Кто никогда не играл на флейте, не знает, что это такое. На переменке ко мне подошёл староста Глеб.
- Ну, как флейта? - спросил он.
- Какая флейта? - удивился я.
- Поигрываешь помаленьку, а?
- Отстань, - сказал я. - Ни на чём я не поигрываю. Я её и в глаза не видел.
- Плохо дело, - сказал Глеб. - Пора научиться.
- Это ещё зачем?
- Пора, пора, - сказал Глеб. - Учись.
- Не буду, - сказал я.
- Слушай, - сказал Глеб. - Я тебе не нянька. Ты пионер?
- Пионер.
- Учишься хорошо?
- Ну, хорошо… ничего учусь.
- Маме помогаешь?
- Когда как. В общем, вроде помогаю.
- Ну, вот видишь, а на флейте не играешь. Учись, учись, пора.
И убежал.
Я подумал, может, и правда пора. Ну что у нас за староста! Подойдёт к тебе, поговорит, и вроде всё ясно.
После уроков Глеб сказал:
- Зайди ко мне вечерком, у меня там есть кой-какие флейты, - и добавил: - Ты, наверное, думаешь, зачем это всё. Так вот: шестой «а» посадил берёзку, шестой «в» сделал модель корабля, шестой «б» ещё чего-то - у каждого своё, а у нас будет симфонический оркестр. Все тридцать человек на чём-нибудь играют. Надо что-то непохожее. Необыкновенное. Учись на флейте, через три дня концерт.
- А когда репетиция? - спросил я.
- Боюсь, не успеем, - сказал Глеб. - Мы сразу. Не бойся. Ты у нас великий талант. Вот это будет сюрприз. Все ахнут. Ну, привет!
И убежал.
Три дня я ходил сам не свой. Ни с кем ни о чём не говорил. Глеб сказал, что это тайна. Тайна и сюрприз. В день концерта Глеб повесил на школе афишу. Все были поражены.
Глеб назначил сбор музыкантов без пяти семь.
Когда я с флейтой пришёл в школу, народу в зале было полно. Глеб встретил меня в раздевалке.
- Ну, как дела? - спросил он.
- Ничего у меня не выходит, - сказал я. - Хочу сыграть одно, а получается другое. Лучше мне сегодня не выступать.
- Не глупи, - сказал Глеб. - Класс хочешь подвести? И так всего семь человек пришло, а ты восьмой. В музыке это называется октет. Я так и скажу: «Выступает октет шестого «г» класса». Пошли.
Мы прошли за кулисы. На сцене было темно.
- Они уже здесь, - сказал Глеб и в темноте провёл меня. - Вынь флейту. Занавес откроют в полной темноте, потом зажгут свет, и все ахнут.
Занавес открыли, Глеб дал сигнал, свет ярко вспыхнул, зал ахнул. Я огляделся вокруг - на сцене нас было трое: Алик Зуев с барабаном, я с флейтой и Глеб с какой-то палочкой. Когда в зале стало тихо, Глеб сказал:
- Симфоническое трио шестого «г» класса. Римский Корсаков «Снегурочка». Дирижирует Глеб Луковкин. Играй, - шепнул он мне.
Алька ударил в барабан.
- Что играть? - шепнул я Глебу.
- «Снегурочку», - шепнул он, размахивая руками.
- Я не знаю, - шепнул я.
- Ну, и зря, - зашептал Глеб. - Играй.
Я заиграл.
Вот что был хохот. Все в зале прямо катались со смеху. Алик Зуев хотел убежать. Я замолчал.
- Всё хорошо, - зашептал мне Глеб, удерживая Альку. - Играй.
- Не буду, - зашипел я.
Глеб перестал махать рукой (другой он держал Альку) и объявил публике:
- Лермонтов. «Бородино». Прочтёт Алёша Петров.
И я начал читать «Бородино».
Я здо?рово читал. С выражением. Иногда Алька подыгрывал мне на барабане, и получалась полная картина сражения.
Мне хлопали минут десять.
- Ты великий талант, - сказал мне Глеб, когда мы с концерта шли домой. - Ты должен всех научить так читать. Весь класс. Мы дадим концерт. Прочтём хором какое-нибудь стихотворение. Все ахнут. Приходи завтра вечером. Это дело надо обдумать.
