Итак, момент отрыва от земной жизни и перехода в иной мир остался у нас позади. Говоря в терминах Тибетской книги мертвых, мы уже прошли Бардо смертного часа, Чикай-Бардо. В этот период мы могли очнуться или не очнуться, но, как утверждают тибетские ламы и показывает опрос людей, переживших клиническую смерть, большинство проходят этот период в полном забытьи. Соответственно воспользоваться приведенными выше рекомендациями они не смогли и никакого опыта также не приобрели. А жаль, потому что первое время после сбрасывания тела, как правило, приятное и даже эйфорическое. Здесь мы могли получить первоначальный опыт общения со Светом, который очень пригодится в дальнейшем. Зато по прошествии трех-четырех дней пробуждение наступает почти у всех.

Слово «почти» я добавила из осторожности, возможно, оно здесь лишнее. Но по некоторым данным, самые заядлые атеисты иногда вообще не приходят в себя во всех трех Бардо. Их сознание пробуждается только в следующей жизни. Поэтому их новое мирочувствование снова становится атеистическим – ведь у них нет даже смутных ощущений чего-то бывшего с ними в недавнем прошлом. Таким образом, получается, что избавиться от атеистического мировоззрения не так-то легко даже на протяжении нескольких жизней, оно имеет тенденцию к самовоспроизводству.

Многие люди приходят в сознание только на третий-четвертый день после смерти. И так же как в земной жизни мы не можем вернуть то, что было еще совсем недавно, так же оказывается и в посмертье. Наше сознание все равно проходило через Чикай-Бардо, но та его часть, которая обладает ясным отражением и памятью, не работала. Так что теперь сознание пробуждается, как после длительного сна, уже сразу в следующем, гораздо более тяжелом Бардо – в Хониидах. Умерший с удивлением осматривается вокруг, не вполне понимая, что же с ним произошло и что происходит сейчас.

Прежде всего, ему даже трудно сразу понять, жив он или мертв. С одной стороны, он замечает, что многое вокруг переменилось. Небо стало темно-синим и такой же фон вокруг него, а время от времени вспыхивает яркий слепящий Свет (скорее всего, для него этот свет еще не с большой буквы). Он слышит неожиданные оглушительные раскаты грома, как говорится в Тибетской книге, подобные хлопкам многих тысяч гигантских ладоней. Ему страшно и тревожно, он не понимает, что все это значит.

А с другой стороны, он может присутствовать в тех же самых местах, где он раньше жил, может видеть своих родных и близких, видеть, как они ходят, чем занимаются. У умершего возникает иллюзия, что и он находится среди них. Но когда он пытается к ним обратиться, дотронуться до них, у него ничего не получается. И тут же вспыхивает страшная догадка: неужели я умер? Некоторым сначала это даже не приходит в голову, и они начинают раздражаться, усиленно теребить родственников, тянуть их за рукав. Увы, усопший бессилен обратить на себя их внимание, бывшие родственники проходят через него как сквозь пустое место, даже не замечая этого. Живые не видят умершего, не чувствуют его прикосновений, не слышат, как он обращается к ним. Их органы чувств действуют на других диапазонах частот, и они находятся в другом мире.

Умерший ощущает их горе, видит слезы, слышит слова о себе, иногда даже видит свое тело, если его еще не успели похоронить. Он спрашивает себя: что все это значит? Страшные мысли приходят ему в голову Вон там стоит гроб, а в нем находится какое-то тело, так похожее на мое: неужели я умер? Все это в совокупности подталкивает его к мысли, что, по всей вероятности, он все-таки умер. Тем более если до этого он тяжело болел и сейчас вспомнил об этом. Чем больше человек боится смерти и окружает свою психику всевозможными «защитными механизмами», тем позже он это осознает. Но рано или поздно это осознание неизбежно наступает.

Попытайтесь представить себе это прямо сейчас. Что вы чувствуете при этом? Вы боитесь нового мира? Или вам досадно, обидно, что вас никто не видит и не слышит, как будто вы не существуете? Или вы жалеете себя, жалеете о своей прошедшей жизни? А может быть, главная ваша эмоция – это удивление, что после смерти вообще возможно что-то видеть и слышать?

Не думайте, что сразу после смерти с вашим сознанием и поведением произойдут чудеса. Они останутся почти теми же, иными будут только обстоятельства. И точно так же, как мы привыкли вести себя при жизни, мы будем вести себя и по ее завершении. Иного нам просто не дано. Если мы часто испытывали страх, то сейчас он вспыхнет с огромной силой, а если были склонны обижаться, то липкие волны обиды засосут нас. В Бардо все эмоции предельно обостряются, приобретают такую силу, которая неведома на Земле. О причинах этого мы еще будем говорить в дальнейшем.

Для большинства людей вполне естественно бродить вокруг знакомых мест, любимых людей и пытаться узнать о них нечто такое, что хотелось, но не удалось узнать при жизни. Тибетская книга предостерегает нас от такого поведения, потому что ничего хорошего из этого не выйдет. Оставшись без физического тела, мы становимся по плотности такими же, как и наши эмоциональные состояния. Поэтому здесь они приобретают характер самой настоящей реальности. И если, не дай Бог, мы узнаем неприятные для себя вещи и не сумеем справиться с негативными эмоциями, то сопровождающие их страшные образы станут живыми. Усопшему лучше не смотреть на то, что творится на Земле. Тем более что перед ним сейчас стоят совсем другие задачи.

Что можно увидеть в своем ближайшем социальном окружении и среди оставшихся пока на Земле родственников? Увы, чаще всего малоприятные вещи. Ведь люди, как правило, хотя и учитывают волю покойного, но все же не в полной мере. У них есть свои собственные цели, желания, не обязательно совпадиющие с желаниями недавно умершего. И они, как правило, отдают приоритет своим интересам, даже если искренне скорбят об утрате близкого человека.

Например, может случиться, что вас похоронят совершенно не так, как вы этого хотели. На похоронах окажутся совсем другие люди, а самые любимые родственники или друзья по каким-либо причинам не примут участия в ваших похоронах. Зато на поминках они могут хлебнуть лишнего и потом уже не столько вспоминать о вас, сколько выяснять отношения между собой. Представьте себе скандал, драку на ваших поминках, а вы ничего не можете сделать. Не можете не только вмешаться и остановить это безобразие, но даже довести до их сведения, что вы все это видите и слышите.

Не исключено, что возникнет противоречие в интересах среди ваших наследников при дележе оставшегося от вас имущества. Каждый из них захочет урвать себе кусок побольше. Вы с болью или негодованием увидите, как между ними вспыхивают скандалы, распри, склоки. Вполне возможно, что в конце концов большая часть наследства достанется совсем не тому, кому вы хотели оставить и, может быть, даже письменно завещали. Вы невольно начнете возмущаться, переживать, злиться, но все равно будете бессильны повлиять на это.

А можно увидеть еще более тяжелые вещи. При вашем теперешнем необычайно обостренном восприятии всего происходящего вы можете открыть для себя, что самый дорогой вам человек вообще не любил вас. Вы остро почувствуете состояние его души – оно может оказаться совсем не таким, как бы вам хотелось. Не исключено также, что ваша жена или муж сразу же вступят в новую связь, чуть ли не у гроба, а дети облегченно вздохнут, поскольку им больше не нужно будет ухаживать за вами.

Сможете ли вы, обнаружив подобные факты, пребывать в умиротворенном и возвышенном состоянии? Или хотя бы не испытывать гнев, раздражение, обиду? Очевидно, что вопрос звучит риторически почти для всех, за исключением тех, кто полностью, независимо ни от чего научился владеть всеми своими эмоциями еще на Земле. Причем именно внутренними

эмоциональными состояниями, а не только внешним проявлением их. Но они, скорее всего, смогли освободиться уже в Чикай-Бардо и вряд ли им придется опускаться в Хонииды.

