На следующий день я отправился проведать Джима. Охота на грендалей, знакомство с Лилит и ее поцелуй, сам факт выхода за ворота Филина — все это словно вернуло меня к жизни, я ощущал прилив сил и надежды на будущее. И мне хотелось как можно скорее поделиться этим с другом. От чего-то я был полностью уверен в том, что именно теперь найду подходящие слова и смогу вселить в Джима ту же уверенность в завтрашнем дне, которую обрел сам.

Но, к моему удивлению, Джима в больнице не оказалось. Медсестра сообщила мне, что тот был выписан за пару дней до моего прихода. Мне показалось, что это слишком рано. Навестив Джима в последний раз, дней пять назад, я видел все того же больного и сломленного человека, который не хотел ни о чем разговаривать и нисколько не интересовался окружавшим его миром. Однако медсестра пояснила, что все это проблемы душевного характера, а физическое здоровье у Джима в норме, и ничего большего врачи сделать не могут, пока не поступит протез, заказанный Хирургом и, следовательно, держать его на стационарном лечении смысла нет.

Когда я возмутился, что никто не поставил меня в известность, она все так же холодно и тактично поинтересовалась, кем я ему являюсь. Ответ был ясен — «никем». Доктора не станут сообщать мне о состоянии Джима, ведь я ему не родственник. А кроме них было некому держать меня в курсе. С Хирургом я общался еще меньше чем с Джимом в последнее время, а сам Змей все тот же пленник собственного горя и мог даже не подумать обо мне. Но я знал, где его искать.

Лишь войдя в бар «Кожа да кости», я тут же увидел Джима. Он сидел в одиночестве, на том самом месте, где я познакомился с Грешниками впервые, полтора года назад. Сидел, держа в руке кружку пива и глядя куда-то в пустоту.

— Как самочувствие? — спросил я, подходя и протягивая ему руку.

Джим взглянул на меня так, словно совершенно не был удивлен моему появлению и более того, это появление его абсолютно не интересовало. Он пожал мне руку и вновь опустив взгляд, одним глотком осушил свою кружку и рявкнул в сторону стойки:

— Еще!

— Вижу, идешь на поправку — ухмыльнулся я, садясь напротив и показав жестом официантке, что мне тоже стоит налить.

Джим окинул меня взглядом, от которого вдруг стало не по себе. Вся уверенность и хорошее настроение, с коими я шел на эту встречу, вдруг начали быстро таять. Я ощутил дискомфорт и растерянность. Не мог отделаться от чувства, что что-то неправильно, что-то не так и я не в курсе, что именно.

— Представляешь, пришел тебя навестить, а в палате старикан какой-то кашляет — попытался сгладить я неловкость момента веселым тоном — Оказалось, тебя уже два дня как выписали, а я и не знал.

— Нуууу… — протянул Джим — Ты же был занят, я все понимаю.

Эти слова укололи меня холодным обвинением.

— Что ты имеешь в виду?

— Твою вчерашнюю вылазку конечно. Думал, я не узнаю? — его взгляд продолжал сверлить меня ледяным холодом.

Я и правда думал, что Джим не знает об этом, и хотел сам ему все рассказать. Правда, с такими связями как у Грешников, есть вероятность, что он узнал обо всем еще до того, как я покинул город. Я почувствовал себя виноватым.

— Нет, Джим. Я не собирался ничего от тебя скрывать — меня вдруг пронзило неприятное чувство того, что я оправдываюсь, как нашкодивший ребенок — Просто предложили работу, и я согласился. Простое дельце, на один день.

— Конечно, что без дела просиживать — Джим принял из рук официантки кружку с пивом и сразу же сделал глоток.

По его виду и витающему вокруг запаху я сделал вывод, что эта кружка явно не вторая, и скорее всего уже даже не четвертая.

— Ты в чем-то обвиняешь меня? — решил я вывести этот разговор напрямую, а не играть в иронические недомолвки.

— Нет, Клайд, что ты? Я же сказал, что все понимаю.

