Марк сидел в кабинете Джербена и наблюдал, как коммандер ловко расправляется с только что поступившими бумагами. Большая их часть отправлялась со стола прямо в камин, растопленный специально для этого случая. Джербен не любил копить бумажные дела, справедливо опасаясь, что стоит ему разок расслабиться, как эпистолярное болото тут же поглотит его с головой.

Его кабинет на первый взгляд казался таким же казенным, как и остальные помещения в Управе, но, приглядевшись, можно было заметить, что Джербен идеально приспособил эту комнату к своим нуждам и чувствовал себя здесь уютно, как нож в старых привычных ножнах. Полки с многочисленными папками висели так, чтобы можно было, не вставая, дотянуться до них рукой. Крепкий запах кофе, кажется, въелся даже в стены. На одной стене медленно тикали гномские механические часы с одной часовой стрелкой, внося в обстановку какую-то нотку безмятежности и покоя. В середине кожаного потертого кресла было заметно углубление, свидетельствующее о том, что хозяин кабинета проводил в нем действительно много времени.

Марк отчитался по последним городским происшествиям, разбираться в которых выпало им с Сергеем. Ничего особенного: одна трактирная драка, одна шумная семейная ссора и драматическая кража садовой тележки у старухи Берке. Более серьезных дел начинающим констеблям пока не доверяли. Марк с Сергеем под контролем сержанта Пирса провожали забияк в участок, мирили воинственно настроенных братьев и терпеливо объясняли пожилой вдове, что не следует бросать свое имущество за забором, особенно если оно снабжено колесами.

Отчитавшись, он с удовольствием наблюдал за работой коммандера. Марк успел кое-что разузнать про их начальника от другого стражника, Дирка. Или это был Якоб? Нет, точно Дирк. Этих ребят сложно было различить, они походили друг на друга, как два фермерских башмака — оба светловолосые, крепкие, со слегка наивными круглыми глазами.

— …Коммандер у нас — голова! — с явным удовольствием рассказывал Дирк. — Вот недавно был случай. Жили в городе две старухи, сестры Хорнет. Близняшки. У них дом на Старом канале, за сыроварнями. Одна успела сходить замуж, овдовела, ее взрослый сын жил с ними. И вдруг — одну из старух убивают. Все натурально думают, что парень грохнул тетку. Ради наследства, понимаешь. Ан нет, коммандер доказал — другая старуха убила сестру. Из зависти. Та, видишь ли, красотка была и замужем побывала, а эта нет. А вот еще на прошлой неделе…

Марк и сам уже понял, что с начальником им повезло. Джербен в делах разбирался на совесть, подчиненных зря не гонял, и у него многому можно было поучиться. Конечно, на мелких делах вроде трактирной драки или поисков пропавшего кота хорошим детективом не станешь, но вот появление Искомой Твари — это интересный вопрос! Кто ее хозяин, зачем он запугивает по ночам горожан… Эх, жаль, что им с Сергеем ночные патрули не светят, пока Пирс не сочтет их достаточно искусными мечниками!

— Как продвигаются тренировки? — спросил Джербен, будто подслушав его мысли.

Марк замялся. Он не получал такого удовольствия от упражнений, как Сергей, в последние дни готовый даже спать с мечом в обнимку, однако Пирс хвалил их обоих. Сергея — за азарт, Марка — за умелую оборону. Если бы еще Райна прекратила его дразнить! Без ее шуточек тренировки проходили бы куда приятнее! Марк никак не мог понять эту девчонку. Она то изводила его насмешками, то улыбалась как ясное солнышко, и всякий раз одерживала верх в поединках. Ее тщательно оберегаемый секрет тоже не давал ему покоя.

— Неплохо, — ответил он наконец.

— Вот и Пирс говорит, что неплохо, — на худощавом лице Джербена отразилось удовольствие человека, который смог найти незнакомому инструменту правильное применение и любуется теперь результатами своей работы.

— Почему вы не взяли в стражу этого Нильса? — вдруг спросил Марк. Этот вопрос давно его интересовал. — Ведь нам сейчас пригодился бы каждый человек.

