Весна плавно перетекла в лето. Пришла жара и раскаленный воздух временами становился таким плотным, что казался почти осязаемым. Время от времени погода дарила нам дождь, а пару раз мы попадали в настоящую бурю. Не стану скрывать, что это проявление гнева природы поначалу пугало меня даже больше чем твари. Но даже самый сильный дождь держался недолго, и уже спустя пару часов жара возвращалась, заставляя нас потеть и страдать от жажды. В самый разгар зимы, когда тело немело от холода, мне казалось, что летом работать будет проще. Но к середине лета я уже не был в этом так уверен. Духота сжимала легкие, а палящие лучи солнца слепили глаза и обжигали кожу.

Зато природа и правда расцвела всеми возможными цветами. Лес превратился в зеленую стену, поля загорелись множеством красок и благоухали тысячами запахов. Полчища разнообразных насекомых ползали, прыгали, летали, кусались и жалили. Эти маленькие существа, различных форм и расцветок, удивляли меня своим количеством и видом. Глядя на некоторых из них мне более верилось в то, что это скорее создания предков, сродни легионерам, чем творения природы. Настолько неестественными они были, настолько отличными от прочих и более привычных мне форм жизни.

Но как в холод так и в жару, знойным днем и под проливным дождем, Грешники успешно продолжали делать свою работу. Редко нам что-то давалось легко, каждая новая вылазка сулила особые трудности и угрозы, и есть очень многое, о чем я мог бы рассказать. Были и изнурительные преследования и жестокие сражения и проваленные миссии, ранения и нежелательные встречи. Несмотря на всю свою красоту, мир снаружи города все еще был нам враждебен, скрывая миллионы ловушек и опасностей. Каждая история нашла бы своих слушателей, но рассказывать их стоит скорее за кружкой пива в баре, или у костра под бесконечно глубоким звездным небом. Главное во всем пережитом в любом случае было то, что мы оставались живы, мы продолжали охотиться, а новые шрамы и угрозы только делали группу сильнее.

К концу лета мне стукнуло двадцать пять лет. В этом дне не было ничего особенного. В Филине никто не отмечает дни рождения, как это было принято у предков. Вот и я за прожитые четверть века ни разу не придал этому дню какого-то значения. Но у команды Грешников существовали собственные традиции. За время проведенное в группе, я успел отпраздновать дни рождения всех ее членов, за исключением Хирурга, родившегося в начале осени. Небольшие уютные посиделки, в которых участвовали только мы пятеро, еще раз напоминали мне о том, что Грешники нечто большее, чем просто команда. Однако я ни разу не предположил, что и обо мне они не забудут. Сам то я забыл.

В тот день Джим позвал меня в логово, сказал, что есть работа. Когда я пришел, на месте был только он и Пастырь. Они провели меня в гараж, и там случилось то, чего я никак не мог ожидать.

Машина предков, та самая, что стояла в тени в глубинах нашего гаража, оказалась первым, что бросилось мне в глаза. Она не сменила своего местоположения, но укрывавший ее все это время брезент куда-то исчез, и чудесное творение из ушедших времен теперь стояло на виду, маня мой взгляд.

Пастырь и Джим прошли прямиком к ней и обернулись.

— Брат сказал мне, что тебе давно хотелось заняться ей — сказал Пастырь.

Это было несомненно так, с самого первого моего появления здесь. Но за все это время я так и не нашел удачного момента чтобы спросить у Пастыря разрешения на эту работу. И не то чтобы таких моментов не подворачивалось, но меня почему-то смущал этот вопрос, и, учитывая, что общение с нашим лидером у меня было чаще всего деловое, к слову это никак не приходилось.

— Да — кивнул я, не зная, что еще к этому добавить.

— Я купил ее уже очень давно, и все никак не нашел времени на то чтобы придать ей должный вид — он провел рукой по крыше машины — Не думаю, что когда-нибудь займусь этим. Такая красавица не должна пылиться в гараже, и мне кажется, что ты сможешь использовать ее по назначению. Так что приступай. Она теперь твоя забота, целиком и полностью.

И на этом моменте я лишился дара речи. Мне совершенно не верилось в то, что все происходящее не сон.

— Нам подумалось, что это будет хорошим подарком тебе от всей команды — сказал Джим, явно с удовольствием наблюдающий за моей реакцией.

