Главные действующие лица:

Эринна — дочь короля Верхней Альты, выполняет функции советника при короле Данаторе, также неплохо разбирается в медицине. Очень целеустремлённая девушка с решительным характером.

Тиллерин — рыцарь Белого ордена. Служит при дворе короля Данатора. Молодой человек с железными принципами и мягким сердцем.

P.S. Белый орден был основан четыреста лет назад, в так называемую Эпоху упадка. Основная их миссия — защита тех, кто в пути. Рыцари этого ордена славятся своим воинским искусством, так что «романтики с большой дороги» предпочитают с ними не связываться.

Вал — маг классической школы, тоже служит при дворе. Добродушный парень внушительной комплекции, внешне суров, немногословен. Своим друзьям предан всей душой.

Хэлис — сирота, выросшая при дворе вместе с Эринной. Мечтательница, поэт, музыкантша. Характер мягкий, уступчивый. Играет на лютне, но также хорошо умеет слушать других.

Аларик — тёмный маг кьяри из клана лорда Файерса. Отъявленный нигилист и индивидуалист, впрочем, как и все кьяри. Неглуп, находчив, крайне любопытен. Часто искал приключений на свою голову, пока, наконец, приключение не нашло его самого.

P.S. 2: Кьяри — тёмные маги, которые творят свое колдовство с помощью крови и энергии живых существ. Понятно, что люди их недолюбливают. Большинство людей считает их чуть ли не демонами, которые якобы вышли из Бездны после одной катастрофы, случившейся пятьсот лет назад. Кьяри эти слухи не опровергают и даже приветствуют. Благодаря своей магии они долго живут, быстро регенерируют, умеют летать. У кьяри клановое общество, глава клана жёстко контролирует своих подчинённых, ослушника ждет незавидная участь. Все замки кланов расположены в нагорье Лабрис. Это довольно мрачное место рядом с Пустыней, настоящий лабиринт из мелких плато, ущелий и горных пиков. Человеку без крыльев там делать нечего, зато кьяри чувствуют себя в Лабрисе как дома.

 

Пролог

Когда-то Серентис был прекрасным городом. Городом мечтателей и путешественников, волшебников и поэтов.

Со всех концов земли сюда приезжали люди, чтобы полюбоваться мозаичными картинами на Площади Четырёх Герцогств, подивиться богатствам Крытого Базара, прокатиться на барке по Ручью Алаана — гигантскому каналу, пересекающему центр города. По преданию, Алаан — маг и талантливый конструктор — создал его за одну ночь.

Так было до войны магов и нашествия кочевников из Дикого поля.

До сих пор люди не могут прийти к однозначному мнению, кто был прав тогда: совет магов или император с его военной кликой? Да и так ли это важно, если противостояние между ними закончилось всеобщим поражением?

Империя распалась, великий город погиб. В первую сотню лет после войны во всех четырёх королевствах редко когда можно было встретить волшебника, да и вряд ли он пожелал бы себя обнаружить.

Тогда все узнали, что магия может не только созидать и оберегать.

Узнали, что её разрушительная сила превосходит человеческое воображение.

Магия возвела Серентис — и она же превратила его в развалины.

Магия осушила море Тетис, оставив цепочку жалких озер, горько-соленых, как слезы. Обратила цветущие равнины вокруг города в раскалённую пустыню. Магия выточила хребты нагорья Лабрис, изрезанного трещинами такой глубины, что, говорят, они доходят до самой Бездны. И она открыла путь для кьяри — страшных демонов ночи, творящих свою магию на крови. Из знаменитого комплекса Семи Башен в Серентисе уцелела только одна. Одиноким изувеченным пальцем высится она, Белая башня, бывшая когда-то домом Эриэл Прекрасной из рода Фениксов, могущественной волшебницы.

С тех пор утекло много времени… Но Белая башня помнит старые времена… и ждёт.

 

Часть 1. Дорога

Трактир «Бесхвостый петух», оживлявший собой перекресток на южном конце Террана, никогда не пустовал. Без него Терран был бы лишь кучкой серых невзрачных домишек, приютившихся рядом с переправой через широкую полноводную Илейну, которая отделяла альтийские земли от алчной Гонзы. Лет тридцать назад по этим землям прошлось в обе стороны изрядное число рыцарей и простых вояк, пару раз трактир сгорал дотла, но потом снова восставал из пепла подобно фениксу. И сегодня в нём царила благодушная атмосфера, пропитанная духом жареной колбасы, солёных шуточек и дешёвого пива.

Время перевалило за полдень, так что за столами собралось уже достаточно посетителей, чтобы было с кем перекинуться словом, но пока не так много, чтобы развлечься хорошей дракой. Завсегдатаи, однако, знали, что ещё часок-другой — и воздух в трактире будто бы сам собой сгустится, безобидные подначки обратятся в оскорбления, и через пару минут в воздухе просвистит первый кулак. Но пока что посетители были настроены благодушно. Не все, конечно. Например, некий молодой человек, обнявшийся в углу с кружкой пива, каждый раз вскидывал глаза на звук отворявшейся двери и исподтишка оглядывал вошедших. Для такой подозрительности у него были причины.

Начать с того, что он не был человеком. Кьяри Аларик только вчера прибыл в Терран с двумя спутниками и был обескуражен неожиданно горячим приемом, который им оказала какая-то местная шайка. Понятное дело, демонов-кьяри нормально ненавидели во всех черырех королевствах бывшей Империи, но даже с учетом этого факта вчерашняя встреча казалась несколько чересчур… Аларику удалось унести ноги, его собратьям повезло меньше. Теперь он приходил в себя, слишком ослабленный, чтобы улететь восвояси, и слишком осторожный, чтобы в одиночку пуститься в путь верхом. К счастью, Аларик был гением маскировки. Всё дело в том, что он любил путешествовать. А для странствующего кьяри, если он не хотел ограничить свои поездки нагорьем Лабрис и долиной Стикса, умение сливаться с обстановкой было жизненной необходимостью. Вчера его спутники подзабыли это правило — и вот к чему это привело. Так что сейчас разве что волшебник смог бы опознать в худом темноглазом пареньке страшного кьяри. Но откуда здесь взяться волшебнику!

Дверь в очередной раз хлопнула, впустив струю свежего воздуха и очередную кучку мучимых жаждой путников. Аларик и их не обошёл вниманием. Вошедших было четверо. Уверенно шествующий к стойке здоровяк с выпирающими буграми бицепсов, конечно, был воином. Много их бродило по дорогам после последней войны, и не все ещё смогли найти себе достойное занятие в нынешнее мирное время. Мир, правда, был довольно хлипким, одного плевка на политические весы хватило бы, чтобы хрупкое равновесие нарушилось снова, но уж какой есть. Стройный как свеча сероглазый юноша — наверняка лекарь, для мага взгляд у него слишком мягкий. А вот блондинка рядом с ним — точно магичка, причём не из простых, такую скорее ожидаешь встретить где-нибудь на приёме в Альтарене, чем здесь, в грязном придорожном трактире. Вот же не повезло! Оставалось только надеяться, что эта опасная леди его не заметит. Зато последний из четвёрки точно не представлял опасности. Судя по висевшей за спиной лютне, мальчишка был бардом.

Однако, пока Аларик изучал вошедших, неприятность подкралась с другой стороны. Его плечо вдруг стиснуло будто тисками, а в лицо дохнуло ядрёной смесью пота и крепчайшего перегара.

— Не нравишься ты мне, парень, — задушевно прогудел ему в ухо какой-то бородач из шумной подвыпившей компании, занимавшей соседний стол. Поди угадай, то ли хмель окончательно отключил ему мозги, то ли наоборот, спровоцировал невиданный всплеск проницательности.

Аларик не успел придумать достойный ответ, как рядом с ними воздвиглась массивная тень.

— Этот парень с нами, — весомо изрёк здоровяк из замеченной им только что четвёрки. От одного его взгляда рука, удерживающая Аларика, послушно разжалась. — У вас к нему вопросы?

Вопросы, если они у кого-то и были, отпали сами собой. Трактирные забияки тут же поспешно отвернулись к своему столу. Вся четвёрка тем временем невозмутимо расселась возле Аларика, тому ничего не оставалось, как подвинуться на скамье. Кьяри будто невзначай покосился на ближайшее окно и прикинул, как быстро он сможет высадить лёгкую раму в случае чего. Тренировка в таких вопросах иногда помогает сохранить здоровье, а то и жизнь.

— Есть дело, — с ходу заявила светловолосая магичка.

— Уверена? — осклабился Аларик. Всё равно терять уже было нечего. — Знаешь, из присутствующих здесь мало кто решился бы иметь со мной общие дела.

— Нам нужен проводник до Серентиса, — ответила ему девушка как ни в чём не бывало, будто её каждый день встречали клыкастыми улыбками. — Эти территории сейчас контролируют твои… соотечественники.

— Предлагаю сделку, — она наклонилась ближе, тонкие брови нахмурились, — мы проводим тебя до ваших земель, а ты отведёшь нас в Город снов. Мне кажется, — девушка покосилась на соседнюю компанию, — провожатые тебе не помешают.

Аларик осторожно перевёл дыхание, всё ещё не веря, что драка, похоже, отменяется. Магичка вовсе не собиралась отдать его на расправу, ей требовалось от него другое. Хотя её просьба была необычна. Он знал, что такое Серентис. Бывшая столица Империи, брошенный город, окруженный пустыней. Полтысячи лет назад маги там такого начудили, что всё население разбежалось, остались только скорпионы и сумасшедшие кочевники. Город, конечно, был битком набит древними артефактами, одна башня Безумной Эриэл привлекала всяких охотников за сокровищами сильнее, чем дохлая туша — мух.

— Простите, леди, но в пустыню — это без меня, — поморщился он.

— Ты не понимаешь! От успеха нашего дела зависит состояние всего просвещённого мира! — воскликнул юноша, смерив его горящим взглядом.

— Тиль… — девушка накрыла ладонью его руку.

— Да что ты?! — усмехнулся кьяри. — А нам, «кровососам», плевать на ваш просвещённый мир. Для нас главное, — он демонстративно потряс кожаной флягой, которую всегда носил при себе, — чтобы было что выпить. Насчёт тех краёв я вам так скажу: там давно не осталось ничего, кроме песка, безумия и кучки булыжников. Так что, забудьте.

— Давайте лучше выпьем, — Аларик отсалютовал им фляжкой, — выпьем за знакомство и торжество здравого смысла.

— Тридцать золотых, — девушка бросила перед ним кошелёк. — Это аванс. Столько же получишь, когда доведёшь до Серентиса.

Аларик быстро смахнул кошель со стола. Местная забегаловка — не самое подходящее место, чтобы вот так трясти золотом. Иначе поход может закончиться прямо здесь, даже не начавшись.

— Не каждый день красотки вроде тебя так настойчиво просятся ко мне в компанию, — он усмехнулся. Интересно, как эту леди занесло в наёмницы? Во всяком случае, упрямства ей было не занимать.

— Меня зовут Эринна, — невозмутимо ответила девушка, снова успокоив взглядом своего сероглазого рыцаря.

— Тиллерин, — юноша тоже представился, хоть и смотрел волком.

— Я Аларик. Уровень дара? — деловито спросил кьяри у светловолоски. А что? Если уж ввязываться в авантюру, то хоть прикинуть, с какими силами.

— Маг у нас я, — пробасил здоровяк, придавив его взглядом, как каменной плитой. — Меня зовут Вал. Эринна — целитель, Хэлис — бард, Тиллерин — рыцарь. Кавалер Белого ордена, если тебе это о чём-то говорит.

Говорит, говорит. Промытые мозги и жёсткая дрессура с раннего детства. — Аларик благоразумно воздержался от того, чтобы произнести это вслух. Однако любопытная у них компания подобралась: девушка из знати, которой вздумалось учиться врачеванию, белый рыцарь, троллеподобный маг и застенчивая девушка-бард. Причем из всех Аларик угадал только барда, да и то он оказался девчонкой. Надо же так промахнуться. Ему стало интересно. Но тащиться в пустыню всё-таки не хотелось.

— Что помешает мне дойти с вами до моих земель и бросить вам там? — ехидно спросил он.

— Договор, который ты подпишешь, — пробурчал маг и шлёпнул на стол гербовую бумагу.

Это было даже не смешно. Аларик мысленно подвёл итог: вообще-то он не нуждался в сопровождающих, и магической печатью его не свяжешь, тут для ребят будет сюрприз. С другой стороны, интересная компания, любопытный пункт назначения… Что ещё? Ах, да, шестьдесят золотых. Тоже приятный довесок, пусть будут. Прогуляться, что ли?

— Договорились, — он щелчком подозвал появившуюся, наконец, подавальщицу и попросил перо и чернила. И хорошего вина. Раз уж он связался с этими забавными людьми, следовало им познакомиться поближе.

* * *

Лаветта, один из четырёх крупных городов Гонзы, фактически являлась её столицей, что бы там ни думали себе некоторые аристократы. По крайней мере, торговой столицей уж точно. Гавань Ханвен будто нарочно самой природой была предназначена для торговли, и ещё в глубокой древности здесь возник форт, его окружили доки и пристани, а уже потом протянулись вглубь полуострова ровные улицы, спланированные так, чтобы морской бриз выгонял с них летнюю одуряющую жару. Расцвели нарядные площади, вознеслись над ними прекрасные дворцы богатых торговцев и знати, будто выточенные из морской пены.

Синий купол неба, опрокинутый над городом, звенел от июльского зноя. Но, несмотря на жару, в порту Лаветты не смолкал оживлённый гул. Пусть камни пирса обжигали ноги, пусть над белокаменными складами воздух дрожал от жары, все равно здесь швартовались корабли, выносились наружу и убирались в трюмы тюки с товарами; то здесь, то там вспыхивал вдруг чужой говор, слышались звонкие шлепки ладонью, скреплявшие сделку. Где-то недалеко по сходням с грохотом скатывали бочки. Над сверкающей водой низко кружили чайки, привлечённые запахом рыбы, хотя рыбный рынок к этому часу уже отработал своё и закрылся. Порт гудел как улей в разгар лета, и азарт дополнительных барышей действовал на здешних торговцев сильнее, чем медоносный луг на рабочих пчёл.

Почтенный торговец Джозер, один из самых влиятельных людей Лаветты, да и Гонзы, еслу уж на то пошло, принимал гостя подальше от городского шума в своём богато убранном доме, где прикрытые ставни давали хотя бы иллюзию прохлады. Джозер занимался сделками такого масштаба, что традиционная услужливость торговца давно умерла в нём и забылась навсегда. Высокий, осанистый, с крупным значительным лицом, он больше походил на знатного вельможу, чем на купца, хоть и не кичился своим богатством. И не одному человеку из сильных мира сего приходилось униженно дожидаться в библиотеке в этом самом доме, пока хозяин соблаговолит его принять.

Но к сегодняшнему гостю, господину Ксантису, Джозер отнёсся с особенным уважением, сам подвинул ему кресло, разлил ледяное драгоценное вино в два бокала, будто сотканные из морозных узоров. Протянул один бокал своему собеседнику и сел напротив:

— Значит, альтийцы снарядили экспедицию в Серентис? И гнев богов их не страшит?

Господин Ксантис с удовольствием пригубил вино, не торопясь с ответом. Высокий, весь какой-то припылённый, он даже в жару не пожелал снять неприметный серый плащ. Зной, царивший здесь на побережье с мая по октябрь, не оставил на нём ни малейшего отпечатка. Этот человек в совершенстве владел искусством оставаться незаметным, неслышимым и неосязаемым. Кроме того, род занятий не позволял ему обойтись только одним именем, и в некоторых городах господина Ксантиса знали как мэтра Ивенса, кое-где как Хромого Джека, а иногда — при крайней необходимости — он превращался в ученого лекаря Дхаммала Сурша из Хараана.

— Они не первые, кого привлекают богатства древнего города, — ответил, наконец, господин Ксантис. Тем самым дав понять, что ему известно о неоднократных попытках гонзийцев проникнуть в пределы Серентиса. — Кроме того, у них есть преимущество. Если вы помните, сама волшебница Эриэл была родом из Альты. Кто знает, возможно, кто-то из её потомков обладает достаточными способностями, чтобы подняться в Белую башню…

Рука Джозера непроизвольно сжалась в кулак.

— Если такой человек найдётся, его придётся немедленно устранить, — жёстко сказал он. — Нам не нужна Альта, владеющая древними магическими секретами. Вспомните, чего нам стоил нынешний хрупкий мир? Десятилетия войн! Бессчётно денег! Наймите людей. Выясните всё доподлинно об этой экспедиции. Проследите за ними. Если они хоть на десять лиг приблизятся к Серентису — убейте всех.

Их разговор длился недолго. Получив обещанную плату, «серый человек» чуть насмешливо поклонился и вышел. Он не любил попусту тратить слова. Спускаясь по богато украшенной лестнице, господин Ксантис уже прикидывал, к кому он сейчас отправится, чтобы приобрести лошадей, собрать необходимые припасы, а главное, сведения. В каждом крупном городе у него были свои проверенные люди, которые могли оказать ему содействие в различных вопросах быстро и без лишних проволочек.

Ещё меньше, чем слова, господин Ксантис не любил даром тратить своё время. Его время стоило баснословно дорого.

* * *

Группа из пятерых всадников — четырех человек и одного кьяри — неторопливо двигалась по тракту на юго-восток. Ехать верхом было приятно. Летняя погода здесь в Гонзе была добра к путникам. Солнечные лучи мягко грели спину, пыльная лента тракта ровно ложилась под копыта лошадей. Луга вдоль обочин были наполнены стрекотом кузнечиков и прочей мелочи, там бурлила своя загадочная жизнь. Проплывали вдали перелески, поля дремали в золотистом мареве. Когда-то эти земли были альтийскими, но предыдущий король не смог удержать их. Так что в настоящий момент на политической карте красовались изрядно похудевшая Верхняя Альта и разжиревшая на торговле сытая Гонза.

Все устали от распрей, длившихся уже почти пятьсот лет, с самого распада Империи. В конце концов, четыре образовавшихся королевства — Альта, Гонза, Фьелланд и Хараан — более-менее устаканились в своих границах и позаключали между собой торговые соглашения. Люди облегчённо вздохнули и наконец-то занялись делом. Но все подозревали, что Данатор Феникс, нынешний правитель альтийцев, ещё возьмёт своё. Наверняка он уже сейчас готовит гонзийцам сюрприз. Этот человек был так же склонен к уступкам, как альтийский вепрь, и даже ближайшие советники не знали, что у него на уме. Если бы астрономы в этой части света чуть дальше продвинулись в изучении небесных сфер, они сочли бы короля Данатора отличным эталоном для измерения непроницаемости чёрных дыр.

Итак, день на первый взгляд был замечательным, но Аларик шкурой чувствовал приближение неприятностей. Вопрос в том, кто интересовал их преследователей: он сам или его новые попутчики? За последний день кьяри успел немного к ним присмотреться. Судя по внешности и выговору, все они были из Альты. Кроме Хэлис — эта девчонка со своей гривой тёмно-рыжих кудрей и карими раскосыми глазами явно смахивала на хараанку. Верховодила в отряде леди Эринна, и её тонкое лицо почему-то казалось Аларику странно знакомым, но сколько он ни напрягал память, не мог вспомнить ничего определённого. Нет, вряд ли они когда-то встречались. Ему приходилось бывать в Альтарене, столице Альты, лет двадцать назад, но если леди тогда уже существовала на свете, она в то время пускала слюни в колыбели.

Он будто наяву снова увидел красные крыши и тонкие шпили Альтарена, высокий Холм, увенчанный белоснежным королевским замком. Зелёные воды Ривы, в которых плескались ветви парковых деревьев, древних, как само время. Старый мост, похожий на маленькую каменную крепость, и Новый, сплошь из невесомого железного кружева. Уютные пивные на старых извилистых улочках, где в холодный день можно было согреться и ощутить на языке вкус лета, хмеля и мёда… тут он спохватился и одёрнул себя. Размечтался, понимаешь.

Город Альтарен был подобен старому другу, к которому хочется возвращаться снова и снова.

Аларик заблудился в своих воспоминаниях и не сразу расслышал, что там обсуждают его спутники. Кажется, они планировали очередную остановку. Людям и лошадям, оказывается, снова был необходим отдых. Он уж и забыл, насколько хлипкими были люди по сравнению с кьяри. Придётся теперь к ним приспосабливаться. К счастью, дорога очень вовремя привела их в очередной городок, и первое же солидное здание за городскими воротами оказалось трактиром. Путешественники оценили новенькую вывеску, чисто подметённое крыльцо. Из приоткрытой двери их поманил аромат свежей выпечки. В общем, от предыдущей забегаловки, где состоялось их знакомство, нынешний трактирчик отличался как благовоспитанная девица от буйного гуляки.

В небольшой уютной комнате царил полумрак и благословенная прохлада. В глубине зала поблёскивала начищенная стойка красного дерева, за ней глухо темнели ряды бочек. Посетителей было немного. Аларик огляделся и по привычке выбрал стол в уголке возле окна.

— Садитесь, садитесь. Ишь, бледный какой! — сердобольно кивнула ему хозяйка, моложавая крепкая женщина со строгим взглядом и быстрыми проворными движениями. — А лицом-то пригож, что новенький голден! На-ко вот, — она подвинула ему запотевшую холодную крынку, от которой пахло молоком.

Хэлис за столом зарылась в свои кудри, откуда послышалось сдавленное хрюканье. Эринна и Тиль подозрительно закашлялись. Только Вал остался невозмутимым.

Подобные казусы случались довольно часто. В своём человеческом облике кьяри выглядел смазливым юнцом, вызывая у пожилых трактирщиц материнские чувства, а у некоторых их клиентов — нервный зуд в костяшках пальцев, что частенько приводило к драке. В каких-то краях он даже приобрёл определенную известность, завсегдатаи харчевен знали его как Рика Задиру. Конечно, Аларику хватило бы одного специального взгляда кьяри, чтобы нынешнюю добрую женщину вынесло за порог, но именно сейчас ему было бы не с руки себя обнаружить. Так что он молча придвинул к себе кружку с квасом, а молоко передал Хэлис, рассудив, что такой малявке оно точно будет на пользу.

За ужином, состоявшим из тушёного мяса и свежих овощей, обсудили дальнейший маршрут. Аларик для наглядности выставил полукругом несколько кружек:

— Вот оно, нагорье Лабрис. Проникнуть в пустыню можно здесь, здесь и здесь. Я знаю на перевалах каждый камешек, так что с этой частью пути проблем не будет.

А где-то там, в центре пустыни медленно разлагалась гигантская туша Серентиса.

— По этому тракту мы можем доехать до самого Дикого поля, — высказал предложение Тиллерин. — Не люблю торгашей-гонзийцев, но дороги они содержат в порядке. Мы только краешком зацепим степи, а там уже рукой подать до земель кьяри.

Поскольку время уже было достаточно позднее, все почти единогласно решили здесь же снять комнаты для ночлега и остаток вечера посвятить добросовестному отдыху. Аларик попытался было спорить, но его возражения утонули в вежливых объяснениях Эринны и молчаливом неодобрении остальных спутников. Про предполагаемую погоню он решил пока промолчать, пока у него не будет более веских доказательств.

Когда после ужина его попутчики разбрелись по комнатам, Аларик решил наведаться на задний двор и выместить раздражение на куче чурбаков, которые надлежало превратить в аккуратные поленья. Кроме того, отсюда открывался прекрасный вид на крыльцо. Правда, уже стемнело, но глазам кьяри это не помеха. Компанию ему составил толстый хозяйкин кот, который, узрев в своих владениях чужака, тут же заявил свои права на поленницу. Аларик ему улыбнулся — кот повернулся спиной и занялся вечерним туалетом. Никто, кроме котов, не способен выразить спиной такой широкий спектр эмоций. Данный экземпляр излучал ледяное безразличие с капелькой презрения. Он делал это обстоятельно и со вкусом в течение всего времени, пока Аларик занимался дровами. Их долгий безмолвный тет-а-тет прервала Эринна, выглянувшая на крыльцо.

— А ещё говорят, что все коты испытывают необъяснимую симпатию к кьяри, — пошутила девушка.

— Обычно да. Жаль, в Лабрисе они не живут. — В Лабрисе, этом лабиринте крошечных плато и бездонных ущелий, даже мыши были сплошь летучими. Чтобы выжить там, котам пришлось бы отрастить крылья.

— Разминаешься? — спросила девушка, подбирая наколотые дрова. Аларик усмехнулся.

— А как я ещё могу доказать нашей почтенной хозяйке, что я не переодетая девица… — хха! — и не собираюсь вот-вот испустить дух от истощения, — кьяри смачно расколол ещё один чурбак.

— Мог бы ей просто улыбнуться. Такой широкой дружеской улыбкой, как ты умеешь.

— И в худшем случае мы остались бы без ночлега. А в лучшем, в ближайшие пару дней здесь только и разговоров было бы, что о нас. Кьяри — приметные попутчики… Скажи, тебе не встречался в пути один тип: длинный, весь какой-то серый, голос хриплый, будто простуженный, кутается в плащ. Я видел его в Терране. А полчаса назад он заходил сюда. И очень быстро уехал.

Девушка заметно напряглась. Аккуратно переложила дрова в поленницу и обернулась к нему:

— Встретимся наверху. Надо кое-что обсудить.

* * *

Финик думал, что самым занятным предметом обстановки в этом богато обставленном кабинете были часы. Круглый циферблат покоился на резной подставке, похожей на львиные лапы, подставка покрыта чёрным лаком, резные стрелки мерно отсчитывали секунды. Лучше сосредоточиться на стрелках, глядеть на них куда приятнее, чем на хозяина всей этой роскоши. Главное — гнать подальше мысль, что по прихоти сидящего напротив блестящего аристократа каждая секунда может стать для него, Финика, последней.

— Говоришь, кучка альтийцев направляется прямиком в Серентис? Интересно, — вельможа откинулся на спинку кресла, улыбнулся, блеснув клыками. Его собеседник наоборот вытянулся в струнку, чувствуя, как по спине сбегает струйка пота.

Этот хрупкий, невысокий, разряженный в пух и прах господин казался Финику опаснее гремучей змеи. По его внешности и не подумаешь, что это сам лорд Файерс, глава одного из сильнейших кланов кьяри! Лёгкая добыча, — подмигнул тогда Финику Хрипач, когда они на свою беду пересеклись с этим чертовым кьяри в Саммере. Подмигнул — а через пять минут уже валялся с проломленной башкой на мостовой, заодно с другим своим подельником. Кто же знал, что тросточка, на которую картинно опирался подгулявший аристократик, окажется таким грозным оружием, а в тонких запястьях таится такая нечеловеческая сила. Финик был ещё зелёным, стоял на стрёме, в потасовке — вернее сказать, избиении — участия не принимал, потому и остался жив. Был он на побегушках у Хрипача, теперь вот у кьяри. Иногда новый хозяин ему даже нравился. Нравилось его умное лицо с карими живыми глазами, умение быстро разложить по полочкам любую ситуацию и щедрая оплата. Но этот постоянный страх… чертовы кьяри, чтоб их! Финик поспешно загасил в себе эту мысль. Кто знает, вдруг они умеют читать мысли?

— Ты хорошо поработал, человек, — Файерс бросил монету своему осведомителю. Тот ловко поймал её на лету. Кьяри легко поднялся и дважды хлопнул в ладони.

Финик даже моргнуть не успел, как он оказался рядом:

— Надеюсь, ты и дальше не разочаруешь меня, — произнёс кьяри, одарив человека очередной улыбкой, от которой тот покрылся мурашками с головы до ног.

В дверях бесшумно возник слуга.

— Проводи нашего гостя, — сказал мастер Файерс, — и возвращайся сюда.

В ожидании слуги Файерс прошёлся по комнате, поморщился, распахнул окно. Запах человеческого страха был невыносимо резким. А что делать! Либо жадность, либо страх, а лучше и то, и другое — вот ключ к управлению людьми. Более благородные чувства встречаются настолько редко, что лучше уж вовсе на них не рассчитывать. Впрочем, этот испорченный юноша с бегающими глазками и жадным ртом ему наскучил. Сплавить его охотникам, что ли… пусть позабавятся.

Старый кьяри в задумчивости остановился перед висящим на стене портретом. Молодая женщина, в одеждах давно прошедшей эпохи, что-то сосредоточенно чертила прутиком на земле. Брови чуть нахмурены, длинные рыжие волосы небрежно собраны в узел, высокая изящная фигура подчёркнута драгоценным поясом. Файерс печально вздохнул. Эриэл… Он так придирчиво выбирал художника для этой работы, тот рисовал картину по его собственным наброскам, и всё равно… Не могла картина передать ни живого ума натурщицы, ни её грации, ни её весёлого очарования. Больше кьяри не пытался увековечить таким образом кого-то из своих старых друзей.

— Значит, четверо альтийцев… — пробормотал Файерс, глядя на картину. — Уверенных, что Белая башня раскроет им свои тайны. Выходит, кто-то из них твоей крови, да, дорогая? Вопрос только — кто.

* * *

Скоро вся команда собралась наверху в комнате, которую заняли Вал с Тиллерином. Аларик плюхнулся на сундук, стоявший возле двери, Вал и Тиль сидели рядом на кровати, напротив них на краешке другой лежанки примостилась Хэлис с неразлучной лютней. Эринна прислонилась к стене, скрестив руки.

После первых же слов Аларика всем стало ясно, что мечты о спокойном ночном отдыхе накрываются кошачьей задницей.

— … Так что подумайте, кому вы прищемили хвост, уважаемые? — он критически оглядел своих новых попутчиков.

— Наверняка это гонзийцы, — чуть не плюнул Вал. — Не зря их посол крутился возле… — тут он бросил на чужака-кьяри хмурый взгляд и умолк.

Аларик уже понял, что эта компания нашпигована секретами, как печёный гусь яблоками. Тайны здесь просто клубились в воздухе. Что ж, тем интереснее. Все вдруг заговорили одновременно:

— Ясно, что здесь нам нельзя оставаться.

— Да и с тракта лучше убраться, — предложил Тиллерин. — Здесь рядом Заповедный лес, давайте махнём через него.

Это предложение было встречено задумчивым молчанием. Заповедный лес испокон веков облюбовали для себя дриады. Размеренная безмятежная жизнь на лоне природы отчего-то нисколько не смягчила их характер, а человеческая любовь к хорошей древесине ещё больше накаляла обстановку. В общем, средняя дриада представляла собой комок нервов, начинённый массой острых предметов. Если уж приходилось выбирать между ними и гонзийцами, очень многие предпочли бы гонзийцев.

— А ты не боишься, что лесные дамы отмахнут тебе что-нибудь ценное? — спросил, наконец, Вал.

— С дриадами я договорюсь, — отозвалась Эринна. — Они не очень-то жалуют новых хозяев. Когда-то эти земли были нашими. Каждый наш король давал клятву хранить Заповедный лес. Гонзийцы — другое дело. Они готовы продать всё, что плохо лежит и не раскалено добела. Чтобы получить себе новый корабль, они используют любой лес, им наплевать, заповедный он там или нет.

— Отлично. Значит, двигаем в лес, — подытожил Вал.

— Да, и уходить надо прямо сейчас. Только тихо. Через окно — и на улицу, — скомандовала Эринна, хотя и так уже всем всё было ясно.

Вал придвинулся к окну, какое-то время всматривался в ночь, потом аккуратно без усилий выставил раму. В комнату ворвался прохладный воздух. Тиллерин уже разматывал верёвку, Хэлис стояла наготове с заплечным мешком, на другом плече висела лютня. Эринна поймала скептический взгляд кьяри и нахмурилась:

— Что? Ты опять будешь спорить?

— Ну что вы, леди, разве вам можно возражать? — Аларик никогда ещё не видел, чтобы человек был так похож на пущенную в цель стрелу.

Вал уже спустил в окно верёвку. Тиллерин спустился первым, Эринна за ним. Здоровяк хотел пропустить Хэлис, но кьяри кивнул ему на окно:

— Давай сначала ты. Я сам ей помогу.

Когда Вал оказался на земле, Аларик отвязал верёвку, прихватил её с собой и подмигнул растерянной девушке:

— Не будем облегчать работу нашим преследователям. Да и тебе по ней спускаться было бы неудобно.

Хэлис только ахнула тихонько, когда он подхватил её на руки и шагнул в окно. Крылья кьяри радужным веером развернулись за спиной и помогли им мягко спланировать вниз. У себя в горах Аларику иногда случалось переносить отбившихся от жилья коз, девчонка была не намного тяжелее. Ничего особенного. Но Хэлис была явно поражена.

— Вот это да! — восхищенно пробормотала она. — Не знала, что они у вас такие красивые… Я напишу о них песню.

Хэлис вдруг подумала, что ни в одной из баллад не встречала правдивого описания крыльев кьяри. Менестрели, должно быть, полагали, что тёмные маги ходят, обросшие перьями, как вороны, и линяют время от времени. Заметив её любопытство, Аларик в двух словах объяснил, как мог, что крылья кьяри — это два потока живой энергии, из спины они не растут. И тут же быстро убрал их от греха подальше. Лицо у девчонки загорелось вдруг таким интересом, что с неё сталось бы попросить их пощупать.

Честно говоря, Хэлис так и собиралась сделать, но её смущала Эринна, явно не одобрившая всю эту показуху с крыльями. Вала с Тиллерином возле дома уже не было, должно быть, они отправились седлать лошадей.

— Хорошо, что сюда не сбежалась вся улица, поглазеть на представление, — заметила Эринна вполголоса. — Кажется, кто-то очень беспокоился, чтобы сохранить инкогнито?

— Да брось, — отмахнулся Аларик. — Никто нас не видел.

Пятеро всадников осторожно вывели лошадей и погнали прочь. Городок, закрывшись ставнями, смотрел уже десятый сон. Вокруг царила темень и тишина, прерываемая иногда сыпучим шорохом деревьев под редкими порывами ветра. Несколько минут — и город остался позади. Впереди путников ждала неизвестность.

* * *

Уже забрезжил рассвет, когда вдали на горизонте показалась тёмная полоса леса. Она приближалась, переливаясь различными оттенками зеленого, серого и серебряного, и вот они, наконец, вступили под своды Заповедного леса. Всадники ехали по широкой тропе среди ровных светлых стволов как между колоннами, а где-то в вышине над их головами предупреждающе шептались кроны этих великанов. Все были настолько измучены ночной скачкой, что решили устроить привал в первом же подходящем месте. Вскоре девушки с Валом уже хлопотали в лагере, а Аларик с Тилем занялись лошадьми, которым следовало дать остыть после такой поездки.

— Было бы неплохо найти родник, — заметил Тиллерин, рассёдлывая лошадь.

— Недалеко в ельнике есть один, — прошелестел откуда-то сверху чей-то голос, сухой и бесстрастный. Лучше всего его можно было охарактеризовать словом «древесный».

— О, спасибо, — невозмутимо ответил Тиль. — Аларик, давай-ка пройдёмся.

Тот молча взял лошадей за поводья.

— Если вы голодны, там в ельнике есть прекрасные дождевики, — добавил тот же голос.

— Это замечательно, — ответил Тиллерин. — Хоть я и не любитель сырых грибов. Но всё равно спасибо.

Аларик не выдержал:

— Тиль! Здесь ведь нет никого, кроме нас, лошадей и деревьев?

— Думаю, да. — Тиль спокойно вел свою лошадь к темневшему невдалеке ельнику.

— Хотя я не стал бы утверждать этого наверняка. Видишь ли, этот лес…

— А деревьям, кажется, несвойственно заговаривать с проходящими мимо путниками, так?

Честно сказать, Аларик был никудышным специалистом по деревьям. Их в Лабрисе ещё меньше, чем котов: климат не тот, пустыня рядом, да и от Серентиса иногда такой жутью несёт, что даже саксаулы дохнут. Нагорье Лабрис смело можно было считать самым безлесным и бестравным местом в этой части суши. Даже лишайники, обживающие склоны вулканов, едва только на них остынет лава, чувствовали себя в Лабрисе как-то неуверенно.

— Видишь ли, этот лес — особенный, — продолжил Тиль. Тропинка действительно привела их к роднику, весело журчавшему из-под аккуратно уложенных камней. — Про него рассказывают всякое. К примеру, общеизвестно, что путникам не рекомендуется разводить здесь костры. При этом сами дриады огня нисколько не боятся, преспокойно сжигая по весне палую листву и сухостой. Я слышал, находились смельчаки, которым было любопытно, что там за тёплый жёлтый огонек горит в лесу. Такие в конце концов оказывались на поляне в компании прекрасных длиннокосых дев с командирскими замашками. И если этому смельчаку удавалось, скажем так, произвести на них впечатление, дриады могли так запутать тропы в своём лесу, что путник непременно опаздывал домой месяца на два. Но возвращался всегда очень довольный. Однако я не очень верю в эти сказки.

— Да уж, — прошелестел сверху другой голос, такой же сухой и бестелесный, как и первый. — Но мысль интересная. Расскажи ещё что-нибудь.

На этом месте Аларик решил, что остатки его рассудка пригодятся ему самому и отправился прогуляться дальше по тропе, оставив Тиллерина в компании лошадей и деревьев.

Этот лес действительно завораживал, приманивал путника картинами одна красивей другой. Извилистая тропа миновала пышный тёмный ельник и вывела его в пронизанную светом рощу, где невысокие деревья с мелкими листьями сплетались причудливо изогнутыми ветвями, а землю под ними покрывал сплошной ковёр бледно-сиреневых цветов. Ничего подобного раньше кьяри видеть не доводилось.

Аларик провел рукой по тёплому шершавому стволу. Дерево ощутимо передёрнулось, и он поспешно убрал пальцы.

— Не очень-то и хотелось, — пробормотал он и направился дальше.

Открывшаяся впереди небольшая поляна, вся в брызгах солнечного света, так и манила присесть отдохнуть. Вот так сначала свяжешься с людьми, а закончишь свои дела на полянке, беседуя с деревьями, — пробурчал Аларик про себя, плюхнулся в тень и тут же вскочил, потирая ушибленную пятую точку. Из травы точно в выбранном им месте выглядывал камень. Аларик мог бы поклясться, что ещё секунду назад его здесь не было! Во второй раз он усаживался куда осторожнее. Ветви дерева, нависшие над его головой, тут же переместились, так что солнце начало припекать ему затылок. Он передвинулся. С дерева слетела крупная шишка и стукнула его по макушке. Ветки, кажется, принадлежали дубу, и даже кьяри был более-менее уверен, что шишки к дубам отношения не имеют. Он возмущённо вскочил. И успел увидеть, как от ствола внизу отделяется серая тень.

— Зачем ты пришшёл? — прошелестел ещё один невесомый голос.

— Тебя не спросил, пенёк замшелый! — резко ответил кьяри и прикусил язык.

Серая тень уплотнилась и превратилась в женщину — пожилую даму небольшого роста с серебристыми волосами, рассыпанными по плечам, одетую в какие-то лохмотья. Аларик смотрел и глазам не верил. Дриада! Настоящая! Раньше ему их встречать не приходилось. Впрочем, без общества этой грозной старухи он и дальше бы прекрасно обошёлся.

— Ни один проклятый кьяри не ссмеет ссюда ссоватьсся… — дриада нацелила на него свой посох, как копьё.

— Он пришёл сюда по моей просьбе, — взволнованно прозвенел другой голос у него за спиной.

Эринна очень спешила. Похоже, их новый попутчик-кьяри обладал прямо-таки талантом влипать в каждую неприятность на своём пути. К счастью, она, кажется, успела вовремя: воздух на поляне уже раскалился от гневных взглядов, но посох и ножи ещё не были пущены в ход.

— О, мать лесов… — начала девушка традиционное приветствие, однако дриада не пожелала тратить время на церемонии.

— Ну-ка, поди сюда, — посох вонзился в землю и тут же пустил зелёные побеги, а неожиданно крепкие руки старушки обняли девушку за плечи.

— Да… — проговорила дриада, вглядываясь Эринне в лицо цепкими выцветшими глазами, — в тебе видна их порода… А вот он обозвал меня замшелым пеньком! — наябедничала она, кивнув на замершего неподалёку кьяри.

Аларик, потрясённый таким коварством, только молча развёл руками.

Вместе с дриадой они вернулись к остальным спутникам, где всё уже было устроено для отдыха. Тиллерин резал хлеб крупными кусками, Вал строчил на коленке какие-то заметки. Хэлис подкручивала колки на лютне.

Наверное, для того, чтобы потрафить старушке, Хэлис сначала сыграла какую-то быструю мелодию, похожую на журчание ручья. Затем её сменила другая музыка, медленная, как ленивый шелест листьев в летнюю жару. Играла девушка просто волшебно, даже деревья притихли, прервав на время свой бесконечный монотонный спор. Дриада разомлела от удовольствия и, кажется, готова была пустить здесь корни. Зато она перестала ворчать насчёт «грубого вторжения» и даже на Аларика посматривала без всякой злобы. Правда, он всё равно старался держаться от неё подальше.

Из-за этого дурацкого, по мнению Вала с Тилем, правила насчёт костров, их обед, равно как и ужин, обошелся без горячих блюд. Пришлось довольствоваться жёстким сушёным мясом, пшеничными лепёшками и яблоками. Зато вода в местных родниках была необыкновенно вкусной, пахла снежной свежестью и как будто придавала сил.

Идти, впрочем, и так было нетрудно: тропа сама стелилась под ноги, какой-то куст мимоходом высыпал Аларику в ладонь горсть ягод — к его удивлению, даже не ядовитых, — а главное, подобно мягкому одеялу их со всех сторон окутывало чувство безопасности. Они уже и забыли, на что это похоже. Здесь можно было не бояться случайного грабителя, хищного зверя или злого колдовства. Здешний лес никогда не допускал в себя ничего подобного, и за несколько веков существования заработал себе такую репутацию, что любая злобная сущность обходила его на цыпочках по широкой дуге.

Пересечь Заповедный лес за один день нечего было и думать, так что вечером им пришлось искать ночлег. Лес вокруг дышал волшебством. Эринна с Тилем лениво перешучивались, подначивая друг друга. Даже Вал казался более оживлённым, чем обычно. Спать не хотелось. Просто жалко было тратить такой хороший вечер на сон. Аларик устроил себе лежбище под елкой, похожей на тёмный мохнатый шатёр. В вышине над лесом тихо перезванивались звёзды.

— Какое здесь небо, сколько созвездий… — прозвучал в темноте голосок Хэлис. — Вон там Стоглавая гидра, Волосы русалки…

Проследив за её рукой, Аларик порадовался, что в своё время мастер Файерс научил его читать карту звёздного неба.

— А вон там, видите, Пояс Сандера, который он подарил своей возлюбленной Эвридике. Он совершил ради неё семь раз по семь подвигов, подарил ей пояс самой богини, а она так и не стала его женой…

Аларик подивился про себя, отчего в её голосе звучит такое мечтательное восхищение. Получается, парень угробил почем зря большую часть своей жизни.

— Бедняга, — кажется, Вал придерживался того же мнения.

— Любовь дарит человеку силы вынести любые испытания. Поэтому мы помним и храним эти легенды, — очень серьёзно сказала Хэлис.

— Минутку, подожди, — Аларик заинтересовался. — Так что она всё-таки дарит: силы или испытания?

— В самую точку! — расхохотался Вал. — Испытания идут в комплекте. В смысле, стоит только тебе заявить свое право на любовь, как они тут как тут.

— Вал! — укоризненно воскликнула Хэлис.

— Ладно, не переживай так за своего героя, — Вал устроился на своём лежаке поудобнее, закинув руки за голову. — Всё было совсем не так. Мы столько знаем из легенд про Сандера: он и первый мечник, и принц, и смельчак, каких мало. И почти ничего не знаем об Эвридике, кроме её красоты. Может, она была той ещё су… стервозной особой. Приехал он к ней с поясом, пообщался поближе и подумал — а оно мне надо? И сбежал потихоньку. А легенды всё переиначили.

— Вал! — Хэлис запустила в него шишкой. — Ты нарочно меня дразнишь!

— Или вот ещё что… — маг был сегодня необычно разговорчив. — Может, она не умела готовить? За последний месяц я как никогда проникся мыслью, что поварское искусство — первейшее для женщины, жаль, что некоторые леди или, скажем, барды не уделяют ему должного внимания…

Следующая шишка прилетела ему от Эринны.

— Хэлис, — вкрадчиво поинтересовалась наша леди, — тебе не кажется, что кое-кто здесь давно у котла не дежурил?

— Да я бы с радостью! — воскликнул Вал. — Как только выберемся из этого райского уголка… Уже предвкушаю: аромат жареных колбасок, висящих над костром на прутиках, капли мясного сока, с шипением падающие в огонь…

— Ва-ал, — не выдержал уже Тиллерин. — Я ведь шишкой не ограничусь…

— Молчу, молчу. И вообще, вон там кьяри под ёлкой ещё не спит. Он старше и мудрее нас всех. И ручаюсь, про любовь знает побольше нашего. Его и спросите.

Аларик пожал плечами:

— Это не наша магия. Она дает вам, людям, силы, но отнимает разум. Это бессмысленно.

— Золотые слова! — изрёк Вал.

Хэлис, сидя на своём лежаке, только головой покачала. Глаза её взволнованно блестели, хрупкая фигурка казалась сотканной из звёздного света.

— Нам, бардам, так нельзя. Без любви к этому миру я не смогу спеть ни одной песни.

Аларик кивнул, забыв, что она-то в темноте его не видит. Он подумал, что, возможно, в этом как раз заключается её могущество, дающее Хэлис способность видеть красоту там, где её ещё и не было. Пожалуй, даже завидно, что он на такое не способен. Но для этого надо быть Хэлис.

Он снова улёгся, стараясь устроиться поудобнее на ложе из жёстких веток. Неподалёку возился Вал, Эринна и Тиль что-то притихли — или, может, заснули. Равнодушные звёзды проплывали над ними, как плыли они и сто, и тысячу лет назад. Засыпая под их музыку, Аларик пытался представить себя Хэлис и лениво размышлял, не признаться ли ему в любви… ну, к примеру, вот этой ёлке, которая прикрывает его от нависшей над ними ослепительной пугающей вечности…

Когда он уже почти провалился в теплое облако сна, большая еловая ветка склонилась и сочувственно погладила его по плечу. Хотя, возможно, ему это приснилось.

* * *

Ранним утром их отряд почтил холодный скудный завтрак минутой ворчания и двинулся дальше. Тропа здесь была такой узкой, а папоротник в волшебном лесу разросся так пышно, что утренняя прогулка по ощущениям больше походила на холодную ванну. Казалось, даже лошади были рады выбраться, наконец, из росистых зарослей на открытое место. Они прошли по краю поросшего травой оврага, где ещё алела поздняя земляника, пересекли трепещущий на ветру осинник. Вдруг Вал остановился так резко, что следующий за ним кьяри чуть не ткнулся в его спину.

— Нехорошо, — пробормотал Вал.

— Что именно?

Вал, не отвечая, сунул Аларику поводья своей лошади и решительно шагнул с тропы прямо в чащу. Всем остальным ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Они спешились, привязали лошадей. Когда они догнали волшебника, Хэлис тихо ахнула: через лес подобно ране протянулась свежая просека. Уцелевшие деревья глухо шуршали кронами, в застывшем воздухе разлилось напряжение, и этот неясный шум походил на гул пчелиного роя перед нападением.

— Валили все подряд, не выбирая, — процедил Вал. — Вот сволочи!

— Этот лес, — прошептала Хэлис, — он очень разгневан. Вы слышите?

— Мне тоже так кажется, — признался Аларик. Остальные молчали.

— Сейчас мы это исправим, — Вал потянул с плеча свою котомку.

— Как? Заклинание круга жизни? — спросила Эринна. — Ох, Вал! Это же на полдня!

— А ты предлагаешь оставить всё как есть? — Вал прошёлся по разорённому участку. — Лес это так не оставит, будет мстить. Возле Заповедного леса есть пара-тройка деревень — можете забыть о них, он поглотит их в ближайшие пару лет. А сколько людей пропадёт здесь, понадеявшись на свои наивные наговоры и приметы…

— Да я всё понимаю! Но так долго… нет ли другого способа?

— Не от тебя ли я слышал позавчера в гостинице слова об ответственности альтийцев перед этим Лесом?

— Это нечестный прием, — пробормотала Эринна. — Хорошо. Пока Вал будет занят, давайте поищем место для привала. Мы здесь надолго застряли.

Аларик сделал вид, что к нему эти слова не относятся. Привал его совершенно не интересовал, а вот магия Вала — очень даже. Он ещё никогда не видел, как колдуют человеческие волшебники. Нырнув в кусты, растущие неподалёку, кьяри затаился и стал ждать.

