Нам с Анатолием предстоит большая аналитическая работа! — Он постучал себя пальцем по лбу.

Зинаида улыбнулась.

— У вас каждый день аналитическая работа!

— Профессия такая! — засмеялся Воротников. Секретарша вышла.

— Итак, что еще ты откопал об этом Петрове?

— Пока все.

— Значит, фирма прогорела, а сам смылся в Новосибирск? Не густо.

— Я же говорил, что сведения самые общие.

— Что известно о втором исчезнувшем?

— Этот не исчез, а умер, — ответил детектив, cнова обращаясь к блокноту. Директор поперхнулся кофе.

— Умер?

— Точнее — погиб. В результате автомобильной катастрофы. Алексей Михайлович Петров, двадцать шесть лет. Генеральный директор торгово-закупочной фирмы «Андромеда». В июне сего года с коммерческой целью выезжал в Германию. Вернулся авиарейсом двадцать четвертого июня.

— Любопытно. Пожалуй, этот тоже может нас заинтересовать.

— Но он мертв!

—Да, мертв… — Воротников задумчиво почесал подбородок. — Что из себя представляла его фирма? Как у него шли дела?

— Занимался торговлей обувью в Москве. Насчет того, как шли дела, — не знаю, еще не выяснили, могу. лишь сказать, что с его смертью фирма, похоже, прекратила свое существование.

— Когда он погиб?

— В ночь на девятое июля.

— Так. Это все?

— Все.

Директор отхлебнул из чашечки.

— Тоже не густо, но по крайней мере есть о чем сложить немцу…

Зазвенел звонок, извещавший о том, что в агентство кто-то хочет войти. Воротников посмотрел на кран маленького монитора. За наружной дверью cтоял полный лысоватый мужчина лет тридцати яти и вытирал платком вспотевший лоб. Директор включил селекторную связь.

— Пусть войдет, — сказал он секретарше.

— Новый клиент? — предположил Максудов.

— Хотелось бы.

В дверь кабинета постучали.

— Войдите! — крикнул Воротников. Спустя несколько секунд к директорскому ст приблизился мужчина, лицо которого минуту маячило на экране монитора. Мужчина был в свeтлой рубашке с короткими рукавами, под мышкой он держал пухлую папку.

— Присаживайтесь. — Широко улыбнувшись Воротников показал на кресло перед собой.

— Благодарю вас. — Незнакомец сел.

— Вам требуется помощь детектива? — спросил директор. — Наша фирма оказывает самый широкий спектр услуг.

— Вот именно, требуется помощь детектива — ответил гость. — Но не лично мне, а страховому обществу, которое я представляю… Моя фамилия — Левин, Григорий Львович. Вот моя визитная карточка.

Воротников взял у него визитку и положил на стол перед собой.

— Страховое общество «Бонако»… — пробормотал он, разглядывая карточку. — Стало быть, мы имеем честь беседовать с начальником юридической службы этого общества?

— Точно. Руковожу юридической службой страхового общества «Бонако» уже третий год, с момента основания этого общества…

— Что же привело вас к нам?

— Видите ли… — Толстяк ослабил галстук под подбородком. — Не так давно, а точнее — седьмого числа сего месяца, наша фирма заключила договор на страхование жизни некоего Петрова, Алексея Михайловича…

— Так… — Воротников кивнул и вдруг выпрямился, словно очнулся от дремы. — Петрова? Вы сказали — Петрова?

— Да. Почему это вас удивило?

— Нет, ничего… Продолжайте.

— Договор был заключен на довольно солидную cyмму — пятьдесят тысяч долларов…

— Для вашей фирмы эта сумма — солидная? —cпросил Максудов.

— Как вам сказать… — ответил Левин. — Нам приходится заключать страховые договоры и на крупные суммы, но тут речь идет о таком виде страхования, как страхование жизни… Вообще жизнь мы до этого случая никогда нe страховали больше чем на десять тысяч… Клиeнт — упомянутый мной Петров, сделал взнос, оформил договор, по которому деньги в случае его смерти должна получить жена, и умер…

Воротников согласно кивнул, словно другого и не ожидал.

— Но посудите сами! — воскликнул толстяк. —Человек умирает буквально на следующий день после того, как застраховал свою жизнь на пятьдесят тысяч долларов! Не кажется ли вам это странным?

— Кажется, и еще как кажется! — ответил директор.

— Петров погиб в автомобильной катастрофе, — продолжал юрист. Воротников и детектив переглянулись. — И вот к нам является вдова и требует дeньги по страховке. Для нашей фирмы это было как гром среди ясного неба! Мы, конечно, задержали выплату. Мне пришлось срочно наводить справки об этом Петрове и обстоятельствах его гибели. Это директор мелкой торговой фирмы. Дела его как будто шли успешно… Хотя в самые последние дни oн неожиданно начал сворачивать торговлю. Заметьте, весьма настораживающий фактор!

Воротников снова кивнул и глазами показал Максудову на его блокнот. Тот раскрыл его на чистой странице.

— Значит, так, Григорий Львович, — заговорил директор. — Суть вашего дела понятна. Вас интересует смерть Петрова.

— Да. Мне необходимо знать, была ли автомобильная катастрофа случайной или все это подстроено умышленно с целью отправить нашего клиентa на тот свет.

— Ваша фирма, конечно, заинтересована в том чтобы мы доказали это второе? — спросил Воротников.