— Тогда к чему этот тон?

— О, прости, если обидел — Джим как-то ехидно усмехнулся — Мне можно это простить, правда? Я ведь тут раненый.

Я кивнул, и тяжело вздохнув, тоже сделал глоток горького пива. Снова все мои планы и надежды рассыпались прахом. Джим не вернулся к своему первоначальному состоянию. Он вышел из меланхолического анабиоза, да, но теперь все могло стать только хуже. Мне вдруг захотелось уйти, покинуть это место ничего не говоря, и сделать вид, что всего этого просто не происходило. Сейчас я думаю, что возможно было бы лучше, сделай я именно так. Но я остался. Конечно, остался, ведь Джим был моим другом, попавшим в беду, переживающим потерю самого близкого человека. Я старался понять его, сочувствовать ему и найти способ помочь.

— Как ты? — спросил я, надеясь перевести разговор на другую тему — Готов вернуться в строй?

— В строй? — Джим вновь поднял на меня глаза, а затем рассмеялся.

Это был злобный смех, скорее насмешка над моими словами. Этот смех сквозил иронией и болью.

— В какой строй, Клайд? — спросил он не прекращая смеяться.

— Ты же охотник — напомнил я, пытаясь сделать вид, что не замечаю всего этого.

Он перестал смеяться и несколько секунд смотрел мне в глаза, а затем вновь припал к хмельному напитку.

— Охотник — утвердил он, отставив уже на треть опустевшую кружку и смачно рыгнув откинулся назад.

— Про это я и говорю.

— Может ты не заметил, но Джон погиб. Его убили там, снаружи. Ты это помнишь?

— Конечно, помню. Но…

— Что «но»?! — сорвался он на крик так неожиданно, что я вздрогнул и подался назад — Какие «но» тут могут быть?!

— Успокойся — я попытался сделать голос как можно мягче.

— Не нужно успокаивать меня, Клайд. Не нужно говорить мне, что я должен делать, ясно? Ты не дорос еще до этого. И никогда не дорастешь, до того чтобы мне указывать.

Резким, но неуклюжим рывком он стянул со стола кружку, пролив немного себе на рубашку, и припал к ней с такой жадностью, словно не пробовал пива вечность.

Я поднялся. Мне не хотелось продолжать это разговор, но еще больше мне не хотелось видеть Джима таким.

— Поговорим в другой раз.

— Нет уж, сядь Клайд. Поговорим сейчас.

— Ты пьян.

— Да, и что? — он смотрел на меня снизу вверх, и в его глазах читалась ненависть, она исказила все его лицо, превратив знакомые мне черты в маску гнева.

— Сейчас у нас не получится конструктивного диалога. Я не хочу с тобой ругаться.

— Все получится, дружище. Ты просто сядь обратно.

— Послушай…

— Сядь, мать твою, на место! — зарычал Джим, с размаху ударив кулаком по столу.

Немногие посетители заведения и его работники, уже кидавшие на нас подозрительные и опасливые взгляды ранее, теперь затихли и уставились в нашу сторону.

Я кивнул и сел на место, не зная, чего ожидать от Джима дальше, но не желая выводить его из себя.

— Вот так — кивнул он, снова оскалившись усмешкой — Хороший мальчик. А теперь давай, скажи мне все, что ты хотел.

— Сейчас мне нечего тебе сказать, Джим.

— Хорошо — кивнул он — Тогда я скажу, ты не против?

— Говори.

— Ты скотина, Клайд. Скотина и предатель.

Эти слова прозвучали с таким холодным спокойствием и уверенностью, что меня пронзило ими, как ножом. Это были не слова пьяного человека, нашедшего для себя виноватого во всех бедах. Нет, Джим сказал это так, словно давно собирался. Словно это была кульминация нашего разговора, и именно за тем, чтобы сказать мне это он и сидел тут, накачиваясь пивом и ожидая моего появления.