Но даже если вы не столкнетесь со столь удручающими фактами, все равно не нужно долго крутиться вокруг тех мест, где проходила ваша, теперь уже бывшая жизнь. Не исключено, что вы ощутите искреннее безутешное горе близких людей и будете растроганы таким отношением к себе. Вас охватят горячие волны чувств, вспыхнет благодарность, стремление сказать им об этом, вернуться к ним, исправить все совершенные ранее ошибки. Но, увы, это невозможно, и незачем сыпать соль на раны, растравлять себе душу несбыточными желаниями. Такая растроганность легко переходит в сожаление о безвозвратно ушедшем, а сожаление – в жалость к себе, что неизбежно утяжеляет и ограничивает душу. Даже если эти чувства будут казаться вам возвышенными, сейчас они неуместны – это дополнительный «камень на шее» при прохождении и без того тяжелого Хониид-Бардо.

Психологи дают нам прекрасный совет для земной жизни: жить в настоящем, здесь и сейчас, не переживая о прошедшем и не забегая далеко вперед. Этот совет как нельзя более подходит и для поведения после смерти: поменьше смотреть на то, что осталось на Земле. Если мы научились жить сегодняшним днем в земной жизни, направлять свои мысли и чувства туда, куда следует, нам будет легче осуществить это и за ее пределами. Но если раньше не мы управляли своими психическими состояниями, а они нами, то сейчас нам легко впасть в отчаянье, ужас от разрыва со всем прошлым и страх перед будущим. Мы буквально наполнимся ранящими и разрывающими душу эмоциями. Учиться управлять своими чувствами и при необходимости перестраивать свои эмоциональные реакции было легче на Земле, и мы имели достаточно времени для этого. Но если мы в продолжении всей своей жизни этого так и не сделали, то в Хониид-Бардо совершить решающий скачок в изменении эмоциональных привычек предельно трудно, почти невозможно. И все же такая попытка может оказаться нашим шансом на грани возможного.

Буддийское учение призывает нас не привязываться к людям и вообще ко всему земному и при этом говорит о любви и сострадании к ним. Такого рода позиция вызывает множество вопросов у людей западного и российского менталитета, для которых понятия любви и привязанности почти совпадают. В действительности водораздел между ними проходит как раз в умении жить в настоящем времени. Можно очень сильно любить человека, но если обстоятельства нас с ним разлучают и мы бессильны на это повлиять, то лучше переключиться на ту деятельность, которая требуется от нас сегодня. И когда мы включаемся в нее не просто формально, а с полной отдачей, то требования сегодняшнего дня понемногу начинают занимать наши мысли и вытеснять наше горе. В земной жизни это называется гибкостью, которая и приводит к непривязанности. Оказывается, и в посмертье это замечательное качество крайне необходимо, и даже в еще большей мере. Ведь там мы оказываемся вынужденно разлучены не с кем-то одним, а со всем, что нам было дорого, со всей нашей прежней жизнью. Цепляние за нее нам ни в чем не поможет, а вот вред от нежелания оторваться, оказывается, огромный. Человек, вернее бывший человек, не включается в новую реальность и не делает того, что ему необходимо делать здесь и сейчас.

Именно таким путем возникает явление «беспокойных духов», которые могут тревожить оставшихся на Земле. Этот сюжет лег в основу многих страшных романов и фильмов ужасов. В действительности он не так уж и фантастичен. В этой ситуации плохо всем: и живым, и умершим. Если такое происходит, то живым лучше не пугаться, а помочь усопшему оторваться от Земли, настроить его на это. Ну а тем, чей земной путь окончился, – не цепляться за прошлое и признать новую реальность. Возможно, пути родных и любящих друг друга людей еще пересекутся, но только не на этом этапе. Впереди у нас целая вечность, и это может произойти когда и где угодно – как на Земле, так и в других мирах.

«Проспав» Чикай-Бардо и все закономерные для него положительные эмоции, мы должны войти в Хониид-Бардо в одухотворенно-смиренном состоянии – для нас сейчас это крайне важно. Иначе под тяжестью отрицательных эмоций мы быстро и незаметно для себя провалимся в нижние миры. В нашем обыденном языке, в повседневных разговорах мы часто используем такие понятия, как «легкое» или «тяжелое» душевное состояние. Говорим: «мне легко» или «мне тяжело» – и прекрасно понимаем друг друга. Но в земной жизни мы воспринимаем эти слова в переносном смысле, для нас это скорее метафоры, поскольку наш душевный «вес» несопоставим с весом физического тела. После смерти наше «я» становится не чем иным, как чистым Сознанием, вибрацией мыслей и чувств, и поэтому наш новый вес определяется именно этим. И соответственно этому мы окажемся в тех местах, в тех отсеках неземного мира, куда заведут нас наши мысли, переживания, состояния души. Здесь вес наших эмоций имеет в прямом смысле очень большое значение, так как плотность нашего нового тела равна плотности мысли и вообще любого психического состояния. И тяжелый вес унесет нас вниз, в нижние миры, подобно тому как на Земле тяжелые предметы тонут, а легкие – плывут по воде.

Таким образом, свое посмертье определяем мы сами. Именно в этом и заключается психологичность Тибетской книги мертвых. Не какие-то независимые от нас посторонние силы, не враги, не черти, не демоны насильно потащат нас в страшные миры, а мы сами провалимся туда, если звучание нашей души будет созвучно вибрациям тех миров.

Конечно, это происходит ненамеренно. Никто (или почти никто) не говорит себе, что хочет попасть в адские миры, никто специально не добивается этого. Но ведь и в земной жизни обычно никто намеренно не вызывает в своей душе раздражение, зависть, безысходность или другие негативные эмоции, а тем не менее они всем нам хорошо знакомы. В Бардо это происходит еще легче, поскольку, лишившись физического тела, наше «я» становится совокупностью психических состояний. И в земной жизни мы получаем вовсе не то, что своенравно хотим, а то, для чего у нас есть ресурс, что вытекает из наших эмоций и поступков, из нашей сущности в целом. Созвучные с нами люди и ситуации притягиваются к нам, и именно с ними происходит взаимодействие. Увы, это далеко не всегда совпадает с нашими сознательными желаниями. В посмертье это становится квинтэссенцией – мы просто автоматически окажемся в том месте, которое соответствует тому, о чем мы подумали и что при этом почувствовали.

Ну хорошо, скажете вы: а где же справедливость? Ведь мы обозлились или впали в уныние в Хониид-Бардо, из-за того что наши близкие и любимые люди вели себя неподобающим образом. Почему же ответственность ложится на нас, а не на них? Вроде бы наши переживания обоснованны, а отражается это на нас, почему-то именно мы должны расплачиваться вдвойне: сначала подвергаться тяжелым переживаниям, которые мало того что терзают нас сейчас, так вдобавок еще утяжеляют нашу дальнейшую посмертную жизнь и карму (ее мы «нагуливаем» не только на Земле).

С этим необходимо разобраться в земной жизни, пока у нас есть для этого время. За подобными вопросами скрывается представление о том, что мы не несем ответственности за свои эмоциональные реакции. Мы слишком часто оправдываем свои отрицательные эмоции действиями других людей по отношению к нам. И когда эти действия неблагоприятны для нас, мы считаем вполне нормальным находиться в разгневанном или подавленном состоянии. Ведь это другие люди или обстоятельства вызывают в нас эмоциональный отклик, а мы здесь ни при чем. Нас похвалили, и нам стало приятно, а если нас обругали или обманули, то мы, естественно, злимся или грустим.

При такой эмоциональной логике мы в жизни то и дело оказываемся игрушкой в руках других людей или стечения обстоятельств. А в посмертье – в руках злых демонов, а точнее – темных сторон наших собственных бессознательных процессов, которые отделяются от нас и кажутся нам чем-то посторонним. Занимая такую эмоциональную позицию, мы невольно культивируем в себе зависимость как черту характера. А привыкнув быть зависимыми на Земле, мы не сможем перестроиться сразу после смерти. Таким образом, слишком многие люди имеют шанс получить меньше, чем того заслуживают, из-за случайных преходящих обстоятельств, например сиюминутного поведения оставшихся на Земле родственников и друзей. Человек несомостоятельный, без внутреннего стержня не может быть другом самому себе ни здесь, ни там.