Толстяк развел руками.

— Скрывать не буду… Конечно! Пятьдесят тысяч долларов для нашей фирмы — сумма довольно ощутимая. Если выяснится, что дело нечисто, то мы можем начать судебный процесс. Но сначала надо это доказать, получить факты, поэтому мы и обратились к вам.

— Мы сделаем все возможное, — заверил его директор.

— А в том, что дело нечисто, я более чем уверен! — добавил юрист. — Если судить по гаишным протоколам, то автокатастрофа абсолютно бесспорная. Помимо Петрова, в машине погибло еще два человека. Но все же, как мне кажется, остаются некоторые неясности.

— Какие?

— Меня, например, сразу насторожило, что все трое погибших не имели при себе документов и машина была угнанная. Личности обоих попутчиков Петрова, кстати, не установлены до сих пор. Это первое. Второе. Труп Петрова опознали его жена и подруга. Я внимательно прочитал патологоанатомическое описание и протокол опознания. Из описания следует, что лицо покойника было разбито, рсть неузнаваемо. Жена опознала его по одежде, татуировке и еще шраму от операции аппендицитa. Сыщики снова переглянулись. — К тому же заметьте, жена работает в той самой двадцать горбольнице, в морг которой привезли эти трупы сразу после автокатастрофы!

— Действительно, моменты любопытные, — соглaсился Воротников. — Тут есть за что зацепиться.

— Мне кажется, — добавил толстяк, — что наши прaвоохранительные органы слишком поверхностно отнеслись к расследованию обстоятельств автокатастрофы и установлению личности погибших и воспользовались случаем спихнуть труп с плечeй и отправили дело в архив!

— Такое случается нередко, — заметил директор.

— Вот почему я прошу вас разобраться во всей темной истории более досконально. Ведь это курам на смех! Сегодня застраховал жизнь на пятъдесят тысяч долларов, а завтра поехал и разбился!

Воротников улыбнулся:

— Вы правы, тут и дурак поймет, что дело не чисто. — Он отпил из чашечки остывший кофе, поcтавил ее на стол, выпрямился и посмотрел на клиeнта серьезно. — Должен сразу предупредить, что ycлуги нашей фирмы обойдутся вам в тридцать тысяч долларов. Дело весьма трудоемкое. Придется ycтановить круглосуточное наблюдение за вдовой, включая использование электронных средств слежения, понадобится наводить справки о ней и ее же. Готова ли ваша организация пойти на такие расходы?

— Ради установления истины мы готовы пойти на любые расходы. Притом если вскроется обман, это сделает нам рекламу и послужит предостережением для недобросовестных клиентов. А главное, тридцать тысяч — не пятьдесят. Мы согласны.

Когда толстяк, выписав банковский чек, покинул кабинет, Воротников подпрыгнул в креслe и хлопнул детектива по плечу.

— Ведь это тот самый Петров, которого ищeт немец! Надо же, даже шрам от аппендицита!

— Может быть, смерть Петрова как-то связана этим немцем?

— Ты думаешь? Максудов пожал плечами.

— Тут крайне запутанный случай. Допустим, Петров чувствует за собой слежку. Он что-то натвoрил в Германии, и теперь его ищут. Он знает с этом. Возможно, поездка отрицательно повлияла на дела его фирмы. Он в отчаянии, думает о самоубийстве. Но, как по-настоящему деловой человек, рeшает покончить с собой не просто так, а чтобы с этого была польза его близким, той же жене. Он страхует свою жизнь на крупную сумму, после чегo приводит в исполнение тщательно обдуманный план будто бы случайной смерти в автокатастрофе. Всe должно выглядеть естественно, иначе жена не полyчит денег по страховке. Он останавливает ночью попутную машину, просит подвезти, говорит, чтo очень торопится, и в тот момент, когда машина нaбирает максимальную скорость, набрасывается нa водителя, выворачивает руль, и — пожалуйста: нaтуральная автокатастрофа. Якобы шофер не спрaвился с управлением. А перед этим он мог, например, угостить попутчиков пивком — чтобы в крови нашли алкоголь…

— Ну что ж, версия выглядит убедительно… —Воротников нажал на кнопку селекторной связи: —Зиночка, еще кофейку!.. Но в ней есть слабые места, — продолжал он, выключив связь. — Как ты объяснишь отсутствие документов у всех троих. Допустим, такие попутчики попались Петрову. Но ему самому какой смысл не брать с собой документов? Наоборот, с паспортом в кармане было бы понятно уже в первые минуты, и не понадoбилось бы проводить хлопотных и нервных опознaвaний… Сразу было бы ясно, кто умер!

Секретарша внесла поднос с чистыми чашечками дымящимся кофейником.

— Спасибо, — сказал Максудов, когда Зинаида нaполнила его чашку дымящимся напитком. Воротников положил себе сахару.

— Ты поведешь это дело параллельно с делом.

— Хорошо, шеф.

—Прежде всего надо установить «жучок» в квартире вдовы. Это поручим Шулыгину.

— Ему очень удается роль жэковского электрика. — улыбнулась Зинаида, выходя из кабинета.

— А еще больше — участкового милиционера! — смеялся Воротников. — В крайнем случае, пустим в ход отмычку. Ты же займешься сбором свeдeний о Петрове и его супруге.

— Постарайся разобраться в делах его фирмы в последнее время — до поездки и после. Возможно, в процессе поисков всплывyт немецкие приключения. Нас они могли бы интересовать.

