Я с той девчонкой и её братом ещё в сентябре познакомился, в пургу. Пурга была - трудно себе представить. Нелепое какое-то атмосферное явление. Вдруг пошёл снег, повалил среди бела дня, все на улице растерялись, замахали руками.

Действительно, жуткий был снег.

Все, правда, растерялись, только я один, наверное, обрадовался. Эгоизм, конечно, но что делать: люблю я зиму.

И вдруг… началось: дождь пошёл. Вот всегда так. Весь снег в дождь превратился, в жуткий дождину, а пурга не кончилась - куда там, дождяная такая получилась пурга. Дождь так и носился по улице, как ненормальный.

Я сразу весь вымок и в подворотню заскочил. Вот погодка, думаю, и всё из-за этой кисточки. Нам в классе велели такой рисунок сделать - наша школа через сто лет. Ну, как мы её себе представляем. Я понял, что тут без красок не обойтись, и пошёл за красками. Краски купил, а кисточек в магазине нет - пришлось на Невский ехать. Купил, конечно, а тут эта пурга и дождь.

Вот, думаю, погодка - убийственная. И вдруг вижу: заскакивают в подворотню ещё двое, мокрее всех, до ниточки промокли прямо. Ей лет десять, а ему лет восемь. Совсем птенцы, смех! Мне-то уж, слава богу, одиннадцать исполнилось, давно уже двенадцатый.

Она совсем промокла, насквозь, а он нет, хотя тоже здо?рово. На нём куртка спортивная была, непромокаемая. И вдруг он снял эту куртку и на неё надел. Она стала сердиться и не брать куртку, а он обозлился и заставил её надеть.

Мне их вдруг жалко стало, я даже хотел свой свитер снять, но не снял: всё равно ведь мокрый, а под ним майка и больше ничего. И тогда я взял и надел на него свою кепку, всё-таки теплее.

- Ты чего?! - закричал он. - Отстань!

- Ладно, ладно, - говорю. - Не ори. Голову простудишь.

Она вдруг сказала мне «спасибо» и ему велела сказать. Он сказал и покраснел. И я вдруг почувствовал, что и сам краснею глупо как-то, прямо даже не знаю отчего, и тогда я засунул руки в карманы и засвистел, надувая щёки.

- Не правда ли, очень сильный дождь? - сказала она.

- О да! - ответил я. - За последний месяц не помню другого такого. Хотя, если подумать, были и посильнее.

- А я видел однажды такую молнию, - сказал он, - что вот отсюда и дотуда. Провалиться мне, если я вру.

- Я тоже врать не стану, - говорю. - Но я однажды шаровую молнию видел. Вот феномен, я вам скажу. Круглая, как шар, светится и всё разит на своём пути. Это я в Крыму видел, зря врать не буду.

- Вы были в Крыму? - спросила она.

- Ещё бы, - говорю. - Два раза.

- И с маской в море плавали?

- Вот смех, - говорю. - Да целый день! С утра до вечера! Ласты, маска и трубка.

- И не задыхались? - спросил он.

- Ну чего тут задыхаться, - говорю. - Чего уж тут задыхаться! Маску на лицо, трубку в рот, дышишь только ртом, носом нельзя, а то маска запотеет - и плывёшь.

- Плывёшь, - сказал он. - Да-а-а…

- И рыб видели? - спросила она. - Неужели и рыб?

- Вот юмористы, - говорю. - Да их там пруд пруди, тысячи, если не больше.

Они смотрели на меня, разинув рты, и тогда я соврал: прямо нельзя было не соврать - так они на меня смотрели.

- А то ещё прихватишь ружьё, - сказал я, и поохотишься немного… так, пока не надоест. Я однажды такую зеленуху шлёпнул, не поверите - с ладонь. Да что там с ладонь, больше, наверное, раза в два.

- Смотрите! - вдруг громко сказал кто-то. - Дождь кончился.

Мы поглядели на улицу - дождя не было, только капало чуть-чуть с крыш. И такое всё было дождливое, мокрое и серое, что я даже удивился: неужели я и вправду всего две недели назад был на Чёрном море?

- А знаете, - сказала она, - хотите, мы вам кошку покажем? В нашем дворе живёт, здесь недалеко.

- Смех, - сказал я. - А что в ней такого?

- Она цветастая. В ней двадцать разных цветов.

- Будто такие бывают? - сказал я.

- Здесь совсем рядом, - сказала она. - Сами увидите.

- Ладно, - говорю. - Пошли. Поглядим на этот феномен.

Они оба засмеялись, и мы пошли в их двор. Куда-то направо и налево и, кажется, снова направо - я не запомнил. Мы вошли во двор, и там было пусто. Совсем пусто.

- Ой, - вдруг сказала она мне. - Вы же без кепки шли. Отдай быстро кепку, - добавила она брату.