В действительности мы вовсе не обязаны реагировать привычным способом на то, что происходит с нами. Прежде всего, мы можем хотя бы отчасти сами выбирать для себя ситуации. Если мы часто гуляем глубокой ночью по темным улицам, то велика вероятность того, что на нас нападут бандиты. Если мы общаемся с конфликтными и злыми людьми, то велика вероятность того, что на нас будут нападать эмоционально. Необходимо осознать свой выбор: зачем мы это делаем? Зачем гуляем так поздно или общаемся с тяжелыми людьми?

Возможно, нам нужно просто прекратить это делать, изменить образ жизни или среду общения. Но может оказаться так, что у нас есть для этого основания. Например, тяжелым человеком является наша мама или начальник, уйти от которого мы пока не можем. Но даже в этих случаях мы вовсе не обязаны ощущать себя жертвой или загнанным в ловушку человеком. Ведь даже самые тяжелые люди не со всеми одинаково проявляют свой дурной нрав. Если мы не обращаем внимание на их негативное поведение, а наоборот, всякий раз радуемся и подчеркиваем, когда они делают хоть что-нибудь хорошее, с нами они начнут вести себя более-менее прилично. Но если мы будем проявлять растерянность и непонимание, то окажемся мальчиками или девочками для битья, поскольку именно эти эмоциональные реакции их подпитывают и заводят. Важно не давать им повода для отрицательного поведения. А для этого надо просчитывать, предвидеть их возможные реакции хотя бы на шаг, на полшага вперед. Это трудно, это требует дополнительной энергии, напряжения. Гораздо легче пустить все на самотек, а потом сетовать на судьбу и жалеть себя. Поэтому многие именно так и поступают.

Одна студентка возмущалась поведением заносчивого молодого человека в ее группе, который презрительно смотрел на нее сверху вниз и почти не разговаривал. Но когда я увидела своими глазами, как она с ним общается, я начала понимать его. «Да что с тобой говорить, ты же все равно этого не поймешь!» – ну что ему было отвечать на эти ее слова? Очень немногие люди смогли бы тактично погасить подобные конфликтогенные посылы. Он к этим редким людям не относился, и его ответ прозвучал агрессивно. Но ведь именно она сама возбудила агрессивную энергию в нем, по крайней мере в этом взаимодействии. Уж если она считает его высокомерным, то, наоборот, ни в коем случае нельзя задевать в нем эту струну. Если мы начнем предусмотрительно думать о том, как отреагирует партнер на наши слова и поступки, то поводов для обид у нас станет значительно меньше.

Но иногда бывает так, что, несмотря на все наши старания, нам все-таки не удается предотвратить негативное поведение партнера. Уж такой он человек, что не считается с другими людьми и эгоистично ущемляет их интересы, в том числе и наши. Но даже в этом случае мы вовсе не обязаны наполняться теми эмоциями, которые свойственны большинству и на которые он привычно рассчитывает. Ведь когда мы впадаем в шок? Главным образом, не просто при ущемлении наших интересов, а тогда, когда мы этого не ожидали и убаюкивали себя приятными иллюзиями. Научитесь хорошо разбираться в людях, и их поступки не окажутся для вас неожиданными. А когда мы к чему-либо готовы, в том числе и плохому исходу событий, то неприятные эмоции не вспыхнут в нас огненной лавой, а будут весьма умеренными. Еще лучше – вообще отстраниться от негативного поступка другого человека, не думать о нем, ведь мы учимся сами выбирать для себя направление наших мыслей и чувств. О чем нам сейчас лучше всего думать и как реагировать на случившееся – выбираем мы сами, а не что-то само собой, без спроса захватывает нас. Это – эмоциональная позиция, которую в течение жизни мы можем менять и совершенствовать.

Бурное негодование умершего на негативное поведение оставшихся на Земле родственников имеет под собой и другое основание. Оно основано на подспудном требовании, чтобы люди всегда действовали в наших интересах и даже более того – были близки к совершенству. Это большая и сложная проблема, с которой также необходимо разобраться при жизни. Мне, как психологу, часто приходится слышать: а разве плохо стремиться к совершенству? Что плохого в том, что я предъявляю к близким людям высокие требования? Неужели вы не понимаете, что я хочу только хорошего и разве не естественно хотеть хорошего?

Понять такого рода позицию очень легко – она наиболее простая и по-детски инфантильная. Она естественна в детях, но во взрослом человеке свидетельствует о незрелости, отсутствии мудрости. Хочется получить всего как можно больше и как можно быстрее – и материальных, и моральных ценностей. Можно только порадоваться, когда это удается. А когда не удается? Что будем делать в этих случаях? Злиться? Плакать? Ругать жизнь или окружающих? Такие люди не желают думать о возможных неудачах, не зависящих от них. Они не знают, что будут делать, если случится облом, срыв, не готовы к неприятностям. А ведь мы в этом мире не хозяева. Все мы пришли в уже существующий, не нами созданный мир и вынуждены к нему приспосабливаться, в том числе учитывать желания и возможности других людей, совсем не обязательно совпадающие с нашими.

Требование всего по максимуму и немедленно – это крайне уязвимая и невыгодная эмоциональная позиция. Но как от нее избавиться? Ведь это так привлекательно, так заманчиво, так хочется быть баловнем судьбы! Вряд ли кто откажется от своих претензий добровольно. Так что пересмотр обычно происходит вынужденно – только через страдания, и никак иначе. А при такой позиции они неизбежны. И мудрость заключается в том, чтобы связать свои завышенные требования к людям и жизни вообще с неизбежностью горьких разочарований: видеть, как одно вытекает из другого.

Мне тоже пришлось пройти через это. И только благодаря набитым шишкам и страданиям удалось свои максимальные требования к жизни постепенно заменить более умеренными и, главное, более обоснованными. Вначале это ощущалось как «увы», а потом – как «ура». Готовность принять любую реальность позволила мне стать более уверенным и уважающим себя человеком, потому что наконец-то я смогла опираться на себя, а не на других людей или благоприятные обстоятельства. И как это ни парадоксально звучит, именно готовность к неудаче сделала меня более сильной.

В свое время я даже написала Гимн Неудаче, отрывки из которого привожу здесь:

И в земном мире, и за его пределами – везде для нас благоприятной оказывается следующая позиция: делаем максимум того, что мы можем, и при этом смиренно принимаем то, что из этого получается. К сожалению, большинство людей занимают прямо противоположную эмоциональную позицию: требуют максимума подарков от судьбы, совершенства от других и злятся, когда этого нет. К себе же не предъявляют почти никаких требований, считают себя жертвой неблагоприятных обстоятельств.

Итак, имеет смысл усвоить и прочувствовать, что стремление к идеалу и требование его немедленного претворения в жизнь – далеко не одно и то же. Первое работает на нас, а второе – против нас. Хорошо, когда в квартире чисто, и нам необходимо стремиться к этому, но абсолютная чистота все равно невозможна. А если мы начнем требовать этого, то превратимся в занудных морализаторов или злобных диктаторов. Хорошо, когда нам что-либо удается, но всё и всегда не удается никому. Хорошо, когда приходит успех. Но не стоит злиться и отчаиваться, если он не приходит. Такого подхода достигнуть легче, если учитывать фактор времени, рассматривая неудачи как временные и преодолимые явления. И действительно, и в этой жизни, и в посмертной всё не стоит на месте: меняются события, меняется и сам человек. И хотя время за пределами Земли воспринимается иначе, тем не менее изменения происходят и там.

Эти выработанные в земной жизни психологические навыки очень пригодятся нам в Хониид-Бардо, где непосредственно воздействовать на оставшихся на Земле мы уже не сможем. Мы не сможем сделать для них что-то хорошее и увидеть улыбку радости на их лице. Не сможем мы также предотвратить их нежелательное поведение, направив его своими действиями в другое русло. Но как мы будем реагировать на то, что увидим на Земле, по-прежнему останется в нашей власти. Тибетская книга предупреждает, что адекватно реагировать на это крайне трудно. А любая неадекватная реакция в этот момент утяжеляет нашу душу. Чтобы не создавать себе дополнительные сложности, лучше всего побыстрее оторваться от всего прошлого на Земле и полностью переключиться на то, что происходит с нами здесь и сейчас, в Бардо.

