We wish you a Merry Christmas!
We wish you a Merry Christmas!
We wish you a Merry Christmas and a Happy New Year!
Какой сегодня день? Сколько она уже здесь? Несколько дней? Недель? Месяцев? С тех пор как она попала сюда, время нарушило свой ход, а сознание, одурманенное лекарствами, изменяло ей. Если ничего не предпринимать, этот ад не закончится никогда.
Нужно было выбираться отсюда, во что бы то ни стало. Нужно найти выход. Только бы не запаниковать. Если она запаникует, то все кончено. К горлу медленно подползала тошнота, вызванная страхом, но ее это не сильно беспокоило. Вряд ли рвота сумеет пройти через ее пересушенную глотку. Ремни натирали кожу до крови, но она продолжала бороться и тянуть. Господи, пожалуйста, помоги ей высвободить хотя бы одну руку до того, как он войдет!
Бог не услышал ее молитвы. Он никогда их не слышал. Дверь открылась, и мужчина вошел. Она молча смотрела, как он снимает халат и вешает на крючок на двери, закатывает рукава рубашки, поправляет очки.
— Привет, киска.
Холодные пальцы, скользнувшие по обнаженной ноге, вызвали отвращение.
— Ты ждала меня?
«Молчи, — приказала она себе. — Не отвечай, иначе во рту пересохнет еще больше».
— Я с тобой разговариваю! — Его рука вцепилась в подбородок. — Ответь мне!
Он наклонился, дыша перегаром ей в лицо. Собрав языком последнюю влагу, она плюнула ему в рожу и... Промахнулась. Жалкие остатки ее вязкой слюны свисали с его очков, а должны были хотя бы с носа. Какая-мать-ее-жалость!
Удар, обрушившийся на нее, заставил левую половину лица сначала вспыхнуть от боли, а затем онеметь, но она не издала не звука.
— Маленькая шлюха, — произнес он, вытирая очки засаленным платком. — Забыла, какой урок я могу тебе преподать?
Она отстраненно наблюдала за тем, как он развязывает ее больничную сорочку, надетую разрезом вперед, и попыталась думать о чем-нибудь другом. О чем-то хорошем, а не о том, что произойдет с ней через несколько минут. Подумай о Лиз, подсказал внутренний голос.
Лиззи. Сэм опустила веки, представляя образ сестры. Такие же, как у нее самой, синие глаза, нежная улыбка, сливочная кожа, длинные светлые волосы. Свои она остригла, потому что ублюдку Палмеру они нравились. Воспоминания накатили с новой силой. Грубые руки, щупающие ее подростковое тело, запах табака, страх, саднящая боль между ног... Она никому ничего не сказала. Только волосы обрезала в знак протеста. Мысль, что ему нравилось накручивать их на кулак во время того, что он делал с ней, выводила ее из себя. Но Сэм совершила большую ошибку, сделав это, потому что он захотел Лиззи. Она не могла позволить, чтобы он ее тронул, поэтому ей пришлось… самой… приходить к нему. Саманта не хотела об этом думать, но мысли перестали слушаться.
Прошлое слилось воедино с настоящим, и руки Мюррея, ползающие по ее груди, превратились в руки отчима. Потная ладонь закрыла ей рот.
— Тсс. Если пикнешь, я сделаю это с твоей сестрой, — тихо сказал Брайан. — Пошли.
Она открыла глаза, не понимая, куда делась больничная палата и старый доктор. Это не может быть правдой!
Он поднял ее с постели, протащил по коридору и втолкнул в свою комнату. Сэм задрожала, ощутив твердую эрекцию, упирающуюся в поясницу. Палмер ослабил хватку, поглаживая ее подбородок и шею.
— Нет, — пропищала она детским голоском, превратившись в маленькую девочку. — Ты не настоящий! Я убила тебя!
— Это был не я! — прошипел он ей в ухо. — Меня не было в доме, который ты сожгла.
— Не правда!
Рука, сжимающая ее горло, трансформировалась в мохнатую лапу чудовища и поползла вниз к груди.
— Ты убила свою сестру, — сказал нечеловеческий голос. — Ты убила Лиззи.
— Нет! — закричала она. — Нет! Нет! Нет!
Монстр повалили ее на постель лицом в подушку, и Сэм начала задыхаться под его тяжестью. «Я убила тебя, — билась в голове мысль, — убила тебя, убила, убила!» Кровать начала раскачиваться из стороны в сторону все быстрее и быстрее. Ее сейчас стошнит от этой качки, и она захлебнется в собственной рвоте.
