Глава 2
Даша жила отдельно от родителей уже три года, как только почувствовала себя достаточно самостоятельной и смогла позволить себе снимать квартиру. Ну правда, за однокомнатную хрущевку в старом районе города сама она платила чуть меньше двух лет, после того как разбежалась с Артемом. А уходила от родителей, намереваясь выйти замуж за него. Но он, как выяснилось позже, ее планов не разделял, и Даша у него была не одна. Только вот заметила она это не сразу — курсы массажа и работа санитаркой в больнице сделали ее невнимательной.
А потом она даже вошла во вкус самостоятельной и холостой жизни, когда сама себе хозяйка. Да и насмотрелась Даша на старшую сестру. Та носилась со своими детьми как заполошная. Ползунки, пеленки, подгузники. Крики, оры, слезы. И никакой личной жизни, с хроническим недосыпом в награду. Нет, она, конечно, любила своих племянников и не прочь была тех потискать вволю на выходных, но своих пока заводить не торопилась. Как и замуж не стремилась. А предлагали ей это дважды. Но оба раза как-то так случалось, что после предложения с потенциальными женихами она разбегалась.
А последние полгода она и вовсе ни с кем не встречалась, наслаждаясь жизнью, что оставалась ей после не в меру тяжелой работы.
Про визит в особняк в Царском селе она не то чтобы забыла, но старательно не думала об этом. Но как и любой бред, разговор с зажратым мудаком, как она теперь про себя называла Антона, нет-нет да всплывал в памяти. Да не просто всплывал — он отпечатался там с точностью до единого слова. И деньги, что тот заплатил ей, жгли карман.
В субботу, наведя порядок в квартире и выслушав от престарелой соседки, бабы Люды, в сотый раз всю правду про своего дважды разведенного сына-алкаша, Даша отправилась к родителям в гости, завернув по пути в магазин и накупив Ленкиным детишкам кучу сладостей. Сестра тоже обещалась быть, как сообщила по телефону. Да и посиделки у родителей по субботам уже вошли в привычку. Правда, Даша почти всегда убегала раньше, торопясь к клиентам. А сегодня даже от этого она себя освободила.
Знала ли она, в это солнечное мартовское утро, что совсем скоро жизнь ее изменится? Нет, не знала. Ничто на это не намекало: ни птички, весело заливающиеся щебетом и перелетающие с ветки на ветку: ни солнечные зайчики, скачущие по окнам домов; ни уже довольно приличные островки сухого асфальта: ни шумная ребятня, шлепающая по лужам в своих резиновых сапогах.
И когда вечером уходила от родителей, довольная, но уставшая от детских криков еще не подозревала, что буквально завтра все станет по-другому, привычный мир изменится до неузнаваемости, окрасившись в иные цвета.
Кое-что еще произошло у родителей. Из неожиданно откровенного разговора с сестрой Даша узнала всю правду, что та на самом деле думает о ней и о ее жизни.
— Как ты с ними со всеми справляешься? — Даша разглядывала двух девочек шести и четырех лет и кудрявого мальчугана трех лет, возящихся на ковре с игрушками, что мама высыпала им из огромного мешка, чтобы занять хоть на какое-то время.
— Да я об этом и не думаю, — пожала плечами Лена. — Это же моя жизнь. Ради них и живу. А вот ты ради чего, не понятно.
— В каком смысле? — неприятно удивилась Даша. Особенно поразил неприязненный взгляд сестры, словно та ее за что-то осуждала.
— Ну в самом прямом. Тебе скоро стукнет двадцать пять. Ни семьи, ни детей. Ты даже ни с кем не встречаешься, потому что мужики тебе, видите ли, угодить не могу. А дальше что? Так и будешь до ревматизма суставов мять стариковские спины? А потом уйдешь на пенсию по инвалидности, заработав профессиональное заболевание?
Хороша сестра, ничего не скажешь. Вот уж не знала Даша, что та так о ней думает. Они никогда не были особенно близки. В детстве Даша сестру раздражала тем, что моталась за ней как хвостик. Когда та училась в старших классах, Даша таскала у нее косметику и шмотки, что тоже служило поводом для постоянных ссор. Да и от родителей частенько доставалось именно старшей сестре. Но чтоб до такой степени…
— Ты просто мне завидуешь, — посмотрела Даша на сестру в упор.
— Я если и завидую, то самую малость, — не стала отрицать та. — Да и то только в минуты слабости или усталости. А в остальное время мне тебя жаль.
Разговор сошел на нет, и Даша даже умудрилась забыть о нем. А когда вернулась в свою чистую, но такую пустую квартиру, сразу вспомнила. Еще и баба Люда оралась с сыном за стенкой, и Даша знала, что затянется это далеко за полночь — прощай спокойный сон.