Конечно, такое гораздо легче посоветовать, чем реально исполнить. С моей точки зрения, обычному человеку это в полной мере неподвластно, даже если он будет искренне стремиться к этому. Лично у меня нередко «разрывается сердце», когда я меняю работу или вступаю в новую полосу жизни, расставаясь с тем, что было раньше. Если такое происходит при обычных переменах в жизни, то как же будет «разрываться» мое сердце, когда я покину ее навсегда, расставаясь безвозвратно со всем тем, что мне было в ней дорого? Предвидеть мою будущую запредельную тоску совсем не трудно. Но мне хочется верить, что в оставшееся время я сумею доработать эти психологические навыки и в большей мере регулировать поток своих мыслей и эмоций, чем мне это доступно теперь.

В Хониид-Бардо перед усопшим появляются кармические миражи, и по мере продвижения в загробье они становятся все более и более страшными. Слово «миражи» указывает на то, что посмертные видения имеют иллюзорный характер, но для умершего они представляются самой настоящей реальностью. Иллюзорными они становятся только в том случае, если смотреть на них из другого мира, а не изнутри Хониид-Бардо. Но взгляд из других миров превращает и наш земной мир также в иллюзорный, хотя, живя в нем, мы отнюдь его таковым не считаем.

Фейерверк ослепительно ярких, вспыхивающих красок, оглушительный рев необычных звуков несут в себе огромный устрашающий потенциал для умершего. Самые страшные раскаты грома с нагромождением молний на Земле могут служить лишь слабым подобием того, что происходит в Хониид-Бардо. Наиболее распространенная эмоциональная реакция для обычного человека в таком случае – это страх. Однако в его власти поддаться или не поддаться страху. Тибетская книга предупреждает о том, что пугаться кармических видений ни в коем случае нельзя. Это содержимое нашей психики, освобожденное от скованности телом, прорывается наружу. Эти устрашающие миражи исходят не откуда-то извне, а от нас самих, из бессознательной части нашей сущности. Если мы в них узнаем себя, сольемся с ними, то они исчезнут и все будет хорошо.

Механизм освобождения от страха путем отождествления себя с тем, чего боишься, известен и в научной психологии. Фрейд описывает, как девочка, долго боявшаяся проходить через темную комнату, однажды сообщила, что ей неожиданно удалось преодолеть свой страх. Она охотно рассказала и о том, как это у нее получилось. Однажды, перебегая через эту темную комнату, она вдруг представила, что она сама и есть то Страшное, которого она так боится. И с тех пор это Страшное исчезло, перестало для нее существовать.

Итак, наше спасение – в признании кармических миражей как части себя. Но если сделать этого не удастся, то последствия окажутся крайне плачевными. Нас уже озарял сразу после смерти Чистый Свет Реальности, мы уже соприкасались с ним, но не смогли остаться в нем и только поэтому очутились здесь. Наша душа оказалась не созвучной с Предвечным Чистым Светом, не совпала с ним по вибрациям, и поэтому мы не смогли воспользоваться своим шансом там. Но если мы начнем и здесь пугаться, дергаться, убегать, не понимая, что убегаем от самих себя, то будем проваливаться все ниже и ниже, в самые тяжелые части Бардо, пока, наконец не воплотимся в новом страшном мире.

Сходным образом мы ведем себя иногда и в земной жизни. Вместо того чтобы нейтрализовать пугающие нас ситуации, мы, наоборот, усугубляем их, а потом обвиняем в этом других людей или обстоятельства. Наше бессознательное часто провоцирует нас на такое поведение, смысла которого сознание не улавливает, не отдает себе в этом отчета. Например, в страхе не успеть сдать работу в срок, поддаемся панике и хватаемся сразу за несколько дел. В результате ничего не получается, все валится из рук и мы впадаем «в ступор». А ведь будь мы немного спокойнее, время, потраченное на «ступор», можно было бы использовать с пользой для дела. Или страх, написанный на нашем лице, выдает то, что мы предпочли бы скрыть. И действительно сбывается то, что кажется страшным сном, – ведь, видя наш страх, окружающие понимают нашу слабость и берут над нами верх. Бывает так, что под влиянием страха и малодушия мы совершаем предательство по отношению к себе или другим, а потом презираем себя за это.

В земной жизни нельзя руководствоваться страхом в своих поступках, и мы это хорошо знаем. Вот только победить его удается не всегда, и жизнь нас за это наказывает. В посмертье эта закономерность выражена еще более четко. Состояние нашей души в земной жизни вызывает созвучные ей ситуации только приблизительно, только с определенной степенью вероятности, поскольку многое зависит от неподвластного нам стечения обстоятельств. Хотя, скорее всего, стечение обстоятельств в нашей жизни и есть заслуженная нами карма. В Бардо мы автоматически попадаем в те места, которые соответствуют нашим переживаниям, поскольку все, что осталось от нас, – это и есть наши мысли и чувства. Соответственно то, что мы чувствуем, равносильно тому, где мы находимся. Здесь, как и в земной жизни существуют расхождения между тем, кем мы хотели бы быть и кем мы являемся на самом деле. И содержимое нашего сознания выдает такие образы, которых легко испугаться. Нам трудно признать их своими. Но если мы все-таки сумеем это сделать, они будут бессильны причинить нам вред.

Видения, которые последовательно появляются перед умершим, окрашены в разные цвета: голубой, белый, серый, желтый, красный, зеленый. Все эти цвета символизируют различные миры, куда мы впоследствии можем попасть. Теоретически выбор за нами, но выбор этот делает отнюдь не сознательная часть нашего «я» на основе взвешенного анализа информации. В большинстве случаев умерший не владеет информацией, не знает символику цветов. Впрочем, если бы даже и знал, это мало что могло бы изменить. Он находится в таком смятении, что почти не в состоянии оценить то, что видит, и сделать обдуманный выбор. Его привлекают одни краски и отталкивают другие, и наконец что-то в нем увлекает его в сторону одного из этих цветов. Но, как мы с вами уже понимаем, такое влечение предопределяет его будущее воплощение в одном из этих миров.

На первый взгляд кажется странным, что наша посмертная судьба находит свое выражение в цвете. Но работы западных психологов, подходя к этому вопросу с совершенно другой точки зрения, во многом подтверждают эту буддийскую символику загробного выбора. Цветовой тест известного немецкого ученого М. Люшера основан на предпочтении испытуемым одних цветов перед другими. О чем свидетельствует выбор и ранжирование цветов в тесте Люшера? По мнению автора теста, различные краски невольно связываются нашим сознанием с определенными явлениями и ситуациями. Человек тянется к тому, что ему созвучно и чего ему не хватает, что он хочет усилить в себе и вокруг себя. Иногда предпочтение цветов поразительным образом меняется – в связи с изменением нашего психического состояния. Но все же у большинства есть свой относительно устойчивый выбор.

Радостный, светлый душевный фон обусловливает выбор таких красок, которые способны выразить это состояние души и укрепить его. В тесте Люшера – это, прежде всего, желтый цвет, который для большинства людей связан с Солнцем, с той радостью, которую дарит нам солнечный свет. И выбирают его, как правило, люди легкие, с юмором, не застревающие на негативных переживаниях. Красный – цвет крови и огня, выбор его в цветовом тесте показывает стремление к активности, а часто – и к власти. Его обычно ставят на первое место целеустремленные, волевые и властные люди. Зеленый цвет обычно ассоциируется с травой, листьями, хвоей – вообще любой зеленью в природе. С точки зрения Люшера, человек, выбирающий зеленый цвет, стремится слиться с природой, т. е. стремится к гармонии, умиротворению, ощущению себя частью Природы. Масштаб этого слияния может быть самым различным – от природы в ближайшем окружении до целой вселенной.

Голубого цвета в тесте Люшера нет, а есть синий, который мы видим в природе как цвет ночного неба. Ну а кто может предпочитать цвет ночного неба? Наверное, тот человек, который хочет уснуть – в прямом или переносном смысле. Такой человек чувствует себя утомленным и хочет покоя. Может быть, он устал от жизни вообще. А возможно, он ищет только временного расслабления, если при повторном тестировании он больше не поставит синий цвет на первое место. Но если такой выбор оказывается устойчивым, то это интерпретируется как общая пассивность, нежелание напрягаться, преодолевать трудности, брать на себя ответственность.

