В кабинет вошел Тимофеи Павлович Окороков. По-прежнему розовел его, похожий на булку, подбородок. Но мешки под глазами стали по объемистее и потемнее.
- Вот ведь какая история -вновь нас с вами свела судьба,-усмехнулся Вязов, указывая ему на стул.
Окороков хмуро поглядел на лейтенанта, покривил губы.
- Бывает.
На стул он опустился грузно, как непомерно уставший человек, шляпу снял медленно и на колени положил ее дрожащей рукой.
«Что с ним?-недоумевал Михаил.- Боится?»
- Как же вы порешили со своим сыном?-попытался Михаил несколько разрядить обстановку.
- Вы, товарищ лейтенант, спрашиваете, что нужно, а в семенных делах мы как-нибудь разберемся сами,-отрезал Окороков. Он напыжился уставился в окно.
- Пора уж,-с упреком сказал Михаил.- И я попрошу вас отвечать на вопросы, даже если они вам не нравятся. Мы приглашаем не для беседы за чашкой чая … Так как же все-таки обстоят ваши дела с родным сыном?
- Никак. Разошлись.
- Понятно. А с неродным?
- Нормально. Учится парень в ремесленном, скоро закончит -и на своих ногах.
- Ваши сыновья знакомы? Я не знакомил.
Отвечаете на вопрос.
- Не знаю.
- С Павлом вы встречаетесь? Виделись один раз …
Окороков натужно вздохнул. После того, как в отделении милиции! Тимофеи Павлович узнал, что его ограбил сын, в его душе что-то надломилось и с тех пор был рассеянным, много пил и не пьянел.
Нет, его не тревожили воровские дела сына, он и сам много лет жил на птичьих правах, воровал, сидел и снова воровал. Правда, по карманам не лазил, но какая в сущности разница! Вор! Давно он утратил человеческое достоинство. Порхал, прятался. Может, есть у него еще другие дети, кто знает. А вот Пашка… Подумать только! Родной сын - и так о нем сказал: «Если бы знал, кого встретил, то даже ног марать не стал…». Сердце Тимофея Павловича, казалось, кто-то сжимал. Как жил до сих пор? С кем жил и работал? С жуликами: жадными, тупыми пьяницами. Черт знает что! Правда, внешне дружки Окорокова выглядели вполне пристойно. Председатель артели отгрохал домину, главбух построил домишко поскромнее и деньги, наверное, складывает в кубышку. Вот только трясутся они оба день и ночь. Противно смотреть. Где они, мечты молодости … Выходит, сам себя обокрал. Даже сын отвернулся от своего отца! ..
Несколько дней разыскивал Пашку Тимофей Павлович и, наконец, нашел. Заискивающе улыбаясь, пригласил в ресторан. Боялся отказа. Пашка долго не отвечал и вдруг согласился:
- В милиции с папашей побывал. А почему бы не закатиться в ресторан? В желудке смертная тоска …
Они сидели за столиком вдвоем в дальнем углу. Папаша не скупился: коньяк, икра, курица, рыба … Пашка трудился двумя руками, даже вспотел. Поглядывал на отца весело, с набитым ртом. Чокались.
- Давай выпьем за то, чтобы не иметь зла друг на друга,- предлагал отец.
- Ладно,- соглашался Пашка,- делить нам нечего.
- Может, и за покойную матушку?- спрашивал отец.
- Помянем,- не возражал уже захмелевший и сытый Пашка. Но когда старший Окороков захотел выпить за дружбу и предложил жить вдвоем, Пашка встал, покачался, сморщился и захохотал:
- Жить? С кем? С этим пустым местом?- Он показал пальцем на собственного папашу и медленно, с трудом переставляя ноги, пошел к выходу.
Так закончилась встреча. А после нее Тимофей Павлович совсем потерял голову, пил на работе и дома, на людей смотрел зверем. И вопросы лейтенанта в нем такую вызвали душевную боль, что он едва справился с собой .
В кабинет вошел капитан Акрамов и сел в сторонке. Михаил внутренне подобрался. Надо, наконец, понять Окорокова. Дело об ограблении склада пока что не продвигалось, опросы ничего не давали -никаких вещественных доказательств, никаких следов преступления. А Окороков твердит одно и то же: «Не знаю. Не предполагаю». Он многое знает, но что-то его удерживает.
Слушая, как лейтенант дотошно выспрашивает, а Окороков уклоняется от ответов, капитан Акрамов все больше приходил к выводу, что дело об ограблении склада затяжное, отнимет много времени и сил.
В городском же управлении сказали: «Сами разбирайтесь. Не такое уж серьезное дело, чтобы еще мы вмешивались».
Было от чего расстроиться. И хотя капитан сидел спокойно, он внутри негодовал на этого человека, ничтожного отца и профессионального преступника.
Окорокова отпустили. Акрамов подсел к столу Михаила и не то официально, не то дружески спросил:
- Ну, что, парторг, будем делать?
- Думаю, надо посоветоваться с товарищами. Что-нибудь подскажут.
- Хорошо. Завтра соберемся.
Акрамов вышел. Михаил тоже встал из-за стола и, подойдя к окну, стал разглядывать уличную коловерть. Он любил вот так, глядя на улицу, думать, успокоиться и оценить обстановку. Восстанавливая в памяти детали недавнего допроса, Вязов вдруг догадался, почему Окороков так раздраженно отвечал на вопросы о сыновьях. «Значит, Пашка ему выдал на всю обойму, сполна. Оказывается, не растерял толстяк остаток совести. Молодец Пашка. Да… Вытащить бы парня из болота…».