И так ей стало тоскливо. Неужели Лена права, и такая только жизнь ей и светит? Поликлиника со стариками в очереди, дом, клиенты… и так по кругу день за днем, год за годом. А через десять лет ей уже стукнет тридцать пять. Не старуха еще, конечно, но и не молодка. Не поздновато ли для осуществления мечты? А ведь можно сократить намеченный срок в десятеро, если только… если только она согласится стать дипломированной подстилкой. Сможет ли она перебороть свою гордость и пойти на это?
Господи! Ну о чем она только думает! Здорово же этот Антон запудрил ей мозги, если весь тот бред, что втирал ей, не идет из головы. Даже если гипотетически предположить, что она согласилась, как сама она себя будет чувствовать? Да как элитная проститутка, как же еще. Или суперэлитная. Разница в определении и таксе, в суть одна. Так почему же она продолжает размышлять об этом?
Думала Даша всю ночь. Аккомпанементом ей служили крики из соседней квартиры. Баба Люда такими отборными матюками крыла своего сына, что даже слыша их в который раз уши Даши сворачивались в трубочку. А потом еще и привычно колотить того начала, и это сорокалетнего «поскребыша», как сама того называла. Оставалось надеяться, что она не выгонит сына на лестничную площадку, и тот не будет ночь напролет жаловаться на свою разнесчастную жизнь. Этого Даша точно не вынесет, только не сегодня, когда голова и так пухнет от мыслей.
Угомонились соседи ближе к рассвету. К тому времени и Даша уже сходила с ума от всяких разных мыслей, одна печальнее другой. В итоге сон ее все же сморил, но какой-то болезненный. А когда на улице стало совсем светло, она вдруг вырубилась, да так крепко, что не слышала ничего.
Разбудила ее какофония звуков. Стучали и звонили в дверь. Рядом пиликал телефон. Ьбк не третья ли мировая война началась?
— Ты живая, вообще?! — ворвалась в квартиру сонной и пока еще ничего не понимающей Даши размазывающая по щекам слезы Лена. — Я тут чуть умом не тронулась. Уже хотела МЧС вызывать! Аты дрыхнешь?
— Да я уснула-то недавно, — пустилась в оправдания Даша. — Баб Люда опять дралась ночью.
— Достали! — сплюнула Лена в сторону стены, общей с соседями.
— А ты чего ревешь-то? Из-за меня что ли? — только заметила слезы на щеках сестры.
— Надо больно! — фыркнула та. — Проблемы у меня. Серьезные, — взгляд, с которым встретилась Даша, выражал полное отчаяние. Не шутит сестра, значит.
— Пошли на кухню, — скомандовала Даша. — Я без кофе не проснусь, а тебе нужно валерьянки выпить.
— Ой, ну брось а! Лучше выпить налей.
— А вот этого не держу. Могу предложить только крепкий чай.
Пока Даша не сделала пару глотков обжигающего черного кофе, она не разрешала Лене говорить. А потом велела:
— Рассказывай.
Через пять минут сбивчивого рассказа сестры и Даша постигла всю глубину трагедии той. Оказывается, ее муж просрочил выплаты по ипотечному кредиту. Ни одну, ни две, а столько, что банк выдвинул условия: либо они гасят всю сумму кредита, либо банку отходит их новенькая двухкомнатная квартира, в которой они еще и года не жили.
Как раз полгода назад муж Лены уволился с прежнего места работы со скандалом, насколько она знала. В подробности не вникала, но кажется, по его вине случились две аварии на теплотрассах, повлекшие за собой большие убытки. А работал тогда муж Лены инженером на крупном тепло-узле. После этого он устроился инженером на завод, и Даша думала, что у них все нормализовалось.
— Этот придурок боялся мне признаться, все думал, что сам выкрутится, — вновь разрыдалась сестра. — Даш, что мне делать? Где брать такие деньжищи?
— Не знаю, Лен, — растерялась Даша. Сумма, взятая мужем сестры в банке, казалась ей фантастично огромной. Ей таких денег точно никогда не заработать.
— Слушай, я тут подумала… А ты не можешь занять у Игоря? — Лена с мольбой смотрела на нее.
Игорь — это парень, с которым Даша рассталась полгода назад. У него в городе было несколько СТО, ну и по общепринятым меркам он считался, наверное, зажиточным, хоть и жадным не в меру. Но о последнем качестве знала только Даша. Для остальных, в том числе и для ее семьи, он был рубахой-парнем. Мама так до сих пор не могла простить младшую дочь, что та рассталась с «таким золотым человеком».
— Лен, даже если бы у него были такие деньги, он не дал бы, — устало произнесла Даша и откинулась на спинку стула, прикрывая глаза. Если сестру со всем семейством заставят переехать к родителям, свихнется и та, и мама.
— Дашуль, ну попробуй…
Следующие полчаса Даша тщетно пыталась доказать сестре, что Игорь не даст ей ни копейки в долг. А та заладила, попробуй, попробуй. В итоге, пришлось дать ей обещание, которое выполнять не собиралась. А в голове уже зрела мысль, как отражение и продолжение ночных бдений.