Он опять покраснел, а я сказал:

- Ничего. Чепуха какая. Бывало и похуже. Где же ваша кошка?

- Кыса-кыса-кыса-кыса, - позвала она.

Я завертел головой, но ничего не увидел в пустом дворе. Потом кто-то толкнул меня в ногу, я обернулся и тогда только увидел эту кошку. Это она меня головой боднула. Мы втроём присели и стали её гладить.

- Видите, видите? - говорили они оба. - Чёрный цвет - раз, белый - два, серый - три, рыжий - четыре, бурый - пять, чёрно-рыжий - шесть, голубой - семь… Целых семь цветов! Нравится?!

- Ничего, - сказал я. - Яркая.

- Понесли её к нам, - сказал он и посмотрел на сестру.

Она посмотрела на меня и спросила:

- Хотите зайти к нам? Зайдёмте? Мы вот в этой парадной живём. Совсем рядом. Я знаю одну игру.

- Ну, пошли, - сказал я. - Только ненадолго. Мне ещё эту школу через сто лет делать надо.

Они захлопали в ладоши и повели меня к себе по тёмной парадной.

- А вы кто друг другу? - спросил я.

- Брат и сестра, - сказала она.

Так я и думал.

- Я догадался, - сказал я. - Врать не буду. Если хотите, называйте меня на «ты», - добавил я.

Они оба засмеялись в темноте.

- А вас как зовут? - спросила она. - То есть тебя? Тебя как?

Я ответил и спросил, как их, и они тоже ответили.

Мы поднялись куда-то на самый верх, вошли в квартиру, а потом в комнату. Брат зажёг свет и поставил кошку на стол.

Я сказал, что им нужно переодеться, а то мокро и холодно, но они закричали: «Нет-нет, будем играть!» И я тогда спросил: «Во что?» И она сказала: «Может, в магазин?» А я сказал: «Ну вот ещё!» А брат вдруг закричал:

- Придумал! Придумал! В подводную охоту! А кошка будет нашей рыбой! Вот кем!

- Точно! - закричал я. - Идея! Ты ложись сюда, ты сюда, а я на диван.

Ужасно было смешно.

Потрясающе.

Мы все разлеглись по разным местам и поплыли и стали охотиться. Я их учил, как ногами грести, как руками, как ружьё заряжать, как дышать при нырке… Мы все кыскали - «кыс-кыс-кыс», и к кому эта цветастая кошка ближе подходила, тот делал «фьюить», будто гарпун летит, и убивал её.

Потом вдруг наша рыбина залезла под кровать, и мы её долго звали - кыс-кыс-кыс! - а она не вылезала.

- Надо нырять, - сказал я шёпотом. - Она в глубоком гроте.

Мы спустились на пол и полезли под кровать, но её там не было. Потом мы её всё-таки увидели и погнались за ней, и я громко закричал, догоняя её, и вдруг мы услышали:

- Что здесь происходит?

Мы вылезли из-под кровати, и я увидел высокого мужчину с газетой в руке. Дверь он не закрыл, он стоял посреди комнаты и глядел на нас. Потом, показывая на меня, спросил:

- Это кто?

Мы молчали. Он положил газету на стол, сел на диван и увидел, как из комнаты в коридор выходит цветастая кошка.

- Чья это кошка? - спросил он. - А, Варя?

- Чужая, папа, - сказала она.

- А он кто? - спросил он и снова показал на меня.

- Мальчик… ну… - и она замолчала.

- Я пойду, - сказал я. - Мне пора, знаете ли…

- Погоди, - сказал он. - Ты как здесь очутился?

Я пожал плечами и стал глядеть в потолок.

Что я мог сказать ему? Вот если бы, например, я помог им картошку донести или спас кого-нибудь из них в Фонтанке, я бы так и сказал. А так… что я мог сказать?

- Я пойду, - сказал я. - Школу ещё рисовать надо.

- Но откуда ты взялся? - снова спросил он.

- До свиданья, - сказал я. - Всего хорошего.

- Что же вы молчите? - спросил он у них.

- Мы играли, - сказал брат.

- Я не об этом спрашиваю.

- Мы играли, - сказала она.

… Но это я услышал уже в коридоре. Я открыл дверь и очутился на лестнице. Кошка выскочила за мной и сразу же куда-то спряталась.

Ветер дул, как и раньше, сильный, и дождь был такой же.

Ужасный был дождь.

Я шёл по улице и думал, как глупо всё получилось, я даже не замечал, куда иду, и удивился, когда понял, где нахожусь. И тут же удивился ещё раз, потому что сообразил, что совсем не помню, откуда я пришёл, как называется их улица и какой у них номер дома. Всё забыл. Начисто.

Так я их больше и не видел ни разу. Как-то всё не так получилось, даже непонятно как. И почему.