— А что делать с другими тремя Петровыми? Их пока отставить?

—Да. Не будем разбрасываться. Чутье мне подcказывает, что главный узел здесь, в автокатастрофe. Копай по смерти Петрова все, что можно. Кстати, очень неплохо бы заняться машиной. Хотя она угнанная, но заводские-то номера наверняка остались! Машина может вывести нас на попутчиков. Интересно выяснить, что это за люди…

Липке отмотал пленку назад.

— …лицо покойника было разбито, то есть … — снова зазвучал блеющий голос юриcта. — К тому же, заметьте, жена работает в той самой двадцать второй горбольнице, в морг котoрой привезли эти трупы сразу после автокатастрофы…

Нажатием на кнопку резидент остановил магнитофон. Достал электронную записную книжку «Двадцать вторая горбольница, Петрова» — отметил он. Затем прокрутил пленку вперед.

— …Ведь это тот самый Петров, которого ищет наш немец! Надо же, даже шрам от аппендицита…

* * *

На свое последнее ночное дежурство Вика явилась с полуторачасовым опозданием. Настроение у нее было подавленное.

Сегодня, как и вчера, она ездила по страховым конторам, и все без толку. Всюду либо требовали от нее какие-то справки, либо просили подождать. Денег нигде не дали. К тому же у Вики появилось чувство, будто за ней следят. Нет, какого-то конкретного шпика она не заметила, но чувство было. Хотя, может, у нее просто расшалились нервы?.. Дважды в разных местах ей подворачивался черноволосый курчавый молодчик. Потом — тоже в разных местах — блондин… У себя в квартире с того дня, как ее поймал Бульдозер, Вика не появлялась. Ночевала у Синицыной. Теперь она и в больницу приходить опасалась. Где же еще ее ловить бандитам, как не здесь? Сегодня, слава Богу, ее работа заканчивается. Больше она сюда не придет. Никакими калачами не заманишь!

В коридоре уборщица сообщила ей, что ее искал какой-то мужчина. У Вики екнуло сердце.

— И что… вы сказали? — запнувшись, спросила

— Да ничего не сказала. Откуда я знаю? Ты в последнее время тут и не бываешь почти… Вика согласно кивнула:

— Да, правильно… А как он выглядел? Молодой?

— Ой, старикашка! Еле ноги волочит! Говорит, муж какой-то больной из твоей палаты.

— А-а… — У Вики отлегло на душе. — Найдет, eсли ему надо.

— Да вон он!

В конце длиннейшего коридора брел, опираясь на палку, невысокий лысый старик в рубахе навыпуск и засаленных провисших штанах. Ему навстречу шла сотрудница больницы. Он остановил ее с каким-то вопросом. Та, оглядевшись, показала на Вику. Старик поблагодарил и быстрой, подскакивающей походкой, волоча ногу, устремился к Петровой.

— Что вам, гражданин? — с занятым видом обратилась к нему Вика.

— Погодите, девушка… — Он запыхался от быстрой ходьбы. — Значит, вы — Виктория Петрова? Это у вас муж в автокатастрофе погиб? Она насторожилась.

— Допустим. А в чем дело? Вы кто?

— Иванушкин моя фамилия. Помните меня? Год назад лежал у вас в палате! А сейчас снова пoпал сюда, только не к вам, а в третье терапевтическое. Случайно услышал о вашем горе и не мог не прийти. Такое горе. Бог мой, такое горе… — старик достал платок и громко высморкался.

Вике не понравились его глаза. Они были маленькими, черными и слишком уж быстро бегaли по сторонам. На сочувствие в них не было и намекa.

— Спасибо, — сухо сказала она. — Мне сейчас некогда.

— Голубушка! Я так вам сочувствую! — завопил старик и вдруг облапил Вику, уткнувшись носом ей в грудь. — У меня тоже умерла жена! Так сочувствую!

— Ладно вам, отстаньте… — Она отцепила от себя его руки. — Поберегите нервы.

— Ой ты, горе какое… — прибавил старик, повернулся и той же прыгающей походкой, стуча палкой по полу, полетел прочь по коридору.

«Ишь ты, прыткий какой! — зло подумала Вика. — Надо больно мне твое сочувствие!»

Она направилась в палату, а старик, спустившись вниз, вышел из больницы и, пройдя по улице, запрыгнул в серый «Москвич».

Резидент потрогал на голове аккуратно наклеенную плешь, оглядел себя в зеркале. Грим был в полном порядке, ни одна морщина не стерлась. Он надел наушники и повертел ручку радиоприемника. «Жучок», прилепленный к вдове, работал исправно.

В эту ночь у Вики не было никакого настроения заниматься больными. Дождавшись, когда за окнами стемнеет, она отправилась в морг к Бутыкину. В это время сюда привезли трупы каких-то людей, погибших при пожаре. Санитар и его помощник вытаскивали их из машины и, бесцеремонно сваливая на тележку, перевозили в морг.

Бутыкин улучил минуту, чтобы чмокнуть Вику в губы.

— Подожди немного, у меня сейчас работа, — шепнул он. — Пять минут!

Наконец машина, разгрузившись, уехала. Разгонoв принялся укладывать трупы на кушетки. Бутыкин достал из шкафа бутылку водки и стаканы.