Кажется, судьба решила припереть ее к стенке. По-другому Даша и назвать это не могла. И оставить сестру одну барахтаться в долговом болоте, не протянув руку помощи, тоже не могла.
Все воскресенье Даша не находила себе места. На данный момент она знала только одного человека, у которого могли быть такие деньги. Вопрос, захочет ли он ей их одолжить, и что за это потребует, второстепенный. Гораздо сложнее было заставить себя обратиться к нему с этой просьбой. И ждать до пятницы она тоже не могла. А как заявиться к нему домой в любой другой день, она ума не прилагала.
На помощь пришла смекалка и сообразительность. В заведенной на Антона в поликлинике карточке Даша нашла номер его мобильного телефона. И теперь оставалось надеяться, что он ответит на незнакомый звонок. Обо всем остальном Даша пока даже думать не хотела. У нее и так рука дрожала, когда набирала его номер, вечером в понедельник, дома, забившись в угол дивана.
— Слушаю вас, — прозвучало деловитое на том проводе. Голос был явно его. Ленивые интонации и привычку растягивать слова Даша вспомнила сразу. Даже на секунду показалось, что он стоит рядом и насмешливо ее разглядывает, заранее зная, о чем она собирается его просить.
— Здравствуйте! — неожиданно прохрипела Даша в трубку голосом простуженной алкоголички.
— Кто это?
Даша прикрыла трубку и откашлялась, а потом ответила.
— Антон, здравствуйте, это Даша.
— Массажистка? А мы разве договаривались, что ты мне сегодня позвонишь? — вот теперь в его голосе зазвучали привычные нотки. Он над ней потешался, и это еще не узнав причину звонка. — Но я все равно рад.
Даша набрала в грудь побольше воздуха и выложила на одном дыхании.
— Антон, я попала в затруднительную ситуацию. Кроме вас, обратиться больше не к кому. Мне срочно нужно, — и она назвала сумму, зажмурившись от испуга. — Отдавать буду по частям и с процентами, какие назначите вы!
И тишина. Звенящая, нарушаемая лишь тиканьем часов на стене. Даша уже решила, что он никогда не заговорит. Чувствовала, как крушится ее последняя надежда. Но реальность превзошла даже ее ожидания. Он заговорил, но совсем не о том:
— Ты белье купила?
Даша чуть не выронила трубку, которая и так выскальзывала из потной ладони.
— Нет, но…
— Завтра, после работы я за тобой заеду. Привезу деньги и обсудим дополнительные условия нашего соглашения. Заодно купим тебе белье.
И все? Он даже ни о чем ее не спросил. И ликование в душе не родилось, а наоборот, стало так паршиво, хоть вой. Что она и сделала — уткнулась лицом в диванную подушку и завыла без слез.
Во вторник все у Даши валилось из рук. Одного пациента даже умудрилась облить горячим воском, за что тот обещал жаловаться на нее руководству поликлиники.
Еле дождалась ухода последнего пациента.
Даша торопилась, хоть и до конца не верила, что он приедет, привезет деньги. Она уже скинула халатик и схватила с вешалки пальто, когда дверь в кабинет распахнулась, и Антон явился собственной персоной. Зря она ломала голову, на какой он будет машине, и где припаркуется. Могла бы догадаться, что явится он лично.
— Привет! Готова? — спросил он так, будто они расстались пару часов назад, а не прошло четыре длинных дня, наполненных самыми разными событиями.
— Готова. Только пальто надену.
Он и это сделал — проявил галантность и помог ей надень пальто. С одной стороны, Даша испытала неловкость, с другой — в душе зародилась благодарность к нему. Ведь не оттолкнул, не послал ее куда подальше и даже не спросил, для чего ей нужны такие огромные деньги. Да, он не из тех, кто делает что-то просто так, и проценты потребует, скорее всего, не выраженные в денежных знаках. И все же, сейчас она была ему благодарна.
— Для чего тебе нужны деньги? — спросил он, когда они вышли из поликлиники и сели в его машину. Даша даже не удивилась, что ездит Антон на белом лексусе. Белом и удивительно чистом, будто только что побывал на мойке.
— Это не мне, сестре, — и она рассказала об их беде. — Но мы все отдадим, до копейки.
— Об этом потом поговорим. Где живет сестра?
Даша назвала адрес, и Антон вырулил с парковки.
Через пятнадцать минут он уже тормозил возле дома Лены. А еще через пять Даша вручила сестре солидный сверток, с которым ей даже на второй этаж было страшно подниматься. И она ужасно рада была избавиться от такого богатства. Она не заглянула в сверток и не стала тратить время на объяснения с сестрой. Просто отдала той деньги, не сомневаясь, что там именно та сумма, что просила, и пообещав позже все рассказать. Что будет врать, когда наступит это «позже» пока еще даже примерно не знала.
