«В гости к оборотням» отправились трое: Гвендолин, поскольку только ее Дарт соглашался принять в качестве пилота, коммандер Джербен и Сергей. Сержанта Пирса оставили присматривать за делами в Управе. Юный Франц горестно проводил глазами удалявшийся флайер, но увы, ему места тоже не хватило. Одно место в машине оставили свободным на случай, если на обратном пути придется захватить кого-нибудь с собой.

Вырвавшись из города, флайер, потихоньку набирая скорость, понесся над широкой ровной равниной. На горизонте поблескивала полоска моря. Сложный узор дорог и каналов был таким безупречным, будто его вычертили по линейке, а танец ветряных мельниц походил на строгий геометрический балет.

— Это называется польдер, — пояснил Джербен в ответ на расспросы своих спутников.

Польдер — это земли, которые люди хитростью и упорством отвоевали у воды. Осушили торфяные болота, проложили поверху дамб ровные дороги, выкопали каналы, пересекающиеся точно под прямым углом.

— Система размеров и пропорций, использованная при создании польдеров, сложилась опытным путем в течение столетий, — продолжал Джербен. — Каждый специалист, ответственный за осушение, точно знает, сколько воды нужно выкачать, чтобы до определенной глубины сохранять польдер сухим, и сколько каналов нужно прорыть, чтобы при сильном дожде они служили буфером для воды.

Любопытный Дарт поднялся повыше, несмотря на протесты Гвен, и равнина расстелилась под ними ровным лоскутным одеялом, сшитым из бархатных квадратов зеленого, серого и коричневого цвета. Все элементы картины гармонично сочетались между собой и подчинялись единому строгому ритму. Гвендолин усмехнулась:

— Кажется, теперь я понимаю, откуда наш сосед Корнелис черпает идеи для своих картин.

Пейзаж действительно мог навести на мысли о мозаичном разбиении плоскости, фракталах и прочих играх с топологей пространства, которыми, впрочем, лучше было не увлекаться.

Несмотря на занятость, Гвендолин часто находила время наведаться в гости к соседу. Казалось, оба они получали своеобразное удовольствие от этих встреч, хотя сложно было вообразить двух настолько различных людей. Удивительно, но из всех новых знакомых именно Корнелису Гвен могла пожаловаться на тоску по дому, рассказать о покинутых родителях и подругах, о высоких зданиях, похожих на гигантские иглы, о скоростных светящихся трассах. Художник казался ей таким же чужаком в этом мире, однако он не растерялся и создал свой мир из холста, красок и ослепительного таланта. Корнелис ни разу не задал ей ни одного вопроса, но слушал всегда очень внимательно. Иногда по вечерам он занимался подготовкой холстов или перетиранием красок. Гвен любила наблюдать, как из бесцветных кусочков исходного материала постепенно получается яркий искрящийся порошок. Большинство названий было ей незнакомо, она сумела опознать только черную краску, получаемую из жженой кости, свинцовые белила и желтую охру. В общем, мир Корнелиса был не менее интересен, чем ее собственное механическое царство железа и машинного масла.

В другой вечер Корнелис просто сидел без дела у очага, протянув к огню длинные ноги в забавных мягких тапках с загнутыми носами. Должно быть, эту обувку подарила ему госпожа Ванна, чтобы уберечь своего постояльца от частых простуд. Почти вся нескладная фигура художника тонула в тени, и получалось, что Гвен рассказывала свои истории вышитым тапочкам. Почему-то так было даже легче.

Стоящие вдоль стен полотна тем временем оживали в полумраке. Гвендолин слышала шорох, когда нарисованные монеты скользили по чешуе нарисованных змей. До нее доносились шаги и голоса людей, бредущих по бесконечным лестницам. Один раз она увидела, как верткая ящерица соскользнула с картины и скрылась в стене. Постепенно девушка научилась не обращать внимания на эти фокусы. Подлинное Искусство имеет право на некоторые странности.

— Как ты думаешь, эта картина закончена? — как-то раз спросил ее Корнелис, развернув к ней мольберт.