Джербен, уже разобравшийся с утренней почтой, оперся локтями на стол и сложил домиком ладони. Марк успел заметить, что такая поза коммандера говорила о приступе размышлительного настроения, в котором этот обычно сдержанный человек мог выдать невзначай какую-нибудь интересную мысль.

— Нашего господина Нильса в страже привлекают не столько приключения, сколько ощущение власти. А власть — это такая острая вещь, которую следует выдавать очень осторожно. Все равно что добавлять в блюдо южные специи. Одна лишняя щепотка власти — и пропал человек!

— Каждый нуждается в занятии, где он чувствовал бы себя на своем месте, — продолжил коммандер. — Посмотри на Франца. Когда мы с ним встретились, он был самым ловким карманником во всем Цветочном квартале. Мне стоило больших трудов извлечь его оттуда. Сейчас Франц — важное лицо в страже: завхоз, секретарь и курьер.

Марк уже знал, что Цветочный квартал, несмотря на романтичное название, — это трущобы, где живут бедняки, и где сомнительные личности предаются всяким запретным удовольствиям. Пирс категорически запретил им туда соваться. А назвали так район потому, что каналы в той части города все заросли кувшинками и водяным орехом.

— Если бы я не взял его к себе, Франц все равно рано или поздно оказался бы в Управе, только по другую сторону решетки. Однако в его нынешнем положении есть масса преимуществ. Мне не нужно беспокоиться о дополнительной охране, и доспехи моих ребят всегда в отличном состоянии.

Марк, кажется, начал улавливать принципы кадровой политики Джербена. Коммандер улыбнулся:

— Пирс считает, что через неделю-другую вас с Сергеем можно будет выпускать в ночной патруль.

Сердце у Марка радостно подпрыгнуло, а лицо против воли расплылось в улыбке. Отличная новость! Хотя фрисдамцы в последнее время старались не высовывать носа по ночам, Искомая Тварь все же находила способы проявить себя. Однажды поздним вечером она до икоты напугала двоих сорванцов из сиротского приюта Святого Эразма. Теперь-то мальчишки долго не решатся покинуть приютские стены в неурочное время! Во второй раз Тварь ограбила здешнюю кирпичную фабрику: когда подмастерье под утро вез по каналу товар на рынок, к нему в лодку спрыгнуло Нечто «с горящими, как плошки, глазами и клыками размером с палец». К счастью, возчику удалось отделаться незапланированным купанием. Что сделала Тварь с парой кубометров первосортных кирпичей, он не видел, так как с рекордной скоростью переплыл канал и спасся бегством. Лодку нашли к вечеру следующего дня — пустую. Этот случай показался Марку перспективным для расследования. Джербен с ним согласился и отпустил его восвояси.

— Да ладно, что тут расследовать! — отмахнулся Сергей, когда услышал от друга эту историю. — Ты всего неделю в страже, а уже мнишь себя Пуаро и Холмсом в одном лице! Надо проще смотреть на вещи: скорее всего, этот мужик загнал кирпичи куда-нибудь на сторону, а денежки прикарманил. Затем изобразил кипучий ужас, будто Тварь его заела. Сейчас народ все свои грешки на эту мифическую животину валить будет, мы таких историй еще наслушаемся!

— Лодку нашли в море, в порту, а не в канале, — возразил ему Марк. — Она должна была пройти через один из шлюзов. Если кто-то за взятку сторговал себе кирпичи для дачи, зачем все так усложнять? Надо опросить шлюзовщиков. Вдруг кто-то из них ее запомнил.

— Как хочешь, — Сергей махнул рукой, уже жалея, что затеял этот спор. Он взял со стола шлем, начищенный до блеска шустрым вездесущим Францем. На заднем дворе его поджидал Пирс, обещавший показать пару хитрых приемов. Вот где настоящее дело! Сергей втайне надеялся, что злобная Тварь попадется в патруле именно ему. Хороший меч быстро решит эту проблему! А если Марку так нравится играть в сыщиков, пусть развлекается, это его дело.