Вал его не прогнал, хотя наверняка знал о его присутствии. Казалось, ему было всё равно. Волшебник довольно долго стоял, прислушиваясь, при этом шелест деревьев изменился: в нём слышалась теперь приглушённая жалоба. Вал протянул руку и прошептал что-то, а когда раскрыл ладонь, на ней лежали горсть семян и пара желудей.

Он отложил семена на заранее приготовленный платок, достал из своей объемной сумки ступку, сделал пасс рукой, и она наполнилась сухими листьями, мелкими веточками и хвоей. Вал быстро превратил эту смесь в порошок, который вторым движением руки рассеял по просеке. Затем он достал из котомки свирель — простую свирель из тёмного дерева, какие Аларику случалось видеть у пастухов.

Самой мелодии почти не было слышно, она будто бы смешалась с поднявшимся взволнованным рокотом деревьев, свистом ветра среди стволов, шепотом тянущейся вверх травы… Всё слилось в одну медленную ритмичную песнь. Поднявшийся на просеке ветер стряхнул семена с платка, закружил их в воздухе.

Аларик не знал, сколько прошло времени, но, очнувшись, обнаружил, что у него ноет всё тело от долгой неподвижности.

Вал уже не играл. Он присел рядом с пнём, и выглядел совершенно измученным: дышал тяжело, на висках выступил пот. Аларик рискнул подойти поближе.

Рядом с пнём красовался крепкий зелёный побег. Кьяри огляделся вокруг. Везде было то же самое.

— Ювелирная работа! — восхитился он совершенно искренне.

— Каждый новичок, — сказал маг устало, — который возжелает учиться на мага, прежде три года ходит в подмастерьях у ювелира, чтобы научиться тщательности. И три года у живописца — чтобы научиться видеть гармонию. И, наконец, три года у лекаря — чтобы научиться ответственности.

— Раньше, кажется, было не так, — заметил кьяри. Файерс рассказывал ему кое-что об обычаях древних магов. — В Серентисе…

Волшебник так сверкнул глазами, что Аларик умолк.

— Вот именно поэтому, — веско сказал Вал, — мы имеем теперь проблему Серентиса.

Весь остаток дней кьяри размышлял над его словами.

На следующее утро их «голодный поход», как обозвал его Тиллерин, наконец, завершился. Уже знакомая им старая дриада с первыми лучами солнца будто соткалась из тумана и вызвалась их проводить. Возможно, она хотела убедиться, что люди действительно уберутся из её владений. Другие волшебные обитательницы леса так и не показались на глаза. Сегодня дриада была настроена гораздо добрее, Эринну на прощание даже обняла:

— Удачи тебе, девочка. Ты задумала хорошее дело. Удача тебе понадобится…

У Аларика уже сложилось впечатление, что буквально все вокруг знали, в чём заключалась цель их похода. Все, кроме него. Поскольку дальше он ехал рядом с Эринной, вопрос сам сорвался у него с языка:

— А меня ты не хочешь просветить, в чём заключается ваша задача?

— Давай так, — поколебавшись, ответила девушка. — Я расскажу тебе, когда своими глазами увижу башни Серентиса. Договорились?

Ему оставалось только согласиться. Аларик был вынужден признать, что если Эринна хотела покрепче привязать его к их экспедиции, ей это вполне удалось. Всем известно, что кьяри любопытны, как коты.

* * *

Опорой и сердцем каждого клана кьяри является клановый замок. Неудивительно, что каждый из них старался возвести что-то особенное, чем можно будет потом хвастаться перед остальными. Стройка могла затянуться на пару столетий, но кьяри это нисколько не волновало, разве уместна спешка в таком серьёзном вопросе? Тем более что некоторые из кьяри видели ещё Семь Башен Серентиса целыми, что значит для них какой-то лишний десяток лет?

Замок Миэрглос, который лорд Файерс возвёл на треугольном выступе глянцево-черной скалы, возвышавшейся над цепочкой плато и рваными ущельями Лабриса, обычно производил на гостей ошеломляющее впечатление и долго потом являлся в кошмарных снах. Неизвестно, где черпал вдохновение этот гений механики и астрономии, но, глядя на химер, притаившихся за выступами баконов, на острые черные шпили башен, на лабиринт внутренних двориков, где гостю чуть не на пятки с лязгом падали острейшие решётки, любой поверил бы в самые жуткие легенды о кьяри и тут же прямо на месте сочинил бы парочку новых.

Возможно, кстати, что Файерс рассчитывал именно на такой эффект. Он считался одним из самых древних, самых хитрых и самых опасных существ в этой части суши, и никто никогда в точности не знал, что у него на уме.

В данный момент в Миэрглосе двое кьяри любовались алым рассветом на горных пиках Лабриса и поминали незлым тихим словом своего родича Аларика, который так некстати куда-то запропастился.

Один из них задумчиво поигрывал своей знаменитой тростью с львиным набалдашником. Второй украдкой любовался новым перстнем, выигранным вчера в карты ценой непомерных усилий.

Файерс искоса незаметно наблюдал за одним из своих подчинённых. Дориан легкомыслен, тщеславен, красив этакой кукольной красотой, и, что хуже, прекрасно осознаёт это и пользуется вовсю. В общем, не совсем то, что нужно для столь щекотливого дела, но, раз уж Аларика не оказалось под рукой, придётся использовать то, что есть.

— Я говорю, человек, способный войти в Серентис и, главное, вернуться оттуда живым, очень пригодился бы нам самим, — сказал старый кьяри, пытаясь вернуть своего молодого помощника в реальность.

— Мастер, — поклонился вошедший слуга, — Аларика нигде не могут найти. Он исчез.

— Что значит — исчез? — досадливо поморщился Файерс, — Провалился в бездну? Испарился? Покончил с собой?

— Аларик бывает иногда не в меру горяч… — пробормотал Дориан. — Вариант с дуэлью Вы не рассматриваете?

— Я съем свою трость, если этот парень даст так бездарно себя прикончить, — отмахнулся Файерс. — И буду очень в нём разочарован… Что ты сказал? — он резко обернулся к слуге. — Его видели в Терране? И ты молчал?

Мастер задумался. На его лице медленно проступила хитрая ухмылка.

— А ведь те рисковые альтийцы тоже двигались через Терран… Что ж, если кто-то где-то готовит заварушку, и в тех же краях исчезает Аларик, есть смысл поискать их вместе. Ручаюсь, найдётся и то, и другое. Дориан, этим займёшься ты. Захвати пару наблюдателей. Наблюдателей, а не охотников. Ясно?

— Я найду Аларика. А что делать с людьми, его спутниками? Убить?

— Это было бы крайне нерационально, — тонко улыбнулся Файерс.

* * *

Похоже, им всё-таки удалось сбить погоню со следа. Может быть, преследователи не решились сунуться в заповедный лес, или дриада завела их к чертям на куличики — неважно. Главное, сейчас даже кьяри не чувствовал вокруг ничего подозрительного. Все повеселели. А погожий день и — наконец-то! — нормальный горячий завтрак окончательно примирили их с действительностью. Аларик позволил себе немного расслабиться и поболтать с Хэлис.

После спешного отъезда из той гостиницы девушка посматривала на него с боязливым восхищением. Он счёл, что это нормально для молоденькой девчонки, у которой голова к тому же набита романтическими балладами. Ему пришлось долго уговаривать её спеть что-нибудь про его сородичей. Не может быть, чтобы она не знала таких песен!

— Хм… — нахмурилась девушка, задумчиво перебирая струны. Потом всё же решилась.

Аларик подозревал, что её заминка крылась в нежелании его обидеть. Большинство баллад рисовали кьяри кровожадными жестокими чудовищами. Надо было сразу сказать, что мы вовсе не смущаемся таких сюжетов, — запоздало подумал он, прислушиваясь к напевной мелодии. Слышала бы она, какие перлы, исполненные драматизма, звучат иногда в их клановых замках! К примеру, любимой песней мастера Файерса был «Сказ о жестоком демоне Кхарси, убившем за одну ночь тридцать девственниц». Аларику доводилось слышать эту песню в разных вариантах, число убиенных дев часто менялось, однажды дойдя до двухсот. В тот раз ему даже стало интересно, как люди ухитрились отыскать столько непорочных девиц в маленьком городишке за такое короткое время! Впрочем, он не стал уточнять у певца эти подробности. Творческим людям не следует задавать подобных вопросов.

Только сейчас он с удивлением узнал, что, оказывается, существуют и другие песни, рисующие демонов-кьяри этакими могущественными благородными героями, непонятыми людьми и богами, и тихо страдающими от этого непонимания. Это было неожиданно. И забавно. Все слушали Хэлис с таким вниманием, что Аларик не стал портить им впечатление и объяснять: существо, ежедневно имеющее дело с хищной коварной магией, норовящей подчинить себе всю твою личность без остатка, не будет сильно переживать по поводу того, что подумает или не подумает о нем какой-то человеческий царёк. Следующая романтическая баллада впечатлила его ещё сильнее. Кьяри не очень-то интересуются сексом. Но даже те из знакомых Аларика, кто уделял этому занятию достаточно много внимания — взять хотя бы его кузена Дориана — предпочитали находить для этого компанию в своём кругу. Никто из них не стал бы мчаться за подругой на другой конец света, тем более за человеческой девушкой.

В общем, Аларику этот музыкальный экспромт принёс много новых открытий. Зато голос у Хэлис был действительно чудесный. Благодаря некоторым событиям, случившимся с ним в прошлом, кьяри считал себя искушённым ценителем музыки. События эти были некоторым образом связаны с одним трактиром, фонтаном и незапланированным купанием. Впрочем, об этих обстоятельствах мы ещё успеем здесь рассказать.

За прошедшие дни альтийцы почти привыкли к новому попутчику, разве только Вал продолжал коситься на него с подозрением. За грубоватой внешностью этого мага, его немногословием и нарочитой суровостью угадывалась внимательность и небывалая чуткость к оттенкам ситуаций и отношений, так что Аларик прекрасно понимал, что завоевать доверие такого человека будет непросто.

Зато Тиллерин к нему совершенно оттаял, когда понял, что кьяри вовсе не собирается дразнить и обижать его даму сердца. Особенного отношения рыцаря к Эринне не заметил бы только слепой. Леди казалась куда более сдержанной в своих чувствах. Впрочем, спохватился Аларик, сердечные дела попутчиков его не касались. Куда больше его занимали вопросы безопасности. Он с любопытством покосился на форменный плащ юного рыцаря, благодаря магии оставшийся белоснежным даже после пары ночёвок в лесу.

Все знали, что Белый орден появился относительно недавно, лет пятьсот назад, как раз после той масштабной магической катастрофы. Якобы сам бог Мартис, покровитель купцов, паломников и прочих странников, явился четырем королям на Совете и повелел создать сообщество рыцарей для защиты путников от беспредела, которого в то послевоенное время на дорогах было немало. Неизвестно, что за блажь в тот день ударила в голову достопочтенным монархам, но идея прижилась. Вполне возможно, что короли просто были обеспокоены наличием большого количества разгорячённых сражениями вояк, не знающих, куда в мирное время приложить свои силы, вот и подогнали им подходящую миссию. Орден сразу стал популярным, ради чести примерить на себя белый плащ рыцари готовы были совершенствоваться в поединках и держать серьёзный экзамен. То, что Тиль его прошёл в столь юном возрасте, о многом говорило. В результате вояки были заняты делом, а на королевских трактах сразу стало гораздо спокойнее.

Кстати, белый цвет мартисова плаща изначально символизировал вовсе не чистоту помыслов, как считали большинство, а чистый лист, на котором каждый путник может нарисовать впечатления от своих странствий. Часто бывалые рыцари вовсе отказывались в повседневной жизни от этого атрибута, иначе ни один грабитель не хотел с ними связываться. Несчастному рыцарю приходилось рядиться в неприметные одежды или наоборот, прикидываться бесталанным дворцовым щёголем, зато, если уж его настигал на дороге любитель чужого добра, тот нарывался на самый большой в своей жизни сюрприз. Должно быть, рыцарям это доставляло большое удовольствие.

* * *

Лесной тракт в этих местах был спокойным, и всё же какое-то неясное чувство заставило Аларика придержать лошадь перед поворотом. Обочины дороги здесь густо поросли кустами дрока и боярышника, над которыми чуть в стороне возвышались какие-то древние развалины. Он поднял руку, давая знак своим спутникам остановиться.

Здесь было слишком тихо — вот что ему сразу не понравилось. Осторожно направив тонкую нить магии вглубь развалин, Аларик почувствовал запах лошадиного пота, наспех затоптанного костра и человеческого азарта, смешанного с жаждой насилия.

Он успел только выхватить нож, и в тот же миг на него из кустов выломился грязный заросший тип в кожаной куртке верхом на костлявой лошади. Его короткий меч тускло сверкнул на солнце.

— Поди-ка сюда, щенок! — осклабился бандит.

Ещё один обознавшийся, — мелькнула у кяьри мысль. Он легко уклонился от меча, одновременно метнув нож. Незадачливый грабитель осел в седле, булькая кровью.

Двое других бандитов сцепились с Тилем. И ведь наверняка в развалинах таится ещё кто-то…

— Сзади! — крикнул Аларик. — Вал мгновенно выставил щит, толкнув себе за спину обеих девчонок. В тот же миг в щит ударила стрела, вспыхнула и сгорела. Но кьяри успел заметить, где засел лучник.

Аларик легко соскочил с лошади и тенью метнулся к обломкам древней крепости. Балансируя среди камней, в один миг взобрался на стену. Засевший внутри стрелок посматривал по сторонам, но никак не ждал, что опасность свалится на него сверху. Кьяри спрыгнул ему на плечи и одним движением свернул ему шею. Хорошо, — подумал он, — что у этих был всего один лучник. Вал не смог бы долго удерживать щит, тем более на троих.

Тем временем у тех разбойников, что насели на Тиллерина, заметно убавилось энтузиазма. Тиль бросил поводья, чтобы управлять конём, ему достаточно было голоса и коленей. Свёрнутый плащ он перебросил через левую руку. А в правой его руке взвивался и сверкал меч, образуя вокруг всадника будто ослепительный щит, и ни одному из бандитов никак не удавалось проникнуть за этот полог.

С дороги донеслись возгласы:

— Белый рыцарь! Белый рыцарь! — кажется, разбойники наконец-то сообразили, с кем связались.

— Черт, тут ещё волшебник с ними! Тикаем!

Послышался треск кустов, да такой, будто сквозь них продирался медведь. За ним последовал удаляющийся топот копыт, ржание — и всё стихло. Один из грабителей остался валяться на земле, его лошадь умчалась прочь.

Тиллерин сгоряча двинулся было в погоню, но кьяри остановил его:

— Эти парни знают здесь каждый овраг. Смотри не попадись.

— Я недалеко.

Аларик вспомнил ещё об одном деле. Раненый им бандит так и лежал возле дороги. Он присел рядом, положил ему руку на лоб и привычно проговорил заклинание, отбирающее жизнь. И сразу ощутил, как новые силы влились в его жилы. Неудавшийся грабитель был молодым мужчиной, энергичным и — до сегодняшнего дня — довольно здоровым.

Конечно, среди кьяри попадались ещё приверженцы старых традиций, связанных с кровопусканиями и прочими ужасами, но Аларик предпочитал прямой отъем энергии. Чисто, быстро и куда более безопасно, особенно с тех пор, когда люди взяли привычку селиться кучно в больших городах и на ночь запираться в свои дома-коробочки. Представьте себе, как будет выглядеть существо, только что в подворотне вскрывшее кому-то сонную артерию. Даже мясник после целого дня работы выглядел бы чище. А теперь попробуйте в таком виде незаметно добраться до дома, не попав на глаза каким-нибудь демононенавистникам. Неудивительно, что число ретроградов среди кьяри стремительно сокращалось.

Аларик в последний раз взглянул на мертвеца: эх, люди, столько иметь — и так бездарно всё потратить! Он поднялся и буквально споткнулся об обвиняющий взгляд Хэлис.

— Ты убил его! — возмущенно воскликнула девушка. — Убил, хотя он не угрожал ни тебе, ни кому-то из нас!

Кьяри пожал плечами:

— Не прикончи я его сейчас, завтра он убил бы следующего путника на этой дороге.

— Ты не можешь знать этого наверняка!

Честно сказать, Аларик вообще не понимал, чего она так переживает. Ему нужна была пища, и он её нашёл. Чем сможет помочь отряду дохлый проводник, едва передвигающий ноги? Девчонка же так разбушевалась, будто он сожрал кого-то из её друзей.

Их спор внезапно прервал тонкий вскрик, донесшийся из чащи. Тиль! Аларик бросился в лес. Дьявол, ведь предупреждал же!

Оказалось, он напрасно торопился. Никакой опасности, похоже, не было. Тиллерин сидел на корточках перед какой-то малявкой в жутко грязной рубашонке, явно пытаясь её успокоить, а она тряслась и безостановочно вопила:

— Не убивайте, только не убивайте меня!

Аларик вздохнул, подошёл ближе и провёл ладонью по её грязным волосам. К счастью, кьяри владеют не только смертельными заклятьями. Пронзительные вопли сразу стихли.

— Ты кто, мелочь? — спросил он как можно мягче. Девчонка молчала и только всхлипывала. К этому времени сюда добежали Хэлис и Эринна с Валом.

Общими усилиями выяснилось, что разбойники сцапали девчонку месяц назад, когда она ехала в обозе с родителями. Из всего обоза уцелела она одна. Бандиты держали её как пленницу, намереваясь, видимо, продать в первом же городке. А пока что эта пигалица кашеварила у них, чинила одежду, выполняла кое-какие мелкие поручения.

— Родные у тебя есть? — допытывалась Эринна. Остальные уже отчаялись услышать от этого чумазого воробья хоть что-то путное.

Выяснилось однако, что у девчонки имеется родная тётка, проживающая в деревне Кривой Лог. Все переглянулись.

— Кто-нибудь знает, где это? — устало спросила Эринна.

— Тут можно неделю по округе колесить, искать…

— Я знаю, знаю, я покажу! — очнулась вдруг пленница. Её глазёнки быстро оглядывали каждого из спасителей с отчаянной надеждой. — Теткина деревня находится за лесом, недалеко от Серых гор.

— Час от часу не легче! — воскликнула Эринна с досадой. — Это же какой крюк!

Однако, заметив, как при этих словах сморщилось лицо у их находки, девушка поспешно добавила:

— Давайте мы всё спокойно обсудим, и потом решим.

* * *

Даже для человека, не наделённого избытком воображения, ночью в лесу слишком много теней. Особенно если знаешь, что где-то поблизости бродит недобитая разбойничья шайка. Так что этим вечером, устраиваясь на ночлег, все решили принять особенно серьёзные меры предосторожности. Эринна очень придирчиво выбирала место для ночёвки, забраковав первые две поляны, пока Тиль в сердцах не заявил, что лучше он всю ночь просидит в дозоре, чем проболтается по лесу в поисках ночлега. Когда они, наконец, нашли местечко, где можно было бросить свои усталые кости, Вал обошёл поляну по периметру, кое-где касаясь рукой травы, палых листьев и кустов боярышника. Его невидимые знаки должны были скрыть отряд от чужих ищущих недобрых взглядов.

Аларик подумал, что он мог бы сделать то же самое, тем более что Вал недавно и так наколдовался, но наблюдать за действиями человеческого мага было интересно, поэтому он не спешил предлагать свою помощь. Магия Вала была мягкой, незаметной и всепроникающей. Она не стремилась выгнуть пространство дугой и завязать узлом, а лишь чуть перенаправляла действующие потоки силы так, чтобы заставить их работать нужным себе образом. Это было совсем непохоже на эффектные ошеломляющие выходки древних магов Серентиса. И, конечно же, ничего общего с извилистыми хищными путями магии кьяри.

Пока Аларик размышлял таким образом о различии магических школ, Тиллерин с Валом дошли до обсуждения ночных дежурств. Кьяри едва успел обидеться, что они как бы исключили его из своего сообщества потенциальных защитников, как Тиль с улыбкой обернулся к нему:

— Было бы здорово, Аларик, если бы ты смог взять на себя одну вахту. Мы все здорово вымотались сегодня. Если у тебя нет других планов, конечно.

Вероятно, они думают, что я ни одной ночи не могу обойтись без убийства, — с досадой подумал кьяри. Но только молча кивнул.

В глубине поляны трепетал жёлтый огонёк костра, девчонка-найденыш уже вовсю дрыхла, завернувшись в добротный плащ Тиля, а прочие путники сгрудились в кучу и шепотом спорили, что нам предпринять дальше. Вернее, спорили в основном Эринна с Тилем.

— Мы не можем так задерживаться! — горячилась девушка. — У нас есть дело, которое не терпит отлагательства! У нас на хвосте гонзийцы! А ты…

Тиллерин успокаивающе накрыл её нервно сцепленные руки своей ладонью:

— Эринна, я рыцарь дороги. И если я вижу человека, нуждающегося в помощи, я обязан оказать эту помощь!

— Ты поможешь многим и многим, если наше дело в Серентисе увенчается успехом! А успех очень зависит от скорости! Ещё немного — и будет поздно!

— Возможно. Мы замахнулись на большое дело. Но сегодня я могу сделать малое, зато прямо сейчас, и оно мне вполне по силам. Ты, конечно, не захочешь разделить отряд…

Эринна отмахнулась:

— Это не вариант.

— Я тоже так думаю. Но подумай ещё вот о чём: тебя постоянно преследует страх перед древней магией. Тебе кажется, что каждая минута нашего промедления даёт возможность злу протянуть свои щупальца ещё дальше. Я же полагаю, что каждый чей-то добрый поступок ограничивает зло и лишает его части сил. В общем, ты больше веришь в магию, а я — в людей.

Эринна, казалось, о чём-то сосредоточенно размышляла. Но не о магии, точно.

— Что если мы оставим её в ближайшей деревне, поручив кому-нибудь доставить девочку к родственникам? За вознаграждение, конечно же?

— Скорее всего, твой порученец продаст девчонку в услужение или приставит к чёрной работе, а твои деньги по-тихому прикопает в огороде, — ответил Тиль.

— Это в тебе сейчас вера в людей говорит? — ехидно заметил Аларик. Не смог удержаться.

Тиль, однако, ничуть не обиделся:

— Нет, жизненный опыт, — по-доброму улыбнулся он.

В тот вечер они так и не пришли к окончательному решению и разбрелись спать. Но Аларик готов был поспорить, что Тиль всё-таки настоит на своём, и даже Эринна его не переубедит. Железный парень.

* * *

Ксантису эта игра в прятки начинала уже порядком действовать на нервы. Он почти настиг альтийцев в том городишке недалеко от Террана, но они неожиданно улизнули оттуда, и отыскать их следы на тракте он так и не смог.

Четверо наёмников, нанятые им в придорожной корчме, пребывали в таком же затруднении.

— Здесь тракт делает широкую петлю, — изрёк очевидную вещь парень по имени Шнур, который, похоже, был у них за главаря. — Если бы я спешил в сторону степей, поехал бы напрямик через лес.

— Так ведь этот лес, он… того, — слегка испуганно встрепенулся другой наёмник, щуплый, как воробей. — Люди говорят, нечисто там.

— Брехня! — Шнур презрительно сплюнул. — Бабьи сказки.

— Ежели так, там их и настигнем, — громыхнул третий, с говорящим прозвищем Оглобля.

— Так ведь этот лес… — заныл опять «воробей», — он того… душегубства не любит.

— Какое душегубство? — деланно усмехнулся Оглобля. — Повяжем их тихонько, ни одна ветка не шелохнётся. — И он снова загрохотал смехом, как из бочки.

Четвёртый наемник молчал. Он вообще ни слова не сказал с момента их встречи, и Ксантис уже привык к мысли, что парень просто немой.

Заповедный лес встретил их недружелюбным шумом ветра в кронах и парой шишек в лоб. Пятеро здоровых мужиков не оценили этого тонкого намёка, только «воробей» — Ксантис вспомнил, что парня зовут Щук — опасливо оглянулся.

Дальше дела пошли хуже. Сначала захромала лошадь Оглобли, потом тропа, которая становилась всё уже и незаметнее, вдруг вовсе исчезла. Ругаясь, наёмники попытались вернуться по собственным следам. Когда они в третий раз прошли мимо одной приметной кривой осинки, Ксантис подумал, что здесь точно что-то нечисто.

Тем временем стемнело, и они принялись устраиваться на ночь. Нашли подходящую поляну, окружённую стройными молодыми ёлочками. Оглобля выхватил из мешка топор, лихо крутанул им над головой и направился к ближайшей ёлке, чтобы нарубить лапника и устроить себе постель.

— Стой! — крикнул ему Щук. — Здесь нельзя рубить!

Оглобля недоуменно оглянулся:

— Вы что, прогулялись денёк по лесу и в девок превратились, что ли?

— Я бы тебе не советовал, — поддержал Щука главарь.

Оглобля злобно сплюнул на землю и снова взмахнул топором.

— Сбрендили вы совсем! Это всё морок, навь! Сами же утром ржать будете! Вот!

И он что есть силы хватнул топором по стволу.

То, что началось затем на поляне, не поддаётся разумному объяснению.

На раненом стволе вместо смолы выступила тёмная жидкость, как-то нехорошо напоминающая кровь. Деревья протестующе зашумели и сгрудились вокруг чужаков, причём молодые пушистые елочки куда-то исчезли, а на их месте возникли старые карги, заслуженные ветераны этого леса, с торчащими обломками острых сучьев.

Лошади, вроде бы крепко привязанные к деревьям, непонятным образом оказались на свободе и с ржанием разбежались. Откуда ни возьмись, на поляну налетел ветер, закружился воронкой, вырвал топор из рук растерявшегося Оглобли, а самого его приподнял, покружил в воздухе и швырнул в объятия самой древней ели. Острые сучья вошли ему в бок, в плечо и в спину.

— Уходим, — вдруг произнёс четвёртый наемник, до этого молчавший всю дорогу, и так велико было потрясение остальных от разыгравшейся сцены и от этого неожиданного слова, что они, не сговариваясь, кинулись бежать с поляны. Ксантис успел подумать, что этот парень хоть и редко говорит, зато каждое его слово — золото. Они побежали, а в спину им, как нож, вонзился страшный вопль умирающего Оглобли.

Они побежали. Продираясь через вдруг возникший у них на пути бурелом, спотыкаясь, натыкаясь сослепу в темноте на стволы, — они бежали что есть духу. Ксантис старался держаться в середине, хладнокровно думая, что за всю свою богатую практику ему ещё не приходилось переживать ничего подобного. Вот, споткнувшись о корень, тоненько завизжал Щук — ему показалось, что корень нарочно схватил его за ногу. Шнур, пробегая мимо, вздёрнул приятеля за шиворот, поставил на ноги.

Четверо мужчин вывалились из заповедного леса на какое-то поле и упали прямо в борозды, пытаясь отдышаться. Над ними раскинулось ночное небо, на востоке понемногу занималась заря, где-то недалеко в невидимой деревушке разбрехались собаки.

Передохнув в придорожном трактире, приведя себя в чувство и с трудом добыв новых лошадей — Ксантис только морщился на непредвиденные расходы — наемники решили, что лучше уж они дадут крюка по тракту, попытавшись выиграть в скорости у беглецов. А потом устроят на тракте засаду, и уж тогда-то отыграются на альтийцах, из-за которых им пришлось пережить такой ужас.

* * *

К счастью, альтийцы и не подозревали об этих кровожадных планах. Их маленький отряд целый день петлял по просёлочным дорогам. С прямого тракта до Дикого поля пришлось свернуть, но Эринна смирилась с этим. В конце концов, Тиль прав. Ну, потеряют они пару дней, что ж теперь. Тем более что девочка, как только узнала, что её отвезут к родным, послушно уселась на лошадь впереди Тиллерина и за весь день даже не пикнула ни разу.

К вечеру стало ясно, что до нужного селения они, похоже, доберутся только завтра. Тиль разумно предложил не врываться в деревню среди ночи и не пугать народ. Вряд ли это послужило бы к успеху их предприятия. Зачем, когда можно спокойно переночевать в роще? Как бы Эринна ни торопилась, она была вынуждена признать, что это предложение разумно. И они уже привычно принялись обустраивать лагерь. Все, кроме кьяри, конечно же, — с досадой подумала девушка.

Аларик сидел чуть поодаль от остальных как памятник самому себе. Заходящее солнце резче очертило тонкое лицо, заблестело искрами в тёмных спутанных волосах. Этого существа никак не касалась проза жизни в виде скудного ужина, жёстких походных постелей или поиска подходящих кустов для некоторых потребностей человеческого организма. Если бы он не был ещё кровожадным демоном ночи, убивающим для собственного удовольствия… Как может что-то настолько прекрасное быть одновременно таким чудовищным?

Засмотревшись, Эринна запнулась и чуть не выпустила из рук неудобную колючую охапку.

— Между прочим, мог бы и помочь, — сердито сказала она, проходя мимо.

Кьяри невозмутимо поднялся, перехватил у неё хворост. Одной рукой. По дороге к костру добавил в кучу ещё парочку веток. Но его мысли, казалось, витали где-то далеко, в недоступных обычному человеку эмпиреях.

Эринна только вздохнула. Совсем чужой. Холодный. И опасный. Но без него им ни за что не добраться до Башни, а значит, придётся им как-то поладить.

И никто из них не знал, что всего в десятке лиг отсюда на покинутом тракте поджидает их господин Ксантис со-товарищи, в очередной раз недоумевает, куда же они провалились, и злится.

— Ну что там? — нетерпеливо спросил Ксантис у Молчуна, отправленного в разведку.

— Никого, — лаконично ответил тот.

— Куда они, черти б их взяли, могли деться… — проворчал Ксантис.

Первую хоть сколько-то ценную информацию принёс Шнур:

— Слышь, командир, мы, пока ездили туда-сюда, нашли на тракте кое-какие следы… Кто-то знатно отделал ребят Горелого, а они были бойцы не из последних. Уж не твои ли альтийцы постарались?

Ксантис не стал расспрашивать, откуда его наёмник так хорошо знаком с расстановкой сил в местных шайках. Некоторые вещи лучше не знать. Но мысль была дельной.

— Если кого-то из них ранили, они могли затаиться в лесах.

Все мысленно оценили этот факт. Искать в здешних лесах группу из пяти человек было всё равно что искать иголку в стоге сена.

— А может, в город какой свернули? — нерешительно предположил Щук.

— Незачем им, — задумчиво отозвался Ксантис. — У них в отряде лекарь есть. И маг. Ладно. Давайте устроим засаду поближе к степям, — решил он, наконец. — Всё равно они там появятся рано или поздно.

В ночи снова послышались удары копыт, звяканье сбруи и мягкое ржание: кучка всадников отправилась дальше в путь по пустынному тракту.

Шнур немного поотстал от своих и пристроился рядом с Ксантисом:

— Ты не говорил, что мы гонимся за волшебником, командир, — сказал он вполголоса. — Для магов — отдельная такса, сам знаешь.

— Знаю, знаю. Я же не спорю, — покладисто согласился Ксантис, который нутром чуял, когда следует уступить, а когда — настоять на своём. — Нам бы хоть близко подобраться к этому волшебнику!

— Они где-то здесь. Найдём, — без тени сомнения заявил наёмник.

* * *

Деревня Кривой Лог оказалась совсем небольшой. Порядок тёмных некрашеных домов под камышовыми крышами выстроился вдоль длинного пруда, покрытого синей рябью. Высоко торчали журавли колодцев, от пруда несло сыростью, с одного берега в воду важно спускалась стайка гусей. У кого-то во дворе забрехали собаки.

Найти дом тетки Арисы было несложно, рядом с ним росла приметная ветла: когда-то в её верхушку ударила молния, и теперь дерево будто грозило небу обугленным черным пальцем, подметая двор уцелевшими тяжёлыми ветками. На дворе гостей встретила сама хозяйка:

— Ах ты, кровиночка моя! — рыхлая баба в строго повязанном платке при виде племянницы всплеснула руками. — Да как же это! Да что ж деется-то!

Однако, когда она узнала, что новоприбывшую сироту собираются оставить на её попечение, благости у тётки сразу поубавилось.

— Не знаю, смогу ли я, — поджала губы тётка Ариса. — Времена-то нынче трудные, а я вдова, одна-одинёшенька, никто не поможет…

Эринна взяла дело в свои руки и как-то незаметно напросилась в избу, вежливо пропустив хозяйку и протолкнув девчонку вперед себя. Остальные остались ждать на дворе.

Вернулась девушка довольно быстро, её спутники даже соскучиться не успели, — и одна. Лицо её казалось довольным.

— Порядок, — сказала она только, взлетая в седло. — Поехали, что ли?

На крыльце показалась хозяйка, подобстрастно кланяясь им вслед. Аларику стало любопытно, как Эринне удалось её переубедить. Впрочем, эта девушка часто действовала так, будто не существовало ни малейшей возможности, что обстоятельства сложатся наперекор её воле. И в большинстве случаев именно так и происходило. Что значит леди, — восхитился про себя Аларик.

Всадники уже почти выехали за околицу, когда какая-то баба метнулась чуть ли не под копыта, схватила Эринну за стремя:

— Лекаря нет ли среди вас? — спросила.

Аларик покосился на их предводительницу. На её лице крупными буквами обозначилось, как же ей хочется сказать «нет!», пришпорить коня и сейчас же исчезнуть.

Баба что-то жалостливо бубнила: сын… огневица у него… пятый день…

— Показывай, — обречённо произнесла девушка, слезая с седла.

В сенях было темно, пахло овчиной и свежим хлебом. В избу за Эринной никто не пошёл, но Аларик и с порога по частому горячечному дыханию больного сказал бы, что дело дрянь. Где-то в глубине комнаты слышались всхлипывания хозяйки и успокаивающее журчание голоса их медички.

Потом Эринна вернулась, оглядела всех безнадёжным взглядом… и вздохнула.

— Если заночевать придётся, мы на сеновале устроимся, — сообразил Вал.

Этот маг и сам был немного похож на крестьянина. Он привычно оценил одним взглядом жильё, пристроил лошадей, потолковал с хозяином.

— Крышу бы на сарае им подправить, — сказал он, вернувшись. — Тиль, поможешь? А они нам припасов на дорогу отжалеют каких-нито.

— Это сколько мы здесь торчать будем?! — шепотом возмутился Аларик. — Не успеете ведь закончить!

— Поможем, сколько сможем. В это время года здесь каждые руки дороги.

Аларик сразу решил, что будет держаться здесь как можно незаметнее. У этих селян, при всей их дремучести, просто звериный нюх на опасность. И нападают они обычно скопом. Стоит кому-то одному завопить «демоны!», как его живо пришпилят вилами вон к тому сараю, даже крылья развернуть не успеет.

Так что на следующий день с утра он успешно прикидывался тенью. Эринна колдовала над больным пацаном, овчинный запах в сенях перебил терпкий аромат лечебных настоек. Хэлис возилась с ребятнёй, которые, учуяв, что возле неё можно всегда разжиться новой сказкой, облепили девушку и не отходили ни на шаг.

Вал вместе с хозяином ранним утром привезли целый ворох свежей соломы, сложили её под навесом. Теперь волшебник с Тилем споро занимались крышей. Работа у них так и кипела. Наметанный глаз Вала не пропускал ни одной дыры и прорехи: тут закрыть, тут перестлать. Тиль едва успевал подавать ему новые соломенные вязки: плотные, пахнущие летом и солнцем. Ещё один помощник им явно был не нужен. Поразмыслив, кьяри решил отправиться в ближний лес. Всяко безопаснее, чем торчать в деревне — здесь непременно чем-нибудь себя да выдашь.

* * *

Этот лес был совсем не похож на владения той сердитой старушки-дриады.

Он начинался с величественной дубовой рощи, где некоторые исполины достигали такой толщины, что два взрослых человека не смогли бы их обхватить. Стволы их были исчерчены глубокими трещинами, будто морщинами, кроны заслоняли собой небо, едва пропуская солнечный свет.

Дубовую рощу сменил ельник, сырой и тёмный, воздух в нём был душный и застоявшийся, наполненный хвойным ароматом. Тропа причудливо вилась по лесу, увлекая кьяри всё глубже и глубже в чащу. Чем дальше, тем запущенней казался лес, всё чаще тропу перегораживал валежник, вот показался ещё один бурелом…. Аларик сбавил шаг и присмотрелся повнимательней. Да нет, никакой это не бурелом. Есть такая лесная нечисть, местные называют его «крощих», а в разговоре вообще избегают как-то называть, говоря просто «он» или «хозяин». Так вот, крощих просто обожает устраивать такие засидки. Зарывается в землю и кучу веток, незадачливый грибник ничего и не заметит, пока бурелом рядом с ним вдруг не вскинется, оскалившись страшной пастью.

Более опытный охотник, конечно, приметит слишком чистую землю вблизи лёжки этого хищника: ни хвоинки, ни веточки. У крощиха мощные широкие передние лапы с когтями, и туннели он роет что твой крот. Ещё один характерный признак — длинные царапины на стволе ближнего дерева.

Аларик осторожно отступил подальше в сторону. Наверняка местный крощих успел прилично пощипать здешнюю деревню. И ещё пощиплет. Но пусть уж лучше здешнее чудовще схарчит кого из деревенских, чем его. Тот странный приступ альтруизма, который поразил его попутчиков, на него самого не подействует. Не дождётесь.

Он успел сделать ещё один шаг, и тут за его спиной взревело, в разные стороны полетели ветки. Крощих, почуяв, что добыча от него ускользает, решил сам проявить инициативу. Придётся всё-таки стать альтруистом, — мелькнула мысль. Или покойником, что было куда более вероятно. Все инстинкты кьяри вопили о том, что надо поскорее улетать отсюда к такой-то матери, но для этого понадобилась бы более-менее открытая площадка, а крощих был не такой дурак, чтобы отпустить добычу. Оба ножа отскочили от его прочной, покрытой пластинами шкуры, как от камня. Что ему ножи, тут рогатина нужна… Заряд магии, пущенный Алариком, крощиху тоже не очень повредил, разве что раззадорил. Они навернули несколько кругов по опушке, причем крощих — частично под землёй. Хвост чудовища тоже принимал деятельное участие в потасовке, только успевай уворачиваться. Опушку зверь уже перепахал как поле по весне, Аларик как-то неудачно ступил и провалился чуть не по колено. Оскаленная пасть вдруг оказалась в каком-то локте от его лица, кьяри отшатнулся, рука сама схватилась за неширокий ствол.

Деревце он выдернул из земли, не глядя. Сначала мазнув листьями по глазам этой твари, он ткнул развилкой деревца в крощиха, а его корни постарался упереть в ствол ближайшего дуба. Крощих завертел головой и взревел, деревце в руках затрещало. Нет, не успею! — мелькнула мысль. Треск опоры, шум от броска крощиха и его рёв слились воедино. В следующую секунду Аларик обнаружил себя чуть ли не верхом на чудовище, схватившимся за его пасть. Подобную позу он видел у одной скульптуры в замке мастера Файерса, где какой-то мускулистый мужик разрывал пасть то ли льву, то ли гидре, не поймешь. Увы, Аларик был не настолько силён, да и крощих был очень скользкий, выворачивался и полосовал его хвостом по предплечьям, по бокам — куда мог дотянуться. Он почти вывернулся, и тут кьяри от души приложил его зарядом магии прямо в раскрытую пасть. Крощих взревел напоследок и медленно осел на землю, Аларик едва успел откатиться в сторону. Такая туша и быка придавит, не то что человека.

Он лежал, пытаясь отдышаться и заново осознавая, что всё ещё жив. По туше крощиха прошла судорога, и он затих. Хорошо всё-таки, что у этого чудовища крепкая шкура! Кого другого таким зарядом размазало бы по всей опушке и по нему в том числе, приятного мало. А этот лежит себе, и пусть лежит. Нечего было на меня варежку разевать, приятель, — подумал кьяри и попытался встать. Это оказалось не так-то легко. Он нашарил обломок своей импровизированной рогатины и с трудом поднялся. Болело всё, на руки страшно было взглянуть. Человек после такого приключения обзавёлся бы страшными шрамами на всю жизнь, но организм кьяри, к счастью, более гибок и вынослив. И всё же прямо сейчас возвращаться в деревню не следовало — вопросов не оберёшься. Ясно же, что в одиночку крощиха одолеть может только колдун, а Аларик не хотел обнаруживать перед сельчанами свои способности. На благодарность он не рассчитывал, а вот неприятностей можно было огрести запросто. Надо бы найти местечко и отлежаться хотя бы до вечера, дать время организму залечить самые серьёзные раны.

Кьяри вдруг насторожился. Неподалёку слышались чьи-то взволнованные голоса, и они явно приближались. Кто-то направлялся прямо сюда. Да, нашумели они с крощихом знатно. Куда же спрятаться? К счастью, неподалёку обнаружился достаточно глубокий овраг, и его ближний склон оказался довольно пологим, так что туда хоть с трудом, но можно было спуститься. Под конец обессиленный кьяри просто скатился вниз, сцепив зубы, и лёг, обливаясь потом. Голоса с опушки доносились смутно, как через вату. По крайней мере, Аларик надеялся, что присутствие людей, возможно, отпугнёт других хищников. Сейчас он мог бы стать лёгкой добычей даже для волка. Или рыси.

* * *

Вернулся в деревню он уже ближе к ночи. Так даже лучше, зато никто не заметил, в каком плачевном состоянии находилась его одежда. Мягко светились огни в домах, в чьем-то дворе шла гульба. Кажется, у деревенских был какой-то праздник, так что на припозднившегося прохожего не обратили никакого внимания. Хоть в чём-то повезло. Он с трудом заполз по лесенке на обжитый сеновал, мечтая только переодеться и заснуть.

— Аларик?

Он мысленно чертыхнулся. Эринна, кто же ещё! Их бдительная командирша.

Девушка уже вскарабкалась наверх, проворная, как белка. Аларик порадовался, что здесь было темно, только лунный свет чётким квадратом падал через окно.

— Тебя долго не было.

— Просто бродил, — он откинулся на душистое сено и прикрыл глаза. — В лесу.

— В здешнем лесу небезопасно. Трое парней сегодня убили крощиха. Говорят, он успел сожрать двоих только в этом году. Тело на подводе привезли в деревню, мы все его видели. А ты исчез с утра. Мы за тебя беспокоились.

И не лень же было! — подумал Аларик про деревенских. — На что он им сдался?! Просто похвастать? Ну, клыки, когти на амулеты разберут…

— Да всё нормально, — сказал он вслух. — Как твой пациент?

— Жар всё ещё держится. Но хуже ему не становится, так что я надеюсь…

Её голос звучал мягко, убаюкивающе. Аларик расслабился и спохватился, только когда почувствовал её дыхание совсем близко. Не успел отдёрнуть руку. Эринна схватила его за запястье и отвернула рукав рубахи.

— Значит, «просто бродил», — сказала она странным голосом. — Через валежник продирался, видимо. «Светляк» зажги.

Девушка уже бренчала какими-то склянками в своей лекарской сумке. Кьяри сделал знак пальцами. «Светлячок» получился слабым, еле теплился и мигал, грозя ежеминутно погаснуть.

— Извини, — пожал он плечами. — Кажется, это всё, на что я сейчас способен.

— Ничего, и этого хватит. О, боги! — девушка уже осторожно прикасалась к ранам чистой тряпицей, пропитанной каким-то пахучим средством. — Выглядит жутко.

Ха! Видела бы она их днём! — подумал он.

— Это он хвостом тебя так? У него же шипы ядовитые, надо обработать…

Аларик хотел честно сказать, что кьяри и не такое способны переварить, но сдержался.

— А тех парней сейчас чествуют как героев, — едко заметила Эринна. — Якобы они пошли в лес по дрова и случайно подняли крощиха. К счастью, у них были топоры, а у одного — даже рогатина. Вот интересно, зачем он с рогатиной по дрова пошёл? Тебе не обидно?

Он пожал плечами:

— Зато ко мне никаких вопросов.

— Тоже верно.

— Как ты догадалась?

— Не я, а мы. Вал отвёл меня в сторонку и сразу сказал, что как бы там ни было, а топорами крощиха оприходовали уже дохлого. Мы за тебя испугались. Сейчас они с Тилем ищут тебя в лесу.

— Надеюсь, крощиха похоронят целиком и не заметят, что он слегка прожарен внутри, — пробормотал Аларик, чтобы скрыть свои эмоции.

Он не ожидал от своих спутников такого участия. Какое-то тёплое чувство шевельнулось в душе к этим ребятам. Эринна уже наносила на руку заживляющую мазь. Прикосновение её было приятным и прохладным, жжение в ранах сразу утихло. К тому моменту, когда она добралась до второй руки, кьяри уже начал думать, что в человеческих способах лечения что-то есть.

— Где ещё он тебя поранил?

— Да так. Ну, рёбра помял немного. Да ерунда всё это, само пройдёт.

— Если эта ерунда выглядит так же, как твои руки… Ну-ка, сними рубашку.

— Ещё чего! — он резко отодвинулся не хуже стыдливой девицы. Царапины — ещё куда ни шло, чёрт с ними, но посвящать людей в тонкости их способностей к регенерации он не собирался. Чем меньше они об этом знают, тем лучше.

— На твоей рубашке всё равно места живого не осталось. Давай её сюда, я постираю и зашью, а сейчас…

И чего она прицепилась! — сердито подумал Аларик. — Будто человеческих пациентов ей мало! Ведь только свистни — набежит полдеревни со своими хворями, а она!

— Нет! — твёрдо сказал он. Эринна только озадаченно нахмурилась.

— Послушай, я не сделаю тебе ничего плохого…

Именно этот момент выбрал «светляк», чтобы погаснуть. Аларик облегчённо выдохнул. Ясное дело, продолжать осмотр в темноте она не сможет. А если отправится за фонарём — он тут же сбежит.

— Ну ладно, — донеслось из темноты. Похоже, ход их мыслей был одинаковым. — Если ты уверен…

— Совершенно уверен. Завтра всё будет в норме.

В этот момент наверх просунулась лохматая голова Вала.

— Эринна, Аларика нигде нет, но Тиль говорит… — тут он заметил в углу кьяри. — О, нашлась пропажа!

— Вал, светляк дай. Аларик пока не может.

Вал уже при свете оглядел две насупленные физиономии, как-то нехорошо нахмурился:

— Может, вам ещё свечку подержать?

Аларик не понял шутки, зато Эринна что-то раздражённо фыркнула и убралась вместе с сумкой. Её шаги бойко простучали внизу, хлопнула дверь. Наверное, к мелкому пошла. Отлично, вот его пускай и лечит!

Он во второй раз попытался заснуть, но мешал Вал, его тяжелое непонятное неодобрение. Волшебник долго сидел, молчал, наконец изрёк:

— Я не люблю совать нос в чужие дела, но леди Эринна — неподходящая игрушка для тебя, парень.

Аларик далеко не сразу сообразил, что Вал имел в виду. Да ладно?!

— Я тоже не любитель совать нос в чужие дела, — ответил он, имея в виду взаимную симпатию Тиля с Эринной, которую не заметил бы только полный идиот. — Кроме того, кьяри не заводят романы с человеческими девушками.

— Вот и хорошо, — веско сказал Вал, будто подводя итог разговору. Он зашуршал в своём углу соломой, отвернулся и затих. Светляк его медленно погас.

Аларик ещё долго лежал, смотрел на квадрат ночного неба в окне и удивлялся про себя. Обычного человека ещё могла обмануть их внешняя похожесть, но Вал-то маг? Он же должен видеть? Люди и кьяри — разные, как… как огонь и хлеб, например. И самые тёплые отношения, которые между ними возможны — это честное взаимовыгодное сотрудничество.

* * *

На следующий день он вполне бодро выполз из пахучего сена прямо в рассветное утро. Аларик любил эти ранние летние часы, когда трава ещё блестит от росы, солнце, зевая, выбирается из туманной дымки, и воздух на улице совсем не по-летнему свеж. Правда, очарование рассвета в деревне нарушалось утробным мычанием коров и бестолковой суетой овец, которых гнали на пастбище.

Во дворе под навесом он обнаружил Эринну, которая что-то толкла в тяжёлой бронзовой ступке. Рядом лежал пучок сухих трав.

— Кажется, жар у него наконец-то спал, — измученно улыбнулась девушка. — А ты как?

— Замечательно. Ты более искусна, чем сам Хин Асскель, — похвалил он её, припомнив имя знаменитого хараанского лекаря, а затем отобрал у неё ступку. — Иди выспись, а то весь день будешь с коня падать.

После двух бессонных ночей девушка казалась прозрачной. И напряжённой, как струна: тронь — зазвенит.