— Едем? — спросил Антон, когда она вернулась в машину.
Даша кивнула и только потом сообразила уточнить:
— А куда мы едем?
— К одной моей знакомой.
— А… зачем? — вообще-то, вечером у нее клиент на дому. А перед этим хотелось бы немного передохнуть. Но говорить все это мужчине, сидящему рядом и сосредоточенно смотрящему на дорогу, смысла нет. Он все равно сделает по-своему, а она теперь его вечная должница.
— У нее бутик французского белья. И она ждет нас.
— Антон, нам надо поговорить, — набралась смелости Даша.
Несмотря на все то, что он только что сделал для ее семьи, так просто сдаваться она не собиралась. В планах было постараться убедить его, что заставлять ее расплачиваться натурой значит приравнять ее к путанам. А таких есть масса и без нее. Она же может найти другой способ вернуть долг. Конечно, не массаж. Даже по тому прейскуранту, который установил он сам, ей придется делать ему массаж лет десять и не по пятницам, а каждый день без выходных. Но в конце концов, это не ее долг, а сестры и ее мужа. А значит, и возвращать она будет не одна, а сообща. Антон — не банк, это понятно. Но ведь разумный же человек, наверное. Проценты варварские накручивать не станет, и сроки можно будет потом с ним обговорить.
— Даша, — повернулся он к ней, сворачивая в карман. — Мы обязательно поговорим, но не сейчас. Сейчас нас ждут, и мы уже приехали.
Даша наивно полагала, что привезет он ее в какой-нибудь торговый центр, которых в городе было несколько и очень больших, но приехали они на центральную улицу города, где первые этажи четырехэтажных сталинок занимали дорогие бутики. И салон «Баттерфляй» она отлично знала, правда никогда не была внутри него, разве что любовалась с улицы манекенами на витрине.
Антон ничего не сказал и не сделал. Молча заглушил двигатель, вышел из машины и подождал, когда она к нему присоединится. Он даже не посмотрел на нее, первый взбежал на невысокой крыльцо и распахнул дверь, что призывно зазвучала колокольчиком.
Даше было немного стыдно переступать порог магазина, где она не могла себе позволить купить даже бретельки от лифчика. Но с другой стороны, приперлась сюда она не по своей воле, а потому ее непрезентабельный вид хозяйка магазина уж как-нибудь потерпит. А та уже выбежала собственной персоной и рассыпалась в любезностях перед Антоном.
— Стелла, Это Дарья, — представил ее Антон ухоженной женщине неопределенного возраста. Даша могла бы той дать и тридцать, и пятьдесят. Пластическая хирургия сейчас творит настоящие чудеса, говорят. — У тебя ведь самое лучшее белье в городе? — польстил он, и лесть его попала в цель.
— Ну что ты, Антош! — довольно и жеманно зарделась хозяйка бутика. — Из Парижа, да, но чтоб самое лучшее…
— Нам надо самое лучшее и сексуальное, — сдержанно улыбнулся Антон. — Правда, Дашуль? — неожиданно привлек он ее к себе и поцеловал в шею. От прикосновения его губ по телу пробежала дрожь. А в глазах неожиданно потемнело. Но крепкая рука, что продолжала держать ее за талию, не дала пошатнуться. Ну и надо ли говорить, что собственная реакция напугала Дашу. — Поможешь?
— Насколько сексуальное? — деловито осведомилась Стелла. — Для вечера или ночи?
— Стелла, самое эротическое, — снисходительно пояснил Антон. — В тонкостях я не разбираюсь. Моя малышка тоже не профессионал, ведь так? — взгляд его скользнул по лицу Даши, которая даже дышала через раз, слушая столь откровенный разговор. — Потому мы и обратились за помощью к тебе. И еще! Мы не любим все эти… как их, — отпустил он ее талью и покрутил руками в районе своей груди.
— Пуш-апы? — подсказала Стелла.
— Да. Все должно быть естественно, как вторая кожа.
Тут щеки Даши залил горячий румянец. Боже! О чем он говорит! Да и она не носит белье без пуш-апа. Нет, у нее не плоская грудь, а полного первого размера. Не гигантская, конечно, но ее устраивает. Но именно пуш-ап делает ее чуть больше и придает груди форму.
— Ксюша, — позвала хозяйка бутика продавщицу. — Помоги девушке подобрать… сколько, дорогой, комплектов белья хотите выбрать? — вновь посмотрела она на Антона. Даши как будто и не было здесь. Весь диалог вели эти двое.
— Трех для начала хватит.
— Ты поняла, — перевела Стелла взгляд на продавщицу. — Три полных комплекта. Пойдем, Антош, — взяла она того под руку, — угощу тебя моим фирменным кофе.
