Катя решила выяснить, что это за общество «Христиане для своих пожилых сограждан», и есть ли оно вообще. Общество такое было. Председателем его правления был Отто фон Менгендорф. Зарегистрированное общество; оно заботилось о том, чтобы старые люди не чувствовали себя одинокими, чтобы их навещали на рождественские праздники и в воскресные дни. Общественники развозили старым и немощным людям еду. Солидное общество с благородной целью.

Имя Отто фон Менгендорфа как председателя его правления только подогрело Катин интерес к этой истории. Он с самого начала внушал ей отвращение. Теперь она тем более должна поговорить с Хольгером Обермейером. Она чувствовала себя одновременно ангелом мести и Робин Гудом.

Через одного своего приятеля Катя даже раздобыла в сберкассе сведения о банковском личном счете Хедвиг и Хольгера Обермейеров. На дом Хедвиг Обермейер Хольгер оформил закладную. Возможно, на ссудные деньги он приобрел подержанный «порше», что стоял перед его домом.

Часто Кате бывало достаточно одного взгляда, чтобы вынести суждение о человеке. Едва только она увидела Хольгера Обермейера, она тотчас безошибочно оценила его: хлыщ. Девчонки наверняка так и увивались за ним. О хозяйстве он, по-видимому, не заботился, передоверял его своим подружкам.

Он любезно предложил ей войти. Катя была очень даже хорошенькая девушка, и Хольгер мгновенно решил про себя, что недурно было бы приударить за ней. А заодно отделаться от студентки, которая в это время как паз чистила у него туалет. Стряпать она не умела и уже порядком наскучила ему своей болтовней об эмансипации. Он провел Катю в комнату и предложил ей бокал вина. В этот момент вошла Виолетта – в майке и узких трусиках, мгновенно оценила ситуацию и разразилась бранью:

– Ты, барии проклятый! Меня заставляешь ползать по полу и вылизывать твой дом, а сам в это время шашни любовные заводишь! Ну, знаешь!

Катя попыталась внести ясность:

– Но, послушайте, я вовсе… вы не так поняли!

– Вы уже четвертая! Четвертая! А я здесь всего неделю живу!

Она выбежала в дверь.

Хольгер сидел в своем кресле, попивая вино, и только ухмылялся.

– Мне, право, как-то неловко… Может быть, вы все же объясните своей подруге…

Он махнул рукой.

– Надо надеяться, она сейчас уберется со своими Шмотками.

Не прошло и минуты, как Виолетта с маленьким чемоданчиком и двумя набитыми целлофановыми пакетами в руках пронеслась мимо Кати и Хольгера и хлопнула входной дверью.

Хольгер облегченно вздохнул.

У Кати было наготове четыре разных объяснения цели прихода. Но ей не понадобилось прибегнуть ни к одному из них.

Хольгер сказал:

– Раз уж вы здесь, то мы могли бы вместе поужинать. У меня есть еще два антрекота. Было бы недурно, если бы вы приготовили салат.

Катя, несколько смущенная, кивнула.

– Вот и славно! Пойдемте, я покажу вам кухню. А я пока приму душ и переоденусь.

Он провел ей в кухню, описал рукой круг и сказал:

– Чувствуйте себя как дома.

Он пошел было в ванную, но вдруг остановился и засмеялся:

– Кстати, меня зовут Хольгер, а вас?

– Катя.

– Отлично. Может, сразу перейдем на «ты»?

Катя кивнула.

Он скрылся в ванной и стал весело насвистывать. Он не сомневался, что одержал очередную победу.

«Ну подожди у меня, – думала Катя. – Сделаю я тебе салат, и антрекоты поджарю, и вытяну из тебя все, что мне надо, а потом покажу тебе, где раки зимуют. И только попробуй отправить меня стирать, я тебя так оттаскаю, света белого не увидишь».

Когда они поужинали и уже выпили одну бутылку вина, Катя подумала, что пора переходить к делу. Все это время она строила ему глазки, и он совершенно ошалел, а потом вдруг сделала печальное лицо и сказала:

– Я постоянно испытываю нужду в деньгах. При том, что я в общем-то богата. Я живу с отцом. У него несколько домов, которые он сдает. Но это такой скряга, скажу тебе, считает каждый пфенниг, так что можешь представить мое положение. Он даже машину мне не позволяет. Жду, как это ни жестоко звучит, когда он отдаст концы, но он, видно, еще и меня переживет.

Хольгер смекнул что к чему, расположился удобнее в кресле и, приосанившись, смотрел на нее.

– Эти вещи легко улаживаются, – сказал он. – Если хочешь, я сведу тебя с кем надо. Есть одно общество. Это, правда, не так дешево обходится. – Он расхохотался. – Они именуют себя «Христиане для своих пожилых сограждан». Оригинально, а? С их помощью ты в несколько дней сумеешь отправить старого господина в дом престарелых.

Катя выказала удивление:

– А как это делается?

Он сделал загадочное лицо.

– Есть много таинств между небом и землей… – Потом, засмеявшись, продолжал: – В принципе все делается очень просто. Они составляют бумагу для отдела социального обеспечения. Из бумаги явствует, что старик не в состоянии больше ухаживать за собой, подвинулся умом – и все такое. Если ты еще к тому же подпишешь эту бумагу, его в два счета объявят недееспособным и отправят в дом престарелых. Состояние его ты, правда, не наследуешь, но всем пользуешься и отделываешься от старика.

Он снова засмеялся.

Катя и Рената решили бросить ночные дежурства. С каждым днем они все больше рисковали быть разоблаченными. Рената нервничала. Кроме того, Катя считала, что у нее уже вполне достаточно материала о Мен-гендорфе. Теперь ей надо было подступиться к христианскому обществу Менгендорфа, но она боялась, что ее узнают.