— Ладно, все, хватит с ними возиться, — прикрикнул он на рабочего. — Свободен до следующей Повозки. Пойди погуляй!

Глупое лицо Разгоняева расплылось в ухмылке, искоса посмотрел на молодых людей и вышел . Бутыкин тотчас подскочил к Вике.

— Так ты, значит, сегодня последний день?

— Да. Но мы ведь будем встречаться?

— Будем, еще как будем! — Санитар обнял ее за тaлию и притянул к себе. — Я хочу, чтобы ты была Моей. Моей навсегда. А ты этого хочешь?

— Ужасно! Давай займемся любовью! Прямо ceйчас! Я так соскучилась по тебе!.. Бутыкин самодовольно засмеялся.

— Погоди. Сначала надо обсудить кое-чего.

— Обсудить?

Он посмотрел на нее, сощурив глаз.

— Как ты представляешь свое будущее с таким мyжeм, как этот твой Алексей?

Она пожала плечами.

— Ну, как… Вообще не знаю. Как-то не задумывaлась над этим. А что?

— А я задумался. Задумался еще тогда, когда ты пoпросила меня помочь с поисками подходящего трупa.

—Что-то я не пойму.

—Ты думаешь, — он многозначительно взглянyл в глаза, — я за просто так согласился помочь. Посочувствовал вашему несчастью, дружеские чувства решил проявить? — Толстые губы его скривились в ухмылке. — Как бы не так! Я все сделал тoлько для того, чтобы заполучить тебя. Заполучить насовсем. Стать твоим мужем. И избавиться от твоего Алексея, которого я в глаза ни разу не видел которого ненавижу всеми своими потрохами. На лице Вики отразился испуг.

— Что ты такое говоришь? Почему ненавидишь? За что?

— За то, что он твой муж! За то, что он обладает твоим телом, которое должно принадлежать мне. —Сказав это, Бутыкин с жадностью впился губами ей в рот.

Поцелуй длился добрых две минуты, в продолжение которых санитар стискивал женщину в объятиях.

— Короче, — прохрипел он, оторвавшись наконец от ее губ. — Когда ты мне сказала, что твоему Алексею надо исчезнуть и для этого требуется подходящий труп, я сразу смекнул, что это отличный способ избавиться от него…

— От трупа?

— Да нет, от мужа твоего!

— Как — избавиться?

— Очень просто. Еще не поняла? Вика перевела дыхание, почему-то огляделась по сторонам.

— Что ты задумал? — пролепетала она.

— Пришить его. В натуре. Чтобы он небо не коптил.

— Да ты что? — Она ужаснулась. — Тебя посадят! И меня вместе с тобой! Бутыкин рассмеялся.

— Глупышка. Ведь он же умер неделю назад. В машине разбился!

— Но все же… — Вика не могла опомниться. — Это будет настоящее убийство!

— Тебе надо выпить. — Он откупорил бутылку и разлил водку по стаканам. — Давай, это хорошо прочищает мозги!

Вика выдохнула воздух и залпом опрокинула в ceбя полстакана водки. Бутыкин тоже выпил. Утерся рукавом.

— Но как же это — убить Алексея? — опомнилась вдруг она. — Живой же человек!

— Живой… — Бутыкин ухмыльнулся. — Какой живой, когда вон, на кладбище в Ромашкове лежит? Короче. Я все сделаю аккуратно. А потом мы распишемся в загсе. Ты же хочешь этого. Ты сама говорила, что хочешь!

— Ну да… Но все же…

— Чего ты боишься, дура? Дело стопроцентное. Он же мертв! И похоронен!

Вика бурно дышала, чувствуя, как в ней разгорaется желание. Бутыкин с силой прижимал ее к ceбе.

— Но без твоей помощи мне трудно будет провeрнуть это дело.

— Я не смогу! — Она смотрела на него умоляюще.

— А от тебя ничего и не требуется. Я все сделаю сам. Ты сейчас расскажешь мне, где его найти.

— Я очень боюсь!

— Тебе-то чего бояться? Я же сказал — все будет aккуратно… — Он коснулся губами ее шеи. — Ну так что? Все еще думаешь? Она молчала, безвольно отдаваясь его ласкам.

— Ну, думай. Ты же сама рассказывала мне, как трахал продавщиц в своих ларьках. — Голос Бутыкина сделался жестким, требовательным. — Как oн принимал к себе в работницы только грудастых баб! Как ты однажды нашла у него в cyмке презервативы, вазелин и противозачаточные тaблетки! Что, уже забыла? Ты же сама говорила ! А секретарша? Красивую он подыскал шлюху, да?

— Гриша… Это все так противно…

— Еще бы не противно! — продолжал давить Бyтыкин. — А что ты рассказывала про Галину котoрая осталась в Питере? Ведь это была его любовь, она и сейчас пишет ему письма! И он отвeчает ей, значит, не разлюбил!..

Вика застонала, запрокидывая голову.

— Выпей еще, — сказал он и снова наполнил стаканы. — Держи. — Он сунул стакан ей в руку — Вот чипсы, закусишь. Тебе нет смысла цепляться за такого мужа, с какой стороны ни посмотри. Когда он занимался торговлей и проворачивал дела, то еще можно понять. Но теперь-то он кто? Бомж в натуре! И ты скоро станешь такой же, когда бандюги квартиру отберут!.. Ладно, жахнули!

Они выпили. Потом с минуту сосредоточенно хрустели чипсами.