* * *

За несколько дней Гвендолин успела познакомиться со всеми соседями по дому. Кроме госпожи Вагенбур, здесь проживало еще семь человек. Первый этаж целиком был в распоряжении хозяйки, которая взяла к себе сироту-племянницу. Эту девушку, Магду, Гвенлолин иногда видела в палисаднике, где та сидела на скамейке с книгой. Остальное время Магда посвящала работе по дому: чистила серебро, шила скатерти, подрубала простыни. Удивительно, как можно сутки напролет заниматься таким скучным делом! Госпожа Ванна тоже не гнушалась домашней работы. Гвен сама видела, как хозяйка натирала воском перила лестницы, и это при том, что у нее имелись целых две служанки! Впрочем, все фрисдамцы относились к своим домам очень трепетно. Дом для них был практически святилищем, храмом семьи. Гвен к такому не привыкла. Для ее родителей, например, дом означал лишь временное пристанище, которое при случае можно легко бросить и обустроиться на новом месте. Наверное, она унаследовала от них эту легкость и некоторую неприкаянность. Нет, она вовсе не против домашнего уюта, но тратить часы и дни напролет на украшение какой-то каменной коробки — увольте!

На втором этаже, по обе стороны от лестницы, располагались комнаты для жильцов. Три из них занимали Райна, Марк с Сергеем и Гвендолин. Госпожа Ванна всегда с удовольствием сдавала комнаты солдатам городской стражи, вероятно, рассчитывая отпугнуть этим воров и прочих злоумышленников. Последнюю комнату, в самом конце коридора, занимал господин Корнелис, который редко выходил из дома. Недавно Гвен узнала, что таинственный жилец был художником, и ее мучило любопытство.

Наконец, однажды ей выпал шанс познакомиться с загадочным постояльцем. Забежав рано утром на кухню, она обнаружила там не только служанку Танне, пожилую неприветливую женщину, но и саму госпожу Ванну в синем платье, отделанном черной контрастной тесьмой. Та собиралась приготовить кандейл — подогретое бренди с добавлением желтков, сахара и корицы. Кухня, как всегда, сияла безупречной чистотой, на стенах глухо поблескивала начищенная медная посуда.

— Говорила я ему, — ворчала Иванна, — нечего вечерами по городу бродить в сырости да темноте, да разве он меня послушает? Вдохновение у него, видите ли! И Тварь ему нипочем!

Танне осуждающе покачала головой с замысловато повязанным белым платком, из-под которого не выбивалось ни единого локона. Строгая, в опрятной бордовой юбке и отглаженной блузе, она казалась олицетворением благочинности. От хозяйки Гвендолин узнала, что господин Корнелис из дальней комнаты накануне сильно простудился, и теплое питье предназначалось для него. Разумеется, Гвендолин вызвалась помочь. Достала яйца из холодильного ящика, щипцами отколола от сахарной головы несколько кусков. Танне тем временем растапливала плиту.

Гвен уже почти привыкла к местным диковинкам. Взять, к примеру, холодильный ларец. Он представлял собой два вложенных друг в друга металлических ящика, пространство между которыми было залито водой, а в воду помещены медные пластины с морозящими заклинаниями. Обязанностью Гвен было следить за пластинами и вовремя относить их к волшебнику для подзарядки. Иначе все обитатели дома остались бы без масла и сыра. На лестнице в доме госпожи Вагенбур висел водяной фонарь: стеклянный шар, наполненный волшебной водой. Недешевое удовольствие, зато он не чадил и весь вечер горел ровным желтоватым светом.

Только одно чудо Гвен никак не могла объяснить: каждое утро на ее окне появлялись свежие бело-розовые цветы. Каждую ночь неизвестный даритель каким-то образом вспархивал к ней на подоконник, и кроме цветов, никак больше себя не проявлял. Иногда у нее мелькала озорная мысль устроить под окном засаду, но Гвен так выматывалась на работе, что засыпала, едва донеся голову до подушки. Какая уж тут слежка!

Она водрузила дымящийся бокал с напитком на поднос и поднялась по лестнице. Господин Корнелис открыл сразу, словно поджидал ее за дверью. Он оказался немолодым мужчиной скорее хрупкого, чем плотного сложения, с беспокойными большими глазами. Впрочем, Гвендолин сразу позабыла про художника, настолько ее заворожила сама комната.