— Подарком? — выдохнул я.

— Говорил же, ему понравится — сказал он брату — Только бы в обморок не свалился.

— Но… — протянул я, не зная, что сказать, как реагировать и все еще не веря в правдоподобность происходящего.

— Ты прекрасный водитель, Клайд — сказал Пастырь подходя ближе — Мне уже не раз представлялся случай в этом убедиться. Ты стал отличным членом нашей команды, а эта машина пусть будет символом того, что теперь ты стал еще и членом нашей семьи. Поздравляю — он протянул мне руку.

Этот короткий монолог был настолько важен для меня, что передать весь спектр вспыхнувших во мне эмоций будет просто невозможно. Преисполненный гордостью, уважением, восторгом и удивлением, я крепко пожал его руку.

— Спасибо — поблагодарил его я настолько искренне, насколько вообще был на это способен. Других слов у меня просто не нашлось.

Пастырь кивнул и покинул гараж.

— Ты думал, мы не знаем день твоего рождения? — усмехнулся Джим.

— Вообще-то именно так я и думал — ответил я, не сводя глаз с машины и все еще оставаясь под впечатлением от слов Пастыря — Спасибо тебе.

— За эту груду металлолома? — он рассмеялся — Видимо мне вас с братом никогда не понять в любви к подобным железякам.

— Это не просто железяка, друг мой — я подошел к своему подарку и осторожно провел рукой по холодному металлу, словно убеждаясь, что он не мираж — Это произведение искусства.

— Хорошо, что мне таких произведений не дарят.

— Вот когда я ее починю, ты по-другому заговоришь.

— Ну, поживем увидим. А пока позволь оторвать тебя от созерцания столь прелестного куска металла, и пойти выпить. День рождения не каждый день бывает, а тут тебе работы еще надолго хватит.

Я улыбнулся и кивнул, хоть и не желал оставлять эту красавицу ни на минуту. Хотелось сейчас же приступить к делу, осмотреть, узнать в каком она состоянии внутри и сколько предстоит работы. Но я, конечно, оторвался и отправился праздновать самый счастливый день своего рождения.

Уже на следующий день я приступил к работе над автомобилем своей мечты. И работы оказалось очень много. Половина деталей попросту отсутствовала, другая сгнила или пришла в окончательную негодность. В итоге получалось, что мне нужно было собрать ее практически с нуля. Вначале пришлось получить доступ к городским архивам, где я не без труда смог найти чертежи транспорта предков. Практически все детали нужно было заказывать специально, что ударяло по финансам даже с учетом заработка охотника, и приходилось копить. Но это все казалось мелочами, ведь работа доставляла мне удовольствие, и каждый день я хоть на один винтик но приближался к конечному результату.

За стенами Филина лето кончилось так же плавно как и началось. Наступила осень, и жаркие, солнечные дни сменились серостью и бесконечными дождями. Но, несмотря на это, я отметил, что осень, из всех сезонов года, мне оказалась ближе и приятнее всего.

Между вылазками за стену я много времени проводил в гараже, и Джим разбавлял мою работу своей болтовней. Поначалу он не особо интересовался тем, что я делаю, но скоро начал задавать вопросы и предлагать помощь. Меня радовало тот факт, что я смог заинтересовать его, а так же, что хотя бы здесь я могу его чему-нибудь обучить и тем самым выплатить долг за те знания, которые получил от него во время наших вылазок. Это так же напоминало мне о том, что есть дело, в котором я действительно хорош, и именно поэтому я у них в команде.

Я закончил работу только к середине зимы, когда за стенами города мир в очередной раз погрузился в сон, укрывшись белым, снежным одеялом. Она была прекрасна. Блестящая и сглаженная, словно обтесанная ветром, она была именно такой, какой я видел ее сестер на плакатах в автомастерской отца. Вытянутый кузов был окрашен в блестящий металлический цвет. Около трети машины занимал капот, а под ним скрывался двигатель закольцованного энергообмена, не серийный, сделанный по моему заказу, мощностью в пять сотен лошадиных сил. Конечно, такой мотор проживет значительно меньше, чем его еле ползающие собратья, зато какая это будет жизнь! Я отказался от всей лишней электроники, от компьютеров и экранов вместо стекол, стремясь сделать ее максимально близкой к своим прародителям, и возложил на эту красавицу только одну задачу — стать быстрее всего, что движется по просторам нашего мира. Мощная, легкая, почти идеальных, с точки зрение аэродинамики, форм, она обещала оправдать мои надежды.