Эринна почему-то всё не уходила:

— Ты… серьёзно?

Аларик молча кивнул. Хотелось, чтобы она ушла, оставила ему эти пару часов наедине с солнцем, просыпающимися птицами и самим собой. Он не привык быть постоянно с людьми. Надо же, — удивился кьяри, — а ведь было время, когда ему казалось, что одиночества в его жизни даже слишком много. Теперь же его не хватало. Кроме того, в её нынешнем состоянии Эринна действительно далеко не уедет, а что-то подсказывало Аларику, что им пора делать отсюда ноги.

Это предчувствие оправдалось на тысячу процентов. Не успели они собрать вещи, не успела Эринна толком объяснить счастливой матери, как дальше лечить пацанёнка, какими мазями и когда его пользовать, как на двор явились непрошеные гости. Небольшую группу сельчан возглавляла баба в низко надвинутом тёмном платке с нервно поджатыми губами.

— Ты, Олесья, колдунов у себя привечаешь, а у меня скотина второй день болеет! Белка моя не ест, не доится, подохнет, поди!

Сельчане все разом загомонили об участи несчастной Белки, которая, как скоро стало ясно, являлась козой. Хэлис тем временем тихонечко подтащила какие-то мешки к их лошадям, а Вал незаметно подёргал дрын в заборе, подобрал зачем-то несколько соломин и что-то зашептал над ними.

— Вон он стоит, глазищами-то поводит!

— Да кто ж из них колдун? — удивилась Олесья.

Толпа расступилась, выпустив из себя ту самую девчонку, спасённую от разбойников. Аларик вдруг вспомнил, что даже не узнал её имени. Как-то не до того было.

— Что, девонька? — наклонилась к ней сердитая хозяйка козы. — Который из них?

— Он, — сказало дитя и безошибочно указало на кьяри.

Ну вот, собственно, и всё, — подумал Аларик. Он незаметно отступил на открытое место. Сейчас пугнёт их магией, а дальше уж как пойдёт…

Прямо перед его лицом качнулись светлые косы Эринны.

— Хочу напомнить, уважаемая, что за возведённую на человека напраслину полагается штраф в десять голденов и три месяца в колодках, — в голосе девушки явственно слышались скрип канцелярских перьев и унылая, как зубная боль, темнота тюремного застенка. Хозяйка козы несколько стушевалась.

Аларик на секунду даже оглох от изумления: он не мог припомнить, чтобы кто-нибудь из людей когда-нибудь за него заступался. Но радоваться не спешил. Всё это бесполезно. В здешней глуши днём с огнём не сыщешь законников. А если вдруг таковые и найдутся, то любой судебный маг, едва взглянув на него, не только не накажет ту вредную бабу, ещё и приплатит ей. За бдительность.

В этот момент соломины переломились у Вала в руках.

Среди сельчан вдруг снова поднялся гомон, причём главными спорщицами были приютившая их Олесья и незадачливая козовладелица. Аларика ощутимо толкнули в спину:

— Давай через двор и на ту улицу, — щекотнул ухо шёпот Вала. — Быстро. Пока они не опомнились.

Кажется, их исчезновения никто не заметил. Только когда деревня скрылась за поворотом дороги, путники облегчённо вздохнули. Трудно было поверить, что они обрели свободу, причём совершенно безболезненно.

— Здорово у тебя получилось! — Аларик восторженно хлопнул Вала по плечу.

Тот задумчиво кивнул:

— Положим, её козу я мог бы подлечить. Наверняка она просто…

— Нет! — вырвалось у Эринны. Все расхохотались.

— Право же, — подвёл итог Тиллерин, — мы и так там слишком загостились!

* * *

Дни, последовавшие за их бегством из деревни, были самыми прекрасными за всё время странствий. Впоследствии Аларик не раз вспоминал их с грустью. Они неторопливо двигались просёлочными дорогами в сторону Дикого поля. Погода радовала теплом, по вечерам путников мягко окружали сиреневые сумерки, наполненные сладким запахом цветов и вкрадчивым щебетанием птиц. Уже привычный вечерний костёр призывал их подсесть поближе друг к другу, завораживал огненной пляской и побуждал к откровенным разговорам. На некоторых членов отряда вся эта лесная романтика, похоже, оказала сокрушительное воздействие.

Аларик покосился на едущих вровень Тиля с Эринной. Они снова о чём-то шептались, и общая тайна поблёскивала в их глазах, сквозила в каждом жесте и слове. Конечно, между ними и раньше искры пробегали, но впечатление было такое, будто прежде они запрещали себе это чувство, а теперь вдруг отпустили его на волю.

На каждом привале они оба уходили за хворостом или к ручью, чтобы ополоснуть посуду, и отсутствовали куда дольше, чем это было необходимо для такого простого дела. Возле костра они усаживались рядом, и Тиль клал голову Эринне на колени, пока лютня Хэлис творила музыкальное волшебство. Девушка как нарочно выбирала самые лиричные песни и была откровенно рада за подругу. Вал при виде этой идиллической картины неодобрительно хмурился, но молчал, к вящему любопытству кьяри.

— Теперь-то тебе что не нравится? — как-то прямо спросил его Аларик. Ну честное слово, Вал иногда вёл себя по отношению к Эринне как заботливая дуэнья. Или её родные действительно поручили ему за ней присматривать?

Тиль с Эринной как раз скрылись за деревьями. Как всегда вдвоём, держась за руки.

Вал довольно долго молчал, но потом всё-таки ответил:

— Мне не нравится, что она ведет себя так, будто не рассчитывает вернуться. Человек, уверенный в своём поражении, уже наполовину проиграл.

В тот вечер Аларик так и не додумался, что же маг имел в виду. Этих людей иногда так сложно понять! И он выбросил из головы эти мысли, сосредоточившись на другой проблеме. Ему хотелось заново наладить отношения с Хэлис после той стычки с разбойниками.

— Ты обещала сочинить про меня песню, — напомнил он ей во время очередной стоянки, состроив самую грустную мину, на какую был способен.

— Видишь ли… — серьёзно нахмурилась девушка, — я обнаружила, что кьяри не так понятны, как мне сначала казалось. Собственно, чем дольше мы вместе странствуем, тем сложнее ты мне кажешься. И моя песня всё время меняется. Я решила, что вернусь к ней позже. Потом.

— Но ведь сейчас ты что-то сочиняешь? Не спорь, я знаю, ты при этом шевелишь губами и частенько замираешь на месте.

— Тебе правда интересно? — это прозвучало очень недоверчиво.

— Разумеется, нет, я просто заговариваю тебе зубы, — Аларик усмехнулся и сделал страшное лицо. — Хочу вот разнообразить свой ближайший ужин. Тебе известно, что нам нужна не только и не столько кровь, сколько жизненная сила? А сила, отданная добровольно, куда вкуснее.

— О, — Хэлис ничуть не испугалась. — И находятся желающие…

— Да сколько угодно! Вот, например, ты знаешь, какая у нас в Драммодоле библиотека? Почти восемь тысяч томов! Да за возможность заглянуть туда хоть одним глазком любой маг из ваших с радостью отдаст правую руку, не то что глоток крови! Многие приезжают в долину Стикса. Несчастные, потерявшие свои дома после войны, купцы, жаждущие выгодной торговли, люди, не поладившие с властями… Мы никого не прогоняем. Что не добавляет нам симпатии у правителей соседних королевств, конечно.

— Кстати, хотела спросить, — немного смущённо начала девушка, — раз вы не так страшны для людей, то все эти истории о прекрасных соблазнителях-кьяри — тоже правда?

— Чего?! — тёмные глаза Аларика были полны такого искреннего обалдения, что сидящая поодаль Эринна не выдержала и рассмеялась.

— …Чтобы кто-то из кьяри стал нянчиться с человеческой девчонкой ради глотка силы?! — возмущённо прошипел он, когда наконец отыскал свой голос. — А тебя мама не учила, что забавляться с едой нехорошо?

— Может, и учила, я не помню, — беспечно улыбнулась Хэлис. Сердитая физиономия кьяри нисколько её не напугала. — Она умерла, когда я была совсем маленькой.

Что ж, это многое объясняет в её характере, — подумал Аларик. Хэлис обладала очень независимыми понятиями и была свободна от условностей, которые определяли поведение любой девушки её возраста и положения. Забавно, что они с Эринной, такие разные, тем не менее прекрасно ладили друг с другом. У Эринны в каждом поступке виделись Забота и Ответственность. Хэлис же походила на маленькую свободную фею, рождённую из солнца и дождевых капель, подобно радуге.

* * *

Ксантис был в недоумении. Его альтийцы ускользали из всех ловушек как намыленные. Будто им сами демоны ворожат! — выругался он про себя. И задумался. Может, в этом всё дело? Кажется, у них там объявился союзничек-кьяри? Надо всего лишь нейтрализовать его, глядишь, дело пойдет легче.

Ксантис пораскинул умом, рассчитал наёмников, загнал двух коней и через некоторое время уже сидел в богатом шатре в стойбище одного из степных кочевых племен. Напротив него восседал сам Харре-хан, старый военачальник, один из каганов племени Садар. Судя по числу бронзовых бляшек на поясе степняка, военных побед за ним числилось немало.

Собеседники улыбались друг другу и стелили велеречие вокруг здоровья и долгой жизни. Когда же все темы вроде численности табунов и пышности пастбищ были исчерпаны, господин Ксантис решился перейти к делу:

— Хорошо здесь, — сказал он, прихлёбывая бахт, — мерзкое крепчайшее пойло степняков, настоянное не иначе как на лошадином навозе. Увы, без бахта переговоров не выйдет. Степняки полагают, что тот, кто осушит чашу этого напитка и не упадёт замертво, угоден богам. — В наше время только степи остались чистыми от порождений Бездны. Эти твари расползлись по всем четырем королевствам…

— Я клялся на мече, что ни одного поганого кьяри не будет в небе над моими землями! — посерьёзнел Харри-хан.

— Правда, я видел одного к западу отсюда, — осторожно заметил Ксантис. — Думаю, он направляется к своим. Хочет, как вор, прокрасться по краю степи, пока ваши доблестные воины взимают дань с караванов Хараана!

Так, а вот про караваны упоминать не стоило, — спохватился про себя Ксантис. Сейчас хитрый старик мигом сопоставит, что ему выгодней: пограбить беспомощных жирных купцов или ловить в степях какого-то залётного кьяри, про которого наверняка неизвестно, есть ли он вообще.

— У меня есть свои причины ненавидеть этих тварей, — Ксантис поспешно напустил на себя скорбный вид. Пусть степняк понимает как хочет. — Прими же мой дар вашим богам, и пусть они покарают нечестивца, если он осмелится осквернить чистое небо над Диким полем!

Ксантис одним глотком осушил проклятую чашу, поставил её на ковёр и выложил рядом небольшой кожаный мешочек. Старик не спеша подтянул мешочек к себе и дёрнул завязки. На его лице заиграли блики от драгоценных камней, а глаза алчно вспыхнули зеленью.

— Да будет так, — весомо проговорил Харре-хан. — Боги не допустят такого святотатства.

— Я слышал также, что у этого кьяри были попутчики из людей, — будто бы только сейчас вспомнил Ксантис.

— Они нужны тебе? — встрепенулся хан.

Ага, надейся, — мысленно усмехнулся убийца. Хочешь ещё один такой же мешочек сторговать? И так жирно!

— Можешь делать с ними всё, что угодно, — широко улыбнулся Ксантис. — Пособники демонов не заслуживают твоей милости.

Конечно, вряд ли Джозер пожелал бы альтийцам такой мучительной смерти, — размышлял Ксантис, удаляясь от лагеря степняков, где воины уже сворачивали шатры. Но, в конце концов, какая разница? Главное — сделать дело. А с таким союзником, как Харре-хан, за исход дела можно не волноваться. Ксантис пришпорил коня. Похоже, собирается гроза, было бы неплохо загодя добраться до жилых мест.

* * *

Этот летний день был наполнен истомой и зноем. В лесу стояла глухая тишина, и даже птицы испуганно притихли. Пятеро лошадей поднимали на просёлочной дороге тучи лёгкой пыли, которая потом долго ещё клубилась над дорогой, скрипела на зубах и успела всем порядком надоесть.

— Ну и жарынь… — выдохнул Тиль, в который раз жадно глотая воду из фляги.

— Гроза будет, — серьёзно заметил Вал. — Укрытие искать надо.

Небо уже потемнело, нависло угрожающе над самыми деревьями. Предупреждающе зашелестели тополя, блеснув серебряной изнанкой листьев.

— Сюда! — позвал Вал.

Когда-то невообразимо давно что-то подточило корни огромного дуба и он рухнул, выворотив огромный ком земли. Потом весь этот бурелом густо зарос орешником. Вал, как огромный таран, проломился сквозь кусты и показал всем скрытую под корнями небольшую пещерку. Они, торопясь и мешая друг другу, кое-как приладили полог к ветвям орешника и сложили свои вещи на самое защищённое место.

Успели как раз вовремя. Аларик влез под полог последним, как вдруг сильный порыв ветра пригнул кусты к самой земле, рванул крышу импровизированного шатра. Жалобно заскрипели стволы деревьев, зашумели невидимые кроны. Быстро сгустилась темнота, где-то вдалеке загрохотало.

— А что… — начала Хэлис, но тут небо полыхнуло белым, чётко высветив на миг внутренность пещерки и пять испуганных лиц. Все замерли. И в наступившей тишине властно и решительно прогремел гром.

Дождь рухнул стеной. Резко запахло мокрой травой, прелью, дождевой водой. Хэлис вдруг рассмеялась. Эринна вытянула сложенную лодочкой ладонь, подставила под тяжёлые струи.

— Вкусная, — объявила она.

Всем немедленно захотелось напиться тоже. Страх ушёл. Аларик вдруг почувствовал себя обновлённым, омытым этой летней грозой, которая хозяйничала сейчас снаружи и, похоже, разошлась вовсю. Все они, не сговариваясь, прижались друг к другу поближе. Лес, казалось, решился стать озером — вода была повсюду. Под ногами у них вдруг обнаружился целый ручей.

— Мешки, мешки спасайте!

— Давай сюда!

— Вот этот держи! Там хлеб!

Аларик, глядя на своих спутников, едва мог удержаться от смеха. Все они вымокли и вывозились в грязи так, что забавно было смотреть. Но несмотря на всё это, он давно уже не испытывал такого прекрасного ощущения, как сейчас. Это было… как радуга после летнего ливня, как рывок вверх воздушного змея, как истории, которые рассказываешь кому-то на ухо, устроившись в домике из старого одеяла. Он вспомнил: кажется, это называется — радость.

* * *

Вот чего Дориан больше всего терпеть не мог в этой жизни — это ждать. Он угрюмо сидел в придорожной корчме, барабанил пальцами по тёмной засаленной столешнице и посматривал в мутное окно, залитое потоками воды. Дождь лил как из ведра. Каждый раскат грома заставлял на минуту умолкать посетителей корчмы, но затем они снова разражались потоками слов, часто перекрикивая друг друга. В одном углу смешанная компания из одного рыцаря, его оруженосца и двух прилично заросших лесовиков коротала время за картами. Время от времени оттуда доносились азартные выкрики. Воздух в корчме казался густым от смешанных запахов давно не мытых человеческих тел и их грубой пищи. Нет, это в конце концов невыносимо!

Поручение лорда Файерса, казавшееся поначалу плёвым делом, оказалось не так-то легко выполнить. Аларика заприметили в Терране, но потом он как сквозь землю провалился вместе со своими новыми спутниками, кто бы они ни были.

Дориан не особенно задумывался, во что влез его приятель, и чего ради Файерсу вдруг приспичило его разыскать. У Файерса есть голова, вот он пусть и ломает её. А ему, Дориану, следовало достать Аларика, притащить его за шкирку наставнику и поскорее вернуться в Драммодол. Интересно, кто теперь победит в турнире, пока Аларик болтается где ни попадя? И не продал ли лорд Бэзил тот комплект из сапфиров, который он, Дориан, пытался сторговать уже месяц? Бэзил жаден, как хорёк, но падок на лесть. Вдруг кто-нибудь из лордов… Нет, ему положительно необходимо срочно вернуться!

Вдруг озарила спасительная мысль: если новые знакомцы Аларика стремятся в Серентис, им не миновать Лабриса с его перевалами. И ему, Дориану, нет необходимости рыскать по округе подобно степному волку. Можно вернуться в Драммодол, расставить повсюду соглядатаев и преспокойно заняться своими делами.

Вопрос в том — как возвращаться. Дориан не боялся грозы, но подняться в небо в такую погоду нечего было и думать. Убраться отсюда можно было только верхом.

Некторые кьяри, и Аларик в том числе, совершенствовались в верховой езде, тщательно выбирали себе лошадей и потом хвастались их статями друг перед дружкой. Дориан этого не понимал. Если тебе даны крылья, на кой черт доверяться прихоти глупого четвероногого, единственное преимущество которого состоит в том, что по завершении поездки им можно подкрепиться? Но сейчас без лошади было не обойтись.

Приняв решение, Дориан действовал решительно и без раздумий. Он направился к стойке, за которой возвышался огромный детина, заросший курчавой тёмной бородой. По мнению Дориана, этот верзила куда органичнее смотрелся бы в лесной шайке. Или на виселице. Он бросил на стойку золотой:

— Мне нужна лошадь. Сейчас.

Многолетний опыт работы с людьми безошибочно подсказал корчмарю, что с этим лощёным юнцом связываться не стоит. Он молча кивнул, попробовал монету на зуб и направился к группке картёжников. Дориан отошёл к окну. Через некоторое время мальчишка-подёнщик его окликнул:

— Ваша лошадь осёдлана, милорд.

Дориан с облегчением вышел наружу, в дождь. Мокрый плащ сразу же облепил его плечи, тяжело захлопал по ногам.

Некоторые посетители корчмы недоумённо проводили взглядами молодого аристократа, который пустился в путь в такую погоду. Кто-то постучал пальцем по виску. И все вернулись к своим занятиям и разговорам, как ни в чём не бывало.

* * *

— Нам нужно вернуться на тракт, — сказала вдруг Эринна.

Никто не прокомментировал это неожиданное заявление. После той грозищи им пришлось потратить довольно много времени, чтобы отчистить одежду, разобрать и просушить вещи. Вообще-то Аларик полагал, что теперь девушка птицей полетит к степям, ещё и остальных подгонять будет. Гроза до сих пор бродила где-то неподалёку; в небе клубились мохнатые тучи, то в одной, то в другой стороне приглушенно громыхало.

Он сам не мог объяснить, чем ему не глянулся тракт, но почему-то ужасно не хотелось туда возвращаться. Может, леди Эринне просто надоели походные ночёвки, скудная еда и грязная одежда? Конечно, хороший обед и пара кувшинов горячей воды сейчас никому из них не помешали бы.

— Потерпи ещё неделю, — отозвался кьяри, — и к твоим услугам будут лучшие гостиницы Драммодола. До наших земель осталось всего ничего!

— При чём тут гостиницы? На тракте мне нужно совсем другое! — хитро улыбнулась девушка.

— Опять секреты! — он усмехнулся. — И ты, разумеется, не скажешь мне, в чём дело?

Остальные, похоже, и так догадывались. Желание Эринны их ничуть не удивило.

— Нет. Я лучше покажу.

Аларик заинтересовался. «Кое-что нужное» оказалось ничем не примечательным деревом, растущим возле дороги. Возможно, это был вяз, хотя обитатель Лабриса легко мог спутать его с клёном, или, к примеру, тополем. Обойдя его кругом, Аларик увидел дупло, похожее на раззявленный рот. Эринна пошарила в нём рукой и победно продемонстрировала всем маленький свиток.

— Это наша «птичья почта», — объяснила девушка специально для кьяри, когда прочла письмо. Судя по её озабоченному лицу, новости были не очень хорошие.

— Но как это работает?

Эринна поманила к себе Вала, который принёс ей клетку. Внутри сидел толстый голубь, исполненный важности. Аларик и раньше приметил эту клеть, притороченную к седлу мага, но полагал, что это такой специфический дорожный амулет. Или, может, ужин на чёрный-пречёрный день. Кто их поймёт, этих людей.

— Если я в своём письме укажу наше местанохождение, то адресат поймёт, куда отправить птицу, — объяснила девушка. — Мы устраиваем «почтовые ящики» недалеко от тракта. Обычно это дупло в каком-нибудь приметном отдельно стоящем дереве, или потайное местечко под крышей трактира. На дерево вешаем опознавательный символ — цветную ленту. По всей Альте и даже кое-где в Гонзе около двадцати таких «ящиков». На почтарне в Альтарене живёт примерно сорок голубей, и каждый из них обучен прилетать в определённое место.

— Сейчас я напишу ответ, — Эринна уже достала из сумки письменные принадлежности, — и этот умник отправится к себе домой. Жаль, что больше писем не будет, мы уже почти добрались до Дикополья.

Вал, который некоторое время прислушивался к их разговору, демонстративно кашлянул. Видимо, намекал, что его подопечной не следовало выбалтывать чужаку такие секреты.

— Что? — оглянулась на него Эринна. — Знаешь, Вал, если ты ко всем будешь относиться с таким недоверием, не удивляйся, что в конце концов действительно окажешься обманутым.

— Некоторые попытаются обмануть в любом случае, — Вал стрельнул глазами на кьяри. — Но мне хотя бы будет не так обидно.

* * *

Овраги и перелески закончились, перед их глазами расстилалась огромная, бесконечная равнина, перехваченная кое-где цепью холмов. Ветер, напитанный травянистыми запахами, плеснул кьяри в лицо, взлохматил волосы. По небу весело бежали мелкие светлые облака, и их тени скользили по степи темными и светлыми полосами. Глаз отдыхал на этой картине. Без кочевников с их шумными становищами и пыльными табунами степь была особенно хороша.

Эринна, ехавшая впереди, обернулась к остальным:

— В последнем письме мне сообщили, что Харре-хан, один из каганов племени Садар, вдруг увёл свой отряд с караванных путей хараанцев обратно на запад. Не хотелось бы здесь с ним встретиться. Мы должны двигаться очень осторожно.

Аларик засомневался. Чтобы Харре-хан, этот матёрый волчара, который уже лет пятьдесят с седла не слезал, вдруг отказался от стычки с купеческими охранниками и от гарантированной добычи?! Да быть того не может! Это наверняка ошибка.

Когда лагерь был разбит, Эринна ещё раз напомнила всем о необходимости соблюдать осторожность и не отходить далеко. Отчасти именно поэтому, из духа противоречия Аларик отправился на охоту, хотя жажда была пока вполне терпимой. Ему хотелось дать понять девчонке, чтобы она завязывала с командирскими замашками. Раз уж он является их проводником, и они почти добрались до земель кьяри, то дальше в походе командовать будет он, и точка.

* * *

Крылья, вырвавшись на свободу, подняли его в чистое прозрачное небо. Горизонт ушёл вниз, вдоль него протянулась тусклая полоса заката, в зеленом небе льдинками заискрились первые звезды. Внизу тёмной чашей раскинулась степь, девственно пустая и прекрасная, расцвеченная кое-где алыми брызгами маков. Аларик в очередной раз порадовался, что здесь сейчас нет кочевников. Садарцы не любят, когда кьяри играют над степью, считая это оскорблением местных богов. Высоко в вышине парил орёл, ещё один любитель использовать восходящие воздушные потоки. Орлы — гордые птицы, им не нравится, когда кто-то в небе поднимается выше них. Кьяри широко раскинул крылья и наконец-то почувствовал себя цельным. Ветер пел ему в уши. Спустя долгое время, вдоволь наплававшись в потоках, он спустился пониже.

На потемневшем после заката ковре степи быстро передвигалась какая-то серая точка. Интересно, что там такое? Крылья по спирали увлекли его вниз. Одинокий всадник на коротконогой мохнатой лошадке бодро скакал вглубь степи. Меховая шапка и характерная посадка на лошади выдавали в нём степняка. Его конь шёл лёгким летящим намётом. Странно, — подумал Аларик, — что он делает здесь так далеко от своего племени? Может, это гонец из Гонзы? Впрочем, это было неважно. Он предполагал изловить сайгака или дрофу, но на такую удачу даже не рассчитывал! Вот всадник заметил падавшую на него чёрную тень, гикнул, пришпорил коня и помчался ещё быстрее. Глупец! Разве конь унесёт тебя от кьяри?

Аларик заложил вираж и понёсся следом. Его захватил азарт охоты. Ветер бил в лицо, под крылом мелькала степь. Как же долго он был лишён этого! С этими новыми попутчиками и их странными делами он совсем позабыл о том, что являлось самой сущностью кьяри. Ну всё, парень, — подумал он, — теперь ты мой!

В последний момент, сделав немыслимый кульбит, всадник развернул коня, так что кьяри чуть не пропахал носом степь. Он разозлился на себя: так может попасться неопытный юнец, вчера вставший на крыло, но он-то? Кто же знал, что этот парень такой мастерский наездник! А степняк, похоже, сообразил, что удирать нет смысла. Он кубарем скатился с лошади и встал в стойку, выставив перед собой кривой меч. Шапка слетела с него, обнажив выбритые виски и гладкие тёмные волосы, собранные на затылке в хвост. Аларик тоже убрал крылья и вытащил нож. Ладно, парень, пусть будет честный бой вместо охоты, ты это заслужил. Они осторожно кружили друг против друга, примериваясь к действиям противника. Аларик так увлёкся, что не заметил нескольких серых теней, бесшумно скользивших к месту схватки. Как показало ближайшее будущее, это была непростительная ошибка.

* * *

Над вечерней степью разлился одуряющий аромат трав. Сверчки — или, возможно, кто-то другой — затянули свою бесконечную колыбельную. Впрочем, Аларику было не до местных красот, и даже аппетитный запах, доносившийся от костров становища, вызывал у него только тошноту. Мучительно хотелось пить, но воды ему не дали. Ныли отбитые рёбра, саднило разбитое лицо. Клетка, куда его бросили, как мешок с тряпьем, была толстой и прочной. Такую ни за что не сломать, даже если ему удастся каким-то чудом выпутаться из оков. Он в сотый раз обругал себя последними словами. Надо же было так глупо попасться!

Подозрительно, конечно, что у степняков вдруг нашлась специальная ловчая сеть для кьяри. Аларик сопоставил этот факт со сведениями Эринны, которым он, похоже, зря не поверил, и пришёл к неутешительному выводу: его здесь ждали. Впрочем, что толку теперь об этом думать! Сам виноват — зарвался, вообразил себя неуязвимым. Утратил бдительность — и вот результат. Немного утешало то, что парня со смешным хвостом на макушке ему таки удалось прикончить, но это было слабое утешение. Скорее всего, ещё до завтрашнего полудня Аларик успеет не раз ему позавидовать. Если не найдёт способа убить себя быстро. Садарские кочевники творят с пленными страшные вещи, как того требуют их боги. А уж кьяри, славящиеся своей выносливостью, для них просто подарок, страшно представить, какие «развлечения» его ждут! Проклятье!

От тихих попыток самоубийства Аларика отвлёк шум в лагере. Перекликнулись между собой часовые, и из темноты показался воин в коротком кафтане поверх пластинчатого панциря. Он направился к костру, где коротал время Харре-хан. За ним спокойно двигалась стройная серая тень, а за ней след в след шествовал ещё один воин, куда крупнее первого. Фигура великана показалась Аларику смутно знакомой… Вал? Эринна?! А он-то думал, что ситуация уже хуже быть не может!

— Здоровья тебе, почтенный каган, — церемонно проговорила девушка, присаживаясь напротив старика. Вал неподвижной глыбой замер поодаль. Взгляд девушки почтительно приветствовал старика, на минуту погрузился в костёр, безразлично скользнул по клетке… Аларик вцепился в прутья, не чувствуя боли в онемевших пальцах. В голове у него царил сумбур, как во всполошённом муравейнике. Вот же щенки бестолковые, на одну ночь их нельзя без присмотра оставить! Что за дела они затеяли со степняками, разве можно с ними связываться?! Завтра у местных божков будет на два удовольствия больше…

Он очень надеялся, что хотя бы у Тиля с Хэлис хватит ума держаться подальше.

— Что привело ко мне дочь белого пламени? — холодно спросил каган.

— Дело, — хладнокровно улыбнулась Эринна, — это касается Бисхе-хана.

Старый волчара при этих словах резко вскинул голову, узкие щёлки глаз блеснули зеленью.

— Я знаю, он твой кровник, — невозмутимо продолжила девушка. — Он успел досадить и мне тоже. Похитил мою служанку. А также часть даров, которые я везу во Фьелланд ко двору Ольгерда.

Кьяри мысленно поаплодировал девушке и поднял её на социальной лестнице ещё на пару ступенек. Провинциальных аристократок такому не учат. Эти нежные девы сидят в своих покоях за вышивкой и знать не знают, что можно так держать спину, так веско цедить слова, не сползая в высокомерие, и так смотреть на собеседника. От её голоса ему аж самому захотелось признаться, как он стащил пару лейров у матери сотню лет назад.

— Сын шакала никогда не мог устоять перед хорошенькой женщиной, — осклабился Харре-хан.

— Бисхе-хан стоит лагерем в часе езды отсюда. Мои воины ждут неподалёку, — девушка махнула рукой в сторону холмов. Но нас слишком мало. Ты поможешь нам. Добыча пополам. Идёт?

Вал при этих словах отмер, поднял руку. На его ладони вспыхнул сигнальный огонь. Миг — и окресные холмы запестрели светляками в ответ. Харре-хан казался озадаченным. Аларик, невольный зритель этой сцены, тоже уже совершенно ничего не понимал.

— Такие дела не решаются в один миг, — тонко улыбнулся степняк.

— Но и медлить не стоит, чтобы нас не опередил кто-то более предприимчивый, — возразила девушка.

— Пусть эта чаша скрепит нашу сделку, — Харре-хан протянул девушке изукрашенную узорами пиалу. Глаза у него снова сверкнули зелёным. Даже до клетки долетел резкий пряный запах, Аларик встрепенулся. Что это, неужели бахт? Эринна приняла чашу без возражений, а кьяри зажмурился. От злости ему даже умирать расхотелось. Бахт степняков — это… пожалуй, «жидкий огонь» будет наиболее точным определением. Ну, Харре, скотина, предлагать девушке такое!

— Немного крепковато, — услышал он спустя некоторое время. К его изумленному облегчению, Эринна не упала лицом в костёр и не согнулась в приступе рвоты, а невозмутимо протянула чашу обратно. Аларик покосился на Вала, который за последние полчаса даже не пошевелился ни разу. Мог ли он незаметно превратить эту степняцкую отраву в более безобидный напиток? Если так, то человеческие маги сильнее, чем он полагал… А вот Харре-хан, похоже, был крепко разочарован. По его плоскому лицу ничего нельзя было прочесть, но кьяри смотрел глубже. Жадность, похоть и осторожность боролись в душе степняка. В его мыслях метались чёрно-красные сполохи коварства, сдерживаемые оковами благоразумия: мол, разложить бы наглую девчонку в шатре, а утром отдать на потеху воинам, и золото делить не придётся, но… за такое ведь можно и огрести. Женщины вроде неё просто так по степи не ходят. Откуда она, кто её покровители, что там за войско на холмах… Разведчиков, что ли, послать?

— Мой шатёр в вашем распоряжении, леди. Отдыхайте, — после долгого молчания Харре-хан, наконец, поднялся. — Утром всё решим.

Покончив с положенными велеречивыми благодарностями, Эринна с Валом скрылись в шатре. Аларик с огромным облегчением отцепился наконец от решётки и вздрогнул. Что-то уже в который раз царапнуло его за ногу. Крыса, что ли? Он отмахнулся и вдруг заметил, что пыльный куст, растущий возле клетки, завозился и подполз поближе.

— Какого… Тиль?! — выдохнул кьяри еле слышно. — И ты здесь! А ну, брысь отсюда, и этих уведи! Спятили вы, что ли, соваться сюда?!

Тиль, вымазанный в грязи по уши и совершенно незаметный в темноте, зло сверкнул на него белками глаз.

— Сам спятил! Чего ты там к решётке прилип? Зову его, зову… Железки свои давай.

Он прикоснулся к оковам какой-то светло блеснувшей штукой, видимо, из Валова арсенала. Одно резкое движение, и кандалы, жалобно звякнув, распались на две половинки. Клетка тоже уже не могла похвастаться прежней прочностью.

— Тихо… — шепнул Тиллерин. — Подождём. Пусть они все успокоятся.

Минуты текли одна за другой, но Аларик их не замечал, поглощённый новым чувством. Эти… дети пришли сюда за ним! Потому что он был нужен им, потому что он — часть команды. Для кьяри идея о том, что можно добровольно признать себя частью какого-то коллектива, объединённого общей целью, была настолько необычна, что требовала тщательного осмысления. Пусть эти ребята всего лишь слабосильные людишки, бестолковые, дурные щенки, но… это его щенки.

На другом конце лагеря вдруг замелькали вспышки, послышались крики и испуганное ржание.

— Пора, — шепнул Тиль и змеёй скользнул к шатру.

Их побег был быстрым, грязным и шумным. К счастью, им удалось захватить нескольких лошадей. Если бы у Вала с Тилем не получилось хорошенько пугнуть остальных, весь их отряд полёг бы в том стойбище. Отбиваться приходилось со всех сторон, единственным спасением было не потерять друг друга из виду. Больше всех степняки наседали на Тиллерина, который разил своим серебряным мечом направо и налево. Видимо, глядя на его воинское искусство, кочевники сослепу подумали, что он и есть тот страшный демон, пойманный сегодня в степях.

Прямо перед кьяри вдруг из темноты возник огромный воин с занесённым над головой мечом. Завидев испуганного мальчишку, он осклабился, но Аларик успел метнуть узкий нож с тяжёлой рукоятью. Всадник дёрнулся в седле и, кажется, выронил меч. Кьяри этого уже не видел, промчался мимо. Впереди маячила широкая спина Вала, как хороший ориентир.

Они уже миновали крайние шатры, когда Тиллерин вдруг охнул и согнулся в седле.

— Тиль! — Аларик едва успел его перехватить. Ему удалось сбалансировать крыльями пару секунд, он ловко перескочил на лошадь к Тилю и прижал паренька к себе. Побои лишили его сил, так что взлететь не получилось. Аларик очень надеялся, что конь Тиллерина вынесет их обоих. А если бы я не сунулся в степь, ничего этого вообще не случилось бы, — мелькнула неожиданная мысль. Скачущая впереди Эринна оглянулась.

— Скорее! — крикнул он ей. — Не останавливайся!

Тиль не подавал признаков жизни и норовил завалиться набок, под ладонью у кьяри было влажно, а в воздухе расплывался запах свежей крови. Ничего, разберёмся, — лихорадочно думал он. — Вал остановит кровь, Эринна его вылечит… Нам бы только выбраться.

* * *

Раны в живот — самые паршивые.

Они остановились, как только нашли подходящую балку достаточно далеко от разорённого лагеря степняков. Аларик устроил лошадей, набрал воды в ручье. Греть её придётся магией, разводить сейчас костёр было бы самоубийством. Тиль лежал на расстеленном плаще и часто быстро дышал. Вал понуро сгорбился над ним, и от обычно невозмутимого здоровяка несло таким отчаянием, что проняло даже кьяри.

— Что… — хотел он спросить, но тут и так всё было ясно. Стрела попалась коварная, с зазубренным наконечником. Вал убрал боль и остановил кровь, но вытащить стрелу никак не мог решиться. Стоп, но у них же есть целитель!

— Где Эринна? — Аларик дико огляделся, но тут же заметил её. Девушка выбралась из кустов неподалёку и, пошатываясь, направилась к ним. Судя по всему, её отчаянно тошнило.

— Держи, — Аларик протянул ей кружку. — Выпей воды, полегчает.

Должно быть, она переволновалась. А тут ещё такое…

Девушка взяла кружку обеими руками, но пить не стала, отставила в сторону.

— Дай сначала мою сумку… там… противоядие…

— Что?!

Она бледно усмехнулась.

— Я же знаю об обычаях степняков. И о «чаше дружбы», которую обычно предлагают гостю, чтоб её! Драконий глаз и полынь помогают не опьянеть, зато побочный эффект потом… ох… — Эринна болезненно поморщилась, огляделась и вздрогнула.

— Тиль! — девушка упала перед раненым на колени. — О боги…

Кружка с водой была забыта, хотя Аларик уже стоял рядом с котомкой наготове.

— Скажи мне, что нужно…

— Я в порядке… в порядке… — она отмахнулась, пальцы её лихорадочно метались над раной. — Мне нужна горячая вода, много. И мои инструменты. Вал, посвети сюда. Тиль, ты меня слышишь?

Аларик очень в этом сомневался, но раненый с усилием повернул голову и вдруг улыбнулся.

— Моя… леди…

— Всё будет хорошо, поверь мне, — она ласково провела ладонью по его грязной щеке, — ты сейчас заснёшь… заснёшь и проснёшься здоровым. И она одними глазами показала Валу: усыпи его.

Кьяри не выдержал и отошёл подальше. Всё равно он ничем не мог им помочь.

Немного поодаль Хэлис невозмутимо готовила всем постели. Она вздрогнула, когда Аларик бесшумно возник из темноты. А потом вторично испугалась, разглядев при свете «светляка» его лицо:

— Ох, и досталось же тебе! — с жалостью ахнула девушка.

От её сочувствия кьяри стало совсем худо. Это ему-то досталось?! Разве это можно сравнить с Тилем? Его разбитое лицо заживёт к утру, треснувшие рёбра в худшем случае дадут о себе знать ещё пару дней… Боги, почему эти люди такие хрупкие?!

— Не переживай, ложись лучше спать, — Хэлис погладила его по плечу. — И не бойся за Тиля, Эринна с Валом его вылечат. Я уже сто раз видела, как они работают: Вал запирает кровь и убирает боль, а Эринна лечит. Всё будет хорошо.

— Лучше я пойду посторожу, — глухо ответил кьяри. Вообще-то степнякам сейчас должно быть не до них. Наверняка они ещё разбираются с ночной суматохой, да и нового кагана придётся выбирать… Аларик нехорошо усмехнулся. Воспоминание о старике, выскочившем прямо на него из шатра и тут же свалившемся с ножом в горле, очень его грело. А нечего было свою бормотуху приличным девушкам подсовывать!

— Кстати, ты не знаешь, кто подавал сигналы в холмах? — задал он давно мучивший его вопрос. Кто они, их неведомые союзники?

— Конечно, знаю. — Хэлис выглядела очень довольной собой. Это брунни, я их вызвала песней.

— Брунни? Степные духи?

До сих пор Аларик был уверен, что эти существа — всего лишь легенда.

— Никогда их не встречал…

— Конечно, ты же не бард. Они музыку любят, а кочевников недолюбливают, потому что те своими табунами портят степи. Так что я попросила их подшутить над степняками, и брунни были рады согласиться.

— Значит, никакого Бисхе-хана поблизости нет? — глупо спросил кьяри.

— Не знаю такого, — улыбнулась Хэлис. — Эринна сказала, она пойдёт заговаривать зубы «этому облезлому степному волку», Тиль должен за это время найти тебя, а мы с Валом останемся в холмах. Вал обругал её и пошёл с ней. Он прав, мне не было страшно — ведь со мной были брунни.

Аларик просто не знал, что сказать. Невероятно! Значит, их тайное оружие — девочка с лютней и горстка безобидных светлячков. И тем не менее они отбились! С внезапным облегчением он подумал, что может быть, всё ещё кончится хорошо. Может, Тиль ещё поправится. Может, их поход к Серентису — не такая уж безумная затея. Оказывается, люди способны иногда просто на невероятные вещи.

* * *

Рассвет застал их в той же балке. Ночной мрак отступил, выявив кучи брошенных как попало вещей, дремлющих лошадей и пару наспех сделанных лежанок. На одной из них сидела Хэлис, она монотонно раскачивалась, закрыв лицо руками. Эринна бродила по лагерю как потерянная, и на неё было больно смотреть.

Тиль умер перед самым рассветом. Вал увёл от него Эринну, как ребёнка, заставил вымыть окровавленные руки, расчесал ей волосы. Все примерно представляли, что она сейчас чувствует. Операция в походных условиях — и так нелёгкое дело. Ещё хуже, когда у лекаря кружится голова из-за последствий отравления, и дрожат руки. И совсем уж плохи дела, когда раненый — твой друг, и даже больше, чем друг. Аларик не знал, было ли накрывшее его тяжёлое чувство его собственными эмоциями, или отражением мыслей Эринны. Но мысль о том, что это несчастье случилось из-за его выходки, казалось, поселилась где-то под сердцем и грызла изнутри. Он не мог понять: зачем они это сделали? Зачем пытались его спасти? Неужели его жизнь настолько ценна, что ради неё стоило рискнуть своими?

Он попытался выяснить это у Эринны, когда она в очередной раз оказалась рядом.

— Почему?! — спросил он.

— Не благодари, — ответила девушка. И ушла. А он остался. И мир вокруг почернел. Воздух вокруг сделался тяжелым и мутным, оставив на языке гадостный кислый привкус. Кажется, это чувство… вины? Его он тоже давно не испытывал. И, честно говоря, не хотел бы лишний раз пережить.

* * *

Над могилой рыцаря Аларик с Валом общими усилиями воздвигли огромный серый валун. Вал медленно провел по камню рукой, выжигая положенные слова, девушки стояли рядом, молчаливые, как тени. Хэлис плакала, лицо Эринны казалось вырезанным из камня.

Аларик побродил по лагерю, напоил лошадей. Всё казалось каким-то серым, мелким и ненужным. Скорее всего, из-за Эринны они сегодня никуда не двинутся. Такое горе, как у неё, лучше выплакать сразу, за раз, иначе оно будет есть тебя изнутри всю жизнь. Он-то знал, как это бывает. Так что он приготовился ждать и охранять стоянку от степняков, если те вдруг появятся здесь.

Однако уже через час Эринна, прямая, как палка, и с совершенно сухими глазами ждала их в седле. Вал поспешно начал собирать вещи. Хэлис всё ещё сидела возле камня, тихо перебирая струны своей лютни.

— Хэлис, — осмелился позвать её Аларик.

Девушка тихо поднялась. Видеть её мордашку с размазанными потёками слёз было невыносимо. Она всхлипнула и вдруг улыбнулась.

— Они обещали, что будут приходить сюда. И здесь всегда будет расти свежая трава.

Кьяри не посмел спросить, кто это — они. Но ему ужасно хотелось хоть краешком глаза заглянуть в её мир, который совершенно точно был куда ярче и цветнее. И гораздо более добр.

После похорон Тиля Эринна превратилась в ледяную статую. Темп скачки стал просто бешеным. Они ехали днём, не обращая внимания на жажду и безжалостно палящее солнце. Они мчались ночью мимо тёмных холмов, похожих на спящих исполинов, и ковыль в призрачном свете луны ходил волнами, как серебристое море.

Кьяри с Валом легко выдерживали такую скорость, а вот Хэлис выглядела совершенно измученной. Но спорить с Эринной она боялась. Её все в эти дни боялись. Никто не знал, как проникнуть за ту непроницаемую стену, которой она себя окружила. Она ни словом не упрекнула Аларика за произошедшее, и от этого он чувствовал себя особенно паршиво. Вал посматривал на Эринну с беспокойством, но молчал. Остановки делали только для того, чтобы дать отдых лошадям. На последнем привале Вал посадил Хэлис в седло перед собой, и она сразу же уснула у него на руках. Так они и ехали. Эринна этого даже не заметила.

Наконец, путники добрались до Каменного дола — вытянутой узкой долины на самой границе степей. Эта долина спускается прямо к паромной переправе через реку Стикс, которая служит естественной границей между землями степняков и владениями кьяри. Это самый короткий путь к переправе, и всё же редкий человек осмелился бы выбрать эту дорогу.

Про Каменный дол ходит много легенд. Говорят, что когда-то здесь было бранное поле, куда пришли имперцы, чтобы отомстить степнякам за постоянные набеги. По приказу императора каждый из воинов принёс сюда камень, и каждый, кто остался жив после битвы, унёс камень с собой обратно. Судя по немаленьким каменистым холмам, сжимающим долину в тесных объятьях, защита своих земель далась имперцам дорогой ценой.

Говорят, что духи воинов, павших здесь, до сих пор витают над степью.

Говорят также, что один из воинов то ли опоздал на эту эпическую битву, то ли по какой-то другой причине пропустил сражение, но когда он увидел мёртвое поле и тела павших товарищей, то проклял сам себя и до сих пор бродит ночью по степи, с каждого путника взимая плату за проезд. И будто бы чаще всего платой оказывается жизнь. Местные уже привыкли к этому древнему привидению и прозвали его Стариком.

И чтобы уж окончательно отвадить любого путешественника от этой долины, говорят также, что как бы ты ни старался, всё равно не сможешь пересечь эту долину засветло: что-то обязательно случится с тобой в дороге и вынудит тебя заночевать здесь.

Аларик счёл нужным напомнить своим спутникам об этих обстоятельствах, и предложил им обогнуть по широкой дуге это несчастливое место. Даже Вал в кои-то веки был с ним согласен.

— Нет, — просто сказала Эринна, и они поехали через долину.

В полном соответствии с дурными предсказаниями, лошадь Вала через несколько часов захромала. Волшебник поколдовал над несчастным животным в прямом и переносном смысле, после чего конь его немного повеселел. Но дальше Вал повёл его в поводу, так что темп передвижения сразу упал.

Хэлис с Алариком разглядывали причудливые холмы, окаймлявшие долину. Камни, лежащие в их основании, иногда представляли собой настоящие скульптуры. Хэлис, развлечения ради, метко придумывала им имена: один был похож на вставшего на дыбы льва, другой — на припавшего к земле грозного пса… Перед одной такой скалой, высотой в пять раз выше человека, заметно выдающейся в долину, путники остановились все вчетвером.

— Всадник… — произнесла Хэлис.

— Старик, — поправил её Аларик.

— Пока что не похоже, чтобы он мог кому-то навредить, — усмехнулся Вал.

— Погоди, вот дождёмся ночи…

Все неосознанно прибавили шагу.

Чем ближе неслышными шагами к ним подбирался вечер, тем сильнее сгущалась тревога. Небо, разметавшее сегодня лилово-оранжевые покрывала, спускалось всё ниже, и всё острее чувствовалось присутствие чужих богов. Одно облако, висевшее совсем низко над цепочкой холмов, было похоже на островерхий старинный шлем; оно медленно плыло за отрядом, будто Старик уже наметил их в жертвы и не хотел упускать из виду.

Даже когда глухая ночь спустилась на землю, они не решились сделать здесь остановку. Вал с Алариком зажгли «светляков», и все продолжили путь. Эринна оставалась безучастной к страхам, Вал был слишком занят своей лошадью. Только Хэлис казалась настороженной, как маленький степной зверёк.

Вдруг из темноты впереди соткалась фигура всадника высотой в два человеческих роста, вынудив их остановиться. Хэлис тихо ахнула, Аларик тяжело вздохнул, сверхъестественным усилием воли удержавшись от реплики вроде «я же говорил!». Он сделал знак остальным оставаться на месте, и направил коня вперёд. Просто у него вдруг возникла мысль, что у него накопился приличный должок перед спутниками, и теперь представился шанс сравнять счёт. Однако Эринна его удержала.

— Подожди. Ты уже достаточно подразнил степняков. Лучше я сама.

Аларик дёрнулся было, но, взглянув ей в лицо, понял, что в её словах не было никакой издевки, никакого подтекста — просто констатация факта. И всё равно, отпустить её к Старику — бредовая идея. Да у этого дуболома один только меч почти с неё ростом!

— Эринна права, — Вал выехал вперёд, — тебе нельзя рисковать, без тебя нам не пройти через Лабрис. Так что поеду я.

— Поздно.

Похоже, Всаднику надоело ждать, пока добыча соизволит явиться к нему, и он придвинулся к ним сам. Огромная глыба нависла над отрядом, внимательно осмотрела всех по очереди и каменным голосом проскрежетала:

— Может, в картишки?

* * *

— Тройка!

— Семёрка!

— Дама!

— Ах, ты так! Ну, щас я!

Наверное, это было самое сюрреалистичное приключение последних дней — перекинуться в карты с древним замшелым великаном.

— Только, чур, не на щелбаны, — сказал Аларик, когда они все осознали, что им предлагают.

Старик оказался крепким игроком. Он хрипел застарелым бронхитом, гулко бил себя ладонью по колену, хохотал, как из бочки, и блефовал по-чёрному.

Когда очередной кон закончился, этот великан отбросил засаленные карты и с удовольствием потянулся. В его грязно-рыжей бороде кое-где торчали ниточки мха.

— Эх, хорошо! А то скучно здесь стало в последнее время, народу маловато.