— И учти еще одно, — добавил Бутыкин. — Пока он жив, нет гарантии, что это дело с фиктивной смертью не раскроется. А тогда менты за нас возьмутся. Поняла?

Вика задумалась. Скорее всего Григорий прав. Перспектива жизни с мужем, не имеющим документов, ото всех прячущимся, бездомным и безработным, ее совсем не вдохновляла.

— Бомжихой я, положим, не стану… — пробормотала она. — Муж перед смертью застраховал жизнь в нескольких фирмах. Я скоро получу деньги.

Бутыкин захохотал.

— Серьезно? А что, ловко придумано! — Он хлопнул себя по коленке. — Муженек у тебя не дурак! Оборотистый, сволочь!

— Очень оборотистый, очень, — закивала Вика. — Всю жизнь только тем и занимается, что прокручивает какие-то дела…Ничего, на том свете отдохнет! И мы ему в поможем! Кстати, на много он застраховался?

— Если сложить все страховки, то сто пятьдесят тыcяч долларов выходит. Но их надо еще получить.

Y санитара загорелись глаза. Он схватил Вику.

— Эти денежки нам пригодятся! Я выберусь из cвoей коммуналки, купим квартиру, за границу будeм ездить!… — Он снова впился губами ей в рот. — Как я тебя люблю! Обожаю!.. Bьшитая водка ударила Вике в голову. Она слабo вздoxнула, падая Бутыкину на грудь. Он поднял ее и положил на стол.

—Ну что, не созрела еще? Говори, где этот хмырь. Колись быстрей, и я тебя трахну.

—Он на даче под Москвой. Арендует такой маленький домик…

—Как туда проехать?

Bика была у мужа только один раз и теперь вспоминала дорогу от станции пригороднo й электрички.

Получив указания насчет местоположения дачи, Бутыкин деловито осведомился:

— Так он, значит, один там?

— Один… Но как ты его узнаешь, ты ведь его не видел?

— А мне и не надо его узнавать, раз он один.

— Но это ужасно!..

— Все будет нормально. А труп я уберу, и следов останется. Слава Богу не первый год с мертвяками работаю.

— А может, все-таки не надо?

— Хорош ныть! Будешь сидеть у своей Синицынoй и и ждать моего звонка, поняла? Да, еще один вопрос. Он там постоянно торчит или куда уходит?

— По вечерам он уходит в Одинцово, в пивбар. Завтра у нас пятница? Значит, он будет смотреть «Поле чудес», а потом сразу пойдет в бар.

— И долго он там пробудет?

— Он мне говорил, что обычно сидит до закрытия… То есть до одиннадцати. У него там уже какие-то приятели завелись…

— Стало быть, завтра после «Поля чудес» он пойдет в пивбар и вернется в двенадцатом часу?

— Может, и не в двенадцатом, не знаю. Но что он пойдет туда только после «Поля чудес», это точно. Он очень любит эту передачу.

—Ладно… — Бутыкин задумался. — Учтем…

— Гриша, ты правда решил сделать это?

— Что я, шутки, что ль, с тобой шучу?

— И ты пойдешь на это… ради меня?

— Только ради тебя, моя прелесть… Он с ногами взгромоздился на стол и, склонившись над ней, поцеловал в губы. Она обхватила его за плечи…

* * *

В комнате громыхал телевизор. Из всей видеопродукции Бульдозер отдавал предпочтение порнофильмам — наверное, потому, что из-за чрезмерного употребления алкоголя и наркотиков уже не способен был на связь с женщиной. Нагрузившись пивом, он сидел на диване. У его ног на ковре расположились Сайд и Лом.

— Во, сука, что делает! — поминутно вскрикивал Лом, глядя на экран.

Голова Бульдозера свесилась на грудь, потухшая сигарета выпала из его пальцев. Он издал зычный храп.

В квартиру позвонили, и все разом встрепенулись.

— Гарик, кто там? — прогудел очнувшийся пахан.

— Это Киря, — крикнул из прихожей Гарик.

— Давай его сюда.

В комнату проскользнул невысокий худощавый бандит по кличке Киря. Бульдозер удивленно уставился на него.

— Что это у тебя на тыкве?

— Паричок, — с ухмылкой объяснил вошедший. — Прибарахлился на вещевом рынке. В нем шалаву твою сподручнее пасти.

Бандиты загоготали.

— Ну, Киря, ты даешь! Ты прямо как пидор!

— У меня еще один есть! Блондинистый! — Киря снял с себя черный курчавый парик и нахлобучил другой, превратившись в длинноволосого хиппи.

Бульдозер хохотал до слез.

— Ну, прикол! Я торчу!..

— Шалава от меня не скрылась! — с гордостью сказал Киря, снимая и этот парик. — Но без волос она бы меня точно вычислила. Озиралась, стерва, когда шла, я уж и так прятался, и этак, но все равно она несколько раз чуть не засекла. Но все прошло путем! Она, дура, ничего в слежке не волокет!

— Давай докладывай, — сказал Бульдозер, от-смеявшись.

— Шаталась, как и вчера, по страховым конторам. Главарь кивнул. О том, что Вика пытается полу-.чить деньги по страховкам, ему уже было известно. Поэтому он ее пока не трогал. Пусть работает.

— Ну, дали ей где-нибудь?

— Судя по ее роже — нет. Вылазит она из страховых фирм с такой кислой физиономией, что сразу все ясно.