Утренний свет беспрепятственно лился в окна, лишенные занавесок. Пахло деревом и почему-то свежескошенной травой. Мебели было очень мало: мольберт у окна, большой письменный стол, заваленный кистями, палитрами и какими-то тряпками, маленький комод в углу, но при этом комната не казалась пустой. В длину она едва достигала двадцати шагов, однако казалась огромной. Вероятно, дело было в картинах. Они распахивали стены так, как не под силу было бы никаким дверям и окнам.

Гвендолин, позабыв обо всем, рассматривала картины, а они смотрели на нее.

Несколько картин висели, но большинство были просто прислонены к стенам. Некоторые из них были закончены, другие представляли собой только наброски. Гвен остановилась перед изображением черного дракона. В первую минуту ей показалось, что дракон здесь один — но нет, их было два, черный и белый, они сплелись так, что все пространство картины было драконом. Блестела черная и белая чешуя, дрожали напряженные мышцы. Можно сказать, это была квинтэссенция дракона. Когда одна из рептилий ей подмигнула, Гвен поспешно отвела взгляд, прежде чем ее затянуло в это черно-белую дыру.

Остальные картины производили не менее сильное впечатление. Корнелис был явно неравнодушен ко всякого рода дверям, аркам, лестницам и порталам. Эти мотивы встречались почти в каждой его работе.

Зритель, попав в ловушку картины, был обречен вечно скитаться вверх и вниз по бесконечным переходам. Гвендолин подумала, что здесь над каждой картиной, кроме Живописи, изрядно потрудились еще Геометрия с Графикой.

Картина, стоявшая на мольберте, была начата совсем недавно. В полупустом пространстве, только намеченном скупыми штрихами, выделялся маяк, одиноко торчавший на пустынном острове. На береговые камни набегали пенистые волны.

— Я добавил в краски немного песку, чтобы придать шероховатости крыше и каменной кладке, — негромко сказал Корнелис. — Чувствуешь, какие они шершавые?

Художник стоял возле стола, прихлебывал свой кандейл и наблюдал за девушкой. Должно быть, ему польстило ее восхищение. Гвендолин молча кивнула. В ее ушах стоял рокот прибоя, громада маяка приближалась, нависая над ней, в комнате вдруг резко пахнуло ветром и солью. Девушка с усилием отвернулась, прогоняя наваждение.

В общем, это были не просто картины. Это были двери в другие миры.

Когда Гвендолин добралась до работы, разгневанная госпожа Катарина долго отчитывала ее за опоздание, но девушка едва ли расслышала ее упреки. Два дракона, черный и белый, весь день так и стояли у нее перед глазами. Она позабыла о всех своих планах на вечер и пообещала себе, что после работы обязательно найдет предлог снова заглянуть к Корнелису.

* * *

Сидя в затрапезном углу на чердаке одного старого дома неподалеку от Кафедрального собора, Сергей лихорадочно обдумывал пути спасения. Над ухом у него тяжело сопел Дирк, но это не слишком успокаивало. Что значат двое стражников против целой разбойничьей шайки?! Перед Дирком Сергей старался держать лицо, хотя внутри у него все заледенело от страха. Вот так недостаток информации может угробить всю тщательно спланированную операцию, да и сыщиков заодно!

А начиналось все так захватывающе, прямо, как в детективном фильме! У одного из фрисдамских купцов похитили редкий камень. Джербен сразу взял в оборот бывшего слугу купчины, которого когда-то уже ловили на горячем. В настоящее время этот слуга, господин Бамбер, работал церковным сторожем в городском соборе и вообще вел тихую благопристойную жизнь. Разумеется, он заявил, что о пропавшем камне слыхом не слыхал. Несмотря на горячие заверения, Джербен пять дней продержал его в участке, однако Бамбер продолжал упорствовать.