— Да уж понятно, почему, — буркнул Аларик, подсчитывая проигрыш. Эх, сюда бы Дориана! Они бы со Стариком отлично поладили, два старых картёжника. — Зачем тебе деньги? Клад собираешь?

— Дело не в деньгах, а в принципе! — и ещё несколько монет канули в островерхий шлем размером с хорошее ведро.

Их с Валом «светляки» освещали эту необычную картину голубоватым светом, придавая ей дополнительный оттенок потусторонней жути. Стреноженные лошади паслись неподалёку и в сгущавшемся тумане казались призраками.

Вал с Хэлис целиком отдались игре, как дети. Вал так усердно ерошил свои волосы в особо драматичные моменты, что стал похож на ушастого степного ежа. Эринна поглядывала на Старика с подозрением.

— В чём всё-таки подвох? — решился спросить его Аларик. — Если мы проиграем, ты не выпустишь нас из степей? Превратишь в камень на рассвете?

— На кой мне это? — смертельно удивился Старик. — Здесь камней и так хватает, вон их сколько! — он кивнул лохматой башкой на окрестные холмы.

— Эта степь с каждого берёт свою цену, — посерьёзнел старый воин. — В тех холмах лежат мои братья, щит и меч великой Империи. Теперь я остался один… последний её защитник. Правда, степняки поумнели. Больше сюда не лезут.

— Империи больше нет, старик, — резко сказала Эринна.

— Но мой долг от этого никуда не делся.

— Хорошо, и какая же наша цена за проход через твою долину?

Старик льдисто сверкнул прищуренными глазами:

— Вы уже заплатили. Разве вас было не пятеро, когда вы пришли в степи?

От его взгляда девушка передернулась.

— Я предпочла бы сотню раз умереть, чем платить — так!

— Я тоже, поверь мне. Но степь никому не даёт выбора. Знаешь, я понял, что в этом есть определенная мудрость. Ты просто платишь. И идёшь дальше.

— Ну что, продолжим? — спросил он совсем другим тоном.

Ещё два кона, и, благодаря ловкости Аларика, альтийцы с немалым трудом смогли остаться при своих.

— Конечно! Чтоб кьяри да не везло в карты! — восклицал раздосадованный Вал.

Аларик сам не заметил, как задремал. Проснулся он уже утром, резко, как от толчка. Рядом зевнула Хэлис, завозился Вал, как сонный барсук. Эринна ещё спала. И всё случившееся ночью можно было бы счесть нелепым красочным сном, навеянным старыми легендами, если бы не одно обстоятельство. Неподалёку в утреннем тумане виднелась скала, похожая на всадника, в точности такая же, какую они видели вчера днём.

Когда лагерь был свёрнут, Эринна, уже сидевшая в седле, задумчиво остановилась перед скалой.

— Хочешь вернуться и проверить? — спросил её Аларик.

— Ну уж нет! — она пришпорила лошадь и поскакала прочь.

* * *

Трудно описать чувства господина Ксантиса, когда он решил во второй раз навестить кагана Харре-хана и попал прямёхонько на его похороны. Он ошеломлённо смотрел на высокий погребальный костёр, на котором возлежал старый хан в полном военном вооружении, и не знал, что и думать.

По словам скорбящих соплеменников, Харре-хан мужественно схватился с «проклятым демоном кьяри», и тот одолел его.

Ксантис скорбел вместе со всеми, так как налаженные связи со степняками следовало беречь. Он успокаивал себя этой мыслью, когда вместе с другими принёс богатые дары на костер старого воина, но про себя решил, что пошлёт господину Джозеру дополнительный счёт.

Во время церемонии, глядя на пылающий в ночи огонь, Ксантис размышлял, насколько силён и хитёр должен быть кьяри, чтобы сбежать прямо из стойбища, будучи скованным, и положить при этом половину охранников.

Против такого существа было только одно оружие — другие кьяри. А значит, ему не только придётся отправиться за Стикс вслед за своими альтийцами, но и искать там союзников среди проклятых «кровососов».

Ксантиса совершенно не прельщала эта идея. Но другого выхода у него не было.

 

Часть 2. Белое и черное

Четверо путников стояли на пристани и ждали, когда прибудет плот с перевозчиком. Колокол, в который они прозвонили, чтобы привлечь его внимание, всё ещё гулко звучал. Плот сейчас болтался на середине реки, так что ожидание могло затянуться. Перед ними медленно катил свои молочные воды Стикс. Утро было тихое-тихое, так что было не различить, где кончается туман и начинается речная гладь.

Вот поднялось бледное сквозь туман солнце, обрисовав на другом берегу смутные очертания Драммодола — города, куда они держали свой путь. Ещё дальше, за долиной, еле-еле можно было разглядеть отвесные серые глыбы, похожие на огромные куски халвы — нагорье Лабрис.

Строго говоря, земли кьяри не были полноценным государством — скорее, некоей предпосылкой для его образования. На географических картах они были обозначены весьма условно. Никто из составителей атласов не был настолько смелым, чтобы проникнуть в Лабрис с его «гостеприимными» обитателями, неприступными скалами, ядовитыми туманами и бездонными пропастями. Или же настолько везучим, чтобы вернуться оттуда. Лабрис был сердцем страны кьяри. А её нервными узлами были города на правом берегу Стикса — Драммодол, Кирнесс, Аспендос.

Магическая катастрофа, некогда уничтожившая центр Империи, для людей имела тяжелые многовековые последствия. Но для кьяри она была всё равно что целый обоз пряников, перевернувшийся на их улице. Этот катаклизм подарил им удобнейшее место обитания, где их кланы немедленно обосновались. К тому времени, когда осмелевшие люди вернулись в эти края, кьяри уже осознали, что людей можно использовать не только как передвижные источники питания. Так возникла торговля, промыслы и прочие зачатки цивилизации. Даже патриархи кланов иногда высовывали нос из своих горных крепостей. К примеру, у того же мастера Файерса, кроме фамильного замка Миэрглос, наводящего ужас на редких гостей своими архитектурными изысками, имелись также вполне приличные дома в Кирнессе и Аспендосе. А всё потому, что он терпеть не мог гостиничные номера.

Четверо всадников задумчиво созерцали реку.

— Подходящее название вы для неё придумали, — усмехнулся Вал, обернувшись к Аларику.

— А это не мы. Так её назвали первые поселенцы. Люди, обосновавшиеся в долине после падения Серентиса.

— Рисковые ребята, — оценил маг. — И с чувством юмора у них был полный порядок.

— И они явно были знакомы с древними легендами, — послышался голосок Хэлис.

Аларик пожал плечами. В жизни любого человека могла приключиться такая ситуация, что либо в петлю, либо под крыло к кьяри. Сюда в долину приходили разные люди. Обнаруживали с удивлением, что жить по соседству с кьяри не так уж страшно, а где-то даже выгодно. И те, кто остались, сделали это совершенно добровольно.

— Степняки называют её по-другому, — продолжил Аларик. — Они называют её Роухвивар — Кровавая река. По их поверьям, купание в этой реке может повлечь за собой преждевременную смерть. Естественно, мы всеми силами стараемся поддерживать их в этом заблуждении.

Хэлис рассмеялась. Паромщик спешил к нам вовсю, не желая упустить выгодных клиентов. Аларик шепнул девушке на ухо:

— Между прочим, перевозчика зовут Харон.

Хэлис прыснула:

— Да ладно! Ты шутишь.

— Серьёзно. Всех перевозчиков здесь зовут Харон, это своего рода традиция.

Наконец, они погрузились на плот. Нынешний Харон оказался улыбчивым рыжим парнем в тёплом плаще. Измученный вид путешественников вызвал у него сочувствие. Судя по его ободряющим репликам, он принял их за изгоев, желающих попытать счастья на другом берегу Стикса.

Город тем временем постепенно приближался, но не давал себя как следует рассмотреть, прикрываясь утренней дымкой. Уже виднелись красно-коричневые скатные крыши домов, выплыл из тумана тонкий шпиль Сторожевой башни, на холме, в западной части города тёмными шапками клубились Аркеевские сады…

Хэлис удивило отсутствие привычных городских атрибутов, она вслух удивилась: мол, где же городская стена с крепкими воротами, где укреплённый холм? Паромщик засмеялся довольно.

— Я ждал, когда вы это спросите, м'леди. Все спрашивают.

— Зачем им укрепления? Кто в здравом уме к ним сунется? Это же кьяри… — проворчал Вал.

Эринна за всю дорогу даже не улыбнулась ни разу.

На прощание Харон весело помахал им рукой и пожелал удачи.

* * *

Они ехали по медленно просыпающемуся городу, их лошади бодро отстукивали ритм по брусчатке, Аларик с радостным оживлением разглядывал знакомые улицы. Что ни говори, а приятно всё-таки вернуться домой. Кроме него, счастливым больше никто не казался. Альтийцы выглядели настороженными и притихшими, все, кроме Хэлис. На её лице было написано исключительное любопытство. Аларик понимал, в чём дело. Должно быть, здешние места им описывали как Царство Вечной Жути. К счастью, пока что самым жутким настигшим их происшествием оказалась смачная ругань зеленщика и булочника, которые неудачно столкнулись своими тележками на узкой туманной улочке.

Чтобы немного рассеять страхи своих спутников, Аларик, когда успевал, пересказывал им байки про некоторые районы его родного города:

— Сторожевую башню у нас ещё называют Длинный Вирр, потому что когда-то один кьяри по имени Вирр взял привычку каждое утро водружаться на самый шпиль и сидел там, пока его не прогоняло солнце. Он говорил, что вид просыпающегося города благотворно влияет на его способность к концентрации. Не знаю, помогло ли это его магическим способностям, зато он первым заметил подозрительное шевеление степняков в тот единственный раз, когда они собрались под прикрытием тумана пощипать немного Драммодол. Бдительный Вирр вовремя поднял тревогу, и в тот день легенда степняков о высокой смертности стиксовых купальщиков получила блистательное подтверждение, а город был спасён.

— А вон там, видите холм со старой полуразрушенной крепостью? Его называют Драконовой горой. Жил в той усадьбе когда-то старый кьяри Драко, который больше всего на свете любил золото и страшно беспокоился о сохранности своих сундуков. Холм, на котором находилось его поместье, представлял собой очень твёрдую горную породу, которую не брала никакая кирка. Тогда Драко магией проделал подземные ходы в своём холме и в тайных пещерах попрятал свои сундуки с золотом. До сих пор находятся охотники поискать эти клады. Правда, от мастера Файерса я слышал, что это полная чушь, так как старина Драко был настолько обделён инженерным талантом, что не смог бы устроить на своём участке даже погреб…

— О, Хэлис, а это тебе должно быть интересно. Взгляни вон на ту гостиницу. Здесь любил останавливаться господин Гарреш, твой знаменитый на все четыре королевства коллега по ремеслу. Я лично встречал его здесь года три назад.

— Ты знал песенника Гарреша? — восхищенно ахнула девушка. — И ты молчал?! Ребята, мы уже столько времени едем рядом с человеком, который знал самого Гарреша!

— Ну, насчет «человека» ты ошиблась. Да и сам Гарреш не принадлежит к человеческому племени, осмелюсь напомнить.

— Правда? — изумилась Хэлис. Видимо, такие подробности биографии любимого барда были ей неизвестны. Все кьяри тут же значительно выросли в её глазах.

Глядя в её восхищённые круглые глазищи, Аларик рассмеялся. Ох уж эти поэты! Кто их, умалишённых, поймет? Ты можешь носить её на руках, спасать от разбойников, а единственное, что приведет её в восторг — твоё мимолётное знакомство с рифмоплётом, который в прошлую встречу, помнится, довёл его своими виршами до мигрени.

Общими усилиями им едва удалось отговорить Хэлис от того, чтобы снять комнату в той-самой-гостинице. Аларику вообще не хотелось останавливаться где-либо на Золотой улице. Это самый престижный район города, здесь всегда очень оживлённо, и любой, кто явится в Драммодол за ними, будет в первую очередь искать их здесь. Да и цены тут везде тоже золотые. Так что он направил коня на тихую Староместскую улочку, где, насколько он помнил, располагался пансион госпожи Бии. Эта почтенная дама обожала вкусную спряпню, шутя справлялась с нерадивыми горничными и, что немаловажно, запрашивала с постояльцев вполне умеренные цены. Последнее было тоже очень кстати.

В утешение он обещал Хэлис, что за время пребывания в Драммодоле она получит столько музыки, сколько пожелает. Вообще-то музыку здесь любили. И хоть ярые ксенофобы полагали, что в землях кьяри вечера проходят под аккомпанемент заунывного воя голодных демонов и хруста разгрызаемых костей какой-нибудь невезучей жертвы, на самом деле они ошибались.

Аларику почему-то захотелось доказать своим спутникам, что кьяри тоже могут быть приличными людьми, если будет позволителен такой каламбур. Но если бы кто-нибудь спросил, почему его вообще стало интересовать мнение попутчиков о его персоне — скорее всего, он сам не знал бы, что ответить.

* * *

Дориан сам не знал, что побудило его согласиться на встречу с этим странным человеком. Из соглядатаев, которых он распределил по всему городу, пока никто не сообщал о появлении Аларика. Зато они известили, что в городе якобы объявился парень, имеющий дело к тем людям, с которыми означенный Аларик сейчас где-то шлялся. И вот этот парень сидит напротив него, вокруг шум-гам, как обычно бывает по вечерам в любом трактире, и разговор у них что-то пока не клеится. Дориан нетерпеливо побарабанил пальцами по столу. Надо же, чтобы встреча состоялась именно сегодня, когда он обещал сводить в «Золотую маску» крошку Селесту…

— Боюсь, я не совсем уяснил, чем вы можете мне быть полезны, — нетерпеливо произнёс Дориан.

Человек напротив отставил чашку травяного отвара — отвар! О боги! Кто в здравом уме станет пить эти помои! — и твёрдо взглянул кьяри в глаза.

Весь он был какой-то серый и неприметный, но вот свой взгляд этот тип будто позаимствовал из арсенала Файерса; причем подобный взгляд Файерс приберегал для очень специальных случаев.

— Вам нужен Аларик, а мне необходимо, чтобы кто-нибудь изолировал его от интересующих меня людей. Мне кажется, мы можем помочь друг другу. При всём моём уважении, милорд, ваши наблюдатели — дилетанты, я же могу отыскать даже песчинку в этом городе, не то, что человека.

— Послушайте, господин… э-э…

— Господин Ксантис, милорд.

В мозгу у Дориана, обычно занятого подсчётом карточных долгов и сложной логистикой красоток, что-то щёлкнуло. Кажется, кто-то из его знакомых не так давно пользовался услугами некоего господина Ксантиса и остался вполне доволен результатом.

— Не вы ли недавно ухитрились отыскать приятеля жены одного моего знакомого, лорда…

«Серый человек» предостерегающе поднял ладонь:

— Прошу меня простить, милорд, на меня нападает немота, когда меня расспрашивают о моих клиентах. Специфика работы, знаете ли.

— Понимаю, — мнение Дориана об этом невзрачном человечке заметно изменилось.

Репутация, — думал тем временем Ксантис, — хорошая репутация может помочь человеку даже по эту сторону Стикса.

— По рукам, — улыбнулся Дориан. — Вы поможете мне, я помогу вам.

Сделка была заключена. От зубастой улыбки сидящего напротив кьяри у Ксантиса засосало под ложечкой, и на миг ему показалось, что он заключил сделку с дьяволом. Но Ксантис отбросил дурные предчувствия. Работа и репутация — вот что важно. О суевериях можно будет вспомнить потом, когда дело будет сделано.

* * *

Столь желанное для Хэлис путешествие в страну музыки неожиданно наметилось на следующий же вечер. Днём, пока девушки отдыхали, мужская половина отряда наведалась к одному торговцу, которому случалось иногда снаряжать экспедиции в Пустыню. Тот огорошил их известием, что на подготовку всего необходимого ему понадобится несколько дней, потому как «прямо сейчас нет ни одного свободного уилши, что хотите со мной делайте, благородные господа». Уилши — это некрупные пушистые животные вроде овец, с широкими разлапистыми ногами, которые прекрасно выдерживают переходы по пустыне, безропотно таская на себе груз, а то и наездника.

Пришлось согласиться. Они оставили задаток и удалились. Таким образом, у путешественников неожиданно освободилось несколько вечеров. Хэлис со страшной силой тянуло к музыке. Вал отвёл кьяри в сторонку и попросил взять с собой ещё и Эринну, а то её состояние уже серьёзно его беспокоило. Он надеялся, что общество других людей хоть немного её отвлечёт. Аларик кивнул и отправился приносить себя в жертву искусству.

В Драммодоле музыку по вечерам можно было услышать в каждом трактире, но если вы хотели усладить себе слух чем-то совершенно особенным, следовало идти в «Золотую маску». Этот трактир располагался на красивейшей площади города, конечно же, на Золотой улице. Туда съезжались лучшие исполнители со всей долины, и собирались самые искушённые ценители. Первых привлекала перспектива выгодных контрактов, вторых — возможность услышать самую прекрасную музыку, по крайней мере, по эту сторону Стикса.

Всё это по дороге Аларик рассказал девушкам. Хэлис возбуждённо захлопала в ладоши. Кьяри добавил, что осенью, по традиции, в «Золотой маске» проводится конкурс исполнителей, в котором могут принять участие все желающие. Все участники выступают под маской, и судят их, невзирая на лица, положение в обществе и прошлые заслуги.

В центре площади главенствовал фонтан из пирамиды разновеликих чаш, в которых переливались блестящие струи. «Золотая маска» ещё издали привлекала внимание блестящей вывеской, яркими огнями и группами оживлённых нарядных людей, прогуливающихся недалеко от входа. Многие из них имели при себе футляры с музыкальными инструментами. Хэлис тоже взяла свою лютню, но скорее по привычке.

Прямо у входа Аларика бурно приветствовал крупный немолодой мужчина с внушительным животом и неожиданно доброй улыбкой. Это был Санчес, здешний трактирщик. Важных гостей он встречал всегда самолично.

— Давно тебя не было видно, — заулыбался он.

Благодаря Санчесу, им достался стол в глубине зала, откуда было хорошо видно сцену, расположенную напротив стойки. Зал был высоким, куполообразным, возле стойки две расходящиеся лестницы вели наверх, на балюстраду. Аларик мог припомнить несколько вечеров, когда и нижний зал, и балконы наверху были заполнены до отказа. Например, в тот раз, когда в Драммодол приезжал незабвенный Гарреш.

— Видишь вон того господина? — он кивнул Хэлис на шустрого худощавого человечка в нарядном камзоле, похожего на крупного лилового кузнечика. — Это маэстро Янкиль. Музыкой здесь правит он. А Санчес заправляет трактиром. Санчес — человек, Янкиль — кьяри. Они уже много лет работают вместе.

— Невероятно, — пробормотала Хэлис.

Маэстро Янкиль порхал от одного столика к другому, примечая, кто из музыкантов собирается сегодня выступать, а кто пришел просто так, желая провести приятный вечер. Мысленно он наверняка уже прикидывал, кого из музыкантов пустить вперёд, а кого придержать, так сказать, «на сладкое». Своё дело он знал как никто.

На их столик принесли вино и бокалы, и Санчес помахал им от стойки.

— Вы, наверное, давнишние друзья? — спросила Хэлис. Она оглядывалась по сторонам с выражением ребёнка, которого родители наконец-то взяли на ярмарку после долгих унылых дней примерного поведения.

— О да, — ответил Аларик, разливая вино. — Наша дружба началась с того, что Санчес выбросил меня, как котёнка, из этого самого зала. За дело, должен признать.

Глаза у Хэлис округлились. Она посмотрела на солидного благодушного Санчеса. Потом на своего спутника. Потом снова на Санчеса.

— Это было лет тридцать назад, — признался кьяри. — Мы с приятелем были… слегка навеселе, и я позволил себе в довольно грубой форме оценить мастерство одного из музыкантов…

Тут он заметил, что Санчес направляется в их сторону. Живот как всегда опережал трактирщика на пару секунд.

— Я как раз рассказываю о нашей первой тёплой встрече.

— О том вечере, после которого я целый день готовился к смерти? — ухмыльнулся Санчес, ловко протискиваясь между стульями и ставя на их стол блюдо с хлебом и сыром. Все мои друзья советовали мне бежать из города немедленно. Шутка ли — окунуть в фонтан двоих кьяри! Правда, мне очень помогло то, что вы оба были, что называется, в хлам, — извините, леди. Когда ты явился сюда на следующий вечер, я весь извелся от страха. А ты сидел один, слушал музыку и молчал.

Аларик пожал плечами:

— Купание в фонтане оказало целительное воздействие на мою психику. На самом деле я вернулся, чтобы понять, ради чего ты готов был рисковать жизнью.

— Кончилось тем, что мы оба напились, — рассмеялся Санчес.

— Зато в этот раз обошлось без холодной ванны, — закончил кьяри. — Не скажу, что я стал лучше понимать музыку после того случая, но начал относиться к ней с большим уважением, это точно.

В этот момент к ним проскользнул господин Янкиль. Его интересовала Хэлис.

— Юная леди желает сыграть сегодня? — улыбнулся маэстро, кивнув на лютню.

Хэлис, покраснев, отрицательно помотала головой. Кажется, ей было достаточно просто находиться здесь, она вся была в предвкушении музыки. И музыка началась.

В мире существует достаточно много причин, по которым людям иногда хочется собраться вечерком в стаю. Из своего не слишком богатого опыта Аларик мог припомнить Задушевные вечеринки, от которых наутро оставалось смутное впечатление чего-то хорошего, случившегося с тобой накануне, главное в этих воспоминаниях — не слишком вдаваться в детали. Случаются также Академические вечеринки, после которых ты обширно умнеешь, Вечеринки, где Заводятся Полезные Знакомства, и так далее.

Эта вечеринка в «Золотой маске» удалась на тысячу процентов.

В начале вечера выступали самые юные исполнители, только пробующие свои силы на этом поприще. Одним из первых на сцену вышел скрипач — высокий парень с теплыми ореховыми глазами и приятной улыбкой. Уже по тому, как бережно он извлёк из футляра свою скрипку, как прикасался к ней, было понятно, что музыкант он хороший. Он обращался со скрипкой так, будто она была его сестрой или возлюбленной, а не обточенным куском дерева. Когда он заиграл, все забыли, как дышать.

Аларик вдруг вспомнил, как однажды он отыскал в Лабрисе одно место, где приличные кьяри не летают. В тот раз он чудом не разбился, маневрируя между тесными скалами, и чуть не рухнул в воду. Втащив своё тело на мокрый скользкий обломок скалы и убрав наконец крылья, отяжелевшие от водяных брызг, он замер. Прямо передо ним белоснежным пенистым замком высился, гремел водопад, и десятки радужных мостов вспыхивали на его галереях.

Как он потом оттуда выбирался — лучше не вспоминать.

Но сейчас, когда скрипка наполнила зал до краев своей музыкой, он снова видел себя там, на мокром утёсе, счастливым от собственной дерзости и оглушённым окружающей красотой.

Неизвестно, какие картины возникали перед глазами других присутствующих в зале, но все выглядели достаточно потрясёнными. Аларик поймал растревоженный взгляд Эринны и сделал вид, что по уши занят своим бокалом, чтобы скрыть смущение. Аплодировали скрипачу долго. Несколько человек потом подошли пожать ему руку, поблагодарить или, может быть, предложить контракт. Хэлис тоже посматривала на молодого человека, но подойти не решилась.

Потом был лютнист, тоже молодой парень с длинной чёлкой, в зелёном плаще. Он играл так, что пальцев не было видно. Музыка, которая вначале журчала негромко лесным ручьём, к финалу превратилась в бурный поток. И когда он вдруг оборвался на последней высокой ноте, в зале какое-то время стояла оглушительная тишина. А потом он взорвался аплодисментами. Юноша, улыбаясь, раскланялся во все стороны, незаметно смахнул пот со лба. Хэлис, кажется, хлопала громче всех.

— Вы не представляете, как это… как это — так сыграть! — восклицала она. — И я не представляю.

После выступления юноша остался на сцене, а к нему присоединилась девушка-хараанка. Вдвоём они спели тягучую хараанскую песню, сладкую и тяжёлую, как мёд. Лютня задавала необычный чужой ритм, а голос девушки вился вокруг, выплетая необыкновенные узоры. Сорвав ещё одну бурю оваций, эта пара смешалась с толпой своих друзей, и вся их весёлая компания отхлынула к большому столу в углу зала.

Вечер набирал обороты, им принесли ужин, люди в перерывах между выступлениями подходили друг другу, разговаривали, смеялись. На спутниц Аларика тоже поглядывали с интересом. Он вдруг заметил кое-что, о чем сначала и не подумал. Походная одежда девушек, хоть и тщательно вычищенная, разительно отличалась от нарядов других дам. Впрочем, Эринна оставалась безучастной к любопытным взглядам, а Хэлис вся растворилась в музыке и вовсе не думала, какое впечатление производит на окружающих.

В разгар вечера на сцену поднялся высокий, как жердь, рыжий человек с длинным хвостом и аккуратной бородкой. Ему начали аплодировать, даже когда он ещё не успел достать из футляра флейту. А уж когда он заиграл… Его флейта разом вернула всех троих в первые безмятежные дни путешествия: Аларик будто снова сидел у костра в лесу, прислушивался к разговорам новых знакомых, любовался алеющим на закате небом…

Когда песня закончилась, у Эринны щёки были мокрые от слёз, а лицо Хэлис пылало.

Кьяри тихонько обернулся к соседнему столику, чтобы узнать, кто этот человек:

— О! Это Финнехен. В его флейте живёт душа музыки…

Флейтиста ни в какую не хотели отпускать со сцены. Наконец, он сдался, поднял руку, требуя внимания:

— Я сыграл бы «Сагу о Брайане», но для этой песни нужны двое. Полагаю, некоторые из присутствующих знают мелодию и не откажутся поддержать несчастного одинокого флейтиста?

— Конечно! — среди притихшей аудитории голосок Хэлис прозвучал неожиданно отчетливо. Девушка смутилась и покраснела, но Финнехен её уже заприметил.

— О, храбрая маленькая леди! Прошу!

Отнекиваться было бы некрасиво, так что девушка прихватила лютню и поднялась на сцену.

Они вместе спели «Сагу», затем ещё одну песню — быструю и ритмичную. Многие в зале начали подпевать и хлопать в такт мелодии. Наконец, Хэлис, раскрасневшаяся и совершенно счастливая, вернулась за стол.

После её выступления их компания привлекла ещё больше внимания. Бородач-флейтист с улыбкой проводил Хэлис обратно в зал, где её тепло обняла Эринна. Тут же возле них образовалась кучка музыкантов, желающих поблагодарить лютнистку за музыку или попросить сыграть вместе. Аларик заметил, что тот скрипач, который выступал в начале вечера, тоже не сводил с неё глаз. Один из благодарных зрителей оказался распорядителем в богатом доме и между делом поинтересовался, не согласилась бы Хэлис дать несколько выступлений. Пришлось его разочаровать.

— Может быть, в другой раз, — сияя от удовольствия, ответила девушка.

На прощание Санчес тепло попрощался с ними и отдельно — очень уважительно — с Хэлис. Они вышли в тёплую ночь. Эринна казалась очень задумчивой. Хэлис же просто светилась.

— Это было… это было волшебно! — заявила она. И тихо прошептала Аларику, сжав его пальцы: «Спасибо».

Вокруг негромко шуршал ночной город, слышались голоса далёких прохожих, чей-то смех в таверне, мимо которой они проходили. С площади доносился плеск фонтана. А ещё Аларик отчётливо расслышал крадущиеся следом шаги. Он сделал знак девушкам идти вперёд, а сам приотстал и растворился в ночи. Настырный преследователь оказался никудышным шпионом. Кьяри схватил его за горло и прижал к стене. Это был молодой парень, человек, без всякого оружия. Странно.

Аларик зажёг «светляк» и сразу же узнал того кареглазого красавчика, который в «Золотой маске» не сводил глаз с их компании. Только сейчас он был без скрипки, а его лицо перекосилось от страха.

— Ну? — прищурился кьяри. — И кто же тебя послал?

Парень, похоже, не мог даже вздохнуть от ужаса, но потом заметил обеих вернувшихся девушек и немного приободрился.

— М-м-моё имя Ш-шико, господа, — прозизнес он растерянно, — и м-меня никто не посылал. Я т-только хотел… хотел…

Глаза его против воли не отрывались от лица Хэлис. Аларику всё стало ясно. Он принял за шпиона обычного поклонника. Кьяри отпустил воротник парня и похлопал его по плечу.

— Извини. Но ты тоже соображай, друг, за кем крадёшься по ночам.

Незадачливый влюблённый, кажется, осмелел:

— З-здесь рядом хороший трактир. Вы не хотели бы выпить?

Наглость этого щенка даже вызывала симпатию.

— Действительно, — согласился кьяри. — Такую встречу надо запить.

Хэлис сочувственно взяла парня за руку, Аларик с леди Эринной двинулись следом.

— Я смотрю, ты мастер знакомиться с новыми людьми, — улыбнулась ему Эринна.

На него будто теплом повеяло. Это были первые слова, сказанные ею за вечер. И первая её улыбка за много-много дней.

В трактире они с трудом отыскали свободный угол. Ночная жизнь в Драммодоле по интенсивности не уступала дневной.

— Я в-видел вас в «Маске», но н-не решался п-подойти, — скрипач мучительно покраснел. — Обычно к-когда я знакомлюсь с к-кем-то, ч-человек едва может дождаться окончания эт-той процедуры.

Вот оно что, — подумал Аларик. Он-то решил, что дефект речи у парня временный. Встреча в тёмном переулке со злобно настроенным кьяри ещё и не так может аукнуться организму. А оно вон как оказалось.

— Так что я п-предпочитаю, ч-чтобы музыка говорила вм-место меня. Свою скрипку я ос-ставил у Санчеса, но если здесь н-найдётся хотя бы…

Хэлис бросила короткий взгляд на погрустневшего кьяри и сжалилась:

— Думаю, на сегодня нам достаточно музыки. Ты не согласишься сыграть мне завтра, Шико? Мы могли бы вместе разучить одну песню…

Судя по глазам скрипача, он согласился бы играть ей каждый день своей жизни. Заметив лёгкое кокетство девушки, Аларик вдруг взглянул на эту парочку по-другому. Шико был приятным человеком и очень неплохим музыкантом. К тому же он молод, хорош собой и знает Гарреша. Пожалуй, у него есть все шансы.

В этом трактирчике многие, завидев Шико, радостно его приветствовали как старого знакомого. Скрипач объяснил, что ему случалось иногда играть здесь по вечерам. А ещё — в «Белом олене», «Берлоге» и даже «Хромой утке». Хэлис смеялась:

— Ты обошёл все трактиры города? Что же ты искал в них?

— Принцессу, прекрасную, как песня. И вот сегодня — нашёл…

Девушка вспыхнула и спряталась в свои кудри, как улитка в раковину.

Чтобы её не смущать, кьяри с Эринной втянули поэта в разговор о его приключениях. Аларик слушал его скупой, но выразительный рассказ и только диву давался. Шико принадлежал к тем удивительным людям, которые полагают, что добрым весёлым словом можно договориться о чём угодно и с кем угодно, даже с кьяри. Судя по тому, что этот парень благополучно странствовал уже не первый год и до сих пор жив, в его случае этот принцип как-то работал. Чудеса, да и только.

В конце концов Шико набрался достаточно смелости, чтобы попросить Хэлис прогуляться с ним, клятвенно обещая доставить её потом целой и невредимой до самых дверей пансиона. Аларик не хотел отпускать девушку одну, но против просьбы Хэлис трудно было устоять, к тому же молодых людей неожиданно поддержала Эринна.

* * *

Очередной поворот дороги привёл кьяри с Эринной на узкую извилистую улицу, где маленькие одноэтажные дома с черепичными крышами, прикрыв ставни, досматривали уже десятый сон. У одного такого дома, натянувшего на себя одеяло из дикого винограда, девушка вдруг остановилась.

Аларик согласился отпустить Хэлис ещё и потому, что, как ему казалось, Эринна хотела поговорить с ним наедине. Он давно ждал этого. Разговор для него будет не самым приятным, но, может быть, после него им обоим станет хоть немного легче…

Чувство вины, накрывшее его после смерти Тиллерина, болезненной занозой засело где-то внутри и время от времени напоминало о себе. Но девушка вдруг заговорила совсем о другом.

— Я не допущу, чтобы она отправилась с нами в Серентис, — заявила Эринна, глядя прямо ему в лицо горячими встревоженными глазами. Сейчас она выглядела так, словно её ледяной панцирь наконец дал трещину. Она как будто испытывала одновременно и облегчение, что можно снова разрешить себе дышать, и боль от этого.

Аларик улыбнулся:

— Хэлис — маленькая колдунья. Она может своей игрой успокоить рассерженную дриаду, или приманить неуловимых брунни, да и сегодня… Мы все здесь уже как-то притёрлись и не шарахаемся друг от друга, но сегодня вечером я в первый раз видел, как люди и кьяри пели вместе. И я рад, что ты не хочешь испытать её искусство против тварей Серентиса.

— Нет! — воскликнула Эринна. — Не хочу.

Он подумал про себя, что использовать талант Хэлис таким образом — всё равно что забивать гвозди любимым телескопом мастера Файерса. Преступно расточительно.

— Мы что-нибудь придумаем, — Аларик взял её за руку, и они отправились дальше мимо спящих домов, запертых лавок и ярко освещённых таверн.

Было ещё кое-что, о чём он умолчал. Присмотревшись сегодня к Шико и Хэлис, он увидел между ними как бы отблески того же золотого кружева, которое окутывало Эринну и Тиля в прежние спокойные дни их путешествия. Аларик не понимал природы этого волшебства, но оно было прекрасно. И он сам видел, как быстро и безжалостно оно было разрушено. Нельзя допустить, чтобы та же история повторилась с Хэлис. А это значит, что надо держать их с Шико подальше от опасных дел.

Эринна вдруг опять остановилась:

— Ты ведь мог бы отнести меня в Серентис по воздуху — меня одну? — спросила она шёпотом.

Вообще-то нет, — подумал Аларик. — Слишком далеко, никаких крыльев не хватит. Но вслух он сказал совсем другое:

— Ага, и когда я вернусь, Вал оторвёт мне… голову. Ну уж нет! Мы отправимся туда все вместе. Но без Хэлис, тут я с тобой совершенно согласен.

* * *

Эринна давно ушла наверх, а кьяри всё бродил под яблонями в маленьком дворе пансиона, пытаясь разобраться в своих мыслях. Ему нравилась эта поездка, эти ребята. Они как будто постоянно тормошили его, заставляли вспоминать какие-то важные вещи, давно погребенные под слоями повседневности. Но, похоже, он так увлёкся самим путешествием, что совершенно упустил из виду его конечный пункт.

Эти альтийцы не знали, что такое Серентис, куда они так стремятся, но он-то знал. Бывал там когда-то, давно. Наивные человеческие легенды о проклятой Бездне были детскими сказочками по сравнению с изощрёнными кошмарами, которые мог предложить вам Серентис. Этот город разжуёт их и выплюнет, даже не поморщившись. За себя Аларик не особенно беспокоился, но для Вала с Эринной он совершенно не хотел такой участи.

Значит, нужно как-то отговорить их от этого похода.

Он ещё долго бродил между яблонями, но так ничего и не смог придумать.

* * *

Утром, спускаясь вниз и отчаянно зевая, Аларик услышал знакомый мелодичный смех и даже замер на лестнице — боялся спугнуть. Он уже и забыл, как она смеётся.

Эринна с Валом сидели за завтраком и выглядели совершенно довольными жизнью, как парочка сытых котов. Перед ними на столе шкворчала сковородка с яичницей.

— Где Хэлис? — спросил кьяри, придвигая сковороду к себе.

— Уже умчалась куда-то вместе с тем парнем из «Золотой маски», — судя по спокойному тону Вала, Шико был ему представлен и одобрен. Замечательно.

Завтрак был прекрасен. Погода за окном была прекрасна. Вообще всё было прекрасно. Аларик как раз поднёс к губам кружку, когда Эринна вдруг ошарашила его вопросом:

— Послушай, а как ты стал кьяри?

От такого вопроса чудесный сидр госпожи Бии комом встал у него в горле, так что он еле откашлялся. Эринна, конечно, иногда демонстрирует просто чудеса проницательности, но чтобы настолько! Вал тоже выглядел очень озадаченным. О боги, помогите мне поудачнее соврать! — взмолился Аларик про себя.

— Э… Мы вроде как вышли из Бездны после разрушения Серентиса…

— Прости, но это бред. Учитывая вашу невероятно долгую жизнь, многие кьяри должны быть очевидцами тех событий, а я что-то не заметила среди твоих собратьев подслеповатых бесцветных созданий, или какие там ещё черты характерны для обитателей подземного мира.

— Как насчёт версии, что кьяри — один из древних грешных народов, избежавших Потопа?

— В таком случае за пару тысячелетий вы бы безнадёжно выродились, — отрезала Эринна. — У меня же есть глаза, и я люблю ими пользоваться, знаешь ли. Непохоже, чтобы вы все принадлежали к одной народности: кто-то из ваших похож на альтийца, кто-то на фьелландца, будто кьяри собрались из всех четырёх королевств. С обычаями и традициями так же. Госпожа Бия, наша хозяйка, чтит великую мать как альтийка, а господин маг, снимающий комнату по-соседству с нашей, молится солнцу на рассвете как истинный хараанец. Нет, я полагаю, что любой достаточно сильный маг может стать кьяри, если пройдёт некий обряд инициации и откажется от прошлой жизни. Я не права?

Да, ей бы в розыске работать. Аларик сдался:

— Почти угадала. С одним уточнением: твой гипотетический маг должен будет готов умереть. — Эринна распахнула глаза. — А ты как думала? Мы, кьяри, фактически живые мертвецы. Пустая оболочка, питаемая магией. Нет магии — нет нас.

Пожалуй, такого она не ожидала.

— А ты… почему же ты…

— Ради мести, — просто ответил он.

— Я был сыном древнего, но захудалого рода. Соседнему лорду очень приглянулся наш замок, настолько, что он даже готов был взять его по закону, как приданое моей сестры. Когда его план, мягко говоря, не встретил одобрения в нашей семье, он взял своё силой. Времена были смутные, в те годы сильному лорду могло и не такое сойти с рук. Сестра умерла через год — тот тип был довольно жесток со своими домашними. Я выжил чудом. Нищий одинокий пацан, но с потенциалом, которого хватило бы на пятерых магов. Глупый и злой, как юный шмель. Таким я попался Файерсу. Мастеру Файерсу. Я его… заинтересовал. Получил поддержку клана и силу, о которой не мог и мечтать.

— И ты отомстил? — тихо спросила Эринна.

— О да, ещё как. Не сразу, через несколько лет. Честно сказать, поначалу я и думать забыл о мести. Магия кьяри очень меняет приоритеты, знаешь ли…

Он вспомнил себя в первые годы после смерти. Когда-то ему казалось, что только умерев, он зажил по-настоящему. Могущество тёмной магии вскружило ему голову. Первые полгода он учился с ним совладать, потом просто наслаждался. Какая там ещё месть. Крышу ему тогда снесло капитально.

— … Файерс сам мне напомнил. Сказал, что это дело чести, которое касается всего клана. Это была хорошая ночь. Мы получили тогда много силы, очень много. Но…

Он вспомнил, как стоял над телом своего врага, их обволакивал запах страха, крови и гнева, а он ничего не чувствовал. Совсем. Ни удовлетворения, ни ужаса, ни отвращения, ни сожаления — ничего. Кажется, в ту минуту он в первый раз осознал себя мёртвым.

— Мы стараемся не болтать о нашей прошлой человеческой жизни, — закончил Аларик, глядя на притихших друзей. — Сами понимаете, чем более жуткими существами нас считают, тем меньше лезут. Ну ладно, какие у нас на сегодня планы?

Они перешли к обсуждению текущих дел, и подобные щекотливые вопросы больше не поднимались. Но что-то недосказанное осталось витать над столом, нечто, что вдруг сблизило их троих и истончило какие-то границы.

* * *

Везение, отмеренное судьбой их компании, кончилось через два дня. На самом деле оно закончилось днём раньше, когда двум неугомонным альтийкам вздумалось посетить один рыночный павильон на Балаганной площади, но все последствия этого опрометчивого поступка проявились лишь на следующий день. Утром, когда Аларик, насвистывая одну из мелодий Шико, на минутку забежал в пансион, то первое, что он увидел — знакомую спину высокого господина в сером плаще, исчезающую за дверью.

Аларик мысленно выругался. Значит, гонзийцы добрались и сюда. Благостное настроение последних дней тут же как ветром сдуло. Бочком-бочком в сознание прокралась мысль, не моргнуть ли кое-кому, чтобы этого господина убрали по-тихому, но Аларик отказался от этой идеи. Какой смысл? Гонзийцы пришлют другого, которого поди ещё вычисли.

К вечеру, когда «серый господин» вернулся и занял пост у стойки в трактире напротив, Вал с Алариком приготовились действовать по плану. Вал очень настойчиво просил кьяри держаться подальше, так как считал, что именно его гонзийцу вычислить проще всего. Аларик не стал спорить: он пробрался на второй этаж и беззастенчиво раскрыл уши пошире. Сам Вал спокойно вошёл в трактир, полагаясь на свою волшебную «личину» — заклинание, искажающее внешность. Он даже не вздрогнул, когда настырный ищейка попытался втянуть его в разговор.

— Моё имя Ивенс, и я ищу своих компаньонов. Мы должны были встретиться ещё до переправы, но, видимо, разминулись в дороге. Вы могли их здесь видеть. Это крупный высокий мужчина с молодой светловолосой девушкой, альтийкой.

Вал не торопился отвечать. Кьяри осторожно выглянул сверху. Ему прежде не приходилось видеть действие заклинания «личины». Вал смотрелся сейчас как заурядный торговец средней руки: невысокого роста, умеренно полноватый, с постным лицом. Взглянуть на него другим, магическим зрением Аларик не решался — боялся себя обнаружить. Кто его знает, этого Ивенса, или как его там зовут, и какие на нём амулеты. Вал, кстати, тоже сильно рисковал. Но он спокойно заявил, что у себя в Альтарене был одним из сильнейших магов в сфере маскировки, и его «личину» хрен кто распознает. Аларик надеялся, что это так.

Наконец Вал ответил:

— Я встречал здесь высокого мужчину, альтийца. Кажется, он вёл переговоры в порту, хотел отплыть на корабле. Женщину не видел. Ещё мне кажется, что ваши приятели поиздержались в пути. Тот тип долго торговался в гостинице.

Господин Ивенс рассыпался в благодарностях:

— Очень прошу вас, если вы ещё раз его встретите, пришлите его в дом с угловой башней на Каменной улице. Там всего один такой. Скажите, что как давний партнёр его отца, я буду рад ему помочь.

После этих слов «серый человек» наконец-то убрался, хоть ненадолго.

— Что будем делать? — спросил Аларик у мага, который снова стал самим собой и был заметно рад этому.

— Кажется, пришла пора осуществить наш план, — решительно ответил тот. — Где Хэлис? Найди её, будь добр. И этого её парня тоже.

* * *

Удивительно, как иногда ничтожно малые события могут вызвать неожиданно крупные последствия. Все знают притчу о бабочке, взмахом крылышек устроившей локальный апокалипсис в отдельном приморском городке, или о невзрачном камушке, вызвавшем целую лавину. Событие, случившееся в Драммодоле в один солнечный летний денёк, было того же порядка. Три человека сошлись на Балаганной площади в один и тот же час, и в результате достаточно много людей и кьяри лишились покоя на ближайшие несколько дней, а кое-кто даже расстался с жизнью.

Вал с Эринной очутились на Балаганной площади, так как Хэлис вдруг вспомнила, что ей пригодились бы новые струны для лютни. Финик, в прошлом мелкий воришка из Саммера, а теперь один из осведомителей клана Файерса, часто слонялся по площади, так как любил взглянуть на выступления артистов и помечтать о собственной артистической карьере. Разумеется, его душевные порывы так и оставались мечтами, иначе Финик не был бы Фиником. Наконец, госпожа Сона, бедная вдова, лет десять назад обосновавшаяся в Драммодоле, выбрала именно этот день, чтобы поскандалить на площади с менялой.

Началось всё с того, что у Соны с утра всё валилось из рук. В частности, пострадала бутыль оливкового масла, которое мало того, что трудно оттиралось с пола, так ещё и стоило очень приличных денег. Госпожа Сона, отмывая пол, в очередной раз прокляла свою несчастливую судьбу. Она была альтийкой, которая когда-то давно имела несчастье выйти замуж за гонзийца. И хотя муж её, будучи человеком абсолютно мирным, в войне с Альтой никакого участия не принимал, оставаться после его смерти среди добрых соседей ей стало невмоготу.

Сона переехала в Гонзу, где вдруг выяснила, что её муж не очень-то удачно вёл дела, и теперь кредиторы не погнушаются предъявить претензии его вдове. Спасая остатки имущества, Сона убежала за Стикс, справедливо полагая, что даже кьяри будут подобрее заимодавцев. Здесь она жила очень тихо и скромно, перебиваясь случайными заработками и понемногу распродавая драгоценности, оставшиеся от прежней сытой жизни. Меняла, державший лавку на Балаганной площади, уже приметил её как постоянный источник дохода и обогащался как мог. Вот и сегодня, едва завидев знакомую согбенную фигуру в потрепанной тёмной накидке, меняла в своей лавчонке оживился и мысленно потёр руки.

Сона выложила на прилавок браслет с рубинами, оправленными в золото — подарок мужа на годовщину свадьбы. Камни были небольшие, но редкой «звездчатой» формы. Меняла с нарочитым презрением покрутил цепочку в пальцах, вставил в глаз «лупу», потом бросил украшение обратно на прилавок:

— Десять серебряных лейров. И то только тебе, как постоянной клиентке!

В другой день Сона бы покорно согласилась. Но сегодня оливковое масло кипело в её душе и взывало к отмщению:

— Что?! — её голос возвысился на две октавы, привлекая всеобщее внимание. — Десять серебрушек? За золото и рубины?! Да ты, никак, ослеп?!

Меняла ошарашенно заморгал глазами, почувствовав себя так, будто его вдруг укусил безобидный мотылёк. Сона шустро сгребла с прилавка своё сокровище и заголосила ещё драматичнее:

— Да где ж справедливость-та?! Да что ж это такое, люди добрые! — вокруг начала собираться толпа, скандал набирал обороты. Меняла вжал голову в плечи и сверкал глазами, как кот, пойманный на горячем.

— Это грабёж, — невозмутимо ответила Эринна, которая вместе с Хэлис покупала струны в соседней лавке. — Я посоветовала бы вам, уважаемая, сначала оценить ваше украшение у хорошего ювелира.

Дома Эринне часто случалось помогать отцу разбираться в подобных дрязгах. Только мельком глянув на злосчастный браслет, она подивилась наглости менялы. Тот гневно зашипел в ответ:

— Ну так сходи, попытай счастья в другой лавке! Ты хоть знаешь, несчастная, кто мой покровитель? Сам лорд Эйгон! И если ты попробуешь только пожаловаться…

— Не пожаловаться, а разобраться, — перебила его Эринна. — Надеюсь, лорд Файерс не откажет мне в этой просьбе.

Она была рада, что так хорошо запомнила рассказ Аларика, хотя от души надеялась, что ей не придётся прибегнуть к столь сильнодействующему средству.

Услыхав имя лорда Файерса, меняла позеленел, выскочил из лавки и ухватил голосившую Сону за край накидки:

— Я ошибся, уважаемая госпожа, прости. Браслет действительно стоит десять лейров, только, конечно, золотых! Возьми эти деньги и прости меня, ничтожного!

Он мгновенно провернул сделку и исчез прямо через заднюю дверь своей лавки. Госпожа Сона так осталась стоять с открытым ртом, прижав к груди заветный мешочек с золотом. Люди потихоньку начали расходиться, Эринну Вал тоже утянул с площади, побоявшись, что они и так привлекли к себе слишком много внимания. Возле Соны остались только несколько таких же, как она, кумушек, любимым занятием которых было почесать языки.

В общем, скандал сдулся и затух, не успев как следует разгореться. Но его успел заметить и подобраться поближе ещё один участник нашей драмы — воришка Финик.

Скандалы привлекали Финика, как дохлая туша привлекает гиен. Где скандал, там и толпа зевак, а где зеваки, там всегда можно срезать кошелёк у какого-нибудь раззявы. Когда он протиснулся сквозь толпу, возле лавки менялы была уже тишь и благодать, только женщина в тёмной накидке продолжала причитать и рассыпаться в благодарностях. Опоздал, — с досадой подумал Финик, но потом навострил уши.