На холсте Гвендолин сразу узнала тот маяк, который она видела во время первого посещения мастерской. Но теперь картина обрела завершенность. Маяк будто выступал из полотна оскаленным клыком, темные волны яростно разбивались о берег. Вид этой картины ни у кого не вызвал бы воспоминаний о теплых пляжах или беззаботно играющих дельфинах. Море здесь было убийственным в самом прямом смысле этого слова. Взгляд одноглазого маяка пронизывал до костей, и от всей картины исходила такая угроза, что хотелось сейчас же повернуться к ней спиной и оказаться от нее как можно дальше, желательно, на другом конце города. Гвендолин была очень рада, когда художник развернул мольберт обратно.

— Мне всегда сложно расставаться со своими работами, — сказал Корнелис и обвел рукой комнату. — Одна картина может изменить судьбу заказчика, направить его жизнь по другому пути.

«Интересно, какой человек заказал ему эту картину! — подумала Гвендолин. — Пожалуй, я бы предпочла, чтобы наши с ним жизенные пути вовсе не пересекались!»

— …Это уже Волчий лес? — голос Сергея, прозвеневший у нее над ухом, разом перенес девушку из сумрачной мастерской художника обратно в солнечный полдень.

— Да, и если ваш флайер не боится волков, мы могли бы проехать сквозь лес, сократив себе путь, — предложил Джербен. — Там достаточно широкая дорога, но пользуются ей обычно только люди Шипске, остальные предпочитают ехать в обход. После того как пересечем лес, надо будет двигаться вдоль Среднегальского канала. Он приведет нас прямо в Вольфстад.

— Ясно. Чихать я хотел на волков, пусть они сами меня боятся, — Дарт гордо сверкнул лаком на обшивке крыльев и, не снижая скорости, ринулся под сень деревьев.

* * *

«Волчьи трущобы» путники миновали без особых происшествий, разве что несколько белок от шока попадали с деревьев. Если в темной чаще и таились какие-то опасности, то при виде алой шаровой молнии, с воем мчавшейся по дороге, они предпочли не высовываться. С другой стороны Вольчьего леса пейзаж неожиданно оказался совсем иным. Если местность вокруг Фрисдама была ровной, как стол, то здесь равнина собралась складками, словно небесный озорной кот пробежался по зеленой скатерти. С правой стороны в холмах приютился небольшой городок, это и был Вольфстад, как пояснил Джербен. Слева среди холмов разлеглось широкое озеро, на берегу которого стоял замок.

Обитель «волчьего лорда» выглядела так, будто архитектор тщательно изучил каталог «Самые мрачные замки мира» и всесторонне учел собранный там опыт. Массивные каменные башни, опоясанные зубцами, грозно нависали над головами путников, рискнувших искать здесь гостеприимства. Ров вокруг замка был исправно вычищен и залит водой, хотя в этих краях давно уже не случалось ни одной мало-мальски приличной осады. Слева к замку застенчиво лепился небольшой лесок.

— Лорд Шипске — тот еще волчара в овечьей шкуре, неважно, оборотень он или нет, — предупредил всех коммандер. — Так что говорить с ним буду я, а вы лучше помалкивайте.

Дарт предложил без лишних церемоний перемахнуть через крепостную стену и устроить здешней страже сюрприз, но Джербен настоял, что не мешало бы проявить вежливость, хотя бы поначалу. Поэтому они дождались, когда откроют ворота и опустят подъемный мост. Нельзя сказать, чтобы стражники замка сильно торопились с этим делом. На внутреннем дворе их встретил высокий человек, похожий статью на медведя, до самых глаз заросший густой темной бородой. Гвендолин с перепугу приняла его за самого лорда, но бородач оказался всего лишь управляющим. Звали его господин Драгон. Он с видимой неохотой проводил гостей — кроме Дарта, разумеется — в просторную столовую и, что-то пробурчав, отправился на поиски хозяина.

Пока Драгон разыскивал лорда Шипске, Гвендолин с Сергеем восхищенно осматривались по сторонам. В их мире такие комнаты можно было увидеть только по ту сторону бархатного шнура. Судя по размеру столовой, замок был построен в те времена, когда люди предпочитали жить целыми кланами. Для одной семьи комната была явно великовата. Половину длинной стены занимал огромный камин. Сергей в шутку предположил, что первым хозяевам замка еще довелось поохотиться на мамонтов.