Наверное, сложнее интерпретировать предпочтение фиолетового цвета. Люшер считает, что такой выбор говорит о стремлении человека к творчеству, о его оригинальности, нестандартности, а возможно, и неприятии повседневности, желании чего-то необычного и романтичного. Фиолетовый цвет является последним и наиболее высокочастотным в видимой части спектра. В эзотерике миры высоких частот считаются мирами более высокого уровня по сравнению с низкочастотными (инфракрасными). В фиолетовом хитоне, расшитом золотыми звездами, легко представить себе волшебника на новогодней елке. Ну а кого привлекают такие сказочные образы? Уж наверное, не заскорузлых реалистов, а более романтичных, стремящихся уйти от скучной обыденности людей. И выбирая фиолетовый цвет, они, сами не понимая того, выдают свою тягу к запредельному и таинственному.

Мрачное восприятие мира заставляет человека делать выбор в пользу черного, серого или коричневого цветов. Наш язык отражает связь между тяжелыми психическими состояниями и темными красками. Мы говорим: «Какой мрак» или «У меня на душе черным-черно». Это звучит как будто метафорически, но при выборе цветов в тесте Люшера проявляется в прямом, а не переносном смысле. Гнетущее состояние души, минуя наше рациональное сознание, выбирает созвучные ему темные или блеклые тона. Когда нам плохо, нас может раздражать чужое веселье, особенно если мы к нему непричастны. По контрасту с чужой радостью наше горе кажется нам еще более горьким. В этом состоянии яркие и светлые краски радости нас чаще всего раздражают, а темные или невыразительные оттенки кажутся родными и умиротворяющими. Ну а если такого рода душевные состояния являются преобладающими, то выбор этих цветов оказывается устойчивым.

Поэты обратили на это внимание давно, когда ни цветового теста Люшера, ни даже его автора еще не было на свете. Русский поэт Бенедиктов в XIX в. так писал о своей любви к разным цветам в разные периоды жизни:

Иногда меня спрашивают, почему люди не тянутся к ярким краскам как раз для того, чтобы преодолеть тяжесть на душе? Такое действительно возможно, но только тогда, когда наша печаль мимолетная, случайная, а не глубокая или устойчивая. Легкую печаль может рассеять радость других людей, а вот тяжелую – маловероятно. В первом случае человек чаще всего подключается к чужому веселью, входит в его пространство. И тогда в его душе поначалу возникает светлая грусть – состояние одухотворенное и довольно приятное, оно созвучно с радостью и яркими красками. А вот во втором случае при виде чужой радости, как раз наоборот, только усиливается горечь переживания за себя, обида на жизнь. Так что при тестировании темные цвета выбирают либо те, кому очень плохо в данный момент, либо те, кому плохо постоянно, но вследствие своей привычки к таким состояниям они считают их вполне «нормальными».

Отчасти предпочтение цветов проявляется в выборе одежды. Но все же полной свободы выбора здесь у нас нет. Мы вынуждены считаться с тем, насколько любимые цвета подходят нам, как они сочетаются с нашей кожей, цветом глаз и волос, общей мастью, наконец. Многие люди учитывают и веяния моды в цвете. Другие носят темную одежду по чисто утилитарным соображениям – она менее маркая. А некоторые вообще сами одежду не покупают, этим занимается их мама или жена. Поэтому исходя из того, какие тона преобладают в одежде человека, мы не вправе сделать однозначный вывод об его цветовых предпочтениях.

Тест Люшера снимает все эти ограничения. Респонденту предлагается проранжировать цвета, исходя только из того, насколько они ему приятны для глаз. При этом ему предлагают не думать о том, подходят ли они ему лично, не прикидывать их совместимость со шторами и обоями в квартире или с цветом машины. Наверное, лучше всего осуществить цветовой выбор, представив, что вы остались вообще без тела и входите в пространство, окрашенное этим цветом. Подобный выбор действительно предстоит сделать всем нам за пределами земной жизни, о чем говорят тибетские ламы.

Человек, никогда не обучавшийся психологии и ничего не знающий о тесте Люшера, может не догадываться, каким образом при выборе цветов он дает психологу информацию о себе. Точно так же подавляющее большинство из нас не будет понимать, что, притягиваясь после смерти к определенному цвету, мы тем самым неосознанно выбираем свой будущий, созвучный нам мир. И как бы ни оказался ужасен, мучителен или скучен этот мир, тут нет никакого насилия над нами извне, это делает только наш внутренний неосознаваемый враг.

Тибетская книга многократно обращает внимание на то, что все цвета, которые последовательно возникают перед покойником, бывают двух видов: яркие цвета и тусклые. Ламы настоятельно рекомендуют предпочесть яркие цвета, слиться с одним из них. Именно это позволит бывшему человеку, обитателю Сансары, выйти за ее пределы и перейти в иные, более счастливые измерения. Тем не менее они предупреждают, что сделать это чрезвычайно трудно. Почему? Да потому что, как ни странно, благодатные яркие цвета оказываются для большинства из нас непереносимыми. От них исходит столп огненных искр, они ослепляют, вызывают ужас. Времени для размышлений здесь нет, когда на нас стремительно надвигается огонь, и кажется, что он прямо сейчас спалит нас дотла. И мы невольно убегаем от невыносимо яркого Света и прячемся в тени, где как будто безопаснее, спокойнее, прохладнее. Если наша душа пока еще не готова к огненным мирам, то она отталкивается даже от их проекций в первоначальном посмертье.

Тень тоже бывает разная, и в зависимости от того, в какой именно тени мы спрячемся, в таком мире и очнемся впоследствии. Перед нами будут возникать и исчезать тусклые цвета разных оттенков, и к одному из них нас может потянуть больше всего. В какой-то момент мы увидим своими уже нефизическими глазами темно-серое дымчатое пространство. Для некоторых оно может показаться таким теплым, уютным, влекущим к себе – ведь и в тесте Люшера некоторые люди ставят на первые места серый и черный цвет. И кому-то представится счастьем укрыться в нем, особенно после недавнего, столь ужасающего пламени. В смятении умерший устремится туда, обретя на миг радость успокоения. Ну а то, что этим цветом окрашен мир Ада, выяснится только в дальнейшем, когда неосторожно вошедший грешник провалится туда уже по-настоящему. Выйти из таких миров оказывается впоследствии крайне трудно, хотя и не невозможно. Но многие тысячелетия (по земным меркам) попавший туда будет вынужден провести там, прежде чем он получит новый шанс на улучшение своей судьбы.

Все это очень походит на то, что мы можем наблюдать в нашей жизни. Разве не доводилось вам видеть людей, которые не умели пользоваться благоприятными для них возможностями? Или тех, кто отходил, отшатывался от ярких неординарных личностей? Объективно они имели шанс улучшить свою жизнь или войти в круг интересных людей, но субъективно были не в состоянии это осуществить.

Почему же так получается? Дело в том, что мы сами почти никогда не являемся единым целым, а внутри нас бушует множество желаний, тенденций, часто противоречивых и даже исключающих друг друга. Например, мы можем хотеть занять высокое социальное положение и одновременно втайне для себя бояться этого. Мы хотим этого потому, что нам надоело чувствовать себя маленькими, слабыми, зависимыми от сильных мира сего. А боимся потому, что, несмотря на свой протест, мы все же привыкли себя чувствовать именно таковыми и не знаем, каков вкус власти. К этому может добавляться еще и страх перед ответственностью.

Эти подспудные опасения перед новым, неизвестным могут проявиться в том, что в решающий момент мы вдруг неожиданно заболеем или «забудем» позвонить, прийти, напомнить о себе. А то и просто не вовремя отведенный взгляд или дрогнувший голос покажет тем, от кого это зависит, что нас продвигать не стоит. И как бы мы ни расстраивались или негодовали в дальнейшем, возможный поворот судьбы остался позади и, увы, остался неиспользованным. А каждый день фортуна такие шансы не предоставляет. Новый шанс может появиться только через много-много лет или не появиться вообще. И так же как страх (даже неосознанный) перед изменением социального положения часто обрекает человека на прозябание и рутину, так и страх перед яркими, обжигающими красками – символами ярких миров – толкает человека в тусклые миры уже за пределами этой жизни. «Там» мы сможем вести себя только так, как научились «здесь».