— Да говорю вам, она это была! — горячо шептала госпожа Сона сочувствующим товаркам. — Вот не сойти мне с этого места — точно она! Мне ли её не узнать! Я двадцать лет в Альтарене жила! Что-то затевается, вот помяните моё слово…

Финик выдернул соломинку из навеса над соседней лавкой, где торговали всякими бренчалками да свистелками, задумчиво прикусил её. Размышления были для него непривычным занятием, которое требовало полной самоотдачи.

Посещение Драммодола такой знатной особой — это определённо тот факт, о котором следует знать лорду Файерсу. Тем более что эта особа, насколько он успел заметить, бегает по городу в простой походной одежде и почти без всякой охраны. Это подозрительно. За такие сведения лорд Файерс точно расщедрится на несколько лейров. Тогда сегодняшний скандал всё-таки окажется для него, Финика, небесполезным.

Парень оживился, сплюнул и отправился искать нужных ему людей.

* * *

Когда Аларик вместе с Шико вернулись в пансион и поднялись по лестнице, кьяри с удивлением услышал за дверью звуки ссоры:

— Как можно было быть такой неосторожной! — кричал Вал.

— А ты бы сдержался?! — в тон ему ответила Эринна. Куда только девалось спокойствие их «ледяной королевы»! — Чёрт знает что здесь творится! Какие там права, какие законы, всё держится на страхе людей перед кьяри, и на страхе самих кьяри перед главами их кланов!

Аларик решил, что пора вмешаться:

— Уверен, лорд Файерс с интересом выслушает твои предложения насчет реорганизации судопроизводства! Могу организовать вам встречу, — пошутил он, входя в комнату.

У застигнутых врасплох спорщиков тут же сделались нарочито беззаботные лица.

— Шико! — воскликнула Хэлис, расставшаяся с ним не далее как пару часов назад.

Все деликатно отвернулись, чтобы дать возможность этой парочке спокойно поздороваться.

Когда, наконец, Шико был готов воспринять их идею, он выслушал Вала и очень воодушевился:

— И в-вы ещё спрашиваете?! Ну к-конечно, я согласен! О боги! Да это же целое прик-ключение! — музыкант просто лучился оптимизмом, даже заикаться почти перестал.

План, придуманный Валом, был прост, как топор. Шико с Хэлис, под личинами Вала с Эринной, должны были демонстративно отправиться в порт и сесть там на корабль, отплывающий за море. Пару дней они проведут, запершись в каюте, а потом чары развеются. По мнению Аларика, главная опасность заключалась в том, чтобы не словить нож в спину по дороге до корабля, и он мысленно пообещал себе подстраховать беспечных влюблённых.

Шико от плана был в полном восторге, а вот Хэлис, похоже, одолевали сомнения.

— Я надеялась дойти с тобой до конца, — грустно сказала она Эринне.

— Ты очень поможешь мне, если отвлечёшь на себя гонзийцев, — ответила та подруге. — Тогда я смогу спокойно завершить дело здесь.

Шико, который в богемных кругах чувствовал себя как рыба в воде, пообещал раздобыть у знакомых актёров некоторые необходимые вещи: плащ с плечевыми накладками для себя и светлый парик для Хэлис. В остальном они решили положиться на магию Вала.

Аларик тоже внёс в план некоторые дополнения, протянув Шико приметный перстень с желтым камнем, похожим на кошачий глаз.

— Когда прибудете в Хараан, разыщите в порту капитана Джейка по кличке Бешеный Кот, который ходит на «Черной стреле». Обычно в это время года они пасутся в тех водах. Вам повезёт, если застанете его. Передайте ему привет от Рика Задиры. А если старик Джейк повёрнется к вам глухим ухом, — он улыбнулся Хэлис, — скажите, что Рик обещал лично навестить его в Аспендосе, и тогда одним перстнем, как в прошлый раз, он у меня не отыграется.

* * *

Огромный корабль медленно отворачивал своим высоким лоснящимся бортом от берега. В нетерпеливом дрожании его снастей, деловитой суете матросов явственно читалось желание поскорее покинуть эту тесную гавань, выйти через устье Стикса в море и там уж развернуться от души: резать форштевнем тёмные маслянистые волны, гнать вперёд и вперёд наперегонки с дельфинами…

Аларик провожал взглядом друзей до тех пор, пока они не скрылась среди других пассажиров корабля. Пожелал им лёгкой дороги и удачи в путешествии. На миг ему показалось, будто на сходнях мелькнула длинная серая спина «господина Ивенса». О, этому человеку Аларик тоже искренне желал долгих, очень долгих странствий. Желательно с летальным исходом.

Корабль уже отчалил, за кормой протянулся пенистый след. Аларик собирался вернуться в гостиницу, где его ждали Эринна с Валом, и тут ему на плечо легла чья-то рука.

Это оказался Слуга — доверенное лицо мастера Файерса. Можно сказать, из всех живущих здесь людей этот человек более всех был посвящен в тайные дела кьяри и пользовался в долине Стикса наибольшим уважением. Все уже давно позабыли его настоящее имя, тем более что Файерс каждый год придумывал ему новое. Просто для развлечения. В конце концов, остальным надоело каждый раз путаться в именах, и они стали звать его просто Слуга. Иногда, когда Аларику случалось заглянуть в эти непроницаемые пустые глаза, у него невольно возникал вопрос: что сотворил Файерс с этим человеком, чтобы добиться такой нерассуждающей преданности? В эти минуты ему становилось не по себе.

— Какая встреча, — проговорил Слуга бесцветным голосом. — И это в то время, когда половина клана разыскивает тебя за Стиксом.

На лице его при этом не отразилось ни радости от встречи, ни каких-либо других эмоций. Слугу никак нельзя было отнести к открытым, эмоциональным натурам. Большую часть времени он походил на внезапно ожившую окаменелость.

— Знать не знал об этом, — пожал плечами Аларик. — Кому я вдруг понадобился? Неужели Мастеру?

— Лорд Файерс давно ищет тебя, — подтвердил Слуга. — Его беспокоят разные тревожные слухи.

Да ладно, скорее всего, Файерс просто бесится от скуки, — подумал Аларик про себя. Мастер настолько устал от однообразия, что готов сам придумать заговор, возглавить его, предать и подавить — лишь бы расцветить хоть немного череду бесконечных одинаковых дней.

— Я сейчас немного занят, извини. Скажи лорду Файерсу, что я приеду, как только смогу.

Аларик хотел пройти мимо, но с таким же успехом он мог бы попытаться подвинуть вон ту тумбу для швартовки.

— Лорд Файерс просил тебя явиться в Миэрглос как можно скорее. Очень просил, — с нажимом подтвердил Слуга.

Это было уже необычно. Неужели действительно случилось что-то серьезное? Аларик задумался. Идея оставить Эринну с Валом в гостинице и наведаться в Миэрглос казалась ему всё более привлекательной. Не тащить же их в Серентис, в самом деле! Он надеялся, что прождав напрасно несколько дней, они сами откажутся от своей авантюры и вернутся домой. Гонзиец уехал, больше им в Драммодоле ничто не угрожает. Вот бы ещё Серентис в эти дни шарахнул магией, тогда они сами сообразят, какой глупостью было бы соваться туда. Пусть лучше возвращаются домой. Глядишь, останутся живы.

* * *

Вал с Эринной уже больше суток безвылазно сидели в номере гостиницы и, как могли, коротали время. Вал что-то строчил в своих заметках, Эринна последние несколько часов сидела на подоконнике и изнывала от беспокойства. Её деятельная натура с трудом переносила такое положение, когда всё шло не так, и не было возможности это исправить.

Для всех они покинули гостиницу вчера утром, при этом Аларик оставил их номер за собой, заявив хозяйке, что собирается возвратиться в ближайшее время, как только проводит друзей в порт. Вот только обратно он не вернулся ни в тот день, ни на следующий.

Это могло означать всё, что угодно.

— С ним наверняка что-то случилось! — Эринна решилась, наконец, облечь в звук давно мучившую её мысль. — Он иногда такой… как подросток, честное слово! Скажи, — обернулась она к своему другу, — тебе не кажется, что кьяри остаются на том уровне эмоционального развития, на каком они были… в тот момент, когда становились кьяри?

Вал, наконец, оторвался от своих свитков и внимательно посмотрел на неё.

— Кажется, — сказал он. — И это одна из причин, по которым я считаю их магию исключительно безнравственной. Представь своего младшего брата Родрика, которому вдруг прямо сейчас обломилось огромное могущество и безграничные возможности. Что он может натворить, а?

Подобное представлялось с трудом.

— А теперь представь на его месте нищего пацана, озлобленного на весь свет и уверенного, что весь мир до конца жизни не сможет выплатить ему долги. И оцени масштаб бедствия. Я вижу, Аларик показал вам тут пару красивых картинок, вы с Хэлис и расслабились. Но это так, фасад. Кьяри — страшные существа. Даже главы кланов с трудом порой удерживают своих подопечных в узде. Этот парень за сотню лет мог набраться знаний и опыта, но если ты думаешь, что он где-то по пути обзавёлся порядочностью и чувством ответственности, ты рискуешь чертовски ошибиться!

Эринна подавленно молчала.

— Он не вернётся, — подытожил Вал. — Он нашёл способ как-то обойти договор, получил от нас, что хотел и бросил нас здесь. Лживая демонская морда! — маг гневно стукнул кулаком по колену.

Девушка о чём-то размышляла, нахмурившись.

— Значит, нам придётся найти другого проводника, — сказала она наконец.

— В любом случае нам лучше бы съехать отсюда, — посоветовал Вал. — Что-то мне подсказывает, что наш приятель-гонзиец не единственный, кто здесь интересуется нами. Как бы не пожаловали неожиданные гости.

Эринна задумчиво кивнула, уселась поудобнее. В этот момент у входа в гостиницу остановилась нарядная карета с гербами, и кучер распахнул дверцу перед изящной леди. Нарядная дама с тонким бледным лицом, обрамлённым крыльями тёмных волос, подняла голову и посмотрела прямо на их окна цепким пристальным взглядом, от которого у Эринны холодок прошёл по коже.

— Кажется, мы опоздали, — спокойно заметила девушка.

* * *

Расставшись со Слугой, Аларик одолжил у него лошадь и направился к нагорью Лабрис. Он был уверен в правильности своего решения, и всё равно почему-то его мучило непонятное беспокойство, которому сопутствовало сильное желание напиться. Решив, что все дело в банальной усталости, Аларик бросил свои кости в ближайшей гостинице и целый вечер посвятил добросовестному отдыху. Увы, даже сносный ужин не улучшил его настроения, и даже после целой бутылки тирренского он был трезв, как трижды вымытый бокал.

Ночь прошла ужасно. Аларик сто раз проклял эти душные гостиничные номера, с их странными запахами, комковатыми подушками и шорохами за стеной. Должно быть, он просто устал от людей, от чужих комнат, от чужих проблем. Больше всего на свете ему хотелось сейчас оказаться в замке среди своих, вдохнуть насыщенный воздух Лабриса, слегка приправленный серой. Этот воздух был способен поднять из обморока самого нервного гостя.

Едва дождавшись утра, он вышел пройтись и распорядился, чтобы ему приготовили ванну и подали завтрак в номер. Нужно было смыть с себя эту непонятную липкую одурь, прежде чем явиться к Мастеру. Перед таким опытным мозговедом, как лорд Файерс, было бы крайне неосторожно появиться в подобном развинченном состоянии.

Прогулка его немного взбодрила, так что возвращался он в куда более благодушном настроении. Посреди его комнаты стояла бадья, из которой поднимался пар. Всё как он и заказывал. Вот только незадача — из бадьи уже торчала чья-то голова. Аларик бесшумно взял увесистый томик, лежащий на комодике возле двери. Кажется, это был сборник проповедей. Что за чудесный обычай — оставлять постояльцам душеспасительные книги! Иногда воздействие словом бывает очень кстати.

Однако не успел он прицелиться книгой в белокурый затылок непрошеного гостя, как тот обернулся.

— Дориан?!

— Собственной персоной, кузен! — нахальный гость приветственно махнул рукой, взметнув фонтан брызг. Надеюсь, ты не против, что я воспользовался твоей ванной и заказал ещё вина? Я гнался за тобой от самого Террана, пропылился насквозь и пересох, как похмельный крокодил.

Аларик приподнял бровь: кузен Дориан говорил интересные вещи. Значит, от самого Террана? «Кузен» — это, конечно, условное название. Иногда бывало, что кьяри, состоящие в одном клане, выдумывали себе какие-то степени родства. Одно из местных специфических развлечений.

Дориан прошлёпал мокрыми ногами к креслу, завернулся в чужой халат и упал на подушки.

— Про тебя ходят невероятные слухи, — улыбнулся он. — Говорят, ты охмурил саму наследницу Фениксов и притащил её в Драммодол. Прекрасная добыча! Я всегда знал, что ты вовсе не так бесполезен для клана, как считали некоторые докучливые старики! Ну теперь-то ты утрёшь им нос! Давай, друг, не молчи, я жажду подробностей! Когда ты представишь меня прекрасной принцессе?

Дориан болтал как заведённый, а у Аларика в голове тем временем шла напряжённая работа. Его сознание сострадательно покрутило пальцем у виска, стёрло из памяти события последних недель и нарисовало поверх них новую картину, куда отлично вписались все недомолвки, кое-чьи аристократические замашки и странно знакомое гордое лицо. А ведь он встречался с её отцом, королём Данатором, лет двадцать назад! Но разве можно было подумать… Аларик обругал идиотом сначала себя, потом Вала с Эринной — за скрытность. Помогло слабо.

Чтобы выиграть время, он наполнил бокалы вином и уселся в соседнее кресло, изобразив крайнюю степень утомления. Он медленно цедил вино, а сам пытался отыскать выход из сложившейся… хм… ситуации. Что же делать? Что?!

— Представляю, как ты намучился с этой изнеженной кривлякой, — деланно посочувствовал ему «кузен». — К тому же человечка, фи… Она хоть хорошенькая?

— Более чем, — улыбнулся Аларик, аккуратно пристроив свой бокал на столик. И ударил Дориана в лицо.

* * *

Пока закрытая карета увозила их с Валом куда-то в голубую даль, Эринна размышляла о сравнительном гостеприимстве некоторых кьяри. Взять, к примеру, хозяйку пансиона госпожу Бию и забравшую их оттуда особу — леди Ровену. Обе просто-таки лучатся гостеприимством. Но если в разговоре с госпожой Бией можно было расслабиться и даже — о чудо! — иногда вообще иногда забыть, что она не человек, то от сидящей напротив леди, несмотря на её медовые улыбки, исходила такая волна опасности, что горло перехватывало. Будь эта кьяри здесь одна, Эринна с Валом, пожалуй, рискнули бы попытаться сбежать, но в присутствии четверых всадников, сопровождавших карету, об этом нечего было и думать. Все всадники тоже были кьяри и подчинялись леди Ровене.

Судя по изменившемуся перестуку колёс и усилившейся тряске, из города они уже выехали. Леди Ровена, очень решительно предложившая им в гостинице своё гостеприимство, о местонахождении своего замка говорила очень туманно, отделываясь уклончивыми замечаниями об удобстве гостевых комнат, ожидающем их изысканном обществе и прекрасных видах на окрестности, которыми якобы невозможно налюбоваться.

Вместе с тем леди исподволь пыталась вызнать всё об их прошлых делах, планах и других возможных спутниках. Под взглядом цепких, тёмных, как вишни, глаз Эринна буквально чувствовала, как струйка чужой магии проникает в её сознание, пытаясь нащупать самые сокровенные секреты. Леди Ровена была почти красива, если бы тонкие черты её лица не портила некоторая хищность. Впрочем, красота там тоже присутствовала. Эринна прикрыла глаза и притворилась, что от дорожной тряски её клонит в сон. Мелодичный смех хозяйки кареты дал ей понять, что та все эти хитрости видит насквозь. Хуже всего, при этой даме Эринна с Валом не могли даже словом перемолвиться друг с другом, только украдкой молча переглядывались.

Через несколько часов этого выматывающего душу путешествия карета, наконец, остановилась, и сопровождавшие их всадники окружили её со всех сторон. Один из кавалеров, темноволосый кьяри с яркими, пронзительно синими глазами, галантно подал Эринне руку, сопроводив этот жест клыкастой улыбкой. Попробуй-ка откажись! Трое других сопровождающих ненавязчиво оттеснили её от Вала. Эринна вышла наружу и огляделась.

Вокруг них расстилалась долина с небольшими рощами и холмами, вдали виднелись крыши какого-то городка, ровные квадраты возделанных полей. А прямо перед ними отвесно вздымались острые серые скалы, вершины которых были скрыты туманом. Эринна едва успела подумать, не рассчитывают ли их похитители, что она будет карабкаться наверх по этим скалам на потеху всем присутствующим? Через минуту она получила ответ на свой невысказанный вопрос: двое кьяри притащили тяжёлый закрытый паланкин, обшитый изнутри мягкими роскошными тканями.

— Пришлось обзавестись этим приспособлением ради тех наших гостей, которые не умеют летать, — сказал ей синеглазый, продолжая удерживать её за руку.

Он откинул дверцу паланкина, приглашая её внутрь, и добавил, уже гораздо тише:

— Но если ты чем-то досадишь леди Ровене, я тебя научу. Правда, только вниз, — и он снова улыбнулся.

* * *

Обратная дорога до гостиницы, где он оставил Вала с Эринной, заняла у Аларика куда меньше времени. Он мчался стрелой, испытывая… беспокойство? Пожалуй, впервые за много лет он на собственной шкуре прочувствовал смысл фразы «сердце ныло от дурных предчувствий». Раньше факт наличия сердца для него означал только знание одной из уязвимых точек, в которую следует ударить, если хочешь закончить бой быстро. Файерс наверняка подивился бы такой «эмоциональной нестабильности», — усмехнулся Аларик. Плевать.

Не будь она принцессой, Эринне в Драммодоле ничего бы не грозило. На самом деле кьяри не так уж кровожадны, как нас расписывают легенды. О боги, да половина этих легенд рождается на свет в Лабрисе, причем разные кланы ещё соревнуются между собой, у кого страшнее выйдет. Причина понятна — нас мало. Так что пусть лучше соседи трясутся от суеверного страха, чем проверяют на прочность оборону наших замков. В общем, у путника, волей судьбы занесённого на правый берег Стикса, есть неплохие шансы пересечь реку обратно без ущерба для здоровья. Если, конечно, он не начнет читать проповеди и вопить на наших улицах о коварных демонах, порожденьях ночи. Но принцесса — это совсем другое дело. Такой великолепный повод для шантажа каждый глава клана будет просто счастлив заполучить. И по первому слову вернёт девушку безутешному отцу. Правда, по частям. И за каждый… фрагмент будет требовать всё больших уступок.

Поэтому Аларик спешил как мог. И всё равно опоздал. Госпожа Бия сообщила, что Вал с Эринной вчера покинули пансион.

— Правда, за день до этого они тоже уезжали, — добавила она с иронией, — причем, если не ошибаюсь, вы сами провожали их на корабль. Так что, может быть, мне стоит проверить наверху, не вернулись ли они ещё раз?

Ему было не до шуток.

— Они уехали одни?

— Нет, — помедлив, ответила хозяйка. — И на вашем месте, молодой человек, я бы трижды подумала, стоит ли их разыскивать. Их забрала сама леди Ровена. Немногие здесь в долине рискнут встать у неё на пути. И не ломайте, пожалуйста, мою стойку.

— Извините, — он сам не заметил, что полированная стойка чуть не раскрошилась под его пальцами.

Леди Ровена! Это было хуже всего. Леди Гадюка всегда каким-то сверхъестественным чутьём угадывала важные новости и наносила удар прежде, чем другие кланы только начинали прозревать свою выгоду.

— На вашем месте, — многозначительно кивнула госпожа Бия, — я бы обратилась к своему наставнику. Только лорд Файерс, пожалуй, мог бы повлиять на эту… даму.

Аларик подумал, что мастер Файерс в некоторых вопросах не лучше леди Ровены. Тоже интриган, каких ещё поискать.

— И ещё одно, — сказала хозяйка ему в спину, — прежде чем наносить прочие визиты, сходите хотя бы к цирюльнику!

Только на улице по растерянным взглядам прохожих Аларик сообразил, как «прекрасно» он выглядит после душевной родственной беседы с Дорианом. Должно быть, госпоже Бие нечасто приходилось видеть сильно помятого кьяри со слегка безумным взглядом и в рваной, окровавленной одежде! Если он собирается отправиться змее в пасть… в смысле, навестить леди Ровену в её замке, нужно сначала привести себя в порядок.

Разумеется, он дрался нечестно. И не испытывал по этому поводу никаких угрызений совести. У Дориана было одно преимущество: Аларик не хотел его убивать. А вот кузен от подобных моральных ограничений совершенно не страдал. Судя по шипению, которое издавал связанный и полупридушенный родственничек, он бы с удовольствием порубил «изменника» в окрошку и подал мастеру Файерсу к столу. Аларик надеялся, что у них есть в запасе несколько часов, пока разъяренный Дориан не освободится. По истечении этого времени было бы неплохо оказаться подальше от Драммодола. Желательно, на другом краю света.

* * *

Сидя у решётчатого окна в своей комнате, Эринна думала, что замок леди Ровены можно было бы охарактеризовать двумя словами: «прекрасно, но…»

Комната действительно была бы удобной, если бы не привычка радушных хозяев запирать дверь снаружи. Присланная к ней служанка была отлично обучена, но нема, как рыба. Эринна и так, и этак пыталась её разговорить, наткнулась в конце концов на отчаянный умоляющий взгляд и оставила это дело. Чего доброго, девчонке ещё влетит за её разговорчивость.

Вид из окна комнаты на закате был чудесен, но слишком уж драматичен. В перехлесте решёток виднелись острые вершины, крутые склоны, тёмно-фиолетовые в свете заходящего солнца. Они будто вспарывали небо, и оно заливалось закатной кровью.

Блюда, поданные в комнату, были вкусны, но в одиночестве девушке кусок в горло не лез. Эринна не знала, что с Валом, приняли ли его так же, как гостя, или он уже висит на цепях в подвальных застенках, пытаясь сохранить их секреты. В том, что в этом замке имеются прекрасно оборудованные пыточные комнаты, Эринна даже не сомневалась.

Её беспокойство за своего друга ещё усилилось после одного происшествия, случившегося в замке нынешней ночью. Эринна уже готовилась отойти ко сну и как раз осматривала со всех сторон огромную кровать с тяжелыми камчатыми занавесями, занимавшую значительную часть отведённой ей комнаты. В этом монументальном сооружении можно было упокоить… тьфу ты, усыпить как минимум десяток принцесс.

Стук в дверь и скрежет ключа в замочной скважине отвлекли девушку от этих размышлений. Полагая, что явилась та самая немая служанка, чтобы помочь ей переодеться ко сну, Эринна была немало удивлена, обнаружив на пороге саму хозяйку замка.

— Понимаю, как вы нуждаетесь в отдыхе, — промурлыкала леди Ровена, но сегодня такая прекрасная ночь, к тому же полнолуние, и я хочу пригласить вас на одну церемонию, очень важную для нас. Сегодня наш клан пополнится ещё одним членом.

Эринна подумала, что лично она предпочла бы держаться подальше от традиций кьяри, особенно если те включали в себя меню. Однако сложно возразить женщине, которая может убить тебя одним движением руки, как это сделал Аларик с тем разбойником на дороге. Так что девушка согласно кивнула и последовала за хозяйкой.

— Вы ни за что не захотите пропустить это зрелище, уверяю вас, — сладко улыбнулась леди Ровена.

— А Вал тоже там будет? — спросила девушка.

— Разумеется, без него мы никак не сможем обойтись.

Они прошли в одну из угловых башен, внутри которой змеёй вилась винтовая лестница. Колдунья щелкнула пальцами, и её «светляк» тихо загорелся мертвенным зеленоватым светом. Ровена шла впереди, подол её платья скользил по ступеням, и вышивка на нём переливалась, как узор на спинке змеи. Спуск включал в себя добрых два десятка пролётов, но для Эринны, обеспокоенной неясными намёками хозяйки, дорога промелькнула незаметно. Верхние ярусы башни могли похвастаться узкими вытянутыми окнами, ниже стены представляли собой сплошную каменную кладку, на которую «светляк» бросал причудливые отблески. Эринна предположила, что шахта, по которой они спускались, ведёт глубоко в скалу, на которой стоял замок.

Наконец, леди Ровена свернула в один из коридоров, освещённый двумя рядами факелов, пламя которых казалось таким же зеленоватым и неживым. Вдали послышались голоса, приглушённо звучала негромкая, какая-то призрачная музыка. Пока что вся картина очень хорошо укладывалась в жуткие представления Эринны о ритуалах кьяри, и вызывала острое желание наблюдать за ними откуда-нибудь подальше, без риска стать их непосредственным участником.

Коридор привёл их в высокую комнату, похожую на подземную часовню, если только предположить, что кьяри молились каким-то своим богам. «Часовня» была также скудно освещена факелами, закреплёнными на стенах. В центре её находился большой плоский камень, украшенный скульптурой змеи. Такое же изображение змеи с раздутым капюшоном Эринна уже видела на штандартах и гобеленах в этом замке, видимо, это был клановый знак. Сам камень тревожно напоминал алтарь, к нему вело несколько ступеней. Потолок здесь поддерживался колоннами, чьи капители были похожи на лилии и тоже навевали смутные кладбищенские ассоциации. Возле колонн расположились несколько фигур в длинных плащах — конечно же, тёмного цвета. Завидев свою предводительницу, они быстро перегруппировались: часть их выстроилась шеренгой, а двенадцать фигур образовали круг возле «алтаря».

Ровена милостиво улыбнулась собравшимся и небрежно кивнула Эринне:

— Прошу меня простить, я должна принять участие в церемонии, — она указала рукой на камень в центре зала.

— Далее лорд Эйрил будет твоим сопровождающим, моя дорогая, так что ты ничего не упустишь, — и колдунья церемонно проследовала к «алтарю».

Эринна обернулась и наткнулась на знакомый синий взгляд своего недавнего провожатого.

— Почту за честь, — неприятный лорд улыбнулся своей неподражаемой зубастой улыбкой. Глаза его хищно блеснули, как яркие стеклышки.

— Как думаешь, твой спутник достаточно сильный маг, чтобы выдержать подобный ритуал? — спросил вдруг Эйрил, заставив её похолодеть.

Эринна подумала, что лорд Эйрил, вероятно, был из тех мальчишек, которые отрывали лапки кузнечикам и привязывали жестянки к кошачьему хвосту — просто так, из любопытства. Она и сама сейчас чувствовала себя такой кошкой под его пристальным изучающим взглядом.

В шеренге присутствующих произошло какое-то движение, призрачный плач музыки возвысился до тревожного крещендо. По проходу, образованному соплеменниками, медленно шествовало ещё одно существо в таком же тёмном плаще. Сердце Эринны на миг замерло. Все кьяри в своих просторных балахонах в этом скудном освещении выглядели просто бесформенными клубками темноты, и всё же ей показалось, что человек, бредущий сейчас к «алтарю», был выше и крепче большинства присутствующих. В его походке ей вдруг почудилось что-то неуловимо знакомое.

Нет, — в отчаянии подумала девушка. — Этого не может быть! Он не мог согласиться! Это не Вал!

Хотя… смотря чем ему пригрозили, — вдруг пришло ей в голову. — Или ей.

Ровена, улыбаясь, стояла на возвышении. Кандидат в кьяри уже медленно поднимался к ней по ступеням. Эринна лихорадочно огляделась, пытаясь найти выход из этого кошмара. Выхода не было. Но она просто обязана была что-то предпринять!

Она уже приготовилась крикнуть, кинуться к алтарю, разбить нараставшее в зале напряжение, но тут вдруг Эйрил дружески приобнял её за плечи, что-то острое кольнуло её в бок, а голос противного лорда зашептал прямо в ухо:

— Было бы очень неэтично с твоей стороны сорвать такую прекрасную древнюю церемонию, миледи. Не дёргайся.

Потенциальный кьяри уже стоял, склонившись, перед леди Ровеной. В руках у колдуньи блеснул длинный кинжал со странным тёмным лезвием и серебряной рукоятью, будто в насмешку над всякими суевериями.

Эринна замерла. Кинжал из рук Ровены перешёл в руки новичка, и тот широко замахнулся, нацелив острие себе в грудь.

Когда лезвие полетело к его груди, Эринна малодушно зажмурилась. Даже через плотно сжатые веки она ощутила вспышку света, уши резанул пронзительный вскрик, и она всей кожей почувствовала прошедшую через зал волну изменения. Минута наступившей затем оглушительной тишины разразилась одобрительным гулом и шумом аплодисментов, эхом отразившихся от стен «часовни». Лорд Эйрил наконец выпустил её и тоже пару раз хлопнул в ладоши. Осторожно приоткрыв глаза, Эринна осмелилась бросить взгляд в центр комнаты.

Новоиспеченный кьяри как раз раскланивался с обступившими его соплеменниками, галантно поцеловал руку леди Ровене. Страшный кинжал лежал рядом на специальной подставке. Если бы не её странные ощущения минуту назад, всю эту сцену можно было бы принять за хорошо разыгранный спектакль, а серебряный кинжал — за бутафорское оружие, которое умеет складываться в нужный момент. Потом новичок развернулся к собранию и с улыбкой простер руки.

Слабый изумлённый возглас Эринны потонул в хоре приветственных голосов. На груди человека не было и следа ужасной раны, которая должна была остаться от удара кинжалом. На его одежде не было заметно никаких следов крови. Но главное, что её поразило — его лицо! Это был не Вал. Это был совсем другой человек.

Колени Эринны будто превратились в масло, ей пришлось на секунду опереться о лорда Эйрила, чтобы справиться с нахлынувшим облегчением. Её спутник невозмутимо чистил ногти острым ножичком. Похоже, тем же самым, которым он недавно столь грубо тыкал ей в бок.

— Сдаётся мне, ты проморгала всё самое интересное, — усмехнулся противный лорд.

— Вы нарочно заставили меня поверить, что собираетесь превратить моего друга в одного из вас! — прошипела она.

— Зато сколько удовольствия я получил, — ухмыльнулся Эйрил. — Знаешь, одна из особенностей кьяри — обострённая чувствительность к запахам. Это создаёт нам массу неудобств, когда мы посещаем ваши города. Приходится пользоваться специальными фильтрами, чтобы оградить себя от вони. Но в такие моменты, как сейчас… Комбинация твоего страха, жалости и гнева пахнет изумительно, ты просто ходячая симфония ароматов. Поверь, это комплимент.

Если бы Эринна умела испепелять людей взглядом, её спутник немедленно скончался бы от множественных ожогов.

— А вообще-то я хотел дал тебе понять, чтобы ты держала своего дружка подальше от этого зала, ясно? — синие глаза вцепились в её лицо. — Нам тут не нужны слишком сильные маги.

Он злобно ущипнул её за руку, и вдруг снова нацепил приторно-вежливую маску. Оказывается, к ним приближалась группа кьяри во главе с леди Ровеной и новичком. Тот задержал взгляд на Эринне и вдруг широко, плотоядно улыбнулся. Смотрит на меня, как собака на кость, — подумала девушка.

— О нет, — пропела леди Ровена, — Эта девушка — наша гостья, дорогой мой Ньюберт, обращайтесь с ней, как подобает. Лорд Эйрил, проводите нашего нового родича в покои, где он сможет спокойно утолить свой голод. А я тем временем поговорю с девочкой.

Эринна с хозяйкой замка начали подниматься обратно по лестнице, в то время как лорд Эйрил с новичком проследовали в нижние ярусы подземелий. Эринна предпочла не думать, что может скрываться там внизу, но воображение рисовало ей самые ужасные картины.

Будто угадав её мысли, леди Ровена обернулась к ней.

— Я полагаю, ты сможешь убедить своего друга, что раз уж ему уготовано побывать в этой части замка, то лучше ограничиться этим ярусом, чем спуститься в нижние камеры, — промурлыкала колдунья. — Ах, он такой интересный мужчина! Я не могу дождаться, когда он станет одним из нас.

Судя по всему, леди Ровену наличие «слишком сильного мага» в её клане нисколько не пугало.

Как только дверь комнаты захлопнулась за ней, а в замке проскрежетал ключ, Эринна длинно выдохнула. Она-то думала, что главная опасность здесь грозит ей! Думала, самое страшное, что их здесь ждёт — это тюрьма и пытки! Идиотка наивная! Вала здесь подстерегала опасность куда хуже смерти. И сейчас она изо всех сил пыталась придумать, как бы им проскользнуть между интересами Ровены и её фаворитов, чтобы сохранить Валу и жизнь, и человеческий облик.

Понятно, что после такого приключения Эринна до самого утра не могла сомкнуть глаз.

* * *

Ванна, поданная утром в её комнату, была бы чудесна, если бы не смутное подозрение, что, возможно, некоторые кьяри предпочитают чистую, вкусно пахнущую пищу. «Немая» служанка пробормотала что-то насчёт бала, который должен состояться сегодняшним вечером, и Эринна слегка приободрилась. Бал — это значит, что она сможет выйти отсюда, а значит, постарается узнать что-нибудь о Вале. Бал — это новые люди, то есть, конечно, кьяри, среди которых ей необходимо найти союзников.

Поэтому Эринна безропотно позволила уложить себе волосы и обрядить себя в нарядное красное платье. Она мысленно усмехнулась. Когда ей в последний раз приходилось надевать что-то столь роскошное? А ведь, казалось бы, принцесса… Ладно, главное, чтобы её в этом платье не подали к столу в качестве главного блюда.

Впервые за последние два дня она вышла из комнаты без сопровождающих. Стоявший в коридоре высокий человек обернулся. Им оказался Вал — непривычно красивый, причёсанный, в новеньком синем камзоле.

— Вал! — девушка бросилась к нему. — Боги, я так за тебя боялась, я даже не знала, где ты!

— Я тоже, — оглядевшись, вполголоса заметил маг. — Ничего. Они нами ещё подавятся. Давай наберёмся оптимизма.

Возникший из ниоткуда слуга с поклонами пригласил их пройти в бальную залу. Длинный коридор с высокими стрельчатыми окнами был бы красив, если бы плетение балок на потолке, а также его красноватый цвет, не рождали впечатления, будто они находятся в пищеводе какого-то монстра, готового их сожрать.

Гостей было множество, но из людей — только Вал с Эринной. В лицах приглашённых девушке невольно виделось что-то неприятно хищное, что-то… голодное. Богато украшенная зала казалась ей слишком душной, воздух в ней дрожал от пламени множества свечей. Эринна задыхалась в своём тяжелом, расшитом золотом платье, скулы её свело от бесконечных улыбок. Вал незаметно дёрнул её за руку, что-то прогудел предостерегающе, сам отошёл в сторону. Девушка заметила, что к ним направлялась сама хозяйка замка — леди Ровена. На её темноволосой головке сверкала драгоценная тиара, пурпурное платье подчёркивало изящную фигуру, мёртвые древние глаза на этом невозможно юном лице казались чужими.

Сердце у девушки заколотилось так, что его, казалось, могли слышать все в зале. Ну же, соберись, тряпка, — разозлилась она на себя. Эта леди опасна, как пустынная гадюка. Но она может помочь, если на то будет её желание. Или убить — по собственной прихоти. Эринна присела в почтительном поклоне, но прежде чем она успела вымолвить хоть слово, такой знакомый голос произнёс за спиной:

— Дорогая Ровена, боюсь, я буду вынужден высказать вам своё недовольство: ваше желание собрать в этом прекрасном замке абсолютно всех гостей долины нарушило некоторые мои планы.

Эринна, не веря себе, оглянулась. Аларик стоял у неё за спиной как ни в чём не бывало, начищенный, как медный таз, и улыбался. Новенький камзол с иголочки, безупречно уложенные чёрные локоны — можно было подумать, паршивец кьяри специально исчез на пару дней, чтобы прифрантиться.

Ровена тоже явно не ожидала его здесь увидеть.

— Миледи, — поклонился ей Аларик, — я счастлив здесь присутствовать, но, боюсь, вы смешали мне все планы знакомства моей гостьи — он особо подчеркнул последние слова — с нашей страной. Я ни в коем случае не хотел бы начинать это знакомство с Лабриса. Боюсь, что у нашей леди может сложиться превратное впечатление об этих землях.

Взгляд Ровены впился в них стальным прутом, без труда разбив примитивные щиты вроде дежурных улыбок и общепринятых фраз, которыми человек обычно пытается прикрыть свои истинные устремления. Казалось, этот взгляд мог достать до самого дна души. По спине Эринны пробежал озноб. Потом хозяйка замка чарующе улыбнулась, и в этой улыбке было какое-то нехорошее предвкушение:

— Интересно, что сказал бы по этому поводу лорд Файерс?

Спас оркестр. Очень кстати в этот момент заиграла музыка. Аларик ещё раз улыбнулся Ровене и с безупречным изяществом поклонился Эринне.

— Вы обещали мне танец, моя леди, — белозубо усмехнулся предатель.

— Что ж, слово надо держать, — Эринна церемонно подала ему руку, гадая, оценит он намёк или нет. Кьяри только улыбнулся в ответ, в глазах у него плясала сумасшедшинка, руки были словно огонь. Что-то он сегодня на себя не похож, — подумала она. — Что здесь вообще происходит?

Эринне казалось, что вряд ли в зале найдётся ещё одна пара, где партнёры смотрели бы друг на друга с таким взаимным подозрением. Когда их руки встречались в очередном танцевальном па, между ними почти что проскакивали искры.

— Вам не кажется, что вы задолжали нам пару объяснений? — девушка решила, что пора прервать молчание, иначе под ними загорится пол.

— А вы? — парировал Аларик. — Я не подозревал, что удостоился чести сопровождать столь важную особу, — пробормотал он, бросив взгляд на соседние пары и убедившись, что их пикировку не услышат.

— Разве вас это касалось? Вашей обязанностью было только доставить нас на место.

— Моя обязанность — выбрать безопасный маршрут! — гневным шёпотом. — Знай я, кто вы такая, я бы вас в Драммодол и близко не пустил!

— Вы просто…

— Да чтоб вас!

Аларик в танце легко увлёк девушку за колонну, уверенно обнял за плечи и прижался губами к губам. Поцелуй длился долго. Наконец, Эринна отшатнулась, вспыхнув от возмущения, сначала мстительно вонзила каблук ему в ногу, и только потом обрела дар речи:

— Вы!

— Тсс! — сумасшедший кьяри прижал палец к её губам и огляделся. — Не сейчас. Видишь Вала? Вон там, возле стены?

Даже этот невинный жест в исполнении Аларика сейчас выглядел как-то… слишком интимно. Девушка осторожно отступила подальше и молча кивнула.

— Хорошо. Приведи его сюда. И ради всех богов, не делай такое испуганное лицо.

Эринна резко развернулась и направилась обратно в залу. Щеки у неё горели. Вдруг вспомнилось: замковый сад в Альтарене, старые качели, Тиль опускается на колено, бережно целует её запястье, проводит большим пальцем по ладони… Она тогда промолчала, позволила ему это, что само по себе было признанием. Но Тиль никогда… В общем, совсем не так Эринна представляла себе свой первый «взрослый» поцелуй. И уж точно не с чокнутым кьяри.

* * *

Демоны, будь проклят тот, кто изобрёл дамские каблуки! Аларик еле дохромал до ниши, отступил поглубже в тень. Никто, кажется, не обращал на него особого внимания. Он надеялся, что они с Эринной не зря устроили этот спектакль, спасибо кузену за идею. Сейчас все гости обсудят шокирующую парочку: кьяри и альтийская аристократка, потом поспорят, а точно ли она принцесса, потом решат, что они уединились в каком-нибудь романтичном уголке… В общем, пока их хватятся, у них будет шанс спасти свои шкуры.

Когда-то Аларик жил в этом замке и знал все его тайные ходы. Ну или почти все.

Они втроём выскользнули в коридор, удачно разминулись с прислугой и после пары поворотов протиснулись в узкую дверь, наполовину скрытую за гобеленом. Винтовая лестница спиралью уходила вниз. Было темно, как в яме. Два «светляка» зажглись одновременно. Эринна запнулась о подол платья и чертыхнулась, совсем неподобающе для леди. Да уж, с такими юбками только по тайным норам лазить.

— Помоги ей, — кивнул Валу Аларик и начал спускаться.

Потайной ход после их путешествия безусловно стал гораздо чище. Узкие лестницы, которые местные пауки добросовестно заткали паутиной, сменились прихотливыми коридорами, выложенными некрупной плиткой.

— Я пойду первым, — прошептал Аларик. — А вы за мной. Только след в след! Иначе…

Что будет иначе, им очень скоро довелось испытать. Вал оступился, чуть не упал и промахнулся мимо нужной плитки. Несколько арбалетных стрел тут же со свистом вонзились в противоположные стены коридора. Две из них Аларик успел отбить, иначе причёска Эринны украсилась бы необычным аксессуаром. Девушка шумно перевела дыхание. Вал осторожно, крайне медленно поднялся на ноги.

Никто не сказал не слова.

Наконец, после долгих изматывающих переходов, все по уши в пыли и паутине, они добрались до выхода в сад. Кьяри поднял руку и прислушался.

— Никого. Выходим, только тихо.

— Мы выходим, — со странной интонацией произнес Вал, и Аларик вдруг обнаружил, что его руки стиснуты огромной ручищей, а в подбородок упирается нож. И как только чёртов маг протащил оружие в замок мимо подручных леди Ровены? Ну Вал, ну волшебник…

Вообще-то, угрожать кьяри — не лучшая идея. Лучше сразу бить, тогда будет хоть какой-то шанс. Но Вал, видимо, не решался действовать самостоятельно, ждал одобрения Эринны. Аларику тоже было любопытно, как она отреагирует, так что он подёргался для виду и затих. Девушка, обернувшись на шум, округлила глаза:

— Вал, ты что?! Отпусти его!

— Не нужен он нам! Сами выберемся!

— Ну да, из пропасти особенно, — пробормотал кьяри. Нож у горла превратился в горячую полоску боли, и он предпочёл заткнуться.

— Отпусти! — уже строже потребовала принцесса. Вал нехотя подчинился. Эринна тем временем подошла ближе. И посмотрела кьяри прямо в лицо.

— Почему ты вернулся? — требовательно спросила она.

Это был хороший вопрос.

— Потому что если бы я не вернулся, это было бы… — Аларик замешкался. Как же это описать? Скользкое неприятное ощущение, всё равно что прикоснуться к переспелому фрукту, полному сладости и чёрной гнили, такому заманчиво вкусному снаружи и мерзкому внутри.

Предательство, вот как это называется.

Они выскользнули из щели и осторожно, мелкими перебежками пересекли двор. К счастью, он был пуст.

— А бить всё-таки надо сразу, — шепотом подсказал кьяри.

— Да я таких, как ты, пачками по деревьям развешивал, — невежливо отозвался маг.

— А давайте вы потом разберётесь, кто из вас круче? — так же тихо возмутилась Эринна.

Спорить было некогда. Аларик вывел их на задворки замка, к обрыву. Дно ущелья было скрыто туманом.

— Нужна верёвка, с досадой сказал Вал.

— Где ты видел верёвку такой длины? — поддел его кьяри. — Не беспокойся, я ещё не настолько обессилел, чтобы не поднять тебя, человек. Но сначала леди.

Он подхватил Эринну на руки, раскрыл крылья — и они упали в пропасть.

* * *

У Эринны был очень небольшой опыт полётов — всего-то несколько снов. Недавнее короткое путешествие в закрытой коробке-паланкине в счёт не шло. Но этот настоящий полёт вместе с кьяри оказался лучше любого сновидения. Чувство свободы и власти над стихией было таким огромным, что рядом с ним меркли всякие мелкие неудобства: холод, вечно лезущие в лицо волосы и неудобное платье, которое сразу же облепило ей ноги и флагом забилось на ветру.

Впрочем, спуск в ущелье оказался достаточно долгим, чтобы кроме восхищения в девушке проснулись и другие чувства. Смущение подало голос одним из первых. Тут ещё некстати вспомнилось странное поведение кьяри во время бала. Эринна покраснела сначала от неловкости, потом от досады на себя. А ещё леди! Чуть что — щёки алые, как у деревенской простушки!

Впрочем, Аларик, после той кратковременной вспышки сумасшествия на балу, кажется, снова стал самим собой: отстранённым, непроницаемым существом, настоящим кьяри. Он осторожно опустил девушку на землю и сразу же потянул в какую-то грязную щель.

— Спрячься здесь. Твоё платье слишком яркое. Могут увидеть сверху.

Кьяри отступил на несколько шагов, потом вдруг вернулся, протянул ей нож рукоятью вперед.

— Вот, возьми. На всякий случай.

— Это поможет? — нервно спросила Эринна. Остаться здесь одной, в тумане, пусть и ненадолго, было страшновато.

— Против кьяри — нет. Поэтому спрячься и не высовывайся.

Эринна послушно опустилась на камень.

Ей было о чём подумать. Когда тебе всего двадцать, мир вокруг чётко делится на чёрное и белое, а свою первую любовь ты уже успела встретить, потерять и оплакать, довольно сложно определиться с отношением к такому неоднозначному человеку, как Аларик. Можно было смотреть на него как на прекрасного рыцаря, спасшего принцессу из замка злой колдуньи. А можно — как на коварного предателя, заманившего её в ловушку. Хэлис, с её добрым сердцем и крайне романтизированным сознанием было бы куда проще соориентироваться в ситуации. Но в распоряжении Эринны были густой туман и полчаса одиночества, и по размышлении она решила, что будет теперь держаться с этим кьяри очень холодно, чтобы он чего-нибудь там не вообразил себе.

Забегая вперед, можно сказать, что этот её план полностью провалился.

Во-первых, Эринне было вообще несвойственно всякое актёрство. Во-вторых, Аларик даже не заметил её усилий, его ум был занят сложной логистической задачей: как провести двоих слабых человечков через ущелья Лабриса, полные коварных трещин и ядовитых испарений, не покалечив их слишком сильно, не надорвавшись самому и не попавшись другим кьяри. Эта задача сейчас занимала все его мысли.

Спустя полчаса ожидания Эринна уже начала волноваться, так что послышавшаяся наконец в тумане дружеская перебранка Вала с Алариком, который жаловался на комплекцию некоторых магов, показалась ей райской музыкой.

— Зря я выбрал эту дорогу, — нарочито сокрушался кьяри. — Здесь проходит самый короткий путь в долину, но для тебя, дружище, это ущелье узковато. Чего доброго, застрянешь здесь, и нам с Эринной действительно придётся бежать за верёвкой, чтобы вытащить тебя, как пробку из бутылки.

Им пришлось ещё долго карабкаться по ущельям. Идти по камням было неудобно. Кьяри будто скользил впереди, едва касаясь земли. Дарёные туфли Эринна выбросила почти сразу. Они были хороши для бала, но для бега по камням совершенно не годились. Аларик, увидев её босиком, выругался вполголоса и принялся стягивать с себя ботинки.

— Мне не нужно… — заявила Эринна, чувствуя, как щёки опять наливаются предательским жаром. Да что ж такое!

— О, я не сомневаюсь в твоей стойкости! — съязвил Аларик. — Но если ты собираешься наследить по ущелью своей кровью, тогда уж просто сядь и дождись приятелей Ровены прямо здесь, зачем зря мучиться? И нести тебя мы не сможем, нам с Валом нужны свободные руки на всякий случай.

Эринна без споров молча обулась.

Иногда скалы сближались настолько, что почти смыкались над их головами. Беглецов это только радовало. Это означало, что никакие наблюдатели не смогут увидеть их сверху. В одном месте по дну ущелья протекал ручей. Кое-где его никак нельзя было обойти, приходилось шлёпать прямо по воде. Эринна поёжилась: к метафорическому ознобу добавился настоящий, вызванный холодом.

— Вода… ледяная, — она передёрнула плечами. Её шёпот отразился от скал многократным эхом. Кьяри ничего не сказал, только взглянул с укоризной.

Когда они выбрались, наконец, наружу, девушка едва могла отдышаться. Ветер сразу подхватил подол её платья, прижал растрёпанные волосы к взмокшему лицу. Вал тяжело привалился к скале, лицо его приобрело тревожный багровый оттенок. Один только кьяри выглядел так же, как на балу, разве что чуть запылился.

— Туда! — показал Аларик. — Я оставил лошадей вон в той роще возле реки.