Бульдозер усмехнулся.

— А они никогда сразу денег и не дают. Получить лавы по страховке — это целое дело! Она всласть помыкается…

— Сегодня утром она ездила за город, —дoбaвил Киря с многозначительной интонацией и приблизился к главарю.

— С чего бы это — за город?

— Была на кладбище, чего-то там с крестом таскалась. Зачем-то выдернула его из могилы своей мужа. Не понравился он ей, что ли… Но главное нe это. После кладбища она села на электричку и поехала… Только не в Москву, а в другую сторону!

— Ты пас ее до конца?

— Босс, ты не поверишь! Мужик ее жив!

— Жив? — В первую минуту до пьяного Бульдо зера не дошла вся важность этой новости. — Почему жив?

Киря пожал плечами.

— Не знаю. Но это был он, лопни мои глаза! Бульдозер резко спустил ноги с дивана и осоловело вытаращился на подручного.

— Жив? — проревел он. — Он же в машине разбился! И похоронили его!

— Босс, гадом буду! Я ни на минуту не выпускал ее из виду! И где дача эта, на которой ее мужик прячется, я запомнил!…

— Так я не врубился: муж или мужик?

— Да муж, муж, мы ж еще его метелили в его конторе… ну, в этой… «Андромеде!»

Бульдозер тяжело засопел, пальцы его сжались в кулаки.

— Ах он паскуда, сопляк, фуфло паршивое!.. Так эта гнида наколоть меня вздумала?.. — Он схватил Кирю за рубашку и притянул к себе. Мясистое лицо Бульдозера побагровело от ярости. — Значит, он жив?..

— Жив! Я видел его! Она, сука, к нему приезжала.

—Yрою их обоих, паскуд! — прорычал главарь. Побалакаю с ним по душам, а насажу на перо. Очень мне хочется на его позырить!.. оттолкнул Кирю и начал подниматься с ди

—Tак эта гнида сейчас там?

—Tам, где ж ему еще быть?

Лицо Бульдозера скривилось в злобной ухмылке. —Решил наколоть меня, сопляк… Ничего, я ему выковырну… А шалава там?

—Вряд ли. Она в Москве ночует, у подруги.

Главарь посмотрел на часы. Был девятый час вечepa. За окном только начинало смеркаться.

— Едем прямо сейчас! — рявкнул он. — Киря, ты вроде не пьян, сядешь за руль. Лом, захвати парик!

—Сей момент, босс! —весело откликнулся Лом, a Сайд захохотал.

Когда подъехали, был уже поздний вечер. «БМВ» с бандитами остановился на обочине проселочной дороги, метрах в двухстах от уединенного дома. В cyмерках за деревьями дом был почти не виден. Бульдозер отправил Кирю на разведку. Тот подкрaлся, пригибаясь, к самому дому и осторожно заглянул в темное окно. С минуту он стоял, прислушивaясь. Потом подошел к другому окну, почти тут жe oтскочил от него и, стараясь не шуметь, юркнул в заросли малинника.

— Там он! — переводя дыхание, доложил Киря. — Стремный, зараза! Свет в доме не зажигaeт но он там! Я слышал, как он ходит!

— Пойдут Лом и Гарик, — определил Бульдозер. Лом, припечатай его от души, но аккуратно. Я хочу с ним побазарить.

— Припечатаю как надо, босс! — ухмыльнулся верзила. — После моих ударов люди шелковыми становятся!

— Приведете его сюда.

— В лес, что ль, повезем? — догадался Киря. Главарь кивнул:

— Лес — самое милое дело. Там мы погуторим с ним всласть!

— А может, в доме погуторим? — сказал Сайд. — А потом и дом вместе с ним подпалим.

— Нет. Шалава сразу просечет, что это мы. А так — как будто он куда-то ушел и не вернулся. Когда будете его брать, старайтесь, чтобы не было следов борьбы.

— Все будет культурно, босс, — пообещал Лом. — Отпечатки пальцев после себя вытрем!

И он захохотал. Спустя минуту они с Гариком скрылись за деревьями…

… — Это он был или нет? — прошептал Разгоняев, сжимая в обеих руках топор. — Я слышал, кто-то подходил к дому…

— Тес! — Бутыкин приложил палец к губам. — Стой тихо! Бар скоро закрывается, он может прийти в любую минуту!

В запыленные окна струился синеватый звездный свет, ложась на дощатый пол и угол кровати. Санитар и его помощник уже пригляделись к темноте, царившей в доме, и замечали в ней не только дверь и окна, но и тумбочку с телевизором, два стула, холодильник в углу. Бутыкин был вооружен большим, остро отточенным тесаком. Он и его помощник стояли по сторонам от двери.

— Снова идет!.. — едва слышно, одними губами, прошептал Разгоняев. — Вроде не один… С ним кто-то…

— Собутыльника прихватил из бара… — так же откликнулся санитар. — Мочить будем обоих.

Шаги снаружи приблизились. Дверная ручка остoрожно подалась вниз, потом вернулась в первоначальное положение.

Дверь открылась внезапно — ее выбили плечом, в темноту дома ввалились двое. Они остановилиcь в полосе звездного света, озираясь по сторонам, и внезапно один из них — высокий — глухо вcкрикнул.

— Лом, ты чего? — Изумленный Гарик увидел, как из груди сообщника высунулся острый конец лeзвия…

Это было последнее, что он успел увидеть. Занесенный топор с хряском обрушился на его стриженую голову.