И они удалились в подсобку, оставляя пунцовую Дашу на растерзание продавщицы-консультанта.
Через полчаса утомительных примерок Даша стала обладателем такого белья, а котором даже в самых смелых фантазиях не мечтала. Глядя на себя в нем в зеркало, она понимала, что то ничего не скрывает. Те газовые и кружевные лоскуты, из которого было сделано белье, и тканью-то назвать язык не поворачивался. И их было так мало, что они разве что прикрывали самые срамные места, все остальное оставляя открытым. Дорого, не практично и попахивает извращением, — пришла к выводу Даше, для себя решив, что ничего из этого носить не будет.
— Покажи мне все, что купила, — велел Антон, как только они покинули магазин и вернулись в машину.
Даша не хотя достала из фирменного пакета три коробочки. Антон принялся внимательно их разглядывать.
— Сегодня наденешь это, — выбрал он телесного цвета совершенно прозрачный бюстгальтер с трусиками-стрингами к нему. Но Даша даже внимания на это не обратила.
— Сегодня? — переспросила она, чувствуя как в животе все скручивается в тугой узел.
— Сегодня, Даша, в девять, — посмотрел на нее Антон. — Правила изменились. Условия обсудим у меня дома.
— Но… — кажется, она потеряла дар речи, потому что совершенно не знала, что можно ответить ему именно сейчас.
— Никаких но! — голос его звучал спокойно, но скрытую угрозу в нем Даша угадывала. — Жду тебя ровно в девять. Не придешь, я приму соответствующие меры. Так что, советую хорошенько подумать. Не забудь про белье. Надеть его ты должна под свой форменный костюм. Сделай полную депиляцию зоны бикини. Я люблю, чтобы там было все гладко. Ну и не забудь прихватить все для эротического массажа, — позволил он себе мимолетную улыбку, от которой Даше окончательно поплохело. — Отсюда дойдешь сама, мой лимит времени истек. Живешь ты недалеко, насколько я знаю.
Стоя на обочине дороги, практически в сугробе грязного талого снега, Даша размышляла, во что же такое она влипла по самое не хочу. И главное, как теперь из всего этого выкручиваться?
Кто-то впадает в отчаянье, когда в жизни наступает трудный период. Кого-то обстоятельства ломают, заставляя приспосабливаться. Но есть и такая категория людей, что выбирают борьбу. Вот именно к такой и относила себя Даша. Она прекрасно понимала, что ее приперли к стенке, не оставили выбора. И виной тому были те самые обстоятельства, в которые попала ее семья. Не по ее вине. Но имена она взяла на себя обязательства. Она позвонила Антону и попросила баснословную сумму в долг. Она спасла семью сестры, принеся себя в жертву. Только вот становиться такой без борьбы Даша не собиралась. А что такое борьба? Это подкованность в теории, отличное ориентирование в ситуации и наблюдение за каждым шагом противника.
Вернувшись домой, она полчаса стояла под горячим душем, пока не вымыла из себя всю панику. Потом она занялась депиляцией. Гладкое ты любишь, извращенец чертов! Будет тебе гладкость, только вот попробуй еще доберись до нее!
Из душа она выходила не просто гладкая, а глянцевая, можно сказать, выскобленная до скрипа, умащенная с ног до головы розовым бальзамом.
Забравшись с ногами на диван, Даша вооружилась телефоном и первым делом отменила сегодня массаж, на который должна была отправиться через полчаса. Она просто не смогла бы сегодня ни на чем сосредоточиться. От внутреннего напряжения ее периодически потряхивало, как при ознобе.
Затем она набрала номер подруги, что жила с мужем в Царском селе. Если кто-то и знает что-то про Антона, то только Рита. И не только потому, что жила та неподалеку, а потому, что подруга детства была любопытна не в меру и обычно знала все и про всех, особенно если эти все были чуть богаче представителей средней прослойки населения города. А Антон был значительно богаче.
Прелюдия заняла минут десять не меньше, за которые Даша уже порядком понервничала. Но и не ответить на многочисленные вопросы подруги не могла, да и не виделись они уже давно. Наконец, она воспользовалась паузой в безостановочной речи Риты и спросила:
— Ритуль, а ты знаешь что-то про своего соседа, что живет?.. — и назвала адрес.
— Так, а кто у нас там живет? — лишь на пару секунд замолчала подруга, прокладывая, видно, мысленный путь от своего дома до дворца Антона. — Ой, да это же адрес Агапова! — радостно воскликнула Рита. Что ее так обрадовало, интересно? — А ты что же, не знаешь его? Он же во всех светских хрониках на первых страницах. А ну да, ты же у нас не интересуешься таким… Кстати, а чем вызван твой интерес?
— Знакомая попросила выяснить. Рит, очень и очень надо, — постаралась ей внушить Даша, не вдаваясь в подробности.
— Ну слушай, несмотря на видимую известность, он темная лошадка. Достаточно нелюдим. Говорят, очень занят работой.