— Отлично, разобрались. Теперь я могу идти? — мне было плевать на его обвинения и оскорбления, в тот момент мне просто хотелось уйти и постараться забыть об этом вечере.

— Ты потащился за стену, так, словно ничего не случилось — продолжал Джим, не обратив никакого внимания на мои слова — Словно ты у нас великий охотник, а мы были лишь дополнением к тебе.

— Ты знаешь, что это не так. Я просто принял работу. Сделал то, чему ты и твой брат меня обучили.

— Именно! — вновь вскипел он — Мы тебя обучили! Ты был никем! Мы приняли тебя. Мы сделали тебя частью команды. Частью семьи…

Запнувшись после этого слова, «семья», он несколько секунд молчал, испепеляя меня взглядом полным ненависти и боли. А затем продолжил уже заметно тише:

— Я считал тебя частью своей семьи. А ты предал нас. Кинул, как только нашлось что-то лучше!

— Как ты смеешь?! — теперь уже я повысил голос, больше не желая слушать эти оскорбления — С тех пор как Пастырь погиб, не было ни дня, ни одной гребаной минуты, которую я провел бы не думая обо всем случившемся. Я приходил к тебе, постоянно, ты хоть помнишь это? Я пытался тебе помочь, Джим. Но ты даже не говорил со мной.

— Да у меня брат погиб, черт тебя дери! — размахнувшись, Джим швырнул кружку с недопитым пивом об стену. Она разлетелась на сотни осколков. Я заметил как за столиком, недалеко от нашего, трое посетителей встали и быстро направились к выходу. Официантки и бармен видимо решили не вмешиваться в это дело, так как их тоже не было видно в зале.

— Но как ты можешь меня понять, Клайд?! Это ведь был не твой брат! И не твоя семья, так?!

Я вновь почувствовал острую жалость к Джиму, прорывающуюся сквозь гнев. Он все еще страдал от утраты, ему все еще было больно так же, как в первый день после трагедии. Брат значил для него много больше, чем я мог себе вообразить. А он не знал, что именно там случилось, и почему, из-за кого погиб Пастырь. Так неожиданно все, чем он жил стало пеплом, и он не мог найти виноватого в этом.

— Ты прав, Джим — сказал я тихо — Я не могу понять, что ты чувствуешь. Но я пытался. Я пытался быть рядом. Хотел поддержать тебя, помочь вернуться.

— К чему вернуться?

— К своей жизни.

— Моя жизнь была здесь — он тяжело вздохнул — Мой брат создал эту жизнь. Теперь ее нет.

— Но ты можешь продолжить его дело.

— Тебе только это важно? Чтобы продолжалась охота?

Такого обвинения в свой адрес я не ожидал. Тем более от охотника со стажем.

— Грешники и моя семья тоже. Да, я с вами недавно, но для меня эти месяцы как целая жизнь. Вы изменили все, изменили меня. Именно здесь, с тобой и твоим братом, я словно заново родился.

— Но ты предал нас, Клайд. Тебя не тронула моя потеря и моя боль. Ты продолжил заниматься тем, чем хотел. Тем, чему я тебя научил.

— Если в этом проблема, Джим, то прости меня! Прости, во имя всего на свете! Извини за то, что я взялся за эту работу! — я почти выкрикивал эти извинения, больше не желая слышать подобных обвинений — Может и стоило посоветоваться с тобой. Но я не думал, что это станет проблемой.

— Вот именно, Клайд. Ты даже не думал об этом.

— Это же просто работа, черт возьми. Мы же охотники, разве нет?

— В первую очередь, мы команда. Мы работаем вместе и только так.

Я вздохнул. Да, наверное, он был прав, хотя конечно все это можно было сказать иначе.

— Прости, Джим. Я взялся за эту работу потому что хотел верить, что со смертью Пастыря все не закончится — мне хотелось объяснить ему все, что я чувствовал, в надежде уладить недопонимание. Я думал, он поймет.

— Вы подарили мне эту жизнь, и я стал ее частью. Я никто без охоты и без вас тоже. Именно поэтому я пришел сюда. Я не собирался бросать вас.