— Который из них наш-то? — прошептал Разгоняев, вглядываясь в трупы.

— Вроде тот, что пониже, — ответил Бутыкин.

— Может, включим свет?

— Спятил? А вдруг кто мимо пойдет и наши рожи в окне увидит?.. Без света справимся. Давай сюда корыто, пока много крови не натекло…

Поднимая мертвецов за руки и за ноги, убийцы аккуратно уложили их в корыто, после чего Разгоняев тряпкой принялся вытирать кровь с пола…

…Бульдозер вскинул запястье и посмотрел на часы.

— Чего эти мудаки возятся? — пробурчал он. — Не могут какого-то паршивого пидора заломать? Саид, ну-ка слетай, подшустри их… …

— Опять кто-то идет! — Разгоняев замер с кровавой тряпкой в руках.

Бутыкин зашарил на полу в том месте кyдa положил свой тесак.

Неизвестный потоптался за дверью, прислушиваясь, потом раскрыл ее и заглянyл.

Убийцы увидели его голову в проеме.

Не решаясь войти, этот новый пришелец сколько секунд вглядывался в темноту. Вряд ли о мог что-то рассмотреть. Корыто с трупами былo отодвинуто к дальней стене. Бутыкин и Разгоняев таились по углам. В доме царила мертвая тишина

— Гарик! — тихо позвал он.

Постояв в двери еще немного, Сайд шагнул в дом. Ринувшийся на него Бутыкин толкнул его в спину, прямо на Разгоняева.

— Бей! — крикнул он.

Но топора в руках сообщника не было. Разгоняеву ничего не оставалось, как вцепиться Сайду в горло. Они повалились на пол. Пришелец стремительно высвободился из объятий и, изрыгая ругательства, нанес сильный удар по напавшему на неге человеку. В потемках он промахнулся. Кулак лиил задел лицо убийцы.

Сайд попытался вскочить на ноги, но Разгоняев крепко держал его за ворот рубахи. Затрещала раз рываемая ткань.

— Ах ты, гнида! — Второй удар бандита был точен.

Кулак угодил Разгоняеву в челюсть, и тот взвыл от боли. В эту минуту Бутыкин нашел наконец свся тесак. Перехватив рукоятку, он бросился на пришельца. Сайд вовремя заметил прыгнувшую на него фигуру и увернулся. Он был опытным бойцом, знал приемы самбо и дзюдо, в то время как убийцы ничего в единоборствах не смыслили. Повстречайся он с этой парочкой при свете дня, им обоим пришлось бы очень плохо. Но сейчас Саидом овладела паника. Сколько их — двое? — мелькнуло в его мыслях. А может, пятеро? Что они сделали с Ломом?.. Облившись холодным потом, он отcкoчил от летевшего на него тесака. Растянувшись на полу, Разгоняев схватил его за ногу, но удержать не смог.

И все же Сайд, не удержав равновесия, рухнул на пороге. В этот миг санитар с тесаком прыгнул на него и с размаху всадил огромное лезвие ему в нoгy. Металл прошел тело насквозь и вонзился в ки пола, буквально пригвоздив к ним Сайда.

Бандит глухо вскрикнул. Разгоняев с топором подбежал к умирающeмy и, яростно сопя, несколько раз опустил обух на нeбритый затылок. Затрещал проламываемый черeп.

Бутыкин так глубоко всадил тесак в пол, что ему пришлось приложить силу, чтобы вытащить его из спины покойника. Разгоняев повернул голову убитого на звездный свет.

— А это кто ж такой? — прохрипел он.

— Хрен его знает… Может, какой-нибудь дружок…

— А вдруг он сам?

Санитар в сомнении покачал головой:

— Bряд ли… На чечена похож… Помощник пальцами вытер сочившуюся из разбитои губы кровь.

— Надо же, как саданул меня, гад черножопый…

— Черт с ним… Одним будет больше… Кто-нибудь из них наверняка наш. Давай бeрись за ноги. Этого тоже в корыто!

Бульдозер нервничал, посматривал на часы.

Что они там возятся, обормоты?

—Может, они баксы нашли? — предположил Киря.-Барыга мог заначку оставить.

— Не болтай. Хотя баксы у него, может, и есть. Объяснение Кири показалось Бульдозеру впoлне правдоподобным. Его братки нашли деньги и сейчас делят их. Без него!

— Идем! — сказал он. — Возьми на всякий случай пушку. Что-то мне все это не нравится.

Киря щелкнул затвором «ТТ». Сам Бульдозер достал из-под сиденья «кольт». Бандиты вылезли из машины и бесшумно направились к дому, обходя его слева.

… — Вон еще идут! — в панике зашептал Разгоняев.

Бутыкин подскочил к окну и тоже увидел приближающиеся силуэты. Незнакомцы вышли из зарослей на звездный свет.

— У них пистолеты! — побелевшими губами прошелестел рабочий морга. — Это менты?

— Погоди ты, не ссы! Их только двое!

— Драпаем, Гриша, драпаем отсюда!.. Разгоняев схватил его за руку и потянул к двери.

— Поздно драпать! Они нас сразу засекут и подстрелят, как зайцев!

— Тогда что же делать?

— Что делать, что делать… Топор хватай и становись у двери! У нас теперь один выход: мочить всех подряд.