— Он действовал не один, — размышлял коммандер во время очередного совещания. — В одиночку он не смог бы пробраться в дом господина Августа, ведь когда его уволили, он лишился туда доступа. У него должен быть подельник, и, похоже, господин Бамбер боится его больше, чем меня…

— Вот что мы сделаем, — Джербен внимательно обвел взглядом подчиненных. — Мы выпустим Бамбера. Тише! — он поднял ладонь и подождал, пока стихнет возмущенный ропот стражников. — Когда мы проводили обыск в его доме, я заметил, что там есть чердак. На нем отлично слышно, что происходит в нижней комнате, и даже кое-что видно сквозь щели в досках. Вы, — он указал на Сергея с Дирком, — спрячетесь на чердаке и подождете там Бамбера. Наверняка он захочет встретиться с подельником. А вы, — палец коммандера повернулся в сторону Марка и Якоба, — проследите за нашим подопечным, чтобы не улизнул. Ну а мы с Пирсом и Райной будем действовать по ситуации.

В тот момент Сергей с неудовольствием подумал, что ему досталась самая скучная часть работы. Теперь он так не считал. Стражники не учли одного: проклятый сторож ухитрился спутаться с целой разбойничьей шайкой! Их главаря звали Коб, и, по мнению Сергея, разглядывавшего компанию сквозь щель в полу, он был похож на здоровенный небритый шкаф с весьма недружелюбной мор… ладно, лицом. Неудивительно, что Бамбер его боялся!

— Ты уверен, что камень на месте? — прогудел внизу Коб, как из бочки. Замершим наверху стражникам даже не пришлось особенно напрягать слух.

— Да куда ж ему деваться? — зачастил Бамбер. — В сарае он у меня, в дровах для растопки! Как положил, так и лежит!

— Проверить бы…

На этом месте Сергей отвлекся, так как Дирк своей лапищей стиснул ему плечо.

— Прибьют они его, как пить дать! — горячо прошептал ему Дирк прямо в ухо. — Это же Коб! Помощь нужна!

Сергей только сердито зыркнул в ответ. Он сам бы полжизни отдал за то, чтобы дверь дома вдруг распахнулась, и в комнату вошел Джербен, а еще лучше — Пирс. Сержант Пирс умел входить так, что самые отъявленные забияки мигом сдувались, как воздушные шарики. Не считая незадачливого господина Бамбера, внизу было пятеро разбойников! Что они могут против них — вдвоем?!

Дирк глазами показал ему на чердачное окно. «А ведь это выход!» — с внезапной радостью подумал Сергей. Дирк со своими плечищами туда, конечно, не пролезет, но для него это не проблема. Где-то снаружи затаились Марк с Якобом, и можно будет разыскать Джербена… эх, только бы выбраться отсюда!

По дороге к окну Дирк запнулся о какой-то ящик и замер на одной ноге, боясь пошевелиться. Кажется, они с Сергеем прекратили даже дышать.

— Чего у тебя там, а? — послышался снизу голос Коба. А через несколько минут, видимо, занятых невнятным лепетом Бамбера, раздался страшный скрип чердачной лестницы. Кто-то поднимался сюда.

В этот миг Сергей четко осознал, что значит «окаменеть от ужаса». Никакая сила не могла бы сдвинуть его с места! Вдруг внизу хлопнула дверь, и чей-то голос, показавшийся Сергею волшебной музыкой, хрипло выкрикнул:

— Эй, Коб! Тебя там спрашивают.

— Да ну? (дальше неразборчиво).

— Такому господину не отказывают. Выйди — сам увидишь.

Скрип отдалился, потом снова хлопнула дверь. У обоих стражников вырвался длинный вздох облегчения. Дирк что-то отчаянно жестикулировал, но Сергей не нуждался в понуканиях. Он на цыпочках прокрался к окну и вскоре уже балансировал на карнизе второго этажа.

Дальше дело застопорилось. Вокруг него простирался безмятежный фрисдамский вечер, как всегда приправленный туманом и сыростью, а пятью метрами ниже поблескивали в свете фонарей булыжники мостовой. Встреча с ними ничего хорошего не сулила. Неподалеку возвышалась темная громада собора, часы на башне отбили восемь раз. Прохожих на улице было мало, и пока никто не замечал смутную тень, распластавшуюся по стене. Над головой у Сергея вдохновенно орали два кота. «Крышу, что ли, не поделили?» — поморщился он. Их вопли мешали сосредоточиться. Интересно, вон та водосточная труба на углу выдержит его вес?