Однако, мне все же пришлось сделать несколько модификаций, с учетом нынешних реалий, а в главной степени полного отсутствия дорог. Потребовалось сильно поднять подвеску, поставить более широкие колеса, и заменить передний бампер на массивную металлическую пластину с креплением для лебедки.

Первые дни после окончания работ мы с Джимом часами колесили по Филину. Оказалось, что управлять такой машиной было значительно сложнее, чем нашими плавными, послушными и медлительными черепахами. Мне не сразу удалось привыкнуть к тому, как резко она рвется вперед, словно стремясь порвать удерживающий ее поводок и унестись вдаль на полной своей мощности. Мне хотелось ощутить на что она по-настоящему способна, но улицы нашего города были совершенно не приспособлены для этой цели.

Очень скоро я столкнулся с досадной проблемой. Пока я занимался ее ремонтом, полностью погруженный в любимое дело, я даже и не подумал о том, какой цели она станет служить. Оказалось, что какого-либо подходящего применения для такой машины в условиях нашего мира просто не было. Для выхода в рейды она не годилась из-за своей небольшой вместительности и не большого, но все же существующего риска поломки нестандартного двигателя. Тем более, что подобный автомобиль сильно уступал нашим местным машинам в плане надежности и безопасности. Ну а для поездок по городу такой автомобиль был просто ни к чему, как если бы гепарда поселили жить в аквариум — чистое издевательство над прекрасным. И в итоге получалось, что я собирал ее лишь для того, чтобы поставить в гараже и любоваться красотой, в которую было вложено столько сил, времени и денег. Конечно, я не разочаровался в ней, нет. Скорее я все более разочаровывался в своем времени, лишившим меня стольких возможностей. Но изменить я ничего не мог, и оставалось лишь смириться с тем, что подобной красоте придется пылиться в гараже, и возможно никогда не получить возможность показать себя в полной силе. И все же я был не прав. Такая возможность представилась достаточно скоро.

Закончилась зима, растаял снег и природа вновь начала свое ежегодное перерождение. Ранним утром меня разбудил звонок от Джима.

— Собирайся — сказал он, как только я включил связь — Через час жду тебя в гараже.

— Нашли дело? — удивленно спросил я. Обычно о работе мы узнавали заранее, и у нас оставалось как минимум пару дней на подготовку. Пастырь даже как-то сказал, что принципиально не берется за срочные дела, так как спешка в деле охотника может быть губительной, и это было еще одним принципом, позволяющим нам оставаться в живых, тогда как Койоты постоянно теряли людей.

— Да — кивнул Джим — расскажу все на месте. Жду через час — и отключился.

Приведя себя в порядок и собравшись, я направился в логово, по дороге размышляя о причинах такой спешки. Большая оплата? Не сложная работа? Что могло заставить Пастыря поступиться принципами?

Джим уже ждал меня в гараже.

— Что за спешка? — спросил я, желая поскорее узнать чего ждать от сегодняшнего дня.

— Работа срочная — ответил Джим — Едем только мы.

— Только мы? — вот уж действительно было странно. Грешники никогда не покидали города в неполном составе.

— Что за работа?

— Вчера вечером город покинул караван, и направился на юг. Наш заказчик хочет, чтобы мы доставили на него небольшой, но ценный груз, который он не успел им передать вовремя.

— Курьерская работа? — этот день становился все более странным — Я думал, мы таким не занимаемся.

— Обычно нет — улыбнулся Джим — Но ты ведь хотел обкатать свою красотку? А теперь, если вопросы кончились, то топай в машину. Нужно еще груз забрать, а караван с каждым часом все дальше.

Теперь все встало на свои места. И я готов был расцеловать Джима за подаренную им возможность. Он взял эту работу исключительно ради меня, зная, насколько это может быть важно. И все же я не мог не спросить:

— А как же остальные? Пастырь не против?

— Он дал согласие, не волнуйся.

Мы забрались в машину и покинули гараж.

— Ну что же, посмотрим, правда ли она так хороша, как ты мне расписывал — подначивал Джим, закуривая сигарету.