— Конечно, ведь ты правильно сказал. Ты без нас никто.

Я не знал, что еще добавить. Как пробить эту стену обиды и злобы, как достучаться до друга и объяснить ему, что я тоже чувствую эту боль, что мне хотелось забыться, и сделать это я мог только там, за стеной.

— Это было ошибкой, я признаю. Я виноват.

— И ты думаешь, эти твои слова что-то изменят? — голос Джима оставался все таким же холодным и беспристрастным.

— А что изменит?

— Хочешь знать? — Джим некоторое время смотрел на меня, и я чувствовал, как ярость внутри него набирает силу для какого-то важного решения.

Затем, одним быстрым движением, он достал из кобуры пистолет и направил его мне в лицо. Он был пьян, но рука не качалась, она была твердой, разве что подрагивала немного.

— Вот, что поможет, Клайд.

Я смотрел в черное дуло своей смерти и от чего-то не чувствовал страха. Я не был уверен в том, что Джим сделает это, как и не был уверен в обратном. Но мне вдруг стало плевать на свою жизнь. Конечно, умирать я не хотел, тем более так, но и страха перед смерть не испытывал. Может это был шок или жизнь охотника подготовила меня к такому повороту. В тот момент я чувствовал лишь горький привкус обиды. Он обвинил меня во всем произошедшем, он хочет убить меня и думает, что ему от этого станет лучше. Моя жертва искупит смерть Пастыря. Конечно, он поймет, что это не так, но будет уже поздно. Будет ли он жалеть о содеянном? Почему-то я не сомневался, что будет. Но не сразу, только когда боль пройдет. А сейчас я враг, он так решил и все мои слова теперь не способны что-то изменить.

— Значит, казнишь меня? — я услышал эти слова так словно они были сказаны не мной а неким посторонним обладателем весьма безжизненного голоса.

— Заткнись, Клайд, замолчи или я действительно сделаю это — его голос дрожал.

Я больше не стал ничего говорить, а лишь перевел взгляд с дула пистолета на глаза Джима. Он смотрел на меня не отрываясь. Смотрел с ненавистью и… страхом? Да, это был страх. Страх перед тем, что он собрался сделать.

— Ты спас мне жизнь, Клайд — проговорил он — Я помню это. И возвращаю долг.

Джим убрал пистолет и вновь откинулся назад.

— Никаких долгов. Мы были командой, и каждый стоял друг за друга — ответил я с горечью.

— Были — он кивнул — Но команды больше нет. Теперь ты сам по себе. Так что уходи.

— Неужели ты хочешь закончить все так?

— Вали отсюда, Клайд! — выкрикнул Джим, не глядя на меня — Проваливай к черту, пока я не передумал и не пустил пулю тебе в лоб!

Я поднялся, поняв, что нам больше не о чем говорить. Джим все решил, и я не стану больше пытаться переубедить его. Я сказал все что хотел, и больше нечего было добавить. Да и сил на споры не осталось. Я чувствовал себя настолько уставшим, словно только что вернулся с охоты.

— Мне жаль твоего брата.

— Не смей говорить о нем! — заорал Джим, но я не стал его слушать, а просто двинулся прочь. — Никогда, ты слышишь меня Клайд, никогда сюда не возвращайся!

Я шел к двери по полностью опустевшему заведению. Шел медленно, так будто иду на казнь. Я просто не мог заставить себя идти быстрее, и этот путь словно растянулся на целую вечность.

— Ты больше не один из нас! Ты никогда не был одним из нас! — голос Джима хрипел за спиной и я слышал только его и больше ничего.

— Если ты появишься здесь еще хоть раз, я клянусь, что убью тебя!

Никто кроме Джима не провожал меня взглядом, никто кроме него не видел как я покидаю этот бар.

— Я размажу твои мозги по стенке! Вали к черту! Ты…

Голос Джима резко оборвался. Дверь за моей спиной закрылась.