Через полчаса три лошади с грохотом пронеслись через мост. Ещё несколько часов скачки — и окрестности зловещего замка леди Ровены остались позади. А над ущельем уже кружили тёмные тени, пытаясь отыскать их след. Погоня началась.

* * *

Неподалёку от гор есть маленький городок, который называется Коррун. Он примечателен только тем, что через него протекают целых три притока Стикса, образующие разветвлённую сеть каналов, так что мостов в этом городке больше, чем мостовых. Аларик решительно свернул на дорогу, ведущую в город. Три всадника скользили сквозь ночь подобно призракам. К сожалению, охотникам кьяри ночь не помеха. Погоня практически уже висела у них на хвосте.

Эринне казалось, что они бестолково мечутся в лабиринте улочек Корруна, но на самом деле Аларик действовал строго по плану. Он трижды сворачивал под мосты и проводил лошадей по воде, там где речное дно было достаточно мелким. Затем он велел им с Валом отступить подальше под своды Каменного моста и дышать через раз.

Очень скоро над их головами прогрохотали всадники, а свет луны на мгновения затмили крылья кьяри. Сверху послышались голоса, перестук копыт:

— Они были здесь!

— Может, свернули на Ахерон…

Эринна робко взглянула на Аларика, и он прижал палец к губам. Больше всего он боялся, что какая-нибудь из лошадей вдруг подаст голос. Вал, в котором смертельная опасность, видимо, пробудила способности к телепатии, безмолвно шевельнул губами и сделал пасс рукой. Самая нервная лошадь вдруг застыла, как вкопанная. Аларик только надеялся, что это колдовство продержится достаточное время.

Преследователи ещё долго кружили по Корруну, но, к счастью, никого не обнаружили. Дождавшись, когда погоня уберётся подальше, трое беглецов выбрались из-под моста. Эринна улыбнулась, вызвав недоумение Аларика.

— Старая легенда, — пояснила девушка. — Если хочешь убежать от демона, отгородись от него три раза текучей водой…

— Не знаю насчёт демона, но от охотников это иногда спасает, как видишь.

Они укрылись в старой пастушьей хижине недалеко от города. Её глинобитные стены покосились и пестрели проплешинами, сквозь прорехи в соломенной крыше виднелись звёзды, но она могла защитить хотя бы от ветра. И от ночных охотников. Несколько крупных камней сыграли роль стульев, а на самом большом камне Аларик разложил карту. Пара «светляков» мягко светились в темноте.

— Я не смогу провести вас в Альту тем же путем, каким мы пришли сюда, — задумчиво произнёс кьяри, разглядывая карту. — Но мы можем добраться по реке до Кирнесса, оттуда вы переберётесь в Хараан и с каким-нибудь торговым караваном вернётесь домой. Это гораздо дольше, зато безопаснее.

— Нет, — ответила Эринна мягко, но непреклонно. — Я не могу сейчас вернуться.

— Нет? — Аларик нахмурился и указал наверх. — Ты что, не слышала? Ты знаешь, что как минимум два клана кьяри очень хотят тебя заполучить?

— Да, знаю.

— И что они ни за какие коврижки не выпустят тебя живой? — Она кивнула. — И всё-таки ты говоришь «нет»?!

Он помолчал какое-то время, переваривая услышанное. Нет, всё-таки люди — непостижимые создания.

— В таком случае, принцесса, настал момент истины: либо ты прямо сейчас говоришь мне, чем же тебя так влечёт Серентис, либо я прямо отсюда перенесу тебя в Хараан, причём выпущу не раньше, чем мы пересечем границу. Вал, полагаю, сможет добраться самостоятельно. Для него большой опасности нет. Итак?

Эринна переглянулась с Валом, помедлила. Потом решительно вскинула глаза:

— Зеркало Эриэл. Я должна его уничтожить.

Аларик длинно присвистнул. Вот это называется — не размениваться на мелочи.

Он припомнил, что ему было известно о той знаменитой волшебнице. На старом языке империи «эриале» означало «вихрь». Для леди Эриэл имя было более чем подходящим, по воспоминаниям современников, это была какая-то циркулирующая вихревая энтропия в хрупкой девичьей оболочке. Эриэл происходила из старинного рода Фениксов, её семья правила герцогством Альта с незапамятных лет.

Какое-то время она была регентом при младшем брате, подданные её обожали, причем явно не за красоту, хотя со внешностью у леди тоже был полный порядок. Ко всеобщему удивлению, Эриэл в положенный срок без возражений уступила трон своему брату, сама же направилась в Серентис, чтобы совершенствоваться в магии. Подобная порядочность в те времена была редкостью, да и сейчас, чего уж там… Ладно, не будем отвлекаться.

В делах волшебных леди также добилась значительных результатов. Дальше она, похоже, просто смирилась с успехом. Первая красавица в обществе, первая магичка, советник — и по слухам, любовница — самого императора… Поэты слагали стихи в её честь, архитектор Алаан посвятил ей своё знаменитое творение — Семь башен Серентиса, похожих на белые языки пламени. По его словам, он никогда не видел, чтобы человек был так похож на пылающий костёр…

Один из самых знаменитых созданных ей артефактов — Зеркало Эриэл. Гениальная вещь, что и говорить, всю страну видно как на ладони. Более того, Зеркало не просто показывало картинку, а могло также волшебным образом распространить в выбранную область заряд положительных эмоций. Говорят, император был в восторге. А что, удобно. Узнаёшь про какие-нибудь местные неурядицы, нацеливаешь туда Зеркало и посылаешь узконаправленный луч добра. Красота. Кажется, Зеркало могло даже показывать будущее. Если это правда, то неудивительно, что бедняжка Эриэл в конце концов слетела с катушек. Наверное, подглядела пару картинок из ближайшего будущего.

Что было дальше — все знают. Между магами и императором возник конфликт, чем немедленно воспользовались кочевники из Дикого поля, давно точившие зуб на империю. Маги проиграли, Серентис был разрушен. Император погиб. Эриэл сиганула с башни. Зеркало же вовсю продолжало фурычить, только радикально поменяло полярность. В смысле, сеяло в произвольно выбранную точку не разумное-доброе, а безумие, агрессию и хаос. По слухам, все, кто потом рисковал хотя бы приблизиться к Зеркалу, сходили с ума. Даже кьяри.

В общем, шансы выжить у человека, взвалившего на себя подобную миссию, — примерно как у лёгкого дождика, пролившегося над огненным вулканом. Даже пыли не останется.

— Я знаю, что это за артефакт, — горячо сказала Эринна. — И во что он со временем превратился. Но ты не представляешь, как сильно Зеркало действует на людей. Оно стравливает нас между собой и убивает нас! Наши маги полагают, что сила Зеркала проявляется циклично. Не буду тебя утомлять тебя описанием фаз луны и солнечной активности, я сама в этом слабо разбираюсь, но мы думаем, что прошлая война сто лет назад была такой долгой и жестокой именно из-за Зеркала…

Эринна схватила его за руку:

— Аларик, мы не можем повернуть обратно! Его необходимо уничтожить! Если мы не сделаем этого сейчас — через год-два можем получить новую войну.

— Ладно-ладно, я понял, скажи мне только одну вещь: как твой отец мог отправить тебя на такое дело? Как он мог так рисковать тобой? Или — признайся честно — ты пустилась в эту авантюру без его ведома? — он просто не мог поверить, чтобы Данатор решился на такое. Скорее всего, юношеский альтруизм ударил девчонке в голову, и она сбежала из Альтарена без ведома своего родителя. Аларик в красках представил, как он потом будет оправдываться перед разъярённым королём за помощь его непутёвой дочери. Одно утешение — мучение продлится недолго.

Эринна пожала плечами:

— Это не так опасно для Альты, как ты думаешь. У меня есть младший брат, Родрик. Он является наследником, я же просто советник. Так что шантажировать мной отца бесполезно.

Её собеседник-кьяри, казалось, временно утратил дар альтийской речи.

— Ну что ты так смотришь? О, конечно, если бы я застряла в Лабрисе, отец постарался бы меня вытащить! Но вообще-то первое, что он сказал бы: «не надо было попадаться».

Надо же, как резко изменились люди за последние сто лет! — думал кьяри. Его отец когда-то без раздумий поднял всех своих воинов на защиту дочери, хоть их силы по сравнению с соседом были ничтожны. Конечно, они обратились за помощью к друзьям, но те не захотели или не успели вмешаться… А Данатор хорош! Отправить родную дочь на верную смерть — и ничего, будто так и надо!

— Но что ты можешь сделать? Ты даже не волшебница!

— Мне и не понадобится колдовать. А разрушить волшебство Эриэл я смогу. Мне поможет магия крови, — подсказала Эринна.

Он снова ничего не понял. Какая ещё магия? Сама же говорила, что потенциал у неё нулевой!

— Я ведь тоже Феникс, кровь от крови Эриэл. Башня меня пропустит. И тех, кого я возьму с собой, тоже.

Это похоже на правду, — припомнил Аларик. Маги они или нет, но в крови у всех Фениксов спит древнее волшебство. Эринна смотрела на него с надеждой, а он не знал, на что решиться. Сидел, перебирал мелкие камешки, которые в изобилии валялись под ногами. Среди них попадались чисто белые и тёмные, будто обломки шахматных фигур. Забавно.

Ему случалось испытать силу Зеркала на собственной шкуре — ведь земли кьяри ближе всех к Серентису. И опять же на собственной шкуре он знал, что такое война. Он не пожелал бы другому мальчишке пережить разрушение родного дома и гибель всех родных. На мгновение в памяти вдруг снова вспыхнула та ночь, перевернувшая всю его жизнь. Надо же, — удивился Аларик, — а ведь столько лет вообще не вспоминал. Он отложил в сторону белый камень.

И тут же подумал о беспокойстве лорда Файерса и об их упорных преследователях, среди которых были и кьяри. Похоже, все они — просто пешки в чьей-то игре. Черный камень.

Вспомнил он и о своих погибших спутниках в Терране, которые, в общем, были неплохими ребятами и никак не заслужили быть растерзанными какой-то бандой в чужом городе. И если в этом виновато Зеркало… Ещё один белый камень.

Но соваться в Серентис — самоубийство. Палящее солнце, пески, полные ядовитых тварей, и бьющее по мозгам древнее злое волшебство — ничего себе развлечение! Черный.

Да, это безумная задачка, но неужели кьяри спасует перед делом, на которое замахнулась какая-то сопливая человечка? Белый.

Потом он отбросил колебания и смешал все камушки в пёструю кучу.

— Хорошо, — сказал он наконец. Эринна выдохнула и вдруг улыбнулась так светло, что Аларик на секунду будто ослеп.

— Только учтите, что переход через пустыню — это вам не шуточки. Нужна вода, пища, одежда, вьючные животные…

— Тот торговец в Драммодоле, должно быть, уже подготовил всё необходимое, — Вал впервые подал голос.

Если мы там появимся, — нахмурился кьяри, — я не дам за наши шкуры и медного лейра. Неизвестно, кто ещё следил за нами в Драммодоле, и кто будет подстерегать нас там. Уж лучше потерять задаток, чем собственные жизни. И освоенные удобные перевалы через Лабрис, увы, теперь тоже для нас закрыты. Но это ничего. Есть ещё один проход. Уверен, про него знаю только я.

Они ещё раз тщательно обсудили необходимое количество воды, припасов и число уилши, которые будут всё это тащить, с учётом того, что в поход отправятся трое. Пока план обрастал всё новыми подробностями, Аларик мысленно сам себе дивился. Отправляясь в поход с альтийцами, он и не предполагал, что кривая тропинка любопытства заведёт его настолько далеко.

Вдруг вспомнилась поговорка, что любопытство сгубило кошку.

Но он же не кот.

 

Часть 3. Башня

В маленькой таверне на неприметной улочке Драммодола, сплошь заросшей акациями и сиренью, сидели двое. Кьяри в нарядном камзоле, с завитыми волосами и начищенными до блеска ботинками, неторопливо смаковал белое вино. Человек в сером плаще, высокий, с измождённым похудевшим лицом, мешал ложечкой чай.

— Я начинаю думать, что гоняюсь за призраками, — отброшенная ложечка жалобно звякнула, «серый человек» нервно отхлебнул из чашки, — Чёртовы альтийцы! Они пытались обмануть меня заклинанием «личины», но я вовремя сообразил, что к чему. Правда, пока я тратил время на слежку за кораблём, альтийцы успели испариться из гостиницы.

— Здесь, в долине Стикса, для призраков самое место! — хохотнул аристократ-кьяри. — В одном я могу тебя утешить: если твои призраки связаны с Алариком, то они всё ещё здесь. Более того, я знаю, где они появятся в ближайшие пару дней. И за этим местом постоянно следит мой человек. Ну как, впечатляет? Или ты снова назовёшь меня дилетантом? — и Дориан, так как это был он, недобро усмехнулся.

— Но… каким образом… — попытался сказать господин Ксантис.

— Я узнал, что Аларик пару дней назад появился на балу у Ровены с какой-то человеческой красоткой. А потом они оба улизнули оттуда прямо у Гадюки из-под носа! Вот была потеха! Гадюка в ярости разгромила половину замка. Её охотники сутки носились по долине, но так никого и не нашли.

— Какая романтическая история, и Вы полагаете…

— …что эта красотка, приятель, из твоей компании, так рвущейся в Серентис.

— Я тоже так думаю, — задумчиво сказал Ксантис.

— Тогда Лабрис для них — единственный путь. Но все перевалы сейчас под контролем. Во-первых, Ровена обещала три шкуры спустить со своих охотников, если они опять упустят беглецов. Во-вторых, Файерс тоже интересовался этим делом. В-третьих, другие кланы тоже начали им интересоваться. В общем, на всех перевалах сейчас черным-черно от крыльев кьяри, аж неба не видно.

— Тогда, скорее всего, они отступят и переждут, — во всяком случае, сам Ксантис так бы и поступил.

— Все нормальные люди так бы и поступили. Но только не Аларик. Я знаю этого типа. Там, где все движутся нормальными путями, он отыщет ещё один, самый безумный.

Дориан наклонился вперед.

— Я знаю, где они попытаются перейти Лабрис. Мы подстережём их там. Ты получишь своих альтийцев, а я… я отволоку Аларика к наставнику и покончу, наконец, с этим делом. Но сначала я спущу с него шкуру.

* * *

И ещё одна встреча состоялась в этот день, правда, немного позднее и совсем в другом месте. В замке Альтарена король Данатор, проводив взглядом заходящее солнце, распахнул пошире балконные двери своего кабинета и отпустил секретаря.

Темнота нерешительно проникла в кабинет, освоив для начала дальние углы. Потрескивали свечи в канделябре, поскрипывало перо по пергаменту. Данатор, сидя за рабочим столом, что-то писал. Из всех королевских регалий на нём был только тонкий золотой обруч. Он не любил лишней роскоши в одежде и не имел нужды подчеркивать пышностью своё высокое положение. О нём и без того свидетельствовали истинно королевская осанка, манеры, тонкое горбоносое лицо. Кроме того, Данатор владел крайне полезным для государя умением мгновенно проникать в самую суть вещей. Люди, имевшие удовольствие беседовать с королём, потом ещё долго приходили в себя.

Тяжелые занавеси, отгораживающие комнату от летней ночи, слегка колыхнулись.

— Добро пожаловать, милорд, — спокойно произнёс Данатор, ставя точку на пергаменте и лишь после этого обернувшись.

Ещё один сгусток темноты просочился внутрь, обернувшись хрупким кареглазым немолодым мужчиной. В отличие от Данатора, гость явно имел слабость к нарядной одежде. Его камзол блистал богатой отделкой, а тонким кружевам на рубашке позавидовал бы любой придворный модник. Он с любопытством огляделся, поигрывая тростью.

— Мне нравится, как вы всё здесь переделали, ваше величество, — произнёс пришелец, уютно устраиваясь в предложенном кресле.

— Многое пришлось изменить, — ответил Данатор, однозначно имея в виду не только расстановку мебели. Кьяри согласно кивнул:

— Ваш предшественник ни за что не согласился бы на встречу со мной, разве что между нами стояла бы сотня его рыцарей.

— Я подумал, что беседовать в тишине кабинета будет удобнее, чем на ристалище, лорд Файерс.

— Конечно, конечно, — взгляд кьяри чуть задержался на украшенной драпировками дальней стене. Ухом он уловил даже не шум, а некоторое изменение структуры воздуха. — Гвардейцы из ваших знаменитых Неуловимых? Полагаю, пятеро?

— Шестеро, — улыбнулся Данатор.

— Что ж, я не против, пусть будут свидетелями нашей беседы, но лишь свидетелями, а не участниками. — Файерс щелкнул пальцами, и отблеск магии развеялся по комнате.

— Напрасно, — Данатор, впрочем, с интересом следил за его манипуляциями. — Ребята, которые дежурят сегодня, лишены слуха. Однако со зрением и скоростью реакции у них всё в порядке, и я предпочел бы, чтобы вы поверили мне на слово.

— Не беспокойтесь, я не буду сегодня их испытывать. На самом деле я заглянул, чтобы выразить уважение государю, который решил наконец покончить с древним проклятьем, затаившемся в Серентисе. Не будь я так занят, навестил бы вас много раньше.

На лице Данатора ровным счетом ничего не отразилось.

— Позвольте также заметить, что вы выбрали очень подходящих людей для этой миссии.

— Мы пытались решить эту проблему разными путями, — Данатор задумчиво побарабанил пальцами по столу. — И пришли к выводу, что Серентис умеет защитить свои границы.

— Вся хитрость здесь в контроле, в умении рассчитывать усилия, — заметил кьяри.

Данатор был с ним согласен. Глава одного из кланов, чей ум подпитывался опытом нескольких десятков поколений, наверняка знал о контроле всё.

Среди кьяри иногда встречались особи, ослеплённые властью, полагающие, что с кучками суетящейся вокруг органики можно творить всё, что захочется. Как правило, в конце концов им приходилось столкнуться с группой очень рассерженных людей, вооружённых ловчей сетью и разными острыми аргументами, доходчиво разъясняющими ошибочность такой точки зрения. Но если ты мог удержать контроль, прежде всего — над собой… Файерс иногда сам удивлялся, как много людей соглашалось, чтобы кто-то пил их кровь, в прямом или переносном смысле, если этот «кто-то» приносил им достаточную выгоду или наносил достаточный ущерб соседу.

Будучи главой государства, Данатор тоже прекрасно это понимал.

— Серентис… — продолжил кьяри, — знаете, я почти уверен, что за пятьсот лет проклятый город отрастил собственный разум и прекрасно освоил принцип необходимости и достаточности усилий. Отправьте к нему сотню рыцарей — и они непременно нарвутся на толпу обезумевших пустынников. Соберите отряд наёмников — и они передерутся из-за внезапно найденных сокровищ. Серентис к каждому умеет подобрать свой ключик. Как ни парадоксально, но какой-нибудь одинокий отшельник, отрешившийся от всего земного, имеет больше шансов достичь пределов Города Снов. Если выживет в пустыне, конечно.

— Вы дали принцессе в помощь музыкантшу, которая очаровывает своим искусством, и волшебника, который не столько сильный маг, сколько верный друг. Чистые души. Блестящий ход.

Лицо Данатора приняло скорбное выражение:

— Я отправил с ней рыцаря и мага. Её подруга-лютнистка поехала с ней по своей инициативе.

— Насчёт рыцаря…

— Увы, я знаю. Что ж, принцессе рано или поздно придётся научиться терять друзей.

— Как и приобретать их. Должен признать, она прекрасно умеет выбирать союзников. Полагаю, только кьяри способен пересечь пустыню, и из всех моих сородичей только Аларика Башня согласится подпустить к себе хотя бы на десять шагов. Он… заметно отличается от прочих моих кланников. Можно подумать, принцессу вела сама судьба.

— Всё может быть, — в голосе Данатора ясно читалось, какую ничтожную роль в жизни человека он соглашался отвести таким смутным явлениям, как вмешательство высших сил.

— Возможно, за такими, как Аларик, наше будущее. Мир меняется, и мы, кьяри, это понимаем. Мы должны найти в нём свое место. Выбрать свою сторону, — заключил Файерс, выдержав ещё одну многозначительную паузу.

В этих паузах было больше смысла, чем в целой патетической речи.

Да, это будет союз волка с козлёнком, — подумал Данатор. — Но старый волк, окружённый стадом молодых, энергичных и остророгих козлов, действительно может ощутить необходимость в союзниках.

В принципе, эти двое могли бы не беспокоиться о возможных соглядатаях. Когда беседуют два столь искушённых дипломата, разница между смыслом и содержанием их слов так велика, что стороннему слушателю для понимания сути беседы потребовался бы переводчик.

— Вы предлагаете мне заключить союз? — Данатор решил-таки всплыть на поверхность из пучины полунамёков.

— Я рассматриваю такую возможность. Ваше стремление сделать так много для всех королевств ставит Альтарен в особое положение…

Кьяри заинтересованы в нас, так как Альта лежит слишком далеко от берегов Стикса и не претендует на эти территории, в отличие от гонзийцев и хараанцев, — мысленно перевёл для себя Данатор.

— На самом деле кьяри не так уж сильно отличаются от людей…

— Мне известно, что демонического начала в вас не больше, чем, к примеру, во мне, — отмахнулся король.

Файерс слегка поклонился, выражая уважение не столько собеседнику, сколько искусству альтийских шпионов.

— Полагаю, — Файерсу вдруг пришла в голову новая интересная мысль, — что в этой ситуации брак между членами двух влиятельных семей наших государств пришёлся бы кстати. Аларик мне как сын.

Браво! — мысленно поздравил он себя, откинувшись на спинку кресла. — Наконец-то мне удалось удивить этого королька!

Судя по ошарашенному виду Данатора, идея брачного союза между человеком и кьяри оказалась для короля слишком новаторской. Но к его чести, он быстро пришёл в себя. Как ни приглядывался Файерс, на лице у Данатора он не заметил ни тени отцовского беспокойства, хотя тот, конечно же, сообразил, куда клонит собеседник. Впрочем, это могло лишь означать, что он отлично умеет скрывать свои уязвимые точки. Зато Файерс почти воотчию увидел, как в тренированном мозгу короля быстро выстроились и заполнились четыре графы: преимущества, недостатки, возможности, потенциальные проблемы.

В ту ночь в королевском кабинете долго горел свет.

Уже под утро Файерс вновь поднялся в небо. Сегодняшняя беседа доставила ему много удовольствия. Похоже, с Данатором можно иметь дело. Сколько сюрпризов они вдвоём организуют гонзийцам! Внезапно осенившая его идея насчёт женитьбы тоже выглядела заманчиво. Будет полезно щелкнуть по носу Аларика, который взял себе слишком много воли. А сколько шума будет в других кланах! А какая роскошная паника поднимется в соседних королевсвах, когда они узнают, что у альтийцев завелись такие союзнички! Положительно, Лабрис для него слишком тесен. Пора мыслить шире.

Файерс не особенно спешил, поэтому башни Миэрглоса увидел лишь к полудню следующего дня. Его чудесное настроение продержалось до самого появления в нижней зале замка, где его ждали невиновные, но насмерть перепуганные разведчики.

— Что?! — переспросил Файерс, выслушав последние новости. — Дориан?!

Его кланники, обладающие, к счастью, развитым чувством самосохранения, успели покинуть зал до того, как оттуда полетели обломки мебели.

Файерс в бешенстве переломил канделябр, кулаком разбил каминную доску.

Вот она, ещё одна характерная особенность контроля, — горько подумал он. — Стоит его хоть чуть-чуть ослабить, и всё летит в Бездну!

* * *

Трое путников выдвинулись в поход рано утром, пока ещё не встала жара. Вал, правда, высказал идею, что под прикрытием темноты лично он чувствовал бы себя в большей безопасности, но Аларик разочаровал его сообщением, что ночь отнюдь не сделает его менее незаметным для кьяри, а вот свернуть себе шею на узкой неровной тропе он сможет запросто.

Этот никому не известный перевал был куда опаснее, чем привычные хоженые тропы через Лабрис. По левую руку от них до самого неба вздымалась неровная, иссеченная ветрами скала. Кое-где она низко нависала над тропой. С другой стороны тропа обрывалась в пропасть, к которой, впрочем, лучше было не присматриваться. Лететь туда пришлось бы долго. Тропа была настолько узкой, что мелкие камни из-под ног часто срывались вниз, заставляя людей нервно прижиматься поближе к скале. Один раз Аларику снова пришлось воспользоваться крыльями и переправить Вала, Эринну, а также поочередно всех уилши через обвалившийся участок тропы. Тем не менее, они медленно, но верно продвигались вперёд.

— Здесь осторожнее, — кьяри взял Эринну за руку, — ненадёжное место.

Вдруг что-то ударилось внизу о скалу и упало к их ногам. Это был арбалетный болт. Аларик сейчас же толкнул девушку под прикрытие камней. Тропа в этом месте делала очередной поворот, и, похоже, за тем поворотом их кто-то поджидал.

— Засада, — процедил Вал.

Кьяри был удивлен и раздосадован не меньше его. Он мог поручиться, что никто из его сородичей никогда сюда не забирался! Про людей и говорить нечего: чтобы добраться до этого участка тропы, человеку понадобились бы крылья. И тут он вспомнил: Дориан! Аларик мысленно отвесил себе подзатыльник. Как он мог забыть?! Сам же показывал этот проход Дориану несколько лет назад! Они тогда что-то натворили и скрывались от Файерса. А сейчас, значит, оскорблённый кузен, сговорившись с каким-то арбалетчиком, подстерегает их на его же собственной тропе!

— Что же нам делать? — спросила Эринна.

Если бы я знал, — пробормотал Аларик, обдумывая ситуацию. Дориан вряд ли нападёт на них в лоб. Он не большой любитель грубой сшибки, особенно, когда не уверен в силе противника. Скорее всего, их попробуют окружить, а значит, в любую минуту к ним подойдут сзади.

— Это ловушка, — сказал он. — Надо убираться отсюда. Нас в любую минуту могут окружить.

— Вернёмся и поищем другую дорогу? — конечно же, Эринна не могла смириться с поражением.

— Думаю, что нас ждут на всех перевалах. Ставки в этой игре оказались выше, чем я предполагал. И всё-таки выход есть.

— Интересно, какой? — скептически усмехнулся Вал. Он заглянул в пропасть, потом окинул взглядом нависшую над нами скалу. Взобраться на неё в этом месте нечего было и думать. Потом маг взглянул на небо, и лицо его помрачнело.

— Ах да, как я мог забыть. Выход действительно есть. Но только для тебя.

— Это как раз не вариант. Не один я здесь умею летать, знаешь ли.

Аларик даже не обиделся на Вала за его подозрение, настолько его захватило знакомое чувство азарта. Сдаться сейчас, после стольких усилий — да ни за что! Правда, то, что он собирался сделать, было довольно рискованно. Ладно, очень рискованно. Но других вариантов действительно не было. Через минуту здесь окажутся его сородичи — и привет.

— Есть дорога, на которую они не сунутся. Они не сумасшедшие. «Серые пути». Дорога через страну теней. Она даже сэкономит нам время.

Вал инстинктивно сложил пальцами охраняющий знак, а Эринна поникла.

— Ни один маг из современных не решится на такое, — твердо заявил Вал.

— Я вас проведу. Для нас, кьяри, это не так тяжело. Магия — наша суть. «Серые пути» не настолько чужды нам, как людям.

Честно сказать, Аларик слегка лукавил. Но к чему зря пугать своих спутников, если другого выхода всё равно нет? С любого существа, ступившего на неё, дорога теней потребует платы. Да, ты сможешь приблизиться к любому месту, какому пожелаешь, даже если оно находится далеко за морем, вопрос в том, чем тебе придётся заплатить за это. Никто не знал заранее, что «серые пути» потребуют в обмен: твою боль, силу, разум или память. Насколько помнил Аларик, только однажды человеческий маг решился прибегнуть к «серым путям»: на дорогу ступил молодой мужчина, полный сил, а на финише вывалился дряхлый старик с седыми патлами и безумным взглядом, похожий на сморщенную обезьяну. Кьяри тоже избегали пользоваться «дорогой теней»; в конце концов, у них никогда не было необходимости так спешить. Кроме того, у них были крылья.

Аларик прикинул, что в любом случае караван из двоих людей и четырёх вьючных животных он провести не сможет, силёнок не хватит. Стало быть, прощайте, уилши, прощайте, с таким тщанием заготовленные припасы!

Он быстро отделил двоих животных из их четвёрки. Одного он поведёт сам, другого возьмёт Вал. Остальных придётся бросить здесь. Аларик быстро пересортировал тюки на спине их вьючного друга:

— Это берём, это придётся оставить, без этого тоже обойдёмся, вот это надо бы взять… ладно, на своём горбу дотащу…

Расчистив место на спине уилши и наскоро соорудив из тюков импровизированное седло, он подозвал девушку:

— Эринна! Садись сюда. Вал, второго придётся вести тебе. Старайся держаться поближе ко мне. Ни в коем случае не выпускай меня из виду!

— А уилши как перенесут поход через страну теней? — спросила девушка.

— С ними-то как раз проблем не будет, — усмехнулся кьяри. — Что с них взять, с неразумных. Другое дело — вы.

Он постарался устроить девушку поудобнее:

— Закрой глаза, держись крепче и молись, чтобы наследие Эриэл защитило тебя. Иначе станешь такой же, как он, — Аларик кивнул в сторону уилши, который невозмутимо стоял, прикрыв глаза, и что-то жевал. Эринна испуганно взглянула на него, но возразить не успела.

— Готовы? — и кьяри сделал первый пасс рукой.

* * *

Ксантис так не понял, что произошло. Вот только что их подопечные показались на перевале, и он даже взял на прицел светловолосую девчонку: из обрывков разговоров, подслушанных у кьяри, он сообразил, что именно она была ключевой фигурой, и без неё проникнуть альтийцам в Серентис будет невозможно. Он даже не успел уловить момент, когда его напарник-кьяри успел сбить ему прицел. Стрела только взбила пыль у альтийки под ногами.

— Приказано было захватить живыми, а не убивать! — процедил лорд Дориан.

Ксантис не стал возражать. Беглецы остановились. Какое-то время кьяри и наёмный убийца наблюдали суету среди них и ждали сигнала от второй группы, причем Дориан явно проявлял признаки нетерпения:

— Скоро, что ли, они дотащат сюда свои ленивые задницы?

Ксантис вдруг схватил кьяри за руку. Никогда в жизни он не позволил бы себе такого опрометчивого жеста, но то, что происходило на тропе возле нависшей скалы, просто не укладывалось в голове. Группу людей вдруг заволокло туманом, хотя откуда бы здесь взяться туману? В это время дня? А потом они… они просто растворились в воздухе!

— Что это? — прошептал Ксантис, взглянув на своего сообщника.

Тот поначалу казался не менее ошарашенным, а затем его лицо исказила мучительная гримаса:

— О нет… Дьявол, нет! Он не мог так со мной поступить!

Дориан в бешенстве ударил по скале, так, что из-под кулаков брызнула кровь, а по камню зазмеилась трещина. Пнул другой огромный камень, лежащий с краю тропинки, и тот с грохотом улетел вниз.

— Он нарочно ускользнул от меня! Предпочел сбежать на «серые пути», умереть, спятить, лишь бы не дать мне отомстить!

Ксантис тихонечко отступил на шаг, потом ещё на один. Все его инстинкты вопили о том, что надо бежать подальше от сбрендившего кьяри, но чувство долга пересиливало. Он всё ещё рассчитывал получить какое-то внятное объяснение, куда подевались люди, все перемещения которых он должен был отслеживать.

— Что за «серые пути»? — спросил он. — Какой-то ритуал из вашей магии? Есть ли вероятность, что эти самые пути приведут альтийцев к Серентису?

Взбешенный кьяри, сбросив вниз ещё пару камней, резко развернулся к человеку и улыбнулся. Его улыбка напоминала край ржавой пилы.

— О, нет, — протянул он. — Исключено. Будь уверен, больше своих альтийцев ты никогда не увидишь.

Уже умирая, господин Ксантис успел почувствовать удовлетворение от качественно выполненной работы. Как бы там ни было, а его репутация не пострадает. Задание Джозера было выполнено.

* * *

До этого случая Аларик всего лишь раз пользовался «дорогой теней», но последовательность заклинаний помнил чётко. Мир вокруг них рассыпался, как картинки в калейдоскопе, потом вдруг окрасился серым. Одно слово — «серые пути». Сотни отражений отражений, тысячи вариантов событий — и всё это было только тенью, которую отбрасывает реальность.

Он изо всех сил старался удержать в памяти конечный пункт и цель их похода. Это было нелегкой задачей. Когда ты тень, самое сложное — не забыть, кто ты и зачем ты здесь.

Левой рукой он намертво вцепился в повод, волоча за собой какой-то груз. Он не помнил, почему этот груз так важен, но отпустить его нельзя было ни за что на свете.

«Серые пути» никогда не отдают свою добычу.

Идти становилось всё тяжелее, будто к сапогам кто-то прибил свинцовые подошвы. Дорога была неровная, вся в выбоинах. Можно было свернуть чуть левее, та тропа вроде выглядела получше… нет, ему же надо в Серентис. Мысли путались, Аларик уже забыл, зачем он стремился в это гиблое место. Не лучше ли отдохнуть вон там на обочине, на том удобном камне… Пот ел глаза, повод готов был выскользнуть из взмокших пальцев. Кто же там висит на нём такой тяжелый?

Здесь в тенях было страшно оглядываться. Казалось, со всех сторон его обступали призраки всех тех, кого он боялся когда-то. Железный барон, похитивший его сестру. Торговец в Кирнессе, поймавший его на воровстве и чуть не продавший в рабство. Люди, которых он когда-то убил, и которые пытались убить его. Аларик не выдержал и оглянулся.

Оказалось, что он держал за повод огромного коня, на котором сидела девушка: чёрные косы были перекинуты на грудь, в больших глазах блестели слёзы. За спиной девушки возвышался рыцарь в рогатом шлеме, своей лапищей он прижимал её к груди, не давая пошевелиться.

— Брат! — прошептала она. — Помоги!

Ярость немедленно вскипела в нём мутной волной, в ушах зашумело. Он столько лет не вспоминал её имя, а теперь вдруг вспомнил — Эрика. Это было похоже на кошмар, который повторялся и повторялся без конца: Железный барон снова увозил её, а он ничем не мог ей помочь. Рыцарь с хохотом отбросил его древком алебарды прямо в грязь. Ну уж нет! — Аларик сцепил зубы. — Я не отдам её тебе! Не сегодня!

Он вскочил и снова вцепился в повод.

Вся боль, которую он пережил в ту ночь много лет назад, вернулась снова. Тела родителей, брошенные в луже крови, — он не смог их спасти. Крики сестры и грубый хохот баронских прихвостней. Узкая как пенал сырая камера в недрах баронского замка — он провёл там больше года. Голову ломило, будто он снова пытался разбить её о каменные стены. Всё тело ныло от побоев стражников — он уже был согласен и на побои, лишь бы не оставаться в бесконечной темноте и одиночестве, наедине со своими мыслями и снами.

Он упорно делал шаг за шагом, зная, что только этот путь приведёт к свободе. Он видел впереди будто огромные створки ворот, закрывающие небо. Они медленно смыкались, вот осталась только узкая щель, прочертившая к его ногам тонкий луч света, но он сделал последнее отчаянное усилие — и стены его темницы рассыпались. Ворота медленно растаяли в воздухе, и его окутало светом.

* * *

Эринна осторожно приоткрыла глаза и тут же снова зажмурилась. Солнце висело у них прямо над головами, белый свет, казалось, бил через глаза прямо в мозг. Она мерно покачивалась на руках у Вала, который на первый взгляд выглядел как обычно. Что, впрочем, ещё не являлось показателем её нормальности. Вал — это Вал. Мир мог сходить с ума сколько ему вздумается, но Вал всё равно остался бы прежним: надёжным, как скала, уверенным, невозмутимым. Серая каменистая равнина стелилась ему под ноги, вся расчерченная трещинами. Лёгкие песчаные вихри проносились над самой землёй. Рядом с Валом извилисто скользила его короткая тень. А с другой стороны виднелась ещё одна тень, куда длиннее. Эринна осторожно скосила глаза назад. Над горизонтом висело второе солнце, воспалённо-желтое, обведённое красным. Оно смотрело им в спину, как недобрый глаз.

Всё-таки спятила, — подумала девушка и провалилась в спасительную темноту.

* * *

Очнувшись во второй раз, она обнаружила, что вместе со своими спутниками находится в небольшой долине, окружённой невысокими ступенчатыми скалами оранжевого оттенка. Солнце раскрашивало их широкими коричневыми и лиловыми штрихами. В тени одной из скал Аларик с Валом устроили привал. От маленького костерка тянулся дым, похожий на клок лёгкой прозрачной ткани. Ноздри дразнил запах жареных лепёшек. Сонные уилши как всегда что-то невозмутимо жевали. Двое её друзей склонились над картой. Аларик, заметив, что она попыталась встать, принёс ей бурдюк с водой. Он казался неестественно оживлённым и очень довольным собой.

— Эринна, не бойся, ты пока ещё в здравом уме. Здесь не следует слишком доверять своим глазам, иначе Серентис может жестоко подшутить над тобой.

— Меня особенно радует твоё «пока», — откашлявшись, сказала Эринна. Напившись, она сразу почувствовала себя гораздо лучше. — Нам далеко идти?

— Когда мы выйдем из этой долины, увидим далеко на востоке две высоченные скалы. Их называют Клыки Херрека. Согласно легендам, это самый кровожадный из демонов Бездны. Между ними начинается долина. Туда мы и направимся. Если предположить, что Клыки Херрека находятся у нашего великана во рту, то мы сейчас в его левом ухе, а Серентис — ближе к правому. Получается, что «дорога теней» сократила нам путь примерно вдвое. Ну как? Я хорош? — Аларик счастливо улыбнулся.

— Это потрясающе, — искренне поблагодарила его девушка. — И я очень рада, что с тобой всё в порядке.

На первый взгляд кьяри выглядел как обычно. Однако по его бледности, влажному лбу и нарочито выверенным движениям Эринна подумала, что «серые пути» недёшево ему обошлись. Хотя он ни за что бы в этом не признался.

— Ну ладно, — Аларик, казалось, слегка смутился. — Пойдёмте. Сокровища Серентиса ждут нас!

Он подхватил повод одного из уилши, шагнул вперед и вдруг отшатнулся, привалившись к скале.

— Аларик? — Эринна вскочила на ноги.

— Что случилось? — спросил его Вал.

— Так, показалось… — кьяри перевёл дыхание. — Будто чья-то тень на секунду закрыла солнце…

— Может, какая-нибудь хищная птица? — Вал пожал плечами.

Аларик криво усмехнулся:

— В этих местах в воздухе водятся только одни хищники — кьяри. Будем держаться ближе к скалам. И наверх посматривайте, мало ли что…

* * *

Путешествие «в пасть Херрека», как жизнерадостно окрестил его Аларик, заняло весь остаток дня. Плато, по которому они шли, всё было изрезано довольно глубокими каньонами и приходилось постараться, чтобы найти достаточно пологий склон, по которому могли бы пройти уилши. Под вечер Эринне казалось, что они вечно будут плутать в этом лабиринте по нешироким тропам, стиснутым с обеих сторон серо-кремовыми слоёными скалами. Однако на следующее утро, когда они вынырнули из очередного ущелья, «пасть Херрека» вдруг предстала прямо перед ними во всём своём великолепии.

Две скалы поднимались на головокружительную высоту подобно сторожевым башням. Эринна, восхищенно запрокинув голову, попыталась достать взглядом до их вершин в короне из солнечных лучей. Выветрившиеся уступы белели, как обломки костей. Аларик без всякого почтения похлопал великана по бивню.

— Бедняга Херрек скоро останется совсем без клыков. Ветер постоянно разрушает камни. Когда я был здесь в прошлый раз, наш великан был куда зубастей!

Чтобы вдоволь налюбоваться «бивнями», было решено устроить привал прямо возле них. Кроме того, нужно было обсудить дальнейший маршрут.

— Мы пройдём через вон ту долину, где известняки, — показывал Аларик, — потом мимо солончаков, потом…

— Стоп, — резко прервал его Вал. — Лучше взгляните-ка вон туда, — и он указал рукой на север.

Там вдалеке, на самом горизонте, за серо-сиреневой равниной виднелись острые скалы необычного розоватого оттенка. А среди них сверкали…

— Башни! — Эринна даже подскочила. — Белые башни! Аларик! Мы же дошли! Это же Серентис!

Аларик скептически оглядел их счастливые лица и устало вздохнул:

— Это просто мираж. Привыкайте. Серентис нарочно это делает. Искажает картину, обманывает, будет водить нас кругами.

— Интересно, кто собирается водить нас кругами: Серентис или ты? — спросил Вал и поднял на кьяри тяжелый взгляд. — Мои глаза меня никогда не обманывали, в отличие от тебя!

Кьяри прерывисто вздохнул:

— Нам. Нужно. Идти. На восток. Восток там. Всё остальное — мираж.

Эринна не знала, кому верить. Но представить, что конец их пути совсем близок, было так соблазнительно. Она украдкой посмотрела на Аларика. В первый раз с тех пор, как они встретились, он казался совершенно растерянным. Ей вдруг стало его жаль. Ясно же, что он чуть не убил себя, когда провёл их по «серым путям»! Он и так сделал больше, чем они могли бы рассчитывать. Эринна присела рядом с кьяри, осторожно коснулась его плеча:

— Я тебе верю. Но Аларик, тот переход… «серые пути» почти лишили тебя сил. И Город Снов влияет на тебя сильнее, чем на нас. Что, если ты ошибаешься? Пойдём к тем горам. Пожалуйста.

В ответ он только вздохнул.

На этот бесполезный переход они убили пять часов и два бурдюка воды. Никакого города у подножия розовых гор не оказалось. Мираж подразнил их ещё немного, а потом поднялся и растаял в воздухе.

* * *

Они бесцельно плелись по бескрайней равнине, которую оживляли кое-где только сухие колючки саксаулов. Несколько раз Аларик замечал другие необычные растения: широкие приземистые кусты высотой примерно в человеческий рост, формой похожие на паука, с шишковатыми зелёными ветками. Рассмотреть их поближе он не решился. Создание, которое явно прекрасно чувствует себя в этом гиблом месте, вряд ли будет добрым к путникам.

На самом деле он развлекал себя этими мыслями, так как не знал, что делать с главной проблемой: им ни за что не добераться до Серентиса, если его альтийцы не научатся ему доверять. Они сами слишком неискушённы, чтобы распознать коварство Проклятого города. Так и будут бегать за миражами, пока у них не закончатся вода и припасы.

Аларик ещё мог справиться с нападками и агрессией Вала, но теплое участие Эринны обезоруживало и сбивало с толку. Интересно, — думал он, — как люди справляются с этим? Должно быть, теплота и участие делают их слабыми.

Если бы он не осознавал, что с каждой бесцельно потраченной минутой они теряют драгоценную воду и силы, сегодняшний поход пришёлся бы ему по душе: маршрут был куда легче вчерашнего, и горы, к которым они потихоньку приближались, были необычайно прекрасны. Издали они казались розовыми, но по мере приближения начали переливаться разными оттенками, как внутренность морской раковины: сливочным, голубоватым, палевым и оранжевым.

Вместе с тем, скоро стало окончательно ясно, что никакого города впереди нет и не предвидится.

— Ты был прав, — буквально выплюнул Вал, — это действительно был мираж. Чёртова пустыня!

Он сбросил поклажу и выпрямился, уперев руки в бока. Лицо его потемнело от гнева.

— Нам всё-таки придётся дойти до гор, — Аларик старался говорить спокойно. — Здесь нельзя устраивать привал.

— Решил поиздеваться надо мной, кьяри? — голосом Вала можно было колоть орехи.

— Ветер усиливается. Здесь нас занесёт песком. Нам нужно укрытие, а до тех гор идти ближе всего.

Вал, казалось, готов был его ударить. Эринна быстро встала между нами:

— Вал, успокойся. Это не ты. Не твои эмоции. Это всё Серентис.

Кьяри было неожиданно приятно её заступничество. Но, главное, он не ожидал, что девушка, не будучи магичкой, сможет разобраться в ситуации.

Похоже, что Вал осознал наконец некоторые сложности их положения. Он горестно ссутулился и с усилием пробурчал:

— Извини.

— Не за что.

— Мы пойдём туда, куда ты скажешь. Обещаю, что больше не буду вмешиваться.

Аларик с трудом сдержал облегченный вздох.

— Тогда давайте сначала доберёмся до этих треклятых гор.

* * *

Вспоминая впоследствии этот поход, Аларик скрепя сердце признавал, что не только Вал в тот раз блеснул идиотизмом. Он сам тоже был хорош. Уж ему-то, с его опытом, следовало проявить больше осторожности. В конце концов, Серентис веками оттачивал искусство избавляться от неугодных гостей.

Когда они уже добрались до предгорий, ветер вдруг стих, и это была нехорошая, выжидающая тишина. На горизонте, заметно выделяясь на фоне бледно-голубого неба, клубились тучи ржаво-рыжего оттенка.

— Придётся поискать укрытие получше, чем просто местечко среди скал, — предупредил кьяри. Сюда идёт «красный ветер». Песчаная буря.

— Взгляните, вон там в скалах что-то темнеет, — показал Вал. — Пещера?

Они поспешили в ту сторону, спотыкаясь на осыпающихся камнях. Уилши нервничали, предчувствуя надвигающуюся опасность. Стоило немалого труда дотащить их до черневших в горах отверстий.

Это действительно оказалась пещера. Она была словно нарочно создана для измученных жарой путников. Из глубокого черного зева на них дохнуло холодом. «Светляки» озарили сводчатый коридор, стены которого были сплошь сделаны из странных тонких колонн правильной шестиугольной формы.

— Я слышал, подобные формы образует базальт после остывания, — заметил кьяри. — Выходит, эта пещера образовалась в результате вулканической…

— …в результате экспериментов серентийских магов, — хмуро закончил Вал. — И нам не следует забывать об этом.

Аларик подумал, что у их мага какая-то особенная глубокая нелюбовь к волшебникам Серентиса.

Из коридора они попали в огромный высокий зал. Пришлось запустить «светляки» очень высоко, чтобы осветить его от пола до потолка. Стены пещеры были сложены из розовато-серого искристого камня с цветными прожилками. На свету они все блестели, как свежий снег. Потолок был украшен светлой бахромой из тончайших сосулек. Глядя на это гладкое кружево, невозможно было поверить, что нечто столь прекрасное можно сотворить из простых капель воды и кальцита.

Снизу подымались сталагмиты, будто изваяния, выточенные очень трудолюбивым скульптором, явно испытывающим тягу к округлым формам. Его творения красовались на каждом более-менее удобном выступе. Эринна осторожно тронула ладонью самую высокую из них. Камень был влажным.

— Здесь где-то есть вода, — пробормотала девушка.

Они прошли дальше. Следующий зал был совсем маленьким, а сталактиты и сталагмиты в нём такими древними, что кое-где они срослись друг с другом, образуя причудливые колонны. В царившей здесь тишине слышалась медленная размеренная капель.

— Смотрите, вон там! — показал Вал.

Путники подошли поближе, оскальзываясь на влажных камнях. В глубине зала на возвышении располагался огромный сталагмит жемчужно-розового цвета, формой похожий на сложенные ладони. В эту каменную горсть, прямо в самое углубление, мерно капала вода со свисающего сверху сталактита, отсчитывая секунды. Аларик подумал, что эти водяные часы работали бесперебойно уже не одну сотню лет. Вода казалась прозрачной, опалесцирующей, от каждой упавшей капли по поверхности разбегались бледные звёзды.

Прежде чем он успел возразить, Вал уже зачерпнул полной горстью из озерца.

— Хорошая вода, — сообщил он. — Нам здорово повезло! Сейчас принесу пустые бурдюки.

— Давайте устроимся в первом зале, — предложил кьяри. — Там просторнее.

В базальтовом коридоре обнаружилась сложенная куча колючих саксауловых веток. Вероятно, пустынники тоже знали об этой пещере, иногда спасаясь в ней от зноя или от песчаной бури, подобной сегодняшней. Но сейчас вся пещера была в полном распоряжении троих друзей.

Вечер получился удивительно мирным. Уилши, накормленные и расседланные, дремали возле стены. Путешественники сидели вокруг костра, на котором кипятился чай, любовались отблесками пламени на стенах и прислушивались к заунывным песням ветра. Даже сюда через коридор иногда долетали волны жара, как из печи.