Мелкими-мелкими шажочками он пополз по карнизу к трубе, и тут ему на голову свалился вопящий когтистый комок, развалился надвое, разлетелся по соседним крышам. Сергей, весь в испарине, успел судорожно вцепиться в стену, стремясь слиться с ней в одно целое.

— Блин, почему я не кот, а? — пробормотал он. Коты проявили себя в паркуре куда лучше, чем он.

Продвинувшись к трубе еще на метр, он вдруг уловил голоса. Собеседники стояли за углом, так что он не мог их увидеть. Один голос принадлежал Кобу:

— Мне — связываться с Хенриком?! Я и так хожу по краю пропасти! — недовольно просипел грабитель.

В ответ ему прошелестело что-то вовсе невнятное, Сергею удалось разобрать только «чертовы волшебники» и «Цитадель». Потом все стихло, и, сколько он ни прислушивался, больше ничего не смог уловить. Затем из-за угла послышалось чье-то шарканье. Может быть, кто-то спугнул злоумышленников?

Шаркающий человек тащил за плечами внушительный мешок, из которого пробивался золотистый свет, и… длинную лестницу. Лестница! Это был местный фонарщик. Сергей уже заметил, что фрисдамские фонари отличались завидным разнообразием: небогатые районы скромно довольствовались масляными светильниками, а на Золотой излучине и в центре города гордо красовались водяные фонари: толстостенные стеклянные шары, наполненные водой, которую волшебники каким-то образом заставляли светиться.

— Эй, любезный! — крикнул Сергей, постаравшись принять непринужденный вид и отчаянно надеясь, что господину Кобу не вздумается именно сейчас высунуть нос из дома.

Мужчина с лестницей недоуменно заозирался, прежде чем заметил наверху парня, обнявшегося со стеной. Судя по лицу фонарщика, зрелище показалось ему презабавным. Однако он любезно согласился предоставить в распоряжение стенолаза свою лестницу.

— Я вообще-то из городской стражи. Благодарю за помощь, — с напускной важностью произнес Сергей, ступив, наконец, на твердую землю. Фонарщик покачал головой и проводил его подозрительным взглядом. А Сергей уже мчался к Управе. Скорее! Нужно позвать Джербена и Пирса!

Он не успел завернуть за угол, как с разбегу влепился прямо в грудь сержанту. Ощущение было такое, словно он встретился со стеной. Потирая ушибленное плечо, Сергей в двух словах доложил обстановку, не забыв упомянуть про дровяной ящик в сарае. Оказалось, что Марк, заметив необычное изобилие гостей в доме церковного сторожа, уже успел предупредить коммандера, и они все направлялись туда.

Стражники вернулись как раз вовремя. Дирка все-таки обнаружили и спустили вниз, где они с Бамбером оказались, мягко говоря, в сложном положении. Однако при виде Джербена с Пирсом разбойники как по волшебству превратились из агрессивных забияк, поигрывающих мышцами, в молчаливых, застенчивых парней, поголовно уважающих закон.

— Так что там с камнем, господин Бамбер? — спросил коммандер.

Сторож замялся, но взгляд Джербена держал, как стальной капкан. Не вывернешься. Даже дровяной ящик, казалось, готов был задымиться и признаться во всех грехах. Когда камень нашли, Коб отчетливо скрипнул зубами, а его подельники незаметно отодвинулись подальше в угол. Джербен вызвал остальных констеблей, чтобы сопроводить всю шайку в участок.

После затхлой атмосферы этого зловещего дома ночной уличный воздух, густо сдобренный сыростью и запахом канала, показался Сергею слаще меда.

— Не жалеешь, что попросился в стражу? — вполголоса усмехнулся Марк.

Сергей удивленно воззрился на друга. Жалеть?! Да ни за что! С этими ребятами точно скучать не придется!