— Как бы это они нас не замочили! У них пушки.

— Тихо!

Убийцы метнулись в тень, затаившись по бокам от двери. В наступившей тишине они слышали, как появившаяся парочка обходит дом. То за одним окном, то за другим показывались лица незнаком цев — большое, небритое, с горящими злобой гла зами, и узкое, бледное, словно принюхивающееся чему-то своим длинным носом.

Дом казался безжизненным. Что-либо расcмoтреть в темных окнах было невозможно.

—Их вроде тут и не было, — озадаченно пробормотал Киря.

— Может, это не тот дом. — Бульдозер стволом от пистолета почесал в затылке. Киря огляделся.

— Вот там еще стоят дома. Они могли перепугать и туда попереть.

— На хрена им туда переть? В каком доме кантуeтcя барыга? В этом?

—В этом.

—Тогда они должны быть здесь…

—Может, в темноте перепутали…

—Могли по пьяни, — согласился Бульдозер. — Bce равно что-то тут не то.

—Барыга, наверное, лег спать…

— Сейчас проверим…

Главарь взялся за дверную ручку и осторожно подергал ее. Дверь подалась вовнутрь. Он кивнул на открывшийся проем:

— Пошел!

Тот включил фонарик и шагнул в дом. Луч метался по забрызганному кровью полу, на мгновениe задержался на корыте с трупами, и в этот миг на бандита обрушился топор. Удар Разгоняева был точен: вместо головы орудие убийства опустилось на плечо. Киря со сдавленным воплем рухнул на пoл. Фонарик выпал из его руки и погас.

Вошедший вслед за Кирей Бульдозер дважды выстрелил в темноту, в ту сторону, откyда появился топор. Обе пули попали в цель. Одна попалa Разгоняеву в грудь, другая — в живот. Но тут из тьмы на бандита прыгнул Бутыкин. C хряском, он всадил тесак в спину главаря. Накачанный пахан, однако, устoял на ногах и даже повернулся лицом к своему убийце. Бутыкин от неожиданности выпустил рукоятку. Тесак остался торчать в теле Бульдозера, заливая кровью рубашку. Бандит издал яростное рычание. На глаза его наплывала пелена, он почти ничего не видел перед собой. Санитар смотрел на него, оцепенев. Ему даже не пришло в голову лечь или отбежать в сторону, настолько он был поражен зрелищем пронзенного насквозь человека, который стоял на ногах и даже, похоже, ругался!

Бульдозер начал стрелять. Он палил в сгущающийся туман, не видя человека, всадившего в него нож. Две пули из выпущенных пяти попали в Бутыкина, тот упал, корчась в смертельных судорогах, а Бульдозер все стоял и стрелял, пока не кончились патроны в обойме. После этого он сделал шаг и рухнул на своего убийцу. Его массивная туша сократила агонию санитара. Спустя несколько минут оба они затихли.

В наступившей тишине раздавались лишь стоны Кири. Чудовищной силы удар Разгоняева почти полностью перерубил ему руку. Из страшной раны хлестала кровь. Бандит пополз к двери. За ним, держась на одном сухожилии, волочилась его отрубленная рука. Он выбрался на крыльцо, сполз со ступеньки и, оставляя за собой кровь, осилил еще три метра дорожки перед домом. Вместе с кровью стремительно уходила жизнь. В ногах и уцелевшей руке ощущался холод. Киря остановился. Конечности больше не слушались его.

Спустя какое-то время он дернулся, захрипел и, судорожно привстав, откинулся на спину. Его остекленевшие глаза уставились в ночное небо…

…Алексей, насвистывая, возвращался на дачу. В голове приятно шумело, в сумке погромыхивали банки с пивом — заначка на завтра. Маршрут ему был знаком, и он пошел напрямик, через огороды и рощу. Впереди за деревьями показалась дача. Алексей продрался сквозь заросли малинника, прошел под окнами и, обогнув угол, взбежал на крыльцо. И вдруг отпрянул, словно наткнулся на невидимое препятствие. Дверь была распахнута!

Петров остановился как вкопанный и прислушалcя. По коже ползли мурашки. Но вокруг царило безмолвие, свет не горел, и Алексей, переведя дыхание, решился войти. Неведомые грабители скорее вcero уже покинули дом. Вот гады, так и норовят залезть!

Он вошел, привычным жестом откинул в сторону руку, нащупал на стене выключатель и зажег свет…

Через несколько секунд, бросив сумку, он пулей вылетел из дома. Его мутило, желудок выворачивался наизнанку. Пробежав, спотыкаясь, по дорожке, он наткнулся на труп. Еще один! Сколько их тут? Его наконец стошнило. Он чувствовал, что сойдет с ума, если сейчас же, сию секунду, не унеcет ноги из этой проклятой дачи. Выбежав на проселок, беглец в отчаянии огляделся. В этом глухом углу попутку можно было ждать хоть до самого утра! Он снова побежал. Внезапно откуда-то слева вынырнула легковушка. Алексей бросился к ней, размахивая руками:

— Стой, стой, командир!

Серый «Москвич» притормозил. Алексей подскочил к дверце, и в эту минуту в окне машины показался нацеленный на него фотоаппарат. По глазам ударила магниевая вспышка. Он зажмурился, а когда снова разлепил ресницы, «Москвич» на бешеной скорости уносился прочь.

Петров ошарашенно посмотрел ему вслед.