Что касается общения с неординарными людьми, то и в этой сфере дело обстоит сходным образом. Сколько людей ощущает свою неполноценность перед ними и испытывает обиду на жизнь за то, что им самим дано гораздо меньше. И они бегут от ярких личностей, чтобы не обжечь о них свое самолюбие, и укрываются в тени малозаметных «обыкновенных» людей. Только с ними уязвленной душе удается почувствовать себя «в своей тарелке» и считать собственное несовершенство вполне «нормальным». Свое бегство они могут объяснять какими угодно причинами, но все мы знаем, что именно среди малоразвитых и слабых людей легко ощутить свою компетентность и силу. И на место болезненной ущемленности приходит сладкое чувство превосходства.

Проявив подобный тип поведения несколько раз, человек, независимо от своего желания создает себе вполне определенную среду общения. Вокруг него собираются люди робкие, покорные, неуверенные в себе. И хотя на их фоне он чувствует себя молодцом, все же его постоянно грызет червячок глубинной неудовлетворенности. Он презирает этих людей, ему скучно с ними и кажется, что этой беспросветной серости не будет конца. Он может считать, что ему фатально «не везет» с окружением, не понимая, что он сам постоянно совершает такие выборы. Только что означает слово «сам»? Выбор делала лишь одна часть его личности – уязвленное самолюбие, но именно она захватывала власть во всех подобных случаях. И эта часть получала удовлетворение за счет подавления другой части, которой необходимо полноценное интересное общение при взаимном уважении. Человек в целом остался в проигрыше, хотя никто посторонний не навязывал ему такого выбора. Так почему же не поверить в то, что в трансформированном виде подобный психологический эффект может иметь место и в Бардо? «Как вверху, так и внизу», – говорил великий Гермес Трисмегист.

Особенно часто и болезненно неправильный выбор проявляется в любви, в отношениях между мужчиной и женщиной. Мы часто влюбляемся не в самого человека, а только во внешний эффект, который он производит. Его глубинной сущности мы не знаем, да и не хотим знать, поскольку нас в нем интересует совсем другое. Нас может привлекать его внешность, манеры, походка, умение красиво улыбаться, даже одежда. Последнее, как это ни покажется абсурдным, тоже оказывается способным возбудить наши эмоции. Об этом говорится в одной популярной песне прошлых лет:

Да и многими любимая песня «Вот кто-то с горочки спустился», по сути дела, отражает ту же причину страсти:

Когда костюмчик и ботиночки зажигают костер в душе, а гимнастерка сводит с ума, то вполне закономерной становится итоговая неудовлетворенность лирической героини своими отношениями: «Зачем, зачем я повстречала его на жизненном пути?» При таком способе влюбляться ничего другого ожидать было нельзя.

В одном психологическом исследовании маленьких мальчиков спрашивали, почему им нравится та или иная девочка.

Очень часто они наивно и откровенно отвечали: «Потому что на ней красивое платье» или «Потому что у нее красивая прическа». Взрослые гораздо реже так откровенно признаются в этом даже самим себе, но, по существу, они недалеко ушли от такого подхода. Редакции популярных журналов завалены отчаянными письмами. Например: «SOS! Помогите! Хочу любить! Мне уже 22 года, а я еще ни разу не встречался со сногсшибательными девушками».

Требование «сногсшибательности» почти наверняка приведет к глубочайшим разочарованиям в будущем. Ведь чисто внешнее обаяние, умение произвести впечатление совсем не обязательно сочетается с искренностью чувств, верностью и порядочностью. Скорее даже наоборот. Люди, бьющие на внешний эффект, тратят на его создание много сил и хотят получить за это компенсацию. Компенсацию – в виде материальных или социальных благ, но если это невозможно, то хотя бы в виде чувств и страданий партнера для повышения своей самооценки. Очень часто они оказываются несостоятельными в других сферах жизни, поскольку значительная часть их энергии уходит на создание иллюзорного образа себя и управления чувствами других. На что-либо другое у них уже не остается ни времени, ни желания.

Такой тип людей оказывается очень притягательным для представителей противоположного пола, особенно в молодом возрасте. Всем известно, каким потрясающим успехом пользовался знаменитый литературный персонаж Дон-Жуан. Те, кто хоть отчасти похож на него, без поклонниц (или поклонников) никогда не останутся – ведь людей, жаждущих быть очарованными, гораздо больше, чем тех, кто умеет очаровывать, является «специалистом» в этом деле.

Итак, стремясь к захватывающим любовным переживаниям, очень легко оказаться жертвой «специалиста по чувствам». Но когда мы стремимся влюбиться, мы с удовольствием поддаемся иллюзиям очарования и далеко не всегда думаем о том, что же это за человек, которому мы дарим свои чувства. А вот когда чувства уже разыгрались, их, оказывается, не так-то легко угомонить, забрать обратно. Другой человек в это время может стать в большей мере хозяином наших переживаний, чем мы сами. И постепенно мы обнаруживаем, что слишком сильное стремление к любви и счастью привело нас совсем не туда, куда мы хотели. Мы оказались в мире, состоящем как бы из сплава рая и ада, но с преобладанием адских элементов.

Хорошо еще, если такое происходит с нами один-два раза в ранние периоды жизни. Но ведь есть люди, у которых подобный сценарий повторяется много раз подряд, на протяжении десятилетий, и они все равно не делают из этого никаких выводов. Просто говорят, что им «не везет» или «попадаются только такие». В этом случае доля адских состояний в нашем внутреннем мире становится все больше и больше, расширяясь и захватывая новые участки нашей души. А ведь нас как будто никто не заставлял влюбляться – что-то внутри нас делает такой губительный выбор. Мы как бы вольны и не вольны в своих чувствах одновременно. Не умея создать собственный яркий мир в своей душе, мы притягиваемся к фальшивой яркости другого человека-обманщика. А на поверку тот иллюзорно яркий мир оказывается очень даже тусклым, но, втянувшись в его орбиту, сойти с нее оказывается нелегко. И если на Земле наше бессознательное так часто работает против нас, то вряд ли особенно удивительным покажется, что оно работает против нас и в посмертье. Слишком многие мучаются от собственных выборов в любом мире, где бы ни находились.

Много еще разных выборов делаем мы на Земле. Мы выбираем, какую музыку слушать, какие книги и журналы читать, какие фильмы и телепередачи смотреть. Мы живем не только в реальном мире нашего окружения, но и в виртуальном мире литературы и искусства, а также в мире собственных размышлений и переживаний по поводу воспринятого. Мы мысленно соглашаемся или спорим с авторами произведений, мы подражаем или противопоставляем себя их персонажам. И этот виртуальный мир также оказывает огромное влияние на нашу личность. Иногда наш выбор способствует нашему развитию и доставляет эстетическое удовольствие. Но не всегда. Некоторые люди читают только низкопробную литературу и любят смотреть фильмы, в которых много жестокости и насилия. Все остальное кажется им скучным, не будоражащим нервы. Здесь, как и в других случаях, одна часть личности этих людей (не самая лучшая) делает выбор за всю личность в целом. В результате их эстетический вкус не развивается, а жестокость и пошлость представляются обыденными и потому «нормальными» явлениями.

Они могут быть недовольны своей жизнью, но изменить ее не в состоянии, поскольку у них нет даже мысленных образов того, какой еще может быть жизнь, кроме той, какую они знают. Нетрудно догадаться, какие миры привлекут их в Бардо.

Слейся с ярким Светом в посмертье, слейся рано или поздно, слейся в любом месте, где только тебе удастся это сделать, – в этом лейтмотив Тибетской книги. Но если до сих пор умерший так и не смог слиться с каким-либо из возникавших перед ним ослепительных сияний, то дальнейшее погружение в Хониид-Бардо будет становиться для него все более и более страшным. Причем страшным до такой степени, какая неведома нам в земной жизни. А если слабый отголосок этого изредка настигает кого-либо на Земле, то на помощь ему приходит психиатр. В Бардо психиатров нет, и помочь нам будет некому.