Аларик примерно представлял, что сейчас происходит снаружи. Ветер сбивает с ног, воздух вдруг превращается в смертоносную взвесь песка и пыли, солнце в ужасе закрывается красной пеленой. Меняются очертания дюн, скрываются в огненном песчаном плену ссохшиеся деревья. И люди, если «красный ветер» вдруг застал их посреди пустыни. Выйти из пещеры наружу в ближайшие сутки означало верную смерть.

* * *

Под вой ветра они незаметно заснули. Кьяри приснилось небо, мелькание облаков под крыльями, плавно меняющийся далеко внизу ландшафт и свист ветра в лицо. Что-то, однако, мешало, не позволяло ему окончательно раствориться в этой великолепной заоблачной синеве. Вдруг что-то обожгло ему горло, он закашлялся. Отмахнулся от неведомой опасности, вскочил, и верный нож прыгнул ему в руку раньше, чем он проснулся.

В двух шагах от него сидела Эринна, схватившись за щёку. Из-под пальцев по её лицу протянулась струйка крови. Рядом валялась кружка, вылившееся из неё зелье прочертило на песке странный узор.

— Ты… соображаешь, что делаешь? — выдавил он из себя. Злость и Облегчение устроили в его голове такую перебранку, что их галдёж напрочь заглушил остальные мысли. Какой дурёхой надо быть, чтобы попытаться что-то сотворить над спящим кьяри? А если бы он её убил?!

— Извини. Я не знала, как тебя разбудить. Что бы я ни делала, ты не просыпался! Тогда я подумала, что всё дело в здешней воде, и дала тебе это зелье…

Аларик покосился на кружку. Потом прислушался к окружающей их тишине. Видимо, на его лице отразились все обуревавшие его эмоции, потому что Эринна шёпотом спросила:

— Ты тоже это чувствуешь?

— Я не чувствую. Я слышу. Это пищухи.

Неужели эти твари расползлись уже и по пустыне? — лихорадочно соображал Аларик. — Пищухи жили в развалинах Серентиса; на первый взгляд это были безобидные тварюшки, похожие на летучих мышей. Вот только летучие мыши не имеют привычки усыплять своих жертв, чтобы без помех выгрызть самые лакомые кусочки из их тел.

Кьяри сомневался, чтобы чары пищух оказали на них с Валом такое сокрушительное воздействие: всё-таки он не человек, да и Вал — маг не из последних. Но в сочетании со здешней пещерной водичкой, прямо как нарочно заготовленной для лопухов вроде них… Ему вдруг захотелось распылить этот чёртов город на мелкую щебёнку.

— Как Вал?

— Он не просыпается ни в какую, — с тревогой отозвалась Эринна.

— Как же тебе удалось избежать колдовства?

— А я не пила эту воду, — девушка улыбнулась. — Мне всё здесь показалось слишком подозрительным. Ненастоящим. И потом, ты же сам предупреждал нас о коварстве Серентиса.

Предупреждал, да. И сам же попался. Если бы не Эринна…

— Ты вовремя меня разбудила, — он постарался улыбнуться как можно уверенней. — Теперь послушай. Пищухи нападают всей стаей. Если встретят сильный отпор, могут и отступить. Главное для нас — защитить Вала. И уилши, они нам тоже нужны. Плохо, что один я мало что могу противопоставить целой стае. Кидаться в пищух магическими зарядами — всё равно, что стрелять из пушки по воробьям.

— Я немного владею мечом, — с достоинством заметила Эринна.

Это верно, она постоянно носила при себе короткий меч, вот только он ни разу не видел, чтобы она хоть раз обнажила его хотя бы для тренировки. Он вспомнил Тиллерина, который мог превратить свой меч в сплошной сверкающий смертоносный щит. Если бы можно было соорудить нечто подобное…

— Факелы, — вдруг осенила мысль. — Нам нужны факелы! Вопрос в том, сможем ли мы их сделать из имеющихся подручных средств.

Они огляделись. Те обломки саксаула, которые ещё не пошли в костёр, так и валялись недалеко от входа. Из них можно было выломать несколько вполне приличных палок.

— Концы их можно обмотать бинтами, — сообразила Эринна, роясь в своей безразмерной сумке. — Если пропитать их чем-нибудь горючим…

Из котомки она извлекла стопку бинтов и маленький горшок, завязанный тряпицей. Сразу пахнуло сосновой смолой, хвоей, как в бору после дождя.

— Это живица, — пояснила девушка в ответ на недоумённый взгляд друга, — между прочим, подарок твоей знакомой дриады. Её прикладывают к ранам, воспалениям…

— Попросту говоря, это смола, — Аларик рассмотрел содержимое горшка и облегчённо рассмеялся. — Для факелов отлично подойдёт! Молодец, старушка, обещаю, что больше никогда не буду её дразнить, если попаду ещё когда-нибудь в её лес…

Они спешно занялись подготовкой. Живицу разогрели возле костра. Кьяри обтёсывал колья, а Эринна обматывала их верхушки бинтами, промазывая их тягучей смолой.

Запаса живицы хватило на шесть факелов. Он надеялся, этого будет достаточно, чтобы отразить первую атаку пищух.

Тонкий, пронзительный писк теперь слышала и Эринна, к нему добавился сухой шелест, будто ветер гонял по соседним залам пещеры россыпи палых листьев.

— Теперь, — сказал кьяри, — нам остаётся только ждать.

Они переглянулись. Эринна крепче сжала в руках факел. Он тоже держал пару, намереваясь поджечь их в момент нападения.

Кровавая полоса на щеке девушки вдруг показалась Аларику чем-то ужасно неправильным. Всё равно что перечеркнуть ножом красивую картину. Тут он сообразил, что ведь кьяри тоже немного умеют лечить.

— Позволь, я… — он протянул руку к её лицу, но Эринна её перехватила.

— Не нужно.

Ну и правильно, — подумал он. — На её месте я бы тоже себе не особо доверял.

— Лучше не трать силы, — пояснила девушка. — Они нам сейчас ой как понадобятся.

Это точно. Минуту спустя в пещере разверзся ад.

Пищухи налетели скопом откуда-то сверху, три наших факела вспыхнули одновременно, описав три огненных дуги, воздух наполнился бешеным писком и мельтешением крыльев.

Аларик старался следить одновременно и за факелами, чтобы обезумевшие пищухи не загасили их своими крыльями, и не выпускать из виду Эринну. Вот одна тварь прыгнула ей сзади на шею, запуталась крыльями в волосах. Он сбил её ножом.

Через несколько минут факел у девушки вдруг зачадил и погас. Пищухи налетели на неё так, что чуть не вырвали бесполезную палку из рук. Эринна, не растерявшись, выхватила меч, в полутьме пещеры блеснула сталь. Несколько пищух свалились на пол, где валялись и ползали другие их собратья.

— Эринна! — он перебросил ей следующий факел, который девушка ловко поймала, очертив огненный круг. Пищухи кинулись врассыпную.

Их было слишком много, кьяри уже устал изображать из себя огненную ветряную мельницу, несколько раз в особенно плотную группу тварей пришлось пальнуть магией. Долго так не могло продолжаться.

Наконец, уяснив, что жертвы не так уж беспомощны, пищухи исчезли так же внезапно, как и появились. Аларик оглянулся на Вала — маг продолжал мирно спать. Неужели отбились?! — мелькнула мысль. Они с Эринной перевели дыхание, переглянулись… и расхохотались. Растрёпанные, исцарапанные, все в живописных разводах от копоти, оба они смахивали на выходцев из Бездны. У Эринны к тому же были подпалены волосы.

— У нас осталось ещё два факела, на случай, если они вернутся, — сказал кьяри. — И я предлагаю перебраться поближе к выходу. Что-то мне разонравилась эта пещера.

— Мне тоже, — согласилась девушка.

Они подхватили несколько тюков и направились в коридор. Возле входа в пещеру протянулся длинный язык песка, наметенного ветром. Но сама буря, кажется, пошла на убыль.

Вал очнулся как раз вовремя, так что им не пришлось перетаскивать его самим. Аларик был очень этому рад, так как Вал вовсе не был пушинкой. Волшебник всё никак не мог смириться с тем, что проспал всю эпическую битву с пещерными чудовищами. Он был просто безутешен.

— Чтобы я ещё когда-нибудь поддался на хитрости этого треклятого города! — шумел раздосадованный маг. — Провести меня, как мальчишку!

Аларик признался, что и сам не избежал ловушки, но Вала это не очень утешило. Он качал лохматой головой и выглядел подавленным.

Подсчитали потери. Один из уилши был мёртв — твари перегрызли ему горло и выели глаза. Но куда хуже было другое. Эринна в растерянности остановилась перед парой бурдюков. Оба они были прогрызены насквозь, и песок под ними влажно поблёскивал.

— Теперь я точно уверена, что это не обычные летучие мыши, — гневно сказала девушка. — У обычных не хватило бы подлости на такое.

— Когда выберемся из пещеры, нам придётся сначала дойти до колодца, — заметил кьяри. — Пока у нас ещё есть силы. Это недалеко. Нужно пополнить запас воды.

* * *

Аларик был железно уверен, что помнит сеть колодцев Пустыни наизусть, но в том месте, где он предполагал, колодца не оказалось. Это сильно его озадачило. Может быть, здесь вообще нет ничего постоянного? Может, Серентис тоже кружит над пустыней, как город-призрак?

Небо будто старалось пригнуть их к земле, постоянный шёпот чужих голосов в голове и плач ветра сбивали с толку, мешали сосредоточиться. Может, на нем действительно сказываются последствия «серых путей»? Он уже собирался признаться друзьям в своей неудаче, как вдруг Эринна показала вдаль:

— Смотрите, что это?

Аларик проследил за её рукой, и снедающая его тревога разом отступила. Пусть им не удалось найти колодец, зато они наткнулись на жилище пустынников. Подъехав поближе, они увидели несколько сбившихся в кучу жалких палаток, возле которых кучей были свалены тюки и стояли несколько уилши.

Навстречу им вышел старик в светлом балахоне, с головой, замотанной до самых глаз. Эринна не могла отвести взгляда от его тёмно-коричневых пальцев, густо испещренных глубокими морщинами. Они были похожи на обломки ветвей иссохшего старого дерева, да и сам старик выглядел так, будто не видел воды уже тысячу лет, и солнце спалило его до самых печёнок. Тем не менее он протягивал полный бурдюк с водой — Аларику.

Следом за стариком из шатра выбрался длинный парень и тоже понуро приблизился к путешественникам. Старик подтолкнул его в сторону кьяри, что-то сердито ему выговорив. Аларик отстранённо подумал: интересно, кем парень приходится старику — сын, внук? И тут его обожгла мысль: это же ритуальная жертва.

Он вовремя вспомнил, что здешние кочевники почитали кьяри за богов. Им представлялось, что летучие демоны охраняли эти места от разрушительной магии Серентиса. На самом деле всё было совсем не так. В первую очередь, кьяри охраняли пустынников от самих себя. Принимая жертву, кьяри давал старшему кочевнику особый ярлык, и другие охотники не имели права тронуть эту семью следующие семь лет. Так что Пустыня для некоторых кьяри была чем-то вроде постоянно действующей столовой.

Да, иногда, когда Серентис вел себя особенно безобразно, несколько кьяри собирались вместе и наносили мощный удар своей магией по этому гадюшнику, после чего он на какое-то время затихал. Такое случалось довольно редко, очень уж это хлопотно. Заставить кого-то из кьяри поработать сообща на благо цивилизации — адовая работёнка, всё равно что пытаться котов пасти. И, разумеется, делалось это не ради людей. Кьяри защищали прежде всего тех, кто жил в долине Стикса. Иначе им пришлось бы распрощаться и с шелковыми тканями, и с драгоценными побрякушками, и с механическими диковинками, по которым сходил с ума мастер Файерс. Кьяри преследовали свои цели. То, что при этом они прикрывали соседние королевства и облегчали жизнь горстке пустынников, — это так, побочный эффект.

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове у Аларика, пока он разглядывал парня, стоящего напротив. Тот так и не поднял головы, ожидая удара. Кьяри лихорадочно размышлял. Силы нужны были ему как никогда, но он не мог принять жертву сейчас. Только не здесь, не на глазах у Вала. Их маг и так ему не доверял, а уж после такого… Жертва усилит его, но насколько она ослабит их отряд?

Аларик не хотел признаваться даже себе, что где-то в глубине души у него билась другая мысль: после того, как ему самому довелось побывать в клетке в ожидании казни, он начал испытывать отвращение к этому обычаю, который раньше казался вполне естественным. Приобретенный в последнее время опыт заставил его по-другому взглянуть на некоторые вещи.

Он постарался объяснить старику, что — увы, жертву он принять никак не может. Мол, дал зарок не прикасаться к крови, пока не войдет в Серентис. Судя по реакции старика, подобной чуши он в жизни не слышал. А уж когда Аларик протянул бурдюк с водой Эринне, чтобы она напилась первой, кочевник и вовсе лишился дара речи. Аларик очень надеялся, что полученный им ярлык, защищающий его семью на следующие семь лет, заставит его позабыть о странностях одного сумасбродного кьяри.

* * *

Пятый день похода. Они шли вперёд. Они больше не отвлекались на поиск родников и колодцев. Они не отклонялись от прямого пути, чтобы переждать жару в тени скал. Они делали привалы через три часа. День и ночь слились в сплошную круговерть. На каждом привале каждому доставалось по три глотка воды. Вода была тёплой и дурно пахла, но Аларик советовал подольше держать её во рту. Обычно Эринна поднималась первой.

— Пора, — говорила она еле слышно. И они шли дальше.

Последний оставшийся уилши пал ещё вчера. Его оставили лежать на раскалённых камнях. Аларик видел, что Эринне было жаль несчастное животное, так что постарался убить его быстро и незаметно. Уилши был так истощен, что этот «обед» почти не добавил ему сил. Проклятые «серые пути»! — выругался про себя кьяри. Сейчас он даже взлететь не смог бы.

Обычно Аларик шёл впереди. Зов Серентиса в последние несколько дней был просто оглушительным. Чтобы отвлечься, он старался глядеть по сторонам, подмечать окружающие мелочи. Вон тот иссохший куст похож на скрюченного старика, под ним какой-то мелкий паук зарывается в песок… Это срабатывало, пока глаза не начинали болеть от нестерпимого света. Заунывный вой ветра нагонял тоску. Плеск воды в бурдюке завораживал. Хотелось выдернуть пробку и вылить всю воду себе на лицо. Вдохнуть в последний раз пропитанный влагой воздух, лечь на камни и умереть. Вместо этого он оглядывался, стараясь следить, чтобы его спутники не слишком отстали. Иногда Вал, шатаясь, опускался на песок. Эринна тогда оставалась рядом, потом помогала ему подняться. В другой раз падала она. Вал несколько раз предлагал понести её на руках, но она только сердилась. Вставала с трудом, но сама. И шла дальше.

Ночью альтийцы забылись тревожным сном. Аларик обвёл лагерь защитным контуром, шепча заклинания. Здесь водилось достаточно всякой пакости, не хватало им ещё лечить ядовитые укусы! Всё его тело гудело от усталости, но заснуть никак не получалось. Он уселся прямо на песок, опершись на скалу. Камень холодил спину, рисунок созвездий над головой казался незнакомым и диким. Снова шуточки Серентиса. У Вала всё лицо было обожжено солнцем. Аларик подозревал, что его сегодня беспокоил жар, но он не жаловался. Состояние Эринны его тоже пугало. Выдержит ли она ещё один день в пустыне? Дыхание спящей девушки было неровным, щёки ввалились, глаза были обведены чёрными тенями. Сейчас она больше походила на юную кьяри, чем на человека. Вал спал беспокойно, даже во сне порываясь с кем-то спорить. Эринна лежала как мёртвая, но проснулась от лёгкого толчка.

— Да, нам пора, — прошептала она. — Идём.

Бурдюк с водой опять передаётся из рук в руки. Три глотка воды. Они поднялись и снова пошли вперед.

Аларик подумал, что он стал таким же одержимым, как эти оба.

* * *

Ветер монотонно гудел на одной ноте, подгоняя путников и иногда подбадривая их горстью песка в лицо. Аларик едва передвигал ноги, волочась по раскалённой сковородке, которая, кажется, называлась пустыней. Песок хрустел у него на зубах. Вода кончилась на последнем привале. Он понимал, что если они не доберутся до города в ближайшие сутки — им конец. Грохот в голове стал уже нестерпимым, он механически передвигал ноги и иногда вообще забывал, куда идёт. Эринна потеряла сознание во время последнего перехода, Вал нёс её на руках. Маг часто останавливался, шатаясь. Боялся упасть. В конце концов, Аларику надоело постоянно оглядываться, и он не выдержал:

— Давай её сюда.

Вал с сомнением оглядел его фигуру, в два раза тоньше его собственной. Аларик только усмехнулся. Наверное, человеку было совсем плохо, раз он смирился с мыслью, что поганый демон-кьяри будет прикасаться грязными лапами к его драгоценной принцессе. Ничего, переживёт. Зато он хотя бы её не уронит.

Этот переход тянулся бесконечно. Вдруг Аларик заметил, что девушка на него смотрит. Силится что-то сказать.

— Что? — он наклонился ближе к её лицу.

— Тебе же нужны… силы… возьми.

До него даже не сразу дошло, что она предлагала. А когда дошло, от нахлынувшей злости аж в голове прояснилось. Да кем она его считает?!

— Силы понадобятся тебе самой, — сказал он очень спокойно. — В конце концов, ты наш входной билет в Башню.

— Билет… — девушка слабо улыбнулась потрескавшимися губами, выступила капля крови. — Просто сосуд… с нужной кровью…

Лучше бы она заснула, что ли, — подумал Аларик.

Спустя ещё два мучительных перехода впереди показались сверкающие пики и обломки белоснежных валунов, которые будто разметала по земле какая-то неведомая сила. Это был Серентис. И ломаной спиралью возвышалась над городом-призраком белая башня — башня Эриэл.

* * *

Ближе к финишу у Вала как будто открылось второе дыхание, зато у Аларика, похоже, закончились последние силы. Он с великим трудом удержал себя от того, чтобы плюхнуться в тень первого же огромного валуна и заснуть. Желательно насовсем. Но нельзя. Иначе — смерть.

Он попытался позвать Вала, который прислонился спиной к соседнему валуну и пытался отдышаться. Вместо голоса из горла вырвалось какое-то хриплое карканье, но Вал смог понять:

— Вон там. В той части города. Водохранилище. Подземное. Было когда-то. Может, внизу осталась вода. Колодцы…

Вода! За призраком воды они тащились по этому мёртвому, наполовину занесённому песком городу. Серентис как будто затаился и ждал, приглядываясь к гостям. В голове Аларика разлилась звенящая тишина. Это было так непривычно после постоянного шума в последние дни, что он каждую секунду ждал подвоха. Но пока что их преследовали только собственные тени. Эринна безжизненно обвисла у него на руках, и он еле слышал её дыхание. Ей вода нужна была больше всех. Он постарался идти быстрее.

Должно быть, он почувствовал воду не магией, и не обострённым обонянием кьяри, а всем своим существом, как растение, способное протянуть корни на сотни футов, но добраться в конце концов до источника жизни.

Когда-то это водохранилище было самым крупным из четырёх, снабжавших водой огромный город. Верхние постройки разметало в пыль, но подземные резервуары и колодцы уцелели. Вдвоём с Валом они — откуда только силы взялись! — отвалили мешавшие глыбы камней от сруба колодца, достали из котомки котёл и верёвку.

Из глубины колодца пахнуло холодом и сыростью. И это был не мираж.

Вода была пресная, мутноватая и со странным запахом. Аларик набрал её в бурдюк, мокрой тканью вытер Эринне лицо. Вал плескал себе водой в лицо, долго принюхивался. Потом всё же решился. Пил он жадно, большими глотками.

— К демонам! — прохрипел он. — Пусть у меня от неё хоть рога вырастут, хоть хвост — всё равно!

— Рога тебе и без магии могут организовать, — улыбнулся кьяри, с удивлением обнаружив в себе воскресшую способность примитивно шутить. Эринна со стоном пошевелилась, открыла глаза.

Это невозможно, невероятно, но они дошли. И они пока были живы.

Целый час они провели возде этого благословенного колодца, наслаждаясь тенью, размоченными в воде лепёшками и, главное, самой водой. Они были бы рады остаться там подольше, но их отдых был прерван самым грубым образом.

Кьяри с Валом как раз о чём-то шутили, все они в тот момент над чем-то смеялись, и в их веселье был некоторый оттенок безумия, как у людей, спасшихся от верной смерти. Аларик услышал это, когда произносил какую-то фразу. Сначала это был тихий-тихий шорох, на грани слышимости. Потом более отчётливо стало слышно, как в колодце кто-то скребётся. Аларик оглянулся к колодцу без всякой мысли, мыслями он был весь ещё в дружеском разговоре, в их веселом торжестве над пустыней. Он оглянулся… и замер, и все слова замерли у него на языке.

Членистая колышущаяся масса перевалилась через край и смачно шлёпнулась оземь. Она была похожа на паука, но величиной с хорошую собаку. Тварь мгновенно развернулась в сторону путников. За спиной кьяри Эринна, кажется, захлебнулась воздухом. Он медленно, стараясь не делать резких движений, поднял булыжник потяжелее, решив подпустить чудовище поближе, а потом…

Он ничего не успел сделать. Тварь только рванулась к ним, как вдруг из-за спины Аларика полыхнуло, и «паук» осыпался кучкой пепла. От чужой магии у него аж волосы на загривке поднялись.

— Вал! — завопил он. — Ты обалдел?!

Здоровяк казался даже не бледным — зеленоватым.

— Мерзкая тварь… — процедил он. — Извини, не сдержался.

— Да у тебя, похоже, арахнофобия! Причем в тяжелой форме! — Аларик прикусил язык. Действительно, нашёл время для подначек. Они все сейчас на пределе.

— Я же сказал — извини, — резко ответил Вал. — Этого больше не повторится.

— Тихо! — кьяри поднял руку, прислушиваясь. Ему казалось, он ощутил, как в глубоких городских подземельях, во влажных тоннелях и темных переходах пробуждается жизнь. Острое чувство близкой опасности подкралось к нему сзади на мягких лапах и будто бы подуло на шею.

— Боюсь, твой навык прицельной стрельбы нам сегодня ещё пригодится, — Аларик кивнул на колодец. По каменному кольцу уже шарила пара тонких мохнатых лап. За его спиной со стены полуразрушенного дома с шорохом осыпалась кучка мелких камней.

— Сзади! — сдавленно крикнула Эринна.

Вот и заготовленный булыжник пригодился. О, да эти твари здесь повсюду!

— Бегите! — крикнул кьяри своим оцепеневшим спутникам. Бегите к Башне!

Каких бы тварей не встречали смельчаки, отважившиеся проникнуть в Серентис, все сходились во мнении, что возле Белой башни было безопаснее всего. Неизвестно, что за магия породила здешних тварей, но Башню боялись даже они. Аларик проводил взглядом друзей, а сам тем временем активировал заклинание. Очевидно, что одними камнями он тут не отстреляется.

* * *

Эринна и Вал что есть силы мчались к площади Семи башен. Благо, единственная уцелевшая на площади башня была хорошим ориентиром в этом царстве развалин.

Бежать было тяжело. На разбитых улицах глубокие ямы чередовались с россыпями камней. Некоторые обломки в домах держались на честном слове, и от малейшего порыва ветра угрожали свалиться на голову случайному прохожему. Не сказать, чтобы здесь бродило много случайных прохожих, конечно. Иногда приходилось сворачивать, чтобы обогнуть какую-нибудь песчаную дюну, желтой тушей навалившуюся на город. Выбирать маршрут тоже приходилось очень осмотрительно. После того, как один паук сиганул на них с крыши, Вал старался избегать узких переулков.

Площадь Семи башен была устроена на возвышении, с трёх сторон к ней вели широкие лестницы, украшенные пропилеями. Сейчас от былого великолепия осталась лишь одна высокая арка с колоннами и остатки главной лестницы, всё остальное лежало в руинах, и было наполовину занесено песком.

Белые плиты площади, когда-то уложенные ровными рядами, теперь беспорядочно вздыбились, и на их гранях ослепительно сияло солнце. Дальняя сторона площади уже вся скрылась под наступавшей песчаной дюной. Над всем этим безобразием высилась Башня, облицованная такими же гладкими блестящими плитами, как и те, что валялись внизу. Пауков здесь действительно было меньше.

Когда Эринна приблизилась к Башне, из каменной кладки вдруг вычленилось некое существо, похожее на человека. Оно тяжело шагнуло вперёд. В глубине венчающего фигуру булыжника, который при некотором богатстве воображения можно было принять за голову, загорелась пара красных огоньков.

— Вот это да… — неверяще прошептал Вал. — Слушай, это же Страж! Страж Башни!

— Чужак! — голос Стража напоминал грохот камней, катящихся с горы. — Он замахнулся каменной булавой, но секундой прежде Эринна успела полоснуть себя кинжалом по запястью и брызнуть кровью на странное существо.

Булава медленно опустилась.

— Госпожа, — проскрипел Страж, явно не отличавшийся богатством словарного запаса.

— Ничего себе, — выдохнул Вал. Эринна уже бежала к Башне. — Эй, осторожней, оно…

Вал не успел договорить. Навстречу девушке из стены выметнулся второй Страж. Тот напал молча. Эринна успела только вскрикнуть и прикрыть голову окровавленной рукой.

Булава замерла в миллиметре от её волос.

— Я хотел сказать, что оно может быть не одно, — мертвым голосом закончил Вал и бросился к ней.

— О боги! Ты как?

— Я… я сейчас.

Так ведь и заикой остаться можно! — подумала Эринна. Башня приглашающе возвышалась перед ними. Сверкающая изогнутая спираль, подпирающая небо. Двери в ней, вырезанные из белого металла, на первый взгляд казались целыми. Эринна уже взялась за кольцо… и вдруг отпустила.

— Нам надо вернуться за Алариком, — она обернулась к Валу. — В компании Стражей пауков можно не бояться.

— Да, ты права. — Вал с сожалением взглянул на дверь. — А может, всё-таки заглянем на секунду? И сразу назад.

Эринна поколебалась. Но Башня страшно манила к себе. Аларик сильнее их всех, и куда опытнее, да и крылья у него есть. Он не отправил бы их сюда, если бы видел для себя серьезную опасность…

— Давай, — согласилась она. — Но только быстро.

Оставив Стражей на площади и приказав им гонять отсюда пауков, девушка и маг скрылись в Башне.

Второе солнце Серентиса, которое никогда не поднималось высоко над горизонтом, проводило их взглядом и недобро усмехнулось.

* * *

Игра в догонялки с пауками вымотала его донельзя. Проклятые твари то старались оттеснить Аларика от пути к Башне, то пытались загнать его в угол и окружить. В конце концов, ему пришлось подняться в воздух, чтобы обойти цепочку этих хитрых членистоногих. Приземлившись шагах в тридцати от них, он бросился бежать.

Когда Аларик, шатаясь от усталости, добрался до Пропилеев и чуть ли не ползком одолел полуразрушенную лестницу, он только присвистнул. Площадь Семи башен выглядела как склад какого-нибудь нерадивого купца после обработки санитарной службой. Разве что масштабом покрупнее. Трупы пауков валялись на плитах, торчали из щелей и осыпей, некоторые ещё подрагивали лапами. И он направил сюда Вала с Эринной?!

Он махом перелетел оставшиеся ступени, проскользнул между колоннами единственной уцелевшей арки — и замер. Площадь Семи башен исчезла. Прямо передо ним расстилалась пустыня, усеянная обломками белых плит. И никаких следов Башни! Огромная песчаная дюна медленно, но неотвратимо наступала с запада, грозя скрыть под собой последние останки древнего города. Аларик остолбенел.

Самое интересное, что сделав пару шагов назад, можно было снова оказаться между колоннами и увидеть панораму площади. Но попасть на неё не было никакой возможности. Что за черт?!

Он пытался выйти на площадь с трёх разных сторон — с одинаковым неутешительным результатом. Он снова и снова метался между колоннами, разглядывая недоступную Башню, но стоило ему сделать шаг — и она исчезала. Эринны и Вала нигде не было видно, и участь друзей уже начинала серьёзно его беспокоить. Аларик постарался сосредоточиться и призвал всю магию, которая была ему ещё доступна.

Стоя в пустыне перед желтым валом дюны, где-то на границе восприятия он мог увидеть — нет, скорее, почувствовать — присутствие Башни. Но увы, вся его магия не могла открыть к ней дорогу. В этот момент чувство одиночества и заброшенности нахлынуло на него мутным потоком. Он снова был совершенно один. Это было похоже не тот день, когда он узнал, что сестра его умерла. Нет, даже хуже.

Часть каменной кладки, к которой Аларик прислонился, вдруг ожила и отшвырнула его в сторону. Он отлетел спиной к колонне, что-то хрустнуло, Аларик надеялся, что всё-таки колонна. В глазах потемнело, и пару секунд он не мог даже вздохнуть. Рядом что-то просвистело, кьяри инстинктивно откатился в сторону, и вовремя: рядом с его виском пролетел осколок колонны, на которую он только что опирался.

Отдышавшись, он разглядел своего противника: это был огромный каменный истукан с горящими красными глазками. Его булава была… в общем, ей можно было без проблем сносить старые постройки. Страж башни! Должно быть, кьяри разбудил его своими настырными попытками проникнуть на площадь.

— Чужак, — гулко бухнуло чудовище, как будто столкнулись две тяжёлые болванки. Очередной удар высек искры из камня, Аларик едва успел отскочить. Попытался ударить магией, но этому громиле магия кьяри была что укус комара, он даже не покачнулся. Зато Аларик почувствовал себя ощутимо хуже. Похоже, с волшебством ему придётся пока повременить, слишком мало осталось сил.

Кьяри понятия не имел, как сражаться с таким противником. Чтобы ему навредить, понадобилась бы кирка и много-много терпения. К счастью, Страж не собирался его убивать, его задачей было охранять Башню. Аларик отполз подальше, осторожно уместил свои пострадавшие кости среди развалин и постарался спокойно обдумать своё положение. Близилась ночь, и что-то ему подсказывало, что ночью пауки чувствуют себя здесь куда вольготнее.

У него было два варианта. Во-первых, он мог уйти подальше от Стражей в северо-западный район города. Там много разрушенных зданий, где можно соорудить убежище от пауков, выждать день, набраться сил и взлететь. Сверху он сможет разглядеть жилище пустынников, это хоть ничтожный, но шанс на спасение.

Но тогда он навсегда потеряет Вала и Эринну.

Или же он мог остаться здесь, затаиться где-нибудь поблизости. Серентис не сможет караулить его вечно. В какой-то миг бдительность коварного города ослабнет, и он всё равно проникнет на площадь. Узнает, что случилось с друзьями. Картина побоища на площади, увиденная мельком сквозь колонны, его пугала.

Оба эти варианта следовало хорошенько обдумать.

Второе солнце Серентиса, которое уже клонилось к закату, окинуло взглядом скорчившуюся в камнях фигурку и предвкушающе облизнулось.

* * *

От башни, в сущности, остался только остов.

Вместе с Валом и Эринной в Башню ворвались клин яркого света из входной двери и струя песка, услужливо занесённая ветром. Внутри было прохладно и звеняще тихо. Узкие окна-щели разводили чернильную темноту до прозрачного сумрака. Хрустел под ногами песок, в углах слёживаясь в плотные подушки. На потолке глухо поблёскивали кристаллы, которыми был выложен зодиакальный круг созвездий. В углу виднелась винтовая лестница, ведущая наверх.

В башне стоял дух запустения, но можно было почувствовать ещё кое-что. В тишине нежно и серебристо шелестели отголоски того волшебства, что когда-то творилось здесь.

Друзья быстро миновали второй ярус, на котором не заметили ничего интересного, только обрывки истлевшей ткани и обломки мебели. Эринна мимоходом провела рукой по массивному тёмному столу, который простоял здесь невредимым пятьсот лет и, судя по его виду, был полон мрачной решимости простоять ещё столько же.

Третий ярус был отдан под Хранилище. Оно также пострадало от времени. Когда-то аккуратно разложенные артефакты теперь валялись как попало на каменных столешницах или просто в кучах мусора по углам. Но те вещицы, которые Вал успел выхватить взглядом из общей картины запустения, приковали его к этой комнате получше любых цепей.

Флейта Алаана! — Вал поднял и осторожно положил на стол тёмную трубочку с помощью которой, по преданию, её владелец возводил стены и прорезал каналы.

— Диск Фестия! О! — он бережно взял в руки глиняный круг размером с две ладони, на котором древний мудрец Фестий обозначил основные принципы построения этого мира. Семь заклинаний, скрепляющих всё сущее и не позволяющих материи беспорядочно разлететься в разные стороны.

Правда, Серентису это не очень помогло.

Эринна, одним взглядом окинув комнату и убедившись, что искомого Зеркала здесь нет, разом потеряла к ней интерес и готова была идти дальше.

— Вал, пойдём! Потом вернёмся, если захочешь. Эти сокровища пролежали здесь пятьсот лет, и ещё столько же пролежат!

— Да-да, — ошалевший маг оглядывался по сторонам, явно не слыша ни слова. — Сейчас иду.

— Учти, если Зеркало вздумает плюнуть магией прямо сейчас, когда мы здесь, этих вещиц ты больше не увидишь! Потому что мы, скорее всего, просто поубиваем друг друга!

Так и не дождавшись от своего спутника какой-либо вменяемой реакции, Эринна махнула рукой и дальше наверх отправилась одна, рассудив, что Вал её в конце концов догонит. Здесь не заблудишься.

Ярусом выше располагалась библиотека. Зеркала там не было. Эринна прошлась вдоль стеллажей, бегло осмотрела надписи на облезлых корешках книг, сделанные на забытых мёртвых языках, и только расчихалась от пыли. Следующий ярус. Кажется, это спальня. Кучи песка по углам, истлевшие останки полога, старая кровать. Зеркало в интерьере опять же отсутствовало. Ещё выше — пустая комната с опалёнными огнём стенами, из обстановки — только песок на полу. И всё.

Седьмого яруса не было.

Эринна нахмурилась, пытаясь воспроизвести в памяти строчки старых летописей: семь башен построил Алаан, по семь ярусов в каждой… Но здесь седьмого яруса не было, как не было и следа какого-нибудь прохода, ведущего наверх.

Эринна вдруг спохватилась, что Вал, кажется, так и застрял внизу в хранилище, и даже шагов его не было слышно. Она со вздохом направилась обратно к лестнице. Что ж, сейчас они разыщут Аларика, соберутся втроём и подумают, как им быть.

В Хранилище Вала не оказалось. Эринна, недоумевая, решила спуститься вниз и уже на ступенях лестницы заметила ещё одну странность. Она точно помнила, что верхняя комната с обожжёнными стенами была освещена закатными лучами солнца. Нормального солнца, а не того, другого, которое всегда висело низко и сверлило их злобным багровым взглядом. А в Хранилище, похоже, царил яркий полдень.

Время. Время здесь на каждом ярусе шло по-своему.

Приняв для себя этот невероятный факт, Эринна уже не удивилась, не обнаружив Вала на других ярусах. Не было его и на площади перед Башней. Мысль, что он вдруг отправился искать Аларика один, без помощи её и Стражей, казалась слишком фантастичной. Волшебник попросту исчез.

Набегавшись по ярусам, Эринна вновь оказалась в опалённой огнём комнате, сползла вниз по стене. Солнце уже спустилось так низко, что его луч проник прямо в окно, разлился по стене золотистым сиропом. Сейчас оно сядет, и она останется здесь одна. В темноте.

Нельзя было нам разделяться, — горько подумала Эринна. — Это была ошибка.

Второе солнце Серентиса, удовлетворённо окинув взглядом эту сцену, скрылось за горизонтом.

* * *

Эринна не знала, сколько она так просидела в оцепенении. Но, когда последний луч солнца погас, погрузив комнату в печальный сумрак, к ней внезапно вернулась прежняя решительность.

Ну, уж нет! — подумала девушка. — Я не сдамся!

Эринна решительно поднялась и направилась в хранилище. Она отыщет Вала, даже если ей придётся поставить с ног на голову эту чёртову башню. Вдвоём они найдут Аларика. Живого и невредимого, иначе она лично вытрясет душу из каждого поганого паука в округе.

В хранилище среди кучи бесполезных сейчас артефактов она раскопала старую медную лампу.

— Надеюсь, ты не волшебная, — Эринна заправила лампу прекрасным льняным маслом, которое вообще-то использовала в лечебных целях. Ничего, для лампы тоже сойдёт. — Но если из тебя сейчас вылетит какой-нибудь дух, мои желания вы знаете.

Найти Вала. Найти Аларика. Уничтожить Зеркало.

Теперь темнота была ей не страшна. Эринна спустилась вниз, в комнату с зодиакальным кругом на потолке, и отсюда начала свои поиски. Если нормальные пути в этой Башне никуда не ведут, что ж, она попробует другие.

Волшебство никогда не исчезает полностью из тех мест, где им любили заниматься. Что уж говорить об этой башне, которая была построена с помощью магии и ради магии для самой искусной волшебницы из всех, когда-либо живших здесь! Воздух здесь просто-таки искрился и гудел от магического напряжения.

Эринна не была магичкой. Но сосредоточиться на какой-нибудь задаче она умела. Она встала в центре комнаты, и пока зрение подталкивало её к уже знакомой винтовой лестнице в углу, её восприимчивость подсказывала о наличии ещё одной лестницы, сестры-близнеца первой, которая находилась… да, вот она. Эринна закрыла глаза, чтобы не отвлекаться. И шагнула на первую ступень.

Самым сложным было — сохранить убеждённость, что она стоит на надёжных ступенях, а не висит в воздухе на высоте нескольких футов от пола. В конце концов, девушке это удалось.

Ей ещё не раз пришлось проделывать этот трюк, переходя с одного яруса на другой. Одни комнаты утопали в солнечных лучах, другие были погружены в ночную тьму — Эринну это уже не смущало. Один раз ей пришлось даже пройти сквозь стену. Просто поверить, что в этом месте имеется дверь.

Наконец, после очередного перехода она почувствовала, как её руку с лампой перехватила чья-то чужая рука.

— Эринна? Боги, наконец-то!

Девушка раскрыла глаза. Они с Валом встретились посреди библиотеки. В косых солнечных лучах танцевали пылинки.

— Я бегаю, ищу тебя везде, а ты тут бродишь! А лампа зачем?

— В некоторых ярусах уже темно, ты не заметил?

— Да. Мне кажется, я брожу здесь уже вечность. Время здесь идёт как-то странно.

— Это точно. А ты не заметил, что комнаты здесь меняются местами?

— Нет. Меня куда больше волновало, что ни в одной из них нет тебя.

Эринна улыбнулась. Ей показалось, что огромная гора размером с ту песчаную дюну на площади свалилась с её плеч. Но она тут же спохватилась и потянула своего друга к выходу:

— У нас осталось ещё одно дело. Нужно найти Аларика.

— Он тоже потерялся в Башне? — скептически спросил Вал.

— Хуже. Он так и не появлялся.

— Тогда идём. Чёрт, даже не соображу, сколько сейчас может быть времени…

Маг распахнул дверь наружу и споткнулся на пороге. Над городом стояла ночь.

* * *

Лёжа на камнях, обильно испятнанных его же кровью, Аларик с досадой поморщился: если бы не та дурацкая потасовка со Стражем, чтоб его в каменоломне сплющило, он бы не сорвался.

Он так и не решился уйти далеко от площади. Однако какое-никакое укрытие поискать всё же следовало. По мере того как солнце всё ниже опускалось за горизонт, Аларик прямо-таки шкурой чувствовал растущее радостное оживление в окрестных развалинах, и предвкушающее потирание тысяч меховых лап.

Один из разбитых домов поблизости показался ему наиболее перспективным для обороны: нижний этаж сплошь зиял дырами, но наверху один угол сохранился целым, особенно если заложить камнями расположенное в правой стене окно. Он и попытался это сделать, но неравный бой с проклятым истуканом лишил его ловкости. Он как-то неудачно повернулся, бок вдруг обожгло болью, рука дрогнула, и он сорвался со стены.

Жёсткая встреча с россыпью камней внизу на какой-то миг позволила ему увидеть звёзды ещё до заката. Долгое время он вообще не мог пошевелиться. Лежал, смотрел в стремительно наливающееся чернотой небо, прислушивался к окружающим шорохам и к себе. Его охватило удивительное спокойствие.

Что ж, значит, всё закончится именно так, — подумал Аларик.

Когда помимо шуршания вокруг сгустился смрадный дух пауков, он наугад выстрелил магией. Пауки порскнули во все стороны — похоже, промахнуться здесь было просто невозможно. Рука кьяри нащупала рукоять ножа. Сожрать себя заживо он не позволит — ещё чего!

Однообразный сухой шелест вдруг нарушился ритмичными ударами, будто кто-то забивал каменные сваи. Или чьи-то каменные ноги топали среди развалин. Стук приближался, Аларик застонал сквозь зубы. Да что за невезуха-то! И точно, скоро на него из темноты воззрились два маленьких красных глаза.

— Тебя только мне не хватало, приятель, — процедил он.

— Живой, чего ему сделается, — ответил Страж почему-то голосом Вала. Ему вторил другой голос, нежный и обеспокоенный, который тоже казался знакомым. Небо над ним вдруг закачалось, кажется, его куда-то несли. Он хотел сказать обладателю приятного голоса, что теперь-то уж всё в порядке, не стоит беспокоиться, но темнота вокруг закружилась сильнее и втянула Аларика в себя.

Когда он очнулся, то вновь увидел небо глухого черного цвета, абсолютно пустое в центре, вокруг которого медленно плыли по кругу зодиакальные созвездия: Бык, Небесные братья, Скорпион, Лев…

Он понятия не имел, где он, но здесь было так тихо и спокойно, что неохота было ни думать, ни шевелиться. Звёзды над его головой продолжали свой неторопливый хоровод: Стрелок, Копьеносец, Небесная дева…

— Он, кажется, бредит! — сказал кто-то совсем рядом. Мелькнула чья-то тень.

— Наоборот, он очнулся, — другая тень, куда более массивная, отплыла в сторону, что-то звякнуло.

Аларик сделал над собой усилие и прогнал муть из глаз. Прямо перед собой он увидел тонкое взволнованное девичье лицо. Эринна! Теперь он вспомнил.

— О, слава всем богам! — от её улыбки даже темнота отступила. На миг ему показалось, что она его сейчас обнимет, но девушка отодвинулась, пропустив вперед Вала. Не то чтобы он стал возражать, просто неожиданно: человеческая девушка, которая пожалела кьяри! Вот был бы номер!

Вал очень профессионально осмотрел его своими чуткими пальцами. Хмыкнул. Протянул кружку, в которой плескалось какое-то зелье.

— А оно не оторвёт мне голову? — слабо спросил кьяри. Пахло из кружки странно.

— Хуже точно не будет. Пей давай.

После его волшебного эликсира Аларик даже смог сесть на постели. Небо над головой наконец остановило своё вращение и оказалось каменным потолком, выкрашенным в чёрный цвет. На его поверхности золотыми кристаллами были выложены созвездия. Насколько он понимал, они находились в Башне.

— Уже светает, — Эринна всё ещё обеспокоенно следила за ним взглядом. — Хотя точно не могу сказать. Время здесь идёт как-то странно.

Каменная кладка в углу зашевелилась, и кьяри оказался на ногах раньше, чем успел подумать о том, сможет ли вообще встать.

— Стой, это же Страж! — Эринна перехватила его руку, метнувшуюся к ножу. — Он не причинит тебе вреда!

— Я не стал бы говорить так уверенно…

— Он будет защищать всех, кто пришёл со мной.

— Госпожа, — коротко подтвердил Страж.

Так значит, она действительно из числа потомков Эриэл! Аларик смотрел на неё во все глаза. Прикасаться к Эринне было всё равно что коснуться древних тайн, о которых так любил разглагольствовать мастер Файерс.

— Вы уже осмотрели Башню? — спросил он их обоих.

— Очень быстро, — ответила Эринна. Большей частью мы бегали и искали друг друга. Нам лучше держаться вместе. Но я успела заметить, что Зеркала здесь нет.

— Предлагаю поискать его ещё раз.

Аларик был бы рад упасть и проспать часов двадцать, но устраиваться на ночлег рядом с Зеркалом — это всё равно что попытаться заснуть в ноздре у дракона. Есть шанс проснуться в виде аккуратной кучки пепла.

* * *

Стражей они оставили на первом ярусе — отгонять пауков. К счастью, взобраться по стене снаружи паукам было сложно: башня была сложена из гладких блестящих плит, которые хоть и растрескались, но пока ещё обеспечивали достаточную защиту. Сами же они отправились наверх.

Аларик в жизни не видел сооружения, подобного Башне. И честно сказать, не хотел бы ещё раз увидеть. Башня произвела на него сильное впечатление.

Он подумал, что, вероятно, общение со Стражем и неудачное падение накануне как-то неблагоприятно повлияло на его мозги, раз он никак не мог соотнести внешний вид Башни и её, скажем так, внутреннее наполнение. Но Вал с Эринной тоже выглядели озадаченными. Впечатление было такое, что здесь не действовали нормальные пространственные законы. Лестницы на каждом ярусе располагались в самых разных местах. Ярусы все были разного размера. Если присмотреться, краем глаза можно было увидеть множество чужих измерений, топчущихся в нетерпеливом ожидании где-то на границе вашего сознания.

На втором ярусе когда-то была устроена комната для приёмов, судя по остаткам мебели и лохмотьям гобеленов, некогда украшавшим стены. Когда-то яркие фрески облупились и выцвели от времени. В углу, поджав лапы, валялся дохлый паук. Один массивный обеденный стол невредимым возвышался над окружающей разрухой. Он проводил пришельцев тяжёлым взглядом.

Третий ярус раньше наверняка служил хранилищем для разных магических артефактов. Некоторые из них Аларик узнал по рассказам мастера Файерса. Это было поразительно — увидеть своими глазами вещи из легенд! Правда, большинство из них выглядели такими хрупкими, что он побоялся к ним прикасаться. Вал казался странно безучастным.

— Я здесь ещё в прошлый раз всё осмотрел, — досадливо махнул рукой волшебник. — Сюда бы команду артефакторов, с оборудованием, а так… эх.

Четвертый ярус представлял из себя библиотеку. Грубо сколоченные деревянные стеллажи содержали сотни древних фолиантов. Лёгкий сквознячок гонял по комнате обрывки бумаги. Концентрированная энергия Знания буквально искрилась в воздухе. Но все книги были ветхими, как само время, тронь — рассыплются. Лицо Вала при виде этих медленно гибнущих сокровищ стало таким, что остальные постарались поскорее увести его от этого гнетущего зрелища.

Пятый ярус оказался жилой комнатой. Теперь в ней царила та же мерзость запустения, что и всюду в городе, но, судя по остаткам обстановки, комната и раньше была очень аскетичной. Аларик как-то по-другому представлял себе спальню молодой женщины, тем более любовницы императора. Они с Валом деликатно поспешили покинуть личные покои волшебницы. Эринна там тоже не задержалась. Вряд ли Эриэл хранила своё волшебное зеркало под кроватью.

На шестом ярусе сохранились только каменные стены, обезображенные языками копоти — красноречивое свидетельство былого пожара. Камни на одной стене были оплавлены, и теперь глухо поблёскивали.

— Даже знать не хочу, что здесь когда-то произошло, — мрачно сказал Вал.

А главное — здесь не было ни лестницы, ни даже щели, никакого прохода наверх.

Все трое озадаченно переглянулись.

— Может быть, Зеркало всё-таки спрятано среди других артефактов в том Хранилище? — другого объяснения Аларик не мог придумать.

Они снова спустились на ярус ниже. Книги скепически наблюдали за ними из своих гнёзд. Что-то здесь было не так. На следующей ступеньке кьяри аж споткнулся:

— Стоп! Ведь только что на пятом ярусе была спальня!

— Я это заметила в прошлый раз, — грустно сказала Эринна. — Здесь всё постоянно меняется. Даже время.

— О, боги! — простонал Вал. — И теперь мы будем бегать по всем этажам, надеясь когда-нибудь пересечься с Зеркалом?

За время их отсутствия Хранилище своевольно переместилось на второй ярус. Они внимательно и очень аккуратно осмотрели все артефакты. Единственной добычей стало зеркальце с серебряной ручкой, разве что чуть треснутое, которое Аларик гордо вручил Эринне.

— Нет, нет… — пробормотала девушка. — Оно должно быть на самом верху Башни, огромное, в бронзовой раме, похожей на плети лозы… я как будто видела это. Может быть, во сне. Нам нужно обратно наверх!