— Даже лучше — заверил я.

— Надеюсь, она не развалиться где-нибудь на полпути.

— И не мечтай.

Мы забрали груз у заказчика, которым оказался сморщенные старичок, скрипучим голосом наставляющий нас о том, насколько важна его посылка и насколько осторожными нам следует с ней быть. Посылкой были две массивные коробки, которые нам пришлось старательно закрепить на заднем сиденье автомобиля, под пристальным взглядом старика. Явно, увидев наш транспорт, он не пришел в восторг, и может даже хотел бы отказаться, но попросту побоялся с нами спорить.

Закончив всю эту нудную процедуру, мы двинулись к южным воротам города, и только тогда я понял насколько сильно волнуюсь. Наверное, так же чувствует себя отец, когда его чадо участвует в каком-либо соревновании. Смесь гордости и опасения за то, что надежды и вложенные силы не найдут оправдания. И конечно отец не станет меньше любить своего ребенка в случае его поражения, но все же хочет гордиться им, хочет чтобы на глазах у других именно его сынок или дочурка показали, что они достойны уважения, ведь тогда и он сможет чувствовать себя победителем. В моем же случае это было еще более актуально, ведь я сам собрал эту машину, только я в ответе за то, как она себя покажет. Я был уверен и в себе и в ней, но все же не настолько чтобы не чувствовать волнения, застывшего комом в груди и отдающего легкой дрожью в конечностях.

Охранники возле ворот с интересом разглядывали нашу машину, а один даже осведомился, где такую можно купить, на что Джим ответил в привычной ему, насмешливой манере, что сначала ему стоило бы научится водить.

И вот мы оказались за стеной. Больше преград не было. Перед нами лежал целый мир.

— Готов? — спросил я Джима, ощущая прилив сил и некого азарта.

— Ну давай посмотрим, на что она способна — Джим прикурил сигарету и откинулся в своем кресле.

— Держись крепче.

Я начал разгон, не торопясь вжимать педаль газа. Хотелось насладиться этим моментом, как можно дольше не достигая предела возможностей. Машина двигалась вперед плавно, постепенно набирая скорость. Я даже не заметил, как мы преодолели ту черту, выше которой я не разгонялся никогда прежде.

— Ого — расхохотался Джим, когда стрелка спидометра достигла отметки в двести пятьдесят километров в час — А это и правда круто!

Похоже, ничто не могло испугать этого человека. На пике переполнявших меня эмоций, продолжая разгон, кажется я и сам смеялся вместе с ним.

Мы мчались как стрела, пронзая воздух, и я слышал как он свистит за окном. Чем больше была скорость, тем меньше сомнений и страхов у меня оставалось. Все было как в те времена, когда я занимался гонками, но только в сотню раз лучше и сильнее. Чувство свободы, непреодолимо влекущей к себе, заставляющей гнать быстрее и еще быстрее, словно в попытке убежать от всех сдерживающих нас границ, законов и рамок. Никогда еще я не чувствовал себя настолько свободным. Машина превратилась в послушного зверя, с которым я будто бы слился воедино. Я чувствовал ее, слышал как она пела, довольная тем, что получила свой шанс и больше не обязана сдерживаться. И я был не обязан. Все что осталось позади во времени и пространстве, сгинуло забрав с собой переживания, стремления, надежды и мечты. Не осталось ничего лишнего, лишь голые эмоции кричащие в унисон рычанию мотора. Существовала лишь дорога, скорость и проносящийся мимо, пустынный мир. Какие-то моменты нашей жизни хочется пережить снова, иные не переживать никогда, но этот момент был из тех, в которых хотелось остаться навечно.

— Как ты ее назовешь? — спросил Джим.

— Назову? Я об это не думал.

— А зря. Такой машине нужно имя. Она ведь особенная.

— Я что-нибудь придумаю — пообещал я, а сам продолжал слышать эти слова «она ведь особенная». Действительно особенная, уникальная, а значит Джим прав и она заслуживает имени.

Мы нагнали караван через три с небольшим часа. Медленно ползущая по дороге, длинная колонна, состоящая из невероятных размеров грузовиков, утыканных, словно ежи, пушками, огнеметами и пулеметными турелями, смотрящими во все стороны вокруг себя. Я видел такие колонны прежде. Их путь длится неделями. Двигаясь через весь мир от одного поселения к другому, караваны занимаются продажей и закупками, оставаясь единственным сохранившимся в нашем мире способом торговых сообщений между городами.