— А кем он работает?
— Да ты что! Он же компьютерный гений какой-то там! — сказала Рита так, как будто не знать этого преступление. — Написал пару программ и сказочно разбогател буквально за два года. И сейчас, как люди говорят, его состояние уже растет независимо от него. Гений, говорю же. Но тип, скажу я тебе, препротивный. Как то мой Стас решил сделать шашлыки, ну и позвать соседей посидеть, выпить… К Агапову этому меня отправил. Так тот даже говорить со мной не стал, передал отказ через горничную, прикинь. В общем, мудак он, твой Агапов.
— Он не мой…
— Ну это я так…
Больше Рита ничего путевого про Антона рассказать не смогла. Да и этого было достаточно. Значит, разбогател он своим умом, а не живет на деньги богатого папочки. Ну что ж, за это можно было бы поставить ему плюсик, если бы он не был Даше настолько противен.
Оставшееся время Даша посвятила изучению матчасти, как недавно выразился Антон. Она прочитала всю информацию про эротический массаж, которую только смогла найти в интернете. Многое ей было хорошо знакомо. В общем-то эротический массаж мало чем отличался от любого другого, разве что все приемы его были направлены на релаксацию и последующее возбуждение партнера.
«Пробуждает чувственность, сексуальное возбуждение, открывает новые эрогенные зоны…» Прочитав эти строки, Даша захотела сходить почистить зубы. Форменный идиотизм — то, чем она сейчас занимается. Изучает основы того, что делать не собирается. Мало того, она уже собрала походный саквояж и напялила на себя комплект развратного белья. А по пути в Царское село собирается зайти в интим-магазин и купить специальное масло с запахом лаванды. А к нему еще и ароматические свечи с похожим ароматом. Ну не ненормальная ли?
Из интим-магазина Даша выходила в частичном неадеквате. Вроде бы и знала, куда направляется и для чего, но плохо отдавала себе в том отчет. А через сорок минут, когда маршрутка остановилась на остановке «Царское село», Даша едва нашла в себе силы отлепиться от сидения. Ну и к особняку Антона она приближалась в полуобморочном состоянии. Кажется, если и дальше так пойдет, то сердечный приступ ей гарантирован.
Звонок, камера, все тот же голос, интересующаяся кто она и к кому…
— Массажистка, — проговорила Даша и не узнала свой голос.
Дорожка к дому показалась ей бесконечной. Или она какое-то время топталась на месте?
Дверь открыла горничная, но Даша даже не поняла, та же эта, что была в прошлый раз, или другая.
— Добрый вечер, Антон Максимович ждет вас…
— Я тут, Лиза. А ты можешь быть свободна, — раздался голос откуда-то издалека.
Даша повернула голову и как сквозь туман разглядела Антона. В ушах отчего-то шумело…
— Рад, что ты приняла правильное решение, — он приблизился к ней и всмотрелся в лицо. — Эй, да ты бледная как смерть. Ну-ка пойдем, — взял он ее за руку и куда-то повел. К тому моменту Даша накрутила себя до такой степени, что уже было все равно, кто и куда ее ведет. Хотелось только, чтобы поскорее отступила эта слабость.
Антон привел ее в какую-то комнату и усадил на мягкий диван, в который она буквально провалилась. Сам отошел, а вернулся с широким стаканом.
— Выпей, — протянул ей.
— Нет, спасибо.
— Выпей, говорю, станет легче, — силой сунул ей стакан в руку и сам поднес руку ко рту.
— Что это?
— Виски. Пей!
Даша глотнула обжигающей жидкости и зажмурилась. Крепкие напитки она не любила и не пила. А этот показался слишком крепким. Но по гортани прокатился обжигающе-приятно.
— До дна, — легонько подтолкнул под донышко бокал Антон.
И она подчинилась. Просто потому, что поверила.
Еще несколько глотков согрели внутренности. И туман, наконец-то, отступил.
Антон забрал у нее бокал и поставил на столик неподалеку. Какое-то время он стоял к ней спиной, и Даша даже примерно не знала, о чем он думает. А когда повернулся, на лице его увидела странное выражение. Он словно был расстроен чем-то сверх меры. Расстроен и разочарован. А еще он злился — это она поняла по тому, как сильно он сжал челюсти, как ходили его желваки.
— Ты боишься? — наконец, заговорил он, и голос его прозвучал хрипло. — Чего ты боишься?
Он даже не дал ей ответить на первый вопрос. Да и что бы она ответила, что, да, она боится того, на что идет? И как ей ответить на второй вопрос?
Антон приблизился и присел перед ней на корточки, заглядывая в глаза.
— Так чего де ты боишься, Даша? — тихо, даже вкрадчиво проговорил. Даша заметила, как расширились его зрачки, как увлажнились глаза. И с ней что-то тоже происходило, особенно когда горячие ладони мужчины легли на ее колени. — Того, что тебе придется делать? Или того, что это может тебе понравиться?