— Саманта! Очнись! — рычал монстр. — Очнись!
«Хочу умереть», — подумала Сэм...
И проснулась.
***
Вернувшись домой, Том отпустил мистера Сэндлера, старого семейного врача Сандерсов, после того как выслушал вердикт. Жизни девушки ничего не угрожает, но ее психическое состояние пока под вопросом. По словам доктора, она ни на что не реагировала во время осмотра, была вялой, только иногда судорожно вздрагивала. Врач обработал ее синяки и ссадины и уложил в постель, сделав какой-то укол. После чего она уснула.
Грей с трудом подавил желание заорать, когда врач сказал, что она была изнасилована, скорее всего, не один раз. Какая жалость, что он не убил слизняка. С каким бы удовольствие он размазал его по стенке, задушил бы в собственных кишках, оторвал бы ему… Том выдохнул, пытаясь успокоиться. Сэм сама будет вправе решить, что делать, когда придет в себя. И если она захочет прикончить мудака, он ей поможет. Такая кровожадность не в его правилах, но... Боже, от одного вида ее истерзанного тела у него мурашки бегали по коже! Дэвид будет в шоке, когда узнает.
Проводив врача, обещавшего заглянуть утром, Том приволок кресло в комнату, где она спала, стараясь действовать как можно тише. Сидя возле ее кровати, он восстанавливал в памяти прошедший день. Он вынес ее из «Дома Света» на руках. По дороге домой они остановились только раз, чтобы купить ей одежду и воду. Один из людей Купера принес из магазина пакет, где оказался серый спортивный костюм, и Том переодел ее прямо в машине. Она даже не сопротивлялась, не проронив ни слова всю дорогу. Только выпила воды, а затем уснула на заднем сидении, положив голову ему на плечо. Ее руки скрывали длинные рукава костюма, который оказался велик, но Том уже видел ранее, что некоторые ногти сорваны до мяса, а запястья натерты до крови. Все молчали, стараясь не потревожить ее сон. На самом деле, слов просто не было.
Приехав домой, Грей вызвал доктора Сэндлера, а затем связался с Дэвидом. А когда врач прибыл... Он сбежал из дома. Не было сил выносить эту драму. Просто хотелось выпить и вернуть ощущение реальности происходящего. Реальность пришла в образе Элис. Том горько усмехнулся, поняв, что больше ничего не чувствует к этой девушке. Воспоминания о ней были такими далекими, такими тусклыми, такими незначительными.
Он взглянул на Сэм. Она спала, и на ее лице царило умиротворение. Боже, она была так похожа на Элизабет, и не похожа одновременно. И дело даже не в волосах. Грей чувствовал, что, несмотря на все жизненные невзгоды, свалившиеся на эти хрупкие плечи, в ней скрывается стальной стержень. Что-то подсказывало ему, что она не сломается. Стоит ей подняться на ноги, и всех будет ждать большой сюрприз. Она львица. Только изранена и истощена.
«И долго ты будешь сравнивать женщин с животными?» — ехидно поинтересовался его внутренний голос.
«С кошками», — поправил он самого себя.
«А кошки что не животные?»
«Отвали!»
Продолжая анализировать сходства и различия сестер, Том пришел к выводу, что они как две противоположности. Лиззи ангел во плоти. Всепрощающая, хрупкая, сама доброта. А Сэм... Он готов был поспорить на все свои сбережения, что она ничего не прощает, и доброта — не ее конек. С этими мыслями он не заметил, как задремал.
Его разбудил ее крик.
— Нет! Нет! — кричала она тоненьким голоском.
Ее тело дергалось, как в судорогах, когда Том подскочил к ней, чтобы разбудить.
— Саманта! Очнись! — Он щелкнул выключателем прикроватной лампы.
Она никак не реагировала, и Том стал трясти ее за плечо.
— Очнись же! Черт!
Она болталась в его руках, как тряпичная кукла. Сжатая челюсть, слезы, скатывающиеся по напряженным щекам, мертвенно-бледная кожа. Ему стало по-настоящему страшно. Наконец, с громким хрипом она открыла глаза и проснулась, ловя ртом воздух.
— Тсс. Это сон. Это просто сон.
— Где я? — простонала Сэм.
— Ты в безопасности. Все хорошо.
Она с трудом села, натянула покрывало до подбородка и огляделась. Через несколько секунд ее затуманенный взгляд сфокусировался на нем. Том встретился глазами с двумя глубокими синими океанами и вздрогнул от ощущения, что проваливается в бездну. Жуткую и одновременно прекрасную бездну.