Подтвердив по рации нашу задачу, мы обогнали колонну, и Джим отправился сдавать работу. Пришедшие за грузом, двое парней, примерно моего возраста, одетые в серый камуфляж, так же как и охранники в Филине, с интересом уставились на нашу машину.

— И не боитесь вы вот так вот за стеной кататься? — спросил один, достав коробку с заднего сидения.

— За этой малышкой, ни одному легионеру в мире не угнаться — сказал я с гордостью.

— А что у нее под капотом? — поинтересовался другой.

Я ответил. Перечислил с десяток модификаций двигателя и чем он отличается от стандартных моделей, установленных в машины Филина. И парень сник. По-видимому он думал, что разбирается в машинах, или очень хотел так думать. А мой ответ явно разуверил его в этом.

— Ух ты — только и сказал он, стараясь не потерять лицо — Круто.

— Давай-ка, возвращайся к мамочке, дружок — съязвил Джим, садясь на свое место — А то она волнуется наверно.

Последнее, что я услышал, перед тем как снова тронуться с места, было слово «самоубийцы», многозначительно высказанное начинающим «автолюбителем». Не знаю по какой причине, но я воспринял его как комплимент.

Мы отправились в обратный путь.

— Шторми! — провозгласил я гордо.

— Что?

— Машина. Ее зовут Шторми.

Не знаю, почему я выбрал именно это имя. Оно просто всплыло в моем сознании, должно быть услышанное когда-то давно, и показалось очень подходящим. Было в нем что-то бунтарское, дикое и необузданное.

— Шторми — Джим просмаковал это имя с задумчивостью, словно пытался распробовать деликатес.

— Почему бы и нет — наконец улыбнулся он — По-моему, ей подходит.

«Подходит» — мысленно согласился я, ощущая как плавно идет машина, словно благодаря меня за данное ей имя. Ведь теперь она стала чем-то большим, чем просто набором деталей. Получила имя, а с ним и характер и личность.

— Не думал, что мы окажемся в Филине еще до заката — сказал Джим, когда на горизонте появился и начал быстро приближаться наш родной город.

— А ты не верил, когда я говорил, что этой малышке нет равных по скорости.

— Знаешь, Клайд, тяжело признавать свои ошибки. Но теперь и я хочу такую — он расхохотался — Та еще получилась поездочка.

И правда, «поездочка» получилась более чем просто запоминающейся. Возможно, тот вояка был и прав, когда назвал нас с Джимом самоубийцами. Без нормального снаряжения, на не обкатанной машине, практически ничем не защищенные мы отправились в путь, на каждом повороте которого нам могли встретиться существа жаждущие отобрать наши жизни, и это все лишь ради того, чтобы ощутить, что значит настоящая скорость. Звучит и правда как самоубийство. Если хотите, считайте меня психом, возможно таковым я и стал за те полтора года, но мне кажется, что оно того стоило.

Все то время, проведенное с Грешниками, было удивительным временем в моей жизни. Я стал частью их команды, а затем и частью семьи. А это и правда была семья, в которой каждый в ответе за каждого и связывала их далеко не только работа. Не знаю на сколько странно это прозвучит, но я был счастлив в то время. И никакие опасности и угрозы открытого мира не могли препятствовать этому счастью. Те полтора года стали важной частью меня. Они изменили меня, показали на что я действительно способен, сделали меня тем, кто я есть. И выходя за стену в очередной раз, мне казалось, что всегда все так и было. Что вся моя прежняя жизнь была только прелюдией, а отныне я на своем месте. И абсолютно перестало волновать все то, что к этому привило. Я решил, для самого себя, что какая бы причина не толкнула меня на путь охотника, она была лишь поводом и ничем большим. Ведь далеко не каждый, окажись в ровно такой же ситуации, стал бы поступать как я. Из этого исходило, что я сам выбрал свой путь, а прочие причины были лишь катализаторами, удачно подвернувшимися возможностями. И мне казалось, что теперь так будет всегда. Типичные мысли для счастливого человека, который не собирается что-то менять и даже не желает думать о том, что когда-нибудь что-то может поменяться. Но ведь ни что не длится вечно, верно?