В этот момент к ним спустился нынешний хозяин собственной персоной. Лорд Шипске был уже немолод. Его волосы, черные в молодости, теперь казались присыпанными песком. Получилась такая типичная волчья масть. Одет он был в легкий серый камзол, бриджи и высокие кожаные сапоги. Его фигура казалась крепкой и поджарой, так что вполне можно было поверить, что он время от времени совершал пробежки по лесу. Возможно, на четырех лапах.

Джербен коротко изложил суть проблемы. Разумеется, невозможно было просто так спросить у дворянина, чей род сотни лет владел этими землями, мол, случайно никто из ваших меховых приятелей не бегает ночами по Фрисдаму? Нет, здесь требовалась дипломатия. Лорд Шипске выслушал речь о фрисдамских несчастьях с приличествующей его положению серьезностью и предложил коммандеру со спутниками погостить в замке несколько дней.

— Драгон! — властно окликнул он своего гиганта-управляющего. — Распорядись насчет комнат для наших гостей.

Комнаты немедленно нашлись, после чего гостям предложили немного отдохнуть перед ужином. Все трое прошли на внутренний двор, до краев наполненный летним медовым солнцем. Джербен наметанным глазом сразу оценил количество и выучку стражников. Замок выглядел так, будто действительно готовился к осаде. Гвендолин с Сергеем наперегонки забрались на зубчатую стену, откуда открывался широкий вид на близлежащие пастбища. Окрестности выглядели мирно как никогда. Чего же опасается лорд Шипске? — удивился про себя Сергей.

За ужином, глядя на хищные манеры хозяина, разрывающего мясо крепкими зубами, они с Гвендолин внезапно прониклись принципами вегетарианской кухни. Гвен сказала, что из-за обильного гостеприимства Сондры ей придется либо расставлять платья, либо садиться на диету, причем лично она предпочитает диету, как менее хлопотный вариант. Сергей, заметив блюдо с жареной рыбой, воспрянул духом и заявил, что от общения с Марком у него развился комплекс неполноценности, так что ему следует приналечь на фосфор, чтобы не отставать от умника-приятеля. В ответ на это Джербен лишь покачал головой и положил себе на тарелку еще один кусок баранины. По крайней мере, он надеялся, что это баранина.

К концу ужина в дверях столовой произошло некоторое смятение, и к хозяину осторожно подобрался какой-то невзрачный, скромно одетый человек. Судя по его подобострастным манерам, в стае он занимал одно из последних мест. Хмуро выслушал нервный шепот прислужника, лорд Шипске рыкнул что-то, так что человечек отскочил в сторону, и поднялся из-за стола.

— Прошу меня извинить, — сказал он, бросил салфетку и ушел.

Драгон тоже куда-то испарился. Позади гостей вдруг бесшумно вырос очередной лакей, обнес всех вином и снова скрылся в неосвещенной части залы. Честно сказать, хищные повадки Шипсковых слуг слегка пугали.

— Итак, — вполголоса спросил Джербен, — что вы думаете об оказанном нам приеме?

— Оборот… то есть, местные точно что-то скрывают, — сказал Сергей.

— Я тоже уверен в этом, — согласился коммандер. — Об этом буквально кричит и нервозность хозяина, и готовность стражников к обороне… А еще мне не нравится вон то пустое место на стене, где виднеются два гвоздя. Пари держу, на них недавно что-то висело. Что-то шириной примерно три фута.

Может быть, щит? — спросила Гвендолин, но сразу же увидела щит над камином: на синем фоне поднимал голову белый крылатый волк. Странно, что она его раньше не заметила.

— Следует подумать еще вот над чем… — Джербен машинально крутил в пальцах ножку бокала, — я думаю…

К сожалению, их прервали. Появившийся Драгон непререкаемым тоном пригласил гостей подняться в спальни, взял свечу и повел их за собой.

Оказавшись в безопасном пространстве своей комнаты, Гвендолин первым делом тщательно заперла дверь на засов. Она не сомневалась, что Джербен с Сергеем сделают то же самое.