Спускаясь все ниже и ниже по ступеням Бардо, умерший сталкивается «лицом к лицу» со своим бессознательным, причем с самыми темными его сторонами. Перед ним появятся образы так называемых гневных божеств, олицетворяющих страшные силы, стоящие над всеми нами. Эти образы и сейчас присутствуют в подсознании каждого из нас как архетипы коллективного бессознательного, которые подробно описаны знаменитым психологом К. Юнгом. Но сейчас они большей частью «дремлют» в нас и не проявляются так явно. А вот после смерти они оживут, станут зримыми. В Тибетской книге они описываются в виде угрожающих призраков, восседающих на тронах огромных львов, слонов, лошадей и других животных. Они держат ножи, топоры, черепа, наполненные кровью, они пьют кровь, лижут человеческие мозги. У них по три головы со страшными лицами разных цветов, много рук и ног. Кажется, что от них невозможно спастись бегством или укрыться, они насильно захватывают умершего и душат его в своих объятьях. Но умереть он больше не может, и это состояние ужаса воспроизводится вновь и вновь.

Эти описания в Тибетской книге занимают довольно много места, в них много повторений, названий местных божеств и буддийской символики. Российского читателя это часто отталкивает, мне многократно доводилось слышать, что люди не воспринимают эти описания. Однако не будем забывать, что сходные описания устрашающих посмертных видений имеются и в Библии. В «Книге премудрости Соломона» об этом говорится так: «Думая укрыться в тайных грехах, они, под темным покровом забвения, рассеялись, сильно устрашаемые и смущаемые призраками, ибо и самое потаенное место, заключавшее их, не спасало их от страха, но страшные звуки вокруг них приводили их в смущение, и являлись свирепые чудовища со страшными лицами. И никакая сила огня не могла озарить, ни яркий блеск звезд не в состоянии был осветить этой мрачной ночи. Являлись им только сами собою горящие костры, полные ужаса, и они, страшась невидимого – призрака, представляли себе видимое еще худшим… Преследуемые брожениями ядовитых зверей и свистами пресмыкающихся, они исчезали от страха, боясь взглянуть даже на воздух, от которого никуда нельзя убежать, ибо осуждаемое собственным свидетельством нечестие боязливо и, преследуемое совестью, всегда придумывает ужасы».

Конечно, в буквальном смысле, с сегодняшней земной точки зрения, нам это кажется малоправдоподобным. Но не будем забывать, что вся Тибетская книга мертвых, так же как и Библия, глубоко эзотерична, а эзотерическую символику ни в коем случае нельзя представлять себе буквально. Все описанные ужасы вызваны тем конкретным ментальным содержанием, которое сознание умершего приобрело, главным образом, в его последней жизни. Поэтому в образах ужасов возможны варианты, у каждого они будут свои. Перед вами появится как раз то, чего вы больше всего боитесь, а может быть, пока даже не вполне осознаете, что именно этого вы боитесь. Любой, не только проявленный, но и едва промелькнувший и незамеченный страх, в конце Хониид-Бардо приобретает огромную силу Именно это является общим для всех людей. А уж конкретная форма воплощения этого страха не так важна. К тому же никакая, даже самая лучшая Книга не может передать все разнообразие уникального сочетания посмертных образов каждого отдельного человека. Описанные страшные видения просто являются аллегорическими и символическими описаниями направления наших психических переживаний после смерти.

Почему же эти переживания так страшны? Мы уже прошли период наиболее благоприятных возможностей для освобождения в Чикай-Бардо. Упустили свой шанс и в начале Хониид-Бардо, когда перед нами появлялись мирные божества – световые видения. Поскольку мы не сумели подняться, теперь нам предстоит следующий этап – спуск в страшную низину Хониидов. Уж так устроен посмертный мир. Получается, что это наш выбор, хотя, конечно, говорить о выборе в прямом смысле слова не приходится – этот выбор вынужденный. Но и на Земле мы нередко оказываемся вынужденными сделать неблагоприятный выбор, не понимая, что с нами и вокруг нас происходит. Особенно часто это случается с теми людьми, которые плохо представляют себе устройство социальной жизни и психологического мира людей. Жизнь загоняет их в ловушку, а им невдомек, когда и где они прошли мимо своего счастливого шанса.

Страдания и ужасы в конце Хониид-Бардо оказываются значительно сильнее, чем на Земле. Согласно всем религиозным вероучениям райские и адские миры после смерти обладают гораздо большей контрастностью, чем те эмоциональные перепады, которые мы привыкли испытывать в земной жизни. С психологической точки зрения, это объяснить нетрудно. В нашей теперешней жизни имеется слишком много внешних воздействий, которые постоянно отвлекают нас от собственных переживаний. Поэтому на Земле они почти никогда не достигают такой интенсивности, как за ее пределами. Как бы мы ни были расстроены, но внешние условия не дают нам возможности погрузиться в свое горе целиком. Мы вынуждены выполнять свои повседневные обязанности, разговаривать с окружающими людьми, есть и пить, наконец. Даже если мы утратили всякие контакты с людьми и никому больше не нужны, сама забота о поддержании жизни и физического тела неизбежно требует части нашего внимания.

Например, даже в самом тяжелом эмоциональном состоянии мы можем решить выпить чай. И пока мы наливаем воду в чайник, включаем плиту, наблюдение за этим процессом немного рассеивает наши мысли. А уж когда пьем чай и испытываем удовольствие от вкуса и запаха, возникает самая настоящая конкуренция между тяжелыми мыслями и приятными чувственными ощущениями. Внешние воздействия земного мира не дают нашим переживаниям дойти до своего возможного предела.

Но в воображении мы вполне можем представить себе мир без внешних воздействий, в котором одни лишь внутренние представления оказываются самой настоящей реальностью. Их ничто не отвлекает, не рассеивает. В этих условиях, если нам тяжело, наши страдания нагнетаются, усиливаются до того уровня, пока наконец не достигнут своего естественного разрешения – запредельного по земным меркам. Но зато и приятные эмоции, когда их ничто не отвлекает, также усиливаются многократно. Вот почему райское блаженство и ужасы ада значительно сильнее всего того, что мы обычно испытываем на Земле.

Отчасти это подтверждают рассказы людей, переживших клиническую смерть. Те из них, кто сохранил в памяти свои посмертные переживания, в большинстве случаев говорят о них как о невыразимо прекрасных и притягательных, причем до такой степени, что не хотелось возвращаться обратно. Но не будем забывать, что это были только их первые посмертные впечатления, самое начало Чикай-Бардо. Согласно учению Бардо-Тёдол, это так и должно быть. Однако некоторые, очень немногие реанимированные люди каким-то образом ухитрились испытать совсем другое. Они встретили не яркий Свет, а нечто темное и невообразимо страшное. То ли неправильно прожитая жизнь и накопление дурных поступков помешали им встретиться с чистым Светом, то ли по неизвестным нам причинам, стремительно промчавшись мимо Чикай-Бардо, они сразу оказались в Хониидах, то ли просто на каждое правило

находится исключение. Мы не знаем, почему это произошло. Однако важно другое. По их словам, тот ужас, который они испытали там, оказался несопоставимым со всеми пережитыми ранее ужасами. Хотя, как они утверждали, их прежняя жизнь тоже была отнюдь не сладкой. Но теперь возврат сюда они восприняли как спасение и намерены в корне пересмотреть свое восприятие действительности и поведение. Таким образом, об особой контрастности блаженства и ужаса после смерти говорят не только религиозные источники, но и вернувшиеся «оттуда» реанимированные люди. Ну а те, кто пока не приобрел посмертного опыта, имеют подобие такого опыта во сне. Конечно, далеко не каждый сон дарит нам яркие чувства, но многим доводилось испытывать необыкновенно яркие чувства именно во сне. Это могла быть очень сильная любовь, которую мы всеми силами тормозили в дневной яви из-за невозможности ее осуществления. Или острые, обнаженные и обезличенные сексуальные чувства, вырвавшиеся на волю из плена постоянного контроля. Или неожиданно прорвавшиеся воспоминания о чем-то, что, нам казалось, мы совершенно забыли. А кому не доводилось видеть кошмары во сне? Вопрос почти риторический. Погони, падения, угрозы уничтожения… Запредельный страх, невыносимая обида, гнетущая тоска, крайнее отвращение… И все это гораздо ярче, выразительнее, чем наяву. Если сон считают младшим братом смерти, то испытанные эмоциональные полюса в сновидениях можно считать слабым подобием неведомого нам пока контраста эмоциональных миров в посмертье.

Страшные видения в Хониид-Бардо вызывают у неподготовленного человека паническое состояние, под влиянием которого он мечется, убегает или прячется от надвигающихся на него ужасов. Но такое поведение совершенно бессмысленно и даже вредно – оно только усугубляет пробудившиеся страхи. Тибетская книга рекомендует в данном случае пассивность и бездумность, поскольку обыкновенному человеку слишком сложно разобраться во всем этом. Здесь надо положиться на ситуацию, отдаться как бы течению реки, которое само выведет нас туда, куда надо, благодаря помощи свыше или согласно законам кармы.

Следует заметить, что такого типа поведение часто бывает целесообразным и в земной жизни, когда у нас не хватает информации и мы не очень хорошо знаем, к чему нам стремиться или каковы способы достижения цели. Активность при незнании вырождается в суету и только препятствует выходу из неблагоприятной ситуации. Есть время действовать, и есть время ждать.

Если умерший сможет воспринимать страшные видения как проходящий мимо него поток, он относительно успокоится и будет в состоянии начать искать выход из этого потока. И тогда освобожденную от паники энергию можно будет направить на осознание природы этих видений. Тибетская книга говорит о том, что если у человека появится хотя бы слабое осознание происходящего, понимание того, что пугающие его миражи порождаются его собственными дурными наклонностями, то именно на этой ступени он имеет наибольший шанс освободиться. Потому что чем ужаснее видения, тем хуже он себя чувствует и, следовательно, тем настоятельнее становится потребность в решительных действиях (в данном случае в осознании). И если только он к этому вообще способен, то именно здесь и сейчас он будет вынужден это применить, так как дальше терпеть становится все труднее, пока наконец он не доходит до ощущения невыразимого, пронзительного ужаса.

Это подобно тому, как в земной жизни мы многое терпим, пока это хоть как-то возможно, и ничего не предпринимаем для улучшения своего положения. Но когда ситуация обостряется и становится уж совсем невыносимой, мы оказываемся вынужденными активизировать все дремавшие в нас способности и силы. И в результате этого мы обнаруживаем (иногда с удивлением), что наше положение становится гораздо лучше, чем было до того.

Нередко научные, технические и художественные открытия на Земле происходят в виде озарения, ударяют «как молния», когда человек доходит «до предела» и внезапно из мучительного состояния переходит в транс. Многим духовное зрение открывает клиническая смерть. Хотя такие кризисы, с одной стороны, опасные и нежелательные явления в жизни человека, но с другой – именно благодаря им пробуждаются необычные способности и вчера еще рядовой человек превращается в необыкновенно талантливого специалиста или удивительного провидца. Подобные вещи, помноженные на остроту запредельной реальности, происходят и в нижней точке Бардо, когда от исхода ее прохождения во многом зависит наше посмертное будущее – либо гибель, падение в нижние миры, либо преображение и дальнейшее восхождение.

Исследования знаменитого ученого, нобелевского лауреата И. Пригожина подтверждают эту идею Тибетской книги. В своих работах он показывает, как личный кризис может привести и нередко действительно приводит к личному успеху. Согласно его данным, любая система (в том числе и человек), достигнув точки бифуркации, т. е. состояния наибольшего хаоса, приобретает способность преобразоваться в нечто высшее. И. Пригожин сделал обоснованный вывод о том, что запутанная ситуация и хаос приводят либо к саморазрушению, краху, либо к возрождению и выходу на новый виток развития.

В китайском языке слово «кризис» обозначается не одним, а двумя иероглифами. Один из них можно перевести как «опасность», а другой – как «благоприятная возможность». В этот сложный период наше возможное будущее разветвляется, у нас имеются варианты. Если мы благополучно пройдем самую тяжелую, кризисную точку развития, то впереди нас ждут хорошие перспективы. Но при неправильном поведении в состоянии кризиса возможен и другой, гораздо более печальный исход. Это происходит как в земной жизни, так и за ее пределами.

Почему же крайняя точка падения содержит в себе новые, неведомые доселе возможности? Дело в том, что, опустившись на самое дно, мы перестаем цепляться за прошлое, отпускаем неподвластную нам ситуацию и тем самым освобождаем свою энергию. До этого момента она была связана, расходовалась непродуктивно. Мы пытались влиять на то, на что влиять, увы, не могли. Поэтому всю нашу энергию поглощали переживания бессилия и ужаса. Теперь освобожденная энергия возвращается к нам обратно, и мы можем управлять ею по своему усмотрению. Здесь происходит парадоксальная ситуация, когда, признавшись себе в бессилии, мы вследствие этого становимся гораздо сильнее. Эти силы нам дает полное осознание и принятие реального положения вещей, без прикрас и иллюзий. Таким образом совершается возрождение энергии, которую мы теперь можем направить на что угодно, куда захотим. Но можем, увы, и не воспользоваться этим и даже не понять, что упустили свой шанс, свою Жар-птицу.

Многие из тех, кто пережил развод, знают, что, приняв самое страшное, смирившись с неизбежным, они тем самым освободили себе путь для дальнейшей более счастливой жизни. Но те, кто цеплялся за прошлые отношения, устроили для себя ад на долгие годы или даже на всю оставшуюся жизнь. Потеря работы тоже не всегда означает крах. Иногда это может стать сигналом к изменению направления своей деятельности. В Хониид-Бардо мы будем не в состоянии спрятаться от страшных миражей или приказать им исчезнуть, и все попытки сделать это приведут только к еще большему ужасу. Но если мы примем их как свои, они перестанут нас так сильно пугать.

Итак, в самом низу Хониид-Бардо, где особенно страшно, умерший подталкивается к выбору освобождения, если только он к этому способен. Даже если он не был абсолютно праведным при жизни, но сумеет понять природу своих кошмаров, его ожидает неплохая посмертная судьба. Каким образом это сочетается со справедливым воздаянием? Тибетская книга учит, что наша жизнь за гробом не предопределена с математической точностью земными делами. Наше поведение в Бардо также влияет на то, что произойдет с нами в дальнейшем. Может быть, это идет вразрез с расхожими, упрощенными представлениями, но интуитивно это кажется похожим на правду. Если наше поведение создает нашу будущую карму, то почему этот закон должен ограничиваться только земной жизнью? Не логичнее ли предположить, что наше поведение влияет на нашу судьбу и за ее пределами? В Бардо нам легче постигнуть собственную природу, чем в этой жизни, где наше сознание привязано к физическому телу и сильно зависит от него. Очень желательно воспользоваться свободой сознания в Бардо, чтобы приблизиться к разгадке тайны своего сознания. То есть наше сознание там может познать само себя. Такой шанс есть у всех, но воспользоваться им сумеют только редкие единицы из миллионов умерших.

Если же умерший так и не смог распознать в пугающих его образах порождения своего собственного сознания, то эти видения становятся все страшнее и ужаснее, пока наконец не достигнут состояния предельного ужаса, который длится, по земным меркам, несколько дней. Правда, там время запредельного ужаса покажется гораздо более долгим и невыносимым. То, что в наибольшей мере внушает нам ужас и отвращение, чего мы больше всего боимся, именно то и появится перед нами. Но мы теперь уже знаем, что это наше собственное сознание раскрывается перед нами. Попытки убежать от ужасных видений ни к чему хорошему не приведут. И не будет нам спасения, если мы не примем их, не узнаем, не вступим с ними в контакт. Поскольку большинство людей не могут этого сделать, то они продвигаются дальше по беспредельным просторам Загробья – в Сидпа-Бардо.