— Хочешь воды? — спросил он, стараясь выглядеть как можно более спокойным.
— Да, — прохрипела она.
Без резких движений, напомнил он себе, вставая. Сходить на кухню и принести воды. Нет ничего проще. И труднее. Он был не в силах отвести взгляд от ее глаз. Неужели у Лиззи такие же глаза? Он встречался с ней несколько раз, но никогда не замечал ничего подобного. С трудом заставив себя отвернуться, Грей вышел из комнаты за водой.
Сэм жадно пила, сжимая дрожащей рукой высокий стакан из прозрачного стекла, а он стоял рядом и не знал, что делать дальше. Что сказать? Как объяснить, почему она здесь? Следующее мгновение застало его врасплох. Осушив стакан, Саманта одним резким движением разбила его о край прикроватной тумбы.
— Какого... — начал он.
— Прикоснешься ко мне хоть пальцем, — произнесла она, держа перед собой стеклянное дно с неровными острыми краями, — и кто-то из нас прольет много крови.
Том внутренне расхохотался. Если бы он и вправду поставил на нее все свои сбережения, то сейчас стал бы вдвое богаче. Львица! Он был восхищен, но отнюдь не напуган. Хотя, ее решительный взгляд и переставшая дрожать рука говорили о том, что намерения у нее самые что ни на есть серьезные.
Раскат грома вдалеке разорвал тишину, и через несколько секунд дождь возвестил о себе барабанной дробью по оконному стеклу.
— Ты сумасшедшая? — спросил он.
Сэм приподняла одну бровь, растянув губы в ядовитой улыбке, и спросила:
— Хочешь это проверить?
***
«Дождя не было», — подумала девушка, лежащая на тротуаре лицом вниз. Асфальт сухой. Тогда почему у нее мокрая голова? Она смотрела на свои пальцы, судорожно подергивающиеся возле лица, и пыталась приказать им подняться и ощупать голову. Рука не послушалась. Наверное, не нужно было так напиваться. Как это произошло? Как получилось, что она лежит на улице с мокрыми волосами? Затылок пульсировал болью. Странный, усиливающийся с каждой секундой запах меди вызывал тошноту.
Кто-то насвистывал совсем рядом. Знакомый мотив... Обычно услужливая память в этот раз почему-то отказала в доступе.
— Ай-яй-яй, как нехорошо, — сказал голос, прекратив свистеть. — Ты разбросала все свои покупки.
Влажные волосы спадали на лицо, не давая возможность разглядеть человека, передвигающегося вокруг нее и собирающего жестяные банки с изображением кошек обратно в бумажный пакет. Наверное, он пришел, чтобы помочь ей. Она хотела сказать: «Помогите мне», — но из горла вырвался лишь невнятный хрип.
— Прости, я не расслышал, — владелец голоса присел перед ней на корточки.
Он положил на асфальт какую-то штуку, которая шумно звякнула, и пакет с кошачьим кормом, а затем, протянув руку в черной перчатке, прикоснулся к ее щеке.
— По...гите...не, — язык не слушался.
— Ну конечно! Конечно, я помогу тебе! — засмеялся он, отводя влажную прядь ее волос за ухо.
Она не увидела его лица, потому что не смогла поднять глаза. Прямо перед ней были ботинки. Коричневые. Потертые. Старые ботинки на толстой подошве. Еда для Мисси в бумажном пакете. И предмет, название которого она смогла вспомнить не сразу. Почему это казалось таким важным?
Девушка напрягла все силы, и ответ пришел. Молоток. Странно. Она совершенно точно не покупала молоток. Зачем он ей?
Голос снова начал насвистывать знакомую песню. Раскат грома разорвал ночь, и небо разверзлось над ними, прерывая его мотив. Какой знакомый мотив...
— Ах, как нехорошо! — сказал голос. — Я совсем не хочу, чтобы ты промокла.
Сильные руки перевернули и подняли ее, и мир закружился вокруг, грозя исчезнуть. Шум в ушах усилился, к горлу подкатила тошнота. Прохладные капли дождя стекали по лицу, унося с собой запах меди и давая облегчение разгоряченной коже. Он донес ее до машины и уложил внутрь, продолжая свистеть. Свистеть... Мелодию... Рождественскую песню. Она вспомнила!
«Но сегодня же не Рождество. Сегодня не Рождество!»
Элис хотела протянуть к нему руку и сказать, что вспомнила песню, которую он насвистывает, но не успела. Крышка багажника над ней захлопнулась.