Руки его скользнули вверх по ее ногам, прожигая тонкую ткань форменного костюма. Даша ощутила внутреннюю дрожь. Умом она понимала, что надо бы воспротивиться и скинуть его руки. Но ей словно что-то мешало это сделать, а по телу разливалось блаженство, в то время как внутренности ее согревались виски.
— Что же ты молчишь? — Антон немного сместил руки к внутренней стороне бедра, и большие пальцы его коснулись треугольника между ног. Даже через ткань одежды Даша это настолько отчетливо почувствовала, что невольно дернулась, чтобы отодвинуться. Но он не позволил, мгновенно переместив руки на бедра.
— Ответь, — велел. — Я настолько тебе неприятен? Или ты боишься переступить ту грань, что наметила себе жирной линией?
— Нет, — тряхнула Даша головой. Алкоголь сделал свое дело: раскрепостил и придал ей смелости. — Но это неправильно. Так не должно быть.
— А как правильно, Даша? — усмехнулся он, став самим собой. А то его, нового, она боялась даже еще сильнее, того, как он действовал на нее. — Когда встречаешься с парнем, а потом он тебя бросает, или ты узнаешь, что он тебе изменяет? Или когда выскакиваешь за муж по любви, а потом понимаешь, что все это было только игрой твоего воображения? Или когда тебе нравится девушка так сильно, что аж внутри все сводит, а она тебя не только не замечает, а еще и унижает перед другими? Что из этого правильно, Даша?
Он больше не усмехался, а смотрел на нее так, словно именно от ее ответа зависело то, как он поведет себя дальше. Но она не знала, что ответить. И она не понимала, о чем именно он ее спрашивает?
— Молчишь? — он встал, отошел и снова отвернулся. А когда повернулся Даша узнала в нем снова того же самоуверенного мудака. А ведь еще минуту назад ей казалось, что он был самим собой. — Как я уже сказал, условия изменились. Теперь, когда ты мне должна крупную сумму, ты будешь приходить ко мне по моему вызову, в любое время суток. Всех клиентов ты должна отменить, навсегда. На них у тебя не будет оставаться времени. В поликлинике, если хочешь, можешь работать и дальше, днем я все равно занят. Иногда тебе придется оставаться у меня на ночь. Долг я буду высчитывать из платы за сеансы, но тебе будет оставаться достаточно, чтоб не бедствовать и не брать дополнительных клиентов. Вопросы?
Даша не могла избавиться от ощущения, что проходит сейчас заключительный этап собеседования на высокооплачиваемую работу, когда работодатель озвучивает основные ее обязанности и предлагает спрашивать, если что-то не понятно.
— Отказаться я могу? И выплатить долг как-нибудь по-другому?
— Нет. Иначе я сделаю так, что мужа твоей сестры посадят за долги банку.
Как же она сейчас его ненавидела. Всей душой, всем телом, которым она должна теперь отрабатывать долг. Даша уже жалела, что обратилась к нему, но, как он правильно сейчас сказал, обратного пути нет.
— Скотина! — процедила она.
— Да, — усмехнулся он. — И такого меня тебе придется ублажать. Встань.
— Что? — вскинула голову Даша.
— Я сказал, встань.
Ноги плохо слушались, когда поднималась с кресла. К естественной слабости примешалась, по всей видимости, еще и вялость, рожденная алкоголем. И послать его не могла. Вот не могла и все. Понимала, что если пошлет, то только оттянет неизбежное. И только неутихающая злость поддерживала в ней силы.
Как же она его ненавидит!
— Расстегни жакет.
— Мы договаривались на массаж, — сделала попытку протестовать Даша.
— Сегодня массажа не будет. Я не хочу. Расстегни жакет, — повторил он.
Господи! Что он с ней творит? И взгляд такой, словно сострадание для него пустой звук. Неужели не видит, как ей плохо?
Она надела то белье, что он велел. И в нем она была все равно что голая. Прозрачный бежевый гипюр без тиснения не скрывал ничего!
Даша коснулась собачки молнии и не смогла потянуть за ту вниз, выпустила ее из ослабевших пальцев. Наверное, взгляд ее молил о пощаде. А ненависть в душе все возрастала.
— Тебе помочь? — направился Антон к ней. — Это же так просто, Даша, — одним махом расстегнул он молнию на ее жакете. При этом он смотрел ей в глаза. И она не могла отвести взгляда от его лица.
Он не стал распахивать жакет. Пока еще тот пусть и не очень надежно, но скрывал то, что под ним находилось.
— С брюками, видно, мне тоже придется тебе помочь, — придвинулся он ближе и запустил теплые пальцы за пояс ее брюк.
Он пока еще не трогал пуговицу, а только водил костяшками пальцев по тому пятачку кожи, что успел обнажиться. С Дашиным телом что-то происходило. Никогда не считала себя способной возбудиться от единственного прикосновения. Ей всегда нужны были подготовительные игры во время секса. Она их любила и отдавался им вся. А уж заключительный момент дарил заслуженную разрядку, кульминацию всего процесса.
Сейчас же она чувствовала, как ноги становятся все слабее, как наливается тяжестью низ живота, и как увлажняется тонкая полосочка трусиков. Неужели смесь страха и ненависти дают такой результат?
Даша с замиранием сердца ждала, когда же он перейдет к решительным действиям, а этого все не происходило. Взгляд Антона переместился на тонкую полоску кожи, не скрываемую жакетом. Все так же тыльной стороной ладони он проскользил по ней, задевая перекладинку бюстгальтера между чашечками. Рука его легла у основания шеи, и к ней присоединилась вторая. И теперь они обе обхватывали шею Даши, заключая ту в теплое кольцо. Но они не согревали, а напротив, рождали внутреннюю дрожь.
Взглядом Даша уткнулась куда-то в район мужской груди, смотреть ему в глаза она не хотела. Да и он стоял слишком близко и был намного выше ее.
— Посмотри на меня, — велел Антон.
И тогда она подняла голову, заглянула в его карие глаза. Он изучающе разглядывал ее, и показался Даше напряженным. А большие пальцы его поглаживали шею, лаская, посылая мурашки по коже.
— Это я, Даша, запомни. Сейчас ты в моей власти и ничего не можешь с этим поделать, как бы ни хотела этого, — тихо проговорил он и лицо его еще приблизилось к ее. На какой-то миг Даше показалось, что он хочет ее поцеловать, и она взмолилась всем высшим силам, чтобы только этого не произошло. Он не поцеловал, но и не отодвигался. Дыхание его продолжало касаться кожи, щекотав ту. — Ты будешь делать мне массаж. Эротический. Настолько откровенный, насколько я потребую. Ты будешь касаться меня во всех местах, как я того захочу. Велю облизывать, ты и это станешь делать, потому что сейчас ты не имеешь права голоса, а я лишь собираюсь взять свое. И да, Даша, — обхватил он ее подбородок, когда она собиралась отвести взгляд, вновь заставил смотреть себе в глаза, — я буду спать с тобой тогда, когда захочу этого. Ты ведь этого больше всего боишься?
— усмехнулся он одними уголками губ. — А теперь сними вою уродскую робу и покажи мне себя.
Он выпустил ее подбородок и сделал несколько шагов назад, увеличивая радиус обзора, так сказать.
— Я жду, Даша.
Внутренняя дрожь просочилась наружу. Дашу уже мелко потряхивало, когда стягивала брюки, кидая те прямо на пол. А потом и жакет полетел туда же. Вот только смотреть на него она больше не могла. Прикрыла глаза, рискуя сгореть от той ненависти, что испытывала в данный момент; вытягиваясь по струнке, понимая, что стоит перед ним сейчас практически голая. Молясь, чтобы эта унизительная пытка закончилась как можно быстрее. И понимая, что под его взглядом, который почти физически ощущала на своей коже, она возбуждается так, как не возбуждалась еще никогда.
Минуты шли, но ничего не происходило. Он не лапал ее и кажется даже не шевелился. Все это время Даша стояла с закрытыми глазами.
— Можешь одеться, — поступила новая команда.
Даша открыла глаза и уткнулась взглядом в мужскую спину. Больше он не смотрел на нее. Он даже лишил ее возможности попробовать угадать, какое же впечатление она произвела на него. Если бы она подметила хоть чуточку восхищения в его взгляде, возможно стало бы немного легче, не так унизительно. О том, что испытала бы, если поняла, что тело ее не понравилось ему, она старалась не думать.
— На сегодня все. Я вызову тебе такси. Телефон держи при себе, позвонить я могу в любое время, напоминаю…
Все это Даша слышала в пол-уха, как можно скорее стараясь облачиться в униформу, закрыться ею, загородиться от него.
К тому моменту, как он медленно повернулся, она уже была полностью одета. На его лицо снова вернулась маска отчуждения, полного отсутствия эмоций.
— Скажи, что поняла меня.
— Да поняла я тебя… — процедила Даша сквозь зубы и чуть не добавила «урод». Антон усмехнулся, разглядывая ее лицо.
— Ненавидишь меня? — спросил. Но отвечать Даша не собиралась. Она и так с трудом контролировала себя. — Вижу, что ненавидишь. И знаешь что? Это не самое плохое чувство, гораздо лучше, чем равнодушие, — он замолчал ненадолго. — В злости ты еще красивее, — задумчиво проговорил после паузы. — А еще ты слабая, Даша, и глупая. Сунуть голову в капкан даже не ради себя… Надеюсь только, что сестра тебя любит так же сильно, как ты ее.