Ещё одна пробежка по лестницам. Им удалось уловить лишь одну закономерность в этом хаосе: первый и последний ярусы всегда оставались на своих местах. Зато остальные оттягивались на всю катушку. Вконец измучившись, они привалились к гладкой оплавленной стене. Кажется, они находились на шестом ярусе Башни, хотя Аларик не был в этом точно уверен. Кажется, сейчас был ранний вечер, хотя в окнах виднелось только обещание рассвета. В общем, они находились в какой-то точке пространства и времени. Кьяри против воли восхитился:

— Да… Эпоха Империи — это было время, когда маги жили полной жизнью! Можно сказать, самовыражались изо всех сил!

— Я бы сказал, в этой постройке Алаан даже перебрал с самовыражением, — хмыкнул Вал.

— Или просто перебрал, — добавил кьяри.

— Или это вообще не его магия, — вступилась за архитектора Эринна. — Вспомните, что тут было! Башня сошла с ума уже потом, вместе с Серентисом.

— Нам от этого не легче… — начал Аларик, но Эринна его вдруг перебила:

— Стойте! У меня возникла идея. Вы не можете получше осветить эту комнату?

Два «светляка» немного разбавили темноту, наполнив её смутными плавающими тенями, но Аларик не понимал, какой от этого будет толк. На его взгляд, осматривать здесь было совершенно нечего. Эринна, тем не менее, обошла всю комнату по периметру, внимательно разглядывая стены, покрытые копотью. Она снова вернулась к оплавленной стене, потом подошла к противоположной. Провела по ней рукой и вдруг обернулась к свои спутникам:

— Вот здесь, смотрите!

Только сейчас они разглядели в каменной кладке очертания ворот, будто выбитые резцом на стене. Но если ворота там действительно были, никто понятия не имел, как их открыть. Кровь Эринны не оказала на них ни малейшего воздействия. Девушка, похоже, была в отчаянии. Аларику ужасно хотелось увести её отсюда.

— Давайте спустимся и передохнём, — взмолился он. Между прочим, он даже не очень притворялся. Теперь, когда азарт поисков сошёл на нет, казалось, все его кости выстроились в очередь, чтобы предъявить ему претензии.

— Действительно, — согласился Вал. — Завтра подумаем, как решить эту проблему. В крайнем случае, можно попробовать забраться на седьмой ярус снаружи, если там есть окна.

У кьяри с недавнего времени возникло устойчивое отвращение к подобной акробатике, но он всё равно кивнул. Лишь бы не пришлось проделывать эти трюки прямо сейчас, когда у него, кажется, закончились ноги.

* * *

Чувство бессилия, охватившее девушку, было ужасным. Они снова спустились вниз, к своему походному лагерю на первом ярусе башни. Настроение у всех было подавленное. Эринна вонзила ногти в ладони, чтобы удержаться от слёз. Не хватало ещё, чтобы друзья начали её успокаивать.

Она тысячу раз предпочла бы другое: пусть бы её подстрелили кочевники, пусть бы захватили гонзийцы… В конце концов, пусть её сожрали бы кьяри, лишь бы не это! Оказаться у цели — и всё погубить, потому что ей не хватило умения или сил. Как она завтра посмотрит в глаза Аларику и Валу, которых она сюда притащила?

Эринна без сна лежала на своей постели, снова и снова прокручивая в памяти те скудные обрывки сведений, которые ей удалось выцарапать из альтаренской библиотеки. Вдруг угол комнаты ярко осветился. Эринна села, потом вскочила на ноги. Прямо перед ней в воздухе повисло Зеркало — большое, овальное, чуть выпуклое. Оно мягко светилось, иногда по его поверхности пробегала рябь.

Наконец-то она стояла прямо перед ним, но там, в Зеркале, отражалась почему-то другая: высокая стройная рыжеволосая женщина в светлом платье. Несмотря на красоту, она производила скорее отталкивающее впечатление: платье на ней было из дорогой ткани, но мятое и потрёпанное, рыжие волосы всклокочены, лицо прекрасно, но глаза безумны.

— Ты пришла, — от улыбки этой дамы Эринна даже попятилась. — Я знала, что мне не будет покоя, пока ты не придёшь.

И та, другая, легко шагнула из Зеркала. Поразительно, но при этом вид у неё сразу же сделался здоровым и опрятным. Пыльная серая комната тоже немедленно преобразилась: вытянулись вверх тонкие колонны в виде лиан, в окна хлынул свет и рассыпался искрами в цветных витражах, на полу расцвел пышный ковер.

— Пойдём, — прекрасная дама, чьё имя девушка напрасно пыталась вспомнить, взяла Эринну за руку и потянула за собой. — Я покажу тебе мою Башню.

Эринне казалось, что когда-то давно, в каком-то тусклом невнятном сне она уже видела эти комнаты. Тогда ей показалось, что в них царит разруха и запустение. Здесь же, в настоящем, комнаты были прекрасны. Эринна восхищалась яркими гобеленами в гостиной, изображавшими непонятные ей обычаи и церемонии. Ей нравились и строгая отделка спальни, и чудесное собрание свитков в библиотеке, и россыпи всяких волшебных штуковин, сработанных этой леди и её коллегами.

Они остановились перед искусно выбитым на стене изображением ворот: двустворчатых, покрытых узорами и цветами. Эринна знала, что там, за этими воротами, скрывается Самая Важная Тайна. Рыжеволосая дама ободряюще улыбнулась девушке и взяла её за руку:

— Я покажу тебе, как открыть эти двери, чтобы ты всегда могла приходить ко мне. Не бойся. Мне понадобится немного твоей крови.

В руке у дамы как из воздуха возник узкий серебряный нож, и она резко полоснула Эринну по ладони. Боль оказалась неожиданно сильной. Рука будто загорелась, и этот пожар волнами распространился по всему телу. Эринна закричала. Дама что-то взволнованно проговорила, выронила нож, потрясла девушку за плечо.

— Эринна! — кто-то продолжал её трясти. — Да проснись же!

— А? Что?

Вместо лица рыжей дамы прямо перед собой она увидела блестящие глаза Аларика.

— Дурной сон? — спросил он, отодвигаясь.

— Д-да… — произнесла Эринна, пытаясь унять бешено бьющееся сердце и собрать воедино осколки своего сна, как мозаику. Получается, она во сне беседовала с самой леди Эриэл, хозяйкой башни! И проснулась на самом интересном месте!

С досады ей захотелось стукнуть кого-нибудь. И зачем только Аларик её разбудил! Может, сейчас они уже знали бы секрет! И она тоже хороша — неженка несчастная… Эринна украдкой потрогала пострадавшую ладонь. Та была целой, но боль почему-то не ушла, осталась.

Девушка осторожно покосилась на сидящего неподалёку кьяри. В темноте его силуэт едва угадывался. Как всегда, он был вместе с ними — и будто сам по себе. И все равно сейчас он был гораздо ближе ей, чем в первые дни их похода, и куда ближе, чем многие люди. Вчера она чуть не кинулась к нему на шею, так испугалась, что он мог погибнуть там в одиночестве, в этом кишашем тварями городе. В последний миг только спохватилась. Аларик как-то не располагал к подобной фамильярности. После перехода по пустыне он осунулся и, казалось, весь состоял из одних острых углов, тронь — порежешься.

— Аларик, — тихо позвала девушка, — Спасибо. За то, что разбудил.

— Ты спи, — донеслось из темноты. — Я посторожу, если что.

Лучше не надо, — хотела сказать Эринна, но сон уже снова наплывал на неё, как морская волна набегает на берег.

А во сне снова ждала Она. И в этот раз прекрасная дама была уже не такой приветливой.

— Ну что же ты? — нахмурилась она. — Если ты боишься такой маленькой боли, как ты собираешься выдержать остальное? — леди Эриэл снова бесцеремонно подтащила её за руку к воротам.

— Вот, смотри, ты должна приложить запястье сюда, сюда и сюда, а потом…

Ворота словно нехотя распахнулись. Эриэл энергично повела девушку наверх, в последний, самый тайный ярус Башни. Боль так никуда и не ушла, она притаилась возле сердца, как сжатая пружина и, кажется, ждала только случая, чтобы развернуться вовсю, но Эринна всё равно старательно запомнила, как открываются ворота, и какие слова следует потом произнести перед Зеркалом. Древние забытые слова складывались в странные фразы, которые во всём мире уже не имели никакого значения, нигде, кроме этой страшной комнаты, где, заключённое в раме, как окровавленное глазное яблоко, дрожало и билось старое Зеркало. По знаку волшебницы Эринна послушно протянула к нему руки и проговорила то, что должна была сказать. Зеркало встрепенулось, отыскало её взглядом и потянулось к ней. И боль в её теле ответила ему.

Эринна вынырнула из сна, хватнула ртом воздух. Вытянутые прямоугольники окон уже посерели, вместо глухой темноты комнату заполнили предутренние тени, вокруг стояла невесомая тишина. Вал спал, как обычно, приоткрыв рот и широко разметав руки. Аларик тоже, кажется, дремал. По крайней мере, в этот раз она не кричала.

Потому что в этом сне она умерла.

* * *

Вал с Алариком безмятежно спали, когда их растолкала Эринна.

— Я знаю, знаю, как их открыть! — воскликнула она. — Я видела сон.

Аларик удивился про себя, как он ухитрился задремать в такой ситуации. Возбуждённое состояние Эринны его тоже насторожило. Не следует так полагаться на сны. Даже вещий сон представляет собой всего лишь неточный путеводитель по будущим вероятным событиям. Если видение Эринны — что более чем вероятно — окажется пустышкой, страшно подумать, какое разочарование её ждёт!

Но удержать девушку было невозможно. Она так горячо убеждала их, что отпущенное им время уже почти закончилось, что кьяри с Валом только переглянулись, вздохнули и встали у неё за спиной перед фальшивыми воротами. Эринна полоснула ладонь кинжалом, прошептала несколько слов, поочередно касаясь разных фрагментов узора. Кровавые отпечатки ладони на стене вспыхнули белым светом, синяя вязь заструилась снизу вверх по всей поверхности ворот, заполняя собой рисунок.

Каменные двери задрожали и медленно распахнулись.

Вероятно, всплеск магии при открытии ворот спровоцировал новый приступ активности треклятых пауков. Один свалился откуда ни возьмись прямо нам под ноги, Эринна дико завизжала. Аларик толкнул её наверх, на открывшиеся стёртые каменные ступени, одновременно запустив в мохнатую тварь камнем потяжелее и подгребая к себе поближе ещё пару булыжников. Снизу к ним уже приближалось шуршание, и слышались мерные удары каменной булавы.

— Дьявол! Не хочу отпускать её одну, — пробормотал кьяри.

— Иди за ней! Мы со Стражами их задержим! — крикнул Вал. — Хорошо, что уже почти утро… Ночью эти твари шустрее.

Аларик бросился по лестнице, прыгая через ступени. Седьмой ярус башни разительно отличался от предыдущих. Стены были будто оплетены окаменевшими лианами. Налетевший откуда-то порыв ветра бросил ему под ноги горсть сухих листьев. Из каждого угла доносился чей-то призрачный шёпот. На какой-то миг он похолодел, подумав, что пауки каким-то образом проникли на верхний ярус раньше них, но потом понял, что ошибся. Это был не шорох мохнатых лап по камням, а именно шепот и вздохи где-то на другой стороне слуха и разума.

Эринну он перехватил уже на пороге комнаты. Утренний свет чертил на полу странные геометрические фигуры. Каменные лианы оплели комнату полностью от пола до потолка, самые тяжелые из них поддерживали Зеркало. Оно тяжело ворочалось в раме, как зрачок в глазнице страшного исполина. Воздух здесь казался тяжёлым и влажным.

— Пусти, — прошептала девушка. — Я должна подойти…

Аларик очень неохотно выпустил её. Вид зеркала наводил на него ужас.

— В нём нет злобы… Оно кричит о помощи… как умеет, — прошептала Эринна, протянув руки к этому чудовищному созданию.

Почуяв их присутствие, зеркало запульсировало ещё чаще, выгнулось дугой. Напряжение, разлитое в воздухе, можно было резать ножом. Кьяри показалось, что он видел на поверхности зеркальной плёнки как будто сеть кровеносных сосудов.

Эринна протянула ладони вперед, и её шёпот вплелся в звучание чужих голосов.

Он не понимал, что она говорила. Первый раз в жизни он пожалел о том, что пренебрегал усилиями мастера Файерса заинтересовать его хоть чем-то из древних учений. Файерс полагал, что кьяри самой судьбой предназначено стать хранителями знания, большая часть которого в Эпоху упадка была утеряна. Аларик обычно пропускал эту заумь мимо ушей, сбегая от своего наставника на ристалище или на поиски приключений за компанию с Дорианом. Он мысленно поклялся, что если они выживут сегодня — он заточит себя в библиотеке Миэрглоса на неделю. Нет, на месяц!

Иногда в зеркале мелькала рыжеволосая женщина с безумным взглядом, настолько похожая на Эринну, что ему стало не по себе. Он осторожно приблизился на шаг и приготовился быстро выхватить девушку отсюда, если проклятое волшебство хоть тенью её коснётся. Шёпот Эринны стал громче, в углах комнаты сгустились тени. От её рук и лица заструилось белое сияние.

Аларик видел её со спины, и она походила на тонкий пылающий крест, перечеркивающий застарелое тяжёлое колдовство. Зеркало снова грузно заворочалось в раме и выгнулось до предела.

А потом оно вдруг взорвалось.

Осколки веером разлетелись вокруг. Мгновением раньше он успел броситься к Эринне и накрыть её собой.

— Что же ты творишь, девочка… — пробормотал кьяри, осторожно приподнимаясь с пола и вытряхивая стекло из волос. Резко запахло железом и солью. Большая часть осколков пролетела над их головами — повезло. Эринна осталась лежать неподвижно, глаза закрыты, на щеке свежий порез. Он заметил ещё несколько порезов у неё на руках, не очень глубоких. Кажется, больше не было никаких серьёзных ран. Почему же тогда его не оставляло чувство, будто её жизнь тихо утекает между его пальцами? За последние две минуты она явно стала бледнее.

— Эринна? — он осторожно похлопал её по щеке. Внутри у него будто раскручивалась горячая спираль, стало трудно дышать. — Всё уже кончилось, ты молодец. Ты умница… Эринна! Вал!

Маг появился в проёме, пошатнулся, ухватившись за косяк. Лицо его было перемазано сажей и кровью.

— Наши каменные защитники рассыпались в пыль вместе с Зеркалом, — выдохнул он обессиленно и сел прямо на пол, не обращая внимания на осколки. — Но ещё примерно полчаса у нас есть. Раньше эти твари не сунутся.

— Эринна… — начал кьяри. Маг наклонился к девушке, ласково провёл ладонью по её волосам.

— Пламя к пламени, пепел к пеплу… — прошептал он. — Что ж, лучше так, чем от зубов тех тварей. Я устрою тебе костер, достойный Феникса, моя леди… Такой, что весь Серентис вздрогнет…

— Что ты несешь?! — Аларик даже вскочил. — Она не умирает, слышишь, ты?! Ты вообще не врач!

— Зато я маг. И уж магическое истощение как-нибудь отличу. Считай, что она уже мертва. Впрочем, мы тоже… будем через полчаса, так что я бы на твоём месте особенно не волновался.

— Хотя… — Вал неторопливо поднялся, и лицо его вдруг прояснилось. — Тебя, пожалуй, ещё можно спасти. Незачем нам здесь всем пропадать. Крылья-то действуют?

— Действуют, — Аларик пожал плечами. Его мысли были заняты другим: она не может умереть! Только не сейчас, когда она уже победила! Это было бы слишком несправедливо. Что там Вал говорит?

— Действуют, а что толку? На «серые пути» резерва не хватит. Вокруг пустыня. Допустим, я протяну десяток лиг. И сдохну от жажды. Уж лучше здесь — вдвоём веселее.

— Балда, — беззлобно усмехнулся маг. — Я тебе импульс дам, «воздушную дорогу». Ну, как бы пинка для скорости, чтоб тебе понятнее было. На это у меня достанет сил. Какой там у ваших ближайший город? Кирнесс? Он отсюда лигах в тридцати, как раз долетишь.

Аларик смотрел на Эринну и думал, что это прекрасная идея, просто замечательная. Только лететь надо не в Кирнесс. Там ей никто не поможет.

— Не в Кирнесс, — повторил он и осторожно взял девушку на руки. Кажется, она стала ещё легче. И лицо уже не просто бледное, а голубоватое какое-то. — Отправь меня в Саммер. Это ближайший крупный город в Хараане. И там есть хорошие целители, я помню.

Вал посмотрел на него с сочувствием, как на безумца.

— До Саммера не тридцать лиг, а все пятьдесят будет. Не дотянешь.

— Дотяну. Ну пожалуйста, хотя бы один раз не спорь со мной, а? Хотя бы сейчас!

— Ладно. — Похоже, оптимизм — штука заразительная. Во всяком случае, Вал как-то резко ожил. — Сядь-ка на секунду.

— Время, Вал.

— У тебя вся спина изрезана, приятель. Кому будет лучше, если ты истечёшь кровью в дороге?

Аларик послушно опустился на пол. На его спину легли тяжёлые горячие ладони, кожу немилосердно защипало. Он со свистом втянул в себя воздух, проглотив ругательство.

— А полегче можно?

— Кто бы мне сказал, что я буду лечить демона-кьяри? — маг со смехом покрутил лохматой башкой. — Чего только в жизни не бывает…

А кто бы мне сказал, что я буду рад назвать своим другом человеческого мага, — думал Аларик, поднимаясь на парапет с девушкой на руках. Вал на прощанье хлопнул его по плечу.

— Ну… удачи.

— Ещё увидимся, — улыбнулся кьяри. Крылья развернулись за спиной, окутав его мерцающим облаком. Небо распахнуло ему свои объятья, а маленькая фигурка мага на башне осталась далеко внизу. Почему-то Аларик был уверен, что они с Валом ещё встретятся.

 

Часть 4. Возвращение

Небо расступалось перед Алариком, влажные комья облаков скользили мимо, обдавая холодом. «Пинок» Вала оказался поистине волшебным. Жаль только, что на всю дорогу его не хватило. Первый десяток лиг он отмахал на одном дыхании, не чувствуя над собой крыльев. Дальше дело пошло тяжелее, но он видел внизу желтые волнистые барханы и знал, что пустыня скоро закончится.

Внезапный порыв ветра вдруг закрутил их в воздухе, так что Аларик едва удержался. Он старался проскользнуть между взбесившимися воздушными течениями, а ветер, казалось, был твёрдо намерен выбить его с неба. Кьяри понимал, что если сейчас опустится на землю, то взлететь уже не сможет. Он уже готов был сдаться, когда вдруг разглядел под пушистыми косами облаков горную цепь и сигнальные вышки Хараана. Это означало, что Саммер был уже близко! Аларик, сделав отчаянное усилие, поднялся повыше. Он собирался приземлиться в пригороде и надеялся, что какой-нибудь сердобольный хараанец успеет довезти Эринну к лекарям, но на самом финише им вдруг повезло: их подхватил тёплый воздушный поток. Ему оставалось только отправить своё тело в долёт и стараться маневрировать так, чтобы не разбиться.

Глаза уже застилала темнота, когда он не то увидел, не то угадал впереди голубые купола и острые шпили Саммера. Последние минуты он просто падал, стараясь огибать крупные препятствия, ломая кости и больше всего боясь ещё хуже навредить Эринне. В какой-то момент ему показалось, что он всё-таки опоздал и принёс в Саммер только её тело. Это было самое страшное. Аларик ещё успел заметить, как к площади, где он упал, бегут какие-то люди. Потом всё смешалось в пёструю круговерть, и неясно было, где явь, а где бред.

Очнулся он в кровати, в какой-то вполне приличной светлой комнате. Постель пахла свежестью, на окнах Аларик сразу заметил прочные решётки. В кресле возле кровати дремал какой-то лысый худой старик в просторной тунике, который, впрочем, сейчас же проснулся и захлопотал над ним, зазвенел склянками на столике возле кровати. От этих пузырьков за лигу несло хараанской медициной.

— Меня зовут Альбин, — представился старый лекарь.

От него Аларик узнал, что он неделю провалялся в бреду. Альбин когда-то жил среди кьяри и, что удивительно, до сих пор относился к ним с дружелюбным любопытством. Аларик в первую очередь спросил об Эринне и получил лаконичный ответ: «пока жива».

Что ж, это было лучше, чем он мог надеяться.

С Альбином они почти подружились. Старый лекарь навещал его каждый день и подолгу задерживался поболтать. Сам Аларик не покидал комнату, снабжённую, кроме решёток, хорошим замком на двери. Конечно, его бы это не остановило, но злить хозяев не хотелось. Он чувствовал себя то ли гостем, то ли пленником. Эринной занимались другие целители, и, по словам Альбина, она пока не приходила в себя.

На девятые сутки его вынужденного безделья дверь вдруг распахнулась в неурочное время, пропустив знакомую изящную фигуру. Синий камзол с богатой отделкой, пена кружев на груди и запястьях, знакомая трость в руке — лорд Файерс десятилетиями не менял своих привычек.

— Мастер Файерс!

Глава клана окинул своего воспитанника критическим взглядом, и его лицо сложилось в укоризненную гримасу.

— Мальчик мой, нельзя же так распускаться! Ради всех богов, во что ты себя превратил?

Аларик поспешно сел на кровати, пригладив руками волосы.

— Чем бы тебя ни пичкали эти докторишки… Самодисциплина, гимнастика и медитация — вот твой рецепт быстрого исцеления! Твоя магия сама вылечит твоё тело.

Аларик мысленно возразил, что в последние пару недель ему было глубоко плевать на всякие там телесные потребности. Но он не настолько обнаглел, чтобы перечить Мастеру вслух.

— Что ж, расскажи мне о ваших приключениях. — Файерс грациозно опустился на стул, поиграл тростью. Карие глаза заинтересованно блеснули. — Я весь обратился в слух.

Рассказ Аларика, даже сжатый насколько возможно, всё равно занял достаточно много времени. Файерс проявил просто невероятную для себя внимательность. Он слушал молча, только укоризненно качал головой в особенно драматичных местах.

— Твой сосуд разума, малыш, содержит такую гремучую взвесь ума и глупости, что страшно взболтать… Если бы по прибытии в Драммодол ты обратился ко мне, многих проблем удалось бы избежать.

— Зачем вы подослали ко мне этого пижона Дориана? — Аларика давно интересовал этот вопрос.

Файерс досадливо поморщился: «Да, здесь я сглупил, mea culpa. Но я не мог сам отлучиться из замка. Знаешь ли, — тут он оживился, — моя серия наблюдений за кометой Тертиса, как я её назвал, наконец-то увенчалась успехом! Человеческие дела и даже дела королевские могут подождать, но звёзды — никогда».

Аларик признал, что причина была уважительной. С точки зрения кьяри — точно.

— Некоторые из наших кланов были против вашего предприятия, — продолжал Файерс. — Зеркало Эриэл — страшная вещь, но оно же удерживало подальше от Серентиса всяких предприимчивых бродяг. И всё же твоя… эскапада оказалась для нас очень полезна.

Когда Файерс говорил «для нас», это означало, скорее всего, «для меня». Мастер был индивидуалистом, каких ещё поискать. Аларику стало интересно.

— Позволь мне совершить краткий экскурс в историю: после падения Серентиса мы, кьяри, спокойно обосновались в Лабрисе и долине Стикса, потому что большинство людей боялись туда соваться. Потом они подуспокоились, но все четыре королевства были слишком заняты междоусобицами и к нам не лезли. Однако времена меняются. Та же Гонза уже посматривает на наши города. У нас есть выбор — либо запереться в Лабрисе, либо… найти себе союзников среди людей. Улавливаешь мою мысль?

О, Аларик улавливал, ещё как.

— Мне нравятся альтийцы, — продолжил лорд Файерс. Они не столь алчны, как гонзийцы. И не такие многомудрые, как хараанцы, которые улыбаются тебе в лицо, при этом думают другое, а левой рукой за спиной делают третье. Альтийцы не зарятся на наши земли, и всегда готовы накрутить хвост гонзийцам, если те сюда сунутся. Кроме того, мне нравится Данатор Феникс. Мне импонирует его дальновидность, хладнокровие и рациональный подход к людям, с том числе и к родственникам.

Ах, рациональный подход? — в груди Аларика зашевелился гнев. В памяти всплыло измученное лицо Эринны, и он с трудом удержался от грубости.

— Знаете что, Мастер? Увольте меня от политики.

— Поздно, — ехидно прищурился Файерс. — Об этом раньше думать надо было, до того как ввязываться в это… это. Теперь ты у нас герой, разрушитель артефакта и спаситель прекрасной принцессы.

— Повторюсь, если бы ты вовремя пришёл ко мне, ваше путешествие по Пустыне прошло бы гораздо легче, — Файерс оседлал любимого конька: умудрённый опытом наставник поучает зелёного новичка.

Аларик дерзко рассмеялся.

— Не все так просто, Мастер. Серентис в лоб встречает каждого, кто ищет его сокровищ, самым большим его страхом. Уверен, те паукообразные твари прицепились к нам… из-за Вала. Конечно, я ему этого не сказал. Если бы вы его видели! Хлеборезка шести футов росту, к тому же обремененная магическими способностями, и самый большой его страх — арахнофобия! Кто бы мог подумать!

— Нормальная фобия, не хуже, чем у других, — пожал плечами лорд Файерс. — Возможно, ты в чём-то прав… Да… Теперь я понимаю… Ну а в чем был твой страх?

— Мой страх остался на «серых путях», — Аларик ответил резче, чем собирался. — Если бы меня не вынудили воспользоваться ими, ещё неизвестно, что встретило бы нас в городе! Не забыть бы поблагодарить Дориана за это. Вот он взбесится!

Файерс смешливо блеснул глазами. Обратить действие противника ему же во вред — о, такие вещи доставляли ему удовольствие.

— А у Эринны… Знаете, наверное, её самым большим страхом были те запертые ворота на шестом ярусе башни. Страх не справиться, провалить дело в самом конце, когда всё зависело только от неё.

— Понимаю. Мне уже нравится эта девочка, — при этих словах Мастера Аларик насторожился. Как только лорд Файерс начинает кому-то симпатизировать, его протеже может и не пережить такого внимания. Надо бы постараться держать Эринну подальше от этого интригана.

— Вернемся к нашим делам, — как ни в чем не бывало продолжил Файерс. — Итак, мы с Данатором Фениксом решили, что наш союз будет взаимно выгоден обеим сторонам. И было бы неплохо этот союз как-то… зримо обозначить для всех, скажем так. Мы полагаем, ваше с леди Эринной бракосочетание было бы в нашей ситуации очень уместно.

На этом месте Аларик решил, что его уши сыграли с ним злую шутку.

— Наше брако… что?! — только вбитое намертво уважение к своему Мастеру заставило его воздержаться от более крепких выражений.

Да, иногда кьяри заключали между собой брачные союзы. В основном, из имущественных соображений. Но брак кьяри с кем-то из людей — такого извращения он даже не мог припомнить. Вряд ли нашлись бы желающие.

— Не много ли вы хотите от одной человеческой девушки? — его гнев разрастался всё шире, сжимая горло. Аларик вскочил, с раздражением прошёлся по комнате. — Сначала её отправили уничтожить опаснейший артефакт. Справилась — молодец, давайте теперь выдадим её замуж за живой труп! Вот радость-то. И вы рассчитываете, что она согласится?

Файерс тоже поднялся.

— У нас есть согласие Данатора Феникса, этого достаточно, — непреклонно сказал он.

Комната для Аларика на несколько долгих секунд будто окрасилась алыми всполохами. Он произнёс очень спокойно:

— Я хочу её увидеть.

— Невозможно. Её увезли вчера. Мне сказали, что принцесса достаточно окрепла, чтобы выдержать дорогу. А значит, приблизительно через месяц она вполне способна будет вынести и свадебную церемонию.

Аларику пришлось отвернуться к окну, чтобы сдержаться. Гнев уже превратился в огненную ярость, которая плескалась внутри, дай ей только повод… Лорд Файерс, должно быть, почувствовал его настроение и засобирался уходить. На прощание он покровительственно похлопал воспитанника по плечу.

— Побольше рассудочности, мальчик мой. Оставь романтику поэтам.

Когда дверь мягко закрылась, Аларик перевёл дыхание, разжал сцепленные пальцы. На пол просыпалась струйка деревянной трухи, в которую превратилась часть оконной рамы. Только через пару часов он смог более-менее спокойно обдумать этот разговор. Вечером Альбин подтвердил сведения, полученные от Мастера. Эринны уже не было в Саммере, несколько карет из альтийского посольства отбыли вчера в Альтарен.

Но меньше чем через месяц Аларику снова предстояло с ней увидеться. В качестве её жениха. Эта встреча была для него страшнее повторного визита в Серентис.

* * *

Итак, здравствуй, Альтарен, древняя столица Альты. Золотой город, город ста башен, разделённый зелёной Ривой на несколько районов. Аларик отметил, что за прошедшие двадцать лет некоторые улицы изменились, одни стали шире, другие вовсе исчезли. Но общий дух приветливости и какого-то радостного предвкушения остался прежним. И по-прежнему подобно лебедю парил над городом королевский дворец, облицованный белым камнем.

Во дворце его уже ждали. Почтительный слуга провёл его по лестницам, длинным коридорам и галереям. Здесь немудрено было заблудиться. Возле высоких дверей, украшенных резным орнаментом, Аларик прислушался и отпустил слугу.

Чуткий слух кьяри позволил различить, как за дверью знакомый милый серьёзный голос что-то строго выговаривает собеседнику. Видимо, канцлеру, судя по предмету разговора. Сердце тревожно замерло, потом забилось с удвоенной силой. Аларик никак не мог решиться толкнуть дверь и, в конце концов, разозлился на себя. Ладно, нельзя же здесь прятаться вечно! Перед ним распахнулся светлый просторный зал с высокими окнами, цветные витражи в них походили на рисунки в калейдоскопе. Стоящая в глубине комнаты стройная фигурка обернулась, замерла на миг с неверящей улыбкой, а потом с радостным возгласом устремилась ему навстречу.

Он в два шага пересёк разделявшее их пространство, одним жадным взглядом охватив скромное светлое платье, белый плащ, прихваченный на плечах золотой цепью — слишком тяжёлой, пожалуй, для хрупкой девушки. Прямо как символ государственных забот. Светлые волосы, перевитые узкой диадемой, рассыпались по плащу, яркая улыбка светилась на её лице. Аларик улыбнулся в ответ и потерялся в её серых глазах.

Кажется, она что-то спрашивала, он что-то отвечал невпопад. С радостью отметил про себя, что она выглядит совсем здоровой. Напомнил себе, что надо бы рассказать ей про Вала и Хэлис. Но пока какая-то автономная часть его сознания участвовала в беседе, Аларик всем существом наслаждался её чистой радостью от встречи. Он-то знал, что ещё минута-другая, и это счастье закончится. Он уже слышал на галерее шаги её многомудрого папаши, сейчас Данатор войдёт в зал и скажет ей… О, вот и он, лёгок на помине.

Данатор действительно появился на пороге, как всегда исполненный достоинства, собранный и деловой, как целый государственный совет.

— Я вижу, вы уже обо всём договорились, — произнёс он со значительной улыбкой. Эринна вопросительно взглянула на отца. Тогда Его величество счёл нужным пояснить:

— Эринна, клан Файерса просит твоей руки для своего сына Аларика. Думаю, мы огласим этот факт сегодня же во время бала. Зачем тянуть. Завтра равноденствие, праздник великой матери. Лучшего дня для свадьбы и не придумаешь.

Ладонь девушки в руке Аларика чуть дрогнула. Ему хотелось зажмуриться. А ещё лучше — провалиться сквозь землю.

— О, — только и сказала она растерянно. Тонкие брови слегка нахмурились.

— Это формальный брак, чтобы скрепить политический союз между Верхней Альтой и кьяри, — хрипло откашлялся Аларик. — Никто не будет требовать от нас общих наследников.

— Я так полагаю, это в любом случае невозможно? — пробормотала Эринна. Тут она спохватилась, насколько неприличен предмет их беседы, и отчаянно покраснела.

Аларик ощутил, как тихая ярость снова плеснулась в душе, в висках застучало. Интересно, а на что он рассчитывал? Быстренько схлопотать по морде, пережить одну женскую истерику, а потом помочь принцессе бежать из дворца? Это же Эринна! Три секунды душевной борьбы — и она готова уже своё замужество рассматривать только как политическую проблему. Отказаться от личного счастья ради блага Верхней Альты, будь она трижды неладна! Эта женщина вообще когда-нибудь думает о себе? Он успел ухватить рвущуюся наружу злость за шкирку, и даже выдавил вежливую улыбку:

— Мне рассказывали, что сад в королевском замке Альтарена дивно красив, — произнёс он первую банальность, которая пришла в голову. — Если бы её высочество была так любезна…

— Да, конечно! — с облегчением отозвалась Эринна и оглянулась на отца.

Данатор милостиво разрешил им удалиться. Вероятно, рассчитывал, что наедине они скорее обо всем договорятся. Конечно, чего ему волноваться, с такой-то дочерью. Аларик был рад увести девушку из ставшей вдруг невыносимо душной комнаты, подальше от «рационального» короля и всей этой мерзкой политики.

* * *

Бледный диск осеннего солнца почти не давал тепла, но поздние розы упорно продолжали цвести, украшая собой клумбы и окутывая тропинку резким ароматом. Кьяри с девушкой прошли через террасу и остановились возле каменной беседки.

— Ну вот, наконец-то мы одни, — начал Аларик тоном театрального злодея, оставшегося наедине с добродетельной героиней. Потом решил не ёрничать, вообще-то разговор предполагался серьёзный.

— Эринна, скажи мне честно: неужели ты согласишься?

Она устало опустилась на скамейку, чинно сложила руки на коленях. Кьяри прислонился к колонне.

— Знаешь, какие слова я чаще всего слышала, с тех пор как себя помню? — тихо спросила она. — «Положение обязывает».

Они помолчали. Где-то во дворе слышалась болтовня служанок, внизу под стеной, чеканя шаг, прошёл караул. Аларик заметил, что пальцы у принцессы в чернилах, а под глазами залегли лёгкие тени. Похоже, сразу по приезду бросилась наводить порядок в делах, — он мысленно улыбнулся.

— Я ведь и не рассчитывала никогда… — казалось, девушке было трудно говорить, — что смогу выйти замуж… по любви.

Должно быть, они оба сейчас вспомнили об одном человеке. Будто Тиллерин вдруг появился в саду и, скрестив руки, прислонился к соседней колонне — как всегда открытый, внимательный, готовый выслушать и понять. Аларик тряхнул головой, отгоняя наваждение.

— Тиль погиб из-за меня, — с трудом выговорил он то, что было больнее всего.

Девушка слабо покачала головой.

— Не нужно меня успокаивать. Тиль умер из-за меня. Это же я отправила его на задание. Он выполнил его — и погиб.

— Послушай, Аларик… Твоё предложение — вовсе не худший вариант…

Прекрасный комплимент, — подумал он про себя. Что ж, сам напросился.

— То есть, — поправилась она, — ты очень даже хороший вариант для меня. Мы с тобой хотя бы знаем друг друга…

В общем, всё было ясно. Аларик решил прекратить этот тяжёлый разговор:

— Ладно, оставим это — он чуть не сказал «дерьмо» — советникам. Есть и хорошие новости. Угадай — от кого? — он жестом фокусника достал из рукава письмо и с улыбкой протянул девушке.

Конечно же, она узнала почерк.

— Вал! Он жив! — принцесса вспыхнула, из ледяной статуи мигом превратившись в юную девчонку. Она вскочила, выхватила свиток и вдруг порывисто обняла Аларика. Облако её пушистых волос рассыпалось у него по плечам, её смех прозвенел вокруг подобно музыке… Аларик замер, и мир вокруг перевернулся. Его оглушило шепотом листьев, красотой багряно-золотых ветвей, пронизанных солнцем, запахом сирени — хотя откуда сирень осенью? Или это её духи? Хотелось смеяться и плакать одновременно. Он вдруг почувствовал себя лёгким, как новорождённый мотылёк, и мудрым, как тысячелетний кьяри.

Кажется, Эринна что-то ему говорила, но он очнулся, только когда она потрясла его осторожно за руку.

— Бедный, ты, наверное, совсем устал с дороги, — улыбнулась девушка. — А тут я, с разговорами. Пойдём, я провожу тебя в твою комнату. И можешь не приходить сегодня на бал, всё равно же завтра увидимся… на церемонии, — с запинкой добавила она. Аларик машинально кивнул. Сердце грохотало где-то у него в ушах. Совсем как тогда, на пути в Серентис.

Кажется, такого чувства он ещё никогда не испытывал.

И ему вдруг с пронзительной четкостью стало ясно, что он должен сделать.

* * *

На вечерний бал он всё-таки явился. Стоически вытерпел проникновенную речь короля Данатора и неискренние поздравления придворных, маскирующие жаркое любопытство. Они с Эринной даже станцевали один контраданс, тягучий и церемонный, как медленная река. Танец, где партнёры едва касаются друг друга ладонями. Руки у его партнёрши были как лёд, а щёки горели огнём.

Глядя на её смущённо-розовое лицо и напряженную спину, Аларик с теплотой думал, что, похоже, его леди куда более непринуждённо чувствует себя в седле, в лагере кочевников, даже в замке кьяри, чем здесь, среди манерных кавалеров и дам.

В какой-то момент он решил, что светское общество его утомило, и незаметно удалился из круга танцующих. Честно сказать, кьяри вообще не избалованы обществом. Когда ты большую часть времени служишь всеобщим пугалом, поневоле привыкаешь к уединению. Он прошёл в соседнюю залу, где для гостей были накрыты столы, и вдруг обнаружил, что кое-кому здесь помешал. Какой-то пацан лет тринадцати — Аларик принял его за пажа — деловито обчищал стол с закусками, складывая пирожные и фрукты на широкое блюдо.

Увидев, что за ним наблюдают, он замер, как мышь под метлой. Кьяри вопросительно поднял брови.

— Это я не себе, — пояснил мальчишка. Он хотел добавить ещё что-то, но вздрогнул и прислушался.

— Родрик! — за занавесями послышался строгий голос. И вполголоса: Куда же он подевался, несносный ребёнок?

— Ты меня не видел, ладно? — пацан скользнул к ближайшей стене и шустро скрылся со своей добычей за дверью, озарив Аларика на прощанье знакомой светлой улыбкой.

В комнату просунулась встрёпанная полуседая голова, обрамлённая богатым кружевным воротником. Аларик сделал вид, что страшно занят пирожным. Да, и те пирожные тоже он съел. Почему бы кьяри не оказаться сладкоежкой? Голова немедленно убралась обратно.

Значит, вот каков принц Родрик, её брат. Конечно. В лице есть что-то общее с Эринной, порывистый, хваткий и… так по-детски уверенный, что все окружающие всегда будут к нему добры. Ничего, он это перерастёт.

Потом он танцевал ещё с кем-то, разговаривал, улыбался, шутил. Судя по приветливым лицам, гости решили, что кьяри не так страшны, как их малюют. Но с кем бы он ни проводил время, краем глаза он всегда видел Эринну, чувствовал исходящее от нее тепло. Запоминал. Прощался.

* * *

Кьяри очень удобно устроился на карнизе лестничной башни, над его головой ярко светила луна, внизу вдоль бруствера прохаживался стражник. Аларика он никак не мог заметить; в окружающей их ночи, кое-где разорванной светом факелов, это было практически невозможно. Ночь была для кьяри родной стихией.

Далеко внизу на улицах Альтарена мелькали огни, слышались отзвуки чьих-то голосов. Город не спал, готовился к завтрашнему празднику. Город внизу деловито суетился, пока Аларик спокойно размышлял. О разных вещах. О своих друзьях, например.

Жаль, он не успел рассказать Эринне, как удалось спастись Валу из Башни. Пожалуй, эта история заслуживает целой песни. Проводив в полёт их с Эринной, Вал уже приготовился дать последний бой паукам, но вдруг обнаружил, что после уничтожения Зеркала они не очень-то рвутся на него нападать. Маг не стал раздумывать, надолго ли у них наступило такое просветление, подхватил вещички и рванул из Серентиса. Пауки настигли его на самой границе, немного потрепали, но в пустыню за ним не сунулись, не дурные. И всё равно, когда Вала подобрали пустынники, он был прилично изранен, истощён и еле дышал.

Пустынники приняли его за некое божество, явившееся из Серентиса, и отнеслись к нему очень почтительно, но врачебной помощи никакой не оказали. Кажется, они полагали, что дух такой мощи должен сам определиться, остаться ли ему в этом бренном теле или отправиться восвояси. Если бы Аларик с Дорианом не забрали его оттуда, волшебник скорее всего бы тихо почил в обстановке всеобщего поклонения.

Аларик вспомнил заодно своего шального «кузена», который по возвращении немедленно вызвал его на дуэль, после чего они помирились. С какой-то стати Дориан считал его погибшим и очень обрадовался, что эта бредовая новость не подтвердилась.

Вал сейчас поправлялся в Терране, тот самом пограничном городке, где началась вся эта история. Аларик с удовольствием предъявил бы его принцессе лично, но строптивый волшебник заявил: он, мол, не девица, чтобы тащить его на руках в Альтарен, и не старик, чтобы путешествовать в паланкине. В общем, Вал отказался сопровождать его в столицу, ограничившись письмом для Эринны, как там Аларик ни расписывал, насколько обрадуется принцесса его приезду. Здоровье его потихоньку шло на поправку, но свои магические способности он здорово подорвал тогда в Серентисе, так что неизвестно было, вернутся они к нему или нет. Из-за этого Вал время от времени впадал в мрачное настроение, и с ним было довольно сложно общаться, но всё равно этот человек был ему дорог. Они оба с Эринной были ему слишком дороги.

Аларик вспомнил о завтрашней церемонии, и задремавший было гнев в его груди снова поднял свою шипастую голову. Он позволил себе помечтать минуту, как было бы прекрасно видеть Эринну каждый день, быть рядом с ней, знать, что она в безопасности. Да, но готов ли он ради этого позволить ей испортить себе жизнь нелепым фиктивным браком и превратить её в мишень для этих двух старых интриганов, Данатора с Файерсом?! Ну уж нет.

Он мягко спланировал на крыльях вниз, мимо почти невидимых в ночи декоративных башенок, мимо каменных пролётов и галерей. Справа в женских покоях замка промелькнули её окна, одно из них ещё мягко светилось. Так велико было искушение взглянуть на неё ещё раз, самый последний — но нет. Заметят, поднимут шум раньше времени. Аларик улыбнулся про себя: в такой поздний час ещё сидит, поди, над документами, хмурит лоб, что-то вычёркивает, переписывает… Что за безобразие, столько дармоедов во дворце — и не могут вовремя загнать в постель одну не в меру ответственную принцессу!

Ничего, завтра, когда выяснится, что опасный жених убрался восвояси, сюда толпой набегут утешители. Отважные рыцари, изящные лорды. Найдётся же среди них хоть один, кто подарит этой девочке всё, что нужно для счастья: защиту, детей… Нормальную семью. Кто-то, похожий на Тиля… хотя нет, это вряд ли.

Его же ждала надёжная лошадь и дорога. И недовольство родичей — ну, с этим он справится. В первый раз, что ли. Примерно через неделю он доберётся до Вала, и они вдвоём обсудят, что делать дальше. Там видно будет.

* * *

Пару дней и сорок лиг спустя он всё ещё трясся в седле. Мелкий дождик, привязавшийся к нему с ночи, отнюдь не улучшал настроения. Дорога, как назло, была омерзительно спокойной. Аларик просто мечтал, чтобы хоть какой-нибудь захудалый грабитель восстал из кустов и скрасил ему поездку, но увы. Главный тракт был не только кратчайшей дорогой до Террана, где ждал его Вал, но и основной дорогой, пересекавшей Альту с севера на юг, так что всякие подозрительные типы избегали сюда соваться.

Он выбрал эту дорогу ещё и потому, что вон тот одинокий дуб, к которому он потихоньку приближался, был одним из пунктов «птичьей почты», про которую рассказывала Эринна. Аларик лелеял смутную надежду, что если она догадалась, куда он направится, если улучила минутку написать ему после его бегства… то бишь отъезда, если она вообще захочет с ним разговаривать… Мда, слишком много «если».

У дерева он всё-таки спешился, почти ни на что не надеясь. И когда рука нащупала в дупле маленький свиток, лицо его против воли расплылось в улыбке. «Птичья почта» не подвела.

Аларик, ты просто скотина!!

Эринна

Я тебя обожаю.

Передай Валу, пусть заканчивает себя жалеть и двигает в Брейль. Есть дело.

Надеюсь, увидимся.

Отдыхавший на ветке молодой голубь увидел, как высокий угрюмый парень, прочитав письмо, вдруг расхохотался и просветлел лицом. Потом он бережно спрятал свиток за пазуху, легко взлетел в седло и, насвистывая, поехал прочь.

Конец

 

Краткий путеводитель по странам, фигурирующим в повествовании

Нарисованный в романе мир в технологическом и социальном плане схож с Западной Европой XIII–XIV века. Хотя прямых параллелей с реально существующими государствами провести нельзя.

Самое западное из интересующих нас государств — королевство Верхняя Альта со столицей в городе Альтарен. Оно граничит с Гонзой (на юге и юго-востоке) и Фьелландом (на северо-востоке). На западе омывается Белым морем. Институт правления — монархия. Уже несколько веков королевством (во времена Империи оно было герцогством) Альтой правит династия Фениксов. Среди членов этого семейства иногда встречаются могущественные волшебники. Со времён Империи в королевстве сохранилась монотеистическая религия, как и в Гонзе, и в Фьелланде.

Гонза граничит с Верхней Альтой, Фьелландом (на севере) и слабозаселённой степью, которую называют также Диким полем. Гонза имеет выход к двум морям: Белому и Срединному. Официальной столицей является город Анция. Форма правления — республика. Законодательная власть сосредоточена в руках Большого совета. Очень большое влияние имеют купеческие гильдии.

Фьелланд — самое северное из четырех государств, граничит с Верхней Альтой (на юго-западе) и Гонзой (на юге). Столица — город Айстад. Институт правления — монархия.

Хараан расположен южнее остальных государств, от Пустыни и Гиблых земель его отделяет высокая горная цепь. На севере он омывается Срединным морем. Высшим правящим лицом в государстве является шах, он же главный военачальник. В отличие от трёх других областей бывшей Империи, в Хараане велико религиозное влияние солнцепоклонников. Правда, Солнце для них является не Богом, а светочем, который Он оставил людям в подтверждение своего существования. Огонь также священен для хараанцев, в их домах обязательно должен гореть свет: лампада, свеча или огонь в очаге. В рассматриваемую эпоху Хараан демонстрирует исключительную экономическую активность: арена деятельности хараанских купцов простирается от Белого моря на западе до самых отдалённых восточных государств. Также Хараан представляет собой страну высокой учёности, в романе упоминается известный врач-хараанец Хин Асскель.

Степь (Дикое поле) населена племенами кочевников. Сами себя они называют садарцами (племя Садар). Власть сосредоточена в руках военных вождей (ханов), которые часто воюют как с соседями, так и между собой. Главным занятием садарцев является скотоводство, чему очень способствует природа степей, а также грабёж и торговля. Садарцы исповедуют ингрианство (культ Ингри — Вечного Неба). В их обществе имеется специальная жреческая прослойка — шаманы, которые занимаются предсказанием будущего и лечением. Врачевание у степняков очень своеобразно и основано главным образом на общении с добрыми и злыми духами.

С севера континента на юго-восток течёт река Стикс, отделяющая человеческие королевства от Гиблых земель, где обитают тёмные маги — кьяри. Стикс впадает в Срединное море. В долине Стикса есть несколько городов кьяри, самые крупные из них — Драммодол, Аспендос, Кирнесс. Восточнее долины расположено нагорье Лабрис. Оно полумесяцем отгораживает заселенные территории от безжизненной Пустыни. В глубине пустыни расположена бывшая столица древней Империи — город Серентис. Лабрис также укрывает среди своих неприступных скал крепости различных кланов кьяри. В романе упомянуты две из них: Миэрглос — замок клана Файерса и Ормхасс — замок клана Ровены.

Магические силы:

В нашем мире иногда проявляют себя волшебные силы природы — лесные духи (дриады), степные духи (брунни), духи водной стихии (водяные, русалки).

Люди также практикуют различные магические школы. Но вообще, к волшебству после Катастрофы и падения Империи относятся очень осторожно.

Особняком держатся кьяри со своей зловещей тёмной магией, имеющей много